Читать онлайн книгу «Анаркона. Том 1 – Пробуждение» автора Сергей Сокол

Анаркона. Том 1 – Пробуждение
Сергей Сокол
Тысячу лет назад в мир Галькорн пришли харксы и марги – две расы Тьмы. Раса маргов, внешне больше походящая на людей, захватила целый материк, прогнав старых хозяев – эльфов. Марги воздвигли могучую Тёмную Империю, ставшую второй силой мира. Возможно, они подмяли бы под себя весь мир, но Стихийные Магические Ордена людей пока несокрушимы. Свет стал опасно силён, и вот сама Тьма, стараясь выровнять положение, создаёт одного Избранного за другим, но все они гибнут, не успевая вступить в полную силу. Тогда, прекращая ставить на дерзких и яростных, Тьма дарует мощь Анарконе – неуверенному и ранимому маргу, юноше.

Пролог
Временами ткань Мироздания заплетает реальность в такие узлы, что последствия ещё долго будоражат умы и сердца разумных. Случилось так, что завихрения сил, рождающие и убивающие, породили десять богов.
Старшие братья: Бог Хаоса – Хис и Бог Звериной Энергии Жизни – Орух.
Средние братья: Бог Огня – Жарат, Бог Земли – Ситхо, Бог Воды – Варргал, и Бог Воздуха – Эрхот.
Младшие братья: Боги Тьмы – Боргарт, Баграс, Белиаc и Бог Света – Ястогар.
Древнее время… Растущая Ветвь Мироздания раскручивалась, расширялось живыми пульсирующими огнями, миры становились шире… Боги смотрели на будущие владения, как дети, восхищаясь каждым всплеском и бликом.
Распрямилась ветвь, застыли миры, заструилась сила…
Появилась Тропа между мирами, соединяющая живое и мёртвое – Междумирье сиречь…
Заговорили боги…
* * *
На зависшем в полутьме плоском острове застыли десять фигур. Внизу пульсируют миры, словно сердца огненных големов, вырванные и брошенные в ночь. В безветрии, в полутьме тишина – покой после грома. Каменистое плато парит высоко, будто шершавое блюдо с горсткой семян-тел. Обволакивающая тишина, раскинувшаяся густым маревом, гасит любой шорох, но голос, прозвучавший мощным баритоном, заставил тишину съёжиться как перепуганного кролика.
В глазницах огнегривого гиганта колыхнулось пламя, мгновенно перейдя в ревущий огонь.
– Что думаете, братья? – по оранжевым усам, бороде и бровям щёлкнули искры. Волосы будто раскалились, вздулись и уплотнились. – Решайте!
Бог Хаоса – низкий, коренастый, с неправильным одутловатым лицом зло глянул на говорившего.
– Мне здесь нечего делать… – слова сиплые, харкающие дались серокожему крепышу с трудом. Тёмные, глубоко посаженные глазки смотрят враждебно. – Мироздание – ваша вотчина, мне здесь не место!
От лёгкого движения, сидевшего поодаль, молодого мужчины ветер ударил в стороны упругим кольцом. Заострённое лицо потемнело грозовой тучей.
– Стой, Хис! – гордо вздёрнутые брови Эрхота нахмурились. – Мироздание огромно! Ты найдёшь себе место! – В порыве тело мелькнуло смазанной молнией. Владыка ветров мгновенно оказался рядом, схватив за плечо, развернул серокожего, заглянул в глаза с надеждой.
– Нет! Ухожу! Решил! – бог Хаоса раздражённо высвободился. Взмах руки, и в шаге, прорезая тягучий воздух, открылся портал. Ударило мертвящим холодом, серые языки враждебной энергии яростно полезли внутрь. Всполохи ненавистно шипели, старались разорвать края прохода. Хис развернулся. – Прощайте!
– Но ты там будешь совсем один! – не сдержался Эрхот, вызвав неосторожной эмоцией повторную волну ветра.
– Да? – съязвил Бог Хаоса. – Тебе откуда знать, что там?
Синие глаза Варргала, повелителя Вод, уронили слезу. Ладонь плавным движением подхватила каплю, та быстро застыла сферой чистейшего сапфира.
– Красиво… – обронил он задумчиво. Статное тело, изящное и текучее в плавных изгибах мускулов, словно перекатывающихся под кожей буравчиками воды. Двинулся – будто гипнотизируя, поплыл. Длинные волосы сзади медленно заструились, будто в воде. Владыка ветра посторонился. Камень перекочевал в ладонь Хиса.
– Раздавишь его, сразу окажешься рядом со мной. Заходи, всегда рад.
– Прощайте! – повторил Хис с неприязнью, но камень не выбросил. Дёрнув щекой, злобный крепыш ссутулился. Шаг, и створки схлопнулись челюстями дракона, заглотив вырывающуюся бурю Хаоса.
Кожа огнегривого Жарата, Бога Огня, раскалилась, в пламени рта-горна прогудело:
– Мы свободны в выборе! Но пока ещё у Стихийных Богов есть работа.
Широкоплечий Ситхо – повелитель земной тверди, одобрительно кивнул:
– Миры не спокойны, Ветвь распрямилась только что, – голос грубый, словно трескающиеся скалы. Тело плотное, с массивными руками-брёвнами стоит горой. – Оставляем вас, младшие, теперь долго не свидимся…
Тёмные боги почтительно молчали. Что тут скажешь? Старшие решают… Боги Тьмы – близнецы, лица походят друг на друга почти как капли воды, но телосложение и характер отличались резко. Близнецы застыли в терпеливом ожидании, с волос и кожи срывается и тут же тает черная поволока. Глазницы залиты мраком, лица внимательны, братья ловят каждое слово старших.
Единственное белое пятно на скале неожиданно дернулось. Белоснежные волосы взъерошились, как у Тёмных, с них и с кожи, струится дымная поволока, только белёсо-молочная. В глазницах слепящий белый огонь.
– Сидим тут в темноте, как безрукие. Дайте хоть свет зажечь!
Полыхнуло. В полутьме Междумирья повис слепящий сгусток материи, осветив плато и пространство далеко вокруг. Ситхо нахмурился, холодно взглянул на созданное младшим Богом, – не дело… Тёмные, поймав недовольство старшего, мгновенно сотворённое развеяли. Светлый злобно впился глазами, послал эманацию угрозы. Тёмные даже не взглянули.
– Всё, уходим! – могучий огнегривый гигант хлопнул кулаком по широкой ладони. На мгновенье кожа треснула, в стороны брызнули расплавленные капли. Звук как от взорвавшегося вулкана сразу собрал взгляды. – Разберётесь без нас, где светить! Уходим!
Перед шагом в пропасть Бог Огня вспыхнул неистовым пламенем, мгновенье, и сверху устремился полыхающий болид, внизу огоньки Миров, словно заждавшись, радостно мигнули. Остальные Стихийные Боги шагнули следом, оставив младших братьев одних. Тёмные многозначительно переглянулись, кипящая злоба Ястогара чувствовалась спиной. Почему-то Бог Света смотрел на Тёмных братьев как на врагов, Боги Тьмы списали это на вспышку гневливого характера. Когда исчез загадочный Орух – Бог Звериной Энергии Жизни, второй из пары старших богов наряду с Хисом, никто даже не заметил.
* * *
Шло время. Бог Света, неудержимый Ястогар, оказался настолько яростен и горяч, что в самолюбовании стал презирать Тёмных братьев, а впоследствии возненавидел их. Ненависть и презрение ослепили Ястогара. Посчитав тёмные силы слабыми, Светлый в одиночку сразился с тремя Тёмными Богами. Ястогар недооценил их – битву выиграли Тёмные. Светлого заключили в темницу, на самое дно Мирозданья. Дно Миров – место, где постоянный полумрак, а воздух ядовит, призрачные твари, жрущие всё без разбора, нападают на любого.
Так в балансе младших энергий Мироздания, Света и Тьмы, у тёмных оказался перевес. Казалось, наращивай мощь, увеличивай число, чтобы Свет уже не поднялся, закрепи победу! Но Тёмные Боги оказались мудрее и от соблазна удержались. Искоренять Свет не было их целью. Понимая, что всё взаимосвязано, Равновесие хранили. Да и средним братьям, Стихийным Богам, в глаза смотреть можно не стыдясь, вернуться, пусть сами с Ястогаром и решают. Долг младших братьев установить мир, и они это сделали. Между противоположностями воцарилась гармония. Тут проще простого – если не лезешь в атаку сам, равновесие удержать не трудно.
Создав эту Ветвь Миров и Богов над ней, Мироздание наделило их большой властью, но вместе с тем и ослабило, даровав каждому Камень Силы. Мощнейший артефакт помогал Богам управлять энергиями и во много крат увеличивал силу. После нападения Ястогара его Камень Света был отнят и спрятан в источнике Смертных Вод. Там Тёмные Боги поставили стражей. Теперь ключами светлых энергий не завладеть, восемь огненных демонов-титанов убивали любого посмевшего приблизиться.
Прошли тысячелетия… Но не только Тёмные Боги черпали силу у Тьмы. Миры развивались, разумным расам удалось овладеть искусством волшбы. Смертные, называвшие себя Магами, становились всё искуснее, и один из таких – тёмный чародей Урхатсур. Отточив искусство, человек осмелился бросить вызов Богам. Прознав о камнях-ключах для тёмных энергий, Урхатсур долго готовил удар. Из клочков и обрывков сведений дерзкий Маг понял, если Тёмные Боги сражаются вместе, силы их возрастают многократно. На стороне Тёмных Владык были сила и мудрость, на стороне Урхатсура – искусство, хитрость и вероломство. Маг не стал биться сразу с тремя, как дерзнул в своё время Ястогар, Урхатсур выследил их по одному. Победа далась в тяжелейшей битве, Маг выстоял и завладел Камнями Тёмных Богов.
Проиграв, братья лишились былой мощи. Соединив части ключа, Урхатсур черпал из Тьмы чудовищную мощь. Братья пытались вразумить дерзкого смертного: предупреждали, что, отняв их власть, чародей пошатнёт хрупкое равновесие, и разразится война, но победитель не слушал. Тогда Боги прокляли имя Урхатсура посулив новому хозяину Тьмы беды от одного лишь упоминания его имени. Обещали мстить. Урхатсур задумал уничтожить тела Богов, а души пленить, но Боги успели скрыться. Решив не испытывать судьбу, Тёмный Владыка отказался от имени, повелев называть себя отныне Великим Тёмным или Владыкой Тьмы.
Шло время… Урхатсур наслаждался властью, пока новости о победе смертного над Богами не достигли светлого Мага по имени Арго. Молодой, но уже признанный лучшим, превзошедший именитейших магов Света, Арго Тьму ненавидел, презирал так же, как Ястогар, а поражение Светлого Бога вообще не давало ему спокойно спать. Лишь трепет перед Тёмными Богами удерживал его от войны. Движимый ненавистью, он безуспешно искал темницу Ястогара, но, узнав о падении Тёмных, бесплотные поиски прекратил. Собрав отряд лучших магов, Арго напал на стражу источника Смертных Вод. В кровавой битве огненные титаны пали. Камень-ключ светлого Бога оказался в руках человека. Под стать своему главному врагу Урхатсуру, Арго повелел называть себя Великим Светлым или Владыкой Света». Готовясь к Битве Арго собрал с окрестных миров огромную армию.
Урхатсур был в ярости, но поделать уже ничего не мог. Появился грозный противник равный по силе. Теперь враждующим сторонам приходилось постоянно наращивать мощь, ведь бездействие могло усилить врага. Так светлый Маг развязал войну, длящуюся уже более тысячи лет.
Глава 1
Яркая луна делает дикий, тёмный лес чуть светлее. Чёрная птица стремительно рассекает ночную темноту, распластавшись, скользит над лесом, всматривается вдаль чересчур осмысленными глазами. Мелькают опушки, деревья – полоса шевелящихся, ворчливых великанов, но в скорости ночного полёта даже они кажутся мимолётными, незначительными, здесь над миром всё стремительно, скоротечно. Вот только чёрное брюхо чиркнуло верхушку бесконечного, зелёного ковра, как внезапно всё кончилось, стена осталась позади – как отрезали. Огромное поле выросло внезапно, раздвинуло лес в стороны и замелькало смазанной гладью таинственного моря. Увидав вдали Старую Крепость, птица радостно гаркнула – осталось недолго.
Странное место, спрятанное от огромных городов Тёмной Империи. Крепостная стена со всей начинкой из домов, улочек, хозяйского замка и прочих прелестей махонького городка, здесь – последи Диких Лесов появилась словно из ниоткуда, как с небес рухнула. Из чего строили? На многие мили вокруг ни то что гор, булыжника не найти! И дорог нет. А крепостная стена не такая уж маленькая: зубцы и бойницы дадут глазу путника – проходи такой мимо – узреть лишь треть хозяйского замка.
К цели птица устремилась быстрее прежнего, лунная ночь не мешает видеть, чёрные крылья изменили угол, и тело бросило ввысь, открыв обзор. Теперь всё как на ладони.
За стеной уютно. Добротные дома из грубого камня расставлены аккуратно, по-домашнему – прилежный ребёнок не распределил бы кубики лучше. Образовав собой сеть уютных улочек, они жмутся друг к дружке нагретыми боками, и кажется, пока хозяева спят, о чём-то друг с другом перешёптываются.
Запоминая расположение строений, птица пошла по дуге. На долгие мили вокруг нет ни деревень, ни городов, ни дорог, только девственные леса и поля. С внешней стороны стены – распаханные поля, почва плодородная, до, леса три мили – сади не хочу, но цель за стеной. Птица пристально смотрит, запоминает всё, мельницы, конюшни, кузницу, мастерские, большие каменные колодцы.
Чёрный лазутчик подлетает всё ближе, глаза зорко подмечают каждый выступ. Стража… ворота закрыты… двое часовых на стене… ерунда… это марги, обычные вояки, не те тренированные убийцы, которых знают и боятся во многих мирах, просто стража. Управляются с основными видами оружия и ладно.
Как выяснилось, гарнизон укромной крепости невелик. Судя по маленькой казарме, не больше двух десятков стражников. Наверняка, днём ворота открыты настежь. Все как обычно, по схеме: трое у входа, остальные упражняются с оружием, чистят латы, а то и вовсе дрыхнут в казарме. Судя по страже на стенах, большая часть ветераны в отставке. Тут и платят стабильно, и дом с жёнкой под боком, и работёнка не пыльная. Чего ещё желать?
Птица пронеслась мимо постовых к хозяйскому замку. Облетела вокруг, каждый ярус, мимо каждого окна.
«Может в окне высокой башни?..Точно, здесь! Ага… Комната хозяйки, а вот и кроватка ребёнка.Отлично! Ещё раз облететь, запомнить всё! С другой стороны, тожеокно… а вот и охрана посерьёзнее. Марги-убийцы… Опасные…»
Узнав всё необходимое, крылатая тень рванула обратно к лесу.
«Хозяин отблагодарит…»
* * *
Ночной ветер не нарушает покоя. Тихий уголок вообще забыл, что такое беспокойство, воровство, кража или тем паче убийство. Тут все знают друг друга в лицо, не спрячешься, не убежишь – некуда. Обывателям-маргам тут нравится очень. Крепость выстроили давно – ещё пятьсот лет назад, когда Император внезапно умер, не оставив наследника, а многочисленная родня стала грызться за трон. В то время всюду шастали убийцы, одни родственники, улыбаясь, травили друг друга, другие без изысков схлёстывались в поле небольшими армиями. Неспокойное было время. Власть для маргов – одной их двух рас Тьмы, всегда интересна, но закон преступался редко. И у прежних Императоров на случай внезапной смерти всегда имелся наследник, а тут такая лазейка – из Ярла в Императоры! Вот грызня была… Предку нынешней хозяйки Старой Крепости пришлось спрятать тут родных. Здесь надёжно, нет лишних глаз.
На фоне лунного диска застыл силуэт стражника.
– Альтин! Я, похоже, видел кого-то внизу! – зашипел напарнику молодой Акайя.
– Показалось, – отмахнулся старый воин с толстыми усами.
– Да точно говорю, прополз кто-то! – снова шикнул молодой марг, скребанув доспехами о зубец крепостной стены.
– Да пусть ползает. Наверняка тварь какая-то из леса. Пускай, ворота закрыты… Что она по стене отвесной залезет, что ль? – хохотнул бывалый вояка, потирая шрам на скуле.
– Нет, но… – Акайя вновь всмотрелся вниз. – А вдруг диверсия!
– Чего?! – Альтин аж просыпал табак, набиваемый в трубку. – Ты, сопля, где-слов-то таких набрался? Диверсия… Не смеши мой старый зад.
– Надо бы капитану доложить, – гнул своё молодой. – По уставу положено.
Старый ветеран скривился как от зубной боли.
– Капитану! Чтоб он заодно, раз проснулся, проверку нам устроил? – буркнул вояка, убирая баклагу с тёмным элем подальше. – Иль ты выслужиться решил? Прибавка к жалованию нужна? Постой-ка… а… я кажется понял! Перед хозяйкой героем охота показаться? Ясненько, – сально ухмыльнулся Альтин.
Акайя словно лимона куснул, все знали, как он безнадёжно влюблён в хозяйку, и постоянно подтрунивали.
– Ничего я не хотел. Просто видел и всё! – раздражённо бросил юноша. – Ты в дозоре старший, я доложил. Твоё дело, говорить или нет. Случится что, сам виноват будешь, – огрызнувшись, юноша отвернулся и нахохлился.
– Да ладно, ладно ужо, надулся… Обиделся, чёль? Поверь старому вояке, от излишней инициативы… – тут Альтин задумавшись пошамкал губами, удивляясь своему же умному слову. – Короче, не надо никого звать, и точка, – браво закончил стражник.
– Тебе бы только жопу давить, да не делать ни хрена, – прошептал Акайя под нос.
– Ты чё там бурчишь-то?
– Ночь, говорю, хорошая, видать всё как на ладони! – гаркнул Акайя, погружаясь частью сознания в мечты о хозяйке Рьяте.
– Твоя правда, ночь – алмаз! – крякнул грузный вояка, откручивая горлышко заветной баклажки.
