Логика сумасшедшего
Александр Жабский
Великолепный журналист родом из Одессы, мой учитель, ныне, увы, уже покойный, после выхода на пенсию удосужился распутать несколько замысловатых криминальных историй. Об этом знали, кроме меня, очень не многие. Поэтому я решил рассказать об этих расследованиях своего учителя в цикле киноповестей под общим названием «Целую, Лёва!» в надежде, что кто-нибудь однажды снимет по ним теле- или киносериал.В этой книге вы найдёте самую первую историю цикла.
Логика сумасшедшего
Александр Жабский
© Александр Жабский, 2023
ISBN 978-5-0060-3087-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Лев Ильич, распахнув дверцы встроенного шкафа в прихожей, нервно шарил по карманам верхней одежды. Затем стал методично, в прямом и обратном порядке перетряхивать портмоне, кляссер для дисконтных карт, барсетку, выложенные здесь же на тумбочку…
Когда он, чертыхнувшись с досады, вернулся к карманам пиджака, брюк и пальто, дверной звонок трепыхнулся. Именно так, ибо не зазвонил традиционно – протяжно и требовательно, а как-то робко дзинькнул – и осёкся.
Лев Ильич вздрогнул от неожиданности, недоумённо хмыкнул, удивившись странному звону, и отпер входную дверь.
В неё протиснулся тучный мужчина в домашней одежде пенсионеров союзного значения 1950-х годов – полосатой пижаме и бархатной куртке, отделанной витым шнуром.
– Не помешал, сосед? – спросил он робко, чем вновь удивил хозяина, и без того озадаченного боязливым звонком.
– Да нет, конечно, Митрофан Иваныч! – поспешно заверил, Лев Ильич, не прерывая, впрочем, своего занятия. – Не обращайте внимания: банковскую карту, которой час всего назад расплачивался в гипермаркете, куда-то задевал – теперь ищу. Дурная голова рукам покоя не даёт… Наверно, всё же потерял, – вздохнул он и стал вешать на место разбросанные вещи.
– Так надо же срочно её заблокировать! – воскликнул сосед.
– Авось, найдётся, – беспечно отозвался Лев Ильич. – Не мог же я её на улице выронить. – Да вы проходите, – позвал он соседа в комнату.
– Бережёного, мой друг, бог бережёт, – пыхтя, опустился сосед в мягкое кресло. – Заблокировать карту – минутное дело, как и разблокировать, если отыщется. А нет – её за недельку заново перевыпустят, всего и делов-то. А так окажется в чужих руках – и плакали ваши денежки!
– Да какие там «денежки»! – отмахнулся Лев Ильич. – Так, кошкины слёзы…
– Ну… каждому своя копеечка – капитал! Какими бы деньги наши с вами малыми ни были, а все они – трудовые. Так сказать, эквивалент потраченных усилий, ума и таланта, – не без пафоса резюмировал визитёр.
Лев Ильич усмехнулся на эту сентенцию и вновь махнул рукой:
– Эквивалент уж больно… не эквивалентный…
– А что же вы хотели? Воистину, нет правды на земле. Но утешайтесь: правды нет – и выше, – ухмыльнулся и сосед. – А вы всё же звякните в службу помощи вашего банка – заблокируйте карту. Как говаривал мой белорусский тесть, покойник, може не поможе, да не пошкодит.
– Пожалуй что, – согласился Лев Ильич. Он перешёл к массивному старинному письменному столу. – Где-то у меня тут телефон их был записан… – Подумал и выдвинул крохотный ящичек. – А, вот! – выудил он из развала бумажных листков в четверть стандартного листа нужный лоскуток, отошёл к окну, за которым медленно падал снег, и стал набирать номер.
– А может мне позже зайти? – деликатно шевельнулся в кресле сосед, не сделав, впрочем, даже попытки из него выбраться. Заметив это, Лев Ильич вдругорядь еле заметно усмехнулся и, уже начав говорить, замахал рукой, словно вдавливая визитёра в кресло.
