Читать онлайн книгу «Под крылом Валькирии» автора Марина Серова

Под крылом Валькирии
Марина Сергеевна Серова
Русский бестселлер
Для того чтобы защитить свою клиентку Екатерину Волконскую от преследователя, телохранителю Евгении Охотниковой понадобится узнать, как управлять… настоящей ладьей викингов и стать своей на фестивале средневековых реконструкторов. Вместе с Екатериной они отправляются в изумительную Карелию, но насладиться красотами природы не успевают – опасность подстерегает их и на берегах Ладожского озера…

Марина Сергеевна Серова
Под крылом Валькирии

* * *
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Серова М.С., 2021
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021

Пролог
Я никогда не забуду ее лицо. Оно запомнилось мне с такой точностью, словно его вырезали в моей памяти острым, как бритва, ножом. Я могу описать его так подробно, точно это лицо принадлежит мне, а не другому, постороннему человеку, которого я практически не знаю. Но по какой-то странной случайности ее образ не меркнет, не стирается, хотя с момента нашего, скажем так, знакомства прошло несколько лет. Она каждую ночь является мне во сне, я вижу ее огромные карие глаза, такие большие, что они занимают едва ли не половину лица. Ее изящный носик, пухлые алые губы, ее длинные шелковистые волосы цвета воронова крыла. Она чем-то напоминает цыганку, таинственную, загадочную, прекрасную. Каждую ночь она приходит ко мне и зовет меня за собой, и я вспоминаю все с точностью до мелочей.
Я помню ее взгляд. Помню, как она смотрела на меня, и в ее взоре читались мольба и страдание. Это мгновение длилось какую-то секунду, а может, и меньше. Это не входило в мои планы – она не должна была меня видеть. Не должна была смотреть на меня, не должна меня запомнить. Запомнить навсегда. И унести мою тайну с собой в могилу.
Она ни слова мне не сказала. Не молила о пощаде, не плакала, не кричала. Она только смотрела. И этот взгляд – я до самой смерти его не смогу забыть, он никогда не оставит меня. Он будет преследовать меня в ночных кошмарах, являться жуткими видениями, от которых просыпаешься в холодном поту. Наверное, такова расплата за все мои грехи, и не знаю, что может быть хуже.
Взгляд, длившийся мгновение, застыл в вечности. Секундой позже его не стало. Ее прекрасное лицо разбилось вдребезги и рассыпалось кроваво-красными осколками. Карие глаза увидели вечную тьму и вечный свет, и в них отразилась оборванная жизнь.
Две оборванные жизни.

Глава 1
Нынешний год бил все рекорды по погодным аномалиям. Если зима выдалась лютая и морозная, то лето, напротив, заставляло жителей города изнывать от жары и искать спасения на пляже (кому посчастливилось в июле уйти в отпуск) или в прохладе кондиционера в офисе.
Тридцать пять градусов в тени – это, конечно, не самая комфортная температура для наших широт, духота не покидала Тарасов даже поздно вечером и ночью. В такое жуткое пекло люди старались не выходить на улицу без особой нужды, и днем город выглядел вымершим. Горожане, которые могли позволить себе заграничные курорты, покидали Тарасов в спешном порядке, у кого была дача, предпочитали пережидать жару на садовом участке, а кто не мог себе позволить ни того, ни другого, отчаянно завидовал дачникам и курортникам.
А вот я не собиралась никуда ехать и ни капли не страдала по этому поводу.
Специфика моей работы такова, что у меня – непредсказуемый график, я не могу знать, как долго продлятся мои выходные и сколько времени уйдет на очередной заказ.
Сейчас у телохранителя Евгении Охотниковой как раз была пора затишья – похоже, преступники тоже изнывали от жары и не хотели проявлять никакой активности. Полторы недели прошло с момента успешного окончания предыдущего расследования, вот я и предавалась блаженному безделью.
Работу я свою, конечно, очень люблю – мне повезло найти свое предназначенье и место в жизни. Но и отдыхать мне никогда не надоедало – у меня есть хобби, которое, хоть и кажется моей тете Миле совершенно бесполезным, меня полностью устраивает. Я обожаю смотреть фильмы, причем у меня нет предпочтений к каким-то определенным жанрам. Если кино хорошее, я с удовольствием посмотрю как боевик, так и мелодраму или отечественную комедию, поэтому, когда у меня есть время, я скачиваю вышедшие киноновинки и могу провести за экраном своего компьютера целый день, а то и больше.
В Тарасове я живу со своей тетей Милой, которая всеми правдами и неправдами пытается увлечь меня другими вещами – например, походами в театр, на выставки или в гости. Так как все вышеперечисленное мне совершенно неинтересно, я стараюсь придумать какой-либо предлог и отказаться от очередного тетушкиного «развлечения».
Иногда мне это удается, иногда – нет, зависит от боевого настроя тети Милы. Но сейчас жара, видимо, и на нее повлияла – я с удивлением и радостью заметила, что моя обожаемая тетушка вот уже который день подряд не придумывает никаких дел для меня.
Она и сама в такое пекло нечасто выходит из дома, что на нее совсем не похоже. Всегда энергичная и активная, тетя Мила сейчас все чаще испытывала недомогание – головную боль и перепады давления, в чем винила злосчастную жару. К счастью, других симптомов, свидетельствующих о наличии серьезного заболевания, у тетушки не наблюдалось, и я поняла, что ей просто скучно.
Мне удалось найти выход из положения – я скачала исторический сериал и, зная о том, что тетя Мила любит всякие познавательные вещи, предложила ей посмотреть со мной за компанию этот фильм.
Неожиданно моя затея оказалась на редкость удачной – тетушку очень заинтересовало кино, и мы с ней вместе провели несколько чудесных, спокойных вечеров, предаваясь моему любимому занятию – просмотру фильмов. Я и не ожидала, что тете Миле понравится фильм про викингов – ведь тетушка моя очень возвышенная натура, ей по душе классическая музыка, живопись и театр. Но блокбастер был снят великолепно, игра актеров была выше всяких похвал, да и костюмы оказались приближены к исторической эпохе.
Я фильм смотрела только ради развлечения, а вот тетя Мила, похоже, заинтересовалась Скандинавией – она даже что-то прочла о викингах в статье, которую я нашла для нее в интернете.
Словом, летний отдых у меня выдался самым что ни на есть лучшим – хотя, на взгляд большинства людей, я проводила время очень скучно и бездарно. Но у меня свой взгляд на то, какое времяпрепровождение для меня самое приятное, и мое мнение не совпадало с общепринятой точкой зрения.
В тот жаркий, но чудесный субботний вечер мы как раз сидели в моей комнате и смотрели очередную серию «Викингов». Тетушка вышивала крестиком осенний пейзаж, я медленно жевала сэндвич с овощами – очередной кулинарный шедевр тети Милы, – а конунг Рагнар тем временем пытался получить обещанные земли для своих людей в Англии. За окном палило солнце, но у нас дома стоял кондиционер, поэтому я (не знаю, как тетя Мила) наслаждалась жизнью.
Внезапно нашу мирную идиллию прервал звонок моего мобильного телефона. Я даже расстроилась – неужели сейчас я возьму трубку и в один миг весь этот райский отдых окажется разрушен?
Не поймите меня неправильно, я всегда радуюсь очередному делу, особенно если оно интересное, и делаю все возможное и невозможное, дабы спасти своего клиента от опасности. Но за последние дни, похоже, я слишком привыкла к тихой, размеренной жизни под кондиционером в компании с тетей Милой и моими любимыми фильмами, поэтому настроиться на рабочий лад даже мне оказалось непросто.
Я взяла свой мобильный. Звонили с неизвестного номера, а значит, можно сказать с уверенностью на девяносто девять процентов: меня ожидал новый заказ.
Внутренне смирившись с тем, что моя размеренная жизнь подошла к концу, я взяла трубку.
– Слушаю, – проговорила я, стараясь, чтобы мой голос звучал жизнерадостным и бодрым.
– Здравствуйте, – отозвалась незнакомая женщина. Судя по всему, молодая – лет двадцать пять – тридцать, определила я про себя. – Могу я поговорить с Евгенией Охотниковой? Или я ошиблась номером?
– Нет, не ошиблись, – сказала я. – Евгения Охотникова – это я. С кем я разговариваю и чем могу быть вам полезна?
– Меня зовут Екатерина, – немного помедлив, произнесла моя собеседница. – Екатерина Волконская. У меня к вам есть дело… Как бы покороче сказать… В общем, все лучше рассказать при личной встрече. Скажите, мы могли бы с вами увидеться, чтобы все обсудить?
– Да, конечно, – ответила я. – Я не сторонница долгих телефонных разговоров. Вам где удобнее побеседовать?
– Я живу на улице Фешина, дом тринадцать, квартира двадцать шесть, – быстро произнесла Екатерина. – Это в Ленинском районе Тарасова, могу объяснить, как туда доехать…
– Благодарю, у меня в машине есть навигатор, город я хорошо знаю, – заявила я. – До улицы Фешина доберусь минут за двадцать, если не будет пробок.
– Было бы прекрасно! – воскликнула моя собеседница. – Я живу одна в квартире, нам никто не будет мешать. Вы же сможете сегодня приехать? Или лучше встретиться завтра?
– Чем скорее вы введете меня в курс дела, тем быстрее я смогу вам помочь, – резонно заметила я. – Не вижу смысла откладывать нашу встречу на потом. Как я понимаю, ваша проблема не требует отлагательств, – а ко мне обращаются только с серьезными затруднениями, когда без помощи профессионала не обойтись.
– Верно, – согласилась со мной Волконская. – Я сегодня весь вечер буду дома, но вы все же позвоните, когда будете подъезжать.
– Хорошо, я позвоню на номер телефона, с которого вы мне звонили, – пообещала я.
– Тогда я вас жду, – заключила Екатерина и положила трубку.
Тетя Мила отложила свою вышивку и посмотрела на меня с грустью.
– Женечка, работа? – спросила она.
Я кивнула.
– Жаль, придется без тебя серию досмотреть, – проговорила она. – Может, ты поешь? А то неизвестно теперь, когда тебя домой ждать…
– Думаю, к ужину я приеду, – сказала я. – Пока есть не хочется, спасибо. Сэндвич оказался очень сытным…

Со своими клиентами я чаще всего встречаюсь в кафе, ресторанах и прочих подобных заведениях. Бывает, конечно, что меня приглашают для разговора домой, но это гораздо реже. Люди не слишком охотно зовут незнакомого человека к себе в квартиры, однако Катя оказалась исключением из правил. Мне абсолютно без разницы, где клиент рассказывает мне о тревожащих его проблемах – главное, чтоб разговору никто не мешал, а где беседа будет происходить – не важно.
Несмотря на вечернее время суток, жара и не думала спадать. Казалось, что асфальт вот-вот начнет плавиться в этом адском пекле, измучившем Тарасов и его обитателей.
Я еще раз порадовалась, что у меня в машине есть кондиционер – иначе не спасли бы и открытые окна. В принципе я – человек, спокойно переносящий любые погодные условия, ни холод, ни жара не доставляют мне особых неудобств. Но даже мне в такую погоду было не слишком комфортно выходить на улицу, что уж говорить о других людях. Представляю, как мучаются метеозависимые люди, для которых чересчур знойное лето, наверное, является жуткой пыткой.
До улицы Фешина я добралась довольно быстро – навигатор помог мне проехать по улицам, на которых не было заторов, поэтому у дома номер тринадцать я была уже в половине шестого вечера.
Я припарковала машину и набрала номер Екатерины. Женщина взяла трубку сразу – я услышала ее голос, который показался мне немного взволнованным.
– Евгения… простите, я не спросила, как к вам обращаться, вашего отчества я не знаю…
– Можете называть меня по имени, – проговорила я. – Вы дома?
– Да, конечно. Вы уже приехали? Первый подъезд, наберите номер двадцать шесть в домофон, и я открою.
Я вышла из машины и подошла к нужному подъезду светло-желтого девятиэтажного дома. Серая дверь была горячей от жары, и когда Катя открыла мне, я сразу поспешила войти в подъезд. Волконская жила на втором этаже, я быстро поднялась по лестнице пешком.
