Читать онлайн книгу «Разбивающая оковы» автора Фредди Ромм

Разбивающая оковы
Фредди Александрович Ромм
Конец 16 века. Только что Польша и Литва объединились в Речь Посполитую – государство с единым правителем, единой армией. Пан Михал Яровецкий получает назначение на южную границу нового государства, которую надо охранять от татарских и турецких вторжений. Семья Яровецких переезжает на новое место жительства. and nbsp, 16-летняя дочь Михала – красавица Лиля на выданье. Она не только хороша внешне, но и очень спортивна, отлично плавает, владеет оружием, легко учит языки. Она скептически относится к сословным различиям. Однако польская красавица привлекает внимание не только потенциальных женихов, но также работорговцев.

Фредди Ромм
Разбивающая оковы

Автор выражает признательность госпоже Иветте Ильиной, преподавателю русского языка и литературы (выпускник Вильнюсского университета, Кафедра русской филологии) за полезные консультации.

Глава 1. Смертельный гербарий
– Где вы жили раньше? – поинтересовалась Маня, рассеянно приглядываясь к приметам. Уж коли взялась вывести из лесу новую знакомую, так нельзя оплошать, заблудившись самой. Но приметы простые, ошибиться трудно.
– В Варшаве. Батюшка служил в кавалерии.
– Служил? – удивилась Маня. – Ты же говорила – он князь! А ты княжна – да?
– Да, мы из рода князей, – смущённо подтвердила Лиля. – Но, понимаешь… мы не так богаты… в общем, пришлось служить в армии. А сейчас батюшка назначен сюда – присматривать, чтобы всё было в порядке.
– Вы будете нас защищать?! – обрадовалась Маня.
– Конечно! – с готовностью подтвердила княжна, довольная, что разговор переходит в более знакомую ей сферу. – И батюшка будет защищать вас с матушкой, и солдаты, и я!
– Ты? – поразилась Маня. – Ты владеешь оружием?
Лиля открыла было рот, чтобы ответить, но неожиданно для себя рассмеялась, вспомнив недавние события.

Это было незадолго до их отъезда из Варшавы. Некий пан, знакомый и кум Яровецкого, устраивал в Кракове званый ужин и бал. Пан Михал и его жена Анна с радостью приняли приглашение, не скрывая от дочери, что непрочь присмотреть ей на этом балу жениха. Лиля не была уверена, что ей хочется замуж, но отчего бы не побывать на балу? Там наверняка будет красиво, много симпатичных юношей, музыка и танцы… В танцах она знала толк – или, по крайней мере, так думала, когда разучила краковяк и полонез. Пани Анна Яровецкая не без труда нашла подходящие платья для себя и дочери, а муж был в военной форме – вот она, некоторая польза от армейской службы. Едва придя на бал, он обнаружил, что не единственный догадался так одеться.
Дом, где проводился бал, располагался рядом с городской ратушей. Яровецкие прибыли в карете, которую пришлось одолжить у друзей. Едва подойдя к высокой башне ратуши, Лиля с неудовольствием отметила, что до сих пор не бывала здесь. Вообще мало знала столицу. Ей не раз рассказывали про Вавельский замок, Мариацкий костёл, и девушка могла их себе представить, но не более того. В голову пришло, что, возможно, родители тоже… Тогда как сёстры наверняка уже знают здесь всё. А ведь город красивый, здесь хочется задержатся, прогуляться – посмотреть всё, может быть даже забраться на самый верх башни ратуши, посмотреть оттуда – чем не высота птичьего полёта… да только родители не позволят. Вздохнув не без сожаления, девочка вошла внутрь.
Род Яровецких славился красотой дочерей. Их в семье было три – Хеленка, Ивонка и Лиля, – а ещё – сын Иоанн, пошедший по стопам отца и служивший теперь в кавалерии, но не в Варшаве, а под Лодзью. Хеленка три года назад вышла замуж за крупнопоместного пана, Ивонка – за племянника короля, и теперь холостые мужчины из высшего света с нетерпением ожидали появления Лили на балу. Надежды мужчин оправдались: Лиля, несмотря на скромное платье и почти полное отсутствие украшений, выглядела потрясающе. Ничего удивительного, что к красавице тотчас устремились не менее полудюжины парней – пригласить на танец. Лиля растерялась, и кавалеры прибегли к ораторскому искусству.
– Панове, не будем так назойливы! Прекрасная панна Яровецкая не может танцевать с нами всеми! Предлагаю, чтобы те, которые не готовы защищать панну в трудную минуту, отошли в сторону! – заявил один из парней, самый сильный на вид – судя по его форме, поручик-драгун. Другие претенденты смутились. Лиле не понравилось, что человек, которого она видит впервые, решает, как ей поступить.
– Отчего же, пан поручик! – с улыбкой заговорила она. – Я тоже в состоянии себя защитить!
Окружающие рассмеялись и зааплодировали: менее всего хрупкая миниатюрная грациозная черноглазая красавица – с осиной талией, тонкими правильными чертами лица и горделивым взглядом с поволокой – походила на воина.
– Предлагаю спор! – весело добавила княжна. – Пусть кто-нибудь даст мне саблю, и посмотрим, сумеет ли кто-то одолеть меня!
Снова раздался вежливый смех, и Лиля добавила:
– Кто меня победит, тому обещаю первый танец!
– Тогда позвольте мне! – весело отпарировал драгунский поручик. – Клянусь, что мой клинок даже не заденет прекрасную панну!
Кто-то подал Лиле саблю. Лиля проверила, что клинок острый: значит, увлекаться атакой не следует. Весь её опыт фехтовальщика сводился к нескольким тренировкам с братом, которые неизменно заканчивались тем, что «противник» выбивал у неё оружие.
Девушка взялась за саблю обеими руками, и «дуэлянты» скрестили клинки. По движениям поручика Лиля поняла, что тот намерен её разоружить. Отступив от нескольких выпадов и чувствуя, что давление кавалера нарастает, Лиля испуганно вскрикнула. Поручик тотчас шагнул назад, опуская саблю. В тот же миг Лиля сделала выпад, и острие её клинка оказалось у груди «неприятеля». В зале наступила озадаченная тишина. Лиля подняла саблю и с улыбкой возгласила:
– Дорогие панове! Разумеется, победил любезный пан поручик! Как вы видели, я его обманула, иначе бы проиграла! Пан поручик выказал не только умение владеть оружием, но и галантность! А потому я намерена – она с улыбкой посмотрела в глаза молодому офицеру – предложить благородному пану танец!
Окружающие зааплодировали с облегчением: юная гостья подтвердила своё умение защищаться, пусть и хитростью, при этом все оказались в выигрыше.
– Вы на меня не сердитесь? – притворно-жалобно обратилась девушка к поручику. Тот радостно улыбнулся:
– Никоим образом! Вы прекрасней всех в мире! Надеюсь не подвести вас в танце!
Последующие минуты показали, что поручик не преувеличивал – он танцевал отлично. Зато Лиля обнаружила, что объявленный танец ей внове, и она не без усилий приноровилась к движениям.
– Вы замечательно танцуете! – с восхищением обратился поручик к девушке, когда пришла пора проводить её на место. Судя по его тону, он был искренен.
– Я знаю, что танцевала не лучшим образом, – смущённо ответила девушка. – А вы, пан поручик, великодушны и любезны. Могу я спросить ваше имя?
– Войцех Любавский, к вашим услугам! – с готовностью ответил парень. – Могу я попросить также следующий танец?
Лиля оглянулась: вокруг стояла уже дюжина желающих получить то, о чём попросил пан Войцех.
– Простите, пан Войцех! – смущённо ответила княжна. – В тех местах, где я выросла, не принято, чтобы девушка танцевала только с одним партнёром.
– Тогда могу я попросить вас подарить мне одну минуту беседы по окончании танцев?
– Обещаю! – уверенно кивнула Лиля. Она обернулась к другому кавалеру и сделала реверанс, принимая приглашение. Лиля танцевала, а из головы не шёл пан Войцех. Девушка не сомневалась, что симпатичный поручик намерен попросить её разрешение прислать сватов. И как на это ответить? Несколько минут общения – не маловато ли для слова «да»?
Сомнения княжны разрешились несколько минут спустя: Лиля вдруг увидела, как в зал входит блистательная блондинка… и Войцех бросается к ней! Блондинка была блистательна в буквальном смысле – вся в украшениях и драгоценностях. Лиля добросовестно завершила танец, но настроение было напрочь испорчено. Она рассеянно слушала комплименты юношей, неопределённо кивала или пожимала плечами, выполняла танцевальные движения, а взгляд отказывался покидать Войцеха. Закончился очередной танец… а поручик и не думал отойти от блондинки! А его взгляд! Хоть бы раз, ну хоть в перерыве между танцами, посмотрел на Лилю… Вместо этого шептался с блондинкой, отчего она хихикала и жеманно посматривала на кавалера.
Безо всякого удовольствия Лиля дотерпела до окончания бала и присоединилась к родителям. Она не оборачивалась к Войцеху, но следила за ним краем глаза. А тот словно забыл о девушке, у которой просил минуту беседы.
– Лилечка, всё в порядке?
– Да, матушка, конечно.
– Едем домой?
Лиля помедлила. Увы, Войцех уже уходил вслед за блондинкой. Вокруг княжны неуверенно вертелись ещё несколько парней, но девушке было не до них.
Яровецкие покинули гостеприимный дом. Родители обратили внимание, что дочка не выглядит довольной, и теперь гадали о причине. Лиля несомненно вызвала сенсацию и приковала к себе внимание едва ли не всех молодых парней – так в чём загвоздка?
– Батюшка, всё хорошо. Я просто устала.
Родителям пришлось удовлетвориться этим объяснением. А тем временем настроение Лили стало меняться. В конце концов, кто такой этот Войцех? Да, симпатичный, но и другие, с кем она танцевала, не лыком шиты. Потерял голову из-за богачки? Значит, ему нельзя доверять. И не надо. На днях предстоит отъезд к новому месту службы отца – и все неурядицы, случившиеся в Кракове, окажутся забыты.

– Ну, мальчики – они все такие, им блестяшки глаза затмевают, – заговорила Маня, едва подруга закончила свой рассказ. – Но с этой саблей… Что толку от неё, если тебя может победить любой мужчина?
– Конечно, дело не в сабле, – кивнула Лиля. – Войцеха я победила хитростью.
– Но не всегда же такое возможно?!
Лиля помедлила с ответом.
– Видишь вон тот пень?
Маня посмотрела, куда показывала Лиля.
– Вижу.
– Теперь смотри внимательно.
Маня едва заметила странное движение подруги – послышался короткий тихий свист.
– Подойдём, посмотрим?
Сбитая с толку, Маня подошла к пеньку. Лиля гордо указала на плоскую иглу, а может, очень маленький нож с короткой рукояткой. Это оружие до середины вошло в пень. Маня ахнула:
– Это ты сделала?! Но как?
Лиля, гордая тем, что удалось удивить подругу, не без усилия вынула оружие из древесины. Одно мгновение – и смертоносное приспособление превратилось в заколку, которая заняла место в причёске княжны. До Мани дошло, что движением, которое она едва заметила, Лиля быстро вынула заколку из волос, превратила в оружие и метнула…
– Как быстро ты… – с восхищением пробормотала Маня.
– Этому меня научил наш приживалец, – улыбнулась княжна. – Он приехал откуда-то с востока и знал многие интересные вещи.
– «Знал»? С ним что-то случилось, он не приедет сюда? – с досадой спросила Маня: ей вдруг захотелось тоже научиться подобным штукам.
– Он отправился домой, на восток, когда мы уехали из Варшавы, – объяснила Лиля. – Маня, а как ты относишься к тому, чтобы тренироваться вместе со мной?
– Ты меня научишь владеть оружием? – не веря своим ушам, пролепетала Маня.
– Ну да, а ты будешь учить меня – например, ориентироваться в лесу, разбираться в травах. Так это делается.
От радости Маня едва не пропустила очередную примету.
– Ой! Мы уже пришли!
Шаг вперёд из-под сени леса – и Лиля увидела дом, который стал своим для семьи Яровецких всего неделю назад. Маня остановилась:
– Ну, мне пора! Была рада познакомиться с тобой… с вами, панна Лиля.
– Что? – возмутилась княжна. – Мы же на «ты»! И почему ты не хочешь зайти к нам?
– Я же не панна…
– Ты моя подруга! И ты меня спасла в лесу! Пошли, пошли!
Маня пробормотала нечто насчёт того, что не так уж спасла, просто помогла немного, но подчинилась. Едва она переступила порог, ей стало не по себе.
– Здравствуй, матушка! Это моя подруга Маня! Она спасла меня: вывела из леса, когда я заблудилась!
Поджав губы, пани Яровецкая осмотрела с головы до ног юную незнакомку.
– Матушка, Маня будет обедать с нами! – не допускающим возражений тоном объявила Лиля.
– В таком случае, вы будете обедать без меня.
Лиля растерялась: как ни хороша новая знакомая, не отказываться же ради неё от матери.
– Я пойду, – глядя в пол, пробормотала Маня и направилась к выходу.
– Погоди, – озадаченно сказала Лиля. – Пойдём сюда.
Княжна провела Маню на кухню.
– Миленка, дай нам чего-нибудь поесть!
Кухарка с удивлением посмотрела сначала на панну, затем на гостью.
– А как же обед?
– Нам надо сейчас же идти.
– Панна, хотите лепёшку с молоком?
– Да, пожалуйста!
К лепёшке кухарка добавила немного мёда. Девочки перекусили, за это время Лиля обдумала, как вести себя дальше.
– Маня, хочешь, я научу тебя плавать?
– Плавать?! – ахнула девочка из леса. Они вышли наружу.
– Да. А потом будем тренироваться с оружием.
– Конечно, хочу! А что я должна сделать?
– Завтра утром, как взойдёт солнце, приходи на берег – вон туда, – Лиля указала вниз, где у крутого берега плескалась река Днепр, на вид неотличимая от моря. – Я буду ждать тебя!

– Манюня, ты где была? – строго спросила Катерина, когда девочка вошла в хату.
– Ой, мама, я познакомилась с девочкой из Варшавы! Она такая хорошая! Ей шестнадцать лет! Она всё умеет! Дерётся на саблях, метает ножи, плавает! – затараторила дочка, стараясь поскорее выложить свои впечатления о Лиле. Затем добавила:
– Она живёт в том доме, который на берегу!
– Она панночка?
– Да!
Неожиданно для Мани, Катерина недовольно поджала губы – в точности как мать Лили.
– Нехорошая это компания для тебя, – заявила мать. – Негоже тебе ходить к панам!
Маня чуть не ответила, что мать Лили заявила примерно то же, но вовремя прикусила язык. Вместо этого сказала:
– Мама, Лиля хорошая! Она обещает научить меня всему, что знает сама!
– Вот как? И грамоте научит тебя?
Маня смутилась: о грамоте Лиля ничего не говорила. Надо будет её завтра спросить. Катерина добавила:
– Её зовут Лиля? Странное имя.
– На самом деле, её имя – Лилиан, в честь бабушки-француженки, но все зовут её Лиля, – пояснила Маня. Мать пожала плечами:
– Тогда конечно. А я думала – в честь цветка. Не по-христиански было бы.

– Ну что – простилась с этой девчонкой? – спросила пани Яровецкая, когда дочь с недовольным видом заняла место у трапезного стола.
– Ты же приказала, – уклончиво, отводя взгляд, ответила Лиля. Она собиралась продемонстрировать за столом отсутствие аппетита, чтобы матери стало совестно. Пани Яровецкая действительно смутилась:
– Доченька, это для твоего блага! Не годится тебе якшаться с низкородными!
– Матушка, ты же меня всегда учила: главное – чтобы человек был хороший! Маня очень хорошая, помогла мне! А многие паны плохие люди! Ты хочешь, чтобы я была с ними, а не с теми людьми, которых называют низкородными, даже если они добры и готовы помочь?
Мать задумалась над ответом. На её счастье, подоспел обед. Вопреки своему намерению, Лиля вдруг ощутила не то что аппетит, а даже голод, и воздала должное кулинарным способностям Миленки.

