Тайны дома на Речной. Повесть
Евгений Григорьевич Новичихин
Герой повести знакомится в поезде с девушкой своей мечты. Но куда она неожиданно исчезает? Кто и зачем преследует его после возвращения домой? Кому и для чего вздумалось похитить его сынишку? Эти и многие другие вопросы приводят его в дом на улице Речной…
Тайны дома на Речной
Повесть
Евгений Григорьевич Новичихин
© Евгений Григорьевич Новичихин, 2023
ISBN 978-5-0059-7447-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Евгений НОВИЧИХИН
ТАЙНЫ ДОМА НА РЕЧНОЙ
Повесть
Глава 1
Машинист фирменного поезда «Москва-Симферополь» нервничал. На предыдущей станции, куда он прибыл своевременно, стоянка по расписанию должна была длиться всего четыре минуты. Но прошло и пять, и десять минут, а впереди светился красный сигнал светофора. Его держали – и непонятно почему.
Связавшись по рации с диспетчером, он недовольно крикнул:
– В чём дело?
– Сейчас отправим, – ответил тот. – Понимаешь, ситуация такая…
– Что за ситуация?
– Губернатор наш на отдых с семьёй собрался, – продолжал диспетчер, – да вот задерживается… Позвонили из администрации аж самому начальнику дороги – просили задержать отправление минут на десять. Не волнуйся, он вот-вот подкатит…
Прошло ещё не менее десяти минут, пока к перрону подкатил кортеж «Волг» и «Мерседесов». Из них вылезли упитанные мужики, и из окошка тепловоза трудно было понять, кто из них губернатор. Лишь минуту спустя машинист сообразил: рядом с одним из них шагала не менее упитанная женщина. «Это и есть губернатор, – решил он. – Видно, жена. Не любовница же! Любовниц так открыто на юг не возят…»
Продолжая выглядывать из окошка, машинист видел, как подчиненные подобострастно жали губернатору руку. Кое с кем он даже обнимался. Жена вошла в вагон первой, а губернатор ещё продолжал давать какие-то указания. Наконец стал подниматься по ступенькам вагона и он.
«Наконец-то», – облегченно вздохнул машинист.
Почти сразу огонёк светофора блеснул зеленым светом. Поезд тронулся.
Машинист посмотрел на часы. Он опаздывал уже минут на двадцать пять.
«Из-за губернатора этого премии могут лишить! – подумалось ему. – Не мог, козёл, вовремя приехать к поезду!»
Когда через час появились огни следующей крупной станции, уже стемнело. Остановка здесь не была предусмотрена, поэтому, въезжая на её территорию, он, против обыкновения, притормаживать не стал: путь был открыт, и надо было навёрстывать упущенное.
Вот и знакомое здание местного вокзала. И почти сразу же он увидел впереди, на рельсах, человека. «Откуда он взялся?! – мелькнуло в сознании. Машинист был уверен, что всего две-три секунды назад на рельсах никого и ничего не было.
Раздался скрежет тормозов, но расстояние до человека было слишком маленьким для того, чтобы предотвратить трагедию.
Локомотив остановился, когда человек был уже где-то между третьим и четвертым вагонами.
Сообщив по рации о происшествии, машинист направился к месту трагедии. Здесь уже собрались люди. Подошли два сотрудника железнодорожной милиции, начали выяснять обстоятельства случившегося.
– Самоубийца, – определил какой-то старик. – Э-эх, жизнь…
– Какой самоубийца?! – возразила женщина, стоявшая рядом со стариком. – С моста его кто-то сбросил! Видите, мост над нами!»
«Вот и наверстал…» – вздохнул про себя машинист.
Глава 2
В этот день Крымову явно везло. Вчера ему, директору крупного оружейного завода, пришлось срочно выехать в Москву, чтобы решить в министерстве сложный финансовый вопрос. Уезжал с отвратительным настроением, которое порядком испортили недобросовестные партнёры завода, не считающие нужным выполнять свои обязательства. Измотала и жара, стоявшая уже две недели – её Крымов не переносил. Вдобавок ко всему на московский поезд не оказалось билетов в спальный вагон.
В поездах Крымов спал отвратительно, поэтому, когда посылал свою секретаршу, Марию Степановну, за билетом, не раз и не два предупредил:
– Берите только в СВ!
В последнее время проблем с билетами не было. Жизнь постоянно дорожала, билеты тоже. Люди ездили мало.
Но Мария Степановна через полчаса позвонила и огорчила его:
– Вадим Петрович, СВ нет. Только купейные. Брать?
– Бери, – с досадой сказал Крымов, уже заранее настраивая себя на бессонную ночь.
Ночь действительно оказалась бессонной. В вагоне было на редкость душно. К тому же два соседа по купе беззастенчиво травили далеко за полночь пошлые анекдоты, и он, забравшись на верхнюю полку, вынужден был все эти пошлости выслушивать. Конечно, можно было сделать им замечание или просто попросить: «Мужики, не пора ли спать?» Но опыт говорил ему, что тут запросто нарвёшься на хамство. И он молчал.
Задремал он только перед рассветом и, как ему показалось, в ту же минуту проводница постучала в дверь купе:
– Просыпаемся! Через тридцать минут закрываю туалеты! Санитарная зона! Скоро Москва!
Утром, выходя на перрон Павелецкого вокзала, он заранее предвкушал продолжение неудач и неприятностей.
Но Крымов ошибся. В Москве жары не было, дышалось легко, и настроение сразу улучшилось.
Время было ещё раннее. Он знал, что министерские работники по утрам не спешат в свои кабинеты, поэтому решил прогуляться по столице. Пройдясь минут пятнадцать по полупустым улицам, задумался:
«А не поехать ли сразу в гостиницу? Устроюсь, приведу себя в порядок, а потом и за работу примусь…»
Чаще всего он устраивался в этом городе в гостинице «Центральная». Удобств в ней, как в «России», «Космосе» или «Украине», не было. Но было одно неоспоримое преимущество, и заключалось оно в том, что в столичных комфортабельных отелях телефонная вилка и розетка были намертво прикованы друг к другу. В «Центральной» же их можно было в любой момент разлучить. А это означало, что в два или три часа ночи тебя не разбудит игривый голос:
– С девушкой познакомиться не хотите?
Но что-то подсказывало ему: торопиться в гостиницу не надо. И он торопиться не стал.
Доехав на метро до министерства, Крымов безо всякой надежды на успех зашёл в планово-финансовое управление, с ходу выложил свои проблемы. Начальник управления, приятная женщина средних лет, внимательно выслушала его и неожиданно произнесла:
– Кому бы отказала, а Крымову – не могу!
Крымов догадывался, что нравится женщинам. Впервые он обратил на это внимание года два тому назад, когда отдыхал в Кисловодске. Утром, направившись на завтрак в столовую санатория «Джинал», он нос к носу столкнулся в фойе с какой-то миловидной блондинкой. Та, увидев его, заметно зарделась и брякнула:
– Добрый вечер…
– Здравствуйте, – по-доброму улыбнулся Крымов, подумав, что с этим «добрым вечером» блондинка просто оговорилась.
Однако утром следующего дня всё повторилось, как говорится, один в один. Она уже ждала его в фойе и снова произнесла:
– Добрый вечер!
«Что за чертовщина!» – подумал Крымов и сказал:
– Доброе утро!
Но она вела себя уже более уверенно, чем вчера, и совершенно не смутилась.
Новым утром, услышав уже знакомое: «Добрый вечер!», Крымов остановился и удивлённо спросил:
– Почему вы по утрам говорите всё время: «Добрый вечер»?
– Когда я вас вижу, у меня в глазах темнеет, – ответила она, явно готовая к такому его вопросу.
С тех пор Крымов стал более внимательным к женским взглядам и понял, что взгляды эти совсем не случайны. А уж когда дамы узнавали, что он свободен, – тут ему не раз приходилось спасаться чуть ли не бегством.
Вот и министерская начальница, видать, «положила на него глаз».
Словом, свой сложный финансовый вопрос Крымов решил буквально за считанные минуты.
В приподнятом духе он вернулся на вокзал, чтобы взять обратный билет на вечерний поезд: оставаться в Москве на пятницу не было никакого смысла. Правда, ему надо было заехать по делам еще в пару мест, но на это должно уйти два-три часа, не больше.
