Читать онлайн книгу «Чуда не жди – сделай сам!» автора Артур Газаров

Последнее лето детства
Артур Юрьевич Газаров
Лето, жаркое южное солнце, наконец, каникулы! Что может быть прекраснее для детей? Об этом мечтали целый год, строили грандиозные планы на лето.В старом дворе, который располагался в самом центре города напротив железнодорожного вокзала и рядом находился большой живописный сосновый бор каждое лето собиралась дружная и веселая компания. Многих родители привозили на все лето к бабушкам и дедушкам, чтобы дети могли встретиться со сверстниками, которых ждали целый год, бегать до темноты, съездить на пляж, вдоволь наестся вкусных фруктов. Сидеть просто так и даже играть в игры, в которые с радостью играли из года в год надоело. Этим летом ребята не собирались скучать, настроены были решительно. Собрались, оживленно спорили, обдумали и решили за лето сотворить такое, чтобы запомнилось на всю жизнь. За дело взялись со всей серьезностью.

Артур Газаров
Последнее лето детства

Глава 1
День рождения
День рождения бабушки каждый год проводили весело, празднично и невероятно вкусно. Ни один ресторан не смог бы похвастаться таким обилием лакомств. Сегодня же круглая дата отмечалась с особым размахом. Ещё бы – юбилей, бабушке исполнилось семьдесят лет.
Хотя на вид не скажешь. Бабушка у нас энергичная, весёлая и никогда не унывала, не жаловалась на трудности. Ничего не боялась, всегда нас защищала и всегда всё делала от души и на пределе возможностей. Бабушка горой за справедливость и просто так никогда не делала замечаний.
В просторной квартире с высоченными потолками собралось много людей. Гости приходили всем семейством, в этот раз четверо детей примерно моего возраста, от девяти до четырнадцати лет и пятеро младшего возраста. Все вырядились так нарядно, будто собрались на международный конкурс детской моды.
Родня у нас гостила часто. Ни один праздник не обходился без большого раздвижного стола, накрытого белоснежной плотной скатертью и наших многочисленных родственников. Соседи удивлялись – как вы справляетесь, это же не так просто проводить столь роскошные праздники. К нам легко могут прийти человек двадцать. До позднего вечера разговоры, шутки, смех. Затем обязательно выходили провожать. Ходить по улицам вечером после изнуряющей жары мне нравилось, и никогда не кривился, когда предлагали.
Стол ломился от вкусняшек, на десерт мой любимый дедушкин пирог, так называли выпечку с яблочным повидлом, покрытую сверху зажаристой клеточкой. Обязательная программа – ореховые рулеты и фирменные бабушкины пирожки, вишневое, айвовое варенье. Какие только конфеты не выглядывали призывно из хрустальных ваз и все шоколадные. Казалось бы – сиди, лопай и радуйся жизни.
Праздник только начинался, скоро будет готов шашлык. Если кто услышит, скажет – эка невидаль, что уж там шашлык не едали. Но это всем шашлыкам шашлык, какой надо шашлык. Во-первых, это шашлык из осетрины. Во-вторых, это не просто осетрина, а упитанная рыбина метра полтора длиной. Из царской чудо-рыбы получается головокружительно вкусный и сочный шашлык. Одна только жирная шкурка чего стоит. Осетрина и севрюга обычно чередовались. Разумеется, на столе черная икра.
Чёрная икра была у нас вполне доступна. Однако не до такой степени, чтобы можно было ставить всегда и для всех гостей. У граждан среднего достатка это всё-таки в основном деликатес «для внутреннего употребления». Килограмм продавали по сорок пять рублей.
Уже не говорю о компоте, холодном, фруктовом, в высоком запотевшем кувшине. Ни с каким лимонадом не сравнится, хотя лимонада хватало – хоть упейся дюшесом и тархуном.
Сегодня мне не сиделось за роскошной скатертью-самобранкой со всеми этими яствами вместе взятыми. Не соблазнить ничем.
– Ба, извини, можно пойду? – голосом виноватого шкодника протянул и вопросительно посмотрел в глаза полные недоумения.
– Посидел бы с нами, скоро чай с тортом подадим, твой любимый – ореховый, с детьми поиграй, давно же с родственниками не виделись, – уговаривала бабушка.
– Да пусть идёт, ему с нами неинтересно, так ведь Никита, – улыбнулась тетя Нунэ, Серёжкина мама.
На ней всегда был длинный синий халат с желтым рисунком, даже сегодняшний день не стал исключением.
– Ну как хочешь, – выдохнула бабушка и покачала головой.
Бабушка же надела нарядное тёмно-синее платье, сделала красивую причёску. Косметикой не пользовалась и ей это было ни к чему – естественную красоту ничем не стоит портить.
Тетя Нунэ была женщиной доброй, улыбчивой, никогда не повышала голос и всегда во всём помогала. Всегда нас понимала, когда мы соседские ребятишки собирались и Серёжка просил дать что-то в общий котёл, тётя Нунэ щедро снабжала вкусной едой.

Не сиделось, и причина на моё ёрзание имелась убедительная, как железобетонный блок. Ещё бы, утром Аркадик сообщил сногсшибательную новость: Шпуля приезжает. Два года назад к Эльвире прилепилось это забавное прозвище. Как и кто так наградил мою сверстницу из города Николаева никто и не вспомнит даже под пытками.
Здесь стоит немного подробнее рассказать про лучшего друга Аркадия, соседа с верхнего двора. Хотя на самом деле это наш двор, просто верхний ярус называли верхним двором. Людей тоже делили на верхних и нижних, никто не обижался.
У каждого были и есть друзья, всегда считал, что, если у человека нет друга, его оставалось только пожалеть – это глубоко несчастный человек. Может у кого-то уже не осталось, но хоть один друг, наверное, все же был у каждого – дома, в школе, на работе. Для меня друг это всё, это тот человек, ради кого не жалко разбить копилку и украсть из дома шоколадные конфеты.
Аркадий надежный друг, настоящий, на приятеля всегда можно положиться, никогда не сдаст. Мне казалось даже если бы его побили. Всегда выручит, никогда ничего не жалея, человек с чистой и светлой душой.
Звали мы его Аркадик, реже Аркаша, ещё с младшим братом – Олегом дали прозвище Эдэс. Почему именно Эдэс, мы и сами не помнили и всегда удивлялись по какой причине ему досталась именно эта кличка, достойная главного героя литературного произведения. Но ещё более удивительную кличку дала Алиса, соседская девочка, энергичная как боксер на ринге. Прозвала Аркадия – Адаш. Вариант Алисы мы не поддержали и остановились на своём. О нашей кличке никто не знал и когда в разговоре упоминали Эдэса, никто не мог догадаться, что речь идёт об Аркадике.
Если говорить о кличках, то меня почему-то прозвали – Сиш, наверное брат постарался.
Олегу же досталась кличка Клоп или Клопик, как мы его чаще называли. О том, как произошли наши с Олегом клички даже не спрашивайте – сами не знаем.
Аркадик добрый, веселый, вдвоём нам всегда находилось, о чём поговорить. Разговаривали с другом часто и много, бывало, что и до часа доходило и всё никак не могли наговориться. Казалось, что столько ещё интересных тем и вопросов непременно надо обсудить и докопаться до самой сути.
Высокий, чуть выше меня, немного нескладный, всегда с неизменно позитивным настроением. От него никогда не устанешь и когда мы долго не виделись, мне всегда казалось, что в жизни чего-то не так. Другу был рад всегда. Поговоришь с ним и душа сразу на месте.
Про Аркадика можно рассказать много всего интересного, даже целого дня не хватит. Например, как он хватал из дома огурцы, прятал их под майку, тайно делился с нами. Мы хрумкали пупырчатые жёлто-зеленые овощи на улице немытыми. Никто тогда и не думал их мыть и ни у кого животы не собирались болеть. Про такие слова, как микробы и вирусы и не слышали, хотя мама у меня работала в бактериологической лаборатории.
Сосед, высокий и плотный дядя Манвел вечно ходил по двору в коричневой полосатой пижаме и белой майке, плотно обтягивающей его добротное пузо. Дядя Манвел напоминал соседа из фильма «Волшебная сила» с участием Аркадия Райкина – Харитона Мордатенкова, которого играл Павел Панков.
Однажды дядя Манвел не выдержал, решительно остановил Аркадика. Дядя Манвел мужчина конкретный, как однажды выразилась тётя Женя:
– Это слоноподобное существо я не перевариваю.
Дядя Манвел крепкими руками схватил Аркадика и грозным голосом выдал замечание:
– Что ты за человек такой, Аркадя. Кто же так делает? Огурец надо помыть, сесть за стол, разрезать вдоль пополам, посолить и спокойно кушать с хлебом, а не бегать без конца как ненормальный.
Аркадик покивал, сделал вид, что согласился, но продолжал таскать из дома огурцы в большом количестве.
Это было ни с чем несравнимое удовольствие – откусывать огурцы, бегая по всему двору с шумом, напоминающим индейцев, гоняющихся по прериям.
Здесь нельзя не упомянуть о дворе хотя бы вскользь.
Двор наш большой, здесь можно организовывать занимательные экскурсии, в том числе водить по крышам и многочисленным закоулкам. Эх, знать бы ещё историю этого древнего практически дореволюционного строения. Наверное, можно было бы рассказать столько всего интересного, что сюда потянулись бы историки и журналисты.
Двор живописный, жаль, что среди нас не было художников-импрессионистов. Такие картины можно было бы написать, что на аукционе Christie’s ушли бы невысохшими.
Дома располагались на трёх уровнях, напоминая настоящий итальянский двор. С красивыми деревяными балконами, лестницами и бельевыми веревками на роликах. Днём и ночью кто-то сушил белье. Развесят, как говорила Гаяна, соседская девочка:
– Ни пройти, ни проехать.
Нередко сохнущие простыни и наволочки срывали. Разумеется, нарушали не специально – то палками зацепим, то железяками, заменителями меча и копья, то головой. За это нам влетало и не раз. По этому поводу особо не горевали, в одно ухо влетало и в другое вылетало. Соседские тётушки надрывали глотки, грозились всё рассказать нашим родителям, громкие угрозы нисколько не смущали, ведь впереди столько важных дел. В конце концов чьим-то бельем можно было бы и пожертвовать ради великих целей. На подобных мелочах даже внимание не зацикливали.
Какие только персонажи в нашем дворе не проживали. Настоящий букет характеров и ярких образов. И куда только смотрели режиссёры. Нет бы заглянуть к нам во двор и снять потрясающую ленту. Смотрели бы во всем мире раз по десять и даже в Африке. Каннский фестиваль точно бы присудил первое место.
Жил во дворе старый дед. Внешне напоминал Кащея. Невольно вспомнишь слова Якина из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»
– Боже, какой типаж! Браво, браво! Прошу Вас, продолжайте. Замечательно. Поразительно. Гениально! Слушайте, я не узнаю вас в гриме! Кто Вы такой? Сергей Бондарчук? м-м… нет. Юрий… Никулин – оу… нет-нет-нет-нет, нет-нет-нет-нет. Боже мой!.. Иннокентий Смоктуновский… Кеша!..
Древний сосед высокий, сутулый, весь высохший, но с неестественно-волшебным огнём в глазах, волевым подбородком и крючкообразным орлиным носом. Казалось, что ему лет за девяносто точно и двигается как в замедленной съёмке. Каждый из нас вначале полагал, что пенсионер ничего не слышит и не видит. Но дядя Микит мог внезапно выскочить, как волк из засады, крепко схватить за руку и гаркнуть так, что уши закладывало:
– Или туды, или сюды. Здесь туды-сюды бегать не надо! Выбирай – туды или сюды! И больше не бегай! Всё понял?
Нам ничего не оставалось, как часто покивать и смыться.
Мимо квартиры дяди Микита пробирались на цыпочках, затаив дыхание, иногда длинные доски балкона на втором этаже предательски поскрипывали. В таком случае срывались как угорелые и каждый из нас легко мог повторить олимпийский рекорд по лёгкой атлетике.
Каждый день Аркадик отправлялся за хлебом, домой приносил пышный громадный каравай невероятно больших размеров весь обгрызенный. Над ним всегда смеялись – как мышь выедал по кругу. Хлеб этот называли железнодорожный, вкусный сероватого цвета хлеб с хрустящей корочкой. Корка плотная и вкусная. В нижней корке иногда встречались крошечные угольки. Каравай      за пятьдесят копеек мы считали самым-самым вкусным хлебом на свете. Редко кто кроме Аркадика покупал целиком, преимущественно на разрез, люди в основном брали четвертушку, реже половину. Ещё любили натирать корочку чесноком.
Продавался в небольшом магазинчике – метров двести от железнодорожного вокзала. Сам вокзал располагался прямо напротив нашего двора. Каравай горячий, ароматный и высокий. Купишь, схватишь хлеб и всегда обжигаешь руки. От такого соблазна трудно удержаться даже самому закаленному разведчику.
В хлебных магазинах всегда приходилось отстоять очередь. Бабушка часто посылала за хлебом, и мы терпеливо маялись в очереди, покупали большой белый хлеб, продавщица отрезала от огромного каравая специальной пилой. Вкус этого хлеба ни с чем не сравнить. В продаже великое разнообразие хлебов, даже на разных травах, вкусные батоны и булочки с кремом, чуреки. Как говорил Олег:
– Было от чего офигеть.
Хлеб в магазины привозили грузовики-хлебовозы, этакая большая жестянка на колесах. Свежий хлеб ждала толпа, жаждущая горячего хлеба. Поверх толпы грузчики в сравнительно белых халатах проносили в магазин деревянные лотки с пышущими жаром буханками. Торопливо пересчитывая, продавщица споро раскладывала хлеб на наклонных полках. И вот только теперь начинался процесс выдачи – торговля.

