Читать онлайн книгу «Товарищ Торин» автора Егор Михнегер

Товарищ Торин
Егор Михнегер
Светлое-пресветлое будущее постепенно приходит в разорённый мир. Люди, эльфы и остатки орков процветают под мудрым руководством гномов. Все работают на общее дело, от каждого берётся по максимуму, а даётся по минимуму…Идеология гномов объясняет всё на свете, специально обученные ораторы в два счёта обоснуют необходимость любого задания. Всех недовольных отправляют в тундру.Вот только внешняя стабильность обманчива. Тот, кто стоит за восхождением гномов, готовится принести в жертву весь мир.

Товарищ Торин

Егор Михнегер

© Егор Михнегер, 2023

ISBN 978-5-0062-0088-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Примечание автора:
Это завершающая часть трилогии «О дивный тёмный мир».
Первый роман называется «Загнивающий Эльфланд».
Второй роман называется «Третья Орда».

Манифест лихнизма
Призрак бродит под горами – призрак лихнизма. Все силы старого порядка брошены на борьбу с новым правдивым учением. Весь мир хочет втоптать в землю ростки прекрасного будущего.
Брат гном нам больше не брат, но лишь сражающийся плечом к плечу лихнист нам товарищ. Эльфы, люди – все нас бояться и презирают. Лишь орки рады нашей битве с отживающим себя миром, но не потому, что верят учению Маго Лихнуна, а поскольку жаждут ослабления других рас.
Два вывода вытекают из вышеизложенного:
Лихнизм стал грозной силой, бросившей вызов прежним владыкам мира сего. Враги не понимают нас и трясутся от ужаса, чуя приближение наше!
Пора всем правильным гномам примкнуть к нашему походу против старых несправедливых порядков. Того, кто присоседится к лихнистам сейчас, ждёт высокое положение в новом обществе, посильная работа, сытный обед. Но кто посмеет противиться свету истины, тот сгинет во мраке! Пришло время каждому сделать выбор: за добро ты или против лихнистов?

А чтобы помочь всем до сих пор сомневающимся принять решение сознательно, составлен манифест сей, ибо много противники навели хулы на учение наше. Развеем же предрассудки заблудших, и да воссияет чистый свет разума!

I. ВЛАСТЬ И НАРОД
История всех разумных рас есть история борьбы за власть.
С незапамятных времён одни стремились подчинить себе остальных. Не ради общего дела, справедливости, процветания, но лишь для личного обогащения, получения привилегий и почестей.
Когда-то подобное стремление являлось оправданным: ареал обитания был невелик, орудий для покорения природы практически не имелось. Места и ресурсов для всех не хватало, только высокое положение в племени могло хотя бы отчасти гарантировать выживание и продолжение рода. Те, кто находился внизу иерархической лестницы, дохли первыми.
Пока борьба за власть шла исключительно внутри племени, она имела мягкие формы. Мало кто мог позволить себе возвышение над сородичами любыми средствами, на первый план обычно выходил соревновательный аспект. Лучший охотник, самый успешный собиратель – такой член общества пользовался наибольшим почётом, к его указаниям все прислушивались, ему поручалось распределение общей добычи.
Однако, вскоре конкурировать между собой начали целые племена, и здесь в ход пошло насилие и уловки. Отныне стало цениться умение убивать, обманывать, заставлять. Личности, склонные к созидательной деятельности, утратили своё превосходство.
Когда же к межплеменной борьбе добавилось расовое противостояние, мир окончательно погрузился во тьму. Только военный вождь мог главенствовать, ибо никакие хитрости не могли помочь договориться представителям разных рас.
Такой порядок вещей просуществовал с древнейших времён вплоть до нашего времени. У одних рас он выражен более ярко, у других завуалирован, но суть сохранилась: тот, кто контролирует силовой ресурс, тот контролирует общество. Сколь бы ни был ты умён и талантлив, но слушать будут в первую очередь того здоровенного типа с дубиной.
Нет нужды приводить в пример орков, там принцип «сильный всегда прав» возведён в абсолют. Каждый король в человеческих королевствах тоже в первую очередь является главным военачальником. Первый император эльфов прославился как величайший завоеватель в истории. Когда мы вспоминаем правителей гномов, то оцениваем их по выигранным войнам.
Захват власти женщинами в Эльфланде, казалось, должен был сломить этот тренд, но изменил лишь внешнюю форму. Теперь всё контролирует не сильнейший, а подлейший, маскируя свои корыстные интересы под народную волю. Выборы, восхваление богатства, сексуальные извращения… это способно одурачить кого угодно, но только не нас. Все ресурсы по-прежнему находятся в руках у горстки нечистоплотных личностей, пренебрегающих подавляющим большинством. Им повинуются, но лишь по принуждению, пусть и скрытому, а не по собственной воле. Ради такой власти не захочется умирать.

II. ВАРВАРЫ И ГНОМЫ
Было время, когда главное мировое противостояние сводилось к борьбе орков с гномами. То была воистину суровая, но простая в моральном плане эпоха. Всё делилось на чёрное и белое: либо верх возьмут зеленокожие варвары, либо цивилизация. Невежество или знание, разруха или развитие, мрак или свет.
Как известно, Первая Орда пала. Но не успел подгорный народ оправиться от Большой войны, как началась грызня мелочная. Кланы веками боролись меж собой, чтобы поставить во главе Хребта Великого Змия своего царя.
Однако орки не были побеждены полностью, и в то время как внутренняя борьба ослабляла гномов, зеленокожие твари восстанавливали свои силы. К моменту начала Второй большой войны мы были настолько разобщены и обескровлены, что едва не сломились под натиском орков.
На время кланы отложили взаимную неприязнь и дали клятву не ссориться, покуда последний орк не будет утоплен в океане далеко на востоке. Лишь отдав Второй Орде Железноград, столицу подгорного царства, гномы сумели остановить наступление орков. Никогда прежде чужие расы не заходили под горы так далеко.
К несчастью, урок вновь остался невыученным: едва орки покинули горы и земли людей, как торжественные клятвы оказались забыты и общество вновь погрузилась в привычную междоусобицу. Кланы никак не могли решить, кто из них самый главный.
Недолго царствуют наши правители, редко кто умирает естественной смертью. Гномья раса опять не едина, каждый верен только своему клану. Нет общей цели, есть лишь отдельные интересы.

III. ГНОМЫ И ЛИХНИСТЫ
Итак, покуда власть сосредоточена в руках меньшинства, не прекратятся на земле и под землёй войны. Весь ход истории наглядно демонстрирует это.
Не имеют значения названия титулов, не важны формы организации обществ. Пока есть ханы, короли, цари, императоры, не будет народ жить в достатке, но будет использован как орудие. Только товарищество сделает простых граждан полноправными хозяевами своей судьбы. Только товарищ станет думать об интересах сородичей.
«Без иерархии будет анархия», – скажет сатрап отмирающего миропорядка, но лихнисты не призывают отказаться от отношений подчинённый-начальник. Всегда кто-то должен руководить, но этот кто-то обязан быть таким же членом общества, как все прочие. Лишь тогда, заботясь о себе, он станет радеть и о целом. Улучшить своё положение через улучшение общества – вот идеал всякого разумного гнома!
Эту концепцию часто не понимают, говорят, что мы хотим уравниловки. Дескать, что царь, что чернорабочий – для вас лишь товарищи. Да, действительно, лихнизм ставит всех в равное положение, но равноправие не имеет к уравниловке ни малейшего отношения! Наделённый умом, талантами, трудолюбием не равен тунеядцу и бездарью, но первый должен не помыкать последним, а прикладывать все усилия, чтобы поднять до своего уровня менее одарённого товарища.
Единение невозможно, пока способный выпячивает свои достоинства, вместо того чтобы направить их на общее дело. А без единения всегда будет борьба, разруха, эксплуатация слабого сильным. Без единения не будет полной отдачи, самопожертвования, ибо кто захочет отдать свои силы и уж тем паче жизнь за ненавистного угнетателя?
Задача лихнизма не уравнять, а привести всех к лучшему будущему, где каждый уверен в завтрашнем дне и товарище. Да, мы часто действуем грубыми методами, но не из-за свойственной нашей идеологии жестокости, а ради озвученных выше самых благородных намерений. К сожалению, не все это понимают, а многие всячески препятствуют нашим планам.
Узурпировавшая власть горстка негодяев настраивает против нас общество, используя своё влияние и ресурсы не ради, но для торможения прогресса. Наивные, их дни сочтены!
Как невозможно остановить набравшую разбег волну, так и учение истинное, однажды изложенное, уже нельзя выкинуть из сердца и головы. Теперь, когда гномы узнали альтернативу, не бывать более концентрации власти в руках плюющих на народ паразитов! Товарищ станет указывать путь товарищу, но не царь, не король, император и прочая мерзость!
Мы придём к справедливому обществу, можете в этом не сомневаться, но сопротивление старого режима будет огромным. Власть гребущие не сдадутся, даже понимая свою неправоту и нашу абсолютную правду. Лишь пройдя через целую череду испытаний, сформируется и закалится в горниле революционной борьбы новый прекрасный миропорядок.

Чтобы способствовать скорейшему наступлению светлого будущего, нами составлен список шагов, каждый из которых приблизит нас к цели:
1. Формирование временной жёстко иерархической власти по типу военных организаций. Без чётко согласованных действий нам не победить прежних владык. Но как только последние очаги сопротивления будут сломлены, члены временного правительства перейдут в статус обычных товарищей. Подчинение за заслуги, а не за титул – таков идеал, к которому мы стремимся.
2. Отъём всех ресурсов у кланов. Эти враждебные общему делу образования по признаку родства должны кануть в историю. Переселение, перемешивание членов кланов с целью разорвать прежние узы. Собственность переходит в пользу временной власти.
3. Отмена права наследства. Так у каждого следующего поколения будет мотивация добиваться успеха самим, а не почивать на лаврах, проматывая богатства предшественников.
4. Высокая прогрессивная подать. Всему есть цена и за успешность надо платить большим вкладом в общее дело.
5. Отъём имущества у всех, сбежавших к эльфам и иным расам. Не хочешь быть с нами, останешься без штанов.
6. Любое ростовщичество является исключительной монополией временной власти. Мы даём в долг на общее дело, стимулируем развитие производства, а не пытаемся кого-то ободрать на процентах.
7. Одинаковая обязанность трудиться в поте лица для всех и каждого. Никто не должен отлынивать от участия в общем деле, независимо от своего пола, накопленных средств и положения в обществе. Каждому найдётся достойное применение.
8. Бесплатное и обязательное обучение всех детей. Отъём детей из-под опеки родителей в как можно более раннем возрасте для воспитания их в коллективе. Семья лихниста – всё общество, а не отец с матерью.
9. Активное внедрение новых технологий на основе пара не только в военных целях, но и для облегчения труда, улучшения жизни граждан.
10. Подготовка к распространению лихнизма за пределы Хребта Великого Змия. Поиск благоприятных возможностей влиять на другие разумные расы.

Когда в ходе развития соперничество сменится сотрудничеством, тогда и только тогда наступят навеки процветание, мир и стабильность. Ближний станет товарищем, а не волком. Под солнцем найдётся место для всех.

IV. ОТНОШЕНИЕ ЛИХНИСТОВ К ДРУГИМ РАСАМ
Лихнизм зародился под горой и является неотъемлемым наследием гномов. Однако сие не означает невозможность для других рас приобщиться к идеологии. Учение Маго Лихнуна универсально, потому что верно! Любой представитель разумных рас, готовый открыть своё сердце для истины, может влиться в стройные ряды наших товарищей.
Наиболее перспективными для восприятия прогрессивных идей выглядят люди. Прочувствовавшие на себе весь гнёт Первой и Второй Орды, погрязшие в междоусобных войнах между местечковыми королевствами, они, как никто другой, знают цену играм власть имущих. Даже удивительно, что не люди, а гномы первыми пришли к осознанию истины! Обращение братской расы в лихнизм должно пройти легко и бескровно: как только на людей надавят очередные захватчики, они сами прибегут к нам.
Погрязшие в пороках эльфы выглядят куда менее мотивированными для участия в правом деле. Власть женщин развратила всё общество, никто не хочет ничего делать ради других, да и для себя многие хотят лишь похоти, развлечения и безделья. Угнетённые эльфы-мужчины, вероятно, поймут выгоду от лихнизма, а вот бессмертные женщины подчинятся только по принуждению. Что ж, заставлять мы умеем.
Орки есть орки, нет смысла тратить слова для обсуждения недоразвитых зеленокожих животных. Их можно только использовать, а когда станут ненужными, избавиться от этой ошибки природы. Кроме касты шаманов, никто не то что не воспримет, но даже не услышит гениальных идей Маго Лихнуна. С тем же успехом можете попробовать обратить на путь разума горных баранов. Вердикт – абсолютно бесперспективная раса.

Как видите, лихнисты открыты для всех, у кого есть разум и сердце. Чем раньше вы присоединитесь к нашему великому делу, тем больше чести приобретёте, тем скорее станет хорошо всем и каждому.
Пусть не смущают вас насильственные методы наших товарищей. Только силой можно ниспровергнуть существующий порядок вещей. Но когда падёт старый миропорядок, мы знаем, что делать. И сделаем всё, что должно.
Сатрапы отживающего свои последние дни режима дрожат и боятся, они знают, что успех нашей революции неизбежен! Они потеряют в очистительном пламени всё, но простой народ, напротив, во всех отношениях только выиграет.
Отбросьте сомнения!

ВСЕ, КТО ЖАЖДЕТ ИСТИННОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ, ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К ЛИХНИСТАМ!

Данный манифест был впервые опубликован в разгар Великой антиклановой революции гномов, примерно 1387 году от обретения Дара по летоисчислению Эльфланда – прим. автора.

