Верховная. По тропе из еловых веток
Лина Рейхарт
«По тропе из еловых веток идут ведьмы к своему эгрегору» – гласили уничтоженные свитки. Но после разделения власти и передачи особых привилегий Церкви все изменилось. Ведьмы больше не могут жить спокойно: одни рабы в жирных руках знати, другие воительницы, присягнувшие на верность Святому. Меня зовут Регинлейв и, чтобы спастись, я стала бытовой ведьмой королевской семьи. Маленькой пешкой в битве не только людей, но и богов. Моя миссия – шагнуть за грань своих возможностей, моя клятва королю – остановить Святого. Однако под силу ли это обычной изобретательнице медных чайников?..
Лина Рейхарт
Верховная. По тропе из еловых веток
1. Регинлейв
«Истинный Бог окутан тьмой,
Истинный Бог справедлив,
Истинный Бог не прощает предательства,
Истинный Бог забыт,
Истинный Бог отомстит…».
– Руками своих меченых.
Скрипучий, угасающий голос завершил последнюю строчку старого свитка.
Я вздрогнула, оборачиваясь к двери, но у входа никого не было. Только сущность, снующая от плеча к плечу, едко хихикала и бранилась. Она единственная нарушала покой поросшего паутиной склепа.
Одарив ее холодным, как мрамор под руками, взглядом, я хотела вновь обратиться к священному тексту. Но мыслями была очень далека от этого места.
Меченые. Те, кому истинный Бог даровал свою силу. Жалкие, угасающие искры, которых хватало разве что на мелкие изобретения вроде свистящих чайников со стрекозиными крыльями.
Как он собирался мстить?.. Церковь меняла эгрегор каждой боевой ведьмы – сестры-стихийницы больше не следовали за Истинным к Великой по тропе из еловых веток. У него остались лишь мы, слабые бытовые.
Глупый, очень глупый Бог. Скоро не останется никого, кто бы вообще знал истинного и верил в него. Темный эгрегор считался клеймом позора, страшным грехом. Таким запрещалось гордиться – лишь раболепно отмаливать, целуя икону Святого со слезами на глазах. Но никого не волновало, что в королевстве иных и не рождалось. Либо смертные, либо меченые.
Порой коллективный разум поражал своей глупостью или, скорее, трусостью. В любом случае, не мне их было винить за простецкое мирское желание прожить отведенный срок со всеми конечностями и в теплом доме.
Бесшумно чихнув от обилия пыли в изгиб локтя, я убрала свиток обратно в гроб. Почитаемый некогда священник не упомянул ровным счётом ничего нового, кроме омрачающей магический народ сказки. Нечто похожее наблюдалось и в безымянных могилах колдунов прошлого. Действительно важные сведения утекали, как вода сквозь пальцы, а общеизвестные факты хранились подобно зенице ока. Пахло прямым вмешательством Церкви.
– Хватит тратить мою энергию на шалости.
Я кивнула сущности на мраморную крышку, и она, все еще смеясь, помогла её сдвинуть. Близился предрассветный час. Смотритель кладбища мог в любой момент начать обход, поэтому стоило убраться до того, как он успел бы обнаружить на своей территории неуместного вторженца.
Попасться ему означало приобрести приглашение в один конец до темниц или, чего еще хуже, сразу на погост. Цепные псы Церкви не гнушались даже самых жестоких методов и могли приписать невинным какие угодно преступления. Все зависело от воли их господина.
Поднявшись на ноги, я отряхнула от пыли юбки черного платья и запахнула плащ. Взгляд прошелся по каменным стенам и полу, оценивая, не осталось ли лишних следов. Руки все время были защищены плотной тканью перчаток, отпечатки обуви старательно заметал фамильяр, все предметы оставались на своих местах. Хотя, казалось, в этом месте было нечего брать – разве что насовать по карманам комья мха и соскоблить прилипшую к постаменту грязь. Никто бы не рискнул тревожить вечный покой усопшего и, пожалуй, не допустил бы мысли, что у тысячелетнего священнослужителя есть что-то ценное. Тогда Церковь хоронила своих детей без материальных благ, считая важным лишь духовное – молитвы.
Зато при истинном Боге все делали на совесть. Клали еды в последний путь, снабжали еще одним комплектом одежды и оружием – боевыми ножами, серпами, косами без косовища. Всем, что могло понадобиться для противостояния стражам мертвого леса. А так же бережно укладывали лицом вниз, помогая усопшим братьям и сестрам найти дорогу к Великой. По крайней мере, так гласили найденные мной записи.
Утренние сумерки пришли с туманом и крупной росой. Свежий воздух отрезвлял после затхлости склепа, позволяя вдохнуть полной грудью. Сырая земля под ногами замедляла шаг, прилипая к подошвам ботинок с сухими листьями. Бессонная ночь и призыв забрали много сил, поэтому, как только сущность задвинула крышку склепа, я отозвала ее.
Живым последнее пристанище людей показалось бы страшным местом, но моя душа чувствовала себя здесь в спокойствии. Мертвые не вредили другим, это делали ныне живущие. Черкнув пометку в записной книжке зачарованным корневищем, я убрала ее в кожаную сумочку. Очередная вылазка не принесла результатов.
С губ сорвался вздох, рассеиваясь маленьким облачком пара. Пока я думала, что делать дальше и шла к черному ходу, сбоку раздалось хлопанье крыльев. Нарочно долгое, приветственное. Всегда подразумевающее один и тот же порядок действий. Я вытянула руку и согнула ее в локте, позволяя крупному ворону воспользоваться подготовленным насестом. Мы пересеклись взглядами. Его темные глаза по-птичьему обыкновению глядели на меня с интересом и язвительностью, ведь пернатый фамильяр в точности копировал характер своего хозяина. Несмотря на нашу дружбу, порой это сильно раздражало.
– Ну, давай.
Я невольно нахмурилась, когда ворон раскрыл клюв. В его глотке мелькнул маленький записывающий шарик:
– Бусинка, жду у стойки, – произнес мужской голос.
– Спасибо, Йон.
Ворон громко каркнул: кончики его перьев при взмахе крыльев неприятно мазнули по щеке. Все-таки, вредная птица меня не любила. И это было взаимно, из-за чего я часто звала его по имени, которое ворону совершенно не нравилось. Йон означало «голубь», так что ранимое воронье эго не признавало его.
– И о чем только думал Клемент?
Вопрос был риторическим.
Руки коснулись пошарпанной старой калитки. Вдали показался город – столица Этразии, Джерте. С холма она выглядела такой маленькой, что в голову и не приходило назвать ее сердцем королевства. Лишь чернеющие пики дворца и белеющие купола Церкви выглядели устрашающе-величественно на фоне уютных маленьких домов. Два столпа власти, две противоположности с единой целью – иметь контроль над другими.
Я хмыкнула, поражаясь своим внезапным рассуждениям. Наверное, всему виной была наглядность – здесь, под кронами могучих дубов, голова наполнялась разными мыслями. Но у меня не оставалось для них времени. Звала дорога.
Вся моя жизнь напоминала бег в колесе – излюбленное занятие глупых хомяков и крыс. Но я была куда хуже, чем они. Ведь домашние грызуны могли остановить свой бег в любой момент, а я была маленькой подопытной мышкой, которую лишили такой привилегии. Для меня прерванное вращение незамысловатого механизма означало смерть.
И сейчас эту подопытную мышку ожидало еще несколько часов непрерывной работы – ее ожидал глава информационной гильдии. Чопорный бытовой маг Клемент.
2. Беспризорная Каиса
Джерте, торговый квартал, раннее утро
«Сожаления не уходят даже после смерти».
Осень пришла так же незаметно, как местный лорд к своей любовнице-простолюдинке. Дух сменившегося времени года ощущался во всем: во влажном воздухе, в пожелтевшей листве, в лужах на выстланной грубым камнем площади, в повозках с урожаем и аромате горячих напитков из яблок и корицы. Мне нравилось начало увядания природы – в нем была своя частичка магии. В дни, когда псы Церкви не показывались на людях, казалось, что жизнь прекрасна в своем спокойствии. Размеренная, безопасная, самобытная.
Торговцы зазывали к себе покупателей, старый башмачник чинил обувь чумазому мальчонке, рыжая девочка загоняла сбежавших кур в курятник, пышногрудая помощница пекаря выставляла на прилавок хлеб. И даже я, выделяющаяся из толпы за счет своих пепельных волос, ловила на себе гораздо меньше косых взглядов. Простой люд опасался бытовых ведьм, однако куда больше дрожал перед боевыми.
Они не показывались без сильной надобности, ведь каждое их появление было сродни нашествию чумы. Святой готовился к ежемесячному ритуалу, а сбор дани королем намечался на конец месяца, и на несколько дней в округе воцарилось спокойствие.
Или мне просто хотелось так думать.
– Отстаньте!
Девичий вскрик заставил меня замереть посреди улицы. Нерасторопная наседка от неожиданности даже умудрилась врезаться в мой ботинок, разразившись возмущенным кудахтаньем. Это вынудило неосознанно, по старой привычке, сильнее натянуть на голову капюшон плаща, чтобы избежать лишнего внимания.
Стоило ли проверить?
В крохотном, грязном квартале детских приютов никогда не было тихо. Смотрители частенько пороли своих воспитанников прямо на улице – до крови, до сломанных рук и ног. Холодящая душу жестокость, привычная для нашей реальности. Но куда хуже было наблюдать, как взрослые мальчишки могли загнать в угол совсем маленького ребенка. Беззащитного, слабого, отчаянно хватающегося за жизнь. И если в первом случае заступничество обещало принести большие проблемы, то во втором оно не сулило никакой ответственности.
– Черти поганые! Вы даже не представляете себе, с кем связались! Ух мой дя!.. То есть король вас казнит!
Я притаилась за углом подворотни, откуда доносились смелые речи. Ноги сами принесли меня к этому месту. Клемент предпочитал называть излишнее любопытство магической чуйкой, и сейчас это служило хорошим оправданием моих действий.
Двое взрослых мужчин загнали в угол маленькую девочку. На вид щуплую и болезненно-бледную то ли от природы, то ли от страха. Она, конечно же, храбрилась и даже огрызалась, но я отчетливо видела, как дрожали ее колени, а энергетика шла волнообразными зубцами.
Истинного на них нет!
– Ты из какого приюта, сиротка? Уж больно громко разговариваешь для беспризорницы.
Один из незнакомцев схватил девочку за шиворот. Из ее груди вырвался сдавленный писк, а глаза наполнились неподдельным ужасом. Рассуждать, почему двое взрослых загнали в угол ребенка не было ни желания, ни времени. Что бы она ни натворила, в данной ситуации не имело значения.
