Читать онлайн книгу «Приключения в городе и деревне. Невыдуманные истории. Книга вторая» автора Леонид Беспамятных
Приключения в городе и деревне. Невыдуманные истории. Книга вторая
Леонид Беспамятных
Сибирский прозаик Леонид Беспамятных в этом сборнике продолжает знакомить читателей со своими героями, которые, попадая в неординарные ситуации, по-разному реагируют на происходящее вокруг них.
Приключения в городе и деревне. Невыдуманные истории
Книга вторая
Леонид Беспамятных
© Леонид Беспамятных, 2019
ISBN 978-5-4493-7467-7 (т. 2)
ISBN 978-5-4493-7439-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Витины мамы
Осенью сорок первого Вите шел пятый год, когда во время бомбежки их эшелона он потерялся и отбился от семьи. Везли в эшелоне немцев из Поволжья.
Огонь с треском лизал вагоны, бухали взрывы. Воздух был наполнен гудением самолетов, которые пикировали и расстреливали женщин и детей, бегущих от горящих вагонов.
Подобрала его тогда на пшеничном поле молодая женщина из этого же эшелона, немка. Семьи у нее не было. Прибился Витя к ней, так как своих родных в том поле не нашел после бомбежки.
Двенадцать лет жил с ней в рабочем поселке Марьяновка, куда их власти направили. Учился в школе. Потом поступил в профтехучилище в Омске. Добирался обычно на электричке.
И вот как – то приметил в вагоне он одну женщину. Причем до этого он уже встречал ее в электричке несколько раз. Лицо этой женщины его чем – то сильно притягивало. А подойти стеснялся, лишь издалека к ней приглядывался. Даже во сне она ему приснилась несколько раз.
«Может это ошибка?» – задавал он себе вопрос.
В эту поездку он не вытерпел, все же осмелился подойти. Совсем близко остановился – напротив, в глаза ей смотрит и смотрит. Женщина тоже в него взглядом впилась…
Витя собрался с духом и выпалил:
– Извините, тетенька! Вы не моя мама?
И сделал шажок к ней. У женщины аж глаза округлились, прошептала:
– Витенька?..
Рукой за сердце схватилась.
– Вот и встретились, сынок!
Обхватила его. Целовать стала беспорядочно. Заплакали оба. Люди сбежались посмотреть… Многие в вагоне плакали, не стыдясь своих слез.
Так повстречались мать и сын, спустя много лет. И оказалось у Вити две мамы. Все эти двенадцать лет его родная мама с двумя старшими братьями и сестрой жила на станции Москаленки – это в пятидесяти километрах от Марьяновки. Они Витю упорно искали, но безуспешно, пока он сам не нашелся…
Кстати, жить Витя остался все-таки с приемной матерью. Хотя постоянно ездил с ней в гости в Москаленки.
Фото Владимира Анухова
2. Пустые хлопоты
Припомнился случай, что произошел в восемьдесят шестом с хорошим знакомым. Иван работал слесарем и, насколько мне известно, работал неплохо. Зашел однажды он к сестре справиться о том, как она готовится к своему юбилею. Она как раз пирожки пекла, усадила брата за стол, потчует, он смотрит, грустна и задумчива.
– Чем, Мария, обеспокоена? – спрашивает ее.
– Представляешь, братик, могу сильно оскандалиться, если приедет много родни. Спиртного – то у меня с гулькин нос.
– А талоны отоварила?
– Отоварила, но ты же сам знаешь свата Петра. Ему одному бутылку уговорить, что чашку чая выпить… А купить где еще – проблема. Всего один магазин торгует в заводском микрорайоне с двух до пяти, а там народу видимо – невидимо собирается.
Иван успокоил:
– Не переживай, сестренка, время еще есть, что – нибудь придумаю!
– Выручай уж! – обрадовалась она.
Сказано – сделано. Улицы еще утопали в утренней дымке, когда он, спросив крайнего, встал в очередь у магазина, оказался где – то в третьей десятке. Достал из сумки книгу. Учился в школе на крепкое «три», но очень любил читать. От солнца спасала тень березы, что одиноко росла у дороги. Народ все прибывал и прибывал.
– Потерял меня, небось? – перед ним остановился мужчина, давая очереди понять, что хорошо знаком с Иваном. Худой, лицо опухшее: то ли перебрал вчера, то ли недоспал.
«Пиджак, как на вешалке», – усмехнулся про себя Иван, но виду не подал, что не знаком.
– Федор Яковлевич, – шепотом представился незнакомец и протянул руку. – Можно просто – Федя.
– Иван.
– Не надо, товарищ, посторонних пускать, – обернулась к Ивану женщина, что стояла рядом.
– Но я же стоял! – возмутился Федя. – Что же получается: в туалет нельзя сходить рабочему человеку?
«Надо же! – удивился Иван. – Врет и не краснеет».
– Известны эти штучки! – криво усмехнулась женщина и махнула рукой. – Знамо дело, большинство в очереди – заводчане, но если на то пошло, я – от сборочного цеха, меня мастер послал. Подруга моя – от гаража. К двум часам понабежит заводских сотни, мама не горюй!
Федя постоянно шутил и громко смеялся. Оказывается, тоже родился в сибирской деревне. Иван прекратил чтение, разговорились, поведал ему о юбилее сестры.
До открытия магазина оставалось полчаса, как прибыл наряд милиции. Уже вся площадь перед магазином заполнилась народом, даже на клумбе люди стояли. Выкрики. Давка. Постоянно толкали то в бока, то в спину.
– О-хо-хо, глядите, люди, что на небе – то деется! – проговорил вдруг женский голос.
Иван прервал разговор, вглянул на небо и оторопел. Черная туча закрыла половину горизонта.
«Вот это да! – ахнул он. – Что же делать?»
Сумрачно стало. Толпа враз притихла. Далее действие стало развиваться стремительно: ровно в два часа распахнулись двери магазина, кто – то крикнул:
– Наддай, мужики!
Тут же сверкнула молния, ударил гром. Очередь дернулась в сторону забора, тот возьми и повались.
– Нельзя во время грозы под деревом стоять! – начал было Федя.
– Ага… – хмыкнул Иван. – Попробуй отойти, враз очередь потеряешь.
Милиционеры стали теснить людей от крыльца магазина.
Начался ливень.
«Бежать надо, что ли?» – пронеслось тут же в голове у Ивана.
Рядом проходили машины. Некоторые водители смеялись и махали руками, другие смотрели удивленно и сочувственно.
«Ой! Сейчас, поди, еще и град лупанет!» – сообразил Иван.
– Сдается мне, не удастся нам седни добраться до прилавка. Как, Иван, считаешь? – взял его за локоть Федя.
– Да, согласен, напрасная трата времени! – сказал Иван. – Пустые хлопоты… Я больше не смогу!»
.
Когда посыпался град, Иван, обреченно махнув рукой, побежал в сторону остановки автобуса со словами:
– Это какое же надо иметь здоровье, чтобы все это выдержать?!
Его догнал Федя.
– Пойдем ко мне, а? Я тут рядом живу.
Иван – ни в какую.
– Нет, так нет. А жаль, я бы смог помочь твоей сестре.
– Как это? – Иван остановился. – У тебя что блат в торговле?
В квартире прошли на кухню и уселись на табуретки. Федя поставил бутылку, протер рюмки пальцем и налил.
– Испробуй мой коньяк!
– У меня язва.
– Ну, немного… Символически…
Иван сдался:
– Хорошо. Так и быть. Только чуточку. За что?
