Игнорирование руководством СССР важнейших достижений военной науки. Разгром Красной армии
Яков Гольник
Первые 1,5-2 г. войны для Красной Армии сложилось крайне неудачно. Почемуэто произошло? Среди всех причин, главной является – игнорирование руководством СССР достижений военной науки. В начале 1930-х гг. в СССР была разработана новая теория ведения войны теория глубокой операции. Но судьба этой теории в Советском Союзе оказалась трагичной. В противостоянии между конниками и танкистами верх взяли конники, а потому они назвали эту теорию – «теория глубокого предательства». А немецкие генералы заимствовали эту теорию для вооружения германского вермахта. Впервые применив её в германо-польской войне в сентябре 1939 г., добился ошеломляющих результатов – за 16 дней разгромил миллионную польскую армию. Немецкий опыт ведения этой войны был проанализирован в книге «Новые формы борьбы», вышедшей в Воениздате в 1940, в которой он писал, что немцы применят эту же стратегию в дальнейших войнах. Но военное и политическое руководство СССР проигнорировало этот предупреждение.
Яков Гольник
Игнорирование руководством СССР важнейших достижений военной науки. Разгром Красной армии
Мнимые и истинные причины поражения Красной Армии в начале войны.
22 июня 1941 г. в 12 часов дня было передано важное правительственное сообщение, с которым выступил народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов. Он сообщил о внезапном, без объявления войны, вероломном нападении на нашу страну немецко-фашистских войск. Закончил он выступление словами: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». Войска приграничных округов не были готовы во всеоружии встретить врага, дать отпор агрессору и потерпели поражение в приграничных сражениях. После чего три советских западных фронта попали в окружение, были разгромлены, а многие бойцы либо погибли, либо попали в плен, не многие вышли из окружения. Немцы применили блицкриг, за 18 дней они прошли полпути от границы до Москвы. Огромная территория попала под оккупацию. Пришлось создавать новую армию. Катастрофическое положение спасла объявленная в конце июня Всеобщая мобилизация, в результате которой было мобилизовано 19 млн человек, из которых было сформировано почти 600 дивизий. За годы же войны на защиту Родины были мобилизованы 34 476,7 тыс. человек, из числа которых прошли через Вооружённые силы 31 млн человек.
В январе 1941 г. коммерческий атташе США в Берлине Сэм Вудс добыл сведения о готовящемся нападении на СССР, которое должно было произойти в июне 1941 г. Им была получена копия Директивы № 21 – знаменитая «Операция Барбаросса». После проверки, по указанию президента США Ф. Д. Рузвельта, весь материал был передан 1 марта 1941 г. советскому послу в Вашингтоне Уманскому. По данным РУ Генштаба: «Вопреки бытующим представлениям в центр регулярно поступала информация о подготовке Германии к нападению на СССР. С большой точностью центру был передан боевой состав, численность группировок войск противника. Было передано сообщение о конкретном решении Гитлера о нападении. Поступала информация о первичных сроках этого нападения и последующих в них изменениях…» Разведанные указывали на принятую в вермахте для восточного похода тактику «блицкрига». А направление главного удара вытекало из многих разведданных, в том числе и от Р. Зорге, который в январе 1941 г. телеграммой сообщил о трёх направлениях ударов, выделяя минское, как главное. Кроме агентурных данных, поступивших по линии разведуправлений НКВД и НКГБ, аналогичные данные поступали и от резидентуры советских посольств в разных странах. Количество разведданных о нападении Германии на Советский Союз зашкаливало. Но Сталин не доверял этой информации. Одновременно с планом «Барбаросса» был разработан план дезинформации руководства СССР. По свидетельству Г. К. Жукова: «Гитлер принимал все меры, чтобы внушить И.В. Сталину мысль о его вполне лояльном отношении к Советскому Союзу, и неоднократно заверял, что Германия ни- когда не нарушит своих обязательств. И как это ни странно, И. В. Сталин поверил этим фальшивым заверениям Гитлера. Он полагал, что, если мы будем вести крайне осторожную политику и не давать повода немцам к развязыванию войны, будем выполнять взятые на себя торговые и иные обязательства, войны можно избежать или в крайнем случае оттянуть её. Так думало и сталинское руководство страны». Нападение Германии и начавшаяся война оказалась для Сталина большой неожиданностью. Он поверил Гитлеру, но Гитлер оказался коварнее его и перехитрил Сталина. Поражение Красной Армии Сталин объяснял внезапностью нападения фашистской Германии. Так что слова о внезапности нападения нацистов на Советский Союз – лишь повторение сталинской позиции, оправдывающей бездействие «вождя народов». Он поверил Гитлеру, но Гитлер оказался коварнее его и перехитрил Сталина.
По многим свидетельствам, это ввело Сталина в прострацию, в ступор. Историк Б. Дивинский пишет: «Наша армия уже сражалась с превосходящими силам и противника, советские города бомбили, а человек, сосредоточивший в своих руках всю власть в стране, преступно отстранился от руководства вооружённой борьбой. Но неожиданно для всех, поддавшись на уговоры Молотова, ранним утром 30 июня 1941 г. Сталин приехал в Кремль с принятым решением: «Вся власть в стране переходит Государственному Комитету Обороны (ГКО) во главе с ним, Сталиным». На протяжении многих лет эта пресловутая «внезапность» выдвигалась в качестве главной причины поражения Красной Армии в начале войны. Часто называлась и другая причина – не успели перевооружиться, не хватило для этого года-полтора. Так считали партийная пропаганда и лично Сталин. Эти причины лежали на поверхности и не отражали глубинных процессов, приведших к поражениям Красной Армии. На самом деле, Сталин не был готов к войне. Так считал Г. К. Жуков. И когда на неподготовленные советские войска обрушилась самая сильная армия в мире, Сталин изрёк Жукову: «Командующие фронтами не имеют опыта руководства в боевых действиях и, видимо, несколько растерялись! Политбюро решило послать вас на юго-западный фронт». Так, начальник Генштаба, который должен был осуществлять координацию вооружёнными силами страны, отражающими нападение немецких армий, оказался в войсках. Неразбериха продолжалась.
В оперативном плане 1940 г., который после уточнения действовал в 1941 г., предусматривалось в случае угрозы войны:
–– привести все вооружённые силы в полную боевую готовность;
–– немедленно провести в стране войсковую мобилизацию;
–– развернуть войска до штатов военного времени согласно мобплану;
–– сосредоточить и развернуть все отмобилизованные войска в районах западных границ в соответствии с планом приграничных военных округов и Главного военного командования. Введение в действие мероприятий, предусмотренных оперативным и мобилизационным планами, могло быть осуществлено только по особому решению правительства. Это особое решение последовало лишь в ночь на 22 июня 1941 г., да и то не полностью. В ближайшие предвоенные месяцы руководством не предусматривалось проведение всех необходимых мер, которые нужно было принять в особо угрожаемый военный период. Естественно, возникает вопрос: почему руководство, возглавляемое И. В. Сталиным, не провело в жизнь мероприятия им же утверждённого оперативного плана? Почему оборона страны оказалась не на должной высоте, и мы были захвачены в врасплох? На эти принципиальные вопросы даются разные ответы.
«В этих ошибках и просчётах чаще всего обвиняют И.В.Сталина. Конечно, ошибки у Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от комплекса экономических, политических и военных факторов. Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки. И нет ничего сложнее, чем разобраться во всей совокупности вопросов, во всём противоборстве сил, противопоставлении множества мнений, сведений и фактов непосредственно в данный исторический момент».
Правда об истинных причинах поражения Красной Армии в начальный период Великой отечественной войны (ВОВ), продолжавшийся 1,5–2 года, многие годы пребывающая под спудом партийной пропаганды, дабы скрыть просчёты военного и политического руководства СССР, Сталина в последние годы вырвалась на свободу. Это было связано с тем, что ко многим документам, относящимся к этому и предвоенному периоду, долгое время не было свободного доступа, так как они хранились в архивах под грифами секретности и «ДСП», по настоянию военных историков были рассекречены и опубликованы в «Сборниках документов», а также были оцифрованы и размещены в интернете и стали доступными для исследовательских целей. Например, «Материалы Совещания высшего комсостава Красной Армии в декабре 1940 г.» Военные историки теперь могут дать ответы на вопросы, связанные с событиями ВОВ в 1941-1942 гг. и предшествующих войне лет, в том числе о причинах поражения Красной Армии, как удалось остановить немцев и нанести им поражение под Москвой, о переломе в ходе войны в нашу пользу.
Многие граждане СССР знали о тяжёлом начальном периоде войны, но объяснялся он разными причинами. Из всех причин чаще всего назывались: внезапность или вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз и превосходство врага в живой силе и технике, воинской выучке и опыте ведения боевых действий, не успели перевооружиться, которое должно было завершиться в 1942 г. и т. д. При этом игнорируются свидетельства об осведомлённости Сталина о готовящемся вторжении германских войск. «Он явно недооценил эти данные, переоценил возможности Красной Армии и своевременно не принял необходимые меры для укрепления обороны. Факты говорят о том, что количество наших дивизий, танков, орудий и самолётов в начале войны превышало соответствующие силы и средства немцев и их союзников. Но армия не была во время отмобилизована, обучена и развёрнута вдоль западных границ. Опыт военных действий на Халхин-Голе, в Финляндии, а также немецкого вермахта в Западной Европе не был в полной мере учтён. Остро не хватало квалифицированных и опытных военных специалистов, многие из которых погибли в период сталинских чисток…» (военный историк США Д.Гланц).
Вопреки хвастливым казённым заверениям, что готовы дать отпор любому агрессору, не отдадим ни пяди своей земли и будем воевать только на территории противника, власти и командование оказались некомпетентными перед лицом смертельной угрозы. «Впоследствии советские военачальники научились побеждать противника, однако результаты зачастую достигались ценой неоправданно больших потерь без учёта суворовского требования: «Побеждать не числом, а умением». Успех многих наступательных операций оплачивался непомерно огромными жертвами…» (историк Д.Шимановский).
Вопреки партийной пропаганде, иначе считали маршалы Победы. По их глубокому анализу собственного опыта ведения войны, основными причинами поражения Красной Армии в начальный период войны, они назвали следующие: отсутствие у военачальников опыта проведения фронтовых и армейских операций; отсутствие в нашей армии крупных мотомеханизированных (танковых) соединений. Но впереди этих основных факторов поражения Красной Армии надо поставить главную причину – отсутствие стратегии ведения современной войны, в основу которой могла быть положена теория глубокой операции, разработанная советскими военными начальниками и теоретикам и, которую отвергли военное и политическое руководство СССР, после сфабрикованного ими дела «Заговор военных» во главе с одним из авторов этой теории маршалом М.Н. Тухачевским. В то время как у нас высшие военные эту теорию назвали «теория глубокого предательства», германский вермахт взял её на вооружение для создания бронетанковых соединений. В сентябре 1939 г. фашистская Германия впервые в мире применила её на практике в германо-польской войне и добилась ошеломительных результатов – всего за 16 дней разгромила миллионную польскую армию. В дальнейшем такой же блицкриг они осуществили в западноевропейских войнах. Опыт германского вермахта обсуждался на совещании высшего комсостава Красной Армии в декабре 1940 г., но из этого обсуждения не были сделаны правильные выводы. И Советский Союз поплатился за это разгромом Красной Армии в начальный период ВОВ.
Но всё же все эти три имевшие место причины являются следствием обобщающей их причины. Такой обобщающей причиной является—игнорирование военным и политическим руководством СССР достижений военной науки. Ниже остановимся более подробно на всех этих причинах. Из-за допущенных руководством СССР причин поражения Красной Армии «Советский Союз во 2-й мировой войне понёс колоссальные невосполнимые потери, и среди миллионов жертв большая часть – это погибшие в плену военные и безжалостно, люто уничтоженные мирные граждане». (В.Путин). Последняя официально названная цифра потерь: 14 февраля 2017г. в Госдуме на парламентских слушаниях рассекретили наконец наиболее приближённые к правде цифры: «Согласно рассекреченным данным Госплана СССР, потери Советского Союза во Второй Мировой войне составляют 41 миллион 979 тысяч, а не 27 миллионов, как считалось ранее. Общая убыль населения СССР в 1941–1945 г. – более 52 миллионов 812 тысяч человек. Из них безвозвратные потери в результате действия факторов войны – более 19 миллионов военнослужащих и около 23 миллионов гражданского населения». (Кроме того, эти цифры были напечатаны в газете «Реальное время», 05.03.2017. Казань. «Они не вернулись из боя: рассекречено число погибших в ВОВ»).
В марте 1946 г. Сталин в интервью газете «Правда» заявил: «В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также вследствие немецкой оккупации и угона советских людей на немецкую каторгу около 7 миллионов человек». Очевидно, Сталин знал об этих колоссальных потерях и занизил их в 6 раз. Чтобы скрыть правду и отвлечь внимание советских людей от этих огромных потерь, он весь послевоенный период до самой смерти 5 марта 1953 г. развязал три идеологические кампании,– «великорусского патриотизма (шовинизма)», «низкопоклонства перед Западом» и «безродного космополитизма»,– с антисемитским подтекстом, достигнув максимума в январе 1953 г. в сфабрикованном «Деле врачей». Писатель Ю. Нагибин напишет об этом: «Сталин вернул народу такое желанное и сладкое, что с ними водка становится крепче и хлеб вкуснее, и душа горячее – антисемитизм». В 1946 г. партией было запрещено упоминать о жертвах еврейского народа. Это было сделано не только из антисемитских побуждений, но и в связи с принятым решением не выпячивать ни одну нацию по количеству потерь в войне. Целями кампаний были: скрыть (закамуфлировать, перевести стрелки на другие проблемы) огромные жертвы советских людей, особенно геноцид русского народа, положенные на алтарь Победы, вследствие грубых просчётов Сталина; поиск внешних и внутренних врагов и уничтожение еврейской (идишской) культуры.
Вместо предисловия – краткое содержание вопроса.
«В сентябре 1939 года на равнинах Польши разыгрались события, совершенно необычные для истории военного искусства прошлого. Если бы эти события произошли на маневрах мирного времени, то и в этом случае они должны были привлечь к себе внимание военного исследователя. Пройти мимо событий этой войны, дабы только не потревожить своего установившегося представления о старых «классических» формах борьбы: свести всё к тому, что это только частный случай и что ничего нового не произошло; бесстрастно описать события, лишь формально фиксируя факты – это значит ничего не понять в новых проявлениях исторического развития и уподобиться страусу, избрав его тактику, столь удобную для всякого консерватизма. В итоге можно вовсе утратить ощущение всего нового и утверждать, что вообще ничего нового в истории не случается».
Так было в Советском Союзе, где высшее политическое и военное руководство прошли мимо книги начальника и профессора оперативного факультета Академии Генштаба комдива Г.С. Иссерсона «Новые формы борьбы», вышедшей в Воениздате в 1940, в которой автор подробно проанализировал, как во время германо-польской войны в сентябре 1939 г. германский вермахт впервые в мире применил на практике советскую теорию глубокой операции по массовому использованию в наступательной операции крупных механизированных (танковых) соединений и авиации и её составляющую стратегическую внезапность всеми подготовленными для вторжения силами, и достиг в ней ошеломительных результатов—всего за 16 дней разгромил миллионную польскую армию. Иссерсон в книге предупреждал, что и в следующей войне немцы прибегнут к такому же блицкригу. Затем в 1940 г. такой же блицкриг, как и в Польше, немцы осуществили на полях сражений Зап. Европы сначала против Бельгии, Голландии и Сев. Франции и английского экспедиционного корпуса, потом против Франции и наконец на Балканском полуострове против Югославии. И руководство СССР не обращает внимания на то, что эти результаты достигнуты немцами всего за 17–18 дней. Новый нарком обороны СССР маршал К.С. Тимошенко, сменивший в мае 1940 г. Ворошилова, в заключительном слове на совещании высшего комсостава, состоявшемся в конце декабря 1940 г. высказался подобным образом: «1. Опыт последних войн и, особенно, Западно-европейской войны 1939-1940 гг. показывает, что в области военного искусства происходят большие сдвиги, обусловленные применением новых и усовершенствованием известных ранее боевых средств вооружённой борьбы. 2. В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не даёт ничего нового». И поплатились за это 22 июня 1941 г., когда германский вермахт, применив на практике ту же стратегию глубокой операции при внезапном нападении против Советского Союза, что и против Польши и западноевропейских государств, учинил разгром Красной Армии. К началу войны Красная Армия насчитывала 5,3 млн человек, по состоянию на август потери её составили 2,9, а на конец 1941 г. – 5,3 млн человек. 3а 18 дней немцы прошли полпути до Москвы. Теория глубокого боя и операции была разработана в Советском Союзе в начале 1930-х гг. В разработке теории непосредственное участие принимали советские военные начальники и теоретики В.К.Триандафиллов,К.Я. Калиновский, М.Н. Тухачевский, Г.С. Иссерсон, который выполнил научное обоснование теории и изложил её в книге «Эволюция оперативного искусства», вышедшей в Воениздате в 1932 г. (вторым изданием в 1936). В ней приведено высказывание Клаузевица: «Каждая эпоха должна иметь свою собственную теорию войны, хотя бы даже рано или поздно принялись за обработку её на философских началах». Без обоснованной теории не может быть разумной практики. Они начали с военной теории, чтобы перейти затем к практике расчётного оформления глубокой операции. Этот путь раскрыл эволюцию, совершённую военным искусством с начала 19 века. Только в различии крупных исторических эпох можно установить закономерности развития военного искусства, как и почему это искусство переходило от одних форм к другим и почему оно завершается эпохой глубокой стратегии. Так точка Наполеона распалась на ряд рассыпанных в пространстве точек в эпоху Мольтке. Эти точки слились в эпоху мировой войны в сплошную линию. А теперь линия раcтёт в глубину, превращаясь в квадрат и получая новое измерение по площади.
В ходе глубокой операции достигались две цели – прорыв фронта обороны противника с одновременным ударом на всю его тактическую глубину и немедленный ввод группировки подвижных войск для развития тактического прорыва в оперативный успех.
С выходом книги Г.С. Иссерсона теория глубокого боя и операции получила научное обоснование, была принята в РККА и включена в 1936 г. во Временный Полевой устав (РККА ПУ-36). Тем самым, были созданы все условия для развития в Красной Армии крупных мотомеханизированных (бронетанковых) войск. И вместе с ними были созданы все возможности для выработки истинной стратегии ведения современной наступательной победоносной войны. Но этого не случилось, просуществовала теория не долго, так как в 1937 г. эту теорию, после суда по сфабрикованному делу «Заговор военных» (о военно-фашистском заговоре) над группой высших командиров во главе с 1-м зам наркома обороны маршалом М.Н. Тухачевским, из-за того, что они выступали за ускоренное развития механизированных (танковых) соединений в РККА, в верхах Красной Армии объявили «теорией глубокого предательства».
