Судьбы пешек. Гамбит
Антонина Андреевна Селиванова
Наследникам престола Священной Миделии запрещено покидать замок до достижения тринадцати лет, но юная принцесса Камелия не привыкла следовать правилам. Под прикрытием шумного праздника девочка сбежала в город, втянув в свою авантюру брата и сестру. Однако мир за стенами замка оказался слишком жесток, и невинная, казалось бы, шалость закончилась похищением.Смогут ли рожденные в роскоши, никогда не знавшие лишений наследники выдержать испытания? Придет ли помощь до того, как станет слишком поздно?
Антонина Селиванова
Судьбы пешек. Гамбит
ГЛАВА 1. ДЕТЯМ ДОЛЖНО БЫТЬ ВЕСЕЛО
Яркое послеполуденное солнце не спеша клонилось к горизонту, удлиняя тени на улицах Магнолии. На голубом небе ни облачка, кажется, впервые за весь месяц. Весна выдалась теплой и влажной. Деревья распустились на две недели раньше обычного, и теперь их кремовые, розовые и белые цветы наполняли воздух сладким ароматом. Легкий теплый ветер врывался в открытые окна домов, принося запах цветов и недавно закончившегося дождя.
Младшая принцесса императорской семьи Священной Миделии, Камелия Вон д’Лэйр, лежала поперек подоконника, высунувшись из открытого настежь окна в западной башне замка, и вдыхала воздух полной грудью. Она была маленькой для своих восьми лет: тонкие ножки не доставали до пола, и девочка болтала ими в воздухе, напевая веселую мелодию. Слабый ветер едва шевелил длинные черные волосы.
Отсюда, из малой библиотеки, открывался восхитительный вид на столицу: старый город с мощеными улочками и невысокими аккуратными домиками в куртинках плодовых деревьев. Из-за этих домов, выкрашенных в белый цвет, Магнолию называли Белым городом. А вокруг – горы. Величественные горы Гролотер. Те, что пониже, густо поросли лесом. Дальше они становились мощнее, возвышались серой стеной, пока, наконец, снежными вершинами не упирались в небо. Самые высокие – на севере, откуда с задорным гомоном стекала река Вьенн. Спустившись с гор, она разделяла столицу на две части. Почти в центре города устье реки расширялось, образуя небольшое озеро, а потом Вьенн неспешно продолжала свой бег на юг, покидая Магнолию.
Замок, из окна которого смотрела Камелия, располагался на севере, на возвышенности между горами и городом. Его белые башни и башенки гордо выглядывали из-за деревьев. К замку вела мощеная, как и во всем городе, но более узкая дорога – на такой с трудом разъедутся два автомобиля. По пути она петляла, несколько раз пересекая реку. А на юге, где горы немного расступались, находился единственный въезд в город – арка из белого камня, декорированная скульптурами баранов, чьи массивные закругленные рога украшали цветы магнолии. И хоть из замка ворота не были видны, это не мешало Камелии представлять, как через них она сбегает туда, где простирались цветущие незнакомыми цветами равнины, горячие от знойного солнца бескрайние пески пустынь, тысячи сливающихся и разбегающихся вновь рек, десятки озер с чистой, прозрачной водой. И другие города, большие и маленькие, но обязательно яркие и теплые. Подальше от множества наставниц и учителей, всегда готовых упрекнуть девочку за своенравие. Много раз в день ей твердили, что принцессе приличествуют выдержка и достоинство и ставили в пример старших сестёр, которых у маленькой Камелии было семь.
Конечно, следовало бы сосредоточиться на учебе, но куда приятнее любоваться городом… Девочка нехотя слезла с подоконника и отряхнула помявшееся платье. «Принцесса Ольвия никогда не позволила бы себе такое поведение!» – усмехнулся, передразнивая наставницу, донну Октавию, внутренний голос. Камелия давно бы сбежала из малой библиотеки на улицу, но предусмотрительная наставница заперла дверь снаружи и пообещала прийти через пару часиков.
Принцесса нехотя открыла книгу, лениво пробежалась глазами по странице с необыкновенно скучным описанием дневного цикла, захлопнула ее. Сейчас бы побегать босиком по мокрой от дождя земле, сплести венок из полевых цветов, поймать бабочку. И все равно, что принцессы так себя не ведут. "Введение в мир", – гласила надпись на обложке книги. Скука. Какая девочке разница, как солнце вертится вокруг Иле? Или наоборот? И почему говорят, что ученье – свет, а неученье – вечное затмение лун? Вот там, за воротами замка, настоящий мир, сияющий всеми красками радуги, а она здесь, наедине с учебником…
Послышался звук ключа, поворачивающегося в замке, и Камелия тут же притворилась спящей: пусть видят, как её вымотала учёба. Главное, дышать глубоко и расслабиться. Дверь медленно открылась и так же, не спеша, закрылась. Кто-то вошел. Хмыкнул. Камелия хотела открыть глаза и посмотреть, но вдруг донна Октавия? Тогда она разозлится и заставит заниматься до ночи. Вошедший, казалось, не шевелился – она не слышала ни шагов, ни дыхания – но точно был ещё в комнате. Девочка старалась прислушиваться, не отдавая себе отчёта в том, что уже совсем не похожа на спящую, и тут:
– Я знаю, что ты не спишь! – раздался возле самого уха весёлый голос, и чья-то рука опустилась ей на глаза. Девочка подскочила от неожиданности, и автоматически ударила в сторону голоса. Попала. Раздался смех, и обладатель голоса убрал руку, позволяя Камелии открыть глаза.
Эридан потирал плечо, в которое пришёлся удар. Удлиненные, до середины шеи, волнистые чёрные волосы спутались. Обычно зачесанная набок чёлка упала на глаза, такие же, как у Камелии, синие с серыми вкраплениями. Мальчик тряхнул головой, чтобы её убрать, и Камелия увидела небольшой синяк, расплывающийся от внешнего уголка правого глаза к виску. Нижняя губа растянувшегося в улыбке рта была разбита и слегка припухла. По незаправленной, помятой рубашке расползлись грязные пятна.
– Что с тобой произошло? – удивлённо спросила Камелия, разглядывая старшего брата.
– Побил Флорина. – Улыбнулся тот, снова тряхнув головой.
– Выглядит так, будто тебе тоже досталось, – она дотронулась до губы, намекая на его увечье.
– В этом вся прелесть драки, – ухмыльнулся мальчик. – Но Фло досталось намного сильнее, будь уверена. – Он присел на подлокотник кресла. – "Введение в мир"? Серьёзно, Камелия?
Принцесса вздохнула:
– Как будто у меня есть выбор. Донна заперла меня здесь одну, пока я все не прочитаю, – она обиженно надулась.
– Заперла. Одну, – повторил Эридан и с хитрым прищуром склонил голову набок. – Похоже, не особо надёжно. Я ведь здесь.
Намёк Камелия поняла сразу: конечно, раз брат зашёл, значит, она может выйти! Девочка вскочила и, схватив своего спасителя за руку, побежала к двери. Осторожно выглянула в коридор, убедиться, что никого нет. В западной башне располагались комнаты, придворных учителей, классные комнаты и малая библиотека, поэтому здесь всегда можно было наткнуться на кого-нибудь. С самого утра, едва проснувшись, спешили на занятия принцы и принцессы, переходили из класса в класс или спешили в свои комнаты преподаватели. Камелия прислушалась, не раздаются ли где шаги, и выбежала на волю.
Пробежав шагов десять, она остановилась:
– Надо закрыть дверь обратно на ключ. – Камелия повернулась к брату. И добавила, на его удивлённое "зачем?": – Не хочу, чтобы донна сразу обнаружила, что меня там нет, – девочка пожала плечами. – Библиотека большая, пусть поищет. Я быстро.
Щелкнул ключ, запирая пустую комнату, и Камелия с Эриданом побежали прочь. Покинуть западную башню можно было спустившись по одной из двух лестниц: парадной восточной или запасной западной. На каменных ступенях парадной башенной лестницы лежала бежевая с голубым незамысловатым узором в виде переплетающихся линий ковровая дорожка, а на стенах располагались светильники в форме свечей. Ею пользовались все – от членов королевской семьи до слуг. Ступеньки заканчивались на втором этаже, и выйти из замка можно было только пробежав по коридору до главного холла. Запасная западная лестница использовалась редко. Чтобы не попасться никому на глаза, дети выбрали её. Ковровой дорожки здесь не было, и звуки шагов гулким эхом отскакивали от стен, но за плотными дверями, ведущими на этажи, это вряд ли было слышно. Узкая винтовая лестница, тесно зажатая меж каменных стен, почти не освещалась. Света от маленьких пыльных окошек не хватало, приходилось идти на ощупь. Неудобно. По парадной они спустились бы быстрее, но побег на виду у всех не устраивают. К тому же, у западной лестницы было ещё одно преимущество: она спускалась до самого нижнего этажа башни, где жили дворцовые садовники и дворники, и единственная дверь наружу вела прямо в их владения – императорский сад. В это время суток первый этаж пустовал, поэтому Эридан и Камелия никем не замеченные вышли на улицу.
Солнце запуталось в кронах деревьев и отчаянно краснело. Его лучи мягким теплом касались лиц ребят, когда они бежали мимо аккуратно подстриженных деревьев и кустов, желтых и красных тюльпанов. Гравий приятно хрустел под ногами. Еще немного – и они добрались до живой изгороди, которая летом цвела маленькими красными цветами. Изгородь ограничивалась плетеным каркасом. Эридан забрался на него и подал руку сестре – длинный подол платья мешал девочке, приходилось поднимать его, чтобы не запутаться. Мальчик помог Камелии перелезть и спрыгнул следом. Императорский сад закончился.
За пределами сада, на лугу, куда не дотягивались руки садовников природа жила полной жизнью. Высокая, почти до талии трава приятно щекотала руки маленьких беглецов. Временами среди зелени проглядывали одинокие кисточки белоснежных ландышей. Небольшие, словно фарфоровые, колокольчики благоухали еле слышным нежным ароматом. За деревьями с веселым шумом плескалась река. А дети бежали все дальше – туда, где начинались горы.
Никто из жителей дворца сюда не заходил. Никаких дорожек и идеальных клумб, но неухоженный луг простирался до подножия невысокой лестницы, которая вела к прорубленному в скале входу на давно всеми позабытый крытый мост. Дети убегали сюда, если не хотели, чтобы их нашли. Здесь было красиво. Мост, полностью каменный, когда-то был таким же белым, как и все здания в городе. Сейчас облицовка посерела, кое-где выбилась и небольшими камушками рассыпалась по потрескавшейся гранитной плитке пола. В трещинах пробивалась трава. Массивные каменные арки упирались в сводчатый потолок и по всей длине перекрывались балюстрадой с широкими перилами. Эридан перегнулся через них и посмотрел на воду.
– Нас, наверно, уже ищут, – усмехнулся он и поднял несколько камешков с пола. Камелия лишь хмыкнула в ответ. Она понимала, чем чреват их побег – завтра они оба будут наказаны. Но вдвоем не так уж и грустно, правда? Пока Эридан рядом, не страшно. Девочка смотрела, как он по одному кидает камни в реку и думала об остальной, такой большой семье. У их отца, одиннадцатого императора Священной Миделии, Бреннаса Вон д’Лэйра было шесть жён, и в общей сложности восемнадцать детей: десять сыновей и восемь дочерей. Много.
– О чем задумалась? – ворвался в мысли девочки голос Эридана.
– Да так, – принцесса тряхнула головой и подошла к нему. Она забрала у брата несколько камешков и перегнулась через перила, посмотреть, как они исчезнут в потоке. Эридан ухватил ее за пышную юбку, чтобы не упала. – Зачем отцу столько детей?
– Ну, он же император, ему нужны наследники, – ответил брат. Девочка кинула самый большой камень.
– Так много? Зачем? – еще несколько камешков, поменьше, оказались в воде.
– Чтобы можно было решить, кому доверить государство. – Эридан облокотился на перила рядом с сестрой, по-прежнему держа ее за юбку. – Вдруг первый сын окажется глупым. Ну, или не захочет быть императором.
– По-моему, Алессиан сразу получился удачным! – пожала плечами Камелия. Это была правда. Первый принц, казалось, был хорош абсолютно во всем: говорил на четырех из шести языков, неплохо обращался с оружием, отлично знал историю. Даже бесконечные математические расчеты не вызывали у него панику. Кроме того, с ним было интересно разговаривать. Старший принц мог ответить на все вопросы, какие приходили в ее неспокойную головку. Причем делал это терпеливо, без раздражения. Словно лениво, но не отмахиваясь от девочки, как от назойливой мухи.
– Да, но когда родилась ты, младшая из нас, ему исполнилось только десять лет. Еще непонятно было, что из него выйдет.
– Ты кого-нибудь из них любишь? – спросила Камелия.
– Всех, – просто и уверенно ответил Эридан. – А ты?
Камелия лишь пожала плечами.
Быстро темнело, но в небе еще разливалось блеклое зарево в том месте, куда спряталось солнце. Несмотря на то, что днем было совсем тепло, вечером опустилась прохлада, напоминая, что лето еще не наступило. Камелия поежилась. Пора возвращаться. Давно пора. Скоро совсем ничего не будет видно. Эридан, похоже, подумал о том же. Он взял сестру за руку и пошел к выходу, но почти у самой лестницы замер и прислушался. Сквозь шум реки отчетливо слышался шелест травы под неспешными шагами. К мосту кто-то приближался. Эридан и Камелия переглянулись: шли явно за ними.
К лестнице неторопливо приближался высокий поджарый юноша. Его платиновые волосы топорщились в разные стороны, рукава незаправленной рубашки были закатаны, руки в карманах.
– Так и думал, что найду вас здесь, – тонкие губы тронула легкая улыбка.
– Рафаэль! – Камелия побежала ему навстречу.
– Ты ожидала увидеть здесь кого-то еще? – усмехнулся брат и добавил, понизив голос, будто кто-то мог их слышать: – Не переживай, я никому не рассказывал об этом вашем тайничке. И не расскажу, – он подмигнул ей.
– Ты вернулся! – Девочка обняла третьего принца. Он был был одним из тех, кого Камелия обожала. Без лишнего пафоса, показного равнодушия. Брат всегда говорил то, что думал и имел мнение по любому вопросу.
– Да, и сразу к такому веселью. – Рафаэль с улыбкой покачал головой и приобнял принцессу в ответ. – Ну и шума вы наделали. Особенно ты, Камелия. Твоя наставница чуть с ума не сошла. – потрепал по спутанным волосам подошедшего Эридана. – Вас пол замка ищет.
По пути назад Рафаэль рассказал им, как по его приезду наставница решила проводить принца к Камелии, но зайдя в малую библиотеку не нашла ее. Как в ужасе побежала к открытому окну, предполагая самое худшее: непоседливая, девочка могла вылезти на карниз и, не удержавшись, упасть. В панике донна Октавия кинулась к подножию башни, переполошив весь замок, боясь увидеть там маленькую принцессу мёртвой. Заставила слуг бросить свои дела и помочь ей найти Камелию. К поискам присоединились некоторые принцы и принцессы. В этот момент выяснилось, что Эридан тоже пропал. Об этом недовольно сообщил один из младших принцев, Габриэль, который только что успокоил плачущего Флорина. Он хотел поговорить с Эриданом и сказать ему, что драться нехорошо, но не нашел его. Кажется, даже некоторые королевы проявили интерес к происходящему, а леди Хамона очень обрадовалась, что на этот раз к Камелии и Эридану не присоединилась ее младшая дочь Лексиэль. Когда наблюдать за всем этим стало невыносимо, Рафаэль решил помочь.
– Когда я уходил, некоторые были просто в бешенстве. Так что вас точно накажут. – Оптимистично закончил он. – Хотя, может быть, Алессиан заступится? Он тоже вернулся. – Хоть Камелия и не видела лица брата, но была уверена – тот поморщился.
Рафаэль отличался от Алессиана так же сильно, как Эридан от Флорина. И недолюбливал его так же. Эмоции Рафаэля всегда били через край, Алессиан же, казалось, имел точку равновесия, за которую никогда не выходил. Когда они не соглашались друг с другом в голос Рафаэля просачивалось раздражение. В голос Алессиана – сталь. Движения первого становились резкими. Второй будто становился спокойнее, демонстрируя уверенность в себе. Но когда младшие совершали какой-нибудь проступок, оба старших брата проявляли поразительное единодушие, всегда вставая на их сторону. А поскольку весь двор восхищался сдержанностью и воспитанностью старшего принца, то просьбы простить незадачливых, шебутных детей, произнесенные его тихим мягким голосом, чаще всего принимались к сведению. Тут Рафаэлю приходилось признавать явное превосходство Алессиана…
Третий принц бегом поднялся по ступеням парадного крыльца и вошёл в холл. Эридан взял Камелию за руку, и дети нехотя пошли за ним. У девочки оставалась надежда, что им удастся проскочить незамеченными, но к ее удивлению, холл был полон: здесь были горничные, повара, некоторые учителя, даже главный садовник. Плачущую донну Октавию гладила по плечам наставница шестой принцессы Лексиэль, донна Илена.
Слева от большой лестницы собрались принцессы – Ольвия, Селина и Антуанетта. Справа – мать Эридана и Камелии, королева Санджана. Увидев детей, она едва заметно улыбнулась. Младшая королева чаще всего с пониманием относилась к выходкам своих детей, но сейчас рядом с ней стояли императрица Хамона и королева Вилета, так что пришлось сохранять серьезность.
