Штрихи
Сергей Василич
Наша жизнь полна воспоминаний, каждое из которых – как штрих на листе памяти. Каждый такой штрих содержит отдельную историю, радостную или печальную. А бывает и так, что от некоторых штрихов хотелось бы избавиться, да нет такого ластика, которым можно было бы их стереть… Но не стоит о грустном, ведь вокруг столько позитива! И в каждом событии вполне можно найти то, над чем можно посмеяться, а кое-что и высмеять. Предлагаемые читателю рассказы – это либо истории, свидетелем которых лично был автор, либо сатирический взгляд на некоторые аспекты общественной жизни. Итак, берём в руки книгу…
Сергей Василич
Штрихи
Поклонница
Были бы таланты, а уж поклонники всегда найдутся! Но, с другой стороны, кто узнает, что данный индивидуум обладает талантом, если у него отсутствуют поклонники? Как говорится, короля делает свита.
В не очень отдаленные времена в престижном столичном концертном зале проходили гастроли музыкального театра из второй, культурной так сказать, столицы. Гвоздем программы был мюзикл "Голова профессора Доуэля". Не буду отвлекать внимание читателя на пересказ сюжета, кто хочет, сможет сам прочитать одноименный роман Александра Беляева. Впрочем, надо признать, что от романа в мюзикл перекочевали только название да собственно голова, а сама драма превратилась в некую мелехрюндию с любовно-героическим сюжетом. Музыка, правда, ничего себе так, пара-тройка арий прочно обосновалась на вершинах топ-листов всех радиостанциях аж на целых три с половиной недели.
Бесспорно, звездой мюзикла являлся исполнитель главной роли Илья Рубинов – молодой симпатяга, в которого была влюблена половина женского (злые языки утверждают, что и некоторого вроде бы мужского) населения страны. Элегантный черноволосый красавец, обладатель бархатистого баритона, Илья покорял трепетные женские сердца проникновенным пением чувственных, а порой и «жестоких» романсов и лирических песен.
А если учесть, что Илья в те времена был еще и неженаааааатый…
В общем, идет очередное представление, что-то там на сцене происходит, уже спеты две из трех популярнейших арий, большинство канканов станцованы, зрители, успев обменяться первыми впечатлениями в антракте, с замиранием сердец внимают действию, а поклонницы (и пара поклонников) Ильюшиного таланта готовятся штурмом взять сцену с целью завалить объект своего обожания цветами и любовными записками.
И вот оно! Профессор Доуэль, готовясь к пересадке собственной головы (мы, конечно, помним, что сюжет отличается от оригинала), поет грустную арию о прожитой жизни и о надеждах на то, что его голова приживется к новому телу, и снова будет весна жизни, любовь-морковь и так далее. Сладко играет оркестр, тихонько в такт подвывает бэк-вокал, осветители помещают сцену в полумрак, ярко выделяя главного героя…
И тут в зале происходит неожиданное. Не дожидаясь окончания арии, некая поклонница, дама полуторобальзаковского возраста, начинает движение по боковому проходу зрительного зала с роскошным букетом свежайших цветов. При этом она, словно профессиональная разведчица, свой маршрут построила таким образом, чтобы до поры до времени оставаться незамеченной объектом её обожания.
Так, пробираясь к сцене, используя полумрак зала и сливаясь со стенами, дама добралась до самой рампы. Затем, видимо, решив, что цель близка, взобралась по боковым ступенькам на сцену и спряталась за занавесом. Но спряталась-то она от Ильи, а зрителям все очень даже хорошо было видно, несмотря на притушенный свет.
В зале возник шумок. Послышались отдельные смешки.
Поющий профессор, почувствовав, что внимание зрителей перекинулось на что-то иное, слегка занервничал.
Дама немного отодвинула край занавеса и, высунув голову, внимательно следила за целью своей миссии, приготовившись к быстрому старту.
Профессор, всё еще не понимая причины неожиданного оживления в зале, на всякий случай как бы невзначай произвел быструю мужскую проверку состояния определенной части брюк – все было в порядке. Затем, чувствуя по направлению зрительских взглядов, что причина шума находится за занавесом, начал чуточку отклоняться в сторону от микрофона, слегка повернув голову и сильно скосив глаза.
Напрасно! Бдительная дама сделала небольшой шаг назад и скрылась за занавесом. Фальстарт!
Профессор ничего не увидел.
Шум в зале увеличился на пару десятков децибел. Послышались отдельные реплики и, как всегда в таких случаях, советы.
Профессор вернулся на исходную позицию, продолжая вести свою роль.
Дама вернулась из-за занавеса на свой наблюдательный пост.
Зрители, потеряв интерес к сценическому действию, с интересом следили за происходящим у занавеса и ждали, что же будет дальше.
Профессор снова, теперь уже круче, повернулся в сторону, где затаилась причина зрительского невнимания.
Занавес в очередной раз скрыл эту причину от глаз исполнителя.
И так несколько раз подряд.
Почтеннейшая публика, позабыв о мюзикле, веселилась вовсю.
В это время в зале запоздало появилась группа наведения порядка в лице негодующих бабулек-билетёрш, до этого спокойно попивавших чаёк в гардеробе, усиленная присутствием бравого милицейского старшины. (Скажем сразу, старшина дошел только до половины зала, споткнувшись о портфель, поставленный каким-то раздолбаем-зрителем около крайнего кресла в четырнадцатом ряду, и растянувшись по этой причине на покрытом ковром полу).
Публика со всем вниманием следила за развитием событий. А они развивались таким образом, что бедная дама – поклонница таланта Ильи Рубинова – была с позором вытолкана помощницами служителей Мельпомены из-за своего укрытия и препровождена к выходу из храма искусств.
Профессор, немного успокоившись (хотя о каком спокойствии в такой обстановке может идти речь!), подводил к концу свою арию.
Надо все же отдать должное оркестру – он ни на такт не отклонился от партитуры, хотя, может быть, именно потому, что просто ничего не видел, находясь в оркестровой яме.
Бабульки с чувством выполненного долга чинно покинули зал.
Старшина, поднявшись с пола и бурча под нос неприличные слова, отправился вслед за ними.
Шум в зале постепенно стихал.
Поклонницы (и один томный поклонник) приготовились к букетной атаке на своего кумира.
Оркестр сыграл заключительный аккорд.
Осветители притушили прожектора.
Профессор, отпев свою печальную арию, стоял на сцене, низко опустив голову, готовую к пересадке, ожидая заслуженных аплодисментов.
Ожидания Илью не обманули. Зал единодушно взорвался рукоплесканиями.
Поклонницы и томный поклонник с криками "Браво!", "Супер!", "Ильюшка – душка!" с букетами наперевес как по команде рванули к ступенькам, ведущим на сцену.
На этом можно было бы и закончить наше повествование, но…
С грохотом, подобным разрыву бомбы, распахнулись двери, ведущие из фойе в зал, и сгусток неуёмной энергии пронесся по направлению к сцене, сшибая с ног неосторожно вышедших в проход зрителей. Это изгнанная было из храма культуры дама, внезапно совершив обходной манёвр по фойе, вновь ворвалась в зрительный зал и устремилась по финишной прямой к начавшему свой первый поклон кумиру.
Толпившиеся перед сценой поклонницы были разметены в разные стороны.
Два букета упали в оркестровую яму, туда же, вмиг потеряв всю свою томность, с утробным воем полетел поклонник.
Публика снова пришла в возбуждение.
Кумир застыл в полупоклоне и обалдело взирал на кутерьму в зале.
Дама, имея значительное преимущество в скорости, первой взлетела на сцену и устремилась к любимому артисту, но, не рассчитав тормозного пути, чуть не пронеслась мимо объекта своего обожания, однако, к счастью, оказалась в вовремя подставленных руках знаменитого певца (вообще-то Илья привычно подставил руки исключительно для приема цветов, но неожиданно для себя стал обладателем букета вкупе с поклонницей).
Публика стоя аплодировала. Аплодисменты переходили в овацию. И что-то мне подсказывает, что сегодня адресованы они были не только (и не столько) знаменитому певцу.
Надо отдать должное Илье Рубинову: попав в столь щекотливую ситуацию, он с достоинством из неё вышел, поровну разделив с настойчивой дамой аплодисменты и цветы от поклонниц (про поклонника молчим – он барахтался в оркестровой яме между литаврами и арфой, вдобавок придавленный упавшей на него тубой). И, хотите верьте, хотите нет, но всенародный любимец не только на глазах у всего зала сфотографировался с горячей почитательницей своего таланта, но и сам взял у неё на память автограф.
Страшная тайна Миши
Ну до чего же хитер у нас народ на разные выдумки! Особенно, если нужно обойти какой-либо запрет. Это в повседневной жизни туго соображается, ну, там, по работе что-нибудь изобретаешь, или жена вас попросит смастрячить какую-нибудь приблуду для домашнего хозяйства. А вот когда вас лично коснутся некие неурядицы, мешающие, по вашему разумению, нормальной жизни, тогда уж в полном объеме проявляется ваша смекалка, и на свет рождаются такие гениальные решения, что, воистину, достойны ученого звания никак не ниже доктора околовсяческих наук, а то, глядишь, и академика.
Вот об одном таком находчивом товарище я и хочу вам рассказать.
Жил да был, как говорится, в славном городе… А, впрочем, какая разница, в каком именно городе жил наш герой? Смекалистые люди у нас живут повсюду, и именно благодаря своей смекалке все еще и живут вопреки постоянно растущей заботе правительства о благе своих граждан.
