Роуd-Муви
В. Тао
Подлинные и полувыдуманные истории, рассказанные языком, не ограниченным известным мирозданием – с элементами биографии и искусственного интеллекта. Книга содержит нецензурную брань.
Роуd-Муви
В. Тао
© В. Тао, 2024
ISBN 978-5-4485-5767-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ДЕМОНЫ ЭБОЛА
Антивирус
безмятежен, на последнем дыхании – тонкий как смог, легкий как сигарета – пепел тающий солнечной высью. Невинность в полу-небе тирольских блудниц. Невесомость жасмина, кофейных зёрен на уличном столике…
пожиратели кино, еды и рекламы, чиксу на кайфе ломает сиянием – фриланс на игле у жизни, чей танец не отмыть до бела, даже за донейшн. Видения, которые говорили, что мы станем ангелами…
на опен-эйре фрики предлагают минералку и алкоголь. Модели бесятся пытаясь снять с себя селфи. Окурки и раскрошенное печенье. Последний энвой это воин обнявший ребёнка, улыбка отца и хрупкое мороженое
Поцелуй
Бриллианты сияющие от боли так похожи
на наши сердца, что даже демоны пожалели, что
связались с нами! Играем в прятки в случайном
теле – владей им как бессмертием: найди меня,
спаси от снайперов ослепших от счастья.
От гимнов, впавших в пафос в честь павших
и их убийц – копы в пролёте, а мы в ударе.
Как боги под кайфом, как рыбы в немом кино.
Дух среди дежавю и витрин, ветер-брат
обнимающий за колени… день ослеплён,
шизофреничен и юн: вкус яблок, хрустящий
в костях и угнанный ветер из сердца ангела
Road-movie
Колыбельная для России – одинокая как свеча, полупьяная как молитва – агнцы в законе под волчьими звездами, с такими же лицами как у нас – да хранит тебя смерть, сердце Иисуса сгорающее на Вудстоке.
Вечный огонь в смуглых душах язычников, шахидов под кайфом… звезды безумия в зарослях демонов, топ-модели в татуировках – слоняюсь по улицам в пустыне граффити – день-эфиоп в полусне тревоги, сонное время в бронзовой дикости
Чайки, бульвары, планшетник, wi-fi – изнеженный трип в безмолвии ветра, крылья распятые в матрице – как земля, как жизнь – в траве печали утонув по плечи
сияли дни беззвёздностью измерений!
шептались с тишиной сияющими пушинками
Люди-кошки
гитара играла, изгибая ночь, комнаты
притихли в надире, в космических печах…
шелест лип и жидкий неон: сырость
сердец скользких от крови
одни в этом городе, в ночных терриконах.
роскошь бессонницы, созвездий над крыльями…
Близнецы совсем не божественны, просто
потеряли головы – обрели покой
в лабиринте огня
в амнезии боли
Summer in the Sity
Конец гранжа и начало лета. Нас накрыло теплом и кайфом безделья. Ставками принятыми онлайн. Мой прикид, твоя кредитка: творим любовь из Духа Святого. Чувство вины и снега… лето кончило в нас:
ласточки поселились в коже как в пляжной глине. В долине. В гимне – Пенсильвания это открытка маме из 60-х и полумёртвый зной…
Тела сливаются с небом… время невесомое словно фейк, желания черные как Гарлем: секс слаще сахара, дешевле сигарет – музыка умноженная на ноль, Пеннивайз поимевший Эйнштейна…
пишу на стенах своего сознания: радугой из баллончика – банка энергетика и сланцы, шиповник и свербящие цикады… ветер веет на маму-шамана, поцелуй ангела горький словно бессмертие – в жадных сердцах, в сиянии одиночества
Мосты любви
Атомные тополя, сонные волны времени.
Кто-то смеется за спиной… латунные монеты
в рассыпавшихся игровых автоматах
Время – ветер заглатывает его пустоту.
Меняю формы тревоги, тайны молчаливых парков.
Жертвоприношение: любовь не влечет, не кажется
волшебством…
Солнце. Гарь натянута над побережьем.
Суходрочка новостей выпускает кровь из жертв —
бараны мычат довольно: «…далше, далше…» увози
нас печальный голубой экспресс…
Море пропахшее нефтью. Солнце
борется с невидимым нашествием словно
мелодия обреченная на распад.
