Обыкновенная лирика. Том 1
Наталья Владимировна Патрацкая
«Обыкновенная лирика. Том 1» – сборник лирических стихотворений, написанных автором с 1980 года по 1999 год. Стихи любовные, пейзажные и философские сосуществуют в данном сборнике стихов.
Наталья Патрацкая
Обыкновенная лирика. Том 1
Стихотворения 1999
Синий рассвет
Я забываю любовь за окном,
мягкую мебель и стены.
Пусть все хорошее кажется сном,
позже забуду измены.
Синий рассвет городских фонарей,
снега мерцания в аллее.
Вольно, морозно – иду я бодрей,
окна на доме алеют.
Вот твои окна. Шаги все быстрей,
в мыслях забыться хочу я.
Боль бывших чувств от заминки острей,
сердцем тебя давно чую.
Было все? Не было? Прошлое то.
Пусть ты прекрасен как прежде,
мимо пройду как фигура в пальто,
тело прикрыто одеждой.
Синий рассвет голубеет слегка,
ветви колышутся в небе.
Чу, отодвинулась шторка легко:
смотришь, живой ты, не в склепе.
1999
Вдохновенье
Природа, влюбленность – всегда вдохновенье,
мужские улыбки, их вид…
Они так прекрасны своим дуновеньем,
снимая усталость обид.
Любое вниманье, любое влеченье
на импульсах тайных флюид,
находит свое отраженье, свеченье,
и строчками в вечность летит.
Бываю влюбленной в природу мгновенно,
явленья – частички души.
И если встречаю тебя, непременно
душа мне воскликнет: «Пиши!»
Пока ненадолго, на час или годы,
ловить тебя буду в мечтах.
Немного волненья, немного погоды,
возможно, сверкнешь ты в речах!
Идет вдохновенье до кончиков пальцев,
когда я кого-то люблю,
потом вышиваю стихи, как на пяльцах.
Узоры: люблю – не люблю.
1999
Первое марта
Мелькает снежок за окошком,
снежинки стучатся в дома.
Стряхнула я шапку как кошку,
весна в марте – это зима.
Снимаю я все верхние вещи,
надев свой рабочий халат.
Работа сжимает как клещи,
со мною чертежный мой клад.
Спокойно у кульмана сяду,
возьму желтый свой карандаш,
так двадцать шесть лет скоро кряду
невольно железу отдашь.
Смешно, но работе я рада,
пусть много волнений, забот.
Финансы в работе награда,
они не придут без хлопот.
Слегка рыжеватые блестки
здоровых, красивых волос.
Сережки блестят, словно слезки.
К работе готова я, босс.
1 марта 1999
Гребень весны
Снега безбрежные растаяли,
сияет солнце от души.
С тобою врозь. И это тайна ли,
что мы лишь врозь и хороши?
Весна теперь нам не попутчица,
живем, друг друга не браня.
Есть ангел маленький и лучница?
Нет, давит возраста броня.
Мы равнодушно – холостые,
дела обычные вершим.
Земные радости простые
нас веселят. Мы не грешим.
Сверкает солнце, наслаждается
своей весенней красотой.
Душа моя в тебе нуждается.
Ты говоришь мне: "Нет, постой!"
Твой взгляд кричит и тихо кается,
весной глаза твои полны.
Ты в равнодушии раскаялся
на гребне солнечной волны.
1999
Обернулся
Обернулся мужчина, почувствовав взгляд,
взор его был прекраснее снега.
Кепка в сторону смотрит, как снежная прядь,
но в душе его не было брега.
Он довольно силен и спокоен наряд.
Взгляд сверкнул, отводясь ненароком.
Он почти недоступен, а может быть, свят,
отношения с ним будут пороком.
Говор – рокот его растопил снег и май,
обнажилась листва изумрудно.
Его внешность подвластна поэтам и снам.
Наши встречи нам помнятся смутно.
Развернулась листва, да хороший апрель,
зелень май поглотил снегопадом,
будто кто-то с водою смешал акварель.
Мокрый снег на меня томно падал.
Мелко, мелко трепещут листочки осин,
мелкой рябью волнуются воды.
Но развозит нас в стороны бодрый бензин,
словно вновь разбегаются годы.
1999
Майский снег
Апрель весною развернулся,
май снег просыпал на листву.
Мужчина нервно повернулся.
Снежинки в воздухе плывут.
Меня узнал сквозь холод снега,
своих белеющих волос.
Когда-то нам светила Вега.
В любовь уйти не удалось.
Он элегантен, как обычно.
Растерян взгляд былой любви.
Себя взял в руки и привычно
заговорил. Слов не лови.
Он засверкал, засеребрился,
стал, словно ива у воды.
Причесан. Вовремя побрился.
Но сколько, же в словах беды.
Бывает в мае зелень лета,
Летает снег забытых дней.
Кругом тепла, весны приметы,
страдания любви длинней.
1999
Завод
Три ели при входе подобны ракетам,
войдешь – проходная своих и гостей.
Портреты висят озаренные светом,
висят объявления наград, почестей.
На улице здание чернеет квадратом,
как космос далекий, что манит в ночи.
Зайти в это здание так многие рады,
здесь любят работу. Пройди, помолчи.
Рабочих увидишь, что так виртуозно
творят на станках и в цехах волшебство.
Они очень мало общаются устно.
Похоже, в работе молчит большинство.
Люблю я станки, этот запах станочный,
набор инструментов и стружки металл.
В работе заказ то новейший, то срочный,
где каждый станочник над сталью восстал.
Три ели при входе подобны ракетам,
и лавочка рядом для редких гостей,
где можно в обед похрустеть лишь галетой,
легко вспоминая ракеты и степь.
1999
Поэзия
Поэзия – таинственная сила
наполнена вся чувствами сполна,
в лихой момент она ответ дарила,
победой наполняет жизнь она.
Сильна она. Не в этом ли причина
мудрейших и коротких древних слов?
От слов таких повеяло лучиной,
ведь в лукоморье множество основ.
Поэзия, где ты не обитаешь?
Больных строфой спасая исподволь,
ты, иногда похожая на байки,
вытаскиваешь группы, будто вол.
Что есть в тебе того, что нет в природе?
Вы разные по сути всех проблем.
О том, о чем не думается сходу,
к поэзии подключат сотни клемм:
то человек, то действие, то зори,
закаты, облака и смена лет,
мгновенья счастья и остатки ссоры,
забытый в кресле, на диване плед
1999
Глазок
Мне нужно подойти к глазку,
чтобы убрать свою тоску,
увидеть Ваши эполеты,
на вечер сделать Вам котлеты.
Потом спокойно лечь и спать,
чтоб утром тихо тесто мять.
Хочу я сделать Вам пельмени,
домашних вместе мы не ели.
Похоже мне так нужен муж,
пусть он вначале неуклюж.
Я не хочу прожить одной
холодный май и летний зной.
Все это сделать я смогу,
поверьте, милый, я не лгу.
Мне трудно в мире темных туч,
Вы для меня один могуч.
Могуч, силен и справедлив!
Я силы чувствую прилив.
Вы хороши еще собой!
Так одиночеству отбой?
19 мая 1999
Медведя броня
Зеленый газон и вишневый кустарник,
желтеют прелестные кроны осин.
Осенние краски. Засохший татарник.
Здесь пахнет машинно-дорожный бензин.
Возможно, грибы затерялись во мраке,
как ты затерялся средь света и тьмы.
Похоже, давно состою с тобой в браке,
но только совсем позабыла: кто «мы»?
Куплю я грибы белые шампиньоны,
поеду среди длинных, стройных осин.
Я знаю, что мы далеко не шпионы.
За окнами вновь – лишь цена на бензин.
Весна, зима, осень, года пролетают,
тебя забываю сквозь холод и тьму.
Опять бодро листья с осин улетают,
твое я молчанье совсем не пойму.
Нашел незнакомку и с ней канул в лету?
Нашел себе гибель? Медведя броню?
Уехал ты помню таинственно летом.
Так счастья тебе. Я тебя не броню.
1999
Одуванчики
Желтые цветы – городские всплески
отзвуков весны, словно бы невестки.
Город освещен желтою палитрой,
на один венок нужно их пол – литра.
Черенки не в счет, их переплетают,
как плести венок, дети четко знают.
В небе солнца свет, облака белеют,
желтые цветы зреют, зреют, зреют.
Но пока листва молода, кудрява,
желтые цветы – будто бы забава.
На деревьях цвет белый, белый, белый.
Гроздья эполет. Одуванчик спелый.
Но еще чуть- чуть он весной подышит,
белый суховей тут его услышит.
Отзвуком снегов забелеет тополь,
будут в семенах дети шустро топать.
Всколыхнет листву стая из пушинок,
тополиный пух, словно снег единый.
Нежная листва зеленеет ярко,
яркие цветы полыхают жарко.
27 мая 1999
Мини сад
Последний майский день.
Гроза. Льет дождь.
И облачная тень,
и капель гроздь.
Зонтов сплошной парад
и сумрак дня,
посевам дождик рад.
А для меня
рабочий длинный день,
день чертежей,
уснула грустно лень
без виражей.
Льют за окном дожди
и сумрак туч,
черчу всю жизнь почти.
Мой труд могуч.
А на столе цветы,
как мини сад,
зеленые листы -
цветов фасад.
31 мая 1999
Водопад
Водопад похож на тюль,
или тюль из водопада.
И июнь или июль
вытекают из каскада.
Детвора сидит в воде
и купается привольно,
забывает о еде,
загорая так невольно.
Легкий день разлит везде
солнцем, блеском и водою.
На песке народ – раздет,
загорает резедой.
На работе в жаркий день
шумно дышит вентилятор.
Потолок дает мне тень,
и гудит лишь генератор.
А кругом цветы, цветы,
жарко им лишь на окошке.
Воду пьют, растут хвосты
на шкафах во всех лукошках.
1999
Дверной проем
Три недели вновь тепло,
комары в леске.
Днем и вечером светло,
люди на песке.
В это время мой прием
Ваших жгучих волн.
Ждите Вы, дверной проем
пустотою полн.
Не увижу Вас в двери,
не дождусь я Вас.
Волю, волю соберу,
мне не слышно бас.
Правда, милый человек,
не пойму, нельзя.