Так вот, жил да был (а, быть может, и сейчас еще живет, здоровья ему), да работал в конструкторском бюро местного заводика некто Миша Ручкин, по образованию инженер, по призванию художник, а по должности конструктор-оформитель промышленной продукции народного потребления или, как нынче говорят, дизайнер. Работа творческая, важная, ничего тут не скажешь, нужно ведь, чтобы продукция имела привлекательный для покупателя вид.
Нужно отдать должное Мише, дизайнером он был хорошим, к работе подходил творчески, и производимые предприятием товары пользовались спросом именно благодаря Мишиным художественным решениям. Даже откровенное барахло Миша мог так профессионально оформить, что покупатели буквально сметали его с прилавков, а конкурентам оставалось лишь плакать горючими слезами, проклиная дизайнера и подсчитывая убытки.
Многие хотели бы переманить мастера к себе, но Миша был истинным патриотом своей организации и на лестные предложения не поддавался.
К каким только уловкам не прибегали конкурирующие фирмы, чтобы заполучить Мишины разработки, но все безуспешно! Бывало, подошлют как бы «ученика» – но вся «учеба» у Миши сводилась исключительно к походам в ближайший магазин за пивом для учителя, причем пиво пересекало порог студии, как Миша называл свой кабинет, исключительно в руках мастера, так как в свою "святая святых" он никого (кроме начальства, да и то вынужденно) не пускал, дабы посторонние там не нарушали творческую ауру.
Пробовали использовать "женский фактор" – Миша, конечно, не был монахом, и частенько устраивал в своей квартире романтические вечера, плавно переходящие в завтраки в постели, но и тут разведчиц ждала неудача, так как Миша никогда не работал дома и потому не держал у себя никаких рабочих материалов, а обсуждать творческие планы во время интимных встреч считал ненужным отвлечением от основного дела.
Поговаривают, что Мишу даже хотели однажды похитить западные спецслужбы, но что-то у них там не срослось, хотя лично я этим слухам ни на грош не верю.
Что-то длинное вступление у меня получилось, но должен же я был дать Мише полную характеристику, иначе далее будет не понятно, почему Мишу терпело начальство. А могло бы и не терпеть по весьма веской причине: Миша страдал традиционной почти всех творческих личностей болезнью. Ну, вы, наверное, догадались, что я имею в виду. Да-да, Миша был большой любитель подкачать себя народным допингом, в прямом смысле "повысить градус творчества".
Нет, нет, вы не подумайте, Миша не был запойным. Он всегда только "по чуть-чуть", но зато регулярно. Так сказать, всегда находился в тонусе. Творческом, конечно.
Вот именно это состояние "творческого подъема" и раздражало Мишиных начальников, неоднократно пытавшихся поймать нашего героя на месте преступления или хотя бы отыскать потайное место хранения запасов допинга. Но Мишу не проведешь! Ни разу, понимаете, ни разу никому не удавалось застукать этого хитрована за употреблением вдохновляющего эликсира или хотя бы выявить, так сказать, косвенные доказательства его приема.
В конце концов, между Мишей и его руководителями сам собой возник молчаливый договор: дизайнер себя ведет внешне прилично, не злоупотребляет, а руководство делает вид, что ничего не видит. И всем было хорошо: Миша регулярно вдохновлялся, а предприятие выпускало прекрасно оформленную продукцию и подсчитывало полученные барыши.
И вот однажды в конструкторском бюро случилось ЧП: по техническим причинам – потек бачок – пришлось закрыть единственный туалет. Ну, вы сами понимаете – техника, хотя и примитивная, есть техника, время от времени ломается. Шум подняла уборщица Айгуль (или Гюзель? Вечно я путаю эти непривычные имена!), как всегда пришедшая с утра для помывки мест общего пользования. Она же и заперла входную дверь столь необходимого каждому человеку санитарного объекта.
Вы мне скажете: ну, подумаешь, что-то там сломалось в бачке, трудно починить, что ли? Или в конторе мужиков не найти, чтобы устранить поломку? А я вам отвечу: какие еще мужики в КБ? Начальству не по чину в сортире возиться, конструкторам тоже не с руки – всё же разводной ключ намного тяжелее карандаша, а что касается Миши, то не забывайте, что он творческая личность, художник, и столь низменные сферы претят его сущности. Поэтому Гюзель (или Айгуль?), недолго думая (а чего тут думать-то?), позвала на помощь своего брата, работающего на этом же заводике дежурным сантехником.
Брат, тупо уставившись на недавно установленную дверь в заветное помещение, выслушал эмоциональное лопотание уборщицы и нерешительно зашел внутрь, поставив сестру со шваброй наперевес охранять вход от нежелательных посетителей, могущих помешать процессу ремонта сантехоборудования (да простит мне читатель "казенный штиль").
Время шло, ремонт никак не заканчивался, сотрудники начали проявлять нетерпение, плавно переходящее в ропот, причем громче всех возмущался Миша, уже несколько раз пытавшийся проникнуть в "отливочный цех", но каждый раз терпящий фиаско благодаря бдительности стоящей на посту Айгули (или все же Гюзели?). Коллеги же (вот паразиты!) изощрялись в остроумии в адрес Миши, давая ёрнические советы относительно способов удержания просящихся наружу продуктов жизнедеятельности организма.
Видимо, неисправность была столь велика, что постепенно на помощь брату приходили все новые и новые земляки из числа числящегося на предприятии младшего технического персонала.
Ни о какой работе в этот день речь уже не шла. Сотрудники, время от времени отлучавшиеся в соседний цех, горячо обсуждали сложившуюся ситуацию, высказывая свои версии причин поломки санузла. Да и Гюзель (Айгуль?) куда-то пропала, оставив вверенный ей пост. Впрочем, ее дежурство было уже и не нужно, так как дверь была надежно заперта изнутри, в чем неоднократно, под дружеские смешки коллег, убеждался Миша, не теряющий надежды проникнуть в заветное помещение.
Тем временем из-за двери доносились звуки, мало напоминавшие звуки ремонта, но постепенно затихли и они. Миша, ломая руки, пытался воззвать к совести сантехника, но тот, видимо, как и его земляки, не понимал (или делал вид, что не понимал?) русского языка, так как хранил гробовое молчание.
Наконец Миша, раздобыв у знакомого слесаря стамеску, приступил к взлому двери. Но тут прибежала не пойми откуда Гюзель (Айгуль?) и заблажила: "Эй, работа конец, работа шабаш!". Тут же дверь открылась и из нее вышли…
Нет, не хватает у меня умения описать процесс выхода из туалета собравшейся в нем компании. Обычно на лицах выходящих из подобного заведения присутствует некое удовлетворенное и слегка независимое выражение. В нашем же случае лица выходящих не выражали ничего. Скорее, сосредоточенность и полную отрешенность от всего сущего. Да еще помноженную на попытку сохранить устойчивое вертикальное положение. Вот так, в полной отключке от всего, храня молчание, качающимся строем прошествовали эти обитатели солнечного Туркестана к выходу из здания.
А что же Миша?
А Миша, как только из двери вышел последний потомок Улугбека, рванулся в комнату размышлений, чуть не высадив створку. Что он там увидел, не понял никто, только из дальней кабинки донесся протяжный вой, сравнимый только с трубным гласом весеннего лося, вызывающего соперника на бой.
Вскоре Миша вышел, весь какой-то поникший, и молча, не реагируя на окружающий мир, еле волоча ноги, печально направился в свою "студию"…
Притихшие коллеги поспешили выяснить причину произошедшей с Мишей метаморфозой.
Тут-то всем и открылась Мишина страшная тайна. Оказывается, наш художник хранил свои запасы творческого эликсира в бачке унитаза и регулярно посещал туалет с целью повышения охлажденным напитком своего авторского тонуса. А проклятый сантехник случайно на эти запасы наткнулся. Что произошло дальше, думаю, можно не объяснять.
Вы думаете, Мишу уволили? Отнюдь. Начальство, которому в лицах рассказали о событиях минувшего дня, долго, до слез, до икоты, смеялось. А отсмеявшись, провело с Мишей соответствующую случаю воспитательную беседу, все же не желая терять хоть и непутёвого, но ценного работника, чей талант реально повышал конкурентоспособность продукции.
Бачок, кстати, в тот день так и не починили.
Почти по классику
Ведь как же все хорошо начиналось! И вот…
Так размышлял Гриша Востриков, двигаясь почти на ощупь по абсолютно темной улице. Проклятые коммунальщики в конце года озаботились экономией электроэнергии, для чего полностью выключали уличное освещение, так что загулявшие граждане вынуждены были добираться до своих жилищ в кромешной тьме, постоянно подвергая себя риску подвернуть ногу, споткнуться или даже врезаться в стену незаметного в темноте дома. Немного спасали положение немногочисленные тускло светящиеся окна не спавших еще в этот поздний час людей, счастливых уже тем, что они успели вовремя, посветлу, добраться до своей жилплощади и зажечь свечки. Правда, освещать мостовую эти окна никоем образом не могли, но все же служили неким ориентиром, позволявшим бедолаге не сбиться с пути и не столкнуться с каким-нибудь иногда еще встречающимся деревом или, что, несомненно, хуже и обиднее, с мусорным баком.
