Видеосклеп
Дмитрий Коровин
Ему шестнадцать, он на пороге взрослой жизни и впервые пробует ее на вкус, пытаясь найти поддержки и совета. Но родители заняты переездом, и в этом незнакомом городке юноша должен искать себе развлечения самостоятельно: завести друзей, подраться с местными хулиганами, впервые напиться и соблазнить девушку.А городок скрывает тайну, его еще мучают ужасы прошлого, о каких никто не хочет вспоминать. Но кто же явился причиной этому? Может, бывший постоялец дома, оставивший послание новым жильцам?Кажется, в этой Богом забытой дыре есть дела посерьезнее вечеринок и драк…
Дмитрий Коровин
Видеосклеп
Глава 1
Плотного телосложения, довольно симпатичный и серьезный на лицо, с обыкновенно уложенными волосами, чуть прикрывающими лоб, в кроссовках, джинсах и белоснежной рубашке – таким шестнадцатилетний юноша по имени Дин Дэннинг предстал перед учащимися средней школы маленького провинциального городка Махкван[1 - Махкван (на языке индейцев шайенн – индюк) – вымышленный североамериканский городок в штате Монтана, недалеко от границы с Канадой.] в понедельник девятого сентября…
Дин вошел в класс, оставаясь под пристальным вниманием пятнадцати пар сканирующих глаз. Хитрые и насмешливые они были направлены на него и, кажущийся робким, юноша почувствовал себя словно без одежды, измазанным дегтем и вываленным в пуху.
Оценивают? Пускай! Дин к этому привык. Он четырежды был исполнителем этой незавидной роли. И все же ему было неприятно. Он стоял будто перед расстрельной командой жестоких и бессердечных подростков. Перед ним сидели наследники общества, продолжатели родов, внуки зловредных старушек, вечно сующих носы от безделья и скуки в чужие тайны и дела. Нужно было правильно себя зарекомендовать, поставить, показаться с удобного ракурса, подобрать нужный ключ к дверям чужого коллектива.
Дин стоял и старался ни на кого не смотреть. Он лишь окинул присутствующих взглядом, ни на ком его не задерживая, и уставился на учителя – сорокалетнюю женщину в прямоугольных очках.
– Класс, внимание! – сказала она. – В нашей школе новый ученик. Пожалуйста, проявите дружелюбие и понимание.
– О-о, свежая кровь! – раздался неприятный, грубый голос откуда-то с галерки, и по классу раскатился смех.
– Симпатичный пацанчик, – сквозь гам ввернула девушка с передней парты, ближе всех находившейся к Дину.
Юноша осторожно скосил глаза и увидел блондинку. С первых же секунд лицо ее показалось прекрасным – чуть продолговатое, с прижатыми ушками и маленьким носом; с большими, скорее синими, чем голубыми, глазами и высоким, гладким лбом – лицо приятное во всех отношениях, изображенное на аккуратной голове, завершенной, собранными на затылке, белыми шелковистыми прядями. Чуть раскрытыми, в меру пухлыми губами девушка посасывала краешек пишущей ручки, с подобострастием искушенной людоедки уставившись на Дина. Удивительно было увидеть подобную мордашку в этой заброшенной Богом дыре. Идеальная внешность девушки, которой Дин уже показался симпатичным!
– Как звать? – кто-то крикнул из центра.
И юноша тут же перевел внимание, столкнувшись с недоверчивыми физиономиями, по большей части мужскими. Повторно вернуться к блондинке он, конечно же, не посмел, но мужества смотреть на класс в Дине явно оставалось недостаточно. Пришлось опять уставиться на учительницу.
– Скажи нам свое имя и фамилию, – вторила она вылетевшему из класса вопросу.
– Меня зовут Дин Дэннинг, – быстро и громко ответил новичок.
– Дик Лемминг? Как бурундука? – вновь передразнил с галерки какой-то хмурый, смуглый парень и по классу снова пробежали отрывистые смешки.
– Дин Дэннинг! – вынужден был повторить новичок, спокойно смотрящий поверх торчащих из-за парт голов.
– Класс! – одернула учительница. – Успокоились! Шутить будете на перемене!
Женщина дотронулась пальцами до очков и, чуть меняя их позицию на крепком греческом носу, с величием генеральши оглядела казарму, словно выискивая свободную койку для прибывшего новобранца.
– Бауэр сейчас болеет, можешь временно сесть за свободную парту, – наконец объявила она. – И к доске ближе. Потом сам выберешь, где тебе удобнее.
– А можно поменять его на Итана? – попросила одна из девушек.
– Зачем это? – тут же воспрепятствовал сосед. – У кого я списывать буду, ты дура что ли?
– Итан! – окликнула учительница, вооружаясь указкой. Чуть подтолкнув новичка в проход меж парт, и подождав, когда он усядется на предложенное место, приготовив тетрадь и учебник по истории, женщина шагнула к висящей на стене карте и начала урок.
– Ты чего как не родной? – прошептали справа, и Дин заметил протянутую через проход руку, которую с облегчением пожал.
– Дин.
– Хобб Кёллер, рад знакомству, – представился сосед, наклонившись вбок, и продолжил: – Надолго сюда?
– До конца урока точно.
– Я про нашу деревню.
– А-а. Самому хотелось бы знать.
– А как оно вообще? – не унимался Хобб.
– В смысле? – не понял Дин, уставившись на него.
– Хобб! Я же сказала, обо всем расспросите на перемене! – раздался голос учительницы, и юноши были вынуждены прерваться, хотя бы до тех пор, пока Дина не ткнули сзади с похожими расспросами.
Хобб заступился, велел всем отстать и настроился на обучение.
– Пиледжи тетка строгая, с ней не забалуешь, – лишь буркнул он и замолчал почти до самого звонка.
На протяжении всего урока Дин чувствовал себя сконфужено. Испытывая постоянное напряжение и пытаясь сфокусироваться на учителе, он замечал лишь учеников с их голодными, красноречивыми взглядами, сами за себя говорившими. Повседневная, заунывная школьная скука была развеяна его присутствием. «Свежая кровь», как сказал смуглый паренек на задней парте и похоже ее давненько в эту вену не вливали.
Закрепленный опыт последнего такого знакомства Дин получил тремя годами раньше в Портленде, но подобное здесь, скорее всего, не пройдет. Там Дина почти и не заметили, он быстро подобрал подходящее поведение, легко нашел общий язык и постепенно проникся принятой в классе философией. Особо не выделялся, даже в прошествии года, но и не прибывал в тени.
Ничего, спустя два-три месяца бывшая фотография покинутого класса уже заменится другой, и эти подозрительные физиономии Дин сможет перечислить поименно. Лишь остается подождать и выдержать натиск, а он, судя по всему, обещает быть не слабым.
За десять минут до конца урока новичок перестал обращать внимание не только на учителя, но даже на учеников. Ему хватало времени, чтобы придумать выгодную сказку. Рассказами о веселом Портленде их вряд ли можно будет искусить, но вот истории о его ночной стороне могут получиться занимательными. Пусть Дин еще и не познал ни клубных вечеринок, ни алкоголя, ни женщины, зато умел интересно фантазировать, и это не раз приносило ему пользу, хотя бы для самоутверждения в компании, тем более незнакомой. Бары, спиртное, проститутки – начало, в общем, не плохое, а если подобный салат ко всему прочему сдобрить острым соусом из пары где-то услышанных баек, сие блюдо каждому придется по вкусу. Главное не перелить, иначе Дин сразу попадет в разряд выскочек. Однако чтобы ложь осталась незаметной, лжецу нужно находиться в спокойствии, а Дин сейчас прибывал далеко не в лучшей форме. Сказался все же стресс от перемены места.
Это был уже пятый переезд Дина Дэннинга за всю его непростую шестнадцатилетнюю жизнь. Переезд прошел с большими осложнениями, безжалостно круша весь устоявшийся уют и перечеркивая принятые правила. Вновь незнакомый дом, который нужно обживать; опять привычки странные, к которым нужно привыкать; снова чуждые законы, какие нужно соблюдать; и только мечты останутся прежними. Мечты, далекие, но желанные, прибывавшие за гранью семейного признания. И хотя их называли: детскими, наивными, смешными и даже оскорбительно глупыми, они, на протяжении долгого времени, держали на плаву их почитателя, согревая его трепетную душу обманчивыми надеждами на будущее, которое у него забирали его же собственные родители.
Сначала юноша упорно не хотел подчиняться, продолжая строить новые планы, затем смирился и просто перестал им следовать, поняв, что скоро все рассеется словно туман. Дина принуждали жить одним мгновением только здесь и сейчас, приучали к готовности бросать и расставаться. Он, конечно, мог иметь свои личные вещи, но лишь попадавшие в свободное место в трейлере; мог завязывать знакомства, но не имел права сближаться и заводить друзей; мог любить бейсбол, но лишался возможности быть постоянным членом одной команды. Одиночество постепенно сгущалось над Дином, холодною рукой хватало за горло, иногда заставляло выть, а временами бросало на стену. И в последние месяцы, предвкушая очередную миграцию, он особо ощущал гнетущую пустоту в своем юном, но по-взрослому израненном сердце.
Так будет продолжаться еще целых три года, пока юноша не поступит в университет и не покинет эту странную парочку неудачников, зачавших, родивших и воспитавших его неизвестно зачем. А то уж ему начинало казаться, что он навечно обречен дрейфовать в их сопровождении, чувствуя себя вместо домашнего питомца, о котором вспоминают уже отъехав на внушительное расстояние, при беглом перечислении вещей: видео, одежда, посуда… а канарейку взяли? И более печален факт, что Дину не разрешали завести даже ее! Видите ли, дорогая мамочка очень жалостливое создание и за свою жизнь уже успела оплакать двух кошек и белую мышь, мол, с нее порядком хватит! А на предложение купить ему черепаху, она ответила, что заведомо знать, как некая ползучая табакерка переживет тебя лет на сто – это уж слишком! Одна ее насмешливая рожица, торчащая из-под панциря, будет ужасно маму раздражать, да и что это вообще за зверь? Не обнять его, не погладить, а у того, какое можно потискать, уж больно краток век. Надо отметить, что отец – инициатор постоянных переездов и главная фигура затаившейся детской злобы – поежился при этих словах и с каким-то пренебрежением покосился на маму.
Да, Дин не скрывал, что жизнь его ущербна и многократно побита, хоть и старался не показывать обиды. Мысли и фантазии оставались единственными его компаньонами, постоянными, надежными спутниками, каких никто никогда не увидит, не отберет, не запретит. И он стал размышлять, уходить в себя, придумывая образы, картины, истории и случаи, не произошедшие с ним. Юноша так часто прятался за ними, что окончательно возненавидел реальность, а при встречи с новыми людьми, спрашивающими о прошлом, вооружался сказками, пережитыми в воображении.
И вот оно новое место непродолжительной дислокации их семьи. Новый упадок сил, новое разочарование, новая грусть и будущая платформа для мысленного развития вероломно прерванной пьесы. Оставалось держаться и замыкаться в себе. Никто больше не узнает, чего Дин хочет, никого он больше не попросит ни о чем! Он станет для всех хладнокровной ящерицей, покроется непроницаемой чешуей!
Звонок!
Дин сразу очнулся от мыслей и, хлопнув учебником, поднялся из-за парты.
– Следующая алгебра, перепрыгнем всей толпой, – с улыбкой сообщил Хобб. – Тебя сейчас начнут обнюхивать, но ты не тушуйся.
Класс неторопливо потянулся в коридор, где разбился на кучки и, повернув за угол, рассредоточился по шкафчикам.
Хобб оказался в стороне, но Дин не успел ощутить одиночества, так как мгновением спустя был удостоен обещанного внимания.
Первым подошел маленький парень в очках, на вид которому можно было дать не больше четырнадцати лет. С угрями на щеках и лбу, он выглядел довольно мерзко и, молча стоя у раскрытой Дином дверце, будто изучал его как никем неопознанный вид.
– Сейчас алгебра, ты в курсе? – наконец сказал он скрипучим голосом, насмешливо щурясь за широкими круглыми стеклами до блеска начищенных очков.
– Да,– ответил Дин, – я знаю расписание.
Стараясь казаться дружелюбным и приветливым, он выжал слабую улыбку, и уже хотел, было, спросить имя собеседника, как вдруг тот отшатнулся и, резко повернувшись, словно заметив надвигавшуюся лавину, поспешил прочь, лавируя среди более высокорослых школьников, как напуганный поморником пингвиненок.
– Здорово, чувак! – громко крикнули сзади.
Дин вздрогнул и обернулся, увидев выросшую ниоткуда пару бесшабашного вида подростков.
– Привет, – невнятно выплюнул он, временно опешив.
В первом парне Дин сразу же вычислил смуглого, отпускающего плоские шуточки с галерки. Он был крепким, высоким, черноволосым, с толстыми бицепсами и чуть загнутым книзу тонким носом, и смотрел пустыми, какими-то бесцельными глазами, щедро изливавшими опасность. Второй, который поздоровался с Дином, был не менее внушителен – мускулистый, не уступавший ростом смуглому, с массивным ковбойским подбородком и темными короткими волосами, «ежиком» торчавшими вверх. Мутным, туповатым взглядом он уперся в новичка, будто в препятствие и, вероятно, выбирал – будет ли лучше пройти его насквозь, или же просто перешагнуть.
– Откуда к нам? – спросил он.
– Из Портленда, – уверенно ответил Дин, быстро справившись с предательской робостью.
– В Орегоне? И что там? Тухло?
– Ну почему же… – протянул новичок, чуть выждав для ответа и, понимая, что с такими рассусоливать нельзя, постарался прибавить агрессии: – Слушай, я родителям не приказываю, где надо, там и селятся. Да и мне наплевать, лишь бы школу закончить, а там уж…
– Да, брат, приходится приспосабливаться, пока во всем от них зависимы. Ни свободы, ни бабла, – подытожил крепыш, отведя взгляд в сторону и с удвоенным невидимым прессингом снова уставился на Дина. – Кстати, насчет бабла. Не выручишь десяткой? Очень надо.
– Я бы выручил, – солгал собеседник, прекрасно осознавая риск приближавшейся угрозы, – но на сбор школы ушел весь мой карманный бюджет. Родители сэкономили.
– Скупые у тебя родители, однако.
– Идем, Гарви, – жженым, глухим голосом вдруг оборвал смуглый спутник, за всю беседу даже не посмотревший на Дина.
– Ладно, еще поговорим, – сразу же закончил собеседник, и пара в кожаных черных косухах вальяжно переместилась к противоположной стене, где их вниманием завладела другая жертва, с которой они поступили гораздо фамильярнее – с грохотом железного шкафчика, расплющив ее о дверь. Толпа расступилась и осталась глуха к скандалу ее не касающемуся.
Не зная местные уставы, не вмешивался и Дин. Брезгливо отвернувшись от места экзекуции, он направился вперед, по пути сталкиваясь с Хоббом.
– И это все, кому я показался интересен? – с наигранным безразличием процедил Дин, поднимаясь на второй этаж.
– Кто ж к тебе сунется, когда ты под прицелом Коршуна.
– Какого еще Коршуна?
– Индейца видел?
– Ну да, но разговаривал я с Гарви.
– Имеешь дело с Гарви, значит, имеешь дело и с индейцем Лестером. Там третий еще есть, но он в школу не суется, его исключили в позапрошлом году. Настоящий отморозок! Лучше не нарывайся, предупреждаю сразу.
Дин кивнул.
– Чего они хотели? – спросил Хобб.
– Интересовались, откуда я приехал.
– И только?
– Пока да.
– Вот именно – пока! Держи уши на затылке и постарайся быстро с ними разрулить, иначе не отвяжутся. Так-то они смирные, главное не ложись под них и не пытайся оседлать. Как говорила наша биологичка – порвут, как питекантроп пальмовый листок!
Парни засмеялись и вошли в класс.
Снова любопытные взгляды, на сей раз больше женские. Вот троица весьма заурядных на внешность девушек изучает его. У одной, низкорослой, но вполне приятной на лицо, очень толстые бедра и зад; у другой совершенно несимпатичная физиономия с черными, густыми бровями и раздражающе тонкими губами; а у последней слишком широкие скулы, причем такие, что рот на них выглядит как островок, хоть и рот довольно мило сделанный. Нужно было пройти между рядами за Хоббом, а значит и около этой троицы.
– Привет, – с довольно милой улыбкой остановила чернобровая девушка.
– Привет, – буркнул Дин, притормозив у парты.
– Дэннинг, да? – подхватила другая.
– Как дела? – поинтересовалась третья.
– Да все замечательно, как у вас?
– Я Труди Бургин, – представилась низкорослая.
– Я Пейдж Смедли, – продублировала чернобровая.
– А меня зовут Хельга Майер, – закончила скуластая.
– У тебя немецкое имя, если не ошибаюсь… – заметил Дин, улыбнувшись.
– Ты прав, – согласилась она.
– Ну что ж ты хочешь, тридцать процентов жителей Монтаны выходцы из Германии, – заявила Труди. – Ты постоянно будешь натыкаться на подобные фамилии и имена. Еще у нас норвежцев много.
– Вот зануда! – воскликнула Пейдж, шутливо стукая подругу ладонью по плечу. – Уже и расписала расовый состав! Ему какая разница?
– Он спросил!
– Он поддерживает разговор и пытается нас узнать, а ты всегда все портишь своими нелепыми уточнениями!
– Я согласна, – поддержала Хельга, сразу принимая участие в потоплении лишней конкурентки.
Заумных мальчики не любят, так, во всяком случае, было принято считать, а значит, их остается двое и вряд ли новичок выберет себе подругу с бровями-грядками, где можно овощи выращивать.
Раздался спасительный звонок.
Дин быстро переглянулся с Пейдж и Труди, задержал взгляд на Хельге и сделал крупный шаг к своей парте.
– Могу я сесть на то же место? – спросил он.
– Падай! – одобрил Хобб. – Нас как химичка рассадила, так мы и стараемся везде сидеть при посещении общих уроков. Как впечатление?
– От девочек? Ну, в общем-то, никак.
– В точку! Я когда впервые услышал имя Труди Бургин и рожи увидел ее подруг, полчаса от смеха по полу катался.
– А Хельга вроде ничего…
– Ой, насмешил! – прыснул собеседник. – Ничего – значит пусто, какое мнение может быть о пустоте?
Ученики расселись по местам, но гам не затихал. Кто-то вошел в класс, Дин перевел внимание на дверь и впился взглядом в двух красоток, одною из которых была та самая блондинка с глазами искушенной нимфоманки, какую он надеялся встретить еще хоть раз. Теперь новичок мог на мгновение рассмотреть ее полностью.