Русское небо – дом, которого нет нигде…
формы деревьев пылают вдоль дороги, словно
кто-то сжигает мосты – мосты любви
Не самый удачный день
Песочница… истребители ищут цели, прежде чем разложить нас на свет. Менты с лакированными взглядами, когти припаркованных иномарок. Чувствую самадхи в сердце и за рулём этого говно-movie.
Пурпур чувств лелеющий своё золото, мрак застающий нас уже спящими. Пора будить – добрым словом и контрольным в голову: здравствуй Белоснежка, путана-воровка, которую я не знаю кому спихнуть…
Украденная высь – что может быть бездомней… лишь моё сердце. Твои глаза. Технологии творят нас из пустоты, лишая кожи и сострадания – чего не сделаешь ради селфи с дьяволом… на розах св. Марии дрожит слеза —
когда музыка смолкнет, павшие воссияют над бездной, над памятью лишенной надежд… что, раны не заросшая земля? А крылья наши слеплены из глины? душе не нужно света, что бы вспыхнуть! приблуда-дурочка с небесными глазами —
«распни её! распни!», глумятся дети:
в венках из одуванчиков – над пропастью, во ржи
Мишени
На палящем солнце стояли в
скорости света. Твои волосы на ветру —
трепет воздушных змеев, сияющее побережье.
Время это прямой угол: можно быть
внутри него, или снаружи.
Лодочный стук бамбука.
Термические глаза сновидений.
Чума косит мёртвых, на карте ни гроша.
Рай авиалайнеров и кладбище неба…
…перекресток: жара, алкоголь…
в апатичной уличной толпе: ты отводишь
волосы со лба – лиловая тишина
в солнечном полу-аду
Пустоши
Масличный сад, бездорожье
пакует синеву в целлофан. Порог
выстилает степь: пыль, топот, в окнах
шепот (отец бессильно опускает голову)
Вакуум зеркала. Мел. Жара. Штиль
пересчитывает песчинки: утром встану рано.
Выйду в рассвет – территория памяти намывает
сны: будущее совершенно голое
Она похожа на грозу.
На трепет вспугнутых птиц,
остывшие объятия статуй…
Стоят электрички, время.
Зеркала дают сбой
В горбатой кофейне, на краю города.
Шорох с улицы… пространство прикормленное
ущербностью зноя, скрип вентилятора под
потолком
золотая пыль в зрачках
Курьер
В амфетамине улочек – помятый
как сигарета, худой как Лу Рид. Брожу
среди рахитичной архитектуры,
с расточительной роскошью боли:
это раздражает… Святой Петербург —
смазливый словно невинность,
затхлый как аромат наркомании.
Классические силуэты мажут
дуновения косметикой непорочности:
веду себя как проститутка – но
ничего поделать не могу
Ночь. Улица. Фонарь. Ап… как
послушные псы возвращаются воины
…скрипят полозья в аспирине ночи:
склейка за склейкой помаргивает
экран, увозящий воспоминания —
раскручивается фракталом, шепчет
в самое ухо – лишь сила духа отливает
тоской дважды вышедшей из-под сознания
…дружелюбный асфальт, струйки
страха стекающие по подбородку…
в мазуте воздуха полно тепла и хаоса:
голуби кочующие по тротуарам,
свингующие леди Лондона в толчее
развлечений… в жимолость укутываю
плечи, страшно не танцевальные
у тебя глаза, прости
изгиб канала распятый смертью: голый
как солнце, красивый как одиночество
Обнимал нежно как друга.
Целовал в мертвую морду.
Радуга Файниана
Стаи птиц обживают крыши, тихий
миндальный воздух. Все еще целишься
в самолетик, ползущий по небу. Овеянный
прекрасным светом смерти…
Бог влюблен в меня. В мои руки,
в молчаливый ветер
тишина примеривающаяся к падению
На правах рекламы
Каталина глотает янтарь – закат удлиняет
наши машины! Лишенные времени – голливудские
недотроги: сущности менялись местами с хайвэем —
одиночества хоть залейся!
Банкоматы пропахли деревьями, счастьем.