– А давай за перестройку, что ли!
– Да ну ее… Предлагаю – за любовь! – и Иван отпил глоток.
– Ну? – сказал Федя, ища на его лице следы восторга.
– Во! – Иван поднял большой палец и крякнув, опорожнил всю рюмку. – Хороший напиток, однако!
– А я что говорил? Мы, сибиряки, сами с усами. Одним словом, на государство надейся, а сам не плошай! Кстати, в армии служил?
– А то как же! В ГСВГ!
– Да ты что? Земеля, получается! Я в Потсдаме.
– А я на Магдебургском полигоне два года отпахал!
– По этому поводу наливай, земеля!
Так просидели полчаса. Иван попросил:
– Можно одним глазом взглянуть на аппарат?
– Разумеется…
Вышли на балкон. Федя вытащил из – под брезента флягу.
– Представляешь, сестра Людмила ездила в деревню на поминки деда и привезла…
– Познакомишь с сестрой? – усмехнулся Иван.
– А что? Может и придется… – Федя протянул флягу Ивану. – Можешь забирать. Через неделю вернешь?
«Дело – то стоящее человек советует, – подумал Иван. – Чего тут думать? Для деревенских гостей сойдет».
– А рецепт расскажешь?
Снова уселись на кухне. Иван записывал, Федя диктовал.
– Скажи, Федя, а зачем ты в очереди сегодня стоял? Какая такая необходимость, а?
Тот усмехнулся:
– Поговорить, Ваня, по душам хочется… Не пообщаюсь, бессонница мучает
– Ладно, – сказал Иван, – я пошел.
Так и заявился к своему подъезду: в одной руке – фляга, в другой – крышка со всеми прибамбасами. Сидевшая на лавочке соседка, увидев Ивана, даже поперхнулась, парализованная догадкой.
Не прошло и полчаса, как в дверь позвонили.
– Милиция! Открывайте!
Вошел участковый. Одарив Ивана хитрой улыбочкой, уселся.
– Причина моего визита – до меня дошли слухи, что вы нарушаете общественный порядок.
Его бегающий взгляд обшарил прихожую.
– Где?
– Что где?
– Аппарат.
– На балконе, – не стал отпираться Иван. Тут же принес флягу.
Через пару дней Ивана пригласили в райисполком на заседание комиссии по борьбе с пьянством, оно было недолгим. Женщина лет пятидесяти зачитала решение об изьятии фляги у Ивана и административном штрафе в сумме 75 рублей.
Еще минут пять говорила о пагубности алкоголя.. Иван совершенно упал духом. Губы у него задрожали:
– Вы, товарищи, всерьез, что ли? Как же так? У моей сестры шестьдесят лет, а купить в магазине спиртное невозможно.
– Мужчина, не возникайте, – перебил его участковый. – Это не может быть оправданием. Людмила Яковлевна права, что трезвость должна стать нормой жизни каждого советского человека.
– Уж кем – кем, а пьющим я никогда не был. Тоже мне, – продолжал спорить Иван, – вздумали кого наказать. У меня же с армии язва.
С печальным взором Иван вышел на улицу и присел на лавку.
– Никак, Иван? – из стоявшей у крыльца легковушки вышел Федя.
– Он самый.
– На тебе лица нет…
Иван горько улыбнулся:
– Не поверишь. Меня только что осудили!
– За что?
Тут на крыльцо вышла та самая женщина из комиссии по борьбе с пьянством. Стала искать кого – то глазами. Увидев легковушку, пошла к ней.
– Людмила! – Федя помахал женщине. – Я сейчас.
– Кто тебе, Федя, эта женщина?
– Сеструха. Познакомить?
– Уже познакомился…
Иван поднялся и пошел прочь, ни на кого не глядя…
Фото Анны Рассказовой
3. Племяш
Леонтий Васильевич – военный пенсионер, живет в загородном доме на берегу Омки. Нравится ему здесь: до города рукой подать, чистый воздух, рыбалка, да и на грядках любит копаться.
«Райское место!» – хвалится знакомым. В городскую квартиру и не тянет его, хотя жена и дети зовут.
Зимой, другое дело – скучновато. Однажды пришел к соседу в гости. Смотрит, а тому дети привезли компьютер. Мелькнула мысль: «Надо тоже купить!»
Сказано – сделано. Купил. Слов нет: хочешь кино смотри, хочешь с родней общайся.
«Я, – говорил он соседу, – когда за компьтером, то завсегда петь хочется».
С появлением интернета родни развелось – всех сразу и не упомнишь. Как – то в начале осени позвонил дальний родственник из деревни:
– Леонтий, выручай! Сын поступил учиться в город, а жить негде. Можно у тебя ему сентябрь перекантоваться, а? Уважь!
– Хорошо! Пусть приезжает, раз негде жить, – согласился Леонтий Васильевич.
И вот через пару дней, смотрит, идет по дороге парень с сумкой в руке.
«Никак, племяш, что ли? – ёкнуло сердце. – Похож на отца, однако.
Прошли в домик. За чаем разговорились о том да о сем. Из баночки с земляничным вареньем исходил запах малой родины.
«Вот подфартило! – думал Леонтий Васильевич. – И мне все веселей будет».
Увидев компьютер, племяш обрадовался:
– Здорово! А мне папаня еще не купил.
– Так пользуйся.
Племяш допоздна рассказывал о жизни в деревне, Леонтий Васильевич слушал, не перебивая. Так и уснул.
Почитай, с этого дня жизнь резко изменилась. Рано утром племяш уезжал на учебу, Леонтий Васильевич возился на земле, хлопотал у плиты.
– Родители бычка закололи, картошки двести ведер накопали,» – делился новостями племяш.
– Глядишь, и тебе компьютер скоро купят, – подбодрял его Леонтий Васильевич.
Однажды племяш заявил:
– Сказать честно, у вас, дядя Леонтий, не компьютер, а бухгалтерские счеты!
– С чего это вдруг? Меня все устраивает. К тому же в августе мастера приглашал.
– А что с того? Толку от таких мастеров никакого, – усмехнулся племяш. – Морочат головы вам, пенсионерам. Хотите помогу?
Одним словом, пообещал, мол, сделаю все в лучшем виде…
– А это трудно, небось?
– Чего проще, – племяш стал тут же доставать из сумки диски. – Я не о себе пекусь, а о вас. Вскорести такую программу установлю – закачаетесь.
– Делай раз надо, – согласился Леонтий Васильевич. – Испыток, не убыток. Только потом растолкуй, что к чему.
А сам подумал: «Да, руки у него, видать, на месте. Из глуши, а разбирается, как тот профессор».
Все бы хорошо, но волновало Леонтия Васиьевича одно: племяш до полуночи сидел в социальных сетях.
– А чего не учишь? Ни разу не видел тебя за учебниками.
– А я, дядя Леонтий, все знаю, – и рассмеялся.
– Ты Ваньку не валяй, племяш, сессия быстро примчится.
Как – то Леонтий Васильевич соседа встретил в магазине.
– Ты зачем, Васильевич, столько хлеба покупаешь? Никак, свинью завел, что ли? – спрашивает тот.
– Да у меня постоялец!
– Кто такой?
– Племяш из деревни!
– Какой такой племяш?
– Какой… какой… Троюродный.
– Интересно, как там в деревне жизнь?
– Какая жизнь? Своим хозяйством только и живут.
На следующий день сосед принес корзину яблок.
