Запутанное происшествие
Юрий Вячеславович Ситников
Глебу, Люське, Димону и Алисе снова некогда скучать. На этот раз они узнали о сыворотке, формулу которой некоторые сомнительные личности жаждут заполучить любыми способами. И надо же было такому случиться, что дневник с формулой оказался у ребят. С того дня жизнь превратилась в вереницу невероятных событий. Стало совершенно непонятно, кто говорит правду, а кто лжёт. А тут ещё слежки, погони, гигантские растения в тайной лаборатории, бешеные еноты, пожары, похищение одноклассника… Всего не перечислить. А началось всё в обычной больнице, где оказались Люська и её соседка по палате Наташа.
Юрий Ситников
Запутанное происшествие
Глава первая
Двое в палате
Когда в окно влетела оса, Наташка вскрикнула и начала отмахиваться книгой.
– Люсь, оса! – заголосила она.
– Не кричи, сейчас вылетит твоя оса.
– А если нет? – Наташка села на кровати и начала обкусывать губы. – Я их с детства боюсь. Меня на даче не раз осы жалили, знаешь, как больно было.
Отложив в сторону журнал, Люська зевнула и свесила ноги с кровати.
– Паникерша ты, Наташка! Не собирается эта оса тебя жалить.
– Откуда ты знаешь, ты что, с ней знакома?
– Ага, мы с ней старые подруги. Она мне по секрету шепнула, что ей на тебя наплевать.
– Все равно, Люсь, осу прогнать из палаты надо. Давай я медсестру позову, – Наташка потянулась к кнопке вызова, но Люська ее остановила.
– Не надо никого звать, сама прогоню.
– Думаешь, тебе уже можно?
– Конечно!
Наташка снова легла на кровать и с завистью посмотрела на Люську. Аппендицит им удалили вчера, и Наташка все еще опасалась делать резкие движения, и вообще вела себя так, словно была не человеком, а хрупкой вазой, которая может разбиться от малейшего прикосновения. И самой операции Наташка жутко боялась, переживала, что-нибудь пойдет не так, и она останется инвалидом. Люська же перед операцией была самим спокойствием, шутила, смеялась и беспокоилась лишь об одном, что в операционную нельзя взять планшет.
– Зачем он тебе? – удивилась медсестра. – Ты же будешь под наркозом.
– Вот именно. Столько фоток прикольных можно сделать, я своим подписчикам уже пообещала выложить видос из операционной. Может, вы возьмете мой планшет и будете снимать? Анна Витальевна, пожалуйста!
– Не говори ерунды, – отмахнулась медсестра, полагая, что Люська шутит.
А Люська была серьезна как некогда. Её многочисленные подписчики действительно с нетерпением ждали подробного фото и видеоотчета из больницы. И прежде чем отправиться в операционную, Люська сфотографировалась, лежа на кровати. Выложила фотку, сообщив, что через десять минут её начнут резать.
Операция прошла легко. Едва Люська пришла в себя, она потребовала дать ей планшет.
– Даже не думай, – сказала медсестра.
– Народ ждет! Если не увидят фотку, решат, я умерла.
– Что за чушь, Люся? Прекрати фантазировать.
– Вы не понимаете, Анна Витальевна…
– Без разговоров мне! – повысила голос Анна Витальевна.
Медсестра действительно не понимала, как можно превращать свою жизнь в цирковую арену. Фотографировать всё подряд – какая дурость! Что ты ешь, на чем спишь, куда идешь, и даже находясь в больнице, продолжать устраивать шоу.
Наташка до самого вечера пролежала в кровати, боясь шевельнуться. Ночью ей несколько раз казалось, что разошелся шов, она звала медсестру, плакала и просила сделать ей укол. Глядя на Наташку, Люська качала головой. Бывают же такие пессимистки, на ровном месте создают себе проблемы.
И вот сейчас, когда Люська, схватив со стула кофточку и начала скакать по палате, прогоняя осу, Наташка тихо вздохнула.
– Осторожней, Люсь. Помни о швах.
– Лежи уже! Кто меня взбудоражил?
– Извини, – пискнула Наташка.
Оса оказалась упрямой. Она летала по палате, уворачивалась от Люськиной кофты, не собираясь вылетать на улицу. Оно и понятно, там стояла такая жирища, что только сумасшедший мог добровольно покинуть прохладное помещение.
– Зараза! – голосила Люська. – Я до тебя доберусь. Не выгоню, так прихлопну.
– Люська, ты меня чуть кофтой не ударила, – взвизгнула Наташка, прижавшись спиной к стене.
В этот самый момент в палате появился врач – Геннадий Александрович. Увидев Люську, он слегка приподнял брови, хмыкнул и остановился в дверном проеме. Выглядывая из-за его широких плеч, Анна Витальевна запричитала:
– Людмила! Что ты творишь?!
– Ой, – замерла Люська. – А я вас не заметила.
– Тебе только вчера вырезали аппендицит, нельзя же быть такой безответственной.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – иронично спросил Геннадий Александрович.
– Отлично.
– Это радует, но для столь активной зарядки все-таки рановато.
– Немедленно ложись, – прикрикнула Анна Витальевна.
– Ложиться ей необязательно, – возразил врач. – Но бегать я не рекомендую.
Анна Витальевна показала Люське кулак.
– Она не бегала, – сказала Наташка. – Это я её попросила осу из палаты прогнать.
– Что ж, будем считать инцидент исчерпанным, – Геннадий Александрович подошел к Наташкиной кровати и спросил: – А ты как себя чувствуешь, Наталья?
– Вроде нормально.
– Почему такой неуверенный голос?
– Не знаю. Иногда мне кажется, у меня в боку покалывает.
– В левом, в правом?
– В левом.
– На самом деле покалывает, или только кажется? – обеспокоенно спросила Анна Витальевна.
– Вроде на самом деле, – с сомнением пробормотала Наташка.
– Наталья, а ты, оказывается, большая лентяйка, – полушутя сказал Геннадий Александрович. – Сколько собираешься лежать?
– После операции прошли всего сутки.
– Сидеть на кровати ты уже можешь.
– Я сидела. Потом испугалась, что разойдется шов и снова легла.
– Она со своим швом меня уже достала, – сообщила Люська.
– Вот ведь какие разные девчонки в палате оказались, – с усмешкой сказал Геннадий Александрович.
– Да уж, – вздохнула Анна Витальевна. – День и ночь.
– А кто из нас день, а кто ночь? – засмеялась Люська.
Доктор пробыл в палате еще пару минут, затем вышел. Анна Витальевна, прежде чем закрыть дверь, погрозила Люське пальцем.
– Люда, смотри у меня тут. Без фокусов!
Оставшись вдвоем, Наташка сказала:
– Оса вылетела.
– Фиг с ней. Не хочешь перекусить?
– Я бы йогурт выпила.
– Но сама ты, конечно, к холодильнику не подойдешь, да?
– Люсь…
– Ладно-ладно, лежи, сейчас подам. А Геннадий Александрович прав, Наташ, ты лентяйка.
– Просто я осторожная.
– Чересчур осторожная. Так нельзя.
Взяв бутылку йогурта, Наташка пожала плечами.
– Береженого Бог бережет. Знаешь, я читала, что одному мужчине вырезали аппендицит, а через два дня он умер.
– Ой, хватит фигню нести! Читала она. Я тоже читала, как один столетний дедок выпил утром стакан молока, а днём дал дуба. Вывод: молоко пить вредно. А одна бабуленция умерла прямо во сне в сто три года. Второй вывод: спать вредно для здоровья. Да, Наташ?
– Не язви.