* * *
Дочь Ярла переехала в Старую Крепость сразу, как только узнала о беременности, да тут и родила. Решила, что детство мальчик должен провести здесь. Молодая красавица всем казалась настоящей хозяйкой, и не только по рождению. Несмотря на годы умна, справедливо и быстро решала всё житейские споры, начитана – в свои двадцать три наголову мудрее маститых умников Императора. Красота же Рьяты вовсе отдельная тема. Это та жемчужина, которой можно хвалиться перед всем миром. До переезда, в замке отца женихи постоянно околачивали пороги, ехали со всей Империи. Сыновья Ярлов, вельможи императорского дворца, заморская аристократия – всем хотелось завладеть сокровищем, и даже дикие кошачьи зрачки, присущие обеим расам Тьмы не отпугивали многочисленных претендентов. Но раз за разом под точёными бровями глаза окатывали вежливым холодом.
Рьята прекрасно танцевала и, несмотря на то, что могла воплотить любой каприз, предпочитала простоту, носила струящееся лёгкое платье в пол бережно сжимающее узкую талию. Любимый наряд, открывая изящные руки до локтей и часть высокой белоснежной груди в декольте, словно кричал: «Я не важен! Моя хозяйка ослепляет! Кто я, императорская мантия или грубая роба? Не важно!» Правда шикарные платья, привезённые из заморской Империи Крион, не редко приходилось перекраивать. Достоинства Рьяты не помещались в стандартные размеры, и если большинству женщин избыток пышных полушарий декольте выталкивало наружу, то у дочери Ярла Грэга упругие груди форму менять отказывались совершенно – ткань сильно врезалась в белоснежную плоть, сдавливала, принося девушке неприятные ощущения, так что приходилось нещадно распарывать дорогой крой.
Танцевала Рьята самозабвенно, часами, как воин, практикующий нещадные тренировки с мечом, и порой кажется, что безукоризненные длинные ноги, изящные и грациозные в скорости и пластике превосходят любого мастера поединков. Чёрная грива никогда не заплеталась в косу, не укладывалась ни в какие причёски – Рьята этого не любит. Девушка танцевала долго, растворяясь в сложных прыжках, скручиваниях, пластике, отдавалась целиком, растворялась в нём. Густые локоны, вьющиеся большими кольцами, словно боялись закрыть прелестное белое личико, длинною достигали вздёрнутых ягодиц.
Когда отец Грэг уже отчаялся дождаться внуков, сердце красавицы неожиданно покорилось загадочному Магу. Увидев Рьяту на приёме Императора, чародей и сам оказался покорённым. Тогда девушка удивилась, с каким подчёркнутым уважением к нему обращался сам Император. Заинтригованная Рьята ринулась на разведку и удивилась ещё больше, когда не смогла узнать имени. На приёме человека не знал ни один марг! Набравшись смелости, Рьята подошла к Императору и спросила о странном госте напрямую, вызвав у последнего удивлённую улыбку. Ответ так и не получила, но с тех пор Маг стал наведываться в замок отца постоянно.
Своего имени он не раскрыл даже после свадьбы, объяснив: «Так для тебя безопаснее». Рьята горячо любила мужа и принимала это просто как данность.
Уже взрослый мужчина, раза в два её старше, он вызывал у девушки восхищение. Не зная имени супруга, звала его просто – Муж. Ему нравилось, а отцу Грэгу нравилось, насколько дочь счастлива и что выбор дочери пал на сказочно богача. Стоило Грэгу лишь раз посетовать на ежегодный налог, мол, с трудом наскребли Императору, Маг тут же прыгнул в открывшийся портал. Через несколько минут портал выплюнул Мага обратно, и под изумлённым взором Грэга зять поставил к ногам полную корзину драг1. «Только Рьяте не говори!» – с улыбкой шепнул он. Обрадованный Ярл конечно заверил, что тайна умрёт вместе с ним.
Теперь Старая Крепость в глуши стала приютом новой молодой хозяйки. Через восемь месяцев – а именно такой срок вынашивания у маргов – спокойствия и умиротворения родился мальчик. Рьяте очень нравилось имя, данное мужем сыну – Рутагорт. Муж говорил, что в переводе с древнего языка оно значит Избранный Тьмой.
Любовь к жене и беспокойство за её безопасность подтолкнули Мага к решению об усилении охраны. Муж появлялся каждый день, но всего на пару часов. «Идёт война, без меня никак», – говорил он. Теперь у покоев Рьяты всегда дежурили профессионалы – марги-убийцы. Муж, конечно, называл их телохранителями, но Рьята уяснила сразу: эти сгустки сдерживаемой силы привыкли отнимать жизнь, а не хранить.
Четыре суровых воина в чёрных обтягивающих тело кольчугах, с сильноизогнутыми мечами теперь за дверью всегда. За плечами маргов два лагеря жёстокой подготовки, Лига Воинов и Орден Смерти. Воины всегда смотрят сурово, но преданно. Рьята уже привыкла, что стоит за окном раздастся подозрительному звуку, стремительные тени в мгновение ока оказываются в спальне. Не потревожив сон ребёнка, двигаются бесшумно, как призраки – рассыпаются по комнате с обнажёнными мечами. Цепкие глаза видят любую мелочь, клинки готовы мгновенно искрошить на куски всякого. Но угрозы нет – вновь очередной почтительный поклон, и комната пустеет.
* * *
Тень, отбрасываемая крепостной стеной, – находка для шпиона. Сгорбленная фигура тихо крадётся вдоль каменной преграды. Сухое, тощее тело двигается на четвереньках осторожно, боясь наступить на что-нибудь или ещё чем-то себя выдать. Большая непропорциональная голова, лишённая волос, затравлено дёргается, озирается – ночью ворота крепости закрыты, но стража не спит, прогуливается по стене. Зеленоватая кожа потеет слизью, набедренная повязка – единственная одежда – намокла, благо, что зелёные капли пота не пахнут, и случись стражнику пройти рядом – не почует.
Ноздри медленно втягивают прохладу ночи, запах сочной травы и жирной земли. По такой удобно подкрадываться – мягкая. Липкие пальцы крепко сжимают заветную склянку магического зелья, без него задуманное не провернуть. Телохранители у спальни тренированные убийцы, как цепные псы, срывающиеся на каждый шорох! Страх накатывает удушливой волной, но бледно-зеленоватое тельце упорно двигается вперёд. За выполнение задания обещана награда, да какая! Сулили белую женщину! И не просто снасильничать, а которая сама пойдёт, добровольно, станет жить с Ним!
Когда таинственные колдуны его поймали и предложили выкрасть ребёнка из Старой Крепости, Горфи испугался. Но стоило показать награду…
Воспоминания нахлынули ревущим водопадом. Горфи, как наяву, снова увидел белую человеческую самку. Тогда она вышла из-за спин колдунов, посмотрела в глаза, и о чудо! Не скривилась в омерзении, не сморщилась при виде подха2, обычно вызывающий рвотный рефлекс! Когда такое было?! А этот многозначительный кивок!
В тот момент Горфи такое даже вообразить не мог… чтоб с подхом, добровольно… Жаркая волна похоти ударила в мозг расплавленным сгустком стали. От желания закружилась голова. Лысая, морщинистая башка на тонкой шее остервенело затряслась, соглашаясь со всеми условиями. Получить Её!!! Горфи представил, как уходит от своих, чтобы никто кроме него не смел коснуться; представил, как живёт с ней, пользует белое сладкое тело каждый день…
Погрузившись в воспоминания, подх совсем забыл об осторожности. Перестал двигаться, зрачки остекленели, мясистые губы алчно зачавкали, пошла слюна. Сопение длилось всего пару секунд, но сверху тут же высунулась голова стражника. Горфи в панике скользнул к самой стене, распластался дохлой жабой, с ненавистью и страхом затих, с силой прижимаясь к земле. Тощее зелёное тело в траве заметить сложно, да ещё с такой высоты, ночью, но противный стражник словно чует неладное, всматривается.
Горфи сильно вдавил спину в камень стены, сжался, превратился в бесформенный комок, затаил дыхание. Секунды, которые стражник глядел почти на него, показались вечностью. Наконец голова часового скрылась за зубцами. Подх медленно выдохнул – пронесло. Теперь он знает, где один пост. Быстро перебежав на сотню шагов дальше, свернув за угол, перевёл дух. Теперь наверх!
Тонкие костлявые пальцы от частого лазанья по деревьям огрубели, приобрели стальную хватку. Крупные булыжники в крепостной стене, для марга или человека почти ровные, но для подха зазор достаточный, справится.
Цепляясь лишь кончиками пальцев, Горфи быстро вскарабкался. Высокое препятствие позади, вперёд к небольшому замку. Наниматели показали подробный план, башню, в которой хозяйка крепости и ребёнок проводят ночи. Сотворив иллюзию – точную уменьшенную копию Старой Крепости – колдуны даже показали путь, самый короткий и надёжный. Горфи запомнил.
Узкие улочки, выложенные булыжником, замелькали под ногами. Подх отчётливо различил вдали башню хозяйского замка – цель там. Нервно стиснув скляницу, он бросился бегом, иногда сутулясь и припадая на свободную руку, мчался по-обезьяньи на трёх конечностях. Узкие тёмные переулки оказались кстати. Противный лунный свет, словно завидует дневному светилу, лупит нещадно, заливает все открытые места ярким серебром. Тут даже мышь будет заметна, выйди она на неширокую мостовую. Умело маневрируя домами и закоулками, Горфи добрался к нужной башне чисто.
Окно высоко, даже слишком! Но что это для существа, всю жизнь проползавшего по ветвям? Обхватив скляницу толстыми губами-гусеницами, Горфи приготовился, потянулся всем безволосым телом, каждой клеточкой и, встряхнувшись, полез на отвесную стену.
* * *
Рьята кормила грудью уже год. Как откажешь любимому отпрыску, когда просит? Роды тело юной красавицы не испортили, такая же узкая талия, стройные ноги, упругая грудь. Правда, последняя стала ещё больше.
Спальня Рьяты просторная, не стеснённая лишней мебелью, под стать юной хозяйке. Уютная, маленькая кроватка со спящим карапузом слева, недалеко от изголовья матери. Зато кровать хозяйки огромна – занимает почти треть комнаты. Простыни смяты, подушки разбросаны. Сегодня муж уже приходил, появится только завтра. Тело ещё хранит память объятий, пылких прикосновений; помнит, как он неистово сжал ягодицы на пике страсти, распаляя горячую женскую плоть ещё сильней.
«Завтра… завтра он снова придёт, поцелует сына,а когда Рутагорт уснёт, вновь бросит тело и душу вжаркую печь… сожмёт, стиснет… ох, нет, лучше не думать…»
От сладких мыслей по телу прокатилась волна жара. Отгоняя наваждение, девушка хлопнула себя по щекам. Легко подскочила с кровати, стрекозой подлетела к окну. Ни решёток, ни стёкол – просто прорубленный в стене квадрат – Рьята любит свободу, и обычно соглашающаяся с мужем во всём, здесь оказала твёрдо. Стоило Магу заикнуться о решётках на окнах, непреклонно заявила: «Этого не будет». В такие моменты Рьята говорила спокойно и подчёркнуто сухо. Таинственный Маг сразу понимал, будет так и никак иначе.
Из широкого проёма открывается великолепный вид. Уютные домики и переулки кучкуются внизу – такие милые, знакомые и родные. Живёт здесь меньше двух лет, а чувство будто всю жизнь!
«Как же здесь хорошо!»
Рьята потянулась кошкой, запустила пальцы в вечно распущенную гриву, выдохнула. Из детской кроватки послышались каляканья малыша. Девушка только начала поворачивать голову, а по спальне уже рассыпались телохранители.
Рьята с теплотой глянула на преданных воинов – таких верных, сильных и робеющих пред ней.
– Халгар, всё в порядке. Просто Рутагорт проснулся. Сейчас покормлю и уснёт.
– Да, госпожа, – высокий худощавый, но широкоплечий воин – старший телохранитель, скупо поклонился, чуть дёрнув подбородком. Трое убийц тут же скрылись. Поклонившись ещё раз, Халгар задержал на ней взгляд – всего на мгновенье дольше положенного. Всё-таки госпожа сказочно красива, даже в белой пижаме. Тем более в пижаме!
Льняная рубашка слегка приталена, на груди, от ключиц до солнечного сплетения, прорезь затянутая шнуровкой. Штаны из такой же тонкой ткани до колен – только шнуровка сбоку – свободны в бёдрах, но выгодно обтягивают ягодицы. И медальон мужа, висящий на груди – единственное украшение, надетое красавицей за всю жизнь.
Телохранители не раз подмечали, что от хозяйки всегда пахнет ночным лесом – лёгкий, чуть терпкий запах соснового бора, манящий прохладной и свежестью, восхитителен. Халгар жестокий воин, отнявший не одну сотню жизней, почувствовал, как холодный гранит воли и хладнокровия треснул, осыпался, превратившись в поганую крошку, обнажил трепещущее сердце. Каждый раз, стоило госпоже появиться рядом, в горле пересыхает и хочется сделать глупость. Броситься открыть перед ней двери, подать руку, а то и вообще, страшно подумать, сбегать в лес да цветов нарвать. И вот снова захотелось как-то задержать её тёплый взгляд на себе. Мысли недостойные воина! Дав приказ стальным мышцам груди вздыматься как положено, Халгар крутанулся на пятках и бесшумно вышел. Рьята улыбнулась, в два скачка очутилась у детской кроватки, склонилась над куксившимся отпрыском.
– Ну, привет, мой красавец. Что будущий герой кушать будет? – Рьята повторила одну из любимых фраз мужа с ехидцей понизив голос. – Хвать за нос, хвать… – девушка с улыбкой зашевелила пальцами, сложенными в козу, изредка похватывая малыша за кончик носа.
Ребёнок радостно залялякал, улыбается – хмурая складка между бровей, омрачившая прелестную мордашку мгновенье назад, исчезла. Ручонка неловко попыталась схватить мамин палец.
– Ну, пойдём, такому красавцу хоть луну с неба.
Рьята взяла Рутагорта на руки, забралась на середину гигантской кровати. Ребёнок привычно затих, мол, готов, аппетит налёжан, подать титю. Развязав шнуровку, девушка бережно извлекла упругую грудь, сунула малышу. Отпрыск, узнав лакомство, тут же ухватил губами, начал сосать. Девушка оглядела личико малыша: нет ли пятен, не приболел ли, перевела взгляд на подоконник.
«Что это?…»
Бархатная кожа на лбу собралась складками. От края подоконника до пола дорожка мокрого следа, влага стекает, капает, будто только кружку воды вылили.
«Откуда? Что за луж…»
Додумать Рьята не успела. Следующий вдох отозвался в груди неприятным уколом. Вдохнув какие-то испарения, Рьята словно оцепенела. Глаза остекленели, двигаются с трудом, тело девушки безвольно завалилось на спину, но сознание осталось ясным. Рутагорт выскользнул из онемевших рук, он тоже парализован, глаза неестественные, стеклянные. Рьяте захотелось кричать – чувство беды навалилось тяжкое, неотвратимое, но не могла даже моргнуть, только через силу медленно вращать глазами, но секунду спустя онемели и они. Помощь рядом! Стража! Вот она, за дверью, только пикни. Тут и медальон мужа с острым шипом на груди, ударь ладонью, чтобы шип прорвал кожу, и придёт спасенье! Мгновенно откроется портал, выбросит мужа, и тот сотрёт в порошок, повергнет, опрокинет, не оставит врагу и шанса.
Ничего из этого девушка использовать не в состоянии – лежит немая, обездвиженная; сын тоже, оба безвольные, словно мёртвые. Глаза смотрят в потолок. Взгляд уловил на периферии движение у окна. Какая-то мерзость переползала подоконник. Вот бесшумная тварь уже внутри, приблизилась, оказалась в поле зрения.
«Боги!.. Да это же мерзкий подх! Как он сюдаосмелился?.. Да что же это?!»
Сердце Рьяты забилось в лихорадочном ритме. Тварь приблизилась бесшумно. Лысая башка нависла, заглянула в глаза, подх осторожно ткнул пальцем в живот, словно проверил что-то. Повернувшись к ребёнку ткнул и его. Тощие пальцы сжимают пустую склянку
«Наверное эту гадость зеленокожий уродец на подоконнике и разлил!» – взорвалась в сознании.
Подх аккуратно опустили емкость на подушку рядом, потянулся к младенцу.
«Почему эта тварь берёт ребёнка?! Рутагорт!!!»
Страх скрутил, опутал. Беззвучный крик уперся в рёбра тугим напором, опустошил сознание. Рьята с ужасом смотрит, как отвратительное создание берёт сына и уже разворачивается к окну… но тут мерзкие глазищи подха остановились на выпавшей из пижамной куртки груди Рьяты. Девушка с ужасом осознала, как уродливое создание колеблется, что-то решая. Наконец подх бесшумно подошёл к кровати, положил ребёнка рядом и, алчно облизнувшись, навис над беспомощной жертвой. Капля зелёной слизи с вспотевшего носа упала на белую щёку.
«Что ты сделалс нами?! Мерзкая, уродливая тварь?! Убирайся! Мамочки-и-и…»
Рьята с ужасом поняла, что зеленокожий урод потянул трясущуюся руку к обнажённой груди. Тощие, длинные пальцы обхватили белоснежное полушарие и медленно сдавили. Рьяту передёрнуло. Липкая ладонь, растягивая мгновенье, погладила, покачало упругий холм, сжала сосок основанием фаланг.
«Я прикажу медленно сдирать стебя кожу, мерзкий кусок падали! Помогите-е-е…»
Рьята с отвращением видит, как подх закатил глаза. С уголков рта закапала слюна – уже треть рубашки промокла в этой гадости. Из немигающих глаз девушки покатились слёзы, а мерзкая гадина продолжала мять и гладить. Ослабив шнуровку, подх освободил вторую грудь и вцепился уже двумя руками. Рьяте сейчас хотелось опалить свою кожу, выжечь память о мерзких прикосновениях, а уродца сама бы разрезала на куски не поморщившись.
