Первооткрыватели. Из рассказов геолога
Анатолий Музис
Над заснеженной сибирской тайгой непогода, пурга. Самолет аэрогеофизической съемки терпит бедствие и вынужден сесть на вынужденную. На помощь спешат два наземных отряда и легкий ПО-2. А в базовый поселок приезжает специалист по наземной геофизической съемке. Работы нужно продолжать…
Первооткрыватели
Из рассказов геолога
Анатолий Музис
Геолог. Редактор и оформитель книги Виктор Музис
© Анатолий Музис, 2023
ISBN 978-5-4496-6534-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ
Опубликован в ж-ле «ОКТЯБРЬ» №2 1950 г.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
В марте небо уже синее, но морозы еще держат землю и тайга стоит запушенная до самых верхушек. И погода в марте переменчива. То сияет ослепительно-яркое солнце и такая тишина, что упадет снежный ком с ветки и по лесу гул катится, а то налетит пурга, закрутит снегом и до весны не найти следа. Не выходит в такое время человек, хоронится зверь и птица.
Что же понадобилось в этот день самолету, ревом двух моторов силящегося перекрыть рев пурги?
Они летели низко. Стеклянная кабина пилота была плотно облеплена снегом и штурман, сдвинув боковые стекла, напряженно всматривался в проносившиеся под ними вершины гигантских елей. Снег забивал ему лицо.
– Прижмет нас, – хриплым голосом говорил он не поворачивая головы.
– Смотри лучше, – отвечал пилот. Он допустил ошибку. Надо было повернуть сразу, а им захотелось закончить маршрут. Теперь они пробиваются вслепую. Ни высоты, ни видимости.
В кабине магнитолога тоже было не лучше. Штурман уже давно перестал подавать ориентиры и вести дальнейшую съемку стало невозможно. Марина выключила магнитометр и подошла к кабине пилотов. Она хотела спросить, как дела, но, взглянув на фигуры пилота и штурмана, промолчала.
Когда на вопрос Шолоха: «Не вернуться ли?», она сказала, что хорошо бы закончить маршрут, она совсем не предполагала такого оборота. В полете она всегда была занята только показаниями магнитометра. Ее покорял этот маленький прибор, позволяющий с высоты определять наличие скрытых в земле магнитных пород и она никогда не думала, что их полеты могут кончиться катастрофой.
Вдруг темный массив тайги прорезала светлая полоса.
– Земля! – крикнул Гостев.
– Вижу.
В вытянутых руках Шолоха собралось все напряжение полета.
– Все в хвост! – еще раз крикнул он.
Гостев соскочил со своего места и побежал первым. Марина бросилась за ним и в этот момент самолет коснулся земли.
Толчок, треск. Снова толчок… Марина упала. Она ударилась головой о магнитометр и покатилась к пилотской кабине. За ней, гремя, катились ведра, воронки, гаечные ключи. Отбиваясь от них, она вскочила на ноги. Гостев уже стоял. Он уцепился за поперечную распорку и имел вид человека забравшегося под потолок.
– Сели! – крикнул он.
У Марины дрожали ноги. Ей казалось, что и самолет тоже вздрагивает. Из пилотской кабины выбирался Шолох. Дверца была наклонена и походила на узкую, почти горизонтальную щель. Он вылез и встал осторожно, словно пробуя ногами крепость пола.
– Самоубийство, а не посадка, – сказал он. На его одутловатое лицо медленно возвращалась краска.
У Марины кружилась голова. Вздрагивающими пальцами она расстегнула ремешки под подбородком и сдернула шлем. В голове у нее загудело, как будто ударили в колокол. Она даже вскрикнула.
– Здорово тебя, – сказал поворачиваясь к ней Шолох. – Коля, аптечку!
Гостев попытался открыть наружную дверь и в самолет ворвались ветер и снег.
– Пурга…
– Аптечку! – крикнул Шолох.
Марину начало трясти. Мелкая противная дрожь поднималась от ног и расходилась по всему телу. Она плотно сжимала зубы. Ей казалось, всем слышно, как они стучат.
– Терпи, терпи… – приговаривал Шолох, когда она вздрагивала особенно сильно.
Наконец он выпустил ее голову. Она потрогала пальцем. Вместо привычной мягкости волос – тугие, шершавые бинты.
– А ведь все было так хорошо…
Слезы подступили у нее к горлу. Она опустилась на пол самолета и закрыла лицо руками.