В кассах Павелецкого было свободно, билет он взял безо всяких затруднений, причем такой, какой нужно.
«Везёт, однако», – подумал он.
Следующей его целью была туристическая фирма в районе Белорусского вокзала. Туда Крымов отправился без каких-либо надежд. Вскоре ему предстояло уйти в отпуск: подустал он на своей работе порядком. А в этой фирме, где-то на улице Верхней, Крымов заказал себе путёвку в Болгарию. В старинном уютном Несебре, невдалеке от знаменитого Солнечного берега, он отдыхал уже не раз и хотел посетить его снова. Но накануне отъезда в Москву, позвонив директору фирмы, вынужден был огорчиться. Номер в частной гостинице этого болгарского городка ему заказали, однако билетов на самолет до Бургаса на нужное ему число не оказалось.
– Заходите, возвратим вам деньги, – извинился директор. – Конечно, какое-нибудь случайное местечко за эти сутки ещё может появиться… Но честно скажу: слишком себя не обнадёживайте. Редко такое случается в летний сезон.
Крымов и не обнадёживался. И всё же ему снова повезло. Когда он появился в турфирме, бойкая её сотрудница по имени Света «залезла» в компьютер и вдруг радостно сообщила:
– Ну и везунчик вы у нас! Появилось всё-таки место на семнадцатое число! Как видно, от брони кто-то отказался. А, может, сдали билет, не полетят. Кстати, вы надолго в Москву?
– Сегодня обратно уезжаю, – сказал Крымов.
– Жаль, – улыбнулась Света. – Такой мужчина – и сразу уезжает. Ну, а если серьёзно, то маленькая проблема возникает. Сегодня ваш выезд мы оформить не успеем. Ведь вам виза ещё нужна. Придётся свой загранпаспорт на некоторое время оставить у нас.
– А как же… – попытался возразить Крымов, но Света тут же его перебила:
– Я же сказала: проблема – маленькая. В день вылета получите и свой паспорт, и билет. А если времени не будет к нам заехать, то я сама вас у поезда встречу. Или в аэропорт приеду. Мы своим клиентам создаём все удобства. Фирма у нас очень надёжная.
– Спасибо, – сказал Крымов. – Жаль только, что я без паспорта оказываюсь. Этот вам оставляю, а свой российский сдал в паспортный стол – фотокарточку там надо новую вклеить. Ну, ничего, как-нибудь обойдусь… Как-никак, у меня ещё и удостоверение личности есть…
Удачу с билетом Крымов воспринял как хороший знак. Но он не знал, что везти ему в этот день будет ещё не раз.
Пройдясь по Тверской до метро «Маяковская», Крымов взглянул на часы и решил отправиться в редакцию «Известий». Давненько лежала там его статья. Работал он над ней долго, добросовестно. Статья была посвящена проблемам конверсии – они его очень интересовали и даже, можно сказать, волновали. Из редакции позвонили, поблагодарили за интересный материал, сказали, что статья непременно пойдет в одном из ближайших номеров. Просили фотографию прислать. Фотографию Крымов выслал в тот же день. С тех пор прошло уже месяца два, но статья в газете так и не появилась.
«Пока время есть, – заеду, узнаю: может, уже передумали печатать?» – решил он.
В редакции его встретили приветливо.
– А вот и номер с вашим материалом. Сегодня вышел. Можете в бухгалтерию за гонораром зайти.
Крымов взял газету в руки. На третьей странице красовался его портрет.
Вадиму Петровичу эта фотография нравилась. Настроение стало ещё лучше.
Гонорар был не Бог весть какой. И всё-таки приятно было, что статью похвалили, пригласили:
– Пишите для нас ещё. С удовольствием опубликуем. У вас есть несомненное чувство слова…
До поезда оставалось часа три, не меньше. Свернув с Тверской в Охотный ряд, Крымов прошёлся по Манежной площади, постоял у памятника Достоевскому возле библиотеки. Достоевского Крымов любил и обрадовался, что в столице наконец-то появился этот памятник. Дойдя до кинотеатра «Художественный», Крымов задумался: «По Старому Арбату идти дальше или по Новому?» Снова посмотрел на часы. Решил, что по Старому будет надёжнее, а то можно и на поезд опоздать.
По Москве Крымов гулял вот так уже давненько. Этот город он недолюбливал. Ему нравились тихие провинциальные городишки, где он всегда отдыхал душой. Ничего нового на Старом Арбате увидеть не ожидал. И всё же увидел сразу, лишь только свернул за угол у ресторана «Прага».
«Хочешь знать свою судьбу —
Покажи ладонь свою», —
призывал плакат, у которого собралась небольшая, но всё же – очередь. Какой-то тип бойко предсказывал за десять рублей судьбу по линиям руки. А совсем рядом за ту же десятку можно было погадать по картам. Чуть поодаль стоял автомат – он тоже предсказывал судьбу. За те же десять рублей. Тут же крутился бродячий астролог, который призывал верить только его предсказаниям. С десяток человек собрались вокруг графомана, читавшего свои вирши.
– С ума москвичи посходили! – послышался голос какого-то прохожего.
«Однако не все же здесь москвичи. Наверняка приезжих полно, таких, как я», – подумал Крымов.
От нечего делать он подошёл к «гадальному» автомату. Бросив в его щель две пятирублевых монеты, просунул руку туда, куда указывала стрелка. Через несколько секунд автомат выдал «результат». Он предсказывал Крымову роскошную любовь. Крымов усмехнулся, выбросил бумажку в урну.
Постояв несколько секунд возле гитариста, совсем неплохо исполнявшего знакомую мелодию (Крымов так и не вспомнил, где её раньше слышал), он пообедал в ближайшем кафе. Выйдя из него, двинулся в сторону Смоленской площади. Невдалеке от нее свернул налево, по Денежному переулку. С удивлением наблюдал за очередью в отдел виз итальянского посольства. «Всю ночь они здесь стоять будут, что ли?» – подумал он.
Вышел на Садовое кольцо. Пройдясь по Крымскому мосту и мимо Парка культуры, поднялся вверх к Октябрьской площади. Посидел несколько минут в небольшом скверике невдалеке от метро «Добрынинская».
Времени до отправления поезда было ещё предостаточно. Крымов вспомнил, что собирался перед отъездом в Болгарию поменять небольшую сумму на доллары. Приближаясь к Павелецкому вокзалу, увидел, что на втором этаже магазина расположился обменный пункт.
«Открыт ли? – засомневался Крымов. – Время-то уже вечернее». Подниматься на второй этаж впустую ему не хотелось: ноги уже просто «гудели» от длительной прогулки. Крымов присел на скамеечку и стал наблюдать за входом в магазин. Никто туда не входил, никто и не выходил оттуда. Просидев так минут двадцать, он решил всё же подняться. В окошке обменного пункта сидел, читая книжку, молодой парень.
– Работаете? – спросил у него Крымов.
– Сколько хотите обменять? – вопросом на вопрос ответил тот, оторвавшись от чтения.
– Мне нужно триста долларов, – сказал Крымов, но тут же сообразил, что на триста долларов у него может не хватить своих, «деревянных». – Нет, пожалуй, не триста, а…
Тем временем парень выдвинул из окошка ящичек для денег. Там лежала… пятисотрублевая купюра. Вероятно, кто-то забыл взять сдачу, да так и не вернулся за ней. Ведь почти полчаса прошло, как никто не входил в здание. «Видать, хозяин пятисотрублёвки уже в поезде катит в какой-нибудь Тамбов или ещё дальше. Вокзал-то совсем рядом…» – подумал Крымов.
Секундный порыв вернуть пятисотрублёвку работнику обменного пункта он тут же прогнал прочь: «Они нашего брата и так хорошо обманывают, наживаются на нас…»
А вслух бросил в окошко:
– Да, да, всё-таки триста…
«Ну и везуха! Причём – с самого утра!» – размышлял Крымов, приближаясь к перрону.
В это самое время объявили посадку на его поезд. До отправления оставался еще почти целый час. «Как будто специально, – подумал он. – Обычно подают состав минут за тридцать-сорок, не раньше. А тут… Словом, продолжение следует. Отдыхайте, пожалуйста, всё к вашим услугам, гражданин Крымов-Везучий!»