С той минуты как друг рассказал про Эльвиру я не на шутку потерял покой и сон. Мир будто вспыхнул всеми цветами радуги.
Эльвира – душа нашей компании, самый настоящий огонь, молнии и вихрь вместе взятые. Симпатичная и озорная девочка, пять минут не усидит спокойно. Как сказала тётя Таня, мама Нателлы – шило в одном месте.
Рядом с Эльвирой любые преграды нипочем, вместе каждое лето всё сметали на своем пути. Для соседей это самое настоящее стихийное бедствие, бедняги ничего поделать не могли и время летних каникул становилось для многих настоящим испытанием.
Особенно не любила Эльвиру тетя Сима, мы её звали тётя Симик. Скрюченная старушка в бардовом платочке, высохшая, как вобла, вся в морщинах. Вот здесь действительно полный простор для творчества фотохудожника-портретиста. Такую серию черно-белых портретов можно было бы отснять, что агентство Магнум точно на весь мир гордилось бы фотошедевром.
Тётя Симик вечно кричала хриплым голосом:
– Эля, Эля, стойте, не бегайте.
Пыталась нас поймать костлявыми руками и остановить, но мы старушку не слушались. Тётя Симик вечно возмущалась, как мы без стыда и совести все ломали и разбивали на своем пути. В разные стороны летели тазы, доски, веники…
Жила Эльвира в большом черноморском портовом городе и каждый год приезжала к бабушке и дедушке на всё лето и это было настоящим подарком Судьбы. С настоящим моторчиком в короткой юбчонке мы носились до темноты по двору и не только – ещё и на нашей любимой горке. До позднего вечера, играли в разные игры, бродили по окрестностям, загнать нас домой задача трудноисполнимая. Даже если и загоняли мы находили хитроумный повод улизнуть ещё хотя бы на полчаса.
Радостной встречи ждал целый год, вспоминая о счастливом лете буквально каждый день. Жаль, что до сих пор не удосужились придумать Машину Времени.

Глава 2
Олег
Олега всегда приходилось дожидаться мучительно долго. Да что там долго, иногда ожидание становилось крайне невыносимым. Бывало, что и у меня лопалось терпение, при том, что мне не в тягость часами собирать конструктор, склеивать модели танков и самолётов. Олег заставлял не на шутку выходить из себя и ничего с развинтившимися нервами поделать не мог.
Если одевался за две минуты, брату требовалось не менее двадцати, это в лучшем случае. Олег любил невыносимо долго прихорашиваться перед большем зеркалом, перебирая всю одежду, причёсываясь и примеряя всё, что имелось в его распоряжении – от значков до ремней. Никогда не понять, как можно потратить уйму времени на такую ерунду. Терпения хватало максимум минут на пятнадцать-двадцать. Когда уставал ждать, начинал высказывать недовольства. Олег невозмутимо отвечал:
– Что же мне делать, одно надену, другое. Не понравится, потом третье. Не могу же я выходить в чём попало.
– Нацепи первое попавшееся и потопали. Нельзя же так, – резко отвечал я.
Младший брат мог примерить пять рубашек, несколько футболок и всё равно продолжал копаться в шкафу, в надежде, что подберёт что-то сногсшибательное. Ещё брат так долго причесывался и укладывал волосы, что я уже вдыхал и шёл на него с кулаками.
Сильно мы не дрались, но дело доходило до толканий и один раз повалились на пол и начали бороться. Со стола упала большая хрустальная ваза, с шумом разбилась. Но это нас не остановило. Когда грохнулась довоенная радиола на длинных ножках, вот тогда мы осознали, что натворили. Прибежала соседка снизу и стала возмущаться – я думала, что потолок обвалился, чуть инфаркт не получила.
Оправдываться пришлось долго, но бабушка обиделась не на шутку и два дня мы ходили как в воду опущенные. Нас никуда не выпускали. Разрешили лишь мусор выкидывать.
Утром, часов в девять – половину десятого подъезжал бункерный мусоровоз, изготовленный на базе самосвала. Мусорные баки в наших дворах не водились, жильцы терпеливо ждали, когда приедет мусоровоз. Как только машина приезжала соседи громко всех зазывали:
– Мусорка приехала.
Обычно машина со специфическим запахом приезжала утром и останавливалась у двести девятого двора. Водитель или его напарник вылезал из кабины, громко трубил в жестяную дудку. На этот волшебный зов со всех сторон к мусоровозу сбегались жильцы с полными вёдрами. Мусор вытряхивался в специальный приемник позади машины. Когда бункер заполнялся, включалась система прессования – мощная плита на гидроприводе заталкивала отходы вглубь бункера.
В нашей семье чаще всего выбрасывать приходилось мне.

У нас у обоих имелся стол, в разных комнатах. У Олега цвета светлый абрикос, у меня почти черный и чуть крупнее. Зато у стола Олега целых пять ящиков, у меня всего один.
Моя комната самая последняя, из неё можно выйти на балкон. Балкон широкий, на нем легко помещалось за обеденным столом несколько человек. На балконе имелась скамейка, она же сундук, внутри хранили всякий хлам вроде банок и старых вещей. Ещё мы с Олегом часто туда что-то прятали. На балконе обычно по вечерам ужинали, пили чай. Правда таскать из кухни, а затем обратно приходилось долго, но это придавало особое настроение, с радостью проделывали весь этот длинный путь доставляло положительные эмоции. Кухня устроена отдельно, через деревянный мостик, соединяющий ряд квартир. Этот мост постоянно чинили, меняли доски.
Кухня как целая квартира, огромная комната, где вполне можно было жить. Здесь разместился высокий самодельный шкаф, большой круглый стол, диван, мойка, газовая плита, кухонный столик, холодильник и много чего ещё.
Один уголок я отвоевал себе – ближе к окну, заодно прихватил и подоконник. Здесь располагалась моя механическая мастерская, где я пилил, сверлил, собирал корпуса для цветомузыки.
С братом часто ставили на перила кусок железной водопроводной трубы, переворачивались на ней, упражняясь в акробатике. Ещё на мостике прыгали и пытались как можно дольше задержаться в воздухе. Нам казалось, что на секунду удавалось преодолеть гравитацию. Во всяком случае старались изо всех сил и в какой-то миг возникало едва уловимое чувство невесомости. Кому рассказывали – никто не верил.
На балкон любил выносить колонки и громко включать музыку. Так как балкон выходил на улицу вокзал целиком виден как на ладони.
Громкая музыка с балкона обычно никому не мешала, прохожие слышали её кратковременно и не жаловались. Вот Олегу за громкую музыку доставалось чаще. Стол брата находился в первой комнате и колонки выставлял ближе к окну. Поэтому музыку слушал весь двор. Любил сделать выкрутить до упора, соседи нередко приходили жаловаться. Олег делал вид, что убавляет громкость, затем крутил регулятор обратно, когда бабушка уходила. У Олега красовался на столе новенький проигрыватель «Вега» с двумя колонками, у меня же магнитофон «Орбита» с ещё более мощной акустической системой – знаменитыми «Radiotehnika S-90» или проще «35АС». У Олега огромная стопка пластинок, у меня же куча катушек.
С Олегом часто вспоминали позывные радио «Маяк». Соседка тётя Нина включала радиолу на полную громкость. Десять нот из мелодии «Подмосковных вечеров» звучали от соседки каждые полчаса. Любили иногда любил послушать старую радиолу тёти Нины. «Маяк» передавал душевные песни, классическую музыку, новости. Всё радовало. Не нравились лишь сами позывные: «Не слышны в саду даже шо-ро-хи». Почему-то фраза навевала тоску и ассоциировались со стремительно уходящим временем. Хотя лет-то нам было всего…