– А ты не выводи меня из себя. Слушать противно, читала то, читала сё. Лучше книгу свою читай, чем всякую муть из инета.
– Книгу я почти дочитала. Кстати, ты когда в коридор выйдешь, захвати мне из холла какую-нибудь книженцию.
– Договорились. Но учти, сегодня последний день, когда я исполняю все твои прихоти, с завтрашнего дня ты будешь у меня носиться по больничным коридорам с криком и визгом.
От одной только мысли о беге Наташке сделалось не по себе.
– Больше всего я не люблю больницы, – призналась она.
– А кто их любит?
– Это хорошо еще, что мы оказались в двухместной палате.
– Да уж. Страшно подумать, что бы я делала, если вместо одной соседки-паникерши у меня их было две или три.
Наташа улыбнулась.
– Я с детства такая. Ничего не могу с собой поделать. Вчера, когда случился приступ, думала, умру.
– Представляю твое состояние.
– Маринка «скорую» вызвала, начала документы мои доставать. Она сразу поняла, что это аппендицит и меня заберут. У меня несколько дней в боку кололо. Представляешь, она документы достает, а я кричу, чтобы мне в сумочку обязательно положила влажные салфетки. Не знаю, зачем вообще сумочку с собой взяла. На автомате, наверное. Я плохо соображала.
– Я тоже сразу просекла, что у меня приступ аппендицита, – кивнула Люська. – Прикинь, мы с Димкой сидели в кафешке, и тут меня скрутило буквально пополам. Димка перепугался жутко. Держал в руках телефон, и кричал на все кафе, чтобы кто-то вызвал «скорую».
– А Димка это кто?
– Друг мой.
– Ты еще какого-то Глеба упоминала.
– Мой брат. Они были здесь вчера, но ты не обратила на них внимания. У тебя был тяжелый день. Я, кстати, тоже твою сестру совсем не запомнила. Врезалось в память, волосы у нее длинные, вроде она шатенка.
– У Марины русые волосы.
– Значит, ошиблась.
Повисла пауза. Через пару минут Наташка спросила:
– Люсь, а почему она умерла?
– Кто?
– Бабка та.
– Какая бабка?
– Ну ты сама сказала, старушенция умерла во сне. Она болела?
– Маразм! – Люська закатила глаза. – Наташ, тебе надо к психиатру сходить. Ей было сто три года. Она могла умереть в любую секунду. И вообще-то я иронизировала, если ты не поняла.
– Я поняла, но просто…
– Всё! Я не собираюсь говорить о плохом. Или меняем тему, или ты закрываешь рот.
Наташка вздохнула. Чуть погодя она попросила Люську включить телевизор. А едва Люська начала переключать каналы, закричала:
– Оставь! В этом фильме Диана играет. Я буду его смотреть.
На экране крупным планом показали лицо Дианы.
– Тебе нравится эта актриса? – с усмешкой спросила Люська.
– Обожаю Диану, – восторженно ответила Наташка. – А тебе она нравится?
– Ага.
– Интересно, какая она в жизни?
– Самая обыкновенная.
– Тебе-то откуда знать. Нет, мне кажется, Диана не похожа на остальных.
– Ну конечно, – прыснула Люська. – У нее два пары рук и четыре головы.
– Я не в том плане, Люсь. Понимаешь… как бы тебе объяснить, она актриса. И наверняка ведет богемный образ жизни…
– Это уж точно. Сама себе кофе не может приготовить, всё ей на блюдечке приходится подносить.
– Прекрати. Ты ее совсем не знаешь.
Люська закусила губу. Наташка продолжала смотреть кино. А ровно четверть часа спустя в коридоре послышался стук каблуков. И вот дверь палаты распахнулась и на пороге нарисовалась Диана.
– Люсьена! – закричала она, находясь в образе. – Девочка моя, как ты?!
Подбежав к Люське, она начала ей целовать и виновато приговаривала:
– Вчера я не смогла к тебе приехать, детка. Из театра вернулась уже в полночь. А сегодня утром невозможно было отменить съемку, но как только выдалась свободная минутка, я сразу помчалась сюда.
– Со мной полный порядок. Аппендицит удалили.
– Я разговаривала с врачом, он сказал, операция прошла хорошо.
Люська посмотрела на Наташку, и ей почудилось, та окаменела. Наташка лежала на кровати с разинутым ртом, и даже не моргала. Глядя на Диану, она напоминала застывшую старую.
– Диан, познакомься с моей соседкой. Это Наташа.
Диана повернулась голову и улыбнулась:
– Здравствуй, детка.
– З-з-здравствуйте, – промямлила Наташка.
– Наташ, расслабься, а то я позову Анну Витальевну. На тебе лица нет.
Смутившись, Наташка натянула простынь до самых глаз и зажмурилась. Ей мерещилось, что она спит и видит сон.
Диана пробыла у Люськи не более получаса, затем, сославшись на катастрофическую нехватку времени, резко подскочила и была такова.
– Без изменений, – усмехнулась Люська.
– Обалдеть, – прошептала Наташка.
– Извини, что сразу тебя не предупредила. Нежданчик получился, правда?
– Еще какой. Только я не поняла, Диана тебе кто?
– Родная бабушка.
– Класс! – воскликнула Наташка.
– Теперь ты убедилась, что она самая обыкновенная?
– Ничего себе, обыкновенная. Для тебя, может, и обыкновенная, а для меня она звезда. В жизни Диана намного красивее.
Последующий час Наташка забрасывала Люську вопросами про Диану. Настало время ужина. Девчонки поели, и Люська предложила Наташке прогуляться по коридору.
– Давай до холла прошвырнемся.
– Не хочу.
– Наташ, надо. Ты слышала, что Геннадий Александрович говорил.
– Давай завтра. Мы же договорились.
– А зачем откладывать?
– Люсь, я боюсь.
– Чего?
– Вдруг швы…
– Перестань искать причины своей лени и страху. Вставай!
Наташка колебалась. С одной стороны ей хотелось как можно скорее выздороветь, а с другой она до колик опасалась последствий. Каких именно, сама не знала, но опасалась.
– Ты будешь меня поддерживать, – потребовала Наташка.
– Окей.
– Если мне станет плохо, сразу возвращаемся в палату.
– Блин, ну ты и зануда. Представляю, в кого ты превратишься лет через шестьдесят. Из тебя получится вреднючая старушенция с кучей заморочек, будешь собственной тени бояться.
Наташка встала, сунула ноги в тапки и сделала несколько осторожных шагов по палате.
– Ну, как там твои швы поживают? – подколола Люська. – Не разошлись?
– Не каркай, Люсь. И не отходи от меня далеко, будь постоянно наготове.
В коридоре Наташка дошла до холла, села в кресло и решила передохнуть.
– Ты не устала, не ври, – смеялась Люська.
– Гуляете, девочки? – возле кресла остановилась Анна Витальевна.
– Пытаемся.
– Наташа, как самочувствие?
– Вроде нормальное.
– Ну хорошо, посидите тут, телевизор посмотрите.
– А меня про самочувствие даже не спросила, – надулась Люська, когда медсестра ушла.
– А чего тебя спрашивать-то? – заулыбалась Наташка. – Ты носишься по больнице как ненормальная, всем и так понятно, что ты здорова.
– Спасибо на добром слове.
– Пожалуйста.
Стеклянные двери открылись, и в коридоре появилось несколько человек. Люська повернула голову и щелкнула пальцами.
– Какие люди, – крикнула она. – Эй, я здесь, заруливайте сюда.
Глава вторая
Ключи от квартиры
Люська обрадовалась нашему появлению. Сразу протянула сидевшей в кресле девчонке свой телефон, попросив, чтобы та нас сфотографировала.