На четвертой ступени, прислонившись к перилам стоял Алессиан, а слева от него, ступенью выше – Флорин. Эридан не наврал, ему действительно досталось больше: под одним глазом у восьмого принца разлился фиолетовый синяк, а второй был красным от слез, на скуле алела свежая царапина, под носом – запекшаяся кровь, а разбитая верхняя губа раздулась. В остальном следов драки не было видно – Фло переоделся в чистую одежду – но Камелия была уверена, что под ней спрятался не один синяк. Девочка торжествующе повернулась к Эридану, но брат не смотрел на нее. Он опустил глаза, обрамленные длинными черными ресницами в пол и всем своим видом изображал осознание вины и раскаяние. Это не было правдой, Камелия точно знала, но раскаяние могло уменьшить наказание, поэтому она последовала его примеру.
– Вернулись? – нарушил тишину Алессиан.
– Как видишь, – отозвался Рафаэль.
– Где они были?
– В саду. – Уходить за территорию замка было запрещено и если бы Раф сказал правду, детей ждало бы серьезное наказание. Еще одно. В прочем, Ал не поверил, Камелия поняла это по его усмешке, когда бросила на первого принца короткий взгляд, но спорить не стал.
– Ну, похоже, все живы. – подала голос императрица Хамона, – раз все хорошо, можно расходиться, – и она первая покинула холл. За ней ушли королева Вилета, принцессы Ольвия и Антуанетта. Недовольно качая головами и кидая на провинившихся детей осуждающие взгляды начали расходиться слуги.
– Вот так просто? – удивилась Селина глядя вслед императрице, широко раскрыв карие глаза. – Кажется, они заслужили наказание. Вы так не считаете, леди Санджана? – она притворно улыбнулась королеве, когда та повернулась к ней. – Камелия сильно перепугала донну Октавию! Она уже не девочка, бегать в поисках воспитанницы по всему замку.
Камелия разозлилась. Селина никогда не упускала возможности указать на чужие ошибки. С виду вся такая нежная и скромная, пятая принцесса не брезговала подлыми доносами. А донна Октавия явно разделяла мнение Селины.. Она смотрела на Камелию, сощурив заплаканные глаза и несомненно, уже обдумывала наказание. Не хотелось, но надо извиниться.
– Простите меня, донна Октавия. Я, правда, не предполагала, что вы подумаете такие страшные вещи. Мне очень жаль, – скороговоркой произнесла девочка давно заученные слова.
Донна сменила кормилицу, когда Камелии было четыре года. Полжизни назад. И за эти полжизни принцесса извинялась почти каждый день. Наставница не любила решать внезапно сваливавшиеся на её голову проблемы, предпочитая наказывать за малейшую оплошность, в надежде обуздать непокорный нрав подопечной. Нести ответственность за проделки принцессы перед императорской семьей донне Октавии не хотелось. Она была довольно грузной женщиной, и угнаться за детскими шалостями удавалось с трудом. А у Камелии плохо получалось притворяться послушной.
– Безусловно, донна найдет достаточное наказание для нее, – леди Санджана все так же смотрела на Селину. – Не переживай. Можешь идти.
– А Эридан…
– Я знаю, что натворил мой сын. Он тоже будет наказан. Иди.
Принцесса повиновалась, а вслед за ней ушел и Фло. Королева подошла к наставнице Камелии и положила руку ей на плечо:
– Донна, нет смысла озвучивать наказание сейчас, подумайте над ним до завтра, – она улыбнулась. – Вы перенервничали и, наверно, очень устали. Отдохните.
Наставница поклонилась и вздохнула:
– Да, конечно, благодарю вас, Ваше Величество – пропела она и медленно двинулась вверх по лестнице. Алессиан догнал ее, когда женщина, тяжело дыша, уже почти взобралась наверх. Первый принц подал ей руку, помог преодолеть последние ступеньки и, все так же под руку, пошел с ней по коридору к западному крылу.
– Эридан, а ты иди со мной, – мать покачала головой, глядя на мальчика. Тот покраснел: принцу всегда было не по себе от ее мягких укоров. – Надо привести тебя в порядок. И заодно обсудить твое поведение.
Брат шепнул Камелии «до завтра» и подошел к матери. Та улыбнулась дочери, пожелала ей и Рафаэлю спокойной ночи, пригладила взлохмаченные волосы сына и прошла с ним в восточное крыло.
Постепенно холл совсем опустел. Самые любопытные из слуг, оставшиеся до конца, торопливо обгоняли поднимающихся по лестнице Рафаэля и Камелию, кидали на них любопытные взгляды, и бежали дальше, кто – доделывать прерванную работу, а кто – в свои комнаты в западном крыле. Камелия устало подумала, что завтра они обязательно в красках расскажут эту историю всем, кто по какой-то причине еще не в курсе. Поднявшись на второй этаж, девочка посмотрела им вслед, и увидела Алессиана. Он стоял в центре коридора и о чем-то говорил с донной Октавией, слегка улыбаясь. Увидев Камелию и Рафаэля, брат незаметно для наставницы махнул ладонью, чтобы они уходили. Рафаэль недовольно цокнул, но подчинился. Они прошли в восточное крыло, в котором находились покои императорской семьи.
– Ну, все не так уж и плохо прошло, – подытожил брат, когда прощался с сестренкой у дверей ее спальни.
Так и есть. Конечно, стоило еще дождаться завтрашнего дня. Наставница этого просто так не оставит. Как-то неожиданно в голову пришла мысль, что в малой библиотеке Камелию заперли тоже в качестве наказания: она рисовала в тетради, вместо того, чтобы решать примеры. Что тут такого? Почему она должна делать то, чего не хочется? Всегда наказывают! Оставалось только надеяться, что Алессиан облегчит ее участь. О чем же еще, если не об этом, мог он разговаривать с донной?
Часы пробили десять, когда Камелия забралась под одеяло. Донна Октавия, обычно проверяющая, вовремя ли принцесса легла спать, сегодня не пришла, прислала одну из служанок. На секунду девочка задумалась – может быть, она и правда сильно огорчила свою наставницу, но быстро отогнала эту мысль и погрузилась в глубокий сон.
ГЛАВА 2. (НЕ)ПОКОРНЫЕ ПЕШКИ
Утро прошло по границам замка: обежало каждое дерево в саду, большой фонтан на площадке. Покружило над конюшней, проникло в центральную башню. Словно ребенок, поиграло в прятки с мраморными статуями на мощёном внутреннем дворе, отыскало спрятавшийся в тени домик с садовыми инструментами. Веселым эхом прокатилось по лугу и каменному мосту. Поборолось с ночью за двор фехтования, пробежало по башенкам, заглянуло в каждое окно, за каждый балдахин. И, разбудив обитателей замка, поспешило спрятаться за вершинами гор, чтобы ему не отомстили.
Эридан перевернулся с одного бока на другой, не открывая глаза и упрямо игнорируя настойчиво светящее солнце. Он уже пожалел, что не задернул с вечера шторы и в очередной раз подумал, как здорово, наверно, просыпаться в западном крыле. Мальчик накрылся с головой одеялом. Но уже через пять минут стало нечем дышать. Засунуть голову под подушку тоже оказалось не лучшей идеей. По-прежнему не открывая глаз он перевернулся головой к изножью. Запутался в одеяле и скомкал простыню. Выбираясь, ударился рукой. Где-то в глубине комнаты надоедливо тикали часы. Поняв, что теперь уже точно не уснет, Эридан нехотя открыл глаза и сел. Потер веки. Потянулся и выбрался из огромной кровати, по пути уронив подушку. Босыми ногами прошлепал в ванную комнату и, подойдя к умывальнику, посмотрел в зеркало. На него глядел худой мальчик с мягкими чертами лица: большие синие глаза, окруженные длинными ресницами, тонкий нос, пухловатые губы, острый подбородок. Черные волосы спутались после сна. «Похож на девчонку» – подумал Эридан, недовольно рассматривая отражение. Даже синяк, заработанный вчера в драке с Фло и, по его мнению, придававший внешности некоторую мужественность, почти не был виден. Отражение широко зевнуло – не прикрываясь, все равно никто не видит – и исчезло, когда мальчик наклонился, чтобы умыться.
Спустя полчаса, когда Эридан уже умытый, одетый и причесанный, сидел на подоконнике открытого окна, свесив ноги наружу, в дверь постучали. Мальчик не ответил. Он точно знал, кто пришел. Его наставник. Дон Джехан, приходил каждое утро и буквально силой вытаскивал младшего принца из кровати. Поэтому Эридан никогда не закрывал дверь на замок. Что ж, сегодня наставника ждет сюрприз.
– Вы проснулись, – вместо приветствия произнес дон Джехан, едва войдя в комнату. Эридан искоса глянул на него: дон, слегка покачивая головой осматривал место пробуждения, подмечая сбитые в кучу одеяло и простыню на кровати, скинутые на пол подушки и валявшиеся по пути в ванную ночные штаны и рубашку. Принц улыбнулся, когда наставник быстро подобрал и сложил одежду и привел в порядок постель. Он редко ругал мальчика, предпочитая действиями показывать, как ему стоило поступить.
– Вам не стоит так сидеть, – как бы между делом кинул он. – Королеве, Вашей матери, не понравится это. – Но дело было не только в королеве: окно находилось очень высоко от земли, и дон переживал за своего подопечного.
– Ее здесь нет, и если ты не расскажешь, она не узнает. – Возразил Эридан, но залез обратно и спрыгнул с подоконника на пол. Дон Джехан тут же начал разглядывать его.
– Вам стоит заправить рубашку. И позвольте зачесать Вам волосы. Скоро завтрак.
Принц обреченно вздохнул. Завтраки были обязательным утренним ритуалом: вся императорская семья собиралась за большим столом в огромной столовой в девять. Опаздывать строго запрещалось – на завтраках присутствовал отец, император. Когда все собирались за столом, император с женами обменивались дежурными вопросами. Иногда в разговор вовлекались принцы и принцессы.
Эридан предпочитал отмалчиваться: привлекать к себе внимание отца не хотелось. С таким поведением, можно было ожидать, что кто-нибудь расскажет про его шалости. Как и у большинства братьев и сестер, отец вызывал у Эридана невольный трепет. Хоть он и считал, что императору нет до них никакого дела. После недлинных разговоров приносили еду, и тогда все присутствующие пытались продемонстрировать самые изысканные манеры, на которые были способны. Покидать стол можно было только после императора. Он вставал, желал присутствующим плодотворного дня и уходил. Можно было выдохнуть. В общем, завтраки Эридан очень не любил и с удовольствием бы терпел до обеда.
Столовая комната находилась на втором этаже восточного крыла, справа от лестницы. Эридан спустился, перепрыгивая через ступеньку и остановился у дверей. Еще раз поправил рубашку, попросил у Богов всех религий терпения, застегнул пуговицу на манжете и вошел внутрь. К удивлению, столовая комната была почти пуста – вот что бывает, если прийти на пятнадцать минут раньше – только слуги заканчивали расставлять на столе фрукты, печенье, тосты и джемы. Мальчик сел на свое обычное место, на противоположном от императора конце стола, лицом к двери. Интересно, кто придет первым?
Дверь отворилась и вошел Алессиан. Он посмотрел на Эридана и неторопливо двинулся к нему: расслабленная, легкая походка, прямая осанка. В каждом шаге чувствовалась уверенность. Мягкие каштановые волосы, как всегда, были зачесаны назад и слегка вбок, на красивом лице замерло равнодушно-удивленное выражение. Многие братья старались перенять эту походку, этот взгляд. Но для старшего принца это было не напоказ – просто Алессиан по натуре был таким.
– Ты рано, – заметил он в привычной ленивой манере речи, оглядывая младшего брата.
– Солнце, – коротко объяснил тот.
Алессиан улыбнулся. Забавно, брат казался Эридану далеким, считающим себя центром собственного идеального мира. Холодным. Но когда он улыбался, лицо удивительно менялось. Словно солнце касалось серо-голубого льда его глаз. В такие моменты младший принц вспоминал, как часто брат проводил с ним время, когда он был совсем маленьким. Эридан не помнил, когда они с Алом отдалились друг от друга. Может, когда тому исполнилось тринадцать, и он уехал в школу? Возможно. Просто однажды мальчик заметил, что не он, а Флорин теперь постоянно забирает внимание брата. Еще один повод не любить Фло.
Постепенно столовая зала наполнялась: королевы, принцы и принцессы заходили по одному или группами, рассаживались на привычные места и вели непринужденные беседы. Леди Санджана поприветствовала сына теплой улыбкой. Вбежала и села рядом с Эриданом Камелия. Важно, не торопясь, вместе с матерью, императрицей Хамоной, вошла Лексиэль. Вежливо поздоровалась с присутствующими и села напротив Камелии, аккуратно расправив юбку. А потом, убедившись, что мать не смотрит, хитро прищурилась и показала Эридану и Камелии язык.
Часы пробили девять и вошел император. Разговоры тут же прекратились. Бреннас Вон д’Лэйр был высоким, хорошо сложенным мужчиной сорока трех лет. Длинные каштановые волосы зачесаны назад и перехвачены лентой в низкий хвост. Вскинутый тяжелый подбородок, сжатые в тонкую полоску губы и врезавшаяся глубоко между бровями морщина придавали его образу суровости. Прямая спина. А в холодных серых глазах – уверенность в собственном превосходстве надо всем и вся.
Он прошел к своему креслу во главе стола:
– Доброе утро. – произнес Бреннас Вон д’Лэйр бесцветным голосом, равнодушно глядя на семью, а те негромко ответили. Почти все: Эридан и Камелия промолчали, их все равно не слышно с другого конца стола, а чуть не опоздавший Рафаэль зевал, прикрываясь рукой и явно предпочел бы стулу свою кровать. Но, кажется, отец не заметил этого. – Надеюсь, у вас все хорошо. – Он всегда произносил эту фразу, перед тем, как сесть за стол и начать разговор.
– Замечательная погода, – он не обращался ни к кому конкретно, позволяя вступить в разговор любой из жен. – Какое яркое сегодня солнце.
«Это точно», – подумал Эридан.
– Вы правы, погода радует, – ответила с улыбкой королева Вилета, мать Рафаэля.
– Действительно, – согласилась королева Мирада. – Не припомню, чтобы солнце показывалось дольше, чем на десять минут в этом месяце.
– Вчера была отличная погода, – возразил Рафаэль. Вообще-то, по неписаным правилам он не должен был вступать в разговор раньше, чем к нему обратятся. Но третий принц часто пренебрегал подобным.
– Рафаэль, – император окинул его тем же равнодушным взглядом, – ты ведь знаешь, как это невежливо – вот так вмешиваться в разговор.
– Да, конечно. Некрасиво с моей стороны, – Рафаэль посмотрел в ответ без тени смущения. Он был одним из тех немногих детей Бреннаса, которые не боялись отца.
– Но раз уж на то пошло, почему ты не в Таллеане?
Герцогство Таллеан являлось частью Священной Миделии, отделенной от нее несколькими странами. Маленький, зеленый островок мира, оазис среди слаборазвитых, погрязших в бедности стран-соседей. В герцогстве располагался лучший учебный комплекс во всей Миделии – Миллениум, и туда, по достижении тринадцати лет император отправлял на обучение своих сыновей. Сейчас там учились четыре старших принца: уже достигший совершеннолетия Алессиан, семнадцатилетние Микаэль и Рафаэль и шестнадцатилетний Дегэйр. Последний весенний месяц давался на подготовку и сдачу экзаменов, поэтому и Рафаэль и Алессиан должны были находиться там.
– Я все сдал досрочно и вернулся пораньше. Как, собственно, и Алессиан. Но это никого не удивило, правда?
Император перевел взгляд на старшего сына. В ответ тот по-отцовски равнодушно пожал плечами:
– Он прав, я всегда сдаю экзамены досрочно.
– Что ж, а я просто последовал примеру старшего брата, – Рафаэль слегка поморщился, произнося «старший брат». – Все равно там нечего делать. Не сидеть же за книжками весь месяц.
– Мне кажется, ты не вполне понимаешь важность образования, – покачал головой император. – Как принц, ты должен быть хорош во всем, от языков и истории до математики и политики.
– Я и так хорош в языках. Свободно говорю на трех, разве этого не достаточно? – возразил Рафаэль. – История – скука смертная. Еще, я лучше всех в спорте. – Самодовольно заявил он. – А политика мне не нужна.
Эридан с любопытством переводил взгляд с Рафаэля на отца. Такое заявление не могло оставить императора равнодушным. И правда, его лицо, впервые за утро, утратило выражение равнодушия: он сощурил глаза и в упор смотрел на Рафаэля, положив подбородок на сцепленные руки. В голосе императора слышалось легкое раздражение:
– Не нужна политика? И как же ты собираешься управлять страной?
– Не собираюсь. – Рафаэль, напротив, казался совершенно спокойным. – Для этого у тебя достаточно сыновей. – Он опять нарушил правила: к императору стоило обращаться на Вы, если в комнате находилось больше трех человек. Император недовольно поджал губы, но не стал акцентировать на этом внимание:
– А чем же собираешься заниматься ты?
– Буду военным. Хочу поступить в военную академию. А в Миллениуме военная подготовка даже не включена в обязательную программу.
– Хочешь поступить в военную академию? – переспросил отец.
– Да. Хочу пойти в армию. Для начала. А потом, может быть, стать генералом.
За столом воцарилась тишина, а Эридан поймал себя на том, что затаил дыхание: в рамках общего развития принцев учили обращаться с оружием, но никогда члены императорской семьи не вступали в ряды армии. Даже когда шли войны, они не принимали непосредственного участия в военных действиях, лишь отдавали приказы. Леди Хамона и леди Вилета переглянулись, улыбнувшись, и осторожно взглянули на Алессиана. Эридан удивился. Уж королеву Вилету точно должно было расстроить вызывающее поведение старшего сына. Но, вместо этого, она словно ждала, как отреагирует первый принц. Ал, в свою очередь, слегка сощурившись, смотрел на Рафаэля.
– Нет, – наконец ответил император.
Рафаэль выпрямился и посмотрел на отца с вызовом:
– Почему?