Олегу всегда почему-то доставалось, но брат несмотря ни на что мужественно выходил из самых трудных ситуаций.
Однажды родственники пригласили на море – порыбачить и заодно поплавать. Разумеется, от такого предложения не думали отказываться и с радостью согласились. Накопали червячков, запаслись большими вёдрами для будущего улова и отправились.
Немного поплавали в море, попросили удочки. Со знанием дела принялись за рыбную ловлю. Поймали в итоге три малюсенькие рыбёшки. С такой скудной добычей возвращаться не хотелось и мы все закидывали и закидывали крючки в надежде, что именно сейчас выловим из моря чудо-рыбу. В один момент так размахались, что на крючок попался указательный палец Олега.
Наверное, боль он испытал невыносимую. Однако Олег держался стойко как оловянный солдатик, не издав ни звука. Я, наверное, орал бы на весь пляж. По секрету скажу вам, что, уколов боялся, как огня. Один раз чуть со второго этажа не сиганул, когда мне собрались вколоть пенициллин в зад, тогда заболел ангиной.
Кое-как крючок удалось выцепить, вытаскивали мы так долго, что я весь изнервничался и устал будто разгрузил вагон с углём.
С тех пор дал себе слово, что никогда больше ловить рыбу не стану, мне было жаль несчастных рыбок, плавают себе в воде и ни о чём не подозревают. Как представил, что они испытывают в момент, когда попадаются на крючок.
Вернулись домой часам к семи, бабушка поинтересовалась:
– Ну как, много наловили?
– Да вот… – продемонстрировали большое ведро, на донышке приютились три небольшие рыбки, тоньше, чем лист акации.
Чтобы как-то порадовать брата сходил в магазин и купил ему большую шоколадку «Сказки Пушкина» и два ореховых батончика. Ничего более интересного мне в голову не пришло. Ещё бы, за свое детство я нажрался шоколада на всю жизнь. Наверное, слопал целую тонну, шоколад всегда любил и мне казалось, что все остальные безумно ему рады. Однако Олег равнодушно положил плитку на подоконник и включил телевизор. Шёл фильм «Морозко», и мы с удовольствием уселись смотреть.

Через несколько дней Олег умудрился заболеть. Говорят, что простудиться в жару дело самое простое. Возможно, спорить с утверждением не стану. У него сильный насморк, нос забит, в голове тяжесть, постоянно сморкался. Бабушка лечила своими народными методами, как могла, но дела на поправку пока и не думали идти. Брату советовали сидеть дома и несколько дней никуда не выходить. Ещё лучше придумала соседка, тётя Катя, предложив ему полежать в кровати под одеялом со всякими примочками. На миг представил Олега, вот он смиренно лежит под одеялом и не выходит никуда, пьёт таблетки и ест кашу. Чуть от смеха не подавился.
Олег выбрался во двор, достал платок, высморкнулся и только поднял голову, как в его сторону прямой наводкой прилетел мяч. Хороший удар, прямиком в нос. Соседские ребята, те, что постарше со смехом азартно играли в волейбол. Кто-то хорошо поставленным ударом залепил в лицо, если быть точнее – в нос.
Брат через секунду высморкнулся так, что мгновенно прочистил носоглотку. От насморка после такой шокотерапии не осталось и следа. Бабушка и тётя Катя удивлялись – как это так быстро всё прошло.
Самый настоящий праздник, когда во двор въезжала волнующая тележка. Торговцы баловали не так часто, как хотелось бы. Продавцы, предлагавшие петушков на палочках и немудрёные игрушки – шарик на резинке. Петля резинки надевалась на палец и обернутый фольгой шарик можно бросать вниз и ловить. Безделушка, но так поднимала настроение. Ещё продавали этакую крутилку на палочке, бочоночек без дна вращался на нитке вокруг палочки и звонко верещал. Сколько с Олегом покупали всякой всячины – не счесть, зато в этот момент настроение поднималось так, что весь мир был нашим.
Вечером бабушка, как попросил с утра Олег, приготовила его любимую селедку с картошкой.
Бабушка замариновала селедку-залом. Селёдка покрывалась луковыми кольцами, посыпалась укропом и подавалась к отварной картошке. Моей долей в каждой рыбине был жирный селёдкин хвост. Селедку, по этикету, клали не на тарелку, а на обрывок газеты. Газеты в те годы успешно заменяли и салфетки, и упаковку, и туалетную бумагу.
Объелись основательно и все мысли крутились вокруг кровати, вроде ещё не поздно, но так хотелось полежать.
В это время открылась дверь и вошла соседка – тётя Седа. Принесла такие вкусные пироги, да ещё и в таком количестве, что вся комната насытилась головокружительным ароматом.
Пришлось заваривать чай.
Тётя Седа всегда пекла открытые пироги на каком-то венском тесте с абрикосовым джемом, айвовым. Выпечка с непередаваемым вкусом не сохла в течение нескольких недель.

Глава 3
Белый
Завтракали обычно быстро, долго не рассиживались. Олег, как правило, ограничивался бутербродом – намазывал масло на хлеб и сверху всё тщательно покрывал чёрной икрой, чтобы не упустить ни одного миллиметра. Либо бутерброд с тонко нарезанным сервелатом. Я же любил, вареную-холодную осетрину как колбасу на бутерброд. Бутерброды с брынзой мы оба терпеть не могли. Чай выпивали полчашки или вообще два глотка. Зато позже пили и пили воду из-под крана.
Умчался на горку, посмотрел по сторонам, никого не видать. Только сосны, много сосен на большой территории, где можно запросто спрятаться, что мы и делали. Горка для нас – это культовое место размером с небольшой парк. Хотя почему небольшой. Если сложить все три уровня, то суммарная площадь получится вполне приличной. В длину так вообще огромная территория, конца не видать. При желании на горке можно долго ездить на велосипеде.
Здесь жизнь всегда шла своим чередом. Большие деревянные ворота, выкрашенные в красно-коричневый цвет будто, отделяли два разных мира. Суетливый и шумный почти до двенадцати ночи мир двора и таинственный, молчаливый и фэнтезийный мир горки.
Здесь часто встречались, целыми днями бегали, играли, не уставали сочинять новые приключения, слушали музыку и для нас слово горка как кодовое волшебное слово. Выйти на горку это как очутиться в самом лучше мире, где тебя ждут любимые друзья и где проходит настоящая интересная жизнь.
Вечером горка буквально преображалась. Из гостиницы «Турист» всегда раздавалась весёлая и громкая музыка.
Гостиница не переставала удивлять своей формой. Будто раскрытая книга, но самое интересное – как такая девятиэтажная махина держалась на высоких тоненьких ножках.
Музыканты играли на девятом этаже, в ресторане. Всё прекрасно слышно, как будто ансамбль выступал где-то рядом.
Как говорила Гаяна:
– Слушаешь как у себя дома.
Музыкантов знали в лицо, обычно часов в шесть вечера все пятеро шли на работу мимо нас и возвращались той же дорогой поздно вечером. Со стороны музыканты напоминали иностранцев – колоритные, одетые в дефицитные иностранные вещи.
Вечером железнодорожный вокзал сверкал разноцветными огнями, сверху на него смотреть никогда не уставали.
С раннего утра и до позднего вечера уходили и приходили поезда, электрички, люди постоянно спешили по своим делам. Нравилось разглядывать проезжающие машины. По улице, отделяющей наш сквер от вокзала – под горкой. Развлекались как могли, загадывали какая сейчас проедет машина. К плавно загибающейся улице спускалась большая каменная лестница. До поздней ночи неслись автомобили, ослепительно сверкая фарами.
Рядом с вокзалом высилась ещё одна гостиница, высоченная башня, вся в красно-синих огнях.
А ещё ученые полагают, что телепортация не существует, ничего они в этом не смыслят. Вышел за ворота из двора и сразу очутился в совершенно ином мире, где тебя всегда ждут любимые друзья, где всегда интересно в объятьях бархатного летнего вечера.
Больше всего вечером любил слушать Радио Монте-Карло. Иногда удавалось поймать такую замечательную музыку. Именно тогда впервые услышал композицию Ballroom Blitz группы Sweet, I Was Made For Lovin' You группы Kiss и многие другие замечательные композиции. Нередко даже засыпал под Радио Монте-Карло.
Резво подбежала большая собака, виляя пушистым хвостом. Это Белый. Белый замечательный пёс, действительно чисто белого цвета с невероятно умными глазами, удивительно чуткий, и внимательный. Белым его назвал сосед, дядя Сергей с первого этажа, водитель-дальнобойщик. Дяде Сергею мы дали кличку Петух Гамбургский, по причине его задиристого характера. Дома водитель грузовика бывал изредка, когда возвращался из рейса. Обязательно набирался до кондиции и с раннего утра начинал громко всех ругать, действуя на нервы всему двору.
Была у дяди Сергея дурацкая привычка по утрам. Как большой любитель хаша он ранним утром включал свою горелку и непередаваемым шумом обрабатывал копыта.
Когда дядя Сергей набирался, он приставал и к псу:
– Белунья, ты королева Англии.
Белый смотрел на него с удивлением и пятился от греха подальше.
Затрудняюсь однозначно назвать породу Белого, метис. С виду восточносибирская лайка, но побольше и немного смахивает на кавказскую овчарку, такой же замечательный крепыш. На редкость сообразительный пёс, понимал людей с полуслова. Иногда казалось, что Белый спокойно читает мысли, только сказать ничего не может. Лаял мало, практически не повышал голос. Белый выражал недовольство лишь когда рядом оказывался действительно плохой человек. В людях разбирался лучше любого начальника отдела кадров и сразу определял, кто отрицательный персонаж. Особенно не любил пьяных, пёс их чуял за версту.
Как ни странно, но Белый котов никогда не обижал. Удивительно, но никогда не гонял. Хотя в нашем дворе коты водились. В основном они мирно сидели на крышах, перилах.
Как сказала Гаяна кошек обижать нельзя. Когда кто-то интересовался почему, Гаяна отвечала:
– Если кота обидеть, обязательно Бог накажет.
В том, что она права мы все вскоре убедились.
Жил во дворе молодой мужчина по имени Роберт. Несколько высокомерный, надменный и не слишком общительный. Однажды Роберт сильно пнул кота ногой. Да так, что все, кто наблюдал эту сцену, возмутился – нельзя так жестоко обращаться с животными. На что Роберт невозмутимо бросил что-то невразумительное.
На следующий день мы узнали, что Роберт лишился правой руки – на заводе оторвало.
С тех пор слова Гаяны мы воспринимали как руководство к действию.