Глава 1. Товарищество познаётся в труде

Законы, преследующие за принципы, имеют своей основой беспринципность.
    Карл Маркс
«Дорогой товарищ Афелис! Товарищ Маврик приветствует тебя от всего сердца!
Пишу тебе эти сроки, летя высоко над Бурлящим морем. Дирижабль несёт меня обратно на континент, чему я сказочно рад.
Нет, не пойми меня неправильно, командировка в Союз Западных Островов (бывший островной Эльфланд) прошла успешно и продуктивно. Моя делегация проинспектировала ушастых товарищей, были даны ценные советы по скорейшему восстановлению сожжённых орками городов.
Ты даже не представляешь, какая царит там повсюду разруха! Можно подумать, что Третья Орда прошлась по островам всего полгода назад, в то время как с той поры минуло без малого двадцать лет! В отличие от Союза Человеческих Королевств и Эльфийской Республики на материке, восстановленных и обжитых товарищами, на островах по-прежнему силён дух праздности и разнузданности, которые местные жительницы ошибочно называют свободой. Слишком поздно сюда прибыли на дирижаблях наши лихнисты, слишком долго церемонились и жалели лишившихся крова эльфиек.
Ох, Афелис, эти коварные женщины – настоящие мастерицы манипуляций! Пользуясь своей красотой, они пускают товарищам пыль в глаза, очаровывают казавшихся такими непреклонными мужиков, водят наставников за нос. При любой возможности саботируют директивы, ищут во всём личную выгоду. Как итог: за десять лет с момента просвещения островов, там не изменилось практически ничего!
Бывший правдист, которого товарищ Торин за заслуги в слежке за Третьей Ордой поставил во главе Союза Западных Островов, полностью оправдал своё имечко. Брехлисиус реально брехло, каких поискать! Отчитывался о невероятных успехах, но кроме парадного фасада в центре Фисаэля, практически ничего не отстроил.
Кого он надеялся таким образом обмануть? На кого собирался произвести впечатление? Всякий знает, что товарищ Торин регулярно перепроверяет отчёты старших товарищей, не доверяя полностью никому. Эльфы настолько привыкли к своей показухе и лицемерию, что никак не могут понять – мир изменился. Если ты не созидаешь, а имитируешь, то получать будешь исключительно позор, а не почести.
После наших докладов терпение товарища Торина лопнуло: Брехлисиус лишился поста и лишь чудом сохранил на плечах свою голову. Сейчас мы везём его на континент, где ему предстоит отбывать наказание. Ждите пополнения, держу пари, его тоже отправят к вам в тундру.
Вместо лихнистов-мужчин мы привезли на острова гномок, эти спуска эльфийским бестиям не дадут. Теперь ленивые ушастые бабы будут работать в поте лица от зари до заката, покуда не отстроят всё краше прежнего!
«Товарищество познаётся в труде!», как говаривал Маго Лихнун. Можешь не сомневаться, эльфийки примут лихнизм на деле, а не на словах. Никому не позволено отлынивать от строительства светлого будущего. Каждый внесёт свой вклад в общее дело, хочет он того или нет.
Прости меня за пафос, Афелис. Видимо, сказывается профессиональная деформация. Столько раз приходится повторять людям и эльфам одни и те же элементарные истины, что волей-неволей начинаешь и в дружеском разговоре использовать одобренные Товариществом концепции. Ты не поверишь, но даже к отцу я отношусь сейчас в первую очередь как к товарищу. Лихнизм стал неотъемлемой и естественной частью моей личности.
Жаль, что ты не проникся идеологией Маго Лихнуна, хотя я понимаю – это не столько твоя вина, сколько негативное влияние Даскалоса Балиновича. Каким-то образом ему удалось внушить тебе неприязнь к прекрасному общему делу, и теперь, вместо того чтобы наслаждаться жизнью в достатке, вы оба мёрзнете в тундре, изо дня в день корячась на добыче угля. Воистину, ваша гордость вас погубила!
Я очень надеюсь, что ты в конце концов образумишься. Знаю, Даскалоса Балиновича переубедить не удастся: после чудесного освобождения из лап орков моего отца, даже вдвоём мы не смогли вразумить упёртого гнома. Все аргументы словно разбивались об стену! Никакие демонстрации могущества истинного учения не произвели на него впечатления.
Но ты-то, ты, Афелис, неужели до сих пор не увидел преимущества лихнизма над старым миропорядком? Неужто не устал от войн, которые сумели остановить только гномы?
Чего ты хочешь? Свободы? Но разве была она в прежнем мире? Сильный всегда приказывал слабому, и всегда на одну силу находилась другая, большая мощь. Или ты взаправду надеялся когда-нибудь восстановить своё королевство, стать королём? После столь сокрушительного поражения людей и эльфов от орков?! Нет, правда, нам невероятно повезло, что лихнисты разбили Третью Орду, а людям позволили сосуществовать с победителями почти что на равных.
Да, теперь почти никто не решает, что ему делать. Товарищество ставит план, в котором каждому отводится своя роль. Но ведь члены Товарищества лучше знают, что требуется, они видят ситуацию куда шире нас! Вместо решения ничтожных задач ради удовлетворения сиюминутных потребностей, мы трудимся во благо всеобщего процветания. Не в этом ли истинная свобода, победа над эгоизмом, над низменными инстинктами, над ленью?
Афелис, хватит упрямиться! Кому и что ты пытаешься доказать? Прими лихнизм в своё сердце, стань полноценным товарищем, хватит копаться в вечной мерзлоте и грязи!
Скажу тебе по большому секрету: товарищ Торин готовит всем раскаявшимся заблудшим амнистию! Уже совсем скоро состоятся первые Межрасовые игры – масштабное мероприятие, на котором соберутся едва ли не все товарищи со всех концов света. Будут соревнования, большой праздник, и всякий, готовый посвятить себя общему делу, сможет принять в нём участие. Приглашения отправили даже принявшим лихнизм оркам, неужто ты чем-то хуже этих зеленокожих чудовищ?!
Покайся наставнику в своём лагере, и я гарантирую, ты без проблем присоединишься к празднику жизни. Такое событие нельзя пропустить, ибо следующее произойдёт не раньше, чем через десять лет! Ах, если бы ты только видел огромные арены и стадионы – они способны вместить миллионы зрителей! Нас ждёт несколько незабываемых месяцев.
Тебе предоставляется отличный шанс вновь влиться в справедливое общество, не упускай его, Аф. Сейчас, когда моё положение среди лихнистов прочно как никогда, я могу помочь тебе быстро подняться по иерархической лестнице, но я не могу принять судьбоносное решение за тебя. Ты должен искренне захотеть измениться. Стать настоящим товарищем, а не падлой!
Пока это письмо дойдёт до тебя, наверняка пройдёт несколько недель, а может, и месяц. Значит, времени на раздумья остаётся немного. В начале лета будет объявлено о прощении всех раскаявшихся, а в середине состоятся сами Межрасовые игры. Не одумаешься к началу состязаний – сгинешь в тундре навек.
Возможно, твой оледеневший труп найдут потомки через тысячу лет – тебя прельщает такая судьба? Как думаешь, что они скажут? «Этот болван профукал золотой век!»
Не дури, Аф, присоединяйся к нам с отцом. Союз Человеческих Королевств – лучшее место на свете! Не считая, возможно, Хребта Великого Змия, но жизнь под горой не по мне.
Я верю в тебя, Афелис! Верю, что ты встанешь на правильный путь.

С надеждой, товарищ Маврик».

* * *
Афелис не без труда разжал одеревеневшие пальцы, с нескрываемым отвращением отбросил в сторону проклятую кирку. Посмотрел со дна большого карьера на хмурое небо.
Определить время суток по вечно серому небосклону было задачей нетривиальной, но за долгие годы в тундре Афелис освоился. Через пару часов серость сменится темнотой, а значит, пора заканчивать рубить неподатливый грунт и вывозить из карьера добытый сегодня уголь.
Худощавый сгорбленный мужчина, в которого превратился некогда прекрасно сложенный юноша, уныло вздохнул, растирая руки, колени и поясницу. «Смена труда лучше отдыха», – говорили понукавшие недотоварищами подонки, но Афелис считал, что замена одного вида каторжного труда на другой ничего не меняет в лучшую сторону. Нисколько не заботясь о чистоте одежды и рук, он стал ковыряться в породе, первично отсортировывая куски угля от бесполезных примесей.
Стук кирок прекратился, работавшие в паре десятков метров от него заключённые тоже начали переходить к следующему этапу ежедневной рутины. После сортировки они вывезут на хлипких тачках из карьера добычу, погрузят в большую телегу, запряжённую мамонтом. Отбракованную породу свалят рядом с карьером и только тогда их отпустят поужинать и немного поспать. Чтобы на следующее утро с рассветом вновь погнать добывать столь ценное для паровой цивилизации топливо…
Если угля будет много, вечером дадут выпить. Если мало, то урежут и без того скудную трапезу. Если кто-то не выдержит и сломается, увы и ах, остальным придётся трудиться ещё пуще прежнего, покуда не пересчитают норму в соответствии с изменившейся численностью каторжников. О судьбе несчастного в дальнейшем лучше не беспокоиться, такие просто исчезают ночью из лагеря, чтобы кануть в безвестности навсегда.
Оборотная сторона «идеального мироустройства», на которой оказываются все несогласные с политикой мнимого большинства, во все времена выглядит одинаково. Холод, голод, неволя, ежедневный труд от зари до заката. Отсутствие не то что светлого, а любого будущего в принципе. Не вписывающиеся в установленный горсткой радикалов идеал подлежат устранению. Не научившиеся изображать бурный восторг и лояльность прекрасному обществу не нужны.
– Копаемся в окаменевшем дерьме и должны при этом любить товарища Торина? – бурчал себе под нос Афелис, разгребая породу. Натруженные руки и намётанный глаз сами делали всю работу практически без участия разума. – Справедливое общество… Вертел я такую «справедливость» на одном месте!
Он не боялся, что его кто-то услышит. Добыча угля в тундре была социальным дном, дальше которого падать некуда. Более строгим наказанием считалась лишь смерть, но Афелис давно перестал воспринимать последний порог как трагедию. Ведь называть текущее существование жизнью можно было только с огромной натяжкой.
– Рассуждают про плохих власть имущих, а сами построили ничем не прикрытую диктатуру! Воля народа, как же. Чихать Товарищество хотело на весь свой народ!
Как известно, нет ничего более постоянного, чем что-то временное. Так и «временное правительство», созданное в революционный период, сменило название на Товарищество, но практически не изменилось по сути. Просто горстка влиятельных гномов присвоила себе право решать за весь мир, какова будет «народная воля». Что в таком «новом миропорядке» нового, Афелис не понимал.
– И ведь искренне же верят, болваны, что жить стало лучше. Кому лучше-то?! Бездарям и садистам? Ну, тогда да.
– Аф, ты с кем там опять разговариваешь? – окликнул его начавший наполнять первую тачку орк. – Заканчивай с этим делом. Так и с ума недолго сойти. Я уже такие случаи видывал.
Рок оказался в тундре сразу после пленения и злополучного допроса с пристрастием, а потому за двадцать лет успел стать местной легендой. Опыт, а возможно и не до конца подавленные антимагией способности, позволяли ему находить всегда самое удачное место для добычи проклятого чёрного ископаемого.
– Мне сегодня прямо попёрло! Смотри, сколько я накопал! Давай, подсоби мне немного и нам точно нальют вечерком! Нажрёмся…
В отличие от Афелиса, орк был искалечен лихнистами телом, а не душой. Каждый день он с энтузиазмом вгрызался киркой в мёрзлый грунт, мечтая перевыполнить норму добычи и получить в качестве вознаграждения «пойло». Что Рок нашёл в этом практически чистом спирте, Афелис уразуметь не мог. Знал только, что сами гномы называют жуткое зелье не иначе как ядом и используют в сугубо технических целях.
– Нажрёмся… Что за жизнь, если питие до беспамятства является высшим наслаждением? Единственной наградой за непосильный труд на благо чьего-то там дела…
Бывший шаман не обратил на привычное ворчание Афелиса никакого внимания, бодро таская тачки с добытым углём. Мотивацию Рока можно было бы ставить другим заключённым в пример. Воистину идеальный работник, которому для счастья нужен лишь спирт! Не будь он одним из предводителей Третьей Орды, его ждало бы в недавно образованной Орочьей Народной Республике высокое место в сложной лихнистской иерархии. Великий уничтожитель спиртного, непросыхающий боец справедливости, бухой мастер! Ух, сколько можно было бы выдать наград неутомимому труженику.
Однако, вопреки собственным рассуждениям, Афелис поднажал, чтобы успеть помочь старому другу. Настроение было прескверное. Возможно, сегодня действительно стоит выпить.
Спирт, безусловно, отвратителен, но беспамятство – это блаженство для тех, кто слишком хорошо понимает окружающий мир.
– Нажрёмся. Хорошо. Пусть будет так, – пробубнил усталый мужчина, которому некогда было предначертано стать королём.
Но все мечты и великие планы остались словно бы в прошлой жизни. Сейчас горизонтом планирования являлось окончание смены.
– Нажрёмся! – подтвердил энергичный орк. Наверное, единственное жизнерадостное существо в радиусе ближайшей тысячи километров.