– Угощайтесь, – говорит. Засиделся допоздна. Прощаясь, сказал:
– Парнишка, и правда, видать, неплохой.
– Жалко овсяную кашу не ест, – усмехнулся Леонтий Васильевич. – Мясо подавай. У меня, конечно, не ресторанные изыски, но уж готовить я умею.
– Ну, держись, Васильевич, скоро тебя деревенские и мясом и картошкой завалят.
– Чего с них взять? Отец не работает, мать копейки получает. Как – нибудь перебьюсь.
– Ой, Васильевич! Доверчивый ты. – Сосед укоризненно покачал головой. – Есть хорошая пословица: «Не делай людям добра, не получишь зла».
– Напрасно ты, – возразил Леонтий Васильевич. – Племяш пообещал компьютер навороченным сделать.
– Нашел кому такую дорогую вещь доверить… Пацану. Ну, ты, даешь! А вдруг натворит чего?..
Сентябрь пролетел, как один день. Засобирался племяш переезжать в город.
– Скажи, – заволновался Леонтий Васильевич, – а если возникнут проблемы с компьютером? Ты ведь мне так ничего и не обьяснил…
– Если что, звоните на сотовый… Я мухой…
В свой праздник – День ракетных войск и артиллерии, Леонтий Васильевич приковылял к соседу.
– Тебе чего, Васильевич?
– Тут такое дело, – тот слегка замялся. – Одним словом, нужен компьютер до зарезу. Мой не работает. Однополчанина надо поздравить.
– А давно не работает?
– Аккурат, две недели уже.
– А племяш? Не пробовал ему звонить?
– Пробовал. Пустое! Не отвечает и все. Ни слуху ни духу. След простыл…
Сосед возьми и ляпни:
– Видел я твоего племяша намедни.
– Где? – удивился Леонтий Васильевич.
– С девушкой на остановке стоял. Молодость, дело известное.
– Ошибся, поди.
– Я знаю, что говорю… Присмотрелся, точно, он. А ты отцу сообщи!
– Да писал и звонил, а что толку, тоже молчит. Деться мне некуда. Вот пенсию получу и вызову мастера. Почитай, минимум тысячу, как с листа…
– Знаю я эти штучки, попользовался и сбежал. О – хо – хо, что деется. Деревенские раньше так не поступали со стариками.
– Бог ему судья. Только всех под одну гребенку нельзя стричь. Вот недавно пришел на остановку. Хвать в карман, а кошелька нет. В доме, получается, оставил. Звоню баушке по сотовому: так, мол, и так… Как быть? Тут трогает меня за плечо девчушка, что рядом стояла.
– Дедушка! – говорит. – Не переживайте! Возьмите вот деньги.
– Представляешь, протягивает мне сотенную купюру, а сама – в маршрутку и уехала. Ни фамилии, ни имени не спросила.
Больше часа Леонтий Васильевич разговаривал по скайпу. Выключив компьютер, долго сидел молча. На крыльце обернулся. По лицу бежали слезы.
– Надо же! Однополчане – земляки неделю назад встречались, а я и не знал.
– А почему по сотовому не позвонили?
– Комбат список с номерами телефонов потерял.
Медленно пошел, опираясь на трость. Прохожие останавливались и смотрели ему вслед.
Фото Натальи Анисимовой
4. Западня
Эта история случилась в семидесятые годы с моим знакомым по имени Василий. Жил он в райцентре, работал тогда киномехаником в Доме культуры. Я к нему несколько раз приезжал на рыбалку.
Как – то в ноябре приходит к нему в кинобудку директор Дома культуры Викентий Иванович и говорит:
– Только что был в райкоме партии. Ничего не планируй, Василий, на выходной. будем обслуживать отчетно – выборную партийную конференцию. Магнитофон – то исправный?
– А чего ему сделается? Исправный.
– Есть записи Гимна СССР и Интернационала?
– С чего бы это? У меня только танцевальная музыка.
– Вот и плохо. Запиши срочно.
– Хорошо. А когда их проигрывать?
– Гимн включишь после слов Владимира Сергеевича «Разрешите считать работу конференции открытой».
– А Владимир Сергеевич – это кто?
– Первый секретарь райкома партии. Понятно?
– Ага.
– А в конце работы конференции, после его слов «На этом работа конференции закончена», включишь Интернационал. Смотри, Василий, не перепутай. Там будут и с обкома. Соображаешь, какая ответственность?
– Все сделаю в лучшем виде, Викентий Иванович!
***
В воскресенье Василий поднялся чуть свет. Приоделся: новая рубашка с галстуком, костюм. Включил аппаратуру, магнитофон проверил. До открытия партконференции оставалось полтора часа, в аппаратной зазвонил телефон. Звонила жена Клава из города, куда уехала навестить мать.
– Васенька! Знаешь, кого я встретила вчера? Таньку!
– Что за Танька? Пирогова, что ли? Ну и как она?
– С ней меня случай свел. Стою на остановке, смотрю – Танька с мужиком! Краля писанная, горжетка из меха. Познакомила, ейный хахаль, оказывается, важная шишка в торговле. Пригласили с собой в кафе. Он заказад столик с дорогими закусками и напитками…
– Ну, даешь! Ты, Клава, я вижу, не теряешь там зря время…
– Напрасно, Вася, смеешься. Представляешь? Он пообещал достать цветной телевизор. Как ты на это смотришь, а?
Василий сразу и не понял – шутит ли жена или говорит серьезно. Цветной телевизор можно было тогда приобрести только по знакомству.
– Я не шучу. Танька сказала: «Готовь, подруга, семьсот рублей и бутылку коньяка».
– На какие шиши собираешься купить – то? – нервно рассмеялся Василий.
– Знаешь, я уже у мамы заняла, не хватает лишь сотни. Если на то пошло – признаюсь, дома у меня есть заначка.
– Заначка? Где?
– В бане под лавкой припрятала двести рублей на черный день.
– Нашла где прятать… Ну, ты, Клава, даешь! А вдруг нечаянно померла бы, прощай, деньжата.
– А как, прикажешь, выживать? На твою зарплату киншика в девяносто рублей не разбежишься. Забери срочно деньги и передай с кем – нибудь, а я встречу. Перезвоню в полдень.
– Ты извини, но я должен в десять обязательно быть в аппаратной.
– Успеешь, – паребила его Клава. – Не кочевряжься! Одна нога здесь, другая уже в бане.
– Хорошо! Сбегаю раз надо, – сдался Василий.
Он спешил. Через несколько минут уже был в баньке. Баночку с деньгами нашел сразу. Только приподнялся, чтобы идти обратно, как раздался грохот в предбаннике.
«С чего бы это?» – подошел к двери, а она не открывается. Страшная догадка просверлила мозг"Велик, никак, упал и заклинил дверь!»
Навалился изо всех сил, тщетно, стал бить ногами. Пытался даже с разбега выбить дверь, да, куда там… Стал кричать, но потом понял, что вряд ли кто услышит.
В бане было холодно и сыро. Василий зябко ежился, притоптывая ногами. Время неумолимо бежало. Дело в том, что он велик сам в предбаннике на зиму поставил. Пару недель назад этот велик уже падал и клинил дверь, но тогда удалось выбраться. Сейчас же ни в какую…
«Глупый… Балбес… – ругал себя последними словами Василий. – Получается, попал в свою же западню».
Посмотрел на часы. Его аж в жар бросило. Шел одиннадцатый час…
«Ну, Вася, каюк тебе! Как пить дать – уволят по статье».