Назавтра Маня пришла к назначенному месту, когда только начало светать. Разумеется, Лили ещё не было. Маня легла на песок, готовясь ждать… однако умиротворяющий шум прибоя и лёгкий ветерок сморили её… и она заснула.
– Привет! Так и простудиться можно!
Маня вздрогнула и проснулась: перед ней стояла улыбающаяся Лиля, державшая какой-то свёрток. Судя по солнцу, девочка из леса спала всего несколько минут.
– Ой! Ты права! Вовремя ты меня разбудила.
– Ну как – готова стать пловчихой?
– Да, конечно! Но у меня к тебе просьба: ты не могла бы меня ещё научить грамоте?
Лиля смутилась:
– Попробую. Но сначала – плавать!
Девочки скинули одежду и нагишом вошли в воду.
– Маня, иди осторожно на глубину, только смотри – вдруг яма!
Маня кивнула и сделала несколько шагов вперёд.
– Стой! Хватит!
Маня обернулась: к ней подошла Лиля.
– Смотри, как нужно!
Лиля легла на воду и проплыла вокруг Мани.
– Видела? Теперь дай руки!
Маня безропотно подчинилась. Лиля встала на дно, крепко держа подругу за кисти рук.
– Теперь оттолкнись от дна! Быстро-быстро перебирай ногами в воде, как я только что делала!
Не сразу, но у Мани стало что-то получаться. Лиля отпустила её запястья:
– Теперь руками разводи перед собой! Делай как я!
Неожиданно для себя Маня поняла, что плывёт.
– Маня, вон туда! К берегу!
В какой-то момент Маня ткнулась ступнёй в песчаное дно.
– Отлично! Теперь туда – вдоль берега!
Несколько минут спустя Лиля помогла уставшей с непривычки подруге выбраться на берег. Голова у Мани кружилась, и Лиля внимательно следила за подругой, готовая в любой момент подхватить её. Однако это не понадобилось, и успокоенная Лиля развернула принесённый свёрток. Маня увидела два полотенца.
– Вытирайся, да побыстрее! Как я!
Затем девочки оделись. Маня всё ещё тяжело дышала.
– Ну, как тебе?
– Здорово! Я уже умею плавать?
– Пока нет! – рассмеялась Лиля. – Надо тренироваться каждый день, пока тепло!
– В Варшаве есть море?
– Нет, я училась плавать на реке Висле. Учил меня тот человек с востока, о котором я тебе рассказывала.
– Лиля, а когда мы займёмся грамотой?
– А оружием – тебе больше не интересно?
– Интересно, но…
– Ладно, сейчас займёмся…

Катерина готовила завтрак, когда услышала звук отворяющейся двери. Однако вместе с дочкой вошла незнакомая девочка – явно панночка.
– Мама, это Лиля, о которой я тебе говорила! Она очень хорошая и добрая!
Катерина машинально поклонилась гостье. Лиля вспыхнула, хотела было ответить, что это излишне, но вдруг решила сделать иначе. Она тоже поклонилась Катерине. У той глаза полезли на лоб:
– Господи, панночка! Зачем вы мне кланяетесь?
– А вы – мне?
– Вы панночка, а я мужичка.
– Вы хозяйка этого дома. А ещё – Маня лучшая моя подруга. Если не хотите, чтобы я кланялась, сами тоже не кланяйтесь мне. И, если желаете сделать мне приятно, не называйте себя мужичкой.
– Да, панночка… обещаю.
– Обещаете – а сами опять поклонились!
– Это я с непривычки, – пробормотала Катерина. Гостья говорила вещи странные, но какие-то правильные.
– Не хотите позаниматься с нами грамотой?
– Хочу… – пролепетала Катерина. И тут же спохватилась:
– Маня, посмотри в печку – каша готова?
Маня сделала что требовалось и поставила большую миску с горячей кашей на стол. Сбегала ещё раз на кухню и принесла лепёшку и зелень.
– Панночка Лиля, извините… Вы, наверное, голодны… А у нас по-простому.
– Отлично! – уверенно заявила Лиля. – Обожаю кашу! А после завтрака – учимся!

Сразу после еды Лиля устроила небольшой урок чтения. Небольшой – не только потому что приближалось время ей идти домой на завтрак, но также потому что возникли технические проблемы. А именно: писать буквы приходилось ветками на влажном песке. Если песок это терпел, то ветки часто ломались, их приходилось заменять, да ещё и руки быстро уставали. Дойдя до буквы «Е», девушка «вспомнила», что мать ждёт её, и пообещала завтра продолжить. Ей стало неудобно, когда Катерина попыталась сохранить написанное.
– Катерина, не надо! Я завтра всё заново напишу! Важно, чтобы вы с Маней это запомнили!
Уже направляясь домой в сопровождении подруги, Лиля сообразила, что оружием сегодня не занимались. Значит, завтра придётся навёрстывать. За счёт чего? Опоздать на завтрак? Скомкать плавание и уроки чтения?

– Я не знала, что паны бывают такие хорошие, – пробормотала Катерина, когда дочка вернулась, проводив домой Лилю.
– Паны – как все люди. Есть хорошие, есть плохие, – философски заметила Маня – и вдруг сообразила, что цитирует одно из высказываний подруги.
– Очень хорошая девушка, – повторила Катерина. – Но что-то с ней не так.
Маня ахнула:
– Мама! Ну что тебе опять не нравится?!
– Не знаю. Дело не в ней, а…
– А в чём?
Мать вздохнула:
– Надеюсь, я ошибаюсь. Доню, мне показалось, что ей может грозить беда.
Маня испуганно вскрикнула.
– Мама! Какая беда? Откуда ты знаешь? Ты же не ворожила ей!
– Некоторые вещи видны и без ворожбы, – пробормотала женщина. Она вздохнула и добавила:
– При случае надо спросить деревья. Только чтобы Лилечка разрешила.

Придя домой и опять ощущая волчий аппетит, Лиля вдруг обнаружила нечто новое.
– Батюшка! Ты здесь! Ты приехал! Как хорошо!
Пан Яровецкий с удовольствием обнял дочь и поцеловал её в лоб, но затем вздохнул огорчённо:
– Доченька, к сожалению, я не надолго – только на побывку. Перевод нашей роты в эти места задерживается, пока даже не решено, где она будет располагаться.
– Как жаль… – грустно ответила Лиля.
– Доченька, у меня подарок для тебя.
– Лучший подарок – твой приезд, батюшка.
– Всё-таки посмотри: вдруг понравится!
Лиля обомлела, увидев пистолет. С радостной дрожью в голосе спросила:
– Это мне?!
– Да. Пока нас не перевели, необходимо, чтобы ты могла защитить себя и матушку.
– Ты мне покажешь, как стрелять?
– Да. Хочешь сегодня же?
– Да! Хочу!
Вид пистолета до того обрадовал девочку, что она едва не позабыла своё намерение – как-то решить проблему злосчастных веточек, упорно ломающихся во влажном песке.
В дверях появилась пани Яровецкая:
– Дорогие мои, пожалуйте кушать!.. О, пистолет! Михал, его не опасно оставлять в доме?
– Я уверен – Лилечка справится! – улыбаясь, ответил муж.

Лиля не могла разобраться, куда лучше девать пистолет, чтобы он был постоянно под рукой и при этом не мешал. Эта штуковина была тяжёлая, да и не безопасная. Эх, была бы лошадка… В Варшаве Лиля занималась верховой ездой и не боялась галопа. В седло вполне можно было поместить пистолет, и тогда… Но увы – лошадку пришлось продать, чтобы хватило на переезд сюда. Оставалось только вертеть оружие в руках всю дорогу от дома до лесных знакомых. Самое надёжное средство защиты себя становилось обузой.
– Ой! Что это?! – от удивления Маня даже поднесла ладошки к ушам. Лиля сразу решила, что выкладывать правду – «Мне его негде держать» – не следует.
– Будем тренироваться! – браво ответила она – и сообразила, что при себе всего один заряд, да и его надо поберечь на случай, если на обратном пути повстречается волк. И добавила, меняя тему:
– Но давай займёмся этим позже. А сейчас… – Лиля задумалась: её уроки давали плоды, Маня уже неплохо плавала и не нуждалась в учителе, они с матерью выучили все буквы и начинали понемногу читать Псалтырь, так что на очереди, по логике, как раз оружие, но… не с единственным же зарядом, который ещё и надо поберечь. Вовремя подоспела Катерина:
– Манюня, пойди на кухню, займись тестом! Лилечка, могу я вас попросить что-то сделать?
Лиля не сомневалась, что Катерина не попросит ничего такого, что могло бы повредить чести княжны, и кивнула.
– Лилечка, пожалуйста, сходите наружу, наберите цветы и сломанные ветки, какие на глаза попадутся! Только далеко не уходите!
В голосе Катерины было нечто странное, но просьба не выглядела обременительной. Лиля кивнула и вышла искать требуемое. Маня тотчас вернулась с кухни и шёпотом спросила мать:
– Будешь ворожить?
– Буду. Не мешай. Занимайся тестом.
Вернулась Лиля, неся охапку растительности. Катерина подняла брови:
– Это то, что тебе попалось на глаза?
– Да. Слишком много принесла, да?
– Всё в порядке, ничто не пропадёт.
По виду матери Маня поняла, что та озадачена. Катерина бережно отложила принесённое в сторону, и все втроём принялись сначала за еду, а затем немного позанимались написанием слов. Лиля пообещала, что в следующий раз начнёт обучение счёту, и, держа наготове пистолет, отправилась домой. Маня подождала, пока подруга отойдёт достаточно далеко, и подбежала к матери:
– Ну как?
Катерина ответила не сразу: она внимательно перебирала то, что принесла Лиля.
– Плохо. Твою подругу ждёт беда. Как жаль… Такая хорошая, добрая девочка, пригожая – глаз не оторвать. Ей бы славного парубка, замуж да деток рожать…
Маня вскрикнула, будто от боли.
– Мамочка! Неужели ничего нельзя сделать?
– Не знаю. Сейчас нельзя.
– Но потом можно будет?
– Не знаю. Надеюсь, что да.
– Я скажу ей?
– Нет! Забыла притчу о принце на острове?!
Да, вспомнила Маня: одному принцу предсказали, что в такой-то день он погибнет от удара ножом. Принца тотчас привезли на необитаемый остров, где при нём находились самые верные слуги и охрана, не спускавшие с него глаз ни днём, ни ночью. И надо же было такому случиться, что на том же острове накануне потерпел крушение моряк. Посторонний для принца, он не вызвал подозрений. Однако в назначенный день он взялся за нож, чтобы разрезать арбуз, и тут вдруг у принца подвернулась нога – он упал грудью прямо на лезвие… Смысл притчи был в том, что иногда попытка предотвратить беду как раз и приносит её.
– Подождём, – глухо произнесла мать. – В другой раз я спрошу цветы, что за беда ожидает Лилечку, можно ли её отвратить.
– А до тех пор – можно, я постараюсь побольше бывать с ней, когда она не дома?
Мать задумалась, и Маня добавила:
– Мне же беда не угрожает.
– Так нельзя говорить, – ответила мать, но её голос прозвучал неуверенно. Она подумала и добавила:
– Ладно, провожай её, но носи с собой палку. Скажешь – поблизости волк завывал. А против стаи пистолет не поможет.
Маня подумала, что против волчьей стаи палка подавно не поможет, и Лиля наверняка так и ответит, но ничего лучше в голову всё равно не пришло.

Назавтра Маня решила показать подруге, как теперь плавает. Дело было незадолго до обеда. Девочки спустились к реке.
– Давай! – напутствовала Маню княжна.
– А что если наперегонки?
От такого вызова Лиля немного растерялась, а затем рассмеялась. Скинув одежду, присоединилась к подруге. Быстро выяснилось, что Маня действительно неплохо научилась, но до Лили пока далеко. Сделав пару кругов по сотне саженей, девочки вышли на берег. Сразу обнаружилось, что Мане есть над чем работать: она еле дышала, тогда как Лиля чувствовала себя отлично – как будто и не соревновалась в скорости плавания.
– Ты себя хорошо чувствуешь? – с тревогой спросила панночка.
– Да… Я сейчас… – Маня действительно понемногу приходила в себя. Наконец она разогнулась и облегчённо вздохнула.
– Пошли одеваться!
Однако возле одежды девочек ждал неприятный сюрприз: какой-то парень вертел в руках пистолет, который Лиля опрометчиво оставила, прежде чем зайти в воду. Маня прикрылась руками и ахнула.
– Положи на место! – не допускающим возражений тоном обратилась к парню Лиля.
– Ещё чего! – с ухмылкой заявил парень. – Я знаю в оружии толк! Хочешь – выстрелю?!
– Он не заряжен.
Парень растерялся и стал рассматривать камору. В этот момент Лиля подскочила и сильно толкнула незнакомца. Потеряв равновесие и выронив оружие, тот упал на песок. Лиля проворно вернула себе пистолет, подняла полотенца, прикрылась одним и подала второе подруге.
– Он действительно не заряжен, – с усмешкой обратилась она к побеждённому. – Однако не так уж ты хорошо разбираешься, раз не смог сам это определить.
Парень поднялся и отряхнул с себя песок.
– Ты ударила панича.
– А ты угрожал оружием панне. Тебя арестуют.
Парень растерялся.
– Ты – панна? Как тебя зовут?
Лиля усмехнулась:
– Ты правда панич? И не знаешь, что мужчина представляется первым?
Парень покраснел.
– Я – баронет Анджей Муралевский. А ты?
– Я – княжна Лиля Яровецкая.
В глазах парня мелькнула догадка.
– А твоя подруга тоже панночка?
– А меня тебе недостаточно? Моя подруга ещё маленькая, и я не хочу, чтобы она тебе представлялась.
– Лиля, я рад с тобой познакомиться! – и Анджей протянул руку. Лиля неохотно подала свою. Анджей галантно поцеловал девичьи пальцы.
– Ты ведь не сердишься на меня?
– Не знаю. Зачем ты взял мой пистолет?
– А зачем ты его бросила на берегу?
Лиля смутилась.
– Он же не заряжен.
– Всё равно. Его мог украсть дурной человек. Найти порох, свинец и пыжи не так трудно.
Лиля вздохнула:
– Ладно. Я совершила ошибку, оставив здесь пистолет. И я ошибочно приняла тебя за вора. Но ты должен был сразу позвать, а не хватать оружие. А теперь отвернись, пожалуйста.
Анджей безропотно подчинился.
– Не подглядывай!
Через минуту девочки уже оделись.
– Можешь повернуться.
Анджей не замедлил воспользоваться разрешением и с любопытством уставился на Лилю.
– Ты очень красива. Я хочу прислать к тебе сватов. Ты ведь живёшь вон там? – и парень указал вверх – на дом Яровецких.
– Рановато приходить сватам. Мы только познакомились с тобой, и начало могло быть получше.
– Но ты позволишь гулять с тобой?
Лиля задумалась: утром и днём она занималась с Маней и Катериной, а вечером выходить не любила. Тем более – для прогулки с мальчиком, который не скрывает определённый интерес к ней. Видя, что подруга в затруднении, на помощь пришла Маня:
– Лилечка всё время занята! Я плохо плаваю, и она меня учит!
Оба собеседника уставились на Маню: Анджей – удивлённо, Лиля – с признательностью.
– А если я приду к тебе в гости? – упорствовал парень. Лиля вздохнула:
– Хорошо. В воскресенье. В полдень.

– Ты познакомилась с паничем? – с интересом и лёгким удивлением спросила Анна, когда дочка сообщила ей, что в воскресенье придёт гость.
– Да, матушка. Его зовут Анджей Муралевский, он баронет.
– Да, я знаю немного их род, – кивнула мать. – Так ты познакомилась с ним на берегу? Ты была одна и купалась, да?
Лиля смутилась: ответ «нет», вкупе с подробностями, означал бы, что она не порвала знакомство с подругой из леса, а утвердительный – что она неосторожна и рискует оказаться наедине с незнакомцами, а это мало ли кто может быть… Лиля предпочла первое – разумеется, не без небольшого вранья:
– Я случайно встретила Маню из леса, и мы решили выкупаться.
Мать недовольно покачала головой, но произнесла не то, что ожидала девочка:
– Хорошо, что она там была. А если бы нет? Если бы там был не панич, а злой человек?
– У меня был с собой пистолет…
– Надеюсь, ты не берёшь его с собой в воду? Иначе от него никакого толку.
– Я бы приглашала с собой Маню, – осторожно сказала княжна. – Но ведь ты мне запретила дружить с ней.
– Почему – запретила? Если ты ей доверяешь – ладно, дружи.
В голову Лиле пришла идея.
– А можно – она тоже к нам придёт в воскресенье?
– Конечно. Только дай ей своё старое платье, чтобы она выглядела поприличнее.

Глаза Мани широко раскрылись, когда она услышала новость.
– Твоя матушка пригласила меня? В воскресенье?
– Да, – гордо ответила Лиля. – И она хочет, чтобы ты выглядела панной. Я принесу платье, которое она дарит тебе.
– Пани княгиня дарит моей доньке платье? – изумилась Катерина: она только что вошла в хату и расслышала только эту реплику.
– Да, Катерина. А ещё она пригласила Маню к нам в воскресенье.
– Мама, ты ведь разрешишь? – умоляюще обратилась Маня.
– Как же не разрешить? Видно, пани Яровецкая хороший человек. А теперь… Манечка, наведи порядок в хате. А ты, Лилечка, пожалуйста, набери снаружи цветов.

– Ну, что теперь? – с бьющимся сердцем спросила Маня, когда подруга ушла, а Катерина стала ворожить. Мать словно и не услышала вопрос. Через несколько минут глубоко вздохнула и покачала головой.
– Неужели ничего нельзя сделать? – едва не плача произнесла Маня.
– Погоди. Тут что-то странное. Удивительное. Может, всё не так плохо. Но… В Лилечке дремлет змея.
– Что?!
– Очень опасная змея. Кобра. Ты таких не видела, в наших местах они не водятся.
– Но Лилечка хорошая!
– Я и не говорю, что плохая. Даже когда кобра в ней просыпается, Лилечка может ею управлять. Кобра её защищает и учит полезным вещам. Но тем людям, которые попытаются сделать Лилечке дурное, несдобровать.
Мане вспомнилось, как Анджей забрал пистолет Лили и чем это для него закончилось.
– Так беды не будет?
Мать озадаченно повертела в руках цветы.
– Не знаю, доню. Я такие сочетания раньше не встречала. Давай не спешить. А пока… со следующего раза я обучаю Лилечку тому, что сама знаю о растениях.