Облегавшая короткая джинсовая юбка, ноги длинные, словно вылеплена гением фигура. Вторая девушка не хуже – огненно-рыжая, в вельветовых брючках, с взглядом канадской рыси.
– На что это ты уставился, бурундучок? – спросил Хобб, наклоняясь и дергая Дина за рукав. – Орешки не про твои зубки.
– Кто они?
– Главные объекты мастурбации от тринадцати и выше. Гляди-гляди, но пробовать не смей!
– А пощупать?
Хобб снова прыснул и сказал, запрокинув голову:
– Да тебе кишки вырвут лишь за один такой вопрос.
– Попытаюсь угадать… уж не Коршуны ли?
– Нее, эти с ними не трутся, хотя могли бы. Вон, у окна, такой накаченный блондин, Итан Пайп. Рыжая его, а с белой в прошлом году что-то намутил его приятель. То ли невинности лишил, то ли аборт помог сделать. Подробностей не знаю. Она сейчас вроде и с ним, и не с ним, не ясно. Но первая же вечеринка все расставит по местам. Вон они как раз к нему подошли, тот, в сиреневой рубашке, который задом уселся на учительский стол.
– Вижу, – ответил Дин. – А названия у орешков есть?
– Белая – Сондра Плат, рыжая – Николь Дилэни, – пояснил Хобб, затем судорожно вздохнул и нагнулся к уху соседа. – Трахнуть бы обеих, а после хоть в пекло адское…
Новичок усмехнулся.
– А что за пацан на передней парте, мелкий такой, в очках?
– Лью Карсон – слизняк, сексот и прихвостень избранных.
– Кого? – не понял Дин.
– Ну, избранных, богатеньких, красивых! Великолепный кружок! Ты, блин, как с Луны свалился. В каждой школе встречаются подобные разделения. В Портленде разве такого не происходило?
– Не замечал. Особо одаренные и зажиточные в нашу школу не захаживали, да и в классах никакого разделения не было, никто не выпендривался.
– А-а, понял. Значит повезло. Придется тогда кратко ввести тебя в курс дела… – Хобб прервался и обернулся на хлопнувшую дверь.
Класс стих, появился учитель математики – высокий, широкоплечий человек с густыми седыми усами.
– Черт, Йети как всегда обломит… – продолжил сосед. – Ты знаешь, я на уроках не треплюсь, давай оставим до перемены. Будет длинная, на улицу пойдем, там всех и увидим.
– Странная фамилия – Йети, – прошептал Дин. – Эскимос что ли?
– Это погоняло его, дурик.
– Сели все! – гулко громыхнул голос этого важного человека.
Шепот стих и даже бороздящая воздух муха испуганно прикорнула на лампе, выключив жужжание своих пропеллеров.
– Кто отсутствует? – грубо спросил учитель с интонацией палача и раскрыл журнал, словно список приговоренных к казни.
Глава 2
Белое солнце замерло напротив школы. Его по-летнему горячие лучи плавили лужайку перед лестницей, прожигали стекло, заливали классы и залы. Было жарко и душно, но небо уже посылало осенних глашатаев с севера в виде нескольких полупрозрачных приведений, проявившихся какими-то обрывками, словно подхваченные ветром подвенечные платья, сорванные с несуществующих невест.
При наблюдении подобного облака бабушка Дина Дэннинга всегда говорила, что это где-то расстроилась свадьба.
С мыслями о ней, бутербродом и баночкой пепси Дин устроился на боковых ступенях лестницы главного входа в школу. Здесь от колонны падала обширная тень, защищая от дикого солнца. Не спеша, отпивая и откусывая, юноша глядел в небо, прикрывая лицо рукой, которой держал бутерброд.
Бабушка – мать отца, миссис Мод Дэннинг – единственный человек в жизни Дина, которого он по-настоящему любил, к словам которого прислушивался и всегда их помнил, несмотря на то, что встречался с ней всего несколько раз. Мод была виолончелисткой, к сожалению заурядной, но незаменимой для оркестра, с каким провела большую часть своего времени, не пропустив не одного выступления частых гастролей, фестивалей, конкурсов и прослушиваний. Оставшаяся вдовой задолго до рождения внука, она была еще более одинока, чем он. Жила на чемоданах и не на что не надеялась. Подобный образ жизни, испортивший Дину детство и половину юности, был унаследован отцом, хоть его профессия к музыке не имела абсолютно никакого отношения.
Дин часто думал о бабушке, особенно в часы невыносимого угнетения. Ночью, глубже зарываясь в подушку или на звезды глядя в окно, он знал, что где-то, на другом конце континента Мод, в борьбе с тоской, возможно, делает то же самое, думая о внуке, а значит, в эти часы одиночества они помогали друг другу.
«Если кто-то о тебе вспоминает, значит, ты уже не одинок» – это тоже принадлежало ее словам.
Мод умерла более трех лет назад в феврале месяце. Мать сильно тогда простудилась, и Дин был вынужден остаться с ней, не смотря на обещание отца взять его на похороны. Что ж, еще одна капелька злобы в переполненный стакан молчаливой ненависти. Теперь Дину не о ком больше думать, теперь и о нем никто больше не думает. Три года ночное небо остается пустым, звезды мертвыми, а он одиноким. И такое продлится еще несколько лет, какие нужно пережить, спрятать подальше все чувства, абстрагироваться от фантазий, стать роботом, углубившись в знания, в чем Дин пока не особо преуспевал. Но в противном случае он не сможет поступить в университет, а значит, и вырваться из родного, вечно меняющего адрес, дома.
– Вот ты где! – раздалось сзади, и Дина хлопнули по плечу.
Он вздрогнул, дернул рукой и уронил опорожненную банку пепси, которая звонко застучала по ступеням и выкатилась на асфальт.
– Извини, не хотел тебя напугать.
– Ничего, я просто задумался, – ответил юноша, оборачиваясь на Хобба Кёллера, присевшего рядом.
– Мы же вроде направлялись в столовую? Куда ты исчез?
– Меня снабдили небольшой порцией закуски, а казенный обед сейчас просто не полезет.
Хобб улыбнулся и попробовал доплюнуть до укатившейся банки.
– Конечно, новая обстановка, волнение, – сказал он. – Понимаю.
– Спасибо, – ответил Дин, грустно улыбнувшись в половину рта.
– А тебя там спрашивали…
– Вороны?.. Ой, брр… Коршуны?
– Нет, Хельга Майер. Брюнетка, с ковшом от «Катерпиллара» вместо челюсти.
– Ты сам-то, что о ней думаешь?
– Не знаю. Если ничего лучшего нет, можно и к такой в темном углу прижаться.
– М-да… – разочарованно протянул Дин. – Ты только не обижайся Хобб, я еще не ко всем присмотрелся, но все-таки девчонки у вас не ахти. Не считая тех двух длинноногих выскочек естественно.
– И Брины! – уверенно добавил Хобб.
– Брины?
– Ты сидел на ее месте.
Чтобы не спорить о той, кого еще не видел, Дин молча кивнул.
– Хватит о бабах, я лучше с друзьями тебя познакомлю. Вставай, пройдемся! Они где-то тут разбрелись.
Новичок повиновался и последовал за Хоббом. Вместе они вышли на лужайку перед школой и, сощурившись от настырных солнечных лучей, пересекли ее, оказавшись под сенью огромной желтой сосны[2 - Желтая сосна, или орегонская, или тяжелая (лат. P?nus pondersa) – крупное дерево семейства Сосновых.] – символа штата Монтаны.
Здесь на траве отдыхало несколько ребят-одноклассников: трое парней и две девушки.
– Греемся, придурки!? – своеобразно поприветствовал Хобб, приседая на корточки. – Хочу вам кое-кого представить…
Вся пятерка сразу же обратила внимание на Дина. Он стоял против солнца, и белая рубашка на нем сияла, как оперение ангела.
– Хэлоу, – поздоровался первый. Сидя к дереву спиной, он лишь чуточку отпрянул и протянул вверх руку.
– Дин Дэннинг, – ответил новичок, наклонившись за крепким рукопожатием.
– Свен Фишер, – представился парень, у которого было очень доброе, но серьезное лицо, тонкий нос и впалые щеки.
Новичок перешел ко второму парню, полулежащему на траве, с кудрявой головой на коленях пятнадцатилетней девочки, приятной на вид, с большим количеством русых косичек, заплетенных на африканский манер.
– Дин, – снова повторил новичок.
– Рот Роббинс. А это Ида Ранинг.
Дин пожал руки обоим и шагнул за дерево, где скрывались остальные. Парень – невысокий и чрезмерно упитанный – держал в руке айфон; девушка – мулатка, с европейскими чертами лица, больше походившая на арабку, чем на смешанную с белым африканку.
Толстяк назвался Альфредом Неффом, а мулатка – Зельдой Мьямба.
– Играешь в американский футбол? – вдруг поинтересовался Свен Фишер, оборачиваясь назад.
– Не пробовал, – отозвался Дин. – Я больше по части бейсбола.
– У-у, такого ты здесь не найдешь. Мы народ жесткий, или футбол или ничего. Есть еще секция тенниса, но это больше по женской линии.
– А что, у вас все пацаны в командах?
– Нет, конечно, в том-то и вопрос, нам вечно людей не хватает…
– Я, например, плевать хотел на футбол. Сам бы с удовольствием в бейсбол поиграл, – вступил кудрявый Рот Роббинс. – И зайки моей не нравится.
– А что хорошего? – отозвалась Ида, самая младшая в этой компании. – Тупая крестьянская игра, как трактора на пашне. – Она хихикнула, глубже запуская нежную кисть руки в жесткие кудри молодого человека и легонько сжимая их в кулаке.
– Э-э, что ты делаешь, мне больно! – завопил Рот. – Поцеловала б лучше.
– И я плевал, – ввернул толстяк.
– Ты вообще помалкивай. Уж кому-кому, а тебе спорт просто необходим! – разобрался Свен, постучав затылком о кору дерева.
– Уф, – выдохнула мулатка, – ну и духота! В августе прохладнее было, вам не кажется?
– Да-да, – подтвердил Хобб, жестом опуская Дина на корточки.
– Беру свои слова обратно… – прошептал тот.
– По поводу чего?
– По поводу девушек.
– А-а-а… – Хобб усмехнулся и, резко перекатившись через себя, развалился на газоне.
– Не усни, бродяга, скоро литература, – предупредила Зельда. – Дин, ты идешь?
– Да.
– Блин, все идут, а я с гуманитарием давно бы покончил, если б не обязательный английский и французский в нагрузку. Блин, и зачем я его взял? В физико-математическом все эти сопли не понадобятся, – пролепетал толстяк Альфред, снова уставившись в экран «Айфона» и что-то набирая там.
– Пузырь, ты глупый что ли? – воспрепятствовал Свен. – Туда полшколы ходит лишь для того, чтобы на училку лишний раз позырить. Мне ведь тоже литература по барабану, но мисс Дебора Грейсмит, это нечто! Эй, новенький, ты еще с ней не встречался? Двадцатипятилетняя стройняшка, с задницей от Мадонны[3 - Мадонна (Луиза Вероника Чикконе) (род. 1958) – американская певица, автор песен, продюсер, актриса, режиссер и сценарист.], на сто очков опережающая даже Сондру.
– Опять ты со своей Сондрой! – фыркнула Ида. – Мало тебе Макс за нее надавал в прошлом году?
– Кто!? Мне!? – озлобленно выкрикнул парень, вскакивая на ноги. – Ты была там, ты видела? Я ему вломил ничуть не меньше!
– Спокойно, Свен, сбавь тон, – посоветовал Рот.
– Да, гаврик, ты чего-то сегодня очень буйный, – вмешался Хобб.
– Вот ты только не лезь! Тебя, черт возьми, еще не хватало! Да и вообще пошли вы все! – бросил на прощанье Свен, и стремительно направился в школу.
– Внутренние разборки, не обращай внимания, – заверила Зельда, ближе двигаясь к Дину.
В синих джинсах, голубой майке и со светло-коричневым лицом на зеленом фоне газона она казалась аппетитной и знойной. Лицо девушки было повернуто в его сторону, но Дину неловко было рассматривать его дальше. Будто бы привлеченный какими-то звуками у школы, он отвернулся туда.
– А кто такой Макс? – спросил он через секунду.
– Макс? Макс Хоган.
– Тот, кто на столе сидел, – вступил Хобб. – Я тебе его показывал. Трахаль Сондры.
– Таки прямо и трахаль! – воскликнула Ида.
– А то! – вставил Рот, безрезультатно пытаясь склонить женскую головку к своим губам.
– Нет, они вместе лишь за руки держатся, – сказала, ухмыльнувшись, Зельда и захохотала. У нее был довольно звонкий голос и смех, но слух это не резало, а скорее бодрило.
– Эй, приколисты, вы не опоздаете? – донесся из-за дерева приглушенный басок Альфреда. – Семь минут одиннадцатого.
Все поднялись как по команде и торопливо засеменили на урок литературы.
Свен Фишер оказался прав, Дебора Грейсмит была довольно очаровательной особой, не лишенной к тому же и юмора. Как и Дэннинги, она не являлась коренной махкванкой и приехала сюда, скрываясь от бывшего бой-френда – бандита и торговца наркотиками – с каким ей не посчастливилось сдружиться в Биллингсе, где она провела детство, где остались ее еще довольно молодые родители и малолетняя сестра, и куда Дебора возвратилась после окончания университета. Она не хотела причинять своим близким проблем, но, прибывая в родном городе, словно притягивала их и не только к себе. Избрав бегство, Дебора, возможно, поступила очень мудро, освобождая всех.
Приехав в Махкван поздней весной и сняв небольшой домик на окраине, молодая учительница, против своей воли, сразу произвела на горожан весьма дурное впечатление. Поначалу ее приняли за манекенщицу, скрывавшуюся от налогов, потом за «черную вдову», подыскивающую очередного зажиточного, престарелого, деревенского перца. Женщины сразу ее невзлюбили, старушки начали подозревать, старички щипаться, а мужчины кадрить. Но стоит отдать ей должное, на все провокации Дебора отвечала довольно сдержанно, хоть и пресекала их в туже секунду. Так продолжалось до самой осени, пока добропочтенные махкванцы не узнали, что привидевшееся им зло, поселившееся на окраине, на самом деле – учительница старших классов, собравшаяся наставлять на путь истинный их ненаглядных чад.
Весь год мисс Деборе Грейсмит пришлось доказывать свою компетентность. Она преподавала не только литературу, но также английский и французский языки. Здесь было так принято. За недобором учительского состава некоторые вели по два, а то и по три предмета. Но Дебора справлялась и справлялась хорошо, подходила ко всему добросовестно, была ответственной и знающей, а за простоту в общении и золотой характер дети сразу ее полюбили и, не смотря на то, что на ее уроках была возможность «погудеть», никто не смел этого делать. Вскоре, убежденные положительными детскими отзывами, Дебору стали уважать и родители, а значит и остальные жители Махквана. Девушки хотели быть похожими лишь на одну мисс Грейсмит, мальчики видели в ней своих будущих жен.
И вот она во всем своем великолепии стояла перед классом, мелодичным голосом рассказывая о Оресте Браунсоне[4 - Орест Браунсон (1803-1876) – американский писатель, философ.] и с поэтическим вдохновением зачитывая отрывки его произведения. Плотная, облегающая юбка цвета какао; нежно-розовая, застегнутая доверху строгая блузка; пышные волосы, собранные в бутон и зафиксированные на затылке – в Деборе вроде и не было ничего вызывающе сексуального, однако тем она, быть может, и брала, скрывая под стилем «синего чулка» сражающие формы. Каждое ее движение, каждый жест, каждый поворот был преисполнен трепетной женственности и, надев на себя хоть средневековые доспехи, Дебора Грейсмит не смогла бы скрыть за ними чувственность и очарование молодой особы, задыхающейся без любви.
Юноши сидели, словно вкопанные, а у Дина с непривычки даже приоткрылся рот, когда учительница, пробегая глазами по переполненному классу, остановила на нем свой страстный взгляд, сдержанно подчеркнутый косметикой.
– Вы новенький? – спросила она слащаво-ядовитым голосом, невольно околдовывая парня.
Хобб нагнулся через проход и ткнул пальцем Дина, тот встрепенулся и тихо выплюнул:
– Да…
– А как фамилия? В журнал вас, кажется, еще не записали…
– Дэннинг, мэм, Дин Дэннинг.
– У меня жил грызун по кличке Дик, – донеслась уже приевшаяся шутка с той же галерки. – Дик, мэм, Дик – лемминг!
Дин повернулся и натолкнулся на тупое, но чрезмерно самоуверенное смуглое лицо одного из представителей Коршунов. Индеец сразу же одарил его мерзкой, надменной улыбкой и, слушая общий смех, наверное, почувствовал себя замечательно.
– Тихо-тихо! – успокоила мисс Грейсмит, обойдя учительский стол чуть сбоку, и наклонилась к журналу, чтобы вписать туда новое имя.
Большая часть мужской половины класса невольно скосила глаза на оттопыренный тыл удивительной учительницы, но она это сразу заметила, так как быстро переместила его в сторону доски.
– Итак, продолжим… – сказала женщина, выпрямившись.
Литература, как и большинство уроков, проходила парой по тридцать минут, разрезанной коротенькой переменкой, за которую едва ли можно было успеть пробежаться до туалета и обратно, и это был последний на сегодня урок.
Унося с собою образ молодой учительницы, полностью вытравивший биографии отечественных и английских писателей, класс с шумом и криками вывалился на улицу. Одни направились к парковочной площадке, другие к остановке школьного автобуса. Дин, Хобб, Зельда Мьямба, а также Альфред Нефф затесались в число последних.
– Черт возьми! – вдруг осекся Хобб, застывая на месте. – Я забыл взять тетрадку у Иды!
– По истории? – спросила мулатка.
– Ну да! В пятницу доклад, а у меня и поросенок еще не чесался!
– Какая тема? – вступил Альфред.
– Европа, мать ее.
– Этим я тебе не помогу, попробуй поискать в Интернете, или вернись в библиотеку.
– Ну да, а потом по башке получу! Что ты Пиледжи не знаешь? Этой очковой кобре все статьи наперечет известны, даже если грубо изменить, она догадается, стерва. А Ида в прошлом году ходила на дополнительные занятия, и у нее был составлен конспект по этой теме, который оказался никому не нужным.
– Постой-постой… – осадила Зельда, оглядываясь и сощуриваясь в сторону парковки. – Кажется, машина Свена еще на месте, значит, и Рот с Идой не уехали. Пробегись, может, поймаешь.
Хобб рванул, как сумасшедший, а Дин, Зельда и Альфред продолжили путь к остановке.
– Слушайте, ребята, – произнес последний, – я не буду дожидаться автобуса. Мне сегодня к стоматологу и боюсь опоздать. Побрел я потихоньку… срежу напрямик, быстрее получится.