2
А на базе в это время маленький и вихрастый радист Сережа тщетно взывал в эфир.
– Буря! Буря! Буря! – повторял он. – Я Орел. Я Орел. Даю настройку. Раз, два, три, четыре, пять; пять, четыре, три, два, один. Буря. Буря. Я Орел. Я Орел. Прием.
Он щелкал переключателем и склонялся к рации, словно в таком положении мог скорее услышать не отвечающую ему «Бурю».
Рядом с ним облокотился на стол Федор Васильевич, начальник Экспедиции. Он уже свыше четырех часов сидит прижимая к уху трубку наушника. Потеря самолета и опасения за жизнь людей, среди которых была и сестра, пригнули его высокую фигуру.
– Буря. Буря. Я Орел. Я Орел…
И снова шорохи, попискивания, позывные чужих станций. «Буря» не отзывалась.
– Попробуем еще ключом, – сказал радист и тоже надел наушники. Застучала морзянка.
За тонкой перегородкой, в конторе, переговаривались люди. Хлопнула входная дверь, чей-то голос спросил:
– Саша, дай закурить.
– Покурили, хватит.
– Вот спасибо, еле выпросил, – громко сказал первый голос. Кто-то засмеялся, кто-то шикнул.
– Скажите, чтобы потише и попросите Орлянкина зайти, – не оборачиваясь сказал Федор Васильевич.
Сидевший за его спиной комендант вышел. Голоса за стеной смолкли, а на рацию вошел молодой парень в штатском. Он посмотрел на Федора Васильевича и тот, как будто его спрашивали вслух, ответил:
– Плохо, Саша. Плохо. Завтра, если утихнет, придется лететь искать. У тебя как?
– В любую минуту, Федор Васильевич.
– Ну, хорошо. Будь наготове.
Радист продолжал звать не отзывающуюся «Бурю».
3
Когда Марина проснулась, солнце заливало всю кабину. В самолете никого не было. Через раскрытую дверь виден был кусок неба и слышались голоса:
– Хотел бы я знать, – раздраженно наскакивал голос Гостева, – какого черта мы забыли в этой дыре?
– Никто тебя не тянул, – возражал ему Шолох. – Сам ехал.
– Сам, сам… Ехали, золотые горы обещали, а теперь сиди, вот…
– Ты все равно, как с луны свалился, – сказал Шолох и полез в самолет. Он лез через люк пилотской кабины и Марина подумала, что дело плохо, если самолет лежит носом на земле.
– Я не знаю, откуда я свалился. Я не знаю даже, куда я свалился, – продолжал кричать за его спиной голос Гостева. Не отвечая ему, Шолох протиснулся в фюзеляж.
– А, проснулась, – сказал он. – Как чувствуешь себя?
– Не вылетим? – вместо ответа спросила Марина. По его лицу она старалась угадать истинное положение вещей.
– Как тебе сказать… – Он не смотрел ей в глаза. – По такому снегу не подняться, да и…
Она откинулась обратно на чехлы.
– Ты что, Марина?
– Так, голова что-то опять кружится.
Ее знобило. Она натягивала чехлы до самого подбородка, но они промерзли и не гнулись. От них веяло холодом. Даже серебристая обшивка самолета и та, казалось, излучает холод.
Влез Гостев и достал бортпаек.
– Жаль, спирт весь уже выпили, – сказал он срывая пломбу. У него был совсем другой голос, чем когда он говорил снаружи. – Ну, ничего, вот только выберемся отсюда…
Он так и замер, не досказав, что будет, когда они отсюда выберутся. Издалека донесся знакомый гул мотора.
Шолох вскочил. Он пробежал по наклонному полу самолета и одним рывком выбросил свое сильное тело через дверцу. Следом за ним, так же стремительно, выскочил и Гостев.
Гул нарастал.
Марина приподнялась и смотрела в окошко. Их самолет лежал зарывшись носом и наклонясь на правый бок. Левое крыло его торчало кверху, как рука утопающего, а Шолох и Гостев барахтались рядом в снегу и, махая шлемами, кричали:
– Э-эй… Э-эй…
Но самолет ровно, не меняя курса, прошел стороной и они сразу поникли.
– Орлянкин пролетал, – сказал Шолох, когда они вернулись. – Нас ищет.
– Не увидел он нас? – с робкой надеждой спросила Марина.
– Не увидел, – сказал Гостев. – Да разве увидишь. Окраска-то серебряная. – И вдруг засмеялся. – А мы-то ему кричали, а?..