– …Очень приятно, Елена. А я Старостин, Лев Ильич. Я из Петербурга звоню – хочу, если можно, заблокировать кредитную карту Виза Голд – куда-то, знаете ли, задевал и вот боюсь, вдруг посеял на улице. Да, вот номер – 6754-5090-4104-5334, – продиктовал он по бумажке, – хорошо, что в своё время догадался записать… Родился? 17 августа 1952-го… в Ташкенте… Простите, – лицо его вдруг вытянулось, – как же я могу помнить контрольное слово, если оформлял карту больше двух лет назад? Вот незадача… А вы спросите – там же, наверняка, стандартный набор «паролей мушка». «Пароль мушка»? Да это из старого анекдота, не заморочивайтесь… Я говорю, обычно шифрами бывают или девичья фамилия матери, или любимое блюдо, или любимый город. Ну раз вам нельзя задавать наводящие вопросы, давайте тогда я все возможные варианты назову: девичья фамилия матери Иванова, любимое блюдо – плов, любимый город – Ташкент. Что, второе контрольное слово сошлось? Отлично! А, скажите-ка, если я, паче чаяния, карту всё же дома найду, как мне её разблокировать? Таким же путём? Спасибо, Леночка! Спокойного вам дежурства!
– Ну вот, другое дело, – одобрил Митрофан Иванович. – Теперь можно искать вашу карту спокойно хоть вечно.
– Хотелось бы найти всё же пораньше – наличных-то ни шиша, а завтра предстоят кое-какие платежи, – отозвался Лев Ильич. – Простите, я ещё в пакет с продуктами загляну – вдруг после кассы в него карту машинально вместе с покупками бросил – с меня станется.
– Да не дёргайтесь вы, Лев Ильич! – попытался остановить его взглядом сосед. – Если деньги нужны, открою любой беспроцентный кредит – по-соседски. А при одном пустячке, – многозначительно воздел он брови, когда Лев Ильич уже скрылся в кухне, – и без отдачи.
– Даже так?! – резко выглянул из проёма кухонной двери Лев Ильич и снова скрылся.
Он не видел, что сосед ещё более многозначительно прикрыл глаза и приподнял в улыбке уголки полных губ, и зашуршал пакетами.
? ? ?
– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! – остановился перед соседом Лев Ильич, когда вернулся после безуспешных розысков в кухне. – «Джинсу» решили заказать – развесистую клюкву про свою бывшую контору? Да только вам-то, как и я теперь, пенсионеру, зачем она сдалась, коль скоро кресло в министерстве, уж простите, в прошлом? Или приятели по старой дружбе подкатились?
Митрофан Иванович печально глянул на хозяина снизу верх и покачал головой.
– «Джинса», как вы изволили выразиться, мне без надобности. Я и прежде, если помните, ни с чем подобным к вам не обращался. Хотя порою, врать не стану, так и подмывало: солидный журналист в солидной же газете своим пером вполне мог умножить наши скромные, чего греха таить, успехи, как говорит наш президент, «в разы».
– Ну вы уж скажете – «в разы»? – стараясь скрыть, что, себе же на удивление, польщён, мотнул головой Лев Ильич. – Вы ведь и сами с усами, соседушка.
– Не без того, – не стал скромничать тот. – Но только не в нынешней, увы, ситуации.
– Что же у вас приключилось?
– Досадная оказия, – пожевал губами визитёр. – Пропала, знаете ли…
– О, нашлась, проклятая! – перебил его Лев Ильич. Он вытащил из кармана домашних брюк ту самую банковскую карту и присвистнул: – Ну, прямо-таки автофокус! Только что её там не было – и вот она вдруг есть!
– Вы просто руки в этот карман до сих пор не засовывали, – приземлил его сосед. – Поди, только переоделись и сразу спохватились, где, мол, карта. И невдомёк вам, что сами же и сунули её вот в этот вот карман.
– Ну, точно! – вмиг повеселел Лев Ильич, припомнив. – Она лежала не на привычном месте – не в бумажнике, а в пальто: это меня всегда напрягает. И я держал её в руках, когда переодевался, чтобы сразу переложить в бумажник, а как собрался перекладывать, уже, должно быть, опустил в этот карман. Растяпа! – Так что у вас стряслось, простите?
– Ну, у вас сызнова денежки завелись, – вздохнул сосед, – так вас теперь и калачом в мои спасители не заманишь…
– А вы никак купить меня хотели? – склонился над ним шутливо Лев Ильич.
– Вот именно, мой друг.
– Так в чём же дело? Не тушуйтесь! – подстегнул его уже немного заинтригованный Лев Ильич.
– Хотел об одолжении попросить… У вас в правоохранительных органах наверняка немалые связи остались, раз уж вы столько писали о них в своей жизни.
– Остался ещё кое-кто, – признался Лев Ильич. – Хотя кадры в последние годы перетрясли основательно, – сказал он удручённо. – Да ведь и вы, дружище, не без связей.
