Шесть хрустальных бокалов
Дария Тарасова
Журналистку Эллу, шестидесяти двух лет от роду, мало что может тронуть или удивить. Любовь, о которой она строчит в жёлтые издания статейки, когда совсем не на что жить, не для такого тёртого калача, как она. Генка, сосед-пенсионер с пятнадцатью минутами на секс, включая душ, стал её лебединой песнью. Но вот ирония! Когда мы уверены, что очень хорошо знаем этот мир и других людей, оказывается, что мы очень мало знаем себя… Звон разбитого бокала возвращает Эллу в снежный день её юности. Она стоит на балконе роскошной квартиры, в руках – редкий дорогой бокал, а на кровати книга "Чайка по имени Джонатан Ливингстон", которую ей не суждено дочитать…
Дария Тарасова
Шесть хрустальных бокалов
Глава Первая. Элла и Генка.
Элла ткнула пальцем на круглую кнопку с потёртым символом. Старый компьютер-раскладушка деловито зашумел, выдыхая пыльный воздух. Через минуту раздался неприятный громкий сигнал готовности машины к работе. Женщина вздрогнула. «Надо бы отключить звук на компьютере», – в сотый раз напомнила она себе, но тут же забыла об этом. Мысли её витали далеко, но в той же прозаической области жизни, что и обычно. Денег не было. От слова совсем. А деньги нужны были. Чёрт бы побрал эти цены на электричество! Что толку, что квартира – её, заработанная в лучшие времена идущей в гору карьеры. Что в гору и что это были лучшие времена, Элла поняла, как всегда, пост-фактом, когда уже было нечего спасать. Тем не менее от тех хороших времён осталась уютная квартирка в центре города, пусть маленькая, но полностью в её распоряжении. Вернее, почти в центре. Но даже такую маленькую квартирку, как у неё, и пусть даже не в центре, а почти, не протопишь весь холодный сезон дровами.
Во-первых, Элла имела весьма смутное представление о ведении хозяйственных дел за пределами включения машинок для стирки белья и мытья посуды. Видит бог, если бы она могла, объединила бы их в одну машинку для стирки того и другого. А во-вторых, ни камина, ни печки в её квартире всё равно не было, а вот задолженность за коммунальные услуги росла. Росла уже четвертый месяц, и некоторые жильцы их пятиэтажного дома начали на неё подозрительно поглядывать. Не иначе как председатель товарищества слил информацию о должниках. Трепло! Генка тоже не вариант. Импозантный пенсионер-сосед Геннадий уже лет пятнадцать служил Элле верой и правдой во всём, кроме финансовых дел, и по субботам состоял с ней в любовной связи. Если можно было так назвать неловкие «пятнадцатиминутки» вместе с посменным душем. То ли Генка подустал в роли безвозмездного помощника по хозяйству, то ли Элла обтрепалась за последние пять лет настолько заметно, что даже её ежедневная доступность за соседней дверью не вдохновляла Геннадия на привычные визиты.
Элла оглянулась. Бардак! Горы книг, вытащенные с полок, купленные за копеечку на распродажах, подаренные, одолженные. У кого – Элла, конечно же, не помнила. Исписанные и напечатанные листы, заметки, документы, счета. Пара переполненных окурками блюдец. Кружки из-под чая и ещё больше, целая армия кружек из-под кофе. В некоторых на поверхности уже плавала свежая плесень. Бутылки. Винные бокалы. Немые свидетели её образа жизни, далёкого от полезного, оставляющие везде коричневые, черные, бордовые ореолы показаний. А кто их увидит? Генка нормальный, он не чистоплюй. Правда, у него в квартире как в армии – всё расставлено по местам и чистота. Но и она же тоже не придирается! В их возрасте шестьдесят с небольшим, каждый живёт, как хочет. Как может. Раз в неделю, по вечерам пятниц, Элла набиралась терпения и убирала квартиру. Уборка сводилась к освобождению пепельниц от оккупации окурков, засовывания бокалов и кружек в посудомойку и пылесошения квартиры на глазок. Элла и не скрывала того, что она неаккуратна во всём, кроме работы. Сама природа будто намекала на факт её неряшливости, наградив одуванчиком из рыжих вьющихся волос, не поддающимся никакой укладке, всегда растрёпанным и торчащим в разные стороны. В последнее время Элла пропускала неделю-две уборки, в душе благодаря Генку за нежелание её посетить. В коридоре, наткнувшись случайно друг на друга, они по-прежнему оживлённо болтали и договаривались о скорой встречи «на чаёк».