Расположившись в купе, он переоделся. В лёгком спортивном костюме Вадим Петрович сразу почувствовал себя почти отдохнувшим. Полистал журнал, лежавший на столике. Но читать не хотелось. Вспомнил, что нужно приготовить проездной билет. Достав его из кармана пиджака, положил на столик, рядом с журналом. Выглянул в вагонное окошко. Пассажиры один за другим подходили к проводнице, предъявляли билеты.
Крымов «прокручивал» в голове весь сегодняшний день, снова и снова вспоминая, как ему везло. И вдруг его внимание буквально приковала девушка с небольшой красной спортивной сумкой в руках. Она неторопливо двигалась по перрону. Сказать, что она была красивой, – это было бы не полной правдой. На взгляд Крымова, она выглядела просто как Богиня Красоты.
«Если она едет в нашем вагоне, – загадал Крымов, – значит, мне будет везти до конца поездки…»
Она подошла именно к этому вагону. Небрежно откинув рукой свои белокурые волосы, порылась в боковом кармане сумки, достала оттуда и предъявила билет проводнице.
«Для полного счастья не хватает только одного: чтобы она ехала в моём купе», – усмехнулся про себя Крымов.
Но в купе заглянул какой-то неестественно скуластый парень явно подозрительного вида. Внимательно посмотрел на Крымова, небрежно бросил:
– Пардон!
Парень тут же удалился – как видно, перепутал купе.
А следом вошла Она. Крымова это даже не удивило, он воспринял её появление как должное. Девушка кинула сумку на свободное место, протянула Крымову руку и, обворожительно улыбаясь, представилась:
– Анжелика.
Взяла со столика его билет, заглянула в него и, снова мило улыбаясь, продолжила:
– А я вас буду называть просто Крымовым. Хорошо?
– Хорошо, – ответил он, замечая, что им овладевает так редко посещающее его смущение. – А как вы узнали, что моя фамилия – Крымов? Вы что – провидица?
Анжелика снова улыбнулась:
– Никакая я не провидица. В билете же есть ваша фамилия. И инициалы тоже есть: «В.П.». Интересно, что они означают?
– Ах, да… – наконец-то догадался Крымов. – Ну и тупица я!
Оценив, что разница в возрасте у них довольно приличная, он все-таки добавил:
– Можете называть меня Вадимом Петровичем… А если короче, то Вадимом…
– Вадимом? Да-да, Вадимом… Так мне больше нравится… – откликнулась Анжелика.
Глава 3
В воровском «общаке» Читу за своего принимали, но от серьезных дел держали на расстоянии и к реальной власти не допускали. Чита пускался на всё: подлизывался к воровскому начальству, льстил, искал любой случай показать свой ум и сноровку. Он был уверен, что способен на большие дела.
Но Бобёр, державший «общак», по-прежнему доверял их, эти большие дела, не ему, а соплякам, которые только-только начинали преступную жизнь. Единственную причину Чита видел в том, что Бобёр его опасается, видя в нём соперника.
Обидно было, но всё же до поры до времени Чита со всем этим мирился. Однако дело дошло до того, что Бобёр и его дружки принялись открыто Читу унижать.
Свою кличку он получил за необычную внешность: чересчур скуластое лицо и обильно покрытое волосами тело. В его мире Читами зовут чуть ли не каждого третьего. Но ему его «кликуха» так шла, что братва не раз говорила:
– Ты у нас из всех Чит Чита.
К «Чите» он привык давным-давно. Но когда Бобёр грубо назвал его обезьяной – назвал при всех, а сопляки стали наперебой повторять: «Обезьяна! Обезьяна!» – Чита не выдержал. Остатки гордости не позволили ему больше терпеть. И однажды, нагрубив Бобру, он хлопнул дверью.
Чита принял решение работать отныне индивидуально, выйти из «общака». Он понимал, что этого ему не простят. В воровском мире законы строгие, даже жестокие. Тем более, что он намеревался прихватить с собой кое-какие бабки, принадлежавшие не только ему одному: расстаться с ними было не в его силах. Он очень надеялся на свою сообразительность и изобретательность, в которых отказать ему и впрямь было нельзя.
И они Чите действительно помогли.
План созрел, можно сказать, мгновенно. В привокзальном сквере, рядом с переходным железнодорожным мостом, Чита заметил бомжа, копавшегося в мусорном контейнере в надежде отыскать что-нибудь съедобное или, на крайний случай, найти пустую бутылку, чтобы сделать на ней свой нехитрый бомжовый бизнес. Картина для города была типичной. Да и бомж ничем не отличался от других. Но Чита сразу обратил внимание на то, что рост бомжа, его фигура были примерно такими же, как у него самого.
«Придётся познакомиться», – решил он.
Бомж извлёк что-то из контейнера, присел на скамейку, разглядывая содержимое своей сумки. Ему не было дела ни до чего на свете, и Чита ему даже чуть-чуть позавидовал.
Подойдя поближе, Чита произнес:
– Привет!
Бомж явно смутился – видать, недавно стал заниматься своим промыслом, но всё же ответил:
– Здравствуйте.
Чувствовалось: ему неприятно, что кто-то на него обратил внимание.
– Чем занимаемся? – продолжал Чита.
Бомж смутился ещё больше.
– Когда жрать очень хочется, – займёшься чем угодно и где угодно, – сказал он.
Чита помолчал и неожиданно для самого себя спросил:
– Что, есть хочешь?
– Хочу, – откровенно признался бомж.
– Ну, тогда пойдём ко мне, накормлю.
Бомж недоверчиво посмотрел на Читу и ничего не ответил.
– Пойдём, пойдём, – повторил Чита.
Бомж продолжал смотреть на него с вопросом, в котором одновременно были и недоумение, и недоверие, и надежда.
– Ну что, идём? – повторил Чита.
– Зачем это вам? – спросил бомж.
– А может, ты мне нравишься!
– Голубой что ли? – съехидничал бомж.
– Да серьёзно я, серьёзно, – подтвердил Чита. – Сказал – накормлю!
Бомж ещё раз недоверчиво посмотрел на него. Потом двинулся прочь от мусорки, бросив на ходу:
– Не надо так… Не надо… В наше время каждый может оказаться в моём положении…
Преодолевая отвращение (бомжей он просто ненавидел!), Чита догнал неожиданного собеседника, брезгливо взял его за рукав грязной дырявой рубахи и снова пригласил:
– Ну, правда, пойдём. Я не шучу. Ей-богу, не шучу.
В Бога Чита не верил – в отличие, как ему подумалось, от бомжа. Во всяком случае, именно это «ей-богу» погасило недоверчивость.
– Ну, пойдём, пойдём, коль не шутишь, – обрадованно, как показалось Чите, сказал бомж.
И, вздохнув, добавил:
– Слава Богу, не перевелись еще в этом мире добрые люди… Слава Богу…
– Что, с недобрыми приходилось дело иметь?
Бомж, помолчав, произнес:
– Да уж приходилось…
– Ну, что – идём ко мне? – спросил Чита.
– Что ж, идём… – согласился бомж.
По пути к дому, в котором жил Чита, выяснилось, что года два тому назад Жору – так звали бомжа – элементарно кинули на квартирном обмене. («Видать, дело не обошлось без нашего Бобра, – подумал Чита, – это его поле). Жил Жора в одиночестве – без жены, без детей, да и родственников у него не было. («Отлично! – обрадовался Чита. – Это то, что мне нужно!»). Заработок Жора тоже потерял: работал в домоуправлении электриком, да кому нужен бомжующий подозрительный тип – с работы его быстренько уволили…
Пока Жора рассказывал о себе, подошли к дому Читы, зашли в квартиру.
– Проходи на кухню, – пригласил Чита.
Жора послушно зашел на кухню, осторожно присел на самый краешек табуретки. Чита открыл холодильник, достал оттуда колбасу, сыр, отрезал ломоть хлеба.
– Ешь!
– Руки бы надо помыть… – попросил Жора.
«Надо же, чистюля какой!» – удивился Чита, но проводил его в ванную.
Жора застрял там надолго. Когда Чита, не выдержав ожидания, заглянул в ванную, Жора все ещё аккуратно намыливал руки, – видимо, уже не в первый раз – и старательно смывал мыльную пену водой.
– Ну, пойдём, пойдём на кухню, – вновь пригласил Чита.
Жора отключил кран, вытер руки полотенцем, выбрав то, что посвежее, – на это Чита тоже обратил внимание.
Ел Жора медленно и немного.