– Это не дело императорской семьи.
– Я не император. И даже не претендую.
Принесли завтрак, и отец закончил разговор, пообещав:
– Мы еще вернемся к этой теме, Рафаэль. Но закончить Миллениум тебе придется.
– Хорошо. – Пожал плечами тот.
Эридан кинул короткий взгляд на Рафаэля. Он ни секунды не сомневался, что брат добьется своего.
Император взялся за вилку, и следом за ним вся семья приступила к завтраку. Эридан ел омлет с копченым лососем и трюфелями, но наслаждаться едой, когда надо думать о прижатых к телу локтях и ровной спине было сложно. Лекси, сидящая напротив него, непринужденно ела овсяные хлопья с кусочками фруктов и, казалось, не испытывала никаких неудобств. Повезло.
Негромко стучали столовые приборы. Несколько раз королевы делали замечания тому или иному наследнику. Закончив есть, Эридан сложил руки на коленях – обычная поза, в которой надлежало ждать возможности уйти. Наконец, император бросил короткий взгляд на часы и встал:
– Желаю всем, – он ненадолго остановил взгляд на Рафаэле, – продуктивного дня. – и покинул столовую комнату.
Завтрак закончился. Принцы и принцессы с веселым гомоном поспешили в западную башню: через пятнадцать минут начинались занятия. На уроки наследники ходили группами, на которые их делили по возрастам.
У старших принцесс, Ольвии и Мириссы по четвергам первым шел урок этикета. Он проходил в классе, расположенном на верхнем этаже башни, рядом с малой библиотекой. Эти уроки становились обязательными с двенадцати лет. Предполагалось, что там наследников учат правильному общению: обращениям к собеседнику, умению читать человека по позе. Но каждый раз, как Эридан слушал разговоры братьев и сестер, после этих уроков, у него возникало стойкое ощущение: учат там тонкой науке вежливо наговорить человеку гадостей так, чтобы он не мог ответить.
Принцессы ушли из столовой первыми, не дожидаясь остальных. Антуанетта, Анналиса и Селина первым уроком изучали историю. Фредерика, Лексиэль и Камелия – чистописание. Они дошли с мальчиками до третьего этажа башни и попрощавшись, поспешили на свои занятия. Адриан, Винсент и Вивьен исчезли за дверьми кабинета математики, а Флорин, Габриэль и Эридан пошли на урок географии.
Эридану нравился этот кабинет. На стенах висели различные карты, изображающие их планету, Иле. Иле – четвертая планета в солнечной системе из пятнадцати, и единственная, на которой есть жизнь. Около трех-четырех миллионов лет назад суша на Иле представляла собой три материка: Авилес, Ренас и Таррот. Однако в результате смещения земной коры произошло их столкновение. Это привело к формированию суперматерика, получившего название Авирета. На одних картах изображались горы и реки, пустыни и степи, на других – границы государств. Были карты, на которых отдельно изображалась Священная Миделия. У дальней стены стояли глобусы разных размеров. Помимо глобусов Иле имелись так же глобусы спутников, Лаль и Тэй, и некоторых других планет. У противоположной от окна стены находились шкафчики со стеклянными дверцами, внутри на полках стояли инструменты, назначение половины из которых было Эридану неизвестно. А у ближайшего к доске окна располагался телескоп. Посреди комнаты в ряд стояли парты. Мальчики сели – Эридан у окна, Габриэль посередине, а Фло у двери – и приготовились к уроку.
– Доброе утро. – учитель бодрой походкой вошел в класс и встал у доски, оглядывая детей. – Итак, что мы проходили на прошлом занятии?
– Стороны света, – ответил Эридан. Обычно, учителя спрашивали того, кто первым подавал голос, но на географии его это не волновало: это был один из его любимых предметов. Он всегда исправно готовился к нему, в отличии, например, от литературы.
– Все верно. – кивнул учитель. Но спросил не его. – Принц Флорин. Вы можете ответить?
– Да. – Фло поднялся, вздохнул, как будто хотел набрать побольше воздуха в легкие, и начал ответ: – Для того, чтобы научиться ориентироваться, нужно определять свое местоположение относительно сторон света. Сторона света – одно из четырёх основных направлений. Это север, юг, запад и восток.
Эридан наблюдал за ним, подперев рукой щеку. Фло был выше него, но такой же худой. Зеленые глаза, подернутые дымкой мечтательности, перебегали с предмета на предмет, ни на чем не останавливаясь. Он старался во всем походить на Алессиана: так же зачесывал каштановые волосы, так же закатывал рукава рубашки на три четверти, старался выглядеть так же расслабленно и уверенно и даже копировал манеру речи, но только когда сосредотачивался на этом.
– Чтобы определить точное направление на объект, надо знать не только сторону горизонта, в которой он находится, но и.... – Фло запнулся. Он явно не мог вспомнить, что же там надо определить. В такие моменты, когда что-либо ставило мальчика в тупик, он всегда морщился, угрюмо сводил брови, отчего на лбу появлялась вертикальная морщинка. Это выглядело забавно и мило. Принц мельком взглянул на учителя – тот сидел в кресле у стола и проверял правильность карт, составленных кем-то из старших – и оглянулся на братьев с мольбой в глазах. «Азимут» – написал Эридан на тетрадном листе крупными буквами, и поднял так, чтобы Фло увидел.
– Азимут, – мольбу во взгляде сменила благодарность и Эридан слегка смутился под искренней улыбкой брата. А тот продолжал рассказывать тему, не заметив этого. Как всегда. И как всегда, Эридану оставалось лишь удивляться его простоте и способности быстро прощать.
Эридан отвернулся. Вчера он сильно обидел Фло. Весь вечер донимал его едкими замечаниями, нелепыми придирками и подколками. Сейчас мальчик не смог бы сказать, зачем, но вчера это доставило ему немало удовольствия. Раз за разом он пытался вывести брата на конфликт. Даже подставил ему подножку, когда они вместе спускались по лестнице. Это стало последней каплей. Они подрались, но даже здесь, Эридан бил сильнее. Фло сдерживался? Скорее всего, да. Он был добрее. И в этом было его главное отличие от Алессиана, которого он безумно любил и на которого хотел быть похожим.
Эридан снова искоса взглянул на Фло: губа по-прежнему припухшая, царапина заживет не раньше, чем через неделю. Стыдно. Эридан не мог точно сказать, почему временами брат так его раздражал. Раздражали вопросы, которые он постоянно задавал. Раздражал честный, всегда удивленный взгляд больших глаз. Сейчас, когда он отвечал урок, неосознанно карябая третьим пальцем кожу рядом с ногтем на первом – вредная привычка, от которой его никак не могли отучить ни наставник, ни мать – Эридану казалась нелепой его злость.
Надо подумать о чем-нибудь другом, решил Эридан. Он не любил чувствовать себя виноватым, даже недолго. Мальчик привстал и выглянул в окно. Кабинет географии находился на этаж ниже малой библиотеки, поэтому город почти не просматривался за кронами деревьев, зато был виден сад. Аккуратно постриженные кусты сирени цвели фиолетовыми и белыми гроздьями цветов, дорожки, огороженные живой изгородью, вели к небольшим беседкам с голубыми крышами.
– Принц Эридан, – мальчик вздрогнул, услышав голос учителя. – Как правильно определить стороны света, если нет компаса?
Эридан улыбнулся, тряхнул головой и принялся отвечать. Он хорошо знал географию и всегда был рад возможности показать это.
День тянулся медленно. После географии мальчики пошли на математику. Затем на чистописание, танцы и, наконец, последний урок – история. Время перевалило за полдень. В открытые окна западной башни врывалась, играя в волнах тонкого тюля, весна. В такую погоду сложно сосредоточиться на учебе. До конца урока осталось немного времени, и учитель предложил выполнить задание на следующее занятие. Эридан обернулся на братьев. Фло вглядывался в книгу, но, похоже, не мог сосредоточиться. Он время от времени часто моргал и морщил нос, а потом продолжал невидяще смотреть все на ту же страницу. Габриэль рисовал что-то на полях тетради. Словно почувствовав, что Эридан смотрит, он поднял на него серо-зеленые глаза. Мальчики вымученно улыбнулись друг другу, и Габриэль вернулся к прерванному занятию. Эридан взглянул на часы. Осталось пять минут. Интересно, что подадут на обед?
Четыре. Какое им с Камелией назначат наказание?
Три. Рафаэль прав – история такая скучная.
Две. Такая скучная, что в сон клонит.
Одна. Звон колокола на часовой башне возвестил окончание занятий. Принцы наперегонки бросились бежать из класса. В коридоре к ним присоединились Камелия, Лексиэль и Фредерика, и они все вместе поспешили покинуть западную башню.
ГЛАВА 3. ЧЕРНЫЙ КОРОЛЬ АТАКУЕТ
– Не могу поверить, что вы убежали без меня! – никак не унималась Лекси. Она ела рыбу с овощами, успевая болтать и осыпать Эридана и Камелию обвинениями. К полудню стало совсем жарко и обед накрыли на террасе. За столом собралось меньше дюжины наследников, а королевы и вовсе обедали в своих покоях, поэтому дети, отбросив манеры, громко переговаривались. – Я же была всего на один этаж ниже!
Лексиэль, шестая принцесса Священной Миделии, приходилась родной сестрой Алессиану и Ольвии, а также второму принцу Микаэлю. Это была хрупкая девочка девяти лет, с длинными каштановыми, с рыжим отливом, волосами, серо-голубыми глазами с чуть опущенным внешним уголком, пушистыми темными ресницами и маленьким изящным носиком. Уголки длинных пухлых губ чуть вздернуты, из-за чего казалось, что она всегда улыбалась. Обычно достаточно застенчивая, но при этом – постоянная участница шалостей, устраиваемых Эриданом и Камелией.
– Лекси, прекрати. – отрезала Камелия. Сестра повторяла одно и то же все утро и, честно говоря, девочке это порядком надоело. – Я же тебе говорила, это получилось случайно. К тому же, твоя мать была очень довольна! – ей вовсе не хотелось спорить с Лекси. Она с нетерпением ждала окончания обеда, после которого у них будет несколько часов на игры.
– Что ж, если тебя это хоть немного утешит, – отозвался Эридан, прожевав котлету, – нам еще наказание отбывать. Донна Октавия уже идет.
Камелия вздрогнула от неожиданности, когда наставница появилась на терассе. Девочка увидела ее впервые со вчерашнего вечера: донна не пришла ни вчера, подготовить ее ко сну, ни сегодня, разбудить на завтрак. Камелия и думать забыла о ней и наказании. Принцесса оглянулась на остальных: все смотрели на донну. Фредерика, Габриэль, Флорин и Лексиэль – с любопытством, Эридан – со скорбной покорностью судьбе. Энергичным шагом донна Октавия подошла к обедающей здесь же донне Илене и присела рядом. «Игр сегодня не будет», – с грустью подумала Камелия.
Так и случилось. Сразу после обеда под предводительством донны они с Эриданом обреченно направились к месту исполнения наказания – небольшому помещению рядом с классом биологии, где хранились различные вспомогательные материалы.
Наставница вынесла из недр комнаты, поставила на стол перед провинившимися детьми и открыла большую картонную коробку. Пыль взметнулась испуганным облачком, и, покружив в воздухе, медленно осела обратно.
Камелия тяжело вздохнула, предчувствуя самое тяжелое – рутинную работу. А количество коробок все росло.
– Надо разложить в алфавитном порядке карточки с гербарием, – довольно произнесла донна, ставя на стол последнюю, пятую, коробку. – Они все перепутаны, их никто не приводил в порядок в течение учебного года. Ну, и конечно, надо их перетереть – пыльные.
– Сколько у нас времени на это? – поинтересовался Эридан.
– До конца Эйджела, – донна поджала губы. – Я считаю, вы заслужили более серьезное наказание. Но… – она махнула рукой и направилась к выходу из комнаты. У самой двери наставница обернулась и пристально посмотрела на детей. – Я надеюсь, что когда вернусь, вы все еще будете здесь. Иначе, обещаю, будете наказаны до лета! Уж я-то найду для вас занятия. И никакие высшие силы не смогут вам помочь! – прикрыв дверь, донна ушла, а дети приступили к работе. До конца Эйджела, второго месяца весны, оставалось всего четыре дня, включая сегодняшний. Не так уж плохо. Похоже, надо будет поблагодарить те самые высшие силы, которые помогли им в этот раз. А именно – Алессиана.
Время тянулось, как старая кляча по пересеченной местности. Тонкие дощечки, с приклеенными к ним сухими цветами и листьями, пахли пылью и еще чем-то неприятным, отчего свербило в носу. Когда донна оставила детей разбираться с коробками, они решили поделить работу пополам. Камелия выбрала первую половину алфавита, и сейчас только дошла до буквы «Д». Девочка гневно уставилась на желтые цветочки распластавшегося по дереву девясила, как будто он один виноват в том, что она и Эридан сидят здесь против своей воли. Она ерзала на стуле, вставала, ходила кругами по комнате и снова садилась. Стопочка аккуратно сложенных чистых дощечек перед Эриданом росла быстрее. Брат работал сосредоточенно и лишь изредка улыбался, глядя на мучения сестры. В комнате не было ни окон, ни часов, а значит и никакой возможности узнать, как долго они здесь сидят.
– Сколько времени? – спросила Камелия, возвращаясь к работе после очередного круга по комнате.
– Не знаю, – отозвался Эридан, не отрываясь от карточек, – у меня тоже нет часов.
– Это ужасно. Кажется, вечность прошла.
– Не преувеличивай.
– Почему мы должны это делать?
– Потому что провинились.
– Я так не считаю!
– Так считают взрослые. Такие у них правила. Если ты делаешь что-то не так – наказание. Нарушаешь правила – наказание. Не хочешь, чтобы наказывали…
– Делать как они велят? Не нарушать?
– Не попадайся. – Рассмеялся брат. – В любом случае, не зли взрослых.
– Взрослые, – фыркнула Камелия. – Подождите, исполнится мне восемнадцать! – она погрозила кулаком ежеголовнику. – Вы все обо мне узнаете!
Когда в императорской семье рождался ребенок, это, безусловно, становилось достоянием общественности. Но информация ограничивалась общими данными: дата рождения, мальчик или девочка, какая из королев – мать. До семи лет детей императорской семьи не показывали никому. Во время приемов, устраиваемых во дворце, они с наставниками оставались в восточном крыле, коротая время за играми, чтением, просмотром фильмов или уроками. В семь лет они выходили в свет. Их представляли знати, посещавшей дворец, знакомили со сверстниками. Но покидать территорию замка они могли лишь по разрешению императора. В тринадцать лет для наследников наступал новый этап жизни: мальчики отправлялись в Миллениум, школу в Талеане, вырываясь из-под надзора наставников. Принцессы оставались на домашнем обучении, однако тоже получали больше свободы – они могли под присмотром наставниц спускаться в город. Но как наследников престола их представляли миру только, когда они достигали совершеннолетия, в восемнадцать лет. По этому случаю устраивался грандиозный бал, и миллионы телеэкранов во всем мире показывали церемонию представления. С этого момента наследники полностью выполняли политические и социальные функции: присутствовали на собраниях, посещали парады, открытия значимых зданий и сооружений, участвовали в обсуждении законов. Из восемнадцати детей Бреннаса Вон д‘Лейра этот рубеж пока перешел только Алессиан.
– Может быть, про нас забыли? – Камелия аккуратно смахнула пыль с цветочков зверобоя. – Или донна Октавия специально не идет, надеется, что мы все сделаем за один день, и она сможет дать нам другое задание? – К зверобою присоединилась дощечка с синими цветками змееголовника, змеиный корень, золотуха…
– Или твоя наставница ждет, что мы не выдержим и сбежим, – улыбнулся Эридан. – Тогда она сможет наказать нас чем-то более ужасным.
Донна все-таки пришла, когда часы в кабинете биологии уже пробили семь Придирчиво оглядела их работу и выпустила на свободу. До конца наказания оставалось три дня. Они пропустили общий ужин, а погода за окном снова испортилась. Снаружи было мрачно, ни единого просвета среди туч, которые плотным покрывалом заволокли небо над Магнолией. Настойчивый стук дождевых капель по карнизам и окнам наполнял коридоры замка, отдаваясь тихим эхом под потолком. Под этот аккомпанемент Эридан и Камелия не торопясь возвращались в восточное крыло. Их легкие шаги скрадывались ворсом ковра.
Замок был огромным. Со множеством башен и башенок, длинными коридорами и большим количеством самых разных комнат. С Западной, учебной башни лестница спускалась в западное крыло, где размещались комнаты прислуги. Центральную часть замка занимали оружейная, гостиные, бальные залы, залы для приемов и рабочий кабинет императора, зал совещаний. На верхнем этаже располагалась Большая библиотека. Под крышей восточного крыла располагались спальни: на третьем этаже – членов императорской семьи, на четвертом и выше – гостевые комнаты. На втором этаже восточного крыла помимо столовой комнаты находились комнаты наставников наследников и личных слуг королев. Первые этажи занимали подсобные помещения. Но самой примечательной в замке, по мнению Камелии, была восточная башня. Весь верхний ее этаж занимала оранжерея, поэтому даже влажной холодной зимой можно было полюбоваться зелеными растениями. Здесь же, в восточной башне, располагались различные досуговые помещения: комнаты для рисования, бильярдная, музыкальный зал. А на третьем этаже находилась самая уютная на взгляд младшей принцессы комната – изумрудная комната отдыха.
