Читать онлайн книгу «Апрель новой жизни» автора Максим Левобережных
Апрель новой жизни
Максим Левобережных
Стандартные для СНГ события 1992 года – передел собственности в небольшом городе на окраине только что распавшейся советской империи. События изложены глазами подростка и его же – но давно повзрослевшего.
Максим Левобережных
Апрель новой жизни
Пролог. Однажды в девяностые
Это история о двух девочках, моих ровесницах. И о том времени, когда я их увидел. Тогда был самый слом эпох, с которым совпал наш переходный возраст. А мне в апреле девяносто второго исполнилось тринадцать с половиной лет.
Спустя много лет я встретил их еще раз. Как жизнь распорядилась с окружением девочек?
Но вначале расскажу о них самих. И первое, что в них поражало – одинаковая одежда. Две девочки стояли в свете серого весеннего дня, одетые в светлые плащи и бежевые беретки. Сестры? Но они походили скорее на погодок, чем на близняшек…
Часть 1. Слишком долгий рассвет
1. Апрель новой жизни
Они порою знают больше нас –
Философы в тринадцать с половиной,
Мечтами забывают всё подчас,
Присев с свечой у тёплого камина.
(В. Беляков, П. Кайро)
Светло-серые улицы старого центра города… Серый с бежевым – цвет весны в апреле, когда ветви деревьев замерли перед цветением мая, словно в ожидании начала юности.
В самом воздухе тротуаров и скверов тогда ощущалась надежда – вопреки тому, что творилось по всей стране. Реформы уже шокировали своими ценами, подскакивавшими в разы за сутки. За несколько месяцев хлеб повысился с 50 копеек до 50 рублей…
Но мы еще ожидали перемен к лучшему – прошло всего три месяца после отпуска цен, названного красивым словом либерализация. И это слово и другое – демократия – еще не были опошлены. Мы верили в них…
Что стало со страной, не мне пересказывать. Но я поведаю об удивительных переплетениях судеб в провинциальном городе на юге Сибири…
Две девочки в одинаковых плащах и беретах стояли на бетонных ступенях Дома Прессы. Выглядели они на мой возраст.
Девочка с русой косой, виднеющейся из-под берета, обратилась ко мне:
– Не знаете, когда заканчивается обед?
– Не знаю, – помедлил я. – В разных организациях по-разному.
– А в Доме Прессы? – спросила она снова.
– Не знаю, как здесь принято. А я не сюда. Я к дяде приходил… Он вон, в том здании Политеха работает, – я указал на старинное здание из темно-красного кирпича. – А здесь я по пути остановился. Просто вывески читаю…
Девочка с черными волосами улыбнувшись вступила в разговор:
– А мы стоим, тетю ждём.
Девочка с русыми волосами пояснила:
– Сказали, что мама вышла куда-то…
Темненькая сказала:
– Тетя Ирина в редакции должна быть. – И добавила. – В воскресенье в Москве пройдет митинг демократов в поддержку Ельцина и правительства.
– Это правда, Лена? Ведь реформы провалились, – Лиза оглянулась на меня.
А Лена продолжила:
– Съезд депутатов признал реформы Правительства неудачными. Егор Гайдар и все министры написали Ельцину заявление об отставке, но пока он отставку кабинета министров не принял.
Лиза стала излагать свои новости:
– На днях Константин Боровой огласил Декларацию Московский конвенции предпринимателей. Там было много обвинений насчет участия городских чиновников в бизнесе. Константин Боровой обратился к Ельцину с требованием немедленно освободить граждан от преступной власти. И даже призвал население столицы к бунту против городских властей…
Сестры замолчали, но оживились от моего нового вопроса:
– А вы читали Толкиена?
– Мы читали, – ответила Лиза, – мама даже написала статью о «Властелине колец», с моей помощью – «Волшебник Средиземья». В альманахе «Эрдэм-Знание» еще зимой опубликовали. Когда мама готовила статью, она зашла к начальнику городской службы по книготорговле… он ничего не знал о Толкиене и его знаменитой трилогии!
– А давайте немного прогуляемся по центру города! – предложила Елена.
Из дальнейшего разговора я узнал, что Лиза учится в восьмом классе. Как и мне, ей еще нет четырнадцати лет. А ее двоюродной сестре Лене и того меньше – двенадцать, она дочь брата матери Лизы. Но кузины стали друг другу как родные, что заметно в манере одеваться как близняшки. Детство уже кончалось, так что обе девушки оделись в плащи и беретки…
И единственной отдушиной для интеллигентной девочки от серой жизни рабочей окраины (не считая, конечно, книг и журналов) стала семья брата ее мамы на противоположном конце города, в Кварталах.
А между этими двумя окраинами расположился старый центр города, где сохранилось много старинных зданий, арки белокаменных Гостиных рядов, возведенные в начале девятнадцатого века.
Главная улица города вдоль бывшего Великого Сибирского тракта застроена каменными домами купцов. На соседних улицах много домов из совершенно черного от времени дерева с тяжелыми ставнями с облупившейся краской и огромными завалинками, покрытыми досками. Над ними бело-синим четырехэтажным зданием возвышается Дом Прессы, построенный, наверное, в 70-е годы… Мы удалялись от него в сторону трамвая, проходя мимо огромных светлых корпусов городской поликлиники, построенной скорей всего тоже незадолго до нашего рождения…
На этой «газетной» улице светлым апрельским днем я и познакомился с сестрами Адамовыми.