– Свои я не хотел бы подключать – они на генеральских уровнях, как всякому нетрудно догадаться.
– Ты ж понимаешь! – язвительно воскликнул Лев Ильич. – Хотя, конечно, для живого дела уже давно негожие субъекты. А вам в какой сфере желательно – дорожной полиции, следствии или среди может участковых?
– С участковым нашим, Гитином Алиевым…
– О-о, даже имя знаете?! А я, сколько живу в этом районе, ни одного из них даже издалека не видел!
– Аварец, из Дагестана… Хороший парень этот майор, толковый. У нас гаражи смежные, оттого и знакомство вожу. С ним-то я и сам бы всё решил, да только тут и он, как мои отъевшие пузо «енаралы», не поможет.
– Да что случилось-то? Вы, кажется, обмолвились – пропало что-то? Или кто-то – я ослышался?
– Люди все, бог миловал, на месте, – истово перекрестился Митрофан Иванович. – А вот одной небольшой коробочки на положенном ей месте уже второй день как нет – в точности, как не было только что вашей банковской карты. Но карта-то, бог миловал, нашлась, а моя коробочка – точно канула в воду.
– Не с царскими золотыми червонцами ли? – сделал шутливо ударение на «ли» Лев Ильич.
– Будь бы они, я бы хранил их в банковской ячейке, – ничуть не смутившись, ответил на подколку Митрофан Иванович.
– Резонно… Но что же в ней было такое-разэтакое, что вы предпочитали держать его дома, хотя при этом, как я понимаю, очень дорожили, раз уж настолько огорчены пропажей?
– Весьма, признаться, огорчён, весьма, – печально подтвердил сосед. – А вот о том, что именно находилось в той заветной коробочке, пока предпочёл бы умолчать – надеюсь, вы, Лев Ильич, на меня за сие не обидитесь. От вас же мне нужно всего ничего: порекомендуйте смышлёного сыщика, чтобы эту коробочку отыскал. А я уж, будьте уверены, в долгу не останусь – ни перед ним, ни, друг мой, перед вами.
– А почему сразу в полицию не заявили? – не мог скрыть недоумения Лев Ильич. – Столько времени упущено бездарно! Воров поди давно уж митькой звали.
– Не исключено… – помедлив, ответил визитёр. И ещё чуточку помолчав, продолжал: – Но дело в том, Лев Ильич, дорогой мой, что мне бы желалось провести розыск конфиденциально, без заведения уголовного дела и тому подобного – это объясняется как раз содержимым исчезнувшей коробочки, ещё раз простите, что не посвящаю вас в его тайну.
– Хорошенькое дело! – вскричал Лев Ильич. – И как это вы себе представляете? Как может слуга государев искать вашу чёртову коробочку «просто так», без уголовного дела?!
Митрофан Иванович поморщился.
– Не кипятитесь так, мой друг… Я же не предлагаю ему заниматься моей коробочкой в рабочее время. Но почему бы при этом ему не подзаработать во время внеурочное? Зачем его изощрённым мозгам простаивать вечерами и в выходные? Да и деньги, не думаю, что на государевой службе ему платят такие, что можно беспечно валяться вечерами на диване.
– Насколько я знаю, работникам правоохранительных органов категорически запрещены подработки, за исключением разве что преподавательских, – заметил в ответ Лев Ильич. – Так может, если не хотите заявлять в полицию, обратиться в частное сыскное агентство?
– Да бог же с вами, Лев Ильич! – впервые не сдержался и сосед. – Да где ж вы видели в России путёвых частных сыщиков? Да, думаю, и за границей их, путёвых, нет – только в романах все эти наты пинкертоны и нэши бриджесы. Но я-то не герой романа! Я вполне реальный человек, попавший в пиковое положение, которому потребна эффективная, но – но! – помахал он в воздухе пальцем, – не афишируемая помощь.
Сосед с трудом выбрался из здорово просевшего под ним кресла.
– В конце концов, я не прошу ведь вас склонить вашего знакомого к попранию служебных правил – как человеку государственному мне это глубоко противно. Я лишь прошу свести меня с ним, а там уж мы как-нибудь сами сговоримся. Сведёте? – спросил он уже от двери, споткнувшись об уличные брюки Льва Ильича, которые тот не успел повесить в шкаф и которые сползли на пол с тумбочки, где хозяин перед приходом гостя обследовал их в поисках банковской карты.
