Новогодний зайчик
Алан Олегович Башкатов
Солдат времён первой мировой войны погибает в праздник, но вымаливает у духа Нового года позволить ему ещё раз встретиться со своей семьёй.
Алан Башкатов
Новогодний зайчик
Стояла холодная зима 1914-го года. Подходила пора Нового года.
Первая мировая война в истории запомнилась, как «окопная», когда практически на всех участках боевых действий не велось никаких наступательных операций. Противники так хорошо оборудовали свои укрепления, что другие просто не могли взять их. Только в смелый бой пойдёт одна колонна, как вражеский пулемёт своей очередью тут же оборвёт решительность наступающих. Солдатам только и оставалось, что отсиживаться у себя в укреплениях и ждать нерационального шага от своих противников.
Один из солдат по имени Василий в это время проверял показания своих карманных часов.
– Десять часов, – вздыхал он. – Скоро Новый год.
– А мы продолжаем сидеть здесь. – Сыронизировал солдат Артемий Земельный.
– И не говори!
– Я понимаю, что каждый плацдарм важен, но на нашем воюет такое ничтожное количество людей, что, готов поспорить, нас даже не включат в книжки по истории. – Заявил третий солдат Михаил, сонно покачиваясь на своей винтовке.
Действительно. На данном участке, что располагался чуть южнее Галиции, с обеих сторон сражалось от силы по тридцать человек.
– Важный, не важный, а в корабле любая брешь может заставить того пойти ко дну. – Подметил Василий.
– Не всегда. Слышал я, что мол сейчас на кораблях устанавливают специальные переборки, которые не пропускают воду в другие отсеки.
– Только вот Титаник это не спасло!
– Да прекратите вы. – Вежливо попросил тех двоих Артемий, – Али вы забыли, кто здесь кому товарищ, а кто нет?
Они замолчали.
Война действительно была долгой, а сражения однообразными: утром бомбёжка, вечером гляделки на поле, как бы вражеский солдат вперёд не пошёл. Многим война уже успела надоесть, да и санитарные условия в окопах оставляли желать лучшего. Вечерами солдаты любили помечтать о своём возвращении домой.
Артемий ещё немного помолчал, а потом с задумчивым видом достал из кармана шинели фотографию двоих маленьких деток: мальчика и девочки. Под фото всегда лежал рисунок, изображавший солнышко, домик с дымом из печной трубы и деревце рядом с этим домиком. Был он нарисован простым карандашом и никак не раскрашен, но всё равно дарил тепло. Этот рисунок сын Сашка дал ему, когда Артемий отправлялся на фронт, чтобы тот их вспоминал.
– Знаешь, у меня, всё-таки, остались сын и дочь. Я обещал им, что вернусь к наступлению Нового Года. – Позже солдат окинул взором всё то, что творится вокруг, и добавил: – Эх. Не судьба.
– А кому сейчас легко приходится из нас?
– Это верно. Думали, что будет быстро всё, а по факту заняли плацдарм и не можем продвинуться дальше и на десять метров.
– Ну да. В военных песнях любая страна всех сильней, а на деле уж как пойдёт: единицы оправдывают сказанные ими слова…
Надо отметить, что на полях первой мировой войны существовали такие явления, как перемирие, во время праздника.
В тот вечер, когда бомбёжки из пушек уже оборвались, Василий в шутку крикнул австро-венграм:
– Эй, с Новым годом!!
Солдаты, что сидели в окопе по другую сторону фронта сначала опешили от такого предложения, но потом парочка голосов продублировала поздравление с ломанным акцентом:
– И вас с Новым годом!
– Тоже понимают, – толкнул в плечо своих друзей Василий.
Затем Василий замахал рукой из окопа и продолжил кричать:
– Давайте так: мы не стреляем, и вы не стреляете!!! Праздник всё-таки!! Обойдёмся без убийств в этот день?!!
С другой стороны долго не раздавалось ответа. Те прикидывали и рассматривали предложение. Потом послышалось долгожданное:
– Хорошо!!!