Фамилию их я узнал, когда спросил, как в газете «Эрдэм» можно найти их статьи. Елена ответила, что ее тетя подписывается под статьями как Ирина Адамова. Это была девичья фамилия Ирины – такая же, как у ее брата Адамова, отца Лены. А Лиза носила фамилию матери, так что у двоюродных сестер оказалась общая фамилия…
Кроме статей о творчестве писателей Ирина Адамова знакомила читателей с профессиональными училищами. Запомнилось начало одной статьи:
«Кто в детстве не мечтал стать моряком? Оказывается, мечты мальчишек можно воплотить и в нашем сухопутном городе, находящемся за тысячи километров от океана. В судоходном ПТУ учат на работников речного флота. Правда, работать уже негде. Речное судоходство разваливается. Но ребята самоотверженно учатся стоять у штурвала, горестно вздыхая о невостребованности специальностей речфлота».
– А почему такое название у вашей газеты? – спросил я.
– Она не наша, – улыбнулась Лена и добавила. – Под названием сразу идет русский вариант – «Знание».
Я не преминул заметить:
– Название прям как у закрытого пару лет назад детского кинотеатра. В нем еще «Инопланетянку» показывали, когда я в садик ходил. Про этот фильм еще девочка из моей группы спорила со мной, говорила что он детский… А о вашей газете мало кто знает.
Лена пояснила:
– «Эрдэм» выходит от регионального Министерства образования. Это альманах, поэтому выпуск не регулярен. Да и начали выпускать только с прошлого года.
– Дождь собирается, – Лиза взглянула на пасмурное небо.
– Сегодня с утра пасмурно, – парировала Елена, – и ничего…
Я огляделся. Оказалось, что мы уже совершили почти полный оборот вокруг части старой застройки центра и вернулись на ту же улицу Котовского, с которой пустились в нашу маленькую прогулку менее получаса назад.
С одной стороны этой улицы стоят дома с мезонинами и затейливой деревянной резьбой на карнизах. А с другой – современное здание городской поликлиники в виде буквы «Г»…
– Дело в том, что сейчас идет разгосударствление предприятий или, проще говоря, приватизация, – объяснила мне Лиза. – Видели рисунок на первой странице «Молодежи Прибайкалья»? Там изображен карикатурный толстяк-капиталист во фраке. По краю цилиндра на его голове идет неуклюжая надпись «Разгосударствление».
Лена добавила:
– А еще они свои помещения могут сдавать в аренду под коммерцию: разные офисы или даже кафе.
Мы перешли тихую улочку и прошли мимо детского крыла поликлиники, выходящего торцом на дорогу. На этой же стороне улицы притаился Дом Прессы, скрытый за желтой пятиэтажкой. Туда, коротко со мной простившись, и тронулись девочки…
Прошли годы. Но из памяти не может выйти их образ… Что же было еще загадочного и до конца непонятого в девяносто втором году?
2. Звезда на утреннем небе
Кончаются наши рубли
И наше время практически истекло,
Мы сделали всё, что могли,
Нам просто не повезло.
группа «Сегодня в мире» (Павел Серяков).
Власть всегда опирается на пропаганду. А значительная часть пропаганды идет через средства массовой информации.
Кабинеты Дома Прессы до сих пор занимают редакции многих газет. Но в мае девяносто второго в Усть-Чунске одной газетой стало меньше.
И без того редко выходящий образовательный альманах исчез из киосков навсегда. Художественно написанные статьи Ирины Адамовой оказались ненужными в мире формирующегося Рынка. Газетам осталось лишь привить людям болезненные наклонности и вкусы.
Вскоре привлекла внимание броскими заголовками маленькая газета на сероватой бумаге. Поразить постсоветских провинциалов бешеным напором новой жизни, был призван (уж не из ада ли?) новый бульварный еженедельник «Вечерний Усть-Чунск».
Анонсы на первой странице часто не соответствовали содержанию статей: «В Прибайкалье родился монстр!» Но на второй полосе краткая новость сообщала о создании при региональном правительстве нового ведомства…
За лето вышло несколько номеров бульварного чтива.
В отличие от альманаха, «Вечёрка» стала еженедельной и к августу приобрела некоторую популярность. Но к сентябрю «желтая» газета перестала выходить…
Наступил ноябрь. И в каждом газетном киоске запорошенного первым снегом городка появился первый выпуск «Экстра-Сити»! За ним второй и третий – и так каждую неделю! Это было как чудо!
Оформление у «Экстра-Сити» оказалось сходным с недавно сгинувшим «Вечерним Усть-Чунском»: таблоид – четвертинки листа, которые надо разрезать после покупки (газета еще пять лет выходила в этом формате). Направленность на «желтизну» и дутые сенсации – прежняя. А на последней странице – юмор и приветы-послания молодежи. Популярность «Экстра-Сити» была обеспечена на долгие годы вперед!