Я подошла к железной двери с номером «двадцать шесть», но она оказалась закрытой.
«Странно», – подумала я про себя и позвонила.
Только после этого я услышала звук отпирающегося замка и смогла войти в прихожую квартиры.
Меня встречала невысокая молодая женщина лет двадцати семи – тридцати. Росту в ней было от силы метр пятьдесят пять, не больше; короткие черные волосы обрамляли миловидное лицо, на которое не было нанесено ни грамма косметики. Одета Екатерина (а судя по всему, это именно она стояла на пороге) была в темно-синие джинсовые шорты и футболку, на ногах – обычные шлепки, которые, по всей видимости, служили ей домашней обувью.
– Здравствуйте, – поздоровалась я с женщиной. – Екатерина, верно? Я – Евгения Охотникова, думаю, вы догадались.
– Естественно, я вас ждала, – кивнула та. – Проходите в квартиру. Простите за беспорядок, но сейчас, если честно, мне не до уборки. Квартира маленькая, а вещей много, поэтому такой бардак. Лучше пройдемте на кухню, там разговаривать удобнее будет.
Я кивнула, и Катя провела меня по узенькому коридору на кухню.
Жилплощадь и правда оказалась небольшой – Волконская проживала в однокомнатной квартире с минимумом мебели, однако вещей у женщины было и в самом деле много. В прихожей висела самая разнообразная одежда – и летние ветровки, и осенние куртки, на этажерке толпилась разноцветными рядами обувь. Катя предпочитала удобные ботинки на низком каблуке – я заметила несколько пар кроссовок, летние сланцы и всего-навсего одну пару «лодочек». Также я увидела какую-то весьма странную пару обуви – не знаю, для чего использовались хозяйкой квартиры загадочные кожаные закрытые ботинки с мягкой подошвой. По городу в таких ходить неудобно, слишком они мягкие, по дому – жарко. Может, она их для красоты в коридоре поставила? Вряд ли, это по меньшей мере выглядит необычно. Я решила при случае спросить Катю о заинтересовавших меня туфлях, пока мне хотелось узнать, что за дело ко мне у Волконской.
Я сразу поняла по поведению женщины, что она чего-то опасается – вела себя Екатерина очень осторожно, это было понятно по тому, как она открывала мне дверь. Ясное дело, что раз я позвонила ей и сообщила о том, что подъехала к дому, а потом набрала в домофон номер квартиры, то никого, кроме меня, на пороге быть не могло. И все же Волконская мне не открыла дверь, а сперва посмотрела в «глазок» и, только убедившись, что на пороге стоит женщина, а не маньяк с топором, отперла замок.
«Стало быть, ей кто-то угрожает, – решила я про себя. – Ладно, подожду, что сама мне Екатерина расскажет…»
Мы прошли на кухню – маленькую, как только туда помещались стол, плита, мойка, холодильник и тумбочка с электрическим чайником и микроволновкой! На обеденном столе я увидела не обычную для кухни посуду, а ноутбук, значит, помещение использовалось и как рабочее место. В принципе это неудивительно – не так много людей имеет возможность обустроить в квартире кабинет для выполнения рабочих обязанностей, я сама частенько таскаю в свою комнату тарелку с едой, когда мне нужно выполнить за компьютером какую-либо операцию. Но я знакома с людьми, которые предпочитают использовать комнаты по прямому предназначению – то есть в спальне отдыхать, на кухне принимать пищу, в кабинете работать.
В принципе это правильно, место для работы должно настраивать на деловой лад, а комната для отдыха действовать на человека успокаивающим образом.
Исходя из того, что я видела в квартире Волконской, можно было сделать вывод, что Катя совершенно не педантичный человек. Скорее всего, у нее творческая работа или увлечение, и вряд ли женщина является офисной служащей. Наверняка ее профессия не связана с бумагами и отчетами, иначе рядом с ноутбуком я видела бы какие-нибудь документы, несмотря на то что сейчас все хранится в компьютере. И потом, Катя не была похожа на деловую даму, хотя внешность часто бывает обманчива. Но я понимала, что состояние квартиры Волконской не зависит от того, какая у нее ситуация в жизни. Если человек привык к порядку, он будет его поддерживать даже в случае, когда ему угрожает серьезная опасность. Можно сказать, это в крови заложено – стремление к дисциплине и чистоте. Даже в состоянии стресса подобные люди начинают протирать пыль и разбирать шкафы – известно, что привычные действия успокаивают.
Вслух я своих выводов, естественно, не говорила. Ждала, когда Волконская сама мне поведает о своих проблемах, в конце концов, наблюдение за состоянием квартиры нужно мне лишь для того, чтобы понять, каков характер ее хозяина, а также выяснить, есть ли в помещении какие-либо улики, которые могут мне помочь в расследовании.
По поводу улик говорить рано, об их отсутствии или наличии я смогу заключить только после того, как войду в курс дела.
– Присаживайтесь, – предложила Катя, указывая на низкий деревянный табурет. Удивительно, что такие еще кто-то покупает в наше время.
Я с интересом осмотрела данный предмет мебели, после чего осторожно опустилась на сиденье. Кто знает – вдруг стул сколотил еще прапрадедушка Волконской и подо мной он развалится?..
– Будете чай или кофе? – продолжала Екатерина, не замечая моих эмоций по отношению к табуретке.
– От кофе не откажусь, – кивнула я.
Катя включила электрический чайник (хвала небесам, хоть он не самодельный!), достала из кухонного шкафа упаковку с печеньем и положила на стол.
– Угощайтесь, извините, что ничего другого нет. Я в магазин не сходила…
– Катя, успокойтесь, я сюда не чаевничать приехала, – заметила я. – Давайте сразу перейдем к сути дела. Могу вас заверить, что сейчас меня печенье интересует в самую последнюю очередь.
– Правда, глупо получилось… – улыбнулась Екатерина. Улыбка получилась какой-то вымученной и неестественной. – А дело в том, что за мной следят. И меня это очень сильно пугает. Я не знаю, кто это делает и зачем, но я уже всерьез опасаюсь за свою жизнь. Вдруг меня похитить хотят или вообще убить, мало ли сейчас маньяков! Поэтому я и обращаюсь к вам за помощью, хотя никогда не думала, что когда-либо мне потребуется телохранитель. Но мне все это совершенно не нравится – я уже из дома боюсь выйти, хорошо еще, что сейчас в отпуске нахожусь. Иначе не знаю, что бы я делала…
– Давайте все по порядку, – прервала я Волконскую. – Когда вы заметили слежку? Сможете описать тот день во всех подробностях?
– Все началось около двух недель назад, – вздохнула Екатерина. – В тот день я возвращалась из редакции – я работаю в модном женском журнале, называется «Глория». Это интернет-издание, у нас в городе печатной продукции нет, только в Москве. Тарасов все-таки небольшой город, что тут скажешь. Но я и в офис хожу пять раз в неделю, и дома статьи пишу. Я по совместительству редактор и фотограф одновременно, занимаюсь еще художественной фотографией. В общем, работа у меня постоянная, меня она полностью устраивает. Я отпуск редко когда беру – иногда только выходные за свой счет, если они мне требуются. И то это летом бывает, зимой – только в новогодние праздники отдыхаю, точнее, дома материал кропаю. Не подумайте, что я – трудоголик и карьеристка, просто мне моя работа нравится, она довольно творческая, то есть я могу писать, о чем хочу, главное – придерживаться главной темы рубрики. К примеру, я веду постоянную колонку о путешествиях – может, вы читали какой-нибудь типичный женский журнал, представляете себе его структуру? Хотя нет, вы же телохранитель, вряд ли увлекаетесь подобной макулатурой… Проще объяснить самой. В общем, в любом журнале есть основные рубрики – кулинария, астрология, диетология, спорт, рукоделие и путешествия. А, забыла про уход за собой – косметика, процедуры и прочее, но я эту колонку не люблю, она для меня слишком скучная. Я выбрала себе путешествия, кулинарию и рукоделие. Еще в спорт могу статьи писать, но это не очень часто, так как я мало чем занимаюсь. В рубрике о путешествиях я стараюсь увлекательно описывать наиболее интересные места России и мира, иногда я рассказываю о тех городах, где сама побывала, прибавляю ко всему этому художественные снимки и получаю неплохой гонорар за работу. В нашей редакции мало кто так подходит к делу – в основном девчонки берут материал из интернета и перерабатывают его, поэтому читать скучновато. Но если я берусь за какую-то тему, то стараюсь сама испытать то, о чем я пишу. К примеру, когда я пишу «кулинарию», то сама готовлю то, что описано в рецепте. И опять-таки фотографирую весь процесс приготовления блюда, прибавляю туда какие-нибудь смешные замечания или впечатления, вроде как «чуть не спалила кухню, но вовремя потушила духовку». Это я, конечно, преувеличила, но что-то подобное можно написать, только лучше материал будет. А когда я писала статью о беге, то самой пришлось неделю бегать утром или вечером, чтобы поделиться опытом. Если бы я писала в какой-нибудь журнал Тарасова, то, естественно, так бы не усердствовала – делала б как все. Но когда пишешь для Москвы, на работу смотришь иначе. Я надеюсь, что со временем московское издательство предложит мне какой-нибудь выгодный контракт и мне удастся получить более высокую должность. Но пока это – только мои мечты, не более того. Я просто стараюсь хорошо выполнять свою работу, не брать больничных и отпусков. От этого зависит моя зарплата, чем больше я напишу, тем больше получу.
– А зачем вам ходить в редакцию? – поинтересовалась я. – Если вы статьи дома пишете?
– Дома я подготавливаю материал, – пояснила Екатерина. – Потом несу его в издательство, проверяю еще раз, были ли подобные статьи, и, если темы сходятся, исправляю все на месте. Новички работают из дома, но тот, кто в журнале давно, ходит на работу как все обычные люди. Это только писатели могут кропать романы у себя дома, редакторы-составители должны посещать офис пять раз в неделю и, если возникает аврал, задерживаться допоздна или приходить в субботу. Макеты для издания я тоже составляю, но это чисто механическая работа, которая только время занимает. Ну и так, иногда другим девчонкам помогаю, если у них возникают трудности…
– Стало быть, вы – лучший работник в издательстве? – уточнила я.
Катя пожала плечами.
– Почему – лучший? Нет, у нас есть главный редактор Анастасия Михайловна, есть другие редакторы, фотографы и иллюстраторы… Я просто выполняю сразу несколько обязанностей, и все. Если бы я была лучшей в редакции, то стала бы главным редактором, а не рядовым!
– Понятно, – кивнула я. – Скажите, где находится ваша редакция? Какой у нее адрес? Думаю, мне эти данные понадобятся для выполнения моей работы.
– Редакция находится недалеко от Театра драмы, – пояснила Катя. – В этом же районе, на улице Кирпичной, сто шесть. Я пешком от дома до работы хожу, это очень удобно. Я и квартиру здесь снимаю потому, что до редакции близко, в пробках стоять не нужно. Когда я устроилась на работу, пришлось съехать от родителей – они живут на окраине города, до центра добираться очень долго. А я опаздывать на работу не люблю, а из этого дома дойти тут минут за двадцать можно. По пути как раз магазин, где я продукты вечером покупаю, когда с работы возвращаюсь. Единственный минус – от магазина дорога к дому не освещена фонарями, но меня это беспокоило только осенью, когда еще снега нет, но темнеет рано. Приходится с фонариком идти. Сейчас лето, на улице вечером светло, поэтому, даже если я задерживаюсь на работе, то мне не приходится идти по темному скверу. Но в тот день, когда все началось, мне после работы надо было к семи вечера на тренировку. Она длится два часа, а после я еще в магазин собиралась зайти – дома продуктов не было, я забыла купить. В общем, я возвращалась с тренировки, забежала в магазин, там быстро купила все, что нужно, и пошла домой. Летом я фонарик с собой не таскаю, забываю все время, да и неохота. Все-таки не так темно, как осенью, и я обычно домой прихожу гораздо раньше, чем в тот четверг. Внезапно мне показалось, что сзади меня кто-то идет. Я оглянулась, но никого не увидела, решила, что померещилось. Но мне стало как-то неспокойно, как назло, вокруг не было никаких прохожих. А идти надо было через темный сквер, другой дороги к дому нет. Я попыталась взять себя в руки – наверное, просто устала после работы и тренировки, вот и кажется не пойми что. Я решительно пошла вперед, ускоряя шаг. Но когда я зашла в сквер, то явственно услышала какой-то шорох. Я резко оглянулась, но никого не увидела. Я поняла, что, если на меня нападут и я закричу, вряд ли кто-то придет мне на помощь. Как назло, в сумке у меня не было ничего, похожего на оружие – только ключи. Я вытащила их, в случае опасности решила бить ключом в глаз противнику, может, это его на какое-то время остановит.
