Свобода Либерти
Вероника Петровна Якжина
Я не понимала, почему он так засел в моей голове. Наверное, уже и не пойму. Спустя несколько лет поняла лишь одно – нужно было прислушаться к его совету. И бежать.
Вероника Якжина
Свобода Либерти
Я поднималась по ступеням, сгибаясь под тяжестью пакетов с продуктами, бытовой химией и всякой домашней мелочевкой. Квартиру в этом муравейнике я снимала всего пару недель, бо?льшую часть времени торчала на работе, поэтому всем необходимым обзаводилась понемногу.
Поднимаясь на пятый этаж, я едва волочила усталые ноги, в глазах рябило от неровных почерков пятиклассников и их забавных, порой неуклюжих работ.
Подходя к своему этажу, услышала крики сверху. Ссорились мужчина и женщина. Они орали, как ненормальные, и не стеснялись в выражениях. Должно быть, их было слышно даже в холле, но я слишком глубоко ушла в свои мысли.
Дурацкое женское любопытство вынудило меня подняться выше и выглянуть с лестницы в коридор. Перед дверью одной из квартир стоял высокий мужчина с голым торсом, в джинсах и босиком. Волосы были взъерошены, а на лице даже с моего места виднелись широкие царапины, уходившие в длинную щетину. С порога на него кричала молодая женщина, то срываясь на визг, то переходя на густой бас и неразборчивое рычание. Мужчина тоже кричал, периодически совершая попытки попасть в квартиру, но женщина его отталкивала.
Из-за того, что они орали одновременно, было невозможно понять причину ссоры. Не знаю, почему я продолжала стоять там и смотреть на этих двоих. Я не могла понять – как можно так ссориться, если вы друг друга любите. А если не любите – зачем живете вместе?
В какой-то момент мужчина опустился на пол и сел спиной к стене. Устало потер глаза и тихо сказал:
– Все, я буду ночевать здесь. Только замолчи.
– Вот и сиди под дверью, как пес. Ты и этого не достоин.
Женщина хлопнула дверью так, что я подпрыгнула на месте от испуга. Мужчина сидел с закрытыми глазами, а я продолжала пялиться на него, как идиотка.
Через пару минут он открыл глаза и заметил меня. Посмотрел прямо в глаза и с вызовом рявкнул:
– Чего уставилась?
Я густо покраснела и молча бросилась бежать к себе.
Весь вечер этот мужчина не шел у меня из головы. Из-за чего он ссорился с женой? Почему она так груба с ним? Почему он ночует в коридоре в одних штанах? Я прибиралась в квартире, готовила ужин, ела, принимала душ и ложилась спать с этими мыслями и с образом высокого подтянутого мужчины.
Укутавшись в одеяло, я завела будильник, выключила свет. Но уснуть не могла. Спустя полчаса встала, заварила чай в маленький термос, взяла плед с дивана. Прямо в пижамных шортах и футболке, сунув ноги в беговые кроссовки, я вышла из квартиры. Бесшумно поднялась по лестнице и заглянула в коридор.
Мужчина так и сидел на том же месте. Судя по голове, наклоненной вперед, он дремал. Я подошла на цыпочках, присела рядом. У него были крупные черты лица, но это не делало его непривлекательным. Даже наоборот. Захотелось к нему прикоснуться.
Поняв, что похожа на какую-то маньячку, я встала, укрыла мужчину пледом, а рядом поставила термос. Что бы между ними не произошло, спать в коридоре – это слишком. Просто не по-человечески.
Так же на носочках я пошла к лестнице. Уже на выходе с этажа меня догнал тихий голос:
– Эй.
Вздрогнув, я обернулась и приготовилась к порции брани или грубости. Но вместо этого услышала искреннее:
– Спасибо.
Я скромно улыбнулась и скрылась на лестнице. По ступеням я бежала с топотом подбитого бегемота.
Утром по пути на работу я снова заглянула на этаж шумной пары. Коридор был пуст. Ни мужчины, ни пледа, ни термоса. В следующие пару дней я и думать забыла о чужой ссоре, отданных вещах и своей странной реакции.
Но вечером третьего дня от приготовления незамысловатого ужина меня отвлек стук в дверь. Это было странно. Вытирая руки кухонным полотенцем, я открыла.
На пороге стоял тот самый мужчина. Он был гладко выбрит, царапины уже заживали. От удивления я вытаращила на него глаза.
– Ты Либби, да?
Я растерянно кивнула. Он протянул мне термос и плед.
– Спасибо. Ты меня очень выручила.