В то время среди высшего комсостава РККА происходило серьёзное противостояние между сторонниками танков и конницы. Последних возглавлял Нарком обороны маршал К. Е. Ворошилов. И. В. Сталин был на стороне конников, разжигая конфликт между ними и танкистами, заигрывая с Тухачевским против своего друга Ворошилова. Сторонники танков вышли к Наркому с предложением ускоренного формирования танковых соединений за счёт сокращения численности и расходов на кавалерию. Но Ворошилов не поддержал их, отклонил их предложение, настаивая на том, что «красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооружённой силой». И тогда в среде танкистов стал обсуждаться вопрос об обращении в правительство с целью освобождения Ворошилова от должности наркома. Чтобы удержаться у власти, по инициативе Ворошилова, в сговоре со Сталиным и привлечением НКВД против танкистов во главе с Тухачевским было сфабриковано дело о «Заговоре военных». Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР предложение танкистов было расценено, как вредительство с целью ослабления мощи Красной Армии, а обращение в правительство—как вынашивание террористических намерений в отношении Ворошилова. После таких и др. тяжких обвинений, всех подсудимых приговорили к расстрелу. А в РККА начались репрессии против командных кадров сначала сторонников Тухачевского и военспецов, а потом они охватили всю армию. В течение 3-х лет наблюдался застой в развитии танковых войск, были ликвидированы мотомехкорпуса. Сильно была ослаблена Красная Армия, что инициировало войну с Германией. С репрессий начались неудачи в локальных войнах, особенно при походе в Польшу и в войне с Финляндией, из-за чего всё же был снят Нарком обороны Ворошилов и заменён на более амбициозного С. К. Тимошенко. Он восстановил 9 танковых корпусов, пытался реформировать армию, в конце декабря 1940 г. подводил итоги её перестройки на совещании высшего комсостава, на котором обсуждался опыт германского вермахта в начале 2-й мировой войны, который добился в ней ошеломляющих побед над всеми армиями Зап. Европы, благодаря применению советской теории глубокой операции. Но Тимошенко причины этих побед не замечает, считая, что ничего нового не произошло, о советской теории даже не упоминает, несмотря на то что Павлов в своём докладе говорит, что немцы многое взяли у нас. Теория остаётся под запретом. До начала войны оставалось мало времени, реформы в Красной Армии запоздали и закончились разгромом Красной Армии, который произошёл в первые 1,5–2 года ВОВ, оккупацией фашистскими войсками огромных территорий Советского Союза.
4 месяца спустя после совещания высшего комсостава, 5 мая 1941 г. Сталин, выступая перед выпускниками военных академий, говорил о большом опыте германской армии в области военной мысли, вооружении вермахта новой техникой, успехах на поле боя, но говорил в общем, никаких конкретных практических выводов не сказав. За 1,5 месяца до начала войны возврата к запрещённой теории не произошло.
Для того, чтобы отстоять честь, свободу и независимость Родины, пришлось объявить тотальную мобилизацию и пожертвовать жизнями 42 миллионов советских людей. Такого количества людских потерь в одной войне не знало человечество за всю свою историю. В Советском Союзе не осталось семьи, в которой не было бы родственников, не отдавших свою жизнь за Родину. В такое состояние, поставившее страну на грань катастрофы, ввергли Советский Союз политическое и военное руководство – Сталин и Ворошилов—своими безрассудными действиями по уничтожению командных кадров РККА перед войной и запретом революционной теории глубокого боя и операции. И никто из них не понёс ответственности за свои преступные действия. Неоднократные попытки наркома обороны С.К.Тимошенко исправить положение ни к чему не привели, и Красная Армия подошла к началу войны при отсутствии у командующих опыта ведения армейских и фронтовых операций, при отсутствии крупных мотомеханизированных (танковых) соединений и не удалось выработать истинной стратегии ведения современной войны. И всё это из-за игнорирования советским политическим и военным руководством достижений военной науки.
В то время как советская теория глубокой операции была отвергнута в Советском Союзе, в фашистской Германии труды советских военных теоретиков были переведены и их не только читали немецкие генералы, но и взяли её на вооружение в войсках германского вермахта для создания механизированных (танковых) соединений и практической отработки стратегии ведения глубокой операции. Вместо внедрения в Красной Армии собственной теории глубокой операции и наработки собственного опыта её практического применения, на Совещании высшего комсостава обсуждают германский опыт ведения войны в Западной Европе. К сожалению, Тимошенко не нашёл ничего нового в германском опыте. Но всё же, исходя из их опыта, были восстановлены 9 мотомехкорпусов и вместо танковой бригады основной танковой единицей стала более сильная танковая дивизия. Но возврата к теории глубокой операции не произошло. Возврат к ней произошёл только в ходе ВОВ, когда после нанесённого немцами поражения Красной Армии, удалось эвакуировать танковую промышленность на восток, наладить массовый выпуск танков КВ и Т-34, восполнить не только потери танков, но и нарастить их выпуск в таком количестве, которое позволило сформировать танковые корпуса и армии, способные проломить фронт обороны противника на всю глубину, накопить боевой опыт у командующих фронтами и армиями и переломить ход войны в нашу пользу.
СОЗДАНИЕ ТЕОРИИ ГЛУБОКОГО БОЯ И ОПЕРАЦИИ.
Предисловие.
Согласно определению Клаузевица: «Война – продолжение политики насильственными средствами». В. И. Ленин углубил это понимание войны: война есть продолжение не только внешней, но и внутренней политики государства, обусловленной их социальным строем и классовыми интересами. Политика ставит не только цель войны, но и руководит войной на всём её продолжении. Военная стратегия призвана посредством вооружённых сил добиваться поставленных политических целей. Но, как показал исторический опыт, войны не ограничиваются вооружённой борьбой. Они охватывают все области деятельности государства.
Определяя характер и сущность военного искусства, Энгельс и Ленин указывали, что способы ведения войны меняются и зависят от уровня производства, развития техники. Каждой эпохе соответствует своё военное искусство, свои способы ведения войны, но в её пределах не может быть единой стратегии, общей для всех стран. Стратегия определяется политикой, она конкретна и зависит от уровня экономики данного государства, его социального строя, географического положения, состояния вооружённых сил. Стратегия должна учитывать эти же факторы и при оценке вероятных противников.
Большой опыт гражданской войны, критически затем обобщённый, послужил основой для последующего развития советской военной теории. Непосредственно в годы гражданской войны не было возможности проводить большие теоретические обобщения опыта боевых действий. Однако и тогда военно-теоретические проблемы, хотя и в ограниченном виде, всё же изучались. Почти все фронты в 1919–1921 гг. издавали военно-научные журналы. В период гражданской войны научные изыскания и обобщения находили своё отражение в официальных документах – уставах, наставлениях и инструкциях. Уже тогда в специальных разделах продолжал аккумулироваться боевой опыт старой армии, поскольку опыт Красной Армии был ещё не обобщён.
Военно-теоретическая мысль в годы гражданской войны и первой половине 20-х.
В решении теоретических и практических задач, стоявших перед Красной Армией, созданной Л.Д. Троцким и Э.М. Склянским после победы Великой Октябрьской социалистической революции для защиты её завоеваний, немалую роль сыграли бывшие офицеры и генералы старой царской армии—военспецы, 75 тысяч которых большевики привлекли на свою сторону. Это было почти 50 % кадров бывших командиров, из них более 50 % офицеров Генерального Штаба, участвовавших в Гражданской войне и принесших победу над белыми армиями и интервентами. Это были военно-образованные кадры, хорошо знавшие военную историю. К ней военные специалисты обращались для того, чтобы использовать всё полезное в практике строительства по духу, целям и задачам вооружённых сил, чтобы более успешно вести борьбу с внутренней и внешней контрреволюцией.
В послевоенные годы главным содержанием развернувшейся военно-теоретической работы явилось всестороннее изучение и обобщение опыта минувших первой мировой и гражданской войн с учётом интервенции империалистических держав против Советской республики. Большое воздействие на развитие военно-теоретической мысли в первой половине 20-х гг. оказали практическая деятельность и научные труды М.В. Фрунзе. Он теоретически обосновал важнейшие проблемы строительства Красной Армии и подготовки страны к обороне. Решающим условием высокой боевой мощи страны и её вооружённых сил М. В. Фрунзе считал достижение единства взглядов по основным вопросам военного строительства, методам боевой подготовки и способам ведения боевых действий. Эти положения имели большое воспитательное значение и стали основой для проведения военной реформы 1924–1925 гг.
Будущая война, говорил М. В. Фрунзе, будет классовой, она неизбежно вызовет обострение классовой борьбы внутри враждебного капиталистического государства, начавшего агрессию против Советской республики. Не отрицая возможности молниеносных ударов, он считал также, что будущие столкновения приведут к затяжной войне. Фрунзе предполагал высокую маневренность войск при проведении операций, не исключая возможности применения позиционных форм борьбы на отдельных участках. В высокой маневренности он усматривал один из путей преодоления военно-технической отсталости наших войск. М. В. Фрунзе считал, что наступление при прочих равных условиях всегда выгоднее обороны: оборона имеет своей задачей обеспечить переход в наступление, Красную Армию надо воспитывать в наступательном духе.
Взгляды М.В. Фрунзе оказали большое влияние на развитие советской военно-теоретической мысли и нашли отражение в официальных документах, в частности в Полевом уставе 1925 г., в наставлении «Высшее командование», утверждённом М.В. Фрунзе и изданном в 1924 г., а также в боевых уставах пехоты и других родов войск. Эти документы имели огромное значение для установления единства взглядов на многие оперативно-тактические вопросы. Большие надежды Фрунзе возлагал на Штаб РККА, реорганизованный в период военной реформы
Освобождённый от несвойственных ему функций и нацеленный на решение оперативных и научных задач, «этот оперативный штаб должен стать не только мозгом Красной Армии, он должен стать военным мозгом для всего нашего государства и должен поставлять тот материал, который ляжет в основу работ Совета Обороны». Образованное в 1925 г. в составе Штаба РККА Управление по исследованию и использованию опыта войны за короткий срок выпустило много ценных военно-исторических работ, создав прочную базу для развития военной теории. В Штаб РККА пришли молодые кадры с опытом гражданской войны, окончившие Военную академию и Высшие академические курсы (ВАК). Это позволило удачно сочетать теорию с практикой в деятельности центрального аппарата.
Значительную роль в военно-научной работе играло созданное 13 октября 1920 г. при Академии Генерального Штаба Военно-научное общество (ВНО), которое ставило перед собой задачу изучить и обобщить опыт классовой войны эпохи пролетарской революции. ВНО выводило молодые кадры на широкий путь творческих обобщений прошлого, толкало на научный поиск нового в соответствии с изменившейся социальной обстановкой в Советской республике. ВНО вскоре охватило своими отделениями другие военные академии и войска по всей территории страны. В целях объединения и руководства деятельностью ВНО в мае 1925 г. состоялось Всесоюзное совещание представителей отделений, на котором был создан временный Центральный совет ВНО во главе с М. В. Фрунзе. Общество стало массовым, насчитывало 300 тыс. человек. Оно имело свои органы периодической печати, выпускало сборники трудов.
В 1926 г. состоялся Всесоюзный съезд ВНО. На нём с докладами выступали начальник Штаба РККА М.Н. Тухачевский «Вопросы современной стратегии», начальник Оперативного управления В.К. Триандафиллов «Размах операций современных армий», инспектор РККА С.С. Каменев «Основные вопросы современной тактики», заместитель начальника Штаба РККА С.А. Пугачёв «Основы подготовки страны к обороне» и другие, в докладах которых отражались успехи советской военно-теоретической мысли. Съезд не только подвёл итоги, но и наметил перспективы дальнейшего развития военно-теоретической работы.
Одним из важнейших результатов изучения опыта минувших войн была разработка теории ведения последовательных операций. В своей работе «Поход за Вислу», изданной в 1923 г., М.Н. Тухачевский так её обосновал: «…невозможность при современных широких фронтах уничтожить армию противника одним ударом заставляет достигать это рядом последовательных операций… Ряд последовательно введённых уничтожаемых операций, соединённых непрерывным преследованием, может заменить собой уничтожающее сражение, которое было лучшим видом столкновения в прежних армиях».
Теория последовательных операций получила дальнейшее развитие в ряде военно-научных трудов, изданных в 20-х гг., в работах Н.Н. Мовчина, Н. Е. Варфоломеева, В.К. Триандафиллова и других. Авторы указанных работ считали, что последовательные операции, предусматривающие переход от одной части цели к другой, сохраняя в то же время единство общей цели, всегда имели и будут иметь преимущество, что армейская операция при средней продолжительности шесть-семь суток может достигнуть глубины 75–90 км, а фронтовая – до 200 км. Высказывалось мнение о том, что группировка, создаваемая для проведения армейских операций, должна непосредственно вытекать из замысла фронтовой операции. Эти основные положения являлись отправными для последующей разработки теории глубокой операции.
В 20-х гг. развитие военно-теоретической мысли привело к созданию новой, самостоятельной области военной науки – оперативного искусства. Господствовавшая до этого формула «стратегия – тактика» разделилась на три части: стратегию, оперативное искусство, тактику. Это благоприятно сказалось на методике преподавания и изучения военных дисциплин. В 1924 г. в Военной академии РККА была образована новая кафедра – ведение операций.
Создание новой дисциплины (оперативное искусство) позволило глубоко и всесторонне изучать вопросы и проведения операции, и в частности систему последовательных операций, которая, по взглядам Н.Е. Варфоломеева, характеризовалась следующей схемой: цель операции –сокрушение живой силы противника; метод действий – непрерывное наступление; средство – длительное оперативное преследование, осуществляемое несколькими последовательными операциями, из которых каждая является промежуточным звеном на пути к конечной цели, достигаемой в последней, решающей операции. Теоретическая разработка вопросов организации и ведения операции в последующем своём развитии совершенствовалась в полном соответствии с изменяющейся материально-технической базой и условиями строительства вооружённых сил Советского государства. Эта часть данной работы изложена по монографии маршала М.В. Захарова «Генеральный штаб в предвоенные годы».
Создание советской теории глубокого боя и операции.
Впервые вопрос о глубоком бое был выдвинут английским военным теоретиком Дж. Фуллером в конце 1918 г. В предвидении решительного наступления в 1919 г. (Антанта не рассчитывала на победоносное окончание войны в 1918 г.), Фуллер предложил тогда, одновременно с танковой атакой переднего края обороны противника, организовать нападение быстроходных танков на глубину тактического расположения противника. Тогда понятие танковой группы дальнего действия (ДД) ещё не было оформлено, хотя тактические предпосылки в выдвинутом предложении уже имелись. Однако теоретические взгляды Фуллера по вопросу глубокого боя на этом остановились. Условия капиталистического развития буржуазных армий заставили его перейти к теории малых профессиональных армий, для которых проблема наступления решалась другим образом. Буржуазные военные специалисты «исходили из двух положений: с одной стороны, они стремились максимально использовать растущую военную технику, а с другой – боялись создавать и вооружать массовые армии. На этой основе возникли тогда теории де Голля, Секта, Зольдана, рекомендовавшие создавать небольшие профессиональные, отборные, хорошо вооружённые армии, служившие опорой буржуазии, которые можно развернуть в массовые армии. В других теориях Дуэ, Фуллера преувеличивалось значение техники. Они правильно отмечали большую роль техники в будущих битвах, но неверно полагали, что авиация и танки в состоянии в короткий срок самостоятельно решать исход войны». Эта теория, отражавшая классовый характер военной капсистемы, находилась в явном противоречии с действительной природой современной войны. Для Фуллера глубокий бой не являлся боем объединённых родов войск. Он писал, что «соединение танков с пехотой равносильно запряжке трактора в пару с ломовой лошадью». (Дж.Ф. Фуллер. Операции механизированных сил. М. Воениздат. 1933). Такая точка зрения была неприемлема и ни одна капстрана не пошла по пути таких модернистских теорий, а в нашей военно-теоретической мысли они вообще не нашли места.
В опубликованной в 1927 г. книге «Стратегия» военный теоретик А. А. Свечин изложил новую теорию оперативного искусства. Об этой книге маршал Захаров написал: «Являясь последователем немецкого историка Ганса Дельбрюка, сторонника «стратегии измора», А.А. Свечин не смог идти дальше обобщений опыта последних войн и стратегических теорий своих предшественников, не смог понять новых явлений в нашей жизни, строительстве Советского государства и его вооружённых сил, не видел их перспектив, а следовательно, и возможных путей развития военного искусства. Он пытался дать общую стратегию, пригодную для любой страны». Учитывая огромную территорию страны, малоразвитую систему коммуникаций, её отставание в промышленной и технологической сферах, Свечин считал, что для достижения успеха в будущем конфликте стране необходимо активно использовать зарубежные технологии и «готовить тыл страны служить фронту». Эти реалии советского государства 1920-х гг. вынудили Свечина подчёркивать необходимость единства фронта и тыла как в мирное, так и в военное время и пропагандировать стратегию «войны на истощение». Принятие этой стратегии, хотя и не давало быстрой победы, но позволяло избежать катастрофического поражения под ударом искусной военной машины. Одновременно оно давало возможность использовать огромные просторы Советского Союза и задействовать огромные человеческие и природные ресурсы.
Стратегические концепции Свечина оспаривались военным лидером Гражданской войны и после военным теоретиком М. Н. Тухачевским, а также другими военными авторитетами. Они настаивали на принятии наступательной стратегии войны на уничтожение, которая требовала «полной милитаризации национальной экономики для создания инструментов для ведения современной механизированной войны». Концепции Тухачевского, которые выглядели более соответствующими революционным идеалам советского государства, одержали верх.
В разработке теории глубокой операции непосредственное участие принимали военачальники и теоретики В.К. Триандафиллов, В. К. Калиновский, М.Н. Тухачевский и Г.С. Иссерсон. Зарождение теории глубоких операций в Советском Союзе относится к концу 1920-х. Основной предпосылкой её появления стало масштабное перевооружение Красной Армии, в результате экономических преобразований, намеченных первым 5-летним планом. Исходя из плана, Политбюро ЦК ВКП(б) постановлением от 15 июля 1929 г. «О состоянии обороны СССР» определило основные направления развития вооружённых сил. РВС и Наркомату по военным и морским делам СССР были поставлены задачи: по численности войск не уступать нашим вероятным противникам; в области техники наряду с модернизацией существующего вооружения в течение двух лет разработать и внедрить в армию современные типы артиллерии, крупнокалиберные пулемёты; средства химической защиты; современные типы танков и бронемашин; скорее внедрить в серийное производство новые типы самолётов и авиамоторов. Для успешного решения задач технического перевооружения Красной Армии была учреждена должность начальника вооружений РККА. Первым начальником стал И. П. Уборевич, видный военный деятель. В июне 1931 г. его сменил М. Н. Тухачевский, ставший руководителем технической реконструкции Красной Армии. Созданный технический штаб в начале перевооружения техникой, он сыграл большую роль в деле реализации двух первых пятилетних планов строительства РККА.
Рис.1. Триандафиллов Владимир Кириакович ( 14 марта 1894 – 12 июля 1931) – советский военный теоретик, заложивший основы теории глубокой операции. Один из основателей советского военного оперативного искусства.
Базируясь на развитии военной техники 20-х гг. за рубежом и на перспективах оснащения Красной Армии, советская военно-техническая и теоретическая мысль правильно оценивала воздействие новой военной техники на военное искусство, считала целесообразным иметь массовую армию. В успешном решении всех этих проблем большую роль сыграли предвоенные пятилетки. Так, если в 1930–1931 гг. авиапромышленность выпускала в год 860 самолётов, а танковая – 740 танков в год, то в 1932–1933 они уже производили соответственно 2600 самолётов и 3770 танков. Эти данные выводили нашу армию на уровень передовых современных армий. Она меняла свой облик количественно и качественно. Создавались новые рода войск. Шла массовая подготовка технических кадров. Техническое перевооружение армии в корне меняло старое представление о бое и операции, оказывало большое влияние на развитие советской военной теории, приведшей позднее к разработке основ глубокой операции и тактике глубокого боя.
«Теория наступления современных армий в современной войне», разработанная замначальника Штаба РККА Триандафилловым и главным инспектором автобронетанковых войск Калиновским выявила огромный потенциал автобронетанковых войск в ведении наступательных операций. Первую приблизительную формулировку теории «глубокой операции» Триандафиллов дал в 1926 г. в работе «Размах операций современных армий». Она заключалась в том, что для прорыва фронта на оперативную глубину с учётом мощи средств обороны необходима мощная ударная армия. Такую армию он именовал «таранной группировкой». Именно «таранным» способом Триандафиллов считал возможным пробить сильную оборону противника. Основными средствами подавления и прорыва Триандафиллов называл артиллерию, в т. ч. тяжёлую РГК. При этом предусматривалось и массированное применение химического оружия. Что касается танков, то он писал об их определённой роли, однако в его работе 1926 г. они ещё не заняли центрального места.