С годами газета стала скучной и заорганизованной. Как и во многих других газетах этого городка, в ней отклоняют подлинно интересные и познавательные статьи, так и не избавившись от нелепых и небрежно составленных сенсаций, которые легко разоблачить вдумчивому читателю…
И всё почему?
В городе действуют люди, которые из своих аскетических привычек (доставшихся, как видно, от доперестроичных времён) давят всё новое, подлинно интересное. А также – по причине распространённого у нас «как бы чего не вышло…»
А кроме синдрома перестраховщиков, виновато чинопочитание и прямо-таки культ блата и связей: пропускают только «своих», невзирая на любые их недостатки, серость или даже грубость. Но насчёт остального, их установка прямо противоположна прежним пуританским временам. Хотя и не этика – главное. Человек формально даже весьма корректный в общении – на деле оказывается пустым серым догматиком, цепляющимся за мертвые правила…
На странице посвящённой юмору, идет внизу узкая врезка, где размещаются рисунки детей, присылаемые в «Экстра-Сити».
Невинные рисунки несчастных детей посвящены погоде – там же напечатан ее прогноз. Но чуть выше – грязные шутки, пошлятина, которую и взрослым-то читать не по себе!
Властям закрыть газету – два счета плюнуть: при современном-то законодательстве, охраняющим несовершеннолетних (хотя бы теоретически) от развращения.
И это – не считая возможности проверки финансовой отчётности! В принципе, такими проверками многие издания и вообще предприятия можно свести на нет. Допустим, вначале оштрафовать, а потом закрыть или довести до банкротства. И есть за что. За саму концепцию современного регионального издания, за материалы, которые те приспособились выжимать из скучного провинциального воздуха и своих тусклых мыслей, неразвитых еще с самого их детства – неначитанного и пустого.
3. И растаяли звезды
Как?то так получается, что жизнеспособней дураки и мерзавцы, для которых инстинкт самосохранения превыше всего… Неужели они лучше? Не может быть! Общество, состоящее сплошь из жизнеспособных дураков и мерзавцев нежизнеспособно ? они пожрут друг друга.
Владимир Васильев. Тень улитки.
Детский мир попрощался с нами в девяносто втором году.
А в сибирской тайге между реками Чуна и Она затерялся наш город детства. И не ищите его, не найдёте. Потому что Газетный город более всего походит на детскую игру, где все декорации и макеты домов сделаны из газетной бумаги… Как же переиграть судьбу? Как вновь вступить в игру тем, кто стоял тогда на пороге юности?
Интересные и познавательные статьи – задавливают, не пропускают на страницы своих скучных изданий. Часть газет выдают время от времени лишь «сенсационное» фуфло, которое легко разоблачить даже старшекласснику (и начитанному среднекласснику).
Как курица на насесте, они не подпускают к своим кормушкам ничего нового и прогрессивного. Как сказала одна знакомая, дружившая с парнем, уволившимся летом пятнадцатого из одной такой газеты: в редакции «расфукали всех талантливых журналистов».
А кто остался? Приспособившиеся к формализму бездарности и подхалимы, зеленые новички, либо талантливые слабаки, которым просто некуда деться – все производят однотипную лицемерную халтуру. Вот во что превратился региональный медиарынок! Так безжалостен Газетный город изнутри.
А пока ненадолго вернемся в апрель девяносто второго. В одном из последних выпусков педагогического альманаха вышла жуткая своей прямотой статья.
В ней рассказано о школьниках двенадцати-тринадцати лет – учащихся седьмых-восьмых классов. Вердикт педагога-мужчины, написавшего статью: плохая успеваемость – последствия пьянства их родителей еще в брежневскую эпоху. Не буду торопиться осуждать его за наивность. Лишь упрекну незнанием жизни. Алкоголизм тут не причем. Дело в том, что такие «неспособные дети» были всегда. Это и есть большая часть населения.
И вот об этом противостоянии интеллигенции и народа, а также той части интеллигенции, которая не знает народа, но, несмотря на свою ограниченность, все равно живет хорошо – и пойдет у нас речь. Есть правда «интеллигенция» о которой сказано в следующем абзаце – будь их поменьше, мы бы не сожалели об упущенных возможностях и об их все еще продолжающимся триумфе…
Картина сложна, поскольку еще с глубоких советских времен люди из низов выбивались повыше, так и не отказавшись от своих хамских привычек – вплоть до мелкого обмана и грубости. Но в начале 90-х произошел резкий скачок в увеличении популяции хамов на неподходящих им местах…
Хамы могут быть и не хамами в современном смысле этого слова. Но даже если они подчёркнуто вежливы и тактичны, они – Зло. Поскольку не понимают, как правильно вести курс газеты.
Они давят истинную интеллигенцию. Выдавливают мелочными придирками всё живое из региональной журналистики, умертвляя самую живую и непосредственную отрасль человеческой мысли и деятельности. Мелочный регламент, слепое следование инструкциям и правилам погубили настоящую журналистику Усть-Чунска!