Стены комнаты из резного красного дерева с изумрудными вставками переходили в расписанный картинами из легенд Миделии потолок, из центра которого свисала кованая люстра. Высокие окна занавешены бархатными изумрудными портьерами. Роскошную атмосферу комнаты превосходно оттенял камин грубой каменной кладки на Восточной стене. В противоположном конце комнаты стоял темный рояль, а по всей комнате в живописном беспорядке расположились удобные кресла, обитые тем же изумрудным бархатом. Некоторые были повернуты к камину, другие полукругом стояли возле небольшого столика. Несколько кресел – рядом с шахматным столом. По вечерам, после окончания дел и ужина наследники собирались здесь.
Антуанетта играла на рояле спокойную красивую мелодию. Тихо переговаривались, собравшись в кружок у камина, остальные принцессы. Когда Эридан и Камелия вошли в изумрудную, к ним подбежала Лекси. Она улыбнулась, обняла их, и повела к Рафаэлю и Адриану, сосредоточенно вглядывающимся в фигуры на шахматной доске. Девочка явно больше не сердилась. За игрой в шахматы наблюдали Габриэль и Флорин. Здесь же, с книгой в руках, сидел Алессиан, изредка поглядывая на то на доску, то на братьев.
– Что читаешь? – Камелия села рядом с ним, положив подбородок на его руку. Толстая книга в черном переплете, без картинок, испещренная мелким шрифтом была на незнакомом языке.
– Искусство политики. Скука, – ответил брат, не отрываясь от чтения.
– А зачем тогда читаешь? – удивилась девочка.
– Для общего развития.
Непонятные слова сложными зигзагами прыгали перед глазами. Камелия с интересом вглядывалась в написанные строчки. Красивые буквы.
– Что за язык?
– Сэльтар.
Народы, проживающие на Иле, делились на шесть языковых групп. Язык западных государств, к которым относилась и Миделия, перекликающийся звонкими трелями, дышащий легкостью – криэлье. Холодный и сложный, льющийся мелодией арфы, язык северных стран – лирано. Шелестящий, как листья на ветру – рейшхич, наречие восточных народов. Язык центральных стран, грозный и рычащий – морад. Пайот – сухой и жгучий южный диалект. Сэльтар был распространен только на Крайне-восточном полуострове и дальних островах. Временами резкий, но чаще тягучий, как патока. Каждый наследник Миделии с рождения учил два языка: язык своей страны – криэлье, и лирано. Эти языки принимались во всем мире. Но Камелия и Эридан помимо двух основных учили еще рейшхич – язык их матери, в прошлом принцессы восточной страны Джакараны.
– Ты знаешь сэльтар? – удивленно спросила Анналиса. Она отвлеклась от разговора с сестрами и посмотрела на Ала.
– Да. – ответил тот.
– Зачем он тебе?
Крайне-восточный полуостров жил обособленно, редко контактируя с остальными странами. Не вмешиваясь ни в политику, ни в войны остальной Авиреты. Закрытый от всего мира, он так же редко принимал гостей на своей территории.
– Красивый, – пожал плачами Ал. – Мне нравится.
– Бесполезное знание. Все равно не сможешь нигде использовать.
– Это твое мнение, – он вернулся к чтению.
Комнату наполняли лишь мерный стук передвигаемых шахматных фигур и льющаяся из-под тонких пальцев Антуанетты мелодия. За окном завывал ветер, сбивал стремящиеся вниз дождевые капли, не давая достичь земли, вдребезги разбивая их о толстые стекла окон. А здесь тепло. Яркими язычками метался по камину огонь, создавая особый уют. Вообще-то в нем не было необходимости – замок, как и весь город, давно отапливался электричеством. Но камины не убирали. Дань традициям, как и длинные платья принцесс.
Адриан проиграл очередную партию и покинул место перед черными шахматами. Выигравший несколько раз подряд, а потому потерявший интерес к игре Рафаэль тоже перешел в число зрителей. Освободившееся кресло перед белыми заняла Ольвия. В поисках соперника она обвела взором братьев и сестер и остановилась на Алессиане.
– Брат, ты не сыграешь со мной?
Ал оторвался от книжных страниц и удивленно, будто забыл, где находился, оглянулся по сторонам. Вопросительно посмотрел на Ольвию:
– Ты спрашивала меня?
– Да. – улыбнулась девушка. Родная сестра Алессиана, она была очень на него похожа: такие же мягкие каштановые волосы, только длиннее, тот же разрез глаз, та же усмешка. – Книга никуда не убежит, а вот я могу.
Это было правдой. Ольвии через пару месяцев исполнялось семнадцать лет, значит вскоре начнутся поиски жениха. К совершеннолетию, скорее всего, найдут подходящую кандидатуру. А после свадьбы сестра покинет замок. Это тоже традиция. Оставив книгу сиротливо лежать на кресле, Ал занял стул перед черными фигурами. Игра обещала быть интересной.
Белые ходят первыми. Ольвия вывела коня. Следом Алессиан потянулся к одной из пешек, обхватил ее длинными тонкими пальцами и сделал ход. На доске разразилась битва. Почти сразу партия началась с потери пешек и размена коней с выводом черного ферзя в центр доски. Соперники вывели оставшихся коней, затем Ольвия – скучающего ферзя, а Ал пошел слоном, открыв своему королю путь к длинной рокировке. Ольвия последовала примеру брата, освобождая белому королю тот же путь для прыжка в безопасность, а Ал вернул ферзя на свою половину доски. Оба произвели рокировку. На середине поля было достаточно свободно.
Камелия с любопытством наблюдала за игрой и за сгрудившимися плотным кругом зрителями. Мирисса и Анналиса, как и сама Камелия, не особо разбирались в шахматах и перешептывались, спрашивая друг у друга, почему они не забирают фигуры противника при первой же возможности. Эридан, Рафаэль и Флорин, те, кто чаще всего оккупировали доску, силились понять замыслы игроков. Каждый раз, в перерывах на раздумья, они явно выстраивали свои версии развития игры. Но если Ольвия и ходила так, как они себе представляли, то Ал редко следовал их ожиданиям. Время от времени мальчики цокали, недовольно мотали головами, когда брат в очередной раз ходил не так, как им хотелось бы. Алессиан же оставался внешне совершенно спокойным. Снисходительно улыбался, слыша недовольство, и снова рушил ожидания.
Еще пара потерянных пешек и белые создали угрозу скрытого нападения на ферзя, поэтому тому пришлось отступить. Следом Ольвия пошла слоном, создав угрозу взятия коня, и после его побега, произошел размен слонов. Ал увел оставшегося белопольного слона в сторону, оставив нападающей ладью. Ольвия тут же разменяла ладьи и ферзем снова напала на коня.
Игра продолжалась. Немного подумав, Алессиан пошел королем, защищая пешку. «Надо было конем», – прошептал Эридан, напряженно вглядываясь в доску. Алессиан ухмыльнулся. Казалось, он дал Ольвии преимущество. Пара ходов, и она поставила конем шах черному королю. Но вместо того, чтобы уйти им в сторону, что всем собравшимся казалось очень логичным, Алессиан сделал ход вперед. Тогда Ольвия снова объявила ему шах, теперь уже ферзем, и Ал еще раз пошел вперед. Второй шах, пешкой, и черный король продвинулся к белому королю еще на одну клетку.
– Ты что, нападаешь королем? – удивился Фло. – Короля надо защищать, а не нападать им!
Еще один шах Ольвии был сомнительной необходимостью: король Ала спрятался за ее же пешки. Теперь всего один ряд отделял его от белого монарха, а неподалеку, в удобных для атаки позициях, разместились черные ферзь, ладья и конь. В сложившейся ситуации Ольвия сделала пред-проигрышный шах ладьей, охранявшей короля, но Алессиан, забрал ее, пожертвовав ферзем.
– Ты можешь сдаться, – предложил он сестре.
– Ну уж нет! – заупрямилась та в ответ.
– Тебе всё равно не победить.
– Зато я заберу твоего ферзя.
Это был последний ход белого короля. Подоспевшая черная ладья и стоящий напротив черный монарх не дали ему двинуться с места.
– Мат, – объявил Алессиан, откидываясь на спинку кресла.
– И все же, почему ты напал королем? – спросила Ольвия, покорно принимая поражение.
– Ну, просто король время от времени должен что-то делать сам, а не только полагаться на подчиненных.
– А если бы ты не смог его защитить? – Мирисса с интересом смотрела на черную коронованную фигурку. – Представь, что это реальная битва.
Алессиан сложил шахматы в стол – строго по порядку, не так, как обычно впопыхах их запихивали младшие братья – и вернулся к креслу, в котором оставил книгу. Сел поудобнее и открыл страницу, на которой остановился.
– Король, прячущийся в тылу, едва ли может рассчитывать на лояльность людей, которых посылает на передовую.
Слева от Камелии хмыкнули. Девочка оглянулась: Рафаэль прищурившись смотрел на брата: Ал вернулся к разговору, который он начал с отцом в столовой комнате утром.
– Солдаты должны воевать. Король – командовать! – не унималась Мирисса.
– А ты как считаешь, Рафаэль? – спросил Ал, не отрываясь от книги.
Рафаэль глубоко вздохнул. Он всегда злился, когда в ходе разговора Алессиан обращался к нему вот так. Мнение Рафаэля чаще всего отличалось и невинный вопрос перетекал в дискуссию. Ал всегда задумывался над аргументами брата, а после отстаивал свою точку зрения, объяснял, с чем не согласен. Издевался, как считал Рафаэль, старался показать себя самым умным. Ал же, казалось, его злости не замечал и обращался к нему при любой возможности.
– Почему ты спрашиваешь меня? Мог же кого угодно спросить.
– Потому что меня интересует твое мнение, – Ал поднял равнодушные глаза на Рафаэля. – Если бы хотел спросить кого-то еще, спросил бы, не сомневайся, – ни по выражению лица, ни по голосу никак нельзя было определить его эмоции. – Ну, так что?
Братья смотрели друг на друга, Алессиан – равнодушно, Рафаэль – с подозрением. Наконец, он ответил:
– Может быть, королю не обязательно воевать. Но тогда на передовой должен быть человек, которому он полностью доверяет. Ферзь.
– Такого человека непросто найти, – усмехнулся Ал. – Ты думаешь, отец доверяет своим генералам?
– Не всем, но кому-то точно. Ведь даже если он появится на поле боя, нет вероятности, что его не предадут. Он, в любом случае, должен окружить себя своими людьми.
– Если бы я был императором, ты стал бы для меня таким человеком? Моим Ферзем? – холодные серо-голубые глаза в упор глядели в живые изумрудно-голубые, ища в них ответ.
– Не знаю. Сначала мне надо решить, хочу ли я, чтобы ты был моим императором.
Алессиан с легкой улыбкой гладил подбородок большим пальцем, не отрывая задумчивого взгляда от Рафаэля. Тот тоже не отводил глаз и не моргал. Долго. Но никто не решался прервать эту игру в гляделки. Из оцепенения всех вывел громкий стук: Антуанетта закрыла крышку рояля.
ГЛАВА 4. НА ЗАКАТЕ ЛАЛЬ
Вийджел ворвался в замок теплым свежим ветром, напоенным сочным запахом леса, сырой земли и нежных, уже распустившихся цветов на клумбах во внутреннем дворе. Дождь, зарядивший в последние дни Эйджела, прекратился, хотя по небу еще ползли рваные свинцовые облака, грозя объединиться в тучу.
Влажная трава пахла по-особенному. Ветерок заставлял ее разбегаться волнами, припадать к земле и снова тянуться к небу, приятно щекоча лицо Эридана. Он лежал на лугу, вдыхая этот запах и пожевывал только что сорванную травинку. Рубашка стала влажной и прилипла к спине. Через нее мальчик чувствовал тянущийся от земли холодок, но подниматься не хотелось. Вечерело. Принц наслаждался свободой, после вечеров, проведенных за отработкой наказания.
После ужина Антуанетта, Мирисса и Селина решили поэкспериментировать с прическами, в чем им с радостью согласились помочь младшие принцессы, Фредерика, Лексиэль и Камелия. Эридан был предоставлен сам себе.
– Заболеешь, – внезапно раздавшийся голос заставил мальчика вздрогнуть. Он приподнялся на локтях и посмотрел на нарушителя тишины. – Встань лучше. – Флорин стоял, облокотившись на плетеный каркас изгороди и оглядывал луг, стараясь при этом не смотреть на младшего брата.
– Не заболею, – ответил Эридан. – Ты зачем пришел?
– Я увидел тебя из окна. – Фло рассеянно махнул рукой куда-то в сторону замка.
– И? – младший принц вопросительно поднял брови.
– Не лежи на земле. Она мокрая и все еще прохладная. Заболеешь.
– Ты пришел из замка, только чтобы сказать это?
– Да, – Фло смутился.
Эридан буркнул:
– Ну ты и зануда! – он недовольно оглядел брата и перевел взгляд на замок: луг было видно только с верхних этажей западного крыла. Фло нечего было там делать. Значит, он не увидел его оттуда, а просто шел за младшим братом. Потому что Эридан был один? Или потому, что сам был один? Решил составить ему компанию, но не знал, с чего начать разговор так, чтобы младший принц не разозлился бы и не прогнал его? Флорин упорно старался наладить с братом отношения, что бы тот не делал и как бы не сопротивлялся. Эридан вздохнул. Ладно.
– Почему не перелезаешь? Раз уж ты все равно здесь.
– Ну, вообще-то нельзя, – неуверенно ответил Фло. – Нам можно гулять только по саду. Лезть за изгородь нельзя.
Он был слишком правильным. Не нарушал правила, установленные во дворце, не злил учителей, наставника и слуг, старательно учился. Идеальный принц. В отличие от Эридана, который выполнял задания выборочно и изводил преподавателей непослушанием и упрямством. Впрочем, учился Эридан все равно хорошо, понимая тему с полуслова. Умный, но ленивый и неусидчивый, говорили про него учителя.
– Не занудствуй и лезь.
Фло сомневался, а Эридан ждал, по-прежнему лежа на холодной земле. Наблюдать за братом было забавно: Флорин нервно оглядывался на замок, потом снова цеплялся за изгородь, поднимался на нижние перекладины и опять спрыгивал на землю.
– Уже скоро звезды появятся. А ты все не решишься. – усмехнулся Эридан, вставая, когда Фло в очередной раз оглянулся на замок. – Никто же не видит. Здесь никого нет.
– Дело не в этом. Просто знаю, что нельзя, – Фло кинул короткий взгляд на Эридана, и вновь перевел его на замок. – Если скажу, что уходил за территорию, моему наставнику это не понравится.
– А ты не говори.
– Зачем что-то делать, если даже рассказать никому нельзя? – удивился Флорин и посмотрел на небо.
Эридан подошел к изгороди с другой стороны. На западе еще виднелась узкая розово-желтая полоса, а на небе уже можно было разглядеть звезды. Над замком сияла самая яркая, – Миана, названная в честь Богини жизни, в окружении более тусклых, образующих созвездие Вейлирала: крест, из основания которого выходили три линии, каждая из четырех звезд.
Немного помолчав, Эридан спросил:
– Тебе не скучно?
– Нет. Я люблю звезды. – Ответил Фло, не отрывая взгляда от неба.
– Я не об этом. Я в общем, о твоем поведении. Тебе не скучно всегда быть правильным?
– Что плохого в том, чтобы делать все так, как тебя просят? Не хочу никого расстраивать.
– Ты слишком добрый, тебе так не кажется?
– Это, по-твоему, тоже плохо?
– Наверно, не плохо. Но неудобно. Кто-то нехороший вроде меня обижает тебя, а ты даже защититься не можешь. – Эридан посмотрел на брата. – Нет, точнее не хочешь. Разве это нормально? Ты сильнее меня, но никогда этим не пользуешься. А мог бы.
– Ты не такой. Просто ты самый младший, – возразил Фло – И хочешь выделиться, привлечь внимание. Поэтому ведешь себя так. Я так думаю.
Эридан усмехнулся:
– Вот еще. Мне не нужно внимание. Я всего лишь хочу повеселиться. Детям должно быть весело, даже если они родились в королевской семье.
Фло пожал плечами. Не верит. Эридан почувствовал, как внутри снова растет раздражение. Если брат и придумал себе всякие глупости, то пусть держит их при себе. Недовольно цокнув языком, младший принц принялся перебираться назад через изгородь. Прямо напротив Флорина. И когда слезал, специально задел его плечом, притворившись, что оступился, не нащупав ногой нижнюю перекладину каркаса.
Дни шли своим чередом, незаметно сменяя друг друга. С началом лета в замке царило оживление – приближался день Противостояния. Единственный день в году, когда Лаль и Тэй вместе появляются на небе, пока солнце еще не зашло. Этот день праздновался так же давно и исправно, как новый год и считался днем почитания Богини жизни, Мианы.
На самом деле, Богов уже давно не почитали так, как раньше. С приходом века науки и техники, Боги отошли на второй план. Конечно, оставались те, кто искренне верил в них, как, например, королева Санджана, и их было немало – ни один храм, построенный в честь Богов, не пустовал – но исповедование религий давно уже не было обязательным. Служители Богов не имели прежнего влияния на управление государствами. Однако привычные праздники, вошедшие в обиход столетия назад, оставались частью жизни.
Император всегда давал бал в этот день, и сейчас за две недели до праздника, в замке во всю шли предпраздничные хлопоты: повара составляли меню, слуги до блеска натирали светильники, вазы, убирали пыль в самых труднодоступных местах, горничные готовили гостевые комнаты. В залах приемов уже расставлялись столы, а бальные залы готовили для танцев.
В примерочной комнате, где собрались принцессы, тоже шла подготовка к празднику. Наследницы с нетерпением ждали бала в День Противостояния. С конца зимы это был первый праздник, в котором они могли участвовать. К тому же, в этом году император решил устроить бал-маскарад. Для младших принцесс, Фредерики, Лексиэль это был второй бал-маскарад, а для Камелии, получившей право посещать праздники лишь полтора года назад – первый.