– Классный кадр получится! Вить, а ты здесь какими судьбами?
– Встретил ребят, узнал, что к тебе идут, решил составить им компанию.
– Молодец. Познакомьтесь с Наташей, мы соседки по палате. Наташ, это Димка, Глеб. Алиса – моя подруга, а это…
– А я Виктор, – перебил Люську Витька, глядя на смутившуюся Наташку любопытным взглядом. – Я не мог тебя видеть раньше?
– Даже не знаю, – протянула Наташка. – Вряд ли.
– Конечно мог, – крикнула Люська. – Это же знаменитая актриса. Наташка с трех лет в кино снимается, а в прошлом году её даже на премию «Оскар» номинировали.
– Правда, что ли, актриса? – удивился Димон.
– Еще какая, – смеялась Люська.
– Люся шутит, – щёк Наташки коснулся румянец.
Я отвел Люську в сторону.
– Ну как ты тут?
– Нормально. Но уже хочу домой.
– Выглядишь бодрячком, скоро выпишут.
– Ага, – Люська лукаво посмотрела на меня и протянула: – И когда я получу свой выигрыш?
– Ты о чём?
– Не придуривайся, Глеб, и не делай вид, что забыл.
– О чём забыл?
– О нашем споре! – вскрикнула Люська.
Мы с сестрой настолько часто спорим, что если бы я помнил каждый эпизод, я давно бы сошел с ума.
– Года два назад я тебе сказала, что мне аппендицит вырежут раньше, чем тебе.
– Реально такое было? Не помню, Люсь, чтобы мы о таком идиотизме спорили.
– Спор был! И я оказалась права, мне вырезали аппендицит.
– И что теперь я тебе должен? Вшить его обратно?
– Не что, а сколько.
– Мы на деньги спорили?
– Разумеется. Кстати, это была твоя идея поспорить на деньги.
– Колись, о какой сумме шла речь? – спросил я, внимательно глядя на Люську. Она ведь и соврать может, и даже глазом не моргнет.
– Десять тысяч!
– А почему не сто десять?
– Глеб, это несерьезно. Спор есть спор. Проспорил, гони деньги.
– А кто нас разбивал, когда мы спорили?
– Никто. Мы вдвоем в тот момент были.
– Значит, спор ненастоящий. По правилам…
– Иди ты со своими правилами! – психанула Люська. – Вечно у тебя тысяча причин найдется, чтобы себя оправдать. Зато каждый мой косяк подмечаешь и помнишь о нём триста лет.
– У меня сейчас нет таких денег, – спокойно сказал я. – А если бы и были, Люсь… гм, согласись, дурацкий спор. Предлагаю ничью!
– Что за шум, а драки нет? – спросил Димон.
– Да тут некоторые слишком умными себя считают, – Люська буравила меня взглядом до тех пор, пока Наташа не попросила проводить ее до палаты.
– А хочешь, я помогу? – предложил Витька.
Алиса с Люськой переглянулись. Наташка смутилась еще больше и, опустив глаза в пол, мотнула головой.
– Нет, пусть Люся проводит. Люсь, пошли.
– Ребят, я сейчас приду, – пообещала Люська и взяла Наташку под руку.
– Наверное, операция прошла с осложнениями, – сказал Витька, провожая взглядом девчонок.
– Почему ты так решил?
– Смотри, как она осторожно идет. Ей больно.
Сев в кресла мы стали ждать Люську. Она появилась пару минут спустя, держа в руках связку бананов.
– Угощайтесь.
– Это мы должны тебя угощать, а не наоборот, – сказала Алиса. – Глеб, а где сумка с продуктами?
– Возле меня стоит.
– Какие продукты?! Вы что, сдурели? Мне ничего не надо. Кормят здесь хорошо, да и вчера мы захватили кучу всего.
– Много – ни мало, – заметил Димон и начал есть банан.
– Привезли твои любимые пирожные, – сказала Алиса. – И шоколад.
– Шоколад возьму, а остальное домой везите.
– Еще чего. Съедите с Наташкой. Кстати, Витька тут предположил, что у нее осложнения после операции.
– Пока с ней будут носиться как с писаной торбой, у Наташки никогда осложнения не пройдут. Все прошло отлично, но она упорно изображает из себя инвалида. Вить, а ты чего на неё так смотрел, а?
– Как?
– Сам знаешь. Запал, что ли?
– Замолчи, – надулся Витька.
– Ой, ладно еще покрасней. Я тебя слишком хорошо знаю.
– Действительно, Комар, – поддержал Люську Димон. – Что-то ты не того. Обычно шутишь, не преставая, и тут вдруг молчал как партизан.
– Мы обо мне будем говорить?
– А почему бы и нет.
– Предлагаю сменить тему.
– Поговорим о нашем с Глебом споре, – завела старую пластинку Люську.
В итоге мы так кричали друг на друга, что нам неоднократно делали замечания. А потом Люська заявила, что знать меня не желает, попрощалась с ребятами и утопала в палату.
Сев на кровать, она продолжала негодовать:
– Брат, называет. За что только меня наградили таким братом?
– Что случилось? – забеспокоилась Наташка.
– Ничего. С этой минуты у меня нет брата.
– Не говори так, Люсь.
– Глеб меня бесит.
– Но вы самые близкие родственники. Мы с Маринкой тоже иногда ругаемся, но ближе неё у меня нет человека.
– А родители?
– Родители работают в другом городе, домой приезжают пару раз в год. И то ненадолго.
– Вы вдвоем с сестрой живете?
– Да. Раньше с нами жила бабушка, но два года назад она умерла.
– А сколько лет Марине?
– Двадцать два. И знаешь, – Наташка задумчиво посмотрела на экран телефона и закусила нижнюю губу. – Что-то мне неспокойно.
– Опять про швы думаешь?
– Нет. Марина почему-то сегодня не пришла.
– Еще не закончились часы приема. Она где учится?
– Нигде.
– Работает?
Наташка промолчала. Или действительно не услышала Люськиного вопроса, либо сделала вид. Второй раз Люська спрашивать не стала. Захочет, сама скажет.
– Я ей звонила, она не отвечает.
– Наташ, не заводись, значит, занята.
– Марина постоянно носит телефон с собой. Увидев пропущенный вызов, она обязательно бы перезвонила. В крайнем случае, прислала бы сообщение. Мне страшно.
– Чего конкретно ты боишься?
– С Маринкой могла случиться беда.
– Брось.
– Ты много не знаешь, а я…
– Продолжай, – Люська насторожилась.
– Не обращай внимания.
– Нет, Наташ, давай уж договаривай до конца. Чего я не знаю?
– Ничего.
– Это что, тайна?
– Нет у меня никаких тайн, – Наташка отвернулась к стене.
– Как хочешь, – обиделась Люська. – Храни свои тайны.
Минут через десять, устав от гнетущей тишины, Люська сказала:
– Посмотрим, что они мне приволокли. Алиска упомянула о пирожных. Наташ, давай с чаем поедим, а?
– Я не голодна.
– Смотри, какие пирожные. Шоколадные.
– Если с Мариной что-то случилось, то скоро неприятности начнутся и у меня.
Люська нахмурила лоб. С минуту она смотрела на затылок Наташки, а затем резко схватила ту за плечо и перевернула на спину.
– Ты что, больно же.
– Рассказывай, в чем дело?! Я же вижу, ты что-то скрываешь. Поделись со мной, вдвоем легче найти выход из любой ситуации.
– Не уверенна.
– Тогда прекращай нагнетать и говорить всякую фигню. Лежи молча и варись в своем депресняке одна.