Бараньи луга, берега. Стовёдерное море. Молодая
луна сутулостью отдавала в скулы: отливают тоской
доспехи. Чайки под жадным мостом хватают
заразную воду
Сломанная спичка. Тюфяк: в зеркалах сияет
запаянное солнце. Эпоха рождает евнухов: время
заканчивается – жизнь растет в цене.
Ветер умер в шорохе аллей – в агрессии
улиц, голубей заваленных небом. Бикини реклам…
в сумерках красотки снимают дальнобойщиков —
свободный доступ на пороге гор
Никотин
Понедельник с перламутровыми ногтями,
поезд увозящий нас – экспрессо, американо…
нищих всегда больше чем денег, а надежд – чем
живущих. Смертельное пшено, которым Он
кормит нас словно черных куриц.
Беспилотники на орбите. Трепет полыни
у самых сердец. Патрули и маршрутки подбирают
последних влюблённых – пахнет жасмином
в прохладной вселенной. Твоими
веснушками в середине лета…
Но мне всё равно
36,6°
Сидели допоздна, молились огню – оборотни
прокачанные на экстазе. Звезда в затылке застрявшей
пулей – собираем блаженство как пчёлы пыльцу,
на нас лежат тени Москвы и Беслана…
Разбитые окна, тротуары. Непознанные объекты
видеонаблюдения: глотаю энергетик, чтобы не
вырубиться, дуновения сочащиеся сквозь пальцы.
Плечо для друзей и сердца для подружек —
св. причастие в обнимку с букетами, призраки
тронутые сладким кумаром… беспилотники
сканируют синеву: ангелы слизаны огнём —
их глаза бездонны как боль, незабываемы как
проклятие… это точно просчитанный, прекрасный
мир – и нам даже заплатили вперёд
Virginia Slims
Скамейка, пивные бутылки.
Кафедральный бриз тянущий вверх деревья…
Духота жуёт перекрестки, тенты летних
кафешек – денег нет, а время не ждёт,
просто подворачивается под руку…
Матовость пыли. Травы. Черная марлевая
повязка: это предохраняет. От слов влекущих
заразу опустошения. В наших телах черные
кости, милая. Что-то траурное в блуде
дневного зноя, пустота и теплая
но-шпа ветра
Облака загипсованы. Тени выдуваются
из-под наших ног. Каре байков, медленно
съезжающее с пустыря: улицы готовы
к изнасилованию.
Бензоколонки дымящие в сторону моря.
Аромат сигар, кочегарок… в эпидемии зари,
одни: неоновый кот заражен бессмертием,
и мы глядим в его холодные глаза
Заводной апельсин
…ну, наконец-то, легавый!
съёмное время, стрёмное лето – торчу
собираю бычки на виниле пляжей волны
цедят протухающий свет – ночь химическая
музыка джойнт – ебу мозги, попиваю колу…
хватит на этот раз завязал – в порно-
сетях силиконовых долинах —
затрахан безнадежен…
при делах при вчерашних денечках…
время склеивает сердца комнаты в номерах
отелей запертые на ключ беглецы дети – girl,
you’ll be a woman soon – в волшебстве в
опустошении в бессмертии – зачем
Ты оставил нас здесь
беспечный ездок стопанувший время
только вякните что-нибудь…
Цветок для Кристины
Пейзаж в окне, почти бесплотный —
нарывает май, опираясь о подоконник,
тишина усыпанная черной парчой
Созвездия распахнули ворота: сигары
обрастали позолотой (время остановилось,
прикинулось мертвым) стена исцарапанная
признаниями – ещё недавно канаты натирали
безмолвие парусов, Гончих Псов
Комнаты полные соломенных
строчек, блестят полы скудоумием солнца —
притомился, сидел на коленях у ангела…
Вышли в поле ворота – день лежать
неохота… не болит голова, не спорят две
вечности за околицей – в поле: бог пыли
задёрнул зеркала, и смерть ещё мала,
как жизнь – не распустилась
бесплотной прялкой дремлет свет
сто комнатные дни гуляют эхом
Ложное движение
на сжатой солнцем трассе – одиночество.
в онлайне – фантазии кончающие рекламой,
меланхолия – в чёрных кольцах её движений позы
змей и провалы памяти бережно зашиваемые
солнечной асфиксией.