Старшие принцессы обсуждали гостей, рассуждая, кто придет из молодых представителей знати, пока ожидали портних. Перед ними лежало множество эскизов платьев, которые девушки перебирали во время разговора.
– Ольвия, ты уже решила, кому подаришь поцелуй на заходе Лаль? – спросила Анналиса, с интересом рассматривая два эскиза.
Наставницы рассказывали, если поцеловать любимого в момент, когда Лаль покидает небосвод, оставляя Тэй освещать планету розоватым свечением – это происходило где-то около трех ночи – то любовь не угаснет всю жизнь.
– Нет. Во-первых, я считаю, что это бред, – отозвалась Ольвия. – А во-вторых, нет такого человека, с которым я хотела бы прожить всю жизнь.
– Тебе бы поторопиться и выбрать, – посоветовала Мирисса, – а то отец выберет за тебя.
– До ее совершеннолетия почти два года. Ольвии некуда спешить. – встала на защиту сестры Антуанетта. – К тому же, ты совсем ненамного младше ее.
– Верно. Мало ли, с кем мы познакомимся за это время. Да и потом, вдруг отец решит избавить нас от этой неприятной традиции.
– Неприятной? – Селина недовольно посмотрела на девушку. – Наставница рассказывала, что многие девушки остаются одни. А благодаря этой традиции каждая из нас обязательно выйдет замуж.
– Я согласна с Ольвией. – возразила ей Ан. – Мы сидим в замке, как в клетке. Ни с кем не знакомимся, но когда, наконец, получаем хоть какую-то свободу, нас снова запирают в другую клетку. – она покачала белокурой головкой. – Может быть, наставница так же рассказывала тебе о количестве измен, происходящих в таких браках по принуждению? Хорошо хоть многоженство не выходит за пределы этого дворца. – Они с Ольвией понимающе переглянулись.
В Миделии, да и вообще в западных странах, не было принято многоженство. Это являлось привилегией императора. И, не смотря на то, что королев, по-видимому, все устраивало, ни одна из принцесс не желала себе такой участи. Каждая надеялась на искреннюю любовь.
– Согласна. – поддержала Анналиса. – Вот если бы ввели многомужество, я бы подумала над этим.
– Лиса, не говори глупостей! – щеки Селины залились краской. – Хорошо, что мама тебя не слышит!
– Мама умерла. Очень давно. – ничуть не смутившись ответила четвертая принцесса и с вызовом посмотрела на младшую сестру. – Пора бы тебе к этому привыкнуть, Селина.
Четвертая жена императора, королева Ребекка, умерла от болезни пять лет назад, но принцесса Селина все еще скучала. И теперь, после столь грубого напоминания Анналисы, ее глаза снова наполнились слезами.
– Анна! Ты слишком груба. – одернула сестру Мирисса и уже готовилась прочитать ей нотацию, но тут, наконец, пришли портнихи.
Принцессы кинулись к зеркалам, наперебой объясняя, какие платья они хотят. Девушки-помощницы принялись снимать мерки, пока портнихи переходили от принцессы к принцессе, разглядывая выбранные ими фасоны, прямо на эскизах набрасывая дополнения к платью, зачеркивая лишнее или помогая выбрать другое платье. Когда носильщики принесли огромное количество тканей всевозможных цветов и структур, портнихи разложили их перед принцессами в соответствии с выбранными фасонами.
Наконец, долгожданный день бала наступил. С самого утра слуги сновали по замку, завершая приготовления к вечернему празднику. Метались управляющие, раздавая последние распоряжения. Флористы с готовыми букетами, взмокшие от беготни, украшали тяжелые напольные вазы. «Все должно быть идеально!» – без конца говорили управляющие. И для столь тщательной подготовки была особая причина: на празднование Дня Противостояния должен был приехать старший брат леди Вилеты, король Северного Зиверта, Валес Барской со своей семьей.
Бал начинался в половину одиннадцатого, но гости должны были прибывать с девяти. Поэтому уже в половину девятого Камелия была полностью одета. Она стояла перед зеркалом и любовалась своим отражением. Для маленькой принцессы сшили действительно красивое платье: ярко-синяя с голубыми цветами, из легкой шифоновой ткани, пышная юбка волнами струилась от высокой талии к полу. Рукава-фонарики из того же материала доходили до локтей, оставляя открытыми нижнюю часть рук. Лиф платья из темно-синего атласа спереди был расшит кружевом, а сзади небольшим вырезом открывал спинку. Черные волосы девочки собраны в несложную прическу и украшены небольшой серебряной диадемой с синими камушками. В руке она держала синюю бархатную маску.
Дверь с шумом отворилась и в комнату вбежали Фредерика и Лексиэль.
– Камелия! Скорее! Пошли! – наперебой закричали сестры, схватили ее за руки и потянули из комнаты. Каштановые с рыжинкой волосы Лекси, закрученные в локоны, весело прыгали в такт движениям. Свободной рукой девочка придерживала пышный подол летящего янтарного платья. Фредерика была одета в наряд бутылочного цвета – короткое атласное платьице с множеством складок на подоле, к которому снизу крепилась длинная кружевная юбка. Ее черные волосы были собраны в высокий пучок и украшены бантом. Девочки побежали к лестнице: там можно было рассмотреть каждого, кто входил во дворец.
Гости прибывали. Огромные двери, к которым вела широкая мраморная лестница, были распахнуты. При выходе из машины прибывших поджидали лакеи. У парадного входа проверяли приглашения. Никого не объявляли. Это лишило бы смысла сам замысел бала-маскарада. После данной процедуры гости попадали внутрь.
«Золотой» зал, в котором собрались гости, представлял собой внушительных размеров помещение, специально предназначенное для проведения балов. Золоченые колонны с пилястрами, лепнина на стенах, повсюду расставлены кресла на изящных золотых ножках, обитые мятным бархатом, яркий свет множества золоченых хрустальных светильников – зал являл собой поистине необыкновенное зрелище! По правой стороне расположились неглубокие ниши, задрапированные полупрозрачными занавесями, а над нишами – небольшие балкончики, попасть на которые можно было через соседнюю комнату. На высоких, от пола до потолка, окнах висели белые в нежно-голубую полоску атласные гардины.
Играл оркестр, но никто не танцевал – ждали императора. Старшие принцессы и принцы ходили между приглашенными, лёгким наклоном головы выказывая уважение наиболее значимым гостям.
Приглашенные слились в движущееся облако, в котором смешались строгие цвета мужских костюмов и яркие цвета женских нарядов. Последние подошли к выбору одеяний очень серьезно. И вот вокруг мелькали длинные шифоновые, шелковые платья с взволнованно колышущимися оборками или же атласные, парчовые, люстриновые, облегающие женские фигуры. Всюду царило буйство красок, – то самые яркие возникали будто ниоткуда, то пастельные, почти незаметные цвета мелькали в толпе. Лица приглашенных украшали элегантные маски. У девушек они прикрывали только глаза и нос, а у молодых людей захватывали нижнюю губу. Многие дамы отделали маски длинными пестрыми перьями.
Император вошел в зал ровно в половину одиннадцатого. Строгий черный смокинг, без излишеств, прекрасно сидел на нем. Черная маска с золотым узором полностью скрывала лицо ото лба до губ. Он вел под руку свою первую жену, императрицу Хамону, одетую в струящийся черный шелк. Следом вошли остальные королевы. Их платья и прически поражали красотой и изяществом. По залу пронесся восхищенный шепот, который тут же утонул в бравурной мелодии полонеза. Бреннас Вон д’Лэйр и Хамона Вербена открыли бал.
– Ты, как всегда, не пожалел ни времени, ни денег, Бреннас, – Валес Барской сидел рядом с Бреннасом Вон д’Лэйром в мягком кресле и слегка покачивал рюмку с ромом. – Впечатляет. Прекрасный вечер.
Это был высокий мужчина крепкого телосложения. Лицо его, с острыми скулами и тяжелым подбородком, близко посаженными зелеными глазами, казалось суровым. Светлые волосы были зачесаны назад. Он был одет в светлый костюм с золотой вышивкой. Золотую маску монарх снял, и теперь она лежала у него на коленях.
– Я сделал это только потому, что ждал в гости тебя и твою семью, – Бреннас отсалютовал ему бокалом с коньяком. – Наличие среди приглашенных таких почетных гостей кое к чему обязывает.
Бреннас тоже снял маску – от основной массы гостей их отделяла тонкая занавесь. В нише за занавесью кроме них находились королева Мирана, жена Валеса, его старший сын Кристин и принцы Миделии, Алессиан и Рафаэль.
– Ты мне льстишь, – улыбнулся король. – Думаю, дело не в нас, ты просто всегда и все делаешь с размахом, – он пристально взглянул на императора, – будь то бал или благотворительность. Или война.
Рафаэль прислушался и украдкой взглянул на отца: тот оставался невозмутимым. Кристин тоже мельком поглядывал на короля Валеса, а Алессиан со скучающим видом разглядывал танцующих по ту сторону занавеси. Ничто не указывало на то, что он слушает, но Раф точно знал – брат не пропустит ни одного слова.
– Война? – Бреннас равнодушно-удивленно, как получалось только у него, поднял брови. – Разве я с кем-то воюю, Валес?
– Это ты мне скажи. Я слышал о военных базах Миделии, развернутых на территории Сушима и Дудака.
– Ситуация там неспокойная, – император поставил бокал на столик и сцепил руки, оперевшись на подлокотники кресла. – Наши войска лишь сдерживают террористов, промышляющих на территории этих стран. Они там с миротворческой миссией.
– Неужели? Тысячи солдат, сухопутная военная техника, самолеты. И всё это так близко к границам Лиора. – Валес покачал головой. – Эмерик, как президент, переживает, и, если честно, я могу его понять.
– Его переживания беспочвенны. – заверил император. – У меня нет намерений развязывать войну. Я пошлю к нему сына в следующем месяце. Надеюсь, это его успокоит.
Рафаэль задумался. Миделийские войска в Сушиме и Дудаке. Легко поверить в то, что их миссия исключительно миротворческая: неблагополучные, слаборазвитые страны. Там процветала подпольная торговля оружием, наркотиками. Даже людьми. Но зачем Миделии вмешиваться? Может быть, Алессиан что-нибудь знает? Рафаэль посмотрел на брата. Тот слегка сощурившись глядел на отца, который уже перевел разговор с королем Валесом на нейтральную тему.
В «серебряном» зале дворца накрыли огромный стол, занимавший больше двух третей огромной комнаты. Застелили роскошной скатертью из бледно-зеленой камки, сотканной специально для подобных мероприятий, расставили дорогие фарфоровые вазы с великолепными букетами. Стол, уже полностью сервированный, ломился от еды. Разнообразные виды рыбы и дичи на серебряных блюдах различных форм и размеров. Омары и редкие голубые крабы, жареные осьминоги, холодная форель в пряном соусе, нарезанный тонкими ломтиками копченый тунец. Вазочки с соусами на любой вкус и цвет. Куски холодного фазана. Несколько больших лебедей. Жареные утки в клюквенном соусе. Рябчики и индейки, фаршированные черносливом и яблоками. В центре на огромном фарфоровом блюде красовался запечённый дикий кабан. Вокруг него, на блюдах поменьше лежала нарезанная оленина под брусничным соусом, бараньи ноги, стейки из говядины и копченые окорока в ромовом и медовом соусах. На отдельном столике разместились изысканные десерты. Здесь стояли блюда с различным суфле, выпечкой, огромное количество сортов мороженого, торты и фрукты в гигантских вазах. С высокого потолка зала свисали многоярусные серебряные люстры, начищенные до блеска – ждали полуночи, чтобы осветить комнату яркими огнями.
В саду расставили столики, сервированные серебряными приборами, чтобы разгоряченные танцами и весельем гости могли насладиться душистой вечерней прохладой во время трапезы, а официанты перебегали от одного столика к другому, заботясь, чтобы бокалы не пустовали.
Камелия выглядывала из-за распахнутых дверей. Она, как и все дети, уже поела, и теперь дожидалась, когда же снова начнутся танцы. Вкусная еда была каждый день. Слишком обычно. А девочке хотелось веселиться.
Бал шел своим чередом. В перерывах между танцами гости, разбившись на группы, чинно беседовали. Лилась музыка, слышался веселый смех детей и сдержанный – взрослых. Пустели столы. Засыпали, забравшись в кресла, уставшие дети и услужливые лакеи разносили их по спальням. Габриэль, активно жестикулируя, торопливо рассказывал что-то одному из принцев Зиверта. Лекси и Фреди давно пошли спать. За ними, через некоторое время ушел и Фло. А Эридан заговаривал зубы миленькой девочке, примерно его возраста. Девочка смотрела восхищенно, широко распахнув и без того большие глаза и приоткрыв пухлый ротик.
После танцев стало жарко, и Камелия выбежала в сад. Прохладный ночной воздух приятно овевал разгорячённое лицо. Девочка не торопясь пошла по знакомым тропинкам. Сегодня здесь было светло – для удобства гостей зажгли светильники и развесили гирлянды. Нежно пахли розы. Иногда ветерок приносил из дальних уголков сада приторно-сладкий запах буйно цветущей акации. Желто-красная Лаль уже почти скрылась из вида, а розовато-серебряная Тей продолжала висеть высоко в небе, отражаясь в спокойной глади пруда, у которого остановилась принцесса.
Послышались чьи-то шаги, и к пруду вышел мальчик. Очень светлые волосы, казалось, отражали свет Тэй. Когда-то причесанные, сейчас они торчали в разные стороны.
– О! – мальчик удивился, увидев Камелию. Он с интересом разглядывал ее, а потом, словно опомнившись, слегка поклонился и поздоровался:
– Добрый вечер! Извините, я не ожидал увидеть здесь кого-нибудь, – и улыбнулся.
– Здравствуйте, – Камелия склонила голову набок и с тем же любопытством оглядывала гостя. Он говорил на лирано, поэтому Камелия ответила так же. – Я тоже не ожидала, что кто-то решит зайти далеко в сад в такое время. Откуда вы знаете дорогу к этому пруду? – перешла она на привычный криэлье.
– Я не знаю. Я просто шел. Я Данис, кстати. Данис Барской.
– О, принц Зиверта? – Камелия многое знала об этой далекой и огромной северной стране. Рафаэль рассказывал. С тех пор, как ему исполнилось тринадцать, он каждое лето уезжал туда на месяц. Брат с восторгом рассказывал о Балисте – столице Зиверта, о цветочном побережье, о секретном месте, где иногда собирается молодежь и устраивает вечеринки. Камелия мечтала побывать там. Нет, даже больше. Она мечтала стать его королевой.
– Да. А ты? – он как-то незаметно перешел на неформальный тон, но девочка не стала его поправлять.
– Камелия Вон д’Лэйр. Восьмая принцесса Священной Миделии.
– Ты красивая, – снова улыбнулся. Как Рафаэль, без причины. Может быть, в Зиверте так принято?
– Спасибо.
– Выходи за меня замуж, когда мы вырастем! – неожиданно предложил Данис.
Камелия удивилась. Ольвия и Антуанетта говорили, что нужно много времени, чтобы найти подходящего человека. А этот мальчик видит ее впервые. Девочка промолчала и отвернулась.
– Выходи за меня! – настойчиво повторил принц.
– Зачем тебе? – спросила Камелия.
– Брат говорил, что есть любовь с первого взгляда. – Данис пожал плечами и тоном, каким говорят очевидные вещи, добавил: – Я влюбился.
Камелия ничего не ответила.
Лаль покидала небосвод.
– А мне сестра рассказывала, что если поцеловать человека, когда заходит Лаль, то любовь будет жить вечно, – прервала затянувшееся молчание Камелия.
Данис снова пожал плечами и, подойдя к принцессе, наклонился и бесцеремонно поцеловал ее прямо в губы. А потом, словно ничего не произошло, улыбнулся, взял замершую от неожиданности девочку за руку и повел во дворец, проводил до нужного этажа и, пожелав счастливых снов, ушел.
Спустя неделю Камелия сидела у огромного окна оранжереи и смотрела на выложенную камнем подъездную дорожку. Загостившаяся королевская семья Зиверта собиралась домой. Собственно, король улетел на следующий же день. А вот королева Мирана с тремя сыновьями приняла предложение задержаться.
Через открытые окна долетали веселые голоса и взрывы смеха: Эридан что-то бурно обсуждал с принцем Данисом. Они вообще очень сдружились за эту неделю и проводили все время вместе. Камелия же, после неожиданной ночной встречи с этим нахальным мальчишкой, старалась его избегать. Но сегодня утром он поймал ее за руку после завтрака и снова задал тот же вопрос:
– Так ты выйдешь за меня? – он внимательно глядел на нее. А Камелия, гордо вздернув подбородок, посмотрела ему в глаза и ответила:
– Если ты станешь королем.
ГЛАВА 5. РАЗНОЦВЕТНЫЙ ГОРОД
Бреннас Вон д’Лэйр сдержал обещание, данное Валесу Барскому. Через две недели после разговора монархов, император Миделии повелел отправить одного из принцев в Лиор. Все ожидали что поедет Дэгейр, но выбор пал на Флорина, вызвав немало удивления со стороны остальных наследников: еще никто не покидал замка до достижения тринадцати лет, а Флорину, который был всего на полгода старше Габриэля и Эридана, не исполнилось и двенадцати.
Рафаэль сидел на подоконнике в коридоре перед большой библиотекой, смотрел во двор и ждал. Он был уверен – Алессиану выбор отца пришёлся не по вкусу и никак не мог понять, почему. «Почему Фло?» – спросил Ал у императора, когда тот озвучил свое решение. Пространный ответ старшему принцу не понравился. Он посмотрел на отца странно, совсем как тогда, на балу.