Часов до одиннадцати Люська лежала, уставившись в планшет. Наташа вроде уснула, а может, просто лежала, не шевелясь. Но потом заерзала, перевернулась и взяла книгу.
Люська покосилась на неё, заметив, что Наташка тоже косится в ее сторону.
– Чего смотришь? – грубо спросила Люська.
– А ты чего?
– Я не смотрела, нужна ты мне очень.
– Вот и помалкивай, – огрызнулась Наташка.
В половине двенадцатого Наташа вдруг всхлипнула, приложила ладони к лицу и заплакала.
Люська вскочила с кровати.
– Эй, Наташ, ты чего? Не плач. Это из-за моих слов, да? Не обижайся на меня, я не хотела…
– Маринка не пришла, Люся. Что делать?
– Ты звонила на мобильный?
– Да.
– Попробуй позвонить на домашний.
– Звонила. Не берет рубку.
– А если набрать ее подругам?
– Нет у Маринки близких подруг.
– Она не могла на работе задержаться?
– Марина не работает.
– Хм, а на что вы живете?
– Родители деньги переводят, и Виолетта Павловна помогает… – Наташка осеклась.
– Кто?
– Речь сейчас не о деньгах. Я переживаю о Марине.
– Успокойся. Мы что-нибудь придумаем.
– Что здесь можно придумать?
Люська заходила по палате.
– Наташ, давай я позвоню Глебу и попрошу его завтра утром приехать сюда.
– Зачем?
– У тебя ведь с собой ключи от квартиры?
– Да, в сумочке.
– Отдашь ключи Глебу, он смотается к вам домой. Проверит, что к чему. Если Марине плохо…
– Не продолжай, – Наташка начала заламывать себе пальцы. – Звони Глебу, пусть приезжает утром.
Люська схватила телефон, и вдруг вспомнила, что с недавних пор у нее нет брата.
– Блин, я же с ним поругалась. Ладно, Димке позвоню.
***
Димон позвонил мне в начале первого.
– Глебыч, мне Люся звонила.
– Мне это неинтересно.
– Да подожди ты, не горячись,– перебил меня Димон. – Там проблемка одна нарисовалась. К Наташке сестра не пришла, трубку не берет, у девчонок паника.
– И что ты предлагаешь?
– Люся просила приехать завтра в больницу, взять ключи и смотаться к Наташке домой.
Я пожал плечами.
– Давай смотаемся, только за ключами едешь ты.
– Договорились. И, Глебыч, вы бы это… – Димон выдержал паузу. – Короче, кончайте с Люсей дурака валять.
– Скажи это ей.
– Уже сказал.
– И?
– Обещала подумать.
– И я подумаю.
– Ёлки-палки, вы друг друга стоите.
– Еще бы! – хмыкнул я. – Родные брат с сестрой все-таки.
– Предлагаю стартануть в больницу часов в девять. Подождешь меня на улице, я возьму ключи, и сразу рванем к Наташке.
– По рукам.
Заснул я в три часа, проснулся в восемь. Надо ли говорить, что настроение было гадским. А выйдя из подъезда, я был облаян мелкой собачонкой на тонких ножках. Её хозяйка, наша соседка с первого этажа, такая же крикливая и тонконогая, начала извиняться.
– Глеб, не знаю, почему Лайма на тебя постоянно гавкает.
– Не нравлюсь я ей.
– Лайма, прекрати!
Лайма таращила выпуклые глаза, продолжая надрываться. Добежав до подъезда Димона, я выругался. Опять оставил дома бейсболку. Пришлось возвращаться. Лайма была довольна, ей представилась очередная возможность облаять меня с ног до головы.
До больницы мы с Димоном добрались быстро, она находилась не так далеко от нашего дома. Пока он выписывал пропуск и поднимался к девчонкам, я отправил Алисе сообщение, пожелал ей доброго утра. Но ответа не получил, Алиска еще спала. Сегодня у нее репетиция в школе актерского мастерства, и мы опять не увидимся до самого вечера. Это плохо.
Димон вышел, позвякивая на ходу связкой ключей.
– Глебыч, Наташка живет в двух автобусных остановках от больницы, – сказал он. – Пешком пойдем или на автобусе?
– Давай пройдемся.
Когда до Наташкиного дома оставалось метров двести, мне позвонил Витька Комаров.
– Глеб, сегодня к Люське собираешься?
– Нет, а что?
– А ребята?
– Димон точно вечером пойдет.
– Скажи ему, пусть мне позвонит. Вместе стартанём.
– Так не терпится увидеть Люську? – улыбнулся я.
– Угу. Прям безудержное желание посмотреть на неё, – ехидничал Витька.
– Ну-ну. Верю. Ладно, Вить, я передам Димону.
– Что ты должен мне передать? – поинтересовался Димон, едва я убрал в карман телефон. – Если деньги, то предпочитаю получить наличными.
– Разбежался! Комар с тобой в больницу сегодня собрался.
– Попал, Витёк! Втрескался в Наташку.
– Похоже на то.
– Точно тебе говорю. Он вчера глазами ее прожигал. Даже удивительно, Комар и влюбился.
– А что он не человек, что ли?
– Человек, – ответил Димон, свернув к круглой высотке. – Но мне казалось, Витька и чувства – вещи несовместимые.
– А как же Сонька Яковлева? Витька в неё с седьмого класса влюблен.
– Да ну, Глебыч. Я не верю. Был бы он в Соньку влюблен, зачем ему Наташка сдалась?
– Какой подъезд нам нужен?
– Второй.
– Как раз стоим напротив него.
– Тогда заваливаемся.
Знать бы заранее, в какой переплет мы попадем, я бы сто раз подумал, прежде чем зайти во второй подъезд.
Глава третья
Погром
Димон хотел воткнуть ключ в замочную скважину, но я перехватил его руку.
– Подожди.
– Чего ждать, Глебыч?
– Сначала надо позвонить.
– Об этом я не подумал. Звони.
Нажав на кнопку звонка, мы прислушались.
– По ходу никого там нет.
– Звякни на всякий случай еще разок.
Я позвонил. Выждав пару минут, Димон кивнул и дважды повернул ключ в замке. Толкнув дверь, мы спешно прошли в прихожую и присвистнули.
– Оба-на! Да тут уже кто-то побывал до нас, – сказал Димон, осматривая беспорядок.
В прихожей, на кухне, двух комнатах и небольшом коридоре царил полнейший бардак. Вещи были свалены в кучу, со стороны это напоминало последствия урагана.
– Марины дома нет, – прошептал я Димону. – И нам здесь делать нечего. Сваливаем.
– Подожди, Глебыч, надо бы наши пальчики с дверной ручки стереть, – Димон достал носовой платок и протер ручку.
А когда мы оказались на лестничной площадке, прошелся платком по кнопке звонка.
– Во попали, – сказал он на улице. – Как считаешь, кто там хозяйничал?
– Понятия не имею. Меня другое беспокоит, куда подевалась Марина?
– Да уж, есть над чем задуматься. Что Наташке скажем?
– Правду.
– По-твоему, её сейчас можно волновать?
– А смысл скрывать? Она и так накрутила себя. Поехали в больницу.
Наташка выслушала нас, не проронив ни слова. А стоило мне умолкнуть, всхлипнула и закрыла глаза.
– У тебя есть какие-нибудь предположения? – спросила Люська.
– Что я могу знать, если находилась в больнице.
– Наташ, надо заявить в полицию, – посоветовал Димон. – Ты должна…
– Нет! – крикнула Наташка. – Не надо сюда вмешивать полицию.