Вы мой шах и царь, и бек,
ручка, вензеля.
Лучше я Вам напишу
на исходе дня,
и в другой раз навещу.
Ждите Вы меня.
1999
Игра в любовь
Игра в любовь всегда приятней
самой любви с приставкой секс.
Мы игроки и, вероятно,
ты для меня возможный Зевс.
Ну что такого? Так, для справки,
довольно взгляда одного,
ты мял газона рядом травку,
и мягко двигался, легко.
А я боялась поминутно,
что вот догонишь ты меня,
а сердце чувствовало смутно,
идешь ты рядом, жизнь кляня.
И вот дошли. Ты где-то рядом.
Скорей в душе ты лишь со мной,
а за окном дождинки с градом,
пейзаж подернут пеленой.
Давно отпели ласки годы,
когда-то иглами в душе,
для чувств настала непогода.
Игра в любовь? Одно клише.
1999
Приторные чувства
Лирично – приторная проза,
любовно – солнечный роман,
в хороших чувствах тонет роза,
в любых стихах царит обман.
Жизнь прозаична и прискорбна.
Но, Боже мой, порой глуплю,
влюбляюсь чувственно, но спорно.
И все равно: "Тебя люблю!"
Люблю, красивый, словно брокер.
Ты где сейчас? Ты без меня?
Так вспоминай меня ты строго,
одну меня, жизнь не виня.
А чувства часто односложны,
у них прекрасная душа,
но все, что лишнее, то ложно,
и плохо жить, любовь круша.
Любить тебя – одно блаженство,
тебя не вижу, так живу,
живу мечтательно, по-женски,
с тобой лишь в чувствах я плыву.
1999
Поклон короля
Приятно все, что так приятно,
приятен нежный небосклон.
Приятно все, что есть опрятно
и молчаливый Ваш поклон.
Вы привыкаете немного,
похоже, Вам не устоять.
Вы говорите нежно, строго,
но лучше руку мою взять.
То исподлобья, то открыто
сверкают очи и поют,
в них Ваше прошлое отмыто,
но не хватает нам кают.
И кто бы мог вчера подумать,
что выпадет прекрасный Туз?
Иль сам король пришел из трюма?
Здесь очень жарко, снят картуз.
Мы все как есть, одежды мало,
и это чуточку манит.
И каждый шаг в просторном зале,
лишь взором пламенным звенит.
30 июня 1999
Встреча зонтов
Летний дождь кружится мелким бесом,
огибая зонтика звезду.
Зонтик охраняет интересы,
наклоняя край его, иду.
Вот ведь как, мы встретились зонтами,
ты меня не видишь – я тебя.
Дождь и ветер взмыли между нами,
можно обойти друзей любя.
Я тебя не видела полгода,
сквозь дождинки видеть не спешу.
Хмурая и мокрая погода,
лучше я немного погрущу.
Что такое мокрая погода?
Дождик, дождик, дождик без конца.
Без зонта для каждого нет хода,
край зонта мелькает у лица.
Разошлись два зонтика в пространстве,
бесы не проснулись, чувства спят.
Летний дождь прекрасен в постоянстве,
а в лесу полно теперь опят.
20 августа 1999
Туман русалки
Туман отношений на мне и тебе,
он вновь замутил жизнь и воду.
Туман на любви и туман на судьбе,
сегодня он брат небосводу.
Одна я одна, без любви и тепла,
без омута брачной пастели,
забытой русалкой в пруду я плыла,
лишь мысли к тебе долетели!
А лето прошло без тумана, дождя,
здесь много людей проплывало.
Спокойное лето пылало щадя,
сейчас лишь туман покрывало.
Останься со мной, заблудись под водой.
Ты видишь заброшенный невод?
Где невода сеть, листья вьются фатой,
а рядом русалочка – дева.
Ну, что милый мой, мой забытый герой,
немного очнулся в тумане?
Я жду, очень жду, невод – капелек рой,
в каком-то телесном дурмане.
1999
Блаженство
Пора бы написать хоть пару строчек,
когда дела блаженно хороши.
Вы рядом сели между мной и прочим,
и словно бы искрились от души.
Весна пленила солнечной погодой,
врывалась в очи, словно Ваша стать.
а Вы, конечно, чувственной породы,
и Афродита явно Вам под стать.
Вы словно грек – могучий и прекрасный,
от Вас идут флюиды будто свет.
А очи, боже мой, они так ясны,
а губы, улыбаясь, шлют привет.
Вот это да! Такого быть не может!
Я просто рада сказочным плечам,
пусть было так недолго, ну так что же?
Всегда мы рады солнечным лучам.
А в руки Вам компьютер и бумагу.
Иду к глазам, летящим из небес,
плыву к стихам, пишу о жизни саги,
и просто хорошо, что в Вас есть вес.
1999
Увлечение
Очередное увлечение,
очередной этап стихов,
возникло новое волнение,
как смена близкая веков.
Вторая половина года,
жара по-прежнему палит,
чудесно-яркая погода,
ей сердце вторит и томит.
Конечно, он высок и строен,
и черный волос с сединой,
и голос чувствами напоен,
и весь он рядом, за стеной.
Он где-то рядом, где-то близко,
порой мы можем говорить.
О наших чувствах? Это низко.
Мы будем облаком парить.
Ведь все парит в жару такую,
вода уходит в небеса.
О чем, о чем вновь я толкую?
Парение с милым – чудеса!
1999
Тумана сень
Туман не снег. Люблю я день.
Дождливый бег – тумана сень.
И смена лет – людская боль,
и многих нет, не видно голь.
Живи без бед, без суеты,
ведь он отпет, живи хоть ты.
Любовь прошла, не те лета,
по ней я шла, была звезда.
И космос был для звезд любви.
Ты с лаской плыл. Зови, зови…
Тумана сень закрыла мир,
любить мне лень, без взглядов пир.
1999
Золотая муть
Золотая осень золотых шаров.
Листья, словно блики, отблеск городов.
Мне не насмотреться на красу ветвей.
Ветер – ветерок мой, ты бодрее вей.
И взлетают листья на чужую грусть
встреченных деревьев. Где же тут корысть?
Радостны мгновенья этих ярких дней,
полыхают сени, редкость в них видней.
Золотые строчки, золотая муть,
вспять такие строчки мне не повернуть.
1999
***
Да, вот и все, осыпалась листва,
златую осень был ты не со мною,
свободны для снежинок все места,
а небо затуманилось все мглою.
И осень как-то быстро отцвела,
и пышная листва рябины красной
в заоблачные выси не звала.
А я? Я продолжаю сердца басни.
1999
***
Солнце ослепляет холодом лучей,
души прогревает свет живых свечей.
Встречу по дороге я родных людей,
блеск очей пылает в море новостей.
А очей созвездье поднимает ввысь,
прямо к небосводу. Господи, держись!
Где-то здесь вершины, где-то здесь дома.
Я люблю, вас люди! Дальше я сама.
1999
Осенний пирог
Тру морковку, вминаю в капусту,
а под окнами вечный роман,
и под звуки капустного хруста,
наблюдаю осенний обман.
Над землею стоит благородно
желтым облаком красочный клен,
непокорный, надменно-холодный,
он в березку заметно влюблен.
Полыхают под окнами вместе,
но встревожился ветер страстей.
Вот готовлю спокойно я тесто.
А березка средь клена ветвей.
Шепот листьев блаженно спокоен,
и порыв их уже неземной,
этим очень был ветер расстроен.
Он усилился вдруг над землей!
Скоро будет готова капуста.
Ветер с клена сметает весь фарс.
А пирог? А пирог очень вкусный.
А березка? Вздохнула как раз.
1999
Серебристая осень
Летает снег, не тая быстро,
лежит на крышах и камнях.
И солнце светит серебристо,
нас в холод осени маня.
И ты какой – то серебристый…
Что так прохладно на душе?
Иль жизнь твоя совсем ребриста?
Нет ребер женщинам уже?
Природа держится спокойно
перед пришествием снегов,
ты в зеркало глядишь достойно,
замерзших луж из тьмы веков.
И небо явно отдохнуло
от светских ливней в жаркий день,
озоном северным дохнуло
в совсем безлиственную сень.
И засыпает лес надменно,
и ровно дышит тишина.
Мы для любви не ищем смену…
Из ребер женщина одна.
1999
Водный роман
Затяжные прекрасные дни,
я играю, лечусь, отдыхаю.
Среди многих с тобой мы одни,
без тебя непременно сникаю.
Эти лучшие дни и дела,
эти милые, чудные лица,
и в бассейне резвятся тела,
и играются в шахматы блицы.
Не понять моего торжества,
радость детства, общения, победы.
Это счастье в канун рождества,
пусть за месяц. А взгляды в обеды?
Радость нового тела в плену
водной глади – хороший бассейн.
Как прекрасно! Плыву я! Плыву!
А твой взгляд ненароком рассеян.
А потом круг за кругом в воде,
раздвигаются волны руками.
И повсюду, всегда и везде
я твой взгляд одеваю стихами.
24 ноября 1999
В консерватории
Зал консерватории
деревянный, бел.
Здесь клавиры вторили
в сотни децибел.
Девочка как девочка,
волосы волной.
Ноты, словно семечки,
звуки – пеленой.
Так играла – вьюжила
классикой струясь,
что морозной стужею
сольно увлеклась.
Платье снежно-белое,
черный инструмент,
исполнение смелое,
черно-белых лент.
Чуть не заневестилась,
но виолончель
рядом звуки вбросила
в музыкальный челн.
29 ноября 1999
Штурман
Сиреневый рассвет
в сиреневой печали,
гранитный парапет
замерзшего причала.
Корабль одинок,
пусты его каюты.
Зарозовел восток,
меняя небо круто.
А штурман не спешил
покинуть дом-таверну,
он девочку смешил,
та робкая как серна.
Был штурман одинок,
но ночь уже в рассвете,
и волосы – ленок
Он уходил, как летом.
Он девочку пленил
своей морской походкой,
и трап под ним кренил,
он шел в каюту ходко.
7 декабря 1999
Полет наваждений
Воздушные замки, иллюзион,
прожекты, мечтания и грезы,
виденья, сказания, как сказок сезон,
несут наваждения в прозу.
Стихи из той прозы растут на глазах
почти с непонятною силой.