– Рунольв, – шепнула я, призывая одну из трех сущностей. – Подсоби магией.
Явившийся фамильяр уцепился за мое плечо, с интересом наблюдая, как я достаю из кожаной сумки свое последнее неодухотворенное изобретение. С виду это был обычный медный чайничек, но если присмотреться, можно было заметить то, чего никогда не бывало у обычных чайничков. У моего детища имелись лягушачьи лапки и увеличенные стрекозиные крылышки. Обычно мне хватало своей магии для запуска процесса, однако при сниженной энергии и наличии фамильяра передать ему частичку силы и позволить правильно зачаровать предмет в моей практике всегда являлось верным решением. Наделенный талантом таинства – Рунольв знал свое дело как никто другой.
От хлынувшего из сущности потока чайничек в моей руке завибрировал, расправил крылья и заболтал лапками. Я присела и позволила ему поковылять прямо в проулок. Мы с Рунольвом наблюдали за его неуклюжими передвижениями, молясь, чтобы одухотворенный предмет тотчас не развалился.
Страсти тем временем накалялись: двое мужчин начали обыскивать платье и плащик девочки. От их действий внутри меня вскипела ярость. Даже Рунольв захрюкал над ухом, разделяя мои чувства. Фамильяр принял более материальную форму, цепляясь за мои волосы когтистыми пальчиками. К щеке прижались его шелковистые волосы.
– Что за бесовщина?
Мужчина, держащий девочку, отвлекся на врезавшийся в его ботинок чайничек. Тот завалился на бочок, изо всех сил перебирая лапками и крылышками. И, пользуясь замешательством незнакомцев, набрал небольшую высоту.
– Рунольв, – шепнула я. – Давай.
Фамильяр звонко икнул над ухом и недоуменно уставился на мое лицо. А когда понял, о чем я прошу, захихикал и покрутил пальчиком. В ту же секунду чайничек размахнулся лапкой и хлестко ударил ею по лицу мужчины. Усиленный магией шлепок оставил на щеке кромешника характерный алый след. Последний пошатнулся, от неожиданности выпуская девочку.
Она рухнула на грязную брусчатку подобно оставленной без заботы мастера кукле. О ее присутствии, впрочем, тут же позабыли, и это позволило малышке отползти в сторону.
Чайничек парил меж двух врагов, ловко уклоняясь от их рук.
– Происки ведьм! – заверещал второй мужчина. – Тебя прокляли, помяни мое слово, прокляли, дурак несчастный!
Ладонь, предназначающаяся одухотворенному предмету, с силой прошлась по той же неприятной физиономии. Началось нешуточное разбирательство, приправленное криками и матерой бранью.
– Я покажу тебе происки ведьм и проклятья! – закричал обиженный двумя пощечинами незнакомец и схватил товарища за грудки. – Ирод!
Девочка тем временем уже поднялась на ноги и, подпрыгнув, ухватила своего летающего спасителя, бросаясь наутек.
Мы с Рунольвом удивленно переглянулись. Мешкать было нельзя. Фамильяр тотчас растворился в воздухе а я, выглянув из своего укрытия, подала беглянке сигнал. Но, как оказалось, она и без этого жеста бежала прямо ко мне. Приобняв малышку за плечи, я позволила чайничку залезть обратно в сумку и поспешила убраться прочь из злополучного квартала детских приютов, пока на крики двух здоровых лбов не собрались другие зеваки.
Кто-то уже начал выглядывать из окон.
Стоило затеряться в толпе, а потом вынырнуть где-нибудь в проулке.
– Давай вон туда!
В пылу побега девочка схватила меня за руку, цепко сплетая наши пальцы. После главной площади мы пробежали под деревянной вывеской какого-то ателье и оказались в небольшом палисаднике за низеньким желтым забором. Хотя назвать парочку кустов оранжевых бархатцев среди кучи сорняков палисадником казалось не совсем правильным. Но, тем не менее, сейчас это было не столь важным. Я огляделась, задерживая взгляд на входе в ателье. Заколоченные досками окна и ветхая дверь наводили на мысль, что оно уже давно не работало.
Отсутствие потенциальной угрозы позволило расслабить плечи и сфокусироваться на спасенной девочке.
– А куда делся тот летающий чайничек?
Вопрос малышки вынудил невольно вскинуть бровь.
– Он тебя не напугал?
– Нет, конечно, он же мне помог!
Девочка отряхнула свой плащ и юбки платья. Казалось, она чувствовала себя совершенно комфортно в компании незнакомого человека. Ее энергетика больше не посылала негативные вибрации. Голубые, наивные, но очень глубокие глаза уставились прямо на меня. В лицо дыхнуло ветром, и среди привычных запахов города появился еще один – мягкий цветочный аромат с нотками базилика. Я потянула носом, отмечая, что он исходил от маленькой незнакомки.
– Меня зовут Каиса, – представилась малышка, протягивая мне руку. – Спасибо тебе?..
– Регинлейв, – подсказала я, пожимая крохотную ладошку. – Но можно и Лея.
Последнее вырвалось сами по себе. Зачем какому-то ребенку вообще знать мое имя?
Хотелось дать себе оплеуху.
Каиса хмыкнула, склонив голову к плечу:
– Регинлейв звучит очень величественно, а Лея – довольно мило. Слушай!
Девочка потерла курносый нос и поджала губы, шаря по карманам плаща. Я молча наблюдала за ее действиями, не зная, как уйти. Миссия по спасению прошла успешно, и брать за абсолютно альтруистический порыв какую-то плату было не в моих правилах. Если можешь и хочешь помочь – помоги. Без корысти, от чистого сердца, не ожидая благодарности. Особенно, если ты ведьма.
– Ох уж и напасть, потеряла мешочек, – удрученно заявила Каиса. – Оставишь мне адрес, чтобы я отплатила тебе?
– Не нужно.
Я снова огляделась по сторонам, замечая пару косых взглядов от проходящих мимо женщин. Все же, сорная трава не могла спрятать две фигуры на чужом палисаднике. Даже во время передышки от патрулей местные полностью не ослабляли бдительности – оное угрожало расплатой за беспечность. А ведь всего несколько минут назад мне казалось, что даже мои пепельные волосы не привлекали лишнего внимания. Глупость. Особенно, когда скрываешься не только от инквизиции, но и от собственной семьи.
– Почему?
Каиса перестала суетиться. Большие голубые глаза уставились на меня с искренним недоумением. Наверное, в ее восприятии мира совсем не вписывались мои жизненные устои. Я даже захотела ответить, объяснить, но из-под ее плаща показалась крупная золотистая прядь. Догадка кольнула где-то в районе ребер, хоть и показалась абсурдной. Эта девочка не могла быть той, о ком я тотчас подумала. Мало ли детей в королевстве имеют такой же цвет волос?
– Я помогла, потому что могла помочь, – повторила я вслух свои недавние мысли. – Я рада, что не напугала тебя и теперь ты в порядке. На этом наши пути расходятся. Будь осторожна, Каиса.
Сказав это, я поспешила покинуть девочку. Она не стала этому препятствовать, хоть и была сильно удивлена. Зато, как только моя нога оказалась за оградой, крикнула вдогонку:
– Прости, но мы еще встретимся, Лея! Я непременно отплачу за твою доброту!
Тогда я не восприняла ее слова всерьез. В тот солнечный осенний день я не ждала скорейшего пришествия бури, и уж точно никогда бы не подумала, что маленькая девочка по имени Каиса протянет мне руку, чтобы вытащить из самого эпицентра разгулявшейся стихии.
3. Трактир «Рябой-Юродивый»
Джерте, квартал питейных заведений, вечер
«Знаешь, чем опасно длительное влияние душевной боли? В отличие от физической, в какой-то момент ты перестаешь ей удивляться и принимаешь, как часть своей души».
Трактир «Рябой-Юродивый», несмотря на странное название, всегда пользовался популярностью как у простого люда, так и у бытовых ведьм. Здесь не было места дракам и прочим разбирательствам, посетители знали, куда шли и на что подписывались в случае разжигания межрасовой ненависти. А все потому, что в трактире делались самые что ни наесть вкусные алкогольные напитки.
После шести часов вечера здесь было не протолкнуться. Юная девушка-бард исполняла на лютне веселую композицию о графе и его сорока бастардах, подавальщицы носились с деревянными подносами, а маленький помощник повара раздувал огонь в камине, ругаясь на одухотворенный предмет для подачи дров. Воздух пропитался спиртным, потом и ароматом кушаний. Здесь было по-настоящему уютно. Особенно, когда наступали холода, «Рябой-Юродивый» становился тем самым теплым островком среди льдистого океана, где можно было передохнуть и набраться сил.
Я протиснулась между каким-то здоровяком и большой корзиной с тыквами, занимая крайний высокий стул. Он стоял подальше остальных, за углом пивной стойки, у мшистой деревянной стены. Столешница тут ломилась от обилия фруктов и всяких склянок горючего, поэтому никому не приходило в голову занять это место. В любом случае, трактирщик попросил бы его переместиться за стол или на скамью.
Я устало стянула с головы капюшон, щелкнув пальцем по брюшку железного паучка. От моего прикосновения он тут же начал перебирать лапками и двигать хелицерами. Обсидиановые глаза налились насыщенным желтым светом от попавшей в него энергии. Бытовым ведьмам привлечь внимание трактирщика было куда проще, чем простым обывателям без магии.
– Сорок вывел он детинок, ведь кончал в каждый ботинок, – затянула бард последнюю строку песни. – Вывел, бедный, цело племя, что ж за чудо гра’фско семя!
Толпа разразилась хохотом, и даже я, слышавшая эту небылицу сотни раз, прыснула в кулак.
– Мисс Хельга, пробил час.
Ко мне в руку сразу же после обращения перекочевала деревянная кружка пива. Паучок, исполнив свою роль, снова стал неподвижным. Пригубив напиток, я слизала с верхней губы пенку и кивнула:
– …пора и честь знать.
Усатый мужичок за прилавком добродушно улыбнулся и подал знак закончившему с камином мальчонке. Тайный код, придуманный Клементом, не менялся вот уже пару лет, и им пользовались только работники гильдии. Для потенциальных клиентов схема слегка усложнялась – лишь после шести выпитых кружек пива или вина они могли надеяться на встречу с руководством. Глава всегда был себе на уме, не даром родился рыжим и конопатым. Ходили поверья, что рыжие всегда рождались с деформированной головой, и от того частенько бывали дурными. Конечно, такие байки едва ли стоило принимать за чистую монету, однако в случае с незаурядными идеями Клемента я бы не удивилась, назови его кто-нибудь умалишенным.