А Чита тем временем достал из тумбочки с десяток фальшивых паспортов – на разные фамилии, но все со своей фотографией. Один из них положил в боковой карман пиджака и, сняв его с вешалки, подал Жоре:
– Возьми, приоденься. Сейчас ещё и брюки тебе найду поприличнее, обувку какую-нибудь тоже отыщем…
Остальные паспорта Чита положил в спортивную сумку. Туда же бросил пару рубашек, носки? ещё какую-то мелочь. Достал из ящика тумбочки несколько пачек «зелёных», спрятал их по карманам. Подумав, положил в сумку ещё и бутылку водки.
Увидев, что Жора уже переоделся, предложил:
– Ну что, по домам?
Жора встал, шмыгнул носом:
– Какой же у меня дом…
Вышли на улицу.
– А где ночуешь-то?
Оказалось, что Жора долго скитался по подвалам – благо, многие из них он хорошо знал по работе в домоуправлении. Но когда террористы стали взрывать дома, в подвалы зачастила милиция. Бомжей гоняли, подвалы запирали на замки, опечатывали.
– Ну, и как же теперь?
– А теперь как же? У вокзала на скамейке иногда вздремну – когда менты не гонят, – объяснил Жора.
– А если гонят?
– А если гонят, – есть у меня у железнодорожного моста укромное местечко. Устроил там себе лежбище. Пока, слава Богу, лягавые не обнаружили…
– Это где же, у моста-то?
– Да на той стороне, прямо под лестницей…
«Как же хорошо всё складывается!» – опять обрадовался Чита.
Подошли к привокзальной площади. В небольшом скверике Жора остановился.
– А вот и моя скамейка…
– Что, ночуешь здесь? – поинтересовался Чита.
– Иногда…
Присели. Чита достал из сумки бутылку.
– На, выпей.
– Стоит ли, на мой-то тощий желудок? – неожиданно засомневался бомж.
– Ты же закусил!
Дрожащими руками Жора откупорил бутылку, приник губами к горлышку. Глотнул раз, другой. Переведя дух, глотнул ещё несколько раз. Протянул бутылку Чите:
– Выпей и ты.
– Я из горла не привык, – отказался Чита.
– Тогда я себе на завтра оставлю, утром чуток выпью, – решил Жора и спрятал бутылку в карман. В тот самый, куда Чита положил паспорт.
«Хорошо, что ничего не заметил», – подумал Чита.
Жора вряд ли мог теперь что-нибудь заметить. Он захмелел почти мгновенно. Попытался прилечь на скамейку, но Чита решительно встал:
– Пойдём, я тебя в твоё лежбище провожу. Здесь нельзя оставаться. Менты засекут – сразу в вытрезвитель попадёшь!
– В в-в-выт-трез-з-звитель? Это хор-р-рошо! – обрадовался Жора возможности переночевать под крышей.
– Ничего хорошего. Там менты избить могут, – запугал Чита.
Жора сразу попытался встать со скамейки. Но у него это не получилось.
Поддерживая опьяневшего Жору, Чита с трудом двинулся с ним к переходному мосту. Поднялись на мост. Еле-еле добрались до середины. Чита прижал бомжа к перилам:
– Давай передохнем.
Было уже поздно и довольно темно. Лишь внизу, на железнодорожных путях, светились разноцветные огоньки. Бомж дремал.
Чита ждал подходящего момента. Наконец вдали послышался гул приближающегося поезда. Чита насторожился, посмотрел по сторонам. Прохожих на мосту не было. Жора что-то несвязно бормотал. Чита перевалил тело бомжа через перила и… сбросил с моста. Жора упал прямо на рельсы. И в тот же момент тело буквально смял локомотив.
Чита не спеша спустился с моста. Зашёл в здание вокзала. Взял билет на ближайший поезд до Москвы – он отправлялся через сорок минут. Вышел на перрон, посмотрел в сторону моста. Там уже собралась кучка людей – оттуда доносились приглушенные голоса. Чита направился в их сторону вдоль перрона. Перешагнув несколько пар рельсов, подошел к цели. Спросил:
– Что случилось?
Кто-то ответил:
– Человек под поезд попал. Бедняга…
Рядом с тем, кто был Жорой, уже крутились два мента с фонариками. В свете их лучей Чита убедился: Жору узнать невозможно.
«Жаль только, что он не волосат, как я. Да кто в этом кровавом месиве разбираться станет?..»
Вокзальный репродуктор объявил посадку на его поезд.
Чита посмотрел на часы и двинулся в сторону перрона.
Глава 4
Жену Крымов потерял неожиданно: она умерла во время родов. В те дни он был в командировке. Позвонив домой и услышав рыдания тёщи, не способной произнести ни слова, кроме имени дочери, Крымов всё понял. Понял, но осознать случившееся долго не мог. Сердце отказывалось принять трагедию. Друзья, знакомые не узнавали его. Во-первых, при жизни жены Крымов не отличался особой верностью, и все это знали. Во-вторых, он не был сентиментальным, и слёзы в его глазах было видеть непривычно. Но он плакал, плакал искренне, чувствуя, что потерял самое дорогое и близкое. Своих слёз Крымов не стыдился. Мучился тем, что причинял жене, любившей его безоглядно, немало горя. Он, в общем-то, тоже любил её, но любовь эта как бы растворялась в его работе, в многочисленных делах и флиртах с женщинами.
После смерти Гали Крымов и сам не узнавал себя. Если живой он изменял ей не раз, то мертвой изменить не мог. Он считал это предательством. А любое предательство было для него самым гнусным, что только можно себе представить.
Сына Павлушу Вадим Петрович любил самозабвенно. Вырастила его теща, Анна Сергеевна. Она всегда была человеком добрым, участливым. Крымов старался помогать ей, чем мог, но какая помощь от человека, который всегда занят? Директор есть директор.
Анна Сергеевна это понимала. Во внуке она души не чаяла. Других детей, кроме Гали, у неё не было, мужа Анна Сергеевна давно похоронила, и Павлушка стал для нее единственной радостью и единственной надеждой в жизни. Но будучи женщиной ещё и весьма рассудительной, Анна Сергеевна с тревогой наблюдала за Крымовым: «Неужто так и не женится во второй раз?»
Однажды так прямо и спросила:
– Вадим, я же не вечная. Не станет меня – вам с Павликом трудно вдвоём придётся. Может, жениться тебе надо? Пока Павлушка маленький. Глядишь, и мать в твоей жене признает… Подрастёт – труднее ему к посторонней женщине привыкать придётся… Если хочешь, я сама найду тебе хорошую спутницу…
– Анна Сергеевна, не надо об этом, – ответил тогда Крымов. – Лучше Гали мне никого не найти. Да и Павлушке тоже…
Тёща тихонько поплакала и никогда больше разговоров на эту тему не заводила. Да и Крымова женщины после Гали мало интересовали.
Словом, Анжелика, нежданно-негаданно появившаяся в вагонном купе, не просто смутила Вадима Петровича. Каким-то непонятным образом она заставила его вспомнить о том, что он мужчина.
– Вам, вероятно, надо переодеться? – догадался он.
– Да, Вадим, если можно… Я быстренько!
Крымов вышел из купе, осторожно прикрыв за собой дверь. Поезд уже мчался по московским окраинам.
«Странно, – размышлял Крымов, выйдя в тамбур. – Немало женщин крутилось и крутится перед моими глазами, но ни одна не волновала так, как волнует эта…»
В тамбур с полотенцем в руках выглянула Анжелика:
– Куда это вы запропастились? Можете возвращаться, купе уже свободно. А я мигом вернусь, только умоюсь.
Она была в легком сиреневом халатике, обнажавшем красивые ноги. Крымов смутился еще больше.
Он вернулся в купе. На столике лежали разложенные ею бутерброды. Их количество не оставляло сомнения: сейчас она войдёт и предложит поужинать вместе.
Крымов не ошибся. Войдя в купе, Анжелика легко и просто пригласила:
– Угощайтесь.
Неожиданно для самого себя он сказал:
– А шампанского не хотите?
– У вас есть шампанское? Не откажусь!
– Шампанское в поезде найти нетрудно. Здесь же оно у любой проводницы есть.