Потом все оценишь, как стройку в лесах,
а чувства? Возможно. Да, мило.
Но вот из страданий, что были в груди,
точнее сказать, просто в сердце,
получится опус с названием: "Приди",
а кто-то подумает: "Серо".
Мечты и соблазн, и обрывистость фраз,
всегда лишь мечта неземная.
Сама сознаешь то, что грезы – маразм.
и все же мечтаешь: "Вас знаю".
Полет наваждений, он с нами всегда.
Он словно снежинки порхает.
И любишь, мечтаешь и веришь тогда,
когда наваждение летает.
10 декабря 1999
Мужчина в красном
Когда мужчина как закат
оделся в красное, так легче,
беру я чувства напрокат,
и он партнершей обеспечен.
Закат на краешке земли
подернут облаком вечерним,
вот тучки солнышко смели,
из карт остались только черви.
Немые зрители небес
стоят деревья над рекою.
Мужчина в красном, он воскрес,
и я машу ему рукою.
Застыла речка в неглиже,
рука в бинтах как ветка в снеге.
В бассейне жизнь на вираже,
он где-то рядом, полный неги.
И вот плыву, бинтов уж нет,
и боль в руке, и в ритме сбои.
Ковбойку сбросил. Волны – след.
Морскому волку нет прибоя.
Ныряет он диагонально,
он многогранен, вездесущ.
Я рядом буду тихой ланью
с больной рукою, в этом суть.
Мораль любого увлечения
до одиозности старит,
с гарантом чувства привлечения
в холодном воздухе парит.
В такие редкие минуты,
когда от разума труха,
когда влюбленность лезет в путы,
и в прозаичные меха.
Забыв в мгновенье благонравие,
стремишься сердцем лишь к нему,
встречаешь лед над разнотравьем.
Удар, ушиб, рука в плену.
Рука в плену, но не ладоней,
а гипса, шины иль бинта.
А Он поднимет, слыша стоны,
стряхнет весь снег, а ты не та.
А у тебя лишь боли, боли
от перелома, трещин, травм,
затмят любовные юдоли.
И провидение – страшный Мавр.
Почем все стоят увлечения?
Где перелом, где аэропорт,
а где простых людей суждение,
где по врачам хождение – спорт.
Бывает так, сдают все нервы,
пока душевно отойдешь,
бывает боль в цветенье вербы,
и всех несчастий не сочтешь.
Иль ночь без сна в дыму угарном
под чей-то нудный разговор.
А если парень сердцу гарный,
на годы думам приговор.
Так сколько раз душа влюблялась?
Не счесть. Не высказать. Одна.
Одна, однако, вновь осталась,
мужчины поняты до дна.
Мужчин немного в жизни было,
одни стихи, скорей мечты.
Их руки с кожи смыло мыло.
А что в стихах? А ты прочти.
Отдать бы должное мужчине,
что с внучкой весело играл.
Он находил для игр причины,
когда ее за ручку брал.
Ведь ни отца, ни деда рядом,
девчушка грустная растет.
Пусть растрепались в играх пряди,
но как веселость им идет!
И смех его звучит счастливо…
Играет, бегает, шалит,
и танцевать идет ретиво,
и их дуэт азартом слит.
Немного грустно и приятно
смотреть на милую возню.
Все, что творят они – занятно.
Их шалость в память я возьму.
Мужик дельфином с ней резвился,
акулу мог изображать.
А может то амур так вился?
Ему бы руку мне пожать!
14 декабря 1999
Шарик над столом
Что такое теннис на столе?
Это просто чудное явление,
держит стол, как будто он в смоле,
можно ощутить его пленение.
Дело в том, что точная игра,
легкие ракетки, белый шарик,
будто бы крючочек у багра,
пыл в игре приходит очень жаркий.
А напротив – только твой партнер,
он своей игрой расскажет притчу
о себе, игре, коль бой остер,
об одежде. Шарик. Стол. И речи.
Поиграй в настольный теннис ты,
поиграй умело – неумело,
отношения будут так просты,
что в любовь ты будешь рваться смело.
Это лучше, что ни говори,
просто разговоров и прогулок.
Так дерзай ракеткой и твори.
Шарик, звук, бросок, а зал так гулок!
1999
Забытое чудо
Что главное? Уйти из зацепленья,
и знать неповторимость бытия.
Однажды сердцем чувствуя плененье,
понять, что мы играли: ты и я.
Прекрасное не повторится чудо,
нечаянно мы вспыхнули вдвоем,
и безразличие обступило круто,
и мы отдельно думает, живем.
А чудо было несколько мгновений,
а охлаждение следом шло всегда,
и сердце замирало: черви, вини.
И все. Не повторится никогда.
Искать его, не зная полных данных?
Найти в Москве возможно ли его?
А там уже и Мани или Тани,
и снова расставаться нелегко.
Ракетка, теннис, сетка, взгляд и счастье -
простое откровение судьбы,
Любить в игре незримо и нечасто.
Как хорошо, чтоб повторилось бы!
Проходит год. Забыто это чудо.
Попытка отыскать не удалась,
как вечером не встретить тайну утра.
Я не ищу! Я не ищу! Сдалась.
1 декабря 1999
Граф
Вы мысленно меня влечете вновь,
и кровь моя бурлит, бушует кровь.
Пока же только стопка чертежей,
меж нами ходит в кольцах виражей.
Потом сказали: «Это вот исправь».
Да, Вы в работе нашей просто граф.
И так же благородны и грустны,
и Ваши фразы искренне просты.
Один сегодня князь и граф, и царь,
как будто время возвратилось в старь.
Я беспредельно предана ему.
А почему? Я право не пойму.
И знойность теплых дней в его глазах,
и напряженность в наших голосах.
Мгновенье, что коснулось наших рук,
становится прекраснейшим не вдруг.
Сегодня с Вами мы и далеки,
а облака над нами так легки,
но все поймет мудрейший небосклон,
обнимет нас и сделает поклон.
1999
***
Приятны ионы влюбленности,
божественно чувство твое,
отчаянье есть в непреклонности,
и, вряд ли, возьмешь ты "свое".
Идут от тебя гены памяти,
но так неуверенно, что
подобны они только знамени,
когда неизвестно: «Ты кто?»
1999
***
Эти скалы обдувают ветры
Совещанья разной силы, тембра, красоты.
Чаще здесь проходят пару метров,
секретарь наводит всем мосты.
Вот она: цветы и телефоны.
Двери ходят здесь туда – сюда.
, блицы, перезвоны,
но они – истории слюда.
1999
***
Плохо и плохо, и небо сереет,
серая лента дорог,
где-то внутри все ж сомнение зреет:
«Может уйти за порог?»
Несправедливость чудовищна очень,
надо ее пережить,
мысленно часто мы счастье пророчим.
Платье что ль новое сшить?
1999
***
Ладошки желтых листьев
в зелено-темном клене…
Художник, где же кисти?
Вид просится в салоны.
Вот так же у кого-то
мелькает седина,
но в молодой когорте
особо не видна.
1999
***
Я не верю в ударенья
на конце и в центре слов,
что такое наши пренья,
если нет любви основ?
Безысходность как критерий
взглядов, встреч, сердечных мук.
Обойдусь я без истерик -
впереди – полно разлук.
1999
***
Привлекает красота,
но пленит тепло эмоций,
Ваших линий чистота
не дается мне без лоций.
В каждом взоре и кивке,
в каждой фразе слов и жестов,
все купаешься в вине,
ощущая холод жести.
1999
***
О, ты верлибр моей души,
ты – ревностью коварен,
все отношения крушишь,
хотя ты сам не ранен.
Без импульсов волшебных чувств,
что почивают нежно,
ты не создашь семейных уз,
ведь ты – любви подснежник.
1999
***
У него есть жена.
Да, у всех она есть!
А стихи – письмена,
у поэта есть честь!
Не беру я мужей!
Я пишу их портрет.
Из семейных вожжей,
Ревность только и бред.
17 ноябрь 1999
Стихотворения 1998
Новогодний итог
Новый, старый Новый год.
Снег. Деревья. Серость.
В жизни следует итог:
всем желаньям мера.
Позвонить? Не позвоню.
Написать? Не буду.
Мысли Ваши отгоню,
чувства – позабуду.
Если сам ко мне придешь,
буду очень рада,
если ты меня ждешь -
ничего не надо.
А на деле все ни так,
нет случайной фразы,
чтобы умный и простак
знали сердца фазы.
Если я не позвоню,
то никто не вспомнит,
если я не позову,
дверь моя не вздрогнет.
13 января 1998
Федора
Бегу, бегу и добежала,
дела все сделала едва,
себя сегодня убеждала,
что дважды два бывает два.
Сумбур, конечно, но усталость
бывает хуже грязи, дыр.
Душа немедленно восстала
против заброшенных квартир.
Сегодня горе – дань Федоры,
но улыбнулась чистота,
исчезли мрачные раздоры,
их укротила красота.
В квартире солнышко царило,
сверкая нежно в хрустале,
и это лучшее мерило
красивой жизни на столе.
И дважды два уже четыре,
но дважды два возможно – шесть.
Но лучше там, где лишь четыре,
а там, где шесть – возможна месть.
25 января 1998
***
Погода, природа, невзгоды,
пурга и метель, и мороз.
На севере часты невзгоды,
на юге не меньше угроз.
Везде хорошо, где спокойно.
Везде хорошо. Только, где
ты можешь прожить и достойно,
без частых поклонов беде?
Наш мир так велик и коварен,
что славу он чтит не всегда.
Взлетевший над всеми был ранен,
его закатилась звезда.
25 января 1998
***
Сегодня утро мне сказало,
что светит нежной синевой,
оно от солнышка визжало,
не слышно только волчий вой.
А небо плыло вековое,
над лесом с белым серебром,
и улыбалось мне в покое,
спокойствие в природе – бром.
15 января 1998
***
Снега, метель, любви забвение.
Ваш взгляд на грудь – тягучий взор.
Здесь беспричинны обвинения,
а взор как трепетный обзор
великих книг и тайн, и сказок.
Давно ушедшие года.
Мы друг пред другом и без масок,
любовь нужна нам иногда.
Небезразличны мы, однако,
и кто-то кем-то, а любим,
Вам не подать иного знака
о том, что мы любви хотим.