Cвои разработки теории «глубокой операции» Триандафиллов продолжил в книге «Характер операций современных армий», которая была опубликована в 1929 г. Мощные удары «таранных группировок», считал Триандафиллов, способны привести к самым серьёзным политическим последствиям. «Глубокие и сокрушительные удары могут вывести из игры довольно быстро целые госорганизмы. По отношению к большим государствам эти удары могут привести к разгрому их вооружённых сил по частям, крупными пачками. Разгром вооружённых сил противника благодаря таким операциям, по мнению Триандафиллова, создаёт «условия для социально-политических потрясений». Форма удара – «односторонний таран» или «действия на скрещивающихся направлениях». В книге в рамках глубокой операции Триандафиллов предусматривал прорыв в оперативный тыл конницы и моторизованных частей, в т. ч. и лёгких танков и пехоты на вездеходных автомобилях. Он писал о возможности «глубоких проникновений в расположение противника» и «больших оперативных скачков». Как одну из важнейших тенденций в развитии военного искусства Триандафиллов отмечал «беспрерывные попытки превратить танк из средства тактического в средство большого оперативного значения». Он считал, что «новый танк должен участвовать не только в скоротечной атаке, при сопровождении пехоты в бою, но и во всех фазах преследования, вне поля сражения». Говоря о роли авиации, Триандафиллов писал, что она «стала и могущественным оружием непосредственного участия в сражении благодаря своим пулемётам и бомбам». Более подробно проанализировать тактику действий авиации при непосредственной поддержке наземных сил Триандафиллов не успел.
Рис. 2. Калиновский Константин Брониславович – 1 (13) октября 1897, Смоленск – 12 июля 1931, Московская область – советский военный деятель. Начальник управления механизации и моторизации РККА. Автор трудов по организации и боевому применению бронетанковых войск.
Иностранные уставы армий 30-х годов вообще не содержали указаний о глубоком бое в смысле подавления всей тактической глубины противника. Истоки наших первых представлений о глубоких формах борьбы содержатся в 2-х документах 1928–1929 гг. Первый документ – это докладная записка М.Н. Тухачевского наркому К.Е. Ворошилову о реконструкции Красной Армии и оснащении её новыми современными средствами вооружения, главным образом танками и авиацией. Развернув большую программу перевооружения армии, Тухачевский в заключение писал, что на новой материально-технической базе удастся отказаться от прежних изнурительных форм борьбы и перейти к новым, более эффективным формам и способам ведения боя, подавляя одновременно всю глубину неприятельского расположения.
Второй документ – за несколько месяцев до своей трагической гибели в авиакатастрофе в 1931 г. – В.К. Триандафиллов представил Штабу РККА докладную записку «Основные вопросы тактики и оперативного искусства в связи с реконструкцией армии», в которой изложил свои взгляды на характер глубокого боя и операции. В ней он сделал попытку «нащупать общую генеральную линию в развитии тактики и оперативного искусства» и новых средств борьбы. По его мнению, главнейший вопрос тактики заключался в том, что при использовании новых видов боевой техники открывалась «возможность одновременной атаки противника на всей глубине его тактического расположения», одновременного применения танков в наступательном бою в составе трёх эшелонированных по дальности действия групп – НПП (непосредственной поддержки пехоты), ДПП (дальней) и ДД (дальнего действия), прорывающихся на различную глубину, вплоть до артпозиций и штабов противника и подавляющих во взаимодействии с дальнобойной артиллерией и авиацией всю тактическую глубину его расположения. Такой мощный удар придавал атаке скоротечность и стремительность. Глубокое тактическое воздействие на боевые порядки противника открывало перспективы и для оперативного искусства, создавало условия для ведения современных операций на больших пространствах. Своей докладной запиской Триандафиллов заложил основы новых форм боя и развернул принципиальную схему его организации и ведения.
Таким образом, Тухачевский и Триандафиллов в двух названных документах впервые изложили идею глубокого боя и оказали огромное влияние на пути развития нашей армии и оформление принципиальных взглядов нашей военно-теоретической мысли. В создании теории глубоких форм борьбы заслуга Тухачевского и Триандафиллова была в том, что они предусмотрели возможности новых технических средств борьбы тогда, когда армия их ещё не имела и не была реконструирована. Эта идея нашла отражения уже в Полевом Уставе РККА 1929 г. (ПУ-29), в ст. 191 которого говорилось о выделении специальных батальонов для непосредственного выбрасывания во вторую оборонительную полосу; в ст. 207 точно устанавливалось понятие танкового эшелона ДД, предназначенного идти в глубину обороны одновременно с атакой переднего края. ПУ-29 РККА содержал уже предпосылки для перехода к глубокой тактике, основанных на действиях объединённых родов войск. Калиновский (первый начальник мотомехвойск РККА) разработал тактику действий танковых групп – НПП, ДПП и ДД и таким образом подвёл практические основы под всю концепцию глубокого боя. Фундамент её можно считать заложенным в 1930 г. Красная армия была едва ли пионером в создании танковых частей и соединений. В 1929 г. был создан первый механизированный полк, развёрнутый в механизированную бригаду; их ядром были танки. В 1932 г. начато формирование механизированных корпусов.
В ходе 1-й мировой войны тактический прорыв не перерастал в оперативный и операции не достигали намеченных целей. Поэтому потребовалась разработать принципиально новую теорию наступательной операции, найти такие формы и методы вооружённой борьбы, которые позволяли бы преодолевать сильный огонь сплошного фронта и быстро уничтожать оперативные группировки противника для достижения стратегического успеха. Советская военная мысль считала, что для решения этих задач необходимо наносить удары огромной пробивной силы по всей глубине оперативной обороны противника, что возможно только эшелонированными массами стрелковых войск, танков и артиллерии при поддержке авиации. Этот способ военных действий получил название ГЛУБОКОЙ ОПЕРАЦИИ. «Современные средства подавления, будучи применёнными в массовых масштабах, позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей глубины тактического расположения обороны противника. Эти средства, и в первую очередь танки». Так Тухачевский определил задачи глубокого боя. Он подчёркивал, что задача танков ДД—прорваться в тыл главных сил обороны, разгромить резервы и штабы, уничтожить основную группировку артиллерии и отрезать главным силам противника пути отхода.
Глубокое тактическое воздействие на боевые порядки противника открывало перспективы и для оперативного искусства, создавало условия для ведения современных операций на больших пространствах. Доклад Триандафиллова вызвал значительный интерес у советского военного руководства. После широкого обсуждения среди высшего командного состава начальники Штаба РККА А.И. Егоров и Оперативного управления И.П. Обысов завершают дело, начатое Триандафилловым. 20 апреля и 20 мая 1932 г. в РВС РККА были заслушаны тезисы доклада «Тактика и оперативное искусство РККА на новом этапе». Высказанные в них мысли представляли большой научный интерес и являлись итогом научных военно-теоретических поисков, проводимых в начале 30-х гг. На основе этого доклада были разработаны Временные указания по организации глубокого боя, которые в феврале 1933 г., после утверждения Наркомом были направлены в войска. Это было переломное время, когда военное искусство, опиравшееся на опыт первой мировой и гражданской войн, во многом не отвечало новому уровню развития вооружённых сил. Шаг вперёд, сделанный советской военно-теоретической мыслью, создавал верную перспективу дальнейшего развития способов вооружённой борьбы, хотя к этому времени ни одна армия мира ещё не имела опыта массированного использования бронетанковой техники, авиации и артиллерии.
Зарождавшаяся новая теория не сразу освободилась от старых взглядов. Для того, чтобы добиться одновременного взлома всей глубины тактической обороны противника М.Н.Тухачевский настойчиво предлагал ещё до момента атаки пехоты осуществить последовательный, разновременный ввод в бой различных танковых групп: сначала танковых групп дальнего действия (ДД), затем группу дальней поддержки пехоты (ДПП) и наконец группы непосредственной поддержки пехоты (НПП). При этом он утверждал, что «одной из главнейших задач при организации глубокого наступательного боя является обеспечение всеми средствами наступления танков ДД и ДПП, и подавления возложенных на них объектов. И далее: «Артиллерия, авиация… в период, предшествующий пехотной атаке, используются полностью для помощи и обеспечения танков». Говоря же его словами, которые он часто применял в дискуссиях, это был «танец от старой печки», то есть от первой мировой войны. Точка зрения Тухачевского, отдававшего в бою приоритет танкам, некоторое время удерживало перевес.
Рис.3. Тухачевский Михаил Николаевич – 4 (16) февраля 1893, Александровское Смоленской губернии – 12 июня 1937, Москва – советский военный деятель и теоретик. Один из разработчиков теории глубокой операции. Маршал Советского Союза. Расстрелян по сфабрикованному «делу антисоветской троцкистской организации, реабилитирован в 1957.
В начале 30-х гг., исходя из опыта проведения учений и манёвров, Тухачевский писал в одном из служебных докладов: «Современные средства подавления, будучи применёнными в массовых масштабах, позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей тактической глубины обороны противника. Эти средства, и в первую очередь танки, позволяют: а) подавить систему огня обороны противника, чтобы большая часть артиллерии и пулемётов не могла принять участия в отражении атаки и проникновении наступающей пехоты и танков НПП в глубь оборонительной полосы; б) нарушить систему управления, сковать и изолировать резервы противника с тем, чтобы в период боя в глубине оборонительной полосы разгромить по частям разные эшелоны боевого порядка противника». Тем самым М. Н. Тухачевский определил задачи глубокого боя.
На пленуме РВС СССР против М. Н. Тухачевского выступил К.Е. Ворошилов. Его критика обнаружила явное непонимание существа вопроса, который Ворошилов сводил к одному виду боя – наступление на остановившегося противника. Глубокая тактика была разработана для наиболее сложного вида боя – наступления на оборону противника. По своему существу глубокая тактика была не видом боя, а новой формой и способом ведения боя и должна быть применена в наступлении любого вида. Тухачевский терпеливо разъяснил это Ворошилову в особой докладной записке, дабы устранить разброд и шатание, которые возникли по этому поводу у командного состава. В ноябре 1933 г. Тухачевский ещё раз обратился по этому вопросу к Ворошилову и в служебной записке писал: «… после Вашего выступления на пленуме РВС у многих создалось впечатление, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой… После пленума началось полное брожение в умах командиров. Идут разговоры об отказе от новых форм тактики, от их развития». Его поддержали высшие командиры И. Э. Якир, И.П. Уборевич, С.С. Каменев, и правильное понимание глубокой тактики как новой формы и способа современного боя утвердилось. Это самое «недопонимание» существа вопроса» между Ворошиловым и Тухачевским было неслучайным, со временем оно продолжало усугубляться и вылилось в непризнание Ворошиловым новой теории глубокой операции, когда после суда в 1937 г. по сфабрикованному делу «Заговор военных» во главе с М. Н. Тухачевским, высшими военными она была названа «теория глубокого предательства». Ворошилов не имел не только высшего, но и среднего образования и не способен был понять происходящих изменений в военном деле, оставаясь в этом деле на уровне понятий гражданской войны.
М. Н. Тухачевский, в статье, посвящённой новому Полевому уставу РККА 1934г. (ПУ-34), критиковал тех, кто утверждал, что «танки имеют значение лишь как средство НПП». Он обоснованно отмечал, что «средства наступательные или средства подавления, к которым относятся танки, авиация, химия, требуют большого искусства в организации их взаимодействия». Он призывал к тому, чтобы отрабатывалось «кропотливое, тщательное взаимодействие между пехотой, танками и артиллерией», понимая, что такое взаимодействие – это труднодостижимая, требующая высокой военной культуры и постоянных тренировок. После того как Тухачевский был репрессирован в 1937 г. мало кто из командиров обращал внимание на это требование. Он подчёркивал, что задача танков ДД – прорваться в тыл главных сил обороны, разгромить резервы и штабы, уничтожить основную группировку артиллерии и отрезать главным силам противника пути отхода.
Концепция глубокого боя получила признание в первую очередь в академических кругах. Уже с на чала 1930 г. Военная академия им. М. В. Фрунзе решала тактические задачи на местности и на картах на основах глубокого боя и сыграла большую роль в их распространении в армии. Установлением основ глубокого боя было сделано только полдела. Тактические прорывы удавались в 1-ю мировую войну и с помощью старых приёмов боя. Суть проблемы состояла в том, как довершить тактический успех оперативным развитием прорыва и прорвавшись через взломанную брешь фронта на маневренный простор, уничтожить живую силу противника в оперативном масштабе. После гибели Триандафиллова и Калиновского в авиакатастрофе в 1931г., Тухачевский продолжал усиленно работать над глубокими формами борьбы. В 1932г. он закончил первую часть работы «Новые вопросы войны», в которой исследовал влияние современных технических средств борьбы на изменение форм и способов ведения боя и операции. В 1936 г. он значительно переработал первую часть этого труда, учтя возрождение в Германии большой агрессивной армии. К сожалению, эта рукопись пропала.
Изменения в тактике должны отразиться и на оперативном искусстве. Всеми сознавалась необходимость решительного шага по пути создания новой теории ведения операции. Указывая на важность этой задачи, Тухачевский писал, что «реконструированная армия вызовет и новые формы оперативного искусства». Первое зерно истины созрело для этого в концепции глубокого боя; новая оперативная мысль вслед за ним уже пробивалась в сознание. Наша армия достигла такой ступени развития, которая выдвигала требования нового применения сил и средств в крупных, решающих операциях на земле и воздухе. Полной аналогии с тактическим решением вопроса тут быть не могло, потому что бой (тактика) и операция (оперативное искусство) имели свои качественные различия, определяемые масштабом пространства и времени и отличием оперативного построения войск от их тактического боевого порядка.
Принципиальную схему глубокого боя необходимо было перенести в оперативные масштабы. Для этого требовались, во-первых, мотомехсоединения, способные по своей организации и вооружению к решению самостоятельных оперативных задач. Во-вторых, вопрос заключается в том, как вынести усилия этих соединений в оперативную глубину противника. Таким образом, главный вопрос организации глубокой операции сводился к решению проблемы: как тактический прорыв превратить в оперативный, как через взломанную брешь тактической обороны ввести в прорыв самостоятельные мотомехсоединения. Таковы исходные положения теории глубокой операции. Но эти, пока только общие рассуждения, требовали глубокого исследования, нуждались в теоретическом обосновании и конкретном оформлении.
Большая работа, начатая в этом направлении в 1931–1932 гг., связана с созданием оперативного факультета Военной академии им. М.В. Фрунзе, сыгравшего большую роль в развитии оперативного искусства и в подготовке оперативных кадров для высших штабов. Военная академия готовила общевойсковых командиров тактического профиля. Теперь лишь оперативный факультет готовил командные кадры с широким оперативным кругозором, знающие основы операций, вождение крупных соединений. Факультет положил начало пересмотру основ оперативного искусства и развернул научно-исследовательскую работу, решая ряд новых проблем. Руководящей идеей стали глубокие оперативные формы борьбы. Теперь они начали получать теоретическое обоснование и конкретное оформление. В 1932г. Г.С. Иссерсон из числа преподавателей был выдвинут начальником оперативного факультета академии, который возглавил и научно-исследовательскую работу. Благоприятные условия для работы оперативного факультета были созданы начальником академии Р.П. Эйдеманом, который ценил и уважал молодые, творческие кадры, умел оберегать их и помогать им. Большое значение для направления работы оперативного факультета имели указания М.Н. Тухачевского и А.И. Седякина (начальника Управления боевой подготовки РККА). Широта оперативного мышления Тухачевского и пытливый ум Седякина находили ответы на многие вопросы и указывали пути их решения. Передовых взглядов на характер современных операций придерживался также А.И. Егоров (начальник Штаба РККА). Он поддерживал всякую новую мысль. В конце 1932 г., после Эйдемана, главой академии был назначен Б. М. Шапошников.
По свидетельству Иссерсона, его назначение было ударом для понятия «новые формы борьбы» и триумфом «военного мировоззрения, основанного исключительно на опыте 1-й мировой войны» и, следовательно, неспособным понять изменений, происшедших с тех пор. Шапошников почти не оказывал поддержки факультету и «всё, что было сделано на оперативном факультете после Эйдемана, было сделано вопреки новому руководству академии» и если бы не А. И. Егоров, «развитие военной теории в академии, вероятно, значительно бы отстало». Косвенно подтверждает эти слова и И. Х. Баграмян. В его воспоминаниях указывается, что у командования академии «до оперативного факультета руки не доходили, и последний… варился в собственном соку» и «…факультет по существу прозябал».
Со стороны Тухачевского, Седякина и Егорова, занимавших руководящие посты в армии, оперативный факультет встречал самую широкую поддержку. Даже известный военный теоретик А.А. Свечин в конечном итоге согласился с неизбежностью перехода к новым формам борьбы и поддержал концепцию глубокой операции, рассматривая её однако в рамках стратегии измора. Концепция глубокой операции, которая более соответствовала революционным идеалам советского государства, одержала верх. По иронии судьбы, хотя концепция Тухачевского и его соратников и победила, их тоже поглотил в 1937 г. пожар чисток. «В результате Советский Союз в 1941 г. подошёл к войне, не вооружённый стратегическим видением ни Свечина, ни Тухачевского. И последующий за этим стратегический вакуум возьмёт страшную дань с вооружённых сил и государства» (военный историк США Д.Гланц).
Рис. 4. Иссерсон Георгий Самойлович (1898 – 1976) – советский военачальник и выдающийся военный теоретик: теоретически обосновавший теорию глубокой операции; проанализировал германский опыт применения этой теории на практике в германо-польской в сентябре 1939 года и предсказал о применении его Германией в дальнейших войнах, что подтвердилось при нападении на Советский Союз.
Научное обоснование теории глубокой операции.
В 1932 г. в Воениздате вышла книга Г.С.Иссерсона «Эволюция оперативного искусства», посвящённая научному обоснованию новой теории глубокой операции ведения современных революционно-классовых войн. Суть теории заключается в нанесении мощного удара по всей глубине эшелонированной обороны противника, взлом её и введение в прорыв крупных мотомеханизированных соединений для развития тактического прорыва в оперативный успех.
В связи с тем, что в интернете ознакомление с этой книгой затруднено из-за отсутствия свободного доступ, который возможен в случае её приобретения, для чего требуется некоторое время или перевод с английского, то кратко изложим содержание отдельных глав книги, учитывая важность вопроса и чтобы иметь представление об этой теории.
Об основах оперативного искусства.
Размышляя о характере будущей войны, Иссерсон пишет: «на новых путях эволюции нашего оперативного искусства необходимо прежде всего исходить из характера нашей будущей войны как войны революционно-классовой. Являясь высшим проявлением классовых противоречий двух исключающих социальных систем, эта война будет иметь характер решающего столкновения все мирно-исторического значения. В истории борьбы… классов напряжение этой войны по радикальности её целей достигнет высшего предела».
Разрабатывая новую теорию ведения глубокой операции, Иссерсон ставил высшую для того времени цель, которую сформулировал так: «Только один исход возможен в этих войнах – это гибель капитализма и торжество нового мира – мира социализма. Несомненно, никогда ещё в истории борьба не велась для осуществления столь великих целей, и никогда ещё ни одна армия в мире не была призвана к решению столь величайших исторических задач. Таково именно призвание нашей Красной Армии как первой классовой армии пролетарской диктатуры». Решающий характер военных операций, к которым ведут также технические средства борьбы, быстроходные и подвижные в их боевом применении.
