Читать онлайн книгу «Ночная тень» автора Нора Робертс

Ночная тень
Нора Робертс
Ночные истории #2
Дебору О’Рурк, возвращавшуюся ночью домой, спас от нападения преступника мужчина-призрак, который появился из стены и исчез в ней. Вскоре на светской вечеринке Дебора знакомится с холостым богатым красавцем. Он открыто ухаживает за ней. Симпатия взаимна. Но Дебору раздирает противоречие: ее тянет к блестящему поклоннику и в то же время ее сердце трепещет при воспоминании о прикосновениях загадочного героя-призрака. Как же ей разрешить это противоречие и смирить бушующие в душе страсти, перевернувшие всю ее жизнь?..

Нора Робертс
Ночная тень

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Глава 1
Он блуждал в ночи. Одинокий. Встревоженный. Настороженный и напряженный. Одетый в черное, он был тенью среди теней, шепотом среди шепота и бормотания в темноте.
Он всегда с презрением относился к охотникам за беспомощными и уязвимыми. Неведомый, невидимый, нежеланный, он выслеживал их в туманных джунглях, называвшихся городом. Он беспрепятственно двигался в темном пространстве, по тупиковым переулкам и узким улицам. Как дым, он парил над крышами домов и проникал во влажные подвалы.
Когда в нем нуждались, он двигался неудержимо, как гроза, воплощая собой шум и ярость. Потом была только вспышка, оптическое эхо, которое, пронзив небо, зажигает листья.
Его называли Немезидом, и он был повсюду.
Он шел в ночи, обходя стороной смех, веселый шум приветствий. Его больше притягивали причитания и слезы одиноких, полные отчаяния мольбы жертв. Ночь за ночью он одевался в черное, натягивал на лицо маску и бродил по безлюдным темным улицам. Не ради закона. Слишком легко манипулируют законом те, кто к нему пренебрежительно относится. Слишком часто законами прикрываются те, кто призван их соблюдать. Он знал это, о да, он знал. И не мог забыть.
Он выходил в свой ночной дозор ради справедливости. Со справедливостью возможны возмездие и спокойствие.
Двигаясь незаметно, как тень, он рассматривал простирающийся перед ним город.
* * *
Дебора О’Рурк шагала в очень быстром темпе. Она всегда торопилась успеть за своими амбициями. Ее аккуратные модные туфельки быстро щелкали по разбитым тротуарам Ист-Энда Урбаны. Не страх торопил ее к своей машине, хотя Ист-Энд был опасным местом, особенно ночью, для одинокой привлекательной женщины. Она раскраснелась от успеха. В качестве окружного прокурора она только что провела допрос свидетеля одного из заурядных убийств, ставших чумой Урбаны.
Она думала только о том, что необходимо вернуться в офис и написать отчет, чтобы колесо юстиции завертелось. Она верила в справедливость, терпеливую, настойчивую и систематичную. А если повезет, она выступит в качестве обвинителя.
На улице, где стояло ветхое здание, в котором она в течение часа упорно выуживала информацию у двух юношей, было темно. Только два фонаря освещали потрескавшийся тротуар. От луны исходил лишь прерывистый свет. Она знала, что фигуры в узких дверях – это или алкоголики, или наркодилеры, или проститутки. Неоднократно она напоминала себе, что могла бы тоже оказаться в одном из этих печальных, уродливых зданий, если бы старшая сестра не сделала все возможное, чтобы у нее были хороший дом, хорошее образование и достойная жизнь.
Каждый раз, доводя дело до суда, Дебора чувствовала, что возвращает часть этого долга.
От одной из дверей что-то ей крикнули, безразличное и непристойное. За этим последовал резкий женский гогот. Дебора жила в Урбане всего восемнадцать месяцев, но она уже знала, что надо не останавливаться, а делать вид, будто ничего не слышала.
Длинными целеустремленными шагами она завернула за угол, где стояла ее машина. Кто-то схватил ее сзади:
– Ух, крошка, до чего ж ты аппетитная!
От мужчины на шесть дюймов выше ее и гибкого, как пружина, исходил какой-то неприятный запах. Но не спиртного. Ей понадобились доли секунды, чтобы прочесть в его ледяных глазах, что он накачался не виски, а какими-то препаратами, придающими ему не вялость, а возбуждение. Схватив обеими руками свой кожаный портфель, она с силой всадила его в живот обидчика. Он застонал, и руки его ослабли. Дебора вырвалась и убежала, отчаянно ища ключи.
Только она нащупала в кармане звенящий металл, как мужчина снова схватил ее, впившись пальцами в ворот ее пиджака. Она услышала, как разорвалось белье, и повернулась, приготовившись к борьбе, как вдруг увидела сверкание лезвия пружинного ножа, которое он поднес к нежной коже ее подбородка.
Дебора остановилась как вкопанная, затаив дыхание. В его глазах она увидела злобный блеск и поняла, что он не услышит ни мольбы, ни голоса логики. И все же она попыталась тихо и спокойно заговорить с ним:
– У меня только двадцать пять долларов.
Тыча острием в ее кожу, он очень близко наклонился к ее лицу.
– Ух ты, крошка, у тебя есть больше чем двадцать пять долларов!
Он обвил ее волосы вокруг ее шеи и резко рванул. Когда она закричала, он потащил ее в темный переулок.
– Давай, давай, кричи! – Он хихикнул ей на ухо. – Я люблю, когда кричат! Давай же! – Он слегка провел лезвием по ее горлу. – Кричи!
Дебора закричала, и ее крик эхом прокатился по всей улице. Люди, скучавшие в дверях домов, громко подбадривали напавшего. Свет в окнах погас: местные обитатели выключили лампы, делая вид, будто ничего не слышат.
Когда он прижал ее к влажной стене, она похолодела от ужаса. Ее голова, всегда ясная и светлая, перестала работать.
– Пожалуйста, не делайте этого, – прошептала она, хотя уже ни на что не надеялась.
Он усмехнулся:
– Тебе понравится. – Он кончиком лезвия срезал пуговицу с ее блузки. – Тебе очень понравится.
Как любая сильная эмоция, страх обострил ее чувства. Она ощущала, как по ее щекам текут горячие слезы, чувствовала его несвежее дыхание и запах пережаренной еды, заполнявший переулок. В его глазах она видела себя, бледную и беспомощную.
Она подумала, что вскоре станет еще одной единицей статистики. Еще одной жертвой, число которых неуклонно росло.
Медленно, затем все с нарастающей силой гнев начал прожигать ледяной щит страха. Она не будет раболепствовать и хныкать! Она не сдастся без борьбы! Именно в этот момент она почувствовала жесткое прикосновение ключей, которые по-прежнему крепко сжимала в кулаке. Сосредоточившись, она большим пальцем протиснула острия ключей между неподвижными пальцами и сделала глубокий вздох, пытаясь вдохнуть в руку всю свою силу.
Только она ее подняла, нападающий, казалось, взлетел в воздух, а потом, быстро взмахнув руками, полетел на металлические баки для мусора.
Дебора приказала своим ногам бежать. Судя по тому как стучало ее сердце, она была уверена, что в мгновение ока окажется в машине, окна будут закрыты и мотор работать. Но вдруг увидела его.
Он был весь в черном, длинная тонкая тень среди теней. Он стоял над вооруженным наркоманом, расставив ноги. Было видно, как напряжено его тело.
– Назад! – приказал он, когда она машинально шагнула вперед. Голос его походил не то на рычание, не то на шепот.
– Я думаю...
– А вы не думайте, – огрызнулся он, даже не потрудившись взглянуть на нее.
Дебора рассвирепела от его тона, но в это время наркоман вскочил и описал ножом смертоносную дугу. Перед ослепленными глазами потрясенной Деборы все проплыло в доли секунды: движение, крик боли, удар ножа об асфальт.
Она с трудом перевела дыхание. Человек в черном оставался там же, где и раньше. Наркоман стоял перед ним на коленях и стонал, держась за живот.
– Это было... – Дебора подыскивала в своем взбудораженном мозгу правильное слово. – Впечатляюще... Я... я полагаю, нужно вызвать полицию.
По-прежнему игнорируя Дебору, ее спаситель вынул из кармана скотч и замотал им ноги и руки стонущего наркомана. Потом поднял с земли его нож и нажал кнопку. Лезвие с шепчущим звуком исчезло. Только после этого он повернулся к ней и заметил, что слезы на ее щеках уже высыхают. И хотя в ее голосе еще проскальзывали визгливые нотки, она, похоже, не собиралась ни падать в обморок, ни устраивать истерик. Ее спокойствие восхитило его.
Он бесстрастно заметил, что она необыкновенно красива. Бледная кожа цвета слоновой кости и растрепанное облако иссиня-черных волос. Черты лица мягкие, тонкие, почти хрупкие. Пока не посмотришь ей в глаза. В них читались твердость и решительность, несмотря на то что ее тонкое тело все еще дрожало.
Пиджак на ней разорвался, блузка расстегнулась, обнаружив голубое, как лед, кружево и шелк ее бюстгальтера. Интересный контраст со строгим, почти мужским, деловым пиджаком!
Он оглядел Дебору не как мужчина женщину, а как разглядывал остальные бесчисленные жертвы и бесчисленных охотников. Неожиданная и совершенно стихийная реакция привела его в возбуждение. Это опаснее, чем иные пружинные ножи.
– Вы не ранены? – тихо, без всяких эмоций спросил он, оставаясь в тени.
– Нет. Нет, не похоже. – Как на теле, так и на душе у нее осталось немало синяков, но о них она позаботится позже. – Просто все это для меня большое потрясение. Я хотела вас поблагодарить за... – Дебора сделала шаг к нему. При слабом свете уличного фонаря она увидела, что лицо его скрыто маской. Ее голубые блестящие глаза расширились. – Немезид, – пробормотала она. – Я думала, вы только выдумка!
– Я реален, как и он. – Он резко кивнул в сторону фигуры, стонущей среди объедков. Он увидел на ее горле тоненькую струйку крови. Непонятно почему, но это привело его в бешенство. – Вы что, полная идиотка?
– Простите?
– Это же клоака города! Вы явно не отсюда. Ни один здравомыслящий человек не придет сюда без крайней необходимости.
Дебора с трудом подавила вспышку гнева. В конце концов, он же ей помог.
– У меня здесь были дела.
– Нет, – поправил он ее. – Никаких дел у вас тут не может быть, если вы не хотите быть изнасилованной и убитой в переулке.
– Ничего подобного я не хотела. – Ее гнев улегся, и в голосе стали более заметны нотки уроженки Джорджии. – Я умею постоять за себя.
Он бегло оглядел ее, взгляд задержался на разорванной блузке, затем снова на лице.
– Оно и видно!
Она не могла различить цвет его глаз. Они были темными, очень темными, а при тусклом освещении казались черными. Но в них явно читались превосходство и высокомерие.
– Я бы и сама справилась с этим подонком.
– Да что вы?
– Точно. Я собиралась выбить ему глаза. – Она подняла ключи и показала смертоносное острие. – Вот этими ключами!
Он снова оглядел ее и медленно кивнул:
– Да, полагаю, вам бы это удалось.
– Непременно удалось бы.
– Тогда, похоже, я зря потратил время. – Он вынул из кармана кусок черной ткани, завернул в него нож и протянул ей. – Это вам понадобится в качестве доказательства.
Когда Дебора взяла нож, на нее снова нахлынуло чувство ужаса и беспомощности. Приглушенно выругавшись, она сдержалась. Кем бы он ни был, он рисковал жизнью, чтобы помочь ей.
– Я вам очень благодарна.
– Я не ищу благодарности, – бросил он ей в лицо.