Итак, шел Гриша и размышлял. Точнее, не шел, а передвигался мелкими шажками, постоянно останавливаясь и тщетно пытаясь различить в темноте хоть что-нибудь. Казалось, улица была бесконечной. Шёл Гриша уже долго, ориентируясь на какой-то краснеющий вдали предмет – не то чье-то окно, не то тускло горящая вывеска в той части района, где дурацкой экономией не озаботились. Но когда до цели оставалось вроде бы недалеко, Гриша умудрился свалиться, оступившись, в яму, намедни выкопанную для ремонта поврежденного водопровода. Когда Гриша, ругая непотребными словами этих чертовых (смягчим немного эпитет) копателей, вылез из ямы, никакого красного свечения уже не наблюдалось, и пришлось Грише снова брести наобум.
Здесь нужно объяснить читателю, как Гриша оказался в такой поганой ситуации.
Накануне, совершенно случайно, Гриша столкнулся в магазине (не подумайте чего нехорошего, магазин был строительным) с мужиком, доверху нагруженным утеплителем. Пробормотав извинения и помогая мужику собрать рассыпавшийся стройматериал, Гриша вдруг узнал в пострадавшем своего давнего приятеля-одноклассника. Или нет, это не Гриша его узнал, а, наоборот, мужик окликнул Гришу… Впрочем, это не имеет в нашем рассказе никакого значения. Узнали друг друга, и ладно.
В общем, как обычно в таких ситуациях, позадавали друг другу вопросы типа "Как ты?", "А ты как?", "Как семья?", ну, и так далее, сами знаете. Потом решили встречу, как водится, сбрызнуть. Только где? Кабы было лето, вопросов бы не возникло, всегда к услугам кафе «Ветерок» (читатели старшего поколения знают, что это такое, для молодых поясняю: выпивон на свежем воздухе – в парке, на задворках, на детской площадке или еще где-нибудь, в общем, на природе). Но сейчас осень, конец октября, ветерок-то холодный, продрогнешь, поэтому наши герои решили продолжить общение дома у Паши – так звали Гришиного приятеля.
Ну, в общем, посидели, повспоминали, поделились жизненными обстоятельствами, поругали, как водится, правительство, нового мэра, заменившего во всем городе недавно уложенную тротуарную плитку на асфальт, и засобирался Гриша до дому, до хаты. И не только потому, что сбрызгивать было уже нечем, а в большей степени из-за весьма красноречивых взглядов Пашиной жены, как бы говоривших: "Не надоели ли дорогому гостю хозяева?"
Так и вышел Гриша из гостеприимного дома и строевым шагом направился… А, собственно, куда он направился? В той части города, где жил Паша, Гриша никогда раньше не бывал, дорогу за разговорами не запомнил, вроде бы вот по этой улице шли… Или не по этой? Нет, точно по этой, вон и та мусорка стоит, за которой Гриша давеча… ну, это, как его? В общем, сами догадайтесь, небось, попадали в аналогичную, не терпящую отлагательства, ситуацию…
…Выбрался, значит, Гриша из ямы и побрел, осторожно переставляя ноги, дальше.
Вроде бы стало посветлее. Хотя, нет, просто Гришины глаза попривыкли к темноте и стали, хотя и смутно, различать крупные объекты. Вот как раз стало вырисовываться что-то довольно габаритное, нужно бы обойти, но как-то боязно, свернешь, да и заблудишься. Ладно, подойдем поближе да аккуратненько так и минуем препятствие…
Ба, да это опять мусорка! Сколько же их на этой улице? Да и еще светлее стало, глядишь, и выйдешь на свет божий… Постойте, это что ж такое, мусорка-то давешняя, та, где Гриша… ну, в общем, помните? Это что же значит, Гриша вернулся в начало пути? Видать, вылезая из ямы, перепутал направление.
Все бы ничего, но Гриша напрочь забыл, в каком доме жил Паша. Оставалось одно – позвонить в службу спасения, но было никак невозможно по причине того, что Гришина не в меру ревнивая жена накануне закатила ему скандал после того, как обнаружила в контактах имя Света. И как не пытался Гриша объяснить, что Света – это его племянница (что было чистейшей правдой), эта Отелло в юбке ни за что не хотела мужу верить и мстительно лишила Гришу средства связи, грохнув об пол его мобильник.
Немного поразмыслив, Гриша пришел к выводу, что нужно все-таки снова идти по несчастливой улице до самого ее конца. А что делать? Не ночевать же на улице? С другой стороны, и домой что-то не тянет, только представишь себе разъяренную Отеллу…
И побрел Гриша обреченно по погруженной во мрак улице, приблизительно представляя себе направление, твердо помня, однако, о препятствии в виде ямы, вторично попадать в которую ему как-то не хотелось.
О! Вон и что-то красное впереди снова забрезжило. Значит, двигался наш герой в правильном направлении. Так, тут где-то яма должна быть… Чертовы коммунальщики, накопают ям, а обозначить их как-нибудь даже не удосужатся! Ищи теперь ее в этой кромешной тьме египетской. Как бы не ухнуть в нее снова!
Ага, вон вроде бы темное пятно на дороге! Это, значит, и есть та проклятая яма? Так, нужно ее осторожненько обогнуть… Вот, нащупал ногой край, так, теперь вдоль края тихонечко двигаемся… двигаемся… двигаемся… Что за черт! Сколько же двигаться-то будем? Яма вроде бы небольшая, а уже минут десять ее обхожу и конца-края не вижу. Может, это… А-а-а, ё-ё-ё-моё!!!
Гриша понял, что снова оказался в яме.
Стиснув зубы, Гриша сосредоточенно вылез из подлой ловушки и решительно двинулся вперед, наобум, насколько возможно трезво размыслив, что если судьба решит преподнести еще один «сюрприз», то, как ни осторожничай, все равно его получишь.
Судьба не заставила Гришу долго ждать. Через несколько шагов Гриша был повержен на землю сильнейшим ударом в лоб…
…Постепенно хоровод искр в Гришиных глазах угас, и его снова окружила темнота.
Держась за ушибленное место, Гриша, кряхтя, поднялся и побрёл… А куда, собственно, он побрёл? Да Грише было уже все равно, куда идти: пойдёшь в одну сторону – в яму провалишься, в другую – по лбу огребёшь ни за что. А кстати, кто это так Грише засветил? Вроде бы никого не было, да и сейчас тихо. А, впрочем, какое дело? Вон впереди что-то зеленеет. А раньше, помнится, краснело.
Ладно, пойдем туда, где зеленеет. В конце концов, любая улица имеет начало и конец, дойдем как-нибудь, там разберемся.
Но, видимо, не зря народная молва гласит, что бог любит троицу. Сделав всего несколько шагов, Гриша почувствовал, что его ноги потеряли сцепление с землей и едут, как по льду. Отчаянно балансируя, из последних сил пытаясь удержаться от падения, Гриша съехал, уже не только на ногах, но и на другой части туловища в очередную яму.
Морально подавленный, физически обессиленный Гриша сел на дне ямы и заплакал от обиды на жизнь. Заплакал, может быть, впервые с того момента, когда ему, десятилетнему шкету, не досталось подарка на школьной елке.
…Случайно заехавшие на эту проклятую улицу полицейские были немало удивлены, увидев плачущего на дне ямы мужика. Вроде не бомж, одет прилично, хотя и вымазан глиной. Да еще и «фонарь» на лбу приличный виднеется. В общем, вызволили они бедолагу и даже не стали придираться.
В это время коммунальщики, решившие, видимо, что уже достаточно сегодня наэкономили энергии, включили на улице свет. Ближайший светильник показал Грише источник его бед: круглую яму, вокруг которой Гриша кружил несчетное количество раз и в которую он трижды угодил, и лежащую стойку ограждения, на основание которой Гриша наступил, получив сокрушительный удар наподобие тому, что можно получить, наступив на лежащие грабли…
…Заспанный провизор аптеки, в которую несчастного Гришу заботливо доставили давешние полицейские, чтобы купить ему йоду или зелёнки, был настолько восхищён шикарнейшим «фонарём», светившим с Гришиного лба, что, не обращая внимания на выпачканную одежду нашего героя, лично оказал ему первую помощь, да еще дал с собой (совершенно бесплатно!) склянку с примочкой.
Наутро Гриша лаконично объяснял своим коллегам происхождение своей травмы строкой из известного стихотворения Александра Блока: ночь, улица, «фонарь», аптека.
Правда, сразу же по прибытии домой Гриша сподобился огрести от благоверной еще один «фонарь» в придачу к имеющемуся, но это уже к нашему рассказу не имеет никакого отношения.
Пакет
Случилась эта история в те далекие, многим читателям памятные времена, когда еще не существовало мобильной связи, понятие «дефицит» означало определённую степень доступности для честных советских граждан тех или иных товаров, а счастливчика, которому этот самый дефицит доставался, спрашивали не "Где купил?", а "Где достал?"
Васе Прохоркину, садоводу-любителю, владельцу заветных шести соток в не очень далеком пригороде, однажды захотелось посадить на своем участке некие заморские цветы, рассада которых перепала ему по случаю. А так как Вася относился ко всякому делу весьма серьёзно, применяя научные знания, почерпнутые из различных печатных или не печатных (в смысле устных) источников, то понадобилось ему эффективное удобрение, которое очень хорошо, как сообщили упомянутые источники, помогает росту этих самых цветов. Как называлось это удобрение по-научному, Вася не запомнил, да и фиг с ним, не печатные источники непечатно же его и называли, поэтому будем в дальнейшем именовать сей естественный стимулятор роста просто и понятно: конский навоз.