Совершенно упал духом. Что он пережил за это время – трудно передать словами.
***
Мозг лихорадочно работал в поисках выхода из положения.
«Не умирать же здесь от холода… Вот влип, так влип!
Остается одно,» – принял решение Василий и стал ручкой от ковшика выламывать кирпичи из печи. Долбил, рубил, Несмотря на холод, пот заливал глаза. Руки были изрезаны. Через час сумел выбраться на крышу.
***
В перерыве конференции третий секретарь райкома заявил Викентию Ивановичу:
– На всю область опозорились! Не конференция, а собрание дворников!
– Я же не виноват, что киномеханик пропал!
– Как это не виноват? Вы руководитель! Ответите партбилетом!
– Сам видел – был он утром, сейчас нигде нет, кинобудка закрыта. Самое интересное, видно в замочную скважину, что пальто на месте.
– А куда он, интересно, мог деться?
– Сам не пойму, что произошло. Как будто под землю провалился.
– Так он же домой побёг, – подошла техничка с ведром в руке, – сказал, что на пять минут.
– Как домой? – прохрипел директор. – Зачем? Корову доить, что ли?
– А кто его знает? Как заполошный бежал…
Третий секретарь райкома подозвал начальника милиции.
– Товарищ майор! Надо киншика срочно найти. Он тут рядом живет.
Тот вернулся быстро.
– Дом на замке, – говорит.
– Поднимайте отдел и обследуйте весь поселок.
***
Только Василий выбрался на крышу – глядь! – милиционеры бегут к баньке.
– Глядите, товарищ майор, никак, киншик!
– Где?
– Да вон он!
Подошли.
– Живой?
– Дайте полушубок согреться.
Майор укоризненно покачал головой:
– Как же так получилось, а?
– А так… Обыкновенно. – Василий слез на землю и стал рассказывать о причине своего исчезновения.
– Как велик мог заклинить? – не поверил майор. – Быть такого не может…
– Я серьезно. Не верите – сами посмотрите.
Майор зашел в предбанник, поставил велик на колеса.
– Ишь ты. И правда забавно вышло…
– А я что говорил! – Как клин между дверью и стенкой предбанника.
– Надо же! Кому рассказать – не поверят, что такое возможно. – покачал головой майор, горестно вздохнул. – Мог и замерзнуть здесь, не догадайся печь разобрать.
– Я ведь не специально, – оправдывался Василий, – жена позвонила из города: добеги, добеги. А видите, как вышло…
– А не проще было дверь вышибить?
– Пробовал. Пустое! Дверь – из доски «пятидесятки».
– А в оконце выбраться не пробовал?
– Плечи не проходят, хорошо, что стекло не разбил, тогда точно бы дуба дал…
– Кушать надо меньше, – ответил майор и велел доставить Василия в больницу.
.***
Когда Василий после перевязки шел мимо Дома Культуры, оттуда донеслись звуки духового оркестра и песни:
– Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый.
И смертный бой вести готов.
– Викентий Иванович! – Василий подошел к директору, который стоял и нервно курил на крыльце. – Интересно, откуда оркестр – то?
– Пришлось из воинской части по тревоге поднимать, в типографии текст напечатали. А вот открытие конференции было без гимна. Эх, Василий, Василий!
Бросил недокуренную папиросу и пошел по улице.
***
Чем все закончилось – не хочу детали раскрывать. Случилось то, что должно было случиться в те времена: Третий секретарь райкома перешел на другую работу, уволили директора Дома культуры.
А Клава привезла из города цветной телевизор. Правда, пришлось неделю спустя годовалого бычка Василию отвести в заготконтору, чтобы долг отдать теще. Сам он устроился работать в кочегарке.
Вот и вся история.
5. Поцелуй
В школьном драмтеатре предложили роль Елеси играть по пьесе А. Н. Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын».
– Соглашайся, – говорят. – Ты, Леня, человек решительный. Не каждому доверят такую роль.
«А чего не согласиться? – думаю, – Елеся – дворовый парень веселого нрава, выпадает ему в финале счастье в судьбе. За милую душу сыграю».
– Об чем разговор! Конечно, согласен!
– Вот и хорошо! – обрадовался Николай Андреевич, наш режиссер.
А вот когда началась первая читка пьесы, то обнаружил казус – по ходу пьесы Елеся должен целоваться с невестой своей Ларисой. Причем, дважды. Лариса же та – блудница. Богатая, а вот замуж никто ее не берет.
Николай Андреевич на этом месте остановил чтение – все разом повернули головы в мою сторону. Тишина воцарилась, слышно, как муха летает. Не заметив моего замешательства, продолжили читку.
Слушаю текст, а в голову мысли полезли разные – ведь не приходилось в жизни целоваться… Иду из школы домой, ругаю себя: «Что же натворил, зачем согласился?»
Предстояло одно из двух: или срочно отказаться от роли, или начинать учить. Всю ночь не мог заснуть, на полатях ворочался с бока на бок.
Утром пошел к Николаю Андреевичу с твердым намерением отказаться от роли Елеси. А он, как назло, в город уехал на курсы. Деваться некуда – пришлось учить роль, сроки поджимали. Время шло. День премьеры приближался.
…И вот генеральная репетиция на сцене клуба. Облачился в сюртук, шелковую рубаху, надел хромовые сапоги.
Стою у крыльца овощной лавки купца Епишкина. В руках розы. Скрипнула дверь лавки, обернулся: она!
Действительно, это вышла Лариса: ямочки на розовых щечках, в цветастом шелковом платье.
«Надо же!» – сильно стушевался, замер, как статуя, когда увидел ее. Она посмотрела с крыльца и улыбнулась:
– Елеся! Вы умеете целоваться?
Чувствую, как щеки мои огнем полыхнули, отвечаю согласно текста:
– Само собой. Похвастаться против вас не смею, а так думаю, что занятие это немудреное.
Она и говорит:
– Поцелуйте же меня…
В прищуре ее глаз отчетливо увидел насмешку. Мне тут надо по ходу пьесы ответить: «Даже очень приятно», но молчу, как немой, все слова забыл. Ноги стали каменными, два шага пройти, а не могу… Чувствую, что грим с лица на сюртук потек. Вижу, суфлер из – за занавеса губы дудкой вытягивает… Бесполезно, я совсем растерялся.
Заметив замешательство, она не растерялась, упустила часть диалога и продолжила далее по тексту пьесы:
– Нет, вы не умеете. Я Вам позволяю, вы забудьте свое звание и целуйте не взирая…
Далее Елеся должен со словами: «Только за смелостью и дело стало?» – снова поцеловать ее. Причем, в тексте пьесы черным по – белому было написано «Крепко целует Ларису».
«Засудачат деревенские – не остановишь, – вдруг подумал я. – Обсмеют так, что по улице потом не пройдешь».
– Николай Андреевич, извините, но ничего у меня не получится, – опустив глаза, сознался я и, махнув рукой, присел на крыльце лавки. – Будет столько народу… Стыдно перед всей деревней целоваться. Честное слово!
Ох, и досталось в тот вечер от кружковцев! Чего только не услышал в свой адрес.
– Этого еще не хватало! Ты что, оробел? – стыдили одни. – Людей не смеши! Ведешь себя, как первоклашка… Где – то бойкий на язык, а тут не можешь девушку поцеловать. Ну что здесь трудного? Чего проще?..