4
Орлянкин предполагал, что Шолох, потеряв ориентировку, выйдет к реке и по ней будет искать Медвежий Угол, но за рекой начинались большие превышения и Шолох, боясь проскочить реку в сильном снегопаде, предпочел взять курс прямо на базу. Поэтому, обшарив всю прибрежную полосу, Орлянкин так и не нашел их в первый день поисков, но во второй день, начав облет по трассе полетов, он, безошибочным взглядом штурмовика, привыкшего распознавать замаскированные самолеты и танки противника, сразу разглядел распластанную на снегу серебряную птицу Шолоха.
Он спикировал и помчался почти прижимаясь к бликующему снегу. Солнце насквозь просвечивало долину. Он увидел, как из самолета вывалились два человечка и увязая по пояс отчаянно замахали ему. Он накрыл их своей шумной тенью, развернулся на крутом вираже и снова с ревом промчался над ними. Он кидал самолет кверху и книзу, махал ответно рукой и даже сделал две «бочки». По случаю такой радости он был уверен, что Федор Васильевич не вкатит ему очередного нагоняя за «фокусы». И действительно, когда он заглянул в переговорное окошко, то увидел, что лицо Федора Васильевича снова помолодело.
Потом они выкинули им пакет и кружились, наблюдая, как одна фигурка барахталась в снегу, пытаясь дотянуться до него, а вторая, подняв обе руки кверху, потрясала ими в приветственном жесте. И Сашка Орлянкин целый бы день кружил над ними, если бы в переговорную трубку не услышал отрезвляющий голос Федора Васильевича:
– Давайте к Битюгову.
5
Снегу навалило…
Дмитрий Битюгов очищал проходы от жилья к буровой, когда из-за лесного горизонта вынырнул маленький связной самолет экспедиции. Битюгов разогнул взмокшую спину и, приставив к глазам козырьком ладонь, наблюдал, как он кружил над поляной. Рабочие, тоже побросав лопаты, смотрели в небо. В плавных заходах самолета чувствовалось, что пилот не впервые летает здесь, но на этот раз он как будто к чему-то примеривался. И вот полоснула по воздуху красная лента вымпела и, разрезав яркую синеву неба, воткнулась в снег.
– Хорош глазомер у Орлянкина, – подумал Битюгов, освобождая привязанную к грузилу записку. Он пробежал ее глазами и задумался.
Он проработал в тайге одиннадцать лет. Два прииска, шахту, рудник и негромкую славу первооткрывателя оставил он на местах своих исследований, когда близ заимки Медвежий Угол он обнаружил крупное месторождение магнитного железняка. Два года он разведывал этот участок и с каждым годом перспектива месторождения расширялась. Он сообщил в Управление и весной, в ответ на его письмо, приплыли в Медвежий Угол двое. Одного он знал. Невысокого роста, уже склонный к полноте, с волосатыми руками и грудью, начальник буровых работ Иосиф Абрамович Померанец не один раз ставил вышки на местах его открытий. Второго он видел впервые. Высокий рыжеватый блондин с очень белой кожей и серыми с зеленцой глазами, он назвался Федором Васильевичем Васильевым, начальником Комплексной изыскательной экспедиции и показал ему приказ Управления, по которому и он, и Померанец, включались в эту экспедицию до полного выявления объема и запасов найденных здесь железных руд.
Кроме того, значилось далее в приказе, в целях быстрейшего продвижения работ, экспедиции придавалась аэромагнитная группа, оснащенная новейшими приборами по магнитной разведке. Он не знал этих приборов и появление их воспринял как недоверие к его работе. Но самым абсурдным показалось ему летать с ними на самолетах. Он обжился в тайге, как медведь, который изредка выходит из чащи, чтобы взглянув, что делается за кромкой леса, уйти обратно; оброс мускулатурой и бородой, взгляд его стал зорок, слух чуток. Всем обликом своим он являл теперь настоящего лесного жителя. И он знал тайгу.
Тайга
Она покрывала землю – сплошь. Только вода и камень были свободны от нее. Старатель уходил в тайгу и о нем боялись думать. Его было не дозваться, не найти. Проходил срок и он выходил из чащи также внезапно, как и поглощался ею. Бывало, что он и не возвращался. Тайга стояла темная и глухая. Самые сильные ветры могли выворотить ее с корнем, но не нарушить ее молчания. Никто не мог сказать, почему она не отпустила от себя человека.