– Вали-вали, задерживать не станем, – оригинально попрощалась Зельда.
Альфред помахал рукой и торопливо пошел вперед. Уже через пару минут он перешел шоссе, пропадая среди деревьев на той стороне. Парочка осталась наедине.
– Так ты откуда к нам приехал? – поинтересовалась девушка, медленно перебирая ногами, будто специально.
– Портленд.
– Слышала, знаю. Говорят один из самых зеленых городов в стране.
– Точно, но не зеленее Махквана.
– Да что Махквана! По сравнению с этой разросшейся фермой, вдруг в шутку обозванной городом, твое существование в Портленде будет вспоминаться, как лучшее в жизни приключение.
– Не знаю, Зельда, я ничего еще здесь не видел.
Девушка отреагировала на свое имя и незаметно улыбнулась, маскируя удовольствие.
– Там река еще есть, – добавила она.
– Совершенно верно, Вилламет. А у вас в этих краях жидкость имеется какая-нибудь?
– Не поняла…
– Ну, где искупаться можно?
– А-а, ха-ха-ха, – засмеялась мулатка, засияв лицом. – Да, Утиное озеро, в пятнадцати километрах на восток. Так что, увы, освежиться не получится.
– Да я просто спросил, сейчас до дома бы добраться. Первый день все-таки.
– Мамочка волнуется? – подковырнула Зельда, с лукавством, но вполне добродушно рассматривая профиль спутника.
– Почему… – занервничал Дин, не зная, что лучше ответить.
– Не напрягайся, со мною просто и стебы мои не злы.
Они дошли до остановки, но остались несколько в стороне от общей кучки.
– В школе, где ты учился, цветные были? – продолжила Зельда, вставая прямо перед Дином.
– Да, несколько человек, пацаны в основном.
– Как ты к ним относился?
– М-м, да нормально, а почему ты спрашиваешь?
– Просто так. У нас тут мало негров, индейцы – да, но негров практически нет.
– Ты не негр, у негров губы толстые и нос картошкой, – успокоил Дин, рассмеявшись.
– У меня мать белая, местная, а отец из Дакоты приехал. Его гнобили тут здорово, когда он начал за мамой ухаживать, но результат перед тобой.
– Прехорошенький результат.
– Ты правда так считаешь?
– Да, – кивнул юноша, выдерживая проницательный женский взгляд. – А знаешь, я ведь тоже двойного происхождения…
– В каком смысле?
– У меня мать иностранка, русская, а отец коренной американец.
– Русская? Ого! – воскликнула девушка. – Русские всегда меня притягивали, они такие загадочные.
– Эй, Дин! – вдруг окликнули из ожидавшей кучки школьников.
Парень оглянулся и заметил Хельгу Майер, быстро приближавшуюся к ним.
– Ой, блин, вот этого не надо… – тихо проворчал он.
– Подожди, я быстро ее отошью, если хочешь, – заверила Зельда. – Только я могу показаться тебе грубой.
– Неважно, лишь бы избавиться от этой немки.
– Да-да, я читала, русские немцев не любят… Еще свежи сороковые в их буйных головах.
Дин чуть заметно улыбнулся, но подошла Хельга и сразу же наткнулась на угрожающий взгляд мулатки, полностью ее обезоруживший.
– Я вам не помешала? – робко спросила девушка.
– Не видишь, мы разговариваем! – резанула Зельда. – Кто тебя сюда звал?
– Я… э-э…
– Ну и вали отсюда, со своим «э-э»!
Хельга повернулась к Дину, словно в поисках защиты, но чувствуя его обособленность, уже начала разворачиваться на сто восемьдесят градусов.
– Подожди, сучка, планета круглая, прикатишься…
С этими завуалированными угрозами девушка пошла обратно, одарив Дина на прощание строгим и оскорбленным взглядом.
Повернувшись спинами к остановке, чтобы никто не увидел их издевательских улыбок, пара молодых людей сдержанно посмеивалась.
– Вот ты и получила врага, – сказал Дин.
– Плевать, – бросила Зельда, – она идиотка. Хуже нее только Труди Бургин.
Послышалось гудение, и на дороге зажелтела краска школьного «такси».
– Автобус!
– Это для малолеток. У нас их несколько и маршруты немного разные. Наш подойдет минут через пять.
– Подождем, – сказал парень.
– Подождем, – повторила мулатка, опять с какой-то двойственностью поглядев на собеседника чуть искоса. – Тебя не удивляет, почему у нас старшая и средняя школы в одном здании учатся?
– Я думал, что это девятые классы так плохо кормят, – пошутил Дин.
– Ха-ха, нет, просто городское управление не располагает свободными зданиями, вот всех и запихнули в один корпус; однако это только так кажется, потому что мы учимся в разных крыльях и встречаемся только на переменах, да в столовой, она общая, – объяснила Зельда, кивая в сторону приближающегося автомобиля. – О, смотри, элита покатила.
Мимо остановки, со свистом и рычанием, пронесся сверкающий синий «Мустанг», со стильной аэрографией на капоте и крыльях в виде языков пламени. За ним, чуть уступая в скорости, оранжевый 325-й купе от «БМВ» с водителем девушкой. Дин узнал в ней рыжеволосую Николь Дилэни. Значит, и сказочная Сондра была в одном из салонов этих машин.
– Что за девушки ездят на «БМВ»? – спросил он с чуть заметным раздражением.
– Горячие девушки! – подчеркнула Зельда, с завистью провожая промчавшиеся автомобили.
– Мой па… то есть, мой отец, – исправился парень, – всегда говорил, что «БМВ» – машина с характером, а значит мужская.
– Следуя этой логике, все женщины, у которых под капотом больше сорока лошадиных сил, законченные стервы?
– Нет, просто сучки.
Оба захохотали, но смех был бесцеремонно прерван появившимся, словно ниоткуда, Хоббом Кёллером.
– Тогда уж не сучки, а коблы! – выпалил он, услышав окончание беседы, и схватил девушку за плечо.
– Убери руку, – фыркнула мулатка, дернувшись.
– Это такие женские самцы, – уточнил Хобб. – Зельда знает.
– Что ты мелишь, козел!? Хочешь домой вернуться с подбитым глазом? – осадила девушка, замахиваясь.
– Ой-ой-ой, напугала! Прямо в штанишки накакал!
– Идиот…
– Хватит вам, ребята, – прервал Дин. – Вон еще один автобус выкатывает, наверное, наш, – предположил он, сразу меняя тему для того, чтобы отвлечь одноклассников от ругани: – А что, Свен вас не подвозит?
– Только Рота и Иду, – ответила Зельда. – Нам в противоположную сторону.
– Ты с конспектом? – продолжил Дин, меняя и эту тему.
– Тут он, – бросил Хобб, показывая подмышкой стопку из тетрадей и учебников.
Автобус притормозил, вздохнул, и в распахнутую дверь торопливо полезли оставшиеся старшеклассники. Дин, Хобб и Зельда вошли последними, и для них уже не было свободных мест, кроме заднего ряда.
Глава 3
Маршрут школьного автобуса опоясывал городок полумесяцем. Водитель – пожилой, лысый, тучный мужчина – не углублялся в улицы и ни разу не покинул основного шоссе. Махкван плотно расположился в низине, и дорога несколько возвышалась над ним, проходя у подножия трех, соседствующих друг с другом, холмов; иногда изрядно поднималась, грозя отправить зазевавшегося автомобилиста прямиком с насыпи довольно крутого оврага.
После первого плавного поворота, Дин сконцентрировал внимание на пейзаже за окном, пытаясь вытянуть из памяти недавнюю картинку с местом своего десантирования. Ведь утром, уезжая на работу, в школу его отвозил отец и даже специально остановился где-то в этом месте, показав сыну путь к дому. С первого раза Дин, конечно же, ничего не запомнил и сидел теперь с взволнованным лицом, пытаясь скрыть панику, наползавшую изнутри. А внизу, в зеленом океане, мелькали разноцветные островки железных и черепичных крыш.
– Все в порядке? – спросила Зельда, тронув соседа за предплечье.
– Да, – буркнул Дин. – А что?
– У тебя такая мина, будто ты готовишься встретиться с кожаным ремнем пьяного папаши.
– Нет-нет, тут другое…
– Смелее!
– Я не помню, где мне выходить.
– Хм, а надо бы! – вмешался Хобб, сидевший по другую сторону от мулатки. – У нас лишь сопляков по адресам развозят.
– На какой улице вы поселились? – продолжала мулатка.
– Осиновая 18, – ответил Дин.
– Так, – крякнул Хобб, – нужно прикинуть…
– Подождите, я знаю, – прервала девушка. – Сейчас будет наша остановка, а ты сойдешь на следующей, когда автобус спустится в долину. Шоссе пересечется с улицей Трампа, по ней пройдешь вниз и на первом же перекрестке свернешь направо, на улицу… Хобб, какая там улица?
– Лесная, по-моему, – предположил он.
– Вроде да, впрочем, неважно, по этой улице еще полквартала, затем влево. Это и будет твоя Осиновая.
– А нельзя по Трампа дойти сразу до Осиновой, зачем мне сворачивать?
– Осиновая заканчивается тупиком, упираясь в какие-то строения, и не доходит до Трампа. С улицей Трампа пересекаются только Лесная и Нижняя. Дом-то, надеюсь, узнаешь?
Дин кивнул.
– Номера у нас далеко не на всех, так что там спросишь кого-нибудь.
Автобус замедлил ход и затормозил.
– Нам выходить, – сообщил Хобб. – До завтра.
– Пока, – тихо сказала Зельда, высверливая взглядом, и заметив, что Дин все еще нервничает по поводу предстоящих поисков, еще раз дотронулась до его предплечья в знак поддержки.
– Увидимся, если не заблужусь, – ответил он.
Большая часть пассажиров рассредоточилась ранее, и в салоне осталось всего несколько человек. Никого из них Дин в школе не встречал.
– Значит, на следующей, – прошептал он и немного расслабился.
Первый день Дина Дэннинга, в общих чертах, прошел вполне неплохо. Есть несколько знакомых, во главе с Хоббом, а главное есть уже две кандидатки в подружки. Хельгу, конечно, сразу нужно отмести, а вот о Зельде можно было всерьез призадуматься. Да, она по-деревенски причудлива, может даже статься, что груба. При флирте с ним она, возможно, сдерживается, но при более тесном контакте ее характер наверняка разочарует. Как она расправилась с Хельгой! Ни капельки вины, ни тени сожаления! А если б та усилила напор, Зельда наверняка вцепилась бы ей в волосы. С другой стороны Дину было не из кого выбирать. На математике присутствовали все и, кроме Сондры, глаз никто особенно не радовал. Разве что ее рыжая подруга Николь. В любом случае обе были недосягаемы. Если уж Свен, судя по всему, воробушек стрелянный, ко всему прочему играющий в команде с красавчиками Итаном Пайпом и Максом Хоганом, получил из-за Сондры по морде и так и не удостоился чести быть ей замеченным, то что было ловить приезжему, не богатенькому новичку-середнячку? Максимум, чего он удостоился – ее мимолетного внимания и комплимента «симпатичный пацанчик». Однако нельзя зацикливаться на одногодках. Есть еще классы помладше, которых исключать ни в коем случае нельзя. Четырнадцати-пятнадцати летние козочки, робко посматривающие на уверенных и опытных старшеклассников, словно на богов из поднебесного мира. Есть и выпускницы, пресытившиеся одноклассниками и грезящие о растлении такого вот шестнадцатилетнего девственника. Дин – новичок, его никто не знает, с ним будет проще сблизиться, и он сможет поставить себя как угодно. Прикинуться хулиганом, жиголо, изгнанным принцем, наследником умирающего миллионера, да хоть послушником монастыря, как некогда пробовал герой из фильма «Американский пирог»[5 - «Американский пирог» – молодежная кинокомедия 1999 года, режиссеров Пола и Криса Вайц.].
– Такого шанса больше не представится, – снова прошептал вслух юноша. – Тут легче обмануть и напустить тумана, это тебе не Портленд.
С мыслями о противоположном поле Дин не сразу заметил, как остановился автобус. Мгновенно вскочив с места, он пробежал по проходу и, перепрыгнув через ступени, выскочил на асфальт.
– Спите, молодой человек, – сказал водитель, шутливо погрозив пальцем, и сразу же закрыл дверь.
Оказалось, что из автобуса вышли еще двое, парень и девушка. Они уже отошли от остановки на приличное расстояние, а вскоре вообще пропали из вида. Теперь Дин остался в полном одиночестве на пустынной улице Трампа, на которой, с некоторым интервалом, располагалось всего несколько домов. Первый и самый ближайший, был темным и каким-то обшарканным, с заколоченными окнами.
Никого не было. Впереди тишина, а сзади лишь кратковременный шум проносившихся по шоссе автомобилей.
Дин дошел до второго дома с грязно-желтым низеньким забором, приблизился на минимальное расстояние, чтобы заглянуть во двор, но, ничего особо интересного не увидев, проследовал дальше к третьему – двухэтажному большому особняку, с белыми стенами и черной жестяной крышей. Здесь юноше показалось, что где-то на заднем дворе, либо в самом доме глухо забасила собака, но тут же смолкла. На всякий случай Дин быстро перебежал на другую сторону обочины и ускорил шаг.
Вот и поворот, о котором говорила Зельда. Дину нужно было следовать направо, на улицу Лесную. Никаких указателей с названием он не заметил, лишь знаки «приоритет» и «поворот», ничего ему не сообщавшие.
«Отсюда полквартала… – вспоминал парень. – Но что такое полквартала? Это значит, что можно свернуть в любое время на этом отрезке, лишь бы квартал не закончился?»
Пройдя еще чуть-чуть вперед по довольно обжитой улице с игравшими детьми и лежавшими велосипедами на подъездных дорожках, Дин увидел узенький переулок между парой двухэтажных домов и, не раздумывая, юркнул туда. Стена, забор, пустая бочка, пузатый пожарный бак с песком и вот просвет, а значит, юноша попал на улицу Осиновую.
Заметив уже знакомый голубой домик с резными вставками на окнах, Дин облегченно выдохнул и даже обрадовался, понимая правильность проложенного Зельдой маршрута.
«Надо будет завтра ее поблагодарить», – подумал юноша, мысленно набросив девушке еще несколько очков в колонку с плюсом.
Пропустив проехавший пикап, Дин перешел узкую асфальтированную дорогу и уже через минуту поднялся на крыльцо нового родного дома, арендованного местной строительной фирмой специально для семьи Дэннинг.
Несмотря на все привилегии, фирма, где работал отец, не учла состав семьи, снабдив ее только двумя наборами ключей. Кто же, в конце концов, остался крайним? Конечно же, сын!
Все было так, как он и опасался – дверь закрыта и матери, «отчаянно беспокоившейся о сыне и с волнением его ожидающей», дома не наблюдалось.
Все еще прибывая в легкой эйфории от точного, пройденного от остановки, пути, Дин положил учебники рядом с цветочной кадкой, где торчало несколько засохших стебельков, и сел на ступени, пытаясь развлечься очередной фантазией, с главным персонажем мулаткой. Собственно говоря, картинки в голове не складывались. На людях с ней он выглядел вызывающе, в помещении затемненного ресторана она казалась расплывчата. Где же еще? Куда поместить подобную экзотику? Зельда что-то говорила про озеро… Гусиное… нет… Утиное озеро. В жаркий, как сегодня, день положить ее темное тело на белый песок? О, да! И Дин явно представил себе мулатку с уже довольно позабытыми чертами почти неузнаваемого лица. Впрочем, это уже и не Зельда. Это какая-то Рианна[6 - Робин Рианна Фенти (род. 1988) – барбадосская певица, фотомодель и модный дизайнер, официальный почетный посол культуры от Барбадоса.], с длинными ногами, вытянутыми на берегу моря, в откровенном купальнике и с капельками на животе. И Дин лежит с ней рядом в мокрых плавках, переворачивается набок, дотрагивается, а она ласково говорит ему «привет».
– Привет! – услышал Дин и будто очнулся от навеянного сна, не сразу понимая, где он и кто перед ним.
– Привет, мам, – ответил он, различив, наконец, худощавый силуэт родного человека. – Где ты была?
– У соседки. Прости, она меня задержала.
«Конечно же, она! – мысленно пронеслось у юноши. – Ты никогда не виновата!»
– Ну, как прошел день? – продолжала мать, слегка погладив сына по голове, как вернувшегося с гулянки любимого котенка.
– Все как обычно, не беспокойся.
– С кем-нибудь уже познакомился?
– Конечно.
– И?
– Что и? Первый день! – фыркнул Дин. – Мам, какие тут могут быть «и»?
– Почему ты такой раздраженный, я же извинилась!? – удивленно выпалила мать. – Ты так долго меня ждал?
– Минут десять, – смягчился Дин, пытаясь выжать улыбку, получившуюся чересчур натянутой и неестественной.
– Значит, есть сильно хочешь. Мужчины почему-то всегда ведут себя очень грубо, когда есть хотят.
– А женщины разве нет?
– Ну, мы многое стерпим и виду не покажем.
– Да уж, это точно. Порою невозможно догадаться, что вы на самом деле чувствуете, думаете, или хотите, – проворчал сын.
– Ох, ох, ох, – передразнила мать. – Какие речи!
Дверь открылась, и Дин сразу же пошел наверх к себе в комнату, чтобы переодеться и избавиться от ненавистной яркой белой рубашки, так как презирал излишний лоск в любом его проявлении.
– Не задерживайся там, и руки вымыть не забудь! – раздался позади повелительный женский голос.
В темно-зеленой футболке, тертых джинсах и кроссовках с липучками вместо шнурков, Дин появился на кухне и, не отвлекаясь на пустые разговоры, быстро проглотил поданный обед из первого и второго, залпом опорожнил стакан с ананасовым соком, затем сложил тарелки пирамидой и отнес в раковину. А мать в это время только заканчивала с супом.
– Ты была в магазине? – полюбопытствовал Дин.
Женщина неохотно кивнула, будто выходя из какого-то загадочного раздумья, и медленно проговорила:
– В холодильнике есть мороженое, хочешь?
На сей раз кивнул юноша, только бодрее. Он мигом раскрыл холодильник и разочарованно причмокнул:
– Большое ведерко…
– Съешь до половины, остальное оставишь нам с папой, – ответила мать. – Сама не знаю, почему я такое купила.
– Пока ем, оно растает.
– А я его снова заморожу.
Последняя фраза матери убедила сына подцепить ногтями крышку и сдернуть ее словно маску с показавшейся за ней бледной рожицы, расписанной клубничными разводами по образу индейского камуфляжа. Ткнув десертной ложкой промеж привидевшихся глаз, Дин вышел на крыльцо и вернулся с забытыми там учебниками.