Глава 2. Питие

Презрение к самому себе – это змея, которая вечно растравляет и гложет сердце, высасывает его животворящую кровь, вливает в неё яд человеконенавистничества и отчаяния.
    Карл Маркс
– Я же просил хорошее выдержанное вино, а вы принесли мне какой-то сладенький сок! А фрукты? Вон, видите, та виноградинка немного подгнившая! Отвратительно.
Молоденькая официанточка покраснела, стала неловко раскланиваться, бубня невнятные извинения. Маврик разозлился ещё пуще прежнего:
– Чего ты бормочешь? Думаешь, я не могу отличить выдержанное вино от обычного? Цвет видишь, дура, какой? А должен быть бурый, понятно?! – высокопоставленный лихнист не мог сдержать праведный гнев. – Вызови старшего товарища! Закрою вашу гостиницу нахрен! В номере неопрятно, еда низшего класса! Тьфу! Бегом, я сказал, за начальником!!!
Рыдающая девушка убежала, а Маврик в сердцах отшвырнул приборы от слегка подостывшей еды.
– Ни стыда ни совести. Обслуживают товарищей высшего ранга словно каких-нибудь рядовых работяг! Дожили.
Сидящий напротив Маврика отец, как ни в чём не бывало, обгладывал рябчика. Кто бы мог подумать, что этот упитанный старичок после освобождения из плена Орды представлял собой одни кости да кожу…
– Отстаёте от графика? – спросил он, безошибочно угадывая причину скверного настроения сына.
Маврик фыркнул. Тем не менее после выплеска гнева на официантку ему стало немножечко легче:
– Ещё бы не отставать. На носу Межрасовые игры, а у нас до сих пор нету части отделочных материалов! Сто раз писал, нужно больше мрамора! Как об стену… Придётся декоративной штукатуркой дома украшать, позорище, честное слово.
Отец кивнул:
– Товарищ Торин будет недоволен. Гномы-то свой участок вон как отделали, не каждый дворец так блестит, как обычная гостиница в северной части Торинграда! Эльфы тоже на удивление хорошо постарались, хотя им довольно скромное задание дали. У орков всё через задницу, но от них никто ничего иного не ожидал. Ты же понимаешь, что если мы облажаемся, то Союз Человеческих Королевств недополучит льгот, квот и всего остального? А значит, недополучим ресурсов и мы.
Конечно, Маврик прекрасно всё понимал. На Стройку Тысячелетия возлагались большие надежды, ведь город, построенный специально под Межрасовые игры, должен был служить витриной нового мирового порядка.
– Я это не просто хорошо понимаю, я уверен, что в случае малейшего недочёта мы лишимся своих должностей. Всё должно выглядеть идеально! Но, варг возьми, я же не могу родить теперь этот мрамор?!
Отец Маврика нахмурился, после долгого плена он терпеть не мог орочьи выражения:
– Сколько раз говорил, используй одобряемую Товариществом лексику! Не «варг возьми», а «забодай меня баран», «затопчи мамонт» или что-то подобное. «Орк побери» на крайняк, если уж хочется нечто с зеленокожими связанное. Что касается мрамора, то пошевели немного мозгами: достаточно облицевать стадионы и близлежащие здания, в стандартные гостиницы и вспомогательные постройки старшие товарищи лишний раз соваться не будут. А с формальными инспекциями я как-нибудь разберусь, предоставь это мне.
Лицо Маврика впервые за вечер осветила улыбка, именно это он и хотел услышать от умевшего заговорить любому зубы отца. Когда Маврик выступал в роли инспектора сам, то терпеть не мог пускания пыли в глаза, но в роли администратора считал обман с имитацией не просто допустимыми, а желательными для достижения лучшего эффекта явлениями. На двойных стандартах основана всякая власть и высокое положение в обществе. Кто не понимает этой морали, тот никогда не достигнет успеха.
– Простите, извините… – подбежал к столу управляющий гостиницей человек. – Мои глубочайшие…
– Так-так, – потёр руки Маврик. – Тебя-то мы, товарищ, и ждали. Стой смирно, когда с тобой разговаривает старший по званию! Уже лучше. Советую тебе отнестись к моим следующим словам со всем возможным вниманием. В гостинице вашей, значит, обслуживают гостей очень плохо. Мы с товарищем недовольны…

* * *
Глотку и пищевод обожгло. Дыхание перехватило. Несколько мгновений Афелису казалось, что его вот-вот разорвёт изнутри. Затем первый эффект от выпитого залпом пойла стал потихоньку рассеиваться. Начиналась вторая, самая приятная стадия. По телу разливалось тепло, мышцы расслаблялись, взор мутнел, мысленный диалог затихал.
– Хорошо пошла, а? – крякнул Рок, вытирая рот тыльной стороной грязной ладони. – Через пять минут закинем ещё по стаканчику, чтобы точно в хлам отрубило. Даскалос, ты как, солидарен с трудящимися?
Исхудавший пожилой гном неопределённо пожал плечами, что Рок, конечно же, истолковал как согласие. Разве можно отказываться от столь неописуемого удовольствия? Это завтра будет с утра очень плохо, зато сейчас мир казался чудесным.
– Я вот чё подумал, – почесал заляпанный подбородок шаман. – Надо в нашу компашку эльфа, а лучше эльфийку найти, тогда у нас будут все расы представлены. Дружба – ик! – народов, мать их так через этак! Могучий орк, мудрый гном, красивый эльф…
– И трусишка человечек, – предложил Афелис свой вариант замявшемуся орку. – Ну а что, разве не так? Раса, готовая прогнуться под всех… Орда, лихнисты – без разницы. Лишь бы не убили всех сразу, а так, добро пожаловать к нам! Племя терпил.
Уже начавший раскачиваться из стороны в сторону Даскалос Балинович неодобрительно взглянул на бывшего ученика:
– Не вини их, Афелис. И уж тем паче не бери вину на себя. Пока была возможность, люди боролись. Пускай, ничего путного из вашей битвы не вышло, но не стоит называть трусами ни людей, ни себя. Вы, вы…
– Просто неудачники, да? – покачал головой мрачный, несмотря на весь выпитый алкоголь, Афелис. – Или слабаки, что, в сущности, одно и то же. Раса, лишённая исторической значимости. Раса, которой позволяли почувствовать себя самостоятельной, но никогда не способная свою независимость отстоять. Трусишка-неудачник-слабак человечек…
Лицо орка сморщилось, что должно было выражать сострадание к собутыльнику:
– Нормально вы, человеки, сражались, только сильного лидера у вас не было. Каждый тянул на себя одеяло, вот и не смогли быстро собраться. Так-то тяжёлая кавалерия у вас была ого-го!
Но скверное настроение Афелиса сегодня не могло рассеять даже самое ядрёное пойло. Он наклонился через стол к орку:
– А в эпоху завоеваний Первой и Второй Одры эти самые сильные лидеры были? Я тебе так скажу, Рок, не в лидерах дело, а в стремлении людей любой ценой выжить. Нет, инстинкт самосохранения – прекрасное качество для индивидуального приспособленчества, но когда дело касается всего общества, требуется не только забота о собственной шкуре, но хотя бы толика самопожертвования. А вот с этим у людишек проблемы. Моя хата с краю, пусть другие рискуют – вот типичные рассуждения человека! Чем-то похоже на философию эльфов, только у остроухих хватило воли, ума и умений, чтобы объединиться, создать сильную экономику и непревзойдённую почти два тысячелетия волшебную технику, а у нас дальше грызни между королевствами руки ни до чего не дошли.
На самом деле Афелиса злило, конечно, не поражение из раза в раз людей оркам. Именно люди первыми принимали на себя удар орд и имели мало шансов справиться с зеленокожими полчищами без своевременной помощи других рас. Нет, его раздражала личная неудача с попыткой поднять восстание против лихнистов десятью годами ранее.
Бунт закончился не начавшись. Его сдали соратники. Вернее, те, кого он считал таковыми.
Бесславный конец изначально обречённого предприятия – так Афелис характеризовал теперь свой провал. Если бы не поручительство Маврика, не сохранить ему тогда головы.
Хотя, если бы не предательство того самого Маврика…
Неважно, все эти бесконечные «если бы» не считаются. Имеет значение лишь результат, а не всевозможные оправдания.
– Я тебе так скажу, Афелис, – наставительно поднял указательный палец Даскалос Балинович. – В любой исторической перспективе всегда можно найти поводы как для гордости, так и для сожаления. Не надо концентрироваться на чём-то одном. История нужна не для оправдания и объяснения настоящего, история позволяет понять, на какие грабли ты собираешься опять наступить. И ты вляпываешься сейчас в пораженческие настроения, не видя никаких шансов на освобождение общества. Как не видели их жившие под игом Первой, Второй и Третьей Орды, пока внезапно те не заканчивались.
Даскалос Балинович оказался в тундре почти одновременно с Афелисом. Но не за бунт, нет. Всего лишь за «тихий саботаж», который его начальство усмотрело в поведении заблудшего члена общества.
Улыбка преуспевавшего некогда в Эльфланде гнома оказалась недостаточно заискивающей, язык не научился лизать вышестоящую задницу, энтузиазма перевыполнять норму не было. Вот такое вот страшное преступление.
– За это надо выпить! – невпопад предложил собутыльникам Рок, руководствуясь скорее внутренними часиками, нежели ходом беседы. – За разгром Четвёртой Херни, которую устроили нам всем гномы! Прости, Даскалос, я хотел сказать, лихнисты. Нет херне!
– Нет херне! – поддержали тост человечек и коротышка. Не потому, что были впечатлены странным лозунгом орка. Просто всем хотелось хоть немного отвлечься от мрака, что поселился в сердце и разуме.
Питие стало единственной дверцей к внутреннему спокойствию. Но в глубине души все понимали, что путь за дверью ведёт в никуда.

Глава 3. Стройка Тысячелетия

Государство в действительности – это мы сами, и только себя мы должны обвинять в его организации.
    Гюстав Лебон
Маврик придирчиво осматривал стадион, один из множества в городе. Будучи весьма тучным мужчиной, он тем не менее не ленился, обходя каждый зрительский ряд и помечая угольком малейшую шероховатость, трещинку, скол или любой иной недостаток. Придираться к другим всегда хорошо: чем больше замечаний, тем сильнее у подчинённых чувство вины. Чем больше удастся внушить наивным работягам вины, тем меньше они станут чего-то просить или требовать.
Белоснежный стадион впечатлял. По проектам гномов все здания в Торинграде строились с поистине грандиозным масштабом, словно стремясь вместить в себя всё живое на этой планете.
Если стадион, то минимум на сто тысяч зрителей. Если гостиница, то хотя бы на пять тысяч постояльцев. Если аллея, то шириной не менее двадцати метров. Всё большое, просторное.
Злые языки шутили, что бородатые коротышки стремятся компенсировать гигантоманией малый рост и тесноту под горами. Впрочем, подобные шуточки пресекались достаточно быстро.
Сияющий город начали отстраивать сразу после разгрома Третьей Орды на руинах ничем не примечательного в прошлом городка срединного королевства людей. Место было выбрано исключительно из соображений географического расположения, как центр наиболее плотно заселённой ойкумены. Дирижабли из воздушного порта Торинграда могли долететь до любой обитаемой точки света за две-три недели, но в среднем путешествия занимали значительно меньше времени.
Каждой расе отвели для строительства свой район города. Гномы трудились над центральной и северной частью, эльфы над западной, люди над южной, оркам доверили восточный район. Товарищ Торин обожал использовать соревновательный аспект для создания между лихнистами конкуренции. Кто лучше всех проявит себя на Стройке Тысячелетия, тому гарантировано высокое место в запутанной иерархии. Кто опростоволосится, может о тёпленьком местечке навеки забыть.
Естественно, состязаться с гномьими строителями было решительно невозможно. Коротышки знали толк в зодчестве, были сроднены с камнем, буквально ощущали его, словно неодушевлённый материал являлся продолжением тела. У гномов имелись феноменальные ресурсы, тогда как остальные расы были истощены недавней войной. Тем не менее товарищ Торин настаивал, что поучаствовать в строительстве города должны все. Фактически борьба шла не за первое, но за второе почётное место: какая раса ближе всех приблизится к эталонному качеству гномов?
Маврик с отцом сразу увидели в мероприятии шанс проявить лояльность режиму и продемонстрировать управленческие качества, а потому шли на любые ухищрения, чтобы курировать ход строительства. Глупый Афелис же ратовал, что сначала нужно восстановить разрушенные Третьей Ордой города, а потому благоприятные возможности прозевал.
Наивный, наивный Афелис. Никто не будет захватывать мир, чтобы вернуть статус-кво. Лихнисты быстро устраняли разруху, но не восстанавливали прежний вид, а отстраивали разорённые поселения заново. По весьма упрощённому плану, с минимальными удобствами для жителей. Каждый городок был похож на соседний как две капли воды. Функциональность без излишеств – идеальное жилище товарища!
Мест обитания высокопоставленных лихнистов это правило, естественно, не касалось, как не относилось оно к Торинграду, административным зданиям и так далее. Надо всегда отделять обыденное от сакрального: власть не может жить по установленным ею для простого народа порядкам, иначе какая же она власть?
Хотя надо отдать лихнистам должное, роскошь верхушки на публичное обозрение не выпячивалась. А колоссальные вложения в отдельные проекты объяснялись их общественной значимостью, предназначением для народного пользования и другими сказками, исключающими личную выгоду. Народу ведь не столь важно, что он живёт плохо, главное – чтобы всем остальным тоже было нехорошо. Тогда ощущения социальной несправедливости не возникает, все покорно следуют всему, что им говорят.
Само собой, какие-то неприятные слухи о руководстве неизбежно просачивались, но репрессии и пропаганда быстро улаживали досадные непонятки. Монополия на насилие и средства массовой дезинформации могут веками поддерживать выгодную власть имущим иллюзию равенства. Вкупе с минимальным достатком широких слоёв населения, это всё что нужно для устойчивости подобного лихнизму режима.
– Трибуну для почётных гостей выдрайте до зеркального блеска! – сказал Маврик бригадиру, не найдя до чего докопаться. – И подходы к ней тоже. Товарищ Торин может посетить любой стадион, ты же не хочешь разочаровать Вождя, правда?
Худощавый бригадир поспешно закивал. Он понимал, чем может обернуться поиск виноватых, если товарищу Торину что-нибудь не понравится.
– Ладно, подсобные помещения проинспектирует позже мой заместитель, мне ещё сегодня надо две гостиницы осмотреть. Не расслабляемся, Межрасовые игры близко! Сейчас нужно максимально подналечь, потом можно будет расслабиться. Вопросы есть? Тогда увидимся через несколько дней. Трудовых успехов, товарищ!
– За работу! – ответил формальную фразу бригадир с измождённым лицом.

