Карусель
Людмила Александровна Зайко
Лирическая поэзия. Поиск и путь от отрицания к сомнениям, от сомнений к вере.
Людмила Зайко
Карусель
«Грустна прозрачная река…»
Грустна прозрачная река,
Увяла жизнь на пышных клумбах,
Плывут бродяги – облака,
Как величавые Колумбы.
И мне бы тоже в дальний путь
От надоевшей круговерти,
И мне бы тоже что-нибудь,
Хоть что-нибудь открыть на свете.
«Ветер словно хищник ярый…»
Ветер, словно хищник
ярый,
Злобно бьётся о стекло.
Воет, стонет, словно ищет,
Где бы выстудить тепло.
А у нас уют в квартире,
Мягкий свет от ночника,
Дети игры позабыли -
Спят два резвых игрока.
Спят два сына,
две надежды,
Два защитника страны.
Я молюсь, склонясь над ними,
Чтобы не было войны.
И со мною вместе молят
Матери земных богов.
Те молитвы -
в колыбельных,
Те молитвы -
в плаче вдов.
И они понятны всюду,
Хоть на разных языках.
Мир прекрасный,
необъятный
Держим мы в своих руках.
И от нас теперь зависит,
Сохранится ль теплота,
Победят ли наши боги -
Верность, Правда, Доброта.
«Какое наслажденье просто жить…»
Какое наслажденье просто жить:
Частицей быть неведомо большого,
Дышать, ходить, и открывать всё снова ,
И тайное в обычном находить.
Какое наслажденье просто жить:
Весёлого дождя косые струи
И тучи чёрные за радужные сбруи
Горячими ладонями ловить.
Какое наслажденье просто жить:
Услышать лепет маленького сына
И дух сенной у старого овина,
И старый дом с крылечком не забыть.
Какое наслажденье просто жить.
Пусть руки огрубели от работы,
Но не сыскать желаннее заботы -
В любимом деле радость находить.
Какое наслажденье просто жить:
Мечтать, надеяться, страдать
и забываться ,
И просто человеком называться…
Ну что ещё прекрасней может быть!
«Мчались мимо с присвистом и грохотом…»
Мчались мимо с присвистом и грохотом,
Дни и годы прожитые зря
И злорадным осмеянной хохотом,
От меня уходила заря.
Мчались мимо, кружа и толкаясь,
Чьи – то жизни и чьи – то дела.
Ну, а я не молюсь и не каюсь,
Я как будто ещё не жила.
«Бывала лесть и был подхалимаж…»
Бывала лесть и был подхалимаж,
И трусости с излишеством хватало.
Ах, боже мой, зачем входить нам в раж?
Ведь нас и так изрядно потрепало,
И не меняется уставший экипаж.
Гораздо безопасней промолчать
Иль сделать вид, что ничего не знаешь,
И завалившись в мягкую кровать,
С сознаньем, что себя спасаешь,
Тем друга очень близкого предать…
Кривить душой нам стоит лишь начать.
Не трудно для себя найти поддержку.
Но будешь ли спокойно засыпать,
Когда тебя, вот так же безмятежно,
Другие начинают предавать?
«Зачем мошеннику хорошее житьё…»
Зачем мошеннику хорошее житьё,
А труженику жалкие остатки?
Со всех сторон слетелось вороньё,
Что так на мертвечину было падко.
Кто умирает, умер иль умрёт,
Не наша ль справедливость это?
Жестокий век опять грядёт:
Не до стихов, не до поэтов.
Куда ты катишься, огромная страна,
Меч или колос держишь ты в руках?
Взывают к милосердью седина
И ордена на старых пиджаках.
«Сколько раз на холодном перроне…»
Сколько раз на холодном перроне
Ожидала свои поезда.
Отшумели зелёные кроны,
Юность тоже ушла навсегда.
Я теперь еду в тёплом вагоне,
Но в окно надоело смотреть.
Мне б на первом сбежать перегоне
И потом ни о чём не жалеть.
«Граница осени и лета…»
Граница осени и лета…
Хранят недавнее тепло
И этот дождь, и вечер этот,
Так угасающий светло.
Вновь грусть неясная волнует,
Легонько ветер треплет прядь
Тугих волос зелёной туи…
Всё повторяется опять.
Печальных глаз и взглядов встреча
Надеждой теплится в груди.