1998
***
Пушинки вербы, как росинки
еще малы, еще светлы,
а в серых тучах – неба синька,
проталины кругом видны.
И ветер свеж и очень ласков,
он треплет нежно ветви крон.
Весна всегда немного баска,
не нанесла зима урон.
1998
Снежное мгновенье
Поймать мгновенья бытия -
задача из задач.
Свечение солнца и себя -
удары всех подач.
Сверкание снега в свете дня,
птиц песен по весне.
И даже птица возле пня,
он весь еще во сне.
Ручьи таятся до поры…
Мгновенье – потекут,
но все еще в снегу боры
свои наряды ткут.
А в городах свои права,
снегам их не дают,
в них есть шоферские права,
а снежных – не поймут.
И не поймут, или поймут,
что счастье – снег весной.
Его все быстренько примнут.
Мгновенье – снег со мной.
1998
Меркантильность
Глобальность жизненных истоков
скользит приватно.
Везенье, счастье и пороки
витают складно.
Но без прекрасных слов и жестов -
пустые залы,
как без тепла одежной шерсти -
худые малы.
А что такое меркантильность?
Металла звуки.
В своих стихах встречаю стильность -
любви и муки.
Виденья чудные рождают
красоты века,
но чувства искренние тают -
прикрыты веки.
С любовью в небо уплывают -
красавцы строки,
азарт невольно я сбиваю,
где есть пороки.
1998
Снегопад
Стерилизация земли -
трехдневный снегопад.
Бураны, вьюги отмели,
и вдруг – весна назад.
Не обошлось без похвалы
в космический наш день,
и вот сугробы как валы
бросают снега тень.
Деревья гнуться в белизне
сугробов вех мастей,
куда не глянешь и везде
безумство новостей.
Все вспоминают снегопад
и белый, снежный смог,
а воздух чист и беловат.
Три ночи белый Бог.
Был ночью страх и так светло,
был ярок небосклон.
Сугробы снега намело.
Вновь ветви шлют поклон.
14 апреля 1998
Звуки рояля
Звуки бегут по роялю,
голос красивый чуть тих.
Где мой любимый? И я ли
мирно пишу этот стих?
Взять телефон. Что же будет?
Даже скорей ничего.
Сердце звонок не разбудит,
значит без чувства легко.
Быстрые звуки рояли,
солнца морозного свет.
Я без тебя устояла.
Нет ведь тебя со мной, нет!
Если приедешь ты в гости,
взглянешь надменно чуть-чуть.
Чувства отсутствуют горсти,
ласки твои не вернуть.
Звуки рояля устали,
темен ночной небосклон.
Мы без любви устояли,
бывшему чувству – поклон.
1998
Мужской шик
На Вас давно дана наводка,
что Вы прекрасны и Ваш час
взойти в поэзию так ходко,
как Вы идете в ранний час.
То затаитесь непреступно,
то неотступно виден взор,
и вижу я слегка попутно
в глазах лишь маленький укор:
Не в том болоте Вы искали,
и возраст Вам моложе дан.
И странно то, что Вы попали
своей стрелой в мой статный стан.
А вот сегодня Вы не в белом
и черный бархат Вам идет.
О, Господи, какой Вы смелый!
И к черту возраст! Ток идет!
Вы не Поэт? Так я ошиблась!
Вы, кто? Актер? Вы так хорош…
Вы инженер с прекрасным шиком?
Вам вместо галстука бы – брошь!
1998
Яркий свет
Яркий свет идет сквозь шторы,
бархат взора у двери.
Нашим чувствам нет опоры,
лучше взгляд свой отверни.
Хватит лучика надежды,
хватит: "здравствуй" и "прощай".
Одноцветные одежды
и любовь не возвращай.
Яркий свет, тетрадь и ручка,
одиночество труда.
Будем брать творений кручи,
где руда, руда, руда.
Яркий свет красивой строчки
озарит внезапно взор,
пробежит по шву сорочки.
Оторвись, кончай обзор.
Ослепительно, лучисто
светит солнце из пруда.
У жучков бежать искристо,
много тратится труда.
1998
Ревность
А ревность? Это отговорка.
Не хочешь если, так ревнуй.
А, может, ревность – поговорка:
«Железо лишь горячим куй!»
А ты прошел – и не заметил,
а я прошла – уйдя в себя.
От ревности на сердце метки,
и ревность возникает лишь любя?
Других любить совсем не надо,
коль все еще люблю тебя,
пройду вдоль школьной я ограды,
пройду, край веток теребя.
Я не люблю и не ревную.
Листва наивна как дитя.
Я лучше ревность зарифмую,
не буду жить, любимым мстя.
И вот сегодня завершился
большой этап моей любви,
прошла я ревности вершину.
Ты не ревнуй, и не зови.
1998
Два желания
Чокнешься от ваших двух желаний,
солнце спит в заоблачной дали.
Так пошли мне, Господи, послание
и немного чувства утоли.
Почему меня вы не любили?
Почему горят глаза, слова?
Лучше бы любовь вы пригубили,
будет в жизни новая глава.
Солнце робко, холодно восходит,
ваши чувства двойственно робки,
почему до вас все не доходит,
что любовью дни мои редки.
И очнитесь лучше от работы,
вы взгляните истине в глаза,
и прибавьте женской мне заботы,
пусть поспит небесная слеза.
Вот они шлифованные рифмы,
и любви заштатные слова,
хорошо встречать вас возле фирмы,
но без вас грядущая глава.
1998
Рояль поэта
А мне приятно Ваше общество,
азартно-голые глаза,
и наше странное сообщество,
и серебро, бирюза.
И Ваши ритмы на рояле,
и нервный облик молодой.
Мы рядом раньше не стояли?
Так посиди или постой.
Представьте, мы и на линкольне,
на нем плывем по воле волн,
но волн чужих. А где приколы?
Поэт талантом явно полн.
И все же давит притяжение
такой неистовой души.
Влечет поэзии рожденье,
достигнет нужных мне вершин.
Но Ваш ответ простой и чистый,
что все ни так, и все ни то.
Взгляд удивительный, лучистый,
пленит немедленно ЛИТО.
1998
Скрипка и конфеты
Я прошу Вас, придите со скрипкой,
инструмент Ваш у нас не звучал.
И она, словно малая скрепка,
нашим чувствам совместный причал.
Я устала без Ваших объятий,
я устала без Ваших очей,
буду музыкой Вашей объята,
не хватает скрипичных ночей.
Загорела слегка Ваша кожа.
Я, конечно, безумно скромна,
но для скрипки разложено ложе,
от любви затрепещет струна.
Встрепенется аккорд музыкальный,
утомленно сольются сердца.
Поцелуй, где-то рядом с бокалом,
а вблизи – не увидишь лица.
Скрипка, скрипка, прекрасны минуты
чудной музыки будущих нот,
когда радости мощные путы,
утолили конфеты "Рот-фронт".
1998
Солнца лучик
Листает май свои листки,
раскрыв, их видимо и зримо.
Заснули громкие звонки,
а я пишу неумолимо,
когда луч солнца упадет
косой линейкой на тетрадку,
когда поэзия взойдет
ко мне на стол совсем украдкой.
И отразят прожектора
мою энергию мышленья,
и чертежей моих гора
в цех отдадут свои веленья.
Люблю работу над собой,
над образом своих изделий,
за корпусом и за скобой,
такая масса сновидений.
А солнца лучик справедлив,
он водит ручку, карандашик
и создает души отлив
для вашей бабушки Наташи.
1998
На выставке
С машин стихи не начинаются,
поток машин – лихой пейзаж.
За окнами кабины маются,
какой-то странный антураж.
И по шоссе идет лавина
сквозь суету соседних шин,
посмотришь вверх, а там кабина,
так едет множество машин.
А вот на выставке парадно,
здесь антураж совсем иной,
здесь за свой труд весьма отрадно,
никто не спорит за спиной.
Здесь много пышного созвездия,
аппаратуры и шум их,
и звезд из зеркала – их бездна,
пленителен молчанья миг.
Мой путь потом на электричке,
вагон забит, стоит багаж.
Здесь поневоле все сестрички,
от выставки один мираж.
10 апреля 1998
Прохладное лето
Прохладное лето лесной полосы,
сквозь облачность редкое солнце,
но кто-то стоит у прибрежной лозы,
ногою касается донца.
А ветер тревожно бежит по спине,
по коже с приятной прохладой.
И кто-то мешает качаться блесне,
а может быть, так все и надо.
Прохладное лето лесной полосы
вдруг стало безветренно – жарким.
И сразу на лицах краснеют носы,
и всплески воды как подарки.
Прибрежные тропки пружинят легко,
трава прилегла под ногами,
а вот и мурлыка, да это лег кот
такая картина – веками.
А если немного глаза приподнять -
увидишь белеющий город.
Как просто века на тропинке обнять,
как ветру проникнуть нам в поры!
1998
Волны тумана
Лес блаженно источал
волны свежего тумана
и в объятья заключал
шеи точно талисманы.
Две семерки. Ясный день.
Чуть прохладно, но не очень.
В ясный день уснула лень,
и тумана светит проседь.
Я печалилась о Вас,
дорогой мой современник,
был в печали некий фарс,
или мысли о замене.
То ль Вас в гости пригласить,
то ли Вас оставить вовсе,
наши чувства не гасить
о туман совместной злости.
Жить нельзя мне без стихов,
жить нельзя без зимней вишни,
малое число грехов
одиночеством и вышло.
27 июля 1998
Казусы света
Скоро леса окунутся в росу,
сбросят свою молодую красу.
Кисти рябины и клюквы не рвать,
будут они еще зимушку спать.
В городе нет ни листвы, ни весны:
камни, асфальт, лишь плакаты красны.
Шапки одели – так, значит зима,
коль нет людей – не узнаешь сама,
что за погода у нас за окном?
Мало машин? Это знак перед сном.
Вот, что такое искусственный куст,
тот, что стоит у дверей нежно – густ.
Казусы света скрывает метро,
рядом с метро открывают бистро.
Все лаконично как каменный свод,
для пешехода полоски как брод.
Можно сказать, что бывают дожди,
или снежок говорит: «Подожди».
Кто-то прочтет, скажет: "Ну, из села!"
Нет, из столицы, где жизнь весела.