Она подняла подбородок.
– А чего же вы ищете?
Он уставился на нее, словно видел насквозь. В его глазах появилось и исчезло что-то такое, от чего у нее по коже поползли мурашки.
– Справедливости.
– Но это не метод... – начала она.
– Для меня метод. А вызвать полицию вы не собирались?
– Собиралась. – Она прижала к виску ладонь. У нее немного кружилась голова. И сильно сосало под ложечкой. Сейчас не время и не место спорить с человеком в маске о нарушении морали и закона. – У меня в машине телефон.
– Тогда советую вам воспользоваться им.
– Непременно. – Дебора была слишком утомлена, чтобы спорить. Немного дрожа, она зашагала по улице, в конце которой увидела свой портфель. Она с облегчением подняла его и положила в него нож.
Пять минут спустя, позвонив по телефону 911 и назвав место происшествия, она вернулась к нему:
– Машину уже выслали.
Она устало убрала со лба волосы. Взгляд ее упал на наркомана, свернувшегося на асфальте. Он смотрел на нее большими безумными глазами. Немезид больше не тронул его, только пригрозил, что, если тот совершит еще хоть одну попытку насилия, ему не поздоровится.
Даже сквозь дымку наркотиков его слова, казалось, были поняты.
– Эй! – Озадаченно нахмурившись, Дебора подняла взгляд и посмотрела на улицу.
Человека в маске не было. Он ушел.
Черт, куда же он пропал? Она с шипящим дыханием прислонилась к холодной стене. Нет, они с ним еще не договорили! Никоим образом.
А он находился так близко, что даже мог к ней прикоснуться. Это было и благословением, и проклятием, платой за потерянные дни.
Он не осмелился протянуть руку. Он не понимал, почему ему хотелось это сделать. Он только наблюдал за ней, запечатлевая в памяти форму ее лица, чистоту кожи, цвет и блеск нежно вьющихся волос.
Будь он романтичным человеком, он бы, может быть, мыслил категориями поэзии и музыки. Но он приказал себе лишь ждать и наблюдать, чтобы она оставалась в безопасности.
Когда тишину ночи прорезали сирены, он увидел, как самообладание постепенно возвращается к ней. Она сделала глубокий ровный вдох и натянула испорченный пиджак на разорванную блузку. Вздохнув последний раз, она крепко сжала портфель, гордо вскинула подбородок и уверенно прошествовала к подъехавшей машине.
Оставшись один между реальностью и иллюзией, он почувствовал нежную сексуальность ее запаха.
Впервые за много лет он ощутил сладостную и умиротворяющую боль желания.
* * *
Деборе не хотелось идти на вечеринку. Надевать красное платье без бретелек с пластиковым корсетом, впивающимся в бока, и туфли на мучительно высоких трехдюймовых каблуках. И при этом улыбаться и улыбаться, пока не почувствует, что губы вот-вот сведет судорогой.
Ей хотелось полежать в булькающей ванне с интересным детективным романом и полакомиться шоколадным печеньем, чтобы облегчить боль от ушибов, полученных три дня назад во время неприятного приключения в Ист-Энде.
К сожалению, даже силой своего воображения она не могла успокоить боль в ногах.
Как и все вечеринки, нынешняя прошла неплохо. Может быть, музыка звучала немного громко, но это ее не беспокоило. Долго прожив с сестрой, фанатичной поклонницей рок-н-ролла, она неплохо разбиралась в подобной музыке. Конечно, копченая семга и канапе со шпинатом – это не шоколадное печенье, но они были вкусными, а вино, которое она медленно потягивала, превосходным.
Было полно блеска и роскоши, поцелуев в щеку и аплодисментов. В конце концов, эту вечеринку в честь предвыборной кампании Такера Филдса, мэра Урбаны, устраивал Арло Стюарт, гостиничный магнат. Стюарт и нынешняя администрация надеялись, что кампания закончится в ноябре переизбранием мэра.
Дебора еще не решила, будет она голосовать за нынешнего мэра или за молодого выскочку Билла Таррингтона. Шампанским и паштетами ее не купишь! Ее выбор будет основан на достижениях, а не на воспоминаниях о светских или политических встречах на вечеринке. Сегодня она явилась на вечеринку по двум причинам. Во-первых, она дружила с помощником мэра Джерри Бауэром. Во-вторых, ее босс применил удачное сочетание настойчивости и дипломатии, чтобы открыть для нее вращающиеся двери дворца Стюарта.
– Господи, как ты великолепно выглядишь! – Джерри Бауэр, нарядный и красивый в своем смокинге, со светлыми волосами, вьющимися вокруг загорелого приветливого лица, остановился возле Деборы и крепко поцеловал ее в щеку. – Прости, мы не успели поговорить. Столько встреч и приветствий!
– У правой руки босса всегда полно дел! – Она улыбнулась, подняв бокал. – Скучать некогда.
– Стюарт превзошел самого себя.
Ее приятель окинул толпу взглядом политика. Ему нравилось это сборище богатых, знаменитых и влиятельных людей. Были у этого мероприятия и другие аспекты. Пребывание на виду, контакт с владельцами магазинов, работниками промышленности – синими, серыми и белыми воротничками, пресс-конференции, речи, заявления! Джерри полагал, что, если хоть малую толику своего восемнадцатичасового рабочего дня он потрется локтями о роскошные костюмы и пощиплет канапе, день не пропал даром.
– Я совершенно ослеплена, – заверила его Дебора.
– Да, но нам нужен твой голос.
– Может быть, вы его получите.
– Как ты себя чувствуешь? – Пользуясь возможностью, он принялся наполнять тарелку закусками.
– Прекрасно. – Дебора лениво оглядела исчезающий синяк у себя на руке. Были и другие, более красочные метки, спрятанные под красным шелком.
– Правда?
Она снова улыбнулась.
– Правда. Конечно, я не хотела бы пережить это снова, но мне стало ясно, предельно ясно, что нам еще предстоит хорошо поработать, чтобы улицы Урбаны стали безопасными.
– Не нужно было тебе туда ходить, – пробормотал он.
Глаза у нее загорелись, словно она стояла на трибуне, щеки раскраснелись, подбородок вздернулся.
– Почему? Почему в городе должны быть места, где человеку опасно появляться? Мы что, должны смириться с тем фактом, что в Урбане есть районы, куда приличным людям вход заказан? Если мы...
– Ладно, ладно! – Он поднял руки в знак того, что сдается. – Единственный человек, которого политику не переговорить, – это юрист. Я же согласен с тобой, правда? – Он схватил у проходящего официанта бокал вина и напомнил себе, что это, может быть, его единственный бокал за долгий вечер. – Я только констатировал факт. Может быть, это неправильно, но такова правда.
– Это не должно быть правдой! – Ее глаза потемнели от досады и разочарования.
– Мэр ведет жесткую кампанию против преступности, – напомнил ей Джерри и, улыбнувшись, кивнул проходившим мимо избирателям. – Никто в городе не знает статистику лучше, чем я. Она, конечно, отвратительна, но мы собираемся ее улучшить. Просто нам понадобится время.
– Да уж! – Вздохнув, Дебора заставила себя не вступать в очередной спор с Джерри. – Только на это понадобится слишком много времени!
Он откусил кусочек моркови.
– Не хочешь ли ты сказать, что принимаешь сторону этого типа по имени Немезид? «Если закон не справляется достаточно быстро, то справлюсь я»?
– Нет, – твердо ответила Дебора. – Закон будет вершить правосудие должным образом. – Она верила в закон даже сейчас, когда он повсеместно нарушался. – Я не верю в крестовые походы. Слишком уж смахивают они на «комитеты бдительности»[1 - Комитеты бдительности – добровольные организации, бравшие на себя полномочия законной власти до установления ее в районах фронтира со времен Войны за независимость. (Здесь и далее примеч. пер.)]. Хотя, должна признаться, я благодарна ему за донкихотство.
– Я тоже. – Он слегка дотронулся до ее плеча. – Только подумать, что с тобой могло случиться!
– Но ведь не случилось. – Страх и ощущение беспомощности были еще слишком свежи в ее памяти, чтобы она могла спокойно говорить о произошедшем. – Кстати, несмотря на всю романтическую шумиху, которая поднята вокруг него, он груб и резок. – Она сделала еще один глоток вина. – Я обязана ему, но вовсе не обязана его любить!
– Никто не понимает этого чувства лучше, чем политик.
Она расслабилась и засмеялась:
– Ладно, довольно профессиональных разговоров! Расскажи мне, кто есть кто, я должна это знать.
Джерри развлекал ее. Он всегда ее развлекал. В течение следующих нескольких минут он поглощал канапе и называл имена и налоговые счета лиц, наводнивших танцевальный зал Роял-Стюарт. Его остроумные, язвительные замечания заставляли ее хихикать. Когда они начали пробираться сквозь толпу, она легко взяла его под руку. По воле случая она повернула голову и в этом людском море увидела одно-единственное лицо.
Он стоял в группе из пяти или шести человек, с двумя красивыми женщинами, обе держали его под руки. Да, привлекателен, подумала она. Но в комнате было много привлекательных мужчин. Его густые темные волосы обрамляли длинное, тонкое, интеллигентное лицо. Она заметила выдающиеся скулы, глубоко посаженные карие, точнее сказать, шоколадного оттенка глаза. Ей показалось, что в них читалась скука. Полные, слегка капризные губы скривились в слабом подобии улыбки.
Смокинг сидел на мужчине так, словно он в нем родился. Легко, небрежно. Длинным пальцем он убрал непокорный локон со щеки рыжеволосой девушки, стоявшей рядом с ним. Она что-то сказала, и он улыбнулся еще шире.
Затем, не поворачивая головы, он лишь перевел взгляд на Дебору.
– ...и она купила маленьким чудовищам широкоэкранный телевизор.
– Что? – Дебора заморгала и, понимая, что это абсурд, почувствовала, словно ее только что расколдовали. – Что?
– Я тебе рассказывал о пуделях миссис Форт-Райт.
– Джерри, кто это? Вон там! С рыжеволосой девицей по одну сторону и с блондинкой по другую.
Посмотрев, Джерри состроил гримасу, затем пожал плечами:
– Меня удивляет, что у него на плечах не сидит брюнетка. Обычно женщины липнут к нему, словно на нем не смокинг, а липучка для мух!
Дебора и сама видела это.
– Кто он такой?
– Гатри, Гейдж Гатри.
Она немного прищурилась и прикусила губу.
– Откуда мне знакомо это имя?
– Да оно же почти каждый день появляется на страницах светской хроники «Уорлд».
– Я не читаю светскую хронику. – Прекрасно понимая, что это невежливо, Дебора пристально всматривалась в незнакомца на другом конце комнаты. – Я определенно знаю его, – пробормотала она. – Только не могу вспомнить откуда.
– Вероятно, ты слышала его историю. Раньше он был полицейским.
– Полицейским? – Дебора удивленно подняла брови. Для полицейского он слишком комфортно чувствует себя среди богатых и привилегированных людей.
– И по-видимому, хорошим здесь, в Урбане. Несколько лет назад они с напарником попали в неприятную переделку. Очень неприятную. Напарник погиб, а Гатри сочли убитым.
Ее память поблуждала, затем вернулась на место.
– Теперь припоминаю! Я следила за его историей. Господи, да он же был в коме...
– Девять или десять месяцев, – подсказал Джерри. – Он был подключен к системе жизнеобеспечения, и врачи от него уже почти отказались, когда он открыл глаза и пришел в себя. Он больше не мог патрулировать улицы и занялся офисной работой. Пока он лежал в коме, на него неожиданно свалилось богатое наследство, так что, полагаю, можно сказать, что он взял деньги и убежал.