В городе продолжают «добивать» тех журналистов, кто пытается писать по-настоящему. Потому что руководящие места, все редактораты заполнили (и заполонили), недостойные люди, не понимающие элементарных вещей, пусть и наловчавшиеся в близорукой технике «делания» статей – статей механистичных и обыденных, не выходящих за рамки узкого провинциального кругозора, присущего людям с недоразвитым интеллектом. Не дебилам, как отмечено выше, но людям с запущенным с детства отставанием в полноценном развитии, с дефицитом общей культуры.
И творить по их указке – значит самому притворяться полудебилом, становясь учителем и проповедником для аудитории недолюдей. Ибо СМИ сейчас играет роль проповедника, как сказал один из гостей радиопередачи «Виражи времени» в 2001 году. – Это зеркало совести нации. Вот только в это зеркало показывают не совесть, а отталкивающие даже с эстетической точки зрения части общества?
А ведь есть еще проблема бюрократии, усугублённая проникновением наверх выходцев из невежественного народа – по причине недостаточного интеллектуального уровня, в работе они полагаются только на мертвые инструкции и циркуляры. Бюрократы проникли даже в независимые СМИ…
Теперь, в десятые годы двадцать первого века, это прекрасно видно и на примере газет – они стали скучными. Там нет серьезных статей на мировые и даже общероссийские темы. От журналистов нужны только местные новости и обмусоливание ничтожных происшествий.
Так что мы уходим из мира газет. Но и он – этот мир, – просуществует недолго – ровно до конца повести.
4. Лучшие из юных
Предчувствуя, что мифологический период их бытия
заканчивается, некоторые душевно тонкие дети переживают
это настолько остро, что не могут переступить черту и войти в усеченную реальность взрослых.
А. Г. Дугин.
В статье педагога из альманаха 92-го года поражало то, что в качестве примеров школьников с легким недоразвитием интеллекта названы как раз наши ровесники (с точностью до года). Но мы – нечто противоположное объекту наблюдений того учителя. В отличие от автора статьи, пораженного серостью наших ровесников, мы выросли в рабочих окраинах города. Это наша среда. Правда, у нас дома среда была совсем другой – мы последние из советской интеллигенции:
В конце перестройки, когда мне было лет 12, приехав к родственникам в Квартала, я пролистал томик в черной мягкой обложке – «Сто лет одиночества» Габриеля Гарсиа Маркеса. Недавно с иронией заметили, что многие из советской интеллигенции «не прочитали» эту книгу. Так что роман колумбийского писателя – некий показатель интеллигентности: пусть не читали, но держали в руках его книгу…
В обычных школах, на улицах – обычный народ, дети и взрослые, при глубоком знакомстве с которыми, человек из территориальной интеллигентной среды (как автор той статьи о школьниках), испытывает шок. А мы интеллигенты из народа – точнее, жившие среди них рассеянно – дисперсно. С самых школьных лет мы выросли в противопоставлении тесного мирка своей семьи серости округе. Две девочки в серых беретах и я – бриллиантовые булавки в своем поколении, – так охарактеризовал себя Джон Леннон.
Однажды мама сказала, что гении рождаются в обществе с резко выраженным социальным расслоением. Вначале я просто удивился небесспорным словам, прочитанным ей в какой-то книге. А спустя время, продолжил интересную мысль: более способные люди вырастают там, где наблюдается какой-либо контраст. Например, в местности с перепадами рельефа (как в нашем городе, с его обрывами и сопками). Или при зримых социальных контрастах – даже не разных классов, а при сосуществовании интеллигенции и рабоче-мещанской среды.
И здесь пора сделать резкий поворот в ходе рассуждений в сторону наших дней. К сожалению, мещане пробились на должности, им не подобающие.
Бесполезно работать в газете. Иначе станешь серой личностью как все. Либо тебя выгонят, как выставили за двери редакций уже многих талантливых журналистов. И кто нас давит, заставляя маршировать по нелепым указаниям? – те, кто по развитию ниже тебя.
Итак, прохиндеев уже не изгнать. Неужели поздно?
Но рассказ у нас пока шел не об этом. А о девяносто втором годе. Именно тогда еще не было поздно… настоящие Люди стояли на пороге настоящей газеты. И мы еще вернемся к девяносто второму году!
А пока снова зададимся вопросом: Как переиграть судьбу? Прошло двадцать с лишним лет. Но те, кто был тогда молод или стоял на пороге юности, как я догадываюсь, молоды и привлекательны по сию пору.
Но я их помню лишь по девяносто второму году.
Две девочки в плащах и беретах! Может, я узнаю вас в толпе средь тысяч новых лиц, заполнивших город! Видимо, я разгадал вашу загадку. И я верю, вы живы. И вы – здесь.
5. Возвращение
Последние всполохи героизма, характерные для краткого этапа честной борьбы 1991–1993, безвозвратно затухли. Даже для того, чтобы разжечь самые пламенные сердца, не хватило огня. И снова кажется, что этому не будет конца…
А. Г. Дугин.
И вот, сквозь сумрак многих лет туман рассеивается… я вижу девушку, сидящую на диване в приемной одной газеты. Она в зеленом плаще, темные волосы едва достигают плеч. Что-то в облике девушки показалось знакомым, словно прежде я ее видел.