И верить хочется, что вечер
Остался где – то позади.
«Зал старинный, ламп мерцанье…»
Зал старинный, ламп мерцанье,
Модерновый клавесин…
Звуков чудное созданье -
Мир прекрасен и един.
Невзирая на столетья,
Звуки бились, рвались ввысь .
Души Баха и Вивальди
Вновь с моей душой слились.
И ничтожной, и великой
В этом зале я была.
Сокровенья и открытья
В дивных звуках обрела.
И склонясь, молюсь я снова,
Принимая божество
Человеческого слова,
И искусства торжество.
«С хозяйственной сумкой набитой…»
С хозяйственной сумкой набитой
Вечно куда – то спешу.
Воюю с прожорливым бытом,
Стихи в перерывах пишу.
А дел – то никак не убавить,
Растут, как грибы под дождём.
Они торжествующе правят,
Мы в подчиненьи живём.
Года, словно в бешеной гонке,
Жизнь наша в руках суеты.
И некому крикнуть вдогонку:
«А так ли всё делаешь ты?»
Прогулка
Фары встречных машин
Нам шоссе освещают ночное.
Скрип сосновых вершин,
Словно чудище стонет лесное.
К твоему я плечу
Прижимаюсь устало и робко.
Незнакомыми чуть
Показались твой голос, походка.
Фары встречных машин
Нам шоссе освещают ночное,
Нет для грусти причин,
Ведь ты рядом, ты вместе со мною.
Мы с тобою одни,
Всё теснее к тебе прижимаюсь,
Но как эти огни,
Я сейчас от тебя удаляюсь.
«Руки, вчера ласкавшие…»
Руки, вчера ласкавшие,
Вы предали меня.
Губы, мои искавшие,
Застыли при свете дня.
Взгляд, что так нежен был,
Растерян он и смущён.
Недавними обещаньями ,
Словно бы возмущён.
Так, где же они, острова мои?
Ты много о них говорил.
Вчера ещё островом,
Таким для меня ты был.
Сегодня же, как в пустыне я,
Безбрежен мой океан,
А остров мне лишь почудился,
Остров мой был обман.
Руки, вчера ласкавшие,
Отпрянули от меня.
Губы, мои искавшие,
Застыли при свете дня.
«На меня обрушил ветер…»
На меня обрушил ветер
Дождь холодный, струи злые.
Прохлестали звонкой плетью
Мне в ответ слова чужие.
На меня зима смотрела,
Словно прочность проверяла.
Холод снова я терпела,
Да тебя всё поджидала.
«Рябиновый кустик к берёзе прижался…»
Рябиновый кустик к берёзе прижался,
Рябиновый листик по ветру метался,
Словно защиты искал у берёзы,
Словно дрожал в ожиданьи морозов.
А что же берёза? Ей тоже б укрыться,
Нежной берёзе да дубом родиться…
Рябиновый кустик собой прикрывает,
В рябиновой слабости силы питает.
«Руки, словно крылья журавлиные…»
Руки, словно крылья журавлиные,
Распластавшись, наземь прилегли.
Стала тёмной ночь для них и длинною,
Им не оторваться от земли.
Прилегли бессильным тихим стоном,
Только сердце бьётся, рвётся ввысь,
Где давным-давно с прощальным звоном
Журавли другие пронеслись.
«Загрустила снова осень…»
Загрустила снова осень
Паутинкой на окне.
Ветер лист в окошко бросил
И напомнил обо мне.
Барабанит дождь по крышам,
С шумом падает в траву.
Чей – то голос в каплях слышен,
Словно я тебя зову.
Всё смелее тень ложится,
Как в навязчивом бреду,
Вновь мерещатся ресницы…
Это я к тебе иду.
Загрустила снова осень,
Барабанит дождь по крышам,
Ветер лист в окошко бросил,
Знаю, ты меня услышал.
«Ну, вот и всё. Прошла пора свиданий…»
Ну, вот и всё. Прошла пора свиданий.
Ну, вот и всё. Уходит лето прочь.
Ты подари мне, милый, на прощанье
Всего одну единственную ночь.
И я уйду, растаю незаметно
В потоке дней, в потоке суеты.
Мои надежды призрачны и тщетны,
Они лишь отражение мечты.
Ну, а она всегда неуловима:
Сегодня до неё рукой подать,
А завтра пронесётся снова мимо
И мне её ничем не удержать.
