Код равновесия. Техногород
Анна Запевалова
Книга о нейросети, управляющей smart city и о шести друзьях, которые ищут в нём свой путь.Нейросети рисуют, сочиняют музыку и текст. Следующий шаг – доверить им писать законы и управлять бизнесом. Когда искусственный интеллект сходит с ума, это неприятно. Когда от него зависят судьбы миллионов людей, то это становится опасным. Сможет ли кто-то из горожан найти "лекарство", пока не стало слишком поздно?Это история о мире, который мы сейчас создаём. И в нём всё равно придётся делать выбор.
Анна Запевалова
Код равновесия. Техногород
Вы бывали в Котлище? Все теперь едут туда – уж такой этот город особенный – а я, наоборот, вышел из-за городских стен! Каково, а? Я родился и прожил там почти двадцать лет. Тогда Котлище был дружной корпоративной семьёй, а мы ничего не знали. Ох, не надо было открывать городские ворота… Но меня попросили рассказать о городе, и я согласился – всё равно мне нечего теперь делать. Что ж, я расскажу вам о мире, который давным-давно разделили надвое.
Итак, нас было шестеро …
ГЛАВА 1
«Бах! Бах!», – загрохотало на соседней улице. Что-то затрещало, защёлкало, пронзительно завыли сирены. В моменты тишины горожане слышали топот ног и громкие голоса вездесущих дронов.
– Штурм! – пронзительно вскрикнул кто-то.
– Паникёр, – отозвалось в толпе.
Всё вместе слилось в привычное месиво звуков, от которого по телу ползли мурашки страха, а сердце, наоборот, сильнее билось от предвкушения зрелища. Местные свешивались из окон, вставали на цыпочки у подъездов, выглядывали из вагончиков многоярусной канатной дороги. Возле лачуг и навесов, толпились жители трущоб, а их дети – чумазые и любопытные, ловко и настырно пробивались в самую гущу толпы.
Две молоденькие девицы проталкивались по шумной, весенней улице. Худую брюнетку с острым носиком и вечно надменным выражением лица прозвали Тёзкой, а её подругу, одну из первых красавиц района – Ундиной. Над улицей нависали небоскрёбы, связанные между собой сетью подземных переходов и воздушных тоннелей. От стен то и дело отделялись голограммы, предлагали прохожим услуги, молитвы в кредит или кофе в автомате по пути. Почти всё свободное пространство между капитальными домами захватили аляпистые торговые палатки.
– Опять уличные бои, – поморщилась Тёзка, напрягая голос, – И зачем? Всё равно бродяги не суются сюда.
– Не ворчи, – ответила Ундина с очаровательным акцентом, – Сама знаешь: надо всегда быть начеку.
– И улица перекрыта, как будто назло!
– Ну, так давай смотреть с крыши. Ветер стих.
– Мне завтра на курсы, – напомнила Тёзка. – Снова лабораторная, а в прошлый раз…
– Ой! – вскрикнула Ундина, показывая пальцем наверх.
Высоко над их головами взлетела оранжевая сигнальная ракета. Подруги бросились вперёд, но, как назло, к наружным лифтам тянулись очереди. Значит, им придётся добираться на крышу пешком.
– Запрещено находиться в зоне тренировки! – подлетел к ним дрон.
– Отвяжись, – махнула рукой Ундина, – В зоне тренировки дежурят патрульные. Где ты видишь корпоративный патруль, а?
– Да у него сбой, – съязвила Тёзка, – Верно, ржавый?
– Вы ответите по закону! – бессильно угрожал дрон.
Тёзка скорчила ему рожу и первая забежала в подъезд. Тронуть дроны – собственность Котлища – не смел ни один горожанин, но все любили ругаться с этими машинками. Сейчас же звонко разбилось большое стекло в магазине через дорогу, и подруги помчались по лестницам. Дроны стайками бестолковых птиц метались над улицами, а грохот и ругань звучали совсем близко.
– Быстрее! – торопила в нетерпении Ундина.
Будто из тихой фабричной швеи в аккуратной рабочей форме она превратилась в преступницу – агрессивную крими.
– Вот придём, а всё закончилось, – нервно хихикнула Тёзка.
Наконец, они вышли на крышу и смешались с возбуждённой толпой. Воздух тут был свежее, чем внизу, а голубое весеннее небо казалось ещё выше. Храбрая Тёзка пробивалась вперёд, к ограждению, а Ундина держалась за ней.
Сверху хорошо различались два отряда наблюдателей. Наблюдатели, они же «Руки Системы», были защитниками Котлища, вечным страхом местных жителей и гибелью для крими. Одна группа, в красных жилетах, забаррикадировала улицу, а другая – в синих – захватывала эти баррикады. Тренировочная битва уже подошла к трущобам, их жители озабоченно сворачивали навесы и выносили из-под них свой нехитрый скарб. Зеваки облепили окрестные улицы, они толкались у заграждений, им то и дело грозили патрульные. Вдруг зоркая Ундина схватила подругу за руку и указала на край площади: сам Паук, глава наблюдателей, смотрел на схватку двух образцовых отрядов. Шея его была такой короткой, что, казалось, круглая голова Паука сразу переходила в туловище. К его Крепости тянулось множество ниточек, по которым, кроме официальных каналов, он узнавал о жизни города: тайной и явной. И он сам, и все его люди брили головы и лица, а чёрные или белые татуировки придавали наблюдателям жуткий, вечно грозный вид.
Постепенно Ундину охватил азарт, она протиснулась вперёд, и Тёзка потеряла её. На крышах вовсю делали ставки, царила полная анархия. «А пирожки, вода со льдом, жжёный сахар», – гнусавил кто-то совсем рядом. В окнах квартир теснились люди, задёшево выкупившие себе местечко на время нынешнего развлечения. На соседней высотке скандировали: «Стой! Стой!». Крики: «Не отступать!», «Стоять!» резали воздух. Горожане с крыши, на которой оказались Тёзка с Ундиной, назло соседям, стали болеть за синих. Подруги вместе со всеми кричали: «Давай! Жми!». «Ни шагу», – надрывались с соседней крыши. «Вперёд!», – старались их противники. Толпы ликовали при удаче «своих» Наблюдателей и разочарованно ревели, когда теснили «их» отряд. Соседнюю высотку заводили «дорожники» – так называли рабочих, следивших за дорогами Котлища. Здесь же собрались работники с многоуровневой канатной дороги, чьи тросы делили всё небо над городом на причудливые геометрические фигуры. Вражда «дорожников» и «канатчиков» была всем известна. Казалось, что на высотках собрались не болельщики, а два сверхорганизма, которые вот-вот сцепятся в воздухе.
Наконец, отряд с красными нашивками отступил от своих баррикад. «Синие» победили. С соседней крыши раздались яростные крики. Горожане с обеих сторон улицы свистели и бесновались, и тотчас напряжение наверху достигло высшей точки. Самые разгоряченные устремились вниз по лестницам – назревала массовая драка. Тёзка благоразумно прижалась к трубе дымохода, пока горожане спешили к выходам. Любое событие, которое вызывало яркие эмоции – плохие или хорошие, – всегда заканчивалось одним и тем же.
Наблюдатели быстро свернули заграждение. Оба отряда, участвовавшие в учениях, заняли места в белых автобусах и ждали своих. Толпа тут же схлестнулась на улице, между ярко расписанных бетонных стен. Слышался стон арматуры и стук булыжников, которые выламывали из трущобных лачужек. Работали кулаки и летели камни, стонали пострадавшие. Воздух наполнился треском дронов: они летали над толпой, сканируя лица драчунов.
Крыша почти опустела, Тёзка вдруг увидела Ундину: швея стояла у самых ограждений в распахнутой куртке и смотрела вниз в ожидании конца побоища. Наконец, из Крепости подоспело подкрепление, наблюдатели стали оцеплять улицу. Из окон засвистели, и участники драки бросились врассыпную. Кто-то остался внутри оцепления и уходил через соседние здания. Наблюдатели сжимали кольцо, пока в нём не остались самые агрессивные или медлительные – и раненые; на земле валялось несколько дронов, сбитых палками или камнями. Через несколько минут всех распихали по машинам и увезли.
– Всё. Можно спускаться, – потянула Тёзка Ундину за собой.
Та медленно повернулась и пошла за подругой, будто во сне.
В глубине души Тёзка считала, что драки – занятие недостойное и не участвовала в них, но всегда наблюдала с болезненным интересом, брезгливостью и страхом. После этого она ярче чувствовала и стыд, и радость, и вкус к жизни. «Я не такая!» – с гордостью могла бы сказать она всем остальным. Мысли в её голове прояснялись и становились удивительно чёткими.
– Наверное, горожане до нас всегда такие, – Ундина, казалось, думала о том же.
– Это какими же были горожане до нас?
– Кровожадными. И дикими, как там, – она кивнула на крышу, – Поэтому Котлище теперь наш.
Девушки поднялись на два этажа выше, вышли на станцию канатной дороги и привычно встали в очередь. Самым разумным было сесть в фуникулёр. На ближайших улицах можно было нарваться на патруль, а в подземных переходах собрались все те, кому ещё не хватило адреналина. Тёзка вытянула шею, оценивая длину очереди и вздохнула: домой она вернётся поздно.
Фантазёру нравилась его библиотека. Когда он сидел за столом, то выглядел почти нормально: обычный рыжий парень, весь в конопушках. Но стоило библиотекарю выйти в смотровой зал, как все видели, что одно его плечо выше другого, а короткие ноги сильно искривлены. Сам он давно решил, что глупо стесняться себя, если ничего нельзя исправить. За весёлый, беззлобный нрав, острый ум и доброе сердце его любили посетители, уважали коллеги, ценило начальство. Ну, не прекрасно ли?
Фантазёр обитал в одной из комнат библиотеки. Через стену находился архив: коробки с проекторами, экранами, запасными и сломанными деталями громоздились друг на друге до самого потока. По углам кучами лежали древние носители информации: блестящие, круглые, пластиковые, с дыркой в центре; чёрные, квадратные, с металлическим язычком; продолговатые, прозрачные, с двумя отверстиями и длинной тёмной лентой внутри. Стоял даже ящик, доверху наполненный разноцветными, маленькими, лёгкими кирпичиками. Фантазёр несколько раз собирался разобрать архив и сдать бесполезный мусор на утилизацию или продать крими. Он заходил в комнату и перебирал эти чудные, нездешние предметы. Одни из них сверкали новизной, другие были затёрты и исцарапаны. Кто трогал их так часто? Парень видел в отражении блестящих кругов своё веснушчатое лицо и пытался представить себе их хозяев. Походили они на горожан? Что древние оставили для них на этих смешных штуках? Как жаль, что все ключи к тайнам безнадёжно утрачены! И библиотекарь бережно клал очередную бесполезную вещицу обратно, в кучу таких же.