Из Белого получился бы любимый киногерой. Наверное, можно было бы снять целый сериал с участием Белого. Снимался бы пёс с большим удовольствием, всегда среди людей, старался быть полезным.
Глаза умные и грустные, нет даже не так, взгляд мудрый будто прожил Белый не меньше тысячи лет. Шерсти много, шубка добротная. Погладишь пушистого друга и сразу на душе делается спокойно. Редко кто отказывал себе в удовольствии потрепать Белого. Особенно любили обнимать его маленькие дети, малышей Белый любил и никогда не обижал. Правда летом нашему хвостатому приятелю невыносимо жарко, обливали водой из бутылки, ёмкость называли брызгалкой.
Как только начнёшь читать книгу, Белый устраивается рядом и глубокомысленно смотрит вдаль, размышляя о чём-то своем. Пёс терпеливо ждал, когда закончу читать, никуда не убегал.
Читал всегда долго, вдумчиво. Всё, что задавали в школе на лето, прочитывал сидя на этой видавшей виды треснутой лавке – на горке. Классику читал с особым интересом, целиком погружаясь в книгу. Классику любил, но обожал фантастику и приключения. Олег же предпочитал истории про французских королей и читал сидя на балконе. Выносил самый лучший стул и чинно садился перед входной дверью. Соседи проходили мимо и смотрели с большим уважением:
– Вот какой хороший мальчик, не бегает, не кричит, целыми днями книги читает.
Олега обожали все соседи и брата всегда приводили в пример. Ещё бы не любить – стройный, правильные черты лица, золотистые кудри, добрый и общительный.
Больше всего Белый любил гулять. Радовался, как ребенок и мог с нами пройти много, например до бульвара, три с половиной километра. Скажешь – Белый, сиди и жди меня здесь, я через два часа приду сюда. Пса можно спокойно отпускать, ровно в назначенное время Белый гарантированно сидел и ждал в нужном месте. Прекрасно ориентировался в большом городе, никогда не подводил, не ошибался, и не опаздывал. Но самое удивительное каким образом наш пушистый друг определял время.
Белый прекрасно снимал любой стресс и всегда поднимал настроение. Почему-то при виде пса оно всегда становился возвышенным, радостным. Играть с ним сплошное удовольствие.
Пока гладил Белого не заметил, как появился Аркадик. На нём болталась синяя майка, вся мятая и фиолетового цвета брюки.
Приятель стоял и внимательно смотрел на вокзал, прикрыв глаза ладонью от солнца.
– Привет, а я даже тебя и не заметил.
– Московский приезжает, вот и смотрю, поезд опаздывает на час. Тётя Тамара попросила встретить и купить зефир и московские конфеты.
– Где ты там купишь? – я искренне удивился.
– Хм, всё просто, даже думать нечего. В вагон ресторан зайду.
– Кто тебя туда пустит?
– Уже так покупал, они продают, проводники меня знают. Дядя Низам помог познакомиться со многими.
Надо сделать лирическое отступление – Аркадик помнил всё расписание наизусть, мало того бдительно следил за прибытием поездов, знал какой и на какое время опаздывает. Мечтал стать железнодорожником – машинистом.
– Шпуля приехала? – с нетерпением выпалил я, сейчас меня интересовал только один вопрос.
– Ага, – кивнул Аркадик.
– Буду ждать, выйдет обязательно, – задумчиво протянул я.
Белый будто услышав меня кивнул.
– Ладно, пошёл я на вокзал, посмотрю, – собрался было уходить Аркадик.
– Давай, а я дождусь её. Слушай, а ты тепловоз купил вчера?
– Ага, ещё на два товарных вагона хватило, представляешь, – приятель обернулся.
– Дашь поиграть?
– Только завтра, я ещё сам не смотрел, но такие красивые, как настоящие, – улыбнулся Аркадик.
– Ладно.
У Аркадика дома потрясающая коллекция, от одного вида дух захватывало – каких только не собрал локомотивов, вагонов, всевозможных рельсов. Аркадик давно коллекционировал, детская железная дорога с трудом умещалась на большом обеденном столе в раскрытом виде. Невероятное зрелище. Все эти многочисленные коробочки с вагончиками, паровозами, электровозами, рельсами на полочках вызывали неподдельный восторг.
Вышли на горку все кроме Эльвиры. Олег, Алиса, Нателла, Серёжка, Гаяна. Белый бегал между нами и радостно вилял пушистым хвостом. Каждый его поприветствовал радостными объятиями.

Весь вечер провел во дворе, караулил в надежде, что Эльвира выйдет. Стоял в центре двора, где мужчины играли в шахматы, рядом заварной чайник, три стакана, сигареты, пепельница. Остальные расположились вокруг и активно поддерживали дядю Лёву и дядю Ширвана. Мне ничего не оставалось, как наблюдать за их игрой. В шахматы играть научился в три года, отец обучил. Давно не играл, но кое-что помнил и поэтому понимал, что происходит на поле боя деревяных фигурок.
Эльвиру так и не дождался и в расстроенных чувствах отправился домой.
Бабушка попросила сходить в магазин, и я охотно побежал. Ещё бы, ведь так время пройдет гораздо быстрее.
Отправился за кефиром. Этот кисломолочный продукт меня всегда удивлял. Его из бутылки надо было не выливать, а вытряхивать. Продавался в литровых бутылках и его невозможно ни вылить, ни даже вытряхнуть. Выпускались даже специальные длинные пластмассовые ложки, чтобы добывать загустевший кисломолочный продукт. Кефир Белый любил, и я всегда кормил пса с удовольствием.
В магазинах кассиры и продавцы были чуть ли не сакральными персонами, строгими повелителями продовольственных судеб. Кассирша виртуозно стучала по разноцветным кнопкам массивного выпуклого аппарата, казавшегося мне невероятно мудрёным. Нужно ещё и ручку крутить, снизу ящик с деньгами, этот аппарат всегда производил на меня неизгладимое впечатление. Да и сама кассирша была на аппарат похожа – с таким же выдающимся бюстом.
В довершение всей этой картины над кассой висела пожарная сигнализация с так называемым «звонком громкого боя», состоящим из двух круглых серебристых чашек-колокольчиков, привинченных по центру.
Таскали мы с Олегом продукты из магазина и рынка, называемый базаром. Носили много и часто, поэтому к тяжестям привыкли. Белый был рад сопроводить куда угодно.
Ужинали обычно в шесть, реже в половину седьмого. С ужином, как и с завтраком всегда старались разделаться быстро и не засиживаться. Ещё бы – на горке нас ждут друзья.
Сегодня на столе самое обыденное блюдо. Крайне густой суп с мясом и картошкой, с приправами, зеленью. Его мы почему-то называли соусом. Существовала и постная версия соуса – из баклажанов, эти овощи у нас назывались демьянками, бабушка часто добавляла много мяса.
Быстро покончив с едой, начинали дёргаться – пора бежать. Однако бабушка не спешила отпускать.
Нас ещё ждал хорошо заваренный крепкий черный чай. Быстро выпить чай не получалось.
Подавались вкусные шоколадные конфеты, нередко торт. Традиционными атрибутами чаепитий были разнообразные варенья – из инжира, вишневое, кизиловое, айвовое, терновое.
Радоваться жизни так радоваться. Надо мной многие смеялись – как я пью чай. Просто чай пить я не мог. Минимум три, а лучше четыре ложки сахарного песка. При этом несколько шоколадных конфет проглатывал не замечая. Обязательно варенье и кусочек торта, а лучше два. Тяга к сладостям у меня возникла с раннего детства. Видимо виноваты в этом гости, кто приходил обязательно меня угощал шоколадкой.
Настолько приобщился к кондитерским изделиям, что искренне не понимал зачем есть всё остальное, когда есть на свете столько самых разных сладостей.

Глава 4
Эльвира
Во дворе торчал с самого утра. Сегодня жара стояла невыносимая.
Знал, что Эльвира сегодня обязательно выйдет, но, когда? Стоял и терпеливо ждал. Шпули всё нет и нет.
Услышал, как принесли во двор чёрную икру. Продавец громко извещал:
– Икра, икра, берите икру.
Как сказала Гаяна:
– Берите – как будто она отдавалась даром.
Сама икра продавалась из ведра. Несколько человек подбежали к торговцу.
Через полчаса заставил обернуться протяжный зов:
– Мацони, молоко-о-о, цельны-цельны молоко!
Женщина в белом халате привезла на коляске с подшипниками тяжеленный молочный бидон. Многие соседи ждали молочницу с раннего утра.
Белый тут как тут.
Торговцы, бродящие по дворам, как правило, приезжали из пригородов и районов на самых ранних автобусах, электричках, поездах.