Бросив полотенце на плечо, я забрала свои вещи.
– Да… не за что. Спасибо, что принес их.
– Термос я помыл, плед постирал. Так что все чистое.
Неловкость момента сложно было передать словами.
– Спасибо, – еще раз промямлила я.
– У тебя что-то горит, кажется.
– Ой! Проходи, я сейчас.
Несясь к плите, я мысленно переспросила себя «Проходи? Что за ерунда? Зачем я его пригласила».
Парень не растерялся. Когда я обернулась, он оглядывался по сторонам в гостиной, объединенной с кухней.
– Я недавно сюда переехала. Еще не до конца обустроилась, – зачем-то начала оправдываться я.
– Знаю. Из Мэна, да?
– Откуда ты знаешь? И как узнал мое имя? И где я живу?
– Миссис Геллер.
– Кто?
Он повернулся ко мне. Рост у него был очень внушительный. При желании он мог бы пристукнуть меня одним ударом. Но мне не было страшно. Рядом с ним я потела от волнения, краснела и заикалась, но страх был ни при чем.
– Соседка со второго этажа. Милая старушка, старшая сестра нашего арендодателя. Все про всех знает. Если найти к ней подход, можно получить любую информацию.
– И ты спрашивал ее обо мне?
– Ну да. Спросил, что за добрая фея летает ночами по коридорам в прелестных шортиках и раздает чай и пледы.
Я снова покраснела. И он тоже.
– Извини. Твой поступок… я удивлен. Почему ты это сделала?
– Потому что ночью в коридоре холодно. А ты был без… одежды. Почти. Ну и, не уверена, конечно, но думаю, что спать сидя на полу не очень удобно.
– Зад отваливается к утру. Но я почти привык.
– Часто так ночуешь? – я тут же осеклась. – Это не мое дело, прости.
– В общем, спасибо. Первый раз для меня такое сделали. Особенно посторонний человек.
– Пожалуйста.
Я хотела добавить, что он может рассчитывать на плед и в будущем, но решила, что это будет уже слишком.
– Ты не сказал, как тебя зовут.
– А, да. Я Хэнк.
Он протянул мне руку, и я пожала его широкую ладонь.
– Хочешь чего-нибудь? Выпить или перекусить? Я как раз приготовила ужин. Соус чуть подгорел. Но не катастрофически.
– Ты слишком добрая, ты в курсе?
Я снова смутилась.
– Мне об этом говорили.
– Я не отказался бы от домашнего ужина, раз уж ты предлагаешь.
Я вытаращила на него глаза.
– Серьезно? В смысле… идем. Ничего особенного, спагетти в томатном соусе. Кажется, у меня был сыр.
– Супер.
Мы ели молча. Хэнк уплетал за обе щеки, украдкой поглядывая на меня. Было уютно. Я дала себе мысленную пощечину, напомнив, что это чужой мужчина, и, судя по всему, он далеко не подарок.
– Знаешь, ты первый гость за все время, что я живу в этом городе.
– Ну… первый блин комом. В смысле, ты-то справляешься отлично. А я вот гость так себе.
Я хохотнула.
– Ты не буянишь, не орешь, не закидываешь ноги на стол. И на том спасибо.
– Ты в разводе?
– С чего ты взял?
– Тебе тяжело дается одиночество. Не привыкла жить одна.
– Надо же, какой тонкий психолог, – съязвила я. Вздохнув, все же ответила, – да, я развелась полгода назад. Потому и уехала оттуда, как только закрыла все вопросы.
– Почему разошлись?
– Не сочти за грубость. Но это я обсуждать не буду.
– Как хочешь, – он пожал плечами и вернулся к спагетти. Через несколько минут, он кивнул на мойку у меня за спиной, – у тебя кран течет.
– Да, я говорила управляющему. Он обещал прислать водопроводчика. На прошлой неделе. Но, видимо, забыл.
– Я могу починить.
– Нет, что ты. Не стоит.
– Как еще я могу отблагодарить тебя.
Он чуть улыбнулся. Первый раз за вечер. Это была та улыбка, с которой люди просят разрешение сделать для тебя что-то хорошее.
– Ладно. Было бы здорово.
– Отлично. Тогда я завтра возьму с работы инструменты и зайду вечером.
– Ладно.
– Если еще что-то нужно по дому, говори.
– Спасибо. Я неплохо справляюсь и сама.
Он как будто только в тот момент понял, что ставит меня в неловкое положение.
– Я просто хочу помочь. По-соседски. Ты помогла мне. Я помогу тебе. В этом нет ничего такого.