* * *
С трудом встав из-за стола, Афелис дрожащей рукой отодвинул ширму, огораживавшую трёх собутыльников от остальной части барака. Нетвёрдой походкой направился к туалету, намереваясь справить нужду.
За последний месяц он прямо-таки пристрастился к паршивому пойлу, при каждом случае составляя Року и Даскалосу Балиновичу компанию. Но если гном практически не пьянел, орк переносил похмелье легко, то голове Афелиса алкоголь причинял большие страдания. Люди и эльфы плохо приспособлены для беспробудного пьянства, их тела слишком утончённые, хрупкие.
Тем не менее Афелис сознательно шёл по пути самоуничтожения, утратив всякую веру в справедливость и будущее. Чем раньше его добьёт алкоголь, тем меньше пользы от него получат лихнисты. Такой вот протест, такое сопротивление.
Афелис почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Без всяких видимых причин мир перевернулся, он уставился в покрытый копотью потолок.
– Я жалкий червь, не иначе… – философски заметил Афелис, обращаясь в пространство над ним. – Ничтожество, неудачник.
– Ик! Аф, твоя кровать дальше! Помочь тебе, друг? – послышался голос Рока.
Друг. Его лучший друг теперь орк. Замечательно.
– Не парься, я справлюсь! – уверил Рока Афелис.
Перевернувшись на живот, падший человек пополз дальше. Другие каторжники не обращали на него никакого внимания. Все были слишком утомлены непосильной работой и хотели лишь неподвижно лежать на узких жёстких койках. Стражникам не было необходимости следить за порядком, драк почти никто никогда не устраивал.
«Холод, голод и труд – дисциплину у нас наведут!» – любили говаривать надзиратели, в чьи обязанности, вообще-то, входило перевоспитание заключённых.
Обязанности… это слово запрещено использовать по отношению к вышестоящим. Обязанности работают всегда в одну сторону.
Опершись о чью-то кровать, Афелис встал на колени. Через пару минут он сумел-таки поставить на ноги бренное тело. Такое тяжёлое тело, не весившее в действительности почти ничего…
Непослушные ватные ноги сделали шаг, затем следующий. Нет более целеустремлённого человека, чем идущего в туалет. Он не ищет оправданий, он точно знает чего хочет. Он действует, просто действует. Движется к своей цели.
Афелис рывком распахнул хлипкую дверь. Шатаясь, подошёл к ближайшей дырке в полу. Направил струю, закатил глаза от блаженства.
По характерному звуку он понял, что не попал в дыру в полу даже близко. К варговой матери, всё равно грязнее в отхожем месте не станет! Взор сам собой набрёл на большую щель в потолке. В на редкость безоблачном небе он увидел две звёздочки. Их свет завораживал.
– Какая красота, какое чудо нас окружает! – воскликнул Афелис, задрав к щели в потолке голову. – Ковыряемся в дерьме, а в высоте чистый свет. Такой безупречный…
Внезапно одна из звёзд стала тускнеть. Через минуту на её месте виднелось одно лишь тёмное небо.
Афелис готов был поклясться, что ему не померещилось, что ничто не мешало обзору, звезда просто взяла и пропала!
Он ещё долго стоял со спущенными штанами, пристально вглядываясь в ночной небосвод, но больше ничего не менялось.
– Далёкий мир взял и исчез… – пробормотал Афелис, когда ему вдруг вспомнились произнесённые по пьяни мрачные слова Рока: – Крушитель Миров, ты ли это?

Глава 4. Стерва

Безразличие сильно влияет на историю. Действуйте пассивно, но действуйте.
    Антонио Грамши
Пармашину ощутимо тряхнуло. Огромные глыбы мрамора в прицепленной к машине повозке неровность дороги тоже не оценили. Выругавшись, водитель остановил грузовой транспорт, вместе с охранником вышел из передней кабинки, чтобы осмотреть колёса и груз.
Заметив орков, копошащихся в лесу чуть поодаль, ответственный за доставку мрамора гном дал выход разгоравшемуся в груди праведному гневу:
– Крысиные нечистоты, чего вы на обочине ковыряетесь, не видите, что ли, у вас посреди дороги огромная выбоина? Дегенераты зеленожопые! Набирают в работяг кого ни попадя… Позовите своего бригадира! Если хоть одна глыба треснула, такую секир-башку вам устрою!
Орки виновато понурили головы. Все расы равны, но некоторые всё же ровнее других: если к тебе обращается гном, следует беспрекословно выполнять указания.
– Зачем ругаешься, начальника, сейчас главного позовём… – вздохнул ближайший к водителю чернорабочий.
Позади останавливались другие пармашины, везущие в Торинград мрамор.
– Чего там у вас? Почему встали? – выкрикивали из кабин раздосадованные неплановой остановкой водилы. – Такими темпами мы и к следующему утру до города не доедем!
Мощёная камнем дорога, ещё неделю назад считавшаяся довольно добротной, сегодня удивляла колонну грузовых машин своим отвратительным качеством. То здесь, то там зияли дыры от вырванных из грунта булыжников, в нескольких местах, напротив, были навалены непонятные кучи.
– Зеленозадые какие-то работы устроили, половину дороги перекопали! – громко ответил бородатым товарищам осматривающий последствия деятельности орков гном. – По таким ухабам мы вместо глыб мраморное крошево привезём! Надо самим этот участок отремонтировать, вылезайте!
Бурча под нос самую отборную ругань, коротышки выходили из своих пармашин, чтобы осмотреть развороченный участок пути.
– Какой идиот поручил оркам дорожные работы?
– Работы? Ты называешь работами вот этот звиздец?!
– Здесь что, стадо мамонтов пробежало?
– А я говорил, орк лихнисту никакой не товарищ!
– Я не понял, зеленомазые, вы что, канаву посреди дороги вырыть решили?
– Дай орку молоток и лопату, он камня на камне не оставит к закату…
Несмотря на ворчание, мастеровитые гномы сразу взялись за работу, заваливая выбоины камнями с обочины. Орки, раскрыв рты, с глупым видом наблюдали за шустрыми коротышками.
– Чего пасти раззявили? Давай лопату сюда, тугодум!
Орк заморгал, словно не понимая, что к нему обращаются.
– Ты что, совсем тупой? Лопату, говорю…
– Что стряслось? – раздался басовитый голос массивного орка, идущего к столпившемся на дороге гномам.
В обеих руках зеленокожий товарищ держал большую лопату, похожую в его лапищах не на рабочий инструмент, а на двуручный топор. Каска скорее походила на шлем.
– Ты бригадир? Старший товарищ? Начальник? Самый главный у орков? – словно обращаясь к недоразвитому ребёнку, спросил водитель угодившей в выбоину пармашины. – Чем вы здесь занимаетесь? Почему дорога разбита? Орк, ты вообще понимаешь, что я тебе говорю?!
Подошедший к водителю зеленокожий детина пожал плечами, растягивая рот в широкой клыкастой улыбке:
– Конечно, я всё понимаю. Ва-а-а-а-а-а-а-а-ар!!!
В следующий миг замаскированный под лопату двуручный топор рассёк гнома от правой ключицы до середины груди. В лицо державшего арбалет охранника пармашины угодила стрела. Хлопавшие глазами секундой ранее «работяги» с воплями ринулись на чинивших дорогу водителей, безжалостно рубя их топорами-лопатами.
– Засада! На нас напали! – завопил кто-то из стоявших поодаль гномов. – Бежим! Уезжаем!
Лихнисты бросились врассыпную: большинство побежало к своим машинам, кто-то бросился в жиденький лес на обочине. Несколько гномов, отвечавших за охрану груза, выпустили в орков арбалетные болты, но не испугали, а лишь разъярили нападающих.
Некто, прячущийся в кронах деревьев, планомерно расстреливал из лука пытавшихся оказать сопротивление гномов. Позади колонны пармашин послышался треск – прямо на дорогу упал ствол заранее подпиленного клёна, отрезая транспортным средствам путь к отступлению.
– Получай, «товарищ»! На! На-а-а!!! – кричал большой орк, увлечённо разделывая на части попавшегося под руку гнома.
Две пармашины погнали вперёд, объезжая остановившуюся колонну. Сохранность груза водителей больше не беспокоила. Как не волновали их лежащие на дороге товарищи, которых тяжёлые паровые машины давили, словно насекомых.
Орки даже не пытались остановить несущиеся во весь опор махины. Они знали, что за поворотом дороги тех всё равно ждёт сюрприз. Зеленокожие отлавливали и добивали разбежавшихся лихнистов, избавляясь от свидетелей происшествия. Только одному гному оставили жизнь.

Дрожащий от страха водитель затравленно озирался. Державшие его под руки орки ничего не говорили, не требовали, не объясняли, словно ожидая дальнейших указаний от некоего вожака. Остальные зеленокожие не обращали на пленника никакого внимания, тщательно осматривая пармашины в поисках любых полезных предметов.
Только сейчас гном заметил, что напавшие на них орки какие-то на удивление хилые. Кроме «бригадира» и пары мускулистых ребят, остальные больше походили на усохших старичков, чем на отличавшихся недюжинным здоровьем зеленокожих. Если бы не эффект неожиданности, кряжистые гномы имели все шансы дать щуплым супостатам отпор.
Но кто мог представить, что давно сломленные и принявшие учение Лихнуна зеленокожие пойдут на столь подлое предательство?! Нападут на своих спасителей, учителей, благодетелей.
Оркам позволили продолжить существование, обучили правильному мировоззрению, дали пищу и крышу над головой. Лихнисты принесли зеленокожим невиданную прежде стабильность, не получив взамен практически ничего. Ведь разве можно всерьёз считать труд орков равноценной платой за потраченные на их интеграцию в новый мировой порядок ресурсы? Худших работников сыскать было решительно невозможно! Зеленокожие рукожопы ломали в три раза больше, чем строили, им старались поручать только самую грубую и тупую работу.
И вот чем орки отплатили гномам за их доброту.
Лихнист вздрогнул, когда с нависшей над дорогой ветки спорхнуло чьё-то изящное тельце. Почти невидимая прежде эльфийка в облегающем зелёном костюме мягко приземлилась прямо перед сторожившими пленника орками.
– Мы сохранили одного, как ты и приказывала, – кивнул один из предателей на водителя.
Эльфийка одарила орка улыбкой:
– Не приказывала, а всего лишь просила. Но всё равно спасибо, Вразносор. Кто-то должен довести все эти машины до оврага. Уж вредить, так вредить.
Водитель собрал остатки гордости, готовясь героически отказаться. Послать эльфийку и орков к их любимой варговой матери! Но что-то во взгляде неожиданной союзницы зеленокожих заставило его прикусить язык. Эльфийка явно привыкла повелевать, и неподчинение могло привести гнома к ещё более тяжким последствиям.
– Правильно, молчи, карлик. Делай всё, что тебе говорят, тогда твоя смерть будет быстрой и безболезненной, обещаю.
Орк средних лет, названный Вразносором, подмигнул похолодевшему коротышке:
– Не волнуйся, Стерва всегда держит слово. Или ты предпочтёшь, чтобы с тобой поигрался вот тот здоровенный детина, разрубивший вашего главного почти надвое? «Бригадир» не отличается умом, но вот силы и жестокости у него хоть отбавляй. Он может голыми руками разорвать твоё тело на части! Один из ваших арбалетчиков убил его друга, так что он с удовольствием отведёт душу, если ты решишь ерепениться. Ну что, поехали? Овражек здесь совсем рядом…

* * *
Афелис помассировал виски, морщась от боли. Голова раскалывалась, в глотке пересохло, из желудка просилась наружу противная желчь. Руки дрожали, ватные мышцы не хотели лишний раз напрягаться. Наступало типичное утро.
Злое утро, хмурое утро, но ничего не поделаешь. Расплата за выпитое накануне пойло была столь же неизбежна, как предстоящий каторжный труд. Всему есть цена: и слабоволие, и жажда свободы стоят неприемлемо дорого. Желаешь забыться, не хочешь жить по установленным сверху правилам, значит, страдай.
Бывший принц срыгнул, едва сдержав рвотный позыв – нет, определённо, вчера он перебрал даже по собственным самоубийственным меркам! В таком состоянии он не то что работать нормально не сможет, он даже до карьера не доползёт.
Рок тоже выглядел сегодня неважно: лицо посерело, взор блуждал в одних ему ведомых далях. Организм орка гораздо лучше перерабатывал алкоголь, но пить он начал задолго до воссоединения с Афелисом, и даже ресурсы могучего зеленокожего тела не могли выдерживать такое издевательство бесконечно.
Лишь Даскалос Балинович выглядел относительно хорошо. Для настоящего гнома пиво – всё равно что водичка, а чистый спирт – успокоительное перед сном. Впрочем, и бывший учитель за последние пару лет сильно сдал. Похудел, полностью поседел, прежняя энергичность безвозвратно ушла из движений. Условия жизни и труда в лагере явно не способствовали долголетию.
Выстроившиеся в ряд заключённые терпеливо ждали команды надсмотрщиков. Но те были заняты разговором с наездниками на мамонтах, привёзших с утра «свежее мясо».
Повозки с впряжёнными мамонтами использовались на севере практически повсеместно. На них в многочисленные лагеря привозили новых каторжников, провизию, почту, а обратно везли добытый в карьерах уголь и иные полезные ископаемые. Огромные мохнатые слоны с длиннющими бивнями обходились гораздо дешевле паровых машин, хотя были медлительными и редко покидали тундру за Хребтом Великого Змия. Но главной причиной, обуславливающей выбор лихнистов в пользу примитивного вида транспорта, было то, что мамонты относительно легко переносили суровые метели, тогда как пармашины часто выходили из-за морозов из строя. Технический прогресс не всесилен, миллионы лет эволюции дают своё преимущество.
Дирижабли и воздушные шары в северные области вообще практически не летали.
– Опять каких-то доходяг привезли, – проворчал Рок, переживая, как теперь перевыполнить увеличившуюся пропорционально вновь прибывшим норму.
– Видать, за эльфов плотно взялись. Гляди, одни остроухие! – поддакнул Даскалос Балинович.
Афелис ничего не сказал, борясь со слабостью и тошнотой. Какая разница, кого привезли? Половина заключённых всё равно не переживёт первый год.
Надзирателям новички тоже не сильно понравились. Четверых эльфов, не церемонясь, пинками направили к выстроившимся в линию каторжникам. Самый глупый эльф возмутился:
– Что вы себе позволяете?! Вы знаете, кто я? Произошла чудовищная ошибка, как только товарищ Торин разберётся в ситуации, меня сразу освободят и отправят обратно! Уж тогда я прослежу, чтобы вас как следует наказали, можете быть уверены!
Грозная речь эльфа не произвела на старшего надзирателя ни малейшего впечатления. Здесь каждый второй поначалу вопил про «чудовищную ошибку» и всё в том же духе. Но из лагеря никогда не выходили, из лагеря выносили вперёд ногами всех осуждённых, независимо от справедливости вынесенного кем-то когда-то вердикта. Надсмотрщики могли творить что угодно, лишь бы каторжники выполняли норму по добыче угля.
– Товарищи, к нам прибыло пополнение! – обратился к бывалым заключённым главный лихнист. – Объясните новичкам, как здесь всё устроено. А если кто-то начнёт, как этот эльф, выступать, не стесняйтесь использовать более доходчивые методы, нежели простые слова.
– Я, я… – не унимался остроухий болванчик.
Надзиратель лениво махнул в сторону эльфа рукой:
– Этому разрешаю сначала наподдать, а уже потом разговаривать. Он у остроухих был правдорубом, потом руководил Союзом Западных Островов, так что самомнения у дурака через край.
– Не правдоруб, а правдист! Меня зовут Брех…
Но лихнисту надоело церемониться, мощный хук слева в живот заставил любителя качать права согнуться пополам.
– Правдивое брехло он, короче. Всё, марш работать!
Два каторжника с равнодушным видом взяли под ручки корчившегося от боли наивного олуха, волоча его следом за всеми к карьеру. Чужие страдания никого в лагере особо не волновали. Помучается, меньше будет потом проблем создавать. Надо выполнять ежедневную норму, всё остальное неважно.
– Афелис! – окликнул с трудом переставлявшего ноги человека лихнист. – Кончай вливать в себя это дрянное пойло. Тебе письмо от товарища Маврика, идём за мной, почитаем.
Надзиратель немного подумал:
– И станем сидеть, пока не напишем ответ, который мне не стыдно будет отправить обратно.