Медленно прошёл к воротам на горку, Эльвиру точно здесь увижу. Подошел Серёжка, затем Аркадик. Успели наговориться, поделились последними новостями. Стали предлагать, что будем делать завтра. Когда всё обсудили Серёжка ушёл домой.
Пошёл второй час мучительных ожиданий.
Наконец, увидел её – Эльвиру.
Вся загорелая, энергичная и всегда веселая. С двумя длинными косичками, в легком коротком платьице салатового цвета. Эльвира спортивная и невероятно ловкая. С раннего детства занималась фехтованием.
– Привет! Как доехала?
– Отлично! Как у тебя дела, Никитос? – подмигнула Эльвира.
– У меня тоже всё хорошо. Почти год как в радиокружок записался.
– Радио – это замечательно, давно приехал?
– Нет, неделя всего.
– Могло сильно затянуться и я бы прилетел после тебя.
– А поподробнее? Что случилось?
– Объявили посадку, мы уже с бабушкой отправились к трапу. Посадка заканчивалась и нас не пустили в самолёт с сказали, что полетите в следующий раз. Здесь уже вмешалась мама, она нас провожала. Рейс задержали из-за наших разборок. Выяснилось, что вместо нас хотели посадить иностранцев. Мама тогда дала жару и нас – бабушку, меня и Олега пригласили в самолёт.
– Вот это да! Что-то придумали на это лето? – наклонила голову Эльвира, прищурив левый глаз.
– Да пока нет, ничего путного в голову вообще не лезет, лето ещё только началось, – с унылым выражением лица протянул я.
– Чем займемся? Не будем же играть в прятки-ловитки-ручейки-отгадай слова, – возразила Эльвира.
– Ну в числа поиграем, ещё что-то вспомним, казаки-разбойники, волейбол, резинки, круговую лапту, вышибалы и так далее, – не сдавался я.
– Скучно всё это. Ещё скажи классики или альчики, – протянула Эльвира.
– Что такое альчики? – услышали мы сзади мягкий голос Нателлы.
– Кости из говяжьих ног оставшихся после хаша, – пояснил я обернувшись.
– А зачем? Что с ними делать?
– В альчики играют даже взрослые. В укромном месте собираются в кружок, сидят на корточках и бросают по очереди «кости», надо чтобы альчик встал на ребро. Взрослые играют на деньги. Дети играют на альчики. Альчики натирают об асфальт, чтобы они стали ровными и плоскими. Так лучше становятся на ребро. Это тёски, то есть стесанные. Некоторые рассверливали сбоку и заливали туда свинец. Чтобы легче было кинуть, альчик на ребро. Честно говоря, мне это совсем неинтересно.
– Понятно, – уныло протянула Нателла.
– Сколько можно. Каждый год одно и то же. Хочется сделать что-то такое, чтобы запомнилось на всю жизнь! – Эльвира потрясла кулаком в воздухе.
К нам присоединилась Алиса, плотненькая девочка с прямыми волосами и хитрым взглядом, но невероятно общительная, эмоциональная и отзывчивая.
– Вспомни ещё как играли в семь стёкол, а Первой Завокзальной на площадке играли с самодельными клюшками в хоккей с мячом. Раньше это было интересно, мы всё же хоть и немного, но на год повзрослели, – помотала головой Алиса.
– Давайте завтра всех позовем, вместе мы всё и обсудим, – предложил я и посмотрел вопросительно на Эльвиру.
Согласен на всё, лишь бы чаще находиться рядом с Эльвирой. Было в ней невероятное обаяние и особый магнетизм. Девушка мне нравилась, но боялся в этом себе признаться. Многие замечали мою симпатию, однако, когда кто-то начинал что-то говорить, всегда отнекивался – что вы такое говорите, вы всё это придумали.
– Класс! Давай! Считаю, что это правильное решение, думаю все ребята нас поддержат, – в глазах Эльвиры вспыхнули искорки.
Эльвира умела заряжать, её жизненная энергия захлестывала с ног до головы. Спокойно сидеть Эльвира не могла, ей всегда надо было что-то делать, куда-то бежать и мощный заряд сразу передавался окружающим.
На следующий день собрались в три часа, как и договаривались. Эльвира вкратце обрисовала ситуацию, в конце добавил:
– Ребята, может что-то такое невероятное придумаем, что запомнится нам на всю жизнь?
– Здорово, обязательно мы всё подумаем, – хором ответили друзья, воодушевившись.
– Ладно, давайте сделаем так – всю ночь изобретаем, утром соберёмся пораньше, а то мы ещё с папой завтра днём в гости собрались, – с вдохновением добавила Эльвира.
– Нельзя часа в два хотя бы, я боюсь не успею ничего придумать, – почесала голову Алиса, нахмурившись.
Затем она сняла заколку, распрямила волосы.
– Не, не получится, папа скоро уезжает, обещал со мной в гости к родственникам зайти.
– Ладно. Давайте отложим до завтра. Сейчас расходимся, не будем терять время, – по-военному чётко ответил Серёжка и посмотрел на часы, никелированный хронометр недавно получил в подарок на день рожденья.
Как только Серёжка обзавелся наручными часами постоянно на них посматривал, каждый шаг сверял по часам и никогда не опаздывал.
Кличку ему мы дали – Серый и все давно к ней привыкли.
Любимое дело Серёжки футбол, он обожал короля спорта в любом виде. Серёжку можно было часто видеть не только на школьной футбольной площадке, но и под окнами кухни. Здесь, на небольшой скамейке-сундуке часто собирались дворовые фанаты настольной игры.
Всегда удивляла их изобретательность. Футбольное поле кто-то из соседей вырезал из листа фанеры и покрасил в тёмно-зеленый цвет. Ворота сделали из металлического прута, сзади натянули сетку. Самое же интересное – играли пуговичками. Каких только пуговиц не было в коллекции Серёжки и его старшего брата Саши. За этим настольным футболом ребята через день-два собирались и играли так азартно, что весь двор знал о том, что Серёжка и друзья играют в футбол.
Меня часто приглашали, но я не решался. Честно говоря, так ничего и не понял – каким образом они играют этими самыми пуговицами. Единственное, что выяснил в качестве мяча у них самая маленькая белая пуговица, обычно такие пришивают на рубашки. В руках же у них были огромные черные или коричневые пуговицы. Такие обычно пришивают к пальто. Когда играли шум стоял непередаваемый.

Ночью мне не спалось, в голове сверкал настоящий калейдоскоп. Какие только мысли не вспыхивали как фейерверк. Внезапно загорался идеей, мысль крутилась подобно яркому огоньку в ночи. Затем все идеи стремительно падали как осенний листопад, позже всё это казалось несбыточным.
Первую идею, сварганить из веревок канатную дорогу решительно отмел, сам в неё не поверил. Сделать не так уж и трудно, если постараться на славу, но ведь вряд ли она будет вообще работать, получится какое-то настоящее посмешище. Не хотелось, чтобы надо мной смеялись и вспоминали недобрыми словами. Ещё не дай Бог, если с кем-то что-то случится – простить себе этого не смогу.
Вторая мысль поначалу казалась мне единственно ценной – возвести из камней целую гору или башню. Долго выбирал, больше склоняясь к небольшой горе. Горка на горке, а что? В этом что-то есть. Почему бы нет. Три часа смаковал новоиспеченную идею, даже наброски сделал в тетрадке. Но и здесь засомневался в целесообразности последней задумки, да и в наших возможностях не совсем уверен. Где взять столько камней. Вдобавок они невозможно тяжёлые. Ну сложим мы кое как два-три ряда, а как выше? Нужно скрепить цементом, где его взять и как размешивать. Вопросов возникло столько, что больше об этом думать не хотелось.
Третья идея возникла в середине ночи. Проснулся, представил в мельчайших подробностях и больше не спалось.
Что, если в самом низу горки, там, где над дорогой тянется возвышение и простирается ровный участок длиной метров сто и шириной двадцать организовать водоём. В самом начале мысль показалась захватывающей, обдумывал проект долго и основательно. Созревший план не казался фантастическим, до самого утра. Даже представил, как там будут плавать утки, после добавил лебедей. Можно даже камни побросать сверху, нет лучше кораблики пускать, устроить соревнования среди судомоделистов.
Не ну в самом деле, натаскаем много воды, ведра выпросим у взрослых, в каждой семье хотя бы одно точно найдется. Во дворе два крана – внизу и наверху. Нас много, человек восемь найдется, попросим других ребят помочь, если сами не справимся, пойдём с поклоном к взрослым. Наверное, не откажут. Идея ведь стоящая – самый настоящий пруд, это просто здорово. Что можно придумать лучше?
Эх, как же много придется таскать воды, да и сил не хватит. Через минуту возникла мысль, что, если попросить соседа, дядю Имрана. Он же работает начальником в жилуправлении, подъедет машина и выльет бочку воды. Следом подумалось – цистерны не хватит, надо сделать рейсов десять-двадцать и озеро появится во всей красе, а мы каждый день начнём доливать ведрами, чтобы вода не уходила. С этими мыслями незаметно уснул. Во сне приснилось, как Эльвира кормит хлебом уток и лебедей.

Утром спустился по лестнице в нижний двор. В проходе всегда царство темноты и прохлады. Высота прохода метров пять, не меньше. Освещения здесь никогда не было и ночью свет шёл только с противоположного от входа конца. Большие грубые камни, из них сложены стены. Камни всегда казались чуточку мокрыми, и вся обстановка здесь напоминала средневековье.
Вышел через высокие деревянные ворота, скосившиеся под собственным весом. Нижние ворота никогда полностью не открывались. Подумал вдруг увижу кого-то из ребят. Иногда собирались в этом полутёмном проходе или на выходе – на улице, но здесь никогда надолго не задерживались. На горке намного привычнее и уютнее.
Кроме Адика никого не встретил. Адика считали взрослым, на вид лет двадцать с небольшим и понятное дело с нами – мелюзгой не водился. Всегда вежливо здоровался, ко всем относился с большим уважением.
Перед домом проложен тротуар. За ним внизу – метров пять шла проезжая часть. От проезжей части тротуар загражден широким каменным парапетом, высотой около метра.
Со стороны Адик напоминал цаплю, закинет тощую длинную ногу на метр и грызет семечки без остановки. Так почти двухметровый Адик мог простоять хоть час, ликвидируя внушительный объём семечек. Всегда удивлялись, как нога не затекает и как в такого тощего человека вмещается столько. После него без дворника с огромной метлой не обойтись. Длинный остроносый туфель стремительно обрастал шелухой. Казалось, ещё немного и брючина утонет в тёмно-серой массе. Никто из нас даже не знал, как зовут молодого человека на самом деле, все называли долговязого Адиком, может это и есть полное имя.
Говоря про семечки, нельзя не вспомнить тётю Маню. Семечки у нас продавала только тётя Маня, полная и крикливая женщина с мелкими кудрявыми волосами и всегда в ярких цветастых платьях. Восседала королева семечек на небольшом табуретке, прямо на улице, напротив покосившихся ворот соседнего двести тринадцатого двора. Рядом на второй табуретке внушительный эмалированный таз с жареными семечками. Пахли семки так вкусно, что, когда проходишь мимо удержаться от соблазна купить кулёк за десять копеек невозможно. До позднего вечера бойкая женщина, зазывая прохожих реализовывала самый востребованный товар.
Покупала тётя Маня оптом на базаре сырые семечки, жарила, подсаливала. Люди в нашем и соседних дворах знали, что всегда можно купить кулёчек семок для придания жизни дополнительного уюта.
Семеро детей тёти Мани росли сами по себе. У всех такая же пышная шапка волос. Говорят, муж у неё тоже был кудрявым, где он сейчас – одному Богу известно. Росли детишки в спартанских условиях и не думали обижаться на судьбу. Купала тётя Маня своих детишек прямо во дворе иногда на улице, с довольной улыбкой поливая холодной водой из шланга. Кулинарными изысками ребятню не баловала, объёмная кастрюля борща решала вопрос с питанием надолго. Самое интересное – все семеро ни разу не болели. Несмотря на столь суровые условия все её молодые спартанцы были внимательными и заботливыми по отношению к окружающим. Всегда соседям помогали, носили сумки и добродушные улыбки не исчезали с их лиц.

