Читать онлайн книгу «Черный георгин» автора Андрей Терехов
Черный георгин
Андрей Сергеевич Терехов
Во время войны Фредди встречает девушку по имени Бетти Шорт. Она то пропадает, то снова появляется. Манит его, как огонь манит мотылька, и ни один из них не подозревает, к чему эта игра приведет.
Черный георгин
Андрей Сергеевич Терехов
Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, – высшее, что обещают человеку над его гробом, это память вечную. И нет той души, которая не томилась бы втайне мечтою об этом венце.
И. Бунин
© Андрей Сергеевич Терехов, 2023
ISBN 978-5-4496-7514-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Бетти пришла в мою жизнь чудесным ребенком. Красивым, мечтательным и печальным. Бетти любила военных летчиков, а я – ее губы, ее очаровательные, магнетические губы, на которых никогда не бывало улыбки.
Мы встретились с ней в сорок четвертом недалеко от базы «Кэмп-Кук». Выпало несколько выходных, и я, конечно, отправился «искать девочек»… А обнаружил Бетти. В черных туфлях и черном платье-рубашке – простеньком, с широким бантом над верхней пуговицей.
Я так обрадовался, что несколько минут просто стоял и рассматривал этот темный букет, будто зритель на параде. Придумывал фразочки для знакомства, а подошел с простым «Привет, я Фредди».
Бетти ответила, мол, форма Фредди очень идет, – и моя спина чудесным образом выпрямилась, плечи расправились, подбородок поднялся.
Раньше я видел эту девчонку в почтовом отделении и с другими солдатами. Бетти разбивала сердца, а я ходил по их осколкам и думал, что именно у меня все получится, сложится, сойдется. Ну, вышло иначе. Бетти победила в конкурсе красоты и под шепот завистниц уволилась из части. Пропала из поля зрения и теперь, будто черный феникс, явилась вновь. Впрочем, она всегда так делала.
– Говорят, тебя попросили уйти?
– Да, Фредди, как Белоснежку.
– За что?
– За то же – за красоту.
На шее девушки была темная ленточка – будто перевязали цветок, – и я невольно засмотрелся, забыл, о чем шла речь. Да какая разница…
– Ты точно летчик, Фредди?
Я немного обиделся.
– Да, точнее некуда. Самый настоящий, и летаю, да. Я много летаю.
– Не механик, Фредди?
– Нет, Бетти.
– Не диспетчер? Ты очень похож на диспетчера.
– Господи, нет!
Все это происходило посреди убогого бара для военных, где музыка звучала чуть громче, чем хотелось бы, а пиво чуть больше, чем хотелось бы, отдавало самогоном. Я то и дело спрашивал:
– Хочешь потанцевать?
– Хочу, Фредди, – отвечала она.
Мы не танцевали. На сцене свинговали чернокожие квинтеты; дробился степ; звенели стаканы, бокалы и кружки, а вместо воздуха плавал сигаретно-алкогольный туман. Казалось, вдохнешь один раз – и опьянеешь.
Я пьянел от Бетти. У нее были жуткие сны и ворох имен, которые она постоянно путала. Бостонский выговор, смоляные волосы, милая мордашка.
Мне хотелось ее любви, – я так и сказал Бетти. Ночью мы сняли дешевый номер, и, едва вошли, девушка устало легла на кровать. Конечно, я жаждал присоединиться, но Бетти медленно, как падающая юла, перекатилась вбок и покачала пальчиком.
– Нет, Фредди, ты не должен меня касаться.
– Почему? Я чуть-чуть.
Обидно? Да, до глубины души. Я оказался ничем не лучше остальных – такой же дурак, очарованный красоткой. Идиот, кретин, бестолочь!
– Почему, Бетти?!
– Это убогий мотель, Фредди, для убогой любви. Ты хочешь, чтобы у нас была убогая любовь?