Этим определяются основы нашей оперативной доктрины наступления. Она даёт основу для построения теории оперативного искусства как искусства ведения уничтожающих наступательных операций с целью полного уничтожения противника. Задачи оперативного искусства в том, чтобы в новых исторических условиях, с новой армией, на новой материально-технической базе, с новым содержанием и в совершенно новых формах создать новые образцы военного искусства. «Каждая большая война представляет отдельную эпоху в истории военного искусства», – написал Клаузевиц. Такую новую эпоху военного искусства предопределяет эпоха революций и революционно-классовых войн. Но новые формы военного искусства, созревшие в процессе исторической эволюции, не рождаются самопроизвольно; они должны быть осознаны и изучены; они должны получить философское, теоретическое обоснование. «Каждая эпоха должна иметь свою собственную теорию войны, хотя бы даже рано или поздно принялись за обработку её на философских началах» (Клаузевиц). Без обоснованной теории не может быть разумной практики. Они начали с военной теории, чтобы перейти затем к практике расчётного оформления глубокой операции. Этот путь раскрыл эволюцию, совершённую военным искусством с начала 19 в. Только в различии крупных исторических эпох можно установить закономерности развития военного искусства, как и почему это искусство переходило от одних форм к другим и почему оно завершается эпохой глубокой стратегии. Этот путь раскрыл эволюцию, совершённую военным искусством с начала 19 в. Так точка Наполеона распалась на ряд рассыпанных в пространстве точек в эпоху Мольтке. Этот ряд точек слился в эпоху мировой войны в одну сплошную линию. А теперь эта линия раcтёт в глубину, превращаясь в квадрат и получая новое измерение по площади.
Эволюция характера будущей войны.
Историческое развитие характера операций показывает, что эволюция её шла по линии 2-х основных признаков – распространения по фронту и расчленения в глубину. Первый из этих признаков получил своё конечное завершение в мировую войну 1914-1918гг. Тогда вооружённая борьба заняла сплошной фронт и распространилась до возможного географического предела, далее которого она по фронту расшириться не могла. Распространение операций по фронту, имеет в будущей войне тенденцию к ещё большему росту. Наша западная граница имеет протяжение 3000 км, и вся она угрожаемая в случае интервенции. Никогда ещё стратегия не стояла перед таким огромным сплошным фронтом борьбы.
Переходя к оценке этого вопроса в оперативном масштабе, необходимо иметь в виду, что на 800 км советско-польской границы нам может быть противопоставлено в среднем по одной дивизии на каждые 10–12 км фронта. А так как этот участок стратегического фронта сокращается по мере отнесения с востока на запад, то на меридиане Вислы и Сана может быть противопоставлено уже по одной дивизии на 6-8 км фронта. При этом рост мобнапряжения вызывает тенденцию к повышению этой оперативной плотности. Тактическая плотность может быть ещё выше. Неравно мерность занятия фронта, преследуя цели создания плотных ударных группировок, обусловливает в то же время наличие слабо или даже незанятых участков фронта. Это обстоятельство заставляет полагать, что на западном театре военных действий на общем стратегическом фоне сплошного фронта могут ещё оказаться отдельные оперативные окна. Исторический процесс не знает резко обозначенных границ между двумя эпохами. Создав предпосылки новых условий, он ещё не устраняет возможностей для старых и переходит от одних к другим в динамике диалектического перерастания. При необходимости прибегнуть к обороне в современных условиях будут приняты все меры для превращения её в укреплённый фронт.
Современные возможности – заграждения, химия, механизация работ, быстротвердеющий бетон – дают для этого больше предпосылок, чем в прошлом. Такой фронт возник в мировую войну в ходе борьбы, как следствие линейных основ ведения операций и отсутствия пробивной силы удара. Сейчас он во многих случаях готовится заранее, определяя условия характера операций, предшествуя их открытию. Сплошной укреплённый пояс Мажино на франко-германской границе не оставляет в этом никаких сомнений. В итоге противопоставление «фронта фронту» нельзя во многих случаях считать исключённым с самого начала войны.
Наконец, широко развившиеся возможности оперативного манёвра позволяют сейчас скорее, чем это было в мировую войну, удлинить свой фланг новыми силами и противопоставить обходящему противнику новую группировку. Это связано с увеличением возможностей ж/д транспорта. При этом на службу оперативному манёвру приходит ещё авиатранспорт, сокращающий срок сосредоточения до минимума. Это обстоятельство, несмотря на возможность быстрого развития обходных манёвров при современных средствах мотомеханизации и авиации, обуславливает возможность противопоставления сплошного фронта такому же фронту наступления. При этом следует учесть, что и средства противодействия обходному манёвру находят сейчас гораздо большие возможности и в авиации, и в заграждениях. «Фронт против фронта» не должен стать для нашего оперативно го искусства в будущей войне неожиданностью. Это будет нормальным явлением в динамике перерастания обходного манёвра во фронтальный удар на всю глубину расположения противника. Это подводит нас к одному из основных вопросов современного оперативного искусства, к вопросу эволюции второго признака операции – её расчленения в глубину.
В маневренный период мировой войны в этом отношении ещё не всё было достигнуто: была цепь связанных сражений, но в прерывчатом ряде, занимавшем боевыми действиями ещё далеко не всю глубину наступления. В грядущей войне характер операции будет претерпевать эволюцию по линии именно признака глубины. Уже в 1918 г., когда немцы в мартовском наступлении в Пикардии проникли в глубину противника на 60 км, когда войска Антанты в последние месяцы войны про никли в глубину германского фронта на 100 км, они на всю глубину этого наступления вели одно беспрерывное сражение. Уже тогда боевые действия уплотнили всю глубину продвижения. В будущей войне мы столкнёмся с этой боевой глубиной, как с нормальным явлением. Это вытекает прежде всего из глубины оперативного построения современного боевого порядка. При этом имеется в виду не только организованная полоса обороны, а глубина оперативного построения в любой обстановке.
Непосредственно сражающаяся линия дивизий сама занимает тактическую глубину в 6–8 км. В 8–10 км за ней следуют ближайшие войсковые резервы, образующие вторую линию. Ещё дальше в тылу, на удалении 20–25 км от этих резервов следует расположение в отдельных группах армейских резервов, образующих третью линию. Наконец, вся глубина оперативного построения опирается на расположенную ещё дальше в тылу (в 25–50 км от третьей линии) на ж/д линию базирования, на которую новые резервы могут прибыть в любое время. Таким образом, современное оперативное построение боевого порядка простирается в глубину на 60–100 км. Если это построение перейдёт к обороне, сохраняя ту же глубину, оно примет вид последовательно эшелонированных укрепполос. Эта глубина может быстро питаться новыми резервами и до известного предела поддерживаться, если бы её передний край начал пятиться назад; она может вновь нарастать за счёт бросаемых из тыла и с других участков фронта подкреплений.
Всю эту современную оперативную глубину придётся преодолевать с беспрерывными боями. В начале мировой войны войска большую часть времени проводили в маршах и меньшую—в боях. Теперь это соотношение меняется: войска будут большую часть времени проводить в развёрнутых боевых порядках и меньшую часть – в маршах. Широко развитые в современных условиях возможности арьергардных боёв, заграждения, химия, авиация заставят и эти оперативные пустыри проходить с большим тактическим напряжением. Поэтому как общая тенденция признак расчленения операции в глубину приобретает в будущую войну такое же развитие, какого достигло распространение операций по фронту в мировую войну. Это будет сплошным морем огня и борьбы, которое широко разлилось по фронту уже в мировую войну и которое разольётся на всю глубину в будущую войну. Никогда ещё в истории вооружённая борьба не достигала такого высокого боевого напряжения. Это напряжение является исторически-предельным, ей дальше распространяться некуда. Итак, основным в эволюции характера современной операции, определяющим её новое напряжение, является её ГЛУБИНА.
Современное глубокое оперативное построение требует сплошного ряда беспрерывных, сливающихся в одно целое оперативных усилий. Мы стоим перед перерастанием операции в новое измерение, глубины, в которой ряд последовательных оперативных усилий сливается в одно общее понятие современной глубокой операции. В настоящих условиях нужно говорить не о ряде последовательных операций, а о ряде последовательных стратегических усилий, о ряде отдельных кампаний одной войны. Предельного пространственного охвата по фронту операции достигли уже в мировую войну. Характерным для эволюции будущей операции является её предельное пространственное распространение в глубину. Её характерное отличие определяется понятием ГЛУБОКОЙ ОПЕРАЦИИ. Наконец, развившиеся возможности оперативного манёвра позволяют сейчас скорее, чем это было в мировую войну, удлинить свой фланг новыми силами и противопоставить отходящему противнику новую группировку.
Соотношение средств наступления и обороны.
Характер современной операции, ставящий всякое наступление перед необходимостью преодолевать огромную глубину огневого сопротивления, требует в первую очередь материального обеспечения средствами наступления. Тактически каждый бой сведётся к фронтальной атаке. Она всё определяет и разрешает. Разрешение этой проблемы определяется производственным развитием соотношения средств наступления и обороны. Теоретически этот вопрос был решён в пользу первых уже в последний период мировой войны; тогда же появились первые показатели его практического разрешения. Однако, развёрнутой картины применения новых средств наступления мировая война не дала. Эксплуатация новых технических средств борьбы (танков и авиации) не достигла того эффекта, которого уже тогда можно было от них потребовать. Этот эффект не выходил из рамок узкого тактического использования и нигде не перерос в оперативный масштаб. Между тем эволюция технических средств борьбы ушла далеко вперёд, и современный танк и боевой само лёт представляют собой качественно уже совершенно другое орудие борьбы, чем это было в 1918 г. При этом современные данные отнюдь не являются предельными и имеют тенденцию к возрастанию. В этих условиях решение проблемы сравнение средств обороны и наступления в пользу последних получает всё большие перспективы.
В количественном отношении огневые средства (пулемёт и батарея) останутся всегда сильнее в обороне, чем в наступлении. Это вытекает не из качества этих огневых средств, а из характера целей в обороне и наступлении. Они в обороне имеют своей целью открыто наступающие группы пехоты, представляющие лёгкие мишени для огня. Батарея же в наступлении имеет своей целью отдельные, замаскированные пулемёты и орудия, требующие большого расхода снарядов, много времени и меткой стрельбы для их подавления. Количественное массирование огневых средств при наступлении остаётся поэтому обязательным условием.
Однако, качественно новые технические средства борьбы приобретают превосходство в наступлении над огневыми средствами в обороне. Танк не является новым типом огневого оружия. Он носит в себе всё тот же пулемёт или пушку, которые вызвали его появление, и служит лишь бронированным средством передвижения. В этом заключается качественное решение проблемы. Подвижность и вездеходность прикрытого бронёй пулемёта придали его огню новое качество защищённости от огня обороны и способность уничтожать огневые точки обороняющегося своей тяжестью как новым видом удара и атаки. Орудие в танке оказывается сильнее, чем то же орудие, установленное на позиции в обороне. В теории Фуллера следует признать, что танк изменил соотношение между средствами обороны и наступления в пользу последних.
Техническая проблема механизации решает вопрос преодоления маршевых колонн, представляющих при движении по дорогам наилучшую цель при нападении с воздуха. Она также является в её тактическом приложении проблемой перехода к бездорожной тактике, к тактике развёрнутого движения по любой местности, что вообще устраняет прежнее значение дорожной сети и необходимость двигаться в маршевых колоннах. Тем самым достигается быстрота атаки и наилучшая пассивная защита от нападений с воздуха. Бездорожная тактика как новый признак действий современных мехсоединений имеет значение для эволюции характера операции и обусловливает переход к новой эпохе военного искусства, что усиливает возможности наступления. Аналогичная качественная оценка танковых средств применима и к боевому самолёту, переносящему на себе по воздуху те же огневые средства и бомбы, которые на земле использует оборона. Эти средства истребления, применённые с воздуха, с летательных аппаратов огромной быстроты, оказываются сильнее тех же средств, применяемых на земле в обороне. Средства нападения с воздуха остаются до сего дня сильнее средств противодействия им с земли. ПВО с земли в этом отношении уступает нападению с воздуха. Это обстоятельства является обоюдоострым как для обороны, так и для наступления. В этом случае вопрос должен решаться достижением превосходства в воздухе на направлениях наступающей операции. Массирование крупных сил авиации в воздухе явится обязательным, как и массирование огневых средств наступления на земле.
Итак, защищённость от пулемётного огня обороны, вездеходность и быстрое преодоление пространства по воздуху являются решающими факторами, которые обуславливают превосходство новых технических средств наступления над огневыми средствами обороны. Проблема решается в основном подвижностью, которая придаёт силе огня новое качество, превосходящее её силу в обороне. Вся эволюция современной военной техники протекает под знаком увеличения и усовершенствования этой подвижности. Всё, что её увеличивает, наращивает капитал наступления. Капитал обороны может наращиваться лишь с увеличением силы огня. Но в области скорострельности с внедрением в пехоту пулемёта всё уже достигнуто в эпоху мировой войны. Остаётся неразрешённой проблема автоматизации арторудия. В общем капитал обороны достиг по силе огня своего предельного накопления. Поэтому по введении на вооружение ПТ и ПВ пушек изыскание средств противодействия НАСТУПЛЕНИЮ идёт уже по другим линиям.
Инженерное искусство, химия, заграждения, ПТ препятствия, минные поля, возможности применения электричества и радио как средства противодействия и разрушения на большие расстояния – в общем высокая техника и наука противопоставляются современной обороной наступлению. Необходимо учесть, что лишь стабилизация фронта и его позиционность могут обеспечить широкое применение этих средств науки и техники. Между тем развитие современных быстроходных средств борьбы – авиации и мото-мехсредств – обуславливает подвижное развитие военных действий. Тем не менее в эволюции науки и техники кроются определённые перспективы и возможности для противодействия наступлению. На современном этапе ведущими в развитии технических средств борьбы являются средства наступления и что средства обороны развиваются как последующее ответное противодействие.
В современных условиях колоссального технического прогресса и перспектив нашего роста нужно опасаться быть недостаточно передовым и дальновидным. Соревнование средств обороны и наступления оставляет ещё целую область для опытов и исследований. Следует иметь в виду, что средства борьбы должны всегда рассматриваться во взаимоотношении с противодействием. На современном этапе тенденция к превосходству средств наступления над средствами обороны проявляется всё отчётливее. Это обстоятельство в тех политических условиях, которые определяют характер нашей будущей войны, даёт материальное обоснование возможности преодоления огневого фронта и решительного исхода глубокой наступательной операции.
Глубокое оперативное построение наступления.
Новое вооружение требует новых форм своего боевого применения. И если этот вопрос получил своё разрешение в тактике с переходом к групповому боевому порядку и глубокому бою, то в вождении крупных войсковых соединений он остался на весьма устаревшем уровне. Если объект ом наступления является большая глубина сопротивления, то оперативное построение боевого порядка требует самых существенных изменений. Одна линия выстроенных армий будет не в силах разрешить проблему глубокого наступления. Одна волна оперативных усилий линейной стратегии здесь уже ничего не сможет решить и должна бессильно разбиться о глубину современного сопротивления. Эта проблема подводит к центральному вопросу обоснования глубокой стратегии наступившей эпохи. При этом требуется уяснить характер глубины сопротивления. Сила его имеет тенденцию нарастать и достигает своей высшей, кульминационной точки на стратегическом зените, когда наступающий уже близок к цели и когда обороняющийся вынужден ставить на карту всё, чтобы спасти своё положение. При взаимоисключающих противоречиях сторон, когда борьба ведётся за их политическую и экономическую выживаемость и невозможность примирения, это сопротивление может на последнем этапе проявить огромную силу. Уже в мировую войну, при обострении противоречий империализма, развитие операции шло по кривой нарастания боевых усилий. Это не было учтено германцами, которые с большим оперативным напряжением вступи ли в первое пограничное сражение, но подошли к Марне со слабой готовностью встретить возросшую силу сопротивления англо-французов. Возрастание кривой боевых усилий в равной степени совершенно не было учтено нами в 1920 г. при наступлении к Висле. Тогда, после форсирования Немана, предполагалось даже ослабить армии западного фронта и завершение похода считалось обеспеченным начальным развитием наступления. Сражение огромного напряжения на Висле выпало из оперативного прогноза, и это было заблуждением. Оно говорило о непонимании динамики развития современной операции. Истощение наступления имеет своей действительной причиной возрастание сопротивления обороняющейся стороны.
В условиях, когда линейная стратегия своим фронтом наступления лишь отбрасывала от себя того, кого надо было бить, когда она нигде не была способна уничтожить живую силу противника, это обстоятельство проявлялось с наибольшей силой, и уходящий противник, выиграв в отступательном манёвре выгодное для себя оперативное положение, оказывался на кульминационной точке развития операции значительно сильнее, чем в начале её. Между тем наступающий беспечно под ходил к этому стратегическому рубикону и полагал, что конечный момент операции будет самым лёгким. В этом заключалась его ошибка. Именно первый шаг, всегда обеспеченный группировкой сил и планомерной подготовкой, будет в этом отношении всегда наиболее лёгким. Трудностей следует ожидать на путях развития, которые заранее не могут быть предусмотрены в деталях. Наивысшего напряжения и кризиса следует ожидать в конце. Искусство и твёрдость оперативного руководства заключаются в том, чтобы к этому решающему моменту подойти с полным пред видением, с новой волной оперативных усилий и во всеоружии требуемых сил и средств для окончательного завершения сокрушительной операции.
Горе тому полководцу, который в современных условиях вздумает подходить к Марне и Висле так, как это случилось в 1914 и 1920 гг. Он бесславно погибнет, как бы ни были значительны его оперативные достижения в наступлении. Более того, чем значительны были достижения, тем ужаснее будет катастрофа, если прогноз не предусмотрел завершающего этапа операции. Современная операция есть операция глубины, она должна быть рассчитана на всю глубину и быть готова к преодолению всей глубины. При этом должно быть учтено, что глубина силы своего сопротивления имеет тенденцию уплотняться и нарастать по направлению с фронта в тыл. В этих условиях современное оперативное искусство стоит при построении глубокой наступательной операции перед совершенно новой проблемой наступательного боевого порядка. Ясно одно: линейная стратегия одной волны оперативных усилий не может разрешить этой проблемы наступления. Решение должно быть найдено на новых путях эволюции оперативного искусства. При этом не одно положение старой военной теории придётся ломать.
Нужно в первую очередь покончить с тем положением, что стратегия достигает решений на основах принципа одновременности действий. Это положение, распространившее своё косное влияние вплоть до настоящего времени, берёт свои корни из эпохи Наполеона и давно встало в непримиримые противоречия с изменившимися условиями. Клаузевицем оно было сформулировано в ряде мест его труда: «В тактике при постепенном вводе сил в дело главные решения откладываются до конца дел; в стратегии же, наоборот, закон одновременного употребления сил стремится всегда к решению в начале общего действия…» «Тактика допускает последовательное введение сил в дело, а стратегия требует непременно одновременного…» «Надо употреблять в дело стратегически возможно больше сил; употребление их должно быть одновременное…» «Стратегия никак не может признать союзником время ради его самого и с этой целью вводить в дело свои силы последовательно и понемногу. Все наличные силы, предназначенные для достижения стратегической цели, должны быть употреблены одновременно…» «В стратегии рассредоточенное усилие противно сути цели; все наличные силы следует употреблять в дело разом…
Эта теория, верная для условий эпохи Наполеона и зари линейной стратегии, в эпоху Мольтке, когда операция приводила в общем к одноактному сражению, решавшем одной волной оперативных усилий, оказалась уже несоответствующей новым условиям вооруженной борьбы в эпоху империализма. Впрочем, и раньше ещё можно было обнаружить её в новых условиях последних десятилетий 19 века. Уже тогда обозначились первые признаки перманентной мобилизации и не возможности достигать в стратегии решения одним одновременным усилием.