Но сегодня в смотровые залы с улицы ворвался вой сирены и грохот. Директор библиотеки, которого за глаза называли Клопом, просеменил в свой кабинет.
– Учения! – ликующе крикнул он в коридор спустя пять минут.
Радостную новость подхватили дети и сотрудники библиотеки. Все до ужаса боялись, что на Котлище когда-нибудь и в самом деле нападут бродяги.
– Дети, тише, – пытался успокоить Фантазёр юных посетителей. – Хотите старинный фильм? А голографический театр? А цветные картинки на настоящей бумаге? Эй, сорванец, отойди от окна! Девочки, не деритесь.
Но разве ребятня усидит на месте, когда где-то недалеко идут учения?
– Там соберутся капитаны, – галдели они, – все чёрные от татуировок.
– У капитанов белые, а чёрные только у обычных братьев, – со знанием дела добавил один из мальчиков.
– Что же они, белеют по-твоему? – ехидно поддел его другой.
– Да сам ты белеешь, а я видел! – рассердился тот и, нахохлившись, пошёл на задиру с кулаками.
Мальчишки забегали по кабинету, роняя стулья и планшеты. Фантазёр пытался остановить их, но разве может хромой библиотекарь догнать шустрых детей! Через минуту по кабинету бегала уже половина группы.
– А я видела жёлтые… Жёлтые тоже бывают, – тихим голосом твердила девочка с короткими косичками и носом кнопочкой.
– Жёлтые у братьев из ордена проводников! – строго сообщил Клоп из своего кабинета сквозь шум и снова захлопнул дверь.
– И красные! – хором закричали дети.
– Пойдёмте поглядим? – предложил всем задира.
– Да отойдите вы от окна, – увещевал их Фантазёр. – Тут опасно!
Скоро сирены стихли, но шум на улице не прекратился. С детьми никак не удавалось управиться, но о том, чтобы отправить их по домам, нельзя было подумать. Наконец, из кабинета вышел Клоп.
– Проводники уже в нашем районе, – шепнул он Фантазёру и тут же громко объявил, – Дети, вы слышали? Братья из Ордена Проводников вот-вот будут в нашей библиотеке. А ну, ведите себя примерно. Сегодня они покинули Башню для того, чтобы проводить вас по домам.
Малыши ликовали.
Ещё через час к библиотеке, отчаянно сигналя, примчались три красных, светящихся дрона. Фантазёр болезненно зажмурился, но машины уже сменили цвет на лимонно-жёлтый. Красный цвет говорил о том, что дроны выполняют задание наблюдателей и поэтому могут гонять по Котлищу на предельной скорости. А жёлтыми они становились, когда действовали по заданию проводников. Дроны плавно влетели в окно. Клоп незаметно пихнул Фантазёра локтем в бок:
– Говорят, будто проводники знают всё, что творилось в мире от начала времён, – возбуждённо зашептал он на ухо библиотекарю, – Хотел бы я столько знать.
Фантазёр только пожал плечами. Он тоже слышал эти сплетни. И якобы Башня чуть не доверху набита исписанной вручную бумагой – поэтому она такая высокая. Да мало ли, что болтают горожане?
В библиотечный зал вошёл молчаливый проводник, который сам был не старше Фантазёра. Вдвоём они построили присмиревших детей, а дроны очертили фантомную голографическую границу, вокруг их маленького отряда и заиграли песенку. Фантазёр запел, и дети радостно подхватили.
– Для граждан правила просты:
Метро, канатки и мосты.
А по дорогам груз везут,
Опасно находиться тут!
Эй!
Мальчишка!
Крути головой!
У фуры
Длинный
Путь тормозной!
Машина
Не думает
Наперёд.
Кто виноват?
Всегда
Пешеход!
На улицах будет неспокойно до завтра, но к проводнику не посмеют подойти даже самые отчаянные задиры. Процессия вышла из библиотеки, Фантазёр закрыл за ними дверь.
Стало тихо. Библиотекарь давно проголодался, а запасы еды в его комнате закончились. Идти за продуктами на базу или на рынок и возвращаться по подворотням с мешком или коробкой? Или лучше спуститься пониже под землю и наведаться туда, где крими не допустят беспорядков?
Фантазёр выбрался в проход, соединяющий библиотеку и остальную часть высотки. Он спускался всё ниже и через полчаса почувствовал еле заметный, аппетитный запах. Мясо. Библиотекарь уже вышел за границы своего квартала, он знал, что ему предстоит пробираться по лабиринту переходов и лесенок, прежде чем он дойдёт до цели. Эти походы выматывали Фантазёра, но он ковылял всё дальше и дальше. Чем ниже он спускался, тем грязнее и темнее становилось все вокруг. Парень брезговал касаться стен и перил, но без этого он не мог преодолевать лестницы. Приходилось держаться за перила: холодные, иногда скользкие и влажные. Зато конец пути стоил того. Запах становился всё гуще, всё аппетитнее. Скоро к нему прибавился гул голосов и тяжёлый ритм музыки, запрещённой на земле, и оттого ещё более желанной.
ГЛАВА 2
Наконец, Фантазёр дошёл до «Райского Эдема» – так называлось его любимое заведение. Вдоль стен на корточках сидели местные завсегдатаи, в коридоре стояла дымка. Почти все они – крими. Здесь, под землёй, парни и девушки выставили напоказ свои медальоны, на каждом был выбит какой-нибудь маленький зверёк. Только медальоны были похожи у этих ребят; одежды приличного горожанина не было ни на ком, каждый постарался выглядеть как можно ярче и вычурней. Фантазёр, который не подумал переодеться, смотрелся нелепо в своей мятой форме со знаком библиотеки. Он поравнялся с крими. Один из них кивнул ему, за ним – остальные. Это – «хорьки», которые могли проникнуть в любой дом, в любую комнату. Существовали ещё «носороги» – грабители и задиры, горячие головы и «обезьяны», которые хвастались тем, что могли взять у жертвы любую вещь и этого никто не заметит. Фантазёр справедливо полагал, что про «любую вещь» – это сказки, но на всякий случай заковылял быстрее, на ходу придерживая карманы. Сидевшие вдоль стен мужчины протягивали ему руки для приветствия. Они вставали, молча здоровались и тут же вновь опускались на землю. Хилого библиотекаря здесь уважали, хотя он был чужим. Так парень и шёл, расставив руки в стороны и хлопая ими о чужие жёсткие и грязные ладони. В такие моменты ему всегда становилось смешно, и все смеялись вместе с ним, наблюдая, как поднимается и опадает человеческая волна, а вдоль неё важно хромает Фантазёр.
Он толкнул дверь и оказался в раю, тёплом и сытном. Тусклый свет, идеальная чистота и свежесть – своей системой вентиляции хозяин особенно гордился. После духоты фабрик и заводов, спёртого смрада жилых комнат и уличного смога посетители ценили здешний воздух. Все запахи выводили в коридор, а в сам зал подавалась очищенная, увлажнённая смесь газов. Фантазёр выбрал круглый столик в углу потемнее и один занял всю скамью – они опоясывали столы сплошными замкнутыми кольцами. Библиотекарь подозвал мальчишку стуком каменного бруска о железную пластинку на столешнице.
– Что сегодня? – спросил Фантазёр.
– Фасоль, лапша, – нараспев начал мальчишка, переминаясь с ноги на ногу, – шарики «Мясные» по сорок грамм, рагу овощное «Жаркая встреча», салаты «Шальная морковь» и «Гриб Картошкин» …
– Неси фасоль, – нетерпеливо перебил его Фантазёр, – два «Мясных», хлеба. Свёкла с маслом есть? Две порции. И чесноком погуще присыпь!
Мальчик убежал и вернулся, осторожно неся тяжёлый поднос. Фантазёр довольно потёр ладони: порции гарнира в «Эдеме» подавали огромные.
– Ароматические шарики, – затянул ребёнок снова, – есть просто с запахом, а есть «Весельчак», «Силач», «Герой». «Героев» только на вынос, тут запрещено.
– М-м-м… – помотал головой жующий Фантазёр.
– С дамой побеседовать желаете? – не унимался мальчик, – Можем прислать. И комнаты есть свободные.
Фантазёр помолчал.
– А ты буквы знаешь? – вдруг спросил он.
– Нет, – растерялся мальчишка. – Зачем мне?
– Иди, дай поесть, – вздохнул Фантазёр, – Ничего мне больше не надо.
Когда он почти закончил, дверь в зал распахнулась и в «Эдем», хохоча, ввалились двое.
– Я так и знал, что он тут отсиживается! – воскликнул Прыть, разгильдяй и насмешник.
Многих в районе раздражал этот невысокий проныра, гибкий и ловкий, как уличный кот. Он не раз доводил до бешенства своего бригадира, к радости других рабочих. С ним был его напарник и друг Циркуль – высокий, нескладный парень, с тёмными, мелко вьющимися волосами. Он выглядел грустно, даже когда улыбался, а всё потому, что внешние уголки его больших глаз были немного опущены к вискам. Друзья подсели к Фантазёру.
– Эй, мальчишка! – завопил Прыть.
На них стали оборачиваться, но пройдохе нравилось быть в центре внимания. Пока он заказывал ужин, Фантазёр наклонился к Циркулю:
– У него появились баллы на счету?
– Мы завернули в трущобы позавчера после смены, – объяснял Циркуль. – Его сёстры намешали какой-то новой заправки для фонарей. Вонь жуткая! Но светит дольше. Вот Прыть одолжил пару бутылок и продал в цеху на розлив.
– «Одолжил»? – удивился Фантазёр.
– Не совсем… – смутился Циркуль.
– Ага! Сколько там бутылок, говоришь? – ещё ближе наклонился к нему библиотекарь.
– Ящик. Небольшой.
– Я им всё верну, как только разбогатею! – уверенно вставил Прыть.
– А мне? – строго спросил его Фантазёр.
– А тебе в счёт долга – исключительно как другу! – я сейчас предложу такое выгодное дело… – заговорщицки зашептал пройдоха, обняв библиотекаря за плечи.
– Нет, – отодвинулся Фантазёр, – Я переводил тебе на счёт баллы, а не рисковые идеи. И долг хочу получить в них же.
Прыть сник. Циркуль с улыбкой наблюдал за обоими.
– Чем плохи идеи? – пробубнил Прыть, – Просто твоя молодость прошла. Да ты, наверное, и не умел веселиться.
– Посмотрим, что вы скажете через пять лет, когда станете такими же! – улыбнулся Фантазёр.
Прыть облегчённо вздохнул и принялся за еду. На некоторое время стало тихо.
– А я ведь не просто так сказал про дело, – заюлил он снова, облизывая пальцы. – Кто там знает, что случится через каких-то пять лет? Я прямо сейчас тебе предлагаю стать богаче. Да хоть завтра!