Понять гения дано не каждому.
– Хельга!
Помяни черта, вылезет из табакерки.
За моей спиной выросла массивная мужская фигура. Из его уст мое фальшивое имя звучало с насмешкой, и причина тому была весьма прозрачной – уж очень друг любил сравнивать наши шифры с шифрами ночных бабочек из борделей. Раньше это забавляло, сейчас – вынуждало невольно закатить глаза. Я сделала еще глоток, смакуя во рту кедрово-лимонный вкус алкоголя. Не спешила оборачиваться, ждала, пока Клемент подтащит стул и усядется сбоку.
– Судя по твоей довольной мордашке, вылазка снова оказалась неудачной, – продолжил издеваться друг, подливая в небольшую рюмашку хвойной настойки.
При взгляде на насыщенную янтарную жидкость в горле встал ком. Как он мог пить такую горечь – оставалось загадкой. Однажды мужчина взял меня на слабо и вынудил выпить пол графина горючей гадости. С тех пор я воздерживалась от любых споров и игр с хрупким эго. Все-таки, извергать содержимое своего желудка в старое смердящее ведро уже через час попойки не самое приятное занятие.
– Как видите, сударь, – едко выплюнула я. – Чего звал? Я надеялась поспать часок-другой.
Клемент хмыкнул, выпивая стопку и закусывая лимоном. Его рыжие волосы в желтом тусклом свете зачарованных несгорающих свечей выглядели насыщенно-медными, переливаясь в темный каштан на волнистых завитках. Теплые, медовые глаза с морщинками в уголках сияли весельем. Зато тема, которую поднял друг, оказалась отнюдь не забавной:
– В доме маркизы Орнелл вчера убили бытовую ведьму.
Я с трудом проглотила пиво после этой фразы. Неприятный холод пробежался вдоль позвоночника. Смерти сестер всегда больно били по сердцу, даже если мы не были знакомы.
– И снова аристократы, не так ли?
Клемент стал задумчиво поглаживать волевой подбородок. Он делал так, когда обдумывал подачу отнюдь нелегкой информации. В его гильдии «Йон», названной в честь ворона-фамильяра, служили не только бытовые ведьмы-информаторы. Нередко нам приходилось ввязываться в расследования, связанные с убийствами нам подобных и иметь соответствующие навыки сыщиков. Однако чаще всего это была лишь наша инициатива докопаться до истины.
– К нам обратилась дочь маркиза Орнелла, – продолжил Клемент. – Она весьма сумбурно изложила суть проблемы помимо кровожадного преступления. Тем более, ублюдок и без того известен, и ты права в своем предположении.
– Хочешь сказать, в этот раз предстоит не расследование убийства?
Мужчина кивнул, уставившись мне прямо в лицо:
– Там очень интересный случай с самой маркизой. Поймешь, когда сама увидишь.
Он щелкнул пальцами, и трактирщик принес нам газету. Выпуск был свежий: от «Королевского вестника» пахло чернилами и пергаментом, словно его только-только достали из печати. Друг указал заостренным ногтем на небольшой заголовок в самом углу:
– Отбор бытовых ведьм для маркиза Орнелла. Просьба всем нетрудоустроенным совершеннолетним бытовым ведьмам явиться в особняк для официального найма, – прочла я.
Далее шел глупый текст про рекомендации и прочую документальную ересь. Стало смешно. Никто в здравом уме не пошел бы на это добровольно. Маркиз Орнелл отличался дурным нравом и жестокостью, а его дочь и вовсе прослыла аристократической подстилкой, что не чуралась разделить постель даже с низшими аристократами. Такая семья едва ли могла обеспечить бытовой ведьме защиту от Церкви, они сами являлись очень большой опасностью.
Я воочию лицезрела маркиза Орнелла, когда тот насмерть забил мальчишку-прислугу на одном из приемов моего отца. Бедняга случайно пролил на господина сок и поплатился за это жизнью. Я помнила ужас на лицах других слуг, собственные слезы и просьбы остановиться. Но никто не послушал неподобающе воспитанную дочь виконта.
– Значит, хочешь, чтобы я под предлогом отбора попала на их территорию и встретилась с заказчицей?
– Только ты достаточно опытна для этой работы.
Я прикусила нижнюю губу, сдирая с нее слой сухой кожи. Самые рискованные задания делили меж собой я и другая бытовая ведьма по имени Роза. Но недавно ее едва не сожгли на погосте, и теперь она лечила свое ментальное здоровье в маленьком коробке, который едва ли можно назвать комнатой.
Встречаться с маркизом было рискованно. Он не видел меня почти пять лет и наверняка даже не запомнил в тот вечер, и все же. Стоило тщательно обдумать, как лучше замаскировать свою внешность перед приездом в логово жестокого ублюдка.
– Детали?
– Как я и сказал, письмо было весьма сумбурным, я бы и не обратил на него внимания, – честно признался Клемент. – Но от него веяло шлейфом магии.
Я нахмурилась:
– В их поместье есть еще бытовые?
Мужчина печально усмехнулся:
– В том то и дело, ягненочек, официально там была зарегистрирована только одна бытовая ведьма.
Я отставила кружку пива и чиркнула спичкой. Меж пальцев была зажата самодельная сигаретка из сушеной гвоздики и чабреца. Первая затяжка принесла мнимое успокоение, вторая – дрожь. Первобытный страх перед опасностью неприятно вылизывал пятки.
– Думаешь, держат кого-то нелегально?
Я стряхнула пепел в заботливо подставленную Клементом деревянную плошку.
– Бог его знает, – передернул плечами мужчина. – Надеюсь, тебе удастся это выяснить. Обязательно переговори с заказчицей помимо прочего. Думаю, она напрямую в этом замешана, чуйка редко ошибается. Дам тебе Йона в помощники.
– Спасибо, обойдусь, – поморщилась я. – Мои фамильяры не привечают чужих. Да и сам знаешь, какие у нас отношения с твоим «голубем».
Я сделала еще пару затяжек и потушила сигарету. В голове, как тараканы, роились самые разные мысли. «Йон» был не только информационной гильдией, но и тайным помощником притесняемым ведьмам. Я работала здесь уже несколько лет. С тех самых пор, как ушла от семьи, которая хотела продать меня местному графу как ведьму или, чего хуже, в случае вскрытия правды, передать Святому.
И как однажды Клемент протянул мне руку помощи, сделал фальшивые документы и дал кров, я старалась сделать то же для других, таких же, как я. Конечно, он не стал бы настаивать в случае отказа, но сказать «нет» мне не позволяла как совесть, так и миссия узнать как можно больше о магии, которой обладали те, кому Церковь не изменила эгрегор.
Ну и поселить в доме маркиза какую-нибудь гадость тоже представлялось мне неплохой перспективой.
– Хорошо, тогда я пойду, нужно выспаться перед тем, как идти в разинутую пасть шакала.
Я слезла со стула, игнорируя попытку Клемента побыть джентльменом.
– Еще лишь восемь, не рановато?
– Я потратила пол дня, чтобы спуститься с горы, на которую ты сам меня загнал за реликвией, уволь.
– Ни за что! Только не такого ценного подопечного, Хельга!
Я фыркнула, набрасывая на голову капюшон. И нравилось же ему делать акцент на фальшивом имени.
– Подай повозку к пяти.
– Хорошо, увидимся, бусинка! В следующий раз налью сколько хочешь за счет заведения!
А еще на всяких дурацких прозвищах.
Но злиться на Клемента никогда не получалось. Небрежно махнув ему рукой, я поспешила к выходу. Несмотря на свои слова о сне я заранее знала – эта ночь будет бессонной.
4. Противостояние
Джерте, квартал питейных заведений, вечер
«Знаешь, чем опасно длительное влияние душевной боли? В отличие от физической, в какой-то момент ты перестаешь ей удивляться и принимаешь, как часть своей души».
Трактир «Рябой-Юродивый», несмотря на странное название, всегда пользовался популярностью как у простого люда, так и у бытовых ведьм. Здесь не было места дракам и прочим разбирательствам, посетители знали, куда шли и на что подписывались в случае разжигания межрасовой ненависти. А все потому, что в трактире делались самые что ни наесть вкусные алкогольные напитки.
После шести часов вечера здесь было не протолкнуться. Юная девушка-бард исполняла на лютне веселую композицию о графе и его сорока бастардах, подавальщицы носились с деревянными подносами, а маленький помощник повара раздувал огонь в камине, ругаясь на одухотворенный предмет для подачи дров. Воздух пропитался спиртным, потом и ароматом кушаний. Здесь было по-настоящему уютно. Особенно, когда наступали холода, «Рябой-Юродивый» становился тем самым теплым островком среди льдистого океана, где можно было передохнуть и набраться сил.
Я протиснулась между каким-то здоровяком и большой корзиной с тыквами, занимая крайний высокий стул. Он стоял подальше остальных, за углом пивной стойки, у мшистой деревянной стены. Столешница тут ломилась от обилия фруктов и всяких склянок горючего, поэтому никому не приходило в голову занять это место. В любом случае, трактирщик попросил бы его переместиться за стол или на скамью.
Я устало стянула с головы капюшон, щелкнув пальцем по брюшку железного паучка. От моего прикосновения он тут же начал перебирать лапками и двигать хелицерами. Обсидиановые глаза налились насыщенным желтым светом от попавшей в него энергии. Бытовым ведьмам привлечь внимание трактирщика было куда проще, чем простым обывателям без магии.
– Сорок вывел он детинок, ведь кончал в каждый ботинок, – затянула бард последнюю строку песни. – Вывел, бедный, цело племя, что ж за чудо гра’фско семя!
Толпа разразилась хохотом, и даже я, слышавшая эту небылицу сотни раз, прыснула в кулак.
– Мисс Хельга, пробил час.
Ко мне в руку сразу же после обращения перекочевала деревянная кружка пива. Паучок, исполнив свою роль, снова стал неподвижным. Пригубив напиток, я слизала с верхней губы пенку и кивнула:
– …пора и честь знать.
Усатый мужичок за прилавком добродушно улыбнулся и подал знак закончившему с камином мальчонке. Тайный код, придуманный Клементом, не менялся вот уже пару лет, и им пользовались только работники гильдии. Для потенциальных клиентов схема слегка усложнялась – лишь после шести выпитых кружек пива или вина они могли надеяться на встречу с руководством. Глава всегда был себе на уме, не даром родился рыжим и конопатым. Ходили поверья, что рыжие всегда рождались с деформированной головой, и от того частенько бывали дурными. Конечно, такие байки едва ли стоило принимать за чистую монету, однако в случае с незаурядными идеями Клемента я бы не удивилась, назови его кто-нибудь умалишенным.