Шампанское у проводницы и в самом деле было. Но она осторожничала:
– Вы в каком купе? Я сама его тихонько принесу, чтобы никто не заметил. У нас начальник поезда – зверь. Если узнает, что вы от меня с бутылкой вышли – не работать мне больше на этом маршруте… Да и милиция ходит по вагонам…
– А где же обещанное шампанское? – удивилась Анжелика, когда Крымов возвратился в купе.
– Сию минуту будет, леди, – пошутил он.
Проводница пришла почти следом за ним. Бутылка шампанского была аккуратно завернута в обрывок газеты. Два стаканчика проводница предусмотрительно поставила на столик.
И тут произошло неожиданное. Даже Крымов не обратил внимания на то, на что мгновенно отреагировала Анжелика.
– Вы всем шампанское с портретом заказчика приносите? – с улыбкой спросила она проводницу.
Та явно растерялась. Растерялся и Крымов. Чёрт возьми, это, как ни удивительно, был обрывок того самого сегодняшнего номера «Известий» с его портретом! Вот так наблюдательность!
Проводница почему-то сразу посуровела лицом и, ничего не ответив, вышла из купе. Анжелика, держа в руках обрывок «Известий», не без интереса пыталась понять, о чём идет речь в статье Крымова.
А он разлил шампанское в стаканы. Произнёс тост:
– Ну, за встречу, за знакомство…
– За вторую встречу, – уточнила она. – Я, между прочим, вас уже сегодня видела. В Москве, в районе Белорусского вокзала.
– Феноменально! – ещё раз удивился Крымов. – Вот так, с первого разу, запомнили меня?
– Вот так, с первого, и запомнила, – подтвердила, продолжая улыбаться, Анжелика.
…Шампанское было уже почти выпито, когда в дверь купе постучали. Проводница, снова заглянув к ним, вежливо спросила:
– Извините, чай пить будете?
– Непременно, – отозвался Крымов.
– С лимоном? – уточнила проводница.
– Давайте с лимоном, – согласился он.
Проводница пришла с чаем буквально через пару минут. Поставила чашки на столик, аккуратно расстелив перед этим салфетку. Пока делала всё это, не забыла предупредить:
– Скоро, Рязань. Стоянка пятнадцать минут.
А потом вздохнула:
– Что за жизнь такая пошла? Даже нам, проводникам, опасно работать стало. Сами знаете: тревожные времена, террористы всякие, наркотики… Бригадир сказал, что с сегодняшнего дня милиция регулярно и очень внимательно будет проверять все вагоны…
Анжелика неожиданно вскочила со своего места:
– Рязань, говорите? Как хорошо, что я вспомнила… Меня же здесь подруга будет ожидать на перроне!
– Поторопитесь, – посоветовал Крымов, – стоянка не такая уж долгая…
Анжелика выпорхнула из купе.
В Рязани вагон остановился прямо напротив вокзала. Почти сразу же в купе заглянули два милиционера. Вежливо поздоровались, спросили:
– Куда едете?
Ответ Крымова их, судя по всему, мало интересовал. Они внимательно осмотрели купе и, извинившись, удалились.
Крымов выглянул в окно и тут же увидел на перроне Анжелику с каким-то объемистым, но явно не слишком тяжелым свертком в руках. Она торопливо направлялась в сторону вокзала. Никакой подруги рядом с нею не было.
«Видно, в здании вокзала встреча назначена. Вот только откуда у неё свёрток взялся? Из купе она выходила без него», – мелькнуло в голове. «Наверно, в киоске что-нибудь купить успела, в подарок подруге», – догадался Крымов.
Анжелика возвратилась довольно быстро. По вокзальному репродуктору уже звучало объявление об отправлении поезда.
– Ну, как, повидались с подругой? – поинтересовался Крымов.
– Повидалась, – коротко ответила она.
Задавать вопрос про свёрток Крымов посчитал для себя неприличным, бестактным. Но от его взора не скрылось, что Анжелика чем-то смущена.
«Ничего особенного, – подумал Крымов, – я и сам чувствую себя не в своей тарелке от этой встречи…»
– Вадим, а что – может, еще немножко шампанского выпьем? – вдруг предложила она.
Вадим Петрович с готовностью встал, доставая кошелёк из бокового кармана пиджака:
– Конечно, выпьем!
– Нет-нет! – решительно остановила она Крымова. – Теперь за шампанским пойду я! Хочу, чтобы и мне принесли бутылку с моим портретом!
Крымов возражать не стал.
Однако Анжелика вернулась разочарованной:
– Никакого шампанского не будет! А портрета – тем более…
– Что, шампанское закончилось? Или портреты?
– Проводница сказала, что шампанского у нее никогда не было и даже быть не может. Этим здесь, как она утверждает, не занимаются. Запрещено!
– Не понял! – искренне удивился Крымов, кивнув в сторону пустой бутылки на столике. – А что же мы пили с вами? Разве это было не шампанское?
– Это на неё твой красивый портрет в газете подействовал. Она даже и разговаривать о шампанском не желает. По инерции боятся люди прессы. Кстати, чего это ты мне «выкаешь»? После шампанского можно и на «ты» переходить.
– Договорились, – согласился Крымов.
– Ну, что? Раз с шампанским у нас такой крутой облом произошёл, будем спать ложиться?
– Да, надо отдыхать. Мне рано выходить. Ты до какой станции едешь?
Оказалось, что они живут в одном городе. Крымову почему-то стало от этого радостно.
Крымов смотрел на Анжелику и чувствовал, что к нему возвращается что-то давно забытое. Вид чуть расстёгнутого сверху сиреневого халатика вызывал в его теле приятную дрожь. Он с удивлением заметил, что его голова слегка покруживается. Вряд ли это было связано с выпитым шампанским: по части спиртного Вадим Петрович был человеком тренированным. Ему захотелось обнять девушку, и это желание было невыносимым. Тем более что её сверкающие глаза призывали, говорили, что он нравится ей, что побывать в его объятиях – и её желание тоже.
Он снова вышел в тамбур покурить. В головне его как будто всё перевернулось. Надо же: случайная встреча, а так на него подействовала!
Возвращаясь в купе, Крымов заметил, что в проходе стоит, глядя в вагонное окошко, тот самый пассажир со скуластым лицом, ошибочно заглянувший в купе перед тем, как в него вошла Анжелика. «Видно, не спится человеку, – подумалось Вадиму Петровичу. – Я, кажется, тоже не смогу уснуть сегодня…»
Войдя в купе, Крымов застал Анжелику уже лежащей в постели, уютно укрывшейся одеялом. Постель Вадима Петровича она тоже аккуратно застелила.
– Спасибо, – смущённо поблагодарил он.
– Вадим, – сказала она, – я на всякий случай записала тебе свой адрес. Там, на бумажке, на столике лежит. Но постарайся этим адресом не пользоваться. Лучше оставь мне свой телефон, я сама позвоню. Хорошо?
– Хорошо, – обрадовался Крымов. – Обязательно звони.
Достав из кармана визитную карточку, он протянул её Анжелике:
– Здесь и мои телефоны, и мой домашний адрес. Буду ждать звонка.
Чуть помолчав, добавил:
– Очень буду ждать.
– Положи, пожалуйста, в карман халата…
Даже одно только прикосновение к её сиреневому халатику, висевшему на деревянных плечиках, вызвало в Крымове прилив нежности.
– Назови мне свой телефон. На всякий случай. Вдруг бумажка потеряется где-нибудь. У меня память хорошая, я запомню.
Крымов назвал оба телефона – и домашний, и рабочий.
– Неужели запомнишь?
– Не сомневайся.
Он закрыл дверь купе на защёлку. Выключил свет. Снял в абсолютной темноте спортивный костюм, на ощупь отыскал плечики на своей стороне купе, перекинул через них и куртку, и брюки.
Юркнув под свое одеяло, Крымов окончательно понял, что спокойного сна у него не будет. Однако произнес:
– Спокойной ночи…
Анжелика промолчала. Уже уснула? Так быстро?
Крымов устроился в постели на правом боку, лицом в её сторону. Когда за окном замелькали огни очередной железнодорожной станции, он увидел, что она тоже не спит. Её глаза смотрели на него, а рука была протянута в его сторону, держась за стойку столика почти рядом с лицом Крымова. Он осторожно прикоснулся к этой руке своей рукой. Анжелика ответила нежным пожатием. И тогда Крымов решительно встал, шагнул в её сторону. Она ждала этого его шага. Её руки обвили шею Вадима Петровича, всем телом она потянулась к нему.