– Да уж, не повезло так не повезло нам. Извини – подвинься, таких чудиков в драмкружке не надо! – возмущались другие. А кое – кто даже пообещал и бока мне намять, если сорву премьеру.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/leonid-viktorovich-b/prikluche-39412403/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Леонид Беспамятных
Сибирский прозаик Леонид Беспамятных в этом сборнике продолжает знакомить читателей со своими героями, которые, попадая в неординарные ситуации, по-разному реагируют на происходящее вокруг них.
Приключения в городе и деревне. Невыдуманные истории
Книга вторая
Леонид Беспамятных
© Леонид Беспамятных, 2019
ISBN 978-5-4493-7467-7 (т. 2)
ISBN 978-5-4493-7439-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Витины мамы
Осенью сорок первого Вите шел пятый год, когда во время бомбежки их эшелона он потерялся и отбился от семьи. Везли в эшелоне немцев из Поволжья.
Огонь с треском лизал вагоны, бухали взрывы. Воздух был наполнен гудением самолетов, которые пикировали и расстреливали женщин и детей, бегущих от горящих вагонов.
Подобрала его тогда на пшеничном поле молодая женщина из этого же эшелона, немка. Семьи у нее не было. Прибился Витя к ней, так как своих родных в том поле не нашел после бомбежки.
Двенадцать лет жил с ней в рабочем поселке Марьяновка, куда их власти направили. Учился в школе. Потом поступил в профтехучилище в Омске. Добирался обычно на электричке.
И вот как – то приметил в вагоне он одну женщину. Причем до этого он уже встречал ее в электричке несколько раз. Лицо этой женщины его чем – то сильно притягивало. А подойти стеснялся, лишь издалека к ней приглядывался. Даже во сне она ему приснилась несколько раз.
«Может это ошибка?» – задавал он себе вопрос.
В эту поездку он не вытерпел, все же осмелился подойти. Совсем близко остановился – напротив, в глаза ей смотрит и смотрит. Женщина тоже в него взглядом впилась…
Витя собрался с духом и выпалил:
– Извините, тетенька! Вы не моя мама?
И сделал шажок к ней. У женщины аж глаза округлились, прошептала:
– Витенька?..
Рукой за сердце схватилась.
– Вот и встретились, сынок!
Обхватила его. Целовать стала беспорядочно. Заплакали оба. Люди сбежались посмотреть… Многие в вагоне плакали, не стыдясь своих слез.
Так повстречались мать и сын, спустя много лет. И оказалось у Вити две мамы. Все эти двенадцать лет его родная мама с двумя старшими братьями и сестрой жила на станции Москаленки – это в пятидесяти километрах от Марьяновки. Они Витю упорно искали, но безуспешно, пока он сам не нашелся…
Кстати, жить Витя остался все-таки с приемной матерью. Хотя постоянно ездил с ней в гости в Москаленки.
Фото Владимира Анухова
2. Пустые хлопоты
Припомнился случай, что произошел в восемьдесят шестом с хорошим знакомым. Иван работал слесарем и, насколько мне известно, работал неплохо. Зашел однажды он к сестре справиться о том, как она готовится к своему юбилею. Она как раз пирожки пекла, усадила брата за стол, потчует, он смотрит, грустна и задумчива.
– Чем, Мария, обеспокоена? – спрашивает ее.
– Представляешь, братик, могу сильно оскандалиться, если приедет много родни. Спиртного – то у меня с гулькин нос.
– А талоны отоварила?
– Отоварила, но ты же сам знаешь свата Петра. Ему одному бутылку уговорить, что чашку чая выпить… А купить где еще – проблема. Всего один магазин торгует в заводском микрорайоне с двух до пяти, а там народу видимо – невидимо собирается.
Иван успокоил:
– Не переживай, сестренка, время еще есть, что – нибудь придумаю!
– Выручай уж! – обрадовалась она.
Сказано – сделано. Улицы еще утопали в утренней дымке, когда он, спросив крайнего, встал в очередь у магазина, оказался где – то в третьей десятке. Достал из сумки книгу. Учился в школе на крепкое «три», но очень любил читать. От солнца спасала тень березы, что одиноко росла у дороги. Народ все прибывал и прибывал.
– Потерял меня, небось? – перед ним остановился мужчина, давая очереди понять, что хорошо знаком с Иваном. Худой, лицо опухшее: то ли перебрал вчера, то ли недоспал.
«Пиджак, как на вешалке», – усмехнулся про себя Иван, но виду не подал, что не знаком.
– Федор Яковлевич, – шепотом представился незнакомец и протянул руку. – Можно просто – Федя.
– Иван.
– Не надо, товарищ, посторонних пускать, – обернулась к Ивану женщина, что стояла рядом.
– Но я же стоял! – возмутился Федя. – Что же получается: в туалет нельзя сходить рабочему человеку?
«Надо же! – удивился Иван. – Врет и не краснеет».
– Известны эти штучки! – криво усмехнулась женщина и махнула рукой. – Знамо дело, большинство в очереди – заводчане, но если на то пошло, я – от сборочного цеха, меня мастер послал. Подруга моя – от гаража. К двум часам понабежит заводских сотни, мама не горюй!
Федя постоянно шутил и громко смеялся. Оказывается, тоже родился в сибирской деревне. Иван прекратил чтение, разговорились, поведал ему о юбилее сестры.
До открытия магазина оставалось полчаса, как прибыл наряд милиции. Уже вся площадь перед магазином заполнилась народом, даже на клумбе люди стояли. Выкрики. Давка. Постоянно толкали то в бока, то в спину.
– О-хо-хо, глядите, люди, что на небе – то деется! – проговорил вдруг женский голос.
Иван прервал разговор, вглянул на небо и оторопел. Черная туча закрыла половину горизонта.
«Вот это да! – ахнул он. – Что же делать?»
Сумрачно стало. Толпа враз притихла. Далее действие стало развиваться стремительно: ровно в два часа распахнулись двери магазина, кто – то крикнул:
– Наддай, мужики!
Тут же сверкнула молния, ударил гром. Очередь дернулась в сторону забора, тот возьми и повались.
– Нельзя во время грозы под деревом стоять! – начал было Федя.
– Ага… – хмыкнул Иван. – Попробуй отойти, враз очередь потеряешь.
Милиционеры стали теснить людей от крыльца магазина.
Начался ливень.
«Бежать надо, что ли?» – пронеслось тут же в голове у Ивана.
Рядом проходили машины. Некоторые водители смеялись и махали руками, другие смотрели удивленно и сочувственно.
«Ой! Сейчас, поди, еще и град лупанет!» – сообразил Иван.
– Сдается мне, не удастся нам седни добраться до прилавка. Как, Иван, считаешь? – взял его за локоть Федя.
– Да, согласен, напрасная трата времени! – сказал Иван. – Пустые хлопоты… Я больше не смогу!»
.
Когда посыпался град, Иван, обреченно махнув рукой, побежал в сторону остановки автобуса со словами:
– Это какое же надо иметь здоровье, чтобы все это выдержать?!
Его догнал Федя.
– Пойдем ко мне, а? Я тут рядом живу.
Иван – ни в какую.
– Нет, так нет. А жаль, я бы смог помочь твоей сестре.
– Как это? – Иван остановился. – У тебя что блат в торговле?
В квартире прошли на кухню и уселись на табуретки. Федя поставил бутылку, протер рюмки пальцем и налил.
– Испробуй мой коньяк!
– У меня язва.
– Ну, немного… Символически…
Иван сдался:
– Хорошо. Так и быть. Только чуточку. За что?
– А давай за перестройку, что ли!