Несмотря на приход Мани, главным событием воскресенья, разумеется стал визит Анджея. Юноша был в длинном полукафтане с кружевными рукавами и воротником, что недвусмысленно говорило о богатстве его семьи. Своего коня баронет оставил у входа в дом. Выглянув наружу, Лиля увидела рядом с лошадью мужчину, одетого слугой.
Появилась Китя, любимая дымчатая кошечка семьи Яровецких. Она понюхала панича, но быстро потеряла к нему интерес и стала тереться о ноги девочки из леса. Маня не удержалась, взяла кошечку на руки и стала гладить.
– Манечка, сядь вон в то кресло, тебе будет удобнее! – с улыбкой предложила Анна. Лиля едва заметно кивнула, и подруга с удовольствием села. Китя моментально устроилась у неё на коленях и замурлыкала.
– Китя не порвёт платье, не поцарапает Маню? – шёпотом спросила Лиля мать – и поняла, что та об этом не подумала. Однако кошка вела себя дружелюбно и не выпускала когти. Всё же проблемы, связанные с Китей, не заставили себя ждать.
– Кошка?! – удивлённо констатировал Анджей. – Зачем она вам?
Реплика не привела в восторг ни хозяек, ни Маню, но дамы сдержались.
– Кошка защищает наш амбар от мышей и крыс, – ледяным тоном ответила Лиля. – А у вас нет кошек? Мышей не боитесь?
– Зачем бояться мышей? – удивился гость. – Они маленькие.
– Мыши воруют зерно и муку. Что не съедают, то пачкают, – вступила в разговор Маня.
– Из-за мышей возникают болезни, – добавила Лиля. К её удивлению, Анджей презрительно рассмеялся:
– Я думал, тебя лучше учили! Болезни возникают не из-за каких-то там мышей и крыс, а потому что их ниспосылает Бог! В наказание за наши грехи! Не хочешь болеть – ходи исправно в церковь, молись и жертвуй деньги!
Слова парня были встречены неприязненным молчанием. Лиля ходила в церковь, но не потому что верила священнику, а чтобы не было неприятностей. Она, вслед за Анной, полагала, что если Бог благ, то нет необходимости в карах свыше и инквизиции. И уж если всемогущий Бог не может обойтись без наказаний для ослушников – это плохой признак. Однако вслух говорить об этом было страшновато. Зато шансы Анджея на приглашение сватов стремительно рухнули.
– Ты ведь ходишь в церковь? – обратился гость к Лиле.
– Конечно, хожу.
– А ты? – посмотрел он на Маню.
– Конечно, ходит! – ответила за подругу Лиля.
– Тогда пусть прочтёт «Отче наш»!
На этом терпение княжны лопнуло.
– Ты зачем пришёл – проверять наши познания? Так я не согласна. Ты собирался прислать сватов? Я тебе ответила, что это преждевременно, и теперь вижу, что им тут нечего делать. Будешь нас поучать, как вести дела и избегать болезней? Занимайся этим у себя дома.
Анджей застыл, удивлённо глядя на разозлённую красавицу.
– Ты не хочешь за меня замуж?
– А должна хотеть? Да и зачем я тебе, если я бесприданница, да ещё, как ты сказал, ничего не знаю?
– Но ты очень красива… А я богат…
– А я за богатством не гонюсь. Полагаю, тебе нетрудно будет найти богачку, которая не вылезает из церкви и ненавидит животных.
Лицо Анджея стремительно утрачивало выражение самоуверенности.
– Я хотел, чтобы мы познакомились получше, – пробормотал он.
– А разве это не произошло? Ты выяснил, что я тебе не подхожу. Жаль тратить время.
До Анджея наконец дошло, что его вежливо выпроваживают. А может, и не вполне вежливо.
– Тогда я пойду…
– Угу. Иди. Приятного пути.
Лиля по-хозяйски проводила гостя, не делая никаких попыток остановить его. Тотчас выяснилось, что Анджей толком не умеет ездить верхом: ему помог взобраться в седло слуга, он же вёл под уздцы лошадку. Когда гости скрылись за ближайшим поворотом, Лиля облегчённо вздохнула и вернулась в дом.

Отъехав от негостеприимного дома Яровецких, Анджей вдруг стал всё глубже сознавать, что ему отказали, его выгнали, унизили, оскорбили. Конечно, Лилька княжна, но и он не лыком шит. Она нищая! Он предложил ей своё богатство, руку и сердце, а она… Вспомнилось и другое унижение – на берегу. Она подняла руку на баронета… Да, она достойна наказания. Но… что же – отказаться от неё? Как не хочется… Да, очень строптива, но от этого ещё более желанна, к тому же… настоящие мужчины строптивых девиц укрощают, а не отступаются от них. Но если не ухаживанием и сватовством, то как же заполучить её?

– Убрался кавалер? – не скрывая своей неприязни к несостоявшемуся зятю, прокомментировала случившееся Анна. Лиля вздохнула:
– Да, наконец-то. Я виновата. Надо было отшить его ещё на берегу.
– Ничего, – улыбнулась мать. – Зато я познакомилась с Маней. Манечка, вы очаровательны! Хочу поскорее познакомиться с вашей матушкой!
– Спасибо, пани Анна! Я…
– А ещё Маня познакомилась с нашей Китей! – радостно прокомментировала Лиля, намеренно перебивая подругу, чтобы та не сказала ненароком что-нибудь лишнее. Словно отвечая, Китя мяукнула, поднялась с колен Мани и спрыгнула, задирая пушистый хвост. Анна встревожилась:
– Манечка, она тебя не поцарапала?
– Нет, пани Анна, всё хорошо. – Гостья улыбалась, но несколько заискивающе, словно в опасении нечаянно разгневать княгиню. Однако страхи оказались напрасны, беседа прервалась по очень веской причине – в комнату вошла Миленка:
– Пани, я подаю на стол?

– Ну и как мне добраться до неё? – бормотал себе под нос Анджей, влекомый послушной лошадкой. По всему выходило, что самому подходить к Лиле пока нельзя: это только разозлит её. Приказать слугам… что? Похитить её? Тогда как потом убедить её дать согласие? Получается, нужны посторонние люди, а таких в здешних местах немного.
– Эй, Ванька!
– Да, пан? – обернулся верный слуга.
– Ты хорошо знаешь местных?
– Кого-то знаю, других нет.
– Мне нужны люди, которые пришли сюда издалека и здесь не задержатся. Найди таких и предложи им работу.
– Слушаюсь, пан. Но… если меня спросят, что это за работа?
Анджей ответил не сразу. Насколько можно открыться слуге? Наверное, вот так:
– Надо вразумить кое-кого.
– Надавать тумаков?
– Нет! Сначала найди людей, а потом я всё объясню.
– Я сделаю, пан.
Анджею вдруг стало ясно, как надо действовать. Бродяги похитят княжну, а когда она будет совсем перепугана, появится он, отважный и неотразимый пан Муралевский. Он выхватит саблю и прогонит мужланов, и тогда, разумеется, Яровецкая заговорит иначе. Бродяги получат свою плату и уберутся подальше. Никто ничего не узнает, а надменная княжна станет Муралевской.

– Пани Яровецкая желает познакомиться со мной? – изумилась Катерина.
– Да, мама. Она очень хороший и добрый человек. А ещё у них кошечка – Китя. Такая красивая и ласковая! А вот тот парубок, который собирался свататься к Лилечке, оказался нехорошим человеком. Ты не можешь проверить – не от него ли придёт беда?
– Манюня, как же я проверю? Для этого он должен прийти сюда и собрать цветы. А если он правда дурной человек, то он нам здесь не нужен.
– А через Лилю проверить нельзя? Она сейчас подойдёт.
Словно отзываясь, снаружи послышались шаги, и вошла княжна.
– Здравия вам, Катерина, и достатка!
– Ой, Лилечка! А я не готова…
– К чему не готовы? Мы уже пообедали.
– Нет, Лилечка, это… Вы можете опять принести цветы?
Лиля прищурилась:
– Вы через цветы гадаете мне, так?
Катерина и Маня ахнули.
– Лилечка… извините тысячу раз…
– Нечего тут извинять, – улыбнулась княжна. – Однако скажите правду. Со мной что-то не так?
– Я… ой…
– Я поняла, что ворожба показала что-то нехорошее, иначе не понадобилась бы вторая. А теперь ещё одна. Это из-за Анджея, да?
– А как ты поняла, что мама ворожит? – робко спросила Маня.
– Об этом вся округа болтает, – улыбнулась княжна. – К тому же вы не просто так поселились в лесу. Ну так что?
– Лилечка, умоляю вас… О таком нельзя рассказывать…
– Значит, верно, что-то плохое, – вздохнула Лиля. Катерина вдруг расплакалась. Лиля неожиданно для себя обняла женщину.
– Ладно, Катерина, не надо рассказывать. Только не плачьте. Я просто буду осторожна.
– Да, Лилечка, пожалуйста… Я не прощу себе, если с вами что-то случится… И матушка у вас хорошая, грех её огорчать…
– Ничего со мной не случится, – стараясь придать голосу уверенность, ответила княжна.
– Лилечка, так нельзя говорить… Беду накличете…
– Я постараюсь, чтобы со мной ничего не случилось. Буду очень осторожна. Так говорить можно?

Исполняя повеление пана, Иван, верный слуга Анджея, уныло пылил по тропинке неподалёку от дома Муралевских, высматривая хоть кого-то мужского пола и при этом незнакомого. В ближайшей деревне заверили, что никого чужого не видали, так что теперь оставалось полагаться на везение. Иван уже успел повстречать нищую старуху, полоумного старика и собачью стаю, от которой пришлось защищаться дубинкой. Но в какой-то момент его сердце забилось радостно: у кустов сидели двое мужчин с узелками – толстый и тощий, – которые…
– Люди добрые, вы здешние?
Прежде чем ответить, незнакомцы странно переглянулись.
– А ты кем будешь, добрый человек?
В речи толстяка отчётливо слышался иноземный акцент, хотя оба незнакомца выглядели как местные.
– Я – слуга пана Анджея Муралевского! – гордо заявил Иван. – Отвечайте на мой вопрос!
– Мы – братья, он – Стефан, а я – Карл, – ответил толстяк. – Бродим по побережью, ищем работу.
– Работу ищете?! – вскинулся Иван. – Есть у меня работа для вас!
– У тебя – работа?! – с сомнением отозвался Карл. – Это какая? Свинарник вместо тебя чистить?
При этих словах Стефан хмыкнул, но опять ничего не сказал.
– Работу вам даёт мой хозяин, пан Муралевский! – гордо пояснил Иван. – Свинарники чистить у нас есть кому без вас!
– А какая же работа?
– Вы должны будете вправить мозги кое-кому! И вам хорошо заплатят.
– Надавать тумаков? – с сомнением произнёс Карл.
– Всё узнаешь, когда надо будет! Как вас найти?
Незнакомцы задумчиво переглянулись.
– До завтра мы никуда отсюда не уйдём, – медленно, словно без уверенности, ответил Карл. Иван кивнул, стараясь не выдать радость, и отправился к дому Муралевских.

– Что скажешь, Стефан? – задумчиво спросил Карл по-немецки, когда Иван удалился.
– Не нравится мне это, – проворчал Стефан. – Сколько он нам заплатит? Небось жадина. А нам придётся сразу уходить из этих мест.
– Ты погоди. Ведь что выходит? Несколько дней мы будем служить этому Муралевскому, жить в его доме, нас будут кормить. Не договоримся об оплате – уйдём, и всё.
Стефан недовольно засопел.
– Пусть заплатит вперёд!
– И так можно, – миролюбиво отозвался Карл. – Не знаю, как тебе, а мне надоело ночевать под открытым небом, бегая от дождя. Что нам с них? Сегодня мы здесь, завтра-послезавтра уйдём, сделаем что надо – и нас след простыл. Ну – пошли к этому Муралевскому… брат мой.
При этом обращении Стефан хмыкнул и сказал.
– Но мы же обещали этому, как его, холопу Муралевского, что останемся здесь.
– Что за дело? Мы передумали, идём к ним в дом, им же легче нас найти. А там вон туча надвигается. Истинный крест – гроза будет!
«Братья» поднялись, взяли пожитки и не спеша направились в ту сторону, куда удалился Иван.

– А что это вы тут делаете?! – удивлённо-радостно приветствовал Иван Стефана и Карла, когда они вошли в спальню прислуги, где им временно предоставили пару топчанов.
– Мы решили, что ваше предложение хорошее, – смиренно ответил Карл и слегка поклонился. Он уже понял, что Иван очень гордится своим холопством у досточтимого пана, а значит, немного лести не помешает.
– Почему всё время говоришь ты? Твой брат немой, что ли?
– Да, господин, мой брат немой от рождения. Однако он всё понимает и может говорить знаками.
– Это правда? – обернулся Иван к Стефану. Тот старательно закивал. Иван махнул на него рукой и вышел. Едва он оказался во дворе усадьбы, как его окликнул пан:
– Эй, Ванька! Чего шляешься без дела? Я тебе что велел? Найти людей из числа чужаков!
– Это сделано, милостивый пан! Вы сможете их увидеть, когда пожелаете!
Анджей замялся: уже вечерело, а на сон грядущий баронет приготовил себе пару прелестниц с сомнительной репутацией, найденных накануне в ближайшей деревеньке – той самой, где пару часов назад побывал Ванька. Но с другой стороны – если их напутствовать сейчас, то, глядишь, утром уже займутся делом. Нечего им здесь жировать.
– Ладно. Веди их сюда, да побыстрее.
– Да, милостивый пан!
Ванька вернулся в спальню.
– Эй, вы, как вас! Пан желать вас видеть!
Не прошло и минуты, как Карл и Стефан явились пред светлы очи пана Муралевского. Тот критически оглядел их.
– Вы откуда заявились?
– С запада, милостивый пан! – торопливо ответил Карл. – Мы прошли много селений, да не знаем их названия!
– Вы иноземцы?
– Да, милостивый пан. Мы из земли мадьярской. Мой брат немой, но всё слышит и понимает.
Стефан старательно кивнул несколько раз.
– И куда идёте?
– Куда глаза глядят, милостивый пан.
– Это хорошо, – пробормотал Муралевский. Затем добавил громко:
– Работу ищете, что ли?
– Да, милостивый пан.
Анджей задумчиво потёр подбородок.
– Работа для вас есть. Разобраться надо кое с кем.
«Братья» переглянулись, но промолчали. Им уже надоели недомолвки. Заказывают им работу, а внятно объяснить ничего не могут?
Пан вздохнул и добавил:
– Девчушка есть одна. Панночка.
Гости с запада испытали лёгкий шок: так речь о девушке?
– Вы хотите, чтобы мы избили девушку? – спросил изумлённый Карл.
– Кто говорит об избиении? Вам нужно поймать её, связать, а потом…
«Братья» не спешили отвечать. Анджею пришлось самому прервать паузу:
– А потом приеду я, прогоню вас, вы получите плату и уберётесь из этих мест.
«Братья» вздохнули с облегчением. Итак, бить девушку не надо. Пан задумал изобразить похищение, а когда надо, он появится и прикинется освободителем. Не он первый это придумал.
– Два серебряных денара, милостивый пан! – заявил Карл.
– Чего?
– За эту работу – два денара серебром вперёд!
– Как так? Почему так много?
– Отчего же много? – возразил Карл. – Мы рискуем! Это же панночка, а не мужичка! Нам надо выследить её, когда она одна, схватить, связать, а потом ещё дождаться вас! А вдруг появится казачий разъезд?
Такая мысль не приходила в голову Анджею. Конечно, этим двоим никто не поверит, но…
– Ладно, пусть два денара, – со вздохом ответил пан. – Один сейчас, другой – когда сделаете работу. Только поторопитесь!
– Мы поторопимся, милостивый пан! Расскажите – кто эта панночка, где её найти?

– Почему ты согласился только на один денар вперёд? – недовольно спросил Стефан, когда «братья» остались наедине. – Он же не заплатит, когда прогонит нас от девицы.
– Знаю. Но и один денар – совсем неплохо. Пусть пан думает, что нажился на нас. И ты видел – он не думал о казачьем разъезде. А теперь сообразил. Значит, не станет нас торопить. А пока то да сё… Будем жить здесь, приятно спать да столоваться.
– Ладно, – вздохнул Стефан. – Когда начнём?
– Так для начала надо посмотреть на девицу. Освоиться в околотке. Пан сказал, она утром купается…
– Да, но часто с подругой.
– Что за дело? Поглядим на обеих. А потом выждем, когда девица будет одна.

– Почему ты часто осматриваешься? – удивилась Маня, когда подруга в очередной раз бросила вокруг настороженный взгляд.
– Не знаю, – с досадой ответила Лиля. – У меня странное ощущение…
Маня встревожилась: змея, живущая в подруге, зря беспокоить не станет. Девочка из леса в свою очередь огляделась: берег… склон обрыва… верх…
Какое-то движение среди высокой травы над обрывом. Заяц? Коза? Возможно, конечно, но вдруг волк? Или… двуногий волк?