Я мысленно хмыкнула: без опыта такое действие вряд ли получилось бы. Глаз – это не целая физиономия, в него еще попасть надо, а в темноте – сами понимаете – задача непростая.
А Екатерина продолжила:
– Я почти побежала через сквер, и сзади теперь уже отчетливо услышала быстрые шаги. Обернувшись, я увидела лишь темную тень, скользнувшую в кусты. Кто это был – неизвестно, я не разглядела. Я запаниковала, заорала, что сейчас вызову полицию, но никакой реакции не последовало. Я поняла, что если этот человек решит на меня напасть, то у меня нет никаких шансов на спасение. Я побежала по тропинке, стараясь не обращать внимания на доносящиеся позади меня звуки и шорохи. К счастью, сквер небольшой, поэтому я быстро подбежала к домам. У меня тряслись руки, я не могла даже нужный ключ приложить к домофону. Но, к счастью, сзади на меня не напали, никого около подъезда не было. Я открыла входную дверь и кое-как успокоилась, только когда оказалась в своей собственной квартире.
– Это был единственный раз, когда за вами следили? – спросила я, когда Екатерина закончила свое повествование.
– Нет, – отрицательно покачала головой она. – Спустя несколько дней все повторилось. Я опять возвращалась поздно вечером, и в сквере за мной кто-то шел. Я хотела вызвать полицию, но понимала, что никто не станет разбираться – скажут, что мне померещилось или еще что-то подобное. Нападения ведь не было, а значит, и преступления нет. Я не понимаю, кому понадобилось за мной следить вообще. И уж точно не понимаю, почему за мной просто следили, но никаких действий не предпринимали. Я не видела, кто это был – этот человек очень быстро скрывался, единственное, что мне удавалось разглядеть, – это смутные очертания тени. Иногда я даже думала, что у меня какие-то галлюцинации, но это не так. Мне никогда ничего не мерещилось, склонности к подобным вещам у меня нет. Алкоголь я не пила, наркотики вообще не употребляю, никаких сильнодействующих препаратов – тоже. Максимум, могу анальгин от головной боли выпить, и все. Синдрома хронической усталости я тоже за собой не замечала – несмотря на то что много работаю, я не выматываюсь, у меня есть увлечения, которые помогают мне отдохнуть от написания статей, и в целом я чувствую себя хорошо. То есть за мной на самом деле кто-то следил, это не плод моего разыгравшегося воображения. Если бы я жила не одна, то, естественно, просила бы кого-то меня встречать, если я задерживаюсь. Но, как вы видите, соседей у меня по квартире нет, все мои знакомые и друзья живут в других районах города. Да и кто станет меня встречать, если разобраться? Близких отношений у меня ни с кем нет, поэтому ни на кого надеяться не приходится. А отказаться от своих тренировок я не могу, уже столько лет занимаюсь…
– А что за тренировки вы посещаете? – поинтересовалась я.
– Я занимаюсь реконструкцией, – пояснила Катя. – Тренировки проходят в клубе «Львиная башня», три раза в неделю. В четверг и понедельник мы занимаемся в клубе, в субботу – на стадионе «Спартак». Я стараюсь не пропускать тренировки, но они проходят с семи до девяти вечера, потому я так поздно и возвращаюсь домой в эти дни.
– Вот как, – проговорила я. – Честно говоря, я не совсем хорошо представляю себе, что такое реконструкция. То есть вы что-то восстанавливаете, реконструируете?
– Можно сказать и так, – кивнула женщина. – Реконструкция – это воссоздание какой-либо исторической эпохи. Мы реконструируем Древнюю Русь, девятый – одиннадцатый века. То есть сперва мы изучаем, какая одежда там была, какое оружие, чем вообще занимались жившие в то время люди, а потом шьем себе костюмы, изучаем технику сражения, делаем какие-либо вещи – например, украшения или предметы быта. Еще я занимаюсь резьбой по дереву, могу вырезать посуду и орнаменты. Кстати сказать, табуретка, на которой вы сидите, – это моя работа. Конечно, она довольно кривая, зато прочная и удобная, это одно из моих первых изделий. Вы можете не бояться – она не развалится, мы ее всем клубом проверяли. Она выдерживает даже вес человека более ста килограммов – на ней Вася посидел из реконструкторского клуба, а в нем килограммов сто двадцать, не меньше. Сейчас, если бы я делала табурет, то вырезала бы на нем какие-нибудь орнаменты, выглядело бы гораздо лучше. Все собираюсь начать мебель изготавливать, но руки не доходят, слишком мало свободного времени. Еще хочу научиться шить, точнее, кроить – с этим у меня настоящие проблемы. Надо как раз платье доделать, а руки никак не доходят…
– Надо же, какие необычные у вас увлечения, – заметила я. – А зачем вы всем этим занимаетесь? Я имею в виду реконструкцию. Как я понимаю, в платье одиннадцатого века вы на улицу не выйдете, сейчас хоть люди и носят что хотят, но древнерусский костюм на современной жительнице Тарасова – это все-таки перебор…
– Конечно, для повседневной жизни все это не годится, – согласилась со мной Волконская. – Но летом постоянно проводятся реконструкторские фестивали, иногда – игры, и я в этих мероприятиях участвую. Мне нравится – это очень интересно, хочется ощутить себя не в двадцать первом столетии, а в древности. Все-таки у нас сейчас довольно скучное время, люди ничего не умеют делать своими руками. А я – ремесленник, мне это очень нравится. Я окончила факультет дизайна, но компьютерную графику не очень люблю, хоть и могу что-то делать в этом направлении. Но это как-то не мое. А вот макеты клеить мне очень было интересно, и, вообще, мастерить – это увлекательное занятие. Как-то успокаивает, расслабляет. Хотя, когда я только начала заниматься резьбой по дереву, у меня ничего не получалось. Вроде дали простейшее задание, а я возилась часа полтора, прежде чем мне удалось сделать что-то, похожее на образец. Но потом втянулась, стало получаться, и сейчас я уже не представляю своей жизни без ремесленной мастерской. Наверное, благодаря своим увлечениям я могу работать в редакции без отпуска и выходных – известно ведь, что лучший отдых – это смена деятельности. Когда делаю что-то руками, мозг отдыхает, когда пишу материал для редакции – отдыхаю физически.
– А что все-таки за тренировки вы посещаете поздно вечером? – вернулась я к предыдущему вопросу. – Про реконструкцию и резьбу по дереву я поняла, но чем вы занимаетесь в вашем клубе?
– У нас – историческое фехтование, – пояснила Волконская. – Мы учимся сражаться на мечах, кинжалах, копьях. В общем, на всем том, чем воевали жители девятого – одиннадцатого веков. Если говорить о самих тренировках, то сначала у нас общефизическая подготовка – бег, разминка, упражнения разные. А потом уже техника боя. Изучаем удары мечом или копьем, после чего деремся друг с другом.
– А мечи и копья из чего сделаны? – поинтересовалась я.
– Из железа или текстолита. Мужики дерутся на железе, девчонки – на текстолите, он легче, поэтому это проще. В основном девушки у нас бьются на копьях, там удары отличаются от тех, что на мечах. Копья – это колющее оружие, мечи – рубящее. И техника ударов, соответственно, разная. Если сражение происходит со щитом, то там свои тонкости, новичку подобное может быть тяжело. Но если ходить на занятия и тренироваться, со временем начинает неплохо получаться. На фестивалях, правда, редко когда женщин допускают на турниры – в основном это для мужчин. Буггурты, соответственно, тоже не для девчонок, там можно и серьезную травму получить.
– Буггурты? – переспросила я. – А это что такое?
– Иными словами, драка из разряда «стенка на стенку», – объяснила Волконская. – Сходятся два отряда вооруженных бойцов, кто кого победит. Там судьи обязательно присутствуют, которые останавливают бой, когда нужно. Я только один раз участвовала в тренировочном буггурте у нас в клубе, но меня практически сразу вынесли. То есть убили, прошу прощения за мой жаргон. У нас есть свои, скажем так, термины, которые человеку, не занимающемуся реконструкцией, довольно сложно понять.
– Да, вашу жизнь сложно назвать скучной и однообразной, – заметила я. – Нечасто встретишь человека, который и историческим фехтованием занимается, и по дереву вырезает, и платья шьет…
– Шить я пока не умею, – поправила меня Катя. – Но в целом – да, мне нравится реконструкция. Сейчас я как раз готовлюсь к фестивалю в Карелии. Из клуба я одна еду, все-таки это довольно далеко и финансово затратно, но мне очень хочется туда попасть. Не знаю, конечно, подойдет ли мой костюм – все-таки фестиваль посвящен викингам, а у нас – Древняя Русь. Но я туда еду не только как участник, но и как фотограф, а также – репортер. Собираюсь сделать материал после фестиваля – только надо подумать, в какую рубрику журнала его можно запихнуть. Как ни крути, «Глория» – издание для женщин, как бы мне не сказали, что я совсем обнаглела со своей реконструкцией. Я ее через раз пишу, ничего не могу с собой поделать. Но, учитывая то, что остальные мои коллеги придерживаются стандартного подхода к раскрытию темы, я могу немного разнообразить издание. Пока, конечно, московское издательство это терпит.
– Вот как, – неопределенно протянула я. – Когда у вас намечается поездка?
– Уже скоро, – Катя вздохнула. – Во вторник в восемь вечера у меня поезд до Москвы, там я буду в двенадцать утра. А в половине четвертого – поезд до Сортавала, там как раз и будет проходить фестиваль. А тут такое творится – даже ехать страшно… Я имею в виду все эти происшествия, о которых я вам рассказывала.
– Сколько раз вы замечали слежку? – спросила я, возвращаясь к изначальной теме нашего разговора.
– Замечала три раза, – пояснила Волконская. – Может, и еще следили… А потом вообще ужас произошел. Я после этого и решила к вам обратиться за помощью – боюсь, без телохранителя я сейчас точно не обойдусь. Либо меня точно убьют, либо я с катушек съеду на нервной почве. Если вы мне не поможете, то я уже не знаю, что делать…
– Я смогу вам помочь, только когда узнаю, что все-таки произошло с вами, – прервала я Катю. – Расскажите все по порядку.
– В общем, это произошло в среду, – начала Волконская. – Я возвращалась домой с работы, у меня не было других занятий в тот день. Как раз я собиралась уйти в отпуск, чтобы поехать в Карелию, взяла две недели – успеть и в Сортавала смотаться, и подготовиться к фестивалю. Поэтому мне надо было доделать в редакции несколько статей, и я задержалась там где-то до семи часов вечера. Специально решила не сидеть допоздна, чтоб спокойно возвратиться домой. Было светло, и я спокойно прошла через сквер, за мной не следили. Я открыла дверь своей квартиры, собиралась сперва поужинать, а потом взяться за платье. Мне надо его сшивать на руках – ведь в девятом веке швейной машинки не было, да и пользоваться я ею не умею. Хоть и купила простенькую, конечно, в надежде, что научусь. В общем, я зашла на кухню, достала из холодильника продукты – собиралась быстро нарезать себе салат и сварить макароны. Я положила овощи на разделочную доску, потом открыла вот этот шкаф, – Катя указала на кухонный шкафчик, где хранилась посуда.