Флорин – любимый брат Алессиана, это ни для кого не было секретом. Доброта и наивность восьмого принца как будто заражали Ала. Рядом с Фло его ледяные глаза всегда улыбались, на какую бы тему ни шел разговор. Никто бы не смог точно сказать, с чего началась эта привязанность. «В нем нет лицемерия. Он такой, какой есть, – с улыбкой говорил о брате Ал, – и это то, чего многим из нас не хватает».
Фло должен был скоро улететь, и Рафаэль хотел обязательно поговорить с Алессианом до его отъезда. Конечно, никто из них не смог бы повлиять на императора, но Раф хотел знать, что тревожит обычно спокойного старшего брата. Именно его он ждал в этом коридоре: Алессиан наверняка проводил время в библиотеке. Он успокаивался в безмолвном царстве толстых мудрых книг. На Рафаэля же они наводили лишь скуку и клонили в сон.
Дверь в библиотеку приотворилась, выпуская в коридор едва уловимый запах старых книг и старшего принца. Он увидел Рафаэля, слегка кивнул ему и пошел прочь. Быстро спрыгнув с подоконника, Раф поспешил за ним.
– Что не так? – он остановил Алессиана, схватив его за рукав.
– А что-то не так? – Брат одарил его равнодушной улыбкой, осторожно освобождаясь от цепкой руки третьего принца. – Если честно, я не понимаю, о чем ты.
Рафаэль был уверен, что Ал прекрасно понял, о чем речь. Старший принц вообще обладал удивительной способностью понимать все с полуслова и из обрывков фраз и фактов собирать целую картину происходящего. Но сейчас Раф решил не заострять на этом внимание.
– Поездка Фло, – просто ответил он. – Тебе не нравится эта идея. По тебе обычно не поймешь, но это тебе точно не нравится. Почему?
Алессиан не стал спорить и отшучиваться. Он невидяще уставился в стену за Рафаэлем и покусывал губы, выдавая волнение. Как будто решал, можно ли ему доверять.
– Я не могу точно сказать, что именно мне не нравится во всем этом, – вздохнув, он перевел взгляд на Рафаэля. – Я уверен, Фло ничего не угрожает в Лиоре, но… это странно. Мне не нравится вся эта ситуация. Я считаю, у императора нет причин вмешиваться во внутренние дела Дудака и Сушима.
Тут Рафаэль не мог не согласиться. Он тоже думал об этом. Миделия давно не имела дел с этими государствами. Их взаимодействия заканчивались скупкой сырья, переработать которое эти страны были не в состоянии.
– Но даже если предположить, что у него есть на это причины, – продолжил Ал, – из того, что сказал король Валес, мне кажется отец отправил туда слишком много военных сил, больше чем необходимо для подавления локальных конфликтов. К тому же я случайно узнал, – на этой фразе Раф с трудом удержался, чтобы не закатить глаза: случайно, как же, – что он также стягивает войска на границу с Варсидой и Лубаром. Он точно что-то задумал. Но я совершенно не представляю, что именно, и какую роль во всем этом должен, по его мнению, сыграть Фло.
– И ты ничего не можешь сделать?
– Я не всемогущ, знаешь ли. – усмехнулся Ал. – Все, что я могу – это надеяться, что ошибаюсь.
– Но ты так не думаешь.
Алессиан опустил глаза, а Рафаэль вдруг понял простую истину: каким бы самоуверенным, умным и расчетливым не казался брат, он всего только один из сыновей императора Священной Миделии и обязан ему подчиняться. Ал действительно ничего не мог сделать, и несмотря на его опасения Фло поедет в Лиор.
А Флорин был счастлив. Он путался под ногами слуг, собирающих его вещи, складывал и снова вынимал книги, которые хотел взять с собой, в нетерпении ходил по комнате, считал дни до вылета. Принц никак не мог поверить, что это все происходит на самом деле. Он летит в Лиор. Первый раз покинет страну, почти на два года раньше срока. Первый раз полетит на самолете. Первый раз увидит родину матери. Мальчик боялся, что отец передумает и все же отправит его родного старшего брата, четвертого принца Дегэйра. Он даже поделился переживаниями с Габриэлем и Эриданом, но в ответ получил лишь натянутую улыбку первого и злой тяжелый взгляд второго. «Издеваешься?» – спросил Эридан, и Флорин больше к ним не подходил.
Братья ему завидовали: и бывшие одногодками Фло Габриэль с Эриданом, и почти достигший тринадцати лет Адриан, и двенадцатилетние близнецы. Фло быстро это понял и старался их избегать. Особенно Эридана. Младший брат и раньше его недолюбливал, а теперь и вовсе злился, едва завидев Фло. Они стали ссориться чаще. То Эридану срочно понадобилась книга, которую взял Флорин, то именно та игрушка. То он громко недовольно вздыхал, наблюдая за партией брата в шахматы, то шумел и мешал ему играть на флейте. Фло обычно старался сглаживать конфликты, но сейчас, находясь в напряженном предвкушении, чаще стал отвечать агрессией на агрессию. Незадолго до вылета они снова чуть не подрались – вовремя вмешались Ал и Микаэль.
Император не передумал. Поздно вечером тридцатого числа первого летнего месяца, Эялетт, Фло стоял на подъездной дорожке, недалеко от фонтана и смотрел на замок. Он едет в Лиор! Проводить его вышла вся семья. Кроме отца, который слишком занят – нелегко, должно быть, управлять одной из могущественнейших стран мира. Даже Эридан вышел. Точнее, Рафаэль вытащил его из замка. Старался сделать это незаметно, но младший брат сопротивлялся. Что ж, ничего. Они обязательно поговорят, когда Фло вернется. Просто непоседливый и любопытный Эридан больше чем кто-либо мечтал уехать, вот и не может спрятать обиду, утешал себя Фло.
– Будь осторожен, – к нему подошел Алессиан и обнял его. – Ничего не делай. Никуда не лезь.
– Ты меня с кем-то путаешь? – засмеялся в ответ Фло. Эридан, которого все еще придерживал за рубашку Рафаэль, чтобы не ушел, презрительно фыркнул. – Не переживай, я умею хорошо себя вести.
– Я волнуюсь не из-за этого.
– Ал, прекрати. Ему необыкновенно повезло, – к ним подошел Дегэйр. – Можно подумать, ты не хотел вырваться из дворца как можно быстрее.
Ал ничего не ответил на это. Он переглянулся с Рафаэлем и опустил глаза. А еще через секунду улыбнулся, как ни в чем не бывало.
– Не волнуйся. Я приеду через месяц, – пообещал Фло любимому брату. – Вернусь назад целым и невредимым.
– Можешь и не возвращаться, – тихо пробурчал Эридан, глядя мимо Флорина на подъезжающий автомобиль. Тот вздрогнул и удивленно посмотрел на него. Наследники и королевы наперебой желали Флорину удачной поездки. Злой фразы Эридана не заметили и Фло, решив, что ему послышалось, отвернулся от младшего брата.
Город Госс, столица Лиора, находился намного восточнее родной Магнолии и сейчас, когда дома была еще глубокая ночь, здесь уже ярко светило солнце. Эмерик Вийт, пухлый, невысокий, добродушный с виду человек, выбежал к трапу, встречая Фло. Улыбка спряталась за пышными, с легкой сединой, усами, но угадывалась в морщинках, лучиками разбежавшихся от карих глаз. Седеющие волосы растрепались от ветра, но Эмерик не обращал на это внимания. Фло подумал о том, что отец никогда не позволил бы себе выглядеть так, но мальчику нравилось. Едва он сошел с трапа, дядя заключил его в мягкие объятия.
– Добро пожаловать в Лиор! Добро пожаловать в Госс! – весело приветствовал его Эмерик приятным голосом. Он слегка картавил, что добавляло доброжелательности к его и без того располагающему виду. – Как долетел? Первый раз на самолете? Не страшно было? Устал? Есть хочешь? – вопросы обильным потоком лились на принца, он едва успевал отвечать.
Эмерик Вийт – президент Лиора и старший брат королевы Есинии Вийт, матери Флорина, Дегэйра и Фредерики. Его семья имела большое влияние в Лиоре и, не смотря на то, что формально страна являлась республикой, должность президента занимали только члены этой семьи. Когда Есиния Вийт выходила замуж за императора Миделии, президентом был их с Эмериком отец. Следом за ним – дядя. Затем снова отец, а сейчас Эмерик Вийт занимает этот пост уже второй срок подряд.
– Как мама? Подумать только, я не видел сестру уже пять лет! – продолжал говорить Эмерик. – Она тогда прилетала домой. То есть, я имею в виду, Миделия, конечно, ее дом теперь, но родилась-то она здесь. Любит Лиор все равно. – Дядя обхватил лицо принца руками и внимательно посмотрел на него. – А ты похож на Есинию. И глаза такие же. – Он улыбнулся. – Поедем, покажу тебе город.
Они сели в автомобиль и выехали из аэропорта. Дядя все время что-то говорил, но Фло почти не слушал. Ему было намного интереснее смотреть в окно, за которым вырастали различные здания, с флагами и без, серые, белые, желтые, коричневые, зеленые. Глаза разбегались. После одинаково белых домов Магнолии такое буйство красок поражало. Как и архитектура. Каменные дома с лепными фасадами соседствовали с яркими панельными домами, деревянные резные балкончики – с кованым кружевом. Не было определенного стиля. Совершенно разные дома, старые и недавно построенные. С облупленной штукатуркой, в лесах для реставрации и подставляющие солнцу свежевыкрашенные стены, дома различной длины и высоты.
По выложенным брусчаткой тротуарам гуляли или спешили по делам люди – много людей, намного больше, чем в Магнолии. Лаяли собаки, кошки охотились на голубей и воробьев. В парках, мимо которых проезжала машина, росли огромные деревья, толстые, не обхватить, с пышными кронами и большими, необычной формы листьями. На аллеях между дорог такие же деревья были низко обрублены.
Сам Госс оказался просто огромным. Казалось, они едут уже целую вечность, а город все не кончался. Эмерик хотел показать племяннику как можно больше достопримечательностей и в какой-то момент Фло подумал, что город будет длиться до конца Авиреты.
– Большой какой, намного больше Магнолии! – пораженно воскликнул он, поворачиваясь к дяде. – Это просто удивительно!
Эмерик в ответ добродушно рассмеялся:
– Дорогой племянник, да все города мира больше, чем Магнолия!
– Что вы имеете ввиду?
– Видишь ли, Магнолия зажата со всех сторон горами, ей толком некуда расти. Да никто и не пытался никогда ее расширить. – Дядя погладил большим пальцем свои пышные усы. – Госс, как резиновый – все лезут и лезут сюда со всего Лиора, думают, тут больше возможностей. Строятся новые дома – и их тут же занимают, – Он указал на свежую многоэтажку. – Иногда кажется, город не выдержит и вот-вот затрещит по швам. В Магнолии нет такого. В вашу столицу можно переехать, только если кто-то продает дом. Чтобы построить новый – надо целую комиссию собрать, пройти кучу проверок. Это под силу только очень богатым людям. Небольшие свободные клочки земли там стоят, как весь Госс. К тому же правительство очень заботится о внешнем виде города. Даже новые постройки должны строго соответствовать всем критериям. Эти ваши милейшие белые домики, не больше двух-трех этажей. И люди, которые живут там, должны соответствовать городу – быть идеальными. Магнолия – уникальный город. Единственная столица в мире, куда не сбредаются все, кому не лень.
– Это хорошо или плохо?
– Не могу сказать наверняка. С одной стороны – это самый благополучный город мира. Город, в котором нет преступности и бедности. Образцовый город, который не стыдно показать. С другой стороны, к чему это показушничество? Сколько людей было не замечено, потому что их не пустили, не дали раскрыться?
Машина въехала в ворота, которые тут же затворились, и остановилась перед большим серым особняком. Не дворец, намного меньше, но красивый. Здание представляло собой трехэтажный дом с как бы несколькими разноуровневыми пристройками. На выложенном камнем крыльце, упираясь в широкий балкон, стояли белые колонны с пилястрами. Огромные окна совершенно не мешали солнечному свету проникать внутрь. Следом за дядей Фло вошел в ярко освещенный холл. Он не смотрел по сторонам – сейчас ему хотелось только лечь спать: сказывалась смена часовых поясов и почти бессонная ночь. Хорошо, что они поели в городе.
– Ну, хватит на первое время впечатлений, верно? – подмигнул ему дядя.
Наспех приняв душ после дороги, Фло забрался в кровать в отведенной ему комнате. Он в Лиоре! Вечером надо позвонить домой. Алессиан будет рад услышать, что с ним все хорошо. С этой мыслью мальчик уснул.
С каждым днем этот город нравился Фло все больше. Его не запирали за высоким забором: стоило только попросить – и его вывозили в парки, в магазины, в развлекательные центры. За ним приглядывали ненавязчиво – охранники в гражданской одежде не привлекали внимания и могли сойти за отца или старшего брата. Фло здесь никто не знал, поэтому он не смущаясь подходил к ровесникам, и они принимали его в свои игры. Все это было для восьмого принца необычно. Необычно так же было то, что дядя, будучи президентом, всегда находил для него время, возвращаясь домой после рабочего дня. Выслушивал его, смеялся и шутил. Император редко уделял внимание своим детям, особенно младшим. Да и редкие разговоры со старшими больше походили на допросы.
У Эмерика была небольшая семья – жена Варья Лисовская и дочь Виталия, ровесница Рафаэля и Микаэля. И они много времени проводили вместе. Идеальная, до зависти, семья. Виталия рассказывала, что они ссорятся, как без этого, в основном из-за нее – проблемы подросткового возраста, смеясь объяснила она – но не могут сердиться долго и сразу мирятся. Фло в этой семье приняли очень тепло, он никогда не чувствовал себя лишним.
В Лиоре говорили на лирано. Это очень радовало Фло – он мог практиковать и совершенствовать этот язык целыми днями! Мальчик подолгу разговаривал с Виталией, проявившей чудеса терпения, объясняя ему разговорный стиль именно их страны. От двоюродной сестры он узнал, что в каждой стране свой диалект и присутствуют слова, которых нет в диалектах других стран. А в Северном Зиверте, самой большой стране в мире, свои особые диалекты были даже в разных областях.
Фло сидел на лавочке в саду и любовался закатом. Здесь не было гор, и солнце как будто бы садилось медленнее. Рядом лежал планшет – скоро позвонит Алессиан. Он связывался с младшим братом каждый день, в десять вечера. В Магнолии в это время только шесть – время ужина, но когда Фло предложил звонить попозже, Ал сказал, что хочет дать ему возможность ложиться вовремя, чтобы с легкостью просыпаться по утрам.
Фло задумался. Мать Алессиана, императрица Хамона Вербена, до замужества была принцессой Альмерийской империи. Эта страна находилась на полуострове Северо-западная Ракия. Если верить фотографиям и книгам, там располагалось множество красивых водопадов, живописных рек, а поля цвели яркими цветами. Но Ал очень редко ездил туда. А Госс, как оказалось, по всем меркам был достаточно обычным городом, однако Фло с грустью думал, что до отъезда домой осталось меньше недели. Выходит, дело вовсе не в красоте?
Веселая мелодия, разорвавшая тишину в клочья, сообщила о видеозвонке. В полумраке зашторенной комнаты Алессиан казался бледнее, а улыбка – какой-то вымученной.
– Ну, привет, – а голос оставался таким же добрым. – Чем занимался сегодня?
– Не поверишь, я ходил на рыбалку! Виталия взяла меня с собой! – принялся рассказывать Фло. – Она с друзьями ходила. И я поймал рыбу!
– Тебе понравилось?
– Ну… если честно, не очень, – признался мальчик. – Если бы друзья Виталии не шутили постоянно, было бы скучно. Но я рад, что попробовал! – он как обычно принялся в красках описывать свой день, взахлеб, активно жестикулируя, и остановился лишь, когда в животе у Ала заурчало.
– Ты опять пропустил ужин? – спохватился Флорин.
– Да, но я не голоден, – ответил Ал и для убедительности покачал головой. – К тому же позже мне принесут его в комнату.
Но Фло решил поскорее завершить свой рассказ.
– Я бы очень хотел ездить сюда каждое лето, как Рафаэль в Зиверт, – подытожил он.
Ал улыбнулся:
– Рафаэль как раз сейчас в Зиверте. Ненадолго, должен вернуться через пару дней.
– А ты почему не ездишь в Альмерию?
– Мне нечего там делать, – пожал плечами Ал. – У меня нет там сестры Виталии и ее друзей. Единственная принцесса – ровесница Фреди, Лекси и Камелии. Скука.
– Но Дегэйр тоже не торопится в Лиор. Он ведь мог поехать вместо меня, – на этих словах Ал нахмурился, поэтому Фло поспешил добавить: – нет, я рад, что поехал, но просто… – он не нашел, что сказать и вместо этого развел руками.
– Понимаешь, Фло, есть люди, как наш отец – не любят того, что выбивается из их понимания приличия. Дегэйр, я думаю, именно из таких, и Эмерик Вийт не соответствует его представлению о властных людях. Вот и все. – брат внимательно на него посмотрел и спросил в очередной раз: – Все в порядке? – он спрашивал это каждый вечер.
– Да, конечно! – снова ответил Фло.
ГЛАВА 6. ОБЯЗАТЕЛЬНО ИЗВИНЮСЬ
Вейлирал скалит ужасную пасть. Острые клыки, расположенные в три ряда время от времени клацают по воздуху, с них липкой жижей капают слюни. Огромный монстр, озираясь по сторонам дюжиной глаз, расположенных на вытянутой гладкой морде, почему-то не видит Эридана. Горизонтальные щелочки ноздрей с шумом вдыхают и, кажется, вытягивают из воздуха весь кислород. Мальчик не может вздохнуть. Тонкая шея вейлирала очень гибкая, что монстр с готовностью демонстрирует, вертя головой в разные стороны в поисках добычи. Голова, овальная и продолговатая спереди, заостряется на затылке, образуя что-то вроде рога. Тощее туловище покачивается из стороны в сторону, в такт движениям головы. Грудная клетка с выпирающими ребрами вздымается и опадает. Серая гладкая шкура чудовища кажется мягкой и тонкой, но мальчик точно знает, что ее ничем не пробить. Взгляд Эридана перебегает на руки вейлирала: длинные, почти во весь рост монстра, с двумя локтевыми суставами, они заканчиваются шестью безобразными пальцами, на каждом из которых – прочные длинные когти. Вместо ног три лапы – две по бокам и одна сзади – вгрызаются в землю острыми пиками, вспахивая и уничтожая траву, превращают ее в безжизненное черное полотно.