Василий посмотрел в бинокль. Австро-венгерцы подняли над окопом белый флаг, привязанный к палке. Недолго думая, Василий повторил это действие. Затем двое человек в военной форме австро-венгерской армии с противоположной стороны начали выходить из окопа. Василий, прихватив с собой ещё одного солдата, сделал то же самое. Маршем те прошлись до середины между окопами. Бойцы с обеих сторон затаили дыхание, ожидая, что дальше будет. Ни с одной, ни с другой стороны стрельбы не велось, а группа «делегации» о чём-то беседовала. Договаривались они о временном прекращении огня на время праздника – идеи, которая, видимо обоим понравилась.
Из далека было видно, что обе стороны в лице своих послов нашли общий язык.
Через пару минут все четверо уже смеялись, обнимались и обменивались фляжками, зовя жестами остальных по обе стороны присоединиться к ним. Солдаты сначала робко, а потом уже уверенно начали выходить друг другу навстречу.
– А могут, когда хотят. – пошутил Артемий.
Артемий Земельный тоже вышел из окопа.
К несчастью, не все в тот прекрасный день разделяли идею перемирия. Один из австрийских офицеров, в отсутствии которого и произошло это событие, не стерпел такого произвола. Он высунулся из окопа со своим маузером и выстрелил в сторону русской армии.
Артемий в это время радостно шагал к основной массе людей, когда почувствовал какую-то сильную боль в груди. Из рубашки наружу выплеснулась какая-то красная жидкость, а он сам почему-то падал назад.
Очнулся Артемий на стуле посреди белой комнаты. Вокруг не было ничего и только загадочные серые тени линиями бродили по стенам подобно туману.
– Каково это, умереть в Новый год? – раздался тут голос.
Артемий поднял голову и увидел пред собой высокого старичка с длинной бородой. На его лице практически не видно было морщин, зрачки были большими и чёрными. Одет он был в расписанную узором серую накидку, а на голове сверкал плетёный обод. Старик присел на стул напротив.
– К-кто ты? – спросил у того Артемий, – Где я вообще?
– Успокойся, Артемий. Ты в хорошем месте. Тебя здесь никто не тронет.
– Где же я?! – продолжал настаивать на более точном ответе Артемий.
Старик показал пальцем в туман и сказал Артемию посмотреть туда. В тумане Артемий увидел следующую картину: поле, окутанное в нескольких местах колючей проволокой и воронками от взорвавшихся снарядов. Казалось бы, ничего необычного: за месяцы войны Артемий уже привык к таким «пейзажам». Посреди этого поля стояли две группы солдат в разном обмундировании. «Наши и австро-венгерцы всё ж таки смогли подружиться в этот праздник» – подумал Артемий. Потом его внимание привлекло то, что солдаты столпились над одним телом, охая и скорбя. Тут тоже ничего необычного, но Артемия привлекло лицо павшего сослуживца. Где-то он его уже мог видеть… И тут Артемий пригляделся и узнал в павшем солдате самого себя. В глазах у него появился страх:
– Не…может быть… Как же так…?
– Всё верно. Ты умер. – Подытожил ему старик.
Артемий ещё несколько мгновений помолчал. Потом, решив, что не стоит переводить в панику то, что произошло и чего не миновать, он закрыл лицо руками и в спокойном тоне спросил:
– Стало быть, я умер. А это, значит, небесный суд?
– Не совсем…
– А…?
Старик уселся поудобнее и продолжил:
– На небесном суде присутствовали бы ангелы или демоны. Небесные казначеи, как мы их изволим величать. Но перед тобой сижу я. Новый год – это моё время. И мне, знаешь, ужасно обидно, что в такой праздник какой-то человек совершает такие зверства, как убийство. Это печально. Ты ведь, при хорошем раскладе, должен был прожить до шестнадцатого декабря одна тысяча девятьсот пятьдесят второго года. По юлианскому календарю, разумеется.
– Так кто же ты?
Старец рассмеялся.
– Многие меня знают, но не все ведают, как меня зовут. Дед Мороз – так он бог холода. Санта Клаус – так он просто святой человек, на которого сетуют, мол он завел традицию дарить подарки детям. И лишь ты один из немногих, кто зовёт меня…
– Щедрец, – закончил фразу старца Артемий, вспомнив имя духа, к которому обращались в новогоднюю пору его дед, бабка, отец и мать. Имя этого чудотворца они всегда связывали с исполнением желаний на Новый Год. Знания об имени этого духа передалось и Артемию.