Я печально ответил, что не хочу убогой любви, – и всю ночь просидел на полу. Рядом валялся старый выпуск «Лос-Анджелес Таймс»:
Сенатор Бартон К. Уиллер осуждает музыкальные ролики, утверждая, что некоторые из этих фильмов «непристойные и похотливые».
«Я надеюсь, эти картины не будут показывать молодым солдатам в лагерях, – заявил Уиллер. – Многие из этих ребят уже сейчас подвержены достаточному количеству искушений в некоторых учебных центрах».
Сенатор, видимо, знал, о чем говорил.
Время тянулось сладковато-медленно, и нежна была ночь за окном. Постепенно я задремал, уткнувшись в мятое фото сенатора, а утром – неожиданно для себя – попросил Бетти остаться.
– У меня нет денег на отель лучше, но я этого очень хочу. Я только должен кое-что рассказать о себе…
– Нет, Фредди, это плохое начало. Лучше ничего не говори, только купи дождевой воды.
– Дождевой? Которая падает с неба?
– Да, Фредди, она самая чистая.
Она осталась. Вечером, и на следующий день, и на другой. Бетти назвала это «фестивалем убогой любви имени мисс Шорт», и я не обиделся, хотя спал каждую ночь на паркете.
Бетти мечтала стать актрисой. Хотела прославиться и оставить свое имя в чужих сердцах, как воткнутый нож. Бетти любила зеленый горошек и никогда не смеялась; диковатые мысли летали вокруг ее головы, словно перья из выпотрошенной подушки. Запах Бетти застывал на выбеленных простынях.
– У тебя очень теплые глаза, Бетти, – шептал я.
– Нет, Фредди, – отвечала она без тени улыбки, – у меня очень холодные глаза. Ты женишься на мне?
Я нервничал, говорил:
– О, Бетти, мы еще так мало знакомы…
Утром четвертого дня она исчезла с моим кошельком. Минус тринадцать долларов шесть центов, плюс – сутки в тревожном ожидании: «Может, ушла за едой?.. Встретила знакомого?.. С ней случилось несчастье?! А деньги? Да к черту их, где она?»
Это был сущий кошмар; от страха я не знал, что делать. Замучил владельца гостиницы, обошел постояльцев, вернулся в часть и поспрашивал там – никто Бетти не видел.
Выходные закончились, она так и не появилась. Друзья сказали:
– Брось, Фред, эта штучка со всеми себя так ведет. Нашла себе другого.
Это было глупо, но я продолжал ждать ее. Ловил, как бабочек на летнем лугу, малейшие слухи, и года через два какими-то дикими путями узнал, что Бетти собирается замуж. Не то за Мэтта, не то за Пэтта Гордона – очередного несчастного летчика.
Я захотел найти Бетти и сказать ей пару нехороших слов. О, как я мечтал об этом! Несколько отменных фразочек, которые любят сплевывать водители, таких метких и емких. Готов спорить, Бетти мигом бы поняла, что я чувствовал.
Но дни бежали друг за другом, а слова тускнели и покрывались пылью, пока я окончательно не забылся в объятиях японки из концентрационного лагеря.
***
Рузвельт умер вслед за мировой войной, и пришел Гарри Трумэн. Что ж, не стоит его слишком винить – за ним гнались демоны коммунизма.
Я получил лживое «Пурпурное сердце», и в сорок шестом устроился механиком в Холленбек. Рядом была древняя синагога и гнили вереницы брошенных машин. С них мы скручивали все полезное, пока не оставались кузов и стекла, на которых засыхали трупики мошкары.
Мальчишки-латиносы днями напролет пинали ржавые остовы, а мы кричали, мол, лучше угоните новую. Мексиканцы. К концу сороковых в центре Голливуда никого, кроме них, почти не осталось: белые переехали в Западный Уилшир и Сан-Габриэль или в Сан-Фернандо, и Город ангелов превратился в город пачукос.
Однажды, когда мне попался особенно раздолбанный «Додж» – просто не автомобиль, а «примус на колесах», – воздух запах южными цветами.