– Да ну ее… Предлагаю – за любовь! – и Иван отпил глоток.
– Ну? – сказал Федя, ища на его лице следы восторга.
– Во! – Иван поднял большой палец и крякнув, опорожнил всю рюмку. – Хороший напиток, однако!
– А я что говорил? Мы, сибиряки, сами с усами. Одним словом, на государство надейся, а сам не плошай! Кстати, в армии служил?
– А то как же! В ГСВГ!
– Да ты что? Земеля, получается! Я в Потсдаме.
– А я на Магдебургском полигоне два года отпахал!
– По этому поводу наливай, земеля!
Так просидели полчаса. Иван попросил:
– Можно одним глазом взглянуть на аппарат?
– Разумеется…
Вышли на балкон. Федя вытащил из – под брезента флягу.
– Представляешь, сестра Людмила ездила в деревню на поминки деда и привезла…
– Познакомишь с сестрой? – усмехнулся Иван.
– А что? Может и придется… – Федя протянул флягу Ивану. – Можешь забирать. Через неделю вернешь?
«Дело – то стоящее человек советует, – подумал Иван. – Чего тут думать? Для деревенских гостей сойдет».
– А рецепт расскажешь?
Снова уселись на кухне. Иван записывал, Федя диктовал.
– Скажи, Федя, а зачем ты в очереди сегодня стоял? Какая такая необходимость, а?
Тот усмехнулся:
– Поговорить, Ваня, по душам хочется… Не пообщаюсь, бессонница мучает
– Ладно, – сказал Иван, – я пошел.
Так и заявился к своему подъезду: в одной руке – фляга, в другой – крышка со всеми прибамбасами. Сидевшая на лавочке соседка, увидев Ивана, даже поперхнулась, парализованная догадкой.
Не прошло и полчаса, как в дверь позвонили.
– Милиция! Открывайте!
Вошел участковый. Одарив Ивана хитрой улыбочкой, уселся.
– Причина моего визита – до меня дошли слухи, что вы нарушаете общественный порядок.
Его бегающий взгляд обшарил прихожую.
– Где?
– Что где?
– Аппарат.
– На балконе, – не стал отпираться Иван. Тут же принес флягу.
Через пару дней Ивана пригласили в райисполком на заседание комиссии по борьбе с пьянством, оно было недолгим. Женщина лет пятидесяти зачитала решение об изьятии фляги у Ивана и административном штрафе в сумме 75 рублей.
Еще минут пять говорила о пагубности алкоголя.. Иван совершенно упал духом. Губы у него задрожали:
– Вы, товарищи, всерьез, что ли? Как же так? У моей сестры шестьдесят лет, а купить в магазине спиртное невозможно.
– Мужчина, не возникайте, – перебил его участковый. – Это не может быть оправданием. Людмила Яковлевна права, что трезвость должна стать нормой жизни каждого советского человека.
– Уж кем – кем, а пьющим я никогда не был. Тоже мне, – продолжал спорить Иван, – вздумали кого наказать. У меня же с армии язва.
С печальным взором Иван вышел на улицу и присел на лавку.
– Никак, Иван? – из стоявшей у крыльца легковушки вышел Федя.
– Он самый.
– На тебе лица нет…
Иван горько улыбнулся:
– Не поверишь. Меня только что осудили!
– За что?
Тут на крыльцо вышла та самая женщина из комиссии по борьбе с пьянством. Стала искать кого – то глазами. Увидев легковушку, пошла к ней.
– Людмила! – Федя помахал женщине. – Я сейчас.
– Кто тебе, Федя, эта женщина?
– Сеструха. Познакомить?
– Уже познакомился…
Иван поднялся и пошел прочь, ни на кого не глядя…
Фото Анны Рассказовой
3. Племяш
Леонтий Васильевич – военный пенсионер, живет в загородном доме на берегу Омки. Нравится ему здесь: до города рукой подать, чистый воздух, рыбалка, да и на грядках любит копаться.
«Райское место!» – хвалится знакомым. В городскую квартиру и не тянет его, хотя жена и дети зовут.
Зимой, другое дело – скучновато. Однажды пришел к соседу в гости. Смотрит, а тому дети привезли компьютер. Мелькнула мысль: «Надо тоже купить!»
Сказано – сделано. Купил. Слов нет: хочешь кино смотри, хочешь с родней общайся.
«Я, – говорил он соседу, – когда за компьтером, то завсегда петь хочется».
С появлением интернета родни развелось – всех сразу и не упомнишь. Как – то в начале осени позвонил дальний родственник из деревни:
– Леонтий, выручай! Сын поступил учиться в город, а жить негде. Можно у тебя ему сентябрь перекантоваться, а? Уважь!
– Хорошо! Пусть приезжает, раз негде жить, – согласился Леонтий Васильевич.
И вот через пару дней, смотрит, идет по дороге парень с сумкой в руке.
«Никак, племяш, что ли? – ёкнуло сердце. – Похож на отца, однако.
Прошли в домик. За чаем разговорились о том да о сем. Из баночки с земляничным вареньем исходил запах малой родины.
«Вот подфартило! – думал Леонтий Васильевич. – И мне все веселей будет».
Увидев компьютер, племяш обрадовался:
– Здорово! А мне папаня еще не купил.
– Так пользуйся.
Племяш допоздна рассказывал о жизни в деревне, Леонтий Васильевич слушал, не перебивая. Так и уснул.
Почитай, с этого дня жизнь резко изменилась. Рано утром племяш уезжал на учебу, Леонтий Васильевич возился на земле, хлопотал у плиты.
– Родители бычка закололи, картошки двести ведер накопали,» – делился новостями племяш.
– Глядишь, и тебе компьютер скоро купят, – подбодрял его Леонтий Васильевич.
Однажды племяш заявил:
– Сказать честно, у вас, дядя Леонтий, не компьютер, а бухгалтерские счеты!
– С чего это вдруг? Меня все устраивает. К тому же в августе мастера приглашал.
– А что с того? Толку от таких мастеров никакого, – усмехнулся племяш. – Морочат головы вам, пенсионерам. Хотите помогу?
Одним словом, пообещал, мол, сделаю все в лучшем виде…
– А это трудно, небось?
– Чего проще, – племяш стал тут же доставать из сумки диски. – Я не о себе пекусь, а о вас. Вскорести такую программу установлю – закачаетесь.
– Делай раз надо, – согласился Леонтий Васильевич. – Испыток, не убыток. Только потом растолкуй, что к чему.
А сам подумал: «Да, руки у него, видать, на месте. Из глуши, а разбирается, как тот профессор».
Все бы хорошо, но волновало Леонтия Васиьевича одно: племяш до полуночи сидел в социальных сетях.
– А чего не учишь? Ни разу не видел тебя за учебниками.
– А я, дядя Леонтий, все знаю, – и рассмеялся.
– Ты Ваньку не валяй, племяш, сессия быстро примчится.
Как – то Леонтий Васильевич соседа встретил в магазине.
– Ты зачем, Васильевич, столько хлеба покупаешь? Никак, свинью завел, что ли? – спрашивает тот.
– Да у меня постоялец!
– Кто такой?
– Племяш из деревни!
– Какой такой племяш?
– Какой… какой… Троюродный.
– Интересно, как там в деревне жизнь?
– Какая жизнь? Своим хозяйством только и живут.
На следующий день сосед принес корзину яблок.
– Угощайтесь, – говорит. Засиделся допоздна. Прощаясь, сказал:
– Парнишка, и правда, видать, неплохой.
