Читать онлайн книгу «Чудесные фантазии с привкусом васаби. Стихи и рассказы» автора Мадина Байгелова
Чудесные фантазии с привкусом васаби. Стихи и рассказы
Мадина Байгелова
«Чудесные фантазии с привкусом васаби» является первой книгой начинающего автора. Стихи и рассказы, различные по своему содержанию и настроению, словно уносят с собой в мир автора и позволяют блуждать по дебрям его фантазии, завораживая и захватывая дух читателя. Свет и глубина произведений словно бы взывают к огоньку, что брезжит у каждого в груди, у кого ярче, а у кого – чуть тусклее, и обращаются к маленькому ребенку внутри, что сиротливо пытается согреться около этого огонька.
Чудесные фантазии с привкусом васаби
Стихи и рассказы
Мадина Байгелова
Моим любимым людям
© Мадина Байгелова, 2023
ISBN 978-5-4485-7583-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Миллионами ярких звезд над планетой…»
Миллионами ярких звезд над планетой,
В просторах степей, у подножия скал,
Играя с летящей хвостатой кометой,
Рождается тот, кого ты искал.
И в мире, где в чашках плескается солнце,
Где лужи искрятся бриллиантом луны,
Он будет искать, искать и бороться,
За чистые звуки душевной струны
За странные вещи, за тихую гавань,
Где можно шуметь лишь соленой волне,
За цвет изумруда, где бьются о скалы
И пенятся воды на морском полотне
За смех, где живут пробудившиеся птицы,
Горланят и тянутся в гнездах своих,
За мир, где совсем неопасно влюбиться,
И можно делить сердца на двоих.
Где небо так близко, что можно порою
Срывать с него звезды и сунуть в карман.
И перед сном наслаждаться луною —
Как будто над люлькой мобиль заиграл.
Он будет искать на последнем дыхании,
Глотая надежду взахлеб, до конца,
Как ищешь и ты, проходя испытания,
Морщинки и свет родного лица.
«Я буду молиться на человечество…»
Я буду молиться на человечество,
И солнце искать на сумрачных лицах.
Лечить эти недуги, что будто не лечатся,
Перевязывать крылья надломанных птиц.
На этих ухмылках, на праздниках пафоса,
И там, где по небу стекают фейрверки,
Где раз в пять секунд обновляются статусы,
Где друг другу подносят сердца на тарелках,
Где сон вперемешку гуляет с реальностью,
Где кто-то кричит много «за» за «я против»,
Где тело быстрей, чем душа оголяется,
Стремясь поскорей утолить зовы плоти,
Где земли чужими слезами захлебываются,
Где крест и луна покорежены верой,
Той верой, что люди от Бога отплевываются,
Той верой, что дымом царапает небо.
Я буду молиться на человечество,
Шепотом, громко – как будет яснее,
Так чтоб расслышало все Бесконечное,
Раз скрестив руки и на коленях…
«А мы всегда влюбляемся не в тех…»
А мы всегда влюбляемся не в тех.
Не в те глаза, не в ту душевную пустыню,
Мы с головою окунуться можем в грех,
И с головою душим пробудившуюся гордыню
Проходит время, громко тикают часы,
и вековая пыль дымится над землею
Блестят на солнце капельки росы
Как будто ночь ревела под луною…
Проходит время, и становится чужим
Чужая тень, глаза, чужие смех и губы,
И мы стремглав от этого бежим,
и в глубине души надеемся на чудо.
Мы любим всех не тех лишь потому что,
Хотим кого-нибудь хоть как-нибудь любить
И забываем, что любовь-это искусство,
Которому учиться и учить…
«А мне б посидеть на твоем подоконнике…»
А мне б посидеть на твоем подоконнике,
Пыльном, с окурками от сигарет,
И к чёрту пошла бы вся электроника-
По городу тихому выключен свет.
Дороги шептались бы между собой,
Куда кто ведет, где трещит тротуар.
И в урну бросал бы ветер ночной
Чужие секреты, что с окон сорвал.
А ты бы рассказывал мне про себя,
Про чьи-то улыбки, что носишь с собой,
Про фразы, что слышишь день ото дня
И гонишь из сердца метлою хмельной
Про то как в карманах хранишь чудеса,
И немного печали в мешках под глазами.
Не порвутся, спрошу я шутя у тебя,
Не порвутся, они попрочней любой стали.
Ты покажешь мне птиц, что живут вдалеке
Из-за пазухи сердца покажутся перья
«Они все летают одни, налегке
Пока не найдут дома на деревьях..»
«А перья зачем?» " А на счастье они
Писать ими можно на белых бумагах,
Исчиркать рисунком с другой стороны
Немного чернил пригодится во благо.
А ты что молчишь? Расскажи что-нибудь
Покажи своих птиц, поделись своей былью
Не буду, я просто хочу отдохнуть» —
Скажу и сложу перебитые крылья..
«Поговори со мной, о чем тоскуешь ты?..»
Поговори со мной, о чем тоскуешь ты?
О чем кричат глаза в такую ночь?
О чем внутри тебя цветут цветы?
И вянут, разлетевшись прочь?
Тоскую я о гавани своей,
Где тихо жили море и луна,
Они играли в сумраке теней,
Порою прибегала к ним волна.
Им было тихо, как бывает двум,
И беспокойно в предрассветный час,
И много мыслей посещало ум:
«А если солнце будет против нас?»
И на рассвете лунная тропа,
Смывалась, словно фразы на песке,
И утопала звездная крупа,
В морской, всепоглощающей тоске…
А что же ты? – А я смотрела вслед,
Как море гонит волны за любовь,
Как в солнце умирает лунный свет,
Но обещает возродиться вновь…
«А может все окажется не так, как мы хотели…»
А может все окажется не так, как мы хотели.
Расступятся моря и рухнут корабли,
И чья-то родинка на хрупком белом теле —
Полярная звезда, что светится вдали.
А может нам покажется столь серым и ненастным,
Прекрасный дом и небо без темных облаков.
Захочется укутаться в дождливое и пасмурное,
Согревая нёбо теплым кофе с молоком.
И кто-то нам покажет, как стоит и не стоит.
Как можно и не нужно. Как плохо и нельзя…
Но что-то за грудиной так безумно громко ноет,
Тропинкою из слез выходя через глаза.
Сплясать давно хочу я на вашем своде правил,
И дикой волчьей стаей сбежаться под луной.
И свергнуть это «кто-то», кто так бездарно правил,
Свободным диким сердцем и чистой головой.