Я прошел мимо нее, ведь я приехал в редакцию за авансом. Гонорар всё не давали, и я телефону выпросил триста рублей – на еду на ближайшие два-три дня. Стояло лето 2014 года.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66452948) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Максим Левобережных
Стандартные для СНГ события 1992 года – передел собственности в небольшом городе на окраине только что распавшейся советской империи. События изложены глазами подростка и его же – но давно повзрослевшего.
Максим Левобережных
Апрель новой жизни
Пролог. Однажды в девяностые
Это история о двух девочках, моих ровесницах. И о том времени, когда я их увидел. Тогда был самый слом эпох, с которым совпал наш переходный возраст. А мне в апреле девяносто второго исполнилось тринадцать с половиной лет.
Спустя много лет я встретил их еще раз. Как жизнь распорядилась с окружением девочек?
Но вначале расскажу о них самих. И первое, что в них поражало – одинаковая одежда. Две девочки стояли в свете серого весеннего дня, одетые в светлые плащи и бежевые беретки. Сестры? Но они походили скорее на погодок, чем на близняшек…
Часть 1. Слишком долгий рассвет
1. Апрель новой жизни
Они порою знают больше нас –
Философы в тринадцать с половиной,
Мечтами забывают всё подчас,
Присев с свечой у тёплого камина.
(В. Беляков, П. Кайро)
Светло-серые улицы старого центра города… Серый с бежевым – цвет весны в апреле, когда ветви деревьев замерли перед цветением мая, словно в ожидании начала юности.
В самом воздухе тротуаров и скверов тогда ощущалась надежда – вопреки тому, что творилось по всей стране. Реформы уже шокировали своими ценами, подскакивавшими в разы за сутки. За несколько месяцев хлеб повысился с 50 копеек до 50 рублей…
Но мы еще ожидали перемен к лучшему – прошло всего три месяца после отпуска цен, названного красивым словом либерализация. И это слово и другое – демократия – еще не были опошлены. Мы верили в них…
Что стало со страной, не мне пересказывать. Но я поведаю об удивительных переплетениях судеб в провинциальном городе на юге Сибири…
Две девочки в одинаковых плащах и беретах стояли на бетонных ступенях Дома Прессы. Выглядели они на мой возраст.
Девочка с русой косой, виднеющейся из-под берета, обратилась ко мне:
– Не знаете, когда заканчивается обед?
– Не знаю, – помедлил я. – В разных организациях по-разному.
– А в Доме Прессы? – спросила она снова.
– Не знаю, как здесь принято. А я не сюда. Я к дяде приходил… Он вон, в том здании Политеха работает, – я указал на старинное здание из темно-красного кирпича. – А здесь я по пути остановился. Просто вывески читаю…
Девочка с черными волосами улыбнувшись вступила в разговор:
– А мы стоим, тетю ждём.
Девочка с русыми волосами пояснила:
– Сказали, что мама вышла куда-то…
Темненькая сказала:
– Тетя Ирина в редакции должна быть. – И добавила. – В воскресенье в Москве пройдет митинг демократов в поддержку Ельцина и правительства.
– Это правда, Лена? Ведь реформы провалились, – Лиза оглянулась на меня.
А Лена продолжила:
– Съезд депутатов признал реформы Правительства неудачными. Егор Гайдар и все министры написали Ельцину заявление об отставке, но пока он отставку кабинета министров не принял.
Лиза стала излагать свои новости:
– На днях Константин Боровой огласил Декларацию Московский конвенции предпринимателей. Там было много обвинений насчет участия городских чиновников в бизнесе. Константин Боровой обратился к Ельцину с требованием немедленно освободить граждан от преступной власти. И даже призвал население столицы к бунту против городских властей…
Сестры замолчали, но оживились от моего нового вопроса:
– А вы читали Толкиена?
– Мы читали, – ответила Лиза, – мама даже написала статью о «Властелине колец», с моей помощью – «Волшебник Средиземья». В альманахе «Эрдэм-Знание» еще зимой опубликовали. Когда мама готовила статью, она зашла к начальнику городской службы по книготорговле… он ничего не знал о Толкиене и его знаменитой трилогии!
– А давайте немного прогуляемся по центру города! – предложила Елена.
Из дальнейшего разговора я узнал, что Лиза учится в восьмом классе. Как и мне, ей еще нет четырнадцати лет. А ее двоюродной сестре Лене и того меньше – двенадцать, она дочь брата матери Лизы. Но кузины стали друг другу как родные, что заметно в манере одеваться как близняшки. Детство уже кончалось, так что обе девушки оделись в плащи и беретки…
И единственной отдушиной для интеллигентной девочки от серой жизни рабочей окраины (не считая, конечно, книг и журналов) стала семья брата ее мамы на противоположном конце города, в Кварталах.
А между этими двумя окраинами расположился старый центр города, где сохранилось много старинных зданий, арки белокаменных Гостиных рядов, возведенные в начале девятнадцатого века.
Главная улица города вдоль бывшего Великого Сибирского тракта застроена каменными домами купцов. На соседних улицах много домов из совершенно черного от времени дерева с тяжелыми ставнями с облупившейся краской и огромными завалинками, покрытыми досками. Над ними бело-синим четырехэтажным зданием возвышается Дом Прессы, построенный, наверное, в 70-е годы… Мы удалялись от него в сторону трамвая, проходя мимо огромных светлых корпусов городской поликлиники, построенной скорей всего тоже незадолго до нашего рождения…
На этой «газетной» улице светлым апрельским днем я и познакомился с сестрами Адамовыми.