– Видал? – озабоченно обратился Карл к товарищу, которого вовремя оттащил от обрыва. – Ещё миг – и эта плюгавая заметила бы нас.
– Так не заметила же, – вздохнул Стефан. – А и заметила бы, так что?
– Они бы рассказали взрослым, и ты бы увидел здесь тот самый казачий разъезд. Думаешь, от него легко убежать? Они на конях, к тому же всё в округе знают.
– А панночка-то наша хороша! – мечтательно произнёс Стефан, меняя тему. – Понимаю этого Муралевского. Девка-огонь.
– Хочешь взять её замуж?
– Я – нет… к сожалению. Мне эту кобылку не объездить. Но и отдавать её нашему пану – больно жирно.
– Так что ты предлагаешь взамен?
– Есть у меня идейка…

Первая мысль, когда Лиля только проснулась, была: «Что-то не так». Первым же движением правая рука нырнула под подушку и извлекла пистолет. Вторым – девушка проверила заряд и взвела курок. Осмотрелась: ничего подозрительного. И… тихо. Нет обычной утренней суеты… странно.
Накануне матушка уехала проведать батюшку, который задерживался под Варшавой. Вернётся, скорее всего, к концу недели. Всё это время придётся обходиться без лошади, но это ладно – привычно уже. Тадеуш с его неизменным ружьём сопровождает её, и это хорошо – безопаснее. А за домом больше некому присмотреть – только она, Лиля, за хозяйку…
Девушка обулась, надела лёгкое платье и накинула красиво вышитую кофту – подарок знакомой крещёной татарки, вышедшей замуж за поляка и живущей в Варшаве. Осторожно открыла дверь и выглянула наружу.
– Эй! Кто-нибудь!
Тишина, никто не отзывается. Но ведь Миленка уже на кухне? Да и Олешка, сын подруги Миленки, которого та просила приютить да пристроить… Вряд ли Миленка разрешила ему долго спать. Хотя, конечно, могла отправить его в огород – набрать овощи…
Лиля решила пока никого не звать, а самой осмотреть дом – убедиться, что повода для тревоги нет. Заглянула в родительскую спальню, затем в столовую: никого. Спустилась вниз… и сразу наткнулась на Миленку.
– Миленка, что с тобой?
Кухарка пробормотала нечто невнятное, повернулась на другой бок и захрапела. Итак, она жива, просто спит, но на голом полу это не годится. Лиля огляделась: в трёх шагах коврик, ещё бы дотащить туда дородную Миленку… Или лучше вот так…
Лиля отложила пистолет, передвинула коврик и подсунула его под кухарку. Та на мгновение приоткрыла глаза, но тотчас снова уснула. Лиле показалось, что от кухарки пахнет снотворным растением – одним из тех, с которыми она ознакомилась в хозяйстве Катерины. Как это понимать? Миленка приняла на ночь снотворное, да не в комнате слуг, а здесь, рядом с входом? И не рассчитала дозу? Лиля покачала головой: скорее женщину кто-то напоил. Но зачем?
Девушка вздохнула, покачала головой, ещё раз проверила оружие и прошла в противоположную часть этажа – тёмную в это время суток. Внезапно кто-то, скрывавшийся среди темноты, больно схватил её за правое запястье, выдернул пистолет и выкрутил руку.

Глава 2. Выкуп судьбой
Резким движением Лиля вырвалась из захвата. Молнией сверкнула мысль: «Сейчас бы пустить в ход заколку…» Однако правая рука болела и не допускала резких движений. Лиля дёрнулась назад – туда, где светло. Взгляд упал на дубинку – палку, которую вчера забыла Маня. Девушка подхватила это оружие и, отбрасывая чувство боли, перехватывая дубинку то за левый конец, то за правый, нанесла несколько ударов наугад в темноту. Палка ткнулась в нечто мягкое, вызвав крик боли. Круговой удар, быстрый шаг вперёд – и девушка подхватила с пола выпавший пистолет. «А теперь – наружу – и звать на помощь». Однако край глаза подметил тень.
– На помощь! – на всякий случай крикнула девушка, но неизвестный набросился на неё. Лиля увернулась и ударила палкой в ступню нового противника – тот зарычал от боли. Но из темноты выскочил первый враг. Не успевая рассмотреть его, Лиля с трудом увернулась от обоих. Однако дыхание подводило, от бешеной борьбы она начала уставать, и сил на крик уже не было. Беспорядочно нанося удары то пистолетом, то дубинкой, Лиля то и дело попадала в цель, но враги не отставали. Поняв, что нападающие не стремятся убить её, Лиля бросила пистолет в лицо первому из врагов. Тот увернулся – и тотчас получил палкой по голове. Послышался стон – Лиле показалось, что этот противник упал, значит, остался второй… Стиснув зубы и не обращая внимания на боль в руке – рванулась вперёд, нанося удары то справа, то слева. Неприятель шагнул назад, споткнулся, потерял равновесие и едва успел прикрыть руками голову от удара…
Однако в тот же миг что-то мягко обрушилось сзади, заслоняя обзор и закрывая рот и нос…
От неожиданности Лиля выронила дубинку и вслепую нанесла несколько ударов руками и ногами назад. Куда-то попала… Однако невидимый теперь враг опрокинул её на пол, зажимая рот и нос и лишая дыхания. Мгновение спустя девушка ощутила, что на её ногах затягивается верёвочная петля. Почти задыхаясь, попыталась брыкаться, но на ноги навалилась тяжесть, а затем кто-то схватил и вывернул ей руки за спину… Едва не теряя сознание, понимая, что дело плохо, из последних сил сопротивлялась невидимым врагам…
Прошло совсем немного времени – и Лиля оказалась прочно связана по рукам и ногам. Похитители сняли с её головы мешок, и девушка вдохнула полной грудью. Голова кружилась. Она осмотрелась: похитителей было двое, толстый и худой. Они сидели рядом со своей пленницей и, кряхтя и тяжело дыша, потирали ушибы. Оба были в кровоподтёках с ног до головы, у худого по лбу текла тонкая красная струйка.
Послышались шаги, и с улицы вошёл Олешка.
– Беги скорее отсюда! Зови на помощь! – едва увидев мальчика, закричала княжна. Олешка мигом всё смекнул, выскочил наружу, и послышался его крик:
– Люди, на помощь! Панночка в беде! Скорее сюда!
Лиля испугалась, что похитители бросятся следом за ребёнком, но те только рассмеялись:
– Ай да мальчик! До чего скор и предан панам! Да только напрасно!
– Верно! Сегодня же праздник! Тут, поди, за десять вёрст ни одного трезвого мужлана не найдёшь!
Акцент в речи обоих похитителей выдавал в них иноземцев. Лиля отметила про себя, что они, скорее всего, правы: да, сегодня церковный праздник – а значит, Олешка не встретит никого, кто успел бы на помощь.
– С праздником тебя, принцесса! – издевательски обратился худой к пленнице, утирая кровь со лба.
– Кто вы? Зачем меня связали?
– Я – Стефан! – представился худой и указал на второго. – А его зовут Карл!
– Освободите меня!
Похитители расхохотались.
– Это ещё зачем? Мы так старались!
– Послушайте! Я уплачу выкуп!
Снова – взрыв смеха.
– Кого ты хочешь обмануть, принцесса?! Мы знаем: твои родные нищие! А ещё князья!
– Голодранцы!
– Что? – невольно возмутилась Лиля, забывая, что связана. Карл засмеялся:
– Берегись, Стефан, не зли её! Она тебе задаст!
Похитители расхохотались.
– Зато отныне, – продолжал Карл, обращаясь к пленнице, – ты будешь жить в роскоши и богатстве! Тебя ждёт лучший жених в мире!
Лиля насторожилась.
– Это кто? Муралевский, что ли? Я его никогда не полюблю!
Похитители переглянулись, Стефан присвистнул. Лиля подумала, что попала в цель.
– Ты умна, принцесса, но ошиблась.
– А тогда кто этот жених? Ты, что ли? – обратилась она к Карлу. – Или, может, ты? – обернулась девушка к Стефану.
– Опять не угадала, принцесса! Но можешь поверить: раз мы тебе обещали лучшего жениха – слово сдержим! А кто это – узнаешь очень скоро!
Лиля попыталась схитрить. Она захныкала:
– Вы меня больно схватили за руку! А теперь связали руки за спиной! А ещё ноги затекли и болят!
– А ты потерпи! – деловито ответил пленнице Карл. – Нам хуже пришлось! Мы оба в кровоподтёках! У Стефана голова разбита! Ты могла нас убить! Неужели в тебе нет христианских чувств?!
– Вы напали внезапно, к тому же в темноте я вас не могла разглядеть, – будто оправдываясь, заныла Лиля, пытаясь протянуть время – в надежде, что Олешка приведёт помощь.
– А если бы мы просто предложили тебе отправиться с нами, ты бы согласилась? – весело спросил Карл.
– А почему ваш «лучший жених» не прислал сватов?
Карл заржал.
– Хватит болтать, нам пора отправляться в путь, – обратился к нему Стефан. На этот раз реплика прозвучала по-немецки.
– Ты поняла, что он сказал? – также по-немецки спросил Карл девушку.
– Что вы говорите? Не понимаю, – недовольно ответила пленница, догадываясь, что похитители проверяют её познания в немецком.
– Он сказал, что ты очень красива и твой будущий муж полюбит тебя, – ухмыльнулся Карл, говоря на этот раз по-польски.
– А вы ему расскажете, что похитили меня из родного дома и связали?
Похитители расхохотались:
– Надо рассказать! Ему понравится! Он тоже захочет тебя связывать! Тебе очень идёт!
Лиля старалась не запутаться, когда похитители говорят по-польски, а когда по-немецки. Помимо польского, славянского и литовского, она владела немецким, французским, шведским, понимала турецкий, которому её учил дядя Ежи, бывший когда-то послом в Порте, и немного татарский. Она вообще легко учила языки, быстро освоила диалект, на котором говорила Маня, но было ясно, что при этих людях не следует хвастаться своими способностями полиглота.
Похитители с трудом поднялись на ноги и закряхтели, морщась от боли и потирая травмы.
– Впервые имею дело с такой добычей, – сказал Стефан Карлу по-немецки. – Передохнуть бы сейчас, да некогда!
Лиля поняла, что она не первая, кого захватили эти двое. И что стало с предыдущими пойманными девушками? Их тоже отдали замуж за «лучших женихов»?
Карл вынул из-за пояса длинную и широкую тряпку:
– Сожалею, принцесса! Мне придётся завязать тебе глаза! Веди себя хорошо, не дёргайся и не шуми, иначе снова получишь мешок на голову!
С этими словами он завязал девушке глаза, и Лиля провалилась в темноту.

Маня удивилась, не найдя подругу на обычном месте на берегу. Подумав, она решила поплавать в одиночестве, зашла в воду, преодолела пару десятков саженей – и вдруг услышала крик с берега:
– Помогите! Панночка в беде!
Маня пулей вылетела на берег. Перед ней стоял мальчик – тот, которого на днях приняли на работу Яровецкие.
– Тебя зовут Олешка, да? Что случилось?
– Панночка! Она в беде! Её схватили! – мальчик тяжело дышал, плакал и произносил слова не без труда.
– Кто схватил? Когда?
– Сейчас!
Схватив Олешку за руку, Маня живо взобралась с ним наверх. Теперь и её дыхание стало сбивчивым. Не тратя силы на разговор, вбежала в дом Яровецких. Никого, тихо. Однако вокруг – словно произошло сражение: всё перевёрнуто, забытая накануне палка валяется в стороне. Вглядевшись в полутёмную часть помещения, Маня увидела пистолет и подобрала его.
– Здесь! – пояснил мальчик. – Они были здесь! Связали её!
– Понятно, – пробормотала Маня. – Скорее – наружу!
Они выскочили из дома, и Маня задумалась. Нужна срочная помощь, но крестьяне спят после вчерашнего, да и что им сказать, где искать Лилю?
– Быстрее – к дороге! Если кого заметишь – зови! Я влево, ты вправо!
Долго искать помощь не пришлось: Маня услышала неторопливый цокот копыт, и из-за ближайшего поворота появился казачий разъезд. Маня бросилась к конникам, размахивая руками:
– Помогите! Похитили!
Казаки остановились. Их немного покачивало, взгляды были мутными. Командир икнул и недовольно уставился на девочку:
– Ты кто такая? Что случилось?
На мгновение Маня задумалась, как представиться.
– Я служанка панны Лили Яровецкой! Её похитили!
Казаки оживились:
– Это дочка пана Михала Яровецкого? Кто её похитил?
– Не знаю, я не видела. Вон тот мальчик видел!
Подбежал запыхавшийся Олешка.
– Господин офицер! Я их видел! Они связали панночку! Один толстый, другой худой! – и мальчик принялся сбивчиво объяснять, как выглядят злодеи. Командир выслушал ребёнка, кивнул и скомандовал:
– Богдан, езжай к хорунжему, расскажи всё что слышал! А мы будем искать здесь!

Пока её тащили Стефан и Карл, Лиля вела себя смирно, не пыталась освободиться. Она прислушивалась к ощущениям, которые и при завязанных глазах рассказывали ей, что делают, куда направляются похитители. Держа поочерёдно девушку и помогая друг другу, Стефан и Карл добрались до того места, где стояли лошади. Лилю усадили перед Стефаном, и кони пустились вскачь. Повязка на глазах не лишала Лилю возможности следить за движением по солнцу. Похитители везли свою пленницу на юг – во владения крымских татар. Девушка попыталась собраться с мыслями. Если верить похитителям, они намерены продать её некоему жениху. Ясно, что это в самом деле не Муралевский – к нему бы уже приехали. Раньше они тоже похищали девушек… Итак, это охотники за людьми?! Работорговцы?! Ничего себе компания… Получается, не стоит ждать, пока доставят к покупателю, надо попробовать освободиться сейчас же и пустить в ход заколку. Поранить Стефана, столкнуть его с лошади и умчаться, Карл тяжёлый, не догонит… но для этого надо сперва освободиться. Святая Дева, помоги мне!
Лиля попыталась распутать верёвку на запястьях.
– Эй, принцесса, ты что делаешь?! – встревожился Стефан, и лошадь остановилась. – Ну-ка, давай сюда руки!
Не мешкая, он проверил и затянул потуже узлы. Лиля вздохнула: только хуже вышло. Теперь даже двигаться было неудобно и больно. Словно извиняясь перед ней, Стефан добавил:
– Потерпи, мы уже почти приехали.

А теперь, дорогой Читатель, пока княжна-бесприданница Лиля Яровецкая не по своей воле совершает путешествие на юг, всё дальше от земель Речи Посполитой, сделаем небольшой перерыв в повествовании. Посмотрим, что происходило в тех местах.
В конце 16 века, когда Речь Посполитая только стала единым государством, в которое влились Польское королевство и Великое княжество Литовское, славяне не имели прямого выхода к Чёрному морю. Те земли принадлежали Османской империи и её вассалам, прежде всего Крымскому ханству. Крым был поделен между татарами и османами, последним принадлежал город Кефе (он же Каффа и Феодосия). Оба эти государства были рабовладельческими, а рабов они добывали преимущественно в славянских землях – Речи Посполитой и Московии. Крымские татары совершали разорительные набеги, в ходе которых уничтожались целые селения. Многих местных жителей татары убивали на месте, их дома и пашни сжигали, а остальных угоняли в Крым. Мужчины становились рабами татар, а молодых женщин и детей обычно продавали в Османскую империю. Так в Стамбул попала девушка, вошедшая в историю как Хюррем-султан.
Захват невольников и торговля рабами процветали не только на Чёрном, но и на Средиземном море. Вместо набегов горячих южных парней, для этой цели использовалось пиратство. Его оплотом стал Алжир. В результате сотни тысяч, а со временем – миллионы европейцев становились рабами и умирали в неволе на чужбине. Множество белых девушек оказывались в руках людей, не имевших понятия о порядочности в отношении к женщине, и становились жертвами того, что сегодня называется изнасилованием. Поруганным пленницам оставалось либо расслабиться и получить удовольствие, либо – принять смерть как единственную альтернативу.
Нередко к татарским набегам присоединялись турки. Запорожским казакам было трудно отражать нападения, а литовцам для этого просто недоставало сил. Однако пополнение местных сил польскими военными дало возможность успешно сражаться не только с татарскими, но и с турецкими захватчиками. В составе этого пополнения был отец Лили – Михал Яровецкий. В те места переселялось также немало мирного польского населения – как это произошло с семьёй Яровецких. Однако появление польских девушек, прославленных своей красотой на всю Европу, разожгло аппетиты татарских и турецких работорговцев. Мусульманские повелители находили особое удовольствие в том, чтобы заковывать в цепи и колодки, избивать, унижать и брать силой утончённых польских красавиц-аристократок. Среди пленниц оказалась девушка, в честь которой был создан Бахчисарайский фонтан слёз.
Однако захватывать панночек было не так просто. Польша была едва ли не единственной страной, предоставлявшей своим дочерям значительные права. Так, закон запрещал выдавать их замуж насильно. Свобода поощряла и вдохновляла польских девушек, так что спортивная, образованная, владеющая оружием Лиля не была исключением из правила. Захватить таких пленниц в ходе набега было заманчиво, но трудно: им ничего не стоило оседлать ближайшего коня и умчаться, оставив захватчиков с носом.
Трудности в деле захвата польских красавиц значительно повысили спрос и предлагаемую цену на них на невольничьих рынках Крыма. Это породило новый способ взятия пленниц: появились отдельные охотники за рабами, вроде Карла и Стефана, действовавшие на свой страх и риск. В отличие от татар и турок, они обычно были христианами и владели славянскими языками. Это позволяло им втираться в доверие к местным жителям, выведывать нужные сведения и готовить похищения. Нередко охотниками были даже казаки.
Не будучи мусульманами, охотники часто предпочитали отправляться с захваченным «товаром» не в ханство, а прямиком к османам, для чего не требовалось добираться в Стамбул – достаточно было доплыть морем до Кефе.
Теперь, дорогой Читатель, вы знаете, что ожидало Лилю Яровецкую там, куда её, связанную по рукам и ногам, везли Карл и Стефан.