И тут перед Васей встал во всей красе вопрос: а где ж его достать-то? В магазине не купишь, колхозы давно перешли на трактора, на ипподроме тоже не разживешься – сдают государству по нормативу. Приуныл было Вася, да не бывает безвыходных ситуаций.
К счастью, вспомнил Вася своего давнишнего знакомого Вадика, у которого, в свою очередь был двоюродный брат Толян по прозвищу Скакун, так как служил он в конной милиции. А так как наша доблестная милиция не заморачивалась всякими там навозными госпоставками, то этого добра было в их полку достаточно, чтобы снабжать им личные подсобные хозяйства родных и знакомых, что обеспечивало неплохую прибавку к жалованью.
Вот к Вадику-то Вася и решил обратиться со своей необычной просьбой достать немного лошадиного г…, простите, навоза.
Толян, несмотря на принадлежность к правоохранительным органам, был человеком отзывчивым, кузена своего любил, поэтому сразу же отнесся к просьбе с пониманием и обещал «посодействовать», вручив заодно от щедрот своих два билета на ближайший футбольный матч.
А так как Вася и Вадик были заядлыми болельщиками (слова «фанат» в те годы еще не знали), то наличие халявных билетов пришлось им очень даже кстати, и они договорились о передаче товара прямо на стадионе. С чем и расстались до встречи.
Н назначенный день Вадик, по пути на стадион, забежал к брату на службу и получил от него плотный бумажный пакет с товаром. А так как Толян, как мы уже убедились, был человеком широкой души, то пакет оказался весьма объемным и наполненным почти под завязку. На слабую попытку Вадика несколько уменьшить размер оказываемой Васе дружеской помощи Толян резонно возразил, что г…, пардон, навоза, родному человечку ему не жалко, что дарёному коню в зубы не смотрят и потому, дескать, никаких возражений он, добрейшей души человек, не принимает.
Делать нечего, и Вадик с пакетом, полным эффективного стимулятора роста флоры, отправился на встречу с Васей.
Заняв место на трибуне стадиона согласно билету и пристроив пакет около ног, Вадик стал ждать садовода.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление от сюжета. Молодые читатели наверняка подумали: "Вот автор заливает! Кто же его пропустит на стадион, не проверив пакет?". Но ведь дело-то было, как уже отмечалось в начале рассказа, в давние времена, лет эдак сорок-пятьдесят тому назад, когда на стадионы если кого и не пропускали, так исключительно не державшихся на ногах поклонников той или иной команды. И в пакетах несли на трибуны исключительно пиво, ну или чего покрепче, но уж никак не взрывчатку и не петарды (их в те далёкие годы не то что купить – достать было невозможно).
Постепенно трибуны стали наполняться болельщиками. Вадику пришлось изрядно потрудиться, постоянно поднимая и опуская пакет, пропуская идущих на свои места болельщиков. И тут случилась первая неприятность: при очередном подъеме от пакета оторвалась ручка (мы помним: пакет был бумажным). Ну, подумал Вадик, это Васина проблема, мое дело доставить товар, а дальше сам, мил человек, разбирайся со своим дерьмом.
На поле игроки заняли свои места, судья поднес свисток ко рту, трибуны стихли… Матч начался!
Вася что-то задерживался.
Первые пятнадцать минут матча прошли относительно спокойно, обе команды не спеша прощупывали оборону противника. Болельщики уже выпили по первой бутылке пива, сосед Вадика слева дожевывает принесенный с собой бутерброд, распространяя чарующий запах свежей любительской колбасы. Вадик злился: все пришли на футбол как нормальные люди – с пивком, с бутерами, один Вадик с пакетом дерьма, за которым нужно еще и следить, чтобы никто ненароком не поддал его ногой.
Честно говоря, Вадик втайне рассчитывал на то, что Вася захватит с собой сопутствующий всякому уважающему себя болельщику набор, сами понимаете, чего. Но Вася, гад, подводил.
Постепенно игра Вадика увлекла. Уже игроки команды, за которую Вадик болел, провели опасную для соперника контратаку, мяч оказался у лучшего бомбардира сезона Забивайло (весьма подходящая фамилия!). Удар! Ох, тудыт твою… Ну как же не забить гол из такого выгодного положения! Стадион дружно вскакивает на ноги, кричит, явно слышатся крики "Мазила!", "Хрен позорный!" и другие, которые мы из-за цензурных соображений приводить не будем.
Возмущенный Вадик кричит вместе со всеми, любитель колбасы слева тоже, правда, как-то совсем не так, как Вадик.
Но вот все мало-помалу успокоились, игра продолжилась. Вадик, глянув направо, вдруг обнаружил, что место, зарезервированное за Васей, занято. Мало того, левая нога самозахватчика опасно топчется прямо возле пакета! Да и сам пакет несколько изменил форму – стал вроде бы пониже, но зато потолще в нижней части. Да еще и подозрительно потемнел сбоку.
– Извините, вы не от Васи? – вежливо спросил Вадик нового соседа.
– От Вовы! – сострил сосед и довольно загоготал. – Слушай, пивком, случаем, не богат? – кивнув на пакет, спросил он Вадика.
– Там не пиво, – ответил наш герой.
– Врёшь, "не пиво", небось, жаба задушила?
– Говорю же, нету у меня пива! Сам страдаю.
– А чего же ты тогда припер в этом куле?
– Там… другое, – ответил Вадик смущенно.
– Ну и жри сам свое «другое», буржуй недобитый! – недипломатично завершил дискуссию сосед и уставился на табло. – Перерыв, однако. Пойду, пройдусь. А ты сиди тут, охраняй свое «другое», жлобяра.
Действительно, пока Вадик общался с соседом, прозвучал свисток судьи и команды при счете 0:0 ушли под трибуны. Зрители, хотя и не все, тоже стали двигаться к выходам с трибун, что вполне объяснялось употребленным количеством пива.
Вадик заметно нервничал. Пакет заметно деформировался, все более и более принимая форму груши. Оторванная ручка жалко болталась сбоку. Проклятый Вася все не появлялся!
Перерыв подходил к концу, болельщики снова потянулись к своим местам, заставляя Вадика нервничать все больше и больше. Вернулся и сосед с початой бутылкой пива в руке, презрительно глянув на страдающего Вадика и усевшись на предназначенное для Васи место.
Низ пакета раздулся до неприличных размеров. Вадик, от греха подальше, за неповрежденную ручку осторожно передвинул его поближе к скамье. На месте пакета осталось темное пятно. Похоже, в пакете начался процесс изменения агрегатного состояния содержимого с твердого на жидкое. Все чувства Вадика были до предела обострены, особенно обоняние, которое зафиксировало явное изменение состава окружающего пакет воздуха. Хотя, может быть, Вадику это только показалось, ведь вокруг столько народа!
Тем временем любимая Вадикова команда получила право на штрафной удар. Противник, явно нервничая, под матюки вратаря Затыкяна выстроил «стенку». Разбег. Удар. Гол! Го-о-о-о-л!
Болельщики на трибунах вскочили в едином порыве, кто радуясь, кто изрыгая проклятия. Вадик, прыгая от радости и вопя во все горло, вдруг с недоумением заметил недобрые взгляды быстро смолкнувших соседей. И тут Вадику открылась истина: он, благодаря Толяну, оказался среди болельщиков ДРУГОЙ команды! Ведь Толян-то болел за свой, «милицейский», клуб, которому как раз и влепила мяч любимая команда!
М-да, ситуация, прямо скажем, неприятная. Предчувствуя недоброе, Вадик как-то сразу увял, да в придачу еще задел ногой пакет. Пакет в ответ надорвался и испортил воздух.
– Что, никак обделался со страху, милейший? – задал вопрос вредный сосед, неверно определив источник дурного запаха. – Не бойся, мы тебя не сильно побьём, так, помнём слегка для профилактики, чтобы в следующий раз садился в своем секторе, вонючка. Гы-гы!
Тут милицейские сравняли счет и вредный сосед, как, впрочем, и остальные, заметно подобрел, и больше не обращал на Вадика никакого внимания.
Но где же этот чертов Вася? Что, так и сидеть теперь среди недругов в обществе ароматного пакета?
Вадик тихонько встал и сделал было шаг к выходу…
– Что, засранец, до хаты собрался? Эй, пакет свой забыл!
Ничего не поделаешь, не тащить же разваливающийся пакет мимо зрителей, не дай бог, содержимое, пусть даже небольшая часть, вывалится на колени сидящим. Пришлось снова сесть на свое место.
Скисший Вадик более не реагировал на происходящее на поле. Все свое внимание он сосредоточил на пакете. Понимая, что мерзавец Вася уже не появится, Вадик строил планы отступления с занятых позиций, однако внутренний голос говорил ему, что незаметно уйти не удастся. Поэтому Вадик решил дождаться, когда стадион опустеет и тогда уже спокойно уйти восвояси.
А солнышко припекало, процесс в пакете, по всем приметам, вступил в завершающую стадию, ветерок разносил по стадиону аромат отходов жизнедеятельности непарнокопытных. Соседи, брезгливо морща носы, непроизвольно отодвигались от Вадика и вскоре вокруг него образовалось небольшое пустое пространство.
Наконец, матч окончился. Зрители, шумно делясь впечатлениями, стали расходиться. Вот уже последний болельщик покинул стадион и Вадик, наконец, поднялся и направился к выходу, оставив разваливающийся, источающий содержимое пакет под скамьей.