души в инкубаторах светотени; призраки
на кислоте технологий – плавимся в плазме
баннеров, божественные пранкеры-любовники:
инсайд раскрывающий восприятие, хищный взгляд
как удар током.
вечерний город, хамоватые такси
следуют глобальным маршрутом – теряюсь
в духоте автостанций: жара сползает на лоб как
сомбреро, Сикейрос раскрашивает бензоколонки —
безмолвные, зыбкие
мех воздуха на коже
бессилие и тлен
Городские кочевники
В Карелии лето тлеет монетой,
молчание длится в халявной лени.
Полдень онлайн, суши-мания в городе…
ношу черные очки – верный мистраль
на автопилоте: если бы я был в тебя влюблён,
я бы начинал не с цветов…
Безделье пробует наши чувства на вкус…
С Линой, у «Deja Vu»: треплемся, проветривая
тени. Малхолланд Драйв в горячих
автопокрышках, в лиловом мареве над
проспектом – лето сводит с нашей вечностью
счеты: наше будущее еще не обеспечено
кредитами! остаемся здесь, с прокуренными
подругами, худшими стрип-барами Северо-Запада.
Перекрестки в нафталине пыли, пятнах
бензина… чувства увядают в инсталляции города,
на тротуарах новые лотки… измазал туфли в глине —
икона стиля вылетевшая в астрал: кровь
вампиров пропитывает трип… грежу в пластике
остановки – Шива с порванной серьгой: время
все прибывает и прибывает – Бог растет.
Блаженный город, Грааль… мирные
бродяги в вечернем прибое – Мила и Джей,
Старый Даб с тюфяком под мышкой – речным
теплом метет по нашим лицам – в уличном
джазе, сутолоке – Лина шлет прощальный
поцелуй словно пытается нас всех спасти
Полёты во сне и наяву
Блюзовые полутона, исковерканные
машины: магия отслаивается как старая краска
с окон. Агнцы совершенные как забвение – прицелы
сбились, нашаривая рай. Мальчик мой, скоро ты
станешь ангелом
…стрекот вертолетов срезает память —
фантомы высаживаются, захватывают воображение:
ставят к стенке. Пуля застрявшая в позвоночнике —
радуга или боль превратили этот мир в откровение
ангелы отходят, стягивают
маски: самолетик продолжает падать —
окутанный волшебством радиостанций
пробуждение прекрасно как утренняя почта
Дикие сердца
От нее пахнет янтарем и
легким дуновением фиесты.
Кафе, зной салфеток на столе —
вирус заражающий безмолвие…
Ночь: тьма превращает нас в гибрид.
Лужа во дворе блестит, как мертвый офтальмолог…
оборотни выслеживают смертных в прозрачной
тьме – бежим в мозаичной коже, роуминге
желаний – до рассвета, рассвета
Костры на берегу, пески жгут корабли…
Город забил на нас. Устроил эту западню:
радиоволны на всех широтах, плоть изнеженная
шлягерами… зависаем, пока хватает памяти
(памяти хватит на всех)
влажные шезлонги, бриз: выходим из тел,
садимся на бортик… на запах плоти стекаются
призраки, убийцы – и мне передается их
возбуждение, насилие
Прогулка
…голый ветер, небесная кожа. вкус
морей и соленых губ… мой город – сладкий
как крем, лёгкий как макияж. рекламы идеальным
алебастром – жажда стекающая струйками пота,
«скучаю по тебе» – будешь вечером в четвертом
измерении! раскрытым бризом бестелесным селфи…
жизнь механична, почти идеальна: цветы полуголым
дикарством, волны истекающие нежно и вскользь.
заласкан тосканским золотом лени – в Сердце
Бога, в шёлке сандала…
разбитые парки, дороги. минные поля без
рекламы (навеки прости меня!) – хакнули эту
систему голодными от счастья сердцами
…душная комната, яркая ночь.