26 августа 1998
Зимняя горка
И что интересно, рождение сказки
всегда происходит в холодном снегу,
где с горки так резво слетают салазки,
что вновь их достать я уже не могу.
И что забавляет? Ребенок спокойно
съезжает на санках и в гору идет,
а взрослые могут на горке достойно
стоять и смотреть, сразу видно, кто ждет.
И в этом есть сила любых поколений,
проехать на санках, взрослея, нельзя.
И что удивляет? Идут повеления
от маленьких – взрослым, и едут, скользя.
Дома преспокойно мелькают огнями,
но в этих домах то пожар, то стрельба.
Ведь мирное время. Ой, люди! Что с вами?
Зачем так сурово? За жизнь все борьба.
И вот на горе, где резвились детишки,
остались лишь мы, да еще смельчаки.
А люди боятся? Где санки? Ледянки?
Все дома сидят, надевая очки.
1998
Сон не по карману
Что-то спать мне не дает,
что-то в воздухе чужое,
что-то перцем отдает,
что-то чудится большое.
Бывший что ли старый черт,
будто волк зубами щелк,
и закрыт любовный грот,
не медведь он ныне, волк.
Что-то где-то да ни так,
все ни так или ни эдак.
Одиночество пустяк?
Это что-то вроде бреда.
Ночь без сна и все на нет,
что-то где-то происходит,
я включаю верхний свет,
в голове же мысль приходит:
"Очень странно я живу,
что-то мне не по карману,
кем я в обществе слыву?
Не слыву, так слыть я стану".
1998
Снег и стих
Что-то новое в судьбе,
что-то снежное в пространстве,
все прекрасное в тебе
улетело в ритме странствий.
Просто, мило и легко
выбрать чувствам направление,
только это никого
не изменит в повеление.
Но отвесный снегопад
чувства чуточку отбелит.
В творчестве без чувства – спад,
цвет один – какой-то белый.
Чувств порой такая цепь,
не окинуть просто взглядом,
всех мужчин поставить в степь,
будет лес, возросший сразу.
Это шутка, только в ней
нет единого пленения,
нет снежинок, просто снег,
Стих для всех одно творение.
1998
Хит грозы
Затянуло небо, затянуло.
Разразилась жуткая гроза,
на уши подушку натянула,
чтоб не слышать грома, а глаза
открываться даже не хотели.
Что-то неестественное есть
в громовых раскатах и капели,
словно не гроза, а чья-то месть.
Да, сегодня небо затянула
серая без мыслей пелена.
На тебя нечаянно взглянула -
у тебя от страха уж слюна.
Что-то очень много было света,
ни гроза, а сцена, некий хит,
новые подарочки от лета.
А в твоих глазах таежный скит.
Может то светили ярко линзы?
Все возможно, думаю, что так.
А ты ел остатки свежей брынзы,
Для тебя гроза была – пустяк.
1998
Гвоздики на стыке
На столе гвоздики. На столе гвоздики.
Два стола стояли, а они на стыке.
Что еще случилось? Ничего и все же.
Я Вас не забыла. Вы с другими схожи.
На границе чувства, на границе веры,
мы еще похоже знаем чувствам меру.
Вы любовь излили в лепестках цветочных,
а любовь земная более порочна.
Снег летит сурово, резкий и колючий,
что так бестолково все гвоздики мучит?
Если откровенно, все прошло, исчезло.
Лепестки гвоздики нам не бесполезны.
Ведь они продлили нежности мгновенья,
а потом, наверно, много дней забвения.
И оно настало. Вы с другими ныне.
Нет цветов, нет взглядов. Настроение стынет.
Что такое стало и с тобой, и с этим?
Мы свою усладу лепестками метим.
А теперь, когда мы далеко, далече,
без гвоздик на стыке будет много легче.
1998
Снегирь
Снегирь на ветке, словно брошь
на фоне дома.
Мороз кричит: "Он так хорош!
Он в щеки тоном!"
А жизнь проста и чуть сложна,
и в ней есть юмор,
в своих мечтах ты лишь княжна,
не надо шума.
Купи кулон, златую цепь
и обесценься,
а жизнь создаст событий цепь,
на все есть цены.
Мороз и солнце в небесах,
и все чудесно.
Блеск чистоты на волосах,
для взглядов место.
Заколка цвета снегиря
простое чудо,
Мужчины в чем-то егеря
везде и всюду.
1998
Звезды
Я редко над землею вижу звезды,
всегда тогда, когда все спят почти,
когда прохладно, ясно, очень поздно,
когда все в мире просит: "Помолчи".
В такой момент затихну восхищенно
от красоты, безбрежности небес.
В такой момент не скажешь раздраженно,
а чувство будет, словно бы воскрес.
А звезды так божественно прекрасны,
мерцает свет невидимый с тобой.
Как звезды величавы! Светят ясно.
И в свете их не видно глазом сбой.
И смотрят звезды с неба молчаливо,
и темнота их оттеняет блеск.
Возможно, происходит звездный ливень?
И млечный путь похож на Эверест?
В меня вольются звездные просторы,
сиянье благородное всех звезд,
потом рукой закрою в звезды шторы,
и вновь засну в созвездие милых грез.
1998
Шур-шарики
Привет, шуршащая листва!
Привет, тебе мой край любимый!
Травы увядшая ботва
шуршит, шуршит у ног Альбины.
Шур-шарики листвы шуршат,
их звук ничем неповторимый,
в тиски осенние зажат,
а осенью все звуки зримы.
Права у осени свои,
они Альбине не знакомы.
Идут осенние бои:
у листьев с ветром есть законы.
Но то Альбине невдомек,
она Шур-шарики меняет.
Я поняла листвы намек,
Альбина листья догоняет.
И шарик катится ежом,
и ветер вдаль его относит…
Мы чинно следуем пешком.
И, вдруг – догнать решаем Осень!
1998
Рябина
Я не буду рвать для вас рябину,
эти самобытные цветы,
девочкам сказала и Альбине.
Дайте вы рябине отцвести.
Вот она как пышно расцветает
белыми кустами в вышине,
словно белым айсбергом летает,
и цветет как ветка на кашне.
Белая рябина – откровение,
белые, невзрачные цветы.
Ягоды красны как кровь из вены.
Господи, как горьковата ты!
Девочки, не трогайте рябину,
птицам вы оставьте жизни фунт,
а сорвете, бросите их в глину.
Высока рябина, нет, не рвут.
Белые соцветия рябины,
словно шар окутали листву,
повернули девочки к ней спины,
и играют, вот и повествуй.
1998
Сухой листопад
Пропускаю осень незаметно,
не смотрю на серый взгляд небес.
Листья опадают вниз посмертно
под ноги взрослеющих невест.
Сухостой осенних листопадов,
будто бы подрублены леса,
с них скользят листочков водопады,
с грустью провожают их глаза.
Серебрятся только листья ивы,
что-то в них надменно и хитро,
знают что-то, это ли ни диво,
вместо пива – пьют они ситро.
Осень жизни пропустить? Возможно.
Лето пусть продлится до зимы.
В сердце от прекрасных глаз – тревожно,
так недалеко и до весны.
Нет дождя, сухие листопады,
но морозов тоже еще нет.
В прошлом веке ставили лампады,
а у нас – в окошке первый снег.
1998
Бордо
Бордово – черные цвета
из длинных веток винограда
на доме, будто бы звезда -
растянут куст. Глазам – отрада.
А может это просто вьюн
такой большой и многолетний?
А на балконе кто-то юн
мелькнул в одежде светло-летней.
Сказать подруге пару слов,
потом замолкнуть на неделю.
Пусть в жизни множество углов,
их обогнем и снова в деле.
Из года в год, лет двадцать шесть
таких звонков, бесед, доверья,
То нас волнует ткань, то шерсть.
И вновь звоню: " Мне маму. Вер, я."
О чем хотела я сказать?
Наверно что-то, то-то, то-то.
Жаль сын ее… Он мне не зять.
Не получилось это что-то.
1998
Без страсти
Желтеют. Ветер. Ветви. Листья -
суровый кризис нервных дней,
пора забросить в красках кисти
и становиться мне сильней.
Мы обойдемся друг без друга,
мне будет лучше без него.
Я разрываю обруч круга,
а без любви всегда легко.
А в небесах немного сыро,
а за окном – падение грез.
В падение листьев осень скрыла
туман невыплаканных слез.
В морозном утре свежесть, прелесть,
здоровый воздух без проблем.
Прожить на свете – часто смелость,
и не всегда нам друг – дисплей.
В морозных чувствах, отношениях
нет лишних жалоб, чувств, поэм,
возможны средние свершения,
и все без страсти и проблем.
1998
Новогодний танец
Сверкала елка. Праздник. Дед Мороз.
Вращались в ритме медленно поэты.
Их вдохновение в танце стоит роз,
и песни чувств, возможно, не все спеты.
Прикосновение в танце нежных рук
мелькнуло очень ласковым мгновеньем.
А руки замыкали чувства круг,
и родилось прекрасное волнение.
Оно бежало нежно по рукам,
оно спускалось сквозь одежду к коже.
Волненью не преграда каждый грамм,
а танец в Новый год такой пригожий!
А за окном – прекрасная зима,
И ветер раздувает занавески.
Приятно руки чувствовать, весьма.
На елке все игрушки, как подвески.
Но мы уходит быстро и без драм.
Мы были рядом, но идем отдельно.
А за окном – зима живет вне рам.
И танца новь совсем не беспредельна.
1998
Стихотворения 1997
Контур чувств
Контур веток темно-синий
в утреннем убранстве.
Снег не виден, но вид зимний,
ветреность в пространстве.
Новый год идет, колышет
ветви своенравно.
Дома мой любимый дышит,
для меня он главный.
Ветер ветви пред рассветом
медленно качает.
Но люблю я беззаветно.
Он один – дичает.
Он не ветер, он мужчина,
он не подойдет вам,
и любовь здесь не причина,
хоть ревнив как Мавр к нам.
Небо, небо за ветвями
медленно светлеет,
а мужчина, а мужчина,
не меня он греет.
Он не любит темно-синий,
слишком он красивый,
он мой контур в мире линий,
но слегка ленивый.
1997
Мираж счастья
Не спугни удачу – птицу счастья,
лучик от надежды удержи,
прояви к другим свое участие
и мороз весною придержи.