Нет, верно говорят: "Пришла беда, отворяй ворота". Видно, не Вадиков был сегодня день. Уже находясь на выходе с трибун, он обнаружил отсутствие в кармане кошелька. Делать нечего, пришлось возвращаться обратно. Вон и кошелёк лежит около скамьи. Скорее подобрать его и убежать с проклятого стадиона!
Не тут-то было! Не успели зрители разойтись, как на трибуны оперативно высадился десант бабулек-уборщиц, делающих свой маленький бизнес на сборе оставшихся от болельщиков бутылок. Одна из них, узрев одиноко стоящий пакет и приближающегося к нему Вадика, в коем увидела незваного конкурента, со скоростью, которой позавидовал бы мастер спорта по спринту, рванула навстречу, дабы успеть завладеть пакетом, в котором, по её мнению, находилось немалое число единиц стеклотары.
Успешно опередив конкурента, бабуля схватила вожделенный пакет за ручки… Мы, конечно, помним, что одна ручка была оторвана… Пакет, издав вместо ожидаемого бабулей звона хлюпающий звук, окончательно разорвался и из него вывалилось… нет, скорее вылилось, учитывая завершившийся процесс превращения твердой субстанции в жидкую, содержимое…
Далее последовала немая сцена, по гениальности сравнимая разве что с немой сценой из известной комедии Гоголя. Тупо уставившись на Вадика, непроизвольно вытирая о халат испачканные содержимым бывшего пакета руки, бабуля долго хватала ртом изрядно попорченный воздух.
Когда к ней вернулся дар речи и она смогла, наконец, вымолвить "Шшшто это?", Вадика уже и след простыл. Неким утешением, или как бы сейчас сказали, компенсацией морального вреда бабуле стало содержимое забытого в спешке Вадиком кошелька. Правда, было в нем всего один рубль тридцать две копейки, или, в пересчете на пустую стеклотару, шесть пустых поллитровых бутылок плюс двенадцать копеек.
Вот и вся история.
Как видите, обошлось без мордобоя и других противоправных действий.
Конный полк вскоре расформировали и Толян переквалифицировался в участковые.
Бабуля продолжила свой бутылочный бизнес, правда, стала поосторожнее с оставленными болельщиками сумками и пакетами.
Вадик футбол теперь смотрит только по телевизору.
Да, а что же Вася? Почему он так и не пришёл за вожделенным товаром?
А чёрт его знает!
Герой
Согласно народной мудрости, всякое большое дело должно начинаться с перекура.
Разного рода русофобы, как внешние, так и внутренние, прочитав сие откровение, тут же завопят о традиционной лености русского народа, желании оттянуть начало работы и так далее и тому подобное.
Но это если понимать дословно. А мудрость только тогда становится мудростью, когда поймёшь сокрытый в ней смысл. Это как Библию читать – если все воспринимать дословно, то получится фантастика в стиле Жюля Верна, а если понимать шире, то становится видна заключенная в этой древнейшей, как считают многие историки, книге многовековая мудрость. Правда, внимательно вчитываясь в текст и подвергая его тщательному анализу, вполне реально стать ярым атеистом, но это уже совсем другая история, к нашему повествованию не имеющая никакого отношения.
Поэтому каждый специалист, получив (или придумав самому себе) задание, начинает с тщательного обдумывания путей его выполнения, будь то слесарь, токарь-пекарь, инженер, врач или деятель криминальной сферы, а уж курит он при этом или нет – не имеет значения. Лично я люблю в таком случае смотреть в окно.
На сём завершим лирическое отступление.
Вор-рецидивист Сеня Чистюля (Чистюля – это потому, что он никогда не оставлял следов на месте преступления, тщательно очищая от них все предметы, к которым прикасался) шел с «дела», довольно улыбаясь. Действительно, все прошло просто прекрасно: объект (квартира известного на весь город адвоката Михаила Марковича Полякова) удачно вычислен, вскрыт и обчищен, предметы роскоши, прощально сверкнув в свете падающего из окна луча утреннего солнца, так же, как и наличные денежные средства, успешно переместились из потайного сейфа адвоката в рюкзак их нового владельца.
В общем, была проделана отличная работа: заранее проведен мониторинг (Сеня любит выражаться по-научному) источников личных состояний уважаемых людей, выполнено долгосрочное наблюдение за объектом (квартира) и субъектом (Михаил Маркович), произведен тщательнейший анализ полученных данных, по результатам которого были определены дата и время будущей операции по изъятию части нетрудовых (по мнению Сени) доходов субъекта. А еще, и это самое главное, досконально изучены пути отхода из зоны активных действий, дабы избежать ненужных встреч с представителями закона и не в меру бдительной общественности. Так Сеня поступал всегда, и каждый раз такая тщательная подготовка давала положительный результат – еще ни разу "волкам поганым" (все-таки Сеня был вор, поэтому, кроме изящной словесности использовал и «профессиональные» термины) не удавалось его словить.
А еще Сеня проявлял гуманность к жертве и не выгребал все подчистую, так что из "трех магнитофонов импортных, трех пиджаков замшевых" по крайней мере по одному у хозяина оставалось. Да и сами потерпевшие, по известным причинам, не очень-то стремились обращаться в полицию, так что Чистюля с этой стороны был вполне защищен.
Справедливости ради надо сказать, что в отработанной годами схеме Чистюли всё же было одно слабое звено – реализация "экспроприированного у проклятых буржуёв" (помним страсть Сени к умным словам). Ну не везло ему с партнерами по криминальному бизнесу! То один дурак-ювелир удумал предложить своему столичному коллеге старинный браслет бог знает какого древнего века, похищенный в провинциальном музее, предварительно заменив в нем настоящие рубины на искусственные, что очень не понравилось покупателю, то подруга попалась при попытке обменять в банке приличную сумму зеленых американских рублей, изъятых у главы районной управы – выяснилось, что эти платежные средства, полученные чиновником в качестве взя…, простите, подарка, были заранее помечены компетентными органами и ждали своего часа, чтобы превратиться в вещдоки.
Именно эти проколы дважды и обеспечили Сене на некоторое, определенное судом, время кров и питание за государственный счет.
Но проведенная ныне операция не сулила Сене прежних неудач. Во время последнего нахождения в местах, не столь отдаленных, Чистюля обзавелся нужными связями, позволяющими за определенный процент свести риск реализации к нулю. Что это за связи и на чем основана такая уверенность, Сеня нам не рассказал, да мы и не очень-то интересовались, вполне резонно опасаясь за свои жизнь и здоровье.
Так что шел себе Сеня с рюкзаком за спиной, похожий на студента-середняка, и в ус не дул.
Одно лишь немного смущало Сеню. Когда он проник в квартиру, выяснилось, что Михаил Маркович почему-то оказался дома, хотя, по наблюдениям Сени, в это время он просто обязан был находиться на работе. При этом господин Поляков был, как говорится, "при параде" и с накрытым столом (с шампанским и тортом). Что-то нам подсказывает, что известный адвокат ожидал некую особенную клиентку, чтобы провести с ней персональную консультацию. Так что для успешного завершения своей миссии пришлось Сене продемонстрировать Михаилу Марковичу коронный прием Майка Тайсона (или Николая Валуева, кому как больше нравится), чтобы исключить на некоторое время ненужные стенания, которых Чистюля во время работы не терпел. Так что, пока Михаил Маркович находился в «изумленном» состоянии, Сеня, как всегда спокойно и уверено, воплощал в жизнь очередной свой детально разработанный план, своеобразно следуя при этом, как мы уже говорили, христианскому завету о необходимости делиться.
Удачно завершив экспроприацию, Сеня, как всегда, тщательно удалил следы своего пребывания и спокойно вышел из подъезда, галантно уступив дорогу входящей в подъезд весьма привлекательной особе женского пола и спокойно, с чувством выполненного долга, не спеша отправился по заранее намеченному маршруту.
Проходя мимо детской площадки, Сеня услышал, как за его спиной резко затормозила машина. Слегка повернув голову и максимально скосив глаза, внезапно похолодевший внутри Сеня увидел, как из машины с сине-белой расцветкой и надписью на борту "Вневедомственная охрана" выскочили двое вооруженных автоматами полицейских и вбежали в только что покинутый им подъезд. Не прибавляя шага, чтобы не привлекать к себе внимания случайно оказавшихся поблизости бабуль и мамаш с колясками, Чистюля продолжил свое движение в выбранном направлении.
А произошло вот что. Кот Михаила Марковича по кличке Бандит, всласть выспавшийся на диване в хозяйской спальне, важно вошел в гостиную и, увидев лежащего адвоката с несколько попорченным лицом, в испуге бросился в прихожую и вскочил на вешалку, по пути оборвав провод охранной сигнализации, тут же и пославшей сообщение на пульт охраны.
Перед прибывшим на место происшествия нарядом предстала следующая картина: орущий дурниной кот на вешалке, приходящий в себя от «изумления» Михаил Маркович и тихо, на полподъезда, всхлипывающая привлекательная особа (да-да, та, которую встретил в подъезде Сеня и которая, видимо, и была той самой ожидаемой адвокатом клиенткой).
И как не сопротивлялся в душе Михаил Маркович, пришлось ему подтвердить стражам порядка факт разбойного нападения и грабежа.
А дальше – дело техники. Выглянув в окно, один из стражей порядка, лейтенант, зафиксировал наметанным взглядом идущего напряженной походкой через двор парня с рюкзаком, похожего на студента. А так как наши бравые полицейские были настоящими профессионалами, то уж свой-то район они знали досконально, и поэтому сразу же вычислили возможный путь отхода похитителя. Выскочив из подъезда и бегло окинув взором пространство, они обнаружили входящего в арку, ведущую в соседний двор, якобы студента, подозрительно похожего на Чистюлю (а мы-то с вами знаем, что это он и был), и бросились в погоню.