Фамилию их я узнал, когда спросил, как в газете «Эрдэм» можно найти их статьи. Елена ответила, что ее тетя подписывается под статьями как Ирина Адамова. Это была девичья фамилия Ирины – такая же, как у ее брата Адамова, отца Лены. А Лиза носила фамилию матери, так что у двоюродных сестер оказалась общая фамилия…
Кроме статей о творчестве писателей Ирина Адамова знакомила читателей с профессиональными училищами. Запомнилось начало одной статьи:
«Кто в детстве не мечтал стать моряком? Оказывается, мечты мальчишек можно воплотить и в нашем сухопутном городе, находящемся за тысячи километров от океана. В судоходном ПТУ учат на работников речного флота. Правда, работать уже негде. Речное судоходство разваливается. Но ребята самоотверженно учатся стоять у штурвала, горестно вздыхая о невостребованности специальностей речфлота».
– А почему такое название у вашей газеты? – спросил я.
– Она не наша, – улыбнулась Лена и добавила. – Под названием сразу идет русский вариант – «Знание».
Я не преминул заметить:
– Название прям как у закрытого пару лет назад детского кинотеатра. В нем еще «Инопланетянку» показывали, когда я в садик ходил. Про этот фильм еще девочка из моей группы спорила со мной, говорила что он детский… А о вашей газете мало кто знает.
Лена пояснила:
– «Эрдэм» выходит от регионального Министерства образования. Это альманах, поэтому выпуск не регулярен. Да и начали выпускать только с прошлого года.
– Дождь собирается, – Лиза взглянула на пасмурное небо.
– Сегодня с утра пасмурно, – парировала Елена, – и ничего…
Я огляделся. Оказалось, что мы уже совершили почти полный оборот вокруг части старой застройки центра и вернулись на ту же улицу Котовского, с которой пустились в нашу маленькую прогулку менее получаса назад.
С одной стороны этой улицы стоят дома с мезонинами и затейливой деревянной резьбой на карнизах. А с другой – современное здание городской поликлиники в виде буквы «Г»…
– Дело в том, что сейчас идет разгосударствление предприятий или, проще говоря, приватизация, – объяснила мне Лиза. – Видели рисунок на первой странице «Молодежи Прибайкалья»? Там изображен карикатурный толстяк-капиталист во фраке. По краю цилиндра на его голове идет неуклюжая надпись «Разгосударствление».
Лена добавила:
– А еще они свои помещения могут сдавать в аренду под коммерцию: разные офисы или даже кафе.
Мы перешли тихую улочку и прошли мимо детского крыла поликлиники, выходящего торцом на дорогу. На этой же стороне улицы притаился Дом Прессы, скрытый за желтой пятиэтажкой. Туда, коротко со мной простившись, и тронулись девочки…
Прошли годы. Но из памяти не может выйти их образ… Что же было еще загадочного и до конца непонятого в девяносто втором году?
2. Звезда на утреннем небе
Кончаются наши рубли
И наше время практически истекло,
Мы сделали всё, что могли,
Нам просто не повезло.
группа «Сегодня в мире» (Павел Серяков).
Власть всегда опирается на пропаганду. А значительная часть пропаганды идет через средства массовой информации.
Кабинеты Дома Прессы до сих пор занимают редакции многих газет. Но в мае девяносто второго в Усть-Чунске одной газетой стало меньше.
И без того редко выходящий образовательный альманах исчез из киосков навсегда. Художественно написанные статьи Ирины Адамовой оказались ненужными в мире формирующегося Рынка. Газетам осталось лишь привить людям болезненные наклонности и вкусы.
Вскоре привлекла внимание броскими заголовками маленькая газета на сероватой бумаге. Поразить постсоветских провинциалов бешеным напором новой жизни, был призван (уж не из ада ли?) новый бульварный еженедельник «Вечерний Усть-Чунск».
Анонсы на первой странице часто не соответствовали содержанию статей: «В Прибайкалье родился монстр!» Но на второй полосе краткая новость сообщала о создании при региональном правительстве нового ведомства…
За лето вышло несколько номеров бульварного чтива.
В отличие от альманаха, «Вечёрка» стала еженедельной и к августу приобрела некоторую популярность. Но к сентябрю «желтая» газета перестала выходить…
Наступил ноябрь. И в каждом газетном киоске запорошенного первым снегом городка появился первый выпуск «Экстра-Сити»! За ним второй и третий – и так каждую неделю! Это было как чудо!
Оформление у «Экстра-Сити» оказалось сходным с недавно сгинувшим «Вечерним Усть-Чунском»: таблоид – четвертинки листа, которые надо разрезать после покупки (газета еще пять лет выходила в этом формате). Направленность на «желтизну» и дутые сенсации – прежняя. А на последней странице – юмор и приветы-послания молодежи. Популярность «Экстра-Сити» была обеспечена на долгие годы вперед!