Элла нервно закинула ногу на ногу, кончики пальцев дрожали, стряхивая пепел с сигареты на блюдце. Элла вспомнила, что Генка умер две недели назад. Или три. Она никак не могла запомнить этот факт. Важный, неизбежный и печальный. Но Элла была так устроена, что помнила только то, что ей хотелось помнить. Точка. А о нелепой смерти Геннадия Васильевича от сердечного приступа в соседней квартире ей думать не хотелось. Его нашли через пять дней, когда другая соседка забила тревогу. Приехал слесарь и взломал дверь. Генка сидел в кресле в халате и в одном носке. Вот такая ирония. Живешь, стараешься, аккуратно, дисциплинированно, а умираешь в одном носке… Элле так не хотелось. Мысли вернулись к тому, чего хотелось. Где бы достать денег? В принципе, можно предложить статейку для жёлтого онлайн-журнала. Придется опять пасть так низко. Но платили хорошо. А тему… а тему Элла всегда найдёт для подобного издания. Время от времени Элла так подрабатывала, когда заканчивались деньги. К сожалению, настоящие интервью с известными людьми заказывали все меньше, не говоря уже о биографических книгах. На таких проектах можно было неплохо разжиться на спонсорские деньги. Не говоря уже о сопутствующих прелестях – презенты, рестораны, и даже зарубежные поездки со «всем включено». Зарубежье было в основном хотя и ближнее, но все же зарубежье.
Глава Вторая. Голая попа и Ёж.
Сколько Элла себя помнила, она всегда старалась кому-нибудь угодить. Быть идеальной. Удобной. Отличницей в школе – для учителей и родителей. Позже – не растрёпанной, аккуратной на свидании – в угоду кавалеру. Повзрослев, после секса она бежала прямиком к зеркалу, посмотреть, прилично ли она выглядит. Это желание угождать другим выливалось в чудовищную требовательность к себе и в итоге по кругу возвращалось беспощадной разрушительной самоиронией и язвительностью по отношению ко всему окружающему миру. С годами сарказм стал её оружием и защитой от возможной боли.
Эллино сердце разбивалось в каждых новых отношениях. По этой или иной причине, но со временем для Эллы стало самим собой разумеющимся, что любовь – не для неё. Так сказать, точно не её сфера профессиональной компетенции, и нечего ей туда влезать. Постоянных отношений Элла предпочитала не заводить. И как только начинало «пахнуть жареным», а из уст очередного кавалера звучало: «Это не то, то не се» – она сразу же дружелюбно по-английски ретировалась. Кавалеры, впрочем, её не останавливали. С годами стало не от кого уходить. А значит, её сердце было надежно защищено от новых обид.
В формулу «каждой твари – по паре» Элла не очень верила. Со свойственной ей самоиронией она шутила, что для долгосрочных отношений ей самой надлежало стать тварью. А потом уже найти себе пару. А тварью Элла быть не умела. Стервой – да, вне всякого сомнения, однако это не одно и то же. Стерва – это звание для современной умной, самостоятельной и ироничной женщины, не боящейся стать против мнения толпы, – в глазах Эллы ещё надо было заслужить. У неё был свой толковый словарь на любой случай, и для слова «стерва» в нём не было ничего от подлости и низости. А вот для «тварь» – да. Тварей в поле зрения Эллы всегда было много, но преимущественно женского пола.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/dariya-tarasova-32124590/shest-hrustalnyh-bokalov-68008721/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.