«И вот, затерянной дорогой…»
И вот, затерянной дорогой
Под небом, с тишиной,
И с сердцем, как с единственной подмогой,
Ищу я путь домой…
И пусть кричат, что мол, не та тропинка,
Чужие голоса,
Мне небо – океан, а я же – лишь слезинка,
Что льют порою эти небеса…
И всюду мне заманчивые своды,
И хочется сойти.
Сойти и утонуть, и пусть задушат воды,
Безмолвный крик в груди.
Как бьется здесь, я слышу голос сердца,
Глубокий и немой,
Душою хочется пред Вами мне раздеться,
Но спрятаться подальше – головой…
«Нам модно быть искусными, иль даже искушенными…»
Нам модно быть искусными, иль даже искушенными,
И в чем-то изощренными, как дикий ритуал,
Как Племена мы прыгаем, и грудью как знаменами
Трясем под смутным множеством замызганных зеркал.
Мы ищем настоящее в карманах у притворщиков,
И копошимся чуточку в их каменных сердцах,
Перебираем молодость меж складок кожи сморщенной,
И думаем о несуществующих детей наших, отцах.
Мы надеваем радость, и красим губы в красное,
Меж длинными ресницами – глубокий черный цвет.
Усиленно запрятав души своей прекрасное,
Мы выставляем свету свой яркий марафет.
Запрячем и забудем, возьмем лишь то немногое,
Что позволяет вечером знакомых веселить,
Пойдем, не торопясь, пустынною дорогою,
Вот только бы обратный путь совсем не позабыть.
«На небе кружится луна…»
На небе кружится луна,
В прозрачном, тонком пеньюаре,
Совсем одна и всем видна,
И где-то снизу ей писали.
И где-то снизу. Прям под ней,
Ее по имени все звали,
Но в суматохе бренных дней,
О ней так быстро забывали.
И оставляли на окне
Немного грусти в белом блюдце,
Но как легко те блюдца бьются,
В глубоком, беззаботном сне…
И снова день… Опять забвенье,
Работа, смех, слова, знакомства…
И ожиданье воскресенья
Под ярким и палящим солнцем.
Как будто все уже не важно,
Все то, что ночью мы писали
И в небо строчки отправляли,
И выли под луной протяжно…
И снова ночь… и снова мысли.
Бессонница – любимый спутник,
И ночь опять не будет быстрой…
Но и не будет больно путной…
И снова ночь. Ну, здравствуй, грусть.
Мы снова будем под луной,
Ты только погоди, постой,
Я за снотворным – и вернусь…
«Как в тишине. Растаяли с тобой. Не помню…»
Как в тишине. Растаяли с тобой. Не помню.
Не помню, не жалею, не хочу
Как будто все произошло в тумане сонном,
И то ли шепот, то ли я кричу…
И то ли плачу, то ли улыбаюсь,
Смешно, наверное, прощаться с незнакомцем,
Мгновенье – я по улице шатаюсь,
В безумном одиночестве под темным солнцем…
Мгновенье – буквы в старом телефоне,
Переплетаются в бессмысленные фразы,
И пустота их проявляется не сразу,
А лишь спустя одну затяжку на балконе…
А мне не хочется… Не хочется обратно,
В пустую комнату, в постель, в твои объятия,
В твою Вселенную, где точно безвозвратно,
Скреплю себя твоей мужской печатью…
Мне надоело. Выгони меня…
Из тонких тел, из воспоминаний,
Зачем случилось что-то между нами,
И как уйти, друг друга не виня??
Как в тишине. Растаяли с тобой. Запомню…
Запомню, не жалею, запишу…
Как будто все произошло в тумане сонном,
Запомню я…А ты забудь… Прошу.
«Звонок. Шаги. Бегу, постойте!..»
Звонок. Шаги. Бегу, постойте!
Тихонько открываю дверь…
Ты стал моим нежданным гостем,
Тебя обслуживай теперь…
Я постелю тебе в гостиной,
Но для начала, покормлю.
И ты рассказ начнешь свой длинный
Про тяжкую судьбу свою.
О том, что видел по дороге,
Кого и с кем делил ночлег,
Каким же может быть убогим,
Ты говорил мне, человек.
О том, как ты любил однажды.
В ночной тиши ты говорил,
И не один раз и не дважды,
Во имя чувств себя губил.
А я все слушала рассказы,
И молча подливала чай.
Ах, как знакомы эти фразы
Про чувства и чужую даль.
«Не думай, мурлыка, ты такой не один…»
Не думай, мурлыка, ты такой не один.
Не только тебе вдруг на хвост наступили…
Не только тебе молока не налили,
Забывшись в тоске застарелых рутин…
Не думай, мурлыка, я б тоже ушла
Нагадила б в тапки и тихо сбежала…
И пусть мне еды бы порой не хватало,
Но я бы свободой своею жила.
Не думай, не думай, мурлыка, так хуже.
Ты можешь поклянчить немного любви
Запрыгнуть на руки и слушать шаги,
Того, кто так нужен… А может, не нужен.
Мурлыка, мурлыка, я тоже не знаю,
В окно постоянно кого-то гляжу,
А может чего-то, а может случайно,
А может за кем-то зачем-то слежу…
Хотела б луною светится в окно,
И ты бы, мурлыка, печально мяукал,
А я бы навеяла, а я бы еще…
Еще бы побольше навеяла скуку…
И я бы, мурлыка, ему б на лицо,
Во сне сладком-сладком запрыгнула резко,
А он бы ругался, но мне бы в отместку
Не смог бы ответить совсем ничего.
Ведь я же мурлыка, я глупый котейка,
Мне много не надо – люби да корми
А то, что я прыгнула вдруг на постельку —
Ну я уж, хозяин, случайно, прости…
«Да нет, не страшно мне уйти отсюда. Мне страшно оказаться в пустоте…»
Да нет, не страшно мне уйти отсюда. Мне страшно оказаться в пустоте…
Мне страшно, что на звездном небосклоне, все окажется не так как я хотел.
И я хочу летать и видеть небо. Вот так. Как вены на ладони. Как смех ребенка видит мать. Как рельсы на пустом перроне.
Все не идеально. Совершенно. И у всего есть свой предел.. Я просто так боюсь, что все окажется не так, как я хотел…
На вкус все терпко-сладкое. А у чего-то привкус чуть солоноватый…
Ты думаешь, что за все хорошее своя есть плата.
Необязательно. Ведь можно просто жить.
Тихонько. Не спеша. Молиться, есть, любить.
А так у вечности свои есть имена. И не придумывай еще. Со спорщиком у ней лишь жесткий есть расчет.
Живи. И я живу. Пускай и не идеально,
Зато как человек. И человек нормальный.