Понять гения дано не каждому.
– Хельга!
Помяни черта, вылезет из табакерки.
За моей спиной выросла массивная мужская фигура. Из его уст мое фальшивое имя звучало с насмешкой, и причина тому была весьма прозрачной – уж очень друг любил сравнивать наши шифры с шифрами ночных бабочек из борделей. Раньше это забавляло, сейчас – вынуждало невольно закатить глаза. Я сделала еще глоток, смакуя во рту кедрово-лимонный вкус алкоголя. Не спешила оборачиваться, ждала, пока Клемент подтащит стул и усядется сбоку.
– Судя по твоей довольной мордашке, вылазка снова оказалась неудачной, – продолжил издеваться друг, подливая в небольшую рюмашку хвойной настойки.
При взгляде на насыщенную янтарную жидкость в горле встал ком. Как он мог пить такую горечь – оставалось загадкой. Однажды мужчина взял меня на слабо и вынудил выпить пол графина горючей гадости. С тех пор я воздерживалась от любых споров и игр с хрупким эго. Все-таки, извергать содержимое своего желудка в старое смердящее ведро уже через час попойки не самое приятное занятие.
– Как видите, сударь, – едко выплюнула я. – Чего звал? Я надеялась поспать часок-другой.
Клемент хмыкнул, выпивая стопку и закусывая лимоном. Его рыжие волосы в желтом тусклом свете зачарованных несгорающих свечей выглядели насыщенно-медными, переливаясь в темный каштан на волнистых завитках. Теплые, медовые глаза с морщинками в уголках сияли весельем. Зато тема, которую поднял друг, оказалась отнюдь не забавной:
– В доме маркизы Орнелл вчера убили бытовую ведьму.
Я с трудом проглотила пиво после этой фразы. Неприятный холод пробежался вдоль позвоночника. Смерти сестер всегда больно били по сердцу, даже если мы не были знакомы.
– И снова аристократы, не так ли?
Клемент стал задумчиво поглаживать волевой подбородок. Он делал так, когда обдумывал подачу отнюдь нелегкой информации. В его гильдии «Йон», названной в честь ворона-фамильяра, служили не только бытовые ведьмы-информаторы. Нередко нам приходилось ввязываться в расследования, связанные с убийствами нам подобных и иметь соответствующие навыки сыщиков. Однако чаще всего это была лишь наша инициатива докопаться до истины.
– К нам обратилась дочь маркиза Орнелла, – продолжил Клемент. – Она весьма сумбурно изложила суть проблемы помимо кровожадного преступления. Тем более, ублюдок и без того известен, и ты права в своем предположении.
– Хочешь сказать, в этот раз предстоит не расследование убийства?
Мужчина кивнул, уставившись мне прямо в лицо:
– Там очень интересный случай с самой маркизой. Поймешь, когда сама увидишь.
Он щелкнул пальцами, и трактирщик принес нам газету. Выпуск был свежий: от «Королевского вестника» пахло чернилами и пергаментом, словно его только-только достали из печати. Друг указал заостренным ногтем на небольшой заголовок в самом углу:
– Отбор бытовых ведьм для маркиза Орнелла. Просьба всем нетрудоустроенным совершеннолетним бытовым ведьмам явиться в особняк для официального найма, – прочла я.
Далее шел глупый текст про рекомендации и прочую документальную ересь. Стало смешно. Никто в здравом уме не пошел бы на это добровольно. Маркиз Орнелл отличался дурным нравом и жестокостью, а его дочь и вовсе прослыла аристократической подстилкой, что не чуралась разделить постель даже с низшими аристократами. Такая семья едва ли могла обеспечить бытовой ведьме защиту от Церкви, они сами являлись очень большой опасностью.
Я воочию лицезрела маркиза Орнелла, когда тот насмерть забил мальчишку-прислугу на одном из приемов моего отца. Бедняга случайно пролил на господина сок и поплатился за это жизнью. Я помнила ужас на лицах других слуг, собственные слезы и просьбы остановиться. Но никто не послушал неподобающе воспитанную дочь виконта.
– Значит, хочешь, чтобы я под предлогом отбора попала на их территорию и встретилась с заказчицей?
– Только ты достаточно опытна для этой работы.
Я прикусила нижнюю губу, сдирая с нее слой сухой кожи. Самые рискованные задания делили меж собой я и другая бытовая ведьма по имени Роза. Но недавно ее едва не сожгли на погосте, и теперь она лечила свое ментальное здоровье в маленьком коробке, который едва ли можно назвать комнатой.
Встречаться с маркизом было рискованно. Он не видел меня почти пять лет и наверняка даже не запомнил в тот вечер, и все же. Стоило тщательно обдумать, как лучше замаскировать свою внешность перед приездом в логово жестокого ублюдка.
– Детали?
– Как я и сказал, письмо было весьма сумбурным, я бы и не обратил на него внимания, – честно признался Клемент. – Но от него веяло шлейфом магии.
Я нахмурилась:
– В их поместье есть еще бытовые?
Мужчина печально усмехнулся:
– В том то и дело, ягненочек, официально там была зарегистрирована только одна бытовая ведьма.
Я отставила кружку пива и чиркнула спичкой. Меж пальцев была зажата самодельная сигаретка из сушеной гвоздики и чабреца. Первая затяжка принесла мнимое успокоение, вторая – дрожь. Первобытный страх перед опасностью неприятно вылизывал пятки.
– Думаешь, держат кого-то нелегально?
Я стряхнула пепел в заботливо подставленную Клементом деревянную плошку.
– Бог его знает, – передернул плечами мужчина. – Надеюсь, тебе удастся это выяснить. Обязательно переговори с заказчицей помимо прочего. Думаю, она напрямую в этом замешана, чуйка редко ошибается. Дам тебе Йона в помощники.
– Спасибо, обойдусь, – поморщилась я. – Мои фамильяры не привечают чужих. Да и сам знаешь, какие у нас отношения с твоим «голубем».
Я сделала еще пару затяжек и потушила сигарету. В голове, как тараканы, роились самые разные мысли. «Йон» был не только информационной гильдией, но и тайным помощником притесняемым ведьмам. Я работала здесь уже несколько лет. С тех самых пор, как ушла от семьи, которая хотела продать меня местному графу как ведьму или, чего хуже, в случае вскрытия правды, передать Святому.
И как однажды Клемент протянул мне руку помощи, сделал фальшивые документы и дал кров, я старалась сделать то же для других, таких же, как я. Конечно, он не стал бы настаивать в случае отказа, но сказать «нет» мне не позволяла как совесть, так и миссия узнать как можно больше о магии, которой обладали те, кому Церковь не изменила эгрегор.
Ну и поселить в доме маркиза какую-нибудь гадость тоже представлялось мне неплохой перспективой.
– Хорошо, тогда я пойду, нужно выспаться перед тем, как идти в разинутую пасть шакала.
Я слезла со стула, игнорируя попытку Клемента побыть джентльменом.
– Еще лишь восемь, не рановато?
– Я потратила пол дня, чтобы спуститься с горы, на которую ты сам меня загнал за реликвией, уволь.
– Ни за что! Только не такого ценного подопечного, Хельга!
Я фыркнула, набрасывая на голову капюшон. И нравилось же ему делать акцент на фальшивом имени.
– Подай повозку к пяти.
– Хорошо, увидимся, бусинка! В следующий раз налью сколько хочешь за счет заведения!
А еще на всяких дурацких прозвищах.
Но злиться на Клемента никогда не получалось. Небрежно махнув ему рукой, я поспешила к выходу. Несмотря на свои слова о сне я заранее знала – эта ночь будет бессонной.
5. Поместье чудовища
Джерте, квартал питейных заведений, перед рассветом
«Любая сила требует расплаты, любая сила требует крови и жертвы».
Предрассветный час рассеивал силу. Я чувствовала себя немного разбитой после короткой ночи. Хотелось проваляться в кровати еще как минимум шесть часов, но важное задание не терпело отлагательств. Когда дело касалось благополучия сестер, жалость к себе становилась неуместной. Я сделала глоток из деревянной кружки, чувствуя, как насыщенный травяной отвар обжигает горло. Терпкий, с нотками хвои и бергамота. Особенно приятный, потому что заботливо собран, высушен да перемолот своими руками.
– Неспокойно.
В пальцах оказалась чуть мятая самокрутка. Я чиркнула спичкой, поджигая ее и делая первую затяжку. Горечь вперемешку с легкой кислинкой апельсиновой корки осели на языке. Взгляд упал на дрожащую ладонь и слетающий вниз пепел. Не дуй со стороны гор легкий ветерок, седые хлопья непременно осели бы на грязно-коричневые юбки или покоцаные носки сапожек. Я не выдерживала. Страх с каждой отсчитанной секундой овладевал мной все сильнее и сильнее, а когда со стороны города раздался шум колес и лошадиное ржание, сердце и вовсе ушло в пятки.
Старенький кучер приветливо улыбнулся, остановившись напротив закрытого трактира. Его повозка была начинена сеном и парой бочек. На первый взгляд никто бы и не подумал принять старика за колдуна. Неприметный простолюдин, только и всего.
– Доброго утра, мисс Хельга, – поздоровался он.
Я криво усмехнулась, закуривая в последний раз и притаптывая остатки тлеющего пергамента. Затем поднялась со скамьи на крыльце и резво спрыгнула вниз. Высота была небольшой – в три покосившиеся ступени. Упасть не страшно, отделаешься парой царапин, но треснувшее самолюбие придется подклеивать. Для меня такая шалость перед каждым заданием служила своего рода проверкой – устоят ли ноги, али дрожь в коленях не позволит. Благо, твердость моих убеждений еще ни разу не давала спуску страху.
– Здравствуй, Ханнес, – я обогнула повозку и села рядом со стариком.
– Вас не узнать.
С этими словами он шлепнул лошадь лозиной, и мы двинули прочь от «Рябого-Юродивого». Признаться, брошенная стариком фраза немного успокаивала. Значит, выкрашенные магией русые волосы, измененный цвет глаз и безобразный шрам на пол лица все-таки создавали дымку тайны. Я боялась, что маркиз даже со своим плохим зрением может признать во мне бывшую знатную леди.
Тем более ту, что оскорбила его честь, бросившись спасать слугу во время «справедливого» наказания. Я поежилась, кутаясь в накидку, которая едва-едва могла согреть. Для правдоподобности образа Клемент оставил мне кем-то потасканные вещи с кучей заплаток и мелких дырочек. Бытовые ведьмы вне дворянских семей, по мнению самих дворян, бедствовали, и мы решили поддержать это слепое убеждение. Впрочем, заносчивые ублюдки были не так уж далеки от истины.