– Но Марина пропала, а в вашей квартире побывали неизвестные. Видела бы ты, во что они ее преврати.
– Дима, – Наташка схватила его за руку и быстро заговорила: – Обещайте мне, что вы никому ничего не расскажете. И забудьте про полицию.
– Ты беспокоилась о сестре, а теперь просишь нас пустить дело на самотек. Вдруг Марину… – Димон не договорил и покосился на Люську.
– Марина жива, – твердо проговорила Наташка. – В этом я ни минуты не сомневаюсь.
– Тогда где она?
– Не ваше дело, – последовал жесткий ответ. – Верните мне ключи.
Я протянул связку.
– Держи.
– Спасибо.
– Наташ, ты совершаешь ошибку, – сказала Люська.
– Я сама во всем разберусь, – с этими словами Наташка встала и медленно вышла из палаты.
– Странная девчонка, – сказал Димон.
– Более чем. То слезы льет и переживает о сестре, а услышав про погром, просит не вмешиваться.
– Ну раз просит, – я хлопнул в ладоши и улыбнулся, – значит, не будем совать нос в дела нас не касающиеся.
– Глеб, как так? – удивилась Люська.
– А что ты предлагаешь?
– Взять дело под свой контроль.
– Знаешь, я не однократно убеждался, что любая инициатива наказуема. Наташка попросила нас о помощи, мы помогли, съездили на квартиру. А теперь нас попросили перестать поднимать волну. Желание клиента – закон.
– Уж очень ты сегодня радостный, – Люська прищурила глаза. – С чего бы это?
– Настроение поднялось.
– Оно и видно.
– Вообще хорошо, что вы начали общаться, – сказал Димон. – А то когда соритесь и игнорите друг друга мне делается не по себе.
Мы поболтали с Люськой ещё какое-то время, а потом ушли, пообещав заскочить вечерком.
От нечего делать я потопал в школу актерского мастерства. Отыскал Алису, пересказал ей о поездке домой к Наташке и выразил желание поприсутствовать на репетиции. Алиса была удивлена. Обычно меня калачом сюда не заманишь, не люблю все эти актерские дела (спасибо бабушке актрисе), а тут вдруг захотелось посмотреть. Раиса Афанасьевна – их преподша – против моего присутствия не возражала, но предупредила, чтобы я сидел тише воды, ниже травы. Мне сделалось смешно. Сама-то она сидеть тихо не умеет, чуть что, сразу в крик. Ногами топает, руками размахивает, ну прям вылитая… актриса.
Усевшись на неудобном кресле, я смотрел на сцену, вполуха слушая, о чем говорят будущие актеры. Внезапно появилось желание узнать, станет ли кто-нибудь из этих ребят и девчонок в будущем великим актером? Сейчас-то они все считают себя большими актерами, а вот как распорядится жизнь – неизвестно.
Шла репетиция спектакля по пьесе английского драматурга. Действие разворачивается в восемнадцатом веке. Алиска играла то ли принцессу то ли королеву, я не понял. Зато обратил внимание на парня, который прыгал по сцене в костюме шута. Вот этот кадр точно станет знаменитым актером. Играл он классно, даже вечно всем недовольная Раиса Афанасьевна, орала на него меньше, чем на остальных.
– Стоп! – крикнула Раиса Афанасьевна, после очередной реплики Алисы. – Я вас не слышу, друзья мои. Не надо разговаривать шепотом, вас должен слышать весь зал.
– Что, неужели и меня не слышно? – иронично спросил парень-шут, склонив голову, на которой красовался красный шутовской колпак.
– К тебе, Виктор, претензий нет.
– Прям бальзам на душу, – ответил шут и сделал «колесо» на сцене.
– Осторожно, – крикнула Алиса.
– Вот! – завопила Раиса Афанасьевна. – Алиса, ведь можешь, когда захочешь. У тебя сильный голос, но ты почему-то постоянно его приглушаешь. Что тебе мешает?
– Ничего.
– Так! Приготовились. Ребята, по местам.
Репетиция продолжилась. Я внимательно наблюдал за шутом, гадая, где раньше мог его видеть? И голос знакомый, и этот смех я определенно слышал. Если бы не белый густой грим на лице и красные щеки, я бы непременно его узнал. Ладно, спрошу потом у Алисы.
Но ждать окончания репетиции не пришлось. Когда шут нечаянно наступил на ногу парню, игравшего роль короля, раздался недовольный возглас:
– Комар, осторожней ходить можно?!
– Извини, не рассчитал.
– Играем! Играем! – кричала Раиса Афанасьевна. – Не отвлекаемся на ерунду.
– Витька мне на ногу наступил.
– Я сказала, продолжаем играть.
И тут я не удержался.
– Витёк, это ты?! – я встал и подошел к сцене.
Алиса замерла и начала переводить взгляд с меня на Раису Афанасьевну.
– Глеб, ты нам мешаешь.
– Витька? – я приблизился к сцене, не веря глазам. – Это точно ты!
Витька был настолько смущен, что его красные щеки покраснели еще больше.
– Глеб, ты здесь какими судьбами оказался?
– Зашел к Алиске.
– Ну… это…
– Так! Я не поняла, что за расслабон? – негодовала Раиса Афанасьевна. Она оттолкнула меня от сцены и гаркнула: – Глеб, или садись или выйди из зала.
Я сел. После нашего разговора Витька начал играть из ряда вон плохо. Так сказала Раиса Афанасьевна, которая решила спустить на него всех собак.
– Перерыв! – объявила она. – Виктор, ты мне нужен на пару слов.
Я поднялся на сцену и забежал за кулисы.
– Алис, почему ты мне не говорила, что Витька ходит в школу актерского мастерства?
– Он просил держать это в тайне.
– Даже от меня?
– Ото всех.
– Но почему?
– Мне кажется, он стесняется.
– Бред. А вообще… ты заешь, удивительно видеть Комара на сцене.
– Глеб, только без подколов. Витя очень талантлив, если кто-нибудь в школе начнет отпускать шуточки, он перестанет заниматься. А у него большое будущее.
– Это Раиса так говорит?
– И она тоже.
К нам спешил Витька.
– Глеб, не ожидал столкнуться с тобой здесь.
– А уж я как не ожидал. Давно ты здесь тусуешься?
– Полгода.
– Жесть!
– Глеб! – вскрикнула Алиса. – Я же просила.
– Я имел в виду, жесть – в хорошем смысле слова.
– Ты мне обещал, – строго сказала Алиса и отошла.
Витька хмыкнул.
– О чем она?
– Не обращай внимания. Ты классно играл, Вить.
– Хорош, Глеб.
– Я серьезно. Эта роль тебе подходит.
Сообразив, что опять ляпнул не то, я начал нести откровенную ахинею. Витька слушал меня, а потом попросил держать язык за зубами.
– Я не стесняюсь этого, просто не хочу, чтобы наши знали. Обещаешь молчать?
– Даю слово.
– Димону не проболтайся.
– Можешь на меня положиться. Мы в больницу в шесть идем, ты успеешь?
– Ты вроде не планировал идти.
– Передумал.
– Успею. Репетиция сегодня до пяти.
Немного посидев в зрительном зале, я, после очередного возгласа Раисы Афанасьевны, вышел в коридор.
До пяти часов промаялся дома, а потом решил зайти к Димону. Как выяснилось, зашёл я вовремя. Димон чинил фен, и ему требовалась помощь.
– Что с ним?
– Перестал включаться.
– Может, розетка не фурычит?
– Я несколько розеток проверил. Дело в фене.
– Слушай, а у вас второго фена нет?
– Был, мы его на дачу отвезли.
– Поторопились.
– Ничего, Глебыч, сейчас починим.