В этот момент Крымову показалось, что в дверь купе тихонько постучали. «Наверно, заблудился кто-то, ищет свое место», – подумал Крымов и тут же забыл о стуке.
Такой страсти от неё Крымов не ожидал. Как будто до него мужчин у Анжелики не было. «Но это же невозможно!» – мелькнуло в голове.
С нею он и сам стал ненасытным.
Было уже далеко за полночь. Анжелика, уставшая от ласк, оторвалась от Крымова, прошептала:
– Милый, нам надо отдыхать…
Он поцеловал её упругую грудь. Поцеловав его в ответ в губы, она произнесла:
– Ты самый первый мужчина в моей жизни… Хорошо было бы, если бы ты согласился стать и единственным…
Он ничего не понял, но подумал:
«Ладно, утром разберёмся, что она имела в виду…»
Переместившись на свою постель, Крымов почти мгновенно забылся. Но перед тем как это произошло, он услышал, что в дверь снова тихонько стучат.
Глава 5
Отношения Читы с женщинами были своеобразными. Он их – всех вместе и каждую в отдельности – ненавидел. Чита рос без отца. Мать никогда и нигде не работала. А если сказать точнее – её рабочим местом была постель. О мужчинах – тоже обо всех вместе и о каждом в отдельности – она говорила всегда одно и то же:
– Козлы!
К слову «безотцовщина», которое он постоянно слышал в детстве в свой адрес со стороны взрослых, Чита быстро привык. Но когда впервые услышал: «Сынок проститутки», – понял, что к этому не привыкнет никогда. И может, именно поэтому он в четырнадцать лет сбежал из дома. Бродяжничал, считая, что мать попытается найти его. Но она, видать, и не думала его искать. Через полгода Чита вернулся домой и застал мать в постели с очередным гостем. В тот же день он ушёл навсегда.
Наверно, и к Анжелике он относился бы так же, как ко всем другим. Если бы…
В самый первый вечер их «совместной» жизни Чита попытался устроить «брачную ночь». Но в ответ получил пощёчину и резкие слова:
– Не забывайся! И не вздумай повторить это ещё раз. Уйду! Всё понятно объяснила?
– С-сука! – только и успел сказать Чита.
Получив уже не пощёчину, а самую настоящую оплеуху, он было кинулся на неё с кулаками. Однако, встретившись с её уничтожающим взглядом, неожиданно для самого себя отступил. Терять великолепную помощницу ему не хотелось, и Чита смирился с такими их личными отношениями. Правда, мысленно не однажды усмехался над самим собой:
«Кому ни скажи, – не поверят, что я так и ни разу её не трахнул!»
Она была чертовски красива. Чита частенько замечал, что даже старички-пенсионеры, отдыхавшие на лавочках, сонно уткнувшись в газеты, вдруг взбадривались и приглаживали руками редкие участки растительности на головах, зачарованно провожая её взглядами. Чите они явно завидовали. «Знали бы всю правду обо мне и о ней – от смеху бы попадали со своих скамеечек!» – думал в такие минуты Чита. При этом он не однажды ловил себя на мысли, что чувствует себя рядом с Анжеликой уверенно, как будто силы набирается от её красоты. И не только от красоты: в уме ей тоже отказать было нельзя.
Единственное, о чем он иногда жалел – о том, что при первой их встрече как-то неожиданно для самого себя представился ей Читой. После его побега из «общака» Читы не должно было быть. Но он так привык к своему прозвищу, что забыл об осторожности и проговорился.
С женщинами он встречался где попало. Поначалу пытался пробудить в ней ревность. Но она была настолько невозмутима, что Чита сообразил: как мужчина он ей совершенно безразличен и никаких шансов у него нет ни сегодня, ни завтра, ни в будущем веке.
Ни одну из своих случайных знакомых Чита ни разу не привел в дом. С Анжеликой он об этом никогда не говорил, но было совершенно очевидно: его «подельница» ничего подобного не потерпит.
Познакомились они совершенно случайно. Уходя от Бобра и компании в неизвестность, Чита и не мог подумать, что столкнётся в поезде с такой находкой. А для него она была именно находкой. Он увидел её в проходе вагона. Девушка задумчиво, даже отрешённо смотрела в окошко. Запал на неё Чита моментально и основательно. Сердце заколотилось вдруг так, что он впервые почувствовал: оно у него есть.
Мелькали встречные поезда, огни станций и светофоров. Было уже довольно поздно. Все пассажиры давно спали. Чите же не спалось, и он вышел в тамбур покурить. Поравнявшись с девушкой, как бы ненароком задел её. Она не обратила на это никакого внимания. Чита покурил, откровенно наблюдая за нею через дверное стекло. Потом решительно направился в её сторону: интуиция подсказывала ему, что эта встреча будет иметь продолжение.
– Не спится? – спросил он, остановившись и слегка прикасаясь к ней плечом.
Она, слегка отстраняясь, недоуменно посмотрела на него и промолчала.
– Пора бай-бай, – продолжал он.
Она снова промолчала.
– Впрочем, – глубокомысленно сказал он, – человек, как это подсчитали ученые люди, и так проводит в постели целую треть своей жизни.
Чуть помолчав, хохотнул:
– А остальные две трети занимается тем, что старается в эту постель кого-нибудь затащить!
Шутку она оценила. И лишь позднее он понял, что оценена ею была лишь юмористическая сторона сказанного, но никак не смысловая.
– А хотите – я теперь пошучу? – спросила она.
– Нормально! – ответил он.
– Смотрите внимательно. Сейчас мы будем проезжать большую станцию. Она хорошо освещена, поэтому всё будет видно. Обратите внимание на номер телеграфного столба, который стоит при въезде.
– Намёк понял! – откликнулся Чита.
Намечавшаяся игра ему явно нравилась. Приятно было и то, что его называли на «вы» – впервые в жизни.
Через минуту-другую и в самом деле показались огни станции. Тут же Чита заметил телеграфный столб. Поезд уже притормозил, и цифру на столбе рассмотреть было совсем не трудно.
– Ну, какой номер? – спросила она.
– Двести семьдесят три. Ну, и в чем шутка?
– Подожди немножко.
«Хорошо, «повыкали» – и хватит, – с радостью для себя отметил он, заметив, что она сказала «подожди».
А попутчица продолжала:
– В районе вокзала будет ещё один столб. Как думаешь, какой у него номер?
– Ну, наверно, двести семьдесят четыре. Может, и двести семьдесят два. Смотря откуда счёт идёт.
Показался вокзал. На очередном столбе стояла цифра 274.
– Так в чём шутка-то? – допытывался Чита.
– Не спеши. Следующий столб будет, когда уже выедем со станции. Какой у него номер?
– Это и ежу понятно. Счет идет на увеличение, – значит, будет он, столб этот, двести семьдесят пятым.
– А вот и нет! – засмеялась она. – Смотри внимательно, а то поезд сейчас начнет скорость увеличивать.
Поезд и в самом деле снова заторопился, но Чита успел заметить: на столбе красовалась цифра 273.
– Чушь какая-то! – рассмеялся он. – Видать, рабочие, когда столбы нумеровали, не одну бутылку раздавили! Надо же так перепутать! А ты, как видно, часто тут проезжаешь?
– Бывает иногда…
– Ну и что же – всегда столбы считаешь?
– Да нет. Просто у меня наблюдательность такая. Особенно на цифры…
Её памяти и наблюдательности Чита потом не однажды завидовал. Стоило ей увидеть – хоть однажды – человека, даже обыкновенного прохожего, она запоминала его навсегда. Встретив во второй раз, – в любой ситуации, где бы это ни произошло, – она безошибочно вспоминала, где и при каких обстоятельствах видела его прежде. Ну, а с цифрами в её красивой головке творились чудеса. Она мгновенно запоминала не только номера автомобилей или телефонов, но и куда более длинные номера товарных вагонов или даже просто длиннющий беспорядочный ряд чисел.
– Для нашей с тобой профессии качество незаменимое, – не раз говорил ей Чита.
– Для твоей профессии, – уточняла она.
Он не возражал, не спорил. А чего спорить, если занимались они одним и тем же делом?
К профессии своей он приобщил её быстро. В ту первую встречу она почти ничего о себе не рассказывала. Но он нутром понял, что у Анжелики нет не только дома – нет и работы. Значит, нет и денег. Утром, заметив, что в одном из купе два подвыпивших фраера играют в карты, он напросился к ним в партнеры. Они согласились сыграть, но только вчетвером. Чита позвал Анжелику. Не очень охотно, но она согласилась составить им компанию.