Однако в моем случае хорошая одежда уже несколько лет не являлась чем-то, что я не могла себе позволить. Поэтому нынешнее облачение невольно отбрасывало меня в прошлое. В очень сложное время после побега. Некоторые пожелали бы стереть себе память, лишь бы не вспоминать травмирующие события – но не я. И знатные, и простолюдины нередко обращались к бытовым ведьмам с просьбой избавить их от призрачных фантомов. Слушая и наблюдая, как сестры принимали заказы, я всегда иронично посмеивалась. Пожалуй, чтобы не просыпаться по ночам от ужасных снов, мне стоило заново родиться. Ведь потеря памяти означала потерю личности – кошмары преследовали меня с самого первого вдоха в моей проклятой семье, больше половины жизни.
Я мотнула головой, отгоняя эти мысли. Ни к чему ворошить былое. Путь даже сегодня мне и, скорее всего, придется встретиться с кошмаром своей юности. Рука машинально легла на плетеную сумочку – для этого задания я взяла с собой более вместительную и менее заметную. Блеклый цвет травы по осени почти не выделялся на фоне подранных юбок. Потайной карманчик с кинжалом, свечой и книгой был надежно замаскирован под ручную вышивку, а основное пространство занимали всякие неодухотворенными предметы, которые бы не вызвали вопросов при досмотре. Все это являлось моим единственным шансом на спасение. Ведь никто не знал, что таило в себе будущее.
Погруженная в свои тяжелые думы, я и не заметила, как задремала. Спать в любых, даже самых неудобных, местах стало для меня привычным, если кругом не ощущалось опасности. Дорога была прямой, без ям и ухабин, а мерное постукивание колес сильно убаюкивало. Но мой короткий сон оборвался так же стремительно, как и начался. Мягкое прикосновение крыльев к носу вынудило поморщиться и чихнуть. Правое плечо сдавила тяжесть птичьего тела.
– Йон, – тихо позвала я, разлепляя тяжелые веки.
Ворон громко каркнул, клювом указывая вперед. Тотчас захотелось согнать вредного фамильяра Клемента, но я удержалась и послушно посмотрела куда он хотел, несмотря на боль от хватки острых когтей.
Мы уже ехали по выстланной темным кирпичом дороге. Начались владения маркиза Орнелла, а это означало, что скоро от меня потребуют вывернуть исподние. В груди замер испуганный вздох, но я постаралась сглотнуть гнилой привкус страха и выровнять дыхание. На тыльных сторонах ладоней и у кромки роста волос на лбу и висках выступили капли холодного пота. Темное поместье показалось из-за тяжелых дубовых ветвей. Величественное, мрачное, и почти не выделяющееся в ореоле свинцовых облаков. Казалось, в этом месте никогда не светило солнце. Все ведьмы привыкли к ночи и силе, которую она даровала, однако сейчас расстилающаяся повсюду тьма напротив безумно пугала.
Я не понимала, почему реагировала на все с такой горячностью. За годы выживания хладнокровие отпечаталось на всей моей сущности, и мне казалось, что все так и было. Но почему по мере приближения я все отчетливее слышала неразборчивый гул в ушах и эхо собственных криков?..
– Останови повозку!
Чей-то повелительный тон вернул меня в реальность. Я, как слабоумная, захлопала ресницами, глядя на возникшего с моей стороны рыцаря. Йона, на удивление, уже не было рядом. Он исчез очень быстро и незаметно. И вот зачем приходил, чего хотел…
– Предъявите документы и слезайте с повозки, дальше пойдете пешком.
Я послушалась. Уняв дрожь, достала из сумки документы и показала их хмурому молодому мужчине. Он грубо выхватил их из моих рук и принялся рассматривать. Даже осветил специальным прибором, чтобы исключить вероятность магического вмешательства. В том, что он ничего не найдет, я не сомневалась. Клемент хорошо постарался, чтобы сделать мне фальшивую личность. Правда, имя не стал менять, обозвав Хельгой Кристенсен, намекая на незнатное происхождение.
Тем временем к рыцарю добавилось еще несколько. Процедура досмотра заняла у них почти десять минут – сначала бумаги, карманы, полы юбки, а потом и содержимое сумки с разнообразными поварешками и, на первый взгляд, невинными механизмами. Один из стражей Орнелла даже потребовал показать работу муравьев, которые без предводительства Царицы могли разве что безобидно переносить небольшие предметы.
Пока все наблюдали за этим действом, Ханнеса отпустили с миром.
– Ладно, пойдем, образина, – сплюнул мне под ноги самый старший, усатый рыцарь.
Я на его колкость лишь мило улыбнулась. Но оскорбленный таким хамством Рунольв не удержался от пары подножек. Мужчина то и дело спотыкался, не брезгуя целой тирадой бранных слов на каждом шагу. Довольная сущность тихо хихикала мне в ухо. Благо, недалекий рыцарь предпочел не вступать в открытый конфликт – только посматривал косо и явно вздохнул с облегчением, когда довел меня до парадной и передал в руки дворецкому. Не менее отталкивающая личность в строгом костюме холодно приказала следовать за ним.
– Ожидайте.
Немного выдохнуть удалось лишь в приемной. Там, помимо меня, уже находились две бытовые ведьмы. Они скромно сидели, прижавшись друг к другу, на узком диванчике. Судя по нетронутым кружкам чая, девушки не осмелились испытывать судьбу. Не пить никаких жидкостей в чужих домах оставалось негласным правилом сестринства. Вздрогнув, когда я вошла, ведьмы метнули в меня недоверчивые взгляды. Это было гораздо лучше слепого радушия. К сожалению, даже среди сестер бывали предатели. По наполненными ужасом глазам девушек было несложно понять – обе здесь по принуждению, никак не по доброй воле.
Приветливо улыбнувшись, я села на соседний диван. Богато обставленная приемная пахла горьким парфюмом и дорогой кожей. Резная мебель, камин, массивная люстра… Все, как и у других аристократов. Или почти все. Наверное, обычный человек не придал бы этому особого значения, но ведьма отметила бы сразу – в помещении не наблюдалось ни одного растения и уж тем более изобретения.
Закинув ногу на ногу, я принялась ждать. Это было непросто – искусанные в кровь губы и отметины от ногтей на ладонях служили тому доказательством. Прежде чем вновь вернулся дворецкий, прошло около получаса. Больше на собеседование никто не явился.
– Мисс Бернли, – произнес слуга скрипучим голосом. – Прошу за мной.
Одна из ведьм покорно поднялась на трясущихся ногах. Робкая, миловидная, хрупкая… Ее ждало очень непростое испытание. Я ощутила боль в груди, когда за девушкой закрылась дверь. Страх снова лизнул меня по затылку, но мешкать было нельзя. Правда, прежде чем мне удалось начать побег из приемной, в нее вновь вошел незнакомый человек.
Это оказалась среднего роста дворянка в изумрудном платье с розовой накидкой и такого же цвета перчатками. Бегло оглядев наши лица, она остановила свой взор на мне. Яркие зеленые глаза смотрели слегка растерянно, словно их обладательница в чем-то сомневалась. Но для меня сомнений быть не могло.
– Приветствую, миледи. Ваша красота еще ослепительнее, чем о ней говорят.
Девушка чуть склонила голову к плечу, наблюдая мой нарочито неуклюжий реверанс. Создавалось впечатление, будто я временно обрела способность слышать, как шестеренки в ее голове складывали подсказки в единый пазл.
– Пойдемте со мной, мисс.
Развернувшись, маркиза Орнелл быстрым шагом направилась прочь из приемной. Я нагнала ее в коридоре.
– У нас мало времени.
Дрожащий голос леди выдавал ее нешуточное волнение. Впрочем, спешную походку и дрожь в плечах скорее можно было назвать страхом. Но чего боялась знатная особа в своем же доме?.. Подумав об этом, я дала себе мысленную оплеуху. Мало ли ужасов таилось в моем собственном поместье, когда я жила под крылом отца?
– Сюда.
Девушка открыла неприметную дверцу за гобеленом. Оттуда нам в лица ударил пронизывающий до костей холод, а короткий порыв ветра всколыхнул волнистые локоны маркизы. Сделав шаг, я увидела крутую лестницу. Она вела вниз, к подземельям. Рунольв, вновь тихонько возникший на моем плече и затерявшийся в волосах, недоверчиво принюхался. Даже отсюда он уловил зловонный запах крови. Сущность засуетилась, призывая вторую. На другом плече появился Рэндалфр. Быстро оценив обстановку, он предупредил о возможной опасности.
Но эта опасность исходила не от маркизы.
Мы молча спустились в подземелье, и дышать стало совсем трудно. Моему взору предстала ужасающая картина: длинное грязное помещение с узеньким проходом между темницами и пыточными, начиненными изощренными средствами для пыток: начиная от кресла для купания и заканчивая кошачьим когтем и колыбелью. Большая часть из них была пуста, но две камеры в самом конце занимали какие-то люди. Мы остановились, и узники безразлично повернули к нам головы: на бледных лицах не было никаких эмоций.
Я судорожно выдохнула, стараясь совладать с собой.
– Как вам известно, недавно в этом поместье погибла бытовая ведьма и вы, я полагаю, уже догадались, кто ей в этом помог.
Голос маркизы был тихим и сломленным. Она словно сдерживала рвущиеся наружу рыдания. По выбранной закрытой позе и опущенным в пол глазам было понятно, что она не желала тут находиться.
– Ингрид, наша бытовая ведьма, была мне самым близким другом, – девушка безжалостно сминала кружево собственного платья. – И когда ее убивали, я ничего не могла с этим поделать. Она испустила свой последний вздох у меня на руках.
К боли добавилась ненависть. Ноздри Орнелл раздувались от тяжелого дыхания, губы стянулись в тонкую линию. Рассматривая ее лицо, среди всей гаммы негативных чувств, я безошибочно уловила отпечаток вины. Это было очень знакомое чувство.
– Отец хотел, чтобы Ингрид легла под него, будто мало ей было страданий в этом проклятом месте, – зло выплюнула маркиза. – А когда она отказала, он привел ее сюда.
Девушка всхлипнула, бегло утирая слезы. От влаги на бледном лице стали блекнуть ярко-розовые румяна.
– Простите, вы приехали не ради моего утешения.