Подх тем временем уже облизывал, сжимал толстыми губами соски, тёрся. Вдруг гад остановился, сжал грудь сильнее, всмотрелся, и тут же припал ртом, стал сосать молоко. Напившись, отстранился, повернув голову, прислушался. За дверью еле слышно шепчется охрана. На мгновенье в глазах уродца мелькнул ужас, похоть и страх сцепились в короткой яростной схватке. Мутные, грязного цвета глаза задёргались, перескочили с Рьяты на входную дверь и обратно. Подха затрясло. Промедлив ещё мгновенье, дрожащие руки всё-таки начали развязывать белую шнуровку штанов.
«Не смей грязное, мерзкое, уродство! Я соберу лучших Магов!Ты не умрёшь! Ты будешь сутками корчиться в пытках, месяцами,годами… Вечность… Не-е-е-т!!»
Подх медленно стянул пижамные штаны до середины бёдер, замер, голова повернулась к подоконнику, большие глаза вновь заволокло страхом. Зелья на полу быстро испаряется, уже почти половина высохло. Не успеть! А ещё из крепости нужно выбраться, добежать до леса, а очнувшейся хозяйке останется только пискнуть, и бешеная свора телохранителей сорвётся с цепи, а от них уже не уйти.
Подх в последний раз с сожалением глянул на полуголую красавицу, схватил ребёнка и бесшумно скользнул в окно.
«Не-е-е-т! Рутаго-о-о-рт!»
* * *
Младенец недовольно куксится, противно пищит. Хочется придушить, но колдуны за мертвого не наградят. Миновав переулки крепости, перебравшись через стену, а главное, преодолев страшное открытое поле, Горфи впервые обернулся.
Крепость утопает в лунном свете. На глаз всё спокойно, но даже здесь, вдали, у первой полосы деревьев, чувствуется, как там за стеной гудит настоящий растревоженный улей. Неожиданно на шпиле крыши крепостного замка мелькнул отблеск. Выстрелив высоко в небеса, искра вспухла огромным шаром злого багрового огня. Яркая вспышка жахнула так, что залила светом не только стены крепости, но и все три мили поля до леса. Скрюченная фигура подха отбросила сочную тень.
Горфи продолжает стоять с открытым ртом, парализовано смотрит, как из взорвавшегося багрового шара во все стороны ползут маленькие искорки-огоньки. Тысячи мерцающих красных светлячков, быстро разрастаются в гигантскую тучу, мягко перетекают через крепостную стену и, достигнув земли, ползут во все стороны, как волны от брошенного в воду камня.
Горфи только сейчас осознал, что сунулся к кому-то очень могущественному. Глаза завороженно следят за приближающейся стеной красных искр, и тут же стало ясно, для чего они.
В полумиле несколько кроликов, пришедших под покровом ночи разбойничать на огороды маргов, на пути летящего роя оказались первыми. Стоило одной искорке коснуться ушастого, как тут же на него бросились остальные плывущие рядом, облепили, превратив незаметное тельце ночного воришки в ярко-алые пульсирующие контуры. Похоже вреда кролику они не причинили, зверёк продолжает копошиться в грядках, перепрыгивает, ворочает передними лапками капустные кочаны, но теперь он виден отчётливо! Да что там! Он в ночи как движущийся факел, сигнальный знак для погони! Остальные члены стайки тут же превратились в такие же ходячие мишени. Искры всё ближе, и вот уже новые очертания алым контуром выхватили из темноты несколько жаб и крадущуюся лисицу.
Страх на спине шевельнулся холодной змеёй. Наконец, Горфи опомнился, и прежде чем, прижав ребёнка, броситься в лес, будто ошпаренному, увидел, как из ворот крепостной стены выметнулась быстро движущиеся точки.
«Погоня! Всадники! Ничего, лес большой, не найдут…»
До условного места – укромной полянки с деревьями по контуру, ветви которых, переплетаясь скрюченными руками, скрывают небо, словно крышей, Горфи добежал быстро. Тело бьёт дрожь, страшно. Спохватился, как бы стиснутые в панике пальцы человечьему гадёнышу шею не сломали.
«Где же эти проклятые колдуны?!»
Вспомнишь недоброе – и вот оно! На холме, словно из воздуха, соткались две знакомые фигуры. Луна осветила зловещие силуэты сгоряча, и тут же испугано притухла, не надо так ярко…
«Наконец-то! Они! Скорееизбавиться от опасной ноши!»
Горфи по-звериному – на трёх конечностях – быстро подскочил к заказчикам, был бы хвост, завилял.
– Всё сделал, как договаривались, ребёнок жив, здоров.
Черные балахоны скрывают руки и лица, колдуны стоят неподвижно – не определишь: человек, эльф, марг… Наконец, одна фигура двинулась к подху, протянула закутанные в ткань руки. Горфи, даже передавая младенца, не углядел и кончиков пальцев. Необъятные чёрные складки ткани поглотили малыша. Тот сразу, перестав верещать, уснул.
– Почему так до-о-лго? – прошипело из-под капюшона. – Ты дожжен был вернуться раньше.
Горфи поёжился. Откуда знают?!
– Ждал, когда охрана из комнаты выйдет, – тут же соврал подх. – А где моя плата? – добавил уже смелее.
– Твоя награ-а-а-да сейчас будет зде-е-е-сь, – зловещий шепот вкупе с укрытой внешностью наводит настоящий ужас.
Склонившись друг к другу, капюшончатые зашептались. Но у Горфи слух острее бритвы, кусок фразы расслышал.
– …нужно сделать правдоподобно…
Ощущение неотвратимой беды надвинулось, придавило, холодный озноб пробежал от макушки до пят.
– Дак что с моей платой? – трясущейся челюстью промямлил Горфи.
– Да… да… сейча-а-а-с… награ-а-а-да… жди-и-и… – свистящий шёпот второго, молчавшего до этого, пролился отстранённо, словно сознание колдуна было не здесь.
Забравший ребёнка провёл рукой вертикальную линию сверху вниз, словно воздух разрезал. Распахнулся портал. В проём колдун шагнул молча, здесь его больше ничего не держит. Горфи, обливаясь липким потом, остался один на один со вторым. Колдун стоит, не шевелясь, замер статуей, будто не живой. На миг показалось, что всё обойдётся. В голове подха проскочила спасительная мысль.
«А может колдунвызывает человеческую самку… Ведь Горфи выполнил поручение… Зачем колдунам делатьему плохо?»
– Господин… – неопредёлённо промямлил Горфи.
Молчание. Колдун не шелохнулся.
– Господин, уйти бы поскорее, здесь погоня может найти, – Горфи опять стало не по себе. – Я видел, из крепости огоньки плывут во все стороны, и всадники уже рыщут!..
Скрытый балахоном отрицательно мотнул головой и снова застыл. Из леса донёсся шорох. Чуткий слух подха уловил знакомое, приближается волк. По привычке хотел сразу на дерево, но на открытом месте лезть некуда, спасительные ветви высоко, а стволы – в тридцати шагах. Испугался, но вспомнил – на двоих одинокий волк не нападёт. Страх чуть улёгся, напряжённые мышцы расслабились, бегство к спасительным деревьям решил пока отложить. Продолжая упорно смотреть на неподвижную фигуру, Горфи до последнего жаждет получить вожделенную награду.
Наконец колдун пошевелился:
– Награ-а-а-да… – чёрная фигура делает жест в сторону чащи.
Недавний шорох повторился, и уже с трёх сторон! Горфи похолодел. Инстинкт лесного жителя закричал, заголосил, ударил по нервам. Опасность! Бежать!!! Подх бросился к спасительным стволам и остановился как вкопанный. На поляну выступили волки. Горфи затрясся, начав считать: три, пять, десять… Впечатление, что серые хищники пришли со всего леса, стоят холка к холке плотно, окружили всю опушку, выдвинулись из-за деревьев на полкорпуса – зайцу не проскочить. Но пока стоят! Не бросаются! Смотрят стеклянными глазами, не моргают даже.
Тело затрясло, пересохшее горло не пропускает звуки, шершавый язык от ужаса не повинуется, разбух. Глянув на спасительные деревья, на колдуна, на волков, подх осознал обман, холодный страх резко превратился во что-то горячее и прорываясь через оцепенение Горфи яростно заорал:
– За что?!! Я же всё исполнил!
Чёрный капюшон чуть склонился.
– Ты всё равно не жиле-е-е-ц, – вырвался шипящий свист. – Хозяин крепости найдё-ё-ё-т, выведает о на-а-а-с.
– Я ничего не скажу! – проскулил Горфи.
– Ска-а-а-жешь… У него все говоря-я-я-т, ты тем бо-о-о-лее.
Подх затравленно закрутил башкой, внутри пульсирует жгучее непонимание. Ещё недавно беззаботно ползал по деревьям, и вот рядом смерть. Страшная доля быть съеденным заживо!
– Но зачем волки?! Убей просто быстро! – задыхаясь, выкрикнул подх.
– Нельзя-я-я, – донеслось из складок ткани. – Хозяин кре-е-е-пости найдёт те-е-е-ло, расспросит даже мё-ё-ё-ртвого.
– Будьте вы прокляты!!! – заорал подх, разрывая связки до крови.
– Мы уже прокляты, – прошептал колдун с пугающей чёткостью, перестав растягивать слова.
Волчья сотня сорвалась с места взревевшим водопадом рыка и лая. Горфи обречённо кинулся навстречу в надежде перепрыгнуть хищников. Только бы добраться до ближайшего ствола – и спасенье. Цепкие пальцы молниеносно поднимут наверх. Но прыгают подхи намного хуже, чем лазают по деревьям. В прыжке тощее тело перехватили сразу четыре волка. Упали. Десятки пастей рвут и кромсают одновременно – из скопища напряжённых поджарых тел добычи даже не видно. В приступе дикой боли, в предсмертном усилии, Горфи свернул одному шею, но зелёное тело тут же разодрали на куски остальные.
Когда волки объели мясо с костей, не остановились – продолжили грызть дальше: остервенело, самозабвенно, отдаваясь неведомой силе, толкающей рвать и поглощать.
Колдун не уходит, наблюдает в сторонке – спокойно ждёт, когда доедят. Кости ног, рук, ребер, позвоночника хищники искрошили довольно быстро, остался большой череп. Его серая стая одолеть не смогла. Челюсть и зубы уже отгрызены, исчезли в хищных пастях, остальное волки принялись безуспешно гонять по траве круглым катышем. Колдун неуловимо двинул пальцами, и хищники замерли. Из складок балахона появилась железная булава. Удар раскроил неподатливый шар с первого раза. Колдун тут же спрятал оружие и вновь скромно притих в сторонке. Волки накинулись на мозги и раздробленную кость с двойным ожесточением. Когда и они исчезли, стали лизать окровавленную траву и землю. Исчезло всё, что могло рассказать отцу ребёнка о событиях здесь произошедших.
Повинуясь приказу, волчья стая бросилась врассыпную. Колдун последний раз осмотрел место – чисто. Рука провела вертикальную линию, раздвинув воздух. Мгновенье, и дверь Междумирья поглотила свою добычу.
Пустая поляна застыла в умиротворении. Ночной ветерок бережно зашевелил листвой, а яркая луна из-за туманной поволоки быстро превратилась в расплавленную сталь. Но воздух прозрачен, кору деревьев можно разглядеть даже сейчас. Переплетение ветвей всё так же загадочно отбрасывает паутину теней. Тишина, прерываемая редким шелестом листвы и скрипом ветвей, давит травяной ковёр – совершенно обычный, ну разве, что чуть более примятый и влажный…
(1051 год от начала Великой Распри)
Глава 2
(1068 год отначала Великой Распри)
Длинные волосы всегда говорят с ветром на своём, особом языке. Стоишь ли ты, сидишь, размышляешь, а они двигаются в неповторимом, чарующем танце. Вот одна прядь, взлетает выше, и уже кажется, что живут они сами по себе, постоянно с ветром о чём-то советуясь.
На крутом берегу могучей реки Анаркона как всегда один. Юноша сидит, скрестив под собой ноги, замер изваянием, даже зрачки под веками не дёргаются. Чёрные волны прямых волос резко контрастируют с бледным узким лицом, ветер треплет распущенные концы, заставляет плясать и гладить лопатки. На просторе у широкой воды всегда ветрено, но вздрагивает юный воин не от этого. У него не получается волшба. Спокойное лицо изредка искажается гримасой недовольства, словно кто-то исподтишка иглой тычет. Тогда Анаркона хмурится, плавные линии губ мгновенно превращаются в жёсткую полосу, а тело конвульсивно дёргается. Похожее состояние бывает, когда, засыпая, проваливаешься в дрему и тут же не понятно от чего вздрагиваешь – гадкое чувство.
Открытое, спокойное, даже несколько нежное лицо, тонкие, почти девичьи брови в разлёт сходятся к переносице под сильным углом, словно парень всегда нахмурен, чем-то не доволен или беспрестанно планирует мудрёные комбинации. Брови несколько спасают непристойно мягкие черты лица, создают лёгкий налёт мужественности. Но сверстницам нравятся и прямой нос, и плавные линии аккуратных губ, и слегка заострённый подбородок – в лагере проходу не дают, даже несмотря на мягкий характер и тумаки, которые Анаркона частенько огребает.
С такой бледной кожей многие принимали его за аристократа, но, увы, родителей Анаркона не знает, а воспитанием до семи лет занималась чужая женщина, странная, холодная и строгая.
Сегодня небо хмурится. Солнце скрыто за кустистыми, серыми бровями туч – они шевелятся, как у ворчливого старика, наблюдающего за веселящимися подростками. Изредка горячий диск серую хмарь продавливает, рвёт свинцовое покрывало и, выглянув через маленькое окошко на мгновенье, успевает дохнуть жаром, на лицо и голые руки.
На теле Анарконы ни капли жира, избытка накаченного мяса нет – строен, но рельефные мышцы как из камня, сухая, поджарая, готовая распрямиться сжатой пружиной в любую секунду. Даже в состоянии покоя чувствуется скрытая внутри сталь. Тёмная безрукавка плотно облегает торс, открывая голые резко очерченные руки. Молодой воин безоружен, хотя один взгляд, и понимаешь, он сам – оружие.
Уже половину из данного на отдых часа Анаркона потратил впустую – сочная трава успела промочить штаны на заднице, это ещё больше сбивает мысли, рассредоточивает. Ничего не получается! Юноша всё чаще вздрагивает, хмурится, ноздри начали трепетать, как у пса перед оскалом. Магический глаз постоянно размывает сознание, только начинающее прилипать к далёкому берегу, и отбрасывает, словно пинком.
«Почему же не выходит? – прокатилась тревожная мысль. – Может вода? В книгах говорится, что стихийная субстанция часто сбивает магию Тьмы, да и светлую волшбу тоже. А может дело в том, что я неуч и делаю всё криво?»
Анаркону не учили, он сам пробовал магию, сегодня попытался перенести сознание. Юноша каждый раз тыкал пальцем в небо на свой страх и риск. В свои семнадцать уже кое-что умеет, много читает, интересуется вопросами, которые в программе обучения не значатся, особенно магией. Магия ему нравится гораздо больше меча, хотя в Лиге Воинов он считается одним из лучших.
Среди множества миров и рас его угораздило родиться маргом на Галькорне – мире, где на целый материк раскинулась Тёмная Империя. Она давно выдавила с суши всех. Даже бывших хозяев леса эльфов заставила бежать за могучую реку Аркиману. На западе за морем, на соседнем материке уживается куча стран, а главная сила там, мощная Стихийными магическими Орденами человеческая Империя Крион. Имея все ресурсы для захвата всего материка, Империя людей, в отличие от маргов, никогда не старалась захватить его. В книгах говорится, что Владыка Тьмы сам привёл маргов на Галькорн, лично. Тогда марги в короткой кровавой опустошительной войне надавали и гномам, и оркам, опрокинули всех – стали единоличными хозяевами своего материка. С тех пор никто не осмеливался бросить вызов Тёмному Императору. Даже могучий Орден Огня из Империи Крион – бывший обладатель каменоломен рядом с уникальной, единственной в мире Красной Скалой, заткнулся и убрался за море, надменно воротя нос. Теперь красный камень приходится покупать у маргов.
Марги считаются изначальной расой, вышедшими из самой Тьмы, что они её плоть и кровь. Они не твари или какие-то монстры и мало чем отличаются от людей. Несколько зловещий вид тёмной расе придаёт вертикальный зрачок, как у кошек, и неестественно бледная кожа. Марги видят в кромешной тьме почти как днём, волосы, исключительно чёрные, остаются такими даже в глубокой старости, вот, и все отличия.
Как и у других рас, у маргов есть одарённые магией. Чародеи-марги владеют лишь силой Тьмы, тогда как люди вольны постигать любую магию. Сколько поколений прошло, сколько было попыток – всё безуспешно. Магия других народов не даётся: ни эльфийская, ни стихийная, ни гномья, не говоря уже о магии Света. Зато марги – воины прирождённые. Мечу обучаются намного быстрее людей, знают за какую силу дерутся и принимают и это сильно сплотило тёмную расу.
Но воюет лишь часть расы, остальные живут обычной жизнью: строят, сеют, охотятся, пасут стада, а кто-то пробивается по служебной лестнице при дворе Императора. В мире Галькорн переплелось множество рас и народов, но доминируют марги и люди.
Тёмная Империя занимает почти весь материк, от северных берегов моря до великой реки Аркиманы. И та малая часть расы, сражающаяся за Тьму, наводит страху на многих. Война Света и Тьмы зацепила не один мир, и битвы, в которых появляются тёмные воины, запоминают навсегда.
Помимо обычных воинов, из которых укомплектовываются легионы, в Тёмной Империи есть и такие как Анаркона (мальчики с семи лет до семнадцати, жившие и тренировавшиеся в военном лагере с суровой подготовкой – Лиге Воинов). А есть и мастера заоблачного класса, добровольно вступавшие в Орден Смерти после окончания Лиги. За шесть лет, в жёстоких условиях Ордена, марги доводили мастерство обращения с мечом до абсолюта. Многие не выдерживали, элитных воинов получались единицы, но их практически невозможно было убить – настоящие Боги войны! Что они творили на поле брани, описать сложно.