– На улице слишком жарко, пойду к себе, – бросил он и, получив еще более затяжной материнский кивок, ловко вбежал по ступеням на второй этаж.
Комната Дина, или как ее называли родители – детская комната, больше напоминала едва обжитую туристами палатку. Стопки связанных книг, еще не расставленных на не прибитые полки; кипы белья и одежды, не уложенные в шкаф; не повешенные на стену плакаты любимых рок-групп, редко уже прослушиваемых в виду заезженности; коробка из-под маленького телевизора, набитая игрушками, к которым их хозяин уже вряд ли когда-нибудь притронется; коллекция немного поломанных в дороге самолетиков, приготовленных накануне для ремонта; ищущие место стулья, и стол, нашедший таковое у стены, напротив окна. Надо отметить, что упомянутый стол (как и остальная крупная мебель) предоставлялся в аренду вместе с жилплощадью и его новый, хоть и временный, владелец даже брезговал до него дотрагиваться. Ему также не хотелось засовывать в провонявший чужим запахом шкаф свою одежду и особенно спать на кровати с неизвестным прошлым, пока его комната не подверглась тщательной уборке. Брезгливость Дин унаследовал от матери, которая, в первый же день их заселения в этот дом, сразу взялась за дело. Терла, мыла, чистила с таким яростным усердием, что даже самый дотошный криминалист, после подобной дезинфекции, уже не отыскал бы ни единого отпечатка пальца предыдущих жильцов.
После просторных комнат квартиры Портленда, этот дом казался весьма скромным. Он не был ни старым, ни новым, ни большим, ни маленьким, не отдавал викторианством, но и до модерна недобирал. Дом как дом, таких было множество в этом городке.
Заглянув в домашнее задание и сверив расписание уроков на завтрашний день, Дин успокоился, не обнаружив повторения предметов. Ученикам, конечно же, что-нибудь задавали, но это его, по правде сказать, не касалось ни чем. Вряд ли Хобб или Зельда могли таскать с собою задания на отсутствующие в этот день уроки. Дин новичок, он только что приехал, с него и взятки гладки.
Тогда, абсолютно и полностью расслабившись, юноша откинулся на стуле и, включив компьютер, принялся ковырять ложечкой мороженое. Кликнув на значок Интернета, Дин открыл страницу браузера и временно оставил, отвлекшись на свои фотографии, сохраненные копиями в папке. Он, мать, ребята из школы Портленда, соседи по этажу, снова он, снова мать, редкое фото отца, опять он, опять мать, оба вместе, еще более редкая – они втроем, мать, он, он, он… мать, мать… вновь отец (о, как его оказывается много!), две смазливые девочки из Макдоналдса, ретривер бывшего друга Шона по кличке Кипер, сам Шон, теперь вдвоем с Дином, уже втроем с каким-то пацаном – знакомым Шона, теперь вчетвером с двумя девчонками, одна из которых сестра Шона и… все по кругу – он, мать, ребята из школы, соседи…
Дин почувствовал комок в горле и, резким нажатием мышки, свернул папку. Таращась на заставку монитора, с изображением мотоцикла, он задумался о покинутом друге, пути с которым вряд ли еще когда-нибудь пересекутся. Шон – прошлое, как и все, кого он видел на фото, кроме, конечно, родителей. Да, хороший был пацан! Никакому весельчаку Хоббу его и наполовину не заменить. Одно скверно, расставание прошло как-то быстро, холодно и сжато. Дин сказал напоследок Шону, что предчувствовал отъезд из-за проклятой отцовской работы. Шон тогда очень обиделся и Дин прекрасно понял по его реакции, что между ними в ту секунду произошел разрыв.
Но что он мог сделать? Скайп[7 - Скайп (Skype) – бесплатное проприетарное программное обеспечение с закрытым кодом, обеспечивающее шифрованную голосовую связь и видеосвязь через Интернет между компьютерами.], телефон, тупые письма на Е-мэйл? Ну, уж нет! Юность требует контакта физического, а так лишь изводить себя. Да и о чем они могут говорить, находясь друг от друга за тысячу километров? Ну, новости расскажут, ну обсудят общие интересы, ну поделятся проблемами, помощь в которых ограничиться лишь моральной поддержкой, да бездейственными советами. А потом эти виртуальные встречи сократятся до одного раза в месяц и вовсе минимизируются до постного, форматного поздравления в Фэйсбуке[8 - Фэйсбук (Facebook) – крупнейшая социальная сеть в мире, основанная в 2004 году Марком Цукербергом.] с Рождеством или днем Благодарения. Никому это было не нужно. Уходя – уходи, забывая – забудь! С друзьями детства частенько так происходит, стоит им лишь на мгновение исчезнуть с поля зрения. Им проще найти замену, потому что детская или юношеская дружба меньше ценится. Да и вообще молодежь, еще с не надломанным доверием к людям, легче сходится, нежели особи постарше. Дин, терявший товарищей и ранее, хорошо это знал. А что об этом думал Шон, он уже никогда его не спросит. Дин ведь даже страницу свою удалил из социальной сети, где они общались с бывшим другом и одноклассниками, чтобы никому ничего не объяснять, так как считал, что не должен извиняться за то, в чем виноватым не был.
Тоска и затворничество в компании электронной машины, в тесной коморке под названием «детская» – так закончится этот день. Час на «Ю-туб»[9 - Ю-туб (YouTube) – Интернет-сервис, предоставляющий услуги видеохостинга.], два на комментирование форума, три на занудную онлайн игру, из которой его сможет вытянуть за уши лишь вернувшийся с работы отец. И с красными от напряжения глазами сын спустится на ужин, после которого, быть может, будет просмотр кинофильма в обществе родителей. А затем Дина отправят спать. И вот, сытым и уставшим, он заберется на чужую кровать, долго будет смотреть в незнакомое окно, в которое увидит лишь кусочек всегда родного звездного неба, вспомнит о бабушке, долго будет думать, представляя, что было, а больше то, чего не было, и провалится, наконец, в глубокий, но болезненный сон.
Глава 4
– Заканчивай, если не хочешь топать на автобусную остановку, – предупредил отец, выходя из кухни, где завтракал Дин.
Даже не смотря на то, что сын быстренько проглотил омлет и залпом осушил стакан апельсинового сока, его все-таки успел застать автомобильный гудок. Радуясь освобождению от прощального поцелуя матери, скорее ретуального, чем эмоционального, Дин молча сцапал приготовленные учебники и выбежал на улицу, где ожидал отцовский «Джип Патриот».
– Ну, как тебе новая школа? – поинтересовался водитель, когда пассажир очутился в салоне.
– Ты вчера уже спрашивал об этом.
– Да? Не помню. В голове такая пицца, все перемешали и зажарили без моего ведома. Попробуй, разберись, где сыр, где помидор.
Дин с пренебрежением взглянул на отцовский профиль – вполне правильный, с чуть выдающимся острым подбородком и впалой шершавой щекой – но ничего не сказал.
Автомобиль двинулся и, выкатив на дорогу, сразу же принялся набирать скорость. Было заметно, что отец спешит.
– Вчера не заплутал? – снова полюбопытствовал мужчина. – Или я и об этом тебя спрашивал?
– Нет и нет. Мне подсказали одноклассники, – успокоил Дин.
– Гм, я-то думал, что подростки сейчас поголовно на личном транспорте передвигаются, а видишь, оказывается им удобнее…
– Чтобы ты меня не подвозил.
– А что, уже дразнят? – с ухмылкой бросил собеседник, на мгновение, повернувшись лицом.
– Кто ж меня сейчас увидит, полседьмого утра?
Лицо отца вновь приняло серьезное выражение, и он замолчал на какое-то время, пока автомобиль не выбрался на шоссе и не вскарабкался на уже известную петлю, опоясывающую долину.
– Не гони, – посоветовал Дин.
– Боишься полетать над оврагом?
– Нет, боюсь быть размазанным о скалу.
Отец хихикнул, но скорости не сбавил.
Через пять минут дорога выровнялась и живописной змейкой потянулась среди деревьев, мимо бензоколонки и охотничьего магазина, мимо редко попадавших под внимание заросших «пряничных» домиков местных старожил. Скоро показалась парковка и высоченные сосны, росшие у школы.
Слегка ослабив педаль акселератора перед знаком «дети», водитель джипа притормозил совсем и торопливо пожелал сыну удачи.
– Осторожнее на дороге! – парировал Дин, вылезая наружу.
Машина умчалась. Тишина. Утренняя прохлада бороздила по голым рукам, выбивая из кожи мурашки, словно от заразы сыпь. Дин поежился, вспомнив вчерашнюю жару, но теплее ему не стало.
Постояв немного на обочине, он не спеша побрел на школьный двор, и желтое старинное трехэтажное здание с белыми колоннами встретило его довольно мрачно. Юноша прошел вдоль парковки, где находилось три автомобиля прибывших ранее учителей, миновал клумбы и сел на лавочку, зевая от скуки и сна, прерванного будильником.
«Статист из семьи неудачников, – думал Дин, пиная кроссовком сосновую шишку. – Мне бы «Мустанг», как у Макса, кожаную куртку индейца Лестера с символикой Коршунов, фигуру и смелость Свена. Вот таким бы я приехал в эту школу сейчас! Вчерашний день не в счет, кто вначале не умирал от скромности в парадной рубашке, пытаясь произвести впечатление больше на учителей, чем на класс? И вместо тихих шагов раздалось бы рычание V8, и визг покрышек на парковке заставил бы прибывшую троицу высунуться из окна учительской. Впрочем, зачем бы я сунулся сюда без десяти семь? Я бы не спеша позавтракал, дождался бы половины восьмого и, без пятнадцати минут, плавно и важно свернул бы с дороги без упомянутых: рычания и визга, потому, что все это дешевая рисовка. А двор был бы усеян учащимися, и Сондра с Николь, соревнуясь друг с другом в красоте и опрятности, спорили бы на этой лавочке в окружении школьной команды по футболу. И вот он я! В черной куртке, с зачесанными назад набриолиненными волосами, с отменными бицепсами, вольным взглядом и надменной улыбкой. Подарок, а не парень! Бери, да кушай! Однако ж нет. Никто не смеет подойти, и лишь Сондра и Николь, стирая на мне глаза, продолжили бы спорить за право первенства. И я, быть может, снизошел бы до знакомства с ними. С ними обеими. Чтобы, заигрывая с Николь, всегда держать Сондру в напряжении».
Кратко раздался гудок клаксона. Дин обернулся и увидел въезжающий на парковку двуцветный потертый «Бьюик Скайларк», показавшийся очень знакомым. Ну, конечно же! Это было четырехместное купе Свена Фишера, и он просигналил именно ему. Ведь никого вокруг.
«Вот за рулем, а тоже рано и непонятно зачем», – мысленно произнес Дин, наблюдая, как Свен запирает двери, и взглядом будто вымеряет расстояние для выезда.
Через пару минут он подошел к лавочке и пожал однокласснику руку.
– Решился все же попробовать? – начал Свен, складывая руки на широкой грудной клетке.
– Попробовать что? – не понял юноша.
– Футбол. Первый урок – фотография, а для команды – тренировка. Не на фотографию же ты приперся в такую-то рань? Это я пока переоденусь, пока разомнусь…
– Черт возьми, – разочарованно выдохнул Дин. – Я совсем забыл, какие первые уроки.
– Ну, здрасти! – Свен захохотал и хлопнул новичка по плечу. – Я не заставляю тебя, просто посидишь, поглядишь. Можешь даже с тренером переговорить. Бьюсь об заклад, он убедит тебя в правильности выбора!
– Ты хочешь, чтобы я вступил в вашу команду?
– Почему бы и нет. Мы рады всем желающим. Подкачаться тебе бы не помешало, но это ничего, ты не слабак, это видно, а остальное доберешь со временем в спортзале. Ну, как?
«Вот влопался!», – подумал Дин, сильно прикусив нижнюю губу чуть ли не до крови.
– Если только осмотреться… – невнятно ответил он.
– Ну, пойдем тогда. Пока никого нет, я проведу тебя в раздевалку, все покажу, потом понаблюдаешь за игрой и решишь.
– Но только не дави, пожалуйста, я этого не люблю.
– Ну что ты! Созреешь – скажешь.
Дин поднялся, и они вошли в здание школы, где, запихнув учебники в шкафчики, спустились в цокольный этаж, куда Свен сам отпер дверь.
– Тебе доверяют ключ?
– Ага. Я у тренера на хорошем счету. Идем за мной. Тут всякое барахло, спортивная атрибутика и тому подобный хлам, – рассказывал Свен, шагая вперед и отрывисто жестикулируя. – Вон, впереди, в конце коридора, двери спортзала, налево – мужская раздевалка и душ, направо – женская, в душ которой не пускают. – Он снова захохотал. – Эта дверка в кладовую уборщика, чуть дальше, за поворотом, выход на площадку.
– Неплохо, – соврал Дин, на самом деле не находя здесь ничего хорошего.
– Самое прикольное, когда тренировка совпадает с теннисом. Как тебе вчерашняя литература?
– Ты про миссис Грейсмит?
– А про кого же еще! – Свен засмеялся в третий раз. – Это с ее легкой руки появился кружок тенниса. Представляешь, как она выглядит в короткой юбке да еще в компании трех-пяти девочек! Корт прилегает к игровому полю, так что, какая уж тут на хрен тренировка получается, сам смекай! Кстати, она не миссис, а мисс.
– Гм, – фыркнул Дин, не найдя для показа реакции на это, вроде бы радостное известие, звука лучше. – А Сондра…
Свен замедлил шаг и остановился перед дверью раздевалки, не решаясь ее распахнуть.
– Что Сондра? – ревностно переспросил он, пряча улыбку.
– Сондра и Николь, они тоже играют в теннис?
– Ого, вон ты куда пикируешь, летчик-истребитель! Нет, они не играют, они в группе поддержки «Желтых махкванских рысей». Так называется наша команда. В теннис играют некоторые ботаники и Брина. Тебе про нее, наверное, Хобб все уши вчера прожужжал.
– Впервые слышу.
– Как же так? Ну, Брина Бауэр!
– А-а, говорил!
– Другое дело, – бросил Свен, заходя в раздевалку. – Хотя ты прав, когда тренируется команда поддержки, зрелище такое, что никакой теннис рядом не валяется, даже если играет милашка Брина в сладкой паре с мисс Грейсмит, попками к футбольному полю.
Ожидая, пока Свен нахлобучит на себя аксессуары и форму с номером 24, Дин снова призадумался о Сондре. В желтой майке с надписью «Рыси» и в белой юбочке, слегка дрожащей от ветра на загорелых бедрах, она бы выглядела потрясающе.
– Идем! – окликнул Свен. В его руках был шлем, и он сразу же надел его на голову потенциального игрока Дина Дэннинга, замечая, что без наплечных накладок, он выглядит в нем как член без яиц.
Укатываясь со смеху, они выбрались наверх и оказались на поле.
Вместо песчаной насыпи, как изначально представлял себе новичок, пять лет игравший в бейсбол, здесь был коричневый грунт, больше походивший на глину.
– Забавно, наверное, побегать в дождь, – озвучил Дин, ухмыльнувшись.
– Не забываемо! – саркастически подтвердил собеседник. – Форму потом в трех порошках не отстираешь.
– А как же зимой?
– А что зимой? Зимой гораздо лучше! И не жарко и чисто! Лишь падать больнее башкой о мерзлую землю. Конечно, в морозы тренировки переносятся в зал, либо отменяются совсем.
– Гм, все нормальные люди в этом штате играют в хоккей, а вы по сугробам носитесь или лопатами машете перед каждой тренировкой…
– Зачем же. У тренера пикап, он к нему пристегивает ковш и заезжает на поле. Дело пяти минут!
– Сумасшедшие…
Пока одноклассники обсуждали пресловутые нюансы отечественного футбола, появились еще два игрока. Один довольно высокий (на голову выше Свена), второй чуть пониже, чем-то напоминавший перевернутый треугольник. С номерами 62 и 15 на футболках они поприветствовали присутствующих и задержались для наставления новичка, помогая Свену объяснить незаурядные правила. Обоим было по восемнадцать лет и оба готовились к выпускным экзаменам, отодвигая спорт чуть ли не на пятый план, после: уроков, работы, пива и девочек. В глазах их был потушен блеск и азарта игрового там не наблюдалось, впрочем, как и командного духа.
Через некоторое время начали прибывать остальные. Парами и по трое они поднимались из подвала, словно гладиаторы на арену колизея и, обрадованные отсутствием зрителей, а значит и возможности биться насмерть, скучивались на первых рядах в ожидании ланиста[10 - Ланист – антрепренер гладиаторов.].
В следующую минуту Дин заметил Итана и Макса, расположившихся в нескольких метрах от них, а после появился и тренер – коренастый, невысокий, лысоватый мужичок по фамилии Шрепфер. Чрезвычайно подвижный, стремительный и волевой, он моментально собрал вокруг себя кружок спортсменов, лишь только раз присвистнув.
Дин остался один, и какое-то время внимательно наблюдал за тренировкой – местами смешной, местами жестокой, с перекидыванием соперников через голову, с поочередным тараном затасканного тренажера, с вылавливанием в воздухе дынеобразного мяча – пока не переключился на мысли.
«Нет, это явно мне не подходит… – думал юноша. – Бейсбол куда изящнее, даже благороднее что ли. По телевизору это выглядело прикольно, но так, воочию, сидя от команды в десяти шагах… Действительно быки, не дать не взять, весенний гон бодающихся бизонов, или что-то подобное сказала об этом милашка Ида Ранинг… Кстати об Иде… Точнее об ее бой-френде. Он вот на футбол не ходит, а она с ним клеится. Вот и пойми этих баб! Идти в команду, чтобы тебе выворачивали кости из суставов, швыряли и пинали лишь ради того, чтобы девчонки заметили? Не слишком ли большая жертва, если учесть, что другие их завоевывают без напряжения, оставаясь целыми, чистыми, без синяков на теле и глины в волосах? Для чего я запишусь в команду? Мне делать нечего что ли? Я лучше буду спать на час больше каждый вторник, или фотографией займусь, как дополнительным предметом, чем буду обниматься с этим восемнадцатилетним мужичьем, которым, по их виду, на все это глубоко наплевать. Мысленно они давно уже сдали экзамены и предвкушают университетскую жизнь. А есть ли для меня полезная альтернатива? Может теннис? Там и девчонки, и мисс Грейсмит. Кто знает, может она на меня глаз положит?»
Дин услышал крики и поглядел на месиво игроков в центре поля, дерущихся за мяч.