Мольтке понимал, что столкнулся с совершенно новым в истории вооружённой борьбы явлением и потом неоднократно повторял: «Это борьба (т. е. продолжение войны 1870-1871 гг. после Седана) нас удивила с военной точки зрения до такой степени, что поставленный ею вопрос придётся изучать в течение долгих лет». Это был достойный изучения вопрос. Факт появления новых вооружённых сил после того, как армия первой линии перестала существовать, предсказывал, что в будущем стратегия не сможет решать своих задач одной перволинейной армией, выставляемой в начале войны, и что за ней потребуется из глубины сил второй, а возможно и третьей линии. То был убедительный намёк на эпоху глубокой стратегии, которую Мольтке смутно предвидел. В своей речи в германском рейхстаге в 1890 г. он говорил: «Если война, которая уже свыше десяти лет висит над нашими головами, как дамоклов меч, если эта война наконец вспыхнет, то никто не сможет предугадать её продолжительность и конец. В борьбу друг с другом вступят величайшие европейские державы, вооружённые, как никогда. Ни одна из них не может быть сокрушена в один или два похода так, чтобы она признала себя побеждённой, чтобы она была бы вынуждена заключить мир на суровых условиях, чтобы она не могла воспрянуть и возобновить борьбу».
Устами Мольтке говорил уже стратег новой эпохи. Новые воззрения оказались ещё бессильными опровергнуть старую теорию. Исторический опыт прошёл бесследно, и ещё в начале 20 века Фош писал в «Принципах войны»: «Вместо тактического закона последовательного наслоения усилий и стратегии действует закон совпадения усилий». Это оказалось неверным в войну 1870 -1871 гг. и тем более в войну 1914–1918 гг., но сейчас это положение становится в вопиющее противоречие с новым характером глубокой наступательной операции. Современная многоактная глубокая операция не решается одним одновременным ударом совпадающих усилий. Она требует глубокого оперативного наслоения этих усилий, возрастающих по мере приближения к высшему пункту достижения победы. Глубокое эшелонирование сопротивления вызывает столь же глубокое построение наступления. Это наступление должно уподобиться целому ряду волн, с нарастающей силой набегающих на берег, чтобы размыть и сокрушить его сокрушительными ударами из глубины. Современная глубокая операция вызывает в этом смысле рассредоточение усилий во времени и в той же степени обусловливает это и в стратегическом масштабе.
Это показали события мировой и гражданской войн. Но было бы неправильно понимать это в том смысле, что и германцы в пограничном сражении в 1914 г. и мы в сражении на р.Мнюта в 1920 г. ввели сразу слишком много сил и что их надо было вводить последовательно. В первые исходные дни должны вовлекаться все наличные силы. Суть вопроса заключается в том, что одновременно должно быть предусмотрено глубокое эшелонирование ещё новых усилий, чтобы к решающему моменту операции подойти с такими силами и средствами и в такой их группировке, которые обеспечили бы конечное достижение победы. Эшелонирование оперативных усилий в глубину не есть применение их частями; это последовательное нарастание оперативных усилий, рассчитанное, чтобы ломать сопротивление противника на всю глубину. Чем больше сопротивляется эта глубина, чем больше напряжение этого сопротивления, тем больше должно быть эшелонирование оперативной глубины наступления.
При построении современной глубокой операции необходим расчёт сил и средств не только в линейном измерении по фронту, но и в новом измерении в глубину. Эта проблема глубокого оперативного построения современного наступления ломает ещё одно положение о так назыв. стратегических резервах. До тех пор, пока стратегия решала свою задачу одним одновременным усилием, ей не нужны были резервы. Клаузевиц говорит о бессмысленности идеи стратегического резерва и считает его излишним, бесполезным и даже вредным. Он требует, чтобы «все стратегические усилия были сжаты в одном действии и в одном моменте», и пишет: «Мысль нарочно удержать готовые силы с тем, чтобы употребить их уже после общего решения, нельзя не признать очевидной нелепостью». Шлиффен предвидел эту проблему. Он требовал сильной резервной армии за правым крылом германцев при наступлении на Париж. Однако мотивы его были иными. Он требовал оперативного резерва, чтобы иметь возможность удлинить свой правый фланг, если бы он при развитии наступления оказался недостаточным для охвата. Этот резерв должен был в конечном итоге выйти в одну линию с наступающим фронтом. В современных условиях оперативные резервы нужны не для удлинения фланга, хотя и это имеет значение в начале войны. Фланг достиг своего предельного распространения по фронту, и резервы нужны сейчас для нарастания оперативных усилий, ломающих сопротивление противника на всю глубину. Сама проблема оперативных и стратегических резервов перерастает в современных условиях в проблему оперативных эшелонов, за которыми в глубине перспектив эволюции вооружённой борьбы вырисовываются уже силуэты таких же стратегических эшелонов. Это приводит к дальнейшему росту вооружённых сил, тем самым отметая всякие теории о малых профессиональных армиях как консервативные и нелепые. Численный рост армий в эпоху империализма обусловлен, наряду с другими причинами, стремлением линейной стратегии занять возможно больший охватывающий фронт наступления. Численный рост в современную эпоху в той же степени обусловливается глубокой стратегией, которая требует сильных оперативных эшелонов в глубине и глубокого построения наступления.
Начало практического осуществления теории глубокой операции в Красной Армии.
С выходом книги Иссерсона теория глубокой операции получила своё надёжное научное обоснование, без чего не может быть разумной практики. Исходя из этого, в марте 1933 г. в РККА была разработана организационно-штатная структура танковых частей и соединений. В Красной Армии поя вились: первые мехкорпуса, состоящие из мехбригад, танковые бригады РГК, мехполки в кавкорпусах и танковые батальоны в стрелковых дивизиях. Это изменило боевой порядок РККА. Глубина боевого порядка дивизии в обороне достигала 10 км, ширина фронта – от 6 до 12 км. Тухачевский в статье, посвящённой новому Полевому уставу РККА (ПУ-34), критиковал тех, кто утверждал, что «танки имеют значение лишь как средство НПП». Он отмечал, что «средства наступательные или средства подавления, к которым относятся танки, авиация, химия, требуют большого искусства в организации их взаимодействия». Он призывал, чтобы отрабатывалось войсками «кропотливо е, тщательное взаимодействие между пехотой, танками и артиллерией». Он указывал, что задача танков ДД – прорваться в тыл главных сил обороны, разгромить резервы и штабы, уничтожить основную группировку артиллерии и отрезать главным силам противника пути отхода. Зарождающаяся новая теория не сразу освободилась от груза старых взглядов. Наряду со смелыми научно-обоснованными выводами высказывались устаревшие, для того времени ошибочные положения. Так, например, начальник Управления боевой подготовки А.И. Седякин в работе «Временная инструкция по глубокому бою» пытался свести наступление к одному виду действия прорыву. Для того чтобы добиться одновременного взлома всей глубины тактической обороны противника, М. Н. Тухачевский настойчиво предлагал ещё до момента атаки пехоты осуществить последовательный, разновременный ввод в бой различных танковых групп: сначала (ДД), затем группу (ДПП) и группы (НПП). При этом он утверждал, что «одной из главнейших задач при организации глубокого наступательного боя является обеспечение всеми средствами наступления танков ДД и ДПП, обеспечение ими подавления возложенных на них объектов». И далее: «Артиллерия, авиация…в период пред шествующий пехотной атаке, используются полностью для помощи и обеспечения танков».
Ошибочные высказывания были и у К. Е. Ворошилова. Он, например, заявлял, что понимает «глубокий бой как одну из разновидностей боя и только», годную для позиционной войны, где надо будет часто прорывать фронт обороны противника. Однако в ходе широкого поиска, опытных маневров были найдены наиболее оптимальные положения, которые послужили основой для развития советской военной науки. На расширенном Военном совете при НКО в декабре 1934 г. было определено, что тактика глубокого боя является не видом, а новой формой, новым способом ведения различных видов боевых действий. В заключительной речи К.Е. Ворошилова, отказавшись от преж них взглядов, признал, что «глубоким боем называется всякий бой… (современный) бой не может быть иным, только глубоким… И вопрос не в том, как понимать глубокий бой, а вопрос в том, как вести этот глубокий бой во всех его разнообразиях, во всех его множественных проявлениях… В этом главная задача, и научиться этому труднее, чем вести схоластические споры…» Основываясь на решениях Военного совета при НКО, учтя замечания округов и проведя практическую проверку ряда положений в войсках, Штаб РККА окончательно отработал Инструкцию по глубокому бою, которая была утверждена Наркомом обороны СССР 9 марта 1935 г. Ведущую роль в проверке теоретических положений тактики глубокого боя на учениях и маневрах, в обосновании обобщающих выводов этой теории сыграли многие видные военачальники.
Завершением разработки теории глубокого боя и операции является выход в 1936 г. нового Полев ого устава (ПУ-36), в котором нашли отражение основные положения по всем видам боевых действий. В это же время был подготовлен первый проект оперативного наставления. Глубоко проанализировав требования стратегии, перспективы перевооружения РККА, опыт первой мировой войн ы по прорыву сильно подготовленной обороны, а также учтя маневренный характер и глубокие рейды конницы в гражданской войне, советская военная наука находилась на правильном пути, уделяя большое внимание разработке теории глубокой операции и тактики глубокого боя. Она вооружала армию длительной перспективой.
В основе разработки этой теории лежало развитие новых мощных средств борьбы – артиллерии, танков, авиации и воздушно-десантных войск, способных не только подавлять и прорывать всю тактическую глубину обороны противника, воздействовать на его ближайшие резервы, но и развивать тактический успех в оперативный с помощью быстроходных мотомеханизированных и кавалерийских соединений во взаимодействии с авиацией, а также не допустить к участкам прорыва оперативных резервов противника из глубины.
Глубокая операция включала в себя несколько стадий: прорыв тактической обороны осуществлялся совместными усилиями пехоты, танков, артиллерии и авиации; развитие тактического успеха в оперативный достигалось вводом через образовавшуюся в обороне брешь массы танков, мотопехоты, механизированной конницы, действиями дальней авиации и высадкой воздушных десантов с целью разгрома резервов и ликвидации оперативной обороны противника; развитие оперативного успеха проводилось до полного разгрома группировки противника. Первая стадия является основной, так как без прорыва тактической обороны могла не состояться. Осуществляя прорыв, взаимодействующие между собой пехота, артиллерия, танки и авиация одновременно поражают боевые порядки противника на всю его глубину, одним, внезапным, мощным ударом ломают его оборону, образуя в ней бреши, и стремятся выйти на оперативный простор.
Для развития глубокой операции из первой стадии в последующие необходимо вывести подвижные войска (танки, мотопехоту, мехконницу), высадить воздушные десанты в оперативную глубину обороны противника. Только при этом условии можно взломать неподвижный фронт и придать вооружённой борьбе маневренный характер.
Для успешного наступления оперативное построение ударной группы должно всегда включать: эшелон прорыва – стрелковые войска (корпуса); эшелон развития прорыва – подвижные войска (танки, мотопехота, мехконница), обладающие большой маневренностью и ударной силой; авиационную группу и группу воздушно-десантных войск. На главном направлении использовать ударные армии (корпуса), хорошо оснащённые боевой техникой, транспортом и связью.
Теория глубокой наступательной операции выдвигала такой способ наступательных действий, при котором ударные, сковывающие и др. группы, эшелоны прорыва и развития прорыва, тактически не связанные между собой, объединяются по фронту и в глубину, на земле и в воздухе в один ударный механизм, обеспечивающий воздействие на всю группировку противника до полного разгрома. При этом возможными формами маневра в наступательных операциях могли быть: фронтальный удар, удар по сходящимся направлениям, комбинированный удар, обход, окружение. Разработка глубокой наступательной операции не заслоняла собой тактических и оперативных форм обороны, хотя этому уделялось меньше внимания, поскольку даже в недалёком прошлом оборона не пользовалась популярностью у военачальников. Советские военные специалисты, отдавая предпочтение наступлению как основной и решающей форме борьбы, считали необходимым владеть всеми видами оборонительного боя и операции.
«В современных условиях обороняющийся должен быть готов встретить наступающего противник а, атакующего с массой танков на всю глубину обороны», писалось в Инструкции по глубокому бою. Оборона должна быть ПТ и глубокой, говорилось в полевых уставах 1936–1937 гг. В целом она расценивалась как способ действий, применяемый для выигрыша времени, экономии сил, удержания особо важных районов, для изменения невыгодного соотношения сил. Оборона не самоцель, а лишь средство для оперативного обеспечения и подготовки наступления. Допускалось лишь два вида обороны: позиционная (упорная) и маневренная (подвижная). Наиболее продуманной и отработанной была теория позиционной обороны, которая должна была успешно противостоять массовым атакам танков и авиации, огню артиллерии наступающего и обеспечить нарастание сопротивления в случае прорыва противника. Армейский оборонительный район должен состоять из 4-х зон: передовой, тактической, оперативной и тыловой, каждая из них включала одну-две полосы. Общая глубина армейской полосы обороны достигала 100–150 км. В докладе «Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированных войск в прорыв», прочитанном на Совещании высшего командного состава в декабре 1940 г., командующий ЗапОВО генерал-полковник Д.Г. Павлов отмечал, что «В Красной Армии считали, что танки должны сводиться в крупные танковые соединения для самостоятельных действий и, кроме то го, должны быть танки, которые действуют во взаимодействии с пехотой. Однако, поставив перед собой правильные задачи, вплоть до 1935 г. дело до конца не доводили. Не была решена задача самостоятельных действий танков. Не был решён вопрос с бронированием и вооружением танка. Все виды танков, построенных по типу английских лёгких, был и с одинаковой бронёй и уязвимы вплоть до крупнокалиберных ружей, а некоторые танки пробивались даже простой пулей. Не было системы танков, которые позволили бы сказать, что танковые соединения являются для решения самостоятельных задач. Однако эти наши взгляды оказались наиболее правильными и нашли се бе подтверждение в действиях немецких танковых соединений в Польше и на Западе». В 1935 г. немецкий журнал «Милитер Вохенблатт» в статье «Современный Чингисхан» упомянул книгу Иссерсона «Эволюция оперативного искусства», указывая на новизну изложенных в ней идей. На состоявшихся в первой половине сентября 1936 г. восточнее Минска больших двухсторонних оперативно-тактических маневрах войск Белорусского военного округа под руководством И. П. Уборевича комбриг Г.С. Иссерсон командовал 4-й стрелковой дивизией.
Когда в 1936 г. была воссоздана Академия Генерального штаба, Иссерсон возглавил ведущую кафедру – кафедру армейских операций (позднее кафедра оперативного искусства). Теория глубоких операций была принята в РККА и включена во Временный Полевой устав (РККА ПУ-1936). Таким образом, были созданы все условия для развития в Красной Армии мотомеханизированных (танковых) соединений. Были также созданы все возможности для появления истинной стратегии глубокой операции ведения современной наступательной победоносной войны. Но этого не случилось, так как просуществовала теория недолго. В 1937 г. эту теорию, после сфабрикованного дела «Заговор военных» над группой высших командиров РККА во главе с 1-м замнарком а обороны маршалом М.Н. Тухачевским, выступавших за ускоренное вооружения Красной Армии танками, которые были осуждены Судебным присутствием к расстрелу, после чего в верхах Красной Армии эту теорию объявили, как «теорию глубокого предательства». Как возникло это дело? В то время происходило противостояние между высшими командирами сторонниками танков и конницы. Сторонники танков во главе М. Н. Тухачевским обратились к наркому обороны К.Е. Ворошилову с предложением ускоренного формирования танковых соединений за счёт сокращения численности и расходов на кавалерию. Но Ворошилов, возглавлявший конников, не поддержал их, отклонил их предложение, настаивая на том, что «красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооружённой силой». Тогда в кругу танкистов стал обсуждаться вопрос об обращении в правительство с предложением об освобождении Ворошилова от должности наркома. Чтобы удержаться у власти, Ворошиловым совместно со Сталиным с привлечением НКВ Д было сфабриковано дело против танкистов. Нужные признательные показания от арестованных по делу выбивались следователями НКВД путём физического воздействия на высших командиров. Это дало материал для подготовки доклада наркома К.Е. Ворошилова «О раскрытии органами НКВД контрреволюционного заговора в руководстве Красной Армии», с которым он выступил на заседании Политбюро 1 июня 1937 г. А Сталин, также сославшись на их показания, заявил, что в стране раскрыт военно-политический заговор против советской власти. По его утверждению, руководителями заговора были 1-й заместитель наркома обороны маршал М.Н. Тухачевский, командующий Белорусским ОВО И.П. Уборевич, командующий Киевским ОВО И.Э. Якир, а участниками заговора были В.М. Примаков, В.К. Путна, А.И. Корк, Р.П. Эйдеман и Б.М. Фельдман. Более подробно об этом деле и его последствиях будет рассказано в следующей главе.
Так обстояло дело с этой теорией в Советском Союзе, иначе—в фашистской Германии. В то время как в Советском Союзе, после сфабрикованного процесса над группой высших военачальников во главе с Тухачевским: были развязаны массовые репрессии командных кадров, теория глубокой операции оказалась под запретом, на 3 года было приостановлено развитие бронетанковых войск , были ликвидированы мотомехкорпуса, что привело к существенному ослаблению Красной Арми и. А в фашистской Германии книга Г.С. Иссерсона, работы Тухачевского и Триандафиллова были переведены и их читали немецкие генералы, в частности генералы Луца и Гейнц Гудериан читали книгу Иссерсона «Эволюция оперативного искусства», из которой заимствовали теорию глубокой операции и идею создания танковых соединений в германском вермахте. В последующие годы созданные танковые соединения оттачивали тактическое и оперативное искусство их вождения. Большинство разведданных, в том числе и сообщённых Шпигельгласом, «Старшиной» и графом Нелидовым, указывали на принятую в вермахте для восточного похода тактику «блицкрига». Эта тактика массированного штурмового удара по обороне Советской границы с целью пролома. Для этого на направлении главного удара сосредотачивалась предельная оперативная плотность войск на ключевом участке прорыва. Но ничего секретного в этой стратегии не было. Ещё в 1934 г. в Германии были организованы танковые войска под руководством генералов Луца и Гудериана. Именно с помощью танковых войск, способных создавать для прорыва обороны противника танковые «клинья» и «клещи» была принята доктрина «тотальной и молниеносной войны». Военные руководители Красной Армии не могли не знать об этой стратегии хотя бы потому, что в те времена осуществлялась между германским и советским военным командованием соответствующая связь, в том числе и при помощи командировок отдельных военных руководителей в обе страны. Однако все те, кто был участником этой связи, кто профессионально знал о тактике и стратегии в соответствии с этой доктриной были уничтожены по приказу Сталина в 1936-1938 гг. В рамках этого общего дела о «Заговоре военных» суд дополнительно обвинил его участников в подрыве боеспособности Красной Армии путём недооценки кавалерии. Вредительство со стороны Тухачевского и поддерживающих его Уборевича и Якира расценивалось судом как настойчивое внедрение концепции ускоренного формирования танковых соединений за счёт сокращения численности и расходов на кавалерию. С резким осуждением концепции выступил на суде С.М. Будённый. Председатель суда Ульрих неизменно спрашивал: «Вы подтверждаете показания, которые давали на допросе в НКВД?» Когда Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич пытались что-то разъяснить, Ульрих обрывал их: «Вы не читайте лекций, а давайте показания». Однако подсудимые продолжали утверждать, что они правы, что будущая война будет войной моторов… Желание подсудимых обратиться в правительство по поводу отстранения К. Е. Ворошилова от руководства Красной Армией, судьи расценили как вынашивание террористических намерений в отношении него. Остановимся более подробнее на этой самой мрачной странице в истории СССР.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ КОННИКОВ И ТАНКИСТОВ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ.
Удар по сторонникам танков и теории глубокой операции.