Ласково и зримо светит солнце,
от тепла любви оно теплей.
Ничего, что дремлют наши кольца,
но любовь ты трепетно излей.
Ведь весна! Лучи с небес лихие!
Солнце, небо, море, синева.
И забудь деньки свои плохие.
Где-то тихо плещется Нева.
Где-то Волга вздрогнет и проснется,
где-то Обь чуть-чуть подтает бровь,
а на юге Дон быстрей проснется,
взбудоражит сердце и любовь.
Не была я: на Оби и Доне,
Волгу знаю чаще из окна,
из окна проездом, из вагона,
лишь Нева знакома мне одна.
Да и то все чаще по экрану,
все большие реки вдалеке,
море – это вовсе как нирвана,
кольца – миражи лишь на блесне.
1997
Ледяной жемчуг
Температура близкая к нулю
удерживает жемчуг на деревьях.
А я, любимый, взгляд лишь Ваш ловлю,
удерживая Вас в сердечных звеньях.
Переболей, забудь, остановись!
И негодуй, но мысленно и томно,
ведь ты опять проходишь чувства высь,
замкнись в себе безоблачно и скромно.
Замкнись в себе, оставь мирскую суть,
мечты все усмири без промедления,
и вновь красивой, и спокойной будь,
и отойдет безумное затмение.
Забудь мечты. Реальность рядом, здесь,
тебе ее мечтами не осилить,
и заново все чувства лучше взвесь,
ты оцени потребности, и силы.
Я Вам нужна как воздух, как вода,
а без меня – все чувства Ваши сохнут.
И все же Вы довольны не всегда.
Температура выше – жемчуг мокнет.
1997
Весна в загуле
Как хорошо, когда свобода в мыслях!
Как хорошо, что рядом нет мужчин!
Мне хорошо! Возьму иные выси!
И для тоски не вижу я причин.
Мне надоело на тебя сердиться,
мне надоела женская тоска!
Тебе, быть может, надоело бриться.
И лучший выход – выход без броска.
Ты видишь небо светло-голубое,
тепло весны гуляет по стране,
естественно желание слепое
любить тебя не только по весне.
А ты один, и это так нелепо,
а я одна, и это чепуха,
еще мы можем обойтись без хлеба,
но без тебя – любовь совсем глуха.
В такие дни, когда весна в загуле,
когда осины почки проросли,
быть хочется от возраста в отгуле,
до старости еще не доросли!
8 апреля 1997
Шанс
Опустошенность. Важное решение
я приняла. И хода нет назад,
и на щеках покалывание, жжение.
Подарен дом, оставлен лишь фасад.
Эх, люди, люди, годы и свершения!
Уходят люди часто в мир иной,
и им прощают массу огорчений
не многое им ставится виной.
Просторы неба трепетно строптивы,
и перемен в природе весь набор,
и бегали мы в юности ретиво,
и хвостики скакали на пробор.
А вот теперь мы ходим, но не быстро,
спешим идти, немного подбежав,
течет без нас не свергнутая Истра,
идем спокойно, губы лишь зажав.
Или кто как, я чаще в лес ходила.
Наследство проплывает мимо нас.
Другие дети сделают удила,
а бабушкам для жизни нужен шанс.
8 апреля 1997
Серый центризм
Судьба для всех течет бесповоротно,
вот новый день: туманная среда.
И взгляды женщин вежливо и кротко,
летят к мужчинам в сером, иногда.
Да, где-то в сером чудные мужчины,
прекрасные и в светлом хороши.
На женщин смотрят и не без причины,
то взглядом падишаха, то паши.
Для женщин они счастье, а намеки,
вполне заменят солнце и тепло,
не хочется в любви малейшей склоки,
хотя от цвета серого – светло.
И небо, небо в сером – благородно,
и этот цвет любим так много лет,
одежда сероватая так модно,
собою надевала высший свет.
Мужчины в сером на работе – сказка,
мужчины в сером часто эгоизм,
мужчины в сером – так одежда маска,
а может быть, какой-нибудь центризм.
1997
Снежный тюль
Снежная штора плывет за окном,
скоро ее не будет,
вот человек далеко, словно гном,
он о себе так не судит.
Каждый велик для себя и в себе,
шторы легки самомненья.
Важное что-то случилось в судьбе?
Это небес повеленье.
Легкий снежок на заботах моих,
грусть он едва прикрывает.
Снежные шторы легки для двоих,
занавес что-то скрывает.
Ладно, так ладно и горюшка нет,
так, холодает немного.
Вы – все равно мой заснеженный свет
в дымке небесного смога.
1997
Облака
По небу облако плывет
в пространстве голубом,
оно дождливым прослывет,
тараня небо лбом.
Весна. Снег тает на ветру,
тот выдувает зло.
Тихонько я слезу сотру,
и в сердце отлегло.
А облака плывут, плывут
куда-то в вышине,
кого-то слабого зовут,
кого-то бьют во сне.
Я только в след им погляжу,
ведь часто невдомек,
что счастье там наворожу,
где грустный есть итог:
где лицемерие, где ложь,
где суета – сует.
Чужие беды не тревожь,
и уходи от бед.
Смотрю на небо в облака,
не видно журавлей,
сказал бы вовремя «Пока»,
мне было бы теплей.
1997
***
Грусть нахлынула внезапно,
погасила божий свет,
ты опять ушел на запад,
позабыв сказать привет.
И грущу я по-иному,
если все ни так, ни сяк.
Я тогда подобна гному,
если жизнь – удар в косяк.
Ты, прости, грустить не буду,
без ударов обойдусь.
Ты предал меня, не буду
я грустить. Пойду пройдусь…
24 декабря 1997
***
Глобальные проблемы хороши,
но нас волнует чаще мизер,
и, если в кошельке моем гроши,
мне не нужна в Европу виза.
26 декабря 1997
***
Зима, капель и рождество,
плеяда елок и гирлянд,
грядет земное торжество
домашних, праздничных полян.
Ковер, диван, торшер и стол,
прекрасный елочный наряд,
струится призрачный подол,
блистает золото наград.
А ты без золота? Одна?
И не любви и не огня?
Никто не тронет веки сна,
но счастье есть и у меня.
27 декабря 1997
Стихотворения 1996
***
Мороз. Морозная зима.
И часто иней, снег.
Живу одна. И все сама.
Таков мой день и век.
Зима сурова, холодна.
Мороз. Мороз. Мороз.
Я без тебя. Одна. Одна.
Зато без слез и гроз.
Мороз и снег. Сугробы. Лед.
Холодная зима.
И там, где есть снежинок слет,
я проживу сама.
1996
Воздух очищения
А что в лесу? Зима и снег.
Пушисты серые деревья.
Снег усмиряет женский век,
и убавляет страсть и рвение.
Иду одна. Брожу одна.
Дышу незримостью пространства.
Мир просыпается от сна,
а сны – в оттенок постоянства.
Чуть-чуть любви, чуть-чуть тепла,
и холод снега для блаженства,
чтоб вынуть все остатки зла
с души моей, для совершенства.
И жить бы так всегда, всегда
без зла, угроз, простого мщения.
Из снега кое-где вода,
но воздух, воздух очищения!
И пустота царит в душе,
она остыла от мороза,
а все забытое уже,
незримо спрятало угрозы.
Есть что-то нужное в судьбе
на перепутье с холодами,
и что-то нужное в ходьбе,
а горе все покрыто льдами.
1996
Царьки
С годами все становятся царьки
на маленьких, но собственных владениях,
минуты у таких царей – горьки.
Они рычат, чтоб отстоять сомненья
о том, что вы вторгаетесь в их жизнь,
о том, что вы совсем не преуспели.
А Бог в душе кричит им: «Воздержись!»
Но без него царьки бы жить не смели!
Все хорошо, когда все на местах
своих, любимых, значимых, солидных.
Царькам пока не ведам просто страх,
они живут без всяких слов обидных.
Любовь, любовь, еще один этап,
этап любви на новом небосклоне.
Лишь иногда бываешь ты богат,
а иногда лежишь на чьем-то лоне.
И я с тобой, незримо, навсегда,
наш мир с тобой красотами весь соткан.
Я не всегда тебе вторила, да.
Но ты – красив был на колхозной сотке!
Царек. Колхоз. Сомненья явно есть,
что мы с тобой в владениях едины.
Царек на кухне, дома – явно лесть.
Нет, мы с царьком совсем не совместимы.
1996
Переучет в судьбе
Избыткам чувств моим вольней,
их слышу столкновения,
и с каждым днем они сильней,
и все сильней влечение.
Переучет в моей судьбе.
Кого же выбрать другом?
Глаза встречаются в стрельбе
и смолкли все подруги.
Все чаще, чаще новый лик
в мое сердечко входит,
и взгляд его – пленения миг
на час или на годы?
Еще любовь сия нова,
еще она младенец,
но в сердце новые слова,
и тут не до безделиц.
А новый лик и не любил,
он рядом был как сторож,
он кипятком костюм облил,
из ревности, как порох.
От боли – крик, нога в пузырь.
Избытки чувств на воле.
И лопнул чувств большой пузырь.
А новый лик? Нет боле.
1996
Пыльца
Цветут леса пыльцой, но желтой,
лежит повсюду желтый плес,
в одежде чаще встретишь шорты.
Все сушит солнце, нет и слез.
Вот май для многих лиц – мученье,
им не вздохнуть, не продохнуть,
ни в радость вкусное печенье,
им подышать бы как-нибудь.
Приятно, тихо в нашем крае,
от аллергии трудно спать:
пыльца не кажется им раем,
как химикат: ни дать, ни взять.
Леса, деревья рядом с домом.
Посмотришь – всюду благодать.
Но вот желтеет что-то комом.
На сон таблетку, что ли взять?
Не каждый год пыльца в полете,
и не всегда желтеет пыль,
иль взяли майские заботы,
иль дома заедает быт.
Поэтому решают просто
с пыльцой задачку только так:
и уезжают в край за сто верст,
где не цветут леса никак.
1996
Встречи дверца
Так что с тобой? А, что теперь со мною?
С небес моих исчезла синева,
а сердце изнывает вновь от зноя,
и кровь вдруг заплескалась как Нева.