Лига Воинов – это восемь лагерей, разбросанных по дикому лесу. Попав туда, семилетний марг проводил там безвылазно все десять лет. Если ученик не мог перенести тягот и сбегал, ловили и убивали. Отказаться можно было лишь раз – в самом начале, в семь лет.
В Лиге учителя преподают разные дисциплины. Дети там живут и растут, тренируются, почти никогда не выходя за стены. Когда юноше исполнялось семнадцать, после финального испытания в деревне появлялся некто в чёрном балахоне, чьё лицо не разглядеть из-за капюшона. Странный гость предлагал вступить в Орден Смерти, и если получал согласие, сразу уходил с юношей через портал – прямо из лагеря, не собирая вещей. Поговаривают, в Ордене настоящая мясорубка и запредельная жестокость. Вытерпевший всё это, двадцатичетырёхлетний жестокий мастер клинка становится настоящим кошмаром. Всюду, куда бы ни привлёк Император или, как шепчутся, сам Владыка Тьмы (многие верят, что он действительно существует). Если юноша вступать в Орден отказывался, всё равно после окончания Лиги обязан был отслужить Империи десять лет. Только после этого приходила полная свобода, и нужно заметить с очень солидной суммой от Империи.
В Лиге Воинов в чести жёсткость, твёрдость характера и суровый нрав. Анаркона от собратьев отличается сильно – белая ворона со всеми вытекающими последствиями. По каким-то причинам Анаркона не переносит жестокость, а она в процессе обучения становится нормой для большинства. Учителя в деревне качали головами, говоря: «Марг не может быть другим. Твоя стезя – твоя раса. Твою участь не изменить. Марг – воин Тьмы! Ты слабохарактерный, хлебный мякиш, соберись!».
Переделать себя Анаркона не мог, не хотел! Не выносил издевательств и жестокости, не мог избивать безоружного, когда того через силу заставляли терпеть боль. Сверстники видели в этом слабость и часто лупили. Правда били всегда кучей, одарён Анаркона от души, – учителя предрекают широкие горизонты, да и редкий магический дар, проявившийся в юноше, подозревают многие. Это ещё больше выделяет и вызывает злость учеников. Все дивятся, как при такой одарённости можно сопли жевать – у парня словно стержень при рождении вытащили.
Уходить с капюшончатым Анаркона не собирался, и служить Империи десять лет после Лиги желания тоже нет. Анаркона думал. Последнее время острый ум всё чаще цеплялся за образ Принца Тьмы. Это место в иерархии тёмных ещё не занято. Истории учителей вещают о свободе, о воле Принца, неподвластной никому, разве что Великому Тёмному. Но как гласит легенда, после Величайшей Битвы, тысячу лет назад, когда Владыка Тьмы сам появился на поле брани и, взлетев на гигантском чёрном драконе, в жестокой схватке сразил Великого Светлого, его больше, ни кто видел. Да и был ли он вообще? А Принц Тьмы есть! Это якобы второй после Владыки, фигура вне законов и категорий. Принц Тьмы делает, что хочет, как хочет, и никто не вправе его решение оспорить. В книгах говорится, что стать им благодаря упорству и труду невозможно, сколько не усердствуй. Сама Тьма должна избрать марга. Как и чем привлекал к себе внимание новый Избранный неведомо, каждый раз Принцы отличались друг от друга, и эта игра в случай – главная головная боль Анарконы. А вдруг это он?! Да, маргов тысячи, но вдруг!!! Тогда свобода!
Последний Принц погиб три века назад, угодив в западню светлых. Во снах Анаркона постоянно видел в роли этой загадочной фигуры себя. Может потому, что не хотел быть здесь, а в образе Принца Тьмы сознание позсовывало единственно быстрый выход в жизнь. Проснувшись, юноша горько усмехался и шёл на занятия, на которых ученики проводили основное время. Практика и теория, теория и бои. Учителя говорили: «Вас готовят к великой войне, вы – главная сила Тёмной стороны, вы – лучшие, вы – марги, цвет расы!» И Анаркона зрел, как у сверстников глаза загорались холодным, жестоким огнём. Сам такого воодушевления он не испытывал, просто плыл по течению набираясь опыта.
С момента поступления в лагерь и до восемнадцати лет преподавались воинское искусство, теория выживания, история… но магии не учили. Наставники говорили, что учеников, обладающих магическим даром, будут учить не здесь. Главная задача Лиги Воинов – развить тело, реакцию, рефлексы, посветить молодых во все перипетии войны, взрастить превосходных бойцов, владеющих всеми видами оружия. В Ордене Смерти магия не преподавалась, будь ты хоть трижды одарён. Жестокие тренировки воины ш нога в ногу с медитативными техниками для развития интуиции, предвидения движений. Помимо психологической перестройки мозга адепты дрались с животными, змеями, собранными из разных миров тварями, дрались на суше, в воде, под водой, на деревьях, с оружием и без. В Ордене Смерти моделировали самые невероятные ситуации, и если в Лиге Воинов преподавали исключительно марги, то Орден Смерти для этого собрал представителей разных рас и миров. Чужие рассказывали о хитростях и уловках своего народа. Тех, кто отказывался выболтать секреты за приличные деньги, тёмная сторона запугивала, шантажировала, добивалась результата любыми методами. Как выглядят Главы или Патриархи Ордена Смерти, знал лишь Император. Те почти всегда облачёны в просторные чёрные балахоны с капюшоном, скрывающие обличье Орден Смерти находится где-то в центре гор, на северо-востоке материка, местоположение засекречено – попасть туда и вернуться можно лишь через портал вместе с капюшончатым.
Тёмная магия на Галькорне изучается всего в двух местах. Первое – на соседнем материке, в сердце человеческой Империи Крион. Там, в столице, главенствующие Стихийные Ордена вытеснили Свет и Тьму далеко за черту города, буквально в чистое поле. Со временем два опальных Ордена обросли деревушками и стали городами Светард и Тьмалия. Второе – здесь, в Маргане – столице Тёмной Империи. Как Анаркона кусал локти из-за того, что женщина, воспитывавшая до семи лет, привела его в эту пресловутую Лигу, а не в столицу – к башне тёмных Магов. Но кто мог знать, что редкий магический дар неожиданно найдётся меньше чем через год после поступления в Лигу?
Анаркона не мог ждать и до некоторых магических приёмов дошёл сам. Мог видеть близко предметы, находящиеся далеко, лечить раны, вытягивая силу из убиваемой заклятьем растительности, совсем ненадолго усыплять кого-либо и ещё пару-тройку мелочей. Правда, заклинания получались нестабильными, внезапно прерывались. Главная гордость – о чём никому никогда не рассказывал – частично освоенное заклятье «Крылатая Тьма», владение которым подвластно только высшим Магам. Стоило вычитать упоминание о нём в книгах, и юноша буквально заболел им. Сейчас Анаркона пробует другое, перенос сознания. Получается плохо, точнее, совсем не получается.
Распахнув глаза, Анаркона вскочил. Взгляд впился в полоску берега на другой стороне реки. Секунду промедлив, юноша бросился к обрыву, прыгнул. Тело только полетело на прибрежные камни, как тут же, за спиной распахнулись крылья, полупрозрачные, огромные. Да это она, «Крылатая Тьма», бликующая чернота, величественное творение лучших умов и многих поколений тёмных Магов. Резко сменив движение с вертикального на горизонтальное, тело, словно выпущенное катапультой, с дикой скоростью понеслось над водой.
Как же это прекрасно – летать! За спиной сразу остались все проблемы, все эти болваны: ученики, учителя со своими вечными умными, надменными лицами, заданиями, наказаниями – всё становится таким мелким, когда летишь! Ради этого стоит жить. «Крылатую Тьму» Анаркона любил каждой клеточкой. Это прекрасно!
Анаркона каждый раз чувствовал, что с волшбой что-то не так. Вот и сейчас крылья высасывают силу быстро, как песок, впитывающий воду. Минута полёта, пьяный восторг – и… мерное течение заклятья прерывается. Всегда приходится приземляться заранее, и с неохотой заставлять бешено рвущееся сердце успокаиваться.
В первый раз Анаркона едва не погиб. Хорошо, что экспериментировал над рекой. Упав с большой высоты, отбил всё, что можно. К берегу незадачливый Маг выплыл в полуобморочном состоянии. Долго лежал, хватая ртом воздух. Час в себя придти не мог, и после несколько дней ходил, словно варёная свёкла – тело превратилось в сплошной синяк. В дальнейшем стал действовать осторожнее: паря над поверхностью воды, постепенно высчитал время. И… о чудо! Времени как раз хватило для перелёта через широкую реку. Никто из лагеря до него здесь не бывал – уходить далеко запрещалось, не говоря уж о том, что б на другом берегу побывать. Но Анаркона в положенный час отдыха укладывался, и наконец, впервые увидел новую жизнь – место, так не похожее на пресловутый лагерь маргов.
Река Аркимана отсекла от владений Тёмной Империи небольшую часть материка. Зато надёжно – без бродов, отмелей и мостов, ширина могучих вод почти миля. Отсечённый кус земли носит имя Независимые Поселения. Как оказалось, живут здесь обособленными деревнями – без единого правителя, и в каждой свой лидер и одна раса. Впервые перелетев реку и помотавшись вдоль берега, Анаркона нашёл сразу три деревни. Но и этого хватило с избытком – казалось, будто полмира объездил. Теперь стоило дождаться перерыва в тренировках и, не зная отдыха, юноша мчался к берегу, стрелой перелетал реку, и пока пялился на быт орков или нумидарцев, копил силу, высосанную крыльями для обратного полёта.
Сегодня наблюдательный пункт устроил вблизи деревни людей, в зарослях небольшой рощи – она тут как специально для подсматривания. Да и растительность на этом берегу Аркиманы странная, не такая как в Диких Лесах у стен Лиги.
«Тёмное Око» позволяет видеть удалённые места будто вблизи, и силу не высасывает.
«Хоть что-то делаю правильно», – стрельнуло в мозгу юноши.
Анаркона притих лисицей. Всматриваясь в лица людей, в который раз поразился отсутствию той хмурой сосредоточенности, что прилеплена к мордам соплеменников непрошибаемой маской. Хотя не все марги такие, даже в Лиге есть пара весельчаков и несколько добряков. Да и что он видел-то кроме Лиги? Три сотни учеников и учениц, два десятка охраны, стены, да дюжина учителей. Здесь же люди часто улыбаются, смеются, свежие эмоции Анаркона поглощает, как умирающий от жажды в пустыне путник. В хмуром течении времени появился просвет, теперь каждый день обещает приключение. Посмотришь на такую жизнь, и в Лигу возвращаться не хочется – каждый раз как на каторгу. Да он и в детстве попасть в неё желаньем не горел. Когда исполнилось семь, Варла, заменившая Анарконе родителей, словно натерпевшись с надрывом выпалила: «Анаркона, у меня нет денег, чтобы воспитывать тебя дальше! Через неделю набор детей в Лигу Воинов. Если не вступишь, станешь нищим поберушкой. Через неделю я продаю дом и уезжаю. Одна!» Перепуганный мальчик тогда не поверил ушам, ревел ночи напролёт, но женщина оказалась твёрже кремня. Оказаться на улице, стать бездомным нищенкой ребёнок боялся ещё больше таинственной Лиги Воинов. Пришлось вступать.
Сегодня в деревне что-то празднуют. Пляски, хохот… Пищу, разложенную на больших длинных столах, составленных на улице в форме прямоугольника, вкушают вместе, размеренно. Люди веселятся. Анаркона уставился широко открытыми глазами, безумно захотелось окунуться в эту суетливую чехарду. Свое рождение маргом уже не раз проклял, и сегодня это чувство проявилось особенно остро. Царящая здесь атмосфера намного ближе сурового быта родичей – здесь жить хочется!
Наверное, так и сидел бы тут весь день, но время поджимает – пора возвращаться. Тяжело вздохнув, Анаркона поднялся и тут же упал обратно в траву. На горизонте появился столб пыли, крохотная точка стала быстро расти – любопытство не нож, в сапоге не спрячешь, и через некоторое время Анаркона уже пристально всматривается в гостей, подъезжающих к празднующим.
Прибывшие выглядят колоритно. Десять всадников въехали в деревню на белых конях – за каждым запасной. Анаркона притих, гости как на ладони. Волосы гостей – копны спелой пшеницы, густые, чуть волнистые, до плеч. У жителей деревни расцветки колеблются, но в основном тёмно-русые, у гостей же как на подбор. Внезапно Анаркона вспомнил описание главных и самых опасных врагов Тёмной Империи, всё мгновенно сошлось один к одному.
«По-моему их звали… Да, точно, это же арии, арийцы! Клан Синего Цветка! Что им тут нужно, почему так беспрепятственно и открыто? Под боком у маргов! Рассказать своим? Ага… и схлопотать за то, что шляюсь тут? Нет уж!»
Плюнув на важные сведения – своя шкура дороже – решил просто смотреть.
На рослых воинах серебристые доспехи, горят даже под пасмурным небом. На груди, наплечниках, шлемах красуется дивный цветок из синей стали. Так же искусно сработанный кузнецом цветок замечен на рукоятях мечей, на щитах. Воинов встретили радостными криками, забросали цветами. Люди машут руками, подносят детей ближе, а мелкотня – как и сам Анаркона – глядит на всадников с раскрытым ртом, хоть ворона залетай.
«Похоже, вы тут не впервой. Ладно посмотрим что дальше…»
Загадки для Анарконы настоящая слабость. Его, наверное, можно было за руку увести на край света, пообещав показать краешек свитка с описанием тайного заклятья или светящийся в темноте зад козы.
Люди тянут руки, пытаются коснуться, толкаются, пропихиваются к серебряным рыцарям. И гости не против: с благодарностью принимают поднесённые чаши, осушают емкости большими глотками, сыплют улыбками, вытирают светлые усы и бороды – у кого они есть, машут встречающим в ответ.
Анаркона давно осознал, что время вышло – нужно бежать домой, тревога устроила в груди настоящую вакханалию. За опоздание накажут жестоко. Знает, но оторваться не может – смотрит на происходящее, как ребёнок.
Наконец, гости и хозяева уселись за длинные столы. Пока арии насыщаются, над столами звенят весёлые песни, пробудившие в юноше, что-то новое, непонятное. Сердце щемит, словно кто-то тянет за руку куда-то далеко, в неизвестность.
Когда местные жители стихли, десять серебряных воинов встали – веселящийся люд мгновенно притих. Грянул хор чистых мощных голосов. Песня заструилась, подобно могучей реке. Анаркона почувствовал, как в голове вспыхнуло нечто жгучее – жар ударил по глазам изнутри, сердце зашлось бешеным ритмом. Показалось, что в нём сейчас что-то лопнет. Песня воинов давит каменной глыбой, но что-то в нём жадно хватает звуки, и безжалостным маятником то подбрасывает в небо, то с силой бьёт о землю.
Наконец серебряные воины закончили сладкую пытку, деревня взорвалась радостными криками. Едва перестало корёжить, Анаркона впился глазами в странных врагов с новым трепетом, напрочь забыв о времени. Далее последовали игрища. Дети лет десяти начали бегать, прыгать, биться на деревянных мечах, и когда весёлая чехарда закончилась, победивший мальчуган с довольным видом вышел в центр круга, образованного сверстниками.
Следом выступил серебряный воин, зычно провозгласил:
– Отмечаю победителя печатью света!
«Странно, – подумал Анаркона. – Почему воин сказал это на языке эльфов? Не зря всё-таки марги учат древние языки».
Опустив ладонь к голове притихшего паренька, воин на мгновение застыл. Внезапно с пальцев серебристого гиганта сорвалось белое пламя и мгновенно впиталось мальчугану в лоб. Постояв некоторое время с закрытыми глазами, паренёк движением, несколько напомнившим жест рыцаря, вскинул руки. Деревня вновь огласилась радостным рёвом. Мальчугана подхватили, стали качать. Глядя на счастливое лицо, Анаркона понял – этот миг будет для паренька самым дорогим в жизни. Крики стихли, когда из толпы вышли трое из деревенских. Широкоплечие парни лет восемнадцати, открытые лица, одеты в дорогу. Воины Клана Синего Цветка уже ждут троицу в сёдлах. Последний арий вышел из круга и прыжком оказался в седле. Теперь уже тринадцать всадников унеслись в направлении недавно появившегося столба пыли.
Анаркона бросился назад, унося в сердце тоскливую занозу. В лагере уже наверняка ищут! Добежав до реки, прыгнул с обрыва в каком-то отчаянном неистовстве. Рассекая воздух, стал жадно хватать ртом воздух. Эмоций на сегодня перебор, его трясёт. Переживания, в которые его погрузила сегодняшняя прогулка, проносятся в голове безумным хороводом. Общность людей, это радостное единение ввергло в непонятное состояние. Перелетев реку, Анаркона стрелой бросился в лагерь, не переставая в мыслях прокручивать увиденное.
«Что же получается? Трое парней, моего возраста… и у нас в семнадцать приходит этот…в балахоне. Так что же, деревня как и наш лагерь готовит воинов? Только воюет за Свет? И это тут – под носом у Тёмной Империи!».
Анаркона, наверное, в жизни не бегал так быстро. Крылья перенесли через воду стремительно и даже чуть дальше обычного, словно для прожорливой магии внутри оказалось больше пищи. Решив разобраться с мыслями на досуге, вбежал в деревню и замер как вкопанный. Учителя и ученики стоят у входа всем лагерем! Три сотни суровых лиц! Взгляды буравят злобой, вертикальные зрачки, как лезвия ножей. Тишина пугает, растягивается так, словно замерло само время. Вперёд вышел старший учитель Аргоний.
Не сводя глаз с Анарконы, единственный чародей в лагере прокричал:
– Марги! Что полагается за нарушение правил?
Анаркона сухо сглотнул. Маргов не интересуют причины – нарушены правила, и что бы там ни было, оступившегося накажут.
– Кара! – прогремело дружно.
– Взять его! – нервно дёрнул щекой Аргоний, будто перед ним стоит не родная кровь, не один из лучших учеников Лиги, а нечто омерзительное.
Наказание у маргов обычное – десять ударов плетью, но били не обычной сухой, а вымоченной в соли. При ударе кожа рассекалась, соль разъедала плоть дальше. После каждого удара плеть опускали в бочку с соляным раствором.