– Привет, Фредди.
Сердце замерло, я неловко обернулся и увидел Бетти. Она была так же красива, и большие ее глаза все так же сияли, но не улыбались. Узкая юбка, широкоплечий жакет – все, даже губы, имело траурно-черный оттенок.
– Бетти! Господи! Где?.. Где ты была?
– Гуляла, – просто ответила девушка. – У тебя нос в саже, Фредди.
Будто и не минуло трех лет. Я вспомнил о деньгах, которые она украла, и подумал: «Эй, приятель, надо бы возмутиться!»
– Как ты меня нашла? – сказал я вместо этого.
– Я не искала, Фредди. Все лучшее попадается, когда не ищешь.
Я улыбнулся и решил, что мы обязательно должны куда-нибудь вместе сходить. Бетти согласилась.
– Да, Фредди, мы обязательно должны куда-нибудь сходить.
– Постой, – опомнился я, – ты разве не замужем? Я слышал от ребят, что ты вышла замуж. Или нет?
Бетти посмотрела в сторону, моргнула.
– Я ношу траур… Как ты думаешь?..
Одновременно мне захотелось стукнуть себя чем-то и запрыгать от радости.
– Я думаю, это… плохо, да? Плохо… Знаешь, вот, возьми ключи, у меня седьмая квартира в том доме, красном, через улицу. Подожди до конца смены, хорошо, Бетти? Я должен тебе кое-что сказать, очень важное о себе.
– О нет, Фредди, не стоит. Мне уже не нравится. У тебя есть дождевая вода?
Я растерянно кивнул. Теперь у меня всегда стояла канистра дождевой воды, словно я ждал, что Бетти появится в любой момент. И появилась, вот ведь странно.
– Хорошо, Фредди, только не задерживайся. – Бетти замолчала на пару секунд и добавила не к месту:
– Не люблю машины.
– Почему? – Я улыбнулся. – Они быстрые и красивые.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/andrey-sergeevich-terehov-12885089/chernyy-georgin-42541619/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Андрей Сергеевич Терехов
Во время войны Фредди встречает девушку по имени Бетти Шорт. Она то пропадает, то снова появляется. Манит его, как огонь манит мотылька, и ни один из них не подозревает, к чему эта игра приведет.
Черный георгин
Андрей Сергеевич Терехов
Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, – высшее, что обещают человеку над его гробом, это память вечную. И нет той души, которая не томилась бы втайне мечтою об этом венце.
И. Бунин
© Андрей Сергеевич Терехов, 2023
ISBN 978-5-4496-7514-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Бетти пришла в мою жизнь чудесным ребенком. Красивым, мечтательным и печальным. Бетти любила военных летчиков, а я – ее губы, ее очаровательные, магнетические губы, на которых никогда не бывало улыбки.
Мы встретились с ней в сорок четвертом недалеко от базы «Кэмп-Кук». Выпало несколько выходных, и я, конечно, отправился «искать девочек»… А обнаружил Бетти. В черных туфлях и черном платье-рубашке – простеньком, с широким бантом над верхней пуговицей.
Я так обрадовался, что несколько минут просто стоял и рассматривал этот темный букет, будто зритель на параде. Придумывал фразочки для знакомства, а подошел с простым «Привет, я Фредди».
Бетти ответила, мол, форма Фредди очень идет, – и моя спина чудесным образом выпрямилась, плечи расправились, подбородок поднялся.
Раньше я видел эту девчонку в почтовом отделении и с другими солдатами. Бетти разбивала сердца, а я ходил по их осколкам и думал, что именно у меня все получится, сложится, сойдется. Ну, вышло иначе. Бетти победила в конкурсе красоты и под шепот завистниц уволилась из части. Пропала из поля зрения и теперь, будто черный феникс, явилась вновь. Впрочем, она всегда так делала.
– Говорят, тебя попросили уйти?
– Да, Фредди, как Белоснежку.
– За что?
– За то же – за красоту.