Фантазёр демонстративно вернулся к своему ужину. Молчание затянулось, и Прыть не вытерпел.
– Архив, – с придыханием протянул он в ухо библиотекарю.
– Да чтоб тебе в катакомбах заплутать! – взорвался вдруг Фантазёр, швырнув ложку. – Привязался со своим Архивом. В изоляцию что ли снова захотел? С наблюдателями давно не виделся? Соскучился?!
Прыть отшатнулся и замолчал, а Циркуль испуганно захлопал глазами: то, как пройдоха попал в изоляцию, под Крепость, негласно считалось запретной темой разговора в их компании.
– Да кого я зову с собой, а? – вдруг со злой обидой процедил Прыть; он повернулся к опешившему Циркулю и театрально вскинул жилистые руки, – Бездельник! Получил назначение на лёгкие работы, сидит в своей библиотечке, стирает пыль с планшетов. «Ах, детки! Ах, не бегайте!». Тьфу!
– А ты сам получи такое назначение, – огрызнулся Фантазёр, схватив Прыть за кисть, – отрасти горб или ногу себе отрежь и попробуй, поживи на одних талонах.
Прыть, пыхтя, пытался вырваться, но Фантазёр не отпускал. Лицо библиотекаря побагровело от ярости.
– Хватит, хватит, – всплёскивая руками сел между ними Циркуль, – не надо ссориться…
Он осторожно расцепил хватку Фантазёра своими длинными пальцами и миролюбиво похлопал обоих по плечам. Освобождённый Прыть потирал покрасневшее запястье.
– Да как мне спокойным быть? – понизив голос, опасливо негодовал пройдоха. – Я ему предлагаю только прийти и взять то, что никому не нужно. Фантазёр, ты же сам говорил, что тебе жалко старый мусор, который отправят на утилизацию. Говорил? Причитал, что хочешь спасти всякое старое барахло и непонятные, плесневелые книжки из Архива? Вот это я тебе и предлагаю. Кучи книг! Горы! Бери себе самые лучшие: самое старьё или те, что с картинками, а остальное свезём на рынок. У меня и перекупщик знакомый есть… – парень вдруг осёкся и хрипло закончил: – Фух, аж горло пересохло из-за него!
И он потянулся к своей огромной кружке, которую принесли со всем его большим заказом на себя и всю компанию. Циркуль закатил глаза и украдкой пригладил волосы. Из всех друзей только он носил длинную причёску.
– Что там осталось после того, как ваши выломали окно и вынесли всё ценное? – махнув рукой, с горечью спросил Фантазёр.
– «Ваши»? – деланно удивился Прыть, – Какие ещё «ваши»? Ты намекаешь на то, что я – крими?!
– Ни на что я не намекаю, – устало вздохнул библиотекарь.
– О чём говорить? – сказал Циркуль, оглядываясь то на одного, то на другого. – Это вам не просто в мусоре копаться. Архив – собственность Котлища, и войти туда уже преступление. К тому же, там выставили охрану…
– Вот именно! – вскочил Прыть с места, взмахнув кулаком.
Парни, сидящие за соседним столом, вдруг замолчали и с интересом обернулись в его сторону. Прыть сел и пригнулся к друзьям.
– Вот именно, что там сразу поставили охрану, – зашептал он. – Разве охраняют то, что не нужно? Не-е-ет, ребята, если бы тамошние бумажонки были бесполезны, то их свезли бы к трущобам и оставили местным на растопку. Там что-то есть. У меня чутьё.
Циркуль заинтересованно слушал, а Фантазёр, наоборот, напустил на себя равнодушный вид, откинувшись на спинку скамьи.
– Всё ценное давно бы забрали в Башню или в Крепость, – рассудил он.
– А вдруг им это не надо? – предположил Прыть.
– Как это? – рассмеялся Фантазёр, – И ценное – и не надо?
– А вот так. Не знаю, что там, но чувствую, что-то важное.
– Нельзя отдать, значит, – протянул Фантазёр, – И хранить нельзя, а надо уничтожить. Нет. Совсем глупо получается. Так не бывает.
– Ты зажал свои мозги в книжные рамки, – медленно, с умным видом проговорил Прыть, – Представь, что в Котлище есть что-то важное. Оно такое опасное, что ни наблюдатели, ни проводники не хотят с этим связываться. Это спрятали в городском Архиве. Архив ограбили крими. Успеваете соображать, да?
Циркуль тихо хрюкнул в ладошку от смеха, а Фантазёр недоверчиво пожал неровными плечами.
– Хорошо, тогда дальше, – как ни в чём не бывало продолжал пройдоха, – Итак, что– то сокрушительное, совершенно небывалое до сих пор спрятано в Архиве – а почему? Да потому что в Архиве никто давно не бывает! Мерзкое, чумное местечко. Честное слово, у меня чешется в носу всякий раз, как я вижу книжную обложку. Наблюдатели бы в жизни не поставили там оцепление, если бы не пришлось охранять что-то важное. И я знаю, что это.
Теперь друзья так внимательно смотрели на него, что он чуть не рассмеялся.
– Селитра! – одними губами выговорил он.
Фантазёр и Циркуль рассмеялись.
– Ты завираешься, – помотал головой Циркуль.
– А вот и нет, вот и нет! – шёпотом убеждал их Прыть, – Помните, как целый контейнер селитры пропал по пути с химического завода? Как наблюдатели лютовали тогда! Бесились-бесились, но так ничего и не нашли. Так вот, я уверен, что селитра ещё в Архиве. Прошлой ночью я видел, как от него отъехала фура.
– Думаешь, они вытащили не всё? – подал голос Циркуль.
– Ну конечно! – воскликнул Прыть и продолжил уже тише, – Видимо, кто-то очень не хочет возвращать пропавшую селитру и понемногу перевозит её в тайное место.
Циркуль и Фантазёр недоверчиво переглянулись и чокнулись кружками.
– За сверхбогатого Прыть, – предложил со смехом Циркуль тост.
Фантазёр издевательски кивнул и выпил.
– Как знаете, – пожал плечами Прыть, который прощал своему напарнику любые чудачества и неосторожные слова, – крими, конечно, побывали в Архиве. Но такого знатока древностей, как Фантазёр, с ними не было. Значит, не только я получу своё, но и вы с пустыми руками не уйдёте. А вдруг там спрятали код, в который верит Фантазёр?
Библиотекарь зажмурился и мотнул рыжей головой, будто отгоняя наваждение.
– Слишком опасно, – сразу отказался Циркуль, – Одно дело помаленьку прибирать что-нибудь с завода, и другое – связаться непонятно с кем и неизвестно за что.
– И в южных районах опять неспокойно, – напомнил Фантазёр, задумчиво кусая губы, – Наблюдатели злы, а делают вид, что всех в кулаке держат. Не к добру.
– У них вечно не спокойно, – ухмыльнулся Прыть. – Там же на каждом шагу выходы из катакомб.
– Были, – напомнил Циркуль, – Их все закрыли ещё десять лет назад, во время мора.
Друзья молчали. Когда начался мор, то наблюдатели и члены Корпоративного совета пришли к проводникам, в Башню, и они вместе решили, что зараза идёт из катакомб. Тогда-то горожане объединились и под началом братьев обоих Орденов уничтожили всех катакомбных жителей. Но глубоко под землю никто сунуться не решился, и те из отверженных, кто успел там спрятаться, спаслись. Или умерли уже под землёй, но до этого никому уже не было дела. Котлище занимался другими проблемами.
– Если бы не мор, – тихо произнёс, оглядываясь, Прыть, – то мы с Фантазёром так и остались бы в трущобах. Родись мы сейчас – и нам не досталось бы мест ни на заводе, ни в библиотеке. Сидел бы Циркуль в своём тёплом, светлом общежитии по вечерам. И не с кем поговорить… Скучная безопасность.
– Такая уж и безопасность, – проворчал Циркуль. – например, позавчера меня ограбили. И весь наш весь вагон, кстати!
– А ну, расскажи! – загорелся Прыть. – Страсть как люблю истории.
Циркуль робко улыбнулся, видно было, что ему не хотелось вспоминать эту историю.
– Ну, давай же! – заторопил его Прыть.
– Ехал я в общежитие, – начал Циркуль, – сделал крюк на водонапорную башню. Там один из сторожей хранит наш с ребятами реквизит.
– Хватит уже про свой театр! – запротестовал Прыть. – Вообще не понимаю, зачем кривляться живьём, когда есть кино и голограммы, которые покажут тебе всё, что хочешь. Давай к делу!
– Так, еду я в метро. В вагон зашли трое. Два парня и девушка. У одного бомба.
– Они взорвали её? – улыбаясь, потёр руки Прыть.
– Ты что? – вскинул тонкие, рыжие брови Фантазёр. – Как они могли что-то взорвать, когда вот он, Циркуль, сидит с нами.
– Они её не взорвали, – подтвердил Циркуль, кусая губы, – Это был муляж.
– А-а-а… – разочарованно протянул Прыть. – Ну, вы их выкинули из вагона?
– Нет, – вздохнул Циркуль. – Мы думали, что всё по-настоящему. Поезд стоял, они собрали, что успели и дали дёру. С «бомбой» под мышкой. Вот тогда-то мы всё поняли, а поезд ещё немного постоял и дальше поехал. Никто, конечно, не выскочил за ними.
– Ух! – воскликнул Прыть и вынул из-под расстёгнутой куртки два широких, коротких лезвия. – Меня там не было. Уж я бы им такое показал! Вот они, ножички, всегда со мной. Да меня бы весь ваш вагон благодарил! Эх…
– Двое из них – парни, – продолжал Циркуль, не реагируя на хвастовство друга. – Ну, знаете, лица все замотаны. Сразу понятно, что они работают, как мы с вами, и до смерти боятся, как бы кто их не узнал или чтобы какой-нибудь дрон их по лицам не идентифицировал. А третья, девушка – она была открытая.
– Ну и что? – наклонил голову на бок Фантазёр. – Может, у неё грим вместо маски. Или она сумасшедшая. Завтра её отследят – и конец.
– Нет, – замотал головой Циркуль, – она нормальная. Ко мне подошла, за моей сумкой, а я сидел. И вижу: у неё лицо совсем чистое.
Прыть и Фантазёр рассмеялись.
– Я видел, видел! – настаивал Циркуль, распахивая и без того большие глаза и мечтательно протянул. – А ещё она очень бледная была. Это оттого, что она из катакомб на свет не выходит.
– Налётчица из катакомб? – недоверчиво поднял брови Фантазёр. – Ты просто испугался, вот и показалось.
– Может быть мне на минуту стало не по себе, – тут же согласился Циркуль. – Но мне никогда ничего не кажется.
