Читать онлайн книгу «Душно» автора Nиколай Nовиков
Душно
Nиколай Nовиков
Стихи о жизни: счастье и горе, личных переживаниях, наблюдениях, самоощущении, сопричастности, самовыражении.
Это пятая и заключительная часть пенталогии «Я собираю слов пыльцу». Это, пожалуй, самый бескомпромиссный по сложности композиции, эмоциональному накалу и значимости поднятых тем для самого автора сборник поэзии. Это жирная точка, заключительный смысловой аккорд на творческом пике.
Nиколай Nовиков
Душно
Без крыл мне птицей петь…
Без крыл мне птицей петь
Вы, уходя, мне завещали
В застенках отупляющей печали.
Теперь мне больше нечего хотеть.
Все прежние желания хором замолчали,
Ненужными, искусственными стали,
Нахохлились от холода, тоски
Вороны крика у гробовой доски.
Безрадостна мне красота с тех пор:
Снежинка потеряла свой узор.
Мечту убила пустота внутри,
Как тучи закрывают свет зари.
Как будто бы уменьшился простор
И продолжает измельчаться до сих пор.
Как мне в бурьяне дней произрасти
С раскромсанной душою на куски?
На могиле
Каждый раз, когда я здесь, опять все мысли невпопад,
Я не могу себя заставить даже смотреть не наугад.
На этом камне лик и числа, его краев нестройный ряд,
А в белом щебне – норма жизни и тока разряд.
Здесь даже буйная растительность знобит, холодит.
Этот холод щемит темя, да и сам весь дрожит.
Я одиночество лишь слышу – только оно здесь не спит,
Вон и ворон в кроне дерева сам с собой говорит.
Его пронзительное карканье – все равно тишина,
Хоть бы он и раскалил им этот мир добела.
Здесь совсем он не заметен: его роль – сторона.
Лишь фотография на камне тут со мною честна.
И, опустившись на скамейку, поднимаю глаза,
За могилой – кривь деревьев и сухая трава.
Все вокруг стоит в безвременье, только время спустя
Взгляд молитвой проколет небо, стон к нему вознеся.
Туда устремилось все то, что так просится здесь,
Если вслушаться – там звучит всех бемолей диез.
В липких легких чистый воздух нужен мне позарез,
Я условностей запас у могилы израсходовал весь.
Руки надо чем-то занять – сигарету курю
И с тобою ни о чем сам с собой говорю.
В света течении немой рыбой вертикально стою,
Время закончило свой бег – ну, и кого я дурю?
Не могу и не хочу я слишком долго тут быть,
Не способен штатным камнем я тебя заменить.
Я не плачу и не грущу, сердце ровно стучит.
Камень, щебень и ограда – просто хочется выть!
Вакуум цветком раскрылся прям по центру, в душе.
Одиночество взмыло птицей: той что бьется в листве.
И не важно сколько света сюда донес я в себе:
Камень, щебень и ограду ты оставила мне
Мысленно я тебя поцелую – уходя уходи,
Пустоту отпущу я из рук на обратном пути.
Я, наверное, не прав – ради бога, прости!
Но ведь твой след давно уж простыл, мне его не найти.
Я могу только сесть, закурить, слушать шорох листвы,
Шевеля лишь губами, на могиле поправить цветы.
Уходя, я прикрою калитку – здесь законы просты:
Одиночество, холод камня и щебень…и звон пустоты…
Только не с ними
Хочется быть с тобой
Хоть под чужой судьбой,
Хоть своей жизни в обход,
Хоть ногами вперед.
Сложно мне на межи:
Мне все дороги чужи.
Конь мой копытом бьет,
Что от меня он ждёт?
Старая сторона,
Разъезжена борозда.
Меня никто не поймёт:
У них все наоборот.
Вялая тишина,
Вместо пульса – тюрьма,
Правда тише шагов
Напыщенных дураков.
Воздуха нет извне,
Может, не нужен он мне,
Раз я как-то живу?
Только как – не пойму…
Удавиться и в клеть,
Минорным аккордом спеть.
Может, еще поживу
Хотя бы в своём бреду.
Ты меня защити
Или тогда не томи:
Дай мне неба кусок
Иль гробовых досок.
Сколько же можно юлить?
Ничего не болит
Кроме души одной -
Хочет она домой.