И вот он стоит и держит в руках записку, в которой говорится, что в 40—50 километрах (карта прилагалась) потерпел аварию самолет и ему предлагается немедленно выйти к потерпевшим для оказания первой помощи.
Марина чувствовала себя недостаточно хорошо, чтобы последовать за Шолохом и Гостевым, и, как и вчера, наблюдала за прилетом Орлянкина через окошко. На мгновенье она увидела даже брата. Он сидел на втором месте и махал рукой.
Когда они улетели, она снова откинулась на чехлы, слыша, как за стеной Гостев пытается добраться до пакета, поминая и бога, и черта, и проклятый снег, который не может выдержать даже порядочного человека.
Шолох влез за лопатами.
– Теперь они до нас доберутся, – сказал он. На его лице опять светилась улыбка.
К вечеру прокопали проход и достали пакет. В нем были хлеб, консервы и фляга со спиртом.
Гостев сразу потянулся за ней.
– Что-то в горле сухо.
– Это не вода, – засмеялась Марина.
– Разве? – Он опрокинул стаканчик и крякнул. – Кха, в самом деле, спирт.
Дали выпить и Марине. Она закашлялась. На глазах выступили слезы. Она и смеялась и плакала.
– Я знал, что они найдут нас, – говорил Шолох. – Сашка пилот классный. У него только высота не в почете. Недаром все зубы выбиты.
Марина почувствовала себя значительно лучше. Она много смеялась и потом сразу заснула. А ночью у нее начался жар. Ей казалось, что кто-то ходит вокруг самолета и стучит, пытаясь войти внутрь.
– Кто? Кто пришел? – в один голос допытывались Шолох и Гостев.
Марина приходила в себя. До ее сознания медленно доходил вопрос. Она устало откидывалась назад, закрывала глаза и шептала:
– Он.
– Бредит, – говорил Гостев.
В самолете было темно и тихо. Шолох и Гостев сидели прислушиваясь к ее прерывистому дыханию.
– Пока придут, как бы чего не случилось с дивчиной, – глухо и тревожно в темноте сказал Шолох.
Перед рассветом Марина проснулась еще раз. Шолох и Гостев спали. Ей снова показалось, что кто-то ходит вокруг и ищет дверцу. Боясь разбудить их, она поднялась. Ноги не слушались ее. Подниматься по наклонному полу самолета было также тяжело, как идти в гору. Она задела Шолоха.
– Ты что? – спросил он и сразу поднялся.
– Там кто-то ходит.
– Нет никого, тебе кажется. Спи.
– Нет, там кто-то ходит. Ты послушай.
Гостев тоже поднял голову. Они все трое прислушались.
– В самом деле, там, кажется, кто-то есть, – сказал Гостев.
– Зверь какой-нибудь, – уже не так уверенно возразил Шолох. – До базы не меньше двухсот километров. Они не могут так скоро.
Все же он подошел к дверце и распахнул ее. Луна заливала снег спокойным синим светом. Долина, окаймленная черным лесом и поблескивающими скалами, была сказочно красива.
– А хорошо все-таки, – вздохнул он. – Умирать не надо…
И в это время послышался крик. Он высунулся и увидел, как через небольшой бугор, закрывавший от них выход из долины, спускается огромная человеческая фигура, в малице, озаренной, как сиянием, светом луны.
И, быть может, в первый раз за все время у него задрожали ноги. Он прислонился к двери и прошептал:
– Люди.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Аркадий Горин приехал в Медвежий Угол ночью. Прошумевшая пурга замела дорогу. Сугробы громоздились, как горы и ему с попутчиком авиатехником то и дело приходилось соскакивать в снег и вытаскивать застревавшие сани.
В темной конторе, которую они с трудом отыскали, никого не было. Лишь в боковой комнатке сидел старик в грязном свитере, похожий на сторожа.
Он подкладывал в огонь чурки и пламя озаряло его худую согнутую фигуру.
Печка-буржуйка
– Здесь экспедиция? – спросил Аркадий.
– Здесь, однако, – сказал старик, поворачивая к ним темное морщинистое лицо. – А вы откуда будете?
– Из тех ворот, откуда весь народ, – ухмыльнулся спутник Аркадия. – Ты скажи, папаша, где нам определяться?
– А здесь и определяйтесь пока, – старик махнул рукой. – Вот начальство приедет, тогда…
– Порядок правильный… – присвистнул авиатехник и направился к лавке. По полу протянулся за ним мокрый неровный след.