Наверное, этого было недостаточно, подумала она. Денег много не бывает.
Джерри с аппетитом уничтожал сокращающиеся запасы деликатесов на своей тарелке, одновременно высматривая что-нибудь интересное.
– Он вполне наверстал упущенное. По-видимому, женщины находят его неотразимым. Конечно, может быть, их привлекает, что в тридцать с небольшим лет он стал обладателем наследства в три миллиона долларов. – Покусывая сдобренную специями креветку, Джерри наблюдал, как Гейдж мягко отделился от группы и направился к ним. – Так-так, – тихо произнес он. – Похоже, интерес взаимный!
Гейдж заметил ее сразу же, как она вошла в танцевальный зал. Он терпеливо наблюдал, как она смешалась с толпой, затем отделилась от нее. Ведя светскую беседу, он не пропускал ни одного ее движения. Он видел, как она улыбается Джерри, наблюдал, как другой мужчина целует ее и небрежно кладет ей на плечо руку.
Надо выяснить, какая между ними связь. Хотя это не имеет значения.
Не должно иметь значения, поправился он. У Гейджа нет времени на знойных брюнеток с умными глазами! Но он твердым шагом направился к ней.
– Джерри, – улыбнулся Гейдж. – Как я рад снова встретить вас!
– Это всегда приятно, мистер Гейдж! Вам здесь нравится?
– Конечно! – Гейдж перевел взгляд с Джерри на Дебору: – Здравствуйте!
По какой-то нелепой причине она лишилась дара речи.
– Дебора, позволь представить тебя Гейджу Гатри. Мистер Гатри, помощник окружного прокурора Дебора О’Рурк.
– Помощник окружного прокурора! – воскликнул Гейдж и широко улыбнулся. – Приятно узнать, что юстиция находится в руках столь милых и обаятельных.
– Компетентных, – поправила она. – Я предпочитаю быть компетентной.
– Разумеется. – Хотя она этого не предлагала, он взял ее за руку и подержал в течение нескольких секунд.
Берегись! Это предостережение промелькнуло в голове у Деборы в тот момент, когда ее ладонь соприкоснулась с его ладонью.
– Простите, я ненадолго вас оставлю. – Джерри снова положил руку на плечо Деборе. – Меня зовет мэр.
– Конечно. – Она заставила себя улыбнуться ему, хотя ей стыдно было признаться, что она забыла о его присутствии.
– Вы недолго живете в Урбане, – заметил Гейдж.
Несмотря на смущение, Дебора в упор посмотрела на него:
– Около полутора лет. А что?
– Потому что я бы знал.
– Правда? Вы ведете учет всех помощников окружного прокурора?
– Нет. – Он провел пальцем по ее жемчужной сережке. – Только красивых. – Смущение, мелькнувшее в ее глазах, привело его в восторг. – Хотите потанцевать?
– Нет. – Она глубоко, спокойно вздохнула. – Нет, спасибо. Вообще-то мне пора. У меня много работы.
Он посмотрел на часы:
– Еще только одиннадцатый час.
– Закон не знает времени, мистер Гатри.
– Гейдж! Я вас подвезу.
– Нет. – Ее тотчас же охватила безотчетная паника. – Нет, в этом нет необходимости.
– Если в этом нет необходимости, тогда, может быть, просто доставите мне удовольствие?
Он мягок, подумала она, слишком мягок для человека, который только что отделался от блондинки и рыжеволосой. Ей вовсе не улыбалась роль брюнетки в этом трио!
– Мне бы не хотелось уводить вас с вечеринки.
– Я никогда не остаюсь на вечеринках допоздна.
– Гейдж. – Рыжеволосая девица с обиженно надутыми влажными губами качающейся походкой подошла и потянула его за руку. – Лапочка, ты не танцевал со мной. Ни разу.
Дебора, пользуясь случаем, кратчайшим путем направилась к выходу.
Она понимала, что это глупо, но мысль о том, чтобы сесть с ним в машину, почему-то пугала ее. Чистой воды инстинкт, предположила она, потому что на первый взгляд Гатри был мягким и располагающим к себе человеком. Но она что-то чувствовала... Подводные течения. Темные, опасные подводные течения. Дебора решила не добавлять в список своих знакомых Гейджа Гатри.
Она вышла в парящую летнюю ночь.
– Остановить вам машину, мисс? – спросил швейцар.
– Нет! – Гейдж твердо схватил ее за локоть. – Спасибо.
– Мистер Гатри... – начала она.
– Гейдж. Вот моя машина, мисс О’Рурк. – Он показал на длинный сверкающий черный лимузин.
– Она замечательна, но меня вполне устроит и такси, – сквозь зубы произнесла она.
– Но не меня. – Он кивнул в сторону высокого, грузного человека, вставшего с водительского места и открывшего заднюю дверцу. – На улицах ночью опасно. Я просто хочу убедиться, что вы благополучно добрались туда, куда вам нужно.
Она отступила на шаг и оглядела его долгим внимательным взглядом, как оглядывают фотографию подозрительного человека. Сейчас, со своей полуулыбкой на губах, он не казался ей опасным. Фактически, подумала она, он выглядит немного печальным. И немного одиноким.
Дебора повернулась к лимузину. Желая скрыть свое смущение, она мельком взглянула на Гейджа через плечо:
– Мистер Гатри, вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы нахал?
– Часто, мисс О’Рурк.
Он сел рядом с ней и протянул ей красную розу на длинном стебле.
– А вы подготовились, – пробормотала она. «Интересно, – пронеслось у нее в голове, – цветок предназначался блондинке или рыжеволосой?»
– Стараюсь. Так куда вас отвезти?
– В Дом правосудия. Это на углу Шестой и...
– Я знаю, где он находится. – Гейдж нажал кнопку, и стекло, отделяющее их от водителя, бесшумно опустилось. – В Дом правосудия, Фрэнк.
– Хорошо, сэр.
Стекло снова поднялось.
– Мы обычно работаем на одной стороне, – заметила Дебора.
– И что же это за сторона?
– Закона.
Он повернулся к ней и бросил на нее почти гипнотический взгляд темных глаз. Она невольно спросила себя, что он видел, когда много месяцев пребывал в этом странном мире, пограничном между жизнью и смертью.
– Вы защитница закона?
– Хотелось бы так думать.
– И все же вы с удовольствием заключаете сделки и снимаете обвинения.
– Система перегружена, – пыталась защититься Дебора.
– Ах да, система. – Легким движением плеча он, казалось, отверг все сказанное ею. – Откуда вы?
– Из Денвера.
– Нет, для уроженки Денвера у вас в голосе не чувствуется шелеста кипарисовых деревьев и цветов магнолии.
– Я родилась в Джорджии, но мы с сестрой много где жили. До переезда в Урбану я жила в Джорджии.
Сестра, заметил он. Не родители, не семья, а только сестра. Но давить на нее не стал. Пока.
– А почему вы переехали оттуда?
– Потому что это был вызов. Я хотела показать, что годы учебы не прошли для меня бесследно. Мне хочется верить, что я умею различать добро и зло. – Она подумала о деле Мендеса и четырех членов банды, которые были арестованы и теперь ожидали суда. – И недавно я сделала это.
– Вы идеалистка.
– Может быть. Что же в этом плохого?
– Идеалистов подчас ждет трагическое разочарование. – Некоторое время он молчал, рассматривая ее.
Уличные фонари и фары проходящих машин прорезали темноту салона лимузина и блекли. Прорезали и блекли. Она была красива и при свете, и в темноте. Более чем красива, в ее взгляде чувствовалась сила. Сила, происходящая от сочетания ума и решительности.
– Хотел бы я увидеть вас в суде, – сказал он.
Она улыбнулась, и к силе и красоте добавился еще один элемент. Честолюбие. Поразительное сочетание.
Ему хотелось дотронуться до нее, лишь слегка провести кончиком пальца по этим прекрасным белым плечам. Он спрашивал себя, достаточно ли будет одного прикосновения. Опасаясь, что этого будет недостаточно, он с трудом себя сдерживал. Когда лимузин подкатил к тротуару и остановился, он испытал облегчение и разочарование.
Дебора повернулась и равнодушно посмотрела из окна на старинное, украшенное башней здание Дома правосудия.
– Быстро, – пробормотала она, тоже немало разочарованная.
Когда водитель открыл дверцу, она ступила на тротуар.
– Мы еще увидимся?
С секунду она смотрела на него через плечо.
– Может быть. Спокойной ночи.
Некоторое время он сидел, вдыхая шлейф ее духов.
– Домой? – спросил водитель.
– Нет. – Гейдж сделал долгий, успокаивающий вздох. – Оставайся здесь и отвези ее домой, когда она закончит. А мне нужно пройтись.

Глава 2
Как боксер, ошеломленный слишком большим количеством ударов, Гейдж пытался отделаться от кошмара. Он просыпался бездыханный и весь в поту. Когда мучительная тошнота проходила, он снова ложился и смотрел на высокий узорный потолок спальни.
Пятьсот двадцать три гипсовых розетки. Он считал их день за днем во время своего медленного и мучительного выздоровления. Почти как заклинание он начинал считать их снова, ожидая, что его пульс станет ровнее.
Ирландские льняные простыни смялись и промокли, но он оставался неподвижным и считал. Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь... В комнате стоял легкий острый запах гвоздик. Одна из горничных поставила их на стол с выдвижной крышкой у окна. Продолжая считать, он пытался догадаться, в какую вазу она их поставила. Уотерфорд? Дрезден? Веджвуд? Гейдж продолжал этот монотонный счет, пока не почувствовал, что начинает успокаиваться.
Он не знал, когда сновидение снова явится ему. Он полагал, что должен благодарить судьбу, что не видит этот сон еженощно, но все равно в его внезапных, капризных появлениях было что-то ужасное.
Успокоившись, он нажимал кнопку возле постели. Шторы на широком окне раздвигались, и комната наполнялась светом. Он осторожно расправлял один мускул за другим, чтобы удостовериться, что еще контролирует их.
Как человек, преследующий собственных демонов, он снова и снова пересматривал свой сон. Как всегда, все ощущения с кристальной чистотой всплывали в его памяти.
Они работали под прикрытием. Гейдж и его напарник Джек Макдауэлл. После пяти лет они были больше чем напарниками. Они были братьями. Каждый рисковал жизнью, спасая другого. И каждый готов был без колебаний сделать это снова. Они вместе работали, вместе пили, ходили на бейсбольные матчи, спорили о политике.
В течение более чем года они действовали под именами Демереса и Гейтса, изображая двух экстравагантных торговцев кокаином и крэком. С помощью терпения и хитрости они проникли в один из самых крупных наркокартелей Восточного побережья. Урбана была его центром.
Они могли бы произвести дюжину арестов, но и они, и департамент пришли к соглашению, что их цель – заправила.
А его имя, к всеобщему разочарованию, оставалось тайной.
Но сегодня они с ним повстречаются. Сделка была заключена с большим трудом. Демерес и Гейтс несли в своем армированном сталью портфеле пять миллионов долларов наличными. Они должны были обменять их на первосортный кокаин. И должны были иметь дело только с тем, кто этим занимается.
Они ехали к гавани на выполненном по индивидуальному заказу «мазерати», которым Джек так гордился. Имея поддержку из дюжины человек и собственное солидное прикрытие, они пребывали в приподнятом настроении.
Джек был смышленым, неразговорчивым ветераном-полицейским, верным семьянином. У него была хорошенькая, спокойная жена и маленький пострел-сынишка. С каштановыми волосами, зачесанными назад, с перстнями на пальцах и в шелковом костюме, идеально сидящем на нем, он сильно смахивал на богатого бессовестного дельца.