«Я на черно-белом фоне…»
Я на черно-белом фоне.
Я не фон. Не черно-белый
Чужим именем в телефоне
Заполняю цифровые пробелы.
Что-то новое в твоей жизни?
Нет, наверно, в моей все также.
Что там в кармане? Покажи мне,
Хотя. Ладно, уже не важно.
Хотя нет. Ты покажи мне.
Лепестки времени тихо вянут,
И небосвод бесконечно синий,
Бесконечно черным наверное станет.
Мне так нравится. По аллее
Там, где трещинки на асфальте
Все разбросано: люди, время,
И солнце льется сквозь чьи-то пальцы.
Что-то, наверно, уже пропало,
Может, чего-то уже не хватает,
Скинув с души своей покрывало,
Кто-то от сна пробудится и встанет.
В приподнятом настроении
И я молчу о многом, а ты поймешь о чем…
И сколько же людей в эту ночь забылось сном.
Хрусталь дрожит на небе, трещит по швам луна,
Рассыпался песок вдоль ночного полотна…
И ты вдруг мягким шепотом, Как будто не спугнуть,
Тихонечко, безропотно предложишь мне курнуть.
«Кому-то что-то показалось…»
Кому-то что-то показалось,
Ты слышал – где-то подорвалось,
Стучало, плакало, металось,
И разлетелось на осколки…
Наверно, то были ракеты,
Что высью рвутся в небеса,
И дымкой старой сигареты
Растает в небе полоса…
Кому-то что-то показалось,
Ты видел – осень постучалась,
И через дверь она ругалась,
Швырнув в порыве горстку листьев…
Наверно, то была соседка
Что так давно живет напротив,
Ее десерты – антибиотик,
И от депрессии таблетки…
Кому-то что-то, мне за что-то,
С тобою выть под серым небом,
Под голубым и темно-синим,
И сердцем надо будет жить.
Я так отвыкла, не привыкла,
И страшно как-то привыкать,
Опять забуду как дышать,
А на душе начнутся ливни…
А ты напомнишь как дышать?
А я не стану вдруг мешать?
Вопросы льют как из ведра,
Пойду, пожалуй, посушусь…
Пожалуй, отложу бинокль,
Чтоб не заглядывать вперед,
Подальше, в темный ящик полки,
Где вряд ли кто-нибудь найдет…
«А сколько раз ты смотришь на часы?..»
А сколько раз ты смотришь на часы?
Когда торопишься? И вдаль несутся стрелки?
И оседают крохами минуты на тарелке,
Как уличная пыль вдоль взлетной полосы…
Когда приходится бежать в свои пустоты
И притворяться кем-то и зачем-то,
И вечность вся сжимается в моменты,
На дно смахнув великие высоты…
Когда зачешется руки твоей запястье
От ремешка, что сдавливает кожу,
Ты вдруг захочешь снять часы, но все же…
В высоком обществе ходить без них – негоже…
И сколько раз ты смотришь на часы?
Зачем? На что? Какую ищешь дату?
Гуляешь взад-вперед по циферблату,
Забыв, что ты поставил на весы.
Хоть раз ты слушал, что стучит внутри?
Там тоже вроде тикают часы…
Там вроде вечность, только подлиннее,
И вроде жизнь… Со смыслом, посветлее.
«Приходи ко мне ночью. Нас прикроет луна…»
Приходи ко мне ночью. Нас прикроет луна.
Нас с тобою накроет небес пелена.
Приходи ко мне ночью. Я сломаю часы.
И не надо машин-приезжай на такси.
Приходи ко мне ночью. Что налить тебе? Чай?
Обнимаешь тихонько… Я ж пролью, прекращай!
Как же сладко и странно. Всюду светит луна.
И осыпана звездами в спальне стена.
– Нам нельзя – Замолчи. Ты сломала часы.
– Но рассветной заложники мы полосы.
– Ты сама позвала. – Понимаю… – Зачем?
Чтоб во мраке теней заниматься ничем?
– Я хочу разговоров. – Красноречия тел?
– Нет! Хочу, чтобы и мозг твой хоть раз закипел!
– Ты смешная. Прости, я так скуп на слова.
Я поеду обратно, болит голова…
И она проводила его до двери:
– Получилось нелепо… – Не говори…
Вылила чай, занавесила бар.
и спрятала в ящик свой пеньюар.
«Ветер листья холодит…»
Ветер листья холодит,
Отгоняя стайку птиц,
Часть их, может улетит,
Часть падет на землю ниц.
Так и мы, желая неба,
Рвемся, не жалея крыльев,
Кто слетится к крошкам хлеба,
Умирая от бессилия.
Кто, откинув все сомнения,
Полетит вперед, за ветром,
Отгоняя сожаления,
Сокращая километры.
Кто совьет свое гнездо,
В ветках тихо притаившись,
Им, наверно, повезло —
Здесь их храм, семья и крыша.
Кто, с поломанным крылом,
Клювом в длань земли уткнется,
И рыдая, вспомнит дом,
Что пропах лучами солнца…
Все летят навстречу ветру,
Широко расправив крылья,
К счастью, к радости и к свету,
Сказку смешивая с былью…
Мы, как птицы, рвемся к солнцу,
Крылья рвем от жажды света,
И пускай, ведь сердце бьется,
Ведь под нами вся планета!
Мы ведь видим все иначе-
Сверху шире и пестрее!
Слезы, радость не упрячем,
А по ветру все развеем…
Пусть, летят сердца и бьются!
Пусть, все будет разноцветным,
Крылья шире разрастутся,
И коснутся солнца света…
«А за окном о чем-то шепчет дождь… О чем?..»
А за окном о чем-то шепчет дождь… О чем?
О синих фонарях в центральном парке,
О том, как мокнет горка на площадке,
Мечтая, что хоть кто-то пробежится босиком…
А за окном о чем-то шепчет дождь… О чем?
О светлой сказке в темной кромке леса,
О драгоценностях, зарытых в Поднебесной,
О жизни, притворяющейся сном.
А за окном о чем-то плачет дождь… Зачем?
Устал тихонько биться в чьи-то стекла,
И настежь все вокруг уже промокло,
А он все также безнадежно нем…
«Она укуталась в пальто…»
Она укуталась в пальто,
От глаз людских и от неволи,
От света солнца и от боли,
В пальто, с прорехами от моли…
Она укуталась в пальто,
И молча мимо них бежала,
Как будто что-то потеряла,
Драгое сердцу полотно…
Кусочек тряпки, дымку ваты,
Платок, разорванный и старый,
Остаток лопнувшего шара-
Кусочек крепкого каната…
Всего лишь мусор! Ерунда!