Поздоровавшись с Адиком, я завернул за угол, мимо дома Нателлы и поднялся до середины высокой каменной лестницы, остановился у нашего места – площадки с лавкой под живописной сосной.
Немного постоял и через пять минут увидел, как в мою сторону приближался Аркадик. Иногда у меня возникало чувство, что друг жил на горке и домой заходил, чтобы быстренько поесть и убежать на вокзал.
В этот момент вспомнил один занимательный случай. Однажды с нами произошла история, запомнившаяся на всю жизнь, и я невольно улыбнулся.
Жил по соседству Серёжка, тот самый, с кем мы дружили. Папа Серёжки – дядя Жора работал шеф-поваром в одном из центральных ресторанов. Готовил так, что пальчики оближешь. Углядели мы с Аркадиком у Серёжки на кухне под потолком связку разноцветных перцев. Висели головокружительные аппетитные перчики – желтые, красные, длинные и заостренные. Их много, яркие, как ёлочные игрушки. Не перчики, а сувениры самые настоящие.
Сколько ни выпрашивали, Серёжка так и продолжал вредничать. Даже предлагали поменяться. Аркадик на вагон из его сокровищницы, я на старый бабушкин театральный бинокль.
Однажды всё же допекли Серёжку, и он как-то хитро на нас посмотрел, засопел и скрипя сердцем выдал каждому по перчику. Мы с Аркадиком разве что в ладоши не захлопали от радости и от души поблагодарили Серёжку за столь щедрый подарок. Тот покивал и усмехнулся:
– Ну посмотрю я на вас.
Чуть позже тихо добавил:
– Как будто из железа сделаны.
– Да не переживай ты, всё в порядке, – уверенно ответили мы Серёжке.
– Сейчас съедим и даже глазом не моргнём. Нашел, чем испугать, –с усмешкой добавил Аркадик.
Серёжка хмыкнул и пожал плечами:
– Я вас предупредил, чтобы родителям не жаловались. Поняли?
– Даже и не подумали, мы что тебе маленькие дети, что ли, – обиженно протянул Аркадик.
– За кого ты нас принимаешь, – нахмурился я и посмотрел на Серёжку исподлобья.
Держим мы с Аркадиком в руках по перчику, ему достался красный, мне желтый. Надкусили, посмотрели друг на друга, пожали плечами, посмеялись. Вроде всё в порядке, ничего толком не поняли. Почувствовали силу перцев дяди Жоры мы когда дошли до середины. Чтобы не выглядеть перед Серёжкой слабаками, мы со слезами на глазах доели огненные перцы молча. Стоим оба как истуканы, краснеем, глаза расширились, предательски закапали слезы. Мы даже дышать перестали.
Серёжка нахмурился и спросил:
– Горит?
– Нет, все в порядке, так, ерунда, – едва шевеля губами процедил Аркадик.
Еле сдержали себя, чтобы не побежать. Рванули, когда закрыли за собой дверь. Бегом к крану в нижнем дворе, тот находился ближе. Выпили, наверное, целое водохранилище. Никак не мог дождаться, когда Аркадик отойдет от крана, казалось, что прошла целая вечность. Затем друг ждал меня с нетерпением. Здесь мы сделали большую глупость – сразу полезли руками в глаза. Что происходило у нас с глазами, ртом и носом – не передать. Огонь на лице и внутри погас не сразу. Натерпелись мы с Аркадиком, но дома не проронили ни слова. Никогда не сомневался в том, что Аркадик не сдаст. Ещё ни разу он меня не подвел, обо всём, что я просил никогда не забывал, всегда выполнял мои просьбы. Именно таким и должен быть настоящий друг.
Серёжку мы поблагодарили, но теперь на перцы смотрели как на экзотические сувениры.

– Аркадик, ну а ты чего придумал?
– Да не знаю. Толком в голову ничего не лезет, не могу пока ничего сказать, – отмахнулся Аркадик.
– Ну подумай, время ещё есть, пока ведь никого нет. Может сообразишь что-то? – покосилась Эльвира хитро прищурившись.
– Не знаю, как нарочно, ни одной мысли в голове, – пробубнил Аркадик.
– Правильно, у тебя все мысли только про вокзал, – поиздевался я.
Друг только пожал тощими плечами и пригладил волосы. Мы с Олегом всегда шутили, как Аркадика так стригут, что сверху получается ровная площадка. Или у него голова такой формы, удивлялся Олег.
Все думали, что Аркадий будет работать железнодорожником. Никто в этом даже не сомневался. С детства его как магнитом тянуло ко всему, что связано с железной дорогой. В день по два-три раза мчался на вокзал, сверял расписание со своими записями в блокноте. Подшучивали – ты, наверное, даже уроки так старательно не делаешь. Аркадик никогда не обижался.
Что касается железной дороги – Аркадик знал от и до, будто закончил железнодорожный институт. Какие тепловозы и электровозы для чего предназначены, какие вагоны в каких составах, много чего еще мог рассказать, если просили.
Однажды имел неосторожность поинтересоваться маневровыми тепловозами. Аркадик мне прочитал исчерпывающую лекцию. Хоть иди теперь и сдавай экзамен. Полчаса слушал про то, какие они – маневровые тепловозы, как работают, какие функции выполняют, где ночуют и как их обслуживают. Аркадик даже кличку им дал – маленький да удаленький. С тех пор перед тем, как поинтересоваться у Аркадика железнодорожными вопросами десять раз всё обдумывал.
Наконец, все вышли, я посмотрел вокруг и шумно втянул воздух:
– Шпули нет.
– Она любит поспать, – хихикнула Нателла грызя ногти.
– Не грызи, глисты заведутся, – сделал замечание Гаяна.
– Пойдем, позовём? – развел руками Аркадик.
– Давайте, только быстрее, – попросили ребята.
Мы с Аркадиком поднялись к верхнему двору, Белый увязался за нами.
На втором этаже дома, где жила Эльвира на балконе гнездился плотный мужчина лет семидесяти. Одет в бело-зеленую клетчатую рубашку, с подтяжками и седым ёжиком волос. Человек, напоминающий старого шерифа из ковбойских фильмов обстоятельно завтракал.
– Здравствуйте, дядя Ованес!
– Чего припёрлись? – хриплым скрипучим голосом ответил сосед.
– Эльвира дома?
– Эльвира, выходи, женихи твои припёрлись, – повернулся к окну дядя Ованес.
– Слушай, а что это у него на столе десять яиц? – прошептал я на ухо Аркадику.
– А ты что не знал? Он каждый день съедает на завтрак по десять яиц, – едва слышно просветил меня Аркадик и засмеялся.
– Вы что там шепчетесь? Сейчас Эльвира выйдет и придёт, а вы мотайте отсюда. Ещё и собаку с собой привели. Будете плохо себя вести – внучку на улицу вообще не выпущу.

Первым поделился наработанными идеями Серёжка:
– Мечтаю вырыть большую яму в пещере, выкопать потайной ход, закрыть его снаружи и там спрятаться. Представляете, никто нас не найдет. Сделаем в пещере тайную лазейку. Как раз за месяц-два выкопаем большую и глубокую пещеру, там мы будем тайно собираться и никому не станем мешать. Оборудуем, старые вещи натаскаем. Много не понадобится, лопаты найдем, вёдра тоже.
Сережка стоял весь довольный и улыбался, бросил взгляд на часы.
Посмотрел на худощавого с бледной кожей Серёжку и затем добавил про романтический водоём с птицами и добавил островок с постройкой для пернатых.
– Так, классно, уже две идеи набрали, давайте остальные колитесь, – Эльвира покосилась, руки в боки.
– Вот замечательно. Две идеи готовы, мне кажется, что всё нам подходит, давайте выберем что-то одно, две точно не потянем. Мне кажется, что с озером вообще отлично, давайте, – Аркадик заулыбался и потёр ладони.
– А мне яма понравилась, это же здорово, сделаем тайный ход, представляете настоящая глубокая пещера, натаскаем туда всякой всячины, коврик можно постелить, скамейку принесем, приёмник из дома возьмем, еду будем носить. Представляете, как здорово. Никто и знать не будет, где мы, – добавила Нателла, покусывая ногти.
– Всё? Выдохлись? Мысли закончились? – командирским голосом спросила Эльвира.
– Нет. А что, если мы сделаем плот? Вот! – выпалил неожиданно Аркадик.
На него посмотрели с недоумением.
– Плот – это здорово, но где? До моря такой вес явно не дотащим, – рассмеялся Сережка.
– Отвезём, – пробурчал Аркадик.
– Да ты что! Это же целый грузовик нужен и подъемный кран. Не представляешь как всё трудно, это намного хуже, чем есть острый перец, – с усмешкой возразил Сережка.
– Трудно попросить кого-то? – поддержала Гаяна.
– Нет. До моря слишком далеко, плот надо сколотить на берегу у моря, – пояснила Нателла.
– Ага! Замучаемся каждый день пешком чапать до моря, к морю ведь надо на автобусе ездить целый час. Куча проблем. Не, не получится, долго, слишком долго и нудно, – решительно выдала Эльвира.
– Правильно, надо искать что-то другое, – нахмурился Олег.
– Думайте, думайте, время ещё есть немного…– подбодрила Эльвира, наморщив невысокий лоб.
– Что-то все мысли закончились. Может громадную яму выкопаем и сделаем там колодец, – подняла голову Нателла.
– Хе! Ты представляешь сколько придется копать? Руки же отвалятся, экскаватора у нас нет, – захохотала Эльвира.
– Оставим до завтра? – предложил Аркадик.
– У нас так лето закончится, если всё время будем откладывать, – помотала головой Эльвира.
– Не, давайте только один раз. Один день ничего не решает, – настаивал я.
– Хорошо, Никитос, договорились, только взаправду давайте. Думайте все и не отлынивайте. Никакие отговорки не считаются, чтобы завтра каждый что-то обязательно придумал, – скомандовала Эльвира и строго посмотрела на всех как учительница на учеников.
На завтра у нас ничего не получилось, так как весь день лил дождь, и никто носа не высунул из дома.
Как всегда, в дождь крыша у нас протекала, особенно в последней комнате – та, что примыкает к балкону на улицу. Сколько бы не ремонтировали крышу в дождь она постоянно текла. Приходилось ставить тазики, вёдра.
В девять вечера дождь прекратился на полчаса. Мне не сиделось дома, и я вышел во двор, никого не встретил, затем увидел Алису. Вместе вышли на горку, простояли немного, поболтали, вскоре дождь нас заставил разойтись.
Встретились через день. Все как один пришли вовремя и всем не терпелось поделиться новыми идеями.
– Сделаем самый большой костёр. До небес, – азартно выдал Аркадик с блеском в глазах.
– Умно, просто невероятно умно. Ты, что две ночи об этом думал? И, как ты это сделаешь? – с иронией спросила Эльвира.
– Соберём отовсюду ветки, палки, натаскаем за лето и зажжём вечером, сделаем огонь до неба. Представляете, как всё будет здорово, – с восторгом выдал Аркадик.
– А что? На самом деле здорово! – эмоционально поддержал его Серёжка, у него была привычка не заправлять рубашку, он её часто завязывал снизу узелком.
– И картошку пожарим, – обрадовалась Алиса, вскинув тоненькие брови.
– Опять костёр! Я категорически против! – Гаяна внимательно посмотрела на Аркадика, хлопая длинными ресницами.
– Объясни, чем ты недовольна, – Аркадик наклонил голову.
– Ладно, когда пекли картошку. Но когда в костер ради эксперимента вы клали разный, собранный хлам и смотрели как этот мусор будет гореть.
– Ну сжигали и что? – возразил Аркадик.
– Чего только там не сжигали! Куски резины от автопокрышек, аккумуляторы, всякие материалы, смолу, асфальт. Особенно когда такой густой и едкий дым валил от ваших костров, что приходилось убегать во двор, чтобы не задохнуться или не получить по шее от кого ни будь из взрослых, – возмущалась Гаяна.
– Да скучно это, все каникулы таскать дрова, чтобы за один час все спалить и на следующий день забыть? – Эльвира наградила всех колючим взглядом.
– Почему бы нет? – встрял я.
– Не, давайте придумаем что-то другое, надо сделать что-то поинтереснее, – возразила Эльвира.
– Вот. Давайте думайте, от каждого хотя бы по идее, – добавила Нателла.
Она была нарядно одетой – белые брючки, белая кофточка и пёсик Татошка на ручках, тоже белый и, как всегда, с грязными лапками. Как выразилась Алиса – ухоженная и избалованная болонка. Мы всегда удивлялись, как Татошка ориентируется в пространстве. Глаза практически закрыты длинной челкой. На что Гаяна поясняла:
– Болонкам стричь волосы над глазами нельзя, это вредно для них.
– Сколько можно думать, спорить, выбирать, вы всё отметаете, не можем же всё лето сидеть и придумывать, – отвернулся Серёжка.
– А что, если мачту или вышку сделать, высокую. С лестницей, –
внезапно предложил Аркадик.
– И что ты там будешь торчать как флюгер? – усмехнулась Эльвира.
– Поднимемся, будем стоять, смотреть, – терпеливым голосом пояснил Аркадик.
– И много ты там углядишь? – покивала Эльвира.
– Бинокль возьмем. У меня есть, театральный, – с радостью предложил я.
– Не, театральный ерунда, у старшего брата в ящике стола лежит настоящий, морской, Аркадик залезет и будет смотреть на любимый вокзал, все поезда будет встречать и ни один не перепутает, все таблички увидит, – улыбаясь добавил Серёжка, затем перевел взгляд на часы.
– Отлично! – потёр руки Аркадик.
– Ещё мысли есть? – Эльвира окинула всех взглядом.
– Есть, ещё как есть, – подняла руку Нателла, выпустив Татошку.
– Тогда говори, – потёрла курносый носик Эльвира.
– Шалаш.
– Ну, так себе идея… – протянула Эльвира.
– Из веток, досок. Сварганим огромный шалаш на всех и будем там собираться, сидеть, от дождя спасёмся, и не придется в одиночку по домам сидеть. Лавки притащим, – оживленно проговорила Нателла.
– Думаю, что надо построить крепость. Что там твой шалаш ерунда, мелочь, а вот целая крепость! – глаза у Эльвиры загорелись.
– Из песка что ли будем строить? – звонко рассмеялась Нателла, поправив длинные волосы.
– Какой из песка! Из досок. Частокол вокруг выставим, в середине будет стоять замок.
– Не получится, – нахмурилась Нателла и отвернулась.
– Это ещё почему? – возразила Эльвира, наклонив голову.
– Где мы найдем столько досок? Ты представляешь сколько надо – забор, вышка, шалаши, – выдохнула Нателла, прикрыв глаза.
– Если захотим, всё найдем! А сидеть и во всем сомневаться, лишь бы ничего не делать, естественно, так проще всего, – недовольно процедила Эльвира.
– Итак, крепость! – поддержал я.
– Да, хватит спорить и пора уже делом заняться, – твердо ответила Эльвира.
– Давайте тогда начнем, я не против, – добавил Аркадик.
– Тебе лишь бы самому ничего не придумывать, – недовольно посмотрела на него Нателла.
– Просто мне понравилась эта идея, – Аркадик потёр лоб.
– Давайте обойдемся без взрослых, – встряла Алиса.
–Только так, – легко согласился Серёжка, посмотрел на часы и удалился.
– Всё. Тогда начали, и больше мы ничего не выбираем, полный вперед и ни шага назад, – заключила Гаяна.