Контраст между напарниками был огромен. Джек происходил из семьи потомственных полицейских и вырос в трехэтажном доме без лифта в Ист-Энде, мать воспитывала его одна. Иногда сына навещал отец, любивший бутылку не меньше, чем пистолет. Джек поступил на службу в полицию сразу после школы.
Гейдж происходил из семьи бизнесменов, успешных людей, отдыхавших на Палм-Бич и игравших в гольф в загородных клубах. Его родители были по жизненному стандарту ближе к рабочему классу, предпочитая вкладывать деньги, время и мечты в небольшой элегантный французский ресторан на верхнем восточном берегу. Эти мечты в конечном счете их и убили.
Однажды, закрыв ресторан поздним холодным осенним вечером и не пройдя десяти футов от двери, они были ограблены и жестоко убиты.
Осиротев до своего второго дня рождения, Гейдж вырос в неге и холе в семье безумно любивших его тети и дяди. Он играл в теннис, а не на улицах, и считалось, что он пойдет по стопам брата покойного отца, президента империи Гатри.
Но он так и не смог забыть жестокой, несправедливой гибели своих родителей и сразу же по окончании колледжа поступил на службу в полицию.
Несмотря на разницу в происхождении, у них была одна общая жизненно важная черта: они оба верили в закон.
– Сегодня мы схватим его за задницу, – сказал Джек, глубоко затянувшись сигаретой.
– Давно пора, – пробормотал Гейдж.
– Шесть месяцев подготовки, восемнадцать месяцев глубокого прикрытия. Двух лет вполне достаточно, чтобы прижать к ногтю этого подонка. – Напарник повернулся к Гейджу и подмигнул. – Конечно, мы могли бы взять эти пять лимонов и убежать к чертовой бабушке. Что скажешь, малыш?
Хотя Джек был всего на пять лет старше Гейджа, он всегда называл его «малышом».
– Я всегда мечтал побывать в Рио.
– Да, я тоже. – Джек выбросил из окна машины тлеющий окурок. Тот, упав на асфальт, зашипел.
– Мы могли бы купить виллу и вести красивую жизнь. Полно женщин, полно рома, полно солнца. Как тебе такая перспектива?
– Дженни расстроится.
Джек хихикнул при упоминании о своей жене.
– Да уж, это, вероятно, выведет ее из себя. Она заставит меня в течение месяца спать в каморке. Догадываюсь, нам сейчас лучше дать этому парню под задницу. – Он взял крошечный радиопередатчик. – Это Белоснежка, прием, прием.
– Да, да, Белоснежка. Это Вялый.
– А то я не знаю, – пробормотал Джек. – Мы на подходе, у семнадцатого пирса. Держите нас на прицеле. Это относится к Счастливчику, Чихальщику и остальным вашим гномам.
Гейдж заехал в тень дока и выключил мотор. До него доходили запахи воды, гниющей рыбы и отбросов. Следуя полученным инструкциям, он дважды мигнул фарами, сделал паузу, потом мигнул еще два раза.
– Прямо Джеймс Бонд, – сказал Джек и широко улыбнулся. – Ты готов, малыш?
– Еще как готов.
Джек снова закурил и выпустил дым сквозь зубы.
– Тогда вперед!
Они двигались осторожно, Джек нес портфель с мечеными купюрами и микропередатчиком. У обоих были наплечные кобуры с полицейскими кольтами 38-го калибра. У Гейджа к икре был прикреплен запасной кольт 25-го калибра.
Плеск воды о дерево, беготня крыс по бетону. Тусклый полусвет затянутой облаками луны. Резкий запах табака от сигареты Джека. Маленькие бисеринки пота, выступившие у них между лопатками.
– Кажется, что-то не так, – тихо произнес Гейдж.
– Не пугай меня, малыш. Сегодня мы их прижмем к ногтю!
Кивнув, Джек поборол приступ волнения. Но все же потянулся за пистолетом, когда из тени вышел маленький человечек. Широко улыбнувшись, тот поднял руки и показал ладони.
– Я один, – произнес он. – Как и договаривались. Я Монтега, ваш сопровождающий.
У него были темные взъерошенные волосы и длинные усы. Когда он улыбнулся, Гейдж заметил блеск золотых зубов. Как и на них, на нем был дорогой костюм, скроенный так, чтобы под ним можно было скрыть автоматическое оружие. Монтега осторожно опустил одну руку и вынул длинную тонкую сигару.
– Подходящая ночь для небольшой прогулки на лодке, si?
– Si. – Джек кивнул. – Не возражаете, если мы вас обыщем? Пусть все оружие будет у нас, пока мы не прибудем на место.
– Понятно. – Монтега зажег сигару тонкой золотой зажигалкой. По-прежнему улыбаясь, он зажал сигару между зубами.
Гейдж увидел, как он осторожно засунул зажигалку обратно в карман.
И тут раздался выстрел и знакомый свист пули, выпущенной из пистолета. На кармане костюма стоимостью в полторы тысячи долларов образовалась дыра. Джек упал на землю.
Даже сейчас, четыре года спустя, Гейдж видел все, как в ужасной замедленной съемке. Застывший, уже мертвый взгляд Джека, наповал сраженного пулей. Портфель, несколько раз перевернувшийся, прежде чем упасть на землю. Запасная команда, с криком бросившаяся на помощь. Невероятно медленным жестом Гейдж потянулся за оружием.
Монтега повернулся к нему, широко улыбнувшись и оскалив золотые зубы.
– Копы вонючие, – произнес он и выстрелил.
Даже сейчас Гейдж чувствовал, как что-то горячее взорвалось у него в груди. Тепло – невыносимое, несказанное. Он видел, как падает навзничь. И уплывает в какую-то бесконечность. Бесконечность и темноту.
Он был мертв.
Он знал, что убит. Он видел себя. Смотрел вниз и видел свое тело, распростертое на залитом кровью причале. Полицейские суетились над ним, ругаясь и копошась, как муравьи. Он наблюдал за ними бесстрастно, не чувствуя ни своего тела, ни боли.
Затем появились врачи, и боль почему-то вернулась. У него не хватило сил бороться с ними и уйти туда, куда ему хотелось.
Операционная. Светло-голубые стены, резкий свет, сверкание стальных инструментов. Сигналы, сигналы, сигналы мониторов. Затрудненное шипение респиратора. Он дважды легко переставал дышать, тихо и невидимо, наблюдая, как хирургическая команда борется за его жизнь. Он хотел сказать им, чтобы они остановились, что он не хочет возвращаться туда, где ему снова могут причинить боль. Снова чувствовать.
Но они были искусны и решительны и вернули его душу в несчастное травмированное тело. И он на некоторое время вернулся в черноту.
Все изменилось. Он помнил, как плавал в какой-то серой жидкости, напоминающей об утробе, в которой пребывал до рождения. Там безопасно. Спокойно. Время от времени он слышал, как кто-то говорит. Кто-то громко, настойчиво произносил его имя. Но он предпочитал игнорировать эти голоса. Рыдающей женщины – тети. Надтреснутый, молящий голос дяди.
Время от времени он ощущал вторжение света. Хотя он ничего не чувствовал, но ощущал, как кто-то поднимает ему веки, впуская в его зрачки сверкающий луч.
Это был поразительный мир. Он слышал биение своего сердца. Мягкое, настойчивое биение и свист. Он чувствовал запах цветов. Только однажды его затмил скользкий антисептический запах больницы. И он слышал музыку, тихую, спокойную музыку. Бетховена, Моцарта, Шопена.
Позже он узнал, что одна из медсестер настолько прониклась симпатией к нему, что принесла в палату небольшой проигрыватель. Она часто приносила из других палат увядающие букеты и тихим материнским голосом беседовала с ним.
Иногда он принимал ее за свою мать, и ему становилось невыносимо грустно.
Когда туманы ставшего привычным серого мира начали исчезать, он пытался с этим бороться. Он хотел остаться там. Но как бы глубоко ни погружался, он по-прежнему всплывал все ближе к поверхности.
Пока, наконец, не открыл глаза свету.
Это была худшая часть кошмара, думал теперь Гейдж. Когда он открыл глаза и понял, что жив.
Гейдж устало слез с постели. Он преодолел инстинкт смерти, преследовавший его в течение этих первых недель. Но по утрам он страдал от кошмара, ему хотелось проклясть мастерство и преданность медицинского персонала, вернувшего его с того света.
Но Джека они не спасли, как не спасли его собственных родителей, которые умерли прежде, чем он успел узнать их. У них не хватило мастерства спасти тетю и дядю, которые вырастили его в безмерной любви и умерли за несколько недель до того, как он вышел из комы.
Но его они спасли. Гейдж понимал почему.
Дело в даре, проклятом даре, пришедшем к нему в те девять месяцев, когда его душа созревала. А поскольку его спасли, ему ничего не оставалось, кроме того, чтобы сделать то, что ему надлежало сделать.
Он с тупым смирением приложил правую руку к светло-зеленой стене спальни и сосредоточился. Он услышал шум у себя в голове, которого больше никто не мог слышать. Затем его рука исчезла быстро и полностью.
Нет, она существовала! Он ее чувствовал. Но не видел. Ни очертаний, ни силуэта костяшек. Рука исчезла начиная с самого запястья. Стоит ему сосредоточиться, и все его тело исчезнет точно так же!
Он до сих пор помнил, как это случилось в первый раз и как это его ужаснуло и потрясло. Он заставил снова появиться свою руку и рассмотрел ее. Она была той же самой. С широкой ладонью и длинными пальцами, немного мозолистой. Обычная рука человека, ставшего необычным.
Неплохая штука, подумал он, для человека, разгуливающего по ночным улицам и ищущего преступников!
Он сжал кулак и направился в примыкающую ванную принять душ.
* * *
Утром в 11.45 Дебора терпеливо дожидалась своей очереди в 25-м полицейском участке. Она не очень удивилась, когда ее туда вызвали. Четыре гангстера, застрелившие Рико Мендеса, содержались в разных камерах. Так от них будет легче добиться признания в убийстве, покушении на убийство, незаконном хранении оружия и прочих преступлениях, в которых их обвиняли. И добиться индивидуально, так, чтобы не дать им возможности подтвердить версии друг друга.
Ровно в девять ей позвонил адвокат Карла Парино, одного из задержанных. Это будет их третья встреча. На каждой предыдущей встрече она твердо отказывалась от любых его предложений о сделке. Адвокат Парино просил сохранить своему подзащитному жизнь, а сам Парино был грубым, противным и надменным. Но Дебора заметила, что при каждом допросе Парино давал все больше показаний.
Инстинкт подсказывал ей, что ему есть что рассказать, но он боится.
Воспользовавшись своей стратегией, Дебора согласилась на встречу, но отложила ее на пару часов. Похоже, Парино был готов заключить сделку, но так как его взяли с поличным, с оружием в руках и при двух свидетелях, то он мог с тем же успехом расплатиться золотыми чипсами.
В ожидании, пока Парино привезут из тюрьмы, она вновь просмотрела свои записи по этому делу. Поскольку она помнила их наизусть, вернулась памятью во вчерашний вечер.
Что же за человек Гейдж Гатри, спрашивала она себя. Тип, который заталкивает женщину в лимузин против ее воли через пять минут после знакомства. Затем оставляет этот лимузин в ее распоряжении на два с половиной часа. Она вспомнила, какое удивление испытала, выйдя в час ночи из Дома правосудия и обнаружив, что черный лимузин с молчаливым увальнем-шофером терпеливо дожидается, чтобы отвезти ее домой.
Приказ мистера Гатри.