– Ты женат. Это неправильно.
– Во-первых, эта истеричка мне не жена. И если будет себя вести так, как ведет, никогда ей не станет. Во-вторых, я тебе не секс предлагаю. Не драматизируй.
Я подняла руки в знак того, что сдаюсь.
– Ладно-ладно. Если у тебя из-за этого не будет проблем.
Но на следующий день он не пришел. Я не расстроилась, хоть и ждала целый вечер. Их ссор больше не было слышно. Зато было слышно бурное примирение. Как оказалось, они жили прямо надо мной.
Хэнк пришел через три дня. В пятницу. С ящиком инструментов, упаковкой пива и синяком под глазом.
– Училки пьют пиво, если завтра им не на работу?
– Пьют, – с глупой улыбкой ответила я.
Я была рада видеть его. Не знаю, почему. Тогда не могла понять. И сейчас не могу.
– Что с глазом?
– Домашнее насилие, – бросил он, вытаскивая корзину с чистящими средствами из-под мойки. – Подумал, что этой женщине следовало бы обратиться к психиатру, а она мне треснула сковородкой. Оказалось, я сказал это вслух.
Мне было неприятно слушать про его женщину. Особенно было неприятно, что он говорит про нее гадости. Но Хэнк продолжал:
– Ирония в том, что сковородки она использует для чего угодно, но не для готовки.
– Зачем ты мне это говоришь?
Он выглянул из-под раковины и пожал плечами.
– Думал, тебе любопытно.
– С чего это?
– Ну, ты ведь любопытная. Иначе зачем ты пришла на наш этаж, когда мы ссорились? И зачем принесла мне плед? И позвала в гости?
– Оставляю за собой право не отвечать на глупые вопросы, – сказала я и выпила залпом полбутылки пива.
Он молча починил раковину, дверцу в кухонном шкафу, ножку дивана, на котором я сидела. Изрядно захмелев, я все же осмелилась спросить.
– Зачем жить с человеком, которого не выносишь?
– Разные причины могут быть.
– Мне интересны твои.
– Хочешь, чтобы я расстался с ней?
Я фыркнула.
– Мне-то какое дело.
Хэнк подошел ко мне и присел на корточки перед диваном. Посмотрел на меня снизу.
– Когда-то нас связали обстоятельства. А теперь просто живем по инерции. Пока я не могу от нее уйти.
– Пф-ф-ф-ф-ф, – я закатила глаза. – «Мы живем просто по инерции! Я не могу уйти! Мне жаль ее! Она мне как сестра». Эта песня стара как мир. Даже еще старее. Кто-то еще ведется на эту чушь?
– Чаще, чем ты можешь себе представить.
– Так это ложь?
– Нет. Но, мне показалось, что тебе нет до этого дела.
– Именно.
– Как только появится возможность, я сразу съеду. Думаешь, мне нравится выслушивать истерики, получать по роже и ночевать в коридоре?
Я пожала плечами.
– Она всегда такой была?
– Раньше она хорошо пряталась.
– Может, ты все этого заслуживаешь?
Он ухмыльнулся и легонько дернул меня за мизинец.
– Скорее всего, заслуживаю. Но всё же я был бы рад, если бы что-то изменилось.
– Так измени. Если просто сложить лапки и ждать, что случится что-то хорошее, то само по себе ничего не изменится.
– Этому ты учишь детей?
– В том числе.
– Так ты и поступила? Взяла все в свои руки и свалила подальше от бывшего мужа?
– Кажется, я уже говорила, что не хочу это обсуждать.
Он поставил локоть на диван и положил на ладонь подбородок. Мило улыбнулся.
– Ты мне понравилась.
– А твоей жене?
Хэнк уронил голову и резко поднялся.
– Зануда. Я все починил. Квиты. В следующий раз не утруждайся своими добрыми замашками, ладно? Не люблю быть до?лжным.
– О, б этом можешь не волноваться.
Дверь с грохотом закрылась раньше, чем я закончила фразу.
Это меня разозлило. Я вскочила и подошла к окну, вглядываясь в дорогу и дом напротив. Теребила почти пустую бутылку в руках и думала о том, что заставило меня бежать из родного города. О том, какие слова оставили самые глубокие раны. О том, что Хэнк, который тоже мне понравился, сейчас делал то же самое, что и мой бывший муж. Меня это бесило. До скрипа зубов бесило. Еще больше бесило то, что злость на соседа не была сильнее зародившейся нерациональной симпатии. Глупая ссора, при помощи которой я хотела оградиться от обаяния Хэнка, сработала обратно.