вечность свербящая в сотовой связи
в бездне
Положение вещей
О, этот ёбаный непознанный мир! Как ты заебал…
Офелия обколота розами, тоска Вероники Фосс – сонные звёзды под кислотой, баннеры плавятся на языке Шекспира: стопроцентный оргазм
шесть дхарм на холме, биткоин и кокаин (даже в Беверли Глен окурки слаще). google maps жгут Азию впадающую в кому, пандемия захватывает квартал за кварталом, портал за порталом – просветление безжалостно, охуенно как теория струн, твои холодные глаза и большой взрыв
электронные взгляды – бензоколонки горчат, задевая бессмертие. в блаженстве автострад расширяется тьма и сознание, созвездия обсоленные цифровыми губами: ещё не родившаяся Мария бродит среди спящих ангелов… пустыня, трип-роуд между Рубинштейна и Лиговкой – архитектурное совершенство и дух кончающий в космосе
звезды падают на Генриетту
Июльский дождь
мёртвая чайка на шельфе… ветер
в полувечности рубашки – пляжи лёгкие как
меланхолия, водоросли выплёскиваются под ноги
мутной волной
улица прикормлена музыкантами, вэйперы
плывут в ванильном дыму – причастие в объятиях
винных букетов, бутиков разрываемых нотами
счастья – кошачья нега обнимающая меня
и дождь благословляющий всех,
мокрый песок…
отсвет солнца на капоте, растрёпанные
волосы… запертые в поцелуе
саксофоны блещут соло
ослепляя
На обочине
Град Небесный впадающий в бездну,
надежды кончающие в момент просветления —
опизденевшие как Егор, бархатные как революция —
вот твои деньги, идеальное тело кесджан:
на турникетах моллов ржавеет соль и солнце
нежит имя «Изабель»… смерть смеётся в зеркалах
как Лора Палмер, как тачки разлетающиеся в хлам
из памяти бабочек: когда музыка смолкнет и Бог
познает всё – достаточно простых слов, взгляда…
но можно и не ждать
Демоны Эбола
Лине
поюзанные страницы лета
перелистываю пальцами августа.
в сети забегаловок спускаем последнее
время – улицы окружает вечер, чудом
сохраняя безмолвие… рекламы нежатся
предчувствуя божественную ломку…
кофе увлекает восток наших чувств.
ночь длинных ножей, кротких бомжей
только в меня не влюбляйся эльфийская
роза, ностальгия завернутая в шелест листвы…
струится тепло, пляжи ласковые как волна:
придавали им память, травили воздушными
поцелуями …колымаги жарятся
на пыльных обочинах, разлитая по
вывескам Кока-Кола – стопим тачки до
Вифлеема, падают звезды за горизонт —
одна за другой. Радиостанции распятые в
музыке, нас накаркали новости с последних
небес! лето теряет девственность за гаражами —
выбрасываем его на помойку каждый день —
а его не становится меньше!
плазменная ночь нагревает голову,
расцветают созвездия вытесняя будущее —
«не все потеряно» безмолвствует ветер
хризантемы покачиваются на грани ума
Каждый вечер в одиннадцать
Вечер в жарких лапах бульваров, Россия на спидах, в наших следах – накрывает ленью и пустотой, сколько не подкатывай к банкоматам: антидепрессанты и солнце, нимфетки выносят мозги ментам…
Фудкорт забитый мясом. Невинностью, негой… трепет тёлок в пластичности Инстаграма[1 - Здесь и далее: Организация, запрещенная на территории РФ] – от волков не услышишь лая, только лайки в чате, да клыки в реале. Дэмиен Хёрст в невозможности смерти…
Поэт 100%-й изнеженной блядью, св. дух на игле откровений. Палатки торгуют ветром, чёрными очками от паранойи… ласточки и Вуди Аллен, подружки и анаша, одиночество натягивает блаженную кожу
Посвист парижский словно бульвары, зной теснится пряным верблюдом. Выебан миром и наготой – юный как наслаждение, жадный словно ребёнок
Сат Нам.