– А могу я увидеть начальника экспедиции? – спросил Аркадий.
– Нет его, – повторил старик и пошевелил кочергой в печурке. – Да и что вам беспокоиться, однако. Найдете завтра завхоза, станете на довольствие…
– Мне нужен начальник экспедиции, – настойчиво сказал Аркадий.
– Нет его, – повторил старик. – У нас тут самолет разбился, они и выехали. А вы что, знакомый ему или кто?
– Знакомый, – сказал Аркадий.
Он рассеянно разглядывал комнату. Темные бревенчатые стены, топчан, покрытый медвежьей шкурой. Авиатехник возится на скамейке, пытаясь одновременно и накрыться шинелью и подстелить ее под себя. На столе, рядом с керосиновой коптилкой, хлебные крошки и большой охотничий нож.
– Нет его, – в третий раз повторил старик и, как будто спохватившись, добавил, – Да вы садитесь, однако. В ногах правды нету.
Аркадий придвинул к огню чемодан. Тело ныло. Ноги были мокрые. Он особенно чувствовал это, когда шевелил пальцами внутри ботинок.
– «Я погреюсь немного и пойду», – подумал он. Но вставать не хотелось. Он не знал, как встретит его Васильев. Они действительно были знакомы по научно-исследовательскому институту, где Аркадий разрабатывал проблемы наземной магнитометрии, а Васильев – воздушной. Их называли «принципиальными противниками». Но Васильев был старше и уже имел ученую степень кандидата и Аркадий ни за что не приехал бы в его экспедицию, если бы не Марина. С ней, при ее отъезде, тоже получилось не совсем хорошо, но, возможно, это даже к лучшему, что Васильева нет. Можно будет сразу поговорить с ней. Он скажет, что их размолвка была просто ошибкой, что она просто не так поняла его. Он вовсе не отказывался ехать. Он хотел только закончить аспирантуру. Ну, разумеется, он так и скажет и не останется никаких недоразумений.
Ему представилось. как обрадуется увидев его Марина и он улыбнулся. Он только чуть-чуть еще погреется и пойдет.
И он хотел уже спросить, где живет Федор Васильевич, когда стукнула дверь и на пороге появилась запорошенная снегом фигура.
– Калганыч, – сказала фигура. – Начальник баньку просит сготовить.
– Что же, он здесь? – удивился Аркадий.
– Приехал, стало быть, – невозмутимо сказал Калганыч, поднимаясь и натягивая полушубок. – Идемте, я вам покажу.
2
Васильев встретил его удивленным возгласом:
– Ба! Принципиальный противник! Какими ветрами?
– Добрыми, добрыми, – поспешил сказать Аркадий. – Осенью защищаю диссертацию. Приехал собрать кой-какие материалы и поработать.
– Ну, ну. Проходите, знакомьтесь.
За столом, накрытым голубой скатертью, возле поблескивающего коричневым лаком радиоприемника, сидели двое. Еще раздеваясь, в передней Аркадий увидел их меховые куртки. Две двери вели в боковые комнаты. Как он догадывался, это были комнаты Васильева и Марины. То, что ее не оказалось в большой комнате было Аркадию неприятно. Впрочем, ничего удивительного. Время позднее и она, наверное, уже спит.
Он подошел к столу.
Плотный коренастый человек с немного одутловатым лицом приподнялся и протянул руку.
– Шолох, – просто сказал он.
– Штурман Гостев, – отрекомендовался другой, худощавый.
– Очень приятно, – сказал Аркадий. – Горин, инженер-геофизик.
Федор Васильевич разжигал спиртовку.
– Сейчас согреемся. Мы, видите ли, сами только что приехали. Рассказывайте пока, что у вас там на Большой земле.
После темноты улицы и коптилки Калганыча десятилинейная лампа казалась солнцем. Аркадий сидел вытянув под столом ноги. Холод выходил из него мурашками и он, впитывая тепло, как наслаждение, говорил:
– О чем же вам в первую очередь… Международные события вам, наверное. самим известны по радио и из газет, а из таких, так сказать, будничных… В институте расширили лабораторию радиолокационных исследований. Вы знаете, это просто замечательная мысль – определять породу путем разности отправленной и отраженной от нее волны. Я сам разрабатывал некоторые положения и диссертацию пишу тоже на эту тему…
Начав медленно, он постепенно повышал голос и теперь говорил уже нарочито громко, надеясь, что Марина услышит его и проснется. Но за дверьми было тихо. Гостев крутил рычажки, ловя далекую станцию. Федор Васильевич доставал из шкафчика рюмки.