Я разревелась от жалости к себе. Оставшись одна, я еще больше укрепила свое одиночество, приехав сюда. Я ожидала, что переезд все изменит. Но пока было только хуже. Мне нужно было выговориться, нужно было услышать, что я все делаю правильно. Услышать подтверждение надежде, что раз сейчас тяжело, то выбранный путь – правильный. Но рядом не было никого. Я стола посреди многомиллионного города, но была совсем одна.
Полторы недели спустя я вела урок. Дети слушали внимательно, но в какой-то момент я заметила, что их что-то привлекло в той стороне, где находилась дверь класса. Я повернула голову и оторопела от удивления. Через стеклянную вставку мне улыбался Хэнк.
Я таращилась на него с минуту, пока одна девочка звонко не спросила:
– Это ваш бойфренд?
Я вздрогнула от этих слов и обернулась к ученикам.
– Мисси, лучше почитай пока вслух восемнадцатую главу. А я выйду на секунду.
Я вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Хэнк потупил взгляд. Он снова был небрит, поверх мятой футболки была надета потертая кожаная куртка. Синяк под глазом сошел, но ниже виска красовался другой.
– Что ты тут делаешь? – зашипела я.
– Хотел извиниться. Повел себя как придурок.
– И это не могло подождать до вечера? Я же работаю.
– Я просто проходил мимо школы и понял, что не хочу с тобой ссориться. Простишь меня? Обещаю больше не лезть не в свое дело.
Он протянул мизинец в знак примирения. Я нервно облизнула губы. Мне не хотелось снова испытывать внутреннюю борьбу. Успокоила себя его же словами: «Я ведь не секс предлагаю. Не драматизируй». Я решила, что напрасно усложняю, ведь ничто не мешает нам быть просто друзьями.
Я протянула в ответ свой мизинец. Мы с Хэнком улыбнулись друг другу.
– Во сколько ты освобождаешься?
– Около четырех.
– Может, сходим куда-нибудь? Поболтаем, перекусим. Ты, наверное, еще толком не видела город. Покажу что-нибудь интересное.
– Почему нет.
Окончания уроков я ждала еще сильнее, чем ученики. Постоянно ерзала на месте, то и дело бросала взгляд на часы. Когда наконец прозвенел последний звонок, я долго сидела в учительской и бездумно листала работы. Выходить было страшно. Мне казалось, что если я сейчас встречусь с Хэнком, то дружеским ланчем дело не кончится.
Собственно, так и вышло. В тот день мы действительно провели время как друзья, он показывал мне город, угощал кофе и даже выиграл в парке смешную плюшевую гиену. Он был щедр, непринужден в общении, внимателен. Расспрашивал о моей жизни и работе, но плавно объезжал тему неудачного замужества. Подходя к дому, мы столкнулись с миссис Геллер, той самой старушкой, и помогли ей донести пакеты с продуктами.
На площадке своего этажа я благодарно чмокнула Хэнка в щеку.
– Мне этого не хватало. Спасибо.
Вечером в квартире сверху снова была ссора. Сначала кричала только женщина, срываясь на противный визг. Затем Хэнк взревел, как раненый бизон. Слов было не разобрать. Затем он замолчал, а его жена, или кто она там ему была, беспрестанно орала еще часа два, периодически переходя на рыдания и битье посуды.
К полуночи все смолкло. Я ворочалась в кровати, будучи свидетелем собственного внутреннего спора. Одна моя сторона хотела подняться и пригласить Хэнка переночевать в моей квартире. Другая требовала выбросить эту чушь из головы и спать. Я всегда была жертвой своей импульсивности. Всегда поддавалась чувствам.
В коридоре Хэнка не было. Зато я увидела его на общем балконе этажа. Он обернулся с сигаретой в руке, когда скрипнула дверь. Оглядел меня с ног до головы. Молча развел руками и отвернулся к перилам.
Мне хотелось что-то сказать, но молчание казалось более уместным.
– Извини за этот шум.
– Это из-за того, что ты поздно пришел?
– Это из-за того, что я ломаю жизни, Либби.
– В смысле? Она так говорит?
Хэнк затушил сигарету и снова повернулся ко мне. Его взгляд медленно спустился от моих глаз к пижамной майке, затем шортам, голым ногам, нелепым тапкам с собачьими головами. Мужчина вздохнул, протянул руки, погладил меня по открытым плечам. Притянул к себе и крепко обнял, судорожно вздохнув.