Тут уж Сене ничего не оставалось, как пуститься наутёк, строго следуя при этом ранее выбранному маршруту. Вообще, надо сказать, Сеня с детства был отличным бегуном. На всех городских соревнованиях он всегда отстаивал спортивную честь школы, занимая места не ниже первого. Даже как-то раз стал победителем Олимпиады. Районной, правда. Поэтому ему не составило особого труда быстро оторваться от своих преследователей, не имевших особых спортивных достижений, да еще и отягощённых оружием.
Сохраняя ровное, насколько это было возможно, дыхание, Сеня добежал до угла двора. Перед ним открылись две расположенные под прямым углом арки, выводящие на людные улицы. Выбежать из двора через правую арку, согласно ранее полученным Чистюлей разведданным, было предпочтительнее, поэтому Сеня туда и повернул. Вслед за ним, понимая, что упускают преступника, устремились из последних сил Сенины преследователи, причем непосредственно за Сеней побежал старший сержант, а лейтенант, по только полицейским известной тактике, рванул в соседний проход.
Теперь, по законам жанра, мы должны были бы описать дальнейшую погоню, выстрелы – предупредительный в воздух и прицельный в… скажем, ноги, затем короткая схватка, наручники и торжественная доставка в отделение. Всё, финита ля комедия.
Но тут в действие вмешался его величество Случай.
Как известно, Случай имеет обыкновение принимать разные обличия применительно к конкретной ситуации. На этот раз Случай принял облик гражданина Когана, идущего в романтическом настроении по улице, в направлении которой бежал Сеня.
Вы ж меня спросите – а почему в романтическом? А я же ж вам отвечу: гражданин Коган возвращался домой со свидания с женой. Не своей, правда, а друга. Который в данный момент находился в командировке. И как только друг уехал, у его жены срочно возникла необходимость заменить перегоревшую лампочку. А разве можно отказать жене друга? Ну, гражданин Коган, известный дамский угодник, и не отказал. Ввернул-таки лампочку. А заодно и вторую (до третьей дело не дошло – устал, понимаете ли, лазать по стремянке). Вот и шел теперь сей угодливый гражданин по улице и мечтательно размышлял об оставшихся не замененных световых приборах.
И тут на этого самого замечтавшегося гражданина неожиданно налетел выбежавший из двора Сеня.
Было бы странно, если бы оба наших героя смогли устоять после такого столкновения на ногах. Они и не устояли: Сеня оказался в состоянии свободного полета, а гражданина Когана закрутило, словно балерину при исполнении тридцати двух фуэте.
В следующий момент Сеня приземлился на асфальт; мгновение спустя рядом шлепнулся так и не понявший, что произошло, гражданин Коган, не выдержавший головокружительного, в прямом смысле слова, вращения.
Еще через секунду или полоторы к ним присоединился потерявший во время преследования фуражку старший сержант, совершивший в сторону Сени прыжок, которому позавидовал бы сам Лев Яшин, и в полёте успевший защелкнуть на запястьях преступника наручники.
Первым вскочил на ноги Сеня, но, как только он попытался сделать спринтерский рывок, благим матом заорал гражданин Коган, успевший лишь слегка приподняться с земли.
В это время из-за угла навстречу Сене выбежал лейтенант, который, как мы помним, побежал в обход. Сеня, мгновенно сориентировавшись, рванул в сторону, пытаясь выскочить на проезжую часть, но что-то ему сильно мешало набрать необходимую скорость. А мешал ему неотступно следовавший за ним и на всю Ивановскую орущий гражданин.
Оказалось, что старший сержант в спешке по ошибке надел наручники на левые руки обоих фигурантов происшествия. И Сеня, пытаясь удрать от опасности быть задержанным стражами порядка, тащил как на буксире орущего от боли в руке и страха гражданина Когана, проклинаышего жену друга с ее дурацкими лампочками и пока ещё не осознающего, что он – настоящий герой, задержавший опасного преступника.
Не будем утомлять читателя дальнейшими подробностями, кажется, всё уже и так ясно. Переходим к финалу нашей истории.
Сеня без должных почестей был помещен в СИЗО.
Доблестным полицейским начальство объявило благодарность (устную), причём старшему сержанту тут же был объявлен выговор и произведен вычет из зарплаты за утерянную материальную ценность – фуражку.
Самому начальству свыше была дарована премия (денежная).
Сложнее оказалось с гражданином Коганом. По всем прикидкам получалось, что именно он, а не стражи порядка, задержал Чистюлю, случайно оказавшись на пути убегающего злоумышленника.
После длительного размышления было решено отважному гражданину Когану за решающий вклад в дело задержания особо опасного преступника-рецидивиста вручить ценный (с точки зрения полиции, но никак не героя, рассчитывавшего на большее) подарок вкупе с Почётной грамотой МВД.
Вот так волей его величества Случая гражданин Коган стал настоящим героем!
Халявщик
Врут проклятые внешние и внутренние контрики, что народ наш неинициативный и ненаходчивый. Очень даже находчивый и смекалистый!
Вот, к примеру, задумает, скажем, некий педантичный немец что-нибудь этакое сварганить. Что он сделает сначала? Возьмет бумажку, составит план, распишет по пунктикам расходы, прикинет, на чем можно, не нарушая закона, сэкономить, подсчитает свои финансовые возможности… А потом, в силу своей прагматичности, примет решение о целесообразности реализации своей задумки.
Совсем другое наш человек! Наш не будет зря бумагу марать (он её на что-нибудь более полезное потратит), почешет репу, покумекает, как одно к другому приляпать, а уж о финансовой составляющей такого «проекта» не будет вообще думать. А зачем? Это у немчуры каждый гвоздь на учете, а у нас со времен царя Гороха вокруг залежи всякого добра, знай бери, стырь на худой конец. Как ни пытался царь наш Великий Пётр Алексеевич порядок навести в части учета материальных ценностей державы по немецкому образцу, ничего, кроме раздутых чиновничьих штатов, сделать не смог. Так до сих пор и продолжают всякие халявщики пользоваться дармовщиной и никто ничего с этим не может поделать – ни правоохранительные органы, ни общественность, ни "Единая Россия" вкупе с ЛДПР.
Надумал как-то Лёша Петрухин организовать на даче кабельную телевизионную сеть. Ну, это громко сказано – сеть, так, кабель развести по дому, чтобы в каждой комнате да на кухне пристроить по телевизору. И даже не сам надумал – жена с тёщей Лёше плешь проели, дескать, хотим сериалы смотреть каждая в своем закутке, да интернет детям нужен, вон, у соседей Сидоровых, глянь, аж целых два телека имеется! А мы чем хуже? Мы уже и антенну на "Али Экспрессе" (по акции!) купили.
Против такого убедительного аргумента у Лёши не нашлось возражений. Да и выдержать осаду объединённых жёно-тёщиных сил при союзнической поддержке собственных детей (вырастил на свою голову!) у Лёши никаких шансов не было. Оставалась только капитуляция на почётных условиях под гарантии Сидоровых.
В общем, пристроил Лёша к дому врученную тёщей антенну. И – всё. Кабеля-то нет! Тёща в крик, собирается новый военный союз заключать против ненавистного зятя. А тут ещё мужская половина Сидоровых гаденько так ухмыляется и спрашивает Лёшу, не пригласит ли он его посмотреть футбол под Лёшино же пивко.
Так или иначе, путем длительных и громких переговоров удалось Лёше заключить трёхдневное перемирие для приобретения кабеля.
А так как оборотных средств для приобретения необходимого материала у Лёши в данный момент не было, обращаться за ссудой-кредитом к прогнившим буржуям Сидоровым было бесполезно, а идти на поклон к агрессору-тёще самолюбие не позволяло, оставался у Лёши единственный вариант – проявить смекалку.
Где разжиться кабелем, для Лёши не являлось вопросом: завод, на котором Лёша трудился, и который, несмотря на предпринимаемые правительством усилия все ещё успешно работал, как раз выпускал продукцию, в которой использовался упомянутый кабель. Так что требовалось лишь исхитриться его вынести.
Надо сказать, что Лёша был настоящим умельцем, не каким-то жопоруким офисным планктоном. Если уж чего задумает – будьте уверены, что сделано будет по высшему классу! Поэтому Лёша нисколько не сомневался в успехе затеянного предприятия, предстояло лишь обмозговать процесс перемещения продукта в пространстве.
Банально украсть кабель нечего было и думать, так как проходная бдительно охранялась бабульками-вахтершами, к тому же Лёша, следуя заветам незабвенного Остапа Бендера, чтил Уголовный кодекс и поэтому искренне считал, что красть грешно. Да ещё и по?шло.
Поэтому Лёша, почесав репу (согласно изложенному в 3–м абзаце нашего рассказа), состряпал гениальный, на его взгляд, план, который, правда, требовал помощника. Ну, с этим проблем не было. Помощник нашелся быстро (за единицу традиционной для России "валюты").
…Разгар рабочего дня. Через двери, ведущие с заводского двора в проходную, протискиваются двое рабочих со стремянкой. Установив стремянку, рабочий в спецовке прибивает к стене кабель, который ему подает одетый в застиранный халат второй участник процесса. Так, передвигаясь вдоль стены, они сосредоточенно прокладывают кабель по проходной под любопытные взгляды вахтёрш. Предъявив одной из них какую-то бумагу с неразборчивой подписью ("Наряд на работы, видишь, Петровна?"), «бригада» продолжила крепить кабель к стене, уверенно продвигаясь к выходу, и через некоторое время, миновав входные двери, скрылась за углом здания.