Казалось людям из болота,
Которым ценность – лишь банкноты,
Людским пропитанные потом…
Она укуталась в пальто,
Но не от ветра, от насмешек,
От нападения глупых пешек,
В сердцах которых жизнь-кино…
Сметая горки желтых листьев,
И птиц сомнений разгоняя,
И капли слез порой роняя,
Она свой «мусор» все искала…
Но мусор сей – ее награда,
О прошлых днях напоминание,
Как старомодная баллада,
Рефреном вбившаяся в сознание…
Остаток лопнувшего шара-
Ее последний день рождения,
Волна азарта, взрыв, падение! —
И звук взрывающегося шара…
Платок, разорванный и старый-
Воспоминания об отце,
Когда стоял он на крыльце —
Стирая слезы на лице…
Она смотрела, как он плакал,
Вцепившись пухленькой ручонкой,
Тогда, 3-летнею девчонкой,
В рукав отца, который плакал…
Он уходил, оставив слезы,
Ей на помявшемся платке.
Она осталась в городке,
Прижав платок к своей щеке…
Она укуталась в пальто,
Теперь от холода спасаясь,
Все также яростно пытаясь,
Найти хотя бы полотно…
Она укуталась в пальто…
«Сигналы, гонимые сердцем…»
Сигналы, гонимые сердцем,
Устали быть чьей-то душой.
По линиям гнутых трапеций
Бежит теперь кто-то чужой…
Он был в ненабухшей утробе
В моменты рождения душ
И в черной запятнанной робе
Выдавал за великое чушь…
И зеницы безгрешного плода
Трехпалой костлявой рукой,
В моменты призыва природы,
Отметил гнетущей тоской…
В беспамятстве буйном очнувшись
Сей плод безудержно кричал,
В земной темноте захлебнувшись,
Как зверь постепенно дичал…
Он видел бежавшие годы
В прожженных и старых оковах,
Как в картах из мятой колоды,
Все судьбы на мастях багровых…
Ребенком, искал покаяния
У плюшевых старых игрушек,
Ночами читал заклинания
И прятал мечты под подушкой…
На вырванных белых клочках
Он крылья свои рисовал,
И после, помяв в кулачках,
В снежинки поспешно их рвал…
Как будто боялся – узнают…
И вырвав, навек заберут.
Лишь ангелы тихо страдают,
А люди безумно орут…
И он, зарываясь в кроватку,
Вбивал свои крики в постель.
А днем, убегая украдкой,
Снимал свои крылья с петель…
Женщине
Играешь ты с попутным ветром,
Рисуя в воздухе картинки:
Салюты, детские ухмылки —
Все то, чего желаешь пылко.
Своей хрупкою ладонью,
Хватаешь ветер за узду,
И направляешь к небу, вольно,
Чтобы поймать свою звезду.
Тебе, как женщине сложней:
Ветра судьбы непредсказуемы,
Порывы воли наказуемы,
Как солнца свет среди теней.
Но ты становишься сильнее
И хрупкой маленькой ладонью,
Узду сжимаешь все теснее,
Мирясь с обидами и болью.
Рассказы и мысли «сбор со дна души»
Пожизненно без него
Тик-так, тик-так, так-тик… Я слышу как минутная стрелка отсекает щелчки времени, оставляя за черным наконечником ошибки, обиды и возможности их предотвращения. Иногда на черном носике стрелки пыльными крошками оседает боль, но где-то в промежутке 5 и 6, на мелких запятых деления, она рассеивается, будто ее и не было вовсе. На большом пальце правой ноги мозоль – погоня за прекрасным на каблуках теперь ехидно хихикает черным нарывом. Да и кто гоняется за чем-либо, будучи на каблуках… Глупая женская логика. Верчу в руках веточку сирени, незнакомый маленький мальчик почему-то решил, что я сегодня достойна весенних цветов… Худенький, на тонких веточках ног, он гармонично сочетался со своим скромным презентом… Словно бы оторвал его от себя самого. Третья нога? Смотреть в окно, когда солнце так дружелюбно припекало пыльный подоконник твоей квартиры, было бы глупо, поэтому я решила пройтись по теплым улочкам Монмартра. Снаружи пахло солнцем… Интересное выражение-запах солнца. Есть у меня такое подозрение, что если бы солнце узнало, чем оно пахнет, оно пришло бы в ужас и от обиды зажарило бы всю кожную поверхность человеческой сущности, заставив ее пахнуть еще хуже. Так чем же пахнет солнце? Обычно это запах волос, помытых в солнечных ваннах, для кого-то запах трамвайного салона в час-пик, а для меня… Для меня это дымка со сладкой булочки, посыпанной щедрой горкой мака с соседней пекарни и кофе на чьих-то губах по утрам. Так обычно с утра я определяла, солнечно ли сегодня или пасмурно. Кто-то просыпался раньше меня и нежно обдавал мои щеки ароматом кофе. Кто-то заставлял меня убирать постель и быть «хоть немного порасторопнее», а комната тем временем заливалась мягкими солнечными струями. Кто-то угрожал мне уходом последнего трамвая и пустой тратой денег на такси. « Никто не собирается тебя ждать, малыш. Или ты сейчас встаешь и собираешься или я сейчас собираю постель вместе с тобой,» – говорил кто-то, своими прыжками пытаясь подогнать брюки под размеры своей задницы, а я пальцем рисовала сердечки на белой простыне. Любовные вмятины исчезали, стоило только пройтись по ним ладонью. Как и на теле. Что мы делали потом? Кто-то разбавлял мое одиночество диким поцелуем напоследок и убегал на работу, впопыхах забывая застегнуть пряжку ремня. И этот кто-то был одним из тех, кто пах солнцем. Снаружи пахло кем-то, ребячий смех разносился звонкой волынкой вдоль солнечной аллеи, вызывая по телу легкую дрожь. Улыбки, губы, зубы, налеты. Было мило наблюдать за воркующими парочками в будний день, мастерски изображающих любовь. Почему изображающих? Наверное сам факт того, что они любили друг друга в центре освещенной солнцем аллеи, говорил сам за себя. Я не циник.. Просто мне рядом с любимым всегда хотелось, чтобы на мгновенье все ослепли.. Или хотя бы поиграли в жмурки. Рядом с кем-то слепла я и прозревало мое сердце.. Не думаю, что их действия были оправданы тем же… Пекарня, потом привычно-грязная пивнушка через пару кварталов и привычно-грязные взгляды полупьяных клиентов. Библиотека, автомойка, пара бомжей с парой смятых купюр, кульком торчащих из грязных кулаков.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/madina-baygelova/chudesnye-fantazii-s-privkusom-vasabi-stihi-i-rasskazy-26340068/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Мадина Байгелова
«Чудесные фантазии с привкусом васаби» является первой книгой начинающего автора. Стихи и рассказы, различные по своему содержанию и настроению, словно уносят с собой в мир автора и позволяют блуждать по дебрям его фантазии, завораживая и захватывая дух читателя. Свет и глубина произведений словно бы взывают к огоньку, что брезжит у каждого в груди, у кого ярче, а у кого – чуть тусклее, и обращаются к маленькому ребенку внутри, что сиротливо пытается согреться около этого огонька.