«Не презирай за боль утраты…»
Не презирай за боль утраты.
За то, что истин не пойму…
Мне своего презренья хватит.
Твоё – мне вовсе ни к чему.
«Певчих негромкое пенье…»
Певчих негромкое пенье,
Строгие лики святых…
Ты не отыщешь забвенья,
Успокоения в них.
Машет служитель кадилом,
Ладана запах плывёт…
Лучше бы ты не ходила
И не смущала народ.
Всюду зажжённые свечи,
За здравие, за упокой…
Сердцу ни капли не легче
В благости этой святой.
Гулкий призыв колокольни
Нёс о Спасителе весть…
Было мне грустно и больно,
Лишней была я и здесь.
«Белоснежка» моя, Белоснежка…»
«Белоснежка» моя, «Белоснежка» –
Сказка детских, восторженных грёз.
И тебя превратил в насмешку,
Переполненный пошлостей воз.
Что за дьявольский замысел в этом?
Унижая топтать и марать.
Кто – то ждёт окончания света,
Страстно жаждет его приближать.
Издеваясь над светлым и чистым,
Чувства все оголив напоказ,
Золотым громыхает монистом
И в вертеп зазывает нас.
И становится страшно, и больно,
Словно я на пиру средь чумы…
«Белоснежка» – шепчу я невольно -
«Наши души спаси и умы».
«Я тебя приручаю, как птицу…»
Я тебя приручаю, как птицу,
Что привыкла на воле летать.
Предлагаю от ветра укрыться,
Вволю корма хочу тебе дать.
Только нужно ль нам это обоим?
Не для нас гнёзда тёплые вить…
Кто летал, тот не знает покоя,
Тот свободу не сможет забыть.
«За всё отвечу я сама…»
За всё отвечу я сама,
Тебе не стоит волноваться.
На опустевшие дома
Вновь тени грустные ложатся.
За всё отвечу я сполна:
И за любовь, и за разлуку,
Что между нами вновь стена,
И на вопрос в ответ ни звука.
«Запорошенный мёрзлый балкон…»
Запорошенный мёрзлый балкон,
Груда ящиков старых под снегом,
Жёлтый свет за чужим окном
И свинцовое, зимнее небо…
Всё наводит тоску на меня.
Одиночество воет волком
И усталость прожитого дня
Бродит ночью без сна и толку.
И всё, кажется, где-то теплей,
И уютней, и сердцу шире,
Где-то там, у чужих дверей,
А не здесь, не в моей квартире.
Ну, а кто-то, глядя в моё,
На уютное с виду оконце,
Так же думает: «Там тепло…»
И тоскует, как я, о солнце.
«Ах, эта лужица с луною…»
Ах, эта лужица с луною,
Всю ночь покоя не даёт.
Жизнь отражённая водою
И в грязной луже небосвод.
Вода дрожала, тучи плыли
И ночь прозрачная светла.
У ног моих миры застыли
И я в смущении была.
Что явь? Что сон? Что отраженье?
Смешалось всё передо мной.
Вот результат перемещенья…
Мы дорожим приобретеньем,
Но только лужицу с луной
Вновь получаем во владенье.
«Лица, лица, мелькают лица…»
Лица, лица, мелькают лица,
Я частицей толпы была.
Удалось мне на миг с ней слиться,
Но покоя не обрела.
Всяк в себе своё счастье носит,
Всяк в себе своё горе таит.
Мрак морей янтари выносит,
Камень солнца тепло хранит.
День рукой мимолётно тронет,
Я в нём словно и не жила.
Солнце в море вечернем тонет,
Поднимается тихо мгла.
Лица, лица, мелькают лица,
Я частицей толпы была…
Прокатилась слеза по ресницам,
Не оставив на них следа.
«Как искры солнечного дня…»
Как искры солнечного дня,
Как лета жаркого посланцы,
Кружатся отблески огня
На белых стенах в чудном танце.
И я, ещё угля подкинув,
Забыв, что вьюга за окном,
Сижу с собакой у камина,
Заворожённая огнём.
Мой верный пёс, сомлев от жара ,
Под морду лапы положив,
Чуть телом вздрагивал поджарым
И мои мысли сторожил…
Давно тебя уж нет со мною,
Я лето стала забывать,
Но с этой пляской огневою
Воскресло прошлое опять.