Хотя мистера Гатри в машине не было, она чувствовала его присутствие во все время поездки из центра города к ее дому в нижнем Уэст-Энде.
Могущественный человек, размышляла она. Внешностью, личностью, да и просто мужской привлекательностью. Оглядывая полицейский участок, она пыталась представить, как этот элегантный, слегка грубоватый человек в смокинге работал здесь.
25-й участок был одним из самых крепких в городе. И именно здесь шесть лет работал детектив Гейдж Гатри.
Трудно связать, думала она, приятного, очаровательного человека и грязный линолеум, резкий флуоресцирующий свет и запахи пота и несвежего кофе, сдобренные липким ароматом очистителя воздуха с запахом хвои.
Он любил классическую музыку, потому что в его лимузине звучал Моцарт, и все же несколько лет проработал в 25-м участке среди криков, ругательств и пронзительных звонков.
Из его досье, которое Дебора запросила, она узнала, что Гатри был хорошим полицейским, иногда безрассудным, но никогда не переходившим грань. По крайней мере, если верить записям. Наоборот, записи были полны благодарностей.
Он и его напарник разорвали сеть проституции, вовлекавшей в преступный бизнес малолеток, способствовали аресту трех видных бизнесменов, построивших очередную финансовую пирамиду, выслеживали торговцев наркотиками, мелких и крупных, обнаружили полицейского-проходимца, использовавшего свой значок для сопровождения откупных денег от владельцев мелких магазинов в азиатской части Урбаны.
Работая под прикрытием, они положили конец одному из крупнейших на Восточном побережье наркокартелей. И в конце концов пострадали сами.
Что в нем так поражает, спрашивала себя Дебора. Может быть, изысканный богатый бизнесмен – это всего лишь иллюзия, а на самом деле он тот же самый грубый полицейский, которым некогда был? Или он просто вернулся к своему привилегированному положению, желая вычеркнуть из жизни те годы, когда служил в полиции? Кто есть настоящий Гейдж Гатри?
Она покачала головой и вздохнула. В последнее время она много думала об иллюзиях. После той ночи в переулке она вдруг осознала ужасающую реальность собственной смертности. И была спасена тем, кто в глазах многих был не более чем призраком... Хотя до того дня она твердо верила, что сумела бы постоять за себя.
Немезид достаточно реален, размышляла Дебора. Она видела его, слышала его, и он даже причинил ей массу неприятностей. И все же, когда его образ возникал в ее голове, он подергивался чем-то вроде тумана. Интересно, если бы она дотронулась до него, прошла бы ее рука насквозь?
Что за вздор! Надо хорошенько выспаться, подобные фантазии возникают в ее голове от переутомления.
Но она почему-то собиралась снова найти этот призрак и разгадать все его загадки.
– Мисс О’Рурк?
– Да. – Она встала и протянула руку молодому раздраженному адвокату. – Еще раз здравствуйте, мистер Симмонс.
– Да, вот... – Он нацепил на крючковатый нос очки в черепаховой оправе. – Я вам очень признателен, что вы согласились на эту встречу.
– Давайте без предисловий! – За спиной у Симмонса стоял Парино в сопровождении двоих полицейских. На лице у него застыла презрительная усмешка, на запястьях блестели наручники. – Мы здесь для дела, так что хватит болтать!
Кивнув, Дебора направилась в небольшой кабинет. Она положила портфель на стол и села, сложив руки перед собой. В элегантном темно-синем костюме и белой блузке она очень напоминала южную красавицу с прекрасными манерами. Но ее глаза, такие же темные, как и лен ее костюма, обжигали Парино. Она изучила полицейские фотографии Мендеса и видела, что могут сделать с шестнадцатилетним мальчишкой ненависть и автоматическое оружие.
– Мистер Симмонс, вы сознаете, что из четверых подозреваемых в убийстве Рико Мендеса вашему клиенту предъявляются наиболее серьезные обвинения?
– А можно их снять? – Парино протянул руки в наручниках.
Дебора взглянула на него:
– Нет.
– Ну же, малышка! – Он бросил на нее, как ей показалось, плотоядный взгляд. – Ты что, боишься меня, а?
– Вас, мистер Парино? – Она скривила губы, и в ее голосе слышался холодный сарказм. – Да нет. Я каждый день давлю отвратительных маленьких жуков. А вот вы должны меня бояться. Я собираюсь упрятать вас в тюрьму. – Она снова бросила взгляд на Симмонса. – Давайте не будем терять время. Мы все трое знаем, как обстоит дело. Мистеру Парино девятнадцать лет, и судить его будут как взрослого. Как будут судить остальных, как взрослых или как детей, еще предстоит определить. – Она вынула свои записи, хотя не очень-то нуждалась в них. – Смертоносное оружие было найдено в квартире мистера Парино, на нем остались отпечатки пальцев мистера Парино.
– Мне его подбросили, – настаивал Парино. – Я раньше никогда в жизни его не видел.
– Это вы скажете судье, – предложила Дебора. – Два свидетеля утверждают, что именно вы сидели в машине, завернувшей за угол Третьей авеню и рынка 2 июня в 11.45. Те же два свидетеля именно в мистере Парино опознали человека, высунувшегося из машины и десять раз выстрелившего в Рико Мендеса.
Парино начал ругаться и кричать что-то насчет доносчиков и о том, что он с ними сделает, когда выйдет отсюда. И что он сделает с ней. Не потрудившись повысить голос и по-прежнему глядя на Симмонса, Дебора продолжила:
– У нас налицо хладнокровное убийство. И штат будет требовать смертного приговора. – Она сложила руки на своих записях и кивнула Симмонсу. – Ну, так о чем вы хотели поговорить?
Симмонс потянул за свой галстук. Дым от сигареты Парино шел в его сторону, и поэтому глаза адвоката слезились.
– Мой клиент информирован, что имеет право обратиться в офис окружного прокурора и предложить сотрудничество. – Адвокат прочистил горло. – В обмен на льготы и на смягчение выдвинутых против него обвинений. От убийства до незаконного хранения оружия.
Дебора подняла бровь, в тишине было слышно, как бьется ее сердце.
– Я жду продолжения.
– Это не шутка, сестренка! – Парино склонился над столом. – Мне есть что предложить, и тебе лучше принять правила игры.
Дебора нарочитыми движениями положила свои записи обратно в портфель, защелкнула замок и встала.
– Ты подонок, Парино! Ничто, ничто из того, что ты собираешься предложить, не вернет тебе свободы. Если ты думаешь, что тебе удастся обвести вокруг пальца меня и наших сотрудников, то ты глубоко заблуждаешься!
Увидев, что она направилась к двери, Симмонс вскочил:
– Пожалуйста, мисс О’Рурк, давайте обсудим ситуацию!
Дебора резко повернулась к нему:
– Конечно, обсудим. Как только вы сделаете мне реальное предложение.
Парино сказал что-то короткое и непристойное, отчего Симмонс побледнел. Дебора холодно, бесстрастно взглянула на него.
– Штат будет настаивать на обвинении в убийстве и смертном приговоре, – спокойно произнесла она. – И поверьте мне, я позабочусь о том, чтобы общество избавили от вашего клиента, как от пиявки.
– Я выйду отсюда! – заорал на нее Парино, вскочив и бешено сверкнув глазами. – И уж тогда я разыщу тебя, сука!
– Вы не выйдете отсюда. – Она посмотрела на него через стол холодным, немигающим взглядом. – Я очень хорошо выполняю свои обязанности, Парино, то есть засаживаю маленьких бешеных животных вроде вас в клетки. В вашем же случае я постараюсь приложить все свои силы. Вы не выйдете отсюда, – повторила она. – А когда вы будете томиться в камере смертников, я хочу, чтобы вы вспоминали обо мне.
– Убийство второй степени, – быстро произнес Симмонс.
– Тебе не удастся продать меня, сукин сын! – словно бешеное эхо, раздался голос его клиента.
Дебора проигнорировала Парино и посмотрела в напряженные глаза Симмонса. Что-то здесь нечисто, она это чувствовала.
– Убийство первой степени, – повторила она. – Пожизненное заключение, а не смертная казнь, если, конечно, не вскроются какие-нибудь факты, затрагивающие мои интересы.
– Пожалуйста, позвольте мне поговорить с моим клиентом. Мне нужна минута, не больше.
– Конечно. – Она оставила истекающего потом адвоката с его орущим клиентом.
Двадцать минут спустя она снова встретилась с Парино за поцарапанным столом. Он был бледнее, спокойнее и докурил сигарету до фильтра.
– Выкладывайте свои карты, Парино, – предложила она.
– Я требую неприкосновенности.
– От каких-либо обвинений, которые могут быть выдвинуты против вас на основании информации, которую вы мне дадите? Договорились. – Он уже был у нее в кармане.
– И защиты.
– Это гарантированно.
Он заколебался, играя сигаретой и прожженной пластиковой пепельницей. Но она знала, что загнала его в угол. Двадцать лет.
Адвокат обещал, что, вероятно, через двадцать лет он будет условно освобожден.
Двадцать лет тюрьмы все равно лучше, чем электрический стул. Крепкий парень сумеет постоять за себя в местах не столь отдаленных. А Парино считал себя очень крепким парнем.
– Я кое-что поставлял каким-то парням. Тяжелые наркотики. Перевозил это барахло с доков к антикварному магазину в центре города. Мне хорошо платили, слишком хорошо, поэтому я понял, что, кроме старинных ваз, в этих корзинах есть что-то еще. – Неуклюжий в своих наручниках, он прикурил от тлеющего фильтра другую сигарету. – Вот я и решил сам посмотреть. Открыл одну из корзин. Она была набита кокаином. Черт, я никогда не видел столько снега! Сто, может быть, сто пятьдесят фунтов. И он был чистым.
– Откуда вам это известно?
Он облизал губы, затем широко улыбнулся.
– Я взял один из пакетов и засунул под рубашку. Говорю вам, этого достаточно, чтобы засадить любое рыло в штате на двадцать лет.
– Как называется магазин?
Он снова облизал губы.
– Я хочу знать, заключим ли мы сделку?
– Да, если ваша информация подтвердится. А если вы водите меня за нос, то нет.
– «Вечное». Вот как он называется. Это на Седьмой. Мы делали туда поставки один, может быть, два раза в неделю. А вот как часто там был кокаин, а как часто античные штучки, не знаю.
– Назовите мне несколько имен.
– Того парня, который работал со мной в доках, звали Мышь. Просто Мышь, это все, что я знаю.
– Кто вас нанял?
– Один парень. Он пришел к Лоредо, в бар в Уэст-Энде, где ошиваются ребята из нашей группировки «Дьяволы». Он сказал, что у него есть работа, если у меня сильный хребет и я умею держать язык за зубами. Вот мы с Реем и согласились.
– Рей?
– Рей Сантьяго. Он один из нас, «Дьяволов».
– Как выглядел человек, который вас нанял?
– Маленький, довольно страшненький парень. Большие усы, пара золотых зубов. Пришел к Лоредо в хорошем костюме, но никому в голову не приходило якшаться с ним.
Дебора взяла свои записки, кивнула, уверенная, что Парино выжат до конца.
– Хорошо, я это проверю. Если вы были честны со мной, то убедитесь, что и я честна с вами. – Она встала и взглянула на Симмонса: – Я с вами свяжусь.
Когда она покинула кабинет, в голове у нее стучало. У нее сдавило виски и закружилась голова, как всегда, когда она сталкивалась с людьми типа Парино.
Господи, ему девятнадцать лет, думала она, бросая дежурному сержанту жетон посетителя. Едва получил право голосовать, а уже с особой жестокостью застрелил другого человека! Она знала, что он не испытывает угрызений совести. «Дьяволы» считали эти перевозки неким племенным ритуалом. А она, как представитель закона, заключила с ним сделку!