«М-да, после такого еще и на уроки… Нет! После такого единственный путь к травматологу и в койку на неделю! Но ведь за теннис меня будут презирать! Я на корню лишусь возможности влиться в эту компанию, потеряю потенциальных друзей, защиты от местной шпаны и, конечно же, буду опять недостоин внимания Сондры, причем уже навсегда! В команде появится хоть и слабенькая, но надежда, а также возможность посещать вечеринки «великолепного кружка». Чем черт не шутит, я же не урод, не зануда, не нытик и тело нормальное, даже сильное. А раз это заметил Свен, значит и Сондра. Сондр-р-ра! Ее ноги… Ох, да чтобы их раздвинуть я готов и на машине в махкванский овраг сигануть!!!»
Снова Дина из мыслей вытащил подошедший Свен.
– Ну, как тебе? – спросил он, подмигнув. – Хочешь с тренером пообщаться? Я ему издалека намекнул, что поступило новое мясо, но он боится тебя вспугнуть раньше времени.
– Правильно делает, – ответил Дин. – Пару недель подумаю и решу. Вам же нужен уверенный игрок, а я пока в сомнениях…
– Замажь чувак, созреешь – скажешь. Я тебе это уже говорил. О’кей?
Дин обрадовано кивнул.
– Ладно, я пошел в душ, встретимся на информатике.
Когда спина с номером последнего игрока скрылась в подвальном помещении, Дин лениво поднялся с трибуны и размял затекшие ноги, попрыгав на месте. Оглядев пустое, вскопанное бутсами, поле, он прогулочным шагом обошел школу и вышел к главному входу, у которого шумело с десяток малолетних учеников, выскочивших на перемену. Там же он увидел Пейдж Смедли, имя которой с напряжением вспомнил.
– Привет, – сказал он, – не подскажешь, где класс информатики?
– Не подскажу, а провожу, – с улыбкой ответила девушка и, отвернувшись, закричала на какую-то убегавшую малявку: – Куда ты, вернись сейчас же, гад!
«Блин, лишь бы не решила, что я к ней подкатил с намеком», – пронеслось у Дина, сразу пожалевшего, что мимо не прошел.
– Это мой братишка. Вредина жуткая, – объяснила Пейдж, возвращаясь во внимание парня. – Ему же хуже. Пошли, а то все компьютеры разберут.
– Что, в школе на всех не хватает?
– Не в этом дело, хотелось место занять рядом с подругами.
Они прошли меж колонн и сразу соединились с Джоном и Лизой, которых Дин видел среди одноклассников, но пока не знал. Далее подошли: великий математик – толстяк Альфред Нефф (по-прозвищу Пузырь), весельчак Хобб Кёллер и мулатка Зельда Мьямба. Встреча с двумя последними очень обрадовала Дина. Он повеселел, оставил мысли о Сондре, даже не замечая ее в классе, и мило общался с Зельдой до самого звонка. Не случайным было и то, что их компьютеры оказались рядом. Они просто так сели, будто специально показывая Хоббу, что он тут третий лишний.
– Лихо ты… Дока? – спросила Зельда, когда учитель, проверяя задания, отошел от Дина.
– Вообще-то нет, скорее ламер[11 - Ламер (от англ. lamer – хромой) – неумелый пользователь компьютера с завышенной самооценкой.]. Максимум что могу – это написать простенький скрипт[12 - Скрипт – высокоуровневый язык программирования для написания сценариев – кратких описаний действий, выполняемых системой.], да взломать небольшую программку, чтобы пользоваться ею бесплатно. А то, что нам задал сейчас учитель, я уже проделывал в домашних условиях. – Он кивнул на монитор, привстал и придвинул стул, чтобы дотянуться до клавиатуры соседки. – Вот, смотри, у тебя должно получиться так… Верхнюю строчку копируешь, вставляешь в скобки, добавляешь в реестр «инт-м, точка, система» и жмешь «ввод».
– Ха-ха-ха, – тихо засмеялась мулатка, чуть ли не хлопая в ладоши. – Вот я мучилась, дура! Теперь, если зависнет какая-нибудь программа или «операционку» будет нужно переустановить, звоню тебе!
– Если смогу, с радостью помогу, – скромно ответил юноша.
– Тебе бы с Пузырем пообщаться, он мастер. Я его постоянно мучаю, когда проблемы с компьютером.
– Он, видать, большой ученый. Такой важный.
– Это сейчас. Но видел бы ты его полгода назад, когда его гнобили Коршуны. Первым стоял в списке их школьных развлечений. Постоянно унижали, да баксы выколачивали.
– Что же им помешало продолжать?
– Гарви Джоскину светил неуд по математике, и он попросил Альфреда подтянуть его перед годовыми. С горем пополам, тупой Джоскин написал контрольную удовлетворительно, и спорный бал перевалил в положительный процент, чем спас этого идиота от спец-класса. После этого Коршуны не только забыли о существовании Альфреда, но даже морду бьют тем, кто на него наедет. Он даже поправляться сразу начал… хотя худым и не был никогда. Вот отсюда и важность. Так что Дин, ты полегче с ним.
– Учту.
– А вообще он добряк, только очень зацикленный на своих шизофрениях, понятных лишь ему одному.
– Шифруется?
– Понемногу. Сам понимаешь, трудна житуха с калькулятором в голове, люди и чувства, как-то все мимо…
– Мьямба! – окликнул учитель. – Если ты все выполнила, это еще не значит, что можно отвлекать других. И ты… э-э, как тебя там… Дэннинг. Тебя это тоже касается!
Зельда подняла руку.
– Ну что еще? – недовольно процедил пожилой учитель, складывая на груди узловатые руки.
– Мистер Грентон, а можно мы пойдем, семь минут до конца урока осталось…
– Что же с вами поделаешь, можно, если зудит.
Класс засмеялся. Девушка быстро собрала свои вещи и направилась к двери за спиною Дина. Поравнявшись с ним, она демонстративно взяла его под руку в тот самый момент, когда они проходили мимо столов известной троицы: Хельги, Пейдж и Труди. Зельда живо ощутила на себе их сердитые взгляды и, кажется, расслышала зловещий скрип зубов, что ее очень позабавило.
– Урод, – тихо буркнула мулатка, закрывая дверь. – Терпеть его не могу.
Дин пересек коридор и прислонился к подоконнику.
– Согласен, учителя у вас паршивые.
– Ну почему, есть парочка нормальных. Грейсмит к примеру. Еще скажи, что тебе она не понравилась…
– Как препод или как женщина?
Зельда приблизилась и, опершись на руки, откинулась назад, выпячивая маленькую грудь, скромно притаившуюся под блузкой.
– Как обе сразу, – ответила девушка. – Ты бы с ней переспал?
Дин поперхнулся.
– Чего стушевался? Это естественный вопрос.
– Почему он тебя волнует?
– Меня!? Да Бог с тобой, пацан, просто спросила!
– А если нет?
– Значит ты задрот или импотент. Я бы сама с ней переспала, если бы вдруг обнаружила в себе лесбийские позывы.
Дин засмеялся.
– Чего ржешь? Я с тобой откровенно разговариваю, а ты притворяешься.
– Просто вспомнил слова Хобба о коблах…
– Да я же пошутила! – воскликнула Зельда, легонько сунув кулаком в плечо собеседника. – Не утрируй!
– Хорошо, отвечу честно, – сдался Дин. – Скорее да, чем нет. Только такого случая все равно не представится.
– Это точно, но помечтать-то можно. А Дилэни, у которой «БМВ»?
– Нет.
– Да ладно!
– Ненавижу богатых.
– Мы сейчас не социальные слои обсуждаем, а физиологию.
– Я тебе ответил.
– Хох! – воскликнула мулатка и подозрительно сощурилась, пристально глядя на Дина. – А Плат?
– Какую Плат?
– Сондру Плат?
– Ее да! – громко ответил парень, утвердительно кивнув. – Довольна?
– Так ведь и у нее вполне обеспеченная мамочка, как же твои принципы?
– Подловила…
– А то! Я та еще штучка!
Оба засмеялись.
– Всех перебрала? – спросил Дин.
– Только разогрелась! – ввернула Зельда. – Иду Ранинг? Ты вчера познакомился с ней у дерева, как и со мной.
– Ее бы тоже.
– Хох! Хорошо, что Рот этого не слышит.
– Кто еще остался?
– Ну, про Хельгу и ее химер не спрашиваю, Брину Бауэр ты еще не видел, а с остальными просто незнаком.
– Так кто же еще остался? – с упорством повторил Дин, уставишись на собеседницу.
– Я, – робко выплюнула Зельда, опуская взгляд.
После точного ответа на непроизвольную провокацию, у юноши пробежали по спине мурашки. Что он ей должен сейчас ответить?
– Эй, лемминг! – гулко раздалось из конца коридора.
Собеседники обернулись и увидели приближающихся Коршунов: атлета Гарви Джоскина и индейца Лестера Маккорта. Они ровно шли в линию, перекрывая путь к отступлению, и прекрасно знали, что впереди тупик, заканчивающийся дверями зала для школьных собраний, всегда в это время закрытыми.
– Черт возьми… – только успела прошептать девушка, испуганно взглянув на своего спутника.
– Ого, смотрю, наш новичок предпочитает кофе со сливками? – начал Гарви.
– Идите куда шли, – парировала мулатка, приступив к оборонительным действиям.
– Сливки – это твоя распутная мамаша, – добавил Гарви, нависая над Зельдой, словно птица, нарисованная на спине собственной куртки. – Все равно, что молоко смешали с чернилами, – процедил он мерзким голосом. – Жалкое зрелище, и выпить нельзя и писать невозможно.
– Странно слышать от тебя подобную фигню, – прошипела девушка. – Сам-то дружишь с индейцем, расист.
– Ты нарываешься подруга… Я не расист, а противник кровосмешения! Это вещи разные, не путай, сладенькая чашечка какао.
Парень прижался к Зельде и, высунув толстый язык, постарался лизнуть щеку. Собравшись с силами, девушка выставила вперед руки и резко оттолкнула насильника. Гарви отшатнулся назад, но Дин добавил ему тычком сбоку, отчего, потеряв равновесие, тот опрокинулся на пол.
– Ничего себе! – с ухмылкой прохрипел индеец, вступая в разговор. – Отличное начало!
– Не трогай его, Лес, он мой! – послышалось снизу.
– Лежи, дебил, – бросил Лестер, возвращая на Дина взгляд. – Знаешь, какое сегодня число, хомячок? 10-ое сентября.
– А в пятницу 13-ое! – вставил Гарви, поднимаясь и отряхиваясь.
– Причем тут пятница? – не понял индеец.
– Как причем?! Это ж классика! Ужасы! Грр-р-р!
С раздражением закатив глаза, Лестер сплюнул, возвращая взгляд на обнаглевшую парочку.
– Запомните оба этот день! – прохрипел он.
Открылась дверь компьютерного класса и показалась вопросительная физиономия немного удивленного учителя.
– Что тут у вас за шум? Опять Джоскин и Маккорт! Вы почему не были на уроке?
Принципиально незаметив учителя и слова его пропуская мимо ушей, Лестер все стоял и сверлил ледяными глазами лицо Дина Дэннинга. Гарви обернулся.
– Мы шли, но опоздали, – промямлил он. – Не хотелось врываться и отвлекать.
– С вас станется… А тебе, Мьямба, объявляю выговор за обман! Семнадцать минут до конца урока было, а не семь. Это Дэннинг тебя надоумил?
– Простите, сэр, у меня часы отстают, – ответила девушка.
– Отстают на десять минут?
– Ага.
Взвесив всех четверых каким-то аптекарским взглядом, учитель скрылся, и сразу зазвенел звонок.
– Скоро увидимся, любитель черненьких, – подытожил индеец, уходя прочь.
– Вспоминай меня сегодня ночью, сладенькая зулусочка, – добавил Гарви, развернувшись на месте, будто танк, и направился за другом.
Двери распахнулись – шум, гвалт, ропот – ученики наполняли коридор.
– Зачем полез? – раздраженно спросила Зельда, таращась на раскинутые крылья покидающих птиц. – Дон Кихот несчастный…
Дин промолчал.
«Вот и началось», – лишь взволнованно пронеслось в его мыслях.
Глава 5
Несмотря на кажущуюся угрозу, учебный день завершился спокойно, и даже следующая встреча с парочкой прославленных хулиганов перед классом химии не способствовала их повышенному интересу к личности Дина Дэннинга. На него никто не обращал внимания: ни Хельга Майер, которая, после увиденной картины на информатике, уже отказалась от завоевания новоявленной мужской особи, отдав ее врагу; ни Свен Фишер, давший возможность принять решение без давления; ни даже Коршуны, вероятно готовящие расправу над Дином за пределами школы. И Дин был готов. Он хорошо знал, что если спасовать на начальном этапе, его станут вечно преследовать, и конца бесчисленных издевательств уже не будет никогда. Лучше умереть под градом ударов вдвое превосходящего противника, чем попытаться убежать, спрятаться, отмолчаться, отшутиться или откупиться. Нет и еще раз нет! Он даст им бой и лучше бы всего на глазах у футбольной команды. Может за него вступятся, разнимут; может, наваляют Коршунам в отместку за потенциального игрока… Только надеяться на это было бесполезно. Дин пока здесь чужак, а у чужаков, как известно, вперед друзей появляются враги. Что же, химия последний на сегодня урок и Коршуны начинают его пасти, как ягненка, приготовленного для жаркого.
«Смотрят, сволочи, – про себя проговорил юноша. – Все больше Джоскин, а вот покосился и Маккорт. Вонючий индеец, а я-то, наивный, всегда ими восхищался. Вероятно, нет ни одного народа, где бы ни рождались подобные изгои».
– За кем следишь? – донесся шепот Хобба, – Ты уже в десятый раз оборачиваешься. Все, что тебя должно интересовать, сидит впереди. На первом ряду – Сондра, в середине – Зельда. Ну, если хочешь, вон еще затылки Хельги и Николь.
– Не хочу, у меня другая сейчас задача, – пробурчал Дин, свесившись через узкий проход к соседней парте, но убедившись перед этим, что учительница стоит спиною к классу, выписывая на доске какие-то формулы, походившие на кренделя.
– Это какая же? – удивился Хобб. – Мисс Грейсмит?
– Живым добраться до автобуса.
– Так-так… Чего натворил, признавайся? И главное – когда успел!?
– Слушай, Хобб, когда прозвенит звонок, разделимся, за мной не ходи. И отвлеки от меня внимание Зельды, если вдруг она увяжется следом.
– Это почему? – вновь удивился сосед, беспокойно оттягивая мочку собственного уха.
– Сделаешь? – настоял собеседник.
– Хорошо, как скажешь, но ты причину назови.
– Причины вон, на задней парте. Глаз с меня не сводят весь урок.
– Нормально! Ну, ты и способный! Прямо вундеркинд! Второй день в школе, а его уже местные бандюги караулят, супер!
При этих словах ближе сидевшие вокруг ученики навострили уши, отвлекая внимание от монотонно бубнившей учительницы.
– Как они в драке, не в курсе? – не унимался Дин.
– Ну-у… – протянул Хобб, – ты их видел. Каждый, я думаю, сможет отправить тебя на больничную койку. А если вдвоем, то надолго.
– Всего-то…
– Эти да, но не забывай про третьего. Вот с ним тебе лучше не знакомиться вообще. А что ты им сделал?
– Толкнул, но не хамил.
– Значит легче, отделаешься фингалом.
– Плевать, лишь бы, суки, ножом не пырнули…
Хобб с еще большим удивлением посмотрел на Дина и, с трудом протолкав слюну в горло, спросил:
– Ты точно из Портленда?
– Портленд не причем, я до него три года в Иллинойсе прожил, там вот всякого навидался. Просто ребенком был, рано было вляпываться в истории…
– Чувак, я думаю, мы о тебе еще много чего узнаем, и нам это не понравится.
– Кому вам?
– Ну-у… мне, Зельде, Свену и остальной компании.
– Расслабься, все будет ровно. Я вот гадаю, на чем мне домой добираться, когда меня отмочат, и я пропущу автобус.
– Давай я Свена попрошу разрулить. Скажем, недоразумение. Ты же ведь еще новичок, никого не знаешь, мало ли, наехал не подумав.
– Не надо никого ни о чем просить, не надо за меня заступаться! Сам отвечу, не в первой. А вот если бы он мой труп потом до дому довез – это было бы просто замечательно.
Хобб пожал плечами, а Дин опять осторожно повернул голову, просканировав боковым зрением задние парты.
– Следит гад…
– Шухер, – прошептал сосед, выпрямляясь на стуле. – Училка на тебя смотрит.
Несколькими минутами позже, Дин снова наклонился к Хоббу.
– Ты вот что, – сказал он, – уведи Зельду вперед меня, скажи, что мне нужно про футбол кое-чего выяснить, о’кей?
– Сказал же – сделаю!
Так Хобб и поступил. Будучи порядочным малым, он уже начал диалог с совестью, принимавшейся его терзать, но страх нажить неприятности из-за человека, с которым он был знаком всего два дня, переселил все его душевные мучения. Со звонком он прошелся до парты Зельды, подцепил ее, словно эвакуатор с нарушением припаркованный автомобиль, и торопливо вышел из класса, повторив ей слова, сказанные Дином.
Свен задержался, но потерялся где-то после. Тучная фигура Альфреда Неффа уплыла гораздо раньше, правда на него, уже испытавшего травлю, полагаться было нелогично. Дин пропустил всех, кто мог бы помешать или предотвратить приближавшуюся разборку и даже троицу во главе с Хельгой. Из здания школы он вышел один, затылком чувствуя преследование.
«Сверну направо, к школьному двору, там вроде нет свидетелей, а значит и над расправой смеяться будет некому. Терпеть не могу все эти улюлюканья, возгласы, оклики! Драка, как и любое неблагородное занятие, любит тишину! Асфальт, бордюр – не пойдет, нужно отойти на газон, он сухой, много не испачкаюсь, да и падать мягче. Ага, там кирпич валяется, что ж, возьмем на заметку, может, рассвирепею и метну его в индейскую физиономию».
Дин дошел почти до самой ограды спортивной площадки и обернулся назад, ожидая увидеть долговязые фигуры представителей школьной инквизиции. Какого же было удивление, когда он никого там не увидел.
«Однако, – подумал он, разочарованно причмокнув. – Неужели Хобб успел раззвонить? Неужели за меня попросили?» – Юноша поморщился и вернулся к мыслям: – «Как же это мерзко, какое унижение! Мальчик пожаловался футбольной команде! Черт побери! Теперь точно придется к ним записываться, иначе к кличке «трус» добавиться еще и «ренегат». Ну, ни врежу Коршунам, значит, влеплю по морде Хоббу за это!»
Послышался гудок первого автобуса для младших учеников. Дин достал из джинсов мобильник и посмотрел время.