С годами газета стала скучной и заорганизованной. Как и во многих других газетах этого городка, в ней отклоняют подлинно интересные и познавательные статьи, так и не избавившись от нелепых и небрежно составленных сенсаций, которые легко разоблачить вдумчивому читателю…
И всё почему?
В городе действуют люди, которые из своих аскетических привычек (доставшихся, как видно, от доперестроичных времён) давят всё новое, подлинно интересное. А также – по причине распространённого у нас «как бы чего не вышло…»
А кроме синдрома перестраховщиков, виновато чинопочитание и прямо-таки культ блата и связей: пропускают только «своих», невзирая на любые их недостатки, серость или даже грубость. Но насчёт остального, их установка прямо противоположна прежним пуританским временам. Хотя и не этика – главное. Человек формально даже весьма корректный в общении – на деле оказывается пустым серым догматиком, цепляющимся за мертвые правила…
На странице посвящённой юмору, идет внизу узкая врезка, где размещаются рисунки детей, присылаемые в «Экстра-Сити».
Невинные рисунки несчастных детей посвящены погоде – там же напечатан ее прогноз. Но чуть выше – грязные шутки, пошлятина, которую и взрослым-то читать не по себе!
Властям закрыть газету – два счета плюнуть: при современном-то законодательстве, охраняющим несовершеннолетних (хотя бы теоретически) от развращения.
И это – не считая возможности проверки финансовой отчётности! В принципе, такими проверками многие издания и вообще предприятия можно свести на нет. Допустим, вначале оштрафовать, а потом закрыть или довести до банкротства. И есть за что. За саму концепцию современного регионального издания, за материалы, которые те приспособились выжимать из скучного провинциального воздуха и своих тусклых мыслей, неразвитых еще с самого их детства – неначитанного и пустого.
3. И растаяли звезды
Как?то так получается, что жизнеспособней дураки и мерзавцы, для которых инстинкт самосохранения превыше всего… Неужели они лучше? Не может быть! Общество, состоящее сплошь из жизнеспособных дураков и мерзавцев нежизнеспособно ? они пожрут друг друга.
Владимир Васильев. Тень улитки.
Детский мир попрощался с нами в девяносто втором году.
А в сибирской тайге между реками Чуна и Она затерялся наш город детства. И не ищите его, не найдёте. Потому что Газетный город более всего походит на детскую игру, где все декорации и макеты домов сделаны из газетной бумаги… Как же переиграть судьбу? Как вновь вступить в игру тем, кто стоял тогда на пороге юности?
Интересные и познавательные статьи – задавливают, не пропускают на страницы своих скучных изданий. Часть газет выдают время от времени лишь «сенсационное» фуфло, которое легко разоблачить даже старшекласснику (и начитанному среднекласснику).
Как курица на насесте, они не подпускают к своим кормушкам ничего нового и прогрессивного. Как сказала одна знакомая, дружившая с парнем, уволившимся летом пятнадцатого из одной такой газеты: в редакции «расфукали всех талантливых журналистов».
А кто остался? Приспособившиеся к формализму бездарности и подхалимы, зеленые новички, либо талантливые слабаки, которым просто некуда деться – все производят однотипную лицемерную халтуру. Вот во что превратился региональный медиарынок! Так безжалостен Газетный город изнутри.
А пока ненадолго вернемся в апрель девяносто второго. В одном из последних выпусков педагогического альманаха вышла жуткая своей прямотой статья.
В ней рассказано о школьниках двенадцати-тринадцати лет – учащихся седьмых-восьмых классов. Вердикт педагога-мужчины, написавшего статью: плохая успеваемость – последствия пьянства их родителей еще в брежневскую эпоху. Не буду торопиться осуждать его за наивность. Лишь упрекну незнанием жизни. Алкоголизм тут не причем. Дело в том, что такие «неспособные дети» были всегда. Это и есть большая часть населения.
И вот об этом противостоянии интеллигенции и народа, а также той части интеллигенции, которая не знает народа, но, несмотря на свою ограниченность, все равно живет хорошо – и пойдет у нас речь. Есть правда «интеллигенция» о которой сказано в следующем абзаце – будь их поменьше, мы бы не сожалели об упущенных возможностях и об их все еще продолжающимся триумфе…
Картина сложна, поскольку еще с глубоких советских времен люди из низов выбивались повыше, так и не отказавшись от своих хамских привычек – вплоть до мелкого обмана и грубости. Но в начале 90-х произошел резкий скачок в увеличении популяции хамов на неподходящих им местах…
Хамы могут быть и не хамами в современном смысле этого слова. Но даже если они подчёркнуто вежливы и тактичны, они – Зло. Поскольку не понимают, как правильно вести курс газеты.
Они давят истинную интеллигенцию. Выдавливают мелочными придирками всё живое из региональной журналистики, умертвляя самую живую и непосредственную отрасль человеческой мысли и деятельности. Мелочный регламент, слепое следование инструкциям и правилам погубили настоящую журналистику Усть-Чунска!
В городе продолжают «добивать» тех журналистов, кто пытается писать по-настоящему. Потому что руководящие места, все редактораты заполнили (и заполонили), недостойные люди, не понимающие элементарных вещей, пусть и наловчавшиеся в близорукой технике «делания» статей – статей механистичных и обыденных, не выходящих за рамки узкого провинциального кругозора, присущего людям с недоразвитым интеллектом. Не дебилам, как отмечено выше, но людям с запущенным с детства отставанием в полноценном развитии, с дефицитом общей культуры.