Чудесные фантазии с привкусом васаби
Стихи и рассказы
Мадина Байгелова
Моим любимым людям
© Мадина Байгелова, 2023
ISBN 978-5-4485-7583-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Миллионами ярких звезд над планетой…»
Миллионами ярких звезд над планетой,
В просторах степей, у подножия скал,
Играя с летящей хвостатой кометой,
Рождается тот, кого ты искал.
И в мире, где в чашках плескается солнце,
Где лужи искрятся бриллиантом луны,
Он будет искать, искать и бороться,
За чистые звуки душевной струны
За странные вещи, за тихую гавань,
Где можно шуметь лишь соленой волне,
За цвет изумруда, где бьются о скалы
И пенятся воды на морском полотне
За смех, где живут пробудившиеся птицы,
Горланят и тянутся в гнездах своих,
За мир, где совсем неопасно влюбиться,
И можно делить сердца на двоих.
Где небо так близко, что можно порою
Срывать с него звезды и сунуть в карман.
И перед сном наслаждаться луною —
Как будто над люлькой мобиль заиграл.
Он будет искать на последнем дыхании,
Глотая надежду взахлеб, до конца,
Как ищешь и ты, проходя испытания,
Морщинки и свет родного лица.
«Я буду молиться на человечество…»
Я буду молиться на человечество,
И солнце искать на сумрачных лицах.
Лечить эти недуги, что будто не лечатся,
Перевязывать крылья надломанных птиц.
На этих ухмылках, на праздниках пафоса,
И там, где по небу стекают фейрверки,
Где раз в пять секунд обновляются статусы,
Где друг другу подносят сердца на тарелках,
Где сон вперемешку гуляет с реальностью,
Где кто-то кричит много «за» за «я против»,
Где тело быстрей, чем душа оголяется,
Стремясь поскорей утолить зовы плоти,
Где земли чужими слезами захлебываются,
Где крест и луна покорежены верой,
Той верой, что люди от Бога отплевываются,
Той верой, что дымом царапает небо.
Я буду молиться на человечество,
Шепотом, громко – как будет яснее,
Так чтоб расслышало все Бесконечное,
Раз скрестив руки и на коленях…
«А мы всегда влюбляемся не в тех…»
А мы всегда влюбляемся не в тех.
Не в те глаза, не в ту душевную пустыню,
Мы с головою окунуться можем в грех,
И с головою душим пробудившуюся гордыню
Проходит время, громко тикают часы,
и вековая пыль дымится над землею
Блестят на солнце капельки росы
Как будто ночь ревела под луною…
Проходит время, и становится чужим
Чужая тень, глаза, чужие смех и губы,
И мы стремглав от этого бежим,
и в глубине души надеемся на чудо.
Мы любим всех не тех лишь потому что,
Хотим кого-нибудь хоть как-нибудь любить
И забываем, что любовь-это искусство,
Которому учиться и учить…
«А мне б посидеть на твоем подоконнике…»
А мне б посидеть на твоем подоконнике,
Пыльном, с окурками от сигарет,
И к чёрту пошла бы вся электроника-
По городу тихому выключен свет.
Дороги шептались бы между собой,
Куда кто ведет, где трещит тротуар.
И в урну бросал бы ветер ночной
Чужие секреты, что с окон сорвал.
А ты бы рассказывал мне про себя,
Про чьи-то улыбки, что носишь с собой,
Про фразы, что слышишь день ото дня
И гонишь из сердца метлою хмельной
Про то как в карманах хранишь чудеса,
И немного печали в мешках под глазами.
Не порвутся, спрошу я шутя у тебя,
Не порвутся, они попрочней любой стали.
Ты покажешь мне птиц, что живут вдалеке
Из-за пазухи сердца покажутся перья
«Они все летают одни, налегке
Пока не найдут дома на деревьях..»
«А перья зачем?» " А на счастье они
Писать ими можно на белых бумагах,
Исчиркать рисунком с другой стороны
Немного чернил пригодится во благо.
А ты что молчишь? Расскажи что-нибудь
Покажи своих птиц, поделись своей былью
Не буду, я просто хочу отдохнуть» —
Скажу и сложу перебитые крылья..
«Поговори со мной, о чем тоскуешь ты?..»
Поговори со мной, о чем тоскуешь ты?
О чем кричат глаза в такую ночь?
О чем внутри тебя цветут цветы?
И вянут, разлетевшись прочь?
Тоскую я о гавани своей,
Где тихо жили море и луна,
Они играли в сумраке теней,
Порою прибегала к ним волна.
Им было тихо, как бывает двум,
И беспокойно в предрассветный час,
И много мыслей посещало ум:
«А если солнце будет против нас?»
И на рассвете лунная тропа,
Смывалась, словно фразы на песке,
И утопала звездная крупа,
В морской, всепоглощающей тоске…
А что же ты? – А я смотрела вслед,
Как море гонит волны за любовь,
Как в солнце умирает лунный свет,
Но обещает возродиться вновь…
«А может все окажется не так, как мы хотели…»
А может все окажется не так, как мы хотели.
Расступятся моря и рухнут корабли,
И чья-то родинка на хрупком белом теле —
Полярная звезда, что светится вдали.
А может нам покажется столь серым и ненастным,
Прекрасный дом и небо без темных облаков.
Захочется укутаться в дождливое и пасмурное,
Согревая нёбо теплым кофе с молоком.
И кто-то нам покажет, как стоит и не стоит.
Как можно и не нужно. Как плохо и нельзя…
Но что-то за грудиной так безумно громко ноет,
Тропинкою из слез выходя через глаза.
Сплясать давно хочу я на вашем своде правил,
И дикой волчьей стаей сбежаться под луной.
И свергнуть это «кто-то», кто так бездарно правил,
Свободным диким сердцем и чистой головой.
«И вот, затерянной дорогой…»
И вот, затерянной дорогой
Под небом, с тишиной,
И с сердцем, как с единственной подмогой,
Ищу я путь домой…
И пусть кричат, что мол, не та тропинка,
Чужие голоса,
Мне небо – океан, а я же – лишь слезинка,
Что льют порою эти небеса…
И всюду мне заманчивые своды,
И хочется сойти.