– Играем на деньги! – предупредил Чита.
– На деньги? – изумились их новые знакомые. – И ты в паре с этой красоткой собираешься нас обыграть? У неё же совсем иная квалификация! Ну, давай, попробуй. На деньги так на деньги!
Анжелику, как потом выяснилось, «завели» хамские намеки о «квалификации». В карты она почти никогда не играла. Но зато помнила их все до одной, и ей не составило особого труда войти в игру уже со второй раздачи. Одним словом, её память и небольшая «ловкость рук» Читы сделали дело: не прошло и часа, как их попутчики остались без денег. Почуяв неладное, они подняли было скандал. Но Чита примирительно пообещал, что через пять-десять минут все вместе отправятся в вагон-ресторан, и попутчики в надежде на похмельное застолье затихли.
– На следующей станции нам надо выходить, – шепнул Чита Анжелике незаметно от незадачливых игроков.
– С какой это стати? – удивилась она.
– Не выйдем – придётся вернуть им деньги. Иначе скандала нам с тобой не миновать. А возвращать не хочется. Вот тебе я готов их все отдать. Ты заслужила! А им не отдам! Мы честно эти денежки выиграли! Честно! Ты, вообще-то, куда едешь?
Оказалось, что едет она «куда глаза глядят» в надежде найти хоть какой-нибудь угол для жилья, а если посчастливится – то и работу.
– Вот и хорошо! – сказал Чита. – Минут через десять остановка будет. Крупный город. Может, здесь и обоснуемся?
Анжелика поколебалась, но вышла вместе с ним. Никаких пожиток у неё практически не было, и это обрадовало Читу. «Так легче будет приручить днвочку», – подумал он.
Оставив Анжелику на скамейке в одном из залов вокзала, Чита не приказал – он попросил:
– Дождись меня. Ладно? А выигранные деньги забирай. Они твои.
Анжелика пообещала дождаться.
В незнакомом городе Чита кинулся искать жильё. Ему повезло: на привокзальной площади несколько старушек предлагали комнаты – очень недорого и очень близко от вокзала. Договорившись с одной из них, Чита вернулся за Анжеликой. Она не обманула – ждала его на той же самой скамейке.
Семеня ногами впереди них, старушка расхваливала свою комнату. Предупредила:
– Милые, денежки – вперёд. Уж такой уговор у нас будет. Вы надолго в наш город-то?
– Да как получится, – буркнул Чита. – Пока недельки за две заплатим. А там посмотрим…
– Ну и хорошо, ну и хорошо… – тараторила старушка.
Комната в частном доме оказалась чистенькой, но очень маленькой. Кровать да пара табуреток – больше здесь ничего не уместилось.
– Здесь я жить не буду, – решительно заявила Анжелика, когда они остались одни.
– А в чём дело-то? У тебя что – выбор есть? – удивился Чита.
– Сказала – не буду! – повторила она. – Если понадоблюсь, ищи меня на вокзале. Всё!
И ушла.
Только позднее Чита понял: она не захотела спать с ним в одной постели. Но тогда он до этого ещё не додумался.
Конечно, баксов на покупку дома у Читы было с собой достаточно. Только ему поначалу не хотелось шиковать – баксы бы пригодились и для более серьёзного дела. Но выбора не было: Анжелику он терять не захотел.
Дня два Чита слонялся по городу, разыскивая щиты с объявлениями о продаже недвижимости. Не забывал и про Анжелику, навещая её на вокзале. Боялся: уйдет или уедет. Но она не ушла и не уехала. Когда же Чита отыскал подходящий домик, осталась с ним. Только предупредила:
– Если ты будешь жить в этой комнате, то я – в той. Или наоборот. Выбирай сам.
– И за это спасибо, – пошутил он.
Оказалось, она-то не шутила.
Пощёчина, а затем и оплеуха охладили Читу. Больше таких ошибок он не допускал.
Но разочарование Читы вскоре сменилось восторгом. Появился он, восторг, после первого же их совместного дела. Строго говоря, дело-то сделал он. Но идея была полностью её. Причем, идея блестящая.
– Ты заметил – спросила она как-то, – тот большой склад на Профсоюзной, около которого всегда мешки с сахаром грузят?
– Что за склад? – не понял Чита.
– Да тот, что за шестьдесят третьим домом расположился. За углом.
– Ты и номер дома запомнила?
– Знаешь ведь, какая у меня память на числа…
– Ну, и что с этим складом?
– Там заведующий – ворюга. Неплохо бы наказать его…
– Откуда знаешь, что ворюга?
– Приставал ко мне на улице, пачку долларов в руки совал. А где, скажи мне, честный человек столько долларов возьмёт?
– Ну, и что с этим заведующим делать будем?
– Подъедешь к нему на КАМАЗе, скажешь: мол, тебе сахар очень нужен.
– А дальше?
– Объясни ему, что сахар обменяешь на сгущёнку и сразу же деньги отдашь.
– Так он мне и поверил!
– Поверит! Ещё как поверит! Сажай его с собою в КАМАЗ и вези на улицу Лескова. Там сгущёнкой точно такой же ворюга заправляет. В доме номер девятнадцать…
– Тоже к тебе с долларами приставал?
– Приставал, приставал…
– Понятно. Я только одного не понимаю: в какой такой момент денежки-то нашими станут? Откуда же они у нас с тобой возьмутся?
– Как только КАМАЗ сгущёнкой загрузят, ты их и получишь. От «сгущёночника». А дальше – соображай сам…
– А КАМАЗ-то я откуда возьму? Ведь на нём государственный номер будет. По номеру меня и отыщут!
– Ты не беспокойся. КАМАЗ я тебе сама доставлю. И никто по его номерам никого искать не станет…
Дело было обстряпано с ювелирной точностью. В назначенное время Анжелика действительно подъехала к сахарному складу на КАМАЗе. И тут же удалилась. Остальное было делом техники. А ею, техникой, Чита владел и сам превосходно.
Вернувшись домой с набитыми карманами денег, он спросил у неё:
– «Сахарника» и «сгущеночника» ты наказала понятно за что. А водитель КАМАЗа за что пострадал? И вообще – где ты его взяла?
– На трассе остановила. Там, где всякие шалавы их поджидают. Он и распустил губы, глядя на меня. А его, небось, жена дома ждет…
– Выходит, ты и его тоже наказала? В благородные игры, значит, играешь? Как тот, помнишь, из фильма «Берегись автомобиля»?
– «Берегись автомобиля»? А о чём это? Я никогда не видела…
– А если ты такая благородная, то со мной почему живёшь? Я же – такой же вор. А может – и бандит!
– Может, и бандит, – горько сказала она. – Да только мне деваться в этой жизни больше некуда. Между прочим, и не живу я с тобой вовсе. Мы с тобой так… сотрудничаем.
«Уж это точно, – в свою очередь горько подумал Чита. – Сотрудничаем…»
Глава 6
Анжелике в этой жизни деваться было действительно некуда. Она, жизнь, пошла наперекосяк с самого детства. Отец ушёл из семьи, когда Анжелике было всего-то годика четыре. Она его просто не помнила, потому что тот уехал из их деревни и не подавал о себе никаких вестей. Мать пробовала его искать, но безрезультатно. Подала на алименты. Но и поиски суда ни к чему не привели.
Мать прожила одна недолго. Появился отчим. Он много пил, а ещё больше гулял. Вся деревня знала, что этот мужик не пропустит ни одной юбки. Лишь мать ни о чём не догадывалась. Или не хотела догадываться. Видать, любила его очень.
В школе Анжелика училась, можно сказать, блестяще. Память у нее была отменная, схватывала она всё на ходу. Учителя постоянно ставили её в пример.
– Эта девочка непременно поступит в институт! – говорили они.
Ей прочили будущее математика, потому что с цифрами творила она буквально чудеса. А кое-кто видел в ней будущую фотомодель или известную киноактрису – чем взрослее она становилась, тем была привлекательнее.
Но судьба распорядилась по-своему.