– Жалко овсяную кашу не ест, – усмехнулся Леонтий Васильевич. – Мясо подавай. У меня, конечно, не ресторанные изыски, но уж готовить я умею.
– Ну, держись, Васильевич, скоро тебя деревенские и мясом и картошкой завалят.
– Чего с них взять? Отец не работает, мать копейки получает. Как – нибудь перебьюсь.
– Ой, Васильевич! Доверчивый ты. – Сосед укоризненно покачал головой. – Есть хорошая пословица: «Не делай людям добра, не получишь зла».
– Напрасно ты, – возразил Леонтий Васильевич. – Племяш пообещал компьютер навороченным сделать.
– Нашел кому такую дорогую вещь доверить… Пацану. Ну, ты, даешь! А вдруг натворит чего?..
Сентябрь пролетел, как один день. Засобирался племяш переезжать в город.
– Скажи, – заволновался Леонтий Васильевич, – а если возникнут проблемы с компьютером? Ты ведь мне так ничего и не обьяснил…
– Если что, звоните на сотовый… Я мухой…
В свой праздник – День ракетных войск и артиллерии, Леонтий Васильевич приковылял к соседу.
– Тебе чего, Васильевич?
– Тут такое дело, – тот слегка замялся. – Одним словом, нужен компьютер до зарезу. Мой не работает. Однополчанина надо поздравить.
– А давно не работает?
– Аккурат, две недели уже.
– А племяш? Не пробовал ему звонить?
– Пробовал. Пустое! Не отвечает и все. Ни слуху ни духу. След простыл…
Сосед возьми и ляпни:
– Видел я твоего племяша намедни.
– Где? – удивился Леонтий Васильевич.
– С девушкой на остановке стоял. Молодость, дело известное.
– Ошибся, поди.
– Я знаю, что говорю… Присмотрелся, точно, он. А ты отцу сообщи!
– Да писал и звонил, а что толку, тоже молчит. Деться мне некуда. Вот пенсию получу и вызову мастера. Почитай, минимум тысячу, как с листа…
– Знаю я эти штучки, попользовался и сбежал. О – хо – хо, что деется. Деревенские раньше так не поступали со стариками.
– Бог ему судья. Только всех под одну гребенку нельзя стричь. Вот недавно пришел на остановку. Хвать в карман, а кошелька нет. В доме, получается, оставил. Звоню баушке по сотовому: так, мол, и так… Как быть? Тут трогает меня за плечо девчушка, что рядом стояла.
– Дедушка! – говорит. – Не переживайте! Возьмите вот деньги.
– Представляешь, протягивает мне сотенную купюру, а сама – в маршрутку и уехала. Ни фамилии, ни имени не спросила.
Больше часа Леонтий Васильевич разговаривал по скайпу. Выключив компьютер, долго сидел молча. На крыльце обернулся. По лицу бежали слезы.
– Надо же! Однополчане – земляки неделю назад встречались, а я и не знал.
– А почему по сотовому не позвонили?
– Комбат список с номерами телефонов потерял.
Медленно пошел, опираясь на трость. Прохожие останавливались и смотрели ему вслед.
Фото Натальи Анисимовой
4. Западня
Эта история случилась в семидесятые годы с моим знакомым по имени Василий. Жил он в райцентре, работал тогда киномехаником в Доме культуры. Я к нему несколько раз приезжал на рыбалку.
Как – то в ноябре приходит к нему в кинобудку директор Дома культуры Викентий Иванович и говорит:
– Только что был в райкоме партии. Ничего не планируй, Василий, на выходной. будем обслуживать отчетно – выборную партийную конференцию. Магнитофон – то исправный?
– А чего ему сделается? Исправный.
– Есть записи Гимна СССР и Интернационала?
– С чего бы это? У меня только танцевальная музыка.
– Вот и плохо. Запиши срочно.
– Хорошо. А когда их проигрывать?
– Гимн включишь после слов Владимира Сергеевича «Разрешите считать работу конференции открытой».
– А Владимир Сергеевич – это кто?
– Первый секретарь райкома партии. Понятно?
– Ага.
– А в конце работы конференции, после его слов «На этом работа конференции закончена», включишь Интернационал. Смотри, Василий, не перепутай. Там будут и с обкома. Соображаешь, какая ответственность?
– Все сделаю в лучшем виде, Викентий Иванович!
***
В воскресенье Василий поднялся чуть свет. Приоделся: новая рубашка с галстуком, костюм. Включил аппаратуру, магнитофон проверил. До открытия партконференции оставалось полтора часа, в аппаратной зазвонил телефон. Звонила жена Клава из города, куда уехала навестить мать.
– Васенька! Знаешь, кого я встретила вчера? Таньку!
– Что за Танька? Пирогова, что ли? Ну и как она?
– С ней меня случай свел. Стою на остановке, смотрю – Танька с мужиком! Краля писанная, горжетка из меха. Познакомила, ейный хахаль, оказывается, важная шишка в торговле. Пригласили с собой в кафе. Он заказад столик с дорогими закусками и напитками…
– Ну, даешь! Ты, Клава, я вижу, не теряешь там зря время…
– Напрасно, Вася, смеешься. Представляешь? Он пообещал достать цветной телевизор. Как ты на это смотришь, а?
Василий сразу и не понял – шутит ли жена или говорит серьезно. Цветной телевизор можно было тогда приобрести только по знакомству.
– Я не шучу. Танька сказала: «Готовь, подруга, семьсот рублей и бутылку коньяка».
– На какие шиши собираешься купить – то? – нервно рассмеялся Василий.
– Знаешь, я уже у мамы заняла, не хватает лишь сотни. Если на то пошло – признаюсь, дома у меня есть заначка.
– Заначка? Где?
– В бане под лавкой припрятала двести рублей на черный день.
– Нашла где прятать… Ну, ты, Клава, даешь! А вдруг нечаянно померла бы, прощай, деньжата.
– А как, прикажешь, выживать? На твою зарплату киншика в девяносто рублей не разбежишься. Забери срочно деньги и передай с кем – нибудь, а я встречу. Перезвоню в полдень.
– Ты извини, но я должен в десять обязательно быть в аппаратной.
– Успеешь, – паребила его Клава. – Не кочевряжься! Одна нога здесь, другая уже в бане.
– Хорошо! Сбегаю раз надо, – сдался Василий.
Он спешил. Через несколько минут уже был в баньке. Баночку с деньгами нашел сразу. Только приподнялся, чтобы идти обратно, как раздался грохот в предбаннике.
«С чего бы это?» – подошел к двери, а она не открывается. Страшная догадка просверлила мозг"Велик, никак, упал и заклинил дверь!»
Навалился изо всех сил, тщетно, стал бить ногами. Пытался даже с разбега выбить дверь, да, куда там… Стал кричать, но потом понял, что вряд ли кто услышит.
В бане было холодно и сыро. Василий зябко ежился, притоптывая ногами. Время неумолимо бежало. Дело в том, что он велик сам в предбаннике на зиму поставил. Пару недель назад этот велик уже падал и клинил дверь, но тогда удалось выбраться. Сейчас же ни в какую…
«Глупый… Балбес… – ругал себя последними словами Василий. – Получается, попал в свою же западню».
Посмотрел на часы. Его аж в жар бросило. Шел одиннадцатый час…
«Ну, Вася, каюк тебе! Как пить дать – уволят по статье».
Совершенно упал духом. Что он пережил за это время – трудно передать словами.
***
Мозг лихорадочно работал в поисках выхода из положения.