На шее девушки была темная ленточка – будто перевязали цветок, – и я невольно засмотрелся, забыл, о чем шла речь. Да какая разница…
– Ты точно летчик, Фредди?
Я немного обиделся.
– Да, точнее некуда. Самый настоящий, и летаю, да. Я много летаю.
– Не механик, Фредди?
– Нет, Бетти.
– Не диспетчер? Ты очень похож на диспетчера.
– Господи, нет!
Все это происходило посреди убогого бара для военных, где музыка звучала чуть громче, чем хотелось бы, а пиво чуть больше, чем хотелось бы, отдавало самогоном. Я то и дело спрашивал:
– Хочешь потанцевать?
– Хочу, Фредди, – отвечала она.
Мы не танцевали. На сцене свинговали чернокожие квинтеты; дробился степ; звенели стаканы, бокалы и кружки, а вместо воздуха плавал сигаретно-алкогольный туман. Казалось, вдохнешь один раз – и опьянеешь.
Я пьянел от Бетти. У нее были жуткие сны и ворох имен, которые она постоянно путала. Бостонский выговор, смоляные волосы, милая мордашка.
Мне хотелось ее любви, – я так и сказал Бетти. Ночью мы сняли дешевый номер, и, едва вошли, девушка устало легла на кровать. Конечно, я жаждал присоединиться, но Бетти медленно, как падающая юла, перекатилась вбок и покачала пальчиком.
– Нет, Фредди, ты не должен меня касаться.
– Почему? Я чуть-чуть.
Обидно? Да, до глубины души. Я оказался ничем не лучше остальных – такой же дурак, очарованный красоткой. Идиот, кретин, бестолочь!
– Почему, Бетти?!
– Это убогий мотель, Фредди, для убогой любви. Ты хочешь, чтобы у нас была убогая любовь?
Я печально ответил, что не хочу убогой любви, – и всю ночь просидел на полу. Рядом валялся старый выпуск «Лос-Анджелес Таймс»:
Сенатор Бартон К. Уиллер осуждает музыкальные ролики, утверждая, что некоторые из этих фильмов «непристойные и похотливые».
«Я надеюсь, эти картины не будут показывать молодым солдатам в лагерях, – заявил Уиллер. – Многие из этих ребят уже сейчас подвержены достаточному количеству искушений в некоторых учебных центрах».
Сенатор, видимо, знал, о чем говорил.
Время тянулось сладковато-медленно, и нежна была ночь за окном. Постепенно я задремал, уткнувшись в мятое фото сенатора, а утром – неожиданно для себя – попросил Бетти остаться.
– У меня нет денег на отель лучше, но я этого очень хочу. Я только должен кое-что рассказать о себе…
– Нет, Фредди, это плохое начало. Лучше ничего не говори, только купи дождевой воды.
– Дождевой? Которая падает с неба?
– Да, Фредди, она самая чистая.
Она осталась. Вечером, и на следующий день, и на другой. Бетти назвала это «фестивалем убогой любви имени мисс Шорт», и я не обиделся, хотя спал каждую ночь на паркете.
Бетти мечтала стать актрисой. Хотела прославиться и оставить свое имя в чужих сердцах, как воткнутый нож. Бетти любила зеленый горошек и никогда не смеялась; диковатые мысли летали вокруг ее головы, словно перья из выпотрошенной подушки. Запах Бетти застывал на выбеленных простынях.
– У тебя очень теплые глаза, Бетти, – шептал я.
– Нет, Фредди, – отвечала она без тени улыбки, – у меня очень холодные глаза. Ты женишься на мне?
Я нервничал, говорил:
– О, Бетти, мы еще так мало знакомы…
Утром четвертого дня она исчезла с моим кошельком. Минус тринадцать долларов шесть центов, плюс – сутки в тревожном ожидании: «Может, ушла за едой?.. Встретила знакомого?.. С ней случилось несчастье?! А деньги? Да к черту их, где она?»