– А удобно было бы жить без дронов, – задумчиво проговорил Прыть, потирая переносицу.
ГЛАВА 3
Говорят, что у наблюдателей нет сердца, что им не знакомы любовь и жалость. Но как можно защищать свой город без любви к нему? Разве можно наказывать населяющих, не жалея их? Кряж – сильный, коренастый, бесцветный парень среднего роста – любил Котлище: стук ботинок на пустынных улочках, когда они с товарищами патрулировали их, запах дождя и камня, бодрящую прохладу ночи. Когда искры костров летели в ночное небо, он радовался: красиво. Курсант знал, что братья по Ордену всегда поймут его, их нечего стыдиться и бояться. Вот она – прямая, широкая дорога. Понятный путь. Не сворачивай с него, и ты обретёшь цель и смысл, и вес, и дело.
Этой ночью Кряж дежурил на городских стенах, которые с начала времён строились из обработанных городских отходов и век от века становились всё выше. Он стоял на своём месте с гордостью, хотя горожане не могли видеть его, потому что выходить из города на охранную полосу и приближаться к Мусорным стенам им было запрещено. Курсант держал в руках оружие, которое на улицах Котлища было бесполезным, и выдавалось только тем, кто выходил дежурить на край мира, как он в эту ночь. Он ещё нигде не стрелял, кроме тира. Кряж слышал тяжёлые шаги и знал, что это смена часовых. Они приближались, но из-за жёлтого тумана ничего невозможно было разглядеть.
– Обход, – раздался голос из экрана над его головой, – Старший номер 19-457.
– Кто идёт? – крикнул он.
– Старший номер 19-457, – раздалось в ответ, – Смена часовых.
Старший подошёл вместе с остальными. Сменщик Кряжа быстро, но добросовестно проверил экран, освещение, связь и аптечку – каждую мелочь. Старший одобрительно кивнул головой, когда Кряж сдал пост. Они пошли дальше, и Кряж задумчиво смотрел на почти бескрайний город. В шесть лет его отдали в Крепость. Сначала он молча страдал, потом освоился и привык, а теперь не представлял своей жизни вне Ордена. Окажись Кряж вне привычной системы координат – и он не справился бы с элементарными вещами.
Ещё один часовой сменился и встал за Кряжем. Они шли, стуча ботинками по камню; железные пластины в носах обуви помогали им лучше бить ногами. Стены разрезали мир надвое: за ними лежало неизвестное Снаружи, а внутри раскинулся опоясанный охранной полосой Котлище, разделённый на четыре основных и четыре промежуточных части. Каждая часть делилась на районы, а те – на кварталы, улицы, комплексы, предприятия и, наконец, на отдельные высотки, где обитали женщины и дети, и общежития для мужчин, которым не приходилось отвлекаться ни на что, кроме работы. Кряж видел далеко внизу разноцветные очертания пятиугольных кварталов – это куда ни кинь глаз тянулись окраины Котлища. В самом центре города стояла Башня проводников. Давным-давно каждый квартал принадлежал своему предприятию вместе со всеми улицами, постройками и жителями. А теперь многое перемешалось.
Колонна остановилась возле очередного поста. Караул сменился.
– В секторе движение! – сообщила Система.
– Занять оборону, – скомандовал старший.
К посту бежала подмога. Вспыхнули прожекторы, Кряж посмотрел на экран. Действительно, Снаружи кто-то бежал, но в темноте ничего не было понятно. Наблюдатели и курсанты работали слаженно.
– Орудие заряжено! – отрапортовал один из них.
– Огонь! – скомандовал старший.
Раздался грохот, и дуло, которое проходило сквозь стену, дёрнулось.
– Объект ушёл, – бесстрастно объявила Система.
– Молодцы! – похвалил старший наблюдателей
Скоро он повёл колонну дальше, сменяя остальных часовых.
– Наш город – лакомая добыча! – учил он свой маленький отряд, – И бродяги никогда не снимут осаду. Они прощупывают нас – и боятся. Эти трусы не нападают уже много лет. Но они всегда где-то поблизости. Вы должны помнить, что у Котлища две угрозы: наружная и внутренняя. Если какому-нибудь тайному или явному предателю удастся уйти из города, то он расскажет им о нас, обо всём, что он видел и знает. Уничтожайте шпионов. Уничтожайте бродяг на подходе к городу. Вести переговоры и контактировать с ними – это смерть. Они специально заражают воздух вокруг себя и заражаются сами. Утилизировать их трупы можно только огнём, с безопасного расстояния.
Кряж старался слушать внимательно, но то и дело ловил себя на том, что думает вовсе не об охране Котлища, а о скромной, сероглазой девушке со нежным именем Ундина. Ему не положено было думать о горожанах, нежелательно знаться с ними. Но полгода назад он совершил промах. И тогда у него появились знакомые из населяющих.
Прыть любил высоту, риск и скорость, а лучше – всё вместе. Но, увы, кабинка фуникулера обеспечивала только первое. Зато в компании Фантазёра крими чувствовал себя счастливым, как мышь на продуктовой базе. Библиотекарю не надо было объяснять свои шутки по нескольку раз, как Ундине. Он не так погружался в свой внутренний мир, как Циркуль, который слушал всех с неизменной отсутствующий улыбкой, хотя никогда не возражал Прыти. Напротив, Фантазёр сразу схватывал суть разговора. И пусть он не разделял циничный взгляд крими на жизнь, но понимал его жалящий юмор и никогда не обижался. Разговоры с ним, особенно наедине, всегда доставляли наслаждение хитрецу. Сейчас был как раз такой момент. Кабинки еле плелись, из них открывался вид на город, разноцветный и шумный, как всегда. Внизу их ждали остальные.
В тот день – очень ветреный – воздух с силой ударял в вагончики, а они скрипели и качались. Прыти это нравилось.
– Как поживает будущее трущоб? – хихикал он, – Послушай, зачем ты учишь маленьких безобразников буквам? Весь квартал в непристойных надписях!
– Я не могу заменить им родителей, – пожал плечами Фантазёр, – И не должен.
– Но ты мог бы влиять на них, – прищурился Прыть, – Спасать их, как когда-то Клоп – тебя.
– Опять ты привязался к нему, – шутливо погрозил пальцем библиотекарь, – А ведь он злится до сих пор. В его кабинете я видел твоё фото – клянусь! – а под ним в мешочке волосы покойника и землю с охранной полосы.
Крими с деланным испугом всплеснул руками и расхохотался.
Не Клоп, а господин директор – так было принято к нему обращаться. Низенький, толстый человечек маниакально строго придерживался всех инструкций и распоряжений, и как же это осложняло и тормозило работу библиотеки!
Однажды знакомый Прыти на спор взломал кусочек Системы, к которой относилась библиотека, и тот придумал шутку. В пятидневном отчёте он указал, что через чёрный рынок библиотека реализовала «некий роретет» на сумму в миллион баллов, и получалось, что директор приторговывает городским имуществом. Клоп заметил шалость, когда к нему ввалились наблюдатели. Надо сказать, что неумолимая Система не отменяла и не корректировала отчёты, она начисляла и списывала баллы автоматически и без возврата. Над Клопом навис гигантский долг.
Через пять дней ему же подкинули бумажную записку, на которой от руки было выведено зловещее «+1». И в самом деле, испорчено оказалось уже два поля в отчёте: кроме незаконной торговли появилась оплата крими за то, что они «притощили слушотелей силой» в библиотеку. Это было особенно обидно: населяющие действительно не любили слушать книги. Но Система исправно начислила нужную сумму для расплаты с криминалом. Директор стал посмешищем, он досадовал, ведь вычислить горожанина по сообщению через городскую систему связи – нет ничего проще, а попробуйте-ка найти его по клочку бумажки! Такого в Котлище никто не умел. Веселье продолжалось, «Охранители Стен» занялись этой историей всерьёз. На третий месяц – та же записка «+1» и новые начисления – «купить Наблюдатилям мозгов». Фантазёр сетовал на таинственного злоумышленника и на то, что у Клопа теперь вечно плохое настроение и трясутся руки. Самих же Наблюдателей всерьёз задел последний пункт. Прыть играл с огнём, но ему было весело! Слухи о проделке расползлись по городу, все ждали, что случится дальше. Четвёртая записка – и вот уже найдено три поля с ошибкой. Но где же спрятано чёртово последнее поле? Директор и сотрудники библиотеки перебрали вручную почти пятнадцать тысяч вкладок, но не могли найти ошибку. А Прыть торжествовал: он решил, что и на этот раз трёх испорченных полей достаточно. Фантазёр желал неизвестному шутнику забрести в тоннель метро, а Клоп заработал нервный срыв.
Через два дня после этого Прыть наконец вычислили – и упекли в изоляцию на шесть месяцев. Заодно и районная школа вздохнула спокойно. За Фантазёром пришли прямо в библиотеку, потому что он был знаком с виновником. Библиотекарь долго ещё вздрагивал от резких звуков и дулся на Прыть. А тот вернулся совсем другим: озлобленным, циничным, осторожным. Крими завёл новых друзей и уже понятно стало, чем он закончит.
– Зато ты познакомился с наблюдателями, – отметил Прыть, прикрыв глаза.
– Да будь ты проклят со своими шутками, – беззлобно ответил Фантазёр, – я сначала не верил, что это ты. Как ты мог такое провернуть со мной? Меня чуть не убили «для порядка»!
– Порядок, – промурлыкал тот, – это всего лишь видимость. Никогда не знаешь, что обнаружишь за крошечной дверцей. И даже за городскими воротами.
– Некоторые двери так просто не откроешь, – значительно улыбнулся Фантазёр, – особенно, если не знаешь, где их искать. И если Система их не видит.
– Здорово я придумал? – вскочил на ноги крими, – Моя идея!
Фантазёр демонстративно закрыл лицо руками: разве сыщешь другого такого же вруна и хвастуна во всём Котлище?
– Посчитай-ка все комнаты, где Система не может ничего мониторить, такие, как твоя, – продолжал Прыть, – да запрещённых животных, да мастеров, которые могут настроить любого дрона так, чтобы он показал Наблюдателям сдобных девчонок вместо, например, этого вагончика – и много ли ты найдёшь порядка в этом мире?
– Эх ты! Тебе разве не говорили в школе, что порядок – это безопасность?
Лицо Прыти стало вдруг злым и серьёзным. Он наклонился к самому уху библиотекаря:
– Вот что я скажу тебе: самый неумолимый, самый чёткий порядок я видел в изоляции. Но безопасностью там и не пахнет.
Фантазёр притих, надеясь, что друг продолжит, но тот замолчал. Он ничего не рассказывал об этом, ни тогда, когда только вернулся на улицы Котлища, ни после.
– Однажды Система увидит всё, – начал снова библиотекарь, – Это вопрос времени.