– У меня крупы лежат внизу, на нижней полке, – пояснила она. – Я обычно стараюсь там все расставлять, чтобы ничего не упало. Если пакет с гречкой открыт, то его необходимо либо закрепить скрепкой, либо установить, иначе вся крупа может просыпаться. Но когда я полезла за макаронами, то увидела, что все пакеты лежат, а не стоят. А я точно всегда их аккуратно расставляю. Я подумала, что это очень странно – упасть мог только один пакет с крупой, если я вдруг неаккуратно его установлю. Но чтобы все пакеты валялись – такого и быть не может!
Я сильно забеспокоилась. Посмотрела на шкаф с посудой – все было на своих местах. Тогда я зашла в свою комнату, но на первый взгляд все было нормально. То есть ничего не перевернуто, никакого погрома. Но я увидела, что шкаф с одеждой приоткрыт, хотя я терпеть не могу открытых дверей и всегда закрываю свой шкаф. Я открыла дверцу и увидела, что моя одежда вся скомкана, хотя я складываю одежду, прежде чем положить ее на полку. У меня могут валяться только вещи, которыми я пользуюсь, при условии, что они не мнутся. К примеру, я часто запихиваю на нижнюю полку колготки, носки или майки, если времени нет их сложить или я слишком устала. Но тогда была скомкана абсолютно вся моя одежда, хотя я ничего не перебирала, на работу пошла в том же, что и накануне. Брюки и футболку, в которых я хожу в редакцию, я просто вешаю на стул, чтобы утром ничего не искать и не тратить на это время.
Я вытащила свою одежду, внимательно осмотрела вещи. Ничего не было украдено, да и сомнительно, чтобы вор позарился на мои юбки, платья и джинсы. Ну, кому в голову придет воровать одежду – разве только совсем неимущему человеку, который не может купить себе что-либо из вещей. И при условии, что он обладает точно такой же комплекцией, как и я. Но это же смешно, в самом деле! А судя по тому, что я видела, в моей квартире побывал какой-то бомж. Сперва он решил спереть у меня пакет с крупой, но, видимо, гречка его не прельстила. Потом подумал, что неплохо бы обзавестись обновкой, и полез в мой шкаф, но и там ему ничего не понравилось. Смешно, конечно, но именно так все и выглядело.
– Скорее всего, ваш «бомж» пытался что-то найти в вашей квартире, – заметила я. – Екатерина, скажите, вы где держите деньги? У вас есть в квартире заначка на черный день?
– Вы что, смеетесь? – хмыкнула Катя. – Сейчас никто дома деньги не хранит. Зарплату мне переводят на карту, а карта у меня всегда с собой. Я тоже подумала, что у меня в квартире что-то искали, но воровать, честно говоря, у меня нечего. Все, что у меня есть, – это еда, одежда, реконструкторские вещи. Ну, еще книги, тетрадки и блокноты – вот и все мои ценности. Украшения тоже есть, но я вам могу показать, что они собой представляют. Кстати говоря, я проверила свою комнату. Все мои кольца, браслеты и кулоны лежали в целости и сохранности, книги – тоже. Правда, в них тоже копошились, они лежали как попало в шкафу. То же самое касается и моих тетрадок – я обнаружила, что они валяются на полке в хаотичном порядке. Но при этом абсолютно ничего не было украдено!
– А что за тетрадки?
– Да заметки всякие, я когда материал готовлю, мне проще иногда набрасывать на бумаге. А в компьютер уже потом заношу.
– Кстати, компьютер не тронули?
– Могли, наверное… Но ничего вроде бы не исчезло, и сам ноут на том же месте стоял… Да и что там искать-то? Статьи – так они уже напечатаны. Да и не все у меня на этом компе, что-то – на флешке, что-то – на рабочем лежит. В офис никто не пробирался, мне бы рассказали.
– Может, у вас есть какие-то фамильные ценности? – предположила я. – Вы ничего никому не рассказывали, скажем, о колечке, доставшемся вам от прабабушки, или о чем-то подобном?
– Да откуда у меня такое! – хмыкнула Катя. – Идемте в мою комнату, я вам сейчас покажу свои драгоценности, и вы поймете, что я была права – украсть у меня в квартире можно разве что ноутбук, микроволновку или электрический чайник. Но ничего из этого вор не унес с собой, хотя это очень странно. Ноутбук хороший, новый, его можно было бы продать, почему грабитель его не прихватил – не знаю. Еще у меня есть профессиональный фотоаппарат, но я его в квартире в тот день не оставила – он был нужен мне в редакции, поэтому я взяла его с собой. Фотоаппарат действительно дорогой, он стоит едва ли не больше, чем ноутбук. Я его покупала несколько лет назад, сейчас такой в магазине стоит, мягко говоря, недешево.
– А как вы думаете, что могли все-таки искать у вас дома? – снова спросила я.
Волконская пожала плечами.
– Понятия не имею, – сказала она. – Только мне все больше кажется, что вор хотел не что-то найти в квартире, а напугать меня. Сами посудите – он за мной следил, но не нападал. Потом залез ко мне домой, но ничего не украл. Я и в полицию не могу заявить – преступления-то нет! Что я им скажу? Незаконное проникновение? Но раз все вещи в целости и сохранности, вряд ли кто-то будет заниматься поисками грабителя. Только если заявить на незаконное вторжение в квартиру, но я сомневаюсь, что от этого будет какой-нибудь толк. Скорее всего, в полиции скажут мне, что я сама перевернула все вверх дном – чтоб не заниматься моим делом. Или посоветуют мне порадоваться, что ничего не пропало, и впредь брать с собой ценные вещи. Ну, или замок на двери поменять… Не знаю, я с полицией дела никогда не имела, но представление у меня о следователях не очень хорошее.
– Вы сказали, что квартиру снимаете. Хозяева квартиры… адекватны? Не могли они к вам заглянуть и что-то попытаться найти?
– Они живут в Москве, – пояснила Екатерина, – и мы с ними видимся очень редко, встречаемся чаще всего на нейтральной территории. Деньги я перевожу на карточку. И нет, там муж с женой пожилые, совершенно адекватные, на мой взгляд.
– А и впрямь заменить замки вы не собираетесь?
Моя собеседница задумалась, потом пожала плечами:
– Это надо согласовывать с хозяевами жилья, сейчас они улетели куда-то за границу, на отдых, и связаться с ними невозможно. То есть в любом случае до фестиваля я ничего не успею сделать.
– Кстати, а каким образом проникли в вашу квартиру? Дверь, насколько я поняла, взломана не была?
– Нет, – покачала головой Екатерина. – Я, как обычно, открыла дверь ключами, вошла и только на кухне заметила эту несчастную крупу.
– Ключи у вас не пропадали?
– Нет, – вновь отрицательно мотнула головой девушка. – Я их не теряла, не оставляла нигде.
– Запасные есть?
– Только у хозяев квартиры. Но они, как я уже говорила, в Москве.
Я прошла к входной двери, внимательно осмотрела замок, подсвечивая себе фонариком, но ничего необычного не заметила. Замок как замок, средней сложности. Скажем так, опытный медвежатник справился бы за полминуты. Но что ему здесь брать?..
– Мне бы хотелось осмотреть вашу квартиру, – заявила я. – Возможно, мне удастся понять, что мог искать вор. Вы не возражаете, если я обыщу вашу комнату на предмет улик?
– Да смотрите на здоровье! – воскликнула Катя. – Только, боюсь, кроме беспорядка вы там ничего не увидите.
– Это еще неизвестно, – возразила я. – Конечно, жаль, что прошло много времени с момента незаконного вторжения в ваш дом. Если бы вы обратились ко мне раньше, я могла бы больше увидеть…
– Я особо не убиралась в комнате, – проговорила Катя. – Только сложила вещи, потому что не люблю, когда все скомкано в шкафу, да расставила книги. Полы слегка протерла, но не мыла, как-то не до этого было. У меня вообще сейчас руки опускаются – я не знаю, что ожидать и чего бояться. А неизвестность хуже всего на свете…

Глава 2
Мы прошли в комнату Екатерины. Она показалась мне чуть больше кухни, но все равно места в помещении катастрофически не хватало.
В комнате находился необходимый минимум мебели – узкая кровать, платяной шкаф, шкаф для книг и бумаг и прикроватная тумбочка. Все остальное пространство занимали предметы самого разного назначения. Я увидела деревянный щит, разрисованный какими-то узорами, судя по всему, работа самой Екатерины; на кровати лежала темно-зеленая ткань, на тумбочке стояла маленькая швейная машинка, лежали ножницы и другие швейные принадлежности. На полу возле окна я увидела изделия из дерева самого разного размера – чаши, ложки, тарелки, фигурки животных, птиц и людей. Рядом с ними соседствовали спальник, сложенная в чехол палатка и коврик для йоги. Еще в комнате было несколько рюкзаков, какие-то непонятные предметы – то ли шлемы, то ли еще что в этом роде, плетеные самодельные сумки, пояса, шарфы…
– Я вас предупреждала, что у меня не убрано, – развела руками Катя. – Хотя даже если бы я и захотела навести здесь порядок, вряд ли смогла бы убрать все куда-нибудь. В шкафах – одежда и книги, тетрадки, туда уже ничего не поместится. А под кроватью у меня чемоданы для дальних путешествий…
– Можете не оправдываться, меня совершенно не волнует, убрано в вашей комнате или нет, – проговорила я. – Позволите осмотреть вашу комнату?
– Да, я же говорила, – кивнула Катя.
Я надела перчатки для сбора улик и начала осмотр помещения.
Первым делом осмотрела окно – самое обычное, с деревянной рамой. Странно, сейчас чуть ли не все заменили их на пластиковые. Снаружи росло довольно-таки удобное дерево – разлапистый каштан с пышной кроной. Я бы по такому с легкостью не то что до второго, а и до седьмого этажа добралась.
Мог ли то же самое сделать Катин незваный «гость»?
Под озадаченным взглядом потенциальной клиентки метнулась на кухню. Там окно было заклеено, да и под ним ничего не росло – разве что клумба с пожухшими цветочками.
– Я его и не расклеиваю, – пожала плечами Катя, отвечая на незаданный вопрос. – Сторона теневая, работаю по ночам. А все эти хлопоты домашние – сначала расклеить окно, потом законопатить и заклеить – я, если честно, терпеть не могу. Но постойте… вы думаете, кто-то пробрался через окно?
Я пожала плечами, попыталась сдвинуть шпингалеты – не удалось. Приржавели с возрастом… И спросила:
– А в комнате окно открывается?
– Ну да, там батареи новые, и даже зимой приходится проветривать.
Кивнув, я вернулась в комнату. Выудив лупу, рассмотрела подоконник и раму, сама себе напоминая Шерлока Холмса. Но ничего утешительного не обнаружила. Никаких следов, относительно чистое дерево, покрытое белой масляной краской. Впрочем, если некто проявил мало-мальскую аккуратность, он мог и не задеть подоконника.
А вот сетки на форточке не было. И сама форточка приоткрыта. То есть не так уж и сложно забраться на удобную ветку каштана, открыть верхний шпингалет… С нижним потруднее – длины руки не хватит. С другой стороны, взять с собой что-то типа крючка из толстой проволоки – сущая ерунда.
– Катя, вы не замечали, было окно открыто, когда вы вернулись в среду домой?
– Закрыто, кажется… – пожала плечами девушка.
Я задумалась, после чего прошла к двери. Ну да, замков два, один нормальный, второй – беда домохозяйки – защелкивается. То есть на вопрос о способе проникновения в квартиру предположительный ответ (даже два – ключи или отмычка и путь через окно) найден.
– А дверь… она была закрыта на оба замка?
Девушка хмыкнула:
– Да если б я знала. Я всегда на оба закрываю. Вроде бы… Это уже на автомате. И открывала тоже… на автомате. Может быть, и на один. Вы думаете?
– Кать, я пока ни в чем не уверена. Следов, на мой взгляд, нет. Проникнуть через окно можно, и очень просто. Выйти тем же путем сложнее – не удалось бы так легко закрыть щеколды на раме. Зато можно через дверь…
А сама подумала, что если возьмусь за это дело, ночью – когда любопытствующих гораздо меньше, да и темнота – друг телохранителя – проведу эксперимент. Ну, и осмотрю раму снаружи.