Скорые поезда
И загранпаспорта
Меня не приблизят к тебе.
Только петля на трубе.
Глупые мысли вон,
Не облегчат они стон
По тебе и по мне
И по ладной трубе.
Буду сидеть взаперти,
Слать всех по матери,
Если нет выхода -
Что ж, закушу удила.
Сгнил здесь мысли каркас,
Вонь от убогих фраз.
Ваша жизнь так же нелепа,
Как высота парапета.
Вы надоели все.
Долго таскал я в себе
Ваши паскудные рожицы.
Вы ничего не можете.
Вам страшно почувствовать боль
Или уйти в запой
Или забыть пароль -
Все вы играете роль.
Почему и куда мы идем?
Что в себе мы несем?
Не в смысле асфальта ль, ворот
Или чем сыт живот.
Откройте свои глаза.
Волшебная там бирюза
Когда-то, наверно, была.
Была, да вся сплыла…
Попробуйте что-то сказать.
Вас – великая рать,
Вы друг другу под стать -
Хоть это могли б обсуждать.
Вокруг все в быта коросте,
Ложь и тоска на помосте,
Совести рецидивы.
Вообще-то вы все еще живы…
Господи, как тяжело!
Как будто в руке ножей сто,
Тысяча ложек, вилок,
А нужна лишь пара бутылок.
Я больше так не могу,
Не ведет это ни к чему.
Вокруг все – духовная голь,
На мои раны соль.
Хочется быть с тобой.
Неисцелима боль.
В уставших глазах седина.
Плачет душа моя…
Единственное лекарство
Легким, мягким шагом бесприданницы
Прошел я сквозь жизни своей короткое лето.
И пускай моя молодость была многажды странницей,
Я проскитался по ней не чужим силуэтом.
За один простой будний и замызганный день
Отдавал не жалея два своих солнечных красных.
Мне всегда было тошно и отвратительно лень
Думать о том, что мой жест не может быть безопасным.
Я раздавал всем себя, полагая добром
Любой акт беззастенчивой заботы о ближнем.
И было мне все равно, что там будет потом:
Я хотел лишь внутри гореть ярко и чисто.
Ветер дул-задувал во все мои паруса,
Кони лет тихой рысью бежали куда-то.
Я играл свои партии без козырного туза,
Я считал, что участие не подразумевает расплаты.
Но впереди росла тень, замедляя мой бег,
За затылком заплакало заходящее солнце.
Уж не горели глаза и не искрили в ответ
Ну хотя б на серебро зимы и снег в оконце.
Утро стало чужим, разухабился вечер,
Мрак углов подстилал мне приятный вельвет.
Мысли стали мутнее, мимолетнее встречи,
И я почти полюбил электрический свет.
Мед улыбок и звонкость речей замещались
Волной разума, бьющейся о камень сомнений,
Что в надежде и радости мной не вполне воспевалась
Необходимость иметь свое собственное мнение.
Что я не вырос из данности и не так повзрослел,
А развалял дураком все свои таланты,
Что не озадачился жизнью, да и не похудел -
Что может быть здесь важнее, чем эти самые факты.
Мир обожает линейку, весы, калькулятор,
Но разве душу измерить и посчитать ее стать?
Ведь под окнами жизни подобных помыслов трактор
Не дает многим тихо ночами спать.
Я понимаю прекрасно, что вся моя опытность
Не достанет, возможно, до чьей-то глубины.
Но есть единственное лекарство – называется молодость.
В ней без следа исчезают даже паршивые сны.
Уж лучше как Есенин
Уж лучше честно сгинуть, как Есенин:
На нерве, мистически, в пламя зари,
Чем врать себе и всем как сивый мерин
И ждать погоды у большой воды.
И не надо кормить меня вашими «-измами»:
Я на свете давно и давно ж не дурак.
Просто русский мужик этих «-измов» клизмами
Никогда не сподобится лечить свой зад.
Он ведь догоняет жизнь, и то – за гроши,
Да еще в кредит и вообще – за так,
Чтобы ради партийца или святоши
Проносить мимо рта родной земли первак.
Мухи от котлет и плевела от зерен -
Мужик знает где спрятаться от неправоты,
Когда его сруб стоит без крыши и бревен,
А ему сулят – мир у него внутри.