– Какого времени? Бесконечного, да? – поддел его крими.
– Допустим, не ближайшего, но…
– Да проснись ты! Твоя Система похожа на старый шланг, из которого вода свистит во все стороны. И стоит залатать одну дыру, как его прорвёт ещё в пяти местах! Помяни моё слово: такое время не наступит никогда.
Фантазёр подался вперёд, готовый защищать свои убеждения, но тут ветер налетел на город ещё яростнее. Кабинка дёрнулась и встала. Оба упали на пол.
Далеко внизу, возле наружного лифта, стояли трое друзей. Они видели, как раскачиваются вагончики на тросе, и чем выше протянут трос – тем сильнее. Потом канатную дорогу остановили, и кабинки застыли высоко над их головами.
– Надеюсь, они уже вышли, – поежилась Тёзка.
Тут сверху раздался знакомый пронзительный свист Фантазёра. Из окна вагончика торчала его ярко рыжая голова. Они с Прытью застряли в двадцати метрах от станции, невысоко, всего лишь в пяти этажах над землёй. Ундина охнула. Кабинки то почти останавливались, то угрожающе раскачивались от особенно сильных ударов ветра.
– Скоро поедут?
– Как ветер стихнет, – говорили в толпе.
Вдруг одна из кабинок, висящая где-то между верхними этажами небоскребов, сорвалась. Она пролетела вниз, чудом не задев вагончики на других уровнях, и рухнула посреди широкой улицы. Во все стороны брызнули осколки стекла и металла. Раздался женский визг. Возгласы удивления сменились стонами раненых, а немногие пассажиры фуникулёра закричали или, наоборот, молча застыли в своих подвешенных клетках.
Тут же появились четверо патрульных: двое от Корпоративного совета, наблюдатель и курсант. Циркуль растерянно застыл на месте, втянув голову в плечи; он в оцепенении, не мигая, смотрел на груду обломков и бурые пятна рядом с ней. Парень панически боялся крови и не смел повернуть головы туда, где горожане возились с ранеными. Тёзка и Ундина, обняв друг друга, медленно подошли к разбитой кабинке. Она была пуста.
– Всем отойти! – патрульные пытались разогнать людей, но им это не удавалось.
– Назад, дурачьё! – рявкнул старший, раздавая тумаки горожанам, – Другие вагоны тоже могут сорваться!
Другие вагоны! Сердце Тёзки упало. Ундина взяла её за руку и повела под защиту стен соседнего небоскрёба. Другие кабинки… Оставалось надеяться, что тросы не подведут.
Надрывались уличные сирены, ветер то стихал – и тогда кабинки понемногу двигались, то налетал вновь вместе с вонью и пылью. Население не думало расходиться. Горожане удивлённо загалдели, когда увидели ремонтную машину. Оттуда вышли рабочие и подошли к наблюдателям.
– Неполадки, господин наблюдатель, – доложил старший мастер и показал пальцем вверх.
В самом деле, одна из кабинок – та самая, в которой ехали Прыть и Фантазёр – не сдвинулась с места за всё это время.
– Эй, курсант 90– 538! – поколебавшись, крикнул наблюдатель.
Тот обернулся и побежал к нему, совсем как щенок спешит к своему хозяину. Он смотрел на старшего с надеждой.
– Идёшь с мастерами, тридцать восьмой, – приказал тот.
Кряж ехал в лифте и чуть не плакал от обиды. Он так мечтал о подвигах, о том, чтобы стать не просто наблюдателем, а лучшим из них! Теперь его послали приглядывать за рабочими, а сами остались внизу и защищают бестолковую, любопытную толпу от её же глупости. Он с досадой и горечью стукнул о стену короткой, тяжёлой дубинкой – своей верной спутницей и помощницей. Рабочие испуганно вжали головы в плечи.
На площадке, куда они вышли из лифта, собрались зеваки. Здесь чувствовалась сила стихии: на станции порывисто дуло, вагончики раскачивались и скрипели. Угрюмый Кряж встал подальше от рабочих, но с любопытством прислушивался, о чём они говорят.
– Наверняка узел.
– Замена?
– Может…
К курсанту подошёл мастер и показал на кабинку, где сидели Фантазёр с Прытью:
– Господин курсант, надо снимать их. И поскорее бы. Ветер.
Кряж думал. Если снимать – то значит, докладывать своим. Но наблюдатели не занимаются такими мелкими делами, а лишь координируют их. Наверняка передадут спасение городскому «Клубу добровольцев» или пожарной команде. Те скажут, что погодные условия неблагоприятны, а для квартала опасности нет.
– Вы скажете господину наблюдателю внизу? – осторожно поинтересовался мастер.
– Нет. Я сам.
– Но, может быть…
– Молчи! – грозно крикнул Кряж, подражая старшим.
Да разве поймут его какие-то рабочие?
Кряж подходит к самому краю платформы станции, снимает с пояса тонкий трос и кладёт его на пол, стараясь не смотреть вперёд и вниз. Ветер шумит у него в ушах, глаза слезятся, но Кряж только хмурится. Он прикладывает один конец троса к металлическому козырьку и командует:
– Электромагнит.
Трос намертво примагничивается к краю платформы. Затем Кряж, выбрав в меню своего браслета нужный пункт, направляет из него луч тонкого света на кабинку, к окну которой прильнули два испуганных горожанина.
– Мост, – командует он.
Трос послушно раскладывается в дорожку, способную выдержать вес целого отряда. Он прислоняется к кабинке, и Кряж наступает на него, но кабинка снова раскачивается; она противно чиркает по краю моста, а он дёргается и вдруг в середине выгибается боком от ударов ветра. Кряж поспешно убирает ногу. Он думает и так морщит лоб, будто ему больно от мыслей. Потом он смотрит на свои крепкие руки и делает ими резкое движение, выбрасывая вперёд. С накладок на рукавах срываются два дрона, День и Ночь, и зависают перед курсантом, готовые исполнить приказ.
– День, берёшь правый край моста. Держишься за него и за ту скобу, – Кряж поясняет свои слова с помощью луча, указывая на мост и на корпус вагончика.
Дрон срывается с места и в точности исполняет то, что от него требуется.
– Крепче держи, – бубнит Кряж, и День работает во всю мощь.
Кряж кивает и отдаёт приказ Ночи, указывая на левый край моста и на соседнюю скобу. Второй дрон послушно срывается с места, но вдруг отчего-то подлетает в воздухе и попадает в открытое окно вагончика. Горожане внутри него падают разом падают на пол, закрывая головы руками, а дрон бестолково летает внутри, натыкаясь на стёкла. Кряж изумлённо смотрит на него, но тут же берёт себя в руки:
– Назад, – командует он.
Дрон словно не слышит его. Тогда Кряж пытается управлять им через браслет, потом снова голосом, затем светом – но Ночь будто потерял связь с Системой. Он завис под потолком. Кряж подзывает к себе День, смотрит то на него, то на кабинку, но затем покаянно мотает головой.
– Я сам, – говорит он дрону, – Орден вверил мне имущество, а я…
Через несколько минут мост снова стал тросом, который удерживал День. Всё готово. Два горожанина осмелились подняться с пола и теперь, опасливо согнувшись и посматривая на Ночь, наблюдают за Кряжем. Он снимает с пальцев перстни с шипами, а с пояса – шокер и баллончик с кислотой, подзывает начальника станции и отдаёт ему свои вещи:
– Ты отвечаешь за всё это до моего возвращения.
Начальник выпрямляет спину и понятливо кивает. Тем временем, Прыть с изумлением дёргает Фантазёра за рукав:
– Глянь-ка, это ж курсант!
Фантазёр, щурясь, вглядывается:
– А разве нас не снимут отсюда?
И тут, словно в ответ, курсант складывает руки лодочкой и кричит:
– Слушать меня! Не беспокоиться! Я сейчас помогу вам!
Друзья изумлённо переглядываются.
– Разве нам не положена команда пожарных? – испуганно спрашивает Фантазёр.
Прыть отпихивает его локтем от окна:
– Эй, господин! – кричит он, – А команда? Нам положены спасатели!
– Ветер! – отвечает издалека курсант, – Вы не дождётесь!
Прыть поворачивается к Фантазёру:
– Это что, нас бросили?!
– Ты же слышал, – отвечает Фантазёр белыми губами, – Он нас вытащит.
– Чёрта с два! – злобно взрывается Прыть, – Это же сопляк! Он даже не наблюдатель! Да разуй же глаза…
Тем временем, Кряж берётся руками за металлический канат, на котором висит вагон с пассажирами. Ногой он пробует свой трос, а затем уже всем весом встаёт на него. Рабочие смотрят на курсанта не как на героя, а как на полоумного, но перечить не пытаются. В двух метрах от него пропасть, на дне которой шумит город. Он уверенно шагает к кабинке, и чувствует, что его голова становится до странного пустой, а рукам больно.
– Слышь, господин курсант! – кричит Прыть, – Иди… Идите назад!
Кряж смотрит на пленников канатной дороги, его лицо краснеет от напряжения. Оно неподвижное и похоже на маску.
– Топай отсюда! – в отчаянии вопит Прыть.
Кряж останавливается на мгновение, а потом смотрит прямо на Прыть и двигается вперёд.
– Что за бардак, – испуганно шепчет крими.
Справа и слева у курсанта высотки, а далеко внизу удивлённые горожане, должно быть, задрали головы. В Крепости хорошо тренируют будущих наблюдателей, только там под ногами – земля. Кряж зажмуривается и представляет плац. «Внизу земля», – шепчет он. Она слишком низко, вот и всё. «Смотри в небо», – приказывает он себе и ловко перебирает руками, двигаясь к кабинке. Ветер бьёт его, надеясь сорвать с троса, как лист с ветки дерева. Но Кряж лишь прячет лицо, утыкаясь носом в рукав. Как только порыв стихает, он нащупывает ногами свою тонкую дорожку и двигается дальше, быстро и осторожно. Рабочие смотрят на него со станции, затаив дыхание. «Не смотри под ноги» – твердит про себя курсант. Он поднимает глаза вверх. Над ним по серому небу ветер гонит плотные, светлые обрывки облаков. Красота! Теперь он совсем близко к кабинке, и надо быть очень осторожным. В Кряже просыпается азарт. Он ждёт, пока кабинка почти перестанет раскачиваться, и закидывает ноги в проём окна. Фантазёр и Прыть помогают ему забраться внутрь. С минуту Кряж сидит на скамейке, рассматривая свои порванные перчатки, а потом ласково касается Ночи.
– Что с тобой, – обеспокоенно шепчет он.
Прыть, который с интересом и завистью наблюдает за этой сценой. Ночь дёргается, но Кряж ловко хватает его и прижимает его к своему браслету.
– Со… уста… установлено. Требуется диагностика, – сообщает дрон.