Я ничего не ответила. На миг прикрыла глаза, выдохнула и настроилась на мертвую энергию погибшей сестры. Из-за недавней смерти, след был свежим и сговорчивым – он привел меня к самой тесной одиночной камере. С маленьким откидным столиком, набитой соломой матрасом на проржавевшей кровати, и перегоревшей лампой в обляпанном грязью стекле. Из мебели здесь стоял лишь массивный старый сундук для хранения вещей.
На осыпавшейся со стен штукатурке виднелись пятна крови. Я опустилась на колени, поспешно отрывая вышивку и доставая из сумки черную свечу, ритуальный нож и книгу. Следующие мои действия не отличались излишней замысловатостью – зажечь фитиль, расправить чуть смявшуюся страницу и сделать порез вдоль линии жизни. Когда все приготовления завершились, Рунольв и Рэндалфр радостно завыли, призывая последнюю сущность.
– Зову тебя из-за поля, из-за гор, из трясины, из песков зыбучих, – зашептала я. – Ты чума, ты горе, ты боль, ты кошмар из лесов дремучих. Ты велик, ты ужасен, ты могуч и опасен. Всю цену отдам, когда буду в гробу, а сейчас помоги прокля'тому рабу. Помоги-помоги-помоги…
Пожелтевшие страницы книги окропила моя кровь, смешиваясь с подсохшей кровью одного из обломков. Пламя свечи всколыхнулось, и явилась последняя сущность – Льётольв. Самый могущественный среди сумрачных волков, подаривших мне благосклонность. Он любил благоговение, поэтому никогда не являлся без призыва и подношения. Холодный туман, исходящий от его незримого тела, проник в мои глазницы. Разряд тока прошелся от кончиков пальцев по всему телу. Я захрипела, выгибаясь назад до хруста в позвонках. Перед внутренним взором заплясали яркие образы. Чья-то морщинистая рука с кинжалом, распоротый им же корсет платья, алеющее на грубой ткани пятно, слипшиеся светлые волосы на покрытых испариной щеках, ритуал и кулон.
«Я не исчезну, я продолжу жить…» – лизнул раковину уха чей-то шепот.
Я закашлялась и сжалась. Кровь из раны на ладони испачкала шнуровку корсета, но не это было важным. В висках пульсировала ненасытная боль, мешая нормально видеть. Понадобилось около минуты, чтобы окончательно прийти в себя и удостовериться, что я не оставила свой биологический материал где-то, кроме книги. Не хотелось бы дать след чужим псам или, чего хуже, возможность извести со свету белого при должном старании.
В конечностях чувствовалась слабость, но я старалась ее игнорировать. Собрав магические предметы обратно в сумку, вышла из камеры и сфокусировала взгляд на маркизе. Та стояла притихшая и явно обескураженная. Словно видела больше, чем должна была.
– Дайте мне руку.
Девушка послушалась без лишних вопросов. Когда наша кожа и тепло соприкоснулись, меня овеяло слабой магической энергией. Рунольв тихо шепнул в затылок, что ошибки быть не может – от письма исходило тоже самое. Сущности уменьшились до размера ноготка на мизинчике, лишь изредка что-то приговаривая и шевеля волосы. Они не хотели уходить. Что-то здесь не давало им покоя. Даже Льётольв, черпая самый минимум моих сил, остался восседать на кончике уха и холодить кожу.
– Вам передали источник, – заключила я. – А это ведь не ваше?
– Вы правы, не мое…
Маркиза хотела снять с шеи кулон из застывших в смоле еловых игл, но я остановила ее.
– Вы оказались в весьма затруднительном положении, миледи. Вы теперь бытовая ведьма.
– Разве такое возможно?
– На моей практике такое впервые, – честно призналась я. – Однако это не означает, что подобное невозможно. Пока ваша энергия слаба. Это временно, разумеется. Ведь чем дальше, тем сложнее телу будет выдерживать инородную силу, данную не по праву рождения.
– Что же мне делать?..
Я прикусила щеку изнутри, попутно смазывая порез на ладони заживляющей мазью из маленькой баночки. Лекарство собственного приготовления отлично помогало обеззараживать и заживлять ранки. Нужная мысль пришла сразу после окончания мимолетной процедуры:
– Я должна переговорить с главой гильдии, моих полномочий недостаточно для принятия таких решений. Вы сможете без слежки выехать из поместья в ближайшее время? Миледи, это…
– Пожалуйста, зовите меня Кэролайн.
Нервы маркизы сдавали. Она боялась и одновременно нуждалась в новой информации. Поэтому неуместная просьба легко вписалась в мою картину мира. Девушка хотела почувствовать себя менее одинокой.
– Кэролайн, – позвала я. – Вы не одна, понимаете? Мы придумаем, как вам помочь с нежданно приобретенным наследием. Если вы сумели отправить письмо, то и сумеете выехать в город за, скажем, платьем.
Я пошарила в сумочке, доставая визитку из внутреннего кармашка:
– Вам необходимо явиться в это ателье через два дня в любое удобное время, мы будем ждать. Когда придете, скажите владелице, что желаете купить жемчужные бусы.
Она коротко кивнула, принимая матовую карточку и пряча ее в перчатку.
– Не думайте обо мне дурно, прошу вас. Ингрид была мне как сестра, – всхлипнула Кэролайн. – Но я была не в силах ей помочь, я не властна и не смею перечить отцу. Все, чем могу ему насолить, так это очернением собственной репутации.
Девушка печально улыбнулась, поджимая губы:
– Жалкая, ни на что не годная потаскуха Орнелл.
Я почувствовала жжение в глазах. Боль маркизы передавалась мне по незримому каналу связи. Хотелось кричать, хотелось подняться наверх и, истратив все свои силы, убить ублюдка Орнелла. Он, как и мой отец… Высокопоставленный и мелкий дворяне – оба неисправимые ублюдки. Избавить от таких мир не убийство – а благодать.
Ненависть раскаленным железом потекла по венам. Сущности в волосах начали нашептывать неверные решения, поощряя. Но спустя миг вдруг разом замолкли.
– Кто-то идет, – шепнула я, уловив шум на первом этаже. – Вы поможете мне выбраться?..
Кэролайн округлила глаза, замотав головой по сторонам.
– Здесь… – сказала она охрипшим голосом. – Должна быть маленькая дверь для прислуги, чтобы выносить т…
Шаги и чужие голоса становились все громче. Мы ринулись к концу темниц, и рабы в клетках как будто очнулись ото сна. Начали шуметь кандалами, тянуть к нам руки и что-то шептать. Среди них я ощутила слабую энергию еще одной бытовой ведьмы. Она будто почти иссякла, как износившееся сердце смертельно больного человека. Ведьма царапала ногтями каменные плиты на полу, выглядела иссохшей и измученной. Копна черных волос скрывала ее лицо, на теле были лохмотья.
Кэролайн, на миг прекратив суету с поиском двери, неожиданно обернулась, когда среди нечленораздельного бормотания узницы мы различили:
– Обсидиан-обсидиан, всех погубит он…
Маркиза после услышанного побелела, как полотно. Ее дрожащие губы произнесли:
– Ингрид говорила что-то подобное… Все твердила, что боится какого-то обсидиана, что он ее…
Дверь, ведущая в темницы, открылась. Мы с Кэролайн вздрогнули, ощущая себя загнанными в угол мышами. Я начала шарить рукой в сумке, чтобы найти хоть что-то, что могло бы помочь в сложившейся ситуации. Нащупав маленький гладкий шарик, я без раздумий бросила ко входу:
– Прытким ногам неприятность создам, – зашептала я. – И рой муравьев насылаю! Царицу молю, умоляю! Спаси, сохрани, и от зла огради. Я силу даю, а ты мне помоги!
Шарик раскрылся, и из него полезли полчища муравьев. Они ринулись к лестнице, издавая неприятный скрежет. Их вела большая, размером с годовалого ребенка, самка – Царица.
Я пошатнулась, опираясь рукой о стену: второй по счету призыв забрал у меня очень много сил. Все-таки, подобные артефакты не являлись личными изобретениями, они появлялись у ведьм только после заключения контракта. Как с сущностями. Но я понимала, что если попрошу вмешаться кого-то из «сумрачных волков», то не уйду отсюда на своих двоих.
– Что с дверью?
Кэролайн, впечатленная развернувшимся зрелищем и теперь наблюдавшая бойню рыцарей с муравьями, не сразу услышала мой вопрос. Помимо криков, лязга и шелеста муравьиных панцирей, в подземелье стоял жуткий вой выжившей из ума узницы:
– Обсидиан!
Я нахмурилась, утирая теплую струйку крови, вытекшую из моего носа. Маркиза уже было собиралась вернуться к поискам, как вдруг небольшая часть стены отъехала в сторону, и оттуда показался молодой мужчина. Первым, что бросилось в глаза, были его длинные белые волосы в тугом хвосте и потрепанная одежда прислуги. Я отпрянула назад, увлекая за собой Кэролайн, но незнакомец быстро-быстро закачал головой:
– Не бойтесь, я помогу, идемте.
Я прислушалась к сущностям, но они, на удивление, молчали и, казалось, вовсе испарились. И энергетика, как назло, практически не ощущалась.
В итоге выбор был невелик – либо попасться рыцарям, либо поверить незнакомцу. Все же, на воле гораздо больше возможностей дать отпор, чем взаперти. Протиснув в узкий проход Кэролайн, я поспешила за ней. Как только мы оказались на улице, слуга нажал на какой-то кирпич, и стена вернулась на прежнее место. В этом механизме было несложно различить долголетнее изобретение бытовых ведьм. Налаженная работа подчинялась отличной от магии науке, и не требовала подпитки. Меня всегда восхищали такие вещи, но сейчас было не до них.
– Вы его знаете?
Маркиза отрицательно качнула головой.
– Прислуга для темниц часто меняется, – призналась она. – Отец не любит болтливых, а они все… не умели держать язык за зубами.
– Не беспокойтесь, я не враг вам, – слуга развел руками. – Меня зовут Хельги, я…
Его имя резануло слух, однако расспросы пришлось оставить на потом. Нас вот-вот могли поймать.
– Раз ты слуга, приказываю, – засуетилась Кэролайн. – Отведи гостью к конюшням и выдай жеребца, помоги покинуть наши владения. Я запутаю след, уходите через северную часть леса.
Она быстро сжала мою руку:
– Простите, что заранее не продумала пути отступления!.. Я никому здесь не могу доверять, – она прижалась губами к моему уху. – Если слуга подослан отцом, вас приведут обратно. Не буду оставлять надежд, что вы благополучно выберетесь, но в случае западни вызволю вас любыми правдами и неправдами.
– И никому никогда не говорите, свидетелем чего стали. Одно неосторожное слово погубит нас обеих.