– Уходи, Либби. Беги и не оборачивайся. Пока еще можешь.
Я нахмурилась.
– О чем ты говоришь?
– Это лучшее, что я могу для тебя сделать. Держаться на расстоянии.
– Хэнк, я…
– Пошла вон! – крикнул он, выталкивая меня из объятий.
Я задержалась на пороге балкона на секунду, чтобы бросить полный боли взгляд на соседа. Не сказав ни слова, бросилась прочь.
Всю ночь я не спала. Сидела в кровати, сотрясаясь от мелкой дрожи. Около пяти утра наверху хлопнула дверь, а затем вновь послышалось примирение Хэнка с его женщиной.
Меня будто снова бросили. Он сам пришел просить прощения, сам пригласил на прогулку. И сам меня прогнал. Так грубо. Прикрываясь благими намерениями. У него есть пара, и он мне в любом случае не был нужен как мужчина. Но друг мне точно не помешал бы.
– Ну и черт с тобой, – прошипела я в семь утра, выключая будильник.
В квартире сверху было тихо. У меня не было слез, но тихая обида душила, заставляя раз в несколько минут забывать дышать. Я не понимала, почему этот мужлан так засел в моей голове. Наверное, уже и не пойму. Спустя несколько лет я поняла лишь одно – нужно было прислушаться к его совету. И бежать.
Следующие пару недель мы ходили мимо друг друга, как незнакомцы. Не удостаивали друг друга ни взглядом, ни приветствием. На третью неделю он поздоровался ровным голосом, но я не ответила. Редкий вечер я проводила не под аккомпанемент их ссор.
Еще через неделю курьер доставил мне корзину с цветами. Приложенная карточка просила простить Хэнка. Я вытащила открытку и отнесла букет под его дверь. Он присылал еще подарки, но их ждала та же участь. Не открывая, я оставляла их на пороге соседа.
В супермаркете недалеко от дома я познакомилась с парнем. Его звали Гай. Он был детским хирургом. Очень спокойным, воспитанным, галантным. У нас было несколько чудесных свиданий. В конце одного из них он проводил меня до дома, а я пригласила его на кофе.
Мы поднялись на пятый этаж, и я встала, как вкопанная, увидев, что под моей дверью сидит Хэнк. Босиком, в джинсах, разорванной на плече футболке, с очередным наливающимся синяком на лице.
Я со стоном выдохнула.
– Что ты тут делаешь?
– Ты его знаешь, Либби? – чуть брезгливо спросил хирург.
– Это мой сосед. У него проблемы с женой.
Гай приподнял брови. Хэнк буравил меня взглядом.
– А это еще кто?
Я искренне возмутилась.
– Какое тебе дело?! Иди к себе.
– Можем поговорить?
– Нет. Сейчас я занята.
– Это важно, Либби.
– Кажется, она не хочет с тобой разговаривать, – вступился Гай.
Хэнк медленно поднялся. Его глаза налились кровью. Я шагнула вперед и положила руку ему на грудь.
– Стой. Не нужно. Просто иди к себе.
– Побудь со мной, прошу.
– Нет, – отрезала я.
– Либби? – окликнул Гай.
– Идем, – я взяла хирурга за руку и повела к квартире.
Но Хэнк схватил меня, прижал к стене и поцеловал. В первую секунду я опешила, но потом буквально потерялась в этом поцелуе. Весь мир перестал существовать. Забыв о Гае, о жене Хэнка, о своем бывшем муже, я ответила на поцелуй. Мужчина прижался ко мне всем телом, будто отрезая от внешнего мира, не давая вдохнуть. Это было грубо и горячо. От его поцелуев порой было больно, но мне это даже понравилось. Ведь я приняла это за проявление сильной и страстной натуры.
Не знаю, сколько времени длилось это помешательство. Когда, задыхаясь, мы оторвались друг от друга, Гая уже не было. А чего я, собственно, ожидала?
– Что ты наделал? – я закрыла лицо руками.
Хэнк лучился удовольствием, но в глазах его промелькнул страх. Страх, что я его прогоню.