– Эх, ты, – вздыхает Кряж и командует, – За мной.
– Принято, – уже уверенно рапортует Ночь.
Пора! Ладони Кряжа саднит, но он подсаживает Прыть на окошко. Тот, бледный, но улыбающийся, отлично понимает опасность. Он вытирает руки о куртку, хватается за верхний трос, а ноги ставит на нижний. Крими двигается ловко и быстро – и через несколько минут он уже на станции, раскланивается перед рабочими, а те смеются. Теперь Фантазёр. Кряж выпроваживает за окошко Ночь и внимательно смотрит на библиотекаря, на всю его неровную, хилую фигуру. Фантазёр, кажется, всё понимает.
– Ступайте обратно, господин – дрожащими губами шепчет он.
Кабинка снова покачивается, курсант подходит к окну, держась за стенки. Совсем недалеко, со станции, на него странно, испытующе смотрит Прыть.
– Лезь мне на спину, – говорит он Фантазёру, чуть обернувшись.
– Ты смеёшься? – тот в изумлении забывает про статус курсанта Ордена.
Но Кряж хмурится: он никогда не шутит. Библиотекарь садится на скамью и демонстративно вцепляется в неё руками. Тогда курсант хватает его за шкирку, тащит к окну и указывает вниз, на разбитую кабинку:
– Видишь?
– Я не удержусь на твоей спине! – протестует библиотекарь
– Я тебя привяжу. Иначе никак. Вагон дальше не поедет.
Фантазёр хватается за свои жёсткие волосы и молчит. Кряж быстро вытаскивает из-за пояса тонкий шнур, которым положено связывать буйных горожан. Через несколько минут всё готово, и библиотекарь сидит на спине курсанта, накрепко к нему привязанный.
– Только ты ещё подведи, – угрожающе бубнит курсант себе под нос, и шнур затягивается ещё туже.
Кряж ставит одну ногу на окно. Так, теперь левую руку за раму, правая на трос. Фантазер молча сносит толчки и удары, но Кряж чувствует, что ладони библиотекаря влажные и неприятно холодные. Курсант перебирает руками, но его ноги то и дело теряют тонкую опору, а Фантазёр вцепился в его плечи. Кряж прикрикнул бы на него, но его дыхание сбилось, тело немеет, а ладонях болят всё сильнее. Он не рассчитал.
Как во сне Кряж видит перед собой Ночь. Дрон уже возле станции, но порыв ветра кидает его в стальную опору, а оттуда машинка, неловко кувыркаясь, шлёпается на землю и рассыпается осколками. В этот момент улица качается под курсантом, его сердце сжимается от внезапного горя, тело тяжелеет. Он чуть закидывает голову и жмурится, судорожно сжав руки. Ему кажется, будто ветер сейчас оторвёт его от троса.
Горожане видят, как на верёвке, будто нарисованной на белых, спешащих облаках, застыла массивная фигура канатоходца с привязанной к спине ношей.
– Он пойдёт? – тревожно спрашивают они друг у друга.
– Чего он там?
– Эй, парень, скорее!
– Ему плохо?
– Упадут!
Кряж двигается всё медленнее. Он устал, по его лицу течёт пот, ладони вот– вот соскользнут.
– Трус! – вдруг взвизгнул на всю станцию Прыть, – Двигай, слабак! Или всю Крепость скорчит от стыда за тебя!
После упоминания Крепости все отшатываются от Прыти, и даже Кряж перестаёт смотреть вниз, на улицу, на осколки и искореженную, упавшую кабинку. Он смотрит на Прыть, и тот ловит его взгляд. Этот упорный взгляд словно заставляет его нащупать ногами натянутый трос и осторожно встать на него. Теперь Кряж видит только Прыть.
– Ну, миленький, – протягивает руку крими, – ну ещё шажок. Смотри, как я близко.
И Кряж, в упор глядя на него, тяжело шагает по тросу. Своим неподвижным лицом и маленькими глазками курсант напоминает носорога из старинного фильма. Браслет на его руке предупреждающе вибрирует: преданный День держится из последних сил, не давая ветру сбросить всех вниз. На высоте, над необычно пустой площадкой будто бы происходит схватка между Прытью и Кряжем. Они напряжённо смотрят глаза в глаза, и курсант весь красный, но странно спокойный, а челюсти его крепко сжаты. Крими, напротив, кривляется от души. Он сыплет ругательствами, стараясь разозлить Кряжа:
– Свиная шкура! Луковый огрызок ты! – азартно частит крими, – Никчёмная, железная башка!
Публика внизу не смеётся и не возмущается. Горожане будто застыли единой массой и ловят каждый звук, каждое движение этой маленькой драмы.
Подбадриваемый в таком духе, Кряж преодолевает последние метры и падает на пол станции. Когда он с привязанным к спине Фантазёром достигает платформы, толпа внизу восторженно шумит и свистит.
– На тебе! – подскочил Прыть к самому краю станции, – Что, улизнули от тебя? Смотри!
Он вытянул вверх руку со сложенным кукишем, а затем отскочил от проёма и сделал сальто. Смотритель осторожно подошёл к краю посмотреть, с кем разговаривал парень. Но там всё как обычно: снизу гудела площадь, по её краям теснились стены небоскрёбов, а над ними нависало плотное, серое, ветреное небо.
Кряж хриплым голосом отдал распоряжение – и шнур соскользнул на пол, отпустив Фантазёра. Над библиотекарем хлопотал медбрат и служители канатной дороги. Кряж медленно пошёл по площадке в странном отупении. Казалось, он не слышал ни грома аплодисментов с улицы, ни поздравлений вокруг себя. Будто не его сейчас обнимали и похлопывали по спине. Он помнил только, что должен сейчас вернуться вниз, к офицеру.
А Прыть, забытый и оставленный всеми, медленно сполз по стене и закрыл лицо руками.
За то, что Ночь разбился, Кряж просидел в карцере месяц. Но после наказания он снова мог выходить из Крепости. Как-то раз у него выдались свободные часы, и он отправился посмотреть, как чинят наружный лифт неподалёку, а заодно купить разноцветных сахарных конфет. Кряжу нравилось смотреть, как трудится население города. Они были смешные, эти рабочие: то и дело переговаривались, шутили, а то и ели на ходу. Курсант занял позицию на одном из навесных мостов и с любопытством наблюдал за тем, как на земле, в пыли снуют шумные «дорожники». Он услышал шарканье по мосту и обернулся. Недалеко стоял калека: рыжий, лохматый парень, что сидел на его спине в тот самый день.
– Спасибо тебе, – широко улыбнулся он, – Я только это и хотел сказать: спасибо.
На Кряжа нахлынули неприятные воспоминания, он угрюмо смотрел на рыжего. Курсант уже хотел отвернуться, но заметил, как из-за угла за ними наблюдают две девушки. Одна из них смотрела прямо на него, но, смутившись, отвела взгляд. И с того времени Крепость больше не владела им.
Кряжу нравилась эта компания: их споры, тайная живопись в библиотечной подсобке, наивность и беззащитность. Новые друзья показали ему, что Котлище может быть другим – и это ошеломило курсанта. Он то упивался новой дружбой, то вспоминал, что дороги у него и у них – разные. Больнее всего Кряжу становилось, когда он думал, что когда-нибудь Ундину нужно будет оставить. Острое отчаяние от мыслей о будущем сменялось грустью, чувством обречённости и страхом. Раньше мечты приносили только удовольствие, надежду и гордость. Неужели теперь судьба ставит перед ним выбор: Орден или Ундина? Неужели скоро – всё? Наблюдатели посмеивались над курсантами, они уже не вспоминали о своих горестях. Когда-нибудь и у него всё отболит.
Группа спустилась со Стен. Туман здесь был гораздо плотнее, и в свете прожекторов охранная полоса казалась таинственной. Подлетели два дрона.
– Идти плотной колонной, – напомнил старший, – При отставании стоять на месте. Последний дрон найдёт отставшего.
Со стороны Стен прозвучал резкий сигнал. Дроны включили красную подсветку и метнулись прочь. Старший выругался.
– Надеть противогазы! – скомандовал он.
Через несколько секунд весь отряд был уже в противогазах. Кряжу казалось, что его товарищи теперь похожи на огромных насекомых, и он улыбнулся, подумав о том, как выглядит он сам. Старший глухо отчитал одного из курсантов, толкнув в грудь, и колонна двинулась дальше. Скоро заработали насосы и вентиляторы. Из-под Стен, наружу, спускали газы и жидкие отходы, и ничто из вредных веществ не должно было попасть на улицы города и отравить жителей. Туман нехотя отступал, и Кряж видел нарядные Мусорные Стены. Днём, особенно в ветреную погоду, горожане могли любоваться яркими плакатами и рекламой на них; мальчишки толпились у охранной полосы и с восторгом и завистью смотрели на наблюдателей. Сейчас Кряж видел, как далеко впереди начинаются окраины Котлища, пустые и сонные.
– Наперегонки марш! – прозвучал приказ старшего.
Голос у него был весёлый. Кряж сорвался с места, сразу оставив позади двоих. Когда вся группа пересекла голую, утрамбованную полосу охранной полосы, насосы перестали работать. Вот-вот затихнут и вентиляторы. Им разрешили снять противогазы, и Кряж вдохнув свежий, сырой воздух, вытер потное лицо рукавом. Бегать он любил, но особенно – по городским улицам. Он хорошо знал Котлище, все его заводы, огромный изолятор, Центры – административные здания каждого квартала. Он любил подниматься на крыши многоэтажек во время обходов и смотреть, как в водяных ловушках оседает тонкая, влажная плёнка тумана. Он старался не наступать грубыми ботинками на нежную зелень города.
– Забывайте девок сразу, – цинично советовали курсантам старшие.
– Думать о них – значит ослабить разум и волю, проявлять эгоизм, раскалывать братство наблюдателей, – объясняли проводники.
Они были правы. У братьев всё общее. И сами они – живые Стены. Таков их путь.
ГЛАВА 4
Нам говорили: у каждого должен быть свой страх и своя цель. В то время я представлял, что цель манит нас вперёд, а страх дышит в спину и не даёт остановиться. Лучше всего бояться того же, чего боятся все. Тогда можно развлекаться, обсуждая общие страхи и фантазируя, как можно было бы их победить. А если служить той же цели, которой служит большинство, то на уже на одном этом основании можно считать себя не хуже прочих.
Так думали мы все – так думал и я. Но обладая чужими целями и страхами я не имел своих.
Временами Тёзке казалось, будто Фантазёр младше её. Его идеям не было конца, он мог дуться, как ребёнок и забывать о своих обещаниях. Зато библиотекарь никогда не читал Тёзке нотаций, его непредсказуемость веселила её. Сегодня он обещал сюрприз.