Монстр рычит. И вдруг замирает. Его глаза фокусируются на чем-то справа от Эридана. Мальчик оборачивается и видит Флорина. Он прогуливается по сочной, еще не вытоптанной, не вырванной с корнем, по-весеннему зеленой траве. Брат не замечает опасности – со свойственной ему мечтательностью собирает цветы. Вейлирал переступает острыми лапами и кидается вперед. Эридан кричит Флорину, чтобы тот бежал, прятался, но изо рта не вылетает ни звука. Голос не слушается. Фло замечает чудовище, когда тот уже тянет к нему свою мерзкую лапу. В глазах брата застыл ужас. Забытые цветы падают на землю.
Эридан с криком открыл глаза. Сердце бешено колотилось. Он не мог понять, где находится. В тусклом свете, проникающем через толстые шторы, мальчик различил очертания своей комнаты и облегченно выдохнул. Сон. Всего лишь страшный сон. Эридан откинулся на подушки. Цифры на часах светились зеленым. 5:00. Рано. Слишком рано. Наставник придет будить его только через три часа. Надо постараться заснуть. Сердце все еще испуганно билось о ребра. «Можешь и не возвращаться». Сказать такое. Конечно, Фло скорее всего не слышал. Возможно, никто не слышал – он сказал это очень тихо – но сейчас вдруг стало совестно. Как не вовремя. Глупый сон. Надо постараться уснуть.
– Когда Фло приедет, я обязательно извинюсь перед ним! – пообещал Эридан, глядя в потолок. – Как только он вернется из Лиора, сразу же извинюсь.
Сон не шел из головы весь день. Настолько, что несколько раз Эридан готов был не дожидаться Фло, а позвонить немедленно. Но он одергивал себя: брат наверняка занят чем-нибудь интересным, незачем отвлекать его по пустякам.
Дверь в кабинет географии была незаперта – на случай, если кто-нибудь из наследников решит позаниматься летом, некоторые кабинеты открывали на день. Эридан подошел к политической карте Авиреты. Магнолия – он отыскал ее и постучал указательным пальцем по небольшому кругу с подписью – здесь. А Фло сейчас – палец прочертил линию на восток, в Госс – здесь, в центре материка. Шершавое полотно карты приятно ощущалось под рукой и едва уловимо пахло давно высохшей краской и холстом. Эридан отошел от карты на некоторое расстояние, сел на парту и прищурился. Ему нравилось так на нее смотреть. Авирета напоминала дракона: западный полуостров Либель, на котором располагалась Миделия – это морда, соседний полуостров Лотол – передняя лапа, два полуострова на юге, пошире – задние лапы. Восточный остров Джая, принадлежащий Джакаране, похож на хвост, а часть Зиверта, Крайне-восточный полуостров и полуостров Ракия – на крыло. Дракон из легенд, приготовившийся к атаке…
– Эридан! Вот ты где! – в кабинет забежала Камелия. – Я тебя везде ищу. Ты что тут сидишь один?
– Я решил… просто захотелось порассматривать карты.
– О! Извини, я тебя отвлекла? – сестра улыбнулась.
– Нет, что ты, вовсе не отвлекаешь. – Эридан спрыгнул с парты и подошел к девочке. – Что случилось?
– Рафаэль с Микаэлем собрались потренироваться в стрельбе. Ты не хочешь посмотреть?
Эридан пожал плечами. Почему бы и нет, он любил наблюдать за тренировками братьев. Принц взял Камелию за руку, и они вышли из кабинета.
Двор фехтования непосредственно прилегал к замку – довольно обширное пространство, вымощенное каменной плиткой. С одной стороны располагался ряд мишеней, по периметру находились несколько скамеек и подсобное помещение, где хранились инвентарь и боеприпасы.
Рафаэль заполнял патронами магазин пистолета, когда подошли Эридан и Камелия. На лавке неподалеку уже сидели Габриэль и ожидавшие своей очереди Дегэйр и Адриан. Второй принц Микаэль, родной брат Алессиана, стоял рядом с Рафаэлем и что-то негромко ему говорил. Увидев младших, он улыбнулся и помахал им рукой.
Рафаэль вставил магазин в основание рукояти и, когда Микаэль отошел на несколько шагов, прицелился. Со стороны казалось, что он даже не напрягается. Пули одна за другой с шумом вылетали из дула пистолета, поражая мишень. Брат спустил всю обойму и опустил оружие. Микаэль подошел к мишени, внимательно посмотрел, повернулся к Рафаэлю и поднял вверх большой палец. Тот самодовольно улыбнулся – во всем, что касалось оружия, Рафаэль, несомненно, был лучшим. Он проводил на стрельбищах и за фехтованием все свободное время с самого детства. Раф был так этим увлечен, что до его поступления в Миллениум учитель фехтования и инструктор по стрельбе наравне с остальными преподавателями жили в замке. Возможность после уроков вернуться к любимому занятию мотивировала Рафаэля к учебе.
– Кто следующий? – он повернулся к зрителям.
– Я! – тут же отреагировала Камелия, вскочив с лавки и вытянув вверх руку, как на уроке. Рафаэль засмеялся.
– Нет. Ты слишком мала для этого! – к столу подошел Дегэйр и взял оружие, оставленное Рафаэлем. – Это не так легко, как кажется со стороны.
– Но я хочу! – упрямилась младшая принцесса.
– Ну и что. Нельзя же всегда получать то, что хочешь, – пожал плечами Дегэйр, но Камелия только глянула на него исподлобья, обиженно надулась и отвернулась.
– Да ладно тебе, пусть попробует, – Микаэль сел рядом с Камелией и погладил ее по голове. – Раз очень хочется.
– Я тоже не вижу в этом большой проблемы, – поддержал его Рафаэль.
– Вы всегда идете у нее на поводу! – четвертый принц выстрелил. – А вдруг она поранится?
– Не поранится, – беспечно отозвался Раф. – Я ей помогу.
– Боги, ладно! Но подождите, пока я уйду. – Дегэйр испуганно округлил глаза. – Это опасно. Не хочу на это смотреть. – он осторожно положил пистолет на стол и пошел к замку.
– Ох, ну надо же, какой впечатлительный, – усмехнулся Микаэль. – Ну что, Камелия, готова?
Камелия с Рафаэлем подошли к столу. Брат взял оружие и вложил в маленькие ладошки сестренки, поставил ее напротив мишени и присел сзади.
– Держи крепко. – он обхватил оружие поверх ее рук. – Сначала надо прицелиться. Теперь стреляй.
Фактически, Рафаэль сделал все за нее, принцесса только нажала на курок, но Камелия этого не поняла и была очень счастлива. Девочка обняла брата и, оставив оружие в его руках, побежала к младшим принцам, рассказывать впечатления.
– Габриэль, Эридан, а что насчет вас? – предложил Микаэль, откидывая челку со лба. Волнистые светло-каштановые волосы лезли в глаза.
– Не, я не хочу. – покачал головой Габриэль.
– А ты, Эридан?
Эридан подошел к Рафаэлю и взял пистолет. Он оказался довольно тяжелым. Мальчик неуверенно посмотрел на брата.
– Не переживай, патроны холостые, сильной отдачи не будет. – успокоил его Раф. – Давай, сначала встань удобно. Немного выстави опорную ногу вперед. Полностью вытяни рабочую руку – это поможет справиться с отдачей. – командовал он, а Эридан старательно выполнял инструкции. – Не наклоняйся к руке, а то сведёт мышцы шеи. Не поднимай плечи. И расслабься, ты сильно напряжён. Теперь целься. Мушка должна быть на одной линии с целиком и ровно по центру. Фокусируйся на мушке, а не на мишени. Получается?
– Вроде да, – соврал Эридан. На самом деле, оружие в его руках ходило ходуном, и красная точка мушки скакала из стороны в сторону.
– Курок должен лежать посередине подушечки указательного пальца, – продолжал Рафаэль. – И контролируй дыхание. Вдохни, задержи дыхание и на середине выдоха прицелься и нажимай курок.
Эридан набрал в легкие побольше воздуха и сосредоточился. Выдыхать. Соединить целик и мушку. Сфокусироваться. Нажать курок. Прогремел выстрел и пистолет неприятно дернулся в руках. В ушах стоял звон. Когда Эридан опустил оружие, Микаэль подошел к мишени.
– Неплохо! Особенно для первого раза! – крикнул он. Эридан улыбнулся, а Рафаэль похлопал его по плечу.
Вечером в изумрудной комнате отдыха было очень весело. Собравшиеся здесь наследники играли в пантомимы. Адриан пыхтел, надувал щеки, изображал руками что-то круглое, махал ими, крутил пальцами от головы вверх. Он весь раскраснелся от прилагаемых усилий, но никто не мог понять, что же он показывает. Выдвигались самые нелепые предположения, вызывая приступы хохота. Несколько раз он порывался помочь себе словами, но тут поднимался настоящий шум: все наперебой напоминали ему о необходимости объяснять одними лишь действиями. Только Ал не принимал участия в веселье. Он сидел слегка поодаль и, казалось, даже не слышал веселого смеха братьев и сестер. Они иногда кидали на него взгляды, но старший принц выглядел таким сосредоточенным, что отвлекать его не решались.
Эридан наблюдал за Алессианом издалека: тот занимался любимым делом – читал. Младший принц иногда удивлялся, как в брата помещается столько информации, сколько он ежедневно поглощает. Но именно поэтому он считал, что Ал может ответить на любой вопрос, и Эридан решил спросить.
Комната пустела. Наследники один за одним уходили в свои комнаты, готовиться ко сну. Эридан вжался в кресло, чтобы никто не заметил его и не стал задавать вопросов. Почему-то – хотя для этого не было веских причин – хотелось поговорить без свидетелей.
Когда в комнате они остались одни, Эридан выполз из своего убежища и подошел к окну. Уже стемнело и всё, что он увидел, было собственное отражение, неуверенно глядящее на него. О чем он хотел поговорить с Алом? Не о том глупом сне же? Да и с чего начать?
– Ты почему не идешь в комнату? – негромкий голос заставил мальчика вздрогнуть. В отражении в стекле он увидел, что брат уже не читает, а смотрит на него. – Уже почти десять, не проснешься к завтраку.
– Почему ты любишь Фло? – вместо ответа задал встречный вопрос Эридан, повернувшись к Алессиану и облокотившись на подоконник. Ал удивленно посмотрел на него:
– Ну, это сложный вопрос. – он задумался ненадолго. – Наверно, меня восхищает в нем то, что сам он считает совершенно обычным. Например, всегда ищет что-то позитивное в самых разных ситуациях. И всегда старается сгладить конфликты, свести ссоры на нет. – старший принц усмехнулся: – Ну, это ты и сам знаешь. – Эридан залился краской, а Алессиан поинтересовался: – Почему ты спрашиваешь?
– Да просто я не могу понять, почему я на него постоянно злюсь. Вроде бы, когда мы не разговариваем или, когда его нет рядом – все хорошо. Я даже, возможно, соскучился. Ну, совсем чуть-чуть. И мне неловко, за то, что я сделал. Или сказал. Но когда мы разговариваем или надо сделать что-то вместе… – Эридан замолчал. Он не знал, как объяснить, что он чувствует.
Ал вздохнул и устало потер глаза:
– Я примерно понимаю, о чем ты говоришь. Рафаэлю вот, например, я тоже не особо нравлюсь. – он улыбнулся. – Тут, правда, немного другое. Он думает, что я все стараюсь сделать ему назло. Ну, или слишком все усложняю.
– Так ты в курсе? – мальчик опустился на кресло рядом с Алессианом. – Я думал, ты не замечаешь этого.
– Сложно не заметить то, чего от тебя и не скрывают. Просто я держу себя в руках и стараюсь не придавать этому значения.
– Тебе все равно?
– Не совсем. Просто этого не избежать. – пожал плечами Ал. – Он перерастет это.
– Перерастет?
– Да. Все эти уверения, что мы уже взрослые и прочее – просто глупости. И я и Рафаэль еще формируем свои представления о жизни и о том, что правильно и нормально, а что нет. У него есть то, чего нет у меня, и наоборот. Сейчас это злит его, но когда мы оба точно решим, что для нас важно, мы отлично сработаемся. Я так считаю.
– И у меня с Фло может быть так же? – с надеждой спросил Эридан.
Алессиан тихо засмеялся и потрепал его по волосам:
– Это всего лишь мои мысли. Но почему бы и нет?
Эридан задумался, а потом рассказал о том, что тревожило его всё утро:
– Ты знаешь, мне сон страшный приснился.
– Какой?
– На Фло напал вейлирал, – на его взгляд прозвучало очень глупо, и мальчик поспешил оправдаться: – То есть, я знаю, что это вымышленный монстр. Но было правда очень страшно.
– Он выжил?
– Кто? – Эридан не ожидал такой серьезной реакции и растерялся. – А, не знаю. Я проснулся.
– Как ты думаешь, можно ли убить вейлирала?
Эридан посмотрел на брата внимательно. Что-то было не так. Почему он спрашивает?
– Нет. Можно лишь попытаться спрятаться.
– Вот как?
– Если только…
Ал глянул на него с интересом:
– Если только – что?
– Понаблюдать за ним и найти его слабые места, – ответил Эридан.
Алессиан невидяще глядел на пустой камин и покусывал нижнюю губу. Брови сошлись на переносице и между ними пролегла вертикальная морщинка. Большие пальцы сцепленных в замок рук постукивали друг о друга.
ГЛАВА 7. МОЖЕШЬ И НЕ ПРИЕЗЖАТЬ
Что-то произошло. Это было сразу понятно. Император не пришел на завтрак, впервые за всю сознательную жизнь Эридана. Не пришла и королева Есиния, мать Дэгейра, Флорина и Фредерики. Алессиана тоже не было. В столовой комнате напряжение казалось практически осязаемым – исходило от императрицы Хамоны, позволившей начать завтрак, читалось в напряженных движениях королевы Санджаны, в сосредоточенном, хмуром взгляде Рафаэля. Микаэль безынтересно водил ложкой по тарелке, не прикасаясь к еде. Младшие принцы и принцессы непонимающе переглядывались, но ни о чем спросить не решались. Радостное возбуждение, царившее накануне – через два дня должен был вернуться из Лиора Флорин – улетучилось. Завтрак прошел в полной тишине.
Как только императрица Хамона позволила завершить завтрак, Рафаэль и Микаэль, так и не притронувшиеся к еде, встали и вышли из столовой комнаты. В полной тишине за ними последовали и королевы.
– Что случилось? – недоумевала Лексиэль, одной из последних, вместе с Камелией и Эриданом, выходя в коридор. – Все сегодня какие-то странные. И где отец, старший брат и леди Есиния?
Напряжение перекочевало из столовой комнаты в коридоры и комнаты замка. Несколько слуг, собравшись в стайку, возбужденно перешептывались, однако увидев детей замолчали и поспешили по своим делам.
– Что-то определенно произошло, – нахмурившись, согласилась Камелия. – Надо у кого-нибудь спросить.
Однако, никто не спешил делиться с ними информацией. Даже Рафаэль, которого они нашли на стрельбище разряжавшим по мишеням магазин за магазином, всего лишь произнес непонятно:
– Кое-что произошло. Простите, не могу пока ничего сказать. – Рафаэль зажмурился. – Все это похоже на бред.
Так прошла неделя. Император не появился ни на одном завтраке и все время пропадал в зале совещаний, в окружении своих советников – имперского сената. А потом до наследников дошли вести об объявленном в стране военном положении и вечером, когда они по обыкновению собрались в изумрудной, Алессиан ввел их в курс происходящего.
Вечером второго числа месяца Лёрлетт, последнего месяца лета, восьмой принц империи Священная Миделия, Флорин Вон д’Лэйр был убит в городе Госс, столице государства Лиор. Об этом доложили шпионы императора. Президент Лиора, Эмерик Вийт, не вышел на связь с императором Бреннасом Вон д’Лэйром и никак не прокомментировал эту ситуацию. Спустя восемь часов, утром третьего числа месяца Лёрлетт, Священная Миделия объявила Лиору войну и напала со стороны его границы с Сушимом, где была сосредоточена немалая часть войск. Взломав оборону, армия двинулась вглубь страны. Авиация Миделии, размещавшаяся на военных базах Сушима и Дудака, нанесла массированные удары по городу Госс, практически сровняв столицу с землей.
Третьего числа месяца Лёрлетт Януш Вийт, младший брат Эмерика Вийта, погибшего при обстреле Госса, временно взял на себя полномочия президента и объявил всеобщую мобилизацию. А император Миделии выдвинул ультиматум Варсиде и Ирдарии о пропуске миделийских войск к границе с Лиором – в Дудаке и Сушиме было сосредоточенно недостаточно сил для захвата Лиора. Однако обе страны ответили отказом.
На следующий день миделийские войска вторглись в Варсиду без объявления войны. Благодаря слаженным действиям и хорошей стратегии, армия империи стремительно продвигались вглубь страны. К тому же, Миделия во много раз превосходила Варсиду по численности и оснащённости вооружённых сил. Скоростные бронемашины с солдатами прошли страну, по возможности обходя хорошо защищенные объекты, продвигаясь к границе с Ирдарией, через которую можно было добраться до Сушима. Альмерийская империя и Северный Зиверт не были готовы к войне и сохраняли нейтралитет.