– Слушай, я не умею выражать свои чувства нормально. Так, как ты к этому привыкла. Но я каждую чертову минуту думаю о тебе. Я – то еще дерьмо. И не хочу портить тебе жизнь своей вечно побитой физиономией и поганым характером. Но мне важно, чтобы ты знала. Мне без тебя очень хреново. Не знаю, почему. Мы с Хелен действительно просто живем вместе. Да, я знаю, ты слышишь, как мы трахаемся. Но это ничего не значит. По крайней мере, для меня. Мы друг друга терпеть не можем, хотя ее чувство собственности не в состоянии меня отпустить. Если хочешь, пойдем к ней прямо сейчас, я ей все скажу при тебе. Возможно, она даже подтвердит тебе мои слова. Что угодно сделаю, лишь бы ты поверила, что это не просто уловки, я не пытаюсь завести себе любовницу, или что ты там еще себе подумала. Мы с тобой не подходим друг другу, это слишком очевидно. Но если бы ты дала мне шанс…
Я не могла больше это слушать.
– Замолчи, – выкрикнула я и попыталась его оттолкнуть. – Мой муж то же самое говорил своей любовнице! Слово в слово! Я прошла через ад. И не стану причиной такого же ада для кого-то другого.
– Говорю же тебе…
– Нет, Хэнк. Я не могу.
– Все не так, Либби.
– Может быть. Просто дай мне время разобраться, ладно?
Я прошла мимо него и открыла свою дверь.
– Если вы снова поругались, можешь переночевать у меня. Но у нас ничего не будет. И если ты полезешь ко мне, я тебя выгоню.
Хэнк покорно вошел в квартиру. Я принесла ему подушку и плед, чтобы он устроился на диване.
Ночь снова была бессонной. Мне казалось, что Хэнк тоже не спит. Я хотела, чтобы он вошел в мою спальню, и не хотела одновременно. Я представляла собой одно большое противоречие. Где на равных боролись желание прогнать этого мужчину из моей квартиры раз и навсегда и желание быть с ним.
Первая часть не верила ему. В моем понимании, если мужчина и женщина живут вместе, занимаются сексом, ругаются и мирятся, то это как минимум нечто большее, чем «ничего нет». И становиться третьей лишней, становиться второй женщиной одного мужчины мне не хотелось. Я уже была в треугольнике, была обманутой, представляла для мужчины меньшее, чем мне бы хотелось представлять. Идти на это снова, мстить незнакомой женщине за пережитую не по ее вине боль я отказывалась.
Другая сторона, с мышлением глупой школьницы, наивной училки, верила Хэнку. Я понимала, что у них нет любви, а какая семья без любви? Я не знала всей картины и не могла судить лишь по своему печальному опыту. Меня тянуло к нему. Виной тому было одиночество, неудавшаяся семейная жизнь, неумение оставаться наедине с собой или еще что-то – я не знаю.
Я уснула, но спала тревожно. Мне снилось, как я убегала от табуна лошадей, красивых вороных скакунов, они догоняли меня, стремились растоптать, а я была и рада погибнуть под копытами такой красивой благородной тучи. Моя бабуля, любительница сонников, когда-то говорила, что лошади снятся ко лжи.
Утром я тихо вышла из комнаты. Хэнк спал на диване, закинув свою огромную ногу на спинку. Мой диван был ему откровенно мал. Я прошла в душ. Когда вышла, Хэнка уже не было. Я выдохнула с облегчением, хотя бы утро обошлось без неловких разговоров.
Примерно через неделю в квартире сверху снова начались крики. Была суббота, я валялась с полным кофейником и книгой. Такой сильной ссоры я у них еще не слышала. Причем ругалась только женщина, ни одного крика от Хэнка. Я смотрела в потолок и обещала себе, что никогда не буду жить, как они. Билась посуда, двигалась мебель, в какой-то момент раздался жуткий грохот, а следом женский визг. Я подскочила на месте, надеясь, что никто никого не убил. Наступила резкая тишина. Но через минуту Хелен начала сыпать проклятиями с новой силой. Я с облегчением выдохнула.
Мне надоело слушать этот бедлам, и я решила прогуляться и продолжить чтение где-нибудь в парке. Перелила кофе в термокружку и вышла из квартиры.
Едва я оказалась в коридоре, с лестницы вышел Хэнк. Взъерошенный, с исцарапанным лицом. На плече у него висела большая сумка. Мы уставились друг на друга.
– Я ушел от Хелен, – наконец спокойно сказал он.
Я удивленно вытаращила глаза.
– Ты была права. Пока не начнешь действовать, само по себе ничего не поменяется.
– И куда ты теперь?
Он пожал плечами.
– Остановлюсь у друга на пару дней, а там видно будет. Найду квартиру.
Мы молчали и смотрели в пол. Мне столько всего хотелось спросить и сказать, но я не могла вытолкнуть из себя ни звука.
– Ты куда-то собралась? – он указал на кружку и книгу у меня в руках.