«Погашены огни…»
Погашены огни,
Умолкли голос, струны.
С тобой мы не одни
И мы давно не юны.
Испанец песни пел
Нам о любви, о горе,
Осенний парк шумел,
Тем грустным песням вторя.
И трудно различать,
Что явь, что стало тенью.
Покой не отыскать
В мучительных сомненьях
«Я услышала крик среди ночи…»
Я услышала крик среди ночи,-
Это крик перелётных гусей.
Что-то близкое в них было очень,
Словно эхо печали моей.
Что спугнуло их с места ночлега,
Что подняло их в тёмную высь?
Незнакома им праздная нега,
Боль с надеждою в криках слились.
И летят они долго, и трудно,
Среди ночи. Куда и зачем?
Лишь любовь может так безрассудно
Для полёта пожертвовать всем.
«Стало жалко себя до слёз…»
Стало жалко себя до слёз,
Беззащитною стала и маленькой.
Вновь репейник колючий рос,
Где садила цветочек аленький.
Вновь дожди непрерывно льют,
А хотелось немного солнца.
Вновь любимых словами бьют
Так, что сердце на части рвётся.
Стало жалко себя до слёз,
Беззащитною стала и маленькой.
Снова в сказке чужой он рос,
Мой заветный цветочек аленький.
«Сбрось на время груз забот…»
Сбрось на время груз забот,
Веселей смотри.
Всё, поверь мне, всё пройдёт,
Близких не кори.
Так уж скроены неладно,
Видно, мы с тобой,
Где нам горько и досадно –
Смех стоит стеной.
Так уж сшиты мы неловко
И самим смешно.
Нам, что с радостью в размолвке,
Сетовать грешно.
Сбрось на время груз забот,
Веселей смотри.
Пусть никто не разберёт,
Что у нас в груди.
«Двери в доме том…»
Н.Сергеевой
Двери в доме том
Не запираются,
Вещи в доме том
Не охраняются.
Там замёрзшие
Отогреются,
Там такой покой,
Что не верится.
Вот и я душой
Отдохнула там,
И нашла приют
Я своим стихам.
Свежим воздухом
Пусть надышатся,
Шум лесной уже
В строчках слышится.
И крепчает мороз,
Серебром звенит,
И в печурке мой
Новый стих «горит».
На поленышке
Он потрескивает,
Взвился с дымом вверх
И стал песнею!
«Одиночество, одиночество…»
Одиночество, одиночество,
Словно ночь за моим окном.
Злое, чёрное одиночество,
А ведь в комнате мы вдвоём.
И живём мы в одной квартире,
И с постели одной встаём…
С одиночеством нынче в мире,
Каждый думает о своём.
«Осень золотая закружила…»
Осень золотая закружила,
Замахала пёстрым рукавом.
Сколько лет со мною это было,
Сколько их осталось на потом?
Каждый раз по-новому встречаю,
Каждый раз по-новому люблю.
Радости, надежды и печали,
Словно листья жёлтые ловлю.
Осень золотая закружила,
Замахала пёстрым рукавом.
Снова она сказкою парила
В синем небе вместе с журавлём.
«Ветви, отхлеставшие до крови…»
Ветви, отхлеставшие до крови,
Били по заплаканным щекам.
От тебя я слёзы свои скрою,
Воли им, предателям, не дам.
Просто пробиралась через заросли,
Сквозь густые, колкие кусты…
Слишком много жадности и зависти,
Слишком мало было доброты.
«Легла на ступени усталая тень…»
Легла на ступени усталая тень,
Подходит к концу мой нерадостный день.
Отблеск заката в глазах промелькнул,
Кто-то рукой на прощанье махнул.
Было обыденным чувствовать мглу,
Скоро покой обрести я смогу.
Тихо, спокойно, без суетных слов
Стану хозяйкой причудливых снов…
Тень на ступени устало легла,
Что же я за день успела, смогла?
«Ты от меня за сотни километров…»
Ты от меня за сотни километров,
Где сосны сонно греются в снегу.
А у меня и в декабре всё лето,
К которому привыкнуть не могу.
Всё как-то непривычно здесь и странно,
В своём дому живу я, как в гостях,
И жизнь читаю, словно по роману,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ludmila-aleksandrovna-zayko/karusel/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.