Глава 5. Необходимость

Поступать несправедливо хуже, чем терпеть несправедливость.
    Платон
Сквозь переплетение ветвей Илона внимательно следила за небом. После вредительства на дороге лихнисты устроили настоящую охоту, круглосуточно патрулируя все окрестности на многочисленных воздушных шарах. Эльфийка знала, что в близлежащих поселениях проходят суровые допросы, на дорогах выставлены караулы, собаки упорно пытаются взять след напавших на колонну неустановленных лиц.
Как ожидаемо. Уверовавшая в собственную неуязвимость власть оказалась совершенно не готова к дерзкой диверсии в самом сердце лихнистской империи. Десятилетие борьбы с вымышленными внутренними врагами не самым лучшим образом сказалось на эффективности охранительных служб.
Несмотря на масштаб задействованных в преследовании вредителей сил, погоня никак не могла выйти на странную банду: Илона прекрасно умела заметать все следы. Опыт Столетней гражданской войны, в которой она принимала самое активное и прямое участие, так просто не забывается даже спустя полтысячи лет. Бесконечные проникновения в тыл противника, слежка и переманивание на сторону женского движения чародеев, организация засад и иная шпионская деятельность – здесь Илона действительно преуспела. Покровительницами в Эльфланде просто так не становятся. По крайней мере, до вторжения Третьей Орды эти должности действительно занимали самые выдающиеся личности, а после отстранения Тинтур высокие посты быстро утратили всякую значимость.
Орки тоже чувствовали себя в лесах хорошо. Зелёную кожу далёкие предки ордынцев обрели неспроста. Грузные с виду создания умели тихо и незаметно перемещаться там, где гораздо более стройные люди производили кучу ненужного шума. А уж менее приспособленных для леса существ, чем гномы, наверное, не существовало на всём белом свете. Коротышек было слышно за версту, что никоим образом не способствовало игре в кошки-мышки среди бурной растительности.
Отряд из двух дюжин орков и эльфийки медленно, но верно удалялся от места кровавой резни и погони. Делая большой круг, банда держала путь в Торинград. Ведь где может быть безопаснее укрываться от властей, как не под носом у оных на Стройке Тысячелетия?
– Ну что там, Стерва, можно идти? – спросил засевшую в кроне дуба эльфийку притаившийся внизу орк.
– Ещё три минуты, – ответила бывшая Покровительница. – Подождём, пока воздушный шар пролетит.
Не самое приятное прозвище намертво прикрепилось к Илоне во время приснопамятного бегства из осаждённого лихнистами города. После зачистки Арнарофера гномы, конечно, не думали останавливаться и ещё долго преследовали избежавших побоища орков, покуда не перебили практически всех. Шаманы, к которым примкнула любимица Рычачи, оказались среди немногих уцелевших во многом благодаря её ценным советам. Бесцеремонность, с которой Илона эти самые «советы» давала, беспрекословность в их исполнении, быстро вошедшая в норму в условиях постоянной опасности, язвительность, служившая хрупкой эльфийке инструментом наказания недостаточно шустрых зеленокожих, не могли не впечатлить орков. Илону любили, боялись, ненавидели и слушались одновременно. Кто же она ещё после этого, как не Стерва?
Илона нахмурилась, уловив подозрительные звуки неподалёку. Подав оркам условный сигнал, эльфийка направилась в сторону едва слышного шороха. Вероятно, всего лишь бредущее по своим делам дикое животное, но лучше лишний раз проверить, чем попасть в неприятную ситуацию. Лёгкая женщина практически бесшумно перескакивала с ветки на ветку, ничуть не уступая в проворности обитающим в южных лесах обезьянам.
Ничего не переспрашивая, орки притихли. Они уже давно убедились, что слух остроухой эльфийки намного превосходит их собственный. Как и в том, что в разведке равных Стерве среди них нет.
По мере приближения к цели, звуки нравились Илоне всё меньше. Непохоже на зверя. Скорее, мягкие шаги какого-то… Человека!
Да, инстинкты не подвели. Аккуратно преодолев последние ярды, Илона увидела медленно бредущего по лесу мужчину среднего возраста. Тот внимательно осматривал травки и кустики, ища целебные растения, которые складывал в большую корзину.
«Ну почему, почему тебе приспичило собирать цветочки именно в такой глухомани?!» – с досадой подумала Илона, доставая из колчана стрелу.
Она понимала, что этот человек ни в чём не виновен. Что худощавый мужчина просто занимается своим делом, ища в лесу редкие травы. Что, вероятно, он лекарь, надеющийся помочь кому-то своими настойками. Что он вполне может поддерживать лихнизм лишь из видимости, не желать зла борцам с гномьим режимом. Что…
Илона плавно натянула тетиву, целясь в сердце несчастного человека.
Увы, она не имеет права напрасно рисковать собой и соратниками, на кону стоит существование всего живого на этой планете. Моральные суждения оставим потомкам, если тем суждено пережить апокалипсис.
Мужчина не успел даже вскрикнуть. Не осознал, что случилось. Тело просто упало на землю, словно покошенный. Выстрел был исключительно меткий.
– Будь я проклята, – прошептала Илона. – Прости меня, человечек. Так было надо. Прости…

* * *
– Я никуда без вас не уйду, – упрямился Афелис, глядя на хмурые лица Рока и Даскалоса Балиновича.
Три друга, как обычно, сидели в углу барака за ширмой, вот только привычного пойла сегодня на столе не было. Из-за плохо работавших новичков к концу дня едва удалось выполнить норму. Афелис тоже схалтурил, бесконечно переписывая под присмотром старшего надзирателя сочинение в ответ важному товарищу Маврику. Там ошибка, тут клякса, здесь неправильно сформулировано. Лишь под вечер его выгнали в карьер помогать остальным возить тачки.
– Нельзя упускать такой шанс, – возразил Даскалос Балинович. – Маврик прав, тебе нужно выбираться отсюда. Афелис, ты давно себя видел в зеркале? Ещё полгодика-год и тебя вынесут из лагеря ногами вперёд. Тридцать шесть лет – солидный возраст для человека, не надейся, что твой организм будет и дальше прощать над собой издевательства.
– Надзиратель неспроста велел тебе никому не рассказывать про амнистию, – присоединился к уговорам гнома Рок. – Товарищ Торин может объявить всё что угодно, но здесь король – старший надсмотрщик. Зачем ему отпускать заключённых, которые могут рассказать весьма неприятные вещи о «воспитательном лагере» и о нём лично? О тебе беспокоится высокопоставленный лихнист, но на остальных всем плевать. Отрапортуют, мол, каторжники чувствуют себя в лагере так хорошо, что не хотят никуда уезжать, и никто никогда ничего не узнает. Аф, если ты не окажешься на свободе, никому из нас здесь точно лучше не станет.
Умом Афелис понимал аргументы гнома и орка, но бросить друзей в беде он не мог. Не позволяло проклятое сердце, в котором, несмотря ни на что, ещё сохранялось сострадание, гордость и честь. К словам одного-единственного бывшего каторжника никто не станет прислушиваться, его друзья сгниют на краю света в северных землях, а он ничем не сможет помочь.
– Из задницы нельзя вылезти поодиночке, спастись можно только всем вместе, – произнёс Афелис известную присказку, надеясь впечатлить таким образом смирившихся со своей участью каторжников. – А свободу нельзя получить в дар от какого-то власть имущего упыря, за неё необходимо постоянно бороться, – добавил он уже от себя.
В его впервые трезвой за многие дни голове начинал вырисовываться план действий.
Он примет щедрое предложение Маврика. Покается, получит амнистию.
Но это станет лишь видимостью. Прикрытием, чтобы освободить своих близких.

Вот только план не учитывал, что о готовящейся амнистии знают уже не только Рок и Даскалос Балинович, но и лежащий на кровати в другом конце барака избитый обиженный «правдоруб». Слух у Брехлисиуса был не просто хорошим, как и у всех представителей его расы, а превосходнейшим. Правдист обязан слышать и подмечать все детали.
В отличие от Афелиса, неудавшийся руководитель лихнистского Эльфланда не собирался становиться мучеником, тем паче кого-то спасать. Как только представится случай, он станет требовать от старшего надзирателя освобождения по амнистии.
Брехлисиусу было плевать, подставит ли он проговорившегося Афелиса и что вообще произойдёт с остальными. Следовало выбираться из этого проклятого лагеря, а не размазывать сопли, рассуждая о каком-то мифическом единстве в борьбе с диктатурой.
Правдист знал, что успеха добиваются именно корыстные одиночки. Которые потом рассказывают наивным болванам сказки о необходимости объединиться вокруг придуманной этими самыми одиночками цели…
Афелис глубоко ошибается. Из задницы не просто выкарабкиваются только поодиночке. Из неё выбираются, исключительно шагая по чужим головам.

Глава 6. Охранители

Политическое понятие свободы индивидуума означает: свобода от полицейского произвола.
    Людвиг фон Мизес
Маврик с раздражённым лицом шагал по широкому проспекту, гадая, из-за чего могла сорваться поставка мрамора, обещанного ему ещё неделю назад. После стольких уверений и клятв, что новой партии точно хватит, чтобы до конца отделать весь город, все лихнисты словно воды в рот набрали. «Нет сведений», «рассчитывайте на уже имеющийся материал», «всего вам доброго, до свидания».
Уклончивость всегда самоуверенных старших товарищей внушала Маврику подозрение, что дело нечисто. Но политическая чуйка, выработанная за двадцать лет общения с гномами высокого ранга, подсказывала, что настойчивость в поиске виноватых на сей раз может скорее навредить, чем способствовать достижению целей.
Энтузиазм всегда поощряется властью в строго определённых рамках дозволенного. Проявлять его там, где не требуется, значит, нарываться на неприятности. Инициатива наказуема – в несвободном обществе это не просто красивая присказка, а важнейший жизненный принцип.
Нет так нет. Не можешь чего-то создать – имитируй! Народ всё равно схавает, а проверяющие закроют глаза даже на веские недочёты, если им предложить взамен что-нибудь интересненькое.
Маврик совершенно не обращал внимания на приветливое весеннее солнышко, погружённый в подсчёты того, во сколько им с отцом обойдётся отвлечение внимания на сей раз. Порадовать высокопоставленных лихнистов непросто, ведь у тех имелось практически всё, чего только может возжелать солидный взрослый мужчина. Видимо, опять придётся искать молоденьких девушек экзотичной наружности… Как будто у него и без того хлопот мало!
– Э-э-э… Моя плохо понимать, – отвлёк Маврика от раздумий странный разговор двух типов у стадиона.
Низкорослый гном сурово спрашивал что-то у возвышавшегося над ним грязного орка, по всей видимости, чернорабочего. Подобных не шибко опрятных личностей в Торинграде хватало с избытком: на стройку согнали не меньше миллиона мужчин, не каждый из которых горел желанием работать за похлёбку на общее дело. Разгуливавшие по городу посреди бела дня тунеядцы редкостью отнюдь не были.
– А-а-а! Твоя хотеть знать, как зовут моя? Вразносор моя, да, – с озабоченным видом расшаркивался перед гномом не самый молодой орк.
– Да мне насрать как тебя звать, дубина зеленомазая! Я тебя в пятый раз спрашиваю, какого хрена ты забыл в этом районе? Зона орочьей ответственности там, здесь люди работают!
Маврик невольно присмотрелся к гному – сразу понятно, очередной охранитель. Этих паразитов в Торинграде тоже день ото дня становилось всё больше. Откормленные мордовороты чего-то вынюхивали, присматривались, ко всем придирались. Видать, не всех «врагов народа» ещё обнаружили. Пока половину граждан в лагеря не отправят, не успокоятся.
Главным признаком охранителей было вечно нахмуренное выражение лиц, не обремененных печатью интеллекта, а уж тем паче моралью и совестью. Они всегда смотрели на окружающих, словно на жалких насекомых, которых ничего не стоило раздавить. Часто для красивой отчётности охранители именно это и делали: их стараниями сгинули в небытие сотни тысяч совершенно произвольно выбранных людей, эльфов, орков и даже гномов. Пару раз под их пристальным вниманием оказывался и сам Маврик, к счастью, ему удалось тогда выкрутиться.
Нет невиновных, есть лишь разные степени вины – гласил девиз этих блюстителей нового мирового порядка, защитников лихнистских ценностей и обладателей множества иных благовидных титулов, не способных, впрочем, скрыть истинную суть губительной для общества деятельности. Когда в одном лице сочетается следователь, судья и палач, добра от такой «охраны порядка» не жди. Слишком широкие полномочия неизбежно ведут к злоупотреблению положением. И что-то Маврику подсказывало, что товарищ Торин прекрасно ситуацию с оборзевшими охранителями понимал, используя страх в своих интересах…
– Земля людей, да. Орда людей захватить, строить теперь стадион на их месте, – «объяснил» орк своё пребывание в районе, отданном в распоряжение другой расе.
Охранитель закатил глаза от непроходимой тупости собеседника:
– И вот таким дегенератам предстоит строить будущее? – риторически спросил гном голубое весеннее небо. – Марш в свой район, зеленомордая обезьяна! Вот в той стороне твой район, понимаешь? Вон туда…
Пинок под зад подсказал орку верное направление. Потирая пятую точку, орк поспешил убраться от ретивого охранителя.

– Зачем так ругаться, начальника? – пожаловался зеленокожий «строитель», стараясь подгадать ворчание так, чтобы его точно услышал пнувший незадачливого чернорабочего охранитель. – Все ругаться на Вразносора, а моя орк хороший. Только устал моя вкалывать. Жизнь – говно.