На следующий день картина повторилась с точностью до наоборот. Только теперь «бригада», двигаясь с заводского двора, снимала со стены кабель, под не менее любопытные, чем вчера, взгляды вахтёрш из другой смены. Так же предъявив одной из них «наряд», работяги успешно завершили демонтаж кабеля за углом здания.
Нетрудно догадаться, где впоследствии оказался этот кабель. Конечно же, на Лёшиной даче. Дальше – дело техники, писать об этом неинтересно. Главное – противники заключили «вечный» мир (во всяком случае, до следующего обострения тёщино-зятевских отношений).
А теперь скажите: могло ли такое произойти у педантичных, а потому скучных, немцев? Поэтому и слово, аналогичное нашему «халявщику», в немецком языке отсутствует.
И очень хочется закончить рассказ фразой Михаила Задорнова: "Только у нас…" – далее по тексту.
Полосочка металла
– Граждане судьи!
В своем последнем слове я попытаюсь объяснить сущность и причины своего поступка. А вы, уважаемый суд, в силу своих обязанностей перед налогоплательщиками, одним из которых являюсь, между прочим, и я, на чьи налоги вы существуете, должны строго и беспристрастно разобраться в сути мною совершённого, как тут господин прокурор вещает, противоправного действия.
Ведь что явилось побудительной причиной содеянного? И что меня сподвигнуло на это? Все произошло исключительно из желания угодить моей законной супруге, дабы она смогла спокойно заниматься решением продовольственной проблемы в масштабе отдельно взятой семьи. Вы же сами знаете, каково сейчас, при нонешних-то ценах, прокормиться пенсионерам, коими мы с супружницей как раз и являемся.
Значит, по порядку.
Есть у нас дачка. Старенькая такая, но все же, учитывая наличие огорода, она для нас ну прям кормилица. Картошечку там, огурчики выращиваем, лучок опять же, зелень всякую. Да вы и сами, наверное, знаете, чем дачники самообеспечиваются. Нам ведь недоступны всякие там "Азбуки вкуса", пенсии не позволяют, вот и приходится возделывать свою ниву. Как говорится, спасение голодающих – дело рук самих голодающих.
Так вот, значит, наскребли мы за зиму рубликов для покупки теплички. Всю зиму себе отказывали в маленьких радостях, даже Новый год встретили скромненько так, без селёдки под шубой и без водочки. Шубу-то было из чего делать, сами вырастили ингредиенты, а вот селёдка в этот раз кусачая была, как акула. Ну, в смысле, по цене.
Нет, ваша честь, я не отвлекаюсь, а пытаюсь объяснить причины, заставившие сделать то, за что теперь государство в лице прокурорских привлекают меня к ответственности. Мне адвокат, которого вы, между прочим, сами и назначили, объяснил, что чем подробнее я всё расскажу, тем больше шансов, что до этих тупых…, гм, простите, уважаемых судей, дойдет вся абсурдность предъявленных мне обвинений.
Ну, купили мы эту тепличку (со скидкой, между прочим), и стала моя супружница в ней возиться, рассаду сажать там, ну, в общем, всё что положено делать по огородной части. Только вот беда, ветер все время дверь то распахнёт, то захлопнет, а нужно, как нам образованный сосед объяснил, сохранять в тепличке определённый микроклимат.
Всё, всё, ваша честь, теперь перехожу к главному.
Придумала моя супруга, или подсказал ей кто, сделать такую вот гребеночку, вроде тех, что у состоятельных граждан на их пластмассовых окнах применяются для фиксации створок. Придумывать-то она мастерица, только воплощать в жизнь все её придумки приходится мне.
Конечно, подумаешь, какое технически сложное устройство эта гребёнка! Берешь подходящего размера железяку, отрезаешь, сверлишь, пилишь и готово. Но это на словах. А на деле? Где, спрашивается, взять эту самую железяку? Во всяких Мерленовых Леруях не продают, на свалках всё подчистую сметено ушлыми среднеазиатами в приемы металлолома. Раньше, бывало, возьмешь, что надо, на заводе. Или были такие магазины, где можно было купить отходы всяких производств, те же железки. А теперь отходов нет, потому как неоткуда их взять, производства-то все позакрывали. Вон заводы давно в торговые центры превратились, а там если и есть какие отходы, так исключительно всякое дерьмо от упаковок.
А баба моя, супруга то есть, весь мозг мне вынесла, сделай да сделай гребёнку, что ты, не мужик, что ли?
В общем, искал я, искал, где бы железку взять, да и нашел.
Есть в нашем СНТ пара участков, давно уже никем не используемых. Ну, то есть, хозяева у них имеются, дома там, заборы, всё как положено, но только никого не видно, всё заросло травой и лопухами. Так вот в одном заборе (такой, знаете, из профлиста) сделана вроде бы калитка, но прямо дверь этакая. И у этой двери окантовка сделана как раз из такого железа, что мне и нужно. Вот я и подумал: ежели я немножко окантовку эту подрежу снизу, никакого вреда калитке не будет, да и хозяева, глядишь, не хватятся.
Ну, взял у соседа взаймы болгарку и отрезал полосочку металла, ровно столько, сколько было нужно. Больше-то зачем резать, потом излишки выбрасывать? Неэкономно это.
И всё бы ничего, никто бы и не чухнулся, но тут сработал женский фактор. Какая же баба не похвастается обновой? Весь СНТ к вечеру уже знал, что "мой-то сделал приспособу к тепличке, теперь можно дверь открывать на столько, на сколько необходимо". Даже экскурсию для кумушек провела.
А тут, как на грех, объявилась жена хозяин забора, у которого я отрезал полосочку. Сразу-то она и не заметила ничего, но после бабьего толковища подняла визг до небес. Дескать, изуродовал калитку, ирод, а калитка стоила таких-то денег. Каких, правда, я не расслышал, но, судя по уровню визга, очень больших.
Тут моя супружница грудью встала на защиту своего мужа, меня то есть, да так, что, свидетели говорят, в соседней деревне (а до нее вёрст эдак шесть с гаком) переполошились куры, собаки и местная администрация.
В результате всего этого вот я стою перед вами в позорной клетке, под охраной стражей порядка, и даю объяснения.
А ведь я ни в чём не виноват. Нет, конечно, виноват малость, все же полосочку металла-то отрезал, но разве ж это убыток? Ну, приварю железяку, покрашу, и будет калитка как новая. И вовсе не нужно новую делать за умопомрачительные деньги, как эта змея, ну, истица то есть, требует.
Вот, свою вину я признал. А главных виновников произошедшего вы почему-то даже в качестве свидетелей в суд не вызвали. Кто виновники? А правительство, развалившее производство, в результате чего заводы не работают, продукцию не выпускают, следовательно, и отходов нет, которые честные труженики могли бы стырить или хотя бы купить в магазине "Сделай сам".
Так что я ходатайствую о привлечении в качестве соответчиков (господин адвокат, я правильно выразился?) премьер-министра, главу экономического блока правительства, а еще социального министра, платящего нам мизерную пенсию.
Граждане судьи!
Где же справедливость? Всё идет к тому, что мне впаяют срок, как злейшему врагу частной собственности. А только вчерась по телеку сообщили, что бывшего замминистра, стащившего миллиард с чем-то денег, выпустили из зала суда по смягчающим обстоятельствам.
Обещаю, что ежели меня посодют, я, как откинусь, сразу же стырю что-нибудь дорогущее, чтобы больше трёх дней не сидеть, а выйти по УДО, так как я буду уже не мелким воришкой, а уважаемым государством человеком.
Спасибо за внимание.
Акция
I
Одна уважаемая торговая Сеть (уважаемая не потому, что ее очень уж уважают, а потому, что каждый день изо всех щелей нас настойчиво призывают её уважать, так как, по мнению самой Сети, только она одна может качественно накормить-обуть-одеть всех граждан нашей необъятной страны) объявила глобальную акцию для покупателей в честь двадцатилетия своего присутствия на рынке.
Как объяснили руководители торговой Сети, за годы своей плодотворной деятельности Сеть накопила большой опыт продаж своей продукции, постоянно улучшала условия обслуживания покупателей, обновляла и расширяла ассортимент товаров, и достигла поразительных результатов за счет грамотного и эффективного менеджмента, что подтверждалось проводимыми каждые пять лет опросами покупателей.
Поэтому, по мнению руководства Сети, пришло время немного изменить порядок выкладки товаров на полки, а также организовать «пакетный» способ их продажи, при котором покупатель приобретает готовый набор ("пакет") товаров, заранее подготовленный магазином. Почему-то посчитали, что это должно помочь покупателям реализовать свои права на приобретение качественных продуктов.
Собственно же акция заключалась в том, что покупатель, придя в магазины Сети и оценив нововведения путем проставления галочек в анкете, получал обещание ежегодного увеличения пакета товаров на одну единицу. Правда, касалось это только товаров продовольственных как наиболее социально значимых: например, планировалось каждый год пополнять набор продуктов на одну картофелину.
Принять участие в акции приглашались все покупатели без исключения. Назначили дату проведения акции.