Фло умер. Был убит. Эридан смотрел на Алессиана, сухо излагающего им факты и не мог поверить в это. Не укладывалось в голове. Да, он должен был вернуться четыре дня назад, но почему-то не приехал, но он не мог умереть. Как что-то подобное могло произойти в их семье? Девочки справа от него тоже казались потрясёнными. Огромные глаза Фредерики, родной младшей сестры Фло, глядели на Ала с недоверием и ужасом.
Алессиан выглядел совершенно спокойным, как всегда. Он сидел в своем обычном кресле, закинув ногу на ногу, сцепив руки в замок, и окидывал собравшихся равнодушным взглядом. Почти всех. На Рафаэля, сидящего немного поодаль от остальных, брат не смотрел. Изредка их взгляды пересекались, но оба тут же, словно виновато, отводили глаза – не свойственная этим двоим манера. Рафаэль молчал, что тоже было странно. В представлении Эридана, Рафу следовало бы с обычной для него эмоциональностью требовать от Ала объяснений происходящему. Вдруг подумалось, что братья ожидали чего-то подобного. Эридан помотал головой, отгоняя эту догадку. Вспомнился его разговор с Алом о вейлирале, с момента которого, казалось, прошла целая вечность.
Следующая мысль была еще ужаснее. «Можешь и не возвращаться», – вспомнилась собственная фраза, сказанная Флорину, когда все вышли проводить того на самолет. И брат не вернётся. Он так и не извинится, и никогда не скажет, что вовсе так не думает. Эридан встал и, ничего не говоря, вышел из комнаты. «Можешь и не возвращаться», – эхом раздавалось в его голове. А если Фло всё-таки услышал? Успел ли подумать, что брат обрадуется его смерти?
Эридан зашел в свою комнату, впервые закрыв дверь на замок, сел на пол и, уткнувшись лицом в колени, заплакал.
А Лёрлетт дышал теплом и разносящимся по саду запахом роз, словно ничего и не произошло. Солнце припекало, как никогда, и трава, лишенная влаги, пожухла. Кое-где на деревьях уже появились первые пожелтевшие листья, напоминая о приближающейся осени.
Рафаэль сидел прямо на каменной плитке во дворе фехтования, облокотившись на стену замка и закрыв глаза. Одну ногу он согнул в колене, а другая оставалась выпрямленной. Впитавший дневное тепло гранит приятно согревал спину, а медленно опускающееся за горы солнце ласкало лицо. Рукава незаправленной рубашки неаккуратно закатаны, а волосы привычно растрепаны. По мерному дыханию и расслабленной позе можно было подумать, что Раф спит, но он прислушивался к лязгу стали, разносившемуся по двору – Алессиан и Микаэль устроили битву на мечах. Наставник пятого принца Адриана, в прошлом учитель фехтования, что-то выкрикивал, координируя их движения. Они уже довольно долго тренируются, подумал Рафаэль, лениво приоткрыв правый глаз и посмотрев на часы. Скоро ужин.
Звуки ударов прекратились. Послышались шаги. Негромко скрипнула дверь подсобной комнаты, где хранился тренировочный инвентарь. Размякшему на солнце Рафаэлю совсем не хотелось шевелиться, но кто-то тронул его за плечо. Он приоткрыл веки и на секунду встретился взглядом с Алессианом, но брат тут же скосил глаза в сторону. Прошло уже две недели, а Ал все еще не смотрел на Рафаэля.
– Ты идешь? – спросил он.
Рафаэль не ответил. Он посмотрел в сторону входа в замок – там никого не было. Микаэль их ждать не стал.
– Ну, так что? – переспросил Ал.
– Не хочу, – поморщился Рафаэль. – Что там делать?
Ал пожал плечами и сел рядом.
– Помнёшь одежду, – автоматически отозвался Раф.
– Переживу, – усмехнулся Алессиан. Он поставил локти на согнутые в коленях ноги, положил на сцепленные руки подбородок и задумчиво смотрел куда-то перед собой. Рафаэль искоса поглядывал на него.
– Слушай, насчет того дня… – начал Ал, спустя некоторое время.
Рафаэль точно знал, насчет какого именно дня. Алессиан тогда впервые на его памяти потерял самообладание. Вечером накануне их – Алессиана, Микаэля, Дегэйра и его – собрал отец. Раф только вернулся из Зиверта и очень устал после долгого перелета, но пришлось идти.
Рафаэль никогда раньше не бывал в зале советов и с интересом оглядывался по сторонам. Стены зала искусно декорированы темным деревом с резным орнаментом,. в них вмонтированы шкафы, выполненные в том же стиле, а высокий потолок, с которого свисала массивная люстра на цепях, обшит темно-коричневой кожей. Такой же кожей обиты и стулья, на один из которых сел Рафаэль. Все б старшие принцы уже собрались. Ждали императора.
– Как ты думаешь, зачем мы здесь? – шепотом спросил Микаэль, тоже оглядываясь по сторонам. – По идее, мы не должны были попасть сюда до восемнадцати, разве нет? К тому же время ужина. Что за необходимость?
Микаэль был не единственным, кого мучили эти вопросы, а Дегэйр ерзал на стуле, откровенно нервничая. Алессиан то и дело поглядывал на большие напольные часы в углу кабинета – он должен был позвонить Фло десять минут назад.
Отец вошел в кабинет стремительным шагом и занял свое место во главе стола. За его спиной выстроились несколько советников.
Император окинул взглядом сыновей и произнес тоном, которым обычно говорил о погоде:
– У меня не очень хорошие новости из Лиора.
Дегэйр и Микаэль, нахмурившись, переглянулись. Рафаэль, не отрываясь, смотрел на Алессиана, а тот, в свою очередь, на императора. Брат с удивительным спокойствием выслушал информацию о предполагаемой смерти Фло. Равнодушно задавал уточняющие вопросы, а после принятия решения о нападении на Лиор, с практически не скрываемой ненавистью посмотрел на отца – несколько секунд, не больше – а после, убедившись, что все вопросы улажены, попросил разрешения, для себя и братьев, удалиться. Он ушел очень быстро – выходивший последним, Рафаэль не успел его догнать, чтобы поговорить.
На следующее утро Ал не пришел на завтрак. Рафаэль злился – ему нужны были ответы. Он решил после завтрака идти к старшему брату и чего бы ему это не стоило выбить их. Так и сделал. Встал под дверью и долбил в нее, пока Ал не ответил. Но ответил не то, что ожидал Рафаэль. Попросил уйти. Но Раф стоял на своем. Он продолжал долбить в дверь комнаты, совершенно игнорируя просьбу первого принца.
Дверь резко открылась, и Рафаэль вздрогнул. Алессиан, растрепанный, в помятой вчерашней рубашке и с красными глазами глядел на него бешеным взглядом.
– Что тебе от меня надо?! – голос Ала прозвучал непривычно громко. Это был не крик, небольшое повышение голоса, но брат будто выплюнул эти слова в лицо замершему Рафаэлю. «Что тебе надо от меня?». Обычно эту фразу говорил он сам, и Раф даже невольно поежился.
– Прости, просто… – Рафаэль вдруг почувствовал себя ужасно. И правда, зачем он пришел. Ни один из его вопросов сейчас не имел значения. Ал потерял любимого брата. А самое ужасное заключалось в том, что он с самого начала предполагал – это может случиться.
Алессиан закрыл лицо руками и уткнулся ему в плечо.
– Рафаэль, я правда ничего не мог сделать? – глухим голосом спросил он.
– Я никому не скажу. – успокоил его Раф.
– Что? Я не об этом. Я накричал на тебя. Извини. – он, наконец, посмотрел прямо на Рафаэля. – Ты же был ни при чем.
– Забудь. Я сам виноват, напросился. Ты-то попросил меня уйти.
Они снова замолчали, каждый думал о чем-то своем.
– Ты… как? – спросил Рафаэль.
Алессиан пожал плечами:
– Буду жить с этим. Смогу жить с этим.
Армия Миделии продолжала наступать. Проведя к Лиору скоростные машины, она двинула на него тяжелую технику, по пути захватывая Варсиду. Уже к двадцать четвертому числу столица Варсиды, город Верт, был захвачен. Армия перестала существовать как единое целое, а правительство бежало в Битрар. До конца месяца Лёрлетт Миделия разбила остатки сопротивления, полностью подчинила Варсиду и перешла в Ирдарию. Ирдария практически не имела постоянной армии и сдалась без боя.
Несмотря на уверенное продвижение войск Миделии, в Лиоре все пошло не так гладко, как планировал Бреннас Вон д'Лэйр. Оправившись от неожиданного нападения на столицу, Януш Вийт стянул войска в направлении прорыва быстрее, чем планировал император. Подоспевшая тяжелая техника не только сдерживала наступление армии Миделии, но даже смогла заставить ее отступить обратно в Сушим. За это время миротворцы из Северного Зиверта оказывали помощь выжившим в Госсе, в котором на момент бомбежки находились также их сограждане.
Утро первого сентября выдалось пасмурным. Тяжелые неповоротливые тучи, не в силах перебраться через северные горы, навалились на них серой массой и туманом сползали на замок и сад, закрывая его, пряча беседки и деревья. Эридан, Камелия и Лексиэль смотрели из окна, как старшие братья, Алессиан, Микаэль, Рафаэль и Дегэйр, спускались по парадной лестнице и один за другим, исчезали в плотном тумане. Где-то там их ожидал автомобиль – начался новый учебный год, и они возвращались в Миллениум в герцогстве Таллеан. Для Алессиана это был последний семестр – он планировал разобраться с учебой до нового года, а освободившееся полугодие потратить на самостоятельное изучение материалов университета, чтобы поступить сразу на третий курс. Он не хотел терять время, в сотый раз слушая то, что уже изучил, а император не возражал.
– Надеюсь, они долетят без проблем, – нахмурилась Лексиэль, глядя, как туман проглатывает шедшего последним Микаэля.
– Разумеется. Раз вылет не перенесли, значит, взлететь можно, – ответил Эридан. Он слез с подоконника, на котором сидел до этого и потянулся. – К тому же, кому попало не доверят сесть за штурвал императорского самолета.
– Я не об этом. Пока война идет летать небезопасно, верно?
– Не паникуй просто так, Лексиэль. Отец не отправил бы их на учебу, если бы это было опасно.
– Но ведь Флорина он отправил в Лиор, – сказала Камелия.
Братья долетели благополучно. Сообщили об этом сразу же по приезду в город Жвес в Таллеане, где им предстояло разделиться – Алессиан, который уже был представлен обществу в качестве принца, поехал на заранее подготовленном автомобиле, а остальные остались в гостинице в Жвесе, ожидая автобус, который должен был доставить иностранных учеников в Миллениум.
На следующий день снова начались занятия, беготня между кабинетами, подготовка домашних заданий и ответы. Эридан и Габриэль упорно старались не смотреть на так внезапно освободившееся место Фло, а в изумрудной комнате по вечерам прекратились шумные игры – наследники обсуждали успехи миделийской армии и зверства солдат Лиора.
Эридан и Камелия не любили эти разговоры. Все, что они знали наверняка – эта война им не нравилась. Но в замке обсуждали только ее. Кто-то поддерживал войну, кто-то боялся, что другие мощные империи поднимутся на защиту Лиора. Затихали подобные разговоры лишь, когда в поле зрения сплетников появлялась королева Есиния. Как будто это молчание могло кого-то обмануть.
Камелия при виде королевы опускала глаза. Девочка не могла смотреть на нее – королева, которая всегда была самой жизнерадостной и иногда даже не по-королевски, излишне веселой, сейчас казалась потухшей. Из троих детей рядом, в замке, осталась только Фредерика. Ее младший сын погиб вместе с братом, а старший вдали от дома, что тоже могло быть не безопасно. Леди Есиния похудела. Под ее глазами, красными от слез, пролегли темные тени, а сама кожа приобрела сероватый оттенок. Горе никогда не делало людей красивее.
Триумф военной кампании Лиора продлился недолго. В начале Мьёре, первого месяца осени, основная часть армии Миделии, объединившись с войсками в Сушиме, вновь начала атаку на Лиор. Наступающие войска черной тучей накрывали страну, отбрасывая ее защитников все дальше и дальше. Миделия была лучше вооружена: новая военная техника и сверхзвуковые истребители, оборудованные мощными радарами и электроникой, мобильные зенитные ракетные системы, противотанковые ракетные комплексы – армия Бреннаса Вон д’Лэйра была хорошо подготовлена. Лиору приходилось нелегко. А в середине Мьёре Романтана, Кабаррия и Сукор, на чью помощь рассчитывал Януш Вийт, отказались воевать с Миделией. Потеряв надежду на поддержку, армия Лиора отступила к городу Хупол, который был объявлен столицей после разрушения Госса.
Лиор пал под натиском Миделии первого Рийре, второго месяца осени. Януш Вийт и несколько генералов были казнены в Хуполе, что привело эту короткую войну к завершению. Граничащие с Лиором Шибера и Северный Зиверт усилили защиту на границе. Наступило затишье.
ГЛАВА 8. ИГРА В ПРЯТКИ
Приближался День Трепета – день, когда Тэй закрывала солнце, погружая мир во тьму. В этот день выползал из укрытия вейлирал. Главный враг бога благоденствия, Ларзана, он отравлял плодородную землю. Ничего не росло больше там, где он взрывал землю своими лапами. Ненасытный монстр поедал все, что попадалось у него на пути: зелень, животных и людей. А шкура была настолько прочной, что Ларзан, сражающийся с ним, никак не мог добить его – раненый зверь сбегал в темноту горных ущелий, чтобы через год выползти вновь. Но не только вейлирал покидал укрытие – все любители мрака выходили наружу. С болот вылетали десять ночных кошмаров – напоминающие младенцев существа с большими глазами и ушами, имеющими три заостренных кончика, одетые в лохмотья болотного цвета. Они отличались друг от друга цветом кожи и формой клыков в тонкогубых ртах, но имели одинаковые стрекозьи крылья. Из лесов выходили лешие, древесники и перевертыши, а с гор спускались сливающиеся с природой, Серые Клоры – высокие, с длинными волосами, бесполые, почти не опасные. Это случалось осенью, за неделю до Праздника урожая, дня почитания Ларзана. День трепета, или Темный день, праздновался на западе Авиреты повсеместно – в легендах каждой страны было достаточно монстров, выползающих из нор по ночам.
В этот день проводились костюмированные праздники. Магнолию украшали разноцветными фонариками, чтобы отпугнуть ночных тварей, а на площадях проводились концерты с танцами и песнями и различные конкурсы. В былые времена наступления этого дня боялись, к нему готовились, но теперь никто не воспринимал это всерьез – жители Магнолии ждали его, чтобы повеселиться.
Император также в этот день обычно устраивал костюмированный бал, но поскольку война только-только затихла, он решил не устраивать пышного праздника. Не созывал гостей, а ограничился лишь узким кругом высшего света Священной Миделии.
Высший свет Миделии представлял собой двенадцать герцогских семей и к назначенному часу – а именно, к семи часам вечера, за полчаса до затмения – в установленном порядке знать прибывала во дворец. Как и всегда, гости подъезжали к парадному крыльцу и лакеи, проверив пригласительные, впускали их внутрь, громко объявляя.
Дамы в основном нарядились духами-хранителями, которые, согласно легендам, отвечали за баланс сил природы и помогали богам награждать или наказывать людей. Воздушные, приносящие ветра, освежающие в жару или разжигающие тлеющие пожары – в невесомых на вид газовых платьях небесных и серебристых оттенков, водные, отвечающие за приливы и засухи – в платьях из шелка и органзы синего, голубого и бирюзового цветов, земляные, дающие урожай или устраивающие обвалы – в коричневой и серой парче и огненные, дающие тепло и сжигающие дотла – в красном атласе. Иногда среди приглашенных встречались дамы в костюмах лесных дев, помогающих лесным хозяевам следить за спокойствием чащ, запутывая дороги, заставляя незадачливых путников ходить кругами или уводя в болота – шифон и батист всех оттенков зеленого, от светлого до глубокого изумрудного. Старшие же принцессы, все еще носившие траур по погибшему брату, предстали в виде темных духов ночи: госпожа Сновидение, Звездная прялка, Проводница душ, Лунная дева, королева Забвение – в черных платьях с различным декором и непременно – черной фатой, закрывающей фигуры девушек до середины рук.
Среди мужских костюмов встречались преимущественно хозяева лесов в зеленых камзолах, болотники, обвившиеся искусственными водорослями, хранители врат Забвения – в черных бархатных нарядах с плащами и обязательно – длинноволосыми париками, или герои, сражающиеся с нечистью. Некоторые подошли к созданию костюмов со всей ответственностью – герцог Эмиль Люфок, одевшийся королем леса, был похож на настоящее дерево, а на плече у него сидело чучело совы. Платье его жены – лесной девы, также, казалось, состояло из листьев.
Камелия облокотилась на подоконник и с завистью смотрела на переливающийся огнями город. Больше всего на свете она хотела сейчас спуститься с этой горы на украшенные улицы Магнолии, поплясать на площади под гитару какого-нибудь музыканта. И обязательно попробовать настоящий ягвэмокки – традиционное лакомство Миделии – мягкое мороженое из тыквенного молока с добавлением ванили, корицы и измельченного миделийского ореха, обильно политое карамельно-ромовым сиропом в рожке из слоенного теста. Казалось, отсюда до города рукой подать, и это только увеличивало желание.
– Давайте поиграем в прятки в саду? – предложила Фредерика, откидывая за спину длинные темные волосы. – Так скучно! Этот маленький бал совсем не интересен!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/antonina-andreevna-selivanova/sudby-peshek-gambit/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.