«Минут пять уже тут прохлаждаюсь… Что, они не видели, куда я направился? Или подумать даже не могли своими тупыми мозгами, что я жду их на пустынном месте один? В любой момент может подойти автобус и придется тогда чапать по шоссе несколько километров целехонькому, чистому, но более униженному. Надо было мне сразу с ними стрелку забить, сами-то они, похоже, не ожидали подобной наглости от жертвы. Ну и хулиганы пошли, умора! Им мало добровольной явки, предупредить еще надо письменно и проводить до места расправы. Совсем обленилась эта мразь!»
Еще раз мысленно проговорив последнюю фразу, развеселившую ее создателя, Дин брезгливо сплюнул на лежащий под ногами кирпич, и смело зашагал обратно.
Повернув за угол, он на ходу оглядел пустынное крыльцо школы и прибавил шаг, так как среди деревьев заметил мерцание желтой краски подъезжающего автобуса. Его автобуса! Он перешел на бег и, последним вскочив на подножку, нырнул в салон, где на заднем сиденье только что расположились Хобб и Зельда.
– А мы тебя ждали-ждали! – воскликнула мулатка. – Чуть успел!
– Но успел же! – возразил Дин, садясь между окном и Хоббом, и подмигнул.
– Все в порядке? – спросил тот.
– Ты их не видел? – поинтересовался новичок. – На остановке не паслись?
– Они на мотоциклах умчались минут десять назад, – посвятил Хобб. – Я, было, тебя кинулся искать, но не заметил, куда ты ушел.
– Не понял? Так это что же, они вышли раньше меня?
– Похоже так.
– А я-то их жду, стою за школой, дуралей…
– Вы о чем ребята? – вмешалась Зельда.
– Мужские дела тебя не касаются, женщина! – ответил Хобб, похлопав ее по колену, упакованному в джинсы, и оставил там руку.
– А в глаз!? – грозно ответила девушка, подождав, пока рука переместится обратно.
– А ты хотела, чтобы рука принадлежала Дину? – подковырнул парень.
– Сейчас локтем тебе врежу, если не заткнешься!
– Все-все, молчу-молчу…
– Кстати Дин, забыла сказать тебе спасибо. Я была не права.
Дин с пониманием кивнул.
– А вы о чем? – спросил Хобб, прищуриваясь.
– А это уже тебя ни касается, ни каким хреном! – парировала Зельда, ухмыльнувшись.
– Да что ты! А знаешь, что за спасибо и Санта-Клаус «хо-хо-хо» не скажет? Минет бы Дину сделала в знак признания что ли…
Не успел Хобб закончить последнюю фразу, как получил локтем по губам. Удар был довольно легкий, но этого хватило, чтобы нижняя губа треснула, и на ней проступили капли крови.
– Ты охренела, курица!!! – заорал парень, да так, что половина пассажиров обернулась, чуть ли не вместе с водителем.
– Тихо, эй на галерке! – крикнул он.
– Извини, не рассчитала, – сказала Зельда, доставая из кармана платок. – Приложи. Больно, малыш?
– Да иди ты… – Хобб обиженно отвернулся, но платок взял. – Змея гремучая и то нежнее жалит… – проворчал он.
– Ну, ребята, вы что-то совсем расстроились, – сказал Дин. – Давайте я вас примирю.
– А чего она дерется? Шутки – это слова! Я ведь тоже могу долбануть и не посмотрю, что девка!
– За девку сейчас еще получишь, только на сей раз в нос, – предупредила мулатка, и Хобб отсел от нее подальше, поменявшись местами с Дином.
– На, забери свой застиранный платок, кровь остановилась.
– О! Оставлю как свидетельство и буду подругам показывать.
– Каким подругам? У тебя во всем городе из подруг одна соседка, да и та чокнутая.
– Прекрати, а то ты точно нарвешься, – прошептал Дин.
– Хоть мне сегодня кровь пролили, раз тебе не получилось, – проворчал Хобб.
– Жаль. Теперь не знаю, что и думать.
– Да ничего не думай, плюнь и размаж. Забыли о тебе вероятно, или дела у них есть важнее.
– Вряд ли, индеец не шутил. Такое предупреждение так просто не забывается. Они же не пустословы.
– В этом ты прав. Трепаться не любят, тем более Лестер. Если грозил, значит, что-нибудь обязательно сделает.
– А-а-а… – протянула Зельда. – Так вот вы о чем! Не знала, что это все серьезно… – Она в упор посмотрела на Дина, заглянув в глаза. – Они потом с тобою разговаривали?
– Нет, я даже с ними не встречался до химии.
– Забудь. Я завтра с Лестером переговорю и все замну.
– Вот тебя только и ждали! Спасибочко! – вырвалось у Хобба. – Хочешь, чтобы Дин прослыл трусом, прячущимся в бабские трусы?
– Слушай, придурок, ну и язык же у тебя! – зашипела Зельда, дотягиваясь рукою через Дина.
– Руки прочь, анаконда! – заорал Хобб. – А то, как дам!
– Так! Стоп! Закончили ругаться! – прервал в середине сидящий, поймав светло-коричневую руку рассерженной девушки. – Давайте миритесь быстро, ваша остановка на горизонте. – Не выпуская руку мулатки, Дин вытянул ее у себя на коленях и протянул на встречу руку Хобба, взяв ее без сопротивления. – Пожмите, – настоял новичок.
Руки на мгновение соединились ладонями и быстро вернулись к хозяевам.
– Нам выходить, – смущенно буркнул Хобб. – До завтра, чувак.
– Пока, Дин, – вторила Зельда.
– Пока-пока! И не покалечьте друг друга в пути!
Глава 6
Проследовав уже знакомой дорогой к дому, Дин застал мать за чтением на крыльце.
– У тебя все в порядке? – сухо спросила она, не охотно отрываясь от книги и, уловив кивок, добавила, что обед разогрет и ждет его на плите.
Юноша прошел в узкую прихожую, повернул на кухню и занялся проверкой обозначенной тары, которая смогла порадовать его овощным супом, пюре, большой жирной котлетой и мятным зеленым чаем. Все это Дин уважил, не отрываясь от мыслей о Коршунах, словно бы между делом вспомнив и о Сондре Плат.
Ему показалось странным, что он начинал думать о ней, лишь чувствуя ее отсутствие. Только сейчас он представил ее образ, фигуру, лицо, белые струящиеся волосы, стройные ноги… Сейчас, когда пришел домой! В школе он мог незаметно ее рассматривать, любоваться ею, нет же, она понадобилась ему лишь сейчас!
Дин задался вопросом – что же его отвлекало от Сондры на протяжении дня? Почему он не искал ее глазами ни в столовой, ни на школьной лужайке, ни на уроках, а лишь тогда, когда не мог ее видеть? Она явилась ему еще утром в виде мимолетной фантазии на спортивной площадке, но тогда Сондры, судя по всему, еще даже не было в школе. Но стоило, было, ей появиться на информатике, как Дин тут же переключился на Зельду, занявшей все его внимание.
Допив чай, юноша вымыл за собой посуду и отправился наверх, вспоминая расписание уроков на завтра. Попав в свою комнату, парень сверился с записями. Литература и алгебра были главными его задачами на оставшуюся половину дня, и он сразу же взялся за их решение, бегло прочитав шесть страниц об английских писателях девятнадцатого века и за полчаса вызубрив новые правила, частично разобранные математиком.
С чувством выполненного долга Дин выдвинул клавиатуру и, чуть нагнувшись, небрежно ткнул в кнопку запуска системного блока, затаившегося под столом.
Раскрыв браузер, юноша посмотрел сохраненные адреса любимых сайтов и, приготовившись потратить время на онлайн игру, поймал себя на мысли, что она ему порядком наскучила. Дин давно уже пришел к выводу, что подобное времяпрепровождение никуда его не приведет. Как таковой интерес к этим искусственно созданным миркам он перестал ощущать еще в Портленде. Куда проще поиграть в обычную игру без посторонних лиц. Один на один! Есть только программа с тупыми мобами, одинаково двигающимися и принимающими предсказуемые решения, да твоя личная армия, либо герой, за которого нужно пройти квест или выполнить предначертанную программистом миссию. Ты знаешь, что в подобных играх когда-нибудь наступит окончание, прошел, забыл и никаких проблем. Но в сетевых играх – с врагами, которым можно отомстить, не зажимая кулака, а лишь давя на клавиши; друзьями, с аватарками вместо лиц, каких никогда не увидишь; и богами, в виде администрации, предпочитавшими вместо ритуального подношения виртуальный трафик, и карающими за любое ненормативное высказывание по отношению к ним – все обстоит иначе. На этих трех составляющих и держится любая онлайн игра. Ее нельзя пройти, ее можно лишь покинуть. Даже аккаунт твой никто не будет удалять в течение нескольких месяцев, надеясь на возвращение и не редко напоминая тебе об этом потоком рассылок. Это бесконечный вертеп с людьми, с какими вынуждают общаться, как с партнерами единого клана. Конечно, можно молчать, можно прослыть букой, зарегистрироваться под ником «Презирающий» и всех спустить в «игнор». Тогда какой же смысл сетевой игры? Таким образом, ты не продержишься там и полмесяца, начав изнывать от тоски и однобокого сценария. Да-да, однобокого! Ведь игра, изначально запланированная на бесконечность, всегда строиться по образу круговорота. Похожие задания, однообразные квесты, примитивный сюжет. Никто для вас не будет придумывать новые линии в этом страшном хороводе бесчисленных этапов. Это в игре представители администрации являются сверхсуществами, чародеями, способными одним взмахом волшебной палочки много чего изменить, но в реальности они всего лишь люди с ограниченным воображением, сами себя загоняющие в рамки фальшивого изобретения. Вы стремились получить новый уровень для своего персонажа в ожидании чего-то более интересного, развитого, умного, однако максимум, что получите – немного измененный пейзаж, да новые названия локаций. Принцип один и этот принцип ясен. Так стоит ли тратить свое драгоценное время на этот нескончаемый хоровод абсурда?
Подобным вопросом задался и Дин. Вписав пароль в графу под вывеской «войти», он долго таращился на заставочную картинку с изображением коротко стриженной симпатичной блондинки, опиравшейся на ствол автоматической винтовки, вертикально поставленой на землю, но так войти и не решился. Что его там встретит? Поток приветов от товарищей по клану? Заигрывания девушек, каких нельзя ни пощупать, ни поцеловать, ни встретиться с ними в будущем, потому что живут они если не в Европе, то уж точно на другом конце материка. Пустые разговоры, споры ни о чем и пожелания удачи перед боем. В игре нельзя познать человека. Даже соклан, заслонивший вас от неприятельской пули, в жизни может оказаться самым последним предателем, ведь здесь ему терять особо нечего и он это знает. Разве что зеленую полоску с показателем жизнедеятельности героя и ресурсы, доставшиеся товарищу по команде, которого он уберег от смерти. Хотя в игре даже смерть героя лишь видимость, ведь через секунду он вновь оживет. Увы, не смотря на свою вымышленность, виртуальные персонажи бессмертны, пока вы не сотрете их вместе с аккаунтами.
Дин покрутил колесико компьютерной мышки, сдвинул стрелку в верхний правый угол на крест и закрыл заставку с изображением блондинки, начинающую его раздражать. Он играл в эту чушь три с половиной года, и когда-нибудь с ней нужно было покончить, поставить точку раз и навсегда! Ему даже не хотелось заходить, чтобы на форуме своего клана попрощаться с бывшими товарищами. Он просто уйдет по-английски, как ушел из жизни бывших одноклассников Портленда, – хороша привычка! – и вряд ли в будущем захочет в игру вернуться хотя бы на часок. Еще вчера, играя весь вечер, Дин почувствовал тошноту, поняв, насколько это все ему осточертело.
Правильно кто-то сказал – компьютер изобрел Бог, а дьявол придумал игры. У Дина остались еще общественные сети, с кучей знакомых по интересам и разнообразные форумы, на которых можно было обсудить наболевшее.
Впрочем, ему никуда не хотелось. Прибывая во все еще ненавистном, но уже привычном одиночестве, юноша окончательно разобрался в своих ощущениях и мыслях – его мутило не от игры, сетей и форумов, его тошнило от людей! От всех этих всезнаек, ленивцев, повес и невежд; от их самоуверенности, напыщенности, наглости, тщедушия и честолюбия. Все они – мелкие тараканы, тарахтящие неосмысленный бред, не осознано бредущие впотьмах, кусающие друг друга челюстями или ласкающие усиками. Все они – ничтожные представители приговоренного к вымиранию вида, пытавшиеся урвать добычу, кусок перетянуть к себе, закрепиться лапками на отвоеванном камушке. Лишенные идеи и смысла, указателя и пастуха, растворившееся в общем потоке бессознательности и отчуждения, это порочное стадо баранов давно перестало блеять хоровое «мы», оно превратилось в табун ослов отчаянно вопящих «я», и рассыпающихся по прерии в поисках единоличного вектора. Барану можно выжить в стаде, не смотря на его тупость, но одинокому ослу – рабу собственного упрямства – никогда!
Дин закрыл глаза и откинулся на спинку стула, положив руки на затылок и возвращаясь к мыслям о Лестере Маккорте. Он без сомнения занимал его больше, чем Гарви Джоскин. Он был опаснее, в нем таилась угроза, от него за милю пахло первобытным злом. Как же тогда выглядит третий участник этой группировки, если только индеец, по виду своему, будто способен на самое худшее? Внешность конечно обманчива, но тот ли это случай?
«Нужно выкинуть их из головы! – подумал Дин. – Максимум, что меня ожидает – небольшая взбучка. Постоянно эти уроды так развлекаться не станут. Травмы на моей физиономии быстро вызовут подозрение учителей, а при последующем допросе и вычислении причины, зачинщики могут быть отчислены и им это известно. Стоит ли так рисковать из-за какого-то новичка, всего-то заступившегося за девушку?»
Остановившись на последнем слове, Дин повторил его несколько раз про себя, почувствовав, как ему приятен сам произнесенный звук:
«Девушка… девушка… девушка!»
Он даже проговорил его шепотом, а после, вернув руки на клавиатуру, вбил «девушка» в поисковик и, нажав на выскочившую ссылку с многочисленными фотографиями, принялся с возбужденным любопытством рассматривать симпатичные мордашки и фигуры, чего оказалось недостаточно. Ему непременно хотелось увидеть обнаженное женское тело, со всеми его интересностями. Сейчас! Срочно! Безотлагательно!
Эйфория напирала и спустя какие-то секунды Дин мониторил эротические сайты, пуская слюни на вспотевшую под рубашкой грудь.
Что же, ему было шестнадцать! Кто не сходил с ума в этом возрасте от желания? Причем от желания пока не изведанного, запретного и далекого, но до боли необходимого!
Один из сайтов встретил весьма заманчивым меню. Выбрав раздел «мулатки», Дин забрался в архив с фотосетами и остановился на девушке, чем-то напоминавшей Зельду. Теперь ему осталось встать, плотнее закрыть дверь и расстегнуть ширинку…
А за окном прогремели отдаленные раскаты грома. Небо потемнело, а вскоре по жестяному козырьку и крыше забарабанил дождь, принося с собой такую долгожданную прохладу.
С легким чувством вины Дин закрыл провокационные сайты, стер от посторонних глаз историю браузера и, привлеченный блеснувшей молнией, подошел к окну. Краешек белой стены соседского дома, задний двор, родительский трейлер, несколько деревьев, покосившийся забор и проволочное заграждение в конце – все, что он увидел, задержав внимание на высохшем старом ясене посреди двора. С раскидистыми корявыми сучьями, похожими на лапы притворно застывшего чудовища, дерево, казалось, караулило жертвы.
А гроза набирала силу. Гром разрывался и свирепел. Вновь яркая вспышка озарила двор, и молния лишь чудом не ударила в ясень, нарочно выискивая цель.
Дин в испуге отпрянул от окна. Страх, связанный с грозою его не оставлял с младенчества, а привычка никогда не ложиться с родителями лишь усилила его, заставляя в одиночестве прятаться с головой под одеяло. Сейчас, конечно, Дин не прятался, но гром и молнии все так же вызывали в нем предвестие чего-то мистически дурного.
Юноша вышел из комнаты и, спускаясь вниз, столкнулся на лестнице с отцом.
– Ты что бредешь как сомнамбула? – спросил он, положив свои тяжелые сухие ладони на плечи сына.
– Ты дома? – удивился Дин. – А я и не слышал, как открывался гараж.
– Как же, услышишь тут! Такой ливень! Давай-ка поменяемся местами, мне нужно наверх, переодеться, а тебя мать внизу уже дважды звала на ужин.
– Как же, – повторил сын, заимствуя отчую фразу: – услышишь тут!
– Такой ливень! – хором сказали оба.
Отец подмигнул и продолжил шествие.
Ужин прошел спокойно и тихо. Родители общались между собой и Дину редко доставались моменты участия.
– Ничего, если завтра я поеду на автобусе? – спросил он. – Не хочется снова торчать там, как идиоту.
– Как хочешь, – ответил отец, одарив сына быстрым, скользящим взглядом и сразу же возвращая его на недоеденный куриный окорок у себя в тарелке.
– Ты закончил? – вступила мать. – Оставь, я помою.
Дин кивнул.
– Пойду к себе, повторю правила по алгебре, а то завтра могут спросить, – Он встал из-за стола и шепотом добавил: – Если это вообще кого-то интересует…
– Почему ты так сказал? – не понял отец. – Нужна какая-то помощь?
– Нет, все нормально… Я просто так…
Дин вышел, но задержался на первых ступенях лестницы, прислушиваясь к голосам.
– Мне кажется, ты уделяешь ему недостаточно времени, – говорил отец.
– Я? – воспрепятствовал голос матери. – Ты у нас тут, вроде бы, мужчина.
– Что значит «вроде бы»? – удивился собеседник. – Я целыми днями на работе, обеспечиваю вас, а ты сидишь здесь и ничего толком не делаешь.
– Я занимаюсь домом! – повышенным тоном снова парировала мать. – Готовлю, убираюсь, мою!
– Это твоя прямая обязанность.
– То есть это я виновата, что не могу устроиться на нормальную работу из-за постоянных переездов?
– Ну что ты передергиваешь? Я ни в чем тебя не упрекаю, не придумывай лишнего. Всего лишь хотел попросить больше заниматься нашим сыном, интересоваться учебой, разговаривать с ним, следить за теми, с кем он общается. Шестнадцать лет – опасный возраст и мы должны быть в курсе всего, что он делает.
– С кем он может общаться? Мы в городе без малого неделю! Ты в Портленде такими вопросами не задавался никогда.
– Он там был на глазах, почти всегда сидел дома. И товарища его – Шона – мы хорошо знали.