Мы договорились встать рано утром, в пять часов. Мне поручили всех обойти, я был ответственным за сбор. Первым позвал Аркадика, затем вдвоём направились к дому Алисы. Поднял голову и увидел, как на открытом балконе в соседней с Алисой квартирой восседал дядя Азад и с наслаждением уплетал хаш, рядом с тарелкой возвышался графин.
– Эй, а что вы так рано? – крикнул нам дядя Азад, затем опрокинул стопочку.
– А вы дядя Азад чего так рано встали? – требовательно спросил Аркадик.
– Я на работу иду, а вам бы ещё спать и спать, – прохрипел, прокашлявшись дядя Азад.
– Ну и мы собираемся по делам.
– Смотрите, не хулиганьте! Узнаю, что хулиганите, уши оторву!
Мы с Аркадиком постучали к Алисе, она уже встала и через пять минут вышла. Весёлая, улыбчивая и энергичная.
Дядя Азад в серых полосатых штанах, тапочках на босу ногу и белой майке собирался на работу. В одной руке держал две большие малярные кисти, другой перебирал коричневые четки. Рядом скакала крошечная нервная собака, истерично лаяла на Белого. Тот смотрел равнодушно и казалось, думал о чём-то возвышенном.
– Чибуш! Ко мне! – строго приказал дядя Азад.
Злобный пёс породы Чихуахуа так и пытался укусить за нос Белого, но он держался достойно и проявлял чудеса выдержки.
– Кому сказал, Чибуш, ко мне! Я на работу из-за тебя опаздываю, паршивец.
– Дядя Азад, вам не трудно будить Алису в пять утра каждый день, вы всё равно рано встаете? – хором попросили мы.
– Её мама меня не убьет?
– Нет, все в порядке, мы спрашивали.
– Зачем вы так рано встаете?
– Потом узнаете. Это большой секрет, – ответил я.
Посмотрел на мохнатые седеющие брови дядя Азада и его большие остроконечные уши и подумал – ему бы в фантастических фильмах играть, а не заборы красить.
– Озорники! Смотрите не шалите! – пригрозил дядя Азад пальцем, ловко перебирая второй рукой коричневые четки, с ними никогда не разлучался.
Дядя Азад подрабатывал маляром. Рано утром приходил в местечко за молочным магазином, где собирались все желающие подработать и заказчики – кому что-то починить, кому покрасить, кому крышу подлатать.

Днём донесся бодрый голос:
– Манвел, мёд! Манвел мёд покупай!
Высокий тощий продавец мёда с саквояжем и длинной сумкой ходил по двору и приглашал дядю Манвела приобрести у него мёд. Как правило, дядя Манвел даже не реагировал на персональное приглашение. Зато многие соседи охотно покупали и с шутками-прибаутками звали дядю Манвела.
Больше всего ненавидела торговца мёдом супруга дяди Манвела – тётя Кнарик. Мы её звали тётя Фонарик. Нервная особа в очках. Однажды она во всеуслышание призналась:
– Когда я нервничаю, я много ем.
Глядя на неё, можно смело выписывать ей путёвку в санаторий неврологического профиля.
Супруга дяди Манвела частенько нам делал замечание:
– Не бегайте, не шумите, идите играть в другое место, у меня голова сильно болит.
Кто только не заходил в наш двор, расположенный в самом центре города на пересечении трёх улиц.
Предлагали чинить, паять, точить ножи-ножницы, а также покупать кефир, зелень и многое другое.
Приходили и исполнители. Пели и играли на разных инструментах. Больше всего их визиту радовались дети. Среди уличных музыкантов заходил контуженный бывший пленный немец, так и не уехавший на родину, бродивший по дворам. Он играл на губной гармошке, так зарабатывал себе на пропитание, в старом обмундировании без шинели, зимой и летом, грязно серо-зелёного цвета, обветшалом до невозможности. Дети кричали ему:
– Гитлер капут!
Немец с кривой усмешкой соглашался с ними и отвечал:
– Гроссе Сталин!
Дети называли немца нашим фрицем, и все соседи гордились, что немец перешёл на нашу сторону.

Днём мы все вместе часто совершали небольшой поход в хлебный и кондитерский магазины, после заходили попить газировку в небольшом павильоне. В высоких конусообразных емкостях продавался самый вкусный на свете сироп – вишневый, тархун, яблочный, грушевый. Нередко просили двойной, а кто-то даже тройной заказывал. Бывало, вечером бабушки и родители посылали с трёхлитровой банкой за газировкой на всю семью – к тёте Соне.
В хлебных магазинах обычно покупали разные булочки за десять копеек. Нателла любила простые «Городские», Алиса с джемом, Эльвира в форме сердечка – посыпанную сахаром. Аркадик обожал бублики, особенно румяные. Стоили бублики пять копеек, с маком шесть. Иногда хватало терпения донести горячие бублики, обильно посыпанные маком до дома, чтобы съесть их со сметаной.
Мне больше всего нравились коржики, большие, пышные, свежие, я их просто обожал, особенно со сладким чаем.
Больше всего нас привлекали кондитерские магазины. Кондитерские изделия манили яркостью, пестротой, глядя на все эти соблазны мы представляли как всё вкусно. Из развесных в основном лежали на прилавках «Ромашка», «Ласточка», «Каракум», «Красный мак», батончики, помадки, сосульки-барбариски, подушечки, продолговатые ириски «Золотой ключик» либо квадратные «Кис-кис», притягивали взгляд как магнитом здоровенные конфеты «Гулливер», их продавали поштучно, все обожали леденцы «Монпансье» в круглых жестяных коробочках.
Конфеты в коробках считались деликатесом, дети их не покупали. Обычно брали для подарков – врачам, учителям, руководителям.
Мама Аркадика брала на подарки две, бывало, три или четыре разные коробки конфет, старательно прятала в глубинах высоченного шкафа.
Туда подкрадывалась младшая сестрёнка Аркадика – Гаяна и по чуть-чуть угощалась из каждой коробки. Ведь коробки не заклеены! Мать позже хватится, а в каждой коробке недостача.
– Ну что же ты из разных-то тащишь? – с сожалением спрашивала дочь.
Вот так конфеты лишались своей подарочной привлекательности. После воспитательного процесса Гаяна с Аркадиком мужественно их доедали.
Мне же нравились конфеты в коробке, ни с чем не спутать, мог узнать из миллиона. Половина упаковки желтая, а на другой нарисован могучий платан. Эти конфеты назывались «Чинар». За них тогда запросто мог согласиться на что угодно.
Как и многие другие деликатесы, конфеты продавались по праздникам или по каким-то другим неведомым обычным покупателям случаям. Что входило в рецепт «Чинара» утверждать не решусь. Внутри шоколадных кубиков орехи и зеленые фисташки. Доставшиеся мне на праздник конфеты «Чинар» тщательно распределял, любил их есть, когда смотрел по телевизору какие-нибудь замечательные фильмы – сказки или комедии.