Они спустились в метро и поехали на юго-запад, туда, где раскинулся популярный район ДиПизза с целой улицей модных ателье, с магазинами белья и одежды. В вагоне было тепло, одноразовая стерильная накладка на сиденье чуть уловимо пахла мятой и Тёзка всё гадала, что же приготовил для неё Фантазёр. Её сложно было чем-то удивить, потому что её мать, которую все звали просто Матушка, работала инструктором-дезинфектором и жили они в полном достатке.
Тёзка изо всех сил готовилась к экзамену, чтобы выходить на работу вместе с Матушкой и её друзьями, которые жили на одной улице с ними. Белоснежная форма с респиратором, почёт и то, что её будут ждать в любом доме, в любой компании – вот что привлекало Тёзку в профессии. Когда она небрежно говорила какому-нибудь новому знакомому, что живёт в районе Рюшимик, в доме, отделанном полированными панелями, то чувствовала, как отношение к ней становится особенным. Единственное, чего боялась Тёзка – это каким-то невероятным образом разочаровать своё предприятие, которому она принадлежала с рождения, и искать себе работу. Чего доброго, придётся вставать в очередь вместе с неудачниками и бывшими преступниками, а потом всю жизнь ходить в помощницах, как Ундина.
Тёзка почувствовала, как Фантазёр сжал её пальцы:
– Выходим.
Они оказались на пустой платформе.
– Где мы? – протянула Тёзка, оглядываясь по сторонам.
Вместо мраморной отделки, имитирующей вуаль и кружева, она видела ограненное цветное стекло и начищенные медные цепи. Пол на этой станции был расписан под ковёр, а сводчатый потолок украшали золотистые завитушки. “Станция Матар-Альзумаруд” – гласила яркая вывеска. Тёзка вопросительно взглянула на Фантазёра.
– Мне нужен был строительный кран, – сбивчиво объяснял он, – А тут как раз большая стройка.
– Но это же ювелирный район, – прошептала она.
Матар-Альзумаруд выделялся среди соседних районов яркостью, блеском и криминалом.
– Зачем тебе кран? – недоумевала Тёзка, – Поехали скорее обратно.
– Охранная полоса и небо за городскими стенами – оттуда их видно лучше всего.
Тёзка ахнула.
– Опять твои вечные вопросы? – рассердилась она, – Глупые мечты, никчёмные идеи.
– На этот раз я кое-что видел! – взмахнул рукой Фантазёр, – И оно реальное.
– И что же это?
– Ну, пока я точно не знаю, – смущённо признался он и добавил, – Но у меня есть обоснованное предположение. Я хочу, чтобы ты посмотрела вместе со мной.
Тёзка нервно рассмеялась и тут же осеклась, когда эхо разнесло её смех по пустой станции.
– И ты хочешь рискнуть ради того, чего сам не знаешь?
– Я был здесь уже четыре раза с начала весны, – ответил он упрямо и серьёзно, – Не хочешь – я пойду один.
– Иди, – бросила она.
Молчание.
– Сумасшедший!
Ни слова. Фантазёр сгорбился и сел на скамью. Тогда Тёзка демонстративно перешла на другую сторону платформы и стала ждать обратного поезда.
От стены отделился голографический Метрокэп и подошёл к Фантазёру:
– А кто это у нас потерялся? – засюсюкал он, – Какой хороший ребёнок! Мы быстро найдём твою маму. Скажи, как тебя зовут?
Фантазёр поднял голову:
– Ты что, не видишь, что я взрослый человек? – строго спросил он.
По силуэту Метрокэпа пошла рябь.
– Сбой в системе мониторинга… – медленно ответил он, – … извинения…
Метрокэп исчез и тут же появился вновь, уперев руки в бока:
– Эй, парень, – широко улыбнулся он, – подсказать тебе маршрут?
– Не надо, – отмахнулся Фантазёр.
Они с Тёзкой снова остались одни. Фантазёр ничего больше не говорил, а только поглядывал на неё украдкой. Лицо у него было такое несчастное, что Тёзка поняла: этой ночью без неё он пропадёт. Пришёл и уехал поезд – а она осталась на станции. Наконец, Тёзка села рядом с Фантазёром:
– Вот убьют нас, – проворчала она, – Что Матушка скажет?
– Это не опасно, – убеждал её Фантазёр, – Нас пропустят, я договорился с местными. Не такие уж они страшные.
Район ювелиров и впрямь казался самым обычным, если не считать домов, которые будто бы хотели перещеголять друг друга в отделке. На дорогах в вечном нескончаемом коллапсе застыли служебные автобусы и грузовые машины, высотки гигантскими колоннами уходили в ночное небо, а на них сверкали 3-D экраны. Верхние этажи домов были утыканы самодельными ветряками, между небоскрёбами носились скоростные поезда воздушного метро, а ещё выше множеством ярусов медленно плыли вагончики канатных дорог. Рёв и гудки машин, шум, разговоры, музыка и реклама. Вот только рабочих на улицах почти не было. Фантазёр тянул Тёзку дальше и скоро свет и шум остались позади. Она совсем потерялась в каменных углах, неожиданно возникавших перед ними и боялась остаться одна в этой кромешной тьме, в шепотках по углам, но Фантазёр крепко держал её за руку и ей приходилось приноравливаться к его неровной походке. Каменные оштукатуренные стены сменялись пластиковыми подпорками, железными листами, тряпичными занавесками. Асфальт, песок, настилы, проволочные циновки; запахи старого масла, тяжёлые, странные ароматы, трущобно-кошачья вонь, пыль и – неожиданно – сырой, нехороший запах застоявшейся воды. Скоро они увидели строительный забор, а за ним возвышался башенный кран. И тут совершенно неслышно и неожиданно перед ними возникли три крими.
– Не местные? – тихо спросил один из них.
От его равнодушного голоса у Тёзки по спине побежали мурашки. Фантазёр сжал её пальцы ещё сильнее:
– Мы на площадку, – так же негромко ответил он.
Крими молчали. Казалось, они опешили от такой наглости, но вот в темноте прозвучал тонкий, истеричный смех. Тёзка вцепилась в край куртки Фантазёра, прижавшись к его плечу. Он вдруг спохватился и суетливо полез за пазуху за пропуском. Круглый медальоном с изображением слона повис на цепочке, слабо поблёскивая.
– Наше, – гнусаво протянул один из крими.
Второй тут же дёрнул за цепочку:
– Знак у чужаков! – высоким голосом зачастил он, – Они шпионы. Я вижу, я чужих чую, как пёс! Давайте их…
Перед лицом Фантазёра появилось тонкое лезвие и он, как заколдованный, смотрел на него и не мог отвести глаз.
– Цыц, – бросил старший, не повышая голос и достал из кармана прозрачный, тускло светящийся шарик, – Заправь до верху.
Тёзка так испугалась, что происходящее казалось ей нереальным. Она видела, как один из крими заправил лампу: отмерил порошки из трёх разных пакетиков, а затем добавил прозрачной жидкости из бутылочки и закрыл шарик пробкой. Главный потряс шар и скоро света стало достаточно. Он смотрел на обратную сторону медальона, а библиотекарь успел насчитать ещё пять человек, сидевших на корточках чуть поодаль. Вдруг главный коротко и звонко отвесил затрещину низкорослому парню, который стоял рядом с ним. Лезвие стукнулось о камни. Крими захохотали.
– За что? – взвизгнул тот.
– А это? – главный поднёс ему к носу медальон, – Что это значит?
– Буква “Пэ”, – удивился тот, – Пропуск?
– Угу, – кивнул главный, – Говорил я тебе не торопиться? Ну, сколько раз, а? Смотреть надо сначала. Смотреть – и только потом резать!
Низкорослый потёр затылок и поднял стилет.
– Всегдашняя моя поспешность приносит мне многие страдания, – как ни в чём не бывало объяснил он Фантазёру.
– Что на площадке-то надо? – миролюбиво спросил главный крими.
– На кран подняться, – дрогнувшим голосом ответил Фантазёр.
Крими пристально оглядел их и понимающе хмыкнул:
– Романтики, значит. Ну, пойдёмте.
Фантазёр с Тёзкой поднимались в кабину на таком маленьком лифте, что им пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы уместиться в нём. Крими уже исчезли в ночных переулках Матар-Альзумаруд, на стройплощадке было тихо.
– Ну ты и мастер переговоров, – прошипела Тёзка, – Так “договорился”, что нас чуть не зарезали.
– Извини. В прошлый раз меня встречали другие ребята, так что это происшествие можно считать за человеческий фактор, – улыбнулся Фантазёр и вдруг нежно поцеловал Тёзку в кончик носа, – Всё обошлось.
Тёзка угрюмо взглянула на него, но промолчала.
– Времени потеряли много, – серьёзно сказал библиотекарь, – Как бы не опоздать.
Внутри кабины башенного крана было холодно. Фантазёр включил тепловой шнур, который тянулся по стенам и уходил в пол – и вынул из нагрудного кармана пластиковый квадрат, упакованный в чёрную плёнку. Он снял её с одной стороны и приклеил квадрат к потолку, а затем снял плёнку с другой стороны. В кабине стало светло. Было тихо и Тёзке казалось, что она слышит ветер. На площадке стоял полуразобранный дом, пригодные для новой стройки железо и камни лежали кучами на земле, а мусора уже почти не осталось. Далеко за стройкой тянулись фонари, а под ними – яркие рыночные палатки, которые, казалось, вот-вот вывалятся прямо на дорогу. Ещё дальше, на стенах высотных домов крутили рекламу и новости. Тёзка пригляделась и узнала любимый ролик «Весь мир счастлив».
Из другого окна тянулась ярко освещённая охранная полоса, а за ней – Мусорные стены, которые опоясывали Котлище пятью кольцами. Они будто вросли в небо, под ними не видно было ни дронов, ни наблюдателей, но горожане знали, что они замечают любое движение у охранной полосы – и никогда никого не предупреждают.
Тут Фантазёр дёрнул Тёзку за рукав, указывая пальцем вверх и вперёд, в небо, которое находилось уже Снаружи. Она подняла голову и увидела белые и красные точки. Часть из них светилась непрерывно, а другие ровно мигали, но двигались они все разом, словно что-то треугольное держало их вместе. Ни звука, ни следа в небе. Через несколько секунд таинственные огоньки скрылись за краем городских стен.
– Что это? – удивилась Тёзка.
– Их только отсюда видно, – пробормотал Фантазёр.
– В небе ничего нет, кроме птиц, солнца и облаков, – неуверенно возразила Тёзка, – Ещё звёзды, луна, планеты, радуга, дождь…
Фантазёр облокотился на подвесной молекулярный отсек, в котором крановщик, должно быть, готовил себе обеды.