– Вот здесь их ждали лошади, – подытожила Маня своё расследование. Перед этим они с Олежкой проверили окрестность дома Яровецких, обнаружили в траве следы двух человек, которые несли что-то тяжёлое, проследили похитителей и нашли следы лошадей.
Молчание казаков не порадовало девочку. Она умоляюще посмотрела на того, кто казался ей главным:
– Пан, умоляю вас, найдите панночку! Она такая хорошая и добрая!
– Гм! Если бы нагнать их… – пробормотал «главный». Маня вздохнула:
– Я думаю, похитители нездешние. Скорее всего, они украли лошадей. А значит, не привыкли к ним и едут не слишком быстро. К тому же на одной один из них толстяк, а на другой – двое седоков. Если вы погонитесь прямо сейчас и поскорее…
Казаки недовольно замотали головами:
– А если наткнёмся на засаду?
Маня мысленно обозвала собеседников трусами. Впрочем, скорее всего, их просто мутило после вчерашнего.
– Вы же вооружены, а они нет! Они не собираются никого убивать!
Казаки переглянулись.
– А куда они могли её повезти? – вполголоса обратился к собратьям другой парень – и громко спросил девочку:
– Эти Яровецкие богаты?
Другие казаки прыснули от смеха.
– Грицко, ты чего? Они князья, но с деньгами у них туго.
– Значит, её похитили не для выкупа, – рассудительно заметил Грицко.
– Или мерзавцы не знали, что они бедны.
– Как это – не знали? Ты только что был у них в доме. Много золота у них увидел?
Между казаками разгорелся спор. Пока взрослые шумели, Маня раздумывала. Казаки уже доложили по начальству, значит, вот-вот будут извещены все посты в округе. Как бы быстро ни мчались похитители, они не опередят казаков. Правда, похитители могут использовать парус добраться до конца порогов, а там сесть в лодку… если она у них есть…

Лошади отановились.
– Вот, принцесса, приехали! – весело сообщил Карл. Он снял повязку с глаз девушки, и Лиля зажмурилась от яркого солнечного света. Стефан распутал верёвку, которой были связаны её ноги, и помог спешиться. Лиля охнула, когда пришлось встать на ноги:
– Больно! Я же вам говорила!
– Ноги затекли, – глубокомысленно констатировал Стефан. – Как поступим, Карл? Понесём её на руках по очереди?
Карл пожал плечами:
– Понесём, тут близко.
Лиля с удивлением осмотрелась: поблизости не было видно домов. Карл взял её на руки и понёс, как ребёнка, и пленница изумилась его силе. Всё же через несколько шагов похититель поставил её на землю:
– Думаю, принцесса, ты уже можешь идти.
Он оказался прав. Лиля, по-прежнему со связанными руками, поддерживаемая за локти обоими «спутниками», смогла идти – пока медленно, но никто и не торопил. Они прошли сотни полторы саженей, когда девушка заметила хату, рядом с которой что-то располагалось. Сердце пленницы забилось быстрее: здесь люди? Вдруг они помогут? Однако Карл и Стефан вели её прямо туда, а значит, на помощь рассчитывать не следовало.
Ещё через несколько шагов Лиля поняла, что за сооружение рядом с хатой: кузница. В стороне сидел на земле пожилой человек, по виду татарин, который безразлично оглядел похитителей и связанную девушку.
– Железа, – произнёс Карл по-татарски. Они обменялись парой реплик, которые Лиля не поняла, после чего её подвели к горну и усадили наземь. Кузнец поднялся, кряхтя, подошёл к куче железа и вытащил из неё несколько пар кандалов. Сердце Лили упало: сейчас её закуют, и тогда никакая заколка не поможет. Татарин разогрел заклёпки, примерил Лиле кандалы, выбрал те, которые плотно сидели на щиколотках, и несколькими ударами молотка заковал.
– Двадцать акче, – обратился он к Карлу. Тот недовольно поморщился, но заплатил. Стефан помог девушке подняться и развязал ей руки: на правом запястье намечался большой синяк, но сейчас это была наименьшая из неприятностей Лили. Похититель снял с неё кофту и сообщил:
– Кофта тебе не нужна, сегодня тепло.
Повертев кофту в руках, Стефан отбросил её в сторону. Лиля неожиданно для себя упала на землю и горько заплакала.

– Эй, дети, посмотрите: это он?
Маня и Олешка обернулись: казаки держали за руки Анджея Муралевского.
– Я его знаю, – подтвердила девочка. – Он был у нас недавно.
– Ты видел его среди похитителей? – обратился казак к Олешке.
– Нет, пан. Его там не было.
– Вас накажут за то, что вы до меня дотронулись! – истово завопил баронет. Казаки расхохотались:
– Над нами командир сотенный, а ещё – пан Яровецкий, когда приедет! А тебя мы можем выпороть!
– За что? – страдальчески возопил баронет. – Я просто гулял!
– На коне и с саблей? – презрительно заметил Грицко. – С кем вы собирались сражаться, пан Муралевский?
Баронет смутился:
– Ну… Мне показалось, что поблизости подозрительные люди, вот я и взял оружие…
Казаки вскинулись:
– Подозрительных видели?! Кого, где? Опишите их!
Муралевский смешался:
– Я не помню… Мне показалось…
Казаки озабоченно переглянулись.
– Пан Муралевский, вы совсем молоды. Как вы можете не помнить, что случилось сегодня утром? Как вам может что-то казаться? Если вы видели кого-то подозрительного – сейчас же расскажите нам! Возможно, эти люди похитили панну Яровецкую!
– Лилю похитили? – пробормотал Муралевский. – Я не знал…
Грицко шумно выдохнул и в досаде швырнул фуражку наземь.
– Пан Муралевский, расскажите то, что вы помните! Кого видели! Что вам показалось! Расскажите всё, что вам известно! Иначе мы вас заберём и запрём до приезда пана Яровецкого!
Муралевский судорожно глотнул:
– Ну… Я видел двоих… Один толстый, другой худой…
– Это они! – воскликнул Олешка.
Грицко бросил взгляд на мальчика, сделал ему знак молчать и снова обратился к Муралевскому:
– Хорошо. Опишите их как можно подробнее. Где вы их видели?

Отряд казаков объезжал побережье, когда один из солдат заметил вдали дымок.
– Туда! Скорее!
Несколько минут спустя казаки подъехали к кузнице.
– Эй, человек! Ты никого здесь не видел?
Кузнец с безразличием оглядел их.
– Не видел я никого давно, – ответил он с сильным татарским акцентом.
– А это что такое? – один из казаков спешился, подошёл к брошенной кофте Лили и поднял её.
– Моя дочь обронила, когда навещала. Спасибо, добрый человек, что нашёл.
Казаки с сомнением переглянулись.
– А когда она тебя навещала?
– Вчера.
Казаки задумались.
– Вышивка на кофте татарская. Вряд ли это принадлежало панночке. Ладно, старик. Держи. – Казак отдал кофту кузнецу, и отряд отправился дальше.

– А теперь – небольшое путешествие по реке! – весело возвестил Карл, когда они со Стефаном привели Лилю на берег.
– А ваши лошади? Вы их оставляете здесь? – невольно спросила девушка, озираясь.
– Это не наши лошади! – хохотнул Карл. – Ничего с ними не случится. Погуляют и вернутся к хозяевам.
– Вот и наша лодочка! – констатировал Стефан, когда все трое подошли к реке. – Садись, принцесса!
Лиля помедлила, и её мягко втолкнули в лодку. Стефан сел к носу, Карл – к корме. Карл снова завязал глаза пленнице:
– Это в твоих интересах, принцесса! Будешь вести себя разумно! Река глупостей не любит!
Лиля была совершенно подавлена: похитители как будто угадывали все её планы по освобождению. Рассудок говорил, что они просто обладают немалым опытом в деле похищения и работорговли, но от этого не было легче. И теперь девушка сидела в их лодке, закованная в кандалы по ногам и с завязанными глазами, а похитители неторопливо гребли вёслами. Лиля наловчилась смутно видеть окружающий мир сквозь ткань повязки, но от этого было мало проку.
– Вон там! – вдруг показал Стефан и махнул веслом. Лиля ничего не разобрала, но услышала удовлетворённое восклицание Карла. Затем Стефан сказал:
– Всё, принцесса, приехали!
– Где-то здесь мой жених? – машинально спросила пленница. Похитители рассмеялись.
– Я неправильно выразился! – пояснил Стефан. – Мы всего лишь преодолели часть пути! Смотри!
С глаз девушки сняли повязку, и Лиля огляделась. Вокруг была река, но впереди стоял корабль – галера, над которой развевались паруса. Рядом с кораблём суетились лодки – вроде той, в которой совершила вынужденное путешествие княжна, но побольше. В лодках сидели девушки – связанные, скованные цепями, избитые, – а над ними возвышались мужчины, в которых нетрудно было угадать коллег Стефана и Карла.

– Удивительное дело! – рассказывал Грицко другим казакам, а заодно детям, которые утром подняли тревогу. – Панночку мы не нашли, но в окрестных деревнях многие жалуются на пропажу девок!
– Что значит – жалуются? Обращаются к вам? – спросил другой казак.
– Сами – нет. Но когда мы спрашиваем, не случилось ли что в деревне, сразу вспоминают: Глашку не видели со вчера, Лушка куда-то пропала, Зинка…
– А в Затопье кто-то украл двух коней! – добавил напарник Грицко.
Все переглянулись.
– Допустим, девок похитили. Но кто? Те же двое, которые украли панночку? Навряд ли они справятся с оравой девчат. А если есть ещё похитители, то как они орудуют у нас под носом?
– Так же, как те Карл и Стефан, которых из жалости приютил пан Муралевский, – предположил хорунжий. – Ходят, якобы ищут работу, высматривают, где девки неосторожны, и – хвать! Умыкают!
– Почему в один и тот же день?
Взрослые задумались. Маня осторожно подала голос:
– А если сегодня приходит какой-то корабль, который должен забрать всех девушек…
– Помолчи… – начал было Грицко, но тут же осёкся.
– Устами младенца глаголет истина, – пробормотал хорунжий. – Эти мерзавцы увозят девчат морем. А мы ищем на суше, потому и не находим никого, ничего.
– Ну, мы нашли что-то, – задумчиво добавил один из казаков. – Оказывается, в той стороне – он указал пальцем – есть какая-то кузница. А я и не знал. Там татарин работает. Говорит, давно никого не было, только дочь его навещала, вышитую кофту потеряла.
– Вышитую кофту? – неуверенно повторила Маня. – У панночки Лили была вышитая кофта, татарка крещёная подарила – ещё в Варшаве.
Казаки задумчиво переглянулись.
– Странно! – заговорил Грицко. – Никто к нему не ходит с заказами, а он сидит на побережье?!
– А ты, дивчинонька, – обратился хорунжий к Мане, – сможешь узнать эту кофту?

Лиля была совершенно растеряна, когда, поддерживаемая под локти похитителями, поднималась на борт галеры. Было ясно, что обещанный жених – это какой-то рабовладелец в Крыму или в Турции. Роскошь, несомненно, будет, да не для рабыни. Лиля догадывалась, что хозяева делают с наложницами: ей предстоят издевательства, принуждение к покорности, унижение, побои, а обещанный жених… разумеется, не спросит, хочет ли она к нему в постель.
На высокой мачте гордо и надменно развевался флаг с полумесяцем. Он словно говорил закованной пленнице: ты попалась. Отныне ты принадлежишь мне – до самой смерти. Твои желания, твоё согласие никому не интересны. Ни на что не надейся, никто не поможет. Тысячи, миллионы таких как ты прошли этим путём. Одни покорились, другие погибли. Погибнуть тебе не позволят – ты слишком дорого стоишь. Но покорись, не то тебе будет очень больно. Не видать тебе родного дома. Никто не пришлёт сватов, не будет замужества, подвенечного платья до пола, свиты и любимого супруга. А дети, если появятся на свет, то от твоего владельца, который сделает с тобой всё что захочет…

– Манюня, что с тобой? – ахнула Катерина, когда, уже вечером, дочка пришла домой. Маня не выдержала, её ноги подкосились, она упала на земляной пол и разрыдалась.
– Доченька! Что такое? Расскажи! Беда случилась с Лилечкой, да?
– Да, мамочка… Её похитили злые люди… Казаки ищут, но пока ничего…
Катерина шумно вздохнула:
– Доню! Слезами делу не поможешь! Садись, покушай, а потом расскажешь, что знаешь!

Лиля была немало удивлена, когда её отвели в отдельную каюту.
– Ты будешь спать здесь, принцесса! – Карл указал девушке на единственную койку с матрасом. – А мы со Стефаном расположимся на полу!
За несколько минут до этого Лиля наблюдала, как других девушек, закованных по рукам и ногам, связанных за шеи цепями, плачущих, избитых, здоровенные похитители заталкивали в трюм – обращались хуже, чем работники в хозяйстве Яровецких с овцами. По сравнению с другими пленницами, в самом деле, положение Лили было завидное. Однако из разговора Стефана с Карлом – по-немецки, разумеется – девушка поняла, что причиной тому не доброта похитителей. Во-первых, они рассчитывали получить за пленницу гораздо больше денег, чем предполагали другие владельцы за своих узниц. А во-вторых, они опасались, что если поместить Лилю в трюм, то её присвоит кто-то другой.
– Хотя бы отворачивайтесь, когда я буду раздеваться и ополаскиваться.
Похитители хохотнули.
– Отвернёмся, отчего же. Только тебе, принцесса, надо привыкать к тому, что скоро никто отворачиваться по твоей просьбе не будет.
Лиля ничего не ответила. Разделась, легла и сразу уснула.

– Муралевский сказал, что эти двое, Стефан и Карл, попросились к нему переночевать, а больше он о них ничего не знает, – закончила свой рассказ Маня, уплетая кашу с лепёшкой и зеленью и запивая козьим молоком.
– Понятно, – вздохнула Катерина. – Я ему не верю. А что касается этого… кузнеца-татарина…
– Его сейчас допрашивают казаки, – добавила Маня. – Когда я уходила, он орал, будто его режут.
– Могут и резать, – пожала плечами мать. – И огнём жечь, и кости ломать. Ему не простят, что он помогал похитителям и обманул казаков при первом разговоре. В конце концов, он расскажет всё что знает, но Лилечку и других девушек, конечно, уже увезли.
– Мамочка! – едва сдерживая новые слёзы, заговорила Маня. – Неужели ничего нельзя сделать? Ты ведь так много знаешь и умеешь!
– Мне надо подумать, – вздохнула Катерина. – Пока довольно того, что Лилечка жива. Об остальном поговорим позже.

Первая мысль Лили, когда она проснулась утром, была: «Вот так сон! Будто меня похитили… Связали, потом заковали в кандалы, увезли куда-то… собирались продать в рабство…» Одно движение ноги – и железо вторглось в явь. Сердце похолодело. «Итак, это не сон… Я на корабле, который перевозит девушек в Турцию или другую южную страну…» Затем пришла мысль – использовать заколку. Как? Кандалы закованы наглухо, замка нет. Вот если обмануть похитителей, добраться до лодки, и тогда… Что? На вёслах проделать обратный путь? И потом, кроме этих Карла и Стефана, здесь полно других работорговцев – поймают, засунут в трюм и всё равно продадут.
Лиля открыла глаза, осмотрелась – и сразу поймала взгляд Карла, который полу-лежал у входа в каюту. Он радостно улыбнулся:
– С пробуждением, принцесса! Сейчас будем завтракать!
– Я не хочу есть.
– Отлично! Нам больше достанется, а ты сделаешься ещё стройнее! Мы получим за тебя огромные деньги!
«У них на всё готов ответ», – со вздохом подумала пленница. Тем временем Стефан повернулся на другой бок и открыл глаза.
– Эй, Стефан, вон там ведро! Пусть сначала принцесса умоется, а затем мы с тобой!
Лиля подумала, что ответ «Я не хочу мыться» не только лишён смысла, но и вызовет очередную шутку похитителей.
– Вы обещали отвернуться.
– Конечно! Одевайся, принцесса!
Девушка оделась. Звеня цепью, подошла к ведру, ополоснула лицо и руки. Вздохнула:
– Я могу выйти, подышать?
– Подожди. Сейчас вместе выйдем.
Похитители умылись, Карл зевнул, занял место Стефана на полу и через минуту захрапел. Стефан мягко взял за руку Лилю, и они вышли наружу. Девушка зажмурилась: ярко светило солнце, было жарковато, но в меру. В лицо приятно дул свежий утренний ветер с солёными брызгами – значит, уже море… Лиля давно мечтала побывать на море, но ей в голову не приходило, при каких обстоятельствах это случится.
Оковы почти не напоминали о себе – конечно, если не сделать резкое движение ногой. Лиля огляделась: у обоих бортов царил покой, гребцы дремали, их никто не подгонял, зато паруса были надуты ветром, и корабль мчался во весь опор. Лиля обратила внимание, что солнце светит со стороны носа – значит, корабль движется на восток. В Крым? Точнее – к восточной стороне Крыма, где турецкая Кефе… Если бы над водой не висела дымка брызг от ударов волн, наверное, можно было бы увидеть берег – хотя что в этом пользы… А если в татарскую часть Крыма? Интересно, похитители говорят по-татарски? Если нет, им можно устроить сюрприз… При виде первых же местных стражников, закричать, что эти двое злоумышленники, собираются убить хана. Их, разумеется, схватят, можно попробовать улизнуть… И что дальше? С кандалами на ногах бегать по полуострову?
– Как тебе путешествие, принцесса?
– Никак, я домоседка.
– Замечательно! Из тебя получится отличная жена! И не огорчайся: скоро прибудем, ты увидишь огромный город и великую страну!
– Я предпочитаю наше захолустье.
– Это говорит только о том, что ты не понимаешь свою пользу!
Лиля могла спорить дальше, но какой смысл? Похитители всё равно сделают что хотят. В голову пришла другая мысль:
– Те девушки, которых затолкали в трюм… Я могу с ними поговорить?
– Это тебе ни к чему.
– Так могу или нет?
– Нет, – уже без улыбки ответил Стефан. Лиля приумолкла, раздумывая, как поступить дальше. Желудок дал знать, что зря она отказалась от завтрака. Девушка вздохнула:
– Карл предлагал мне поесть. Это ещё возможно?
– Конечно. Только вернёмся в каюту.
Перекусив лепёшкой с солёным сыром и яблоками, выпив воды, Лиля выразила пожелание вернуться на палубу: в каюте всё равно рассчитывать было не на что. Стефан не возражал. Услышав бряцанье цепи по палубным доскам, один из коллег Стефана и Карла выглянул из своей каюты. Широко улыбнулся Лиле и подмигнул ей.
– Девочка, хочешь ко мне? – на ломаном славянском языке обратился он к пленнице. – Я добрый, буду хорошо к тебе относиться,
– Где девушки, которых вы привели сюда – в трюме? Меня туда же засунете? – вопросом на вопрос ответила Лиля. Стефан радостно захохотал. Его незадачливый коллега шмыгнул носом и вернулся к себе.
– Ай да принцесса! Как ты его отшила!
– Может, по этому случаю наградите меня – снимете кандалы? Бежать всё равно некуда.
– Ну нет, потерпи! Считай, что это такие украшения. Вроде ножных браслетов. Скоро тебе придётся часто носить браслеты.
– Я могу постоять у борта?
– Давай, подойдём туда.
Стоять у борта, любуясь на море, пытаясь высмотреть на горизонте крымский берег, под дуновением ветерка и тёплыми солнечными лучами, было интересно и приятно. Среди волн мелькали дельфины, за кораблём летели чайки. Кто-то из гребцов проснулся, ухмыльнулся при виде княжны и что-то крикнул – из-за шума волн было не разобрать. Лиля вздохнула и зажмурилась, с удовольствием ощущая на лице прохладные брызги и отбрасывая мысль, что каждое мгновение приближает её к гибельной неволе.