Так работает система, напомнила она себе, выйдя из душного полицейского участка в палящий зной. Она продаст Парино, как фишку в покере, и, возможно, выйдет на более крупную фигуру. В результате Парино проведет остаток юности и большую часть взрослой жизни за решеткой.
Она надеялась, что семья Рико Мендеса почувствует: юстиция работает.
– Неудачный день?
По-прежнему нахмуренная, она повернулась, прикрыла глаза ладонью и увидела Гейджа Гатри.
– А, здравствуйте. Что вы тут делаете?
– Поджидаю вас.
Она подняла бровь, осторожно обдумывая правильную реакцию. Сегодня на нем был серый костюм, очень элегантный и в меру дорогой. Несмотря на высокую влажность, его белая рубашка казалась свежей. Серый шелковый галстук был аккуратно завязан.
Он выглядел именно тем, кем и был. Успешным, богатым бизнесменом. Пока не посмотришь ему в глаза, подумала Дебора. Тогда можно увидеть, что женщин притягивает к нему нечто более элементарное, нежели богатство и положение.
Она отреагировала единственным вопросом, показавшимся ей адекватным:
– Зачем?
Он улыбнулся. Гейдж ясно видел ее осторожность и опаску, и это его забавляло.
– Чтобы пригласить вас позавтракать.
– А... Что ж, это очень славно, но...
– Вы же едите, правда?
Он смеялся над ней! В этом не было никакого сомнения!
– Да, почти каждый день. Но в данный момент я работаю.
– Вы посвятили себя служению обществу, не так ли, Дебора?
– Мне хочется думать, что да. – В его голосе ей слышалось столько сарказма, что это начало сердить ее. Она подошла к краю тротуара и подняла руку, останавливая такси. Мимо пропыхтел автобус, исторгая выхлопные газы. – С вашей стороны было очень любезно оставить мне ваш лимузин вчера вечером. – Она повернулась и взглянула на Гейджа. – Но в этом не было необходимости.
– Я часто делаю то, что другие считают ненужным. – Он слегка сжал ее руку и отвел в сторону. – Если не можете позавтракать со мной, то приглашаю вас на обед!
– Это больше похоже на приказ, чем на предложение! – Надо было бы выдернуть руку, но казалось глупым затевать детское соревнование на глазах у изумленной публики. – В любом случае я отказываюсь! Сегодня я работаю допоздна.
– Тогда завтра. Это приказ, советник!
Трудно было не улыбнуться в ответ, когда он с таким озорством смотрел на нее, а в глазах у него читалось... одиночество.
– Мистер Гатри. Гейдж. – Она назвала его по имени прежде, чем он успел ее поправить. – Меня обычно раздражают настойчивые люди. И вы не исключение. Но мне почему-то хочется пообедать с вами.
– Заезжаю за вами в семь! Предпочитаю ранние часы.
– Прекрасно. Сейчас я дам вам мой адрес.
– Я его знаю.
– Ах да, разумеется! – Ведь вчера вечером его водитель подвез ее прямо к порогу. – И отпустите мою руку, я бы хотела остановить такси.
Он не сразу выполнил просьбу, прежде посмотрел на ее руку. Маленькую и изящную, как и вся она. Но вся сила заключалась в ее пальцах. Ногти короткие, слегка закругленные, покрытые бесцветным лаком. Ни колец, ни браслетов, только маленькие, деловые часы, как он заметил, точные до минуты.
Он посмотрел на нее и увидел в ее глазах любопытство, снова сменившееся некоторым нетерпением и настороженностью. Гейдж заставил себя улыбнуться, удивляясь, как от простого соприкосновения ладоней так возмутительно сотрясается все его существо.
– До завтра! – Он отпустил ее руку и отошел.
Она лишь кивнула, не доверяя своему голосу. Сев в такси, она обернулась. Но Гейдж уже исчез.
* * *
В одиннадцатом часу Дебора подошла к антикварному магазину. Разумеется, он был закрыт, но она и не ожидала что-либо там найти. Она составила рапорт, в котором описала все подробности встречи с Парино. Но она не могла отказать себе в том, чтобы посмотреть на магазин.
В этой фешенебельной части города люди коротали время за обедом или наслаждались игрой. Несколько пар прошло к клубу и к ресторану. Уличные огни создавали чувство безопасности.
Она понимала, что приходить сюда было глупо. Вряд ли можно было ждать, что дверь откроется и в шкафу восемнадцатого века она обнаружит запас наркотиков.
Окно было не только темным, оно было зарешеченным и затонированным. Да и сам магазин окутывала тройная пелена секретности. Сегодня она потратила много часов, чтобы разузнать имя хозяина. Он прикрывался целой сетью корпораций. Бумажная канитель принесла одни разочарования. Пока любой путь, по которому шла Дебора, вел в тупик.
Но магазин был реальным. Завтра, самое позднее послезавтра у нее будет судебное постановление. Полиция обыщет все укромные уголки и щели «Вечного». Компромат будет конфискован. У нее будет все необходимое для предъявления обвинения в суд.
Она подошла поближе к темному окну. Что-то заставило ее быстро обернуться и посмотреть на улицу у себя за спиной.
Мимо бесшумно проезжали машины. Какая-то парочка прогуливалась под ручку по противоположному тротуару. Из открытых окон машин раздавалась самая разнообразная музыка, время от времени оттеняемая гудением клаксонов и скрипом тормозов.
Все нормально, подумала Дебора. Но почему у нее возник какой-то странный зуд между лопатками? Она спокойно осматривала улицу, смежные здания, чтобы убедиться, что на нее никто не обращает внимания, но все же ее не покидало настойчивое чувство, что за ней следят.
Дебора решила, что сама на себя нагоняет страх. Конечно, неприятный осадок после той ночи в переулке остался, но она старалась не обращать на него внимания. Нельзя же прожить всю жизнь в таком страхе, чтобы бояться выходить ночью на улицу, стать настолько параноиком, чтобы заглядывать за угол прежде, чем завернуть за него. По крайней мере, для нее это было невозможно.
Большую часть жизни о Деборе заботилась, даже баловала старшая сестра. Хотя она всегда будет благодарна Силле, ей все же удалось совершить поступок и уехать из Денвера в Урбану. Чтобы оставить свой след. Если бы она бегала от теней, она бы так не поступила.
Твердо решив бороться с собственными страхами, она обогнула здание и быстро прошла по короткому узкому переулку между антикварным магазином и бутиком рядом с ним.
Задняя часть здания была такой же безопасной и приветливой, как и фасад. Там было одно окно, укрепленное стальными перекладинами, и пара широких дверей с тройным засовом. И никаких уличных фонарей.
– Вы не производите впечатления глупого человека!
Услышав этот голос, она отскочила назад и ударилась бы о мусорные бачки, если бы ее не схватили за запястье. Дебора раскрыла рот, чтобы закричать, и уже замахнулась кулаком, как вдруг узнала своего спутника:
– Вы!
Он был в черном и едва различим в темноте. Но она его узнала.
– У вас прямо-таки нездоровая страсть к темным переулкам! – Он все еще держал ее руку, хотя знал, что должен отпустить. Его пальцы, как браслеты, сжимали ее запястье и чувствовали быструю, горячую пульсацию ее крови.
– Вы следили за мной?
– Есть женщины, от которых трудно отвернуться. – Он притянул ее ближе, слегка дернув за запястье, и оба они окаменели. Слыша его низкий, грубый голос и видя сверкающие гневом глаза, она сочла такое сочетание довольно странным и непонятным. – Что вы тут делаете?
Губы у Деборы настолько пересохли, что стали болеть. Он притянул ее так близко, что их бедра соприкоснулись. Она чувствовала на своих губах теплый трепет его дыхания. Чтобы установить некоторую дистанцию и контролировать ситуацию, она приложила руку к груди.
– Это мое дело.
– Ваше дело готовить дела и расследовать их в суде, а не играть в детектива.
– Я не играю... – Она осеклась и прищурилась. – Откуда вы знаете, что я юрист?
– Я много о вас знаю, мисс О’Рурк! – Он невесело улыбнулся тонкими губами. – Это моя работа. Я не думаю, что ваша сестра для того определила вас в юридическую школу и заботилась о том, чтобы вы были лучшей в классе, чтобы вы ошивались возле черных ходов запертых зданий. Особенно если в этом здании идет какая-то нечистая торговля.
– Вы знаете об этом магазине?
– Как я уже говорил, я много чего знаю.
С этим вторжением в ее жизнь она справится позже. А сейчас работа.
– Если у вас имеется какая-либо информация об этой подозрительной операции с наркотиками, ваш долг предоставить ее окружному прокурору!
– Я прекрасно знаю свой долг. Заключать сделки с отбросами общества в него не входит!
Краска залила ей щеки. Она даже не спросила его, откуда ему известно о ее встрече с Парино. Достаточно, более чем достаточно, что он проверяет ее честность.
– Я действовала в рамках закона, – огрызнулась Дебора. – А вот о вас этого не скажешь! Вы надели маску и играете роль Спасителя Америки, действуя по собственным правилам! Так что вы скорее проблема, а не решение!
Сквозь прорези маски она увидела, как он прищурился.
– И это ваша благодарность за то, что несколько дней назад я решил вашу проблему?
Она вскинула подбородок. Как бы ей хотелось увидеть его при свете!
– Я уже поблагодарила вас за помощь, хотя в ней совершенно не нуждалась!
– Вы всегда так нахальны, мисс О’Рурк?
– Уверена в себе, – поправила она.
– И вы всегда побеждаете в суде?
– У меня отличный послужной список.
– Вы всегда побеждаете?
– Нет, но дело не в этом.
– Именно в этом. В нашем городе идет война, мисс О’Рурк!
– А вы назначили себя генералом хороших парней?
Он не улыбнулся.
– Нет, я сражаюсь в одиночку.
– И вы не...
Но он вдруг резко оборвал ее, прикрыв ей рот рукой в перчатке. Он слушал, но не ушами. Он не слышал, а чувствовал, как некоторые мужчины чувствуют голод или жажду, любовь или ненависть. Так, как древние мужчины, чьи чувства еще не были так притуплены, как у современных, чуяли опасность.
Прежде чем она успела запротестовать, он оттащил ее в сторону и прижал к стене соседнего с магазином здания.
– Что вы делаете, черт вас побери?
Только она успела произнести эти слова, как раздался взрыв, от которого у нее зазвенело в ушах. От вспышки света сжались зрачки. Прежде чем Дебора успела зажмуриться, она увидела летящие осколки стекла и обгоревшего кирпича. Земля дрожала под ее ногами. Антикварный магазин взорвался!
К своему ужасу и потрясению, она увидела, как смертоносная бетонная глыба грохнулась всего в трех футах от ее лица.
– Вы в порядке? – Когда она не ответила, а только задрожала, он повернул ее лицо к себе. – Дебора, вы в порядке?
Он дважды повторил ее имя, прежде чем ее взгляд стал осмысленным.
– Да, – с трудом произнесла она. – А вы?
– Разве вы не читаете газет? – На его губах появилась чуть заметная улыбка. – Я неуязвим!
– Верно. – Слегка вздохнув, она попыталась выпрямиться, но мешало прижатое к ней тело Немезида. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, и он думал, что будет с ними, если он преодолеет эту дистанцию и прижмется губами к ее губам.
Он поцелует ее, поняла Дебора. В ней бушевали эмоции. Не гнев, как она ожидала, а возбуждение, неприкрытое и первозданное. Оно переполнило ее так быстро и так сильно, что затмило все остальные чувства. Что-то тихо пробормотав в знак согласия, она поднесла руку к его щеке.