После чего перешла-таки к осмотру комнаты. Первым делом я заглянула в платяной шкаф, который неведомый вор подверг разгрому. Как и говорила Волконская, на полках лежали аккуратно сложенные вещи – футболки, майки, водолазки, толстовки, джинсы и брюки.
Ничего интересного, помимо одежды, я не обнаружила, хотя аккуратно вытащила все вещи, осмотрела их и сложила обратно.
– Жаль, конечно, что вы все убрали, – задумчиво заметила я. И спросила: – Катя, а вы не обратили внимания, как были переворошены вещи?
– В смысле? – недоумевающе переспросила она.
– Ну, в шкафу что-то искали, может быть, – предположила я. – Иногда люди прячут что-то ценное под вещами, подклеивают скотчем к стенкам шкафа, например. Ну, и бывают совсем экзотичные штуки – двойные полы с тайниками…
– Да нет, шкаф в том же состоянии, мне показалось. Вещи просто были не уложены, а запиханы невесть как. И по-моему… сейчас припоминаю… вроде бы карманы у джинсов и зимних курток вывернуты.
– Искали что-то мелкое, – высказала напрашивающееся предположение я.
– Может быть, – пожала плечами Екатерина. – Только ума не приложу что. У меня и нет ничего ценного.
– Ни записок важных, ни документов каких-то?
– А каких? – качнула головой она. – Паспорт со мной, деньги на карте и тоже в сумке. Квартира не моя…
Книжный шкаф тоже оказался ничем не примечательным – книги, в основном из серии «Фэнтези» и какая-то историческая литература, старый учебник по фотографии, стопка женских журналов – как пояснила Катя, она их периодически покупает из-за работы.
– Иногда полезно посмотреть, что пишут, – пояснила она. – Я специально приобретаю бумажные издания, а не пользуюсь интернет-источниками. Мне удобнее читать текст не на компьютере или ноутбуке, так информация лучше усваивается. А если я скачиваю журнал в интернете, то не вчитываюсь в написанное, просто проглядываю глазами…
Внизу стопкой лежали ежедневники и тетрадки. Я просмотрела все – какие-то были пустыми, где-то Катя делала пометки, в основном они были из серии «что надо сделать» или «что купить в магазине».
В одном ежедневнике я обнаружила списки, назначение которых сперва не поняла. В столбик были записаны слова: «антуражка, кольца, анальгин, кофе, средство от загара» и тому подобное.
Я поинтересовалась у Кати, что это за списки.
– А, это я пишу необходимые вещи, которые надо взять в ту или иную поездку, – пояснила Волконская. – И по списку собираю рюкзак или чемодан. Так легче ничего не забыть.
– Вот как, – кивнула я и положила тетради на место.
Я залезла под кровать, изучила чемоданы, наполненные деревянными поделками и одеждой, которая, видимо, не поместилась в шкаф.
В одном из чемоданов я обнаружила тканевый мешочек, завязанный веревкой.
– Что это? – спросила я Волконскую.
– Это и есть мои украшения, – сказала та. – Можете открыть и посмотреть. Там ничего не пропало, я проверяла.
Я развязала веревку и высыпала на кровать драгоценности. В основном это были латунные кольца и кулоны с определенной символикой. На одном перстне был выкован замысловатый кельтский узор, на другом кольце я разглядела маленькую мордочку кошки. Кулоны представляли собой изображения ящериц, драконов, каких-то мифических птиц. Серьги – тоже из латуни, одни в форме колец, другие – простые «гвоздики».
– Вы не носите украшения из других металлов? – спросила я.
Катя покачала головой:
– Нет, я покупаю их на ярмарках, которые проводятся на фестивалях, или в специальных магазинах для реконструкторов, – пояснила она. – Но магазинов в Тарасове нет, только в Москве или Санкт-Петербурге, а изделия из серебра, золота и других драгоценных металлов мне не особо нравятся. Я люблю украшения с какими-либо изображениями в стиле «фэнтези», а колечки с дорогими камешками не считаю красивыми. В Карелии на Сортавала тоже будет ярмарка, я собираюсь там приобрести фибулы для плащей – а то у меня только одна, и та в деле…
– Как я понимаю, ничего из ваших украшений не пропало, – заключила я, завязывая мешочек.
Катя кивнула:
– Все в целости и сохранности. Да и воровать мои кольца нет смысла, даже на фестивалях кражи редки. Подвески и кольца стоят от пятисот рублей – не очень большие деньги, за такую сумму любой может себе позволить приобрести красивое антуражное украшение. Почти все купленные мною изделия стоили в районе тысячи рублей, и проникать в квартиру с целью украсть безделушку по меньшей мере глупо. Мне кажется, тут все перерыли не для того, чтобы найти что-то.
– То есть вы считаете, что вас пытаются запугать, – предположила я.
Катя кивнула.
– А у вас есть предположения, кто это мог сделать? – задала я наводящий вопрос. – Недоброжелатели на работе? Брошенные поклонники? Может быть, вы кого-то в своей статье «протащили»? Вспоминайте, кто мог бы испытывать к вам не самые добрые чувства.
Волконская задумалась. Спустя некоторое время она проговорила:
– А знаете, ведь было… Правда, месяца полтора назад. Я делала статью о местном теннисном турнире. Ну, и там парень, Андрей Терехин – откуда вылез, не знаю, но он и ракетку в руках держал с трудом. Хотя до этого его распиарили! Может, сын чей-нибудь? Вот я и прошлась по нему довольно-таки жестко. Он даже в редакцию приходил, жаловался на меня, требовал опровержения. Естественно, никто извиняться не стал – я же правду написала…
– А вам угрожать он не пытался?
– Да нет, – растерянно пожала она плечами, а я черкнула в блокноте «Андрей Терехин, теннис», проверю позднее.
В конце концов, кто его знает, что в голове человека творится? Попереживал-попереживал, а потом злиться начал и отомстить решил. А спортсмену через окно влезть – раз плюнуть.
– Кто-нибудь еще?
Катя вновь задумалась. Понимаю, тяжело выискивать недоброжелателей в своем окружении. Но наконец выдала:
– Еще в секции… Ко мне парень один пытался подкатывать, а у него жена есть. И ребенок маленький. Да и не нравится он мне совсем… Но это же мелочи. Он пару раз меня на кофе позвал, да и все. В первый раз я согласилась «посидеть по-дружески», а он набрался пива и стал приставать. Ну и… послала я его, в общем. А во второй и не согласилась. Это было… да как раз с месяц назад и было. Как вы думаете, он мог обидеться?
Я пожала плечами, но записала и имя этого парня.
А Катя добавила:
– Был еще один инцидент, но не знаю, имеет ли он отношение ко всем этим происшествиям… В принципе я могу рассказать, хотя прошло около трех месяцев…
– Рассказывайте, – сказала я. Человека и через полгода может переклинить на месть. Вдруг решили, что девушка чем-то обидела? – Мне нужно знать все, чтобы помочь вам. Все ваши предположения, все случайные мелочи – они как раз и имеют значение. Так что у вас за инцидент произошел три месяца назад?
– Где-то в начале марта мне в социальной сети написал один человек, – начала Катя. – Он вроде прочел мой комментарий касательно ролевых игр – я спросила в одной группе, будут ли игры этим летом, но ответа не получила. Я практически в них не участвовала – только недавно была на игре, которую делал мой знакомый, и все. А попробовать хотелось, в клубе постоянно что-то рассказывают об играх в Москве или Санкт-Петербурге.
– Ролевые игры? – переспросила я. – Это то, о чем я думаю?
– Нет, – улыбнулась Катя. – Ролевые игры – это не какая-то пошлость, если вы об этом. Полигонные игры похожи на компьютерные, с той лишь разницей, что персонажей играют реальные люди, а не нарисованные в компьютерной графике персонажи. Мастер, то есть создатель игры, выбирает мир, в котором будут происходить какие-либо действия. Он может взять за основу фильм, книгу, компьютерную игру или придумать свою собственную вселенную. Возьмем, к примеру, игры по Толкиену. Вы ведь слышали о таком писателе? Он написал трилогию «Властелин колец» и книгу «Хоббит», это самые известные. Фильм еще по этим книгам вышел, может, вы смотрели?
– Фильм смотрела, – кивнула я.
Учитывая мою любовь к кино, могу похвастать, что ознакомилась абсолютно со всеми фильмами и сериалами, вышедшими за последние годы. Пару лет назад я как раз засела за жанр «фэнтези» – у меня выдалась свободная неделя, поэтому я с головой углубилась в творчество Толкиена, по произведениям которого был снят блокбастер. Я ожидала худшего – наслышана о фанатах «Властелина колец», которые живут в своем непонятном мне мире, вот и думала, что фильм будет слишком заумным и чересчур наполненным спецэффектами. Но ошиблась – кино оказалось интересным, понятным и динамичным. Так что я не жалела потраченного времени, однако читать книгу мне и в голову не пришло, к литературным произведениям я такой страсти, как к фильмам, не испытываю.
– Вот, тогда проще объяснить, – продолжала Волконская. – Возьмем пресловутого «Властелина колец» и сделаем из него ролевую игру. Мастер выбирает прописанных персонажей – то есть тех, которые существуют в книге. Он может сделать игру, задействовав только второстепенных героев, а остальные люди могут заявиться под выдуманными персонажами. Ну, и выбирается какой-то эпизод из фильма или книги – например, битва при Хельмовой пади, тогда игра будет посвящена боевым действиям. Это долго рассказывать, но принцип вы поняли. Крупные ролевые игры – «тысячники», в которых участвует от тысячи человек, – проходят в Подмосковье, в Санкт-Петербурге. У нас сейчас больших игр не делают, по крайней мере, я о них не знаю.
– Ладно, с играми разобрались, – прервала я ее. – Так что там с вашим знакомым, который написал вам в социальной сети?