Сойти и утонуть, и пусть задушат воды,
Безмолвный крик в груди.
Как бьется здесь, я слышу голос сердца,
Глубокий и немой,
Душою хочется пред Вами мне раздеться,
Но спрятаться подальше – головой…
«Нам модно быть искусными, иль даже искушенными…»
Нам модно быть искусными, иль даже искушенными,
И в чем-то изощренными, как дикий ритуал,
Как Племена мы прыгаем, и грудью как знаменами
Трясем под смутным множеством замызганных зеркал.
Мы ищем настоящее в карманах у притворщиков,
И копошимся чуточку в их каменных сердцах,
Перебираем молодость меж складок кожи сморщенной,
И думаем о несуществующих детей наших, отцах.
Мы надеваем радость, и красим губы в красное,
Меж длинными ресницами – глубокий черный цвет.
Усиленно запрятав души своей прекрасное,
Мы выставляем свету свой яркий марафет.
Запрячем и забудем, возьмем лишь то немногое,
Что позволяет вечером знакомых веселить,
Пойдем, не торопясь, пустынною дорогою,
Вот только бы обратный путь совсем не позабыть.
«На небе кружится луна…»
На небе кружится луна,
В прозрачном, тонком пеньюаре,
Совсем одна и всем видна,
И где-то снизу ей писали.
И где-то снизу. Прям под ней,
Ее по имени все звали,
Но в суматохе бренных дней,
О ней так быстро забывали.
И оставляли на окне
Немного грусти в белом блюдце,
Но как легко те блюдца бьются,
В глубоком, беззаботном сне…
И снова день… Опять забвенье,
Работа, смех, слова, знакомства…
И ожиданье воскресенья
Под ярким и палящим солнцем.
Как будто все уже не важно,
Все то, что ночью мы писали
И в небо строчки отправляли,
И выли под луной протяжно…
И снова ночь… и снова мысли.
Бессонница – любимый спутник,
И ночь опять не будет быстрой…
Но и не будет больно путной…
И снова ночь. Ну, здравствуй, грусть.
Мы снова будем под луной,
Ты только погоди, постой,
Я за снотворным – и вернусь…
«Как в тишине. Растаяли с тобой. Не помню…»
Как в тишине. Растаяли с тобой. Не помню.
Не помню, не жалею, не хочу
Как будто все произошло в тумане сонном,
И то ли шепот, то ли я кричу…
И то ли плачу, то ли улыбаюсь,
Смешно, наверное, прощаться с незнакомцем,
Мгновенье – я по улице шатаюсь,
В безумном одиночестве под темным солнцем…
Мгновенье – буквы в старом телефоне,
Переплетаются в бессмысленные фразы,
И пустота их проявляется не сразу,
А лишь спустя одну затяжку на балконе…
А мне не хочется… Не хочется обратно,
В пустую комнату, в постель, в твои объятия,
В твою Вселенную, где точно безвозвратно,
Скреплю себя твоей мужской печатью…
Мне надоело. Выгони меня…
Из тонких тел, из воспоминаний,
Зачем случилось что-то между нами,
И как уйти, друг друга не виня??
Как в тишине. Растаяли с тобой. Запомню…
Запомню, не жалею, запишу…
Как будто все произошло в тумане сонном,
Запомню я…А ты забудь… Прошу.
«Звонок. Шаги. Бегу, постойте!..»
Звонок. Шаги. Бегу, постойте!
Тихонько открываю дверь…
Ты стал моим нежданным гостем,
Тебя обслуживай теперь…
Я постелю тебе в гостиной,
Но для начала, покормлю.
И ты рассказ начнешь свой длинный
Про тяжкую судьбу свою.
О том, что видел по дороге,
Кого и с кем делил ночлег,
Каким же может быть убогим,
Ты говорил мне, человек.
О том, как ты любил однажды.
В ночной тиши ты говорил,
И не один раз и не дважды,
Во имя чувств себя губил.
А я все слушала рассказы,
И молча подливала чай.
Ах, как знакомы эти фразы
Про чувства и чужую даль.
«Не думай, мурлыка, ты такой не один…»
Не думай, мурлыка, ты такой не один.
Не только тебе вдруг на хвост наступили…
Не только тебе молока не налили,
Забывшись в тоске застарелых рутин…
Не думай, мурлыка, я б тоже ушла
Нагадила б в тапки и тихо сбежала…
И пусть мне еды бы порой не хватало,
Но я бы свободой своею жила.
Не думай, не думай, мурлыка, так хуже.
Ты можешь поклянчить немного любви
Запрыгнуть на руки и слушать шаги,
Того, кто так нужен… А может, не нужен.
Мурлыка, мурлыка, я тоже не знаю,
В окно постоянно кого-то гляжу,
А может чего-то, а может случайно,
А может за кем-то зачем-то слежу…
Хотела б луною светится в окно,
И ты бы, мурлыка, печально мяукал,
А я бы навеяла, а я бы еще…
Еще бы побольше навеяла скуку…
И я бы, мурлыка, ему б на лицо,
Во сне сладком-сладком запрыгнула резко,
А он бы ругался, но мне бы в отместку
Не смог бы ответить совсем ничего.
Ведь я же мурлыка, я глупый котейка,
Мне много не надо – люби да корми
А то, что я прыгнула вдруг на постельку —
Ну я уж, хозяин, случайно, прости…
«Да нет, не страшно мне уйти отсюда. Мне страшно оказаться в пустоте…»
Да нет, не страшно мне уйти отсюда. Мне страшно оказаться в пустоте…
Мне страшно, что на звездном небосклоне, все окажется не так как я хотел.
И я хочу летать и видеть небо. Вот так. Как вены на ладони. Как смех ребенка видит мать. Как рельсы на пустом перроне.
Все не идеально. Совершенно. И у всего есть свой предел.. Я просто так боюсь, что все окажется не так, как я хотел…
На вкус все терпко-сладкое. А у чего-то привкус чуть солоноватый…
Ты думаешь, что за все хорошее своя есть плата.
Необязательно. Ведь можно просто жить.
Тихонько. Не спеша. Молиться, есть, любить.
А так у вечности свои есть имена. И не придумывай еще. Со спорщиком у ней лишь жесткий есть расчет.
Живи. И я живу. Пускай и не идеально,
Зато как человек. И человек нормальный.
«Я на черно-белом фоне…»
Я на черно-белом фоне.