Ее пальцы коснулись маски. Он отпрянул от ее прикосновения, как от удара. Отряхнувшись, он поднялся и помог подняться ей. Борясь с унижением и яростью, она обогнула стену и направилась к задней части антикварного магазина.
От него мало что осталось. Повсюду валялись кирпич, стекло и бетон. Внутри поврежденного здания бушевал огонь. Крыша обвалилась с долгим, долгим стоном.
– На этот раз они вас опередили, – пробормотал Немезид. – Здесь больше нечего искать – ни бумаг, ни наркотиков, ни записей!
– Они разрушили здание, – сквозь зубы произнесла она. «Не хочу, чтобы меня целовали», – подумала Дебора. Ее всю трясло, у нее временно помутился разум. – Но кто-то же сделал это, и я выясню кто!
– Это было предупреждение, мисс О’Рурк! И вы не должны им пренебрегать!
– Меня не запугают ни взрыв здания, ни вы! – Она повернулась к нему, но ее нисколько не удивило, что он исчез.

Глава 3
Во втором часу ночи Дебора плелась по холлу к своей квартире. Добрых два часа она отвечала на вопросы, давая показания полиции и избегая репортеров. Несмотря на усталость, она испытывала некоторое раздражение по отношению к человеку по имени Немезид.
Фактически он снова спас ей жизнь. Если бы она стояла футах в десяти от антикварного магазина, когда разорвалась бомба, ее смерть была бы ужасна. Но потом он оставил ее с большим и сложным ворохом данных, которые ей, будь она помощником окружного прокурора или нет, пришлось рассортировать для полиции.
Кроме того, в коротком, немногословном разговоре он дал понять, что нисколько не уважает ни ее профессию, ни ее суждения. Она с восемнадцати лет училась и работала, поставив перед собой цель стать обвинителем. А сейчас он одним движением плеча вычеркивает эти годы ее жизни, как потраченные впустую.
Нет, думала она, шаря в сумочке в поисках ключей, он предпочитает слоняться по улицам, утверждая справедливость так, как он ее понимает. С ее точки зрения, его метод не выдерживал никакой критики. Закончив это дело, она докажет ему, что система работает!
И она докажет себе, что он ее нисколько не привлекает.
– У вас такой вид, будто вы провели тяжелую ночь!
Держа ключи в руках, Дебора повернулась. Миссис Гринбаум, соседка из квартиры напротив, стояла у распахнутой двери, уставившись на нее сквозь очки в вишнево-красной оправе.
– Почему вы не спите, миссис Гринбаум?
– Только что от меня ушел Дэвид Леттерман. Этот мальчишка сведет меня с ума! – В семьдесят лет, имея приличную пенсию, защищающую ее от жизненных бурь, Лил Гринбаум жила так, как ей нравилось. Сейчас на ней был невзрачный махровый халат, разношенные тапочки с изображением принца Чарльза и леди Ди и ярко-розовый бант в выкрашенных хной волосах. – Судя по вашему виду, вам надо выпить горячего пунша.
Дебора хотела отказаться, но вдруг почувствовала, что горячий пунш – именно то, чего ей не хватает! Она улыбнулась, положила ключи в карман пиджака и прошла через холл.
– Приготовьте его двойным.
– Вода для него уже на плите. Сядьте и снимите туфли. – Миссис Гринбаум похлопала ее по руке и поспешила на кухню.
Благодарная Дебора опустилась на мягкие подушки кушетки. Телевизор еще работал, шел какой-то черно-белый фильм. Дебора узнала молодого Кэри Гранта, но не фильм. Миссис Гринбаум знает, подумала она. Лил Гринбаум знает все.
Двухкомнатная квартира, предназначенная для одного из многочисленных внуков миссис Гринбаум, была одновременно и загроможденной, и уютной. Столы были заставлены фотографиями и различными безделушками. На телевизоре стояла лампа, к основанию которой был привязан огромный медный символ мира. Лил гордилась тем, что в шестидесятые годы шла впереди господствующих общественных установлений. А также тем, что протестовала против ядерных реакторов, звездных войн, пожаров в тропических лесах и возрастающей стоимости медицинской помощи.
Она часто говорила Деборе, что любит протестовать. Когда можешь спорить с системой, это означает, что ты еще жив и брыкаешься.
– Ну вот. – Она принесла две кустарного вида керамические кружки, сделанные одним из ее младших внуков. Она взглянула в телевизор. – «Грошовая серенада», фильм 1941 года. Да, Кэри Грант – это что-то! – Поставив кружки, она взяла пульт и выключила телевизор. – Ну, так что с вами случилось?
– А что, видно?
Миссис Гринбаум смачно отхлебнула приправленный виски чай.
– Ваш костюм в жутком состоянии. – Она наклонилась поближе и принюхалась. – Пахнет дымом. Щека у вас в грязи, на чулке стрелка, глаза горят. Судя по вашему виду, без мужчины тут не обошлось!
– Вам бы работать в спецслужбах, миссис Гринбаум! – Дебора с удовольствием отпила горячего пунша. – Мне пришлось немного побегать. Здание, которое я проверяла, взорвалось.
Живой интерес в глазах миссис Гринбаум мгновенно сменился тревогой.
– Вы не ранены?
– Нет. Только немного ушиблась. – Эти ушибы как раз дополнили те, что она получила неделю назад. – Полагаю, несколько пострадало мое самолюбие. Я столкнулась с Немезидом! – Дебора не упомянула об их первой встрече, потому что болезненно чувствовала страстное увлечение соседки человеком в черном.
Миссис Гринбаум выпучила глаза, скрытые за очками с толстыми стеклами.
– Вы действительно его видели?
– Я видела его, говорила с ним, и он даже бросил меня на асфальт перед взрывом здания!
– Боже! – Лил прижала руку к сердцу. – Это еще романтичнее, чем наша встреча с мистером Гринбаумом на ралли в Пентагоне!
– Романтика тут ни при чем. Этот человек невозможен, он похож на маньяка и, безусловно, опасен!
– Он герой! – Миссис Гринбаум погрозила Деборе накрашенным алым лаком пальцем. – Вы так и не научились распознавать героев! Это потому, что сегодня рядом с нами их не хватает. – Она закинула ногу на ногу, и леди Ди улыбнулась Деборе. – Так как же он выглядит? О нем ходит так много слухов. То это темнокожий мужчина ростом шесть футов, а то вдруг бледнолицый вампир с клыками. А на днях я прочла, что это маленькая зеленая женщина с красными глазами.
– Он не женщина, – пробормотала Дебора. Слишком уж хорошо она помнила ощущение его тела на своем теле. – И я не могу точно сказать, как он выглядит. Было темно, и большую часть его лица скрывала маска.
– Как у Зорро? – с надеждой спросила миссис Гринбаум.
– Нет. Ну, я не знаю. Может быть. – Дебора тихо вздохнула и решила доставить удовольствие соседке. – Ростом он, полагаю, шесть футов и один или два дюйма, худой, но хорошо сложен.
– А какой у него цвет волос?
– Волос я не видела. Я разглядела только его челюсть. – Сильную, напряженную. – И его рот. – Он так долго и возбуждающе находился вблизи ее губ. – Ничего особенного, – быстро произнесла она и отхлебнула еще чаю.
– Гмм! – У миссис Гринбаум были свои представления. Она дважды была замужем и оба раза оставалась вдовой, но между этими браками у нее было то, что она называла романтическими интрижками. Она умела их распознавать. – Его глаза? Вы всегда можете узнать человека по его глазам. Хотя я бы скорее посмотрела на его клыки.
Дебора хихикнула:
– Темные.
– Темные, как что?
– Просто темные. Он все время держится в темноте.
– Проскальзывая сквозь нее, чтобы с корнем вырывать зло и защищать невиновных! Что может быть романтичнее?
– Он расшатывает систему!
– Полностью согласна. Она еще недостаточно расшатана.
– Я не говорю, что он не помог некоторым людям, но для этого у нас есть специально обученные офицеры. – Она нахмурилась, глядя в кружку. Как раз в тот момент, когда она так нуждалась в помощи, поблизости не оказалось ни одного полицейского. Они могли быть где угодно. И вероятно, оба раза она сама бы справилась с ситуацией. Вероятно. Она использовала свой последний и окончательный аргумент. – Он не имеет ни малейшего уважения к закону!
– Мне кажется, вы ошибаетесь! Думаю, он его очень уважает. Просто понимает его иначе, чем вы. – Она снова похлопала Дебору по руке. – Вы хорошая девочка, Дебора, смышленая девочка, но вас научили ходить по очень узкой тропинке! Вам следует помнить, что эта страна создана в результате мятежа! Мы часто об этом забываем, затем становимся толстыми и ленивыми, пока кто-то не ставит под вопрос статус-кво. Нам нужны мятежи, нам нужны герои! Без них мир был бы скучен и печален.
– Может быть. – Хотя Дебора далеко не была в этом уверена. – Но нам также нужны правила.
– О да. – Миссис Гринбаум широко улыбнулась. – Нам нужны правила. Иначе как бы мы могли их нарушать?
* * *
Гейдж держал глаза закрытыми, пока его водитель вел лимузин по городу. Всю ночь после взрыва и следующий день он придумывал дюжину причин, по которым должен отложить свидание с Деборой О’Рурк.
Это были очень практичные, логичные и здравые причины. На то, чтобы пренебречь ими, была только одна непрактичная, нелогичная и потенциально безумная причина.
Он нуждался в ней.
Она вторгалась в его работу днем и ночью. С того момента, как он увидел ее, он больше ни о ком не мог думать. Он порылся в Интернете, чтобы выудить побольше доступной информации о ней. Он знал, что она родилась двадцать пять лет назад в Атланте. Знал, что в возрасте двенадцати лет трагически и жестоко лишилась родителей. Ее растила сестра, и они вместе колесили по стране. Сестра работала на радио и сейчас руководила радиостанцией в Денвере, где Дебора поступила в колледж.
Дебора с первого раза прошла собеседование и была принята в офис окружного прокурора Урбаны, где завоевала репутацию скрупулезного, педантичного и честолюбивого работника.
Он знал, что в колледже у нее было серьезное увлечение, но не знал, почему оно закончилось. Она встречалась с самыми разными мужчинами и ни с одним из них серьезно.
Ему был ненавистен тот факт, что последнее обстоятельство вызвало у него огромное облегчение.
Она представляла для него опасность. Он знал это, понимал, но, казалось, не мог этого избежать. После их встречи вчера вечером, когда он находился на волосок от того, чтобы потерять контроль над своим темпераментом и своим желанием, он не мог выкинуть ее из головы.
А продолжать встречаться с ней означало продолжать обманывать ее. И себя.
Но когда машина подъехала к ее дому, он не смог преодолеть искушение и, больше не колеблясь, вошел в холл, затем в лифт и нажал кнопку ее этажа.
Услышав стук, Дебора прекратила расхаживать по гостиной. В течение последних двадцати минут она раздумывала, что заставило ее согласиться встретиться с человеком, которого она едва знает. К тому же имеющим репутацию знатока женщин, но женатым на своем деле.
Она попала под его обаяние, признала Дебора, спокойное, беззаботное обаяние, таящее в себе опасность. Может быть, она даже была заинтригована его склонностью господствовать, приняла его вызов. Некоторое время она стояла, держась за дверную ручку. Это не имеет значения, уверяла она себя. Речь идет только об одном вечере, об одном обеде. Она не была наивной девочкой с широко раскрытыми глазами и не ожидала ничего большего, нежели вкусная еда и интеллектуальная беседа.