– Это все очень интересно, – сказал он, – но у нас в основном магнитная разведка. Вы ведь знаете это?
– Знаю, – сказал Аркадий. – Тем интересней будет сравнить результаты двух методов.
– Вы очень, очень кстати приехали, – сказал Васильев и Аркадий вдруг увидел, что он думает о чем-то своем. – Давайте. За Ваш приезд!
В комнату ворвались звуки далекой музыки.
– Поймал, все-таки, – сказал Гостев и потянулся за рюмкой. – Будем здоровы.
Они все устали и были голодны и на короткое время в комнате воцарилось молчание. Только музыка звучала совсем по домашнему и Аркадию казалось, нет позади длинной и трудной дороги. Просто он заглянул сюда, как обычно к Марине. Она сейчас выйдет и будет совсем хорошо.
Хмелея от сытости, тепла и вина, Аркадий смотрел на Васильева и все больше удивлялся их сходству. Такая же, как у нее, мягкая белая кожа, такие же серые с зеленцой глаза. Только волосы у него светлее, совсем золотистые. «Золотой золотоискатель» – засмеялся он на невольно пришедшее сравнение и спросил:
– А Марина что, спит?
Все трое переглянулись.
– Марина? – переспросил Федор Васильевич. – Да, Вы ведь еще не знаете. У нас, видите ли, произошла авария…
– Что?
Аркадий перегнулся вперед. Его пальцы, стиснув край стола, побелели.
– Что с ней?
– Пустяки, – сказал Гостев. – Поцарапала голову.
Аркадий смотрел на Васильева.
– Вылетели на магниторазведку, – сказал он, – попали в пургу. Впрочем, перед вами очевидцы, они могут рассказать лучше.
– Что же тут рассказывать, – сказал Шолох. – Все это произошло… Ну, как в авиации происходит…
Он безнадежно махнул рукой. У Васильева лежала радиограмма из управления с отзывом его и хотя Васильев сказал, что «он еще посмотрит», ему было не до объяснений.
– Вот видите! – вскричал Аркадий. – Вам ведь говорили, что опасно, нереально в этих условиях, рискованно.
– Мы на фронте и не так рисковали, – сказал Гостев.
– Так то же фронт, война. А здесь мы не имеем права подвергать людей риску. Я тысячу раз был прав, когда отстаивал наземную магнитометрию.
– Темный Вы человек, Аркадий, – с сожалением сказал Федор Васильевич. – Как в лесу, все равно.
– Мы и есть в лесу.
– Не мы, а вы в лесу. Вот, как Битюгов. Есть у нас такой геолог. Специалист, умница, а дальше своего леса тоже ничего видеть не хочет. Двенадцать лет в тайге просидел, шерстью зарос, о технической литературе позабыл, что существует такая, а вот также как вы твердит: – Только наземная разведка, только наземная разведка… А и вы, и он, и все прочие кто так говорит, забываете о грандиозном объеме и масштабе работ, ведущихся в стране. И к нам, изыскателям, тоже предъявляются новые требования. Мы должны давать больше, лучше, быстрее. А чтобы получить новые результаты, нужны новые средства. Нужна новая техника, новая методика, новый образ мышления. Ради всего этого имеет смысл идти на некий производственный риск. Авария – не доказательство нашей несостоятельности. Еще не созданы необходимые для этой работы типы самолетов, не разработана в достаточной степени техника безопасности полетов, сам магнитометр требует улучшений. Но ведь все это детали. Мы только начинаем. Надо работать и помехи будут устранены…
Васильев говорил, но Аркадий уже почти не слышал его. Он думал о Марине.
– Где же она теперь? – спросил он, когда Васильев кончил.
– Марина? Она у Битюгова. Это тот геолог, что пришел за ними.
– Почему же вы не привезли ее? – почти выкрикнул Аркадий.
– Да ей и там не плохо, – сказал Гостев.
– Видите ли, – поправил его Федор Васильевич, – ее еще нельзя было перевозить, но опасность в общем миновала. Мы оставили с ней женщину. А Вас, – неожиданно закончил он, – я думаю, Вы не будете возражать, я попрошу на время заменить ее. У нас есть запасной прибор…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anatoliy-muzis/pervootkryvateli-iz-rasskazov-geologa-42349986/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.