И творить по их указке – значит самому притворяться полудебилом, становясь учителем и проповедником для аудитории недолюдей. Ибо СМИ сейчас играет роль проповедника, как сказал один из гостей радиопередачи «Виражи времени» в 2001 году. – Это зеркало совести нации. Вот только в это зеркало показывают не совесть, а отталкивающие даже с эстетической точки зрения части общества?
А ведь есть еще проблема бюрократии, усугублённая проникновением наверх выходцев из невежественного народа – по причине недостаточного интеллектуального уровня, в работе они полагаются только на мертвые инструкции и циркуляры. Бюрократы проникли даже в независимые СМИ…
Теперь, в десятые годы двадцать первого века, это прекрасно видно и на примере газет – они стали скучными. Там нет серьезных статей на мировые и даже общероссийские темы. От журналистов нужны только местные новости и обмусоливание ничтожных происшествий.
Так что мы уходим из мира газет. Но и он – этот мир, – просуществует недолго – ровно до конца повести.
4. Лучшие из юных
Предчувствуя, что мифологический период их бытия
заканчивается, некоторые душевно тонкие дети переживают
это настолько остро, что не могут переступить черту и войти в усеченную реальность взрослых.
А. Г. Дугин.
В статье педагога из альманаха 92-го года поражало то, что в качестве примеров школьников с легким недоразвитием интеллекта названы как раз наши ровесники (с точностью до года). Но мы – нечто противоположное объекту наблюдений того учителя. В отличие от автора статьи, пораженного серостью наших ровесников, мы выросли в рабочих окраинах города. Это наша среда. Правда, у нас дома среда была совсем другой – мы последние из советской интеллигенции:
В конце перестройки, когда мне было лет 12, приехав к родственникам в Квартала, я пролистал томик в черной мягкой обложке – «Сто лет одиночества» Габриеля Гарсиа Маркеса. Недавно с иронией заметили, что многие из советской интеллигенции «не прочитали» эту книгу. Так что роман колумбийского писателя – некий показатель интеллигентности: пусть не читали, но держали в руках его книгу…
В обычных школах, на улицах – обычный народ, дети и взрослые, при глубоком знакомстве с которыми, человек из территориальной интеллигентной среды (как автор той статьи о школьниках), испытывает шок. А мы интеллигенты из народа – точнее, жившие среди них рассеянно – дисперсно. С самых школьных лет мы выросли в противопоставлении тесного мирка своей семьи серости округе. Две девочки в серых беретах и я – бриллиантовые булавки в своем поколении, – так охарактеризовал себя Джон Леннон.
Однажды мама сказала, что гении рождаются в обществе с резко выраженным социальным расслоением. Вначале я просто удивился небесспорным словам, прочитанным ей в какой-то книге. А спустя время, продолжил интересную мысль: более способные люди вырастают там, где наблюдается какой-либо контраст. Например, в местности с перепадами рельефа (как в нашем городе, с его обрывами и сопками). Или при зримых социальных контрастах – даже не разных классов, а при сосуществовании интеллигенции и рабоче-мещанской среды.
И здесь пора сделать резкий поворот в ходе рассуждений в сторону наших дней. К сожалению, мещане пробились на должности, им не подобающие.
Бесполезно работать в газете. Иначе станешь серой личностью как все. Либо тебя выгонят, как выставили за двери редакций уже многих талантливых журналистов. И кто нас давит, заставляя маршировать по нелепым указаниям? – те, кто по развитию ниже тебя.
Итак, прохиндеев уже не изгнать. Неужели поздно?
Но рассказ у нас пока шел не об этом. А о девяносто втором годе. Именно тогда еще не было поздно… настоящие Люди стояли на пороге настоящей газеты. И мы еще вернемся к девяносто второму году!
А пока снова зададимся вопросом: Как переиграть судьбу? Прошло двадцать с лишним лет. Но те, кто был тогда молод или стоял на пороге юности, как я догадываюсь, молоды и привлекательны по сию пору.
Но я их помню лишь по девяносто второму году.
Две девочки в плащах и беретах! Может, я узнаю вас в толпе средь тысяч новых лиц, заполнивших город! Видимо, я разгадал вашу загадку. И я верю, вы живы. И вы – здесь.
5. Возвращение
Последние всполохи героизма, характерные для краткого этапа честной борьбы 1991–1993, безвозвратно затухли. Даже для того, чтобы разжечь самые пламенные сердца, не хватило огня. И снова кажется, что этому не будет конца…
А. Г. Дугин.
И вот, сквозь сумрак многих лет туман рассеивается… я вижу девушку, сидящую на диване в приемной одной газеты. Она в зеленом плаще, темные волосы едва достигают плеч. Что-то в облике девушки показалось знакомым, словно прежде я ее видел.
Я прошел мимо нее, ведь я приехал в редакцию за авансом. Гонорар всё не давали, и я телефону выпросил триста рублей – на еду на ближайшие два-три дня. Стояло лето 2014 года.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66452948) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.