С экранов смотрит Бог:
мы проскользнём
Пыль дьявола
призраки разбрелись по полям…
стоят, сигналят поезда, задыхаясь в степи —
не взять на руки этих детей, голодных как звезды
прекрасный хайвэй текущий сквозь сердце —
спешим на стрелку со смертью, а она уже
здесь, в машине: в каждом из нас
бриз в тиши пляжей, пепел объятий
и желтая улица одиночества – всё тебе
звезды мерещатся, милая – в смерти, в свободе,
в обнажённости – время взятое на прокат – этот
дом, где ты жила, лица солдат в окнах…
что-то случилось со временем:
оно перестало течь. Свет разгибает одиночество,
выбалтывает мою жизнь: ветер устал терять
память – ветер никогда не устанет
смерть разденет нас
и мы займемся любовью
Озарения in Moscow
Раскисший запах спрайта – в разбитых счастьем гаммах, клумбах! Москва, ты популярна как Дом-2: твой ветер лижет кости пионеров, усталость манекенов, полицейских – и ты готова к порно шоу…
Россия – сложный дрифт в депрессии и в косухе, кадры станций мелькающие словно флешбеки – будь моя воля, я б тебе не дал. плыву в волнах ощущений – развоплощенный алкоголем, гимном —
воспользуйся мной как дверью в ничто. счастьем пойманным и облитым бензином: позволь, я докурю на твоём алом ветру, втяну в себя все твои чудеса, небеса – если они есть… ты готов заснуть – или проснуться?
тогда, до встречи
Город с утра до полуночи
Ангелы с моря – демоны с гор…
Роуминг для влюблённых, Москва – Нирвана:
даже за проценты не выпросишь поцелуя!
Полупустые хостелы, чашки и вянущие фиалки.
Бич Бойз меланхоличны, виниловое электричество
текущее сквозь стерео-капли: трип в огромном
Инстаграме! Буду держать кулаки за тебя…
Бессилие сумерек охуительно опускающихся
на город. Бездомные, хипстеры и промоутеры…
связь глючит в духоте электричек – лёгкий бриз на
платформах – наконец-то свободен – цветок
распускается из ничего, просто так…
есть время, но нет ума, что бы им воспользоваться;
есть вечность, но нет времени, что бы её отыметь
Алиса здесь больше не живёт
Ее мобильный заменяет ей сердце.
Счастливый номер у этой малышки, почти золотой.
А мне золотые зубы теперь заменяют счастье.
Жемчужина
Город – оплывающий бисквит…
Путаны заспаны, несвежи как сериалы
затопившие бульвары: набережные сжигают
прибой, утопают в плазменной пене. Объезжаем
кварталы как копы – ущелья псов заласканных
бездельем, дорожное радио – два сердца напрокат,
две капли кофе на штанине – токсичные тени липнут
к футболке: – Я даже Твою машину мыть не достоин!
неон стекает по лобовому стеклу, пчелы
роятся в сердцах – полнолуние в полном кайфе,
звезды-овцы над пригородом: влажные духи пляжа
изменяют сознание когда я поворачиваю руль —
от желаний остались сигареты, дешёвое вино…
в ласковых лапах машины, тушу окурок в песке —
хризантемой увядает закат, набережная с каплями
нашей крови – там, на волшебных окраинах полдня!
Легалайз
мадригалы сновидений и дорожных развязок,
ностальгия сиянием в нескольких комнатах —
купались в сальсе в Провансе! в счастье по
плечи на волоске от бессмертия!
ода смартфону в количественном бесчувствии
лайков: за оградой – парки, беременные синевой.
уходим в минус. в ничто с заждавшимися тенями —
тишина такова, что космические корабли
сходят с орбиты…
небо грезит стрекозами, атомная пыль мыслей…
ты похожа на Азию: голова в Средиземном море,
сердце – в Мертвом… лишь забвение держит нас
в памяти
дуновение легкое как дитя
Crossroads
желтый смог, пыль…
снова на связи – без денег без
планов… пригород, покрышки хрустящие
битым стеклом – хочу тебя прямо здесь
и сейчас – ощутить твою кожу солнце
плавящее нас словно джеф —
роскошь для рая конец
игре…
мотели. бессонница и сушняк…
свихнувшийся от алкоголя и жары
красными раскаленными вечерами – ветер
играет в «американку» подержанное авто никаких
привязанностей – солнце континентов, не
разрулить ситуацию, подруга – убей
своих призраков или
заткнись…
серая кожа, пыль…
в карантине зноя катим по мягким
улицам – город пробок, ментов и шалав.
сандаловая палочка в салоне, сквозняк —
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/tao-v/roud-muvi-25278495/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Здесь и далее: Организация, запрещенная на территории РФ