Охранники лагеря – взрослые марги – оказались рядом словно из ниоткуда, быстро содрали безрукавку и привязали провинившегося к специально оборудованному для порки бревну.
– Кто исполнит наказание? – голос Аргония режет не хуже плети.
Юноша всмотрелся в лица сверстников, хмурые, мрачные, но желающих пока не появилось.
– Я могу, – прозвучал знакомый гнусноватый голос. Конечно же, это Крама – главный задира Лиги.
Крама – бугай, в полтора раза шире Анарконы и выше на голову. Его губы всегда искривлены в эдакой желчной ухмылке превосходства. Тяжёлая челюсть с омерзительной глубокой ямочкой на подбородке, вместо глаз две узкие щёлки, прямой тонкий нос и припухлые губы, которые обычно женщинам нравятся, но именно на его лице – в контрасте с тонким носом и узкими щёлками глаз – выглядят особенно противно.
– Я могу, – повторил он, проталкиваясь вперёд.
«Ну всё, мне конец! Этот расстарается, останутся одни лохмотья от спины. Мерзкий, уродливый Крама! Тебе когда-нибудь вобьют гвоздь в твою отвратительную ямочку на подбородке».
Краму побаиваются все, а точнее – его шайку. В тренировочных боях Анаркона единственный, кого Крама один на один одолеть не мог, дрались на равных. Это их вечное равенство известно в Лиге каждому, и Краму это дико злит. Спесивый отпрыск аристократического рода во главе банды, сбитой из таких же моральных уродов, издевался над многими, но чаще всего подкарауливал именно Анаркону. Бить приходилось тайно, иначе патруль охраны лагеря засечёт, тогда учителя жестоко накажут уже их. А тут у всех на глазах можно! Подарок прямо! На лице Крамы явственно читается: «Мечты наконец исполнились, а жизнь – вообще прекрасная штука».
– Крама! – резкий голос Аргония на мгновение стёр желчную ухмылку с лица добровольца. – Исполняй!
Крама подошёл к пресловутой бочке с солью. Широкие ладони от нетерпения слегка подрагивают. Опустив длинный смотанный кольцами кнут в воду, тщательно смочил да так, что вода забурлила. Обрушившийся удар принёс дикую боль. Наверное, отвяжи Анаркону сейчас, перегрыз бы верзиле горло и не поморщился.
«Никто! Никто не стал марать себя плёткой! – заорал Анаркона мысленно. – Аристократ сраный!!! Чтоб ты сдох!»
Плеть, взмах, удар. Плеть, взмах, удар. После четвёртого мир в глазах Анарконы потух. Избиение прекратилось тут же, но не из-за опасений за жизнь ученика, а для того чтобы каждый удар виновный принял в сознании.
Аргоний дал знак, Крама, отложив кнут, поднёс к носу пучок заранее приготовленной травы. Анаркона дёрнулся от нестерпимой резкой вони. Мир ворвался в темноту беспамятства с водопадом боли. Плеть вновь рассекла кожу и мясо, а соль начала услужливо разъедать плоть дальше. Крама старается.
В глазах поплыли синие круги, и запульсировали чёрно-желтые пятна. Удары возобновились. Пучок вонючей травы заботливый Крама перемотал шнурком и повесил на шею, под носом. Резкая вонь стала приносить мучения едва ли не большие, чем плеть. Глаза невыносимо жжёт, в горле острота, зато после очередного удара сознание уже не меркнет.
Последний удар вышиб из головы все мысли, оставив лишь дикую, пронизанную мукой злобу на весь мир.
– Марги! Анаркона смыл свой проступок, его жизнь в руках Великого Тёмного. Запомните, что бывает с теми, кто переступает через правила! – Аргоний обвёл всех взглядом. Кустистые брови медвежьими лапами прикрыли треть глаз, словно опасаясь, что суровая воля, бьющая оттуда размозжит каждого до кого сможет дотянуться. Крама потупился невинной овечкой. Анаркона, которого сейчас отвязывали, напротив, впивается дикими глазами в любого. Невыносимая боль пузырится на губах пеной бешеной псины, из утробы сочится то ли вой, то ли рык; слёзы, смешанные с кровью, разлетавшимися во время порки в стороны обильными брызгами, превратили лицо в жуткую маску. Судороги бьют искалеченное тело, и только пресловутая трава удерживает мечущееся сознание в мире живых.
Аргоний покосился на исполосованную спину ученика, холодно гаркнул:
– И помните! Анаркона смыл вину, теперь если выживет, будет чист, как любой из вас. Этого в сарай, остальные заниматься!
Едва с шеи сняли пахучую гадость, Анаркона отключился. Тело швырнули в просторный сарай – хранилище сена для коней – как прогнивший кусок мяса. Среди крепких каменных построек лагеря, это единственное строение из дерева – чтобы сено сохло быстрее. Старый смотритель, дед Арсокрл, сорвавший с шеи пахучую траву, сжалился, вылил на спину Анарконы ведро воды, промыв тем самым соль из ран. В сторону провинившегося делать такое недопустимо, жест старика явился верхом сострадания.
Смотритель, по мере необходимости пополняющий запасы склада, затравленно глянул в распахнутую дверь – ещё увидит кто, самому влетит. Облегчённо вздохнув, бросил ведро и поспешно вышел. Анаркона, валяющийся кровоточащим куском мяса в налипшей соломе, не смог оценить доброты старика. После наказаний марги чаще всего умирали. Выживал один из десяти, потому и правила в Лиге нарушаются крайне редко.
В полусне-полубреду Анарконе стало чудиться, как пробирается сквозь странное красное марево загустевший воздух – тягучий, как мёд. Впереди, в воздухе, висит чёрная корона. Обрывки тьмы, из которой та соткана, языками неистовствующего тёмного пламени, то раздирают пространство вокруг, то проваливаются в себя, шипя пугающей хаотично выплёскиваемой энергией. За короной неподвижно застыли три смазанные тени. Чувствуется, как пристально они следят. Всё будто в замедленном действии! Анаркона пробирается медленно, словно сквозь красный кисель, зловещий и горячий; на спине неистово саднят шрамы, из глубоких ран вырывается жёлтое пламя. Десятки Крам, выстроившихся торжественным коридором, хватают за обрывки одежды, сыплют на горящие раны соль, от которой огонь в ранах вспыхивает ярче.
Вырвал из липкого кошмара поток воды, рухнувший сверху. Разлепив веки, Анаркона узнал всё того же старика. Дед вылил на него ещё полведра и поставил остатки рядом.
Выходя, Арсокрл холодно бросил:
– Пей.
Ослабевшие мышцы шеи кое-как перекинули тяжеленную голову через край ведра, воду стал лакать жадно – напиться Анаркона решил впрок. Уверенности, что на второй раз хватит сил, нет. Голова кружится, наверное – от потери крови. Силы уходят с каждой минутой, и это чувствуется каждой клеточкой. Одновременно с осознанием, в голове разлилось странное и пугающее умиротворение, мол, смерть так смерть.
Прежде чем попробовать пошевелиться, Анаркона полежал в сознании около получаса. Попытка вновь напиться оказалась плохой. Боль захлестнула с новой силой и отняла драгоценные остатки жизни – сознание тут же заволокло. Анаркона физически почувствовал пропасть, провались в которую – назад уже не вернёшься.
«Это конец», – рассудительно прозвучало в голове. – По крайней мере, не увижу больше всех этих придурков».
Анаркона явственно ощутил, что гаснет огрызком свечи. Сквозь щели в стенах на пол падают тонкие пучки света, за стенами угрюмая хмарь успела рассеяться. Сколько же времени провалялся в отключке? Разглядывая жёлтые нити, лезущие из щелей досок, Анаркона грустно улыбнулся. И вдруг внутри что-то щёлкнуло – глядя на эти тёплые желтоватые нити, умирать резко расхотелось.
«Крама, грязная скотина, вышиб весь дух!»
Попытка двинуться ничего не принесла, мышцы больше не слушаются – тело словно чужое. Юноша нервно задумался.
Если выжить, вины не останется и даже отношение остальных останется прежним, и если бы бил не Крама, он наверняка бы выкарабкался! Недруг рассёк мясо до костей, заставил истечь кровью. Глупо так умирать… Через несколько дней главное испытание, а после, Аргоний должен будет отвести счастливцев к Храму Меча. Там закончивший обучение в Лиге сможет выбрать себе клинок, любой! А после… пусть хоть на десятилетнюю службу Империи, да хоть воду светлым таскать, лишь бы вырваться из этого лагеря-тюрьмы! От полусвободы отделяют какие-то дни, а он так нелепо умирает.
Следующей мыслью стал отшельник на болотах. Ходило множество баек. По рассказам, сбежавший со службы Маг живёт где-то в чащах Диких Лесов. Когда-то Маг просто самовольно бросил войну, и вернулся из других миров на Галькорн. Поговаривали, чародей он сильный, так что понять, зачем успешному Магу отказываться от почёта и славы не может до сих пор никто. Анаркона догадался зачем. Неверное, Маг такая же белая ворона как он, только сбежать самому юноше смелости не хватило. Здорово, наверно, жить без правил и запретов, самому по себе и никто тебе не указ. Только это до поры до времени – пока не найдут, поэтому отшельник и спрятался вдали от городов. Дикие Леса Тёмной Империи занимают девяносто процентов материка! Знали бы марги, где искать – давно бы убили. За дезертирство кара – смерть, любому.
Луч света незаметно перебрался на щёку. От этого доброго прикосновения стало приятно и светло. Захотелось так и лежать здесь, без всяких тренировок и приказов. За просвечивающими стенами солнце бьёт в полную мощь, суета, а здесь тихо. Лёгкая прохлада, приглушённые звуки, золотые нити словно ткут узор, пробираются загадочными лазутчиками, прикасаются мягкими лапками, гладят осторожно. Лежи и размышляй. Такого спокойствия и одиночества Анарконе всегда не хватало. Учителя занимают учеников постоянно, заставляют жить на пределе – десять лет в Лиге Воинов ползут одним долгим, монотонным днём, оттачивающим рефлексы, но кромсающим сердце.
Если бы не боль в располосованной спине и дыхание мёртвого мира, пробирающегося в тело, пребывание в сарае показалось бы прекрасным. Сдаваться юноша отказался, стал цепляться за жизнь всем существом. Если выкарабкается, пройдёт испытание, получит меч, тогда его больше никто и пальцем не тронет! Коллективные избиения Крамовской шайки прекратятся навсегда! Попробуйте избить кого-то с мечом, пусть вас группа, пусть вы вооружены, но если этот кто-то мастерски машет клинком и имеет право его применять, вы десять раз подумаете: «А стоит ли?» Нужно лишь выжить! Из личной магической практики юноша освоил зачатки лекарского искусства, правда даётся ещё тяжелее «Крылатой Тьмы» – сил может попросту не хватить.
Анаркона закрыл глаза. Напряжением магию слушаться не заставишь. Расслабиться, забыть о боли! Кончики пальцев стало покалывать. Это хорошо – контакт с силой установлен. Всё по наитию…
«Тоже мне, Лекарь… – проскользнула в голове злая усмешка. – Это даже не лечение! Отбирать жизньи перегонять в себя, это паразитизм, вампиризм!»
К примеру, для лечения порезанного пальца Анарконе хватало забрать жизнь у цветка, травы, или нескольких крупных насекомых. Порез затягивался, но цветок увядал, трава превращалась в солому, дохли насекомые, здесь же всё хуже. Кроме сухого дерева стен и мёртвой высохшей травы – ничего. Откуда эту силу брать?! Спокойствие и терпение. Силу можно найти где угодно – её меньше, но она есть! Это правило юношу часто выручало.
Для регенерации нужно заклятье держать, терпеть боль и тянуть в себя энергию. Сложность такой варварской волшбы в том, что любая травинка неистово борется за жизнь – умирать никому не хочется. И неважно, молодое ли это деревце или сухая солома, жизнь, какой бы она ни была – субстанция стойкая.
Нащупать у сухой соломы пульсацию силы вышло с десятого раза. Под закрытыми веками глазные яблоки стали подрагивать, кончики пальцев закололо сильнее и сразу раны на спине дико зачесались.
«Не отвлекаться, тянуть силу!»
Каждая былинка в охапке соломы забилась в предсмертной агонии.
«Не отвлекаться! Терпеть!»
Выступивший пот пытается забраться в глаза, раны начинают медленно стягиваться, зуд становится нестерпимым.
«Терпеть, тянуть силу!»
Мысленная немощь, обнажённые нервы на пределе, перед глазами чёрные рваные клочья… слабость, головокружение.
«Терпеть, терпеть!»
Чем может аукнуться такая незаконченная волшба, Анарконе раньше проверять не приходилось. Читал, что неправильное заклятье может запросто убить. Магию всегда осваивал по наитию, и если делал, шёл до конца из упорства и страха одновременно.
Проваливаясь в беспамятство, Анаркона уже мало что понимал. Происходящее измученный мозг осознавать перестал совершенно – уже не определить, держится ли ещё заклятье, или он умирает. С последним вздохом юноша рванул силу окружающей органики к себе, и сознание растворилось во тьме.
Глава 3
Борей – мир, где всегда зима – любимая родина Бурана. Сезон вьюг прошёл, и Клан Снежного Барса ожидает целых девять месяцев тихого благолепия. Воздух прозрачен, свеж. С гигантского холма, на котором сотни теремов опоясывает могучая крепостная стена, можно разглядеть кору отдалённых деревьев. От возрождающегося Клана Снежных Барсов отходит натоптанная тропа, спускается в низину, петляет между пушистых сугробов, добегает до стены леса и, юркнув между толстыми стволами, теряется в чаще.
Буран вспомнил счастливое время, как по похожей тропке ребёнком бегал… Сколько с ней связано… Здесь родился, рос, потерял родных, весь клан погиб. Буран – последний отзвук былого величия.
В мире снегов, на каждом из четырёх, почти равных по размерам, материков – Грома, Льда, Ветра и Зверя – всегда шла своя жизнь, уникальная, не похожая на быт соседей. На материке Зверя (названного так после появления зверолюдей) людские кланы, Снежного Барса, Рыси, Волка, Медведя и Тюленя, долго жили в относительном равноправии. До них материк назывался не так, да и климат был другим. Кланы делили влияние, территорию, воевали, заключали союзы. Остальные расы не лезли в эту свару. Кланы – противник грозный, их боялись, и боятся до сих пор.
Пятёрка звериных кланов Борея, как и многое другое в раненом давней катастрофой мире, родилась этой внезапной бедой. В давние времена земля дрогнула, климат резко изменился, небо заволокло гарью, и на материки обрушился холод. В наступившей вечной зиме перед людьми встал вопрос выживания. Пять бедных племён, прозябавших на задворках цивилизации, занимались земледелием, в города почти не совались, тёплый климат не требовал многого. Хлипкие хижины из прутьев, крыша, промазанная глиной, вместо двери кусок ткани, и живи себе. Плодородный тёплый край кормил круглый год, и, когда грянула беда, племена стали таять. Люди вне городов всюду умирали тысячами. Все, у кого не было надёжного жилья, замерзали, а сумевшие срубить хотя бы малюсенькие избёнки быстро умирали от голода. В тёплом крае пищу привыкли выращивать, потому тут никто никогда не охотился.
Решение племена приняли не сразу. Сначала удалились недалеко от цивилизации в лес. Здесь деревья задерживали дикий ветер – промозглый, убивающий быстрее голода. От каждого племени выбрали лучшего Мага, и пятёрка лучших принялась за работу. Люди отдавали им лучшее: еду, одежду, кров – лишь бы работали. Делясь друг с другом накопленным опытом, секретами ранее тщательно скрывавшимися, чародеи бились над главным вопросом – как в новых условиях выжить. Шло время, люди гибли быстро, слишком быстро. Маги работали не покладая рук, отыскивались секреты узконаправленной волшбы, не затрагиваемой веками. Наконец, кого-то осенило: «Звери в лесу живут в любую стужу и легко находят пищу!»
Со временем чародеи создали Великое, уникальное заклятье, неслыханное до сего дня ни одному Магу. Многие испугались, но большинство было на грани. Голодные дети плакали, в города соваться бесполезно – там тоже паника, вспыхнул массовый разбой. Чужакам в города стража даже зайти не позволяла – гнала острыми копьями. Одновременно вылавливала и выпроваживала за стены местную голытьбу. И племена решились! Жуткий обряд – слияние человеческого со звериным пошли почти все, и это положило на Борее начало новым пяти расам.
Два начала смешались навсегда, Маги не зря ели хлеб. Каждый народ выбрал себе тотемное животное, ставшее второй сутью, полноправной половиной человека. Так появилась пятёрка кланов. Людей к обряду не принуждали, и немногие отказавшиеся, не выдержав суровых условий, погибли. Прошедшие же перерождение получили возможность в любое время перекидываться в животных. Чудо, но новые люди даже в человечьем обличье почти не мёрзли!
Дела пошли на лад. Звериное начало отточило в человеке способности, о которых Маги даже не подозревали. По лесам начали рыскать люди-волки, в ледяном море плавать люди-тюлени. Люди-барсы и люди-рыси прыгали на добычу с деревьев, а крупные медведи стали чудить для леса невиданное – охотиться большими умными стаями, загоняя целые стада оленей. Организм начал принимать сырое мясо с той же лёгкостью, что и приготовленную пищу. Вдобавок даже в человечьем обличье обретались новые способности. В Клане Медведя, например, люди получили чудовищную силу; поселившиеся у моря Тюлени могли задерживать дыхание на полчаса, и это в ледяной воде! С хищниками проблем не было тоже, люди-звери оказались намного крупнее большинства обычных лесных. Если мужчина из Клана Рыси весил к примеру, от четырёх до пяти пудов, то перекинувшись, весил столько же. Ко всему прочему, новые расы оказались неоспоримо доминирующими при смешении с обычным человеком, ребёнок всегда рождался с врождёнными способностями клана. И неважно, кто носитель новой расы, мать, отец – всё одно, ребёнок рождался со звериным естеством.