«Не умирать же здесь от холода… Вот влип, так влип!
Остается одно,» – принял решение Василий и стал ручкой от ковшика выламывать кирпичи из печи. Долбил, рубил, Несмотря на холод, пот заливал глаза. Руки были изрезаны. Через час сумел выбраться на крышу.
***
В перерыве конференции третий секретарь райкома заявил Викентию Ивановичу:
– На всю область опозорились! Не конференция, а собрание дворников!
– Я же не виноват, что киномеханик пропал!
– Как это не виноват? Вы руководитель! Ответите партбилетом!
– Сам видел – был он утром, сейчас нигде нет, кинобудка закрыта. Самое интересное, видно в замочную скважину, что пальто на месте.
– А куда он, интересно, мог деться?
– Сам не пойму, что произошло. Как будто под землю провалился.
– Так он же домой побёг, – подошла техничка с ведром в руке, – сказал, что на пять минут.
– Как домой? – прохрипел директор. – Зачем? Корову доить, что ли?
– А кто его знает? Как заполошный бежал…
Третий секретарь райкома подозвал начальника милиции.
– Товарищ майор! Надо киншика срочно найти. Он тут рядом живет.
Тот вернулся быстро.
– Дом на замке, – говорит.
– Поднимайте отдел и обследуйте весь поселок.
***
Только Василий выбрался на крышу – глядь! – милиционеры бегут к баньке.
– Глядите, товарищ майор, никак, киншик!
– Где?
– Да вон он!
Подошли.
– Живой?
– Дайте полушубок согреться.
Майор укоризненно покачал головой:
– Как же так получилось, а?
– А так… Обыкновенно. – Василий слез на землю и стал рассказывать о причине своего исчезновения.
– Как велик мог заклинить? – не поверил майор. – Быть такого не может…
– Я серьезно. Не верите – сами посмотрите.
Майор зашел в предбанник, поставил велик на колеса.
– Ишь ты. И правда забавно вышло…
– А я что говорил! – Как клин между дверью и стенкой предбанника.
– Надо же! Кому рассказать – не поверят, что такое возможно. – покачал головой майор, горестно вздохнул. – Мог и замерзнуть здесь, не догадайся печь разобрать.
– Я ведь не специально, – оправдывался Василий, – жена позвонила из города: добеги, добеги. А видите, как вышло…
– А не проще было дверь вышибить?
– Пробовал. Пустое! Дверь – из доски «пятидесятки».
– А в оконце выбраться не пробовал?
– Плечи не проходят, хорошо, что стекло не разбил, тогда точно бы дуба дал…
– Кушать надо меньше, – ответил майор и велел доставить Василия в больницу.
.***
Когда Василий после перевязки шел мимо Дома Культуры, оттуда донеслись звуки духового оркестра и песни:
– Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый.
И смертный бой вести готов.
– Викентий Иванович! – Василий подошел к директору, который стоял и нервно курил на крыльце. – Интересно, откуда оркестр – то?
– Пришлось из воинской части по тревоге поднимать, в типографии текст напечатали. А вот открытие конференции было без гимна. Эх, Василий, Василий!
Бросил недокуренную папиросу и пошел по улице.
***
Чем все закончилось – не хочу детали раскрывать. Случилось то, что должно было случиться в те времена: Третий секретарь райкома перешел на другую работу, уволили директора Дома культуры.
А Клава привезла из города цветной телевизор. Правда, пришлось неделю спустя годовалого бычка Василию отвести в заготконтору, чтобы долг отдать теще. Сам он устроился работать в кочегарке.
Вот и вся история.
5. Поцелуй
В школьном драмтеатре предложили роль Елеси играть по пьесе А. Н. Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын».
– Соглашайся, – говорят. – Ты, Леня, человек решительный. Не каждому доверят такую роль.
«А чего не согласиться? – думаю, – Елеся – дворовый парень веселого нрава, выпадает ему в финале счастье в судьбе. За милую душу сыграю».
– Об чем разговор! Конечно, согласен!
– Вот и хорошо! – обрадовался Николай Андреевич, наш режиссер.
А вот когда началась первая читка пьесы, то обнаружил казус – по ходу пьесы Елеся должен целоваться с невестой своей Ларисой. Причем, дважды. Лариса же та – блудница. Богатая, а вот замуж никто ее не берет.
Николай Андреевич на этом месте остановил чтение – все разом повернули головы в мою сторону. Тишина воцарилась, слышно, как муха летает. Не заметив моего замешательства, продолжили читку.
Слушаю текст, а в голову мысли полезли разные – ведь не приходилось в жизни целоваться… Иду из школы домой, ругаю себя: «Что же натворил, зачем согласился?»
Предстояло одно из двух: или срочно отказаться от роли, или начинать учить. Всю ночь не мог заснуть, на полатях ворочался с бока на бок.
Утром пошел к Николаю Андреевичу с твердым намерением отказаться от роли Елеси. А он, как назло, в город уехал на курсы. Деваться некуда – пришлось учить роль, сроки поджимали. Время шло. День премьеры приближался.
…И вот генеральная репетиция на сцене клуба. Облачился в сюртук, шелковую рубаху, надел хромовые сапоги.
Стою у крыльца овощной лавки купца Епишкина. В руках розы. Скрипнула дверь лавки, обернулся: она!
Действительно, это вышла Лариса: ямочки на розовых щечках, в цветастом шелковом платье.
«Надо же!» – сильно стушевался, замер, как статуя, когда увидел ее. Она посмотрела с крыльца и улыбнулась:
– Елеся! Вы умеете целоваться?
Чувствую, как щеки мои огнем полыхнули, отвечаю согласно текста:
– Само собой. Похвастаться против вас не смею, а так думаю, что занятие это немудреное.
Она и говорит:
– Поцелуйте же меня…
В прищуре ее глаз отчетливо увидел насмешку. Мне тут надо по ходу пьесы ответить: «Даже очень приятно», но молчу, как немой, все слова забыл. Ноги стали каменными, два шага пройти, а не могу… Чувствую, что грим с лица на сюртук потек. Вижу, суфлер из – за занавеса губы дудкой вытягивает… Бесполезно, я совсем растерялся.
Заметив замешательство, она не растерялась, упустила часть диалога и продолжила далее по тексту пьесы:
– Нет, вы не умеете. Я Вам позволяю, вы забудьте свое звание и целуйте не взирая…
Далее Елеся должен со словами: «Только за смелостью и дело стало?» – снова поцеловать ее. Причем, в тексте пьесы черным по – белому было написано «Крепко целует Ларису».
«Засудачат деревенские – не остановишь, – вдруг подумал я. – Обсмеют так, что по улице потом не пройдешь».
– Николай Андреевич, извините, но ничего у меня не получится, – опустив глаза, сознался я и, махнув рукой, присел на крыльце лавки. – Будет столько народу… Стыдно перед всей деревней целоваться. Честное слово!
Ох, и досталось в тот вечер от кружковцев! Чего только не услышал в свой адрес.
– Этого еще не хватало! Ты что, оробел? – стыдили одни. – Людей не смеши! Ведешь себя, как первоклашка… Где – то бойкий на язык, а тут не можешь девушку поцеловать. Ну что здесь трудного? Чего проще?..
– Да уж, не повезло так не повезло нам. Извини – подвинься, таких чудиков в драмкружке не надо! – возмущались другие. А кое – кто даже пообещал и бока мне намять, если сорву премьеру.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/leonid-viktorovich-b/prikluche-39412403/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.