Теория глубоких операций была принята в РККА и включена в 1936 г. во Временный Полевой устав (РККА ПУ-1936). Таким образом, были созданы все условия для развития в Красной Армии мотомеханизированных (бронетанковых) родов войск. Вместе с этим были созданы все возможности для выработки истинной стратегии глубокой операции ведения современной наступательной победоносной войны. В 1936 г. с учётом теории «глубокой операции» проводились масштабные маневры Белорусского ВО. Ими руководил И. П. Уборевич, которого исключительно высоко как военного профессионала оценивали Г. К. Жуков, И.С. Конев, К.А. Мерецков и др. «Английские, французские и чехословацкие генералы присутствовали на маневрах Красной Армии и воздавали хвалу офицерам, солдатам и её технике, хвалы эти были вполне заслуженны. Имя генералов Якира и Уборевича, командовавших Украинским и Белорусским военными округами, с уважением называлось на страницах мировой печати. В маршале Тухачевском видели будущего генералиссимуса». Но этого не случилось, просуществовала теория недолго, так как в 1937 г. её, после сфабрикованного дела «За говор военных» над группой высших командиров РККА во главе с маршалом М.Н. Тухачевским, сторонников механизированных (танковых) соединений, и осужденных к расстрелу, в верхах Красной Армии объявили «теорией глубокого предательства». В архиве ГВП находится уголовное дело : «По обвинению М.Н. Тухачевского, И.П. Уборевича, И.Э. Якира, А.И. Корка, Р.П. Эйдемана, Б.М. Фельдмана, В.М. Примакова и В.К. Путны в совершении преступлений, предусмотренных п. б. ст. 58, ст. ст. 587, 588, и 581 УК РСФСР». Измена Родине, террор, шпионаж, создание контрреволюционной организации. Это перечень самых тяжких преступлений перед Родиной. Из Справки на арест: «органы НКВД располагают данными о враждебной деятельности…» О самой деятельности ничего конкретного. Нет и санкции прокурора на арест. Между тем всего полгода прошло после принятия новой Конституции. В ней записано: «Никто не может быть арестован иначе, как с санкции прокурора». Известный руководитель советской внешней разведки Павел Судоплатов в своих мемуарах писал: «Уголовное дело против Тухачевского целиком основывалось на его собственных признаниях, и какие бы то не было ссылки на конкретные инкриминирующие факты, полученные из-за рубежа, начисто отсутствуют. Если бы такие документы существовали, то я как заместитель начальника разведки, курировавший накануне войны и немецкое направление, наверняка видел бы их или знал об их существовании».
О том, как фабриковалось это дело и как выбивались «собственные показания», можно судить по материалам дела по реабилитации ГВП. Уже при Ягоде имели место факты принуждения арестованных к признанию вины путём физического воздействия на них, о чём знал Сталин. Особенно широко физическое насилие стало применяться при Ежове (известно изречение «ежовые рукавицы»). Сталин так разъяснял «санкцию» на избиение неподатливых арестованных: «Известно, что все буржуазные разведки применяют методы физического воздействия против представителей социалистического пролетариата и притом применяют эти методы в самой отвратительной форме. Возникает вопрос, почему соцорганы госбезопасности должны быть более гуманны по отношению к бешеным агентам буржуазии и заклятым врагам рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП(б) считает, что методы физического воздействия должны, как исключение, и впредь применяться по отношению к известным и отъявленным врагам народа и рассматриваться в этом случае как допустимый и правильный метод». Санкция ограждала следователей-авантюристов и садистов от какой-либо ответственности за глумление над людьми, запросто объявленными «бешеными агентами буржуазии, заклятыми врагами» и лишенными всякой возможности на защиту. Как добывались «доказательства» о военном заговоре с участием Тухачевского? Каким предстал на первом допросе перед следователем-капитаном Ушаковым-Ушимирским, арестованный маршал: «В гимнастерке без ремня, с оборванными петлицами, на которых совсем недавно были маршальские звезды. А на гимнастерке зияли следы от вырванных с неё знаков – орденов боевого Красного Знамени». Кто он теперь? Да ник то… Отсюда соответственно обращение с ним. Не случайно на протоколе допроса Тухачевского осталось несколько «бурых пятен». Проведенная судебно-химическая экспертиза дала заключение: «Это – следы крови человека» … Прежде, чем составить протокол, в котором значилось, что Тухачевский стоял во главе заговора, «опытный» Ушаков решил «ошеломить» арестованного мар шала изобличающими его очными ставками. К ним уже были «подготовлены» ранее сослуживцы Тухачевского комкоры Примаков В. М., Путна В.К. и Фельдман Б. М. Положенных по закону протоколовочных ставок в деле не оказалось, они видно, не составлялись. Ушаков заставил Тухачевского написать несколько заявлений на имя Ежова с признанием своей вины в организации заговора.
Ушаков: «…мне самому приходилось в Лефортовской (и не только там) бить врагов партии и Советской власти, но у меня никогда не было представления об испытываемых избиваемым муках и чувствах. Правда, мы не били так зверски, к тому же допрашивали и били по необходимости, и то – действительных врагов… Можно смело сказать, что при таких изобличениях волевые качества человека, как бы они ни были велики, не могут служить иммунитетом от физического бессилия, за исключением, может быть, отдельных редких экземпляров людей». К таким редким типам людей относился комдив (впоследствии генерал армии) А. В. Горбатов, который был арестован в октябре 1938 г. Во время следствия в НКВД подвергался пыткам, но виновным себя не признал. Горбатов писал: «Допросов с пристрастием было 5 с промежутком двое-трое суток, иногда я возвращался в камеру на носилках. Затем дней 20 мне давали отдышаться… когда началась третья серия допросов, как хотелось мне скорее умереть!» Так добывались «собственные признания».
О существовавшей в то время практике физического воздействия на арестованных, красноречиво свидетельствует рассекреченный приказ МВД СССР № 0068 4 апреля 1953 г. «О запрещении каких-либо мер принуждения и физического воздействия», в констатирующей части которого сказано: «МВД СССР установлено, что в следственной работе органов МГБ имели место грубейшие извращения советских законов, аресты невинных советских граждан, разнузданная фальсификация следственных материалов, широкое применение различных способов пыток – жестокие избиения арестованных, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, заключение арестованных в раздетом виде в холодный карцер и др. По указанию руководства бывшего МГБ СССР избиения арестованных проводились в оборудованных для этих целей помещениях в Лефортовской и внутренних тюрьмах и поручались особой группе специально выделенных лиц, из числа тюремных работников, с применением всевозможных орудий пыток.
Такие «изуверские методы допроса» приводили к тому, что многие из невинно арестованных доводились следователями до состояния упадка физических сил, моральной депрессии, а отдельные из них до потери человеческого облика. Пользуясь таким состоянием арестованных, следователи-фальсификаторы подсовывали им заблаговременно сфабрикованные «признания» об антисоветской и шпионско-террористической работе».
Добытые таким путём признательные показания подсудимых, являлись основой для формирования расстрельных списков, направляемых в суд для вынесения приговора, подписывал их лично Сталин после получения предварительных виз – начиная от руководства НКВД до членов Политбюро. Сославшись на показания арестованных крупных военачальников, Сталин заявил, что в стране раскрыт военно-политический заговор против советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими нацистами. В 2020 г. была рассекречена, пролежавшая больше 80 лет под секретным спудом, только небольшая часть докладной записки С.М. Будённого наркому обороны К. Е. Ворошилову о своих впечатлениях о суде над М. Н. Тухачевским. Остальная, большая часть докладной записки остаётся под этим спудом. В чём причина, побудившая Белова и Будённого взяться за перо. По нашему мнению, они оба были настолько близки к Ворошилову и Сталину, (они принадлежали к одной группировке– конников), что могли бы проинформировать их устно о своих впечатлениях. Но почему-то об их впечатлениях понадобился письменный отчёт? Остаётся предположить, что он нужен был И.В. Сталину и К.Е. Ворошилову, чтобы удостовериться насколько ловко им удалась фабрикация дела и обмануть общественность. И Будённый в своей докладной записке пишет об этом Ворошилову. И начинается она так: «Хочу изложить Вам свои впечатления по прошедшем у 11.6.37 г. процессу контрреволюционной военной фашистской организации…»: «В своём выступлении на заседании суда Якир остановился на сущности заговора, перед которым стояли задачи о реставрации капитализма в нашей стране на основе фашистской диктатуры. К этому они должны были прийти двумя путями: во-первых, свержением существующей власти внутренними силами, при помощи вооружённого переворота и, во-вторых, если первое не будет осуществлено, то при помощи военного поражения, с участием интервентов в лице германского фашизма, японского империализма и Польши. При последнем варианте в виде компенсации интервентам им отдавалась часть территории нашего государства: Украина – Германии, Дальний Восток – Японии. Для поражения советских армий у заговорщиков была договорённость с германским Генштабом в лице генер ала Румштедта и генерала Кёстринга, и специально составлялся план поражения РККА во время войны. По словам Якира, у них было решено, что для данного дела все средства хороши. Как на политическую фигуру заговорщики ориентировались на Троцкого и его блок, в который входили троцкисты, зиновьевцы, правые, националисты, эсеры, меньшевики и т. д. К концу Якир заявил, что в нём сочетались два Якира. Один, дескать, советский, а другой – враг народа, предатель, шпион, диверсант, террорист – всё, что хотите. В последующих выступлениях подсудимых все они держались в этих же рамках выступления Якира».
Такие показания у подсудимых добывались следователями НКВД «изуверскими методами допроса» с помощью всевозможных орудий пыток. Фабрикуя это дело, зачинщики его, по сути дела, нарисовали для заговорщиков такую программу, которую осуществляли указанными выше методами следователи НКВД. Судя по впечатлениям Будённого, фальсификаторы добились желаемых результатов. Эксперимент удался. Этот опыт дал им основание для расширения эксперимента, что нашло своё выражение в массовых репрессиях, которые последовали после суда и в первую очередь затронули окружение осужденных и военспецов, а затем весь командный состав РККА.
Каким мог быть приговор? Его содержание объявлено приказом наркома обороны Ворошилова № 296 от 12.06.1937. В нём сообщалось: «С 1 по 4 июля с.г. в присутствии членов правительства состоялся Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. На заседании Военного совета был заслушан и подвергнут обсуждению мой доклад о раскрытой НКВД предательской контрреволюционной военной фашистской организации, которая, будучи строго законспирированной, долгое время существовала и проводила подлую, подрывную, вредительскую и шпионскую работу в Красной Армии». 11 июня 1937 г. Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР признало всех подсудимых виновными в нарушении воинского долга (присяги), измене РККА, измене Родине и постановило: «Всех подсудимых лишить воинских званий, подсудимого Тухачевского – звания Маршал Советского Союза и приговорить всех к расстрелу». 12 июня 1937 г. приговор был приведён в исполнение…
Против них было выдвинуто другое тяжкое обвинение–вредительство с целью ослабления мощи Красной Армии. Вредительство со стороны Тухачевского и поддерживающих его Якира и Уборевича расценивалось судом как настойчивое внедрение концепции ускоренного формирования танковых соединений за счёт сокращения численности и расходов на кавалерию. С резким осуждением такой концепции выступил на суде С.М. Буденный. Председатель суда Ульрих неизменно спрашивал: «Вы подтверждаете показания, которые давали на допросе в НКВД?» Когда Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк пытались что-то разъяснить, Ульрих обрывал: «Вы не читайте лекций, а давайте показания». Однако подсудимые продолжали утверждать, что они правы, что будущая война будет войной моторов… Наконец выяснялся вопрос: был ли среди подсудимых сговор по поводу отстранения Ворошилова от руководства Красной Армией? Все они признали, что разговоры об отстранении Ворошилова между ними велись. Уборевич уточнил: когда решили поставить в правительстве вопрос о Ворошилове, то «нападать на него по существу уговорились с Гамарником, который сказал, что крепко выступит против Ворошилова». Почему хотели выступить против Ворошилова? Какие ошибки и упущения могли быть поставлены в вину наркому? На суде этого не выясняли. Желание подсудимых обратиться в правительство расценили как вынашивание террористических намерений в отношении Ворошилова.
Во главе Википедии «Противостояние в командовании РККА» говорится, что деятельность Тухачевского по реформированию вооружённых сил и его взгляды на подготовку армии к будущей войне встречали сопротивление и оппозицию в наркомате обороны. По разным причинам к Тухачевском у относились с неприязнью маршалы Ворошилов, Будённый, Егоров, командармы Шапошников, Дыбенко, Белов. Все они были выходцами из 1-й и 2-й Конных Армий. В свою очередь, у рядовых начальников (Тухачевский, Гамарник, Уборевич, Якир) сложилось резко критическое отношение к деятельности Ворошилова на посту наркома обороны. Маршал Г. К. Жуков рассказывал писателю К.М. Симонову: «Нужно сказать, что Ворошилов, тогдашний нарком, в этой роли был человеком малокомпетентным. Он так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьёзно. А практически значительная часть работы в наркомате лежала… на Тухачевском, действительно являвшимся специалистом. У них бывали стычки с Ворошиловым и вообще существовали неприязненные отношения. Ворошилов очень не любил Тухачевского…»
По существу, речь идёт о противостоянии между группировками высших военачальников—сторонников танков во главе с 1-м замнаркома маршалом Тухачевским и конницы—во главе с наркомом обороны маршалом Ворошиловым. На его стороне был его приятель со времён Гражданской войны Сталин, который поддержал создание 1-й и 2- Конных Армий, которыми командовали – С.М. Будённый и О.И. Городовиков. В своё время эта идея была прогрессивной, учитывая скорость и маневренность конницы. К 30-м гг. скорости танков и самолётов неоднократно возросли, значительно увеличился их выпуск промышленностью, повысилось их качество, а к этому времени военное мышление конников оставалось на уровне Гражданской войны. Они не хотели изменений. Отношения между двумя группировками обострились в мае 1936 г., противники Ворошилова ставили перед Сталиным вопрос о замене Ворошилова на посту наркома. По мнению Судоплатова: «Тухачевский и его группа в борьбе за влияние на Сталина попали на его удочку. Во время частых встреч со Сталиным Тухачевский критиковал Ворошилова, Сталин поощрял эту критику, называя её «конструктивной», и любил обсуждать варианты новых назначений и смещений…»
Правильные слова, высказанные Жуковым о мало компетентности Ворошилова, подтверждаются следующим фактом: В начале 30-х, исходя из опыта проведения учений и манёвров, Тухачевский писал в одном из своих докладов: «Современные средства подавления, будучи применёнными в массовых масштабах, позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей глубины тактического расположения обороны противника. Эти средства, и в первую очередь танки, позволяют: а) подавить систему огня обороны противника так, чтобы большая часть артиллерии и пулемётов не могла принять участия в отражении атаки и проникновении наступающей пехоты и танков НПП вглубь оборонительной полосы; б) нарушить систему управления, сковать и изолировать резервы противника с тем, чтобы в период боя в глубине оборонительной полосы разгромить по частям разные эшелоны боевого порядка противника». Тем самым М. Н. Тухачевский совершенно ясно определил задачи глубокого боя. Однако они не всеми были сразу приняты.
На пленуме РВС СССР против М. Н. Тухачевского выступил К.Е. Ворошилов. Его критика обнаружила явное непонимание существа вопроса, который Ворошилов сводил к одному виду боя – наступления на остановившегося противника. Глубокая тактика была разработана для наиболее сложного вида боя – наступления на оборону противника. По своему существу глубокая тактика была не видом боя, а новой формой и способом ведения боя и должна быть применена в наступлении любого вида. Тухачевский терпеливо разъяснил это Ворошилову в особой докладной записке, дабы устранить разброд и шатание, которые возникли по этому поводу у командного состава. В ноябре 1933 г. Тухачевский ещё раз обратился по этому вопросу к Ворошилову и в служебной записке писал: «… после Вашего выступления на пленуме РВС у многих создалось впечатление, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой… После пленума началось полное брожение в умах командиров. Идут разговоры об отказе от новых форм тактики, от их развития». Его поддержали высшие командиры И.Э. Якир, И.П. Уборевич, С.С. Каменев, и правильное понимание глубокой тактики как новой формы и способа современного боя утвердилось. Это самое «недопонимание» существа вопроса» между Ворошиловым и Тухачевским было неслучайным, со временем оно продолжало усугубляться и вылилось в непризнание Ворошиловым новой теории глубокой операции, которое и достигло апогея в 1937 г. Ворошилов не имел не только высшего, но и среднего образования и не способен был понять происходящих изменений в военном деле, оставаясь в этом деле на уровне понятий гражданской войны. Противоречия между ними по поводу перевооружения Красной Армии танками достигли такого накала, что сторонники танков стали выступать перед правительством за освобождение от должности наркома Ворошилова, который продолжал настаивать на том, что «красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооружённой силой». Власть конников заколебал ась, впервые с тех пор, как, осуществляя сталинский план по узурпации власти в стране, они начали с того, что после окончания Гражданской войны и смерти В.И. Ленина захватили власть над Красной Армией, когда им удалось отстранить от руководства РККА Л.Д. Троцкого и Э.М. Склянского, создателей и организаторов её побед в Гражданской войне над белыми армиями и интервентами, заменив их на М.В. Фрунзе, который в должностях 1-го заместителя и наркома находился недолго, уйдя из жизни при загадочных обстоятельствах в 1925 г. После него должность наркома занял К. Е. Ворошилов и находился в этой должности до сего времени. И вот теперь возникла реальная угроза отстранения его от руководства армией. Из-за чего? Из-за создания препятствий для, перевооружения Красной Армии танковыми соединениями, что говорило само по себе об их глубоком консерватизме, неверии в технический прогресс и указывало на их борьбу со всем новым, передовым в армии. Боясь этих обвинений в открытом противостоянии, что могло бросить тень не только на репутацию конников, но и самого Сталина, был выбран другой тайный способ борьбы с ними. Что бы удержаться у руководства Красной Армией, сторонниками конницы, при поддержке Сталина и при непосредственном участии НКВД, и было сфабриковано дело «Заговор военных» против сторонников танков во главе с маршалом М.Н. Тухачевским, в котором их обвинили во всех смертных грехах. Сейчас же, в рамках этого общего дела, его участников дополнительно обвинили—в подрыве боеспособности Красной Армии путём недооценки кавалерии. Вредительство же со стороны Тухачевского и поддерживающих его Уборевича и Якира расценивалось как настойчивое внедрение концепции ускоренного формирования танковых соединений за счёт сокращения численности и расходов на кавалерию. Наконец выяснялся вопрос: был ли среди подсудимых сговор по поводу отстранения Ворошилова от руководства Красной Армией? Все они признали, что такие разговоры между ними велись. Уборевич уточнил: «когда решили поставить в правительстве вопрос об отстранении Ворошилова, то «нападать на него по существу уговорились с Гамарником, который сказал, что крепко выступит против Ворошилова». Почему хотели выступить против Ворошилова? Какие ошибки могли быть поставлены в вину наркому? На суде этого не выясняли. Желание подсудимых обратиться в правительство расценили как вынашивание террористических намерений в отношении Ворошилова. По нашему мнению, именно в этом дополнении заключается суть сфабрикованного дела «Заговор военных», тогда как основные обвинения камуфлируют его.