– Я в фенах не разбираюсь.
Димон вооружился отверткой. Прошло двадцать минут и стало ясно, фен не так прост каким хотел казаться. Димон его собрал, но осталось две лишних детали.
– Откуда они, Глебыч?
– Фиг знает.
– Давай пробуем включить. Воткни вилку в розетку.
– Димон не советую. Ты неправильно его собрал. Детали остались.
– Они ненужные, – горячился Димон.
Я включил фен, но тот и не думал подавать признаков жизни.
– Накрылся окончательно, – вынес я вердикт.
– Зря я его разбирать стал.
– Я предупреждал.
– От мамы влетит.
К нам подошел Марс. В зубах он держал поводок.
– Подожди, – отмахнулся Димон. – Не видишь, мы заняты.
Марсу не было никакого дела до наших дел, он привык гулять в строго отведенное время. И сейчас настал тот самый час, когда пора выходить на улицу. Подав голос, а гавкает Марс громовым лаем, он отбежал к входной двери.
– Сейчас, пять минут потерпи.
Убрав фен в темную комнату, Димон умылся и начал одевать кроссовки.
– Люсе что будем покупать?
– Она только шоколад просила.
– Витьке позвонить надо, пусть подтягивается к шести.
– Я ему уже передал.
– Он опять звонил?
– Нет, мы столкнулись в школе… – я замер на полуслове.
– В какой школе, Глебыч? Школа не работает.
– Не в школе, – начал я оправдываться, – возле школы столкнулись.
– А-а, тогда понятно. Ну что, погнали? Марс, вперед.
Витька присоединился к нам без пяти шесть. Когда Димон повел Марса домой, мы остались возле подъезда, и я не смог отказать себе в удовольствии съязвить:
– Классная прическа, Витёк.
– Нормальная.
– Раньше ты никогда не зализывал волосы назад.
– Ты просто внимания не обращал.
– И с гелем ты явно переборщил.
– Слушай, давай ты будешь за своими волосами следить.
– Не горячись. Главное, будь понапористей, можешь пригласить Наташку в кино.
– При чем здесь Наташка? – вышел из себя Витька.
– Не гони, Комар, не ради же Люськи ты в больницу едешь.
Помолчав, Витька сказал:
– В кино, скажешь тоже. Для этого ей сначала выписаться из больницы надо.
Вышел Димон, мы пошли к автобусной остановке, там нас уже ждала Алиса.
Глава четвертая
Ценный дневник
Чтобы не мешать Наташке читать книгу, мы устроились на мягких диванах в холле. Такой вариант устроил всех, кроме Витьки. Он-то притащился с нами главным образом из-за Наташки, и теперь был вынужден поддерживать разговор и поглядывать на дверь палаты, в надежде, что Наташа захочет к нам присоединиться.
Перед уходом Витька предложил зайти в палату.
– Попрощаться надо, – сказал он. – А то неудобно получится.
– Иди, попрощайся, – засмеялась Алиса.
– А мы в коридорчике постоим, – хмыкнула Люська, – Не будем вам мешать.
Витька просунул голову в палату, увидев, что Наташка стоит у окна и разговаривает по телефону.
– Кхе-кхе, – кашлянул Комар. – Наташ, мы это… уходим уже. Пока.
– Ага, – кивнула Наташка, крепче прижав к уху телефон.
Она отвернулась к окну, и Витьке не оставалось ничего другого, как вздохнуть и закрыть дверь.
– Ну как, попрощался? – спросил Димон.
– Она с кем-то по телефон болтает, – на ходу ответил Витька, топая к выходу.
– Эй, Комаров! – позвала Люська. – Не поняла юмора, а мне даже до свидания не скажешь? Ну даешь!
– Извини, – буркнул Витька. – Пока.
– Завтра придешь? – издевалась Люська.
– Посмотрим.
Махнув нам рукой, Люська поспешила в палату. Наташку она застала возле холодильника. С самым счастливым выражения лица та пыталась решить, чему отдать предпочтение: банану или персику.
– Ребята ушли? – спросила Наташка, схватив банан.
– Витька же с тобой попрощаться заходил.
– Да… я видела, слушай, Люсь… Мне Маринка звонила.
– Где она?! – закричала Люська.
– Не кричи так. С ней все в порядке.
– А почему…
– Правда, прийти ко мне она не сможет, – перебила Люську Наташка. – Но главное, Марина жива-здорова.
– Что случилось у вас в квартире?
– Наверное, кто-то что-то искал.
– Наташ, ты меня удивляешь. Так спокойно об этом говоришь, будто это в порядке вещей.
– Я переживала за Марину, но теперь все разрешилось. Повода для паники нет.
– Слушай, а вы случайно не шпионки с сестрой?
– Я похожа на шпионку?
– Ты похожа на сумасшедшую. И знаешь, я не хочу с тобой общаться. Темнишь ты что-то, Наташка, я к тебе с открытой душой, а взамен одно сплошное недоверие.
– Люся, пойми и ты меня, я не могу тебе всего рассказать. Это чужая тайна.
– Тайна, – передразнила Люська. – Я же говорю, шпионки.
Повисла пауза. Девчонки долго не разговаривали, а уже ночью, когда Люська заснула, Наташка вдруг резко вскочила на кровати и позвала:
– Люсь.
– Что?
– Ты права.
– По поводу?
– Вы с ребятами переживали за меня, хотели помочь, а я в молчанку играю.
– Совесть проснулась?
– Мне нужно тебе кое-что рассказать.
– Я слушаю.
Наташка встала, подошла к двери и выглянула в коридор.
– Кого ты там высматриваешь?
– Просто хочу быть уверена, что нас не подслушивают.
– Приехали, теперь у тебя начала развиваться паранойя.
– У тебя бы она тоже развилась, окажись ты на моем месте.
– Говори уже, Наташ.
– Когда начались каникулы, мы с Маринкой сразу поехали на дачу. Я очень люблю бывать в нашем поселке, там в основном дома ученых, но встречаются и писатели, артисты.
– Постой, а кто у вас в семье ученый?
– Дедушка всю жизнь посвятил науке. А наш сосед Игорь Кириллович, тоже ученый, был лучшим другом деда. Так получилось, что у него нет семьи, но нас с Маринкой Игорь Кириллович считает родными внучками. В последнее время он сильно сдал, возраст у старика серьезный. Но работать не перестал, у него до сих пор вид безумного профессора, – засмеялась Наташка.
– За ним, наверное, машина каждый день приезжает, отвозит в институт, да?
– Игорь Кириллович давно работает дома. Мне неизвестны подробности, но лет десять назад он со скандалом ушел из научного института. С тех пор безвылазно сидит в доме.
– А в чем его работа заключается?
– Что-то изобретает, – пожала плечами Наташка. – Я не особо интересовалась. Это Маринке всегда было интересно, она любит совать нос в чужие дела. Но даже ей Игорь Кириллович ничего не рассказывал. Весь второй этаж его дома занимает огромная лаборатория, разделенная невысокими перегородками, я была там лишь однажды. А до того момента мы с Маринкой считали, там располагаются комнаты и зимний сад, но когда поднялась – глаза разбежались. Настоящая лаборатория, Люсь. Чего там только нет. Игорь Кириллович был жутко недоволен, поспешил спуститься со мной на первый этаж.
– Не хочет пускать на свою территорию посторонних, – со знанием дела ответила Люська.
– Верно, – кивнула Наташка. – А в том году, едва мы с Маринкой приехали на дачу, произошло вот что…
***
Убравшись в доме, сестры вышли на улицу, как вдруг Марина увидела через забор Игоря Кирилловича. Старик стоял возле крыльца, держась одной рукой за столб, а вторую прижимая к сердцу.