– Есть тут один рьяный парень на примете.., – задумчиво отозвался Лев Ильич. – Попробую ему звякнуть. Согласится на встречу – дам знать.
– Вы уж дайте, мой друг, вы уж дайте, – ободрившись, сказал визитёр и, уже взявшись за ручку двери, вдруг спросил: – Так что там за анекдотец-то про мушку?
– Какую мушку? – не понял Лев Ильич. – Ах этот! – поднёс он к уху руку, словно телефонную трубку, как бы связывая вопрос с его звонком в службу помощи банка. – Призвали деревенщину в армию, поставили на часы, говорят: «Чужих, смотри, не пускай – только тех, кто знает пароль. А пароль – мушка». Тут идёт посторонний, а деревенщина ему: «Пароль „мушка“ знаешь?».
– Вот-вот – пароль «мушка», – усмехнувшись, сказал Митрофан Иванович. – Карту разблокировать не забудьте.
И, церемонно поклонившись, закрыл за собой дверь.
2
? ? ?
– Не спишь, старик? – спросил Лев Ильич, когда отозвался мобильник, прижатый им к уху плечом. Руки его были заняты жёлтой эмалированной чашкой, в которой дымилась только что разогретая шурпа. Лев Ильич осторожно опустил чашку, придерживая за пёстрые прихватки, на пластиковую жаропрочную подставку и продолжал: – Ну да, вопросец есть на миллион, иначе бы с чего я на ночь глядя затеялся тревожить вашу светлость. Чего-чего? – переспросил он. – Пельмени варишь? Покупные, что ли? – уточнил брезгливо. – Я нет, уволь – я только домашнее внутрь допускаю. И тебя угощу, если прямо сейчас подскочишь. Ну да, и коньячку накапаю, вестимо. Соблазнился? Тогда брось прятать тело жирное в утёсах и сыпь живо ко мне. На домофоне номер 330, если позабыл.
? ? ?
– А до утра нельзя было, Валерик, отложить? – смуглая девушка, придерживая полы халата, наброшенного на голое тело, была явно недовольна тем, что вечер перестал быть почему-то томным. – Горит, что ли у вас? Вот вечно – толком не поешь, не говоря уж…
– Пельмени доедай сама, моя мадонна, – снисходительно бросил ей коренастый крепыш, меняя домашние тапочки на ботинки. – Меня от них уже с души воротит!
Он распахнул на мгновение ей халат; «мадонна» ойкнула, а Валерик дурашливо закатил глаза и столь же стремительно халат запахнул, взъерошил «мадонне» короткие волосы и чмокнул в кончик носа.
? ? ?
Митрофан Иванович заканчивал ужин. Он был сервирован по-барски – не в кухне, как у большинства простолюдинов, а в просторной гостиной, меблированной с претензией – а-ля «ампир». Правда, серебряные столовые приборы и хороший фарфор на крахмальной скатерти разительно контрастировали с тем, что ими и с них вкушали, – а были то заурядные сосиски и винегрет. Но хозяева, как любое семейство высшего чиновничества, не усматривали, судя по всему, в этом никакого противоречия – и слава богу. Жену Митрофана Ивановича, тощую, как нередко бывает у тучных мужчин, и желчную на вид мадам, волновала лишь необычная нервозность мужа.
– Ты скверно ешь сегодня, Митрофаша. Ну что это, серьёзно разве – всего одна сосиска? А винегрет не тронул… Ты чем-то озабочен? Я замечаю уже не первый день, как ты потух. Поехал бы к Олегу, погулял с внучатами, развеялся. Или что болит? Так что ж молчишь – скажи?
– Ничего не болит – не накаркай, – отмахнулся Митрофан Иванович. – А к сыну бы и верно надо съездить: что-то он позавчера был не в себе, ты не находишь? Я ему про машину, мол, и правда ведь нужно менять, а он как не слышит – хотя сам же мне всю плешь с этой темой проел. Всё рылся, искал что-то – сказал, оставил у меня какие-то чеки, – а он ведь сроду ничего у нас не оставлял. А потом вот…
Митрофан Иванович вдруг осёкся, чуть не сболтнув, по его мнению, лишнего.
– А у меня он в комнате что вытворил! – пожаловалась дочка – девочка-старшеклассница. – Мало того, что не спросясь вломился, так ещё и спустил петли на двух новых колготках. Что он в моём комоде забыл? Скажите ему, чтобы не хозяйничал в чужом доме.