– Ну вот, какой-то Александр Бурлаков предложил мне пообщаться на тему игр и реконструкции, – продолжала Екатерина. – Как вы понимаете, я не возражала, учитывая мои увлечения, поэтому я ответила ему на сообщение. Мы разговорились – он рассказывал о том, что занимается творчеством, много путешествует, преимущественно – автостопом, у него много друзей по всему миру. Поначалу мне не казалось это странным – ну, допустим, человек и вправду любит поездки, предпочитая не пользоваться поездами и самолетами. Я как-то между делом ему отвечала – писала статьи в журнал, поэтому не слишком вчитывалась в послания. Потом этот Александр стал меня закидывать стихами собственного сочинения. Поэзию я не особо люблю, скорее, к ней равнодушна, поэтому ограничивалась прочтением первых четырех строк – и то в лучшем случае. Ну, отвечала, как водится – что-то вроде «хорошие стихи», «круто, ты сам придумал?», и все в таком духе. Вроде неудобно говорить человеку, что мне по барабану его сочинения. Творческие люди, знаю по своему опыту, бывают слишком восприимчивы к критике, потому я и продолжала с ним общаться. Теперь понимаю, что вела себя, мягко говоря, глупо – не в моих правилах знакомиться с кем-то в социальных сетях, тем более каждодневные сообщения Александра стали меня раздражать. В начале нашего общения он как-то спросил, чем я занимаюсь, я и ответила правду – работаю в редакции журнала «Глория». Вы себе представить не можете, как я потом ругала себя за это…
Катя вздохнула, потом продолжила:
– Короче говоря, я не знаю, что этот Александр вбил себе в голову, но потом он стал мне писать совершенно другие сообщения. Стал уговаривать меня встретиться с ним «погулять», но это в мои планы совсем не входило. Я отвечала, что у меня нет времени, нет настроения, не хочу, не буду, иногда вообще его игнорировала, но все было без толку. Удалила я его из «друзей», только когда он мне начал признаваться в любви и писать, что жить без меня не может. «Вот психопат!» – подумала я про себя и занесла пользователя в «черный список». Хорошо еще, что не дала ему свой номер телефона, а то точно пришлось бы сим-карту менять… В общем, в начале апреля я, как обычно, пошла к себе на работу. Накануне я сменила прическу – постриглась, чтобы несколько сменить имидж. В редакции написала материал, начала новый, а на обеденный перерыв собралась вместе с Мариной, своей коллегой, выпить кофе в ближайшем кафетерии. Марина вышла покурить на улицу, а я вернулась в офис – забыла бонусную карту, по которой у меня в кафетерии скидка на кофе. И вдруг мне моя коллега позвонила и сказала, что возле редакции шляется какой-то подозрительный тип в темных очках, одетый едва ли не в смокинг и черное пальто. Бритый, жуткий и по виду – обкуренный, под наркотой, в общем. Спрашивает Екатерину Волконскую, которая здесь работает. Я сразу подумала про Александра – он ведь в переписке еще показался мне неадекватным. Я попросила Марину узнать, что ему от меня нужно. Маринка сама была не в восторге – она вообще хотела полицию вызвать, вдруг террорист какой-то. Но мою просьбу выполнила – потом перезвонила мне и сказала, что этот тип – якобы мой друг, с которым я должна встретиться. Я поняла, что добром это все не кончится. Взяла сумку, велела Маринке идти в кофейню, а сама надела куртку и очки – у меня не очень хорошее зрение, когда работаю за компьютером, всегда их надеваю. Вспомнила, какие фотографии размещены у меня в социальной сети. В основном это снимки из клуба и с фестивалей, где я в «дурацком» – то есть в антуражном платье одиннадцатого века или с копьем и щитом. В очках, с новой прической и в черных брюках вряд ли этот тип меня узнает. Я вышла из редакции и увидела его. Скажу честно – на меня он произвел точно такое же впечатление, как и на мою коллегу. То есть бритый уголовник, который еще и под воздействием какого-то галлюциногенного препарата. Он ходил туда-сюда, посматривая в сторону двери дома, где находится редакция. На меня он, к счастью, внимания не обратил. Я поняла, что он меня не узнал. У Александра в сети была пара фотографий, но там, похоже, он был лет на десять моложе. И выглядел он там не так жутко… Я быстро прошла к кафетерию, а кошмарный тип продолжал расхаживать взад-вперед. Мне не хотелось подставлять Марину, поэтому я достала телефон, зашла в социальную сеть и написала Александру. Сказала, что мне мои бывшие коллеги сообщили, будто меня кто-то разыскивал, и спросила, он ли это. Потом написала, что я больше не работаю в редакции и вообще переехала в Москву, попросила его не искать меня. Александр был не в сети, что подтвердило мою догадку. Не знаю, поверил он в это или нет, но я понадеялась, что больше караулить меня возле редакции он не станет. Возвращаться на работу я не стала – попросила Маринку сказать главному редактору, что я буду делать новый материал дома, и в панике покинула кофейню. Вечером он мне ответил – написал, что очень хочет со мной встретиться, и спросил, где я живу в Москве. Этот урод собрался ко мне приехать. Я написала, что наше общение окончено, попросила больше меня не беспокоить. Не знаю, понял ли он наконец, что достал меня, – скорее всего, нет. Но, к счастью, больше в редакцию не заявлялся, я предупредила коллег, чтоб не выдавали меня. Маринка даже предложила написать заявление в полицию, внешность у Александра уж больно подозрительная. Но я решила пока не предпринимать столь резких действий – быть может, все обойдется. После того случая я зареклась с кем-либо знакомиться в социальных сетях – не ровен час, нарвешься на маньяка…
– Вы полагаете, что это Александр за вами может следить? – поинтересовалась я.
Катя пожала плечами.
– Ну, а кого мне еще подозревать? Я ему не говорила, где живу, но вдруг он каким-то образом узнал мой адрес и теперь преследует меня? Только зачем ему понадобилось в моих вещах рыться, я понять не могу.
– И вы после того случая с ним не общались? – продолжала расспрашивать я.
– Я написала ему, чтобы он от меня отстал, встречаться с ним я не собираюсь, и вообще у меня уже есть молодой человек, – проговорила Волконская. – Думала, дать ему какой-нибудь московский адрес – пусть едет туда, по крайней мере, подальше от меня будет. Но потом решила этого не делать. Ограничилась ложью об отношениях с несуществующим мужчиной. Александр мне больше не писал, и я подумала, что он наконец-то отвязался…
– Мне понадобятся координаты вашего поклонника, – заявила я. – У вас есть его номер телефона?
– Нет, – покачала головой Катя. – Мы с ним, к счастью, только в социальной сети общались. Могу дать адрес его интернет-страницы.
– Давайте, – кивнула я.
Проверить навязчивого ухажера я решила как можно быстрее – вполне возможно, что это он следил за Екатериной, и кто знает, на какие поступки он еще отважится. Ухаживания Александра носили маниакальный характер, и, вероятно, он просто не в себе, а в состоянии аффекта можно натворить что угодно.
Катя зашла с телефона в социальную сеть и показала мне страничку Бурлакова. Я внимательно изучила ее.
Александр заходил в сеть около месяца назад, после этого он все время был офлайн. Странно, Катя говорила, что он писал ей сообщения каждый день, почему тогда Бурлаков так долго не пользовался социальной сетью?
Я спросила у Волконской, зарегистрирована ли она в других социальных сетях и можно ли там найти Александра.
– Нет, – произнесла та. – Мне хватает одной сети, не вижу необходимости регистрироваться где-то еще.
Все же я решила на всякий случай проверить все имеющиеся сети – возможно, там я узнаю о поклоннике Волконской что-нибудь интересное. В конце концов, пробью его по секретной базе данных, установленной и на моем компьютере, и на мобильном телефоне. Если в социальной сети указаны правильные имя и фамилия, то я без проблем узнаю об Александре фактические данные. Прежде всего меня интересовали адрес и телефон Бурлакова, а также сведения о том, привлекался ли он к уголовной ответственности. Но это дело я пока отложила – сперва надо закончить осмотр квартиры Екатерины.
– Скажите, в других помещениях вы тоже заметили следы незаконного вторжения? – спросила я.
– Нет, в ванной и туалете все было на своих местах, – покачала головой Волконская. – Но, если хотите, можете осмотреть и их тоже.
Мы прошли в ванную, совмещенную с туалетом. Ничего интересного, кроме шампуня, геля для душа и прочих принадлежностей, я не обнаружила.
После исследования ванной мы прошли в коридор, где я еще раз осмотрела вещи Екатерины.
– Катя, а для чего вам нужна эта обувь? – спросила я женщину, указывая на кожаные ботинки, так заинтересовавшие меня, когда я зашла в квартиру.
– А, это туфли для фестиваля, – пояснила она. – В принципе они удобные, и в них не должно быть жарко. Я их сама сшила, планирую взять в Карелию.
– Вот как, – проговорила я, внимательно осматривая прихожую.
Увы, никаких улик я не нашла, поэтому мы вернулись на кухню.
– Евгения, вы возьметесь за мое дело? – спросила Катя, наливая в стаканы чай, о котором мы позабыли. – Или вы считаете все эти происшествия несущественными?
– Нет, я так не думаю, – произнесла я. – Пока у меня нет фактов, я не могу утверждать, угрожает вашей жизни опасность или нет. Сперва я должна проверить всех подозреваемых. Вспомните хорошенько, случались ли у вас ссоры с кем-либо из ваших знакомых и коллег? Быть может, вам кто-нибудь завидует или просто испытывает неприязнь к вам?
– Нет, я стараюсь ни с кем не конфликтовать, – заявила Екатерина. – С коллегами по работе у меня ровные отношения, я просто выполняю свои обязанности. В клубе у меня врагов не было и нет, кроме реконструкторов, я ни с кем не общаюсь…
– А поклонник неудавшийся?
– Ой, да с тех пор мы нормально общаемся. Как будто ничего и не было, – отмахнулась Катя.
– Ладно, но если вспомните что-нибудь, обязательно мне сообщите, – попросила я женщину. – Теперь другой вопрос. Скажите, до отъезда в Карелию как вы планируете проводить свое время? Когда вам потребуется мое присутствие в качестве телохранителя? Вы хотите, чтобы я постоянно с вами находилась или сопровождала вас при выходе из дома?
– Думаю, дома мне ничего не угрожает, – немного помедлив, проговорила Катя. – Я двери запираю, никому постороннему не открываю. У меня есть даже цепочка на двери, я надеюсь, что преследовавший меня человек сюда не проникнет. Когда я нахожусь в квартире, то всегда закрываю дверь на все замки. А выходить на улицу мне, если честно, страшно. Хорошо, что дома есть необходимые продукты и не нужно идти в магазин, к тому же на работе у меня законный отпуск. В основном я сижу дома и шью платье, это меня успокаивает. По идее, завтра, в воскресенье, у меня занятие по резьбе по дереву, а в понедельник – тренировка в клубе, но сейчас я боюсь выходить из квартиры. Наверное, придется все пропустить…
– Не стоит, – заметила я. – Если вы нанимаете телохранителя, то можете без опаски ходить куда угодно – я буду вас сопровождать и следить, чтобы вам ничего не угрожало. Собственно, в этом и заключается моя работа – находиться при клиенте и предотвратить опасность, если таковая возникнет. Поэтому вы можете спокойно идти по своим делам, только, естественно, никто не должен знать о том, что я – ваш телохранитель.
– Я, честно говоря, совсем не понимаю пока, как все это будет выглядеть, – с сомнением произнесла Волконская. – Я обратилась к вам, но, так как до этого никогда не пользовалась услугами телохранителя, сейчас нахожусь в замешательстве. Я не знаю, что мне делать, как себя вести и чем вообще заниматься…
– Все просто, – сказала я. – Если вам надо выйти из дома, вы сообщаете об этом мне. Как я понимаю, мое присутствие в вашей квартире вам не требуется? Или вам спокойнее, если я буду находиться с вами неотлучно?
– Нет, что вы, – покачала головой Катя. – Я хотела бы, чтобы вы поехали со мной в Карелию – я очень хотела на фестиваль, а сейчас сомневаюсь, стоит ли затевать эту поездку. Я боюсь, что там со мной что-нибудь случится, но, возможно, я просто себя накручиваю…
– До вашего отъезда несколько дней, – заметила я. – За это время я надеюсь узнать, кто за вами следит. Если мне не удастся найти преступника, то, конечно, я поеду с вами в Сортавала.
– Как же быть с билетами? – спросила Катя. – Я уже купила их, вдруг больше не окажется? Сейчас лето, могут возникнуть сложности с покупкой…
– У вас электронные билеты? – уточнила я.
– Да, я сейчас вам скажу, какие номера поездов и места…
Она снова достала свой телефон, спустя некоторое время проговорила:
– До Москвы поезд номер девяносто, пятый вагон, место двадцать шесть. До Сортавала – поезд сто тридцать, место пятнадцать в тринадцатом вагоне. Обратная дорога от Сортавала до Москвы на том же поезде номер сто тридцать, одиннадцатый вагон, место сорок пять, а от Москвы до Тарасова – поезд девяносто, место девятнадцать и десятый вагон. Я вам могу скинуть на электронную почту информацию о билетах, так будет проще…
– Давайте, – я продиктовала Кате адрес своей электронной почты, и та скинула мне необходимую информацию.
– С билетами я разберусь, – проговорила я. – Теперь давайте определимся с планами на ближайшие дни. Во-первых, мне нужно будет узнать все возможное о наших подозреваемых. С теннисистом и ухажером попробую разобраться, пока вы дома побудете. А с реконструктором – на месте, мне все равно нужно посетить ваш кружок резьбы по дереву, клуб «Львиная башня» и редакцию журнала, где вы работаете. Было бы замечательно, если б вы находились вместе со мной, по крайней мере, я буду знать, что вы в безопасности, да и сможете сориентировать меня на месте.
– А кружок-то зачем? – удивилась Катя.
– Вдруг кто-то оттуда «неровно к вам дышит», а вы просто не заметили? – логично пояснила я.
Девушка кивнула.
– Хорошо, завтра я тогда пойду на резьбу по дереву, – сказала Волконская. – Занятие начнется в три часа дня, урок идет два часа. То есть в пять часов он закончится.