* * *
– Как обстановка? – поинтересовалась Илона, когда Вразносор немного перевёл дух после «прогулки» по городу.
Штаб-квартира борцов с режимом, как и положено, располагалась в ничем не примечательном подсобном помещении одной из гостиниц, построенных орками. Все вместе революционеры собирались очень редко, чтобы не привлекать внимания реально работавшего в огромном здании персонала. Лишь совсем старенький орк, которого все так и называли Старпёром, всегда находился на месте, передовая зашедшим заговорщикам сообщения друг от друга.
– Охранители пасут каждый угол. По нашему району ещё можно перемещаться, имитируя занятость и крайнюю озабоченность, а вот у людишек сразу начинают докапываться. Мол, кто такой, сколько лет, почему не работаешь? Марш на свою территорию, а не то хуже будет. По крайней мере до начала Межрасовых игр, так точно ничего серьёзного дальше орочьей стройки не протащишь.
Илона кивнула, она столкнулась примерно с теми же трудностями. Её, конечно, столь грубо никто под зад не пинал, ограничиваясь похабными лапаниями, но перемещаться вне эльфийского района стало в последнее время небезопасно. В убежище орков она наведывалась исключительно под прикрытием темноты, правда, с учётом постепенно вводимых в эксплуатацию масляных фонарей это тоже становилось с каждым днём всё сложнее.
– За район людей не беспокойся, когда придёт время, я дам знак Ламелии. Она хорошо продвинулась по карьерной лестнице за прошедшие с момента нашей первой встречи годы. Думаю, её влияния будет достаточно, чтобы выдать нашим сторонникам все нужные пропуски. Старушка прямо-таки рвётся в бой, в ком в ком, а в ней я уверена.
Бывшая королева одного из северных королевств стала для Илоны настоящей находкой. Хотя здесь ещё большой вопрос кто кого отыскал…
Так или иначе, среди людей, орков и эльфов у Илоны имелись союзники, а вот внедриться к гномам не получалось. Несчастным бородачам слишком долго морочили голову проклятой идеологией, многие действительно в неё верили. Более или менее вменяемых, успевших пожить в Эльфланде коротышек, либо до смерти запугали, либо отправили в тундру – рассчитывать на их помощь не приходилось. Товарищ Торин превосходно выдрессировал титульную расу нового дивного мира.
– Всё равно наш план не пойму, – пожал плечами Вразносор. – Ну сумеем мы один раз сорвать Ритуал, что помешает Гэльфштейну провести второй, третий и далее, пока не получится? Нет, покуда эльфийский маг жив, а Торин железной рукой правит миром, маленькие победы не окажут на исход нашей борьбы никакого влияния. Мелкие пакости лишь раздражают противника, но не наносят ущерб. Надо бить сразу в голову! По руководству лихнистов конкретно так ломануть! Чтобы, чтоб…
Илона вздохнула. Она не собиралась посвящать Вразносора, как, впрочем, и остальных, во все планы. Знают двое, знает и охранитель – увы, народная присказка возникла не на пустом месте. Каждому следует знать ровно столько, сколько необходимо для совершения следующего шага, иначе подпольная деятельность быстро приведёт всех под топор палача.
– Нельзя просто так взять и убить товарища Торина, про возможность подобраться к Гэльфштейну я вообще молчу, – в очередной раз объяснила орку мудрая женщина. – Маленькие победы, к которым ты относишься столь презрительно, заставляют власть нервничать и совершать ошибки. Никто не может заранее предсказать, какой из просчётов окажется роковым для режима. Но то, что раньше или позже несправедливый миропорядок рухнет под влиянием внутренних противоречий, я тебе гарантирую. На моём тысячелетии такое случалось не раз.
Бывшая Покровительница магических искусств была не только свидетелем, но и весьма активным участником как свержения, так и строительства разных режимов, так что знала, о чём говорит.
– Наша главная задача – не допустить непоправимого здесь и сейчас, – продолжила убеждать орка Илона. – Нельзя дать лихнистам провести Ритуал и угробить собравшееся на Межрасовых играх оболваненное, но ни в чём не повинное население. Ко времени следующего всеобщего сборища ситуация может кардинальным образом измениться. Вот тогда ударим и в голову, и в пах, хребет переломаем, моргала выколем – всё как положено. Когда накопим достаточно сил, можешь быть уверен, Вразносор, рубанём от души. А пока прошу, не задавай больше абстрактных вопросов, продолжай отслеживать ситуацию в городе. Только, пожалуйста, будь осторожнее. Охранители…
– Не подозревать тупого дряхлого орка, – подмигнул Вразносор Илоне. – Моя опять заблудиться. Моя искать, где пожрать, посрать, развлекаться, – орк посерьёзнел. – Кто не боится выглядеть дураком, может одурачить кого угодно – это ещё моя бабушка говорила. Попробую найти подход к центру города. Надеюсь, всё это действительно не напрасно.

Глава 7. Гордыня

Вкусы людей весьма разнообразны, характеры капризны, природа их в высшей степени неблагодарна, суждения доходят до полной нелепости.
    Томас Мор
– Ты, Брехло, эти замашки забудь, здесь тебе не там, понимаешь? – сидя на корточках, отчитывал Рок бывшего правдиста за плохую работу. – Из-за тебя и твоих ушастых подлиз мы уже неделю норму едва выполняем. А нужно её превышать! Иначе бухла не дают, а трезвый Рок очень злой. Догадываешься, к чему я клоню?
Сидящий на краю своей кровати Брехлисиус упорно делал вид, что слова орка к нему не относятся, чем раздражал любителя выпивки с каждой секундой всё больше.
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – зарычал Рок. – Продолжишь работать без должного рвения, уши поотрываю! Я не шучу, правдоруб. Если не будет пойла, то я начну развлекаться, наблюдая за твоими мучениями. Мы, орки, знаем толк в пытках. Аф не даст соврать, ломать пленников мы умеем.
Афелис кивнул, присматриваясь к нахохлившемуся эльфу, ещё совсем недавно руководившему Союзом Западных Островов. С одной стороны, ему было жалко это тщедушное, разбалованное роскошью существо, оказавшееся в суровых условиях севера. С другой, он прекрасно понимал, что руководителями такого высокого уровня просто так не становятся. Правдист всеми силами способствовал установлению лихнистской диктатуры на островном Эльфланде, а значит, немалая часть прошедших через каторгу остроухих на его совести.
Долго в лагере эльфы не жили. Холодный климат и непосильный физический труд крайне негативно сказывался на самочувствии бедолаг. Редко кто переживал зиму.
С учётом острейшей нехватки мужчин этой расы, товарищу Торину даже пришлось смягчить наказание: в последние годы провинившихся эльфов отправляли на Стройку Тысячелетия, фактически приравняв их не к преступникам, а к обычному быдлу. Брехлисиусу в этом плане не повезло: он являлся слишком видной публичной персоной, а значит, его наказание обязано было стать более строгим и показательным.
Даже удивительно, что ему не отрубили голову, а решили замучить каторжным трудом на краю света. Хотя… ввиду грядущей амнистии нельзя исключать, что высокопоставленного лихниста хотели лишь основательно припугнуть. Затем освободить под шумок и дальше спокойно использовать в своих интересах. Вполне в духе циничной власти, только изображающей преданность некой абстрактной идеологии. Истина в последней инстанции истиной, а для решения повседневных задач любые средства сгодятся. Бестолковому, но лояльному руководителю всегда найдётся место в иерархии. Это вам не умники, которые с чем-то там не согласны. Вот им прощения нет.
Было ясно, что дело тёмное. Афелис решил, что нужно на всякий случай за «правдорубом» присматривать.
– Ну ответить мне, Брехло. Снизойди до убогого орка. Скажи: да, я буду стараться. Нагребу угля тебе на бухло, – не отставал Рок от эльфа. – Брехло – бухло! Ы-ы-ы, рифму придумал!
Однако бывших власть имущих, как говорится, не бывает. Почувствовал единожды власть, спрятать гордыню потом очень трудно. Самообладание бывшего, пускай и чисто номинального правителя островов лопнуло. Эльф рывком пересел на край кровати, уставившись орку прямо в глаза:
– Меня зовут Брехлисиус! Я не брехло, не правдоруб, а правдист и верховный товарищ! Слышишь, ты, орк, больше не смей так со мной разговаривать! Я, я… Я был другом самого Горрыка, даже ваш прославленный хан относился ко мне с уважением! Я треб…
Лицо Рока посерело, он залепил эльфу пощёчину, от которой возмущённый дохляк, словно безвольная тряпичная кукла, шлёпнулся обратно в кровать. Так же внезапно, как начал, Брехлисиус на полуслове завершил свою речь. С наполненным кровью ртом права особо не покачаешь.
– Если ты думаешь, что близость с Горрыком произведёт на меня впечатление, то ты сильно ошибаешься, эльф. Я не дурак и не верю в случайность скоропостижной кончины Рычачи перед решающим поединком вождей. Знаешь, кем мне приходился великий шаман? Он был моим отцом, так-то.
Рок поднялся с корточек, нависнув над сжавшимся в комочек Брехлисиусом:
– Советую тебе засунуть своё высокомерие как можно глубже. Здесь ты никто, твои прежние знакомства и положение значения не имеют. Завтра будешь работать подле меня и только попробуй схалтурить…
Орк отвернулся:
– Друг Горрыка он. Брехло недоделанное! У Горрыка все друзьями были, кто смотрел ему в рот и поддакивал. Из-за таких вот «помощников» он войну и просрал. Честный поединок с Торином один на один… Каким надо было быть идиотом, чтобы клюнуть на такую уловку?!
Рок направился к своему любимому самодельному столику в противоположном конце барака. Сев на пенёк, грустно взглянул на пустую глиняную бутылку из-под пойла:
– Наверно, только хан Криклин, хан Дубак и я сумели сравниться с Горрыком в тупости. «Постарайтесь замедлить наступление гномов, но ни в коем случае не вступайте в большое сражение!» – ну кто мог подумать, что Рычача окажется прав?
На риторический вопрос бывалого каторжника никто не ответил.
Содержимое этой записки прокручивалось у Рока в голове уже двадцать лет. Неудивительно, ведь первое сражение Третьей Орды с гномами имело для него роковые последствия. Он лишился свободы и будущего. И всё из-за того, что посчитал себя самым умным.
Рок ненавидел гордыню.

* * *
Ламелия и раздражала, и восхищала Маврика своей манерой ведения дел. Старая карга умела торговаться и ничуть не стеснялась этим умением пользоваться.
– У нас здесь не бордель, понимаешь? Я не могу просто приказать своим девочкам лечь под вонючих бородатых мужланов, какими бы высокопоставленными товарищами те ни являлись. Девушек следует добиваться ухаживаниями, ну или хотя бы дорогими подарками, Маврик. Не делай вид, что не понимаешь, о чём идёт речь.
Он и не делал. В этом мире всему есть цена, даже если объективно измерить её очень трудно. Проблема часто состояла именно в том, как соотнести несопоставимые вещи, чтобы каждый получил свою выгоду.
– Составь список всего, что ты хочешь и, если это в моих силах, я достану необходимое. Ты меня знаешь, слов на ветер я не бросаю.
Старушка кивнула, хотя Маврик подозревал, что седая женщина считает его ещё тем треплом. Так или иначе, они уже не раз договаривались о взаимных услугах и пока каждый свои обязательства выполнял. В среде старших товарищей репутация и связи значили действительно многое, система не позволяла подниматься по карьерной лестнице в одиночку.
Он хотел упомянуть о своём письме Афелису, на которое с нетерпением ждал ответ, но в последний момент удержался. Ламелия прибыла в Торинград уже после того, как суд вынес её сыну обвинительный приговор, и свои родственные связи с врагом народа не афишировала. Оно и понятно, с таким отпрыском высокого положения не достигнешь. Всякий раз, когда Маврик, ощущая вину, начинал рассказывать об Афелисе, Ламелия делала такое непроницаемое лицо, будто не понимает, о ком идёт речь.
Наверное, это правильно: заподозрит один, заподозрит и какой-нибудь охранитель. Нельзя показывать слабость, даже в кругу проверенных годами товарищей.
Сам Маврик своих симпатий к Афелису не скрывал лишь потому, что о них и так знали все, кто был хоть немного в курсе политических игр старших товарищей. Ребята вместе присоединились к лихнистам, вот только пути их быстро и навсегда разошлись. В конце концов Маврику пришлось сдать лучшего друга юности охранителям, когда намерения Афелиса приобрели слишком опасную форму. Страшно подумать, что могло случиться, если бы свободолюбивый болван действительно воплотил свои лозунги! Маврик спас не только свою шкуру и репутацию, но и тысячи жизней, остановив безумие друга на ранней стадии!
Так, по крайней мере, он сам себя убеждал, чтобы не чувствовать себя стукачом. Это всё для твоего же блага, Афелис, когда-нибудь ты поймёшь…
Но что-то в глубине души подсказывало, что прикрывать эгоистичные цели надуманными чужими потребностями – весьма порочная практика, пускай и широко распространённая во все времена. Проклятая совесть, вечно ты норовишь всё подпортить своими сомнениями! Как хорошо жилось бы без неё власть имущим…
– О, мои потребности весьма скромные. Я пожилая женщина и прекрасно осознаю границы доступного, – улыбнулась Ламелия. – Пойдём, посмотрим на нескольких девочек, которые могут быть тебе интересны.
Два старших товарища направились в служебные помещения.
– Да, кстати, – как бы невзначай вспомнила Ламелия. – Будь добр, придумай предлог и обеспечь девушек пропусками. Ты же знаешь, гномы очень не любят заниматься неприглядными делами в небезопасной, с их точки зрения, обстановке. А до их убежищ в северном районе со всеми этими проверками так просто теперь не добраться.
Маврик улыбнулся:
– Ну, это, я думаю, будет самой лёгкой частью мероприятия. Свободное перемещение по городу я могу гарантировать.