Со временем и человеческая внешность пяти новых рас претерпела изменения. В одном клане люди начали прибавлять в массе, у других изменялся цвет волос и осанка. Поначалу больше всех радовались Медведи. Когда люди Клана Волка, Рыси, Барса и Тюленя перекидывались в зверя, то оказывались намного крупнее лесных родичей, Медведи же наоборот, мельче. Да, что это за медведь такой, в четыре пуда?! Позор! Но с каждым поколением младенцы у Медведей рождались всё крупнее. Спустя долгие века люди Клана Медведя превратились в настоящих гигантов-силачей, размер и средний вес взрослого мужчины сравнялся с тяжестью настоящего косолапого – около тридцати пудов – в пять раз тяжелее обычного человека!
Только там, где начинаются сильные различия во внешности, быстро приходишь к отчуждению, столкновениям, интригам, войнам. Со временем кланы сильно обособились, стали делить территорию, враждовать. Правда враждовать начали всего четыре. Пятый, Клан Тюленя, покинул леса, поселился у моря, охотился под водой, и с остальными не пересекался.
Самым успешным оказался Клан Снежного Барса. Остальные, хоть и враждовали между собой, а к Барсам чёрной завистью исходили сообща. Барсы оказались лучшими охотниками, а время смешало в них звериное с человеческим невообразимо причудливым образом, наградило сказочной внешностью. Если в других кланах маятник изменений качнулся больше в сторону звериного, то у Барсов к какой-то нереальной, божественной красоте. Лишней растительности на теле и лице не появилось, а которая была – приобрела цвет свежевыпавшего снега. Волосы на голове, ресницы, брови, растущая борода – всё стало белоснежным. Радужка глаз, непонятно по каким причинам, приобрела цвет отполированной стали. У людей, гномов, горных великанов, у всех разумных рас перехватывало дух, стоило увидеть человека из Клана Снежного Барса. Казалось, на землю сошли Боги!
В Клан Барсов началось паломничество, из дальних краёв приезжали тысячи любопытных, подносили дары, чтобы полюбоваться диковинной красотой. Даже с других материков ездили. Барсы не отказывали, дары принимали. Жалко, что ли? Пусть смотрят. Барсы усилились, разбогатели, охотиться стали редко. Поток даров превысил потребности, стали торговать. Слава загремела на всех материках. Лучшие бойцы, лучшие охотники, лучшие… лучшие… лучшие! Всё чаще стала проскальзывать фраза: «Дети богов!»
Медведи, Рыси и Волки в ярости скрипели зубами. Почему всё достаётся Барсам?! Ведь они такие же! Неприязнь со временем переросла в дикую ненависть. Забыв на время междоусобицу, тройка кланов объединилась, и Барсов с лица земли решили стереть. Тюлени предложение троицы отвергли не раздумывая – разборки сухопутных их давно перестали интересовать.
В кровавой битве Снежные Барсы пали. Но не всё получилось, как виделось заговорщикам. Да, защитники полегли все до одного, но, несмотря на трёхкратное меньшинство, прихватили с собой две трети нападавших. Клан Снежных Барсов перестал существовать; детей, стариков, женщин – всех вырезали под корень, а деревянный город спалили дотла. Лишь один ребёнок ускользнул из той бойни – Буран.
Когда дозорные Снежных Барсов унюхали подступающее войско сразу трёх кланов, Дунай – мудрый вождь Барсов, всё понял, и незамедлительно отослал сына в лес, взяв с него клятву – выжить, во что бы то ни стало, и если клан падёт – отомстить. Так одиннадцатилетний мальчик остался один на один с жестоким миром.
* * *
Тяжёлые капли оленьей крови капают на снег изредка, большая часть сочится через стиснутые клыки прямо в пасть. Снежный барс, крупнее обычного раза в два, прёт добычу через сугробы осмысленно – слишком осмысленно. Оленя убил минуту назад, плоть ещё тёплая, красные струйки текут по языку, но солоноватую влагу глотать приятно. Ноздри трепещут, втягивают запах убитого зверя, крови, чистого снега и мёрзлой коры. Сердце бухает мощно, разгорячённое недавней погоней ещё ярится, нагнетает в мышцы кровь, назойливо подталкивает вновь перейти на бег.
Ему нравится рыскать по лесу, выслеживать, затаиваться, вдыхать дурманящие запахи дикого края – здесь настоящее чувство свободы, дом.
Белая кошка двигается хищной поступью, легко, словно вес взрослого оленя, удерживаемого за загривок поперёк пасти совсем не тяготит. Мощные челюсти, как стальные тиски, сжимают добычу нагло, необычно для простых хищников, держат тушу не на загривке, а полностью на весу, копытами вперёд! Нерастраченная сила проявляется в каждом сокращении мышц, тело словно кричит: «Смотрите, идёт царь леса»!
Барс деловито выбрался на тропку – охотники гномы натоптали – засеменил в сторону запахов человеческого жилья и гномьих костров. От последних запах особенно силён, бьёт сапогом в нос. Наконец в лесной чаще показался просвет, барс остановился: «Здесь».
Олень бухнулся под ноги, взбив облако снежного пуха. Кошка потянулась хищным прогибом, зевнула и озорно прыгнула в ближайший сугроб. Барс начал игриво кататься на спине, радостно урчать, теребя лапами хвост, пытаться ухватить пастью. Когда тучи белых хлопьев улеглись, на месте белой кошки оказался обнажённый мужчина.
Буран вскочил, на лице улыбка, растёрся пригоршней снега, зачерпнул ещё, вытер кровь с губ и шеи. Оглядевшись дико и радостно, сильно закинул голову; в попытке обнять весь лес широко раскинул руки и вдохнул всей грудью. Бодрящий воздух рванулся в лёгкие, норовя разорвать кожу. Ноздри раздулись, от сладкого духа закружилась голова. Толстые рёбра, привыкшие держать могучие удары, затрещали, кожа вспыхнула жаром, словно шкура, брошенная на угли. Буран только сейчас ощутил, как кровь нерастраченной силой рвётся наружу. От прилива бодрости захотелось кричать!
Схватив толстую валежину, поднял над головой, швырнул, что было мочи. Вот она, жизнь, родной край! Чуя его биение каждой клеточкой, можно опьянеть! Последний из Клана Снежных Барсов прыгнул вверх, перевернулся в воздухе через голову, пружинисто приземлился на ноги. В соседнем сугробе откопал одежду и меч – быстро оделся.
Ему можно дать чуть за тридцать. Сквозь тёмное одеяние, подогнанное по фигуре, проступают бугры мышц. Про таких не говорят: «Здоровее буйвола» или «Гигант», но и стройным такое телосложение назвать нельзя. Широкие плечи, узкая талия, крепкие мускулистые руки, Буран выглядит поджарым, мощным. Водопад белоснежных прямых волос человек тут же ловко заплёл в толстую косу внушительной длины, до пояса. Брови, ресницы, лёгкая щетина всё под стать волосам – не отличить от свежевыпавшего снега. Несколько смуглую кожу лица разукрасили множество еле заметных белёсых шрамов одинаковой толщины, лишь через правую бровь один длинный, намного толще остальных, тянется наискось через лоб вправо и белёсым росчерком теряется в волосах. Мужественное, чуть обветренное лицо с яркой печатью упорства и внутренней силы. Нос прямой, брови вразлёт, и глаза – диски отполированной стали, – слишком осмысленные для такого холодного цвета.
«Душу отвёл – пора назад».
Буран подхватил тушу легко, словно белку на плечо закинул, ноги бодро зашагали по знакомой тропке. Хвойные деревья-великаны закончились внезапно, как всё в этом крае. Лес выпустил преданного сына с сожалением, показалось, что даже шепнул в спину: «Иди с миром, да возвращайся скорее…» Буран мысленно послал зелёному владыке благодарный ответ: «Вернусь, дедушка, обязательно вернусь!»
Помимо примечательной внешности человека в глаза бросается клановая татуировка снежного барса, выполнена белой краской, кажется живой. Маленькая хищная зверюга устроилась на шее и нижней челюсти в сильном прогибе, словно висит спиной вниз. Передние лапы симметрично вонзились в скулы, задние обхватили шею, а клыки верхней челюсти впились в край подбородка. Раньше Барсы вообще татуировок не носили, это новшество придумал сам Буран, чтобы бойцы возрождённого Клана бросались в глаза сильнее прежнего – открыто, дерзко, наотмашь, смотрите, мол: «Мы – Снежные Барсы, с дороги!» Тату делали на восемнадцатилетие и девушкам, и юношам. Буран-вождь написал новые законы, теперь клановая татуировка – обычай.
Тропка вывела к подножью огромного холма, вершину опоясывает крепостная стена – круг диаметром в пару миль! Что находится по ту сторону, не знает никто – даже войско гномов, нанятое Бураном для охраны. Древние стволы для крепостной стены выбирались лишь самые огромные – в три обхвата – теперь стоят врытые в мёрзлую землю на треть. При стройке великаны жаловались на излишнюю предосторожность нанимателя, говорили, что чересчур глубоко, – даже себе бы так не строили. Но Буран не жалел денег и настоял, чтоб вкапывали на треть. Чудовищные брёвна, как цари леса – царапают низкие облака. Для материка Зверя укрепление это невиданное – выше каменных стен далёких городов – поразит любое воображение. Человек, изредка забредающий в эти места, видя грозную стену, замирал, цепенел, чувствовал себя козявкой – сооружение внушало страх. Как такое могли?! Даже верёвку с крючьями не забросить – высоко, слишком!
Большая часть гномьего войска встала у единственных ворот лагерем, остальные в редкой цепи по периметру. Сразу видно гномы тут надолго. Вместо походных шатров всюду бревенчатые срубы – настоящие избы! Буран заключил с подгорным племенем контракт на двадцать лет. Каждый год Срединный Хребет присылает тысячу воинов, с пожитками, но закованных в броню. Прибывшие воины заменяли собратьев, которые уже отдежурили свой годичный срок. Разведчики звериных кланов Рыси, Медведя и Волка, как-то сунулись сюда и остолбенели.
Для возрождения Клана Буран выбрал совершенно новое место на границе территории Клана Рыси, но ландшафт сильно похожий на прежний. Поначалу, случайно набредя на гигантскую постройку и вооружённых до зубов гномов, разведчики Клана Рыси попытались приблизиться, но получили ощетинившийся ряд копий. На вопросы гномы отвечали грубо: «Сами, мол, ничего не знаем! Нанял колдун какой-то, в чёрном балахоне, сказал охранять и никого не пусчать! Вот и весь сказ».
Границы Клана Рыси нарушены не были, поэтому начинать войну со всегда исправно отрабатывающими плату гномами из-за банального любопытства рыжешёрстные посчитали делом неблагодарным. Байку про колдуна Буран придумал специально и на самом деле играл перед бородатыми эту роль изо всех сил.
Шли годы, из-за загадочной стены так никто и не вышел. Защитные чары стоят мощнейшие – за годы Маги Кланов так и не сумели пробиться сквозь них, и помаленьку к странному соседу Кланы привыкли, успокоились. Гномы скучали, ни стычек, ни подгорных работ, только наниматель через день шмыгает из крепости в лес и обратно. Какая пропасть Магу по лесу бегать как охотнику, никто не понимал. Любопытные гномы умоляли дать хоть глазком взглянуть – дошло до того, что скинулись и предложили отдать Бурану солидную часть заработка – безуспешно. Буран прятал в складках капюшона улыбающееся лицо и вежливо отказывал.
Вихляя меж пушистых сугробов игривой змейкой, тропа плавно пошла вверх, наконец, выпрямилась и вывела к первому посту. Рядом с избой у костра греются часовые. Тройка гномов гостя заметила издали, узнали. Один из гномов поднялся, юркнул в избу, остальные стали с интересом ждать, когда колдун подойдёт.
Едва Буран приблизился, один из бородатых крепышей с хитрющей рожей выдал:
– Здоров, Буран. Что, как всегда удачная охота?
Дураку было ясно – туша оленя на плече подобные вопросы должна бы исключить, но хитрый гном, судя по всему, свою пайку уже сожрал и, зная доброту нанимателя, надеялся урвать свежего мясца.
Из-под кустистых бровей маленькие карие глазки смотрят хитро. Чёрная борода заплетена в косу, брови щёгольски подкручены вверх. Гном ниже Бурана головы на полторы и настолько же шире. Кольчугу надел поверх суконной тёплой куртки, это сделало вояку ещё шире – почти квадратным.
– Здоров, служба! – рявкнул Буран. – Как с бравыми вояками не поделиться?! Рука при оружии, зоркий глаз мухе пролететь не даст!
Губы при этом сделали попытку раздвинуться в улыбке. Буран с трудом удержался, но тут же, вспомнив, что лицо скрывает сильно надвинутый капюшон, улыбнулся широко.
– Что есть, того не отнять. Глаз острый, да и с оружием гном всегда… – заважничал было чернобородый.
Договорить не дал второй гном, постарше. Стараясь сделать это незаметно, сильно поддал локтем в рёбра, и сквозь зубы процедил:
– Какой зоркий глаз?! Придурок! Ты чего несёшь? Мухи почитай тысячу лет назад перевелись, и копья вон наши в стороне стоят. Расслабились мы, деньги не отрабатываем по совести! Не позорься лучше дубина!
У осадившего чернобородого борода длиннее, тёмно-русая, с частой проседью – сразу видно воин бывалый, повидавший жизнь. Он сразу просёк, что Буран подтрунивает, по-доброму, но всё же. Старший всем видом показывает, что гном должен быть солиден, лица не терять, а потому молодых надо учить да учить. Чернобородый хоть и оказался жадным, но смышлёным – быстро спохватился и, прежде чем отвернуться к огню насупившись, пробурчал:
– Да я просто, разговор поддержать…
Давясь улыбкой, Буран продолжил:
– Да куда мне одному столько? Счаз ногу себе отмахну, остальное вам, только нож нужен… благородным мечом зверя разделывать не стану.
Нахохлившийся чернобородый подбоченился, пряча глаза, протянул Бурану давно заготовленный длинный кинжал, предусмотрительно развернув ручкой вперёд. Старший только глаза закатил. И когда вытащить успел?! Молодёжь… только бы жрать в три горла. Удерживаясь от смеха из последних сил, Буран быстро отрезал оленью ляжку.
– Угощайтесь почтенные! От всего сердца, отказа не приму, – подхватив ногу, Буран резво зашагал вверх по тропе.
– Спасибо, Буран! Пусть горы к тебе будут благосклонны! – почтительно прогудел в спину седобородый.
– На здоровье, Лдьёсир, и ты угощайся, Снергл! – не оборачиваясь, крикнул в ответ Вождь.
Мгновеньем позже острый слух Бурана уловил звук смачного подзатыльника и грозное шипение:
– Свинья неблагодарная! Буран тебе почитай всего оленя оставил! Да ещё и имя твоё подлое помнит, хотя и не должен вовсе! Нас тут тысяча мордоворотовов! А он деньги такие платит, уважение выказывает! А ты свинота не поблагодарил даже!
– Спасибо, Буран! – запоздало заорал пристыженный Снергл. Чёрная борода тут же встопорщилась лисьим хвостом.
Человек помахал, не поворачиваясь. Двигаясь среди копошащейся гномьей суеты, Буран почувствовал, как на душе становится радостней. Подумать только – не так много времени прошло, а завет отца исполняется, на глазах! Вокруг стены шныряют гномы, горят костры, высятся чуждые для подгорного племени бревенчатые избы, срубы надёжные, стоят ровными рядами, бодаются боками и важно пыхтят весёлыми дымками – настоящая жизнь! Какое разительное отличие от мёртвого пепелища на месте старого Клана Барсов, где одиннадцатилетний мальчик взахлёб ревел двадцать четыре года назад.
Тропка расширилась и вскоре вовсе незаметно исчезла, превратилась в сплошное натоптанное поле. Буран шёл по лагерю гномов, огибал избы, коротко здоровался, с кем-то разговаривал дольше. Многие, узнав о подаренном олене, быстро сворачивали разговоры и под благовидным предлогом торопливо семенили в направлении первого поста. Гномы Бурану нравились. Сварливые скряги хоть и считают каждую булавку, зато трудолюбивы, ответственны, и действуют слаженно, так же живут и сражаются. Для прорубания в скалах бесчисленных проходов необходима большая сила, и высокий рост тут лишь помеха. Уклад жизни со временем сделал из подгорных жителей тех, кем они являются по сей день. Каждый сын камня силой превосходит человека, шире в полтора раза и на полторы – две головы ниже. Такое телосложение придаёт дополнительную устойчивость, но уменьшает подвижность. Гномы хороши в массовых стычках: где толчея и давка, там они наносят поистине впечатляющий урон. Помимо копий и прямоугольных щитов, каждый гном в боевом походе имеет секиру (либо боевой молот), кинжал, фляжку и заплечную сумку с нужной мелочёвкой. Сила, выносливость, и слаженность строя – достоинства бородатых, но главное, умение держать слово. Именно это склонило Бурана к выбору подгорной расы для охраны возрождающегося Клана Снежных Барсов.
Из трёх ответвлений гномьего рода Буран, не мудрствуя, заключил контракт с самым древним и многочисленным – Серединным Хребтом. Правда, позже всё равно пришлось идти к другим бородачам. Горные великаны, необходимые для постройки гигантской стены, жили в союзе с гномами Каменного Кольца. Их союз вызывал недоумение у остальных рас, но, видимо, чем-то они друг другу были обязаны. О третьем ответвлении, гномах Предгорий Зари, вообще знаний мало. Известно, что живут чудаки не глубоко в недрах скал, и даже не в прорубленных выше уровня земли залах, а на самых вершинах, словно орлы какие-то! Восход мутного солнца встречают первыми – странные гномы…
Наконец, лагерь гномов остался позади, гигантская стена могучего частокола надвинулась, заслонила небо – голова отвалится, если пытаться рассмотреть край. Двести шагов от последней гномьей избы до массивной двери – единственного входа: достаточно узкого, чтоб одновременно пропустить сразу трёх человек – Буран преодолел с лёгким сердцем. Кулак бухнул несколько раз в тяжёлый створ.