– Верно.
– Не ожидал, что встречусь с вами.
– Ну, мы много чего не ожидаем в своей жизни, что происходит в итоге. Так ведь и не я должен был встречать тебя после смерти, но, как видишь, я сижу здесь.
Артемий пожал плечами, даже не зная, как реагировать на всё то, что произошло. Он захотел узнать один момент, но дух его опередил:
– Не переживай, того офицера, что убил тебя, свои, да и ваши за компанию отпинали так, что тому мало не показалось.
Для Артемия была хоть какая-то радостная новость, от которой можно было на мгновение улыбнуться. Щедрец продолжал:
– Артемий, а я тебя знаю! Помню, как многие дети и взрослые просили у меня всякую игрушку, деревянную лошадку или сладости. Но не ты. Сколько я тебя помню, ты всегда говорил: «Да будет счастье во всём мире!» Ни разу ты не пожелал чего-то для себя. У тебя было, что хотеть, но ты продолжал желать что-то для общего блага…
– Было всё, поэтому и не желал, – пробубнил Артемий. – Может кому-то не повезло больше, чем мне? Я вообще хотел, чтобы у всех было счастье.
– Благородно. В наше время это редкость.
Артемий тяжело вздохнул.
– Разговариваем мы с тобой, а всё думаю: я же умер. А ведь у меня остались маленькие сын и дочь. Как же теперь они будет без меня? Я ведь обещал им вернуться к Новому Году. Не сдержал, выходит, слова. Всё бы отдал, лишь бы встретиться с ними хоть ещё раз.
В добавок ко всему этому Артемий хорошо знал, что врач две недели тому назад обнаружил у его жены Евдокии астму. Эта болезнь считалась в то время не излечимой. А если она уйдёт в мир иной неожиданно? Совсем не хотелось Артемию оставлять своих детей сиротами.
Щедрец почесал подбородок и сказал:
– Хочешь ещё побыть с сыном и дочерью? Что ж, у тебя будет такая возможность.
У Артемия в глазах появилась надежда. Он поднял их и спросил:
– Вы оживите меня?
– Воскрешение не совсем в моих силах… – Начал Щедрец.
– Понятно… – Опять на долю мгновения отчаялся Артемий.
– Но мы можем что-то придумать. Умереть в Новый год – страшное явление, которое не должно было приключиться с тобой. Да, я не могу воскресить тебя, но я могу перенести тебя поближе к сыну, чтобы ты мог снова обнять его.
– Правда? – вымолвил Артемий едва уловимым голосом.
– Да. В последние годы ты желал лишь мира во всём мире. Но посмотри сейчас вокруг… Не получилось у меня. Ты сможешь прожить оставшиеся тебе отведённые годы. Считай это компенсацией за то, что я не исполнил твои предыдущие желания.
После этого Щедрец взмахнул своим посохом и всё вокруг погрузилось в белизну.
Артемий открыл глаза и вновь увидел знакомую ему комнату. В дальнем углу стояла кровать, справа от неё шкаф, ещё правее, около окна, деревянный стол, а напротив – комод. Это была его избушка в деревеньке под Черниговом: та самая, из которой он ушел в этот ад ещё четыре месяца назад. Только почему-то на этот раз он лежал на полу, не в силах пошевелиться. Он мог моргать, но при этом не ощущал движения своих пальцев.
– Вот ты где! Нашёл! – появился перед Артемием знакомый ему мальчик: Сашка.
Его полное веснушек лицо и глубокие серые глаза озарили душу Артемия. Наконец-то, наконец-то он вернулся домой и может увидеть сына, обнять его! Лицо Сашки возникло перед глазами Артемия довольно неожиданно, руки сына потянулись к нему, и тут же Артемий смог почувствовать какую-то лёгкость. Ему казалось, что он попал на карусель и его закружило в каком-то лёгком вальсе. Но что это за чувство? Откуда у его сына столько сил? Артемий хотел это спросить, но его переполняла радость от встречи, поэтому он обо всём позабыл.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70075846) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.