– На резьбу может прийти любой желающий? – уточнила я.
Катя кивнула:
– Да, только уроки платные. Одно занятие стоит триста рублей, Сергей, мастер, обучает новичков и дает советы тем, кто вырезает из дерева уже давно. Я могу сказать, что вы – моя знакомая, хотите научиться вырезать ложки.
– Ложки? – переспросила я.
– Ну да, на первых уроках обычно начинают с деревянных ложек. Можно вырезать обычную деревянную ложку, можно украсить ее орнаментом, зависит от вашего желания. Но новички вырезают самые простые ложки, с нуля освоить резьбу быстро очень сложно.
– Ладно, ложки так ложки, – пожала плечами я. – Ничего против данной посуды не имею, хотя резьбой по дереву мне еще заниматься не доводилось. С этим разобрались, а когда у вас тренировка в реконструкторском клубе?
– Завтра же, в семь часов вечера, – ответила Катя. – Если вы поедете со мной, то будет замечательно. А то мне очень не хотелось пропускать…
– Отлично, – заключила я. – В редакцию вы собираетесь идти в ближайшее время?
– Вообще, мне туда не нужно, – задумалась Волконская. – Но, если надо сходить, я могу прийти, это не проблема.
– Вот и замечательно, – заметила я. – Сегодня вы куда-нибудь собираетесь идти?
– Нет, я дома буду. Если вы беретесь за мое дело, то я спокойна… Одна на улицу я не выйду, это точно.
– Вы уверены, что сегодня мое присутствие вам не потребуется? – еще раз уточнила я.
Катя задумалась, потом сказала:
– В доме, я полагаю, мне опасность не угрожает. Мне очень хочется в это верить. Когда я в квартире, проникнуть сюда очень сложно – не будет же этот психопат, который следит за мной, выламывать дверь. Кругом соседи, а у меня щеколда и цепочка. В случае чего, я могу вызвать полицию и позвонить вам, хотя сомневаюсь, что преступник станет ломиться ко мне в квартиру. Если он не напал на меня в сквере, где это сделать легко, то домой точно ко мне не нагрянет. По крайней мере, раньше такого не было…
– И все же, злоумышленник проник в ваш дом, – заметила я.
– Да, но в то время я была на работе, – заявила Катя. – И на цепочку дверь не была закрыта. Не знаю, откуда у него или у нее дубликат моих ключей – я ведь не теряла ключи, они всегда со мной, я вам уже говорила…
– Открыть дверь можно при помощи обычных отмычек, – пояснила я. – Если преступник подготовился к проникновению в квартиру, то он наверняка обзавелся столь полезной вещью.
– Об этом я не подумала… Но цепочку-то отмычкой не откроешь, верно?
– Цепочку можно перегрызть кусачками, – возразила я. – А дверь – взломать. Все-таки я не советую вам оставаться одной, по крайней мере, сейчас я несу ответственность за вашу жизнь. И я не уверена, что в квартире вы будете в безопасности. Пока мы не знаем, что замышляет преступник и для чего он вас преследует, поэтому будет лучше, если я проконтролирую ситуацию. Но в любом случае днем вам ничего грозить не должно. Мне придется съездить домой за самым необходимым, а потом я попробую проверить наших подозреваемых. Единственная ваша задача – не выходить из квартиры.
– Ладно, – согласилась Катя. – Займусь своими делами.
– А вечером я вернусь и буду вас охранять. Мое присутствие не будет доставлять вам никаких неудобств.
– Да я не думаю, что вы можете мне чем-то помешать, – пожала плечами Катя. – Живу я одна, как уже говорила, но к обществу людей привыкла, мне даже спокойнее, если кроме меня в квартире кто-то будет. А то я начинаю думать о том, что меня преследуют, паниковать, поэтому не могу сосредоточиться ни на чем. Так я хотя бы смогу успокоиться…
– Вот и замечательно, – кивнула я. – Тем более я бы хотела осмотреть сквер, где вы впервые заметили слежку. Поступим так: когда стемнеет, вы отправитесь в магазин, я буду идти за вами на некотором расстоянии. Если преступник дежурит у вашего дома, то я быстро его обнаружу, можете не бояться. А пока на улице светло, можете заниматься своими делами, а я проверю вашего навязчивого ухажера…

Катя занималась шитьем, а я решила подготовиться к беседе с подозреваемым. Зашла еще раз на страницу Александра Бурлакова и подала ему заявку в друзья. Но пока он в сеть не заходил, и мой запрос остался без ответа.
Я открыла на своем мобильном базу данных, которая позволяла мне узнать информацию о любом жителе Тарасова. Правда, сведения были фактического характера – к примеру, адрес проживания, номер телефона, краткая биография человека, занесенная в базу. То есть паспортные данные я могла узнать без труда, а вот информацию о том, состоит ли человек в гражданском браке, с кем он общается, где работает неофициально, база данных не предоставляла.
К счастью, Александр Бурлаков был зарегистрирован под настоящими именем и фамилией. На его страничке имелась одна-единственная нормальная фотография, на которой был запечатлен он сам.
Я внимательно вгляделась в снимок. На вид мужчине было лет тридцать – тридцать пять. У Бурлакова было худощавое лицо, длинный прямой нос и какие-то странные глаза. То ли припухшие, то ли они сами по себе были такими – непонятно. Красавцем его точно не назовешь, и вид у Александра был такой, точно он сфотографировался в состоянии жуткого похмелья или находился под воздействием каких-то наркотических препаратов.
Согласно сведениям, полученным из базы данных, в Тарасове проживало семь Александров Бурлаковых, но я безошибочно нашла нужного мне человека. Остальные тезки Катиного знакомого не подходили по возрасту, да и фотографии сильно отличались от той, что была размещена в социальной сети.
Нужный Александр был зарегистрирован в Кировском районе Тарасова по адресу улица Коломенская, дом тридцать два, квартира четырнадцать. Проживал он вместе с матерью Еленой Петровной Бурлаковой, которой было шестьдесят три года. Елена Петровна была учителем географии в школе номер сто десять Кировского района, замужем официально не была. Других детей у женщины не было, неизвестно, где находился отец Александра.
Сам Бурлаков официально работал дворником. Он окончил одиннадцать классов средней школы номер сто десять, где преподавала его мать, поступил в педагогический техникум, однако не окончил его – ушел после первого курса. Чем он занимался все эти годы – неизвестно, но дворником устроился только пять лет назад. Судим Александр не был, зато успел побывать в психиатрической клинике с диагнозом «маниакально-депрессивный психоз».
«Что ж, это многое объясняло», – подумала я про себя.
Екатерина была права относительно психического здоровья Бурлакова, он и в самом деле страдал биполярным расстройством личности. В больнице Александр пролежал три месяца, а через год устроился работать дворником. В базе данных имелись мобильные телефоны мужчины и его матери, но, когда я позвонила по обоим номерам, мне никто не ответил. Телефон Александра был выключен, а Елена Петровна не взяла трубку. Больше никакой информации касательно Бурлакова я не нашла, но и этого было более чем достаточно.
Я отложила мобильник и обратилась к Екатерине, которая сидела на полу и сосредоточенно пришивала к платью рукав.
– Катя, скажите, у вас ведь сохранилась история переписки с Бурлаковым? Мне нужно взглянуть на нее.
Волконская оторвалась от своего занятия и посмотрела на меня.
– Да, я не удаляла историю сообщений, – произнесла она. – Если нужно, я могу включить ноутбук, с него смотреть удобнее, чем с телефона.
Мы прошли на кухню, Катя включила переносной компьютер и зашла в социальную сеть под своим паролем.
– Вот, можете смотреть все, что вам нужно, – проговорила она. – Я сейчас открою историю сообщений…
Она навела курсор на имя Бурлакова и открыла переписку. Я уселась на деревянный табурет и принялась читать сообщения.
История оказалась довольно длинной, и началось знакомство Екатерины с Александром вполне безобидно. Мужчина написал моей клиентке, что он прочел ее пост в группе о ролевых играх, и признался, что сам увлекается и играми, и реконструкцией. Словом, все было, как и рассказала мне Катя. Женщина ответила ему, завязалась беседа. Они разговаривали в основном о реконструкции, фестивалях, книгах и фильмах – вполне себе обычная переписка, ничего крамольного. Судя по сообщениям Александра, он показался мне человеком начитанным, образованным – несмотря на отсутствие высшего и среднего образования. По крайней мере, зачитывался серьезными произведениями, не только из разряда фантастики. Бурлаков делился с Екатериной своими впечатлениями от романов Достоевского, любил поэзию и прозу Лермонтова, цитировал стихи Есенина. Катя отвечала своему собеседнику немногословно, но его это не останавливало. Александр рассказывал, что сам он сочиняет стихи, и посылал Екатерине произведения собственного сочинения.
Я пробежала глазами пару его стихотворений и, хоть я и не разбираюсь в поэзии, они показались мне весьма неплохими. И рифма присутствовала, и смысл был, а что еще надо для стихов?
Я оборудовала квартиру «жучками» на всякий случай, поставила на окна сигналки – если кто-то полезет, завоют и спугнут, собралась, попрощалась с Катей, услышала, как за моей спиной щелкнули замки и лязгнула цепочка, и поехала по делам. Сначала к тетушке, захвачу минимальный набор вещей, которые могут мне пригодиться. Ну там, «кошки» для лазания по вертикальным поверхностям, наручники и еще всякое по мелочи. По пути погрузилась в размышления.
В принципе начало их переписки не предвещало столь странной развязки, о которой рассказала мне Катя.
О своей любви Александр поведал моей клиентке спустя неделю после их знакомства. До этого он несколько раз предлагал ей встретиться, Волконская тактично отказывала ему, ссылаясь на срочную работу. Предложения были все более навязчивыми, а потом Бурлаков открыто признался Екатерине, что влюбился в нее «с первого взгляда». Понятно, что взглядов никаких и не было – увидеть женщину он мог только на ее фотографиях, размещенных в сети. Александр посылал Кате стихотворения, в которых говорил ей о своих чувствах, а Волконская и вовсе перестала ему отвечать. В конце концов она прямым текстом написала ему, что не хочет продолжать общение и не настроена на какие бы то ни было отношения. Но на Бурлакова это не подействовало – признания продолжали сыпаться, просьбы о встречах становились все более навязчивыми. Катя не выдержала и удалила Александра из друзей и поставила запрет на сообщения. Больше Бурлаков ничего писать Екатерине не смог, и история переписки закончилась. Как я понимала, после этого последовало его посещение редакции журнала «Глория», и Катя сообщила Александру, что переехала жить в столицу.
Конечно, ничего странного во внезапных чувствах Бурлакова я не видела, учитывая его заболевание. Люди, страдающие маниакально-депрессивным расстройством, склонны к одержимости какой-либо идеей и стараются любыми способами добиться ее осуществления. Так получилось и с Александром – мужчина вбил себе в голову, что любит Катю, начал преследовать девушку и в конце концов перешел к решительным действиям.
Все сходилось – он следил за Катей, караулил ее в сквере, но подойти, похоже, не решился – боялся, что она его отвергнет. Интересно только, откуда он узнал, где Волконская живет? Может, он все-таки узнал ее тогда в редакции и проследил за ней? Сделал вид, что не заметил Катю с новой прической, а сам последовал за ней до ее дома, потом пытался с ней встретиться… Но зачем – и как – он проник в ее квартиру и переворошил все вещи? Обычный человек сравнительно редко умеет работать отмычками.
Что Александр мог искать в доме своей возлюбленной? Ответа на этот вопрос я не знала. Может, он хотел дождаться ее в квартире и наконец-то поговорить с ней? Припереть Катю к стенке и заставить ее выслушать его? Но все равно, за каким лихом он учинил в доме разгром? Хотя существует тип извращенцев, которые воруют вещи своей жертвы, однако у Екатерины ничего не было украдено.
«Все-таки странно это», – подумала я про себя.