Я не фон. Не черно-белый
Чужим именем в телефоне
Заполняю цифровые пробелы.
Что-то новое в твоей жизни?
Нет, наверно, в моей все также.
Что там в кармане? Покажи мне,
Хотя. Ладно, уже не важно.
Хотя нет. Ты покажи мне.
Лепестки времени тихо вянут,
И небосвод бесконечно синий,
Бесконечно черным наверное станет.
Мне так нравится. По аллее
Там, где трещинки на асфальте
Все разбросано: люди, время,
И солнце льется сквозь чьи-то пальцы.
Что-то, наверно, уже пропало,
Может, чего-то уже не хватает,
Скинув с души своей покрывало,
Кто-то от сна пробудится и встанет.
В приподнятом настроении
И я молчу о многом, а ты поймешь о чем…
И сколько же людей в эту ночь забылось сном.
Хрусталь дрожит на небе, трещит по швам луна,
Рассыпался песок вдоль ночного полотна…
И ты вдруг мягким шепотом, Как будто не спугнуть,
Тихонечко, безропотно предложишь мне курнуть.
«Кому-то что-то показалось…»
Кому-то что-то показалось,
Ты слышал – где-то подорвалось,
Стучало, плакало, металось,
И разлетелось на осколки…
Наверно, то были ракеты,
Что высью рвутся в небеса,
И дымкой старой сигареты
Растает в небе полоса…
Кому-то что-то показалось,
Ты видел – осень постучалась,
И через дверь она ругалась,
Швырнув в порыве горстку листьев…
Наверно, то была соседка
Что так давно живет напротив,
Ее десерты – антибиотик,
И от депрессии таблетки…
Кому-то что-то, мне за что-то,
С тобою выть под серым небом,
Под голубым и темно-синим,
И сердцем надо будет жить.
Я так отвыкла, не привыкла,
И страшно как-то привыкать,
Опять забуду как дышать,
А на душе начнутся ливни…
А ты напомнишь как дышать?
А я не стану вдруг мешать?
Вопросы льют как из ведра,
Пойду, пожалуй, посушусь…
Пожалуй, отложу бинокль,
Чтоб не заглядывать вперед,
Подальше, в темный ящик полки,
Где вряд ли кто-нибудь найдет…
«А сколько раз ты смотришь на часы?..»
А сколько раз ты смотришь на часы?
Когда торопишься? И вдаль несутся стрелки?
И оседают крохами минуты на тарелке,
Как уличная пыль вдоль взлетной полосы…
Когда приходится бежать в свои пустоты
И притворяться кем-то и зачем-то,
И вечность вся сжимается в моменты,
На дно смахнув великие высоты…
Когда зачешется руки твоей запястье
От ремешка, что сдавливает кожу,
Ты вдруг захочешь снять часы, но все же…
В высоком обществе ходить без них – негоже…
И сколько раз ты смотришь на часы?
Зачем? На что? Какую ищешь дату?
Гуляешь взад-вперед по циферблату,
Забыв, что ты поставил на весы.
Хоть раз ты слушал, что стучит внутри?
Там тоже вроде тикают часы…
Там вроде вечность, только подлиннее,
И вроде жизнь… Со смыслом, посветлее.
«Приходи ко мне ночью. Нас прикроет луна…»
Приходи ко мне ночью. Нас прикроет луна.
Нас с тобою накроет небес пелена.
Приходи ко мне ночью. Я сломаю часы.
И не надо машин-приезжай на такси.
Приходи ко мне ночью. Что налить тебе? Чай?
Обнимаешь тихонько… Я ж пролью, прекращай!
Как же сладко и странно. Всюду светит луна.
И осыпана звездами в спальне стена.
– Нам нельзя – Замолчи. Ты сломала часы.
– Но рассветной заложники мы полосы.
– Ты сама позвала. – Понимаю… – Зачем?
Чтоб во мраке теней заниматься ничем?
– Я хочу разговоров. – Красноречия тел?
– Нет! Хочу, чтобы и мозг твой хоть раз закипел!
– Ты смешная. Прости, я так скуп на слова.
Я поеду обратно, болит голова…
И она проводила его до двери:
– Получилось нелепо… – Не говори…
Вылила чай, занавесила бар.
и спрятала в ящик свой пеньюар.
«Ветер листья холодит…»
Ветер листья холодит,
Отгоняя стайку птиц,
Часть их, может улетит,
Часть падет на землю ниц.
Так и мы, желая неба,
Рвемся, не жалея крыльев,
Кто слетится к крошкам хлеба,
Умирая от бессилия.
Кто, откинув все сомнения,
Полетит вперед, за ветром,
Отгоняя сожаления,
Сокращая километры.
Кто совьет свое гнездо,
В ветках тихо притаившись,
Им, наверно, повезло —
Здесь их храм, семья и крыша.
Кто, с поломанным крылом,
Клювом в длань земли уткнется,
И рыдая, вспомнит дом,
Что пропах лучами солнца…
Все летят навстречу ветру,
Широко расправив крылья,
К счастью, к радости и к свету,
Сказку смешивая с былью…
Мы, как птицы, рвемся к солнцу,
Крылья рвем от жажды света,
И пускай, ведь сердце бьется,
Ведь под нами вся планета!
Мы ведь видим все иначе-
Сверху шире и пестрее!
Слезы, радость не упрячем,
А по ветру все развеем…
Пусть, летят сердца и бьются!
Пусть, все будет разноцветным,
Крылья шире разрастутся,
И коснутся солнца света…
«А за окном о чем-то шепчет дождь… О чем?..»
А за окном о чем-то шепчет дождь… О чем?
О синих фонарях в центральном парке,
О том, как мокнет горка на площадке,
Мечтая, что хоть кто-то пробежится босиком…
А за окном о чем-то шепчет дождь… О чем?
О светлой сказке в темной кромке леса,
О драгоценностях, зарытых в Поднебесной,
О жизни, притворяющейся сном.
А за окном о чем-то плачет дождь… Зачем?
Устал тихонько биться в чьи-то стекла,
И настежь все вокруг уже промокло,
А он все также безнадежно нем…
«Она укуталась в пальто…»
Она укуталась в пальто,
От глаз людских и от неволи,
От света солнца и от боли,
В пальто, с прорехами от моли…
Она укуталась в пальто,
И молча мимо них бежала,
Как будто что-то потеряла,
Драгое сердцу полотно…
Кусочек тряпки, дымку ваты,
Платок, разорванный и старый,
Остаток лопнувшего шара-
Кусочек крепкого каната…
Всего лишь мусор! Ерунда!