– Дома было очень шумно, решила прогуляться.
– Тебя больше не будет беспокоить шум сверху.
Мне стало неловко. Я прижала книгу к груди.
Хэнк отпустил ручки сумки, и она глухо упала на пол. Он в два шага сократил расстояние между нами и навис надо мной, тяжело дыша. Я вся сжалась, желая спрятаться куда-нибудь подальше. Не желая иметь отношение к этой истории.
Хэнк коснулся моей руки.
– Я хотел бы… чтобы мы попробовали. Но если откажешься, я пойму. Это будет верно.
– А если соглашусь, будет неверно?
– Будет глупо. И нечестно по отношению к тебе.
Он был прав. И уже тогда я это знала. Но тело и душа требовали обратного.
– Хочешь прогуляться со мной?
Хэнк кивнул.
Мы долго блуждали по дорожкам парка, дальше от людей. Затем сели на скамейку, и я читала вслух. Через какое-то время Хэнк положил голову мне на колени. Я отложила книгу и гладила его по каштановым волосам.
– Никогда не чувствовал себя так спокойно, как рядом с тобой, – хрипло сказал он с закрытыми глазами.
Я огляделась по сторонам, чтобы отвлечься от готовности расплакаться. О Хэнке нельзя было сказать того же самого. Но он затягивал меня. Он был не таким человеком, о котором я мечтала, когда садилась в самолет, летевший в этот город. Но тем сильнее мужчина меня манил.
– Давай договоримся кое о чем? Я не хочу тащить за собой опыт прошлого. Не хочу совершать те же ошибки. Не хочу казнить тебя за ошибки моего бывшего мужа. И не хочу, чтобы это делал ты.
Он серьезно кивнул, глядя мне в глаза.
– И пообещай никогда не обманывать. Какой бы ужасной правда ни была, ложь стократно больнее.
– Обещаю. Тоже не выношу это дерьмо.
После секундной паузы мы прыснули от смеха.
– Черт, мы даже разговариваем по-разному. Ты говоришь «стократно», а я ругаюсь через слово. Наверняка, ты ешь ножом и вилкой, а я могу все есть руками. Мы с тобой будто из этого детского мультика. Ну, того, где медведь похитил принцессу, а она в него влюбилась и превратила в человека.
Я расхохоталась.
– «Красавица и Чудовище»?
– Да, оно!
– Он не был медведем! А она не была принцессой.
– Все равно у них все классно получилось, а парень перестал вести себя, как животное. Будешь моей Красавицей?
– Хочешь стать моим Чудовищем?
Вместо ответа он сел на скамье, потянулся ко мне лицом и поцеловал. Снова эта жадность, будто ему было нужно успеть насытиться с запасом. Будто он тосковал долгие годы. Будто поцелуй был делом жизни и смерти. Этот поистине звериный напор, нехватка воздуха, грубые руки и терзающие губы – все это сводило с ума, заставляло тело гудеть от жара в каждой клетке. Когда трепет в душе, суматоха в голове и тянущее желание внизу живота объединяются, очень легко принять происходящее за начало чего-то большого и настоящего.
Была почти полночь, когда мы вернулись к дому. Губы у меня болели, но хотелось еще. Меньше всего в тот момент я хотела, чтобы он развернулся и ушел. Не успев подумать, я выпалила:
– Оставайся у меня.
Хэнк недоверчиво нахохлился.
– Ты смеешься?
– Нет. Знаешь… Если все получится, то мы все равно придем к этому решению. Если же не получится, то живя вместе, мы поймем это быстрее.
– А училкам можно так себя вести? – поддел он.
– Если ты не мой ученик из шестого класса, то можно.
– Если ты действительно этого хочешь, то я всеми руками «за».
Я закатила глаза, поражаясь себе.
– Идем скорее, пока я не осознала, что творю.
Мы рассмеялись, Хэнк обнял меня за плечи, и мы поднялись в квартиру.
Убирая книгу на место, я покосилась на потолок. Сверху было тихо. Я вдруг осознала всю глупость своей идеи. Жить этажом ниже бывшей Хэнка было минимум некорректно. Он почувствовал замешательство и поймал мой взгляд.
– Она скоро съедет. Не переживай.
Меня начала бить мелкая дрожь.
– Слушай, я иногда веду себя, как дура. Сначала думаю, потом делаю. Наверное, мы все же торопимся. Я тебя совсем не знаю…
Хэнк молча сел на диван и посмотрел на меня с любопытством.
– Что ты молчишь?