Есть и другая возможность. Вдруг у этого парня была девушка? Мало ли, с мамой прописан. Сейчас далеко не все живут по месту регистрации. И эта девушка, возмущенная тем, что ее молодой человек увлекся другой, решила Катю припугнуть. Но как она могла проникнуть в квартиру? Это вопрос… Замки все-таки современные, шпилькой не откроешь…
Но как бы то ни было, я твердо решила приехать к самому Александру и допросить его. Повод для приезда нашелся сам собой – Бурлаков говорил Екатерине, что посылал свои стихотворения в разные издательства, но ответа так и не получил. Учитывая этот факт, я быстро сочинила правдоподобную легенду, которой и собиралась воспользоваться. Времени мне достаточно, сейчас как раз народ с работы подтягивается.

Глава 3
– Женечка, ты так быстро! – всплеснула руками Мила, стоило мне зайти в квартиру. – Что случилось?
– Да ничего страшного, – обняла я тетушку. – Вещи захвачу и на несколько дней тебя покину.
– Работа есть работа, – согласно кивнула Мила. И метнулась на кухню ставить чайник, крикнув: – Ты только звони, не забывай.
Я побросала в сумку необходимое снаряжение, выпила кофе, попрощалась и поехала дальше.
Я села в салон своей машины и снова набрала номер Александра. Но телефон Бурлакова по-прежнему был выключен, и я предположила, что мужчина сменил сим-карту. В социальную сеть он тоже не заходил и мою заявку в друзья не прочел.
Что ж, не буду терять времени, проще приехать к нему домой и самой во всем разобраться.
Дорога до Коломенской улицы Кировского района города заняла у меня от силы минут пятнадцать, не больше. Час пик еще не начался, и машин на улицах Тарасова было немного, поэтому скоро я уже припарковала свой автомобиль возле дома Александра и подошла к нужному мне подъезду.
Я надеялась, что мужчина не ушел на работу, если трудится в вечернюю смену. В крайнем случае я могу поговорить с его матерью – уж она-то дома – и узнать у нее, когда Александр вернется домой и где можно будет его найти.
Я набрала номер квартиры Бурлаковых и позвонила в домофон. Прошло несколько секунд, и мне ответили – надломленный женский голос спросил, кто пришел.
– Меня зовут Евгения Охотникова, я редактор журнала «Современная поэзия», – бойко начала я. – Мне бы хотелось поговорить с Александром Бурлаковым по поводу его стихов.
– Его нет дома, – сухо ответили мне.
– Вы – его родственница, верно? – быстро проговорила я. – Мне очень нужно побеседовать с Александром, он присылал в нашу редакцию свои стихи, и мы хотим их напечатать. Я должна взять интервью у самого поэта!
– Его нет, – снова повторила женщина.
– А когда он будет? – не унималась я. – Это очень важно, наш журнал заинтересован в талантливых поэтах, и мы хотим предложить Александру издать свой собственный сборник и получить за это неплохой гонорар! Я писала ему на электронную почту, но он так и не ответил, поэтому я и приехала по указанному адресу в его письме со стихами!
– Ладно, проходите, – наконец произнесла моя собеседница. – Но вряд ли я вам смогу хоть чем-то помочь… Хотя Саша всегда мечтал издаваться, может, его мечта и осуществится… Правда, не знаю, принесет ли это ему теперь радость…
Что-то в голосе матери Александра – а судя по всему, это была именно она, – мне не понравилось.
Я вошла в подъезд дома с твердым намерением разобраться, что произошло с Бурлаковым и где он сейчас находится.
Я поднялась на пятый этаж и подошла к двери четырнадцатой квартиры. На пороге стояла худая, усталая женщина лет семидесяти – семидесяти пяти, с морщинистым лицом и седыми волосами, собранными в неряшливый пучок на затылке. Одета она была в поношенный домашний темно-синий халат с короткими рукавами и тапочки. Под глазами у незнакомки залегли глубокие черные круги, словно она уже неделю не спала, а взгляд ее казался тусклым и безжизненным.
– Проходите, – тихо проговорила женщина. – Забыла, как вас зовут?
– Я Евгения Охотникова, а к вам как я могу обращаться?
– Меня зовут Елена Петровна, Александр Бурлаков – мой сын, – представилась незнакомка.
Я не ошиблась – моя собеседница и в самом деле была матерью Бурлакова, только с возрастом женщины я не угадала. Елена Петровна выглядела гораздо старше своих лет, и дело было не только в ее заношенной одежде и растрепанной прическе. У меня создалось впечатление, что состарилась женщина резко за короткий промежуток времени. Вид у нее был такой, словно она устала жить.
– Очень приятно, – улыбнулась я ей. – Скажите, а когда Александр вернется домой? В какое время можно его застать? Я звонила ему на мобильный, который он указал, когда прислал свои стихотворения, но телефон выключен – наверное, ваш сын сменил сим-карту?
– Нет, номера он не менял, – вздохнула Елена Петровна. – Саша… Он не знаю, когда вернется. Быть может, никогда…
Она вдруг всхлипнула и закрыла глаза руками. Плечи женщины сотрясли глухие рыдания. Однако через несколько секунд она успокоилась и, точно стыдясь за минутную слабость, быстро проговорила:
– Пройдемте в комнату, вы расскажете, что нужно для сборника. Я хочу, чтоб его стихи опубликовали – быть может, это ему поможет… Хотя я ни в чем не уверена…
Мать Александра медленно направилась по коридору в глубь квартиры. Жилище Бурлаковых оказалось небольшим – две маленькие комнаты и кухня с ванной и туалетом. Как я поняла, в одной комнате жил сам Александр, а в другой – его мать, гостиной или зала в квартире не имелось. Елена Петровна провела меня на кухню – по мнению большинства людей, эта часть квартиры считалась наиболее подходящей для приема гостей.
Мы зашли в небольшую кухню, оборудованную только самым необходимым – плитой, умывальником, обеденным столом да пожелтевшим от времени холодильником. Из техники имелся лишь электрический чайник, неизвестно какого года выпуска. Все вещи в кухне оказались старыми, видно было, что семья Бурлаковых не из богатых. Даже мультиварки или микроволновки я не заметила, несмотря на то что эти вещи в наши дни считаются едва ли не обязательными на любой кухне.
– Присаживайтесь, – Елена Петровна кивнула мне на табурет с самодельной вязаной подушкой для сиденья – по всей видимости, работа самой хозяйки квартиры. – Вы уж простите, гостей я не ждала, и угостить мне вас нечем. Да и не до этого мне, если честно…
– Не беспокойтесь, я к вам пришла только для того, чтоб побеседовать с вашим сыном, – проговорила я. – И все же, расскажите, где находится в настоящее время Александр? Как я поняла, с ним что-то случилось?
– В больнице он, – со вздохом пояснила женщина. – В тяжелом состоянии. Надеяться можно разве что на чудо…
– Соболезную… – растерялась я. – Несчастный случай?
– Можно сказать и так, – произнесла Елена Петровна. – Несчастная любовь всему виной. Я ведь говорила сыну, чтоб не связывался с этой женщиной – так нет, влюбился в нее по уши. А Саша с детства был подвержен депрессиям, то у него все получается и удается, то все плохо… Видимо, все творческие люди такие – слишком чувствительные, слишком ранимые, слишком неприспособленные к жизни. Так-то Сашка был умным ребенком, в школе хорошо учился, но не по всем предметам. Учителя по русскому языку и литературе хвалили его, сочинения и стихи сына отправляли на конкурсы. По математике и другим точным наукам носил тройки, но я его не ругала. Не всякому дано быть гением абсолютно во всех областях – кто-то гуманитарий, кто-то математик. Я понимала, что у сына способности к поэзии, и всячески поощряла его увлечение, не настаивала на том, чтоб он дополнительно занимался нелюбимыми предметами. Саша окончил школу с одной тройкой – по математике, а после поступил в педагогический колледж. Но отношения с другими людьми у него не ладились – друзей у сына не было, что уж и говорить о девушках. Все из-за того, что сын часто уходил в себя, замыкался, мог ни с кем не разговаривать, даже со мной. Я и не думала, что у Саши – самая настоящая депрессия, мне все время казалось, что у него просто плохое настроение. Колледж он так и не окончил, все из-за особенностей своей психики. Но при этом он сочинял невероятно красивые стихи – он и мне посвящал их, и когда я читала, слезы на глаза наворачивались. Но сыну никогда не везло, он постоянно пытался как-то опубликовать свои произведения, но во всех издательствах ему почему-то отказывали. Так ему и пришлось устраиваться дворником – его только туда и взяли. Он пытался ведь мне деньгами помогать, хотя у самого иногда и гроша не было. И я работала, и Саша – воспитывала я сына без мужа, помогать нам некому. Но мы справлялись, нам было хорошо вдвоем, несмотря на вечное отсутствие денег. Зарплата у меня тоже низкая, я же учитель географии в школе, а преподавателям платят немного. Но мы не жаловались, пока не появилась она.
– Возлюбленная вашего сына? – догадалась я.
Елена Петровна кивнула.
– Если это можно так назвать. Несколько лет назад Саша выиграл в лотерею довольно большую сумму денег – такая у него страсть, покупать лотерейные билеты в надежде на выигрыш. Я никогда не одобряла этого, но и не запрещала сыну. Как же я тогда удивилась и обрадовалась, когда узнала о том, что Саше наконец-то повезло! Он купил себе ноутбук, который мы не могли себе позволить – еле сводили концы с концами, и сын стал искать возможность заработать в интернете. Он зарегистрировался в какой-то социальной сети, как мне объяснил, для общения с другими людьми, ведь в реальной жизни завести дружеские отношения у него ни с кем не получалось. А Саша всегда мечтал о путешествиях и о настоящей любви… Он каким-то образом общался через интернет с людьми из других стран, даже в одиночку освоил испанский язык и постоянно мне рассказывал о своих приятелях и приятельницах. Порой мне казалось, что он все это придумал – слишком необычными были его истории. Но я не говорила сыну, что не верю ему – ведь он мог и обидеться. Несколько раз он порывался уехать путешествовать автостопом, но я его останавливала – это очень опасно, тем более для такого человека, как мой сын. Тогда он вступил в группу в социальной сети, посвященную автостопу, и рассказывал мне, как путешествуют другие люди. Иногда он сам верил в то, что и сам объездил весь земной шар. Я слышала от него такие правдоподобные истории, что сама удивлялась, откуда сын знает все эти подробности. Я видела интерес в его глазах и радовалась, что у Саши появилось такое увлечение – общение по интернету. Мне даже казалось, что его депрессии отступили и что мой сын вскоре сможет жить, как все обычные люди, в реальной, а не виртуальной жизни…
И вот недавно Саша заявил, что он встретил свою настоящую любовь. Познакомился с ней все в той же социальной сети, называл ее «эльфийской принцессой» и «Леди». Такие вот возвышенные чувства… Он считал ее прекрасной амазонкой из своих любимых книг, говорил, что женится на ней и они будут вместе путешествовать по всему миру. Саша посвящал ей свои стихи, в которых она была «Великолепной Катрин». Я не знала, как реагировать на эту внезапную «любовь» сына. Понимала, что если девушка реальная, то вряд ли она ответит Саше взаимностью – сами подумайте, ведь они ни разу не встречались! Я попросила сына показать мне хотя бы фотографию этой его «Катрин». Девчонка оказалась «ни рыба, ни мясо», уж что он в ней нашел – неизвестно. Темноволосая, темноглазая, но не особо красивая, какая-то она… не такая была. Я в шутку сказала, что скорее она напоминает Кармен, а не Катрин, но сын на полном серьезе заявил, что его девушка – особенная, прекрасная, необычная. Я с тревогой наблюдала за развитием их «отношений», но повлиять на сына не могла. Скажи я ему, что его зазноба мне не по душе, – так Сашка, чего доброго, обиделся бы на меня и перестал бы поддерживать со мной отношения. Как-то он сказал, что собирается встретиться с этой Катрин – вроде как пора уже. Я не знаю, что там между ними произошло, но вечером сын был сам не свой. Он снова замкнулся в себе, не выходил из своей комнаты и сидел за ноутбуком. Не выходил даже поесть. Я несколько раз заходила к нему, но он даже не слышал меня – только смотрел в экран своего ноутбука.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66701082) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.