Это был сущий кошмар; от страха я не знал, что делать. Замучил владельца гостиницы, обошел постояльцев, вернулся в часть и поспрашивал там – никто Бетти не видел.
Выходные закончились, она так и не появилась. Друзья сказали:
– Брось, Фред, эта штучка со всеми себя так ведет. Нашла себе другого.
Это было глупо, но я продолжал ждать ее. Ловил, как бабочек на летнем лугу, малейшие слухи, и года через два какими-то дикими путями узнал, что Бетти собирается замуж. Не то за Мэтта, не то за Пэтта Гордона – очередного несчастного летчика.
Я захотел найти Бетти и сказать ей пару нехороших слов. О, как я мечтал об этом! Несколько отменных фразочек, которые любят сплевывать водители, таких метких и емких. Готов спорить, Бетти мигом бы поняла, что я чувствовал.
Но дни бежали друг за другом, а слова тускнели и покрывались пылью, пока я окончательно не забылся в объятиях японки из концентрационного лагеря.
***
Рузвельт умер вслед за мировой войной, и пришел Гарри Трумэн. Что ж, не стоит его слишком винить – за ним гнались демоны коммунизма.
Я получил лживое «Пурпурное сердце», и в сорок шестом устроился механиком в Холленбек. Рядом была древняя синагога и гнили вереницы брошенных машин. С них мы скручивали все полезное, пока не оставались кузов и стекла, на которых засыхали трупики мошкары.
Мальчишки-латиносы днями напролет пинали ржавые остовы, а мы кричали, мол, лучше угоните новую. Мексиканцы. К концу сороковых в центре Голливуда никого, кроме них, почти не осталось: белые переехали в Западный Уилшир и Сан-Габриэль или в Сан-Фернандо, и Город ангелов превратился в город пачукос.
Однажды, когда мне попался особенно раздолбанный «Додж» – просто не автомобиль, а «примус на колесах», – воздух запах южными цветами.
– Привет, Фредди.
Сердце замерло, я неловко обернулся и увидел Бетти. Она была так же красива, и большие ее глаза все так же сияли, но не улыбались. Узкая юбка, широкоплечий жакет – все, даже губы, имело траурно-черный оттенок.
– Бетти! Господи! Где?.. Где ты была?
– Гуляла, – просто ответила девушка. – У тебя нос в саже, Фредди.
Будто и не минуло трех лет. Я вспомнил о деньгах, которые она украла, и подумал: «Эй, приятель, надо бы возмутиться!»
– Как ты меня нашла? – сказал я вместо этого.
– Я не искала, Фредди. Все лучшее попадается, когда не ищешь.
Я улыбнулся и решил, что мы обязательно должны куда-нибудь вместе сходить. Бетти согласилась.
– Да, Фредди, мы обязательно должны куда-нибудь сходить.
– Постой, – опомнился я, – ты разве не замужем? Я слышал от ребят, что ты вышла замуж. Или нет?
Бетти посмотрела в сторону, моргнула.
– Я ношу траур… Как ты думаешь?..
Одновременно мне захотелось стукнуть себя чем-то и запрыгать от радости.
– Я думаю, это… плохо, да? Плохо… Знаешь, вот, возьми ключи, у меня седьмая квартира в том доме, красном, через улицу. Подожди до конца смены, хорошо, Бетти? Я должен тебе кое-что сказать, очень важное о себе.
– О нет, Фредди, не стоит. Мне уже не нравится. У тебя есть дождевая вода?
Я растерянно кивнул. Теперь у меня всегда стояла канистра дождевой воды, словно я ждал, что Бетти появится в любой момент. И появилась, вот ведь странно.
– Хорошо, Фредди, только не задерживайся. – Бетти замолчала на пару секунд и добавила не к месту:
– Не люблю машины.
– Почему? – Я улыбнулся. – Они быстрые и красивые.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/andrey-sergeevich-terehov-12885089/chernyy-georgin-42541619/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.