Сегодня Маня вернулась раньше, чем в предыдущие дни. Не доходя до родной хаты, обнаружила нечто необычное: саженей за двадцать до входа по земле были раскиданы маленькие костерки – горящие скрещенные сухие палочки. Мать странно прыгала между огоньками и что-то негромко приговаривала. Костерки образовывали форму шестиконечной звезды, в середине которой девочка увидела табурет, на котором обычно сидела Лиля, когда давала уроки или кушала. На табурете лежал браслетик из медных монеток, который однажды забыла у них подруга. «Так он всё время был у мамы? Почем она не отдала его Лиле?» – с удивлением подумала Маня – но тут же поняла, каков ответ.
Катерина краем глаза заметила дочь и сделала ей знак не подходить. Маня кивнула и отошла к деревьям. Вскоре огоньки начали гаснуть один за другим. Катерина глубоко вздохнула и обернулась к дочери:
– Доню, ополосни меня! Выше пояса!
Маня обдала мать водой из ведра. Катерина вытерлась и вздохнула с облегчением. После короткой паузы сказала:
– Доню, тут ничего не происходило. Ты только что пришла и ничего особенного не заметила.
– Да, мамочка.
Маня не сомневалась, что видела только что колдовство, о котором немало слышала. Но поможет ли оно подруге?
– Доню, что слышно у казаков?
Маня кивнула и изложила последние новости:
– Они обыскали весь берег! Нашли много помощников работорговцев! Кузнецы, которые заковывали девушек! Наводчики, сообщавшие похитителям, где девушки собираются или где невесты на выданье! Просто владельцы хат, где злодеи скрывались! Очень много похищено девушек не из знати – на их исчезновение никто не обращал внимание!
Катерина слушала внимательно, кивала, задавала вопросы. Однако в том, что сейчас происходило, главным было не то, что говорила дочка, а чтобы она поскорее забыла сцену с костерками, которую ей не следовало видеть.

– Просыпайся, вставай, принцесса! Приехали! – Карл мягко толкнул Лилю, и она проснулась. – Одевайся, мы отворачиваемся!
Лиля машинально подчинилась.
– Завтракать будешь?
Девочка кивнула и, почти без аппетита, вонзила зубы в лепёшку и сыр. Запила водой.
– Пошли! Пора!
Лиля вздохнула и направилась на палубу. Карл и Стефан придерживали её за руки. Едва оказавшись снаружи, они обнаружили, что спешить некуда. Работорговцы выгоняли из трюма узниц – по-прежнему закованных и избитых, стонущих от боли, шатающихся от слабости.
– Вот, принцесса, смотри, от чего мы тебя избавили!
– Избавили? – возмутилась девушка. – Если бы не вы, двое, я была бы сейчас дома. Пошла бы куда хочется и с кем хочется, не звеня железками на ногах. И если бы кто-то захотел на мне жениться – прислал бы сватов. Вы губите меня, а не спасаете!
– Вот, Стефан, какова неблагодарность! – трагически произнёс Карл, и Лиля с удивлением посмотрела ему в лицо, проверяя, не искренен ли он.
– Оставь, Карл, – кротко ответил Стефан. – Вот-вот с ней расстанемся. Ты не поверишь, принцесса – я буду по тебе скучать. И Карл тоже – я его знаю. Ты такая красивая и женственная! А язык у тебя – ну прямо змеиное жало!
– Яд так и льётся, – усмехнулся Карл.
– Змея не кусает жалом, у неё ядовитые верхние зубы, – неохотно пробормотала Лиля, уныло наблюдая живой поток узниц, спускающихся по трапу, и ожидая своей очереди.
– Правда? – удивился Карл. – А тогда зачем ей жало?
– Это у неё язык. Затем же, зачем тебе.
– Хватит болтовни, – прервал их Стефан. – Пора спускаться.
Лиля едва касалась ногами трапа, только цепь бряцала по дереву – девушку усердно поддерживали похитители. Несколько шагов – и все трое оказались на берегу.
Лиля огляделась: более разительного и неприятного контраста с Польшей и Литвой нельзя было представить. Полуголые люди в странных головных уборах, штанах и туфлях без задников, орущие ослы, придавленные поклажей, звуки ударов бича, обрушивающегося на пленных девушек, их крики боли… Горячая духота, резко сменившая блаженный морской ветерок… запах пота и испражнений… Это и есть – великая страна? Мерзость какая… Среди всего этого содома Стефан и Карл чувствовали себя как рыба в воде. Они уверенно прокладывали себе путь среди людей, животных и товаров, направляясь со своей пленницей к какому-то месту, известному только им.
– Принцесса, надень вот это, – Карл подал девушке полу-прозрачное покрывало.
– Что это?
– Сразу видно, что ты не замужем, – усмехнулся Карл. – Это вроде фаты. Ты же вот-вот выйдешь замуж.
– Не хочу.
– Надевай, не делай глупость, – отозвался Стефан. – Не видишь, как на тебя все пялятся?
Аргумент подействовал: в самом деле, окружающие мужчины слишком назойливо рассматривали молоденькую славянскую красавицу с оковами на ногах. Лиля подчинилась. Оказалось, что покрывало почти не мешает смотреть по сторонам, зато интерес встречных мужчин поубавился.
– Неверные, куда вы ведёте этот цветок? – крикнул Стефану какой-то оборванец. Лиля мысленно поблагодарила дядю Ежи за уроки турецкого: теперь она могла понимать сказанное кем-либо рядом, при этом местные жители едва ли догадывались, что их речь для неё не тайна.
– Это Стамбул? – поинтересовалась пленница, делая вид, что не знает правильный ответ.
– Малый Стамбул! – усмехнулся Карл. – Это Кефе! Столица турецкого Крыма!
– Иди, иди! – нетерпеливо подтолкнул Лилю Стефан.
Вскоре они подошли к какому-то невысокому зданию у берега, поодаль кто-то торговался из-за обнажённой рабыни. На пороге сидел толстый усатый старик. Карл снял с пленницы покрывало, и старик внимательно взглянул на Лилю. Ухмыльнулся, затем помрачнел.
– Сколько вы хотите за неё?
– Двести золотых.
Старик взмахнул руками и коротко хохотнул.
– Если тебе, почтенный Усман, не подходит, – сердито произнёс Стефан, – мы поищем другого покупателя.
– Другого?! Неблагодарный! Шакал, сын шакала! Сколько рабынь я у вас купил, а?!
– Вы, почтенный Усман, выручили за них вдесятеро. И эта принесёт вам целое состояние. Так мы уходим к другому покупателю?
– Клянусь Аллахом – я не получил ни медной монетки прибыли! И если ты мне не веришь – ты хуже шайтана!
– Пойдём, Карл. Нам здесь не рады.
– Погоди… Один Аллах ведает, какие убытки я терплю из-за своей доброты… Хотя бы убавь цену!
Стефан вздохнул и обратился к Карлу:
– Пойдём отсюда.
– Погоди! – вскочил Усман. – Двести золотых – огромная цена! За такие деньги можно купить лучшего жеребца! Галеру!
– Почтенный Усман, красавица, если умна, стоит дороже любого жеребца. Вспомните почтенную Хюррем-султан. Всем, кто был с ней добр, она воздала великим благом. Эту девочку ты продашь за десять, нет, двадцать тысяч золотых.
Усман удивлённо посмотрел на девушку, затем обернулся к Стефану.
– Ты считаешь, из неё получится новая Хюррем-султан?
– Как видишь, она необычайно красива и совсем юна. Она очень умна. Замечательно танцует и поёт.
– Правда? Станцуй! – обратился Усман к Лиле. Девушка чуть не сказала, что в оковах это едва ли возможно, но сообразила, что знание турецкого языка ей демонстрировать преждевременно. За неё ответил Стефан:
– Чтобы она станцевала, надо снять с неё кандалы, а это – во власти нового хозяина. Купишь её – снимешь железа, и она станцует.
– Хм! – Усман поджал губы. Подумал и добавил:
– Пусть споёт!
Стефан перевёл. Лиля не была в настроении петь, но понимала, что отказ ни к чему хорошему не приведёт. К тому же, подумала она, спою я или нет – едва ли Усман согласится на такую высокую цену, так что риск невелик. И Лиля запела балладу о героях, которые остановили врагов в горных теснинах и все погибли.
– Хорошо поёт! – вздохнул Усман. – А что это означает?
Стефан перевёл. Старик усмехнулся:
– Не то у неё в голове. Но… Может, новая Хюррем из неё и получится.
– Так мы договорились? – оживился Стефан.
Усман почесал затылок.
– Зайдём внутрь.
Несколько шагов – и Лиля, сопровождаемая своими конвоирами, оказалась в доме и осмотрелась. Здесь было прохладнее, чем на улице, и пахло цветами. Много ковров, а из мебели – диван и несколько невысоких столиков.
– Стефан! Мне надо осмотреть её! Свяжи ей руки! – и Усман дал работорговцу ремень.
– Карл! – обратился Стефан к напарнику. – Помоги мне связать её!
Девушка не успела среагировать: Карл схватил её за руки и вывернул за спину, а Стефан стянул локти ремнём. Усман задрал на пленнице платье и принялся ощупывать Лилю, как кухарка мясо. Его пальцы поползли по её телу, надавливая, щипая, норовя влезть поглубже, словно алчные кровососущие насекомые. Лиля ахнула и рванулась – тщетно, Карл и Стефан цепко держали её за плечи. Девушка пронзительно взвизгнула, вывернулась, попыталась укусить Усмана и задела его палец зубами. Усман заорал и бросился к окну – рассматривать травму. Затем вдруг схватил бич и ударил пленницу по груди. Теперь заорали Карл и Стефан:
– Эй, почтенный Усман! Хочешь наказать рабыню – сначала купи её!
Усман остановился, задумался на мгновение и кивнул. Вынул из-под ковра большой толстый кошель и стал отсчитывать золотые. Когда он закончил, Стефан и Карл пересчитали. Неожиданно Усман расхохотался:
– А из неё в самом деле получится новая Хюррем! Слышишь, девчонка?! – он перешёл на ломаный славянский. – Я раздумал тебя бить! Однако ты мне причинила боль, а потому заслуживаешь наказание! – Он взял со столика странную палочку и поднёс ко рту рабыни. Прежде чем Лиля поняла, что происходит, у неё во рту оказался кляп, ремешок которого Усман затянул у неё на затылке.
– А теперь всё-таки закончим осмотр! – властно заявил новый хозяин. – Зубы у неё отличные, любимой женой будет долго. Я понял, что она девственна, верю, что принцесса, но порядок должен быть соблюдён. Вы, двое, держите её крепче! Я вам хорошо заплатил!

Маня возвращалась домой, когда услышала стук копыт. Насторожилась: кто бы это мог быть? Нащупала под платьем дубинку, отошла в кусты и присмотрелась…
По тропинке, ведущей к дому Яровецких, ехал парень в красно-белой одежде с польским белым орлом. Маня облегчённо вздохнула и вышла на дорогу. Парень придержал лошадь и улыбнулся:
– Дивчинка, ты с этих мест? Знаешь дом Яровецких?
– Знаю, но… извините… А вы кто?
– Я вестовой, меня отправил пан Михал – сообщить, что он и жена завтра прибудут.
– Вы правильно едете, по этой тропинке ещё пол-версты, – опуская взгляд, ответила девочка. В голове бешено стучала мысль: когда сказать о похищении Лили – сейчас или потом?
– Если ты идёшь туда, могу тебя подвезти, – предложил вестовой. Маня покачала головой.
– Господин вестовой, для панов Яровецких есть новость, но…
– Что такое? – удивился вестовой. Мане стало нехорошо. Вестовой вздохнул:
– Девочка, ведь ты и есть Маня – подруга панночки Лили?
– Вы про меня знаете? – удивилась Маня. Мужчина улыбнулся:
– В Варшаве про тебя многие знают – по рассказам пани! Она считает, что вы с панночкой хорошие подруги и ты достойна самой лучшей участи… – Он посерьёзнел. – Что-то случилось с панночкой?
Маня присела, чтобы не упасть.
– Нет мне прощения. Не уберегла я Лилечку.
Вестовой спешился.
– Что ты говоришь такое? Что? Что случилось, пока пани здесь не была?
– Злые люди украли Лилечку, – глотая слёзы и стараясь не разрыдаться, ответила Маня. – Казаки искали, но её увезли. И других девушек.
– Каких других девушек? Были ещё похищенные?
– Да. Много. Их увезли морем.
– В Крым или в Турцию, – размышляя вслух, произнёс вестовой.
– В Кефе.
– Кто-то проводит расследование? Казаки?
– Да…
– Понятно, – шумно вздохнул вестовой. – не реви. Может быть, всё не так плохо. Я доложу пану, и тогда посмотрим.
– Лилечку можно вызволить? – забыв о слезах, вскинулась Маня.
– Не знаю. Возможно. Были такие случаи.
– Выкуп, да?
– И выкуп тоже.
Маня вспомнила кое-что и погрустнела.
– А если не выкуп…
– Не знаю, – вздохнул вестовой. – Предоставь это взрослым. И… не смей винить себя! Ты всего лишь дитя, к тому же из бедной семьи.
Если молодой человек рассчитывал таким аргументом успокоить Маню, то достиг обратного эффекта: девочка опустила лицо в ладони и горько расплакалась. Вестовой покачал головой:
– Хорошо, что ты мне всё это рассказала. Я сейчас же сообщу панам, и пусть они решают.
При этих словах Маня подняла голову и утерла слёзы, но молодого человека рядом с ней уже не было – только на дороге стояла облачком пыль, поднятая конскими копытами.

– Почтенный Усман, позволишь дать тебе совет? – обратился Стефан к новому владельцу Лили, когда турок отсчитал деньги.
– Что за совет?
– Не снимай с неё железа, когда рядом вода.
– Почему это?
– Она отлично плавает, – ответил Стефан, и у Лили упало сердце.
– Что – она может доплыть до устья Днепра? До порогов? – не поверил Усман.
– С перерывами, отдыхая иногда у берега – да, может. Мы видели, как она переплыла Днепр туда и обратно.
У турка глаза полезли на лоб. Не дожидаясь, пока он придёт в себя после удивительного известия, Стефан сделал знак Карлу, и они покинули гостеприимный дом работорговца.

Дверь клетки захлопнулась, и осознание происшедшего начало понемногу приходить к Лиле. Когда Усман удовлетворился осмотром и знаком отпустил Стефана и Карла, они тотчас ушли, оставив девушку – закованную по ногам, со связанными локтями, с кляпом во рту – наедине с новым владельцем. Усман ещё раз окинул её задумчивым взглядом, затем медленно, словно смакуя удовольствие, взялся за бич.
– Я обещал, что не буду наказывать тебя за укус, – на плохом славянском произнёс он. – Но это не наказание, а урок. – И он с силой ударил Лилю бичом по животу. Затем ещё и ещё – по груди, ногам, плечам, спине. Наконец перекупщик успокоился и добавил:
– Ты должна понять, что боль – твой друг, учитель, покровитель. Ты должна бояться не боли, а своих ошибок. Сегодня ты допустила самую страшную ошибку – попыталась причинить боль своему повелителю. На твоё счастье, тогда ты принадлежала этим двум бездельникам, которые думают только о деньгах и не учат прилежанию будущих рабынь. Мне воспитывать тебя тоже некогда. Сейчас тебя отведут в тюрьму для рабов, там подумаешь о своём поведении. Завтра я тебя продам. Ты должна вести себя так, чтобы покупатель заплатил за тебя столько, сколько я назначу. Если ты меня огорчишь, будешь наказана.
Он трижды хлопнул в ладоши. В комнату вошли две женщины и пятеро мужчин – все с закрытыми лицами. Женщины мягко взяли новую рабыню за руки и плечи, накинули покрывало и вывели на улицу. Лиля надеялась, что ей освободят руки или хотя бы уберут кляп, но её просто потащили неведомо куда.
Долго идти не пришлось, тюрьма оказалась менее чем в двух сотнях шагов. Однако Лиля была невыносимо измучена и едва не падала, когда её доставили на место. Головокружение на грани обморока не позволяло девушке собраться с мыслями, но вскоре она немного передохнула и начала приходить в себя. И сразу поняла, что она здесь не одна. Вокруг находились десятки, а может, сотни других клеток, где тоже были пленные девушки. Однако если клетка Лили была освещена рассеянным солнечным светом и на полу лежала циновка, то соседок рассмотреть не удавалось. Зато было хорошо слышно:
– Вот и эта гордячка здесь! Видали? Связана, с кляпом!
Лиля не сразу поняла, что это про неё говорят. То есть, конечно, было ясно, что эти девушки также из Речи Посполитой, и скорее всего – доставлены на том же корабле. Но что они говорят? Почему? Злорадствуют?
– И она уже отведала бича! – со смехом добавила другая рабыня. Многие расхохотались.
– Что, панночка, много тебе пользы вышло от наших мучений? А будешь теперь знать! Будешь!
Лиля не имела возможности даже спросить, что она должна теперь знать и почему её боль радует других. Не слыша возражений, товарки по несчастью продолжали, и дело уже дошло до спора:
– Глупые, чему вы радуетесь? Всё равно она дороже всех нас! Её берегут! Видите – её поместили в освещённую клетку! За ней присматривают! У неё циновка – она может спать! А руки у неё связаны, чтобы она не повредила своё смазливое личико!
При этих словах из темноты к клетке Лили подошли две женщины в покрывалах. Они открыли клетку, освободили руки княжны и убрали кляп, а затем дали немного воды. Лиля кивком поблагодарила их и легла на циновку: ни стоять, ни сидеть сил не было. Служанки вышли, заперев клетку, и Лиля крепко уснула, сбегая ненадолго в мир, где нет рабства, похищений и жестокости. Однако последняя мысль перед путешествием в царство Морфея была: «Как глупо… А ведь я хотела предложить им попробовать сбежать – всем вместе…»

Вероятно, сообщение вестового побудило Яровецких ускорить приезд: когда, рано утром, Маня направлялась к их дому, там уже суетились слуги, уводя двух лошадей к конюшне. Не уверенная, что глава княжеского семейства будет рад ей, Маня без лишнего шума вошла, но её сразу заметили.
– Манечка, подойди сюда! – позвала пани Анна.
Яровецкие находились в столовой. Пани Анна выглядела грустной, но деловитой.
– Тебя зовут Маня, да? – обратился к девочке пан Михал. – Садись. Скоро будем завтракать, а пока рассказывай, что ты знаешь о случившемся.
Маня постаралась как можно подробнее изложить то, что ей было известно об обстоятельствах похищения. Появился Олешка. Он прислушивался к словам девочки, старательно кивал и иногда добавлял кое-что от себя. Когда дети закончили, пан Яровецкий вздохнул:
– Итак, этим занимаются казаки. Что же, пора и мне присоединиться. Гусары прибудут послезавтра. Спасибо, дети, вы сделали что могли. А сейчас – завтракаем.