«Вот он, новый Клан Снежного Барса, могучий как никогда раньше! Мой дом…»
Глава 4
Из темноты беспамятства донёсся удивлённый шёпот, Анаркона осторожно приоткрыл глаз. Лежит в куче какой-то не то трухи, не то пепла, крыши и стен сарая как ни бывало – видимо, перенесли в другое место, пока был в отключке. Толпящиеся ученики и учителя смотрят удивлённо и вроде как с опаской. Попробовал напрячь мышцы, но боли не ощутил. Пошевелил руками, ногами – жив, полон сил!
Осознав, что странные манипуляции, наверняка выглядят по-идиотски, резко вскочил. Толпа ахнула.
«Да что тут происходит?!»
Поднявшийся шёпоток прервал вопль старика:
– Вот гад, а я его ещё водой поливал! Мой сарай, мой сарай!.. – прошипел старый Арсокрл себе под нос. Растолкав толпу, дед зачерпнул горсть того, в чём Анаркона недавно валялся, и тряся этим перед лицом юноши вновь запричитал. – Что ты за неблагодарная скотина?!
Анаркона лихорадочно пытался понять, что он успел натворить и где он вообще. Во всём теле бурлит свежесть и сила, бодрость выплёскивается из ушей!
«Что это за место? Здесь же был сарай с сеном!»
Внезапно открылась ещё одна истина. Анаркона почувствовал, что одежды на нём нет никакой, и стоит он перед толпой маргов абсолютно голый! Ученики должны уже гоготать вовсю, но почему-то никто не смеялся.
– Анаркона! – суровый голос старшего учителя не спутать ни с чьим другим. – Магию которую ты применил здесь не изучают, но она и не запрещена. Вины на тебе нет, но ты отстроишь новый сарай Арсокрлу в свободное от занятий время. Всё, разойтись!
Ученики недовольно зашептались, с опаской оглядывались, но расходиться стали быстро.
Анаркона хватил за локоть ближайшего:
– Что случилось-то?!
– Сам не знаешь, что учудил? – недоброжелательно буркнул хмурый юноша.
– Просто скажи! – потребовал Анаркона.
– Ты всё изничтожил! И одежду, и сено, которое Арсокрл косил для коней несколько дней, да и сарай его – всё изничтожил.
– Да?! – Анаркона оторопело закусил губу.
Собеседник желчно ухмыльнулся:
– Видишь кучу. Это раньше его сарай был.
– Эмм…
– Вечно от тебя проблемы, смотри не надорвись… Колдун! – собеседник зло вырвался из цепких пальцев Анарконы, и, грубо пихнув плечом, поспешил прочь.
Оказалось, что посреди тренировочного дня сарай старого учителя стал на глазах рассыпаться прахом. Сбежавшиеся марги увидели голого Анаркону, валяющегося в куче дурно пахнущей трухи. И удивлению их не было предела, когда на изуродованной спине Анарконы не нашлось ни единого следа от плети.
Дело в том, что жизненной силы сухой соломы, естественно, не хватило для заживления чудовищных ран, заклинание юноши выкачало недостающую энергию из ближайшей органики. Ей оказалась одежда юноши и деревянный сарай старого Арсокрла. Цепь событий выстроилась в голове Анарконы, выдав в итоге счастливую улыбку дурака. От осознания, что спас себя магией, Анаркона на эмоциях прошептал:
– Я настоящий чародей!
– Слышь ты, магистр козявок! – хрипловатый голос за спиной заставил юношу втянуть голову в плечи. Обернувшись на манер пришибленной собаки, Анаркона увидал старого Арсокрла. Престарелый марг тут же сунул в руки юноши инструменты и, фыркнув, упёр руки в бока. – А ну, шуруй мне сарай делать! Закончишь, сено заготавливать будешь, и что бы сарай мне новый полностью набил! Волшебник выискался, жабу тебе ядовитую за шиворот!
Ничего не оставалось, как покорно кивнуть. Старик, смерив презрительным взглядом, удалился, а юноша ещё долго стоял с блаженной улыбкой идиота. Пытливый ум сразу ухватил суть произошедшего – он вновь продвинулся в магии, и без всякого обучения! Раз получается самому, то при наставнике или с нужными книгами, сильным Магом он станет непременно – а это удел единиц! Но и это не самое главное. Главное, что Маги, в отличие от простых бойцов, имеют несравнимо большие свободы. А свобода для Анарконы – самое желанное из всех благ.
Анаркона ощутил, как в теле кипит нерастраченная мощь – сила, влитая магией, переполняла, требовала выхода. Тренировка пролетала на одном дыхании, устал намного меньше обычного. Сарай лучше прежнего был отстроен уже через несколько дней. Старый учитель хоть и ворчал, но было видно, что обновой доволен.
С каждым днём время сжималось тревожной пружиной, выпускное испытание надвигалось неотвратимо, в воздухе чувствовалось возбужденное ожидание трёх сотен учеников. Анаркона уже представлял, как старший учитель вручит ему меч. Занятия тяготить перестали – скоро это заключение закончится.
Обед, короткий отдых и вновь тренировки. В предвкушении нового и после случая с сараем Анаркона пребывал в какой-то странной эйфории. Сегодня отметили многие преподаватели. В метании ножей, в схватках одной рукой – вторая привязана за спиной, в акробатике (превзошёл даже фаворитов преподавателя дисциплины Аса и Аспида), прыжки, драки в тесноте, везде победил Анаркона. Крама свирепел, багровел, скрежетал зубами, а сделать ничего не мог – сегодня только второй. И если бы Анаркона был внимательней, то заметил бы сгущающиеся тучи.
На ужин подчевали тушёным кроликом и фруктами. Кормили маргов отменно всегда. При таких нагрузках тело обязано получать лучшее. Ушастого приготовили превосходно. Насыщаясь, Анаркона урчал котом, после долго грыз кости, не желая оставлять даже хрящей. После истории с сараем открылось второе дыхание, стало интереснее жить, всё получалось легко, настроение превосходное! Ужин – последнее совместное мероприятие, проводимое учениками вместе. После трапезы, час свободного времени и отбой.
Покинул столовую Анаркона в приподнятом настроении. Двинувшись к казармам, уже представлял, как взбивает подушку и устраивается в углу своей комнаты с начатой книгой. Мимо проплыли каменные здания, библиотека, склады, тренировочные залы, тело лёгкой поступью рассекает вечерний воздух – Анаркона любил вечер. Дневная жара отступает, приглушённый свет медленно переходит в сумерки, даже к ночному зрению прибегать не хочется, и так приятно. Полутёмные переулки всегда таинственны и загадочны, иногда простая прогулка доставляет огромное удовольствие, но не в этот вечер. Свернув в очередной переулок, юноша буквально налетел на Краму с компанией. Все широкоплечие, высокие с мощными мускулами, с противными ухмыляющимися рожами, высокомерные и жестокие.
– Опаньки. Это кто тут у нас? – прогнусавил знакомый голос.
Анаркона всегда поражался, как Крама при такой комплекции может разговаривать так высоко и гнусаво. То ли в подражание уличной шпане сознательно завышал тембр, то ли на самом деле с рождения такой противный.
Крама притворно выпучил глаза и вывернул ладони наружу:
– О, да это же наш чемпион, безоговорочный победитель во всех категориях, – театрально усмехнулся бугай, видя вытянутое лицо Анарконы. – Ой, парни! А чего это мы так растерялись?
Анаркона судорожно сглотнул. В компании злобного упыря, все как на подбор, противные, здоровые, наглые. Двое уже заходят со спины, ещё двое – с боков. Крама с шестым застыли спереди.
Затравлено оглядевшись, юноша выдавил:
– Ребят, я просто мимо… – хрипло выдавило враз пересохшее горло. Такие встречи всегда заканчивались отбитыми органами и кровью. Анаркона был одним из лучших бойцов Лиги Воинов, но в том-то и дело, что был один. Найти общий язык ни с кем так и не получилось, и самовлюблённому отпрыску аристократии это было только на руку.
– Да ты не волнуйся так, не переживай, Ашыт, дай нашему чемпиону горло-то промочить.
Крама – сама любезность. Стоящий слева верзила, шея с ведро, бицепс – пудовая гиря, протянул Анарконе маленькую баклагу с жидкостью.
Анаркона стрельнул глазами.
«Взяли в кольцо, скоты! И подворотня удобная, патруль здесь появляется редко. Дурень! Зачем срезать решил?!»
Сердце застучало загнанно, неожиданная предательская мыслишка растеклась по черепу пискливым голоском.
«А, может, обойдётся? Просто попить предложили и сейчас отпустят?»
Мозг лихорадочно цеплялся за надежду, блокировал опасность, отказывался верить в то, что к нему, такому хорошему, замечательному, ни в чём не повинному могут вдруг отнестись плохо. Осторожно взяв баклажку, Анаркона благодарно кивнул, сделал большой глоток, второй… Неожиданный удар под дых, справа, заставил ягодную настойку вылететь изо рта фонтаном. Крама и стоявший рядом приняли веер брызг на себя.
Вытирая щеку, недруг Анарконы довольно осклабился, загнусавил:
– Вот, господа, как нас благодарит соплюшка эта. Да он просто плюёт нам в лицо.
Анаркона сжался, оправдания бесполезны, удар может прилететь с любой стороны.
– Э… ты чё, сиротка… совсем опух?! – зарычал стоящий рядом с Крамой Агхет.
Этот ниже Крамы наголову, зато намного шире, откровенно басит. Короткие толстые пальцы сжаты в кулаки. Анаркона натянулся тетивой лука, сейчас прилетит… Приятный вечер стремительно превратился в отвратительный. Обострённое восприятие уловило резкий шорох за спиной. Всё случилось быстро. Натренированные рефлексы бросили тело чуть влево, глаза скользнули на звук. Точно! В спину летел пендель. С линии атаки Анаркона уже ушёл, с разворота сам врезал пяткой в солнечное сплетение. Не успел разглядеть кто там, да и неважно. Главное, скрючившийся враг отлетает назад. С места сорвались сразу трое. Хозяин баклажки метит в лицо, Агхет в пах, стоящий справа снова под дых. Наработанные навыки мгновенно определили, какой удар опасней. Ногой отбил ногу летящую в пах, одновременно втянул голову в плечи, закрылся ладонью, удар в челюсть всё же пропустил, но получил вскользь – голову не сотрясло. Под дых залимонили со всей дури. Выдержал, дыхание не сбили. Сам дёрнулся вправо, въехал локтем в челюсть, не успел обрадоваться, видя оседающего противника, получил сзади под коленку. Ноги подогнулись, больно ударился голенью о камень. Ашыт уже бил носком ноги по носу, стоя на коленях, закрылся предплечьем. Сзади вновь ударили, уже по затылку. Сознание поплыло. В полуобмороке успел заметить кулак Крамы у носа, саданул наотмашь в пах. Падая в обморок успел услышать надсадный хрип недруга: «Мочите тварь!»
Сквозь град боли и стремительно гаснущее сознание, понял, что Краме таки досталось.
Тройка здоровяков ещё долго месила бесчувственное тело ногами. Поймавший локоть Анарконы лежал в отключке, пропустивший удар в солнечное сплетение до сих пор хватал ртом воздух – не мог встать; Крама валялся на спине, держась за пах, поскуливал. Под Анарконой натекла небольшая лужица крови и медленно впитывалась в натоптанную землю.
Крама, наконец, поднялся, с оттяжкой пластанул носком сапога обморочного по рёбрам, плюнул на спину.
– Тварь паскудная! – заорал вожак шайки, задыхаясь в приступе злобы. – Ты посмотри, он ещё сопротивляется! Сука! На! – теперь сапог саданул уже по лицу, хрустнуло.
Крама с удовольствием оглядел окровавленного соперника.
– А вот это я, пожалуй, себе возьму, – злорадно процедил гнусавый голос. – Похоже, ценная штука.
С этими словами Крама стащил с запястья Анарконы браслет. Рассмотрел. Шесть круглых камней полусфер разного цвета, закреплены на равном расстоянии друг от друга. Камни вшиты в плотную ткань на завязках. С помощью регулировки браслет подходил к запястью любой ширины.
– Всё уходим, скоро патруль прочёсывать начнёт, – пропыхтел вор, завязав трофей на руке.
Очнулся Анаркона от дикой головной боли, при попытке шевельнуться, вскрикнул. Рассечённая губа присохла к утоптанному камню. Движение оторвало корку, хлынула кровь. Одновременно в рёбрах что-то скребануло внутренности, вспышка боли пронзила до макушки.
В голове мелькнуло:
«Опять рёбра сломаны! В последнее время это становится нормой».
Во рту солоно, ощупал правую сторону лица, ужаснулся – распухла. Стиснув зубы, перевернулся на спину, давя рвущийся наружу крик. С трудом открыл слипшиеся от крови глаза. Ясная ночь уже властно вступила в свои права. Сколько же он тут пролежал? Вставать не хотелось. Прохладная земля приятно холодила измахраченное тело. За углом послышались шаги. Патруль! Анаркона притих, распластался, не хотел быть обнаруженным. Увидят, сразу доложат учителям, начнутся расспросы, кто, за что. Не скажешь – самого накажут, скажешь ещё хуже – стукач…
Часть стражи делает обход с вечера, сейчас ночь – значит, обходят не впервой, не заметили раньше, тогда и суетиться не стоит. Так и случилось, патруль прошёл мимо. Анаркона выждал несколько минут и, скрипя зубами, поднялся. В планах добраться до ближайших деревьев, кустов, чего-нибудь растительного, повторить фокус с сараем, восстановиться, перекачать живительную силу в себя. Юноша почувствовал непривычное ощущение на левом запястье. Всмотрелся, но надбровные дуги распухли, вздутые веки накачены кровью из лопнувших капилляров, глаза не видели чёткой картинки, наконец просто коснулся запястья пальцами. Вздрогнул. Браслета нет!
– Не-е-е-т! – закричал шёпотом Анаркона.
От обиды и унижения по щеке прокатилась первая крупная слёза.
– Да что я вам всем сделал, сволочи?! – всхлипнул юноша еле слышно.
Пропавший браслет – единственная вещь из прошлого! Всегда был на руке, с детства, сколько себя помнил. Когда подрастал и запястье сдавливало, просто ослаблял завязки. Как-то спросив у немногословной Варлы, откуда украшение, получил ответ: «Подарок отца, береги его». Теперь ненавистный Крама с шайкой отняли последнюю память о прошлом, связь с таинственными родителями, растоптали надежду!
Слёзы так и подступали. Анаркона понимал, что плакать одно из самых не достойнейших занятий для воина Лиги, но солёные капли, как сговорившись, накапливались, заполняли и без того узкие глазные щёлки. Боль в теле пульсировала нешуточная, но сейчас Анаркона забыл о ней – всё вытеснялось обидой. За что они так с ним?! Почему?! Почему весь мир такой?! Нижняя губа предательски затряслась, слёзы хлынули, как два горных ручья, мощно, неудержимо. Молодого марга долго сотрясали рыдания. Тёмный переулок надёжно скрыл его позор. Единственным свидетелем нелепой скрюченной позы оказалась луна. Она долго наблюдала за маленьким несчастьем, маленького двуногого, что сидел на земле в одиночестве. Но ничего страшного – Луна секретов не выдаёт.
* * *
На одном из занятий учитель Арх, по кличке «змея» (заведующий преподаванием маскировки, техники и тактики перемещения воина на поле боя), построил учеников для объявления.
Змеёй учителя прозвали за его скользящую походку. Казалось, тело его не имеет костей. Наверняка он мог спрятаться за самым кривым деревом и без усилий повторить все его изгибы. «Умение прятаться и красться иногда значит намного больше, чем виртуозное владение клинком», – часто говорил он на занятиях.
Сегодня Арх выглядит особенно важным и торжественным.
– Ученики! Сегодня не обычное занятие. Преподавательский состав приготовил для вас особую полосу препятствий в настоящей среде. Риск для жизни будет немалый. В награду победители полностью освобождаются от всех занятий до главного испытания, то есть на неделю!
– Ого! – по рядам учеников прошла волна удивления.
Однообразное течение дней, состоящее из тренировок и теории, надоело всем. Свободного времени в день, исключая трапезы, получалось всего три часа. И так из года в год. А тут целых семь дней филонить. Состязание будет жарким. Каждый захочет перед главным испытанием набраться сил, привести мысли в порядок, Анаркона исключением не был.
– Итак, – продолжил довольный Змея, наблюдая какой фурор, произвела его новость. – Всем час отдыха, затем построение здесь, разойтись!
Ученики быстро исчезли. Кто-то пошёл в излюбленную таверну промочить горло, другие увязались за девками, надеясь за час получить благосклонность и успеть затащить красотку в укромное место. Любители почесать языками шли к фонтану – на главную площадь и там состязались в болтовне. Учителя отправились в свои роскошные особняки.
Преподаватели Лиги Воинов жили с комфортом, в просторных домах, отдельных каменных крепостях в два этажа. Проектировщики лагеря равномерно раскидали их по периметру. Ученики, наоборот, под крышей одной огромной казармы, но у каждого была отдельная комната с кроватью и нехитрой мебелью. Психическое напряжение и без того копится год за годом, но если при таких нагрузках у маргов не будет собственного угла, срыв обеспечен. Десять лет, с утра до вечера одни и те же лица, так можно и умом двинуться.
В свободное время Анаркона запирался в комнате, либо уходил на крутой берег Аркиманы, и если не хотел мотаться на другую сторону, просто смотрел на воду. Сейчас выбор пал в пользу реки, юноша почти полностью отрешился от мира, как вдруг его окликнул знакомый девичий голос:
– Стой, милый. Опять на свою реку попёрся? Мало тебе наказания?
Окликнувшая Анаркону оказалась первой красавицей Лиги – Айрин. Мало того, особа эта с амбициями, не проиграла ещё ни одной схватки, ни в теории, ни на тренировках. Единственное её фиаско – Анаркона, совершенно не поддавался женским чарам. Юноша предполагал, что это её дико злило. Молодой марг обернулся. Дивное создание медленно продефилировало с десяток шагов, призывно покачивая безукоризненными бёдрами, остановилась, подойдя вплотную. Высокий для девушки рост не уступал Анарконе.