Шли выпускные экзамены на аттестат зрелости. С очередной «пятёркой» она вернулась домой. Матери дома не оказалось, а отчим валялся в постели, отдыхая после очередного загула. Тут-то и случилась беда. Он набросился на неё, и как она ни кричала, как ни сопротивлялась, грубо и безжалостно изнасиловал. Эту сцену и застала мать, вернувшаяся из сельского магазина. И сразу заорала. Нет, заорала не на него – на неё:
– Потаскуха! Ах, какая же потаскуха у меня в доме завелась! Вон! Вон из моего дома! Ты мне больше не дочь!
Анжелика плакала, не находя себе места. Но слышала только одно:
– Вон!
Свою мать Анжелика любила. Но простить ей непонимания не могла. Переночевав несколько дней то у одной, то у другой подруги (даже в соседнее село приходилось к вечеру уходить), сдав последний экзамен, к удивлению учителей, на «тройку» (а они-то тянули её на медаль!), дождавшись получения аттестата, Анжелика уехала в ближайший город. Подала заявление в педагогический институт.
На время вступительных экзаменов поселили её в общежитие. Первым предметом, который ей надо было сдавать, оказалась история. Историю Анжелика знала неплохо, поэтому особенно не волновалась. Правда, в один из вечеров завалился в общежитие молоденький преподаватель с бутылкой вина. Намерения его были настолько очевидны, что Анжелика не просто попросила его уйти – с треском выгнала. Каково же было её удивление, когда, придя на экзамен, она увидела этого сластолюбца за преподавательским столом. Сдавать историю надо было именно ему! Анжелика даже не стала брать билет. Хлопнула дверью и в тот же день забрала из института свои документы.
Однажды, бродя по городу, она обратила внимание на объявление: «Требуются девушки для работы за границей. Конкурсный отбор». Явившись по указанному в объявлении адресу, Анжелика поняла, что весь конкурс состоит из изучения её с головы до пят каким-то подозрительного вида молодым мужчиной по имени Толик. На вопросы о характере будущей работы Толик отвечал весьма туманно:
– Работа в Турции, в столице, в очень хорошем месте, с очень-очень приличным заработком… все подробности – там, когда приедем…
Выбора у неё не было, и Анжелика решилась.
Её сфотографировали: как ей объяснили – для заграничного паспорта.
Российский паспорт, который она получила совсем недавно, ещё школьницей, пришлось сдать Толику.
– Потом вернём, – сказал он.
Ей объявили, что отъезд состоится через недельку-другую.
– Заходи, позванивай, – с интересом глядя на неё, фамильярно сообщил Толик.
Из институтского общежития Анжелику к тому времени ещё не успели выселить, и отъезда за границу она дождалась спокойно. Пыталась, правда, цепляясь за малейшую возможность, никуда не уезжать, найти какую-нибудь работу в городе. На денёк смоталась и в свою деревню. Хотелось повидаться с матерью: надежда, что всё образуется, в тот момент ещё не покинула её. Однако мать, поначалу даже обрадовавшаяся её приезду, вдруг посуровела, заметив, какие недвусмысленные взгляды бросает отчим на дочкины коленки. Эти похотливые взгляды не ускользнули и от внимания Анжелики. К вечеру она уехала из деревни, даже не предупредив мать о том, что собралась в Турцию.
Явившись наутро в фирму, которой заправлял Толик, узнала: её заграничный паспорт готов, отъезд – уже завтра, сбор здесь же, в здании фирмы, в десять часов утра.
Анжелика часто мечтала о путешествиях, о заморских странах. Но переезд в Турцию на автобусе прошёл в каком-то полусонном состоянии и никакого впечатления на неё не произвел. Измотанные долгой дорогой, длинными очередями на таможнях, постоянной жаждой и желанием поесть, девчата (а было их человек тридцать) обречённо ждали, что готовит им судьба. Общаясь друг с другом, высказывали всякие предположения о своём турецком будущем – и радужные, и не совсем. Анжелика же больше молчала и ни к чему особенно не прислушивалась. «Что будет, то и будет», – решила она. Лишь отрешённо смотрела в окно автобуса. Часов шесть проторчали на границе с Украиной – где-то между Белгородской и Харьковской областями. Проехали Николаев. Потом – Одессу, остановившись на её окраине. Какие-то молдавские деревушки, румынские и болгарские городки… И ночь, и день – всё смешалось в одно: окошко автобуса и бесконечная дорога.
Попетляв в темноте по узеньким улочкам турецких селений, автобус вырвался к утру на красивую многополосную стамбульскую трассу. От этой красоты у Анжелики даже настроение слегка улучшилось. Но путешествие подходило к концу. В Стамбуле их подвезли к заведению, в назначении которого можно было не сомневаться – стоило только взглянуть на вывеску с откровенно пошлым изображением женщины, приглашающей в «ночь любви».
К покидающим автобус девушкам вышел турок. По всему было видно – хозяин заведения. Внимательно осмотрев приехавших, остановил взгляд на Анжелике. Подошел к Толику, пожал его руку:
– Кароший тавар привоз! Маладэц!
Анжелика, сразу же все поняв, ужаснулась: «Что же я, дурочка, натворила!»
Кто-то из девчат уже спускался вниз по ступенькам заведения, кто-то замешкался с нехитрым багажом, который водитель автобуса помогал доставать из багажника…
Воспользовавашись суматохой, Анжелика незаметно юркнула за автобус, потом – за угол дома, потом – за другой, третий, всё больше и больше растворяясь в уже шумных утренних улицах огромного города.
Она уходила решительно, не задумываясь о том, что оказалась в этом незнакомом городе, в чужой стране без денег, без документов и даже без знания языка.
Когда она, бродя по Стамбулу, наконец-то поняла, осознала это, её охватила самая настоящая паника.
С языком, как позднее выяснилось, всё оказалось не так уж страшно. Постепенно Анжелика стала обращать внимание на то, что в Стамбуле чуть ли не на каждом шагу можно встретить русские названия. Вот гостиница под названием «Сибирь». Так прямо по-русски и написано: «Сибирь». А вот гостиница, которая называется «Урал». «Москва» – тоже по-русски, тоже, видать, гостиница.
Эти названия чуть-чуть грели душу. Конечно, всё это не для неё – для «новых русских», вероятно, – для тех, у кого есть большие деньги. Но ведь для русских! Такое открытие помаленьку начало успокаивать.
Ещё спокойней стала она, когда рядом с магазином, в котором продавались то ли шубы, то ли кожа, заметила огромные, упакованные в мешковину тюки товара. На них яркой краской, крупными русскими буквами было написано то «Саратов», то «Новосибирск», то «Воронеж». Кое-где не было названия города, зато красовались имена: «Лариса», «Галя», «Тамара» и тому подобное.
Анжелика сообразила: в Стамбуле немало тех, кто добросовестно служит развитию отечественной рыночной экономики.
К вечеру, заслышав русскую речь, она, уставшая и голодная, решила подойти к двум женщинам, охранявшим свои набитые товаром тюки. Подошла – и сразу разрыдалась. Узнав, в какую беду она попала, женщины накормили её бутербродами, посочувствовали:
– Ну, вот что. Уже поздно, надо тебе определяться с ночлегом. Тут морской порт недалеко, там, на скамейках, немало бездомных ночь проводят. Не замёрзнешь, в Стамбуле тепло. А утром приходи сюда же, да пораньше, а то мы после завтрака домой, в Россию, уезжаем. Познакомим тебя с одним грузином. Отаром его зовут. Он недавно в Турцию приехал, но успел магазин приобрести. Мы постоянно у него товар покупаем. Человек он добрый, расскажешь ему про свою беду – может, чем-нибудь поможет.
Отар оказался мужчиной довольно солидного возраста. На Анжелику смотрел, как и все мужчины, но это уже был интерес не тот. Так, бренные остатки былого мужского интереса. Он сразу же всё понял:
– Ты как – хочешь здесь, в Турции остаться? Или домой будешь возвращаться?
– Домой… – не задумываясь ответила она.
– Но быстро у тебя это не получится, – сразу предупредил он. – Паспорт тут, в Стамбуле, можно какой угодно приобрести, об этом не беспокойся. Мастеров на этом зарабатывать на любой улице – о-го-го сколько. Но нужны деньги. Поработаешь пока у меня. Убирать магазин будешь, кофе посетителям предлагать. Так и быть, помогу тебе в Россию вернуться. Я бы и сам сейчас на крыльях в Тбилиси улетел, да тяжко там…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68973531) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.