– А-а, так может ты ни рад, что он больше времени уделяет учебе, нежели паркуру, скейтам, марихуане и девочкам?
– Опять передернула… Ну что же ты за человек?
– Да, я человек! И давно надеюсь жить обычной оседлой человеческой жизнью! Я не выходила замуж за цыгана или коммивояжера, мне всегда был нужен дом! Свой дом! Со своими цветами и мебелью! Пресловутая американская мечта, за которой я приперлась в эту умирающую страну с оживающей родины! Но я скитаюсь, как жена военного, с базы на базу! Мне надоело! И мы уже столько раз об этом говорили, что меня вывернет наизнанку, если ты снова начнешь уверять, что это когда-нибудь закончится, – тише проговорила мать, заметив чрезмерное волнение в собственном голосе. – Ты ведь обещал, что это последнее место и что мы скоро купим дом.
– И слово сдержу, – сухо ответил мужской голос, резко меняя тему: – Сегодня позвонил Бернс, хотел узнать, как мы тут устроились. Передавал тебе привет.
– Но ты же не из-за этого завелся?
– Нет. У него сына положили в наркологическую клинику…
Переставая различать слова, Дин на цыпочках поднялся к себе.
«Даже поскандалить, как следуют, не могут! – разочарованно подумал он, повалившись на кровать. – Всегда чуть-чуть, ничего на полную катушку. Ни посуды битой, ни ударов кулаками по столу. Все предельно интел… Гм, вроде слово знакомое… интеллект… интеллектуально? А! Интеллигентно! Предельно интеллигентно. Где же я такое словосочетание выискал, не на сайте ли с мулатками? Она предельно интеллигентно сняла с него трусы и выдала интеллектуальную шутку про пенис. Брр, какой ужас».
Дин лежал и прислушивался к звукам падающих капелек за приоткрытым окном. Гроза кончилась еще во время ужина. В щель забирался чистый, свежий воздух, приятно холодивший кожу.
«Вниз сегодня не пойду. Если только пить захочу. А то, чего доброго, из-за отцовской провокации займутся нравоучениями всякими. Заинтересуются, не дай Бог, моими желаниями. Фу, как все наигранно! Они всегда увлечены лишь друг другом, им на меня плевать!»
Приподнявшись на локте, юноша пробежался глазами по комнате, с надеждой найти себе занятие.
«Самолетики что ли поклеить? Нет, не хочу. О! Надо коробку с игрушками убрать подальше от греха, а то, не ровен час, мама быстренько к ней ноги приделает. Играть я, конечно, не стану, но все же жаль. Там одних солдатиков без малого триста штук! У большинства своя история, звание, даже характер. А машинки какие! Эх!»
Дин встал и подошел к коробке, почесывая затылок.
– Куда ж мне ее запихнуть?
Раскрыв шкаф, он не увидел подходящего места. Все в нем было на виду. Зимняя «Аляска», осенняя куртка, ветровки, множество рубашек, брюк, нижнего белья и постельных принадлежностей. Дин нагнулся и заглянул под кровать, затем поднял коробку и, переложив со стула на пол, попытался ее пропихнуть, но она не полезла. И тут он вспомнил про кладовку под лестницей. Мать туда кроме швабры ничего не положит, а отец весь свой инструмент свалил в гараже и там, вероятно, до следующего переезда и оставит. Что может быть в этой кладовке для новосельцев с полупустым трейлером? Пустота!
«А как сказал Хобб – «пустота – это ничего», так зачем за «ничем» туда кто-то полезет?»
Дин поднял коробку и осторожно спустился вниз, прислушиваясь к звукам дома. Мать находилась на кухне, а отец смотрел телевизор в гостиной, в полумраке которой мерцал голубой свет.
Обойдя косоур лестницы с опорными деревянными столбами, парень увидел дверь. Отодвинув шпингалет, он вошел и нащупал выключатель.
Так он и думал! Стремянка у стены, ведро, мешок какой-то, два ящика с опилками на дне и пустые полки.
«Вот сюда-то я тебя и положу», – произнес про себя юноша, пододвинув стремянку и разложив ее.
С коробкой на вытянутых руках, Дин забрался на ступени, чтобы установить ее на самую верхнюю полку и задвинуть подальше к стене.
«Никто тут тебя не найдет. Покойся с миром… детство».
Опустив голову, Дин вдруг заметил что-то красное на стене, очень похожее на надпись. Чуть отодвинувшись вбок, чтобы не заслонять свет от лампочки, он попробовал прочитать и, по первым же литерам «http», понял, что это адрес какого-то сайта.
– Что за идиот намалевал это маркером в таком месте? – вслух спросил юноша.
Адрес был довольно растянутым и состоял из нескольких слов. Дин слез со стремянки и поискал, куда и чем бы его записать, а не найдя, решил сходить к себе в комнату.
– Что ты тут делаешь? – раздался голос матери за спиной, лишь только юноша попятился наружу, будто краб из раковины.
Дин вздрогнул и обернулся.
– Да так, изучаю дом, – ответил он. – Там хлам какой-то: мешок с тряпьем и ящики.
– Все завтра выкину в мусорный бак. Ты, надеюсь, ничего не трогал? Может на них блохи или мышиный помет.
– Ой, да ладно…
– Тебя отец искал. Иди, он в гостиной.
Перекинувшись парой предложений с отдыхавшим на диване мужчиной, Дин увлекся кинофильмом и остался до того момента, пока его не прогнали спать.
Глава 7
Следующим днем Дин, как и объявил накануне, отправился в школу самостоятельно, встретившись в автобусе со своими одноклассниками: Хоббом и Зельдой. Чуть позже к ним присоединились: некий Джон, фамилия которого до сих пор оставалась неизвестной; парень из команды по футболу, которого Дин запомнил под номером 62; Альфред Нефф, прибывавший в вечной задумчивости; и обособленная троица подружек в лицах: Хельги, Пейдж и Труди. В общем-то, на этом знакомые и заканчивались. Остальные ученики, каких новичок мог узнать, либо ходили до школы пешком, либо ездили на собственном транспорте.
– Жду не дождусь понедельника, – произнес Хобб, толкая Альфреда с которым делил сиденье. – Чувствуете? От Пузыря такая вибрация пошла по всему салону, ха-ха-ха!
– Отвали, – буркнул Альфред, как всегда, уткнувшись в смартфон. Лишь на мгновение он отвлекся и искоса глянул на соседа, улыбающегося разбитой губой.
– Не смотри на меня с таким презрением, толстяк, а то сглазишь чего доброго… Я итак в последнее время ощущаю постоянный голод, ем-ем, задумаюсь на пять минут и снова жрать хочу.
Зельда, сидевшая сзади, легонько стукнула Хобба по макушке стопкой учебников.
– Не обижай его, Альф не толстый, это ты чересчур худой.
– Хватит руки распускать, дура! Хоть бы спросила, что родители сказали про это вот. – Юноша указал на нижнюю губу.
– Ну и?
– Чего ну и? Отмазался, что дверью стукнули.
– Так это она тебя? – промычал Альфред, расплываясь в добродушной и какой-то слащавой улыбке.
– Кто же еще способен на подобную низость! Я просто женщин не бью, не такое у меня воспитание, но она все равно дождется скоро…
– Да-да-да, как же, как же, – передразнила мулатка, показав язык.
– Пузырь, а ты вообще какого черта делаешь в нашем автобусе? – вдруг послышался голос Хельги Майер, сидевшей через проход. – Опять ночевал у деда?
Альфред кивнул и отвернулся.
– У твоей бабушки! – добавила Зельда, ехидно ухмыляясь.
– Ты что-то говорил о понедельнике? Почему ты его ждешь? – вступил Дин, сидевший за спинкой кресла Альфреда в паре с Зельдой.
– Брина придет, – с довольной интонацией ответил Хобб.
– Ты о ней что-то мало рассказываешь, хотя в окно видишь ежедневно, – вставила Зельда, ущипнув его за ухо.
– Да отстань ты, чего дергаешь? Дин, скажи ей! Что с тобой сегодня?
– Так вы соседи с Бриной? – спросил новичок.
Хобб кивнул и хотел привстать, чтобы развернуться и, перевалившись через спинку сиденья, пощекотать назойливую мулатку, но в этот момент слева от автобуса послышался музыкальный клаксон обгонявшего автомобиля. Хобб мгновенно уставился в окно, взглядом провожая «Мустанг» с яркими огненными разводами на капоте, хорошо выделявшимися на синем фоне.
– Макс выпендривается! О! Я узнаю колени пассажирки!
– Дай угадаю… – перебил Альфред, – Неужели Сондра?
– Точно! – согласился Хобб, поворачиваясь к соседу. – Смотрите-ка и этот туда же!
– И чего вы все по ней тащитесь? – ввернула Зельда. – Стервозная шлюшка со смазливой рожицей, пустая и предсказуемая как циркуль.
– Э-э, подруга, ты ничего не понимаешь, – процедил Хобб. – Да и стервозности она скорее у тебя поучиться может.
– А почему циркуль? – не понял Дин, обращаясь к мулатке.
– Ну, как же, возьмешься за него, ножки-то и раздвинутся.
Все засмеялись и заметили, что автобус подъезжает к школьной остановке.
– Подъем! – выкрикнул Хобб, ожидая, пока тучная фигура Альфреда освободит ему путь.
В проходе он встретился с Дином и шепнул ему на ухо:
– Как впечатление?
– Ты о чем? – спросил новичок.
– О Зельде, дурик. Она в платье! Разве ты не специально пропустил ее к окну, чтобы, прикрывшись красотою пейзажей, таращиться на ее ноги? Всю дорогу ко мне лезла лишь для привлечения твоего внимания.
– Так уж и моего. Может с тобой заигрывает?
– Не говори чушь. Я по Брине сохну и ей это известно. Не упускай момент! Привыкните друг к другу, поздно будет. Тут надо сразу выбрать – с кем ты останешься в приятелях, а кого в кусты потащишь. И, главное, чтобы она это знала.
– Да ты, смотрю, прямо профессор женской психологии.
– Пока лишь аспирант, к сожалению, но я в процессе.
Выйдя наружу, Дин, Хобб и Альфред, подождали Зельду, которая, пропуская пассажиров вперед, будто нарочно не хотела показываться.
– Погодка-то разыгрывается! – воскликнул Хобб. – Я-то думал, после такой грозы, не видать нам солнца до апреля.
– Да, последние деньки отгуливаем, – подтвердил Альфред.
Показалась Зельда. В цветастом летнем платье, чуть прикрывающем бедра, и в вязаной кофте нараспашку, она спустилась с подножки и кокетливо спрыгнула на асфальт. Глаза ее светились лучами упомянутого небесного тела, на лице улыбка, губы чуть подкрашены.
– Ну, что я тебе говорил! – напомнил Хобб, наклонившись к Дину. – Ты босоножки глянь, на высокой платформе! Она, уверен, и каблуки бы напялила, если бы не школьный запрет.
– Чего вылупились, как на клумбу? – спросила Зельда, приблизившись к парням.
Дин знал, что ему обязательно надо сказать какой-нибудь комплемент и принялся с лингвистической дотошностью перебирать в голове все известные хвалебные словосочетания, пытаясь отыскать среди них самое подходящее.
– Отлично выглядишь, – лишь невнятно произнес он, не решаясь на более смелое или оригинальное высказывание.
– Спасибо, – довольным голосом ответила мулатка, своим лучистым взглядом пробуравливая в юноше скважину и застывая в ожидании, когда из нее польется нефть.
– Ты чего краснеешь? – ввернул Хобб. – Собственно, черт тебя знает, краснеешь ты или нет, определи тут…
– Мало я тебе врезала, козел!? – моментально вспылила Зельда, вспыхивая лицом. – У меня такая темная кожа, чтобы ты не увидел на ней изменений, или тебе – дуболому – очки прописать!?
– Ну, извини! – бросил парень. – Пошутил я немного, это ж ясно. Чего ты бесишься?
Девушка хотела добавить еще что-нибудь более отвязного, но мирное лицо и спокойный взгляд Дина Дэннинга остановили ее, словно невидимой силой.
Он рассматривал Зельду. Именно рассматривал! Глаза его бороздили по ней сверху вниз, горя желанием задержаться на особенно привлекательных местах. И уже никакая подколка Хобба не смогла выбить из девушки снизошедшее удовлетворение от застигнутой мысли. Снова изменившись в лице и возвращая ему былое очарование, мулатка еще раз встретилась с лицом Дина и робко опустила глаза, боясь, однако, что парень заметит ее смущение.
– Ну, пойдемте что ли? – сказал Альфред, пряча в задний карман свой «Айфон». – С вашими глупыми перепалками на урок опоздаем.
Все четверо двинулись к колоннам школы, а Зельда, обладая недюжинной находчивостью, нарочно пошла впереди. Немного ускорив шаг, она обогнала парней на несколько метров, предоставляя возможность полюбоваться собою чуть издали.
– А милашка заметно похорошела за лето, – процедил Хобб. – Гляньте, не задница, а ягодка, хоть и тощая, как у козы. А бедрами-то виляет!
– Все опошлил, или чего осталось? – недовольно пробурчал Дин, не отрываясь от радующей взгляд картины.
– Слушай, чувак, не будь дураком, ну, пожалуйста! А то так и проходит в девочках до самого выпускного, на котором будет рада даже Пузырю отдаться. – Хобб сорвался и побежал прочь.
– Все, ушастик, ты достал меня окончательно! – зарычал Альфред, кидаясь за улепетывающим одноклассником мимо Зельды.
Мулатка обернулась и, приятно улыбнувшись Дину, остановилась. В школу они вошли бок обок.
Как любой, не изведавший страсти, юноша, Дин нервничал и начинал побаиваться Зельду. С подобным откровенным кокетством он столкнулся впервые в жизни. Ему, конечно, нравились девушки из школы Портленда, он точно заслуживал симпатию какой-нибудь из них, но все эти отношения не продвигались дальше флирта. Девушки оставались на расстоянии, предоставляя право первых действий его застенчивой и нерешительной персоне. Но Дин боялся сделать этот главный шаг. Все проходило, гасло, ускользало, и одноклассниц, предоставленных ему, увы, целовали парни похрабрее. А Дин, оставаясь лишь со своими фантазиями, усиливал их, прятал желания глубже, грустил и злился, но не мог себя принудить к тому, чего от него добивались.
Потом он как-то незаметно углубился в виртуальное общение, где, не видя лица собеседницы, не ощущая пристального взгляда, не чувствуя запаха духов и шелеста женской одежды, можно было общаться на равных, говорить, что думается, быстро извиняться за неудачную шутку, загладив проступок веселым смайликом. Там все продвигалось гораздо проще! Не нужно было объяснять, почему ты не в настроении и смотришь в экран, как на дохлую мышь. Буквы прекрасно скрывали чувства! И, самое главное, в сети Дин мог представиться, кем угодно, написать, наконец, что он член банды Коршунов, носит куртку с символикой пикирующей птицы, ездит на «Харлее» или новом «Мустанге», и мгновенно завоевать расположение даже самой искушенной студентки, увидевшей, сквозь потоки нескончаемых предложений, лишь нужную ей суть. Богат, молод, красив, умен, интересен, находчив и не лишен романтизма. Ну что еще требуется молодой девушке для воплощения любовной мечты? На этом этапе ей пока даже не важно, что аватар соблазнителя чем-то напоминает фотографию Бреда Питта[13 - Уильям Брэдли Питт (род. 1963) – американский актер и продюсер. Лауреат премии «Золотой глобус» (1995). Обладатель премии «Оскар» как один из продюсеров фильма «12 лет рабства».] двадцатилетней давности, ну, мало ли, у всех ведь есть двойники, а этот просто немного похож на известного актера. Здесь нужно собеседнице лишь чуточку помочь и на вопрос о сходстве внешности небрежно ответить – мне многие это говорят. И плевать, что она не поверила, любое женское сомнение пересилит, в конечном счете, возможность получения выгодного кавалера, хоть кавалер и знает, что никакого богатства у него и в помине не было, а подругу эту, уже откровенно намекавшую на свидание, удержать хочется… Что делать, как быть? Закрыть дверь, но оставить щелку! Сказать, что есть девушка, которой не хочется лгать, но с которой, как принято говорить, «все сложно». Никто после этого кавалера на встречу не потащит, более того, он поднимется в глазах собеседницы, как верный, честный человек! Никто его не осудит, не попросит ускорения действий. Он для собеседницы чужой! Нажал кнопку, и след простыл! А в страхе, что исчезнет подходящая партия, не одна женщина просто так не решится давить. Будет ждать пока молча и тихо, и лишь изредка спросит – как там дела на старом любовном фронте? И нужно оставить надежду, что воображаемая ей соперница когда-нибудь канет в Лету.
Помнить надо одно – для девушки ты должен быть свободным, но недоступным, и тогда у тебя появится возможность вертеть ее чувствами по своему усмотрению. Дай ей почувствовать, что у вас появляется что-то общее, шути, флиртуй, подогревай и остужай, когда она слишком распаляется. Многие, конечно, подобное применяют и в реальном соблазнении, но это мерзко.
Итак, ты наговорил ей с три короба, она уже дала понять, что не против встречи, и ты объяснил ей ситуацию, почему они невозможны. Теперь с Интернет-собеседницей можно общаться на протяжении нескольких месяцев. А если ты не урод, пошли вместо портрета мистера Питта свой. Так у вас будет шанс не погореть при первом же намеке на Скайп, где представится возможность раскрутить виртуальную подружку на стриптиз. Видеообщение поставит тебя на более твердую почву в зыбких отношениях с прекрасным полом. Единственное, что необходимо при выборе партнерши – избегать таких же притворщиц, как сам. Тебе лишь хочется потрепаться, узнать женские секреты, подобрать нужные слова, а она может быть настроена куда серьезнее! Узнав про твою стометровую яхту, пришвартованную где-то на Карибах, собеседница решится на подлог и пойдет по твоим же стопам. А ведь тебе-то нужна правда и искренность! «Тренажер» потеряет смысл, если фотография новой знакомой будет похожа на Анджелину Джоли[14 - Анджелина Джоли Войт (род. 1975) – американская актриса, режиссер и сценарист, фотомодель. Лауреат премии «Оскар» и трех премий «Золотой глобус». Посол доброй воли ООН.]. Так что не переусердствуй. А чтобы не сесть на собственного ежа, всегда выбирай сам и знакомься первым.
Так поступал и Дин Дэннинг. Благодаря своему продвинутому воображению, он не редко так увлекался, что, закрывая сайт знакомств, вместо вопроса: «Мама, готов ли ужин?», кричал: «Гарсон, подать шампанского!» Можно лишь добавить, что благодаря виртуальным общениям, Дин чувствовал себя более естественно с девушками наяву. О раскованности, быть может, речь еще не заходила (в этом не поможет ни какой Интернет), но польза маленькими порциями все равно извлекалась. Дин научился общаться с девушками также просто, как и с парнями, теперь ему осталось научиться общаться с девушками, как с девушками.