Утром Лиля проснулась оттого, что услышала звук отпираемой клетки. Женщина с закрытым лицом сделала пленнице знак выйти. Княжна безропотно подчинилась. Другие девушки также выходили из клеток, хмурые и измученные. Не успела Лиля разобраться, что происходит, как на шею ей надели ошейник, соединённый цепью с таким же приспособлением на другой девушке. Затем Лиле вывернули руки за спину и связали. Очень скоро нанизаны на цепь оказались и десятки других пленниц, на них надели покрывала. Ничего не поясняя, девушек тычками заставили двинуться в путь – насколько могла определить Лиля, в сторону порта, откуда они прибыли накануне. Две-три сотни шагов скованными ногами – и девушки оказались в огороженном месте с несколькими помостами, на которых были установлены столбы. Стало ясно, что это невольничий рынок. Лиля увидела Усмана. Он гордо взирал на связанных узниц и помахивал бичом, покрикивая:
– Живее, живее, бездельницы! Не для того Аллах одарил вас ногами, чтобы вы уподоблялись гусеницам!
Покрывала и ошейники сняли, но тотчас заткнули рты пленницам кляпами. Не успела Лиля рассмотреть, что происходит с другими девушками, как её потащили на ближайший помост. Обувь сняли. Руки освободили, но только для того, чтобы привязать запястья над головой к столбу.
Утренний холод впивался в тело, а тем временем солнце начинало понемногу припекать. Несмотря на то, что уже более суток девушка не ела, голода не было. Только чувство бесконечного отчаяния и обречённости, переходящее в безразличие к своей жизни.
Подошёл Усман. Осмотрел Лилю, усмехнулся и потрепал её по щеке. Направился к другим узницам.
На рынке появились первые зеваки, а возможно, и покупатели. Какие-то люди – вероятно, слуги Усмана – подходили к ним и что-то спрашивали. Лиля подумала, что они проверяют платёжеспособность визитёров. Правильно она угадала или нет – слуги Усмана схватили под руки двух-трёх вошедших и с криком «обманщик!» выкинули за ограждение. Другие, кого пропустили, направились к рабыням и принялись их осматривать. К ним подошли слуги, которые стерегли девушек в тюрьме, теперь они зорко приглядывали, чтобы руки визитёров не касались «товара».
– Я хочу видеть её зубы, – заявил один из посетителей, подойдя к Лиле. Не дожидаясь, пока чужие пальцы влезут в неё, девушка как могла раскрыла рот. Визитёр внимательно посмотрел, задумчиво кивнул и отошёл, а Лиля с горечью подумала, что в её положении трудно скрыть знание турецкого языка.
– Сколько ты хочешь за неё? – обратился визитёр к Усману, указывая на Лилю.
– Двадцать тысяч золотых.
– Да ты с ума сошёл, почтенный Усман! – возмутился покупатель. – Это всего лишь рабыня! Клянусь бородой Пророка – я могу купить сотню таких!
– Купи хоть одну! – рассмеялся Усман. – Сам знаешь, дорогой Мехмед, что другую такую рабыню не найти. Я впервые вижу такой прекрасный бриллиант на нашем рынке. А ты?
«Дорогой Мехмед» засопел со злостью.
– Уважаемый Усман! Ты глупее хвоста моего ишака! Никто у тебя её не купит за такие деньги!
– Купи другую! – отечески предложил Усман. – Думаешь, дорогой Мехмед, я не знаю, что ты их перепродаёшь втридорога?!
Мехмед мотнул головой, решительно двинулся к выходу, но вдруг остановился и указал пальцем на другую девушку:
– А эта сколько стоит?
– Всего лишь пятьсот золотых!
– Двести!
– Только из уважения к тебе – четыреста пятьдесят!
– Ладно! Триста!
– Четыреста, и ни акче меньше!
Мехмед громко и недовольно засопел и отвернулся.
– Так и быть, дорогой Мехмед – триста восемьдесят!
Покупатель вздохнул, обернулся к Усману и кивнул. Рабовладельцы ударили по рукам. Усман сделал знак слугам, и проданную девушку отвязали от столба. Она сделала короткий шаг и покачнулась. Её подхватили.
– Ты что – не кормишь их? – возмутился Мехмед.
– Зачем, дорогой Мехмед? Чтобы они растолстели? Они были у меня только одну ночь. Ты ведь знаешь – мои рабыни продаются быстро.
– Тогда почему она падает?
– У неё ноги устали, – не моргнув глазом ответил Усман. – К тому же она в железах. Прикажешь снять с неё кандалы?
– Сам сниму, – проворчал покупатель. – Дай ей воды и вели своим слугам отнести её в мою повозку.
– Эй, вы, бездельники! – заорал Усман на слуг. – Вы слышали пожелание почтенного господина Мехмеда?! А ну – исполняйте! Дайте воды этой прекрасной гурии! И помогите ей сесть в его повозку!
Лиля испытала странное чувство – нечто вроде зависти. Что бы ни ждало эту девушку в рабстве у Мехмеда, по крайней мере, её мучения у Усмана закончились. Тогда как другим, включая её, Лилю, ещё стоять и стоять нагишом у столба, демонстрировать зубы рабовладельцам и мечтать о глотке воды… а лучше о смерти.
У входа на рынок остановилась процессия: восемь рабов несли крытые носилки, их сопровождали четыре конника в жёлтой одежде и бело-красных головных уборах. Из носилок вышел высокий усатый мужчина лет сорока в белой одежде с золотым шитьём. Солнечные лучи заставили его поморщиться. Мужчина в белом брезгливо окинул взглядом рынок и неторопливо вошёл внутрь ограждения. Словно зная заранее, кто ему нужен, взошёл на помост, приблизился к Лиле и принялся задумчиво рассматривать её. Не дожидаясь приказа показать зубы, девушка сделала всё возможное, чтобы избежать прикосновения. Незнакомец кивнул и обратился к Усману:
– Сколько ты за неё хочешь?
– Всего лишь тридцать тысяч золотых, досточтимый челеби!
– Тридцать тысяч?! – усмехнулся незнакомец. – Признайся, шельма: ты заплатил за неё сотен пять!
– Клянусь мудростью Аллаха – тридцать тысяч и заплатил! Вам продаю без прибыли для себя, из уважения к вашему величию и заслугам!
Незнакомец в белом скривился, немного подумал и ответил:
– Не надейся, что я тебе поверил. Однако эта девушка – поистине совершенство, какого не знал мир. Тебе заплатят тридцать тысяч, а если ты солгал, поклявшись мудростью Аллаха – пусть он тебя покарает. – Он обернулся к своим людям. – Заберите её в носилки и дайте воды! Уплатите ему тридцать тысяч золотых!
Не тратя более времени на беседу с Усманом, он вернулся к носилкам и задумчиво уставился на Лилю. Минуту-две спустя она оказалась в носилках, и ей дали воды. Лиля без сил опустилась на сиденье. Незнакомец улыбнулся:
– Ты говоришь по-польски?
Лиля чуть было не ответила утвердительно, но… вопрос прозвучал по-турецки. Девушка изобразила непонимание и захлопала ресницами. Незнакомец повторил свой вопрос по-польски.
– Да, я полька.
– Я – Фейсал, управляющий дворцом великого султана, наместника Аллаха на земле, светлейшего из светлых.
«Вот кого мне прочили в женихи Стефан и Карл», – подумала Лиля. Она понемногу приходила в себя. Попытка Фейсала проверить её познания в турецком языке встряхнула её и вернула девушке силы для борьбы.
– Нельзя ли снять с меня кандалы? Они натирают мне ноги.
– Потерпи, скоро уже. Как тебя зовут?
– Лиля… Лиля Яровецкая.
– Ты королевского рода? – брови Фейсала удивлённо поднялись.
– Да…
Фейсал усмехнулся, покачал головой и заметил:
– Я должен был сам догадаться. Природную красоту Аллах даёт кому пожелает, но королевская осанка, походка, взгляд…
Лиля отметила про себя: странно, что он оценил мою походку. Какая может быть походка с кандалами на ногах? Однако вслух этого не сказала. Вместо этого подумала: а ведь моя заколка по-прежнему при мне… Конечно, сейчас пускать её в ход не следует, но…
– Ты жила в Варшаве, потом переехала к морю?
– Да, – изумлению княжны не было предела: выходило, что Фейсал неплохо осведомлён о ней. Приметил год-два назад? Потом держал в поле зрения, имея в виду похитить для султана? Тогда почему…
– Ты немного не похожа на свой портрет, – улыбнулся Фейсал. – Когда его писали?
– Полгода назад, – озадаченно ответила Лиля. Создание портретов знатных девиц на выданье было обычным делом: надо же ознакомить предполагаемых женихов с возможными невестами.
– Ты красивее своего портрета. Это тем более удивительно, что ты провела несколько дней в пути, а потом в тюрьме. И… тебя наказывали бичом.
Лиля удивлённо посмотрела на Фейсала. Где предел его осведомлённости? Когда он ехал к рынку – знал, кого купит?
– Твой дядя Ежи провёл несколько лет в нашей стране, – продолжил Фейсал. – Он не научил тебя нашему языку?
– Пытался, но у меня нет способностей к языкам.
– Всё же тебе придётся выучить наш язык. Почему-то мне кажется, что на этот раз у тебя получится.
Лиля озадаченно кивнула: судя по речи Фейсала, он не поверил в её незнание турецкого.
– Ты не должна так смотреть на мужчин, – заметил Фейсал, и Лиля тотчас опустила взгляд. – Да, вот так лучше. Чем смиреннее ты будешь вести себя, тем лучше будет твоё положение. Хочешь быть любимой женой великого султана?
Лиля с трудом удержалась – снова бросить на Фейсала прямой взгляд.
– Не знаю. Я ведь даже не видела его.
Фейсал вздохнул:
– Взгляд у тебя удивительный. Ладно, пока мы с тобой наедине, можешь смотреть как хочешь. Но при других людях не ошибайся.
Лиля удивлённо посмотрела в глаза Фейсалу:
– Так можно?
– Можно, – улыбнулся управляющий. – Жаль, что я не султан.
Реплика прозвучала двусмысленно, и Лиля сочла за благо уставиться в пол. В голову влезла мысль: «Я понравилась этому Фейсалу? Вдруг он поможет мне бежать?» Но тут же подумала, что на это рассчитывать нельзя. Ко всему прочему, Фейсал мог просто проверять её. В лучшем случае, этот человек рассчитывает использовать её для каких-то дворцовых интриг.
– Остановите здесь! – крикнул Фейсал наружу. Носилки послушно опустились на землю. К изумлению девушки, управляющий надел на неё покрывало, галантно подал руку и помог выйти из носилок. Солнце ударило по глазам, и Лиля зажмурилась.
– Эй, кузнец! Тебе работа! Сними с неё железа!
Лиля заняла место перед наковальней. Кузнец взялся за молоток и зубило, и через несколько секунд клешни оков разжались. Лиля и Усман вскрикнули одновременно при виде кровавых мозолей на нежных девичьих щиколотках.
– Езжай вперёд и предупреди лекаря, чтобы он всё приготовил! – крикнул Фейсал одному из конников. – Будет лечить раны самой прекрасной из гурий!
Лиля могла бы и сама привести свои ноги в порядок, необходимые растения были в трёх шагах – и лопух, и подорожник, и даже алоэ… Однако это означало бы выказать свои познания в целебных растениях.
– Сколько времени ты провела в кандалах?
– Мне их надели позавчера.
– Ты сильно сопротивлялась, когда тебя брали, не так ли?
Лиля смутилась. Пробормотала:
– Нет, ну что вы…
– Тебе нужно привыкнуть подчиняться и покоряться. Забудь слово «нет». И когда к тебе обращаются, смотри в пол, опускайся на колени и называй собеседника «господин»… или «госпожа».
– Да… господин.
Они вернулись в носилки.
– Хорошо, – вздохнул Фейсал. – Ты быстро учишься. Будь прилежна, иначе снова познаешь наказание бичом и окажешься в кандалах, притом надолго.
Лиля молча кивнула, не поднимая взгляд.
– Приехали! Выходи!

– Да, недурно мы с тобой заработали! – удовлетворённо констатировал Карл. – А до чего красивая девочка!
– И умная! Я уверен – ей будет хорошо!
– Она ещё будет вспоминать нас с благодарностью! – кивнул Карл.
Охотники за рабынями приумолкли, размышляя о чём-то.
– А подружка-то её, эта самая Маня, тоже хороша собой, – задумчиво произнёс Карл.
– Маленькая, – с сомнением сказал Стефан.
– Да, но что с того? Красивая вырастет. Умная. Не испорченная. Многим такие нравятся. А то что маленькая – даже хорошо: на таких спрос и в Турции, и в Крыму.
– Хочешь её тоже забрать?
– Э-э-э… Не сейчас, конечно. Там теперь шум, поиски, хватают всех подряд. Переждать надо, пусть всё успокоится. Приедем…
– Только надо всё как следует продумать! – озабоченно заметил Стефан. – Нам нельзя наткнуться на людей Муралевского, да и этого, как его… мальчишку. Узнают – донесут.
– Подумаем, – кивнул Карл. – Всё будет чисто, доверь это мне. А теперь – поделим выручку!
Охотники за рабынями осмотрелись, нет ли посторонних, и принялись делить цену свободы девушки.