Глава 8. Лицемерие

Там, где существует одна общая, всеподавляющая цель, не остается места ни для каких общих правил и этических норм.
    Фридрих фон Хайек
«Дорогой товарищ Маврик, товарищ Афелис приветствует тебя!
От всей души благодарю за беспокойство и ценные сведения. Уверяю, что обязательно воспользуюсь твоим советом и покаюсь старшему товарищу в лагере. Думаю, проблем с амнистией не возникнет.
Не стоит переживать за меня. Хотя о северных лагерях за Хребтом Великого Змия ходит множество слухов, один страшнее другого, на самом деле здесь всё не так плохо. Нас кормят три раза в день, мы ночуем в хорошо отапливаемых помещениях, носим тёплую одежду, с каждым ведутся воспитательные беседы в спокойной и конструктивной манере.
Я давно осознал свои заблуждения и с огромным удовольствием вновь вольюсь в общество. Теперь я могу принести окружающим пользу и уверен, что мои усилия будут оценены по достоинству. Общее дело ведёт к общему благу: работая для других, мы приносим в первую очередь пользу себе.
Как жаль, что я не мог понять эту нехитрую истину раньше! Но самые простые и очевидные вещи часто ускользают от нашего внимания, зацикленного на поиске обходных путей и нестандартных решений. Ох уж эта неизбывная вера в собственную уникальность, гениальность, ценность и прочие эгоистичные глупости. Вместо того чтобы действовать сообща, каждый тянет на себя ветхое одеяло, в результате чего плохо всем.
Прости меня, Маврик, за простодушные откровения, конечно, ты всё это и так давно знаешь. Концепцию, на постижение которой у меня ушло практически двадцать лет, ты понял практически сразу. Прочувствовав всю силу единственно верной идеологии, ты принёс обществу колоссальную пользу, тогда как я чуть было не причинил чудовищный вред товарищам своей глупостью! Спасибо, что остановил меня тогда, Маврик. И спасибо, что заступился, предоставив возможность исправиться.
Здесь, на севере, действительно думается как-то иначе. Суровый климат, практически не тронутая цивилизацией природа, бескрайние пустые пространства – в таком окружении сознание невольно выходит за рамки сиюминутных потребностей и желаний. Ты словно растворяешься, становишься единым с миром, ощущаешь себя маленькой частью огромного целого. Правильные слова воспитанников ложатся на благодатную почву. Товарищ Торин поступил очень мудро, решив отправлять заблудших на перевоспитание именно в этот чудесный уголок ойкумены.
Сейчас, общаясь с другими заблудшими в лагере, я с ужасом узнаю в них себя прежнего и содрогаюсь от мысли, что был настолько глухим и слепым ко всему прекрасному идиотом. Истина всё время находилась у меня прямо под носом, а я искал её везде, но только не там, где советовали более мудрые товарищи! Столько времени потеряно зря, лучшие годы и силы канули в пустоту… Ох, как же теперь я горю от желания поскорей наверстать упущенные возможности, как жду объявление амнистии, чтобы получить второй шанс!
Увы, не думаю, что в нашем лагере всё ?каторжники? готовы вернуться в цивилизованное общество. Многие ещё не пришли к осознанию величия лихнизма, они способны жить достойно, лишь пока за ними наблюдают наставники. Я верю, что к следующей амнистии заблудшие обязательно придут к правильному пониманию и покаются, но сейчас массового возвращения отправленных на перевоспитание товарищей я бы не ждал.
Что ж, каждый сам кузнец своего счастья. Товарищ Торин даёт надежду, но чтобы использовать эту возможность, всякому гражданину следует приложить волевые усилия. Свобода – это верность Вождю и общему делу, тот, кто не понял этого, всё равно не получит от воли никакой выгоды.
Но хватит рассуждать о высоких материях. Межрасовые игры, о которых ты упоминал в своём письме, тоже кажутся невероятно эпичными. Надеюсь, команды людей не посрамят репутацию нашей расы и сумеют составить гномам серьёзную конкуренцию!
Нет ни малейших сомнений, что эльфы и орки нам не соперники, их понимание лихнизма поверхностно. А без понимания идей Маго Лихнуна невозможно полное единение, которое необходимо для победы в коллективных соревнованиях.
Хотелось бы мне самому оказаться среди участников состязания, но моя телесная форма оставляет желать лучшего. Основное внимание в лагере уделяется нашему нравственному перевоспитанию, грубый физический труд минимален, отчего мышцы становятся с годами слабее.
Но не переживай, я быстро восстановлюсь, когда вернусь в Торинград и примусь за работу! Главное – теперь у меня есть железная мотивация, а всё остальное как-нибудь образуется.
Встретимся летом на Межрасовых играх! Надеюсь, я успею добраться до новой столицы лихнистского общества к началу соревнований.
Ещё раз сердечно благодарю тебя за внимание, проявленное к моей скромной персоне!
С уважением, товарищ Афелис».

* * *
– Вы все дерьмо! Пыль под ногами! Бесполезные рты! Доходяги! – орал на шеренгу каторжников старший надзиратель. – И слышать не хочу никаких возражений! Закрыли хлебальники и марш все в карьер! Снег, голод, холод – мне плевать, слышите?! Хоть сдохните там, но угля мне добудьте! Всё, вперёд, мрази! Смотреть на вас тошно, уродцы, как таких земля только носит…
Ударившие под конец весны страшные холода и метели нисколько не волновали главного надсмотрщика. План есть план, а помрёт кто-нибудь, выполняя его, или нет, руководство нисколечко не волнует.
В течение календарной зимы хотя бы сокращалась норма добычи, увеличивался дневной паёк, часть угля выделялась для круглосуточного обогрева барака. Можно было перетерпеть восемь часов на морозе, затем относительно сытно покушать, согреться. В «тёплую половину года» всех этих благ не было: двенадцать часов проработай, потом спи полуголодным в холодном помещении – и только попробуй пожаловаться! Новые комплекты зимней одежды тоже выдадут лишь следующей осенью… В общем, довольствуйтесь тем, что есть, твари неблагодарные. Внезапные погодные аномалии – не столь уж редкие для этих широт – в расписание не вписываются, а значит, не существуют.
Кутаясь в свои жалкие лохмотья, заключённые брели к месту работы. Глядя на замерзающие на ходу сопли товарищей, Афелис не сомневался, переживут ближайшую неделю не все.
На Брехлисиуса было больно смотреть. После работы на пару с Роком, хилый эльф и так-то едва держался на своих тоненьких ножках, а при первых же морозах схватил такой жуткий кашель, что казалось, вот-вот выблюет лёгкие. Наблюдая за неподдельными страданиями «правдоруба», даже суровый Рок сжалился, поручив Брехлисиусу заниматься расчисткой снега вместо махания киркой. Остальные новички из отличавшегося мягким климатом островного Эльфланда выглядели не лучше. Некоторые заключённые даже делали ставки, кто из четырёх эльфов окочурится первым. Призом служила одёжка остроухих, ещё не успевшая превратиться в рваньё, как у бывалых каторжников.
Афелис и сам чувствовал себя очень плохо. Хотя после прибытия эльфов он больше ни разу не пил ядовитого пойла, его организм продолжал медленно, но верно разваливаться. Тридцать шесть лет – это тридцать шесть лет, старость не за горами. Надо беречь своё тело, а не истязать его изо дня в день непосильным трудом, недосыпанием и скверной кормёжкой. Вот только сраный план лихнистов не предусматривал различий по расе и возрасту. Справедливость на практике оказалась примитивной уравниловкой, а не равенством возможностей, как в теории. И попробуй поспорь, если начальство не терпит никаких возражений…
Даскалос Балинович тоже хворал, жалуясь на боли в пояснице и коленях. Гномы были привычны к суровому северному климату, но резкая смена погоды всегда обостряла возрастные болячки, так что бывший учитель Афелиса страдал вместе со всеми, пускай и по-своему.
У Рока шли ломки по пойлу, на которое тот основательно подсел за двадцать лет заключения и считал, что день без выпивки прожит зря. Но с полудохлыми эльфами-новичками и такой непогодой о перевыполнении нормы можно было забыть. Отбатрачить бы на похлёбку, какой уж тут бонус…
Только надзиратели чувствовали себя хорошо. Для них план предусматривал поблажки и исключения. Всем были выданы меховые шубы, на обед и ужин подавалось свежее жирное мясо, каждые два часа надсмотрщики менялись, чтобы погреться у очага в помещении. Любые ограничения на употребление согревающих веселящих напитках были временно сняты.
Никакого противоречия с действующей идеологией охранители режима не видели. Они слишком важны для общества, а вот всем остальным блага выдаются строго по расписанию.
Именно такой уклад называется справедливостью, понимать надо!

Глава 9. Каждому своё

Мой прагматизм заключается в том, что если вы ударились головой о стену, то сломается ваша голова, а не стена.
    Антонио Грамши
Невероятно старый орк по кличке Старпёр аккуратно вытащил из металлической коробочки, чёрный шар. Положив странный предмет на подушечку, вгляделся в темноту внутри сферы. Тяжело вздохнул, увидев… Ничто.
Да, тьма в шаре была настолько абсолютной, что не предполагала материи, способной отражать свет. Ни бликов, ни малейших оттенков чёрного цвета. Орк словно смотрел в пустоту, ощущая, как та втягивает его сознание в бездну.
Неудивительно, что в радиусе мили от этого приспособления любая магия была невозможна. Невидимая простым смертным энергия являлась основой Вселенной, а шар казался воплощением отрицания бытия. Шаман чувствовал, как вечный поток волшебных сил под воздействием пустоты останавливается, превращаясь в студень, которым невозможно управлять каким бы то ни было усилием воли.
– Космическое дерьмо, – охарактеризовал орк предмет, помещая тот обратно в коробочку. – Вселенская срань! Дырка в жопе Крушителя Миров…
Гномы называли такое приспособление Антимагией[1 - В дальнейшем с большой буквы термин «антимагия» будет использоваться, когда речь идёт о самих камушках, а с маленькой, когда речь идёт об эффекте воздействия – прим. автора.]. Куда менее пафосно, зато отражает практическую пользу устройства. С помощью подобных незамысловатых с виду коробочек им удалось полностью нейтрализовать орочьих шаманов, разбив Третью Орду пускай не играючи, но с относительно небольшими потерями.
Против эльфийских магов использовать загадочные устройства уже не пришлось. Судя по слухам, колдуны первыми радостно приняли идеологию гномов, как только дирижабли высадили коротышек на обетованные острова. Это казалось странным, ведь лихнизм использование магии строго-настрого запрещал, небезосновательно полагая, что та способствует индивидуализму. Тем не менее, похоже, товарищ Торин подлиз эльфийских волшебников оценил. С тех пор о колдунах практически ничего не было слышно, даже эльфы в Союзе Западных Островов не могли определённо сказать, где обитают и чем занимаются сейчас их легендарные чародеи. Если бы не полёты триеролётов и продолжавшее локально функционировать эльфовидение, по которому теперь с утра до ночи пропагандировали лихнистские ценности, можно было решить, что больше никакой магии в мире нет.
Отряду шаманов во главе со Стервой пришлось потратить немало усилий, чтобы заполучить образцы Антимагии. Эти предметы строго учитывались, да и открыть коробочку было ой как не просто. Лишь после того как Стерве удалось создать серьёзную подпольную сеть враждебно настроенных к лихнизму представителей разных рас, в лапы Старпёра стали поступать украденные коробочки с неведомым содержимым. К сожалению, несмотря на все его усилия и годы исследований, сущность тёмных шаров по-прежнему оставалась тайной, покрытой не меньшим мраком, чем абсолютная тьма внутри странных предметов.
Один из помощников старого орка даже выдвинул предположение, что источники Антимагии не принадлежат этому миру, а возможно, и космосу в целом. Шары не подчинялись законам природы, их нельзя было уничтожить физическим образом. Любые инструменты, падение с высоты, удары, охлаждение, нагревание и прочее выверты не оставляли на сфере даже царапины. Самый яркий свет не мог преодолеть темноту, огибая предмет.
Происхождение Антимагии тоже оставалось загадкой, удалось выяснить лишь об изготовителе коробочек, обитавшем в Железнограде – подгорной столице Хребта Великого Змия. Но тот просто делал коробки с невероятно крепким замком, тёмную сердцевину в них вкладывал кто-то из самых высокопоставленных лихнистов, возможно даже, сам Торин. Причём ровнёхонько после победы над Третьей Ордой, производство новых коробочек вообще прекратилось.
К счастью, полное непонимание сути явления не всегда означает отсутствие практической пользы. После долгих экспериментов нашёлся способ временно нейтрализовать действие антимагии. Правда, использовать эту возможность Стерва рассчитывала для совсем иной цели, чем думали орочьи шаманы, когда начинали поиски и исследования. Оно и понятно, обезвредить устройство можно было только завладев шаром, а их количество у лихнистов исчислялось сотнями, если не тысячами. Пару десятков раздобыть ещё можно, все – ни при каких обстоятельствах. Да и горстка слабых орочьих колдунов серьёзно соотношение сил уже не изменит.
Но вот сорвать Гэльфштейну Ритуал, использовав неработающие до поры до времени шары, можно было попробовать. Не самая простая задумка для воплощения, но дающая хоть какой-то призрачный шанс остановить неизбежное. Вернее сказать, отложить, ибо Вразносор совершенно верно заметил, что покуда живы Торин с Гэльфштейном, смертельная опасность для всех разумных созданий никуда не исчезнет.
– Привет, дедуля, – вошедшая в штаб мятежников Стерва не жаловала орочьи клички, предпочитая обращаться к зеленокожим по имени или хотя бы использовать необидные звания.
– Доброго времени суток, Илона. Я правильно понимаю, что наверху сейчас ночь? – Старпёр отвечал на учтивость эльфийки взаимностью. Тем паче, что поводов считать мудрую женщину стервой лично у него не было.
– Всё верно, приближается полночь, так что я ненадолго. Есть новости?
Старый орк кивнул, жестом приглашая эльфийку присаживаться. Грубо сколоченная мебель едва ли располагала к комфорту, но привыкшая к седлу бывшая Покровительница не жаловалась. В ногах правды нет, жёсткий стул лучше затёкших мышц спины и перенапряжения икр.
– Ламелия просила передать, что её «девочкам» выдали пропуска, позволяющие попасть практически в любую часть города. Могут типа внеплановую инвентаризацию проводить, о выявленной недостаче сразу старшим товарищам сообщать и тому подобные сказки. Но печати с подписями оформлены как положено, не придерёшься. Сегодня вечером должны были в первый раз «отчитаться» старшим лихнистам, как ситуация обстоит, – старый орк хмыкнул. – Эх, никогда не понимал, почему важных стариков так тянет всегда на молоденьких. Тяжело ведь с ними! То ли дело с проверенной годами подругой: две минуты подёргался, и с чистой совестью можно на боковую.
Илона лишь пожала плечами, она давно утратила интерес к постельным утехам – за полторы тысячи лет любые физические удовольствия приедаются. Куда интереснее заниматься задачами, от решения которых зависят миллионы жизней. Но мужчины есть мужчины: жизни не мыслят без своего убогого стручка между ног.
– Я же говорила, что Ламелия – умничка! Всегда найдёт способ получить нужные сведения или доступ. Передай ей, чтобы девушки пока в точности выполняли всё, чего от них ожидают большие похотливые дядьки, об их настоящем задании им поведают в последний момент. Не люблю держать соратниц в неведении, но незнание – наша главная защита от охранителей, – руководительница заговорщиков удовлетворённо кивнула. – А как дела у Вразносора?
– Скучает, – вздохнул старый орк. – Как и остальные ребята. Все хотят действия. Терпеливость – это точно не сильная черта орков. Ходит слух, скоро новую партию мрамора подвезут…
Илона покачала головой:
– Однозначно ловушка. Скажи, чтобы даже не думали. Гномы своих ошибок не повторяют и обиды не забывают, – успевшая хорошо узнать нравы зеленокожих эльфийка задумчиво постучала пальцем по подбородку. – Я понимаю, всем надоело бесконечное ожидание и постыдная скрытность, хочется поскорей отомстить лихнистам за годы унижений, отыграться за поражение. Я и прошлую вылазку на колонну пармашин с мрамором организовала скорее для поднятия боевого духа, нежели ради каких-то серьёзных стратегических целей. Ты же понимаешь, дедуля: ну не успеют лихнисты отделать весь город мрамором, Межрасовые игры это всё равно не отменит. Просто я видела, что парням больше невмоготу, надо пар выпустить. Вразносор, вон, о покушении на Торина уже всерьёз рассуждал. Лучше уж небольшая диверсия с понятными рисками, чем наделали бы ребята глупостей раньше времени, поставив перед собой заведомо невыполнимые цели.
Старпёр хитро улыбнулся:
– Знаешь, а ведь у меня есть идейка, чем занять наших придурков.
Стерва вопросительно подняла изящную бровь.
– Почему бы им не поспособствовать победе зеленокожих в Межрасовых играх? Знаю, знаю, практической ценности от результатов соревнования ноль, но ребятам точно будет не до скуки. Тем паче, никто ведь не верит в успех команд, представляющих Орочью Народную Республику. Недостаточно идеологизированные орки якобы. Вот пускай народ и увидит, что сила не в идеологии, а в тренировках и других хитростях. С орочьими болельщиками на трибунах тоже можно плотненько поработать…
Видя, что Илона всё ещё сомневается, Старпёр добавил:
– Внедрение не составит проблемы: участники состязаний отбирались в Бескрайних степях по принципу «и так сойдёт», часть из них до сих пор не знает друг друга. Кто с уверенным видом начнёт раздавать указания, тот и тренер. Всё в лучших орочьих традициях, ты же знаешь: глупость, разгильдяйство и упование на удачу.
Эльфийка кивнула:
– Ничего, с этими качествами мы умеем работать. Хорошо, пусть до поры до времени развлекаются, только, пожалуйста, без фанатизма, – Илона ненадолго задумалась, затем тихо вздохнула. – Кто знает, возможно, именно тупость и пофигизм одолеют лихнизм…