Нет уж! Нате! Выкусите! Он не пальцем делан,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71151532) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Nиколай Nовиков
Стихи о жизни: счастье и горе, личных переживаниях, наблюдениях, самоощущении, сопричастности, самовыражении.
Это пятая и заключительная часть пенталогии «Я собираю слов пыльцу». Это, пожалуй, самый бескомпромиссный по сложности композиции, эмоциональному накалу и значимости поднятых тем для самого автора сборник поэзии. Это жирная точка, заключительный смысловой аккорд на творческом пике.
Nиколай Nовиков
Душно
Без крыл мне птицей петь…
Без крыл мне птицей петь
Вы, уходя, мне завещали
В застенках отупляющей печали.
Теперь мне больше нечего хотеть.
Все прежние желания хором замолчали,
Ненужными, искусственными стали,
Нахохлились от холода, тоски
Вороны крика у гробовой доски.
Безрадостна мне красота с тех пор:
Снежинка потеряла свой узор.
Мечту убила пустота внутри,
Как тучи закрывают свет зари.
Как будто бы уменьшился простор
И продолжает измельчаться до сих пор.
Как мне в бурьяне дней произрасти
С раскромсанной душою на куски?
На могиле
Каждый раз, когда я здесь, опять все мысли невпопад,
Я не могу себя заставить даже смотреть не наугад.
На этом камне лик и числа, его краев нестройный ряд,
А в белом щебне – норма жизни и тока разряд.
Здесь даже буйная растительность знобит, холодит.
Этот холод щемит темя, да и сам весь дрожит.
Я одиночество лишь слышу – только оно здесь не спит,
Вон и ворон в кроне дерева сам с собой говорит.
Его пронзительное карканье – все равно тишина,
Хоть бы он и раскалил им этот мир добела.
Здесь совсем он не заметен: его роль – сторона.
Лишь фотография на камне тут со мною честна.
И, опустившись на скамейку, поднимаю глаза,
За могилой – кривь деревьев и сухая трава.
Все вокруг стоит в безвременье, только время спустя
Взгляд молитвой проколет небо, стон к нему вознеся.
Туда устремилось все то, что так просится здесь,
Если вслушаться – там звучит всех бемолей диез.
В липких легких чистый воздух нужен мне позарез,
Я условностей запас у могилы израсходовал весь.
Руки надо чем-то занять – сигарету курю
И с тобою ни о чем сам с собой говорю.
В света течении немой рыбой вертикально стою,
Время закончило свой бег – ну, и кого я дурю?
Не могу и не хочу я слишком долго тут быть,
Не способен штатным камнем я тебя заменить.
Я не плачу и не грущу, сердце ровно стучит.
Камень, щебень и ограда – просто хочется выть!
Вакуум цветком раскрылся прям по центру, в душе.
Одиночество взмыло птицей: той что бьется в листве.
И не важно сколько света сюда донес я в себе:
Камень, щебень и ограду ты оставила мне
Мысленно я тебя поцелую – уходя уходи,
Пустоту отпущу я из рук на обратном пути.
Я, наверное, не прав – ради бога, прости!
Но ведь твой след давно уж простыл, мне его не найти.
Я могу только сесть, закурить, слушать шорох листвы,
Шевеля лишь губами, на могиле поправить цветы.
Уходя, я прикрою калитку – здесь законы просты:
Одиночество, холод камня и щебень…и звон пустоты…
Только не с ними
Хочется быть с тобой
Хоть под чужой судьбой,
Хоть своей жизни в обход,
Хоть ногами вперед.
Сложно мне на межи:
Мне все дороги чужи.
Конь мой копытом бьет,
Что от меня он ждёт?
Старая сторона,
Разъезжена борозда.
Меня никто не поймёт:
У них все наоборот.
Вялая тишина,
Вместо пульса – тюрьма,
Правда тише шагов
Напыщенных дураков.
Воздуха нет извне,
Может, не нужен он мне,
Раз я как-то живу?
Только как – не пойму…
Удавиться и в клеть,
Минорным аккордом спеть.
Может, еще поживу
Хотя бы в своём бреду.
Ты меня защити
Или тогда не томи:
Дай мне неба кусок
Иль гробовых досок.
Сколько же можно юлить?
Ничего не болит
Кроме души одной -
Хочет она домой.
Скорые поезда
И загранпаспорта
Меня не приблизят к тебе.