– Айрин, я тебе сто раз говорил, никакой я не милый, – напряжённо начал Анаркона. Он дико боялся её приветливости, знал, насколько твёрд характер воительницы, знал как обычно гордо и надменно общается с остальными, и это странное виляние хвостом перед ним выбивало из колеи, пугало до жути. – Зачем только я тебе сдался? – напрямую спросил бедняга, собрав крохи мужества. – Вон Крама за тобой увивается, видный ведь парень.
– Ну, это позволь мне решать, милый ты или нет. Милый! – подчеркнула она с нажимом. – Крама – мужлан, тупой солдафон. Ты – дело другое.
Красотка впилась одной рукой в край безрукавки, палец другой автоматически стал выписывать узоры на груди:
– Я так и не получила ответ на свой вопрос.
– Эмм, а что за вопрос был? – включил дурака марг.
Анаркона попытался отодвинуться, но Айрин, уже зная его манеру общаться с ней, сразу перешла в наступление. Ухватившись за ремень, придвинулась так, что упругая грудь практически вдавилась в торс юноши, властно вытеснив из лёгких весь воздух. В горле сразу пересохло. Девичий пальчик с укоризной постучал Анарконе по подбородку.
– К у д а т ы н а п р а в л я е ш ь с я?! – медленно пропела девушка, растягивая слова словно для дурака.
– Да я собственно… – замямлил юноша.
Анаркона медленно пытался вырваться из цепких лап львицы, но куда там. Девушки марги подготовлены не хуже мужчин, а хватка Айрин вообще стальная. Она уже прижалась всем телом, горячим, словно горное озеро над зарождающимся вулканом, голова призывно запрокинута назад. И эти чары действовали!
Аскетом юноша не был, и когда физиология хватала за горло, всегда уединялся с какой-нибудь богиней войны. Благо в девичьем рейтинге он числился не на последнем месте. Но сейчас всё по-другому! Раньше после близости, он мог бывших пассий игнорировать, с Айрин подобное не пройдёт. Придётся уделять ей драгоценное время, а это покушение на свободу, которой и так не хватает. И хотя каждая возбуждённая клеточка организма орала, что б он немедленно сгрёб это чудо и тут же начал срывать с неё одежду, Анаркона держался из последних сил – он боялся её как огня. Айрин чувствовала мощь своих женских чар и использовала их нещадно.
– Да, это и неважно, милый, – вновь ввернула красотка ненавистное слово. – Я знаю, в состязаниях победишь именно ты. Думаю, ты всегда будешь первый, во всём, у меня нюх на успех.
«Ага… Как же, первый во всём…» — проскочила ядовитая мысль.
В памяти ещё стояло недавнее избиение, недостойные мужчины слёзы и отсутствие браслета, который непонятно как возвращать.
– Среди парней победишь ты, ну и я, конечно, среди девчонок, – игриво улыбнулась Айрин, выдыхая горячий воздух прямо в губы. – Вот тогда мы будем наслаждаться друг другом, целую неделю. Правда, здорово!?
Лихорадочная мысль в панике вспухла в черепной коробке пламенным цветком: «Встрял!»
Нужно выкручиваться. Не мудрствуя лукаво, Анаркона ляпнул первое, что пришло в голову:
– Айрин, а почему у тебя левая нога в какой-то гадости измазана?
– Что!? – девушка резко отстранилась.
Принявшись лихорадочно рассматривать ногу, поворачивала и так, и сяк, пыталась понять, что с ней за беда. Ничего не найдя, Айрин в недоумении подняла голову. Анаркона как сквозь землю провалился. Повертевшись, успела заметить пятки избранника, сверкнувшие за углом ближайшего дома.
– Ну, погоди, всё равно попадёшься! – буркнула под нос одураченная фурия.
Девушка ещё постояла некоторое время, хмурясь на то, что попалась на такую ерунду. Фыркнув, двинулась в центр лагеря. Ничего не скажешь, провели ловко.
Укажите красотке на изъян внешности, и она сначала бросится это проверять, и только потом станет думать – вечная тема.
Спасшись от девичьей угрозы, Анаркона пребывал в странном состоянии. С одной стороны, выиграть испытание ему очень хотелось, с другой – в женской половине Айрин победит наверняка, а это чревато – насядет уже по полной. Айрин чрезвычайно умна, амбициозна, не терпит поражений, а проиграв, сжимает зубы и в повторном рывке одерживает верх, всегда! Зачем он ей? Он ведь совсем ей не пара – ранимый, безродный хлюпик.
Доковыляв до реки, хотел по привычке медитировать, но неожиданно заснул. Вновь пришёл знакомый сон, повторяющийся последнее время с пугающей регулярностью. Там в чёрных всполохах и приглушённом красном мерцании, снова и снова примерял чёрную корону, возносился над миром на вырастающей из земли исполинской скале, и тогда повелевал, вершил, судил. Тревога засигналила, растолкала владыку грёз верным стражем. Анаркона вскочил, бросился назад со всех ног – не хватало ещё повторно опоздать!
Перед учителем Архом собрались уже все. Как обычно Анаркона подошёл последним, но судя по тому, что отделался лишь недобрым взглядом Арха, успел.
Едва Анаркона встал в строй, учитель резко начал:
– Наконец, все в сборе. Сейчас учителя разделят вас на группы, так как соревноваться будут именно группы. Учителя давно изучили ваши индивидуальные качества – пора выяснить насколько вы способны действовать в команде. Победивших команд будет две, мужская и женская. Группы по восемь будут состязаться в естественной среде. Для победы разрешается использовать все подручные средства, повторюсь, любые! Даже если первым приходит лишь один, побеждает вся группа. Это и своеобразное соревнование среди учителей – проверка на подбор самого боеспособного состава, и тем сложнее будет состязание. Учителя, приступить к формированию команд!
По шеренгам учеников прошла волна возбуждённых перешёптываний, начались переглядывания. Юные марги стреляли глазами, особенно в сторону преподавательского состава – интересно, кто кого выберет.
Следует заметить, что в Лиге Воинов живёт четыре касты населения. Это учителя, ученики, стража у ворот и обслуга. Наверняка таких лагерей подготовки воинов маргов было много.
Учителя – каста более разношерстная. Тут и возраст разный, и происхождение, статус, занятость, соответственно и оплата работы. В отличие от обучаемых, которые торчали в лагере безвылазно, у наставников выходные были, и проводили они их в ближайшем городе. Поэтому любое мероприятие, повышающее статус, а соответственно и заработок, становилось важным. Набор групп являлся своего рода церемонией. Преподаватели по очереди подзывали к себе одного ученика, после чего право выбора переходило к следующему. Для победы каждый учитель старался набрать в свою группу лучших, но того же хотели и остальные – простор для стратегии и тактики. Старший учитель Аргоний в выборе не участвовал: следил, судил, принимал решения и был беспристрастным.
Первым выбирал самый уважаемый после Аргония – мастер меча Аргир. Чудовищные мышцы всегда внушали трепет любому – он огромен! На плечи Аргира можно положить молодого быка, и вряд ли какая-то часть животного свесилась бы с плеч. Руки – брёвна, перевиты тугими канатами мышц. Широкие ладони от частых занятий покрылись сплошной, толстой, дублёной мозолью и могли растирать мелкие камни в пыль. Пластины грудных мышц выпирали, как отполированный нагрудник тяжёлого доспеха. Девушки шептались, что грудь Аргира столь широка, что когда уединялся в своём особняке сразу с тремя молодками, девки засыпали на ней вместе – втроём! На голову выше остальных, шире в два, а иных и в три раза, и при таких размерах скорость мастера меча поражала воображение, внушала ужас. Когда на своих первых показательных выступлениях Аргир срубил приличное дерево, все опешили, только как это случилось, никто не понял. Он просто стоял рядом, небрежно поигрывал мечом, и вдруг будто бы чуть вздрогнул. Дерево при этом завалилось на бок, чисто срезанное в двух локтях от земли. Это всегда производило неизгладимое впечатление на юных маргов, да и на бывалых мастеров, чего уж там…
Обладатель зычного голоса, подгоняя нерадивых учеников, внушал трепет, иногда, казалось, одним звуком может деревья с корнем выдирать. Кроме выдающегося телосложения и голоса, у мастера меча была отличительная особенность. Его волосы имели цвет спелой пшеницы. Такого не могло быть! За спиной поговаривали всякое, но мастера уважали и побаивались все без исключения. На правом плече красовалась татуировка, которой Аргир гордился особо – меч разрубающий молнию. Означало это победу боевого искусства над магией. На заре своего пути к известности и уважению Аргир выиграл соревнование среди тёмных звёзд меча и магии, собранных со всей ветки миров, победив в финале известного Мага Сурма. Человеческий чародей считался непобедимым. Но молодой преподаватель за счёт уникальной, невообразимой скорости не дал Магу и шанса.
Аргир вообще ни разу в жизни не проиграл, ни одного поединка! Тогда победителя засыпали вопросами: кто, откуда, почему о нём до этого ничего не слышали, кто его родители, о цвете волос и прочее. Единственный раз Аргир рассказал о себе, и история оказалась занимательной.
Родителей забыл, но отчётливо помнит, что погибли на войне против светлых. После этого пьяный от горя маленький мальчик ушёл в лес. Там долгие годы самостоятельно тренировался, сражался с дикими зверями, волколаками, разбойниками и прочей фауной Диких Лесов. Решил отточить мастерство так сильно, как не смог ни один боец до него. И это получилось! Так же мастер поведал о своей неприязни к Магам, так как цветом волос обязан именно колдовству. Мол, перед самой смертью родителей, играя на улице, однажды подшутил над прохожим и навлёк беду. Прохожий, оказавшийся сильным колдуном, притворился, что шутка его повеселила и пообещал на завтра, в это же время, преподнести маленькому маргу подарок. На следующий день загадочный прохожий действительно появился. В награду якобы за смелость и за то, что рассмешил, Маг преподнёс эликсир, увеличивающий силу. Обрадовавшись, маленький Аргир выпил зелье и сначала, действительно, почувствовал необычайную бодрость. Только через час бодрость пропала и за несколько дней, красивые чёрные волосы стали светлыми. Точь– в– точь как у главных врагов маргов – ариев из Клана Синего Цветка. Вот как отомстил ребёнку за насмешку гнусный колдун.
Практически сразу после этого пришла весть о смерти родителей. За свою мечту победитель турнира Меча и Магии выдал желание стать преподавателем, научить виртуозно сражаться как можно больше маргов и тем самым нанести урон Свету, отомстить за убитых родителей. Естественно, победителю тут же предложили должность преподавателя в центральном лагере подготовки маргов – Лиге Воинов. Если б не цвет волос, который не смог сделать прежним ни один Маг, Аргир был бы эталоном тёмного воина.
– Крама, – зычный голос Аргира, в который раз заставил вздрогнуть всех.
Естественно, мастер меча выбрал того, кто больше всего походил на него самого. Аргиру Крама в подмётки не годился, но среди учеников слыл лучшим мечником – самым здоровым и мускулистым. Только если Аргир производил впечатление гордого героя, то Крама противного вышибалы из таверны. Недруг Анарконы считался в Лиге лучшим бойцом – как и сам Анаркона – и выбор мастера никого не удивил. Довольный Крама прокладывал себе дорогу, грубо распихивая нерасторопных, а посмевших задержаться дольше остальных почти бил, незаметно для учителей, но сильно. Проходя мимо Анарконы, зыркнул нагло, растянув рот в безобразной ухмылке, повертел перед лицом запястьем, на котором красовался браслет, самое ценное сокровище – подарок отца! Сердце сжалось.
«Гад! Как посмел нацепить на свою поганую руку?!»
Захотелось броситься и выбить подлецу все зубы. Вовремя остановился, понял, что этого верзила и добивается, навесить на Анаркона новую напасть – наказание за нарушение дисциплины в строю.
«Нет уж, такого удовольствия я тебе не доставлю, но клянусь, долг верну, обязательно!»
Анаркона до боли сжал кулаки, ногти впились в кожу, волна гнева чуть утихла. Крама, осознав, что подначка не прошла, с сожалением двинулся дальше, не забыв покрутить браслетом у лица ещё раз.
Следующим по жребию выбирал Айру – преподаватель акробатики. Кульбитам, которые тот выделывал, обзавидовалась бы любая обезьяна. Да что там – с горя бы удавилась! О сальто, переворотах и длинных прыжках тут речи вообще нет. Айру умеет бегать по шероховатым скалам, как по ступеням. Даже по отвесной скале. Что он выделывал в кронах деревьев вообще уму непостижимо. Перепрыгивая с ветки на ветку, мастер акробатики пролетал немыслимые расстояния словно белка-летяга. Мгновенно соизмеряя пружинистость ветки с расстоянием до следующей, он то слегка касался её, то с силой перескакивал на следующую. Перебирал эти виртуозные па Айру с немыслимой скоростью – казалось, что учитель летит! Затем молнией приземляясь за спинами учеников, заявлял с улыбкой: «Так сможет любой, стоит лишь немного потренироваться». Молодые марги хмурились – овладеть своим телом настолько будет не легче победы над мастером Аргиром. Айру творит нечто изумительное, запредельное, а ведь не молод – сорок четвёртый год идёт.
Тонкий нос Айру напоминал клюв совы. Постоянная лёгкая и чем-то плотоядная улыбка на лице не раз многих вводила в оторопь. Ученикам казалось, что Айру, сыпля милыми улыбками, смотрит на учеников как на завтрак. В нём было что-то дикое, лесное, древнее. Всегда гладко выбрит, он из-за этого ещё больше казался маскирующимся под нормального. Сухой, поджарый, тонкие брови срослись на переносице, придавая сходство с филином. Когда кто-нибудь окликал его со спины, он жутко неестественно выворачивал голову назад, совсем уж по-совиному, глаза на мгновение вспыхивали жёлтым огнём или просто так казалось. Если сурового мастера Аргира побаивались, но больше уважали, то от этого акробата у всех поджилки тряслись. Айру метал ножи в цель не хуже преподавателя этой дисциплины. Ещё одна особенность делала его чрезвычайно опасным. Тонкие пальцы учителя акробатики обладали нечеловеческой прочностью и силой. Он мог подойти к толстому дереву и, всё так же слегка улыбаясь, выхватить приличный кусок каменной коры вместе с частью ствола. За глаза его звали Дикий.
Дождавшись очереди выбирать, Айру хищно зевнул и сладко произнёс:
– Анаркона.
Юноша не удержался и судорожно сглотнул. Надеясь, что учитель акробатики его не съест, робко шагнул вперёд. Оживление в рядах не стихало. Каждого интересовало, кто в какую группу попадёт – смотрели, прикидывали силы.
Наконец, отбор закончился. Количество групп (мужских и девичьих) насчиталось тридцать семь. Анаркона оглядел свою. Состав более чем странный, Айру снова озадачил. У мастера меча и женская, и мужская группы как на подбор – все рослые, мощные воины и воительницы. У Айру разношёрстная смесь. Из более-менее стоящих бойцов в группе Анарконы угадывались лишь трое. Как ни странно это братья близнецы – Алит, Айтаро и Ацык. Не самые лучшие, но и не самые плохие, твёрдая середина. Следующий, долговязый, длиннорукий гигант Аэнтос. Дерётся не чета остальным, но силой обладает чудовищной. Высокий рост, длинные мускулистые руки, если схватит – смерть.
Анаркона вспомнил как на первом занятии по метанию камней, Аэнтос несколько раз подряд не попал в деревянную мишень. Над ним уже начали потешаться, но смешки резко стихли. Камень разнёс толстый, деревянный манекен в щепки!
Как это могло пригодиться в пути, Анаркона представлял слабо, Аэнтос попадает раз из десяти в лучшем случае. Следующий боец оказался ещё хуже – Алавия. В поединках, наверное, самый слабый, но бегал с сумасшедшей скоростью. Ас и Аспид, закадычные друзья, бойцы средние, но талантливы в акробатике, Ас к тому же обладал собачьим нюхом.
Такую вот компанию набрал загадочный Айру. Анаркона задумался. Как с такими выигрывать? Единственный серьёзный боец тут он сам. С другой стороны, Айру чаще остальных оказывался прав, а это аргумент серьёзный. У Аргир – цвет бойцов и отличников физической подготовки, в спаррингах и фехтовании Анаркона побеждал каждого, но, собранные вместе, они являли силу страшную, а вечный враг – Крама вообще ни в чём не уступал, разве что в мозгах.
Мерзкий Крама – отпрыск аристократической, богатой семьи, о чём свидетельствует его имя. У маргов только родители аристократы имели право давать детям имена начинающиеся с любой буквы, в то время как в обычных семьях обязаны давать имена, начинающиеся с буквы «А». Крама этим всегда бравировал, задирая Анаркону и остальных одиночек, называл сиротками. Злобился здоровяк, конечно, больше на Анаркону за то, что смел драться наравне, и на занятиях не уступал. Мало того, что соперник вдвое уже и ниже на голову, так ещё и рядом с ним, аристократом, смеет держаться на равных! Анаркону многие считали позором маргов, добренького такого, правильного, всезнающего выскочку с теорией отлетающей от зубов. Крама, смотря на него, давился ненавистью. Нашёл бы лазейку, давно бы с ребятами зашиб, да нельзя – за убийство без разрешения виноватого карают тем же.
Анаркона старался злобную шайку избегать. Своих родителей не знал, воспитываясь Варлой одинокой старой женщиной, всегда ведущей себя подчёркнуто официально, не получил и горсти любви. На вопрос о родителях получал скупой вежливый ответ: «Так сложилось». Будучи совсем маленьким, смутно припоминал, как в дом наведывались мужчины. Приходили не раз, что-то спрашивали и быстро уходили. Варла знала их, боялась. Каждый раз колени строгой воспитательницы тряслись, а стальной голос прерывался нелепыми заиканиями.
Крама со своей бандой мордоворотов уже открыто посмеивался, тыкал в разношёрстную группу Айру пальцем, демонстрировал Анарконе отцовский браслет. Анаркона часто желал, чтоб злобного гада не стало. В последнее время желание превратилось в навязчивую мысль. Юноша не понимал, как такую сволочь до сих не поразила молния?! Зато спокойный Айру застыл с любимой, плотоядно-доброжелательной улыбкой, излучая безмятежность.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/sergey-sokol/anarkona-tom-1-probuzhdenie-28519298/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.