И боль в груди, и пламени жетоны,
и синева пруда не помогла,
все тело плачет, превратилось в стоны,
и в мыслях бес просвета только мгла!
Освободить бы мозг от лишних мыслей,
их очень много: солнца оборот,
число напишешь – азбучные выси,
и от ворот получишь поворот.
Пусть дождь со мной, пойду другой дорогой,
пойму все сразу или по частям,
прошу тебя, не перейди порога,
отдай сердечко лучшим новостям.
Ну, помоги мне дождик, дай мне света,
реши мои задачи ты быстрей,
мне укажи, где счастья ждать, привета.
Когда меня найдет прекрасный Грей?
Бывает так, забудешь мудрость сердца.
Все почему? Что верила ему.
А ведь давно закрыта встречи дверца,
себя он отдал, только вот кому?
1996
Обычный паж
У женщины судьба своя,
ее года давно в зените,
ей икс и пять, года тая,
она идет, а вы – сверните.
Мужчина в возрасте таком
все чаще, чаще в отдаление.
Не замечая в горле ком,
она идет в свои владения.
И вот ей снится! Боже мой!
Где он так долго находился?
Надежду встреч дождями смой.
А он ей снился, снился, снился!
Но вот зачем? Почтенный сын,
достойный даже восхищения,
не оценил ее красы,
забыл почти без сожаления.
А шли года. И в ней все спит.
А вот его она хотела.
Но весь прошел любовный пик.
И до него ей нет уж дела.
Какой сумбур! Какой пассаж!
И ерунда без сожаленья.
Да кто он ей? Обычный паж,
мгновенный, словно вожделенье.
1996
Условности
Вы правы люди, я давно устала,
но все надеюсь молодость вернуть,
и не по мне концерты, люди, залы,
и трудно мне с дороженьки свернуть.
Условности, вас проклинать порою
я устаю, но мысленно за вас.
И с каждым годом, этого не скрою,
я реже из общения даю пас.
Уединяюсь я в любой общине,
и на курорте вовсе не была,
и улыбаюсь поднебесной сини,
для взлета не хватает мне крыла.
«Я Вас люблю» – мне говорили много,
в молчанье было больше этих слов,
но от любви ушла моя дорога,
исчезла, к сожалению, прелесть, новь.
Еще взлететь, еще любви кусочек,
но нет, о нет, дозволенности нет.
А под ноги упал еще листочек,
и благонравия беспробудный свет.
Условности, усталость, удрученность,
и молодость. Последние витки.
Обиды так быстры, нерв, утонченность,
как тонких волосинок завитки.
1996
Все возможно
Июльское солнце светило прохладно.
А лето сегодня гуляло не здесь,
и все хорошо, да вот что-то накладно
мне слушать при солнце нелепую весть.
Что ты вновь далеко и где-то сердито
дела завершаешь, а может, и нет.
Как часто бывает, что истина скрыта,
и я не дождусь ни тебя, ни привет.
Но я не одна, ни так молоды годы,
я долго живу на прекрасной земле,
потомкам своим изменяюсь в угоду,
живу вся в проблемах в своей же семье.
Пусть я одинока и дом без мужчины.
Что делать, прошли времена, когда был,
но это не повод для женской кручины,
мой опыт любви весь с тобой не уплыл.
Не выйду я замуж в любовь, кто моложе.
Не выйду я замуж за старых мужчин.
Устану с одними в неверности клеток.
У старых так много болезней, кручин.
Я буду одна, а любовь – часто благо,
она, все возможно, сойдет на меня,
И дело в не возрасте некого мага,
и все же любовь не идет семеня.
26 июля 1996
Холодность благородства
Еще не листопад, еще листва желтеет,
и синева небес видна средь облаков,
еще душа моя кого-то вновь жалеет,
и жду невольно я его ночных шагов.
При свете ночников, когда и тишь, и воля,
мир, как бы в забытье, мне чудится вновь он.
Но у меня теперь совсем иная доля:
все прожитое вдруг поставлено на кон.
Перешагнуть еще границу дозволения,
еще заполонить собою одного,
на это же должно быть Бога повеления,
и если разрешение – Бога самого.
А искорка любви не покоряет с ходу,
она не перешла сквозь новенький рубеж,
пока еще пленит холодность благородства,
но с ней не до любви, с ней разве за рубеж.
А Вы не одинок? Вам нравится быть чуждым?
Вам нравится роптать и вовсе не любить?
Но может, наконец, Вы станете мне нужным?
Поможете слегка мне время позабыть?
Но чувства не листва, они слегка пожухли,
и благородство душ, порой обычный душ,
и бросится в любовь самой, поверьте, жутко,
и лучше взять еще десяток сочных груш.
1996
Лесная грива
Еще одна красавица лесная
тряхнула гривой сказочных волос.
А мой атлет, об осени все зная,
заворожено смотрит в тайны кос.
А как же быть? К чему листвы падение?
Златой ковер неубранной листвы.
Пусть будет он началом восхождения
младой звезды, а я иду на Вы.
Недолговечны тайны листопада,
недолговечна первая любовь,
не сбережешь все семьи от распада,
не сбережет безлиственная новь.
Лесная грива друга уводила
в чащобы леса, ласки и тоски,
красавица готовила удила
своих волос на совесть, на мозги.
Не знаю, чем она приворожила,
зачем тебя в чащобу увела?
Одежду из листвы наверно сшила,
а без одежды в сказку завлекла.
Обычная красавица лесная,
взяла и увела в расцвете лет,
росой приятной утренней блистая.
За ней ушел мой друг и мой атлет.
1996
Трепетный кумир
Пусть моросит тихонько дождь осенний,
листва прощально машет мне рукой,
мы вновь решаем из металла звенья,
а ты меня от лишних глаз – прикрой.
Я не люблю телесно, а иначе
нам не создать и доли тех вещей,
что создали для света, и тем паче
есть корпус блока, чем он не Кощей?
Тебя люблю с технической вершины,
мы создали так много в этот год,
что для любви телесной нет причины,
и это современнейший итог.
Ты одинок, но непонятен часто,
тебе нужна для дела просто я,
но подойти, сказать за жизнь опасно
и будет наша жизнь совсем проста.
У нас работа отнимает силы,
мы вместе создаем сценичный мир,
у каждого своя для жизни вилла,
но мы друг другу – трепетный кумир.
Роман служебный часто неизбежный,
не значит он обычно ничего,
и смоется любой волной прибрежной,
где там песок почти из ничего.
1996
Осенняя ревность
Поздняя осень, да ранние слезы,
кто одинокий, а кто и влюблен.
Лето любви отгремело, как грозы,
и без листвы стал заброшенным клен.
Что мне кручина и подвиг без крика,
я одиноко покинула Вас.
Где-то за дверью стояла улика.
Я промолчу, покидаю. Я – пас.
Я Вас любила, без всякого смысла…
Вы предо мною захлопнули дверь.
Мысль: "Почему?" ненадолго мозг грызла.
Видно, за дверью припрятана "Тверь".
И побрела я все дальше от дома,
дальше и дальше, не чувствуя ног.
Я не глотала отчаянья кома,
и поработала пара сапог.
Что мне кручина, ведь город прекрасен,
очень темно, но на то и ноябрь.
Мозг мой спокоен, достаточно ясен.
Я вновь свободна: "Свободу не грабь!"
Явно, конечно, за дверью стояла
новая пассия Вашей судьбы,
просто не вовремя я Вас застала.
Ревность лечу я во время ходьбы…
1996
Мороз в судьбе
В природе есть свои витки
скользящие, крутые.
Мороз и нервы пусть крепки,
но все же не литые.
Зима морозная нова?
Вы с холодом знакомы.
В судьбе всегда свои права:
на жизнь, здоровье, комы.
Пусть тяжела пока судьба
из выпавшего снега,
и все идет за честь борьба,
в ней тяжело без бега.
Судьба? Судьба. Легка? Легка.
Морозный всюду иней.
Мир праведный, но лишь слегка.
Маячит вечер синий.
Мороз в судьбе, мороз в мечтах,
сугробы под ногами,
в каких бы ни были летах,
скрипят мороза гаммы.
Все почему? А потому,
что кто-то одинокий
совсем не в том живет дому,
мороз морозит склоки.
1996
Стихотворения 1995
Пушистый
Вольный снег пушист и светел,
жизнь добра и к нам чуть-чуть.
Ты давно меня приметил,
разгоняя снега муть.
Вот и все. Мы снова вместе
средь лесов, снегов, домов.
В разговорах меньше лести,
а в сугробах столько снов!
Жизнь, она подобна свету.
Свет, как ты: то хмур, то зол.
Ты исчез. Ищи примету.
Может, ты просыпал соль?
Не бог весть, но жизнь струится,
роскошь, если ты со мной.
А вот мне, мне часто мнится,
не пройдет жизнь стороной.
Постарайся, не продайся,
не злословь из многих слов,
и тебе за все воздастся,
и совсем без лишних слов.
Как пушист сегодня ветер!
Свит из множества пушков.
На тебе любимый свитер
из пушистейших снежков.
13 февраля 1995
Я Вас люблю
Мороз действительно прекрасен,
и солнце светит в небесах,
и мне не надо сказок – басен,
лишь бы Вы были на глазах.
Вы мне нужны, как наше солнце,
или как капля молока,
я бы Вас выпила до донца,
ведь наша встреча так легка.
Но Вы? Вы просто в отдаление,
мне вас руками не достать,
и задохнулось вожделение,
увидев Вас и Вашу стать.
Я Вас люблю. Увы, безмолвно.
Без редких встреч, без суеты.
Вот Вы проехали… довольно.
И чувства прыгнули в листы.
Вы мне нужны таким далеким,
боюсь я частых, жарких встреч.
Люблю кудрявым, синеоким.
Каким Вас именем наречь?
Забылся облик синеокий,
ушел он в память навсегда.
Когда в душе мир слишком строгий,
любовь уходит как звезда.
14 марта 1995
Суета мыслей
Не нужно нам любовной суеты,
зачем стирать, готовить и мыть окна?
Потом он скажет, что чужая ты,
хотя его одежда в пене мокла.
Да, черт возьми, весь быт и всю любовь,
и оскорбления, будто ненароком.
Семейный быт, любовь и счастья новь,
остались где-то с первым чернооким.