Глава 5
Наш первый заработок
Однажды шли с Олегом по улице недалеко от нашего двора. Прошли три квартала и стали подниматься к магазину. Бабушка отправила нас за хлебом. Ускорили шаг, о чем-то оживленно говорили. Я громко что-то рассказывал, размахивая руками.
Брат нацепил новенькие белые брюки и светло-зелёную футболку. На мне как всегда домашняя одежда. Темно-серые брюки и выцветшая рубашка, носил чуть ли не каждый день. Олег надо мной всегда посмеивался – нельзя же и на улице и дома ходить в одном и том же. В этом вопросе наши мнения разошлись. Не только я, но и Аркадик ходит на улице и дома в одной и той же одежде.
Олег заметил, что в нашу сторону приближается незнакомый человек, дернул меня. Повернули головы и смотрим – уверенным шагом и немного враскачку подходит мужчина, на вид лет пятьдесят, высокий, крепкий, хорошо одет, на руке золотой браслет, на шее золотая цепь, крест.
– Мальчишки, вы не сильно торопитесь?
– Нет, а что? – рефлекторно ответил я.
– Дело есть. Заработать хотите? – улыбнулся мужчина.
– А вы не обманываете? – покосился Олег.
– Нет, всё честно, – уверенно ответил наш потенциальный работодатель.
– Что надо сделать?
– Вы часик поработаете, здесь немного, а я вам заплачу. Хотите?
– Да! – обрадовались мы.
– Руки покажите.
– А это зачем?
– Хочу посмотреть вы справитесь или нет.
Мужчина, пахнущий одеколоном посмотрел на наши ладони и дал добро:
– Годится, настоящие мужские руки.
Ещё бы, подумал я, ведь целыми днями работаем на горке.

Нас привели во дворик за магазином «Светлана» к небольшому грузовичку с тентом.
Мы раскрыли тент, запрыгнули и еле уместились, машина почти до отказа забита продукцией. Даже не догадывались, что там внутри.
– Смотрите, аккуратнее. Не разбейте, – строго заявил мужчина.
Присмотрелись, в машине небольшие упаковки посуды.
– Легкотня, быстро справимся, – бросил Олег с победоносным видом.
Стали энергично выгружать посуду – керамические изделия. Поначалу вес нам показался смешным, и мы легко таскали упаковки весом около восьми килограмм. Всё практически бегом. Успевали поговорить, подшутить друг над другом. Постепенно оптимизм у нас поубавился. Вскоре дышать стали чаще, позже передвигались с высунутыми языками и перекошенными лицами, молча переглядываясь.
Под конец ноги стали подкашиваться, голова кружиться, от пота мы ходили все мокрые, одежда прилипла. Последние упаковки еле донесли, ноша у меня чуть не вывалилась из рук. Из последних сил старались не выронить. Голова кружилась, пот капал со лба, в глазах круги и неожиданно показалось, что под ногами машина стала покачиваться как на волнах.
Когда всё выгрузили еле спустились на асфальт. Руки и ноги сильно тряслись, оба стояли как придавленные и никак не могли отдышаться.
Заказчик подошел к нам с довольной улыбкой:
– Славно поработали, вот держите. Вы честно заслужили. Настоящие мужчины.
Выдал каждому по железному рублю. Мы с Олегом переглянулись, потёрли новехонькие монетки и каждый сунул сверкающий рублик в карман.
– Пить охота, – признался Олег.
– Мне тоже. Жара такая. Пойдем по кружке кваса?
– Здорово. Я только за.
Перед тем как отправиться домой, мы дошли до жёлтой бочки на колёсах. Купили у полной женщины в белом халате две огромные кружки вкуснейшего холодного кваса.
Среди ребят ходили байки, что бочки эти никогда не моют и на дне водятся черви. Но сейчас нас так одолела жажда, что никаких червей и в мыслях не было.

Когда измотанные заявились домой, бабушка встретила нас чуть ли не с боем:
– Вы куда пропали, я уже собралась идти в милицию.
– Зачем сразу в милицию? – возмутился Олег.
– Как зачем, я уже не знала, что и думать. Куда вы пропали?
– Мы машину разгружали.
– Какую ещё машину? – у бабушки глаза округлились.
– Грузовую.
– Зачем?
– Мы деньги заработали?
– Какие ещё деньги?
– Каждый заработал по рублю.
– Эх, вы. Позор это, а не заработок, только никому больше не говорите, чтобы не смеялись.
Когда мы вышли на горку, Эльвира поинтересовалась:
– Вы где пропали? Полдня прошло, а вас все нет.
– Деньги зарабатывали.
– И много заработали?
– Два рубля.
Выражение лица Эльвиры вмиг сменилось:
– Лучше бы на нашей стройке поработали, больше пользы было бы.
– Ну не нервничай!
– Как не нервничать, задумали дело, надо выполнять, а не увиливать. Я привыкла побеждать, а не сдаваться.
– Хочешь пойдем, я тебя угощу вкусными пирожными? – внезапно вылетело у меня.
– Хочу, – неожиданно согласилась Эльвира.
Идти предстояло полчаса и всё это время я рассказывал Эльвире о том, как я собирал марки, значки, открытки, пластинки и пообещал подарить ей две самые любимые пластинки.
Вошли в кондитерский магазин на Торговой улице напротив кинотеатра «Родина». Магазин приятно встречал вкусным запахом. Там мы взяли огромные пирожные безе, состоящие из двух частей и «склеенные» кремом по цене двадцать две копейки.

Cгорбившись над небольшим холмиком я ковырял палочкой. Со стороны можно подумать, что юноша потерял в траве что-то мелкое и старается найти. На самом же деле тягу к подземным царствам насекомых всегда держал в секрете. Меня будто неведомая сила тянула к муравейникам, не переставал удивлялся, как таким крошечным существам удается построить продуманные многоуровневые лабиринты.
В глубине души понимал, что так делать не совсем правильно, но любопытство не позволяло остановиться. Раскрывал муравейники и смотрел, как у них всё устроено. На моём счету значилось не одно подземное сооружение насекомых. Кто скажет, что они глупые? Это самые настоящие строительные гении. Мне не давал покоя вопрос – как? Каким образом эти легчайшие существа могут так организованно работать. На мой взгляд они должны были просто хаотично бегать, как говорил дядя Микит – туда-сюда. Но ведь мурашки и проектировщики, и строители, причем без чертежей, планов, подписей и согласований, и капельки лени с высокой слаженностью. Далеко всё же нам людям до них, подумал я, когда кто-то позвал.
– Что ты там делаешь? – услышал я возмущённый голос Гаяны.
– Ну…это…с муравьями…в общем, – поднял голову и увидел Гаяну в красивом светло-синем сарафане.
– Делать тебе больше нечего. Вот нашел себе занятие. Как маленький, – усмехнулась Гаяна и поправила короткие косички с белыми бантиками.
– Это так интересно, ты себе даже не представляешь. У каждого вида муравьев свои постройки. У них необычный мир и очень глубокий, там такие ходы.
– Ты ещё разбираешься в них?
– А как же, есть маленькие, есть большие, есть красные, есть с крыльями. Их много всяких, каждые из них по-разному себя ведут, даже враждуют.
– Даже дерутся? – передразнила Гаяна, помотав головой.
– Представь себе. Я беру их домой и наблюдаю за ними.
– В кармане что ли таскаешь? – рассмеялась Гаяна.
– Зачем в кармане. В спичечном коробке.
– Вот уж точно ерундой занимаешься, зачем они тебе нужны? Лучше бы чем-то полезным занялся.
– У них целый подземный мир, это так интересно. Как будто чужая цивилизация. А ещё я пробовал их есть.
– Фу! Какая гадость! А вдруг у них в животе какашки, – брезгливо поморщилась Гаяна.
– Не фу, а вполне даже съедобные. Хочешь попробовать, мурашки такие кисленькие на вкус. Попробуй…
– Отстань ты со своими муравьями, давай лучше пойдем, поможешь мне рамы прибить, я всё подготовила.
– Хорошо, зря ты отказываешь. А хочешь посмотреть их домики?
– Слушай, мне твои муравьи не нужны. Лучше бы в кино меня пригласил.
– Какое кино, некогда, пока не могу.
– Ага, понятно, ты только на Эльвиру и смотришь…
– А что нельзя ни на кого смотреть? Или только на звезды?
– Ладно, проехали. Дело твоё. Слушай, ты сможешь мне магнитофон починить, там что-то с сетевым проводом, отец сказал, что его поменять надо, но он в электричестве не разбирается, да и боится его. Ты ведь что-то понимаешь в этом? – Гаяна посмотрела на меня с улыбкой.
– Да. Что-то понимаю. А что бояться электричества? – рассмеялся я.

Мой письменный стол был всегда захламлен в отличие от стола Олега, у брата всегда оставался удивительно чистым. Из спичечных коробков я склеил «домик» для радиодеталей. В трех жестяных банках из-под индийского кофе хранились винтики, гайки, зажимы «крокодил» и прочая мелочевка. В больших ящиках и коробках лежали трансформаторы, катушки, динамики, повсюду разбросаны железяки, инструменты. Главное, бабушка мне не высказывали никаких замечаний, делай что хочешь! Хотел я немногого – иногда паять, сверлить, когда оставалось свободное время.
Мне понадобился кусок провода, чтобы Гаяне заменить шнур с вилкой в магнитофоне.
Пулей метнулся домой, порылся на столе, а там бардак неописуемый. Нашёл провод, как раз подходил. Подумал, что это моток двужильного сетевого провода, как обычно валялся на столе под платами, разъёмами и проводами. Увидел лезвие, схватил провод… и рубанул!!!
Вы бы видели, что произошло в следующий момент. Фейерверк, самый настоящий! Фонтан искр! Лезвие почернело, расплавилось. Кончики двух пальцев – большого и указательного обуглились, они почернели! Перепутал, отрезал провод, включенный в розетку, моток лежал чуть дальше.
Меня сильно затрясло, испугался не на шутку. Что самое интересное, некоторое время боялся резать провода, десять раз посмотрю, прежде чем коснуться ножиком, даже если уверен, что провод не под напряжением.

Сегодня на три дня должен приехать отец. По этому случаю бабушка наготовила много всего вкусного, накрыла стол. Как водится собрались гости, вернее ещё только одна треть, остальные придут ближе к вечеру.
Мы с Олегом накинулись на еду и не заметили, как в прямом смысле этого слова обожрались. Вскоре нам стало так плохо, что не смогли двигаться. Животы надулись как надувные шары, каждое движение отдавалось болью, еле доползли до кровати. Улеглись на спину, не в силах даже пальцем пошевелить. Лежали неподвижно, дышать так трудно, что невольно вдыхали через раз.
– Больше никогда так объедаться не буду, – едва слышно признался Олег.
– Да, я тоже, это невыносимо, как же это тяжко, когда переешь, намного проще быть голодным, – признался я.
– Как ты думаешь, скоро пройдет?
– Не знаю, говорят, что пища переваривается четыре часа, – я даже был не в силах повернуться к брату.
– Столько, эх сколько мы слопали, наверное, все восемь часов будет перевариваться.
– А как мы в туалет пойдём?
– Так и будем лежать до вечера и терпеть…
В этот момент скрипнула дверь и вошла бабушка:
– Вы чего здесь валяетесь, папа приехал, он на кухне. Давайте вставайте, выходите. Хватил лежать.
– А мы встать не можем, – хором ответили мы.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/artur-urevich-gazarov/poslednee-leto-detstva-69454744/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.