Казалось людям из болота,
Которым ценность – лишь банкноты,
Людским пропитанные потом…
Она укуталась в пальто,
Но не от ветра, от насмешек,
От нападения глупых пешек,
В сердцах которых жизнь-кино…
Сметая горки желтых листьев,
И птиц сомнений разгоняя,
И капли слез порой роняя,
Она свой «мусор» все искала…
Но мусор сей – ее награда,
О прошлых днях напоминание,
Как старомодная баллада,
Рефреном вбившаяся в сознание…
Остаток лопнувшего шара-
Ее последний день рождения,
Волна азарта, взрыв, падение! —
И звук взрывающегося шара…
Платок, разорванный и старый-
Воспоминания об отце,
Когда стоял он на крыльце —
Стирая слезы на лице…
Она смотрела, как он плакал,
Вцепившись пухленькой ручонкой,
Тогда, 3-летнею девчонкой,
В рукав отца, который плакал…
Он уходил, оставив слезы,
Ей на помявшемся платке.
Она осталась в городке,
Прижав платок к своей щеке…
Она укуталась в пальто,
Теперь от холода спасаясь,
Все также яростно пытаясь,
Найти хотя бы полотно…
Она укуталась в пальто…
«Сигналы, гонимые сердцем…»
Сигналы, гонимые сердцем,
Устали быть чьей-то душой.
По линиям гнутых трапеций
Бежит теперь кто-то чужой…
Он был в ненабухшей утробе
В моменты рождения душ
И в черной запятнанной робе
Выдавал за великое чушь…
И зеницы безгрешного плода
Трехпалой костлявой рукой,
В моменты призыва природы,
Отметил гнетущей тоской…
В беспамятстве буйном очнувшись
Сей плод безудержно кричал,
В земной темноте захлебнувшись,
Как зверь постепенно дичал…
Он видел бежавшие годы
В прожженных и старых оковах,
Как в картах из мятой колоды,
Все судьбы на мастях багровых…
Ребенком, искал покаяния
У плюшевых старых игрушек,
Ночами читал заклинания
И прятал мечты под подушкой…
На вырванных белых клочках
Он крылья свои рисовал,
И после, помяв в кулачках,
В снежинки поспешно их рвал…
Как будто боялся – узнают…
И вырвав, навек заберут.
Лишь ангелы тихо страдают,
А люди безумно орут…
И он, зарываясь в кроватку,
Вбивал свои крики в постель.
А днем, убегая украдкой,
Снимал свои крылья с петель…
Женщине
Играешь ты с попутным ветром,
Рисуя в воздухе картинки:
Салюты, детские ухмылки —
Все то, чего желаешь пылко.
Своей хрупкою ладонью,
Хватаешь ветер за узду,
И направляешь к небу, вольно,
Чтобы поймать свою звезду.
Тебе, как женщине сложней:
Ветра судьбы непредсказуемы,
Порывы воли наказуемы,
Как солнца свет среди теней.
Но ты становишься сильнее
И хрупкой маленькой ладонью,
Узду сжимаешь все теснее,
Мирясь с обидами и болью.
Рассказы и мысли «сбор со дна души»
Пожизненно без него
Тик-так, тик-так, так-тик… Я слышу как минутная стрелка отсекает щелчки времени, оставляя за черным наконечником ошибки, обиды и возможности их предотвращения. Иногда на черном носике стрелки пыльными крошками оседает боль, но где-то в промежутке 5 и 6, на мелких запятых деления, она рассеивается, будто ее и не было вовсе. На большом пальце правой ноги мозоль – погоня за прекрасным на каблуках теперь ехидно хихикает черным нарывом. Да и кто гоняется за чем-либо, будучи на каблуках… Глупая женская логика. Верчу в руках веточку сирени, незнакомый маленький мальчик почему-то решил, что я сегодня достойна весенних цветов… Худенький, на тонких веточках ног, он гармонично сочетался со своим скромным презентом… Словно бы оторвал его от себя самого. Третья нога? Смотреть в окно, когда солнце так дружелюбно припекало пыльный подоконник твоей квартиры, было бы глупо, поэтому я решила пройтись по теплым улочкам Монмартра. Снаружи пахло солнцем… Интересное выражение-запах солнца. Есть у меня такое подозрение, что если бы солнце узнало, чем оно пахнет, оно пришло бы в ужас и от обиды зажарило бы всю кожную поверхность человеческой сущности, заставив ее пахнуть еще хуже. Так чем же пахнет солнце? Обычно это запах волос, помытых в солнечных ваннах, для кого-то запах трамвайного салона в час-пик, а для меня… Для меня это дымка со сладкой булочки, посыпанной щедрой горкой мака с соседней пекарни и кофе на чьих-то губах по утрам. Так обычно с утра я определяла, солнечно ли сегодня или пасмурно. Кто-то просыпался раньше меня и нежно обдавал мои щеки ароматом кофе. Кто-то заставлял меня убирать постель и быть «хоть немного порасторопнее», а комната тем временем заливалась мягкими солнечными струями. Кто-то угрожал мне уходом последнего трамвая и пустой тратой денег на такси. « Никто не собирается тебя ждать, малыш. Или ты сейчас встаешь и собираешься или я сейчас собираю постель вместе с тобой,» – говорил кто-то, своими прыжками пытаясь подогнать брюки под размеры своей задницы, а я пальцем рисовала сердечки на белой простыне. Любовные вмятины исчезали, стоило только пройтись по ним ладонью. Как и на теле. Что мы делали потом? Кто-то разбавлял мое одиночество диким поцелуем напоследок и убегал на работу, впопыхах забывая застегнуть пряжку ремня. И этот кто-то был одним из тех, кто пах солнцем. Снаружи пахло кем-то, ребячий смех разносился звонкой волынкой вдоль солнечной аллеи, вызывая по телу легкую дрожь. Улыбки, губы, зубы, налеты. Было мило наблюдать за воркующими парочками в будний день, мастерски изображающих любовь. Почему изображающих? Наверное сам факт того, что они любили друг друга в центре освещенной солнцем аллеи, говорил сам за себя. Я не циник.. Просто мне рядом с любимым всегда хотелось, чтобы на мгновенье все ослепли.. Или хотя бы поиграли в жмурки. Рядом с кем-то слепла я и прозревало мое сердце.. Не думаю, что их действия были оправданы тем же… Пекарня, потом привычно-грязная пивнушка через пару кварталов и привычно-грязные взгляды полупьяных клиентов. Библиотека, автомойка, пара бомжей с парой смятых купюр, кульком торчащих из грязных кулаков.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/madina-baygelova/chudesnye-fantazii-s-privkusom-vasabi-stihi-i-rasskazy-26340068/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.