Зеленые глаза напротив сверкнули пониманием.
– Берегите себя.
Я кивнула. Дело принимало крутые обороты. Поведение маркиза было мне понятным – он опасался чужого вмешательства, и пропажа одной из кандидаток насторожила его. Орнелл наверняка рвал на себе последние волосы, придумывая, как быстро и незаметно убрать все следы. К сожалению, время играло на его стороне. Законы королевства развязывали дворянам руки – король имел право лишь вести допросы. До осмотров доходило очень и очень редко. Как правило, даже в громких делах преступники умело избавлялись от улик. Сжигали тела, развеивали прах, отмывали камеры и пыточные…
Мотнув головой, я решила поразмышлять об этом позже. Мы со слугой рысцой побежали к конюшням. Сначала – выбраться, остальное потом. И слезы, и душевная боль из-за печальной судьбы сестер, и обмороки от упадка сил. Мышка в колесе сегодня обязана выжить.
6. Эгрегор
Джерте, окрестности маркизата, после полудня
«Контракт заключают умные, на слово верят глупые. Но никто не дает гарантий, что это негласная истина».
Ветер с дождем свистели в ушах, приглушая шум погони. Я слышала их настойчивый шелест и ощущала тяжелую влагу на ресницах и в волосах, стараясь не думать, что смерть вновь дышит мне в затылок. Из-за потраченных на призыв Царицы и Льетольва сил, поддерживать маскировку было так трудно, что перед глазами плясали темные пятна. Казалось, даже ослабевшие руки едва не выпускали поводья из-за бьющей тело дрожи.
Всего в нескольких метрах держалось около десятка рыцарей. Над нашими с Хельги головами то и дело пролетали шальные стрелы. Сердце замирало каждый раз, когда я подмечала цепляющиеся за стволы близ лежащих деревьев наконечники. Мужчины наспех запрягли лошадей для охоты. Аристократы, как правило, учились фехтовать и стрелять, но их оружие отличалось от оружия рыцарей. Если это не рыцарский род, мечи им выдавались тупые, а луки меньше положенного размера – лишь бы будущие главы родов не поранили свои нежные руки. Наверное, именно поэтому преследователи до сих пор не попали нам в спины – попросту не могли справиться с тем, что изначально создавалось потехи ради.
Но их неудачи несильно мне помогали. Лошадь, которую дал слуга, из-за моего ужасного управления не вписалась в поворот. Дорогу сильно размыло, и бедное животное оступилось. Меня опасно накренило вбок. Шум непогоды разбавило отчаянное ржание. Нам обоим было не выбраться – этот факт распаленное сознание подкинуло мне за долю секунды. В груди замер испуганный крик, который так и не сорвался с губ вплоть до моего падения. Лихорадочная хватка, из-за которой грубая тесьма отпечаталась на коже багровыми линиями, ослабла, и я выпустила поводья.
Первый удар пришелся на правое бедро и часть спины, а потом все перемешалось, и было сложно сказать, где именно вспыхивала очередная вспышка боли. Все тело горело, словно меня подожгли на погосте. Склон здесь был довольно крутой, но не бесконечный. С хлюпающим звуком я приземлилась в огромную грязную лужу прямо под ним. Несколько секунд потребовалось, чтобы не позволить себе такую роскошь, как обморок. Желание распугать ворон с раскинувшихся над головой ветвей истошным криком на несколько секунд стало невыносимо навязчивым.
Я с трудом разлепила сомкнутые веки и до крови прикусила губу, сдерживая себя. Нельзя, иначе найдут, иначе убьют. Слезы потекли по щекам, смешиваясь с дождем. Вместе с болью я ощущала всплески энергии – Рунольв и Рэндалфр хотели помочь мне, но не решались явиться. Оба понимали, что этим опрометчивым действием могут лишь навредить. Хотелось позволить себе выплеснуть накопившуюся боль, и физическую, и душевную. Однако все, что мне оставалось – лежать и пытаться выровнять дыхание, чтобы предпринимать дальнейшие шаги.
Рыцари могли обогнуть холм, и тогда даже величественные кроны многовековых дубов не сумели бы скрыть меня от их разящих клинков.
– Мисс!
Мужской голос заставил мое сердце замереть в ужасе. Кто-то успел так быстро спуститься со склона?! Я постаралась пошевелить конечностями, с толикой облегчения замечая – сломана лишь правая рука, ноги целы. Прикладывая титанические усилия, принялась двигаться. Если буду лежать, не оставлю себе ни единого шанса. Правда, и сидячее положение особо не меняло ситуацию, но так хотя бы появлялась возможность посмотреть лицо смерти. Опираясь на здоровую руку и левый бок, я кое-как отползла к большому камню и оперлась на него спиной.
– Мисс!
Крик повторился, и слышался он гораздо отчетливее – кто-то приближался. Стоило догадаться, что, скорее всего, это был тот самый слуга, с которым мы бежали, но я не спешила выдавать себя. Кэролайн не выказала ему безоговорочного доверия. Да и этот альтруистический порыв помочь ведьме бежать из поместья, рискуя не только должностью, но и жизнью, вызывал много вопросов. Всю дорогу я держалась позади него, чтобы не получить стрелу или пулю. Хотела, как представится возможность, скрыться.
Что ж, скрылась.
– Мисс!
Он появился из-за деревьев, держась за раненое плечо. Судя по всему, одна из стрел прошлась по касательной, и этого хватило, чтобы пустить кровь. Однако ее уже не было видно – на ткани рубахи остались лишь едва заметные разводы. Слуга сильно не пострадал или вовсе специально показывал этот спектакль. Чтобы поверила и ослабила бдительность. Ведь общие невзгоды сближают.
Заметив меня, Хельги с облегчением улыбнулся и ускорил шаг.
– Стой.
Мой хриплый, севший голос вынудил его озадаченно вскинуть светлые брови. Однако просьбу мужчина не выполнил.
– У вас кровь не останавливается, – произнес он. – Я хочу помочь!
Звучало практически безобидно, но истинные мотивы не так сложно скрыть за добродетелью. На своем веку я повидала немало лицемерных ублюдков даже среди ведьм. Чего хотел этот слуга? В чем была его выгода? Сдать, убить? Мог бы сделать это все гораздо раньше, или?..
Хотелось прочувствовать его энергетику, чтобы иметь представление об общем фоне его настроения, вот только неимоверная боль не позволяла. Сейчас я могла сосредоточиться только на борьбе с ней.
– Понимаю, вы насторожены, – будто читая мои мысли, произнес Хельги. – Но я действительно хочу помочь. Только помочь и все.
– Зачем? Нужен ведьмин обет?
Мужчина странно посмотрел на меня. Было сложно понять, что именно он вкладывал в этот взгляд. Но по моей спине то ли от холода, то ли от плохого предчувствия пробежал холодок.
– Давайте поступим следующим образом, – миролюбиво предложил слуга. – Просто пообещаем друг другу не вредить.
Он сделал осторожный шаг навстречу. Светлые брови изогнулись, встречаясь кончиками у переносицы. Здоровая рука располагалась перед телом, плавными движениями прибивая воздух к земле. Мужчина выглядел так, будто пытался договориться с диким зверем.
– Я обещаю не причинять вам вреда.
Недоверие явно читалось на моем лице, однако выбора не оставалось. В таком состоянии невозможно благополучно выбраться из леса. Скорее всего, Хельги просто побаивался ведьм, и считал разумным себя обезопасить. Конечно, мне хотелось верить, что он искренний человек, который не станет делать что-то плохое. Но опыт прожитых лет скалил свои гнилые зубы где-то под веками, приговаривая: «дура». Не согласна. У дураков обычно есть выбор.
– Я клянусь не калечить и не посмею убить тебя.
Казалось, это просто слова. Для обычных обывателей так оно и было, но на мне они оставили магический след. Если ведьма в чем-то клянется, это нерушимо. Благо, еще сотню лет тому назад мои предки предусмотрели маленькую тонкость – тот, с кем ведьма заключала договор, обязался делать то же, что и она.
До Хельги я ставила незримую подпись лишь раз – с Клементом. Это было обязательным условием для всех, кого он брал под свое крыло.
– Крови мы и без того на двоих потеряли достаточно, – продолжила я, когда мужчина приблизился. – Дождь запечатает…
Я бормотала что-то еще про тонкости дополнительных гарантий по контракту, но почти не слышала собственного голоса. Словно мое тело и мой рот разделились, и последний упал куда-то в толщу воды. Даже в грязную неглубокую лужу рядом, неважно. Ведь подумать об этом дольше секунды не получилось – мой разум в один короткий прыжок провалился во тьму. Раз, и все, расшибся о бесконечность, даруя желаемое ничего. Глупая, глупая Регинлейв, как ты еще не умерла со своим везением?..
***
пространство
Беспросветная тьма, плотная. Казалось, вокруг почти ничего не было. Лишь пробирающий до костей холод напоминал – органы чувств пока способны считывать пространство, а значит, тело еще живо. Но живо не так, как обычно.
Я открыла глаза. Что-то пахнущее сырой землей капнуло мне на кончик носа и стекло по нему к верхней губе. Чувство отвращения ударило куда-то меж лопаток, вынуждая резко свести и развести их. Из-за непроглядного смога едва бы вышло рассмотреть даже собственные руки, поэтому я сосредоточилась на всем, кроме зрения. Не поддаваться панике, собрать как можно больше информации слухом, нюхом, осязанием и придумать план действий.
Во-первых, тело непривычно легкое. Во-вторых, все вокруг ощущалось эфемерным и плывущим, как в осознанном сне.
С губ с тихим свистом сорвался размеренный выдох. Спокойное подконтрольное дыхание всегда помогало настроиться на нужный лад. Этот случай не стал исключением – уже через пару секунд слух начал улавливать странный треск, словно кто-то дробил массивными ботинками сухие ветки.
Сразу после этого тьма вокруг начала немного рассеиваться, являя взору мрачный бесконечный лес с лоснящимся по нему тяжелым туманом. Стало ясно, что холод и крупные капли росы, одна из которых упала на мой нос, были здесь из-за него. Несмотря на спутанность и искусственность пространства, его создатель пытался имитировать реальный мир. Через ощущения, запахи, даже смолистый привкус еловых шишек на моих пересохших губах.
Выходило у него, надо признать, очень неплохо.
Рядом мелькнула чья-то тень. Я отшатнулась, цепляясь ногой за возникшее из ниоткуда огромное корневище. Быстрая смена положения на мгновенье выбила из колеи. Главное, что не получилось, как пару лет назад – тогда мне пришлось пожертвовать правой…
– Рукой.