– Какой же наш дом ему чужой? – хмуро посмотрела на неё мать.
– Ну всё равно – пусть у своей курицы Вальки в комоде шмонает, а ко мне больше не суётся!
– Ася, – поморщилась мать, – сколько уж раз говорено: девочке из интеллигентной семьи сниженная лексика не к лицу…
Ася фыркнула. Митрофан Иванович укоризненно глянул на неё, потом на жену и шумно нашарил под ампирным стулом ногами мягкие чувяки.
– Ну ладно, чаюйте тут, – примирительно наказал он жене и дочери, оставшимся за столом, – а я пойду прилягу.
? ? ?
Валерик припарковал свой «форд» в переулке, где машин было меньше, метров за двести до подъезда купчинской 12-этажки, в которой обитал Лев Ильич, и направился к нему в темени двора напрямик – по припорошенной снегом детской площадке с ярко раскрашенными горками и качелями.
Внезапно перед ним выросла тёмная бесполая фигура. Тускло блеснул замысловатый нож, и Валерик повалился на землю, гулко стукнувшись головой о жёлтую пластиковую трубу ребячьего аттракциона.
? ? ?
Митрофан Иванович случайно стал свидетелем этой сцены. Прежде чем прилечь на софу, он подошёл к окну кабинета взглянуть на заоконный градусник. С его восьмого этажа детская площадка была как на ладони.
– Ну это ж надо, что деется! – проворчал он и попытался разглядеть, на кого это напали внизу.
Упавший человек был ему не знаком; фигуру нападавшего он видел лишь со спины.
Разволновавшийся Митрофан Иванович опустился на софу, отдышался, затем потянулся к стационарному телефону на журнальном столике и стал дозваниваться в полицию.
? ? ?
Лев Ильич давно доел шурпу. Но казан с ней обратно в холодильник не убирал – дожидался замешкавшегося следователя, чтобы угостить, как обещал, домашней снедью. Но тот отчего-то всё не шёл, и Лев Ильич начал заметно злиться.
Сдерживая себя, медленно допил чай и дожевал тульский пряник, но затем вдруг порывисто достал простенький мобильник, выбрал в его записной книжке нужный номер и резко нажал на кнопку вызова.
Пошёл длинный гудок – телефон свободен. Но его хозяин Льву Ильичу не отвечал.
Наконец, после третьей или четвёртой попытки, трубку сняли.
– Алло, Валера! – закричал Лев Ильич. – Совесть же надо иметь! Ну где ты застрял, старичище?
– Где-где? – хрипато ответила трубка голосом совсем не Валеры. – В Караганде, твою мать.
И трубка коротко запищала отбоем.
Лев Ильич долго смотрел на неё с недоумением и стал надевать пальто, сам ещё не зная, для чего – скорее, просто от волнения.
? ? ?
– Олег, это папа! Что долго не отвечаете – некому трубку поднять? – взвинченно сказал в трубку Митрофан Иванович.
Он лежал на софе, прикрывшись дорогим шотландским пледом.
– Полный дом народу, – проворчал он, – а как отец позвонит, так вечно не дождёшься ответа! Ты дома? Ну слава богу… Да нет, просто душа не на месте – ты же вечно за рулём. Хоть бы по вечерам теперь звонил: понять же надо – родители стареют, а с возрастом тревожат даже пустяки. Вот свои детки подрастут, тогда поймёшь, что главное родительское чувство – это страх. Только и достаёшь душу из пяток: а как у этого, а что у того… Ладно, успокоился уже, – заверил он голосом, говорившем об обратном. – Да тут ещё случай… На детской площадке под окнами сейчас на мужчину напали – твоего роста, комплекции. Да, испугался! Вызвал милицию – и сразу тебе звонить. А Валя дома? Нет, я же сказал, на мужчину, а не на женщину, но всё равно… Нет, не ограбили. Но показалось, что ударили ножом. Приедешь? – удивился неожиданному повороту разговора Митрофан Иванович. – Ну, приезжай, ещё не спим…
? ? ?
Когда Лев Ильич спустился во двор, по детской площадке перед парадным бродили полицейские, подсвечивая себе фонариками. Внутри у него что-то нехорошо шевельнулось
– Что случилось? – подошёл он к ним. – Что вы тут ищете?
– Твоё алиби, папаша, – грубовато пошутил один из полицейских. – Поэтому шёл бы ты лесом.
– Интеллигентно.., – укоризненно оценил Лев Ильич и остановился.