Только петля на трубе.
Глупые мысли вон,
Не облегчат они стон
По тебе и по мне
И по ладной трубе.
Буду сидеть взаперти,
Слать всех по матери,
Если нет выхода -
Что ж, закушу удила.
Сгнил здесь мысли каркас,
Вонь от убогих фраз.
Ваша жизнь так же нелепа,
Как высота парапета.
Вы надоели все.
Долго таскал я в себе
Ваши паскудные рожицы.
Вы ничего не можете.
Вам страшно почувствовать боль
Или уйти в запой
Или забыть пароль -
Все вы играете роль.
Почему и куда мы идем?
Что в себе мы несем?
Не в смысле асфальта ль, ворот
Или чем сыт живот.
Откройте свои глаза.
Волшебная там бирюза
Когда-то, наверно, была.
Была, да вся сплыла…
Попробуйте что-то сказать.
Вас – великая рать,
Вы друг другу под стать -
Хоть это могли б обсуждать.
Вокруг все в быта коросте,
Ложь и тоска на помосте,
Совести рецидивы.
Вообще-то вы все еще живы…
Господи, как тяжело!
Как будто в руке ножей сто,
Тысяча ложек, вилок,
А нужна лишь пара бутылок.
Я больше так не могу,
Не ведет это ни к чему.
Вокруг все – духовная голь,
На мои раны соль.
Хочется быть с тобой.
Неисцелима боль.
В уставших глазах седина.
Плачет душа моя…
Единственное лекарство
Легким, мягким шагом бесприданницы
Прошел я сквозь жизни своей короткое лето.
И пускай моя молодость была многажды странницей,
Я проскитался по ней не чужим силуэтом.
За один простой будний и замызганный день
Отдавал не жалея два своих солнечных красных.
Мне всегда было тошно и отвратительно лень
Думать о том, что мой жест не может быть безопасным.
Я раздавал всем себя, полагая добром
Любой акт беззастенчивой заботы о ближнем.
И было мне все равно, что там будет потом:
Я хотел лишь внутри гореть ярко и чисто.
Ветер дул-задувал во все мои паруса,
Кони лет тихой рысью бежали куда-то.
Я играл свои партии без козырного туза,
Я считал, что участие не подразумевает расплаты.
Но впереди росла тень, замедляя мой бег,
За затылком заплакало заходящее солнце.
Уж не горели глаза и не искрили в ответ
Ну хотя б на серебро зимы и снег в оконце.
Утро стало чужим, разухабился вечер,
Мрак углов подстилал мне приятный вельвет.
Мысли стали мутнее, мимолетнее встречи,
И я почти полюбил электрический свет.
Мед улыбок и звонкость речей замещались
Волной разума, бьющейся о камень сомнений,
Что в надежде и радости мной не вполне воспевалась
Необходимость иметь свое собственное мнение.
Что я не вырос из данности и не так повзрослел,
А развалял дураком все свои таланты,
Что не озадачился жизнью, да и не похудел -
Что может быть здесь важнее, чем эти самые факты.
Мир обожает линейку, весы, калькулятор,
Но разве душу измерить и посчитать ее стать?
Ведь под окнами жизни подобных помыслов трактор
Не дает многим тихо ночами спать.
Я понимаю прекрасно, что вся моя опытность
Не достанет, возможно, до чьей-то глубины.
Но есть единственное лекарство – называется молодость.
В ней без следа исчезают даже паршивые сны.
Уж лучше как Есенин
Уж лучше честно сгинуть, как Есенин:
На нерве, мистически, в пламя зари,
Чем врать себе и всем как сивый мерин
И ждать погоды у большой воды.
И не надо кормить меня вашими «-измами»:
Я на свете давно и давно ж не дурак.
Просто русский мужик этих «-измов» клизмами
Никогда не сподобится лечить свой зад.
Он ведь догоняет жизнь, и то – за гроши,
Да еще в кредит и вообще – за так,
Чтобы ради партийца или святоши
Проносить мимо рта родной земли первак.
Мухи от котлет и плевела от зерен -
Мужик знает где спрятаться от неправоты,
Когда его сруб стоит без крыши и бревен,
А ему сулят – мир у него внутри.
Нет уж! Нате! Выкусите! Он не пальцем делан,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71151532) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.