* * *
Маврик с невероятно довольным видом зачерпнул большой ложкой фиолетовую икру. Размазал редчайший деликатес по наисвежайшему белому хлебу с маслом. Закрыв от блаженства глаза, откусил, пережевал и проглотил кусок пищи, стоивший, должно быть, целое состояние.
Одна из прелестей лихнизма – деньги не играли в этой идеологии существенной роли. Обладая высоким положением и нужными связями, ты мог получить почти что угодно. Будучи же обычным работягой, можно было десятилетиями вкалывать и откладывать деньги лишь для того, чтобы убедиться: необходимую тебе вещь простому смертному никоим образом не достать.
Получить подачку по плану более чем реально, но заработать – увы. Система строилась на лояльности, а не на принципах свободной торговли и конкуренции.
«Работать надо не сутками напролёт, а в нужный момент подлизать правильный зад», – отец Маврика точно определил суть эффективной стратегии для карьерного роста у гномов. В условиях тотального планирования имело значение близость к составителям плана: кто распределяет ресурсы, тот главный богач. А деньги, деньги всего лишь условность, анахронизм, к которому все привыкли, не понимая, что мир изменился.
Сегодня у Маврика имелись все основания, чтобы порадовать свой изысканный гастрономический вкус. Инспекторы приняли большую часть строительных работ, написав совершенно незначительные с формальной точки зрения замечания.
Это было значительным достижением. Гостиницы людей признали готовыми к приёму гостей самого высокого ранга, а стадионы пригодными для проведения главных матчей Межрасовых игр. Осталось отштукатурить фасады подсобных помещений, вывезти строительный мусор и высадить кустики – такие доработки подчинённые Маврика доделают за неделю-другую, это уже не проблема.
Пока в центральный город лихнизма стягивались в основном непосредственные участники состязаний, но уже через месяц сюда хлынет настоящий вал зрителей со всех концов света. Гномы свою часть Торинграда успешно отстроили. Люди не подкачали, справившись с глобальной задачей вторыми. Эльфы ещё только готовились к приёмке работ, орки, как всегда, всё просрали… Впрочем, старшие товарищи поговаривали, что в зеленокожий район изначально планировали поселить самое последнее быдло, так что орочьи постройки из говна и палок инспектировать всё равно особо не собирались.
Маврику было обещано, что товарищ Торин лично вручит ему награду на церемонии завершения Межрасовых игр. Несколько гномов даже намекнули, что возможно, во главе Союза Человеческих Королевств скоро встанет молодой успешный строитель… Ставка на активное участие в строительстве Торинграда себя оправдала. Маврика ждало воистину великое будущее!
Другой приятной неожиданностью стало полученное сегодня письмо от Афелиса. Кажется, до друга детства наконец-то начинало доходить понимание ситуации. Пафосная писанина была невероятно наивной, но учитывая цензуру, через которое проходило любое послание, похвальной во всех отношениях. Когда они встретятся, Маврик укажет приятелю на ошибки, тогда у будущего вождя людей появится отличный помощник. Ответственности, исполнительности и бескорыстия Афелису было не занимать.
Маврик облизал пальцы – какая же всё-таки вкуснотища! Сделал глоток хорошего вина, на сей раз выдержка была то что надо. Хлопнув в ладоши, успешный товарищ велел позвать девочек. Формальная жена давно ему надоела, хотелось чего-то по-настоящему страстного и горяченького.
В конце концов, он действительно заслужил возможность расслабиться. Ведь не ради какой-то абстрактной веры в идеологию он старался? Лихнизм – для простых работяг, для старших товарищей есть более материальные удовольствия.
– Кого же мне выбрать, – задумался Маврик, гладя рукой набитое пузо. – А, давай все ко мне, гулять так гулять!

Глава 10. Нежеланная свобода

Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
    Че Гевара
Как ни странно, Брехлисиус продержался дольше остальных эльфов. Видимо, запас прочности, приобретённый благодаря превосходному питанию на высших должностях, сослужил ему добрую службу.
«Пока толстый сохнет, худой сдохнет!» – народная мудрость опять не соврала. Пускай бывший правдист изначально был весьма стройным, на момент заключения он находился в лучшей физической форме, по сравнению с тремя другими ушастыми доходягами, и это помогло ему выжить.
Другая, уже не народная, а местная присказка «Холод, голод и труд – в могилу тебя заведут» тоже возникла не на пустом месте: погодные аномалии вкупе с неадекватной реакцией надзирателей пожали в лагере свою страшную жатву. Через четыре дня после начала внезапной весенней метели, из барака вынесли первый труп эльфа. Ещё через день вперёд ногами унесли сразу два тела. На сей раз новичка-эльфа и бывалого, но старого человечка. Шестой день обошёлся без происшествий, зато на седьмой в лучший мир опять отправилось по одному представителю от эльфийской и человеческой расы.
В лагере не осталось ни одного хотя бы относительно здорового каторжника. Сопли, кашель, озноб или невероятная слабость одолевали всех, даже стойких гномов и орков. Начальство это нисколько не беспокоило, с утра пораньше всех вновь гнали в карьер. Мол, нечего имитировать страдания и болезни, а пятеро померших сами во всём виноваты. Недостаточно верили в светлое будущее, оттого и скопытились. Старшие товарищи не по силам задания не дают, так что проникайтесь верой и вкалывайте.
Однако, несмотря на пламенные морализаторские речи, производительность труда с каждым днём падала. Никакая мотивация не работает, если выжать из работников все соки по максимуму – простая истина, недоступная понимаю власть имущих во все времена. План не выполнялся, паёк сокращался, обе стороны извечного конфликта между эксплуататором и рабом выражали всё большее недовольство.
Первым понесло тяжело пережившего потерю соратников Брехлисиуса. Стоя на утреннем построении, эльф напрочь отказался работать, требуя освободить его по амнистии, которую, по его прикидкам, товарищ Торин должен был объявить со дня на день.
Естественно, вместо освобождения «правдоруба» демонстративно жестоко избили, объявив, что все слухи об амнистии – выдумки. Учитывая, что никто, кроме Афелиса, Рока и Даскалоса Балиновича, даже слова такого не слыхивал, никакого возмущения от каторжников не последовало. Эльф сошёл с ума, ясное дело. Свободу он требует, держи карман шире!
«Кирка и лопата – такова для виновных расплата.
Пускай виноваты все без вины, в правах мы навеки поражены», – печальный девиз, придуманный давно помершим заключённым, прекрасно отражал суть всех перспектив в северном лагере.
Но старший надзиратель-то про амнистию знал. Как знал и единственного среди каторжан человека, до которого была доведена на сей счёт информация. Вечером Афелису предстоял весьма непростой разговор.

В добротно сколоченном домике с большой печкой было тепло и уютно. Сладко пахло горящими сосновыми брёвнами и наваристой бараньей похлёбкой. Закутанный в лохмотья Афелис чувствовал, как в его замёрзшее тело вместе с теплом постепенно возвращается жизнь. Ноздри непроизвольным образом расширялись, ловя чудесные запахи. Живот урчал, словно пармашина на полном ходу, но сознание понимало, что рассчитывать на угощение бесполезно.
– Я же просил, нет, приказывал тебе держать язык за зубами! И не притворяйся, что не понимаешь, о чём идёт речь. Указ товарища Торина пришёл только вчера, Брехлисиус никоим образом не мог узнать о нём раньше остальных надсмотрщиков в лагере!
Старший надзиратель гневно глядел на Афелиса, искренне не понимавшего, откуда бывший правдист мог узнать об амнистии. Даскалос Балинович оставался вне подозрений: принципиальный гном ни за что бы не проболтался. Рок… да, Рок провёл много времени, занимаясь «перевоспитанием» эльфа, а за словом орк лезть в карман не привык. Ладно, со всяким бывает, в любом случае Афелис сдавать друзей не привык. Понурив голову, он предположил, что мог взболтнуть лишнее во сне…
Надзиратель, конечно, ему не поверил:
– Кому ещё ты рассказал об амнистии, человек? Я спрашиваю, кому…
Теперь пришлось взглянуть главному мучителю прямо в глаза:
– Никто больше не в курсе. Вы же видели реакцию остальных заключённых, все решили, что эльф поехал кукухой! Он потерял троих друзей всего за несколько дней…
Жестокий гном внезапно расхохотался. Афелис удивлённо захлопал глазами, не видя причины для столь странной реакции.
– Друзей, он потерял друзей, говоришь?! – надсмотрщик смахнул слезинки от смеха с лица. – У таких, как Брехлисиус, не может быть никаких друзей и товарищей. Верней, они-то могут и считать Брехло другом, но он их – никогда! Для него они все просто полезные инструменты, не более. На такой высокой должности, как была на воле у правдоруба, настоящих друзей не бывает. Не думаю, что остроухий проронил по поводу потери трёх дурней хотя бы слезинку. С другой стороны… – начальник лагеря задумчиво погладил холёную бороду. – Брехлисиус ведь не может не понимать, что судьбу таких высокопоставленных товарищей, как он, непосредственно решает самое высшее руководство, и никакие «общие указы» его не касаются? Идиот, не понимающий основ работы системы, не мог получить столь важную должность и управлять Союзом Западных Островов. Что-то с правдорубом нечисто, вот только пойди пойми что…
Афелис работу «системы» с её двойными стандартами понимал плохо, а потому счёл за лучшее помалкивать, слушая рассуждения надзирателя. Тем паче, что Брехлисиус давно вызывал подозрения и у него самого.
– Нет, ну а с чего ради товарищ Торин поставил руководить отдалёнными островами эльфа, бывшего практически личным летописцем у Горрыка? Ушастый должен был прибыть в наш лагерь ещё лет двадцать назад, а не строить из себя эффективного управляющего! Ясно же, что он предатель вдвойне! От эльфов ушёл, от орков ушёл, а с лихнистами вдруг честным и преданным стал?
Старший надсмотрщик вдруг пристально уставился на Афелиса, как будто тот мог знать ответ.
– Лихнизм меняет сознание… – промямлил заученную фразу стушевавшийся под взором гнома затравленный каторжник.
Бородач презрительно отмахнулся:
– Своей мамаше будешь эти сказки рассказывать. Хотя… на воле советую именно так всем и отвечать, – увидев на лице Афелиса замешательство, главный надсмотрщик пояснил: – Да, ты не ослышался, мне не нужно, чтобы кто-то смущал остальных заключённых разговорами об амнистии. Во сне, от небольшого ума, по доброте душевной – неважно. Брехло мы выставим фантазёром, но тебе, как бывалому, могут поверить.
Коротышка схватил Афелиса под локоть, грубо подтолкнул к окну:
– Я не стану говорить, чтобы ты собирал свои манатки и попрощался с приятелями. Ценного имущества ни у кого из каторжников здесь давно нет, а на твои дружеские отношения мне плевать. Видишь телегу, груженную углём, который вы едва сегодня насобирали? Поедешь в ней через десять минут, я дам тебе бумагу об освобождении и скажу седокам, чтобы довезли тебя до Хребта Великого Змия. Не самая комфортная, наверно, будет поездочка, но в такую метель всё равно никто, кроме мамонтов, в наших краях не пройдёт.
Вручив всё ещё ошарашенному Афелису грамоту, старший надзиратель буквально выволок «отныне свободного человека» из тёплого помещения на мороз. Пнул под зад, заставив забраться в большую телегу, уже запряжённую мохнатым чудовищем. Напутствовал на прощание:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70097842) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
В дальнейшем с большой буквы термин «антимагия» будет использоваться, когда речь идёт о самих камушках, а с маленькой, когда речь идёт об эффекте воздействия – прим. автора.