А сию ситуацию поможет разрулить сама Зельда. Кто же, кроме нее? С кем, если не с ней? Разве Дин сейчас способен обратить на себя внимание Сондры? Да и вообще, способен ли? Для нее он остался второстепенным «симпатичным пацанчиком», о существовании которого она забыла в ту же минуту, лишь только он присел за парту Брины Бауэр. Как подступиться к такой? Чем взять? Чем заинтересовать? Стать лучшим игроком в футбол? Сдать экзамены отлично под завершение полугодия? Разбить бейсбольной битой «Мустанг» Макса Хогана? Отметелить обоих Коршунов на школьном дворе? Взвалить их мотоциклы друг на друга и поджечь? Дать пинка учителю математики или прыгнуть на парту во время его урока или урока миссис Пиледжи, да закукарекать? Что есть у этого придурка Макса, чего не может быть у Дина? Автомобиль, купленный на деньги обеспеченных родителей; красивое накаченное тело, которым он компенсирует маленький член; пытливый, острый ум? О-о, как раз последнее-то вряд ли! А что предложил бы ей Дин?
– Дэннинг! – услышал новичок свою фамилию и встрепенулся, словно ото сна.
Юноше пришлось отвлечься от рассуждений, так как недобрый учитель, с обезьяньей кличкой «Йети», велел ему отчеканить выученные правила, а заодно применить их в решении.
«Чертовы девки», – подумал Дин, понимая, что мысли о них вытравили все его вчерашние усилия.
– Сейчас… – буркнул парень, бегая глазами от ученика к ученику и пытаясь сосредоточиться.
Вот Зельда обернулась и что-то подсказывает шепотом, но разве он может услышать отсюда? Справа с сочувствием смотрящий Хобб, который явно не прикасался к домашней работе, а посему не может и подсказать. Чуть впереди Альфред с явным вопросом – почему новичок не может вспомнить всеми признанные величайшие слова каких-то там ученых-теоретиков, удавивших друг друга из-за невозможности доказать очередное исчисление. А дальше всех Сондра. Сидит и снова посасывает краешек ручки.
– Ну, вспоминай, – вступил учитель, немного смягчив тембр голоса, вероятно понимая, что парень немного растерялся в новом коллективе. – Тригонометрические функции – это…
– Тригонометрические функции – элементарные функции, которые исторически возникли при рассмотрении прямоугольных треугольников и выражали зависимости сторон этих треугольников от острых углов при гипотенузе или, что эквивалентно, зависимость хорд и высот от центрального угла в круге…
Выпалив несколько правил, Дин уставился на учителя, оттопыренный палец которого издевательски указывал на доску.
– Теория – вещь условная, сможешь ли применить ее на практике?
Дин молча поднялся с места и прошел к доске, быстренько расправившись с подготовленным там заданием.
«Знай наших! – воскликнул он про себя, откладывая мел. – Вот уж Сондра сейчас бы вдоволь посмеялась, и Коршуны с задней парты наверняка бы бросили очередную дебильную остроту, заставляя присоединиться к хохоту сладострастной блондинки весь класс. Не на тех напали! Позубоскалить надо мной сегодня у вас, придурки, не получится!»
– Что ж, не плохо, садись, – опечаленно пробурчал учитель, готовившийся изначально запротоколировать «неуд».
– Это решать? – дерзко спросил новичок, самоуверенным кивком указывая на оставшиеся уравнения.
– Нет, с этим у нас разберется кто-нибудь другой. Садись, молодец. Кто сможет повторить? Это пойдет в зачет, ребята. Воспользуйтесь шансом добровольно, пока я снова кого-нибудь не проверил лично, как нашего новенького. Ранинг хочет? Дерзай!
Искоса глянув на Сондру, уткнувшуюся в учебник, Дин пошел на место, хлопая по подставленной ладони Хобба Кёллера.
– Лихо! – крякнул тот. – Йети низложен!
Сосед довольно улыбнулся и, откинувшись на стуле, выдохнул, поймав себя на мысли, что снова не может вспомнить, как начинается первое правило. Это очень его позабавило.
«Прямо таки состояние аффекта, – подумал Дин. – Угрозы нет и все забыто».
До конца урока он просидел с гордо поднятой головой, буравя мечтательным взглядом отдаленный затылок Сондры, а когда учитель требовал класс записать какие-то примеры, через силу опускал глаза в тетрадку.
Следующий урок экономики пролетел незаметно. Ученикам преподносилась новая тема, и под монотонное гудение преподавателя захотелось подремать. А вот литература подобным подарком, увы, обделила. Мисс прекрасному одинокому сердцу вздумалось устроить импровизацию из жизни замечательных писателей, о которых Дин вчера прочитал целых шесть страниц, оказавшись чуть ли не единственным из класса, не считая признанных зубрил и девушек великолепного кружка.
Выставив несколько стульев, мисс Грейсмит сразу призвала добровольцев вмешаться в нависающий трагизм, стимулируя желание потенциальных спасателей поголовной неуспеваемостью. Конечно, лучше уж было поучаствовать, чем пострадать из-за бездарей, да и признание давало лишний бал в завоевании доверия одноклассников.
Первой вызвалась Хельга Майер, через секунду ее чернобровая подруга Пейдж, и как только Дин увидел руку желанной им блондинки, потянувшуюся вверх, автоматически поднял свою.
– Превосходно! – сорвалось с губ учительницы. – Хоть один мужчина.
– Го-мо-сек… – приглушенно прошипели с задней парты голосом Гарви Джоскина, но новичок, всецело увлеченный визуальным поглощением поднявшейся с места Сондры, ничего не услышал.
Не среагировал и класс, зная, что эта четверка сейчас спасает положение, грозившее всеобщим наказанием за лень. Хоть мисс Грейсмит и любили за безграничное обаяние и здоровый юмор, ее с таким же трепетом побаивались, но лишь в такие дни как сегодня, когда ей вздумалось пряник поменять на кнут.
Дина, занявшего последний стул с краю, захватила эйфория. В двадцати сантиметрах находилась Сондра Плат – местная плотоядная самка, утомленная поеданием очередного влюбленного самца, добровольно положившего себя на блюдо романтического ужина. С кротким безразличием она лишь искоса взглянула на соседа и отвернулась к учителю, с какой-то пустой надменностью небрежно забросив ногу на ногу. А юноша уже впился глазами в ее колено, полный восхищения и жажды, и тут же почувствовал эрекцию. Меняя возбуждение на панику, он быстро переместил руки на промежность, заставляя себя сфокусироваться на чем-нибудь противоположном сексу. Подобный совет Дин прочитал в одном блоге, посвященном созреванию тинэйджеров:
«Если ты вышел к доске, а тебя ни с того ни с сего разобрало возбуждение, попытайся вспомнить, с каким счетом закончился прошедший матч по хоккею, и приток крови в паховой области в то же мгновение уменьшится».
Так сейчас пытался поступить и Дин, увлеченно заигравшись мыслями, цепляя и вытаскивая на свет все прочтенные фамилии писателей, так сейчас необходимых. Однако, не смотря на все усилия, изменения пошли в другую сторону. Дину даже пришлось надавить руками, чтобы предотвратить выпячивание, становившееся заметным.
«Какой же будет казус, если это движение увидят!» – негодовал юноша, снова делая попытку вспомнить заданный материал.
Вот сейчас его точно заметят на ближних партах и, заливаясь хохотом, ткнут пальцем. Такой позор после триумфа на алгебре; такое унижение, не смотря на то, что он уже вспомнил биографии нужных сейчас фамилий!
«Нет, это не казус, это демонстрация, призыв, боевой клич! С Зельдой в автобусе мы соприкасались даже бедрами, но подобной реакции не последовало, а тут всего-то чертово колено, залапанное грязными ручищами Макса Хогана! Вот дьявол!»
В мученической борьбе Дин вдруг увидел нависшую над собой фигуру, заслонившую его от взглядов первых парт.
– Возьмите учебник молодой человек, – произнес сверху голос мисс Грейсмит. – Это вам страховка за смелость. Можете открыть его на заданном параграфе.
Устремив на женщину благодарный взгляд, Дин вцепился в предложенную книгу и быстро ее раскрыл, укладывая на коленях.
«Неужели она увидела? – тут же прояснилось в голове. – Господи… какой стыд. Красный, наверное, сижу, как вареный омар. Лицо горит. Теперь спокойствие, только спокойствие! Больше волноваться не о чем, и настала пора отвлечься! Вот ведь ситуация… и спасибо ей за это не скажешь. А что, подойти после урока и поблагодарить: «спасибо, мисс Грейсмит, что помогли укрыть мой член!» И она-то ведь наверняка подумала, что я на нее возбудился, а не на Сондру. Хоббу расскажу, удавится со смеху!»
Сценка проводилась следующим образом. Вызвавшиеся ученики должны были поочередно рассказывать о жизни выбранного для них писателя от первого лица, а учительница могла прервать их в любой момент со словами «а в это время…» передавая тем самым эстафету другому ответчику, который начнет рассказ с указанного исторического момента, только уже о своем герое. Годы жизни писателей совпадали удивительным образом, и деятельность их шла практически параллельно.
Первым начала Хельга, затем, после волшебной фразы «а в это время», палочку подхватила Пейдж, передавая ее Сондре и Дину соответственно…
И в конце этого, вполне удачного, учебного дня, Дин Дэннинг бодро шагал к автобусной остановке, стараясь не позволить воспоминаниям о казусе испортить себе настроение. Он знал, что этот случай будет изводить его очень долго, при каждой встрече с мисс Грейсмит кидая тень стыда, но сейчас Дин об этом не думал. Хоббу требовался собеседник и на его нескончаемую трескотню нужно было обращать внимание. Средь подколок, анекдотов и не детских рассуждениях о жизни, учебе и удовольствиях, Хобб обронил приглашение посетить его дом и новичок согласился.
Глава 8
Как только одноклассники расположились в салоне автобуса, Дин вооружился телефоном и позвонил матери, предупреждая ее, что задержится у приятеля.
На протяжении всего пути было шумно и весело. Подростки галдели и смеялись, но с каждой остановкой пассажиры редели, места освобождались, гам становился тише, а вскоре, вслед за своими новыми друзьями, автобус покинул и Дин.
Обойдя дождевой навес с лавочкой, они принялись спускаться по крутой металлической лестнице с облезшей в некоторых местах коричневой краской. Хобб, шумно стуча башмаками, торопливо сбежал вниз, оторвавшись от спутников. Зельда не спешила, придерживаясь за перила, и Дин, оказавшись сзади, был вынужден ее сопровождать.
– Ну что вы там ползете как жуки!? – выкрикнул Хобб, помахав рукой. – Двигай булками, Зельда, тебя вечно приходиться ждать!
– Обувь неудобная! – парировала мулатка. – А ты, в одно прекрасное время, сломаешь себе шею!
– Если в спину не толкнешь, не сломаю!
– Ах! Ты так, значит, обо мне думаешь?
Они достигли последних ступеней, где стоял Хобб.
– Если учитывать мою разбитую губу, от тебя всего можно ожидать, – разобрался он.
– Это вышло случайно! – ощетинилась Зельда, мягко добавляя: – Почти. Хватит уже об этом! Пацан называется! Ми-ми-ми!
Смерив девушку взглядом, выражавшим абсолютное презрение, Хобб повернулся и пошел впереди по тропинке, туда, где среди растительности виднелись окна и забор.
– Вы всегда с ним так общаетесь? – спросил Дин.
– Нет, это он выпендривается, когда кто-то рядом, – объяснила Зельда. – Стесняется, наверное.
– Кого?
– Меня.
– Скажешь тоже… с чего это?
Девушка подняла свободную от учебников руку и протянула перед юношей.
– Цвет ржавчины.
– У меня такая же была, после загара на пляже. Мне кажется, ты сильно утрируешь свое происхождение. Что у вас вообще за порядки в этом штате?
Грустно улыбнувшись, Зельда переложила учебники под левую подмышку и, мгновением позже, Дин понял, для чего она это сделала. При ходьбе костяшки пальцев их рук раз шесть задели друг об друга, развернулись, коснулись ладонями и, наконец, сплелись. Так они дошли до поворота, не сказав ни слова. Девушка смущенно улыбалась и что она думала, оставалось загадкой. А вот Дин испытывал настоящее блаженство. До этого момента он не мог и предположить, что простое прикосновение рук может вызвать в нем столько эмоций. Он шел, пытаясь не сбить дыхание, слушал щебетание птиц и собственное сердцебиение, а черные женские волосы от подувшего бокового ветерка приятно щекотали ему шею, прогоняя раз от раза стада покалывающих мурашек по телу.
Хобб, порядком ускакав вдаль, ожидал за поворотом. При виде его фигуры, руки разъединились, но приятное ощущение еще какое-то время не отпускало Дина. Он продолжал молчать, меняя щебет птиц на голос друга, начавшего рассказывать о рыбной ловле с отцом и двоюродным братом на Утином озере. И лишь окончание пути смогло прервать эту занимательную историю.
– Мне прямо, вам направо, – заявила Зельда, указывая на дорогу под сенью раскидистых сосен.
– Тебя проводить? – спросил Дин, вызывая короткий смешок у Хобба.
– Ты как со свидания! – выпалил он. – Ей идти-то осталось… Третий дом отсюда на правой стороне улицы.
– Пока, мальчики, – тихо добавила девушка и, бросив на Дина многообещающий взгляд, начала отдаляться.
Юноши немного посмотрели ей вслед, любуясь походкой и ножками, затем прибавили шаг, и минуты через три достигли небольшого двухэтажного дома.
– Моя обитель! – известил Хобб. – Предки на работе, не о чем не парься. Сейчас пожрем, а потом я все покажу.
– О’кей, – кратко согласился Дин.
– Мне не хватает школьного обеда! Желудок уже сосет! Так ведь и вправду растолстею…
– Не зацикливайся на этом. Организм развивается, растет, вот и требует усиленное питание, – успокоил собеседник. – Со мною тоже так бывает иногда.
Взмахнув на свежевыкрашенное белое крыльцо с недавно замененными ступенями, Хобб вынул из кармана ключ и, крутанув в замочной скважине, открыл входную дверь.
– Заваливай! – пригласил хозяин. – Учебники брось на тумбу, обувь не снимай.
В доме, насколько смог оценить вошедший гость, было довольно уютно и чисто, но некоторые вещи, судя по всему находившиеся не на своих местах, к беспорядку оттеняли первое сложившееся впечатление. Велосипед, занимавший треть прихожей; зонт, упавший на пол, но ни кем не поднятый; разносезонная обувь, наспех расставленная вдоль стены и натыканная в отделения тумбочки без дверей. Сланцы, кроссовки, сапоги, ботинки – все это красовалось, будто на параде, или в ожидании корреспондента из журнала мод. В остальном обыкновенный интерьер дома Кёллеров был весьма приемлем и скучен, не отличаясь ни оригинальностью, ни вычурностью. Та же мебель, та же электроника, те же цвета и запах, обычный домашний запах, чуть разбавленный кухонными пряностями и хвойным воздухом из приоткрытого окна.
Кухня была прибрана, но лишь до того момента, пока в ней не появился Хобб. Пытаясь проявить высококлассное гостеприимство, он, в погоне за яствами, в момент придал ей вид прихожей. Разведав холодильник и проверив приготовленный обед, он назвал его не подходящим к случаю и принялся за приготовление яичницы с колбасой, одновременно занимаясь завариванием свежего чая холодной водой из чайника, который, не смотря на упорство всплывших чаинок, не хотевших отдавать сок, подогреть не решился. Откровенно говоря, парень и сам не понял, зачем он занимался чаем, когда на столе уже стояли обнаруженные в холодильнике четыре банки пива «Красный бык».
Наконец, среди его деловитого бурчания, Дин смог расслышать четкие фразы:
– К черту суп! Ты ведь его не хочешь? Ну и мне он сдался! Сейчас замутим крутую жраку… Яйца, мясо, пиво! Много яиц, много колбасы!
– А пива, не много ли? – робко ввернул гость.
– Пива много не бывает! – убедил хозяин. – Я потаскиваю по тихому, когда захочу, Папка еще ни разу не заметил, или делает вид, чтоб не бухал на стороне. Так или иначе, мне-то пофиг, не пойман – не вор! Кстати, Дин, ты на права сдавать не собираешься?
– Они у меня есть.
– Ого! И хорошо водишь?
– Более-менее. Отец часто давал порулить. Это одна из немногих вещей, за какую я ему благодарен.
– А я вот только думаю. Впрочем, ездить-то все равно не на чем. Работу надо поискать, может, к следующему лету подкоплю на какой-нибудь «Студебекер» пятидесятых, ха-ха-ха!
В большой, глубокой сковороде, какую Хобб избрал фундаментом для «крутой жраки», зашипело и заклокотало. Потыкав там деревянной лопаткой, он метнулся к столу и принялся стругать копченую колбасу косыми ломтями. Дин предложил свою помощь.
– Не-не-не, ты не лезь! Я еще тот шеф-повар! Отдыхай и рассказывай, как ты дошел до такой жизни…
– Ты о чем?
– О фуроре, произведенным тобою на литературе и алгебре.
– Память хорошая, мне иной раз достаточно лишь прочитать. Единственная проблема – вспомнить.
Хобб вновь рассмеялся и чуть не поранил себе палец ножом, лишь чудом угодившим в ноготь, а не в кожу. Не теряя поварского духа, он и здесь нашел повод для хохота:
– Жареное мясо с кровью – это я видал, но чтобы копченое! – Покидав кружочки колбасы на яичницу, юноша вновь посетил холодильник, выуживая огромный тюбик с острой пастой. – Вот эту дрянь нужно поджаривать вместе с едой. Холодная не катит.
– А что это такое? – поинтересовался Дин, заранее подготавливая желудок к пищевому отравлению.
– Томаты, перцы Чили, куча чего-то еще… Мексиканская дрянь! Папка от нее балдеет!
– А он у тебя кто, если не секрет?
– Ветеринар. Мамка при нем секретарша, ассистирует при случае. У нас лечебница на улице Бенджамина, покажу как-нибудь. Кстати о животных… – Хобб нагнулся, раскрыл нижний шкаф и выудил консервы с нарисованной кошачьей головой.
– Слушай, мексиканскую приправу я еще выдержать смогу, но это уже перебор… – запротестовал гость.
– Ну, ты и дуралей! – бросил Хобб. – Это кошке! Она спит где-то наверху или по соседским крышам бродит.
Дин улыбнулся.
Минут через двадцать юноши расположились за столом, набивая