– Натка, Игорю Кирилловичу плохо, – крикнула Марина.
Девчонки прибежали к соседу, Марина предложила вызвать «скорую» но старик отказался.
– Вы мне нитроглицерин принесите. Я таблетку приму и сразу полегчает. А врачи мне ни к чему, не желаю с ними связываться. Опять старую песню запоют, мол, сердце слабое, больное, операция нужна. А операция, девочки, в моем возрасте означает – большой перерыв в работе. Это непозволительная роскошь для меня. Мне каждая минутка дорога.
– Игорь Кириллович, но ведь здоровье дороже, – возразила Наташка.
– Мне в любом случае долго не жить. Так я скриплю помаленьку и работаю, а с врачами свяжешься и загремишь в казенный дом на несколько месяцев. И станут моими спутниками капельницы, уколы, да горсть лекарств. А я, девочки, еще поработать хочу.
Вскоре Игорю Кирилловичу полегчало, она напоил сестер чаем, и разошелся настолько, что начал шутить и травить анекдоты.
Дня через два Маринка решила зайти к старику, отнести ему молока. Игорь Кириллович сидел в гостиной в кресле, прикрывая ладонью глаза.
– А-а, Маришка пришла. Заходи.
– Я вам молока свежего принесла.
– Спасибо, девочка, поставь в холодильник, будь другом.
– Как вы себя чувствуете?
– Не так, как хотелось бы, – улыбнулся старик. – Опять сердце схватило.
– Может, все-таки вызвать врача, Игорь Кириллович?
– Не стоит. Пройдет.
– Работаете вы много, – с упреком сказала Марина. – Я поздно ложусь, а у вас на втором этаже свет горит. Вы хоть спите ночами?
– Засыпаю под утро. Мне пары часов хватает, – внезапно Игорь Кириллович встал и поманил за собой Марину. – Давай-ка поднимемся на второй этаж.
Марина поспешила воспользоваться приглашением.
– Гляди, – сказал старик, толкнув дверь со стеклянной вставкой.
Марина оказалась в светлой комнате, где в больших цветочных горшках росли цветы. И все бы ничего, если бы не внешний вид растений. Когда Марина увидела герань, она невольно отшатнулась и разинула рот.
– Игорь Кириллович, что это?
– Ты не ошиблась. Комнатная герань.
– Быть такого не может, она же вымахала до невероятных размеров.
– Один метр девяносто пять сантиметров, – ответил довольный Игорь Кириллович. – И это далеко не предел. При определенных условиях она будет расти и дальше. А рядом узнаешь растение?
Марина прищурила глаза.
– Фиалка?
– Она.
– Не верю, – Марина смотрела на фиалку, которая умудрилась вырасти до размера крупного папоротника. – Это мутанты, Игорь Кириллович?
– Обыкновенные растения. Вот ты советовала мне меньше работать и больше отдыхать. А я тебе так скажу, девочка, если бы не моя каждодневная работа, не увидела бы ты сейчас гигантскую герань и остальные растения.
– Так чем же вы занимаетесь?
Игорь Кириллович провел Марину в дальнюю часть лаборатории и усадил в кресло.
– Много лет назад в нашем институте началась работа по созданию специальной сыворотки – ускорителе роста растений. Проект возглавлял я, в нем и твой дед участия принимал. Но спустя время проект завернули, признав его полностью бесперспективным. Много голов тогда со своих мест полетело, нас называли сказочниками, а сыворотку – безумной выдумкой кучки тщеславных ученых. Трудные были времена, скажу лишь, что после проект возобновляли дважды, и всякий раз дело заканчивалось полным провалом. И тогда я решил, что один смогу создать сыворотку, аналогов которой нет нигде в мире. Ушел из института, оборудовал на втором этаже лабораторию и начал работать. Изо дня в день, из года в год.
– И вам удалось получить сыворотку, – пролепетала Марина.
– Как видишь. Правда, остались еще кое-какие мелочи. Ее надо довести до ума. На это мне потребуется время, минимум полгода-год.
– А потом?
– А потом, Маришка, обо мне заговорят на каждом континенте. Это будет прорыв. Завистники не переживут подобного открытия. В особенности этот старый лже-ученый, – Игорь Кириллович сжал кулаки. – Ненавижу его! Сколько лет он ставил нам палки в колеса, откровенно высмеивал наши идеи, а теперь, когда удостоверился, что сыворотка почти готова, предложил мне… Подлец!
– О ком вы говорите, Игорь Кириллович?
– Есть один человек… Низкий человечишка! Он никогда не верил в создание сыворотки, меня считал сумасшедшим. Представь тебе его удивление, когда он собственными глазами увидел мои растения и узнал, что о сыворотке ни сегодня-завтра заговорит каждый.
– А как он узнал?
– Я сам его пригласил.
– Зачем?
– Хотелось утереть нос этому выскочке. Понимаю, поступил опрометчиво, но уж очень жгучим было желание, увидеть его растерянную физиономию.
– А что он вам предложил?
– Любую помощь в создании сыворотки. Но с условием, что ее изобретателем помимо меня будет считаться и он. Как тебе это нравится?
– Отвратительно.
– О чем и речь, Маришка. Я его тогда погнал отсюда поганой метлой. А он… – Игорь Кириллович начал задыхаться. – Любыми способами захотел завладеть моими записями. Ты знаешь, что весной меня чуть не обворовали? Да. Причем дважды. Его проделки, Агафонов людей подсылает. Глупый! Дураком был дураком и остался. Я ведь теперь, Маришка, из дома ни ногой. Мне даже продукты привозят к крыльцу. И оружие у меня имеется, старое охотничье ружье, так что я без боя не сдамся. Не видать никому моего рыжика, как собственных ушей.
– Кого? – не поняла Марина.
Игорь Кириллович встал и подошел к широкому подоконнику. Секундой позже выяснилось, в подоконнике скрыт выдвижной ящик. Оттуда старик достал толстый дневник в рыжем кожаном переплете.
– Здесь, Маришка, все записи по созданию сыворотки. Шаг за шагом. Ты не представляешь, сколько стоят эти записи? Миллионы! Миллиарды!
– Игорь Кириллович, если вам мешают работать, более того, если вы знаете, что Агафонов вознамерился похитить ваши документы, почему вы не обратитесь в полицию?
Старик рассмеялся.
– Эх, Маришка, наивная ты душа, – его взгляд сделался острым. – Пока сыворотка не будет готова и не пройдет окончательные испытания, никто ничего не узнает. Я ждал этого момента не одно десятилетие, подожду еще годик.
– Зря вы Агафонову сообщили, усложнили себе жизнь.
– Зря, – согласился Игорь Кириллович. – Ну что ж, и на старуху бывает проруха.
Положив дневник в ящик, Игорь Кириллович предложил Марине спуститься вниз. В гостиной он вновь заговорил о сыворотке, о деньгах и славе, которая на него свалятся, когда цель будет достигнута. Даже упомянул Нобелевскую премию. Марина слушала старика и не могла до конца поверить его откровениям.
Вечером она призналась Наташке:
– Если бы не я не увидела герань и фиалку, решила бы, что у Игоря Кирилловича начался маразм.
– Марин, а вдруг это не герань и не фиалка? Может, какие-нибудь экзотические растения, похожие на герань и фиалку?
– Наташ, я, по-твоему, герань от экзотического растения не отличу? И потом, в комнате витал тошнотворный запах. Именно так пахнет герань. Помнишь, у нас на окне два горшка стояли, и бабушка говорила, что от запаха герани у нее начинает болеть голова?