– Изучаю тебя.
– Зачем?
– Чтобы избавиться от проблемы, что мы совсем не знаем друг друга.
Я села рядом с ним.
– Из-за тебя у меня в голове полнейший кавардак.
– Привыкай.
Я подняла на него глаза, пытаясь понять – шутка ли это.
– Я приму душ и лягу спать. Завтра на работу.
Он кивнул.
Стоя в душе, я подумала о том, что мой поступок безумен, но от того лишь более прекрасен. Я почти никогда не позволяла себе никаких взбалмошностей, безумств. Несмотря на импульсивность, я всегда оставалась трусихой и чрезмерное внимание уделяла общественному мнению. Сейчас же мне хотелось стать другой. Смелой, решительной. Совершать глупости, не думая о последствиях. Ведь сюда приехала новая я. Так пусть и ведет она себя по-новому.
Я широко улыбнулась этой мысли. Хэнк не мог мне навредить. Если бы хотел, то уже сделал бы это. Но я видела в нем некоторый трепет передо мной и невольно представляла, что с Хелен он был другим. Я не такая, как она. Значит, со мной все будет по-другому.
Сейчас смеюсь над этим детским лепетом. А тогда все было очень серьезно.
Решив быть безбашенной до конца, я вышла в гостиную мокрая, обернувшись в полотенце. На полу оставались следы, с волос капала вода.
Хэнк сидел на том же месте, откинувшись на спинку дивана. Услышав, что я подошла, он открыл глаза, а затем выпрямился от удивления. Тяжело сглотнул, оглядев меня.
– Ты в курсе, что ты голая?
Я кивнула, глядя ему прямо в глаза.
– Можешь мне тоже кое-что пообещать?
Я с любопытством склонила голову набок.
– Не бегай больше по коридорам в своих шортиках. Следующий, кто увидит тебя в них, получит по морде.
Я запрокинула голову и рассмеялась. Хэнк встал и притянул меня к себе.
– Серьезно. Ты хоть понимаешь, как выглядишь в них? Сплошная провокация для сексуально озабоченных парней.
– Неужели? – спросила я, задыхаясь от восторга, когда его губы впились в мою шею. – А ты к таким, случайно, не относишься?
– Чисто случайно – именно к ним и отношусь.
– И что? Удалось мне тебя спровоцировать? – едва смогла спросить я между поцелуями.
Он прижался ко мне низом живота, и я поняла ответ на свой вопрос. Удалось.
Полотенце скользнуло вниз. Думать о чем-то я уже не могла. Схватив Хэнка за пояс джинсов, стала пятиться к спальне, увлекая его за собой. Он покорно шел, на ходу стягивая футболку. Возле кровати он схватил меня за затылок и шепнул на ухо.
– Либби. Я очень грубый.
– Хочу убедиться, – я готова была взорваться от одного его голоса, щекочущего прядь волос у моего лица.
Он плотоядно улыбнулся, собственнически поцеловал и развернул спиной к себе. Толкнул на кровать. Сжал мои бедра так, что кожа промялась под сильными пальцами. Я и пикнуть не успела, как он овладел мной. Он действительно был груб. Никакой нежности, никакой прелюдии. Он просто имел меня, наслаждаясь моими криками. Он тянул меня за волосы, прижимал к кровати, наклоняясь, оставлял засосы на спине и плечах. Когда я была на грани, он развернул меня к себе лицом, резким движением закинул мои лодыжки себе на плечи и добил меня парой сильных движений. Ему нравилось смотреть на меня, на мое лицо, когда я изнемогала от удовольствия, громко стонала, забывшись, и достигала пика, выкрикивая его имя.
Я лежала, содрогаясь от все новых и новых волн эйфории. Такого со мной не было никогда. И, возможно, уже не будет. Хэнк поцеловал меня, на этот раз нежно, удивительно нежно, шепнул что-то ласковое, но я уже отрубилась, поскольку силы иссякли. Я чувствовала, как он прижал меня к себе и грел всю ночь своим телом.
Странно, но жить вместе с ним вначале было очень легко. Мы не испытывали неловкости. Хэнк взял на себя абсолютно все расходы. Вызвался сам оплачивать аренду квартиры, не давал мне платить за продукты, часто приносил цветы и подарки. Даже когда мне нужно было что-то из одежды или личной гигиены, он настаивал и давал мне деньги. Было приятно, что мужчина так ответственно относится к совместному быту. Нередко он готовил ужины или завтраки, всегда что-то простое, без фантазии, но вкусно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69485029) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.