Я не заметила, как закончила мысль вслух и озадаченно пошевелила конечностью. С ней все было в порядке. Более того, нигде в теле не ощущалось боли. Почему я должна была испытывать ее, сбитое с толку сознание не подсказывало, зато телесная память утверждала об обратном. Но сидеть на сырой, покрытой еловыми иголками земле и рассуждать об этом не было ни сил, ни времени. Что-то незримое звало меня подняться и последовать за бесплотной тенью.
Пройдя пару шагов после нашего практически столкновения, она замерла около дерева. Тень не имела четкой принадлежности к полу, характеризовалась высоким ростом и размытыми очертаниями. Почему она ждала меня – разумеется, не сказала бы.
Но что-то внутри твердило: будет верным решением позволить ей показать. Тени безмолвны, они могли только вести. К хозяину ли, к месту силы – эгрегору, или к опасности – неизвестно.
Выбор каждого, следовать или нет. Я без труда поднялась на ноги. Чуйка молчала, и это означало лишь одно – путь чист.
Не издавая ни звука, тень двинулась дальше. От одного дерева к другому, рисуя непонятные зигзаги. Мои ноги при каждом шаге на пол подошвы утопали в грязи. Облепляя ботинки, она усложняла передвижение – теперь проработанность пространства даже раздражала. Из-за этого в голову пришла одна ироничная мысль: если уж и иду к опасности, то пускай дорога будет покороче.
Но сколько прошло времени с тех пор, как мы начали идти, было неизвестно. Ведь в этом странном месте жизнь текла абсолютно по-другому. Жаль только, не представлялось возможным воспарить над землей или обратиться зверем. Поговаривали, будто в далеком прошлом ведьмы умели зачаровывать метлы и заключали контракты с животными, чтобы те обучали их мастерству преображения. Мне всегда хотелось уметь обращаться волком или совой. Хоть раз пробежаться лапами по укрытой снегом тропе, учуять кисловатый аромат рябины, облететь ночной лес, ощутить игру ветра в перьях. Каждое живое существо находилось в плену времени, обстоятельств и мирских законов. Однако тот же волк или сова все равно представлялись мной более свободными, нежели люди.
Зачастую мы не могли идти, куда хотим, делать, что хотим и даже думать, как хотим. Нам это навязывали. Общество ли, власть, устои предков… А может, и все вместе. Это напоминало воздушные атласные ленты на запястьях и щиколотках, которые со временем въедались в кожу и оставляли на ней следы. Как напоминание о неволе, клеймо. Даже если изначально были предназначены для эстетического наслаждения.
За своими мыслями я не сразу поняла, что тень остановилась. Мы вышли к небольшой поляне в окружении тонких елей. За их кронами виднелась тусклая, местами совершенно блеклая луна. Я глянула себе под ноги, отмечая, что они по щиколотку утонули в лоснящемся, как хитрые змеи, тумане. Тут было на несколько градусов холоднее. Наверное, позволь зрение увидеть чуть больше, и ему бы открылась скованная инеем земля.
– Узри, – коснулся ушей чей-то голос. – Узри, дитя, великую!
Было неясно, где находился говоривший. Казалось, звук раздавался отовсюду или вовсе звучал только в моей голове, не нарушая мертвой тишины леса. Здесь не было прочих звуков – ни стрекота сверчков, ни уханья филина, ни шелеста крыльев.
Мой проводник вскинул руку, задавая направление. Сухая, темная рука указывала на толстый ствол самой могучей ели.
– Эгрегор, – изумленно шепнула я.
Самая древняя, самая стойкая. Говорят, многие ведьмы идут к ней десятилетиями и достигают лишь на смертном одре. Источник силы, который раскрывает то, что за гранью. Но почему я вижу его?..
Как только в голове возник этот вопрос, очертания ели стали четче. Ее ствол покрывали алые пятна, а иглы на многих ветках отличались безжизненным серым цветом. Эгрегор болел. Именно поэтому я не ощущала его сносящей с ног ауры по мере приближения. Она просто ослабла и едва колебалась на расстоянии жалкого метра от самого дерева.
– Нечестивые посягнули на нашу святыню, – продолжил голос. – Нечестивые хотят уничтожить нас!
Эти высказывания должны были озадачить, но этого не произошло. Я знала, о ком идет речь.
– Церковь, – мой шепот, как легкий лепесток розы, подхватил и унес ветер. – Святой шагнул дальше и скоро он попробует нас…
– Ты этого не допустишь, дочь моя, – возразил голос. – «Истинный бог окутан тьмой, истинный бог справедлив…»
Вокруг нас разгулялась стихия. Ледяные порывы метали в меня тысячи иголок, а земля начала уходить из-под ног. Удивленный вскрик тяжелым комом застрял в горле. Пространство рушилось на глазах. Ель – источник силы, отдалялась, гонимая куда-то невидимыми руками. В глаза забивалась пыль, мелкие камни и все то, чем была богата мертвая земля.
– Истинный бог не прощает предательства, истинный бог забыт, – голос с каждым словом становился громче. – Истинный бог отомстит руками своих меченых!
«Меченых…» – болью отозвалось где-то в районе груди. Я впервые ощутила такой отклик внутри, хотя не раз слышала эту мантру. Неужели раньше в моей душе не было понимания, не было этого ощущения принадлежности к чему-то высшему?..
Но, прежде чем я осмелилась задать хоть один вопрос, пространство полностью разверзлось. Оно раскрыло свою пасть, как безжалостный хищник, поглощая меня всю без остатка. Я ощутила свободное падение и замершее меж ребер чувство страха. Последним, что сумели разглядеть глаза, стала размытая фигура тени, которая медленно стягивала с себя капюшон.
7. Лекарня у дороги
Фертред, сельское поселение близ столицы, день
«Признак силы – сдержаться, когда все обстоятельства вынуждали бить».
– Нет для вас ничего святого, нет! Ирод! Душегуб!
Звонкий голос женщины раздавался как из-под толщи воды. Она заглатывала слова, говорила невнятно. Однако не услышать рвущее на куски все ее естество отчаяние было невозможно. Я не знаю, что именно пробудило меня – оно или игла, воткнутая в мою руку. Острая, неприятная боль кольнула чуть ниже локтя. Слегка затуманенный взгляд проследил путь капельной трубки, останавливаясь на бутыле с алой жидкостью. Она, несмотря на помутнение, сильно выделялась на фоне стен с белой штукатуркой.
Вокруг пахло медикаментами – дешевым спиртом и хлоркой. Эти запахи с непривычки вызывали приступы тошноты. Дышать было трудно: нос щипало, а легкие будто заполнила липкая инородная жидкость.
– Они же тут путников лечили, отрабатывали кров и хлеб! Зачем к маркизу?! Зачем?!
– Закрой рот, – раздался раздраженный мужской голос. – Твое дело обхаживать больных, пока они платят, и помалкивать!
Меня слегка тряхнуло. Кто-то с силой ударил по ножке моей койки и вдруг загородил собой свет. Перед носом дважды щелкнули чужие пальцы:
– Эй, ты заплатила, оборванка?! Ишь ты, разлеглась тут! – незнакомец повторил жест, водя рукой из стороны в сторону. – Доброго полудня, смерть – платное удовольствие! Если собралась бесплатно умирать, освобождай койку и мри где-нибудь подальше отсюда! И так все помещение провоняли, грязные, смрадные!..
Предложение оборвалось из-за недостатка у говорившего ума. Нужное слово мужчина так и не подобрал.
Зато бесстыдно начал шарить ладонями по моему телу, ощупывать ткани юбки в поисках потайных карманов. Чувство омерзения заставило поежиться и попытаться прекратить ужасное действо. Но спутанное сознание очень усложняло задачу. Тело было ватным, неподъемным. Казалось, даже шевеление пальцем сейчас требовало недюжинных усилий.
– Прекратите! Пожалуйста, не делайте этого!
Кто-то начал оттаскивать от меня наглого мужчину. Но тот лишь отмахивался, как будто не замечая другого человека.
– Пошла отсюда!..
– Эта пациентка в тяжелом состоянии, за нее оплачено!
Копошение на миг прекратилось.
– Давай сюда все, что за нее внесли! Поживее!
– Нет, – твердо отрезал женский голос. – Мы передаем вам плату дважды в месяц, срок еще не вышел!..
Тяжелые мужские руки окончательно исчезли с моего тела и схватили за шиворот несчастную женщину. Судя по очертаниям, она была гораздо меньше и ниже того, кто ее держал. С губ сорвался тихий стон протеста, но его, разумеется, никто не расслышал. Пересохшее горло не позволяло произнести ни слова – каждая попытка заканчивалась громким грудным кашлем.
– Я отправлю тебя в бордель, – выплюнул мужчина. – Передам прямо в руки мадам Лазетты! Ты не увидишь ни гроша вплоть до конца своей жалкой и очень укоротившейся жизни!
– Сукин сын!
Судя по звукам, незнакомка плюнула обидчику в лицо. Как только осознание настигло дурную голову, к спине прилипло чувство животного ужаса. Время остановилось, и каждая секунда в звенящей тишине играла на струнах нервов извращенный этюд.
– Стерва!
Оглушающий грохот заставил собраться слезы в уголках глаз. Следом раздалось несколько криков: крик боли, крик отчаяния и воинственный клич. Всего в метре от меня творилось что-то ужасное. Помутневшим взглядом я наблюдала отдаляющуюся от койки мужскую фигуру. Хотелось выть, драться, колдовать. Но звон в ушах красноречивее всего говорил о том, что даже при огромном желании у меня это не получится.
– Не трогайте маму!
– Пошла отсюда, пока я и тебя не сдал!..
– Не тронь мою дочь! Одну уже погубил, вторую тронуть не позволю!
– Мама!
Детский плач едва не вынул мое сердце прямо из груди и не швырнул его под ноги тому ублюдку. Звонкий шлепок пощечины и череда стуков, шлепков и ударов разрывали меня изнутри лютой ненавистью. Но сколько бы я ни пыталась сесть – все попытки проваливались одна за другой. Слезы душили невидимой удавкой, а боль от вонзающихся в ладони ногтей не помогала.
– Помогите маме!..
Чья-то теплая, маленькая ручка схватила меня за запястье. Губы с тихим вздохом разомкнулись для очередной попытки заговорить. Правда, в следующую секунду слова уже были не нужны. Я ощутила прилив чужой магической энергии в собственном теле. Темной, немного липкой и отдаленно родной. Взгляд начал проясняться. Каждое движение больше не требовало колоссальных усилий. Стало заметно легче.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70445824) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.