Голубоглазый, что не говори,
был отзвуком экрана и мечтою,
кумира из него не сотворить,
как сотворишь – узнаешь, чего стою!
А быт? А жизнь? А в сердце пустота?
Пусть будет пусто, но без оскорблений,
и дома будет тоже чистота,
но без Его великих повелений!
Ни те года, ни те уже мечты,
и вместе жизнь нам просто невозможна.
А взлет фантазий, пусть в них даже ты…
Сия мечта, похоже, просто ложна!
Туманная домашняя погода,
с ней самолетом в небо не взлететь.
Пускай пройдут еще пустых полгода,
Тогда поймем кого кто будет греть.
1995
Перерыв
Как хорошо, что солнца свет
всегда приятней пыли,
оно тебе не скажет: "Нет!"
и не соврет, где были.
Я вновь иду на перерыв
среди сплошной работы,
стою у пруда, где обрыв,
без мыслей и заботы.
Ты за рулем иль будешь там,
но ты меня не встретишь,
а в бедах ты повинен сам,
в них не поможет ретушь.
Да, так проходит перерыв
без встреч, всегда в прохладе,
не предвещая наш разрыв.
Ты здесь проедешь в "Ладе".
Проедешь в Ладе, иль пройдешь,
мне все неинтересно,
когда-нибудь и ты поймешь,
как в этом мире тесно.
А я у пруда постою,
и посмотрю на воду,
которую ты будешь лить,
себе и мне в угоду.
1995
Прикосновение
Что нужно в жизни от мужчин?
Любовь и нежность.
У них есть множество причин
на холод снежный.
За то мгновенье бытия,
подарок Бога,
прощу нещадный быт, где я
живу так строго.
Ничем не купишь ты любовь -
все по наитию,
и чувства редко вспыхнут вновь -
не надо ныть нам.
Года, года и много лет
любви и страсти,
но не всегда погашен свет
и ловля в снасти.
Руда, руда, вся жизнь руда,
где бриллианты?
Так вот зачем нужна среда!
В ней есть атланты.
Те, что тебя не обойдут
и не обделят,
прекрасный, чудный этот миг
с тобой поделят.
Мгновенье счастья – легкий всплеск,
удача, редкость.
В очах любовный вспыхнул блеск?
Замри, слов ветхость.
Но счастья миг, прекрасный миг -
Одно мгновенье!
О, это чувств из клеток крик -
прикосновение!
1995
Неведомая тишь
Вновь осень золотая отцвела,
и пышная листва рябины красной
в заоблачные выси не звала.
А есть ли у земли другие краски?
А дел полно. Их просто все не счесть,
одной мне их совсем не переделать,
а от тебя молчит любая весть,
и отдыхает по ночам лишь тело.
Как хорошо деревья оголились,
и в черных платьях их стоят стволы,
они давно невидимо влюбились,
а желтые одежды им малы.
Лихая осень быстро отошла,
златая осень наших отношений,
настали почти черные цвета,
цвета одни – заоблачных лишений.
Потом пришла неведомая тишь,
когда нет ни листвы, ни снегопада,
а лишние тревоги просто: «Кыш!»
Сегодня мне любви твоей не надо…
Все выше солнце, золотистей цвет,
и что-то неземное появилось.
В голубизне других оттенков нет,
твое лишь имя в титрах засветилось.
1995
Силы березы
Первые морозы,
первый легкий снег,
все замерзли слезы,
откажусь от нег.
Чтоб здоровье было
еще много лет,
чтоб в душе остыло –
шлю тебе привет.
А любовь мужская-
отойди, постой.
Видишь у леска я,
у березы той.
Надоело, милый,
от любви стонать.
От березы – силы
буду лучше брать.
Первые морозы,
первый легкий снег,
все замерзли слезы,
откажусь от нег.
1995
Стихотворения 1994
Айсберг-льдина
Мороз морозит сквозь мороз,
сияя на рассвете.
Тепло исчезло в мире грез,
и жизнь в холодном свете.
У осени порядок свой
в ковре опавших листьев.
Земля, покрытая листвой,
морозцу дарит кисти.
Стареет медленно любовь
и жизнь стареет с нею.
Уходит в прошлое. Где новь?
Сугробы индевеют.
Снега лежат всегда пластом
годами, словно айсберг.
Но все роднее отчий дом,
а дома есть свой мастер.
О, Боже мой! О, Боже твой!
Возможно? Все едино?
Быть может, мы одной судьбой
растопим айсберг-льдину?
Но кто растопит чувства ком,
когда они замерзли?
Когда и взгляды все снежком,
когда в лед вмерзли весла.
1994
***
Крещенские морозы,
прекрасный светлый лес,
деревья в снежных позах,
голубизна небес.
Божественно и мило
блестит на солнце снег,
необъяснима сила,
морозных, жгучих век.
Стоят дома лесные
и в юбках дерева,
ветра летят сквозные,
сжигая все дрова.
Любовь в душе притихла,
и ясен небосвод,
не зеленеет пихта,
замерзли волны вод.
1994
Дорогой вигвам
Поездки по стране такое чудо!
А цены на них быстро лезут вверх.
Вопрос отпал, где утром завтра буду,
а то от пожеланий свет мой мерк.
"Я к бабушке сегодня же поеду!"
А уйму тысяч, где теперь найдешь?
Не раскатаешься пешком с мешком по свету,
а, может, свои прихоти уймешь?
Не нужно людям ездить очень много,
совсем не надо климат им менять.
Здоровье нам предсказывает строго,
вменяет свои просьбы – усмирять!
Своей квартире уделите время,
помойте окна, вытрите полы.
Свою природу, почву любит семя,
зачем чужие обтирать столы?
А чем стол хуже? Разве, что привычен.
Зато родной, знакомый только вам.
Вам хорошо здесь, просто без кавычки.
Ваш дом и есть ваш дорогой вигвам.
18 января 1994
***
Привыкли все давно к своим маршрутам,
к своим дорогам, к мыслям по пути.
И редко, кто меняет в жизни круто,
и друг от друга трудно нам уйти.
Но рвутся очень часто нити дружбы,
любви, семьи, работы и долгов.
Болезненно меняют место службы,
уходят от друзей как от врагов.
В автобусах их сталкивают снова.
Куда уйдешь ты в жизни от дорог?
А нет врагов, долгов – судьба готова
вновь помирить и дать любви залог.
С тобой столкнулась. Ласково и мило
вдруг засветились ясные глаза.
Ведь только что сидела я уныло!
Ура судьбе! Есть в жизни чудеса!
24 января 1994
Замерзшие сновидения
Торжественно спокойствие в природе,
когда белеют небо и леса,
когда зима, или весна восходит,
когда видна проталины слеза.
Спокоен мир, нет ветра, просто тихо.
Влюбленность наша близится к концу,
быть может, ненадолго страсти стихли,
я не хочу идти с тобой к венцу.
Ведь все прошло. В мозгах бело и тихо.
Я не звоню и не лечу к тебе.
По вечерам сижу, вяжу я лихо.
Спасибо овцам или же себе.
А ты, дружок, пойми – я дорогая,
я не беру ни денег, ни наград.
Есть только страсть, а с ней и я другая,
проходит страсть, и остается град
замерзших слез, замерзших сновидений.
Я не с тобой. Люблю я быть одна.
Ушла я в мир лесных стихотворений,
и в них как в сновидениях не видна.
Похожи мы с тобой, конечно, были:
глаза и внешность, чувства и тоска.
Торжественно к спокойствию приплыли,
простимся у соснового леска…
1994
Зови не зови
Мельтешит потихоньку снежок,
оседая спокойно повсюду,
для меня ты уже не божок,
и тебе поклоняться не буду.
Отошли наши теплые дни,
холодает в душе непогода.
Да и ты в ночь спокойно усни,
не ищи ко мне мысленно брода.
Снег летит, ускоряя свой бег,
и кружится от ветра невольно.
Пролетает снег быстро у век,
только мне забывать тебя больно.
Много лет нашей тихой любви,
она редко гуляет меж нами,
а теперь ты зови, не зови,
мы ее позабудем и сами.
Так бывает у нас, и порой
только снег между нами летает.
Снег кружит, как встревоженный рой,
оставляя снежинки медали.
Мельтеши если хочешь во сне,
наяву очень снежно, спокойно,
подари ты спокойствие мне,
расстаемся с тобою достойно.
1994
***
Блестят снега в лучах морозных,
февраль открыл дома мирам,
на землю им смотреть не поздно:
красоты ведь сродни дарам.
Сегодня чуточку красиво:
летают птицы в синеве.
Зима, морозя, ждет отлива
всех холодов. Поклон листве.
1994
Волшебный мир
Вокруг меня морозный, жгучий воздух,
когда все небо блещет синевой,
в такой момент заглядываться поздно,
хотя апрель мне говорит: "Я свой!"
Почувствуйте, как хорошо на свете,
какой простор для мыслей или дел.
И вы всегда за все во всем в ответе,
не нужно только видеть своих тел.
Лиричность взгляда, может быть, прекрасной,
природа необузданно сильна,
любовь приемлют милостью, негласной,
и лучше там, где ревность не вольна.
Любить, когда? Когда проходишь мимо.
Похожи чувства все на небеса.
Из поднебесья взгляды, хоть для примы,
и пусть молчат продрогшие леса.
Волшебный мир очей да в день весенний.
Пронзит прозрачный воздух ясный взор,
и ты раздета, будто ты в бассейне,
так очень точен пламенный обзор.
Вот так, друзья, возвышенные взоры,
порой сильней всех низменных страстей!
Мы все бываем изредка ретивы,
но без сорок нет в мире новостей!
1994
Весенний воздух
Под солнцем было все чудесно:
раскрылась верба и ольха,
среди сережек – птицам место,
они пушисты как меха.
Погода портилась немного,
пригнало тучи, серость струй.
Все стало мрачно и с тем строго,
и пропитался влагой грунт.
Весна вдыхала воздух лета,
очистив поры от снегов.
Стоят деревья как скелеты,
и это множество веков.
С огромной силой, полновесно
весенний воздух здесь и там,
и всем доподлинно известно,
что травка всходит по местам.
Всегда все так и не иначе,
плюс-минус дни или часы,
нас радость ждет или удача
в преддверие лиственной красы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70369558) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.