Особенно одиозную роль на судебном процессе сыграл Б. М. Шапошников, командарм 1-го ранга, начальник Штаба РККА, сторонник конников. Он был одним из авторитетнейших членов Специального судебного присутствия. Согласно стенограмме, Шапошников не задал ни одного вопроса ни одному из подсудимых. Такое его пассивное поведение вызывало недоумение. Ведь на судебном процессе обсуждались принципиальные вопросы о характере будущей войны, средствах и методах обеспечения безопасности Красной Армии. Безучастным он остался и при выяснении виновности подсудимых: как они представляли роль танков и кавалерии в будущей войне? А ведь командарм Шапошников – крупный военный теоретик к тому же занимал должность начальника Штаба РККА. Наверняка у него были вопросы к подсудимым, уточняющие их позицию. Шапошников уклонился от обсуждения этих вопросов и оказался в роли члена этого суда не случайно. Он относился к числу «военспецов». Окончил Академию Генштаба царской армии. Имел чин полковника царской армии. Сталин был среди тех, кто решительно возражал В. И. Ленину и Л.Д. Троцкому против привлечения «военспецов» к строительству Красной Армии, открыто выражал им недоверие и даже без достаточных оснований преследовал их. На 8 съезде РКП(б) 1919 г. Сталин дипломатично не выступал против военспецов, отдав инициативу Ворошилову, который входил во фракцию «военная оппозиция», возникшую на съезде против привлечения военспецов в РККА. На этот раз Сталин включением Шапошникова в состав суда хотел показать, что поддерживает военспецов, кто послушно выполняет его волю и независимо от собственных убеждений следует за подготовленными им решениями. Так появилась подпись Шапошникова под смертным приговором Тухачевскому и др., самая авторитетная для признания подсудимых виновными в подрыве боеспособности Красной Армии путём недооценки кавалерии. Такое отношение Шапошникова спровоцировало массовые чистки в армии бывших военспецов. Тех самых, свыше 75 тыс. которых добровольно вступили в Красную Армию и принесли ей победу в Гражданской войне. Сталин не забыл эту бесчестную услугу Шапошникова… В 1939 г. он был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б), а в 1940 г. назначен заместителем наркома обороны, ему было присвоено звание Маршала Советского Союза. За несколько дней до окончания войны Шапошников умер и унёс с собой, всё что знал, работая со Сталиным. Военно-теоретическая мысль Б.М. Шапошникова покоилась главным образом на опыте 1-й мировой войны и была в значительной мере обращена в прошлое. Ещё в конце 1932 г., после Р.П. Эйдемана, главой Военной академии им. М.В.Фрунзе был назначен Шапошников. По словам Г.С. Иссерсона, бывшего в то время начальником факультета оперативного искусства академии, его назначение было ударом для понятия «новые формы борьбы» и триумфом «военного мировоззрения, основанного исключительно на опыте 1-й мировой войны» и, следовательно, не мог понять изменений, происшедших с тех пор. После назначения Г. К. Жукова на должность начальника Генштаба в феврале 1941 г. Шапошников некоторое время курировал его работу.
Последовавшая после суда над полководцами чистка командных кадров, разрасталась вширь, охватывая всех, кто принадлежал к прежнему окружению приговорённых, военспецам и командирам Красной Армии. На армию это подействовало катастрофически –особенно ввиду общего увеличения вооружённых сил, которое происходило одновременно с чистками. Окончательная цифра чистки офицерского корпуса, по словам наркома Ворошилова, составила: «В ходе очищения Красной Армии в 1937–1938 гг. мы подвергли чистке более 40 000 человек». А всего на основании данных архива Верховного Суда СССР и военных трибуналов общее число репрессированных в 1937-1941 гг. составило 54 417 человек. В недавно раскрытых дневниках бывшего Министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского упоминается цифра 82 тыс. человек.
В то время как Ворошилов очищал Красную Армию от командных кадров, военно-политическое руководство было занято проведением Большого террора, которым руководил сам лично И.В.Сталин : он из-за этого два года (1936-1938 гг.) не ходил в отпуск, который ежегодно проводил в течение 2-3 месяцев на Северном Кавказе; внимательно с карандашом в руках перечитывал протоколы допросов арестованных; направлял следствие в нужное русло; фабриковал дела и фальсифицировал показания, а следователи НКВД от арестованных выбивали нужные показания. Всего за время Большого террора было арестовано 1 млн 600 тыс. человек, из которых 700 тыс. были осуждены к расстрелу, который сразу же приводился в исполнение, а остальные были осуждены на большие сроки и отправлены в ГУЛАГ, где большинство из них умерли мученической смертью.
В разгар чисток в 1938 г. известный художник Александр Герасимов написал картину «И. В. Сталин и К.Е. Ворошилов в Кремле». По его замыслу: «Отчасти эта картина о легендарной дружбе. Даже школьники в СССР знали, что они дружат с Гражданской войны, ещё с тех пор, когда вместе сражались с белыми под Царицыном. Старые товарищи, теперь они деловито, но в то же время безмятежно прогуливались по кремлёвским аллеям. Страна обновляется, отстраивается». В народе картину прозвали каламбурно «Два вождя после дождя», – так написал автор статьи Артемий Замостьянов («НМ» № 1421 18.02.2021).—И, по логике картины, вдохновляют страну эти двое. После дождя, как после революции». Так автор оправдывает репрессии –очищение от сотен тысяч лучших людей страны, перенося старые пропагандистские мифы в современность. Лица вождей писались художником с натуры, но ни он, ни автор статьи не заметили в лицах вождей никаких эмоций сострадания и скорби, тем более раскаяния и угрызения совести о безвинно загубленных ими в чистках душах многих тысяч красных командиров, в результате этой дружбы. По-видимому, именно при этих прогулках подводились итоги и фабриковались планы расправы с неугодными военными и репрессии над командными кадрами Красной Армии.
Американский военный историк, полковник Дэвид Кланц считает, что «прошедшие чистки создали такую Красную Армию, чья верность Сталину не вызывала никаких сомнений. Однако эта верность основывалась на малодушном и парализующем страхе, который душил в рядах Красной Армии любое творчество, инициативу… Избавляя Красную Армию от её наиболее творческих военных мыслителей и наиболее опытных военных практиков, чистки гасили революционные традиции, которые зажигали энтузиазм и в командирах, и в солдатах Красной Армии. Лишившись боевого духа, Красная Армия неуклюже боролась с врагом и обильно истекала кровью на полях сражений Финской войны, когда одних убитых насчитали 250 тыс. бойцов. Летом 1941 г. она будет действовать точно также на западе Советского Союза».
Массовые репрессии против кадровых военных и гибель многих высших командиров привели к ослаблению офицерского корпуса, сказались на боеспособности вооружённых сил и были одной из причин поражения Красной Армии в начальный период войны. В июне 1941г. Красной Армией командовали большей частью клевреты Сталина и неопытные командиры и штабные работники, уцелевшие после чисток. Первые были обязаны своей карьерой давним связям с диктатором. Уцелевшие после чисток, отлично зная о судьбе своих товарищей, пребывали в состоянии постоянного беспокойства. По иронии судьбы в том, что в 1941г., несмотря на чистки, офицерский корпус Красной Армии обладал некоторым числом талантливых, пусть и малоопытных штабных офицеров, а также ядром способных боевых командиров. Они пережили первоначальное поражение и впоследствии привели Красную Армию к победе».
Результаты судилища и расправы над полководцами Красной Армии крайне негативно сказалось на состоянии обороноспособности Советского Союза. Что же произошло с новаторской советской «теорией глубоких операций», в создании которой принимал активное участие маршал Тухачевский? Её в верхах Красной Армии объявили «теорией глубокого предательства». Красная Армия лишилась подлинной победоносной стратегии, уступив её германскому вермахту. Было прекращено реформирование Красной Армии современной техникой. Продолжалось общее отставание Красной Армии в техническом и организационном отношении от германского вермахта. В то время как Германия создавала танковые соединения и группировки и совершенствовала оперативное искусство и стратегию их применения, в СССР были ликвидированы мотомехкорпуса, их развитие было при остановлено почти на три года. Закостеневший в своём консерватизме Нарком обороны маршал Ворошилов продолжал настаивать на том, что «красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооружённой силой».
Убедившись, что обвинение Тухачевского и др. военачальников в тяжких государственных преступлениях необоснованны, а осуждение неправосудно, ГВП доложила своё заключение Генеральному прокурору СССР Р.А. Руденко, от которого последовало указание подготовить протест на постановление Специального судебного присутствия. 31 января 1957 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР по заключению Генпрокурора отменила приговор от 11 июня 1937 г., дело производством прекратила за отсутствием состава преступления, все проходившие по делу об участниках «антисоветской троцкистской военной организации», были полностью реабилитированы. 27 февраля 1957 г. Комитет партийного контроля при ЦК КПСС восстановил их в партии.
Тем же приказом Ворошилова № 296 от 12.06.1937 извещалось: «Бывший заместитель наркома обороны Гамарник – предатель и трус, побоявшийся предстать перед судом советского народа, покончил жизнь самоубийством… Конечной целью этой шайки было – ликвидировать советский строй в нашей стране, уничтожить в ней Советскую власть, свергнув рабоче-крестьянское правительство и восстановить в СССР ярмо помещиков и фабрикантов. Мировой фашизм и на этот раз узнает, что его верные агенты Гамарники и Тухачевские, Якиры и Уборевичи и прочая предательская падаль, лакейски служившие капитализму, стёрты с лица земли и память о них будет проклята и забыта. Нарком обороны СССР Маршал Советского Союза К. Ворошилов». После ареста Ежова, а также Николаева, Райхмана, Листенгурта, Ушакова-Ушимирского (сотрудник ов особого отдела НКВД СССР), принимавших участие в расследовании дел по «военному заговору », было установлено, что показания о причастности Гамарника к «военному заговору» получены незаконными методами для придания самоубийству Гамарникаиную, чем в действительности, причину. Тем более, что этого желал Ворошилов, не терпевший открытой критики со стороны Гам арника. Всё это послужило основанием для Генпрокурора СССР Руденко Р.А. обратиться 22 июля 1955 г. с запиской в ЦК КПСС. Свою записку он закончил такими словами: «При таком положении сомнительные показания Тухачевского, Якира и Уборевича при отсутствии других объективных доказательств, не могут быть положены в основу обвинения Гамарника Я.Б. в измене Родины, и это обвинение с Гамарника Я.Б. должно быть снято». Записка была рассмотрена 6 августа 1955 г. на заседании Президиума ЦК КПСС и принято постановление согласиться с предложением Генпрокурора СССР. Когда Р.А. Руденко сообщил ГВП об этом решении, его спросили: «А как реагировал на ваше предложение член Президиума ЦК К.Е.Ворошилов? – Как? Да никак. Куда денешься. Со скрипом, но проголосовал «за». В 1955-1956 гг. Ворошилов перестроился, стал поддерживать просьбы о реабилитации многих из тех командиров, на арест которых давал санкции. В своих резолюциях на заявлениях он писал: «Знал как преданного командира», «Сомневался, что может вредить », «Был отличным политработником» и т.д. И совсем удивил нас Ворошилов, когда мы увидели его подпись под такими словами о Гамарнике: «Вся сравнительно короткая жизнь Я.Б. Гамарника – это трудовой и ратный подвиг. От рядового коммуниста до крупного партийного руководителя – такой его путь. Ян Гамарник на любом посту работал с полной энергией. Он показывал пример простоты и скромности, органически не терпел кичливости и зазнайства. Он был настоящим большевиком-ленинцем. Таким он и останется в сердцах тех, кто знал его лично, в памяти всех трудящихся». Таковы были принципы и мораль большевистских вождей Сталина и Ворошилова. Несмотря на многочисленные преступления Ворошилова перед армией, доведших её до такой степени ослабления, что она была разгромлена в начальный период ВОВ, он был главным хулителем советской революционной победоносной теории глубокой операции, игнорировал достижения советской военной науки, Академия Генерального Штаба носит до сих пор имя Ворошилова. Абсурд! Кощунство!
Последствия судилища и расправы над полководцами Красной Армии.
Каковы были последствия этого судилища и расправы над полководцами Красной Армии? Они не только инициировали массовые чистки командных кадров РККА, что не только сильно ослабило Красную Армию, но и побудило фашистскую Германию к нападению на Советский Союз. Они стали началом самых трагичных событий в жизни советских людей и поставили на грань катастрофы существование Советского Союза. Это, прежде всего, поражение Красной Армии в первые 1,5 -2 г. войны, оккупация фашистскими войсками огромных территорий Советского Союза—от западной границы до Москвы и Сталинграда. За победу пришлось пожертвовать жизнями 42 млн человек. Что же произошло с новаторской советской «теорией глубокой операции», в создании которой принимал активное участие маршал Тухачевский, а командующие западными военными округами Якир и Уборевич готовились под его руководством внедрять теорию в войсках округов? Однако после судилища над ними и вынесенного им смертного приговора, в верхах Красной Армии эту теорию объявили «теорией глубокого предательства». Закостеневший в своём консерватизме, Нарком обороны маршал Ворошилов продолжал настаивать на том, что «красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооружённой силой». В течение двух лет в советских вооружённых силах, особенно в мотомехвойсках, наблюдался застой, так как руководство РККА было занято чистками командных кадров. Только на третий год была создана организационно-штатная комиссия во главе с замнаркома командармом 1-го ранга Г.И. Куликом для поиска оптимальной орг-структуры танковых войск. Комиссия состояла в основном из конников, поэтому поиск затянулся ещё на год. В результате её работы мехкорпуса были ликвидированы, приостановлено развитие крупных мотомеханизированных (танковых) соединений. Вместо них были созданы маломощные танковые бригады, которые неспособны были осуществить тактический прорыв фронта в оперативный успех.
В то же время, в Германии усиленно наращивалась боевая мощь армии. Сначала Гитлер значительно укрепил фашистское ядро вооружённых сил, а затем перешёл к завершению полной фашизации их. Начиная с марта 1938 г. Германия приступила к скрытому отмобилизованию армии, которое продолжалось вплоть до начала войны. Опираясь на бурную милитаризацию своей экономики, она в короткий срок создала значительный перевес боевой мощи по сравнению с соседними буржуазными государствами Европы, что позволило за короткий срок завоевать их. Одновременно шёл интенсивный процесс выработки командованием вермахта оперативно-стратегических концепций для ведения большой агрессивной войны. В германской армии утвердились «новые» взгляды массированного применения танковых, моторизованных сил и авиации в будущих «сокрушающих» наступательных операциях. Авторами их выступали немецкие генералы Эймансбергер, Гудериан, Клейст, Гот, Гёпнер, которые изучали иностранный опыт и многое заимствовали у советской военной школы, особенно из теории глубокой операции и боя. Впервые применив его против миллионной польской армии в сентябре 1939г., разгромил её за 16 дней, совершив блицкриг. Продолжалось общее отставание Красной Армии от германского вермахта в техническом и организационном отношении, что наглядно показали её неудачи при походе в Польшу и войне с Финляндией. Эти неудачи побудили всё же советское руководство снять Ворошилова с поста наркома и заменить на С.К. Тимошенко, который тоже являлся конником, приближённым к Сталину ещё со времён Гражданской войны. Сталин поручил Тимошенко провести реформу Красной Армии, а также привести стратегические планы в соответствие с новыми реалиями. Надвигающиеся международные угрозы и происходящие из-за них расширение Красной Армии придали задаче подготовки командных кадров в настоятельную необходимость. Программы Тимошенко были амбициозными и хорошо продуманными, но они слишком запоздали. Человеческих и технических ресурсов для программы не хватало, а переформирования в Красной Армии, произведённые в 1940-1941 гг. сперва при оккупации части польской, румынской территорий и стран Прибалтики, а затем в ходе частичной мобилизации весной 1941 г., нарушили целостность всей системы военной подготовки.
В результате командующие не были знакомы с современной тактикой и оперативным искусством ведения боя и операции, штабы – не доукомплектованы и не привыкли работать как единые команды, части и соединения – не сплавлены в настоящие боевые части, а рода войск – не способны действовать совместно. Военнослужащие боевых частей и обеспечения не овладели поступившей новой техникой (танками, самолётами, артиллерией) и не были подготовлены действовать в современной войне. Все командные звенья слабо представляли себе ведение оборонительных боёв, поскольку все они были пропитаны наступательным духом Красной Армии. Они этому научатся – но лишь ценой громадных потерь и личных жертв.
Советское военное и политическое руководство, считая военное столкновение с мировым фашизмом неизбежным и оснастив армию огромным количеством средств вооружённой борьбы, не потрудилось создать необходимый резерв командных кадров, а вместо этого занялось истреблением их, что привело не только к дефициту этих кадров, но и создало в армии атмосферу страха, подозрительности и опасения любого проявления независимости и инициативы. Этому способствовали продолжавшиеся репрессии накануне и даже в начале войны, когда были арестованы более 20 генералов-героев по сфабрикованному новому заговору военных во главе с генералом армии К.А.Мерецковым.
Послесловие.
Сфабрикованное дело, судилище и расправа над полководцами, последовавшие вслед за ними массовые чистки командного состава Красной Армии, а также Большой террор принесли Советскому Союзу неисчислимые беды. Они особенно негативно сказалось на боеспособности Красной Армии, сильно ослабив её. С них начались её неудачи в локальных войнах, особенно при походе в Польшу и в войне с Финляндией, и закончились разгромом Красной Армии, который произошёл в первые 1,5-2 года ВОВ. Для того, чтобы отстоять честь, свободу и независимость Советского Союза пришлось объявить тотальную мобилизацию и пожертвовать жизнями 42 млн советских людей. Таких потерь в одной войне человечество не знало за всю свою историю. В Советском Союзе практически не осталось семьи, в которой не было бы родственников-участников ВОВ, не отдавших свою жизнь за Родину. О такой цифре потерь стало известно недавно. Все эти годы они скрывались от советских людей, начиная с 1946 г., когда в интервью корреспонденту газеты «Правда», в ответ на его вопрос о количестве потерь в ВОВ, Сталин ответил – «7 млн человек», занизив цифру в 6 раз. Для того, чтобы отвлечь внимание советских людей от таких огромных потерь, какой ценой пришлось заплатить за игнорирование советской военной науки, Сталин после войны разжёг 3 идеологических кампаний с антисемитских подтекстом: великодержавного шовинизма, низкопоклонства (преклонения) перед Западом и космополитизма.
В такое критическое состояние, поставившее страну на грань катастрофы, ввергли Советский Союз его политическое и военное руководство, возглавляемое Сталиным и Ворошиловым, которые своими безрассудными действиями уничтожили командные кадры РККА накануне войны. Начало этому преступлению было положено сфабрикованным делом против высших военачальников во главе с Тухачевским, выступающих за перевооружение Красной Армии механизированными (танковыми) соединениями и внедрение стратегии глубокой операции. И никто из них не понёс за свои преступные деяния никакой ответственности. Более того Академия Генерального Штаба до сих пор носит имя К.Е. Ворошилова, одного из инициаторов «дела военных» во главе с Тухачевским, массовых чисток армейских командиров и могильщика революционной теории глубокого боя и операции. Неоднократные попытки нового наркома обороны Тимошенко исправить положение ни к чему не привели, и Красная Армия подошла к началу войны при отсутствии у командующих опыта ведения армейских и фронтовых операций, при отсутствии крупных механизированных (танковых) соединений и не удалось выработать истинной стратегии ведения современной войны. И всё это произо шло из-за игнорирования военным и политическим руководством достижений советской военной науки.
Маршал С.М. Будённый о суде над М.Н.Тухачевским. Впечатление очевидца.
В 2020 г. была рассекречена, пролежавшая больше 80 лет под секретным спудом, только небольшая часть докладной записки Будённого наркому обороны К.Е. Ворошилову о своих впечатлениях о суде над М.Н. Тухачевским и др. военными, о чём была написана одноимённая статья американского и российского авторов Г. Фарра и В.Р. Боброва. На наш взгляд, эта часть докладной записки Будённого о суде над М.Н. Тухачевским и др. военными и комментарии к ней ещё больше запутывает вопрос о достоверности этого процесса. Авторы статьи и сами пишут, что им не ясна причина, побудившая Будённого и Белова взяться за перо. По нашему мнению, они оба были настолько близки к Сталину и Ворошилову (все они принадлежали к одной группировке – конников), что могли бы проинформировать их устно о своих впечатлениях. Но почему-то об их впечатлениях понадобился письменный отчёт? Остаётся предположить о том, что письменный отчёт нужен был Сталину и Ворошилову, чтобы удостовериться насколько ловко им удалась фабрикация дела и обмануть общественность, а также оценить возможность дальнейшего проведения репрессий, чисток в Красной Армии. О том, что Сталин был большим мастером в деле фальсификации свидетельствует такой известный факт. Фабрикацией дела о якобы состоявшейся встрече Георгия Пятакова (он был один из 6- ти партийцев, о котором упоминает В.И. Ленин в своём «Завещании») с Троцким в Осло, чего было достаточно для предъявления обвинения в троцкизме, ареста и репрессий, занимались вместе Сталин с Вышинским. Пятаков был крупным специалистом и работал 1-м замнаркома в наркомате тяжёлой промышленности, который возглавлял Орджоникидзе. Он плохо разбирался в делах наркомата и без Пятакова был, как без рук. В эти годы Пятаков по делам службы был послан в Германию. Для возбуждения дела против Пятакова Сталин с Вышинским предположили, что во время командировки в Берлин Пятаков использовал два дня для поездки на поезде в Осло, для встречи с Троцким. После произведённых расчётов, Вышинский доложил Сталину, что для поездки в Осло на поезде двух дней недостаточно. Тогда Сталин предложил Вышинскому заменить поездку в поезде на самолёт. Когда после суда и осуждения Пятакова к смертной казни, появилось сообщение об этом в советской печати и о том, что Пятаков такого-то числа летал в Осло для встречи с Троцким. На следующий день в Норвегии вышли все газеты с этой информацией и дополнительным сообщением, что в тот день была нелётная погода и самолёты из Берлина не летали в Норвегию и вообще в этот день в Норвегии не было полётов. Хотя эта фальшивка была разоблачена, но приговор Пятакову не был отменён. Более того, Орджоникидзе, после ареста Пятакова, дважды ходил к Сталину и просил его освободить Пятакова. Сталин два раза обещал ему это сделать, о чём он сообщал Пятакову при посещении его в тюрьме. Но Сталин не сдержал своего слова. Известно, что после этого Орджоникидзе застрелился.