– Помню, – ответила Наташка. – Значит, получается, Игорь Кириллович сказал правду, и он на грани всемирного открытия?
– Типа того.
– Как интересно, – улыбнулась Наташка. – Слушай, а прикинь, если он действительно получит премию. Это ж какие деньги! А родни у него нет.
– И что?
– Кому деньги достанутся?
– Наташка, о чем ты думаешь?
– Нет, Марин, не пойми меня неправильно, я хочу, чтобы Игорь Кириллович жил очень долго, ну а все-таки, рано или поздно он…
– Прекрати.
– Вдруг все нам достанется? Мы же ему самые близкие люди.
– Это называется, делить шкуру неубитого медведя. Наташ, я не собираюсь разговаривать на подобные темы.
– Хорошо, извини.
– И потом, почему ты решила, что у него нет родни? Насколько я знаю, у Игоря Кирилловича есть племянники. Один вроде в Мурманске, а второй… не помню. И, то ли троюродная сестра, то ли двоюродная племянница в Москве живет. И он, между прочим, поддерживает с ней связь.
– Ясно, – вздохнула Наташка.
Прошло еще несколько дней. Однажды днем к Игорю Кирилловичу пожаловали гости. Старик с тростью и двое молодых мужчин. Марина видела, как они прошли на участок, а потом минут пять разговаривали на крыльце с хозяином. Игорь Кириллович не собирался пускать визитеров в дом, но в итоге сдался и посторонился. Марина, заподозрив неладное, села на диван-качалку. Через несколько минут послышался крик соседа:
– Никогда мы не сможем договориться! – негодовал Игорь Кириллович.
Последующие пять минут до Марины долетали обрывки его фраз:
– …управа найдется…
Чуть погодя:
– …лучше сожгу, чем отдам…
Через минуту:
– Убирайтесь!
Наташка как раз вышла на крыльцо, когда Маринка крикнула, что у Игоря Кирилловича проблемы.
– Будь здесь, если что, вызывай полицию.
– Маринка, пожди, вдруг это… – она недоговорила, Марина уже выскочила из калитки.
В гостиную Игоря Кирилловича она вбежала, тяжело дыша.
– Здрасти, Игорь Кириллович, там автолавка приехала, вам что-нибудь купить?
Старик с тростью и мужики внимательно разглядывали Марину. Сам Игорь Кириллович, хотя и был зол, сделал вид, что все в полном порядке.
– Нет, девочка, ничего не надо у меня все есть.
Марина не торопилась уходить.
– У вас все в порядке? – наконец спросила она.
– Да, да, – закивал Игорь Кириллович. – Вот, друг приехал, собираемся чаевничать.
Старик с тростью улыбнулся, и в ответ Марина тоже выдавила улыбку. Когда она уже подошла к двери, Игорь Кириллович вдруг сказал:
– Маришка, не в службу, а в дружбу, поднимись на второй этаж, прихвати Рыжика на улицу. А то он, паразит, опять на полу лужу сделает. – И глядя на старика с тростью, добавил: – Котейку завел, а он со странностями, понимаешь. Никак не приучу на улицу выходить. Домосед жуткий, а мне потом за ним с тряпкой бегать.
– Бывает, – хмыкнул старик с тростью.
Марина сразу всё поняла. Эти люди несут в себе опасность, иначе Игорь Кириллович ни за что бы ни попросил унести дневник. Возможно, он понимает, что в его доме чуть погодя учинят обыск. Что же делать? Дневник она, конечно, заберет, а как быть со стариком? Не оставлять же его один на один с незваными гостями.
Подбежав к подоконнику, она провозилась с ним несколько минут, прежде чем услышала щелчок. Схватив дневник, Марина спрятала его под кофтой, сделала несколько глубоких вдохов и спустилась вниз.
– Нашла Рыжика? – спросил Игорь Кириллович.
– Все облазила, не знаю, где он.
– Убег, что ли, на улицу? Шалопай! Ну ладно, оно и к лучшему.
Марина пересекла гостиную, спотыкнулась о край ковра и едва не упала. И тут произошло из ряда вон выходящее событие. Рыжий дневник выпал из-под кофты, приземлившись в метре от кресла, в котором сидел старик с тростью.
Марина чуть не взвизгнула. Игорь Кириллович оставался спокойным как танк. Понимая, что ни в коем случае нельзя себя выдавать, Марина подняла дневник и, усмехнувшись, сказала:
– Постоянно выпадает.
Прежде чем толкнуть дверь, она обернулась. Взгляд старика с тростью и одного из мужчин был прикован к ней.
Прибежав домой, Марина закричала:
– Наташка, случилось ужасное! У меня дневник Игоря Кирилловича. Его видели те люди, вполне возможно, они догадались, что к чему. Трудно сказать. Собирайся в темпе, мы немедленно уезжаем.
Ровно через пятнадцать минут, сестры спешили к автобусной остановке.
Глава пятая
Вернуть владельцу
Пока Наташка говорила, Люська умудрилась съесть две плитки шоколада.
– А что потом? – спросила она, шелестя фольгой.
– Мы не знали, куда спрятать дневник, и Марина предложила оставить его на вокзале в камере хранения.
– Наташ, как давно это произошло?
– Несколько дней назад. С вокзала мы приехали домой, а на следующий день у меня случился приступ.
– Получается, они узнали, где вы живете и рванули к вам с обыском.
– Узнать домашний адрес не составило им особого труда, запросто могли переговорить с кем-нибудь в поселке.
– А как они попали в квартиру? Замок ведь был цел.
– Люсь, ну откуда же я знаю, я в это время находилась в больнице. Может, среди них есть специалист по квартирным кражам, я не в курсе.
– Маринке повезло, что ее не оказалось дома.
– Она вернулась вечером, увидела бардак и сразу ушла.
– Куда?
– Сейчас Марина в безопасном месте.
– У своего парня, – утвердительно сказала Люська.
– Я тебе уже говорила, с парнем она рассталась.
– А подруг у нее нет, – скривилась Люська. – Об этом ты тоже говорила. Тогда где прячется твоя сестра?
Наташка помолчала и нехотя выдавила:
– У Виолетта Павловны.
– Второй раз слышу от тебя это имя. Кто она, ваша родственница?
– Маринкина.
– Это как?
– А так. Виолетта Павловна Маринина свекровь.
– Что? – Люська вскочила с кровати, открыла тумбочку, намериваясь взять очередную шоколадку, но шоколада больше не было. – Измена!
– У меня есть шоколадка, хочешь?
– Хочу. А откуда она у тебя?
– Мне Витя принес.
– Тогда не надо, сама ешь.
– Люсь, я не люблю шоколад. Бери.
– Ну спасибо, я твоя должница, – Люська по-турецки села на кровати и начала открывать упаковку. – Значит, Марина замужем?
– Была. Виолетта Павловна ее бывшая свекровь.
– Твоей сестра двадцать два года, а она уже успела выйти замуж и развестись.
– Так получилось. С Антоном она познакомилась в восемнадцать, через год поженились. А в двадцать лет развелись. У нас как раз бабушка умерла, и Марина вернулась домой.
– Я так понимаю, со свекровью она осталась в хороших отношениях.
– Не угадала. Виолетта Павловна терпеть Маринку не может.
– Почему же она у неё? И еще, ты вроде говорила, Виолетта помогает вам деньгами. Или я что-то напутала?
– Все верно. Помогает. Вынуждена помогать. Люсь, там сложная история, это дело Марины и Виолетты, давай ты не будешь меня ни о чем спрашивать. Факт в том, что Марина в надежном месте.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67797150) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.