Фейсал выкрикнул что-то наружу – Лиля не поняла – и носилки остановились. Мягко опустились наземь.
– Выходим, – коротко распорядился Фейсал. Лиля покинула носилки и огляделась. Она увидела прекрасный сад – деревья, кустарники, цветы. Аромат стоял пьянящий. Однако едва встретившись взглядом с Фейсалом, девушка уставилась в землю.
– Я хочу видеть, как ты танцуешь!
Лиля помедлила пару секунд, затем встала на цыпочки и сделала несколько па.
– Очень хорошо. Теперь спой что-нибудь.
Лиля повторила ту же песню, которую пела вчера для Усмана.
– Хорошо. И, конечно, ты грамотна, обучена хорошим манерам и знаешь языки. – Лиля молча кивнула. – На музыкальных инструментах играешь?
– Да, господин. На лютне, на флейте…
– Философию, алгебру учила?
– Немного, – удивившись вопросу, ответила княжна. – А ещё – историю и географию.
– В шахматы играешь?
– Да, но слабо.
– Это лучше, чем если бы ты всех обыгрывала, – усмехнулся Фейсал и сразу посерьёзнел. – Очень хорошо. Тебе почти ничему не надо учиться. Или надо – нашему языку?
– Я постараюсь выучить его побыстрее, господин,
– Ладно, пока достаточно. Эй! Лекарь, сюда! – позвал Фейсал. – Видишь, что случилось с её ногами? Чтобы завтра к вечеру всё было в порядке!
Лекарь послушно подбежал, держа в руках какую-то миску:
– Да, господин! Всё готово!
Лиля поняла, что лекарь такой же раб, как она. Возможно, евнух.
– Наложи ей мазь на раны! Лейла, на колени!
Девушка поняла, что это восточное имя относится к ней, и беспрекословно подчинилась. Она ощутила, как лекарь накладывает холодную мазь ей на щиколотки. Стало немного щипать.
– Теперь – вот это!
Какие-то браслеты мягко охватили щиколотки.
– Лейла, встань!
Фейсал бережно взял девушку под локоть, и она поднялась. Машинально посмотрела на свои ноги: в самом деле, щиколотки были охвачены какими-то белыми браслетами, закрытыми на маленькие замочки – судя по ощущению, кожаными. Однако браслеты были соединены тонкой цепочкой длиной в полтора локтя – фактически те же кандалы, но мягкие… такие не натрут, почти не ощущаются, но и убежать не дадут.
– Тебе нравятся твои новые украшения, Лейла?
Девушка удивилась, что Фейсал называет кандалы, пусть и мягкие, украшениями. Хотя – так же говорил и Стефан…
– Да, господин. Нравятся.
– Что-то ты не очень рада.
– Извините, господин. Я рада, но очень устала.
– Ладно. Сейчас отдохнёшь. Иди за мной!
Даже если бы Лиля не захотела – рядом полукругом стояли слуги, которые двинулись за повелителем, не оставляя княжне выбора. Пройдя десятка два шагов, девушка оказалась перед невысоким белым зданием. Она вошла внутрь – вслед за Фейсалом, а слуги – за ней.
– До нашего отъезда будешь жить в этой комнате! – и Фейсал удалился. Лиля осмотрелась: комната была немаленькая, каждая стена – дюжина шагов в длину, высота потолка – полторы-две сажени. На полу и стенах, кроме одного места, которое занимало большое зеркало – красивые ковры. Пара изящных столиков с изогнутыми ножками, перед ними – что-то мягкое вроде табурета, на чём можно сидеть. В комнате было тепло, но не жарко, ощущался лёгкий сквозняк. У противоположной стены, под большим зарешеченным окном с узорчатым стеклом, стояла кровать, на которой Лиля уместилась бы раз пять-шесть. Кровать была застлана шёлковым бельём – такое Лиля видела однажды, когда с родителями гостила у старшей сестры. Пока княжна озадаченно осматривалась, вошла девушка, которая сразу опустилась на колени.
– Слушаю ваши распоряжения, госпожа! – произнесла она на том диалекте, который Лиля освоила благодаря Мане. Лиля не сразу поняла, что госпожой девушка назвала её. Затем княжна вспомнила, что эта девушка приехала с нею на галере, а потом соседствовала в тюрьме. Вероятно, насмехалась – вместе с другими. И теперь Лиля имела возможность отомстить… но менее всего хотела этого. Скорее испытала жалость к несчастной рабыне, которая вынуждена прислуживать другой невольнице. Пришла мысль: «Когда же её купили? Ведь Фейсал закончил разговор с Усманом, как только забрал меня». Впрочем, тут же подумала Лиля, эту девушку мог купить один из слуг Фейсала, если получил такой приказ. Ему же Усман мог сказать, что княжну следует держать закованной, а то как бы не сбежала, не прыгнула в море.
– Госпожа! Примерьте это!
Лиля обернулась: ещё две девушки стояли у входа, держа нечто очень красивое. До Лили не сразу дошло, что это шёлковое платье. Она примерила: платье было великовато, но Лиля затянула верёвку на талии, и получился специфический фасон. Зеркало сказало, что это одеяние вполне идёт польской принцессе, ставшей турецкой рабыней. Ещё одна служанка – сколько их предоставил Фейсал пленнице, пусть и очень дорогой? – принесла белые туфли – без задника, зато с небольшими каблуками. Лиля присмотрелась к своему отражению: да, очень красиво, причём браслеты кандалов сочетаются с туфлями. Кто-то внутри девушки прошептал: к тебе хорошо относятся, дали большую, богато обставленную комнату, прислугу, с которой ты можешь делать что хочешь, красивое шёлковое платье и туфли, спать будешь на шёлковых простынях. Зачем тебе сетовать на утрату нищенской свободы? Не так уж кривили душой Карл и Стефан, когда обещали роскошную жизнь. От тебя требуется одно: покориться. Привыкнуть вставать на колени, когда потребуется, опускать взгляд, прятаться в покрывало, петь и танцевать, когда прикажут, не обращать внимание на кандалы и решётки на окнах… А когда придёт пора – доставить удовольствие султану… Не так уж обременительно, надо же стать чьей-то женой. Возможно, сделаешься новой Хюррем-султан, как об этом толковали Усман со Стефаном.
Лиля невесело усмехнулась этим мыслям: что толку от шёлка и красивых туфель, если ноги скованы, а спать придётся в чужой кровати? Куда приятнее старые простыни, многократно перестиранные натруженными руками доброй, славной Миленки, так сладко спится на них – довольно опустить голову на подушку… И что за радость повторить путь Хюррем, которая жила среди шёлка и драгоценностей, но умерла от яда?
Девушка обернулась к первой служанке:
– Я хочу вымыться. Приготовь горячую воду и помоги мне.

Фейсал пытался разобраться в своих чувствах к новой рабыне. Её красота сводила с ума, а каждое движение, любое слово, взгляд, в котором смешались боль, страх и тщетная надежда – всё это просто гипнотизировало. Будучи управляющим султанским дворцом, Фейсал повидал немало красавиц в оковах, и у него выработалось безразличие к их чарам, но Лейла, едва появившись в его жизни, сломала лёд. Однако управляющему нужно было немедленно решить, как поступить с ней.
Араб по происхождению, Фейсал был чужаком для османских теневых правителей, которым принадлежала реальная власть в империи – в отличие от султана. Последний, казалось, вершил судьбы миллионов людей, но на деле – не распоряжался ничем, кроме своего гарема. Когда-то среди теневых правителей случился раскол, и обе партии оказались заинтересованы привлечь на свою сторону султана. В те дни и произошло восхождение знаменитой Хюррем, которая в своей несравненной мудрости просто пересказывала то, что ей поручали не столь известные люди. Пока она исполняла их волю, всё было хорошо. Когда же она стала своевольничать, с ней случилась странная, но смертельная болезнь.
Фейсалу повезло, как когда-то Хюррем: будучи не более чем хорошим наездником и обладая опытом ухода за лошадьми, он получил место конюшенного. Как раз в этот период теневые владыки империи опять поссорились. Кто-то из них сообразил, что контроль над дворцом даёт не столь заметные, но немалые преимущества, и поставил на это место конюшенного. То, что это был араб, оказалось к месту: чужак для всех, он зато и не вызывал подозрений ни у одной партии. Однако со временем Фейсалу захотелось стать чем-то значительнее марионетки в чужих руках, и он решил разыграть свою партию с новой Хюррем. Так что Лиля попалась ему на глаза как нельзя более вовремя. Необычайно красивая и умная рабыня несомненно имела все шансы стать любимой женой султана, а остальное – дело техники дворцовых интриг.
Желая повысить свою значимость в глазах девушки, Фейсал накидал ей намёки на свою осведомлённость. Правда была в том, что империя собирала сведения обо всех знатных, влиятельных и богатых поляках и литовцах. Так Лиля и попала когда-то на заметку турецких посланцев в Польше, а остальное, чем Фейсал впечатлил девушку, было плодом обобщений и догадок. То, что княжна оказалась на невольничьем рынке Кефе, было сюрпризом для управляющего дворцом, который всего-то заглянул туда в поисках белокожих красавиц всё равно какого происхождения. После этого Фейсалу оставалось только наплести рабыне небылиц, а также снять с неё стальные кандалы, вызвав в ней чувство признательности.
За неделю до этого Фейсал приехал в Кефе, дабы отдать распоряжения – привести местный дворец в такое состояние, чтобы не стыдно было принять владыку мира. Через день-два Фейсалу предстояло вернуться в Стамбул, и управляющий намеревался прибыть туда не с пустыми руками. Несколько новых рабынь, достойных султанского ложа – это был неплохой улов. Однако Лейла меняла все правила игры. Фейсал с удивлением чувствовал, что не хочет отдавать пленницу ни султану, ни кому-либо ещё. Оставить её себе? Тридцать тысяч золотых… На самом деле – сумма хотя и огромная, но за такую красивую, умную, образованную и изысканную рабыню – почти даром. И собрать деньги можно: сбережения у Фейсала имелись, а ещё – попросить у друзей, в крайнем случае – навестить ростовщика. Однако дело было не только в деньгах. Фейсал не сомневался, что едва увидев Лейлу, султан отберёт её. Прятать красивую жену от посторонних взглядов? О ней всё равно скоро узнают… да хотя бы от этого жирного Усмана. Фейсал ощутил нечто вроде зависти к перекупщику, для которого даже самая красивая девушка – просто эквивалент нескольких мешков с золотом.
А значит… надо отбросить саму мысль о том, чтобы удержать Лейлу. Осыпать её безделушками, которые так нравятся женщинам, приставлять к ней служанок, а главное – держать под постоянным присмотром и не давать ни шанса на побег. Относиться к ней как к новой Хюррем, чьё расположение нужно завоевать, но в остальном она – просто товар, очень дорогой, ценный товар, который надо доставить повелителю в целости и сохранности.

Лиля проснулась, когда только светало – старая привычка. Стражники и служанки посапывали у дверного порога. И тут же пленница обнаружила сюрприз: оказалось, что на её шее застёгнут кожаный ошейник, от которого тянулась длинная и тонкая – как и на ножных кандалах – цепочка, ведущая в угол комнаты. Лиля попыталась вспомнить, что произошло накануне, когда она выкупалась с помощью служанки: она переоделась в лёгкий халат, ей принесли еду – фрукты, воду и какие-то сладости – и княжне захотелось спать. Она легла, один из стражников принёс ошейник с цепью… Остальное как-то не запечатлелось в памяти. Возможно, подумала Лиля, в воду было подмешано снотворное. А может, я просто очень устала.
Она открыла было рот, чтобы попросить снять цепь, но тут ей пришла в голову другая идея: она попыталась нащупать замок, соединявший ошейник с железом. Получилось, нащупала, но это оказалось нечто вроде маленького амбарного замка, закрывающегося на ключ. Раздосадованная Лиля потянула цепь – вдруг удастся оторвать её? – но тут проснулся ближайший стражник. Лиля тотчас сделала вид, будто только его ей недоставало:
– Послушайте! Мне надо выйти! Снимите с меня цепь!
Она говорила по-славянски, но то ли стражник знал этот язык, то ли понял жестикуляцию принцессы-рабыни: он сразу бросился к кровати, вынул связку ключей и дрожащими руками отстегнул цепь.
– А снять с меня ошейник? – капризно спросила Лиля, но стражник только молча поклонился. Девушка недовольно вздохнула, встала и посмотрела в зеркало: ошейник был белый, широкий, и при желании его можно было счесть украшением. Но – при желании…
Лиля вышла наружу. За ней направились шесть человек – двое стражников и служанки. «Так опасаются моего побега?» – удивилась пленница, но тут же поняла, что так и есть: наверняка их казнят, если что-то будет не так. Несчастных людей стало жалко, но не настолько, чтобы отказаться от утренней зарядки.
Ещё вчера Лиля приметила несколько прудов, и теперь направилась к ним. Оказалось, что это не пруды, а большие бассейны. Недолго думая, девушка разделась и спустилась в один из них: он едва доходил ей до груди. Забыв об этом неудобстве, Лиля оттолкнулась от дна – и сразу выяснила, что узы у неё на ногах не мешают плыть. Прикрыв глаза, она поплыла вдоль стенок бассейна, один круг за другим. Тем временем, в голове появилась мысль: а ведь сейчас кто-нибудь непременно донесёт Фейсалу… И что будет?
Лиля не дождалась ответа на этот вопрос. В какой-то момент она сочла, что на сегодня достаточно, и вышла. Голова кружилась – видимо, из-за получаса плавания по кругу. Служанка подала ей полотенце и халат, но Лиля, когда вытерлась, предпочла надеть вчерашнее платье – его держали другие служанки. Помимо верёвки вместо пояса, Лиля подвернула рукава, и теперь платье стало ей в самый раз. Княжна надела белые туфли и почувствовала себя девицей на выданье.
Послышались шаги: это был Фейсал. Служанка быстро протянула «госпоже» покрывало. Слабый пол дружно прикрылся и поклонился.
– Как тебе новые украшения? – обратился Фейсал к Лиле. Та поняла, о чём речь.
– О, благодарю, господин! Это очень красиво! – она погладила ошейник и постаралась улыбнуться. – И это тоже! – дотронулась она до кандалов. – Мягко и приятно! И платье замечательное, у меня никогда такого не было! И туфельки! Я никогда не ходила на каблуках, только слышала о них!
– Хорошо. Иди со мной!
Лиля подчинилась, раздумывая, всё ли сказала правильно и не нарушила ли невзначай какой-то запрет. Свита шла в нескольких шагах позади. Они вошли в большой дворец, и Лиля вдруг подумала, что, наверное, султан приехал и её сейчас познакомят с ним… Ой, только не это…
Опасение оказалось напрасно: в комнате направо находились большие шахматы.
– Не возражаешь, если я сыграю белыми? – с двусмысленной улыбкой обратился Фейсал к рабыне.
– Нет… то есть – как вам будет угодно… господин…
Фейсал кивнул и сделал первый ход. Лиля ответила, больше размышляя о том, какие ещё сюрпризы её ждут. Ход за ходом – чёрные не атаковали, но держались прочно. Белые сделали несколько ошибок, потеряли фигуру и две пешки. Улыбчивость Фейсала как ветром сдуло: теперь он смотрел перед собой раздражённо и зло, лицо побагровело, губы яростно сжались. Лиля сообразила, что делает кое-что неправильно. Разыграв «комбинацию», чёрные подставили ферзя под коневую вилку с шахом. Фейсал вовремя заметил свой шанс и с ликованием объявил шах, после чего забрал ферзя. Лиля вскрикнула как можно жалобнее:
– Ой, что я наделала! Теперь я проиграла… – и она попыталась заплакать.
– Не огорчайся! – великодушно обратился к ней Фейсал. – Кто из нас не делает ошибок?! А ты играешь совсем неплохо. В какой-то момент мне даже показалось, что ты можешь выиграть.
– Вы очень добры, господин, – изображая всхлипывание и глядя в пол, чтобы Фейсал поверил в её огорчение, ответила Лиля.

Выигрыш шахматной партии, которую он считал уже проигранной, привёл Фейсала в благодушное настроение. Поэтому визит одной из служанок, которая доложила, что «госпожа» долго плавала в большом бассейне несмотря на цепь на ногах, не впечатлил его. Более того, Фейсал задумался, не избавить ли рабыню от оков и ошейника. Однако Лейла в этих «украшениях» выглядела ещё привлекательнее, а управляющий дворцом до сих пор не вполне определился, отдать ли её султану или оставить себе.
Появился лекарь, он доложил, что осмотрел ноги Лейлы и её раны благополучно заживают, хотя лечение должно продолжаться ещё несколько дней. Выслушав это, Фейсал решил, что тянуть с отъездом более нет надобности.

Лиля вернулась к себе – по-прежнему в сопровождении свиты, – позавтракала и задумалась, чем теперь заняться. Подготовкой к побегу? Это не имело смысла, так как Фейсал прозрачно намекнул, что вот-вот придётся ехать в Стамбул. В голову пришло, что не помешало бы заглянуть в местную библиотеку, если она существует. Спросить об этом можно Фейсала, но понравится ли ему это? К тому же он может просто не знать подобные мелочи.
После раздумий, Лиля просто задала соответствующий вопрос свите. Быстро выяснилось, что грамотных нет. Девушка рассердилась и решила просто прогуляться. Свита, разумеется, последовала за ней. Лиля использовала прогулку для ознакомления с дворцом – нет, не в надежде сбежать, а просто чтобы убить время. И когда она уже обследовала все здешние сады, появился ещё один слуга Фейсала – его Лиля видела мельком, пока играла в шахматы.
– Госпожа, господин вызывает вас!
Лилю подмывало спросить, каким образом госпожой может быть рабыня в кандалах и ошейнике, но она решила отложить подобные выяснения. Молча проследовала за слугой – разумеется, вместе со свитой. Далеко идти не пришлось: девушку ждали носилки в сопровождении двух вооружённых всадников. Лиля поняла, что это означает отъезд в Стамбул, и сердце упало.

В порту Лилю ждал парусник. Осматриваясь в поисках Фейсала, Лиля при помощи свиты поднялась на борт, накинула покрывало и стала неторопливо прогуливаться по палубе. Поняв её намерения, свита быстро окружила её и стала дефилировать вместе с госпожой-рабыней. Лиля сначала рассмеялась, но затем стала сердиться: свита не позволяла ей подойти к борту. Когда недовольство княжны достигло апогея, появился Фейсал. К нему подобострастно подбежал шкипер – если Лиля правильно поняла положение этого человека на судне. Он что-то произнёс, Фейсал величественно кивнул, шкипер отдал распоряжения матросам, и Лиля услышала лязг цепи, на которой поднимался якорь. Паруса поднялись и надулись ветром – и корабль двинулся в путь. Фейсал поманил Лилю пальцем:
– Хочешь ещё сыграть в шахматы?
– Как вам будет угодно, господин, но ведь я всё равно проиграю.
Фейсал равнодушно кивнул, отдал слугам распоряжение, которое Лиля не поняла, и через минуту на палубе появились два кресла, изысканный столик и шахматы. Господин жестом велел рабыне сесть, занял место напротив неё и, не спрашивая согласия, взял себе белые. Лиля решила на этот раз не доводить игру до страстей и, продержавшись дюжину ходов, «зевнула» ладью. Фейсал радостно принял её капитуляцию, Лиля изобразила глубокое огорчение и застыла в ожидании.
– Я уверен – прежде чем мы прибудем в Стамбул, ты научишься выигрывать! – великодушно заявил рабовладелец. Вопреки ожиданию Лили, он не отпустил её, а начал новую партию. Разозлённая необходимостью проигрывать этой посредственности, Лиля на этот раз сделала ничью. Фейсал показался недовольным, и следующую партию Лиля снова проиграла. Набравшись храбрости, она спросила, нельзя ли снять с неё кандалы и ошейник.
– Нет! – радостно ответил повелитель. – Тебе очень идёт! Ты просто должна к ним привыкнуть!
Фейсал сделал паузу, затем поднял со значением указательный палец и изрёк:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/freddi-romm/razbivauschaya-okovy-70585258/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.