Правда, тут же возник вопрос возможного возникновения давки и очередей – все же знают народную любовь к халяве! Но мудрые руководители здраво рассудили, что вряд ли количество покупателей будет зашкаливать. Это ведь не айфон покупать за полцены. Кто-то не сможет прийти, кто-то проигнорирует акцию, посчитав, что ежегодную картофелину они по любому получат, а завсегдатаи и работники Сети и так обязательно оценят предлагаемое правильно, то есть положительно.
Конкурирующие торговые организации тут же объявили акции бойкот и обвинили Сеть в попытке захвата еще большей части рынка путем обмана покупателей. Главный упор был сделан на отсутствие какого-либо положительного эффекта от перекладывания товара на полках. Также Сети припомнили обещание не повышать цены на товары первой необходимости для пожилых граждан, которое на самом деле выполнено не было под предлогом отсутствия денежных средств и с просьбой отнестись к этому с пониманием.
Сторонники акции тоже не дремали. В программы популярных ток-шоу ведущих телеканалов были включены соответствующие сюжеты с участием известных политиков, спортсменов и артистов, ежечасно по ТВ крутились рекламные ролики, убеждавшие граждан, насколько важно для них обещание ежегодной однокартофельной прибавки в продуктовом пакете.
Вся эта информация бурным потоком обрушилась на общество.
Общество раскололось.
II
Вадик Гречушкин, активный пользователь Интернета, любитель телевизионных политических болталок, жадно следил за развернувшейся в телепередаче "В шесть вечера" баталией между сторонниками и противниками акции. Каждый стремился перекричать оппонента, да так рьяно, что даже ведущей Алёне Скамейкиной с трудом удавалось их утихомирить хотя бы на несколько секунд.
– Дайте людям самим свободно выбирать нужные им товары! – шумели противники.
– Пакетом лучше, потому что там предусмотрено все, что покупателям нужно! – отвечали сторонники. – Кроме того, покупая пакетом, значительно сокращается время покупки.
– А кто определил, что каждому требуется? – вопрошали противники.
– Сеть уже двадцать лет следит за покупателями и точно знает, чего они хотят, – отвечали сторонники.
– А-а, так за нас опять уже всё решили! – догадались противники. – Что-то нам это напоминает? Кажется, мы это уже проходили!
– Ничего это не напоминает! – решительно отрезали сторонники. – Раньше в пакетах, именуемых наборами, ничего, кроме резиновых тапок, не было. А мы предлагаем качественный товар!
– Это китайский, что ли? – язвили противники.
– Отечественный! – не поддались на провокацию сторонники. – Хотя и китайский тоже присутствует.
– А где гарантия, что в пакет не подложат залежавшийся товар? – не унимались противники.
– Владельцы Сети являются гарантами! – припечатали противников сторонники. – И вообще, вам обещана дополнительная ежегодная картофелина, и вы её получите. Обязательно. Если не будет кризиса.
– Обещать не значит жениться! – крикнул кто-то из присутствующей в зале публики.
Обстановка в студии накалялась. Но тут Скамейкина объявила рекламную паузу.
Вадик выключил телевизор. У него голова шла кругом.
С одной стороны, обладая пусть и небольшим, но всё же реальным жизненным опытом, он понимал, что ходи, не ходи на акцию, все равно на полках будет так, как решила Сеть. С другой стороны, совесть приказывала Вадику идти и отрицательно оценить предлагаемые изменения.
III
Наконец, наступил день "Икс".
Вадик, как было ранее решено, отправился в ближайший магазин Сети.
К его удивлению, покупателей было даже меньше, чем всегда. Пришедшие при входе получали красочно оформленные анкеты и крошечные карандаши, на выходе, с хмурым видом оплачивая полученный пакет, бросали анкеты в специальный ящик. Обстановка, несмотря на жизнерадостную музыку, льющуюся из динамиков, была гнетущей.
Вадик тоже, как и все, получил анкету. Кроме красиво изображенного пакета, из которого выглядывал батон и задорно торчали перья зелёного лука, в анкете, к удивлению Вадика, на вопрос: "Одобряете ли Вы изменения в порядке продажи товаров?" – был всего один квадратик, причем с ответом "Да".
Пройдя в торговый зал, Вадик слегка обалдел от увиденного: товар на полках был разложен так, что абсолютно невозможно было понять, где что лежит. Зато на специально расставленных столах рядами стояли одинаковые пакеты, наполненные какой-то снедью. Пытаясь найти нужное, Вадик стал медленно обходить полки, но затем, поняв всю тщетность задуманного, тяжело вздохнул и взял первый попавшийся пакет.
– Вы не заполнили анкету! – сказала Вадику раскосая кассирша, когда он поставил на ленту свой пакет. – Без анкеты не продаём!
– А где ж мне ответить, что я не согласен с новым порядком? – спросил Валик.
– А и ни надо, – услышал он ответ. – Так ложьте! – подставила кассирша ящик. – Все равно результат уже известный.
Расплатившись, Вадик, как во сне, пошел домой, прижимая к себе злополучный пакет.
Придя домой, Вадик стал выкладывать продукты из пакета. Вот сметана, к удивлению, еще не просроченная. Вот сыр, вроде без плесени. Вот хлеб, ничего так, довольно мягкий. Вот ещё, ещё, ещё…
Стоп! А это что?
Вадик понял, что вот он, момент истины!
Внизу пакета лежала гнилая, как всегда, картошка.
Двадцатое число
Никогда ещё Толику Хрюшечкину так не везло, как в этот четверг. Ну посудите сами: идешь себе по улице, никого не трогаешь (зачем трогать?), размышляешь, где бы разжиться энным количеством заветных билетов Банка России для поправки здоровья, а тут на тебе, денежки сами идут в руки. Видимо, небесная канцелярия, проявив сочувствие к Толику, решила выписать ему материальную помощь.
Впрочем, давайте по порядку.
Идет, значит, Толик по тротуару, думу думая о том, как всё же несправедливо устроена жизнь – ещё вчера ты имел в своем распоряжении некоторое количество ценных бумажек, полученных в кассе родного завода, и оставшихся после уплаты дани своей благоверной (ну, случайно так потерявшихся в кармане, вы же понимаете), а сегодня вдруг обнаружилось, что ты нищ и убог благодаря неуёмной бдительности этого домашнего мытаря.
Так вот шёл себе Толик, погружённый в свои чёрные мысли, в душе награждая разными зоологическими эпитетами жену, а до кучи и тёщу, не имеющую, впрочем, к грабежу ни малейшего отношения, как вдруг споткнулся о вздыбившуюся по причине некачественной укладки плитку. Тут уж Толика прорвало – теряя равновесие, он, как часто бывает в таких случаях, кратко и ёмко, с использованием ненормативной лексики, высказал свое мнение об умственных способностях главного городского благоустройщика, одновременно унизив национальное самосознание укладчиков, а также выразив горячее желание выгнать из города всех понаехавших. Возможно, что успело бы досталось и президенту, но в последний момент чья-то сильная рука помешала Толику установить контакт с тротуаром и президент на сей раз остался не у дел.
Сохранив таким образом вертикальное положение, Толик поглядел на обладателя руки. А поскольку он был в общем-то достаточно воспитанным человеком, то искренне поблагодарил своего спасителя, по ходу, однако, соображая, как бы вместе со словами "Ну что вы, не стоит благодарности" получить от него некоторую компенсацию морального вреда. Впрочем, не только морального: коленку-то Толик успел зашибить и она саднила.
Спаситель оказался хорошо одетым кучерявым гражданином лет эдак сорока – сорока пяти с модным зонтом в руке. Не зная, как приступить к изложению заявления об оказании матпомощи, Толик смущенно чихнул, но гражданин, пожелав Толику здоровья, взял инициативу разговора в свои руки.
– Меня зовут Виктор Семёнович, – обратился к Толику гражданин ("Анатолий" – представился в ответ Толик). – Вы, я вижу, не очень-то уважаете нашего городского голову (Толик утвердительно кивнул). Поэтому я хотел бы сделать вам некоторое деловое предложение.
– Как вы, наверное, знаете, – продолжал Виктор Семёнович, – один известный оппозиционный политик ежемесячно двадцатого числа проводит митинги против засилья чиновников в нашем городе, за свободу слова и за права человека, нагло попираемые этими самыми чиновниками. Мы, независимые сторонники демократических ценностей (в этом месте Толик непроизвольно хмыкнул, но Виктор Семёнович сделал вид, что не заметил), хотим отобрать у них привилегии и запретить им в дальнейшем занимать любые руководящие должности, не допускать их до средств массовой информации и восстановить таким образом справедливость. Но присосавшиеся к власти чиновники всячески мешают этим благородным начинаниям и жестоко, с применением насилия разгоняют наши митинги и всячески мешают продавать книгу, в которой этот политик бичует власть. Мы заинтересованы в привлечении внимания населения к творимому властями произволу посредством наших, истинно демократических СМИ и поэтому я, ближайший друг и соратник известного политика, прошу вас нам в этом деле помочь.
– А чего делать-то? – спросил несколько ошарашенный столь пафосной речью Толик. Он даже на какое-то время забыл о своих материальных желаниях и ноющей коленке.
– О-о, сущие пустяки! – ответил собеседник. – Всего-то нужно привлекать внимание прессы к противоправным действиям полиции в отношении митингующих, в данном случае вас. Например, вас грубо толкают и вы падаете, громко крича от боли, а в это время к вам подбегают журналисты и снимают происходящее на камеру. А на следующий день в Интернете выкладываются кадры жуткой расправы так называемых правоохранительных органов над мирно митингующими гражданами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70317988) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.