– Как ты думаешь, на что похожи эти огни? – спросил он с волнением в голосе, – Давай, подумай. Вспомни! Где в городе ты видела такие же огоньки?
– Лампы? – недоумённо гадала Тёзка.
– Нет. У них слишком слабый свет.
– Информационные щиты?
– Они разноцветные. Ну же! – дразнил её Фантазёр.
– Ты знаешь! – догадалась она, – Поезда? Светофоры? Автобусы?
– Точно! – с детской радостью выпалил Фантазёр, – Мне тоже пришёл в голову именно транспорт.
Тёзка ошеломленно захлопала глазами.
– Самолёт! – вдруг выпалил Фантазёр, и затараторил, – Я понял случайно. Ребёнок запустил бумажный самолётик в библиотеке, и меня озарило! Это же чудо разума! Нашего, человеческого. Понимаешь? Они давным-давно создавали чудеса, а значит, и мы можем. И я могу! И ты.
Тёзка с сомнением посмотрела на него:
– Самолёты – это волшебные машины, а волшебство есть только в сказках, – твёрдо сказала она, – Говорю тебе как “перспективная” горожанка: любая вещь тяжелее воздуха, а значит, она не может оторваться от земли.
Но Фантазёр махнул рукой, будто она сказала что-то незначительное, наклонил к ней бледное, конопатое лицо и зашептал:
– Они появляются раз в двадцать дней, по ночам, с точностью до минуты. А это значит, что земли Снаружи обитаемы!
Тёзка поёжилась.
– Ты сошёл с ума, – отрезала она.
Фантазёр распахнул дверь:
– Я видел самолёт! – упоённо воскликнул он в темноту, – Мы можем всё!
Но город слушал новости, гудки машин и шум фабрик. С улиц никто не мог заметить паренька, стоявшего так высоко над всеми. А если бы кто-нибудь пригляделся к одному из многих башенных кранов города, то зажмурился бы от света экранов и прожекторов и не увидел крошечную фигурку библиотекаря, победно вскинувшего руки.
– Эгей, Котлище! – не унимался Фантазёр, – Я знаю твою тайну!
Он неуклюже подпрыгнул на самом краю и чуть не сорвался вниз. Тёзка взвизгнула и зажмурилась.
– Я догадался, – вернулся он к ней, – понимаешь, сам! Я сам нашёл ответ. А не верил! И никто не поверит.
Тёзка тоже не верила ему, но знала, что Фантазёр – гений, просто судьба не дала ему шансов проявить себя. И сейчас она забыла о своём недавнем испуге и гордилась, что именно её библиотекарь позвал сегодня с собой. Они сидели, обнявшись, а от шнура шёл жар. В распахнутую дверь залетали редкие, мелкие снежинки и сразу таяли на тёплом полу.
– Почему бродяги не перелетели через Мусорные стены, если у них есть машины для этого? – вдруг спросила Тёзка.
– Может, они не хотят – предположил Фантазёр и прошептал, – А ты помнишь, как Система ошиблась на станции? В последнее время она часто ошибается, и я думаю…
– Тш-ш-ш… – Тёзка ладонью прикрыла ему рот, – Ты что! Об этом нельзя говорить.
Фантазёр поцеловал её руку и убрал от лица.
– Я всё думаю про городской архив. А ещё я боюсь, что Система сходит с ума, – с болью закончил он.
ГЛАВА 5
Центры подготовки перспективных кадров, или просто перспектумы, были в каждом из восьми районов Котлища. Тёзке не повезло жить слишком далеко от своего центра подготовки и девять дней из десяти она поднималась ещё до рассвета.
В одно утро Тёзка, как обычно, стояла в очереди на входе перспектума. Она подошла к сканеру и собиралась было пойти в класс, как господин помощник директора сделал ей знак отойти к стене, где уже собрались несколько десятков человек. Тёзка встала в углу и пыталась сообразить, что они могла натворить и насколько недоволен ими может быть господин помощник. Она с тоской смотрела, как её однокурсники идентифицировались и спешили на занятия и пыталась успокоиться и прогнать страх. Вот все разошлись, прозвучал сигнал к началу дня, помощник директора запер двери перед носом опоздавшего и кивнул тем, кто стоял у стены. Он уверенно шёл по пустому, красному коридору, а за ним в полной тишине, друг за другом, шагали ученики. Ни шёпота, ни вопросов. Они поднялись на второй этаж по винтовой лестнице и оказались перед чёрной стеклянной дверью, за которой скрывался кабинет господина директора перспектума.
Тёзка чуть успокоилась. Господин директор был проводником, как директора всех учебных заведений; он не повторял сказанного, не повышал голос, не наказывал виновных – всем этим занимался его помощник. Затемнение на стеклянной двери рассеивалось дважды в день, но никто из перспективных не мог сказать, как выглядит кабинет господина директора – они старались не задерживаться под винтовой лестницей. Тёзка никогда не слышала ни звука со второго этажа, но знала, что оттуда видно всё, что происходит в школе, в их районе и в мире, ограждённом Мусорными стенами. Она молча перебирала в памяти свои возможные ошибки и кляла себя за ночную прогулку с Фантазёром, а из вентиляции пахло маслом и слышался чей-то тихий храп – за стеной начинались жилые квартиры. Этажом ниже, прямо под ними расположился магазинчик напитков, и Тёзка пообещала себе, что если её не отчислят, то она купит себе дынной газировки со льдом, а к ней – горячей карамели. Тут темнота перед ними пропала и оказалось, что никакой двери вовсе не было. По приказу господина помощника они все вошли в кабинет и встали у порога.
В кабинете вдоль стены тянулась магнитная полоса, а к ней тонкими граням крепились пластинки с личными делами перспективных, отчёты, памятки… Документы плотными рядами занимали почти всю стену, и свет причудливо преломлялся через них. Тут же стояли горшки с живыми деревьями, холодильник и микро-повар на два отсека: горячий и холодный. Стекло горячего отсека запотело, оттуда жарко пахло красным луком и сахаром. В холодном измельчался салат. На большом полукруглом столе был идеальный порядок, от него шла деревянная массажная дорожка, которая скрывалась за плотной занавеской из бисерных нитей. На другой стене раскинулась карта и Тёзка опознала на ней территорию их перспектума. По карте двигались разноцветные точки, больше всего их было в аудиториях. В другом конце кабинета чернела шахта лифта. Откуда-то сверху послышалось его тихое гудение.
– Склоните головы, – велел господин помощник.
Они ждали господина директора, но лифт всё ехал и ехал. Тёзка дерзко скосила глаза на шахту и представила себе, что тоннель проходит через весь небоскрёб и что лифт едет от самой крыши. Тут в шахте показалась платформа с креслом, а с него поднялся тучный человек. Он шагнул в комнату. Всю его выбритую голову, лицо и руки покрывали жёлтые татуировки с чёрной каймой. Господин помощник поспешно приложил кончики пальцев ко лбу и перспективные повторили священный жест за ним.
Господин директор кивнул им головой и улыбнулся.
– Рад видеть вас в добром здоровье.
Он сел за стол и положил ладонь на стопку прозрачных карточек, которые зажгись слабым голубым светом.
– Да, только самые достойные, – продолжал он, – И я не буду томить вас ожиданием, а скажу сразу: вы здесь потому, что прошли на следующий уровень отбора.
Тёзка не сразу поняла смысл сказанного, но через минуту уже обнималась с другими перспективными. Счастье переполняло её, она работала изо всех сил – и добилась своего. Теперь можно прекратить опасную гонку, ведь в любом случае её ждёт блестящее будущее.
– Порядок, – холодно напомнил господин помощник и постучал длинным ногтем по наручному браслету, – у меня тут всё учтено.
Перспективные смущённо вернулись на места.
– Вы больше не вернётесь в свои классы, – сказал им господин директор, – и будете учиться на этом этаже, отдельно от остальных. Ваше довольствие уже увеличено, ведь вы – самые способные, упорные, сообразительные, здоровые в нашем перспектуме.
Он сказал «наш перспектум», он говорил с ними почти как с равными – и Тёзка запоминала каждое его слово, чтобы обрадовать Матушку вечером.
– Каждый населяющий – это ключ и его задача – принести пользу Котлищу, открыть свой замок. Любому из нас Котлище дарит нечто особенное – своё собственное предназначение, а мы обретаем смысл своей жизни, которому следуем до последнего вздоха. Когда-то, давным-давно люди научились сжимать время. Их дни летели слишком быстро, а сами они не успевали за событиями, которыми наполнили свой мир. И тогда время поглотило их и многое из того, что они сделали. Но мы мудрее. Мы оставили для себя лишь то, без чего невозможно защитить Котлище. Вы знаете, что Мусорные стены в опасности. Но вы также знаете, что на другой стороне Земли есть деревня. О ней не принято говорить, но сегодня я кое-что расскажу вам. Деревня – это довольно большая, отсталая, но пригодная для жизни часть суши. Мы не можем существовать без неё, а она – без нас. Те, кто дойдёт до конца отбора, получат особую миссию.
Она слушала господина директора, затаив дыхание. Горожане брезгливо избегали разговоров о деревне, и Тёзка помнила, как в детстве Матушка отчитала её при всех соседях и заставила извиняться за то, что она рассказала услышанную на улице сплетню на общей кухне.
– Вы понимаете, что наш разговор останется в моём кабинете, – рассказывал господин директор, – Поэтому скажу вам ещё кое-что. Миссией тех, кто покинет город, будет принести в деревню прогресс. Те из вас, кто останется в стенах города, со временем займут в нём почётные места, если только продолжат идти вперёд и ничем не запятнают себя. Те же, кто покинет нас, станут равны братьям обоих Орденов, потому что положат свою жизнь на алтарь служения городу – как и мы. Они не возвращаются домой, но Котлище склоняет перед ними голову, а Ордена всегда находят способ держать связь со своими младшими братьями и сёстрами. Теперь пусть каждый спросит себя: осмеливался ли он мечтать о таком?
Тёзка покачала головой, не поднимая удивлённых глаз. От таких возможностей у неё перехватывало дыхание. Она знала, каким почётом окружены семьи тех, кому выпало покинуть Котлище. Теперь правда открылась ей. Женщин-наблюдателей и женщин-проводников в Котлище не было, они не писали законов и не карали преступников, а только входили в Корпоративный совет, судили горожан и управляли предприятиями. Тёзка поняла, что может достичь невиданных высот и её мечта о должности инструктора вдруг показалась ей мелкой.
– Пойдёмте, – сказал господин помощник директора, – Пусть до конца учебного дня никто не разговаривает друг с другом. Пусть все думают о возможной великой чести.
Тёзка подняла голову и увидела, что директора уже нет в кабинете. Уходя она оглянулась – чёрная дверь была на месте.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anna-zapevalova/kod-ravnovesiya-tehnogorod-69134848/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.