Она оделась в синее. Почему-то она чувствовала, что надо обязательно одеться в синее. Темно-синий шелковый костюм для обеда очень шел к ее глазам. Обтягивающая короткая юбка выгодно подчеркивала длинные, стройные ноги. Глядя на хорошо сшитый, почти мужской пиджак, он задался вопросом: есть ли под ним еще шелк или только тело? Голубые и белые камни серег в ее ушах нарядно переливались при свете горящей у двери лампы.
Легкомысленная лесть, которую он так привык расточать, застряла у него в горле.
– А вы точны, – только и удалось вымолвить ему.
– Я всегда точна. – Она улыбнулась. – Это мой порок! – Она закрыла за собой дверь, не пригласив его войти. Ей казалось, так будет безопаснее.
Несколько мгновений спустя она удобно расположилась в лимузине и твердо решила настроиться на удовольствие.
– Вы всегда ездите в лимузине?
– Нет. Только когда это кажется более удобным.
Не в силах сопротивляться, она скинула туфли и опустила ноги на мягкий оловянного цвета ковер.
– А я бы всегда ездила только так. Никакой мороки с такси или беготни по подземке.
– Но вы пропускаете много интересного, происходящего как на улицах, так и под ними.
Она повернулась к нему. В темном костюме с изящным полосатым галстуком он выглядел элегантным и успешным. На манжетах его белой рубашки сверкали золотые запонки.
– Только не говорите мне, что вы ездите в метро!
Он улыбнулся.
– Когда мне так удобнее. Уж не полагаете ли вы, что деньги изолируют нас от реальности?
– Нет. Я так не считаю. – Но ее удивляло, что он тоже так не считает. – Фактически у меня никогда не было столько денег, чтобы возникло искушение попробовать изолироваться от реальности.
– А от вас этого и не требуется. – Он довольствовался или пытался довольствоваться тем, что играл кончиками ее волос. – Вы могли бы заниматься частной практикой в дюжине солидных фирм за зарплату, по сравнению с которой ваша зарплата в офисе окружного прокурора покажется карманными деньгами. Вы же этого не делаете!
Она не обратила внимания на его слова.
– Не думайте, что не бывает моментов, когда я ставлю под вопрос свое душевное здоровье. – Сочтя, что безопаснее перевести разговор на более безличную тему, она выглянула в окно. – Куда мы едем?
– Обедать.
– Приятно это слышать, поскольку я не успела позавтракать. Я имела в виду, где мы будем обедать?
– Здесь. – Он взял ее за руку, когда лимузин остановился.
Они приехали на самую окраину Урбаны, в мир больших денег и престижа. Звуки большого города здесь отдавались лишь отдаленным эхом.
Дебора подавила вздох удивления, выходя на тротуар. Она видела фотографии его дома. Но видеть его воочию – совсем другое дело. Он возвышался над улицей, простираясь на полквартала.
Дом был построен в готическом стиле на рубеже веков неким филантропом. Она где-то читала, что Гейдж купил его раньше, чем вышел из больницы.
В небо поднимались башни и башенки. Высокие средневековые окна сверкали отблесками садящегося на западе солнца. По всему периметру дома тянулись балконы. Верхний этаж, напротив, был ультрасовременным. Он доминировал над всем строением: практически это было одно огромное выгнутое стекло, стоя перед которым можно было любоваться панорамой города.
– Вы, как я вижу, буквально понимаете поговорку, будто дом человека – это его крепость?
– Я люблю пространство и уединенность. Но пока я решил не обносить его рвом!
Засмеявшись, она подошла к резной двери.
– Хотите, я проведу для вас экскурсию по дому перед тем, как мы сядем за стол?
– Вы шутите? – Она взяла его под руку. – С чего начнем?
Он провел ее по извилистым коридорам с высокими потолками к комнатам, одновременно огромным и тесным. С момента приобретения этого дома он не получал от него большего удовольствия, чем сейчас, видя его ее глазами.
В доме имелась двухэтажная библиотека, заполненная самыми различными книгами, от старинных фолиантов до современных бестселлеров в мягких обложках с загнутыми уголками. В гостиных стояли старинные кушетки и витые жардиньерки с изысканным фарфором. Вазы эпохи Мин, статуэтки эпохи Тан, хрусталь Лалика[2 - Лалик Рене (1860 – 1945) – французский ювелир и стеклянных дел мастер, один из выдающихся представителей стиля ар-нуво.] и керамика племени майя. Стены выдержаны в богатых, ярких тонах, украшены блестящим деревом и картинами импрессионистов.
В восточном крыле располагался зимний сад с тропическими растениями, за ним полностью оборудованный гимнастический зал с внутренним бассейном, а далее джакузи и сауна. Пройдя по другому коридору и поднявшись по витой лестнице, можно было попасть в спальни с кроватями под пологами и тяжелыми резными изголовьями.
Дебора перестала считать комнаты.
Еще ступеньки – и они оказались в огромном кабинете с черным мраморным столом и широким панорамным окном, во время заката освещающим кабинет розовым светом.
Здесь же застыли в молчаливом ожидании компьютеры.
Рядом находилась музыкальная комната с огромным роялем и антикварным вурлитцером[3 - Вурлитцер – музыкальный автомат.]. Но когда она вошла в зеркальный танцевальный зал и увидела свое многоликое отражение, у Деборы почти закружилась голова. Наверху три чудесные люстры сверкали тысячами хрустальных подвесок.
– Прямо как в кино! – восхищенно пробормотала она. – В эту комнату нужно входить в платье с кринолином и в напудренном парике!
– Нет. – Он снова коснулся ее волос. – По-моему, этот наряд идет вам не хуже.
Тряхнув головой, она прошла дальше и, повинуясь порыву, трижды быстро прокрутилась в вальсе.
– Невероятно, правда? У вас никогда не возникало желания просто войти сюда и потанцевать?
– До сих пор не возникало. – Удивляясь себе не меньше, чем ей, он обхватил ее за талию и принялся кружить в вальсе.
Наверное, ей следовало бы рассмеяться, бросить на него удивленный и кокетливый взгляд и принять его импульсивный жест за чистую монету. Но она не могла. Она лишь пристально смотрела в его глаза, кружась вместе с ним по зеркальному залу.
Ее рука лежала у него на плече, другую он крепко сжимал. Они двигались в такт, хотя она об этом не думала. Почему-то ее занимал вопрос: а слышит ли он ту же музыку, что и она?
Но Гейдж не слышал ничего, кроме ее ровного дыхания. Он не помнил, чтобы когда-нибудь в жизни так остро ощущал присутствие другого человека. Его завораживали глаза, обрамленные длинными черными ресницами, бронзовые тени на веках, бледно-розовый влажный блеск полураскрытых губ.
Он держал ее за талию и через шелк ощущал тепло ее тела. И это тело, казалось, плыло вместе с его телом, предвосхищая каждый шаг, каждый поворот. Волосы ее раскинулись по плечам, и ему до боли хотелось запустить в них руки. Его обволакивал ее сладковатый, соблазнительный запах. Он подумал, ощутит ли он этот запах, если прижмется губами к ее длинной белой шее.
Она видела, как изменились его глаза, они стали глубже, темнее, в них зрело желание. Их шаги совпадали, желания тоже. Она чувствовала, как потребность в любви наполняет все ее тело, как живое существо. Дебора наклонила голову, раздумывая.
Он остановился. Некоторое время они стояли, отраженные дюжины и дюжины раз. Мужчина и женщина, застывшие в предвкушении поцелуя, на краю того, чего никто из них не понимал.
Она первая осторожно отступила на полшага. Ее природа требовала все тщательно обдумать перед тем, как принять решение. Он крепко сжал ее руку. Она почему-то сочла это предостережением.
– Я... у меня кружится голова.
Он очень медленно снял руку с ее талии.
– Тогда давайте лучше поедим!
– Да. – Она почти заставила себя улыбнуться. – Так будет лучше.
Они пообедали креветками с соте, приправленными апельсином и розмарином. Хотя он показал ей огромную столовую с тяжелыми подносами и буфетами красного дерева, обедали они в небольшой гостиной за столом, стоящим у окна с выгнутым стеклом. Потягивая шампанское, они наблюдали закат над городом. На столе между ними стояли две тонких свечи и одна красная роза.
– Как здесь красиво, – заметила она. – Город. Отсюда можно видеть все его возможности и ни одной проблемы.
– Иногда невредно сделать шаг назад. – Он тоже посмотрел на город, затем отвернулся, словно изгоняя его из своей памяти. – Иначе эти проблемы съедят вас заживо.
– Но вы же знаете об их существовании! Я знаю, вы жертвуете много денег на бездомных, центры реабилитации и другие благотворительные нужды.
– Легко раздавать деньги, когда имеешь больше, чем нужно.
– Звучит цинично.
– Нет, реалистично! – У него на губах появилась холодная легкая улыбка. – Я бизнесмен, Дебора. За благотворительность уменьшают налоги.
Она нахмурилась, разглядывая его:
– Было бы очень жаль, если бы люди были великодушны только тогда, когда им это выгодно.
– А вот вы говорите как идеалистка!
Она раздраженно постучала пальцем по бокалу с шампанским.
– Вот уже второй раз за несколько дней вы обвиняете меня в идеализме. Мне это не нравится.
– Я не хотел вас оскорбить, я просто заметил. – Он поднял глаза как раз в тот момент, когда в гостиную вошел Фрэнк с шоколадным суфле. – Спасибо, больше нам сегодня ничего не понадобится.
Крупный мужчина пожал плечами:
– О’кей.
Дебора заметила, что Фрэнк движется с грацией танцовщика – редкое качество для такого крупного, громоздкого человека. Она задумчиво опустила ложечку в десерт.
– Он ваш водитель или дворецкий? – спросила она.
– И то и другое. И ни то и ни другое! – Гейдж долил ей вина. – Можно сказать, он помощник из прошлой жизни.
Она, заинтригованная, подняла бровь:
– Что это значит?
– Он был карманником, которого я несколько раз поймал, когда был полицейским. Потом он стал моим осведомителем. Теперь... он водит мою машину, открывает дверь и делает кое-что еще.
Она заметила, что пальцы Гейджа легко обхватывают тонкую ножку хрустального бокала.
– Трудно себе представить, что вы работали полицейским!
Он улыбнулся:
– Да, наверное.
Он наблюдал, как свет свечи отражается в ее глазах. Вчера вечером в них отражался огонь горящего здания и ее задушенных желаний.
– Как долго вы прослужили полицейским?
– Довольно долго, – решительно ответил он и потянулся к ее руке. – Хотите посмотреть, какой вид открывается с крыши?
– Да, конечно! – Она встала из-за стола, поняв, что его прошлое – это закрытая книга.
На крышу они поднялись не по лестнице, а на небольшом лифте из тонированного стекла.
– Все удобства, – заметила Дебора, когда они начали подниматься. – Даже удивительно, что в доме нет темницы и потайных подземных ходов!
– А вот как раз и есть... Вероятно, я вам их покажу... в другой раз.
В другой раз, подумала она. А хочется ли ей, чтобы был другой раз? Вечер, безусловно, прошел увлекательно, за исключением мгновенного романтического напряжения в танцевальном зале. Несмотря на утонченные манеры, он казался непредсказуемым и опасным в своем хорошо сшитом костюме.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/nora-roberts/nochnaya-ten/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Комитеты бдительности – добровольные организации, бравшие на себя полномочия законной власти до установления ее в районах фронтира со времен Войны за независимость. (Здесь и далее примеч. пер.)

2
Лалик Рене (1860 – 1945) – французский ювелир и стеклянных дел мастер, один из выдающихся представителей стиля ар-нуво.

3
Вурлитцер – музыкальный автомат.