– А если интеллигентно, – отозвался вынырнувший из тьмы в пятно света от фар мужчина в гражданском, – то соблаговолите объяснить, уважаемый, что вы тут в эту глухую пору делаете.
– Почему?
– Что «почему»? – устало переспросил мужчина.
– Почему я должен кому-то что-то объяснять?
– Тогда мы сами продолжим искать ваше алиби, как сказал вам сержант. Ибо вот вы, а вот – труп. Не находите это многозначительным?
– Слава богу, не труп, – пробасил кто-то из темноты у детской горки. – Пульс хоть и вялый, но всё же прощупывается.
– Тогда молитесь, – буркнул Льву Ильичу мужчина в гражданском и замахал подъехавшей «скорой» – дескать, сюда, сюда.
Медики прошли в луче света к жёлтой пластиковой трубе, внутри которой днём лихо съезжают ребятишки, и склонились над скрюченной мужской фигурой.
Лев Ильич, пользуясь тем, что о нём на какое-то время забыли, подошёл насколько возможно ближе и шёпотом чертыхнулся: в лежащем на боку мужчине он узнал Валеру.
? ? ?
– Ну и какая была нужда тащиться на ночь глядя? – поднялся Митрофан Иванович с софы навстречу сыну – лысоватому мужчине чуть за 30 в джинсах и толстом свитере.
Сын не ответил. Он был явно нервозен. Подошёл к окну, отдёрнул штору и пробормотал, увидев, как санитары несут пострадавшего на носилках к машине: «Неужто ж это он?..»
– О ком ты, Олег? – спросил, с кряхтением снова ложась на софу, Митрофан Иванович.
– Да так. Не обращай внимания…
– Знакомого увидел? – вскинулся Митрофан Иванович. – Знаешь может, на кого напали? Пока ты ехал, заходил наш участковый: думал, раз я звонил в полицию, то может знаю пострадавшего. Он ещё ходит тут по этажам: если узнал – пойди скажи.
– Да нет, откуда мне.., – напряжённо отозвался Олег.
Но он явно узнал – правда, совсем не того, кого имел в виду отец. Мужская фигура в дешевой синтепоновой куртке и вязаной шапке, мелькнувшая вреди деревьев, принадлежала тому человеку, которого он так надеялся не увидеть – и увидел. От этого Олега нервно передёрнуло. И это не укрылось от его многоопытного отца.
– Ой, что-то ты темнишь! – неодобрительно и вместе с тем испуганно покачал головой Митрофан Иванович.
Олег отошёл от окна.
– В какой-то момент показалось, что там, – начал он и сам себя перебил. – Но нет, просто впотьмах черты лица померещились…
– Чьи?
– Нет, говорю же, просто поблазнилось…
Голос его уже был не просто голосом встревоженного предчувствием человека – он предательски дрожал.
– Погнал я, папа, – пожал он руку у локтя лежащему отцу. – К маме ещё только на секунду заскочу – отдам колготки для Аськи. – И вышел из отцовского кабинета.
Митрофан Иванович больше не сомневался, что сын явно что-то знает о случившемся. Он с кряхтением встал, пошёл в спальню, где жена уже разобрала постель, и выдвинул верхний ящик своей прикроватной тумбочки – самого обычного советского мебельного полированного ширпотреба, который дико контрастировал с пышной резьбой помпезного супружеского ложа. В ящике было пусто.
– Неужто ж это он?.. – не заметив этого, в точности повторил он возглас своего сына у окна. – Но с какой стати?!
? ? ?
– Простите, вы, как я понимаю, следователь? – обратился Лев Ильич к мужчине в короткой дублёнке, который смотрел, как носилки с Валериком закатывают в санитарную машину. – Видите ли, я знаю этого человека.
– Я тоже его знаю, представьте себе, – не слишком дружелюбно ответил следователь.
– Ну да, понимаю.., – стушевался Лев Ильич. – Но я не просто его знаю – мы приятельствовали. Больше того, я ждал его сейчас у себя дома.
– Вот как? – оживился следователь. – И с какой целью?
– Хотел угостить шурпой.
– Чего-чего? – чуть не поперхнулся следователь. – А, ну да… И что же – ждали бы себе и дальше? Или обозлились, что подполковник Игнатьев Валерий Петрович не торопится вкусить ваших экзотических яств, вышли навстречу и в сердцах бедолагу прирезали? Тогда понимаю вас очень – сам ждать терпеть ненавижу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69462970) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.