Подобным образом фабриковались и другие дела, в том числе и обсуждаемое авторами, которые докладную записку Будённого принимают как доказательство предательства осуждённых. Это, на наш взгляд, большое заблуждение. Опубликованная часть письма Будённого подтверждает общий сговор конников по устранению танкистов, для чего и было сфабриковано это дело, чтобы избавиться от танкистов, а Будённый был направлен в суд для защиты позиции конников, о чём, по-видимому, он написал в ещё не раскрытой части докладной.
Будённый в докладной записке Ворошилову озвучил показания подсудимых. И начинает он с того, что пишет: «Хочу изложить Вам свои впечатления по прошедшему 11.6.37 г. процессу контрреволюционной военной фашистской организации…»
«В своём выступлении на заседании суда Якир остановился на сущности заговора, перед которым стояли задачи о реставрации капитализма в нашей стране на основе фашистской диктатуры. К этому они должны были прийти двумя путями: во-первых, свержением существующей власти внутренними силами, при помощи вооружённого переворота и, во-вторых, если первое не будет осуществлено, то при помощи военного поражения, с участием интервентов в лице германского фашизма, японского империализма и Польши. При последнем варианте в виде компенсации интервентами отдавалась часть территории нашего государства: Украина – Германии, Дальний Восток – Японии. Для поражения советских армий у заговорщиков была договорённость с германским Генштабом в лице генерала Румштедта и генерала Кёстринга, и специально составлялся план поражения РККА во время войны. По словам Якира, у них было решено, что для данного дела все средства хороши. Как на политическую фигуру заговорщики ориентировались на Троцкого и его блок, в который входили троцкисты, зиновьевцы, правые, националисты, эсеры, меньшевики и т. д. К концу Якир заявил, что в нём сочетались два Якира. Один, дескать, советский, а другой – враг народа, шпион, предатель, диверсант, террорист – всё, что хотите. В последующих выступлениях подсудимых все они держались в этих же рамках выступления Якира». Такие показания у подсудимых добывались следователями НКВД «изуверскими методами допроса» с помощью всевозможных орудий пыток.
Фабрикуя это дело, зачинщики его, по сути дела, нарисовали для заговорщиков вот такую программу (сценарий), которую осуществляли такими методами, которыми, судя по впечатлениям С.М. Будённого, фальсификаторы добились желаемых результатов. Этот опыт дал им основание для расширения эксперимента, что нашло своё отражение в массовых репрессиях, которые в первую очередь коснулись окружения осуждённых и выходцев из военспецов, а затем весь командный состав Красной Армии. Но как можно было вешать на них эту программу, если те, которых они зачислили в заговорщики, все воевали в Гражданскую войну на стороне красных в интересах Октябрьской революции и рабочего класса, за установление власти рабочих и крестьян – власти Советов, против власти капиталистов и помещиков, разгромили белые армии и армии интервентов, отстояли целостность России, которую белые генералы распродавали оптом и в розницу странам Антанты за оказанные ими услуги оружием, войсками и всем остальным. Более того для продолжения дела революции не только для защиты своего социалистического отечества, но и дела социализма во всемирном масштабе, была разработана новая советская победоносная теория глубокой операции, из-за которой разгорелся конфликт между танкистами и конниками, которые таким бесчестным методом пытаются от них избавиться. Но об этом ни слова. И вот теперь их обвиняют в заговоре за реставрацию капитализма и установление фашистской диктатуры, планах поражения Красной Армии в войне с Германией и Японией и отторжения территории России в виде компенсации и т.д. и т.п. И для всего этого проектируется политическое руководство во главе с Троцким. И составителям этого проекта невдомёк, что Троцкий написал блестящую марксистскую работу о том, что благодаря неразборчивости Сталина, приравнявшего социал-демократов к национал-социалистам, Сталин привёл Гитлера к власти. Это утверждение Троцкого до сих пор никто не опроверг. Только по настоянию члена Коминтерна Георгия Димитрова это положение было отменено с согласия Сталина уже после прихода Гитлера к власти. Но партийная пропаганда, как ни в чём не бывало, продолжает связывать имя Троцкого с германским фашизмом. Такие бредни могли рождаться только в голове у Сталина и его окружения, которые после этого процесса затеяли чистку командиров Красной Армии и развязали Большой террор, тем самым ослабили армию до такого состояния, что поставили её на грань катастрофы в начале ВОВ. Как можно было приписывать Якиру, имевшему еврейские корни, установление фашистской диктатуры в стране, способствовать поражению Красной Армии в войне с фашистской Германией, если всем было известно как Гитлер преследовал евреев в Германии. Абсурд. Выкрикивая перед расстрелом слова «Да здравствует товарищ Сталин!» говорит о том, что до последнего вздоха он верил в идеалы Октябрьской революции.
Все участники «заговора военных» были реабилитированы. Убедившись, что обвинение Тухачевского и др. военачальников в тяжких государственных преступлениях необоснованны, а осуждение неправосудно, ГВП доложила своё заключение Генеральному прокурору СССР Р.А. Руденко. Вскоре от него последовало указание подготовить протест на постановление Специального судебного присутствия. 31 января 1957 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР по заключению Генерального прокурора отменила приговор от 11 июня 1937 г., дело производством прекратила за отсутствием состава преступления, все проходившие по делу об участниках «антисоветской троцкистской военной организации» были полностью реабилитированы. 27 февраля 1957 г. Комитет партийного контроля при ЦК КПСС восстановил их в партии.
Мотомеханизированные (танковые) войска после процесса над военными.
Последствия судилища и расправы над полководцами и последовавшие за ними массовые чистки командных кадров, отрицательно сказались на боеспособности Красной Армии. На несколько лет было приостановлено развитие мотомеханизированных (танковых) войск. Только в августе 1938 г. мехкорпуса были переформированы и переименованы в танковые, в связи с чем к концу 1938 г. в Красной армии уже имелось 4 танковых корпуса, 24 отдельные танковые бригады и 4 тяжёлые танковые бригады. Этим была создана хорошая основа для создания танковых объединений – танковых армий. Но в 1939 г. танковые корпуса были упразднены – исходя из опыта войны в Испании, где танки использовались в небольших масштабах из-за горной местности.
Продолжалось общее отставание Красной Армии в техническом и организационном отношении от западноевропейских армий и особенно от германского вермахта, что наглядно показали поход Красной Армии в Вост. Польшу и война с Финляндией 1939-1940 гг. Эти неудачные выступления побудили советское руководство снять Ворошилова с поста наркома обороны и заменить его на С.К. Тимошенко, который тоже являлся конником, приближённым к Сталину со времён Гражданской войны. Проводимые чистки и отставание Красной Армии инициировали планы агрессии фашистской Германии против Советского Союза. Сталин поручил Тимошенко провести реформы Красной Армии, а также привести стратегические планы в соответствие с новыми реалиями.
В своих мемуарах маршал М.В. Захаров вспоминал, что в довоенный период только с 1939 г. в нашей армии проводился поиск лучшей организационно-штатной структуры войсковых формирований, особенно в бронетанковых войсках. В соответствии с постановлением ГВС от 22 июля 1939 г. для пересмотра орг-штатной структуры создаётся специальная комиссия под председательством замнаркома обороны командарма 1-го ранга Г.И. Кулика. На заседании комиссии разгорелась жаркая дискуссия о судьбе танковых корпусов. Нарком Тимошенко предложил пересмотреть структуру танкового корпуса, включить в него вместо стрелково-пулемётной бригады сильную мотодивизию. Начальник Штаба Б.М. Шапошников и Г.И. Кулик настаивали на ликвидации танковых корпусов, как громоздких и трудноуправляемых. Последний договорился до того, что стал отрицать возможность использования танков для самостоятельных оперативных действий.
Е.А. Щаденко, С.М. Будённому и М.В. Захарову пришлось настойчиво доказывать и убеждать комиссию в том, что нельзя ликвидировать танковые корпуса, поскольку они играют большую роль при проведении глубоких операций и оперативном развитии прорыва. Начальник Автобронетанкового управления Д.Г. Павлов уклонился от изложения своей точки зрения и занял нейтральную позицию. В конечном счёте большинство членов комиссии пришли к твёрдому решению, что в танковых войсках надо иметь, с одной стороны, танковые бригады (4-х батальонного состава) 2-х типов: а) для самостоятельных действий – вооружённые танками БТ; б) для усиления стрелковых дивизий и корпусов – танковые бригады РГК; кроме них следовало сохранить 8 лёгких танковых полков для подготовки средних и младших командиров запаса; с другой стороны, сохранить в танковых войсках крупные танковые соединения в виде танковых корпусов. Одновременно рекомендовалось в наступлении при развитии прорыва направлять действия танкового корпуса в интересах пехоты и кавалерии, поддерживая с ними устойчивую связь и тесно взаимодействуя с артиллерией. Признавалось также, что танковый корпус иногда может действовать и самостоятельно, когда противник расстроен и не способен к обороне.
После ошеломляющей победы германского вермахта над Польшей в сентябре 1939г.,на заседании ГВС РККА 21.11.1939 в присутствии И.В. Сталина и В.М. Молотова было рассмотрено предложение комиссии по пересмотру орг-штатной структуры войсковых формирований, особенно в броне танковых войсках. Признано необходимым вместо 4 опытных корпусов создать в составе стрелковых войск 15 мотодивизий, а в танковых войсках иметь отдельные однотипные танковые бригады РГК. Моторизованная дивизия должна состоять из двух моторизованных стрелковых, танкового и артиллерийского полков и иметь на вооружении 475 пулемётов, 66 миномётов, 74 арторудия, 257 танков и 73 бронемашины.
Танковые корпуса, стрелково-пулемётные бригады и стрелково-пулемётные батальоны танковых частей подлежали расформированию. В танковых бригадах сокращались обеспечивающие подразделения. Много лет спустя, маршал М.В. Захаров, в связи с этой реорганизацией заметил, «что постановление ГВС осенью 1939 г. не имеет целью отвергнуть и не отвергало идею и наши взгляды на боевое применение крупных танковых и моторизованных соединений в современных операциях. Речь шла лишь о принятии более приемлемых оргформ подвижных войск с учётом боевого опыта начавшейся 2-й мировой войны, наличного парка боевых машин и уровня подготовки командных кадров. Начавшаяся советско-финская война отвлекла внимание на решение других задач. Весной 1940 г. (спустя полгода) проблема строительства бронетанковых войск вновь встала на очередь дня, и мехкорпуса были восстановлены, но уже на иных организационных началах. Однако факт попытки ликвидировать управления танковых корпусов нельзя признать оправданным, т.к. он не вызывался объективной необходимостью и противоречил прогрессивным взглядам советской военной теории на использование механизированных и бронетанковых войск».
К ним вернулись с учётом опыта войны на Западе. Перестройка в Красной армии коснулась всех родов войск, но особенно большие изменения произошли в бронетанковых войсках и авиации. Об этом вспоминает маршал Захаров: «В конце мая 1940 г. нарком обороны утвердил план формирования 8 новых мехкорпусов и 2-х отдельных танковых дивизий. В конце года в составе КиевОВО был сформирован ещё один мехкорпус. Таким образом, мехкорпуса были восстановлены, но в другой оргструктуре. В состав корпуса входили две танковые и одна мотодивизии. Танковая дивизия состояла из двух танковых, моторизованного и артиллерийского полков (375 танков). В мотодивизию входили танковый, два моторизованных и артиллерийский полки (275 танков). В целом мехкорпус должен был по штату иметь 1031 танк. Кроме того, командующим военных округов указывалось, что каждому корпусу целесообразно придавать авиадивизию в составе 2-х бомбардировочных, штурмового и истребительного полков. Эта рекомендация не применялась. Ранее существовавшие танковые корпуса до их расформирования состояли из 2-х танковых и одной стрелково-пулемётной бригад (560 лёгких и средних танков). В состав новых мехкорпусов включались 3 дивизии и значительное число корпусных частей; они действительно стали громоздкими и тяжеловесными. Управление таким соединением значительно усложнялось, так как не было хороших средств связи, маневренных средств тылового и боевого обеспечения. Требовалось длительное время и для подготовки командных кадров.
Комментируя после войны засекреченные материалы Совещания высшего комсостава РККА от декабря 1940 г., Г.К.Жуков писал: «Всеобщее внимание привлёк доклад командующего ЗапОВО генерал-полковника Павлова Д.Г. «Об использовании механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв». Дело в том, что до 1940 г. у нашего военно-политического руководства не было твёрдого понимания значения способов и форм применения крупных танковых и мехсоединений типа корпус—армия в современной войне. В своём хорошо аргументированном выступлении Павлов умело показал большую подвижность (маневренность) и пробивную силу танкового и мехкорпусов, а также их меньшую, чем других родов войск, уязвимость от огня артиллерии и авиации.
Все выступающие на этом совещании по докладу Павлова и выступавший на совещании с заключительным словом нарком обороны С.К. Тимошенко единодушно считали необходимым и в дальнейшем продолжать формировать танковые и механизированные соединения типа дивизия – корпус, с тем чтобы иметь равное соотношение в силах с немецкой армией.
Но после этого совещания в первых числа января 1941 г. состоялась большая оперативно-стратегическая военная игра, на разборе которой странное впечатление произвело выступление замнаркома по вооружению маршала Г.И. Кулика: – С формированием танковых и механизированных корпусов, – сказал Г.И. Кулик, – пока следует воздержаться.
Нарком обороны С.К. Тимошенко бросил реплику: – Руководящий состав армии хорошо понимает необходимость быстрейшей механизации войск. Один Кулик всё ещё путается в этих вопросах. И.В. Сталин прервал дискуссию, осудив Г.И. Кулика за отсталость взглядов. – Победа в войне, – заметил он, – будет за той стороной, у которой больше танков и выше моторизация войск. Как отметил Жуков, – это замечание И.В. Сталина как-то не увязывалось с его прежней точкой зрения по этому вопросу. Как известно, в ноябре 1939 г. были расформированы наши танковые корпуса, и высшим танковым соединениям было приказано иметь танковую бригаду. Опыт первого этапа Второй мировой войны, похода советских войск на Запад и финской кампании позволил по-иному взглянуть на многие проблемы советского военного строительства. Необходимо было привести в соответствие с характером современной вооруженной борьбы подготовку войск, их оргформы, качество боевой техники и вооружения. Забота о танковых частях требовала в кратчайшее время устранить наметившееся отставание их в качестве вооружения и оргструктуры. Интересы массирования танков для достижения оперативных успехов ставили под сомнение существование бригадной системы танковых формирований. Бригаду можно быстро сформировать, экипировать и развернуть, но она не обладает достаточной пробивной силой, по-своему назначению и организации считается промежуточным соединением между тактическим и оперативнымm звеном. Для решения оперативных задач, ближе к ним подходят танковая и мотодивизии, входящие в состав танкового и мехкорпусов, из которых можно создать армию – оперативное объединение, способное обеспечить массирование танков на избранном главном направлении. Такие корпуса и армии, обладающие мощной ударной силой, самостоятельностью, способны, закрепив прорыв фронта, развить его в глубину, превратить тактический прорыв в оперативный успех.
В 1940 г. начинается формирование новых мехкорпусов, танковых и мехдивизий. Было создано 9 мехкорпусов. В феврале 1941 г. Генштаб разработал более широкий план создания бронетанковых соединений, чем это предусматривалось решениями правительства в 1940 г. Учитывая количество бронетанковых войск в германской армии, начальник Генштаба с наркомом просили при формировании мехкорпусов использовать существующие танковые бригады и даже кавсоединения как наиболее близкие к танковым войскам по своему «маневренному духу». И.В. Сталин в то время не имел определённого мнения по этому вопросу и колебался. Время шло, и только в марте 1941 г. было принято решение о формировании мехкорпусов. Однако они не рассчитали возможностей нашей танковой промышленности. Для полного укомплектования новых мехкорпусов требовалось 16,6 тысяч новых типов танков, а всего 32 тыс. танков. Такого количества машин в течение одного года практически взять было неоткуда, недоставало технических и командных кадров. К началу войны удалось оснастить меньше половины формируемых корпусов. Эти корпуса стали главной силой в отражении первых ударов противника, а те, которые только начали формироваться, оказались подготовленными лишь к Сталинградской операции, где сыграли решающую роль. Всю основную работу по обеспечению фронта танками пришлось перенести на период ВОВ. В каких труднейших условиях это проходило будет рассказано ниже.
Возвращение Германии земель, отторгнутых Версальским договором.
Военный историк полковник в отставке Вилен Люлечник в своей большой статье «Адольф Гитлер: Правда и вымыслы» («Новый Меридиан» № 1441-1443, 2021г., США), написанной по книге французских исследователей «Судьбы 20 века. Адольф Гитлер. Новые факты. Редкие документы. Уникальные фотографии», отметил: «Книга написана французскими исследователями.
Известно, что вклад Франции в разгром нацистской Германии был далеко не решающим. И тем не менее авторы этой страны дают почти объективную оценку палачу всех времён и народов, в отличие от России, где находятся люди, пытающиеся поставить на одну доску нацистскую Германию и Советский Союз и обвиняющие Россию в развязывании 2-й мировой войны. Поэтому в этой публикации речь пойдёт о том, как Гитлер готовился к 2-й мировой войне и как Запад наблюдал за этими приготовлениями, не принимая должных мер, а в некоторых случаях, как, например, с Чехословакией, соглашались с требованиями фюрера и шли на уступки этому преступнику. И только приход Черчилля к власти изменил ситуацию».
Первой территорией, которую фюрер присоединил к Германии, была Саарская область. Это произошло в январе 1935 г., когда фюрер принялся за реализацию политики расширения «жизненного пространства» рейха. Население Саара, области богатой углём и с 1919 г. находящейся под управлением Лиги Наций, в большинстве своём проголосовало за присоединение к Германии (90,8% ). В соответствии с Версальским договором Саар был передан под контроль Лиги Наций. По этому договору Франции разрешалось использовать угольные месторождения Саара в возмещение военных репараций. Немцы организовали мощную кампанию за присоединение области к Германии. Пьер Лаваль, глава французской дипломатии, косвенно способствовал победе рейха, считая, что этим поможет улучшить отношения между Парижем и Берлином. Лаваль рассчитал правильно, так как Гитлер заявил, что не имеет территориальных претензий к Франции. Это позволяло предполагать, что он оставил свои притязания на Эльзас и Лотарингию. Но дело было в другом. Гитлер понимал, что военная мощь рейхсвера недостаточна для борьбы за «жизненное пространство» и пересмотр Версальского договора. Нужно было создавать мощные вооружённые силы для решения глобальных задач.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/yakov-golnik/ignorirovanie-rukovodstvom-sssr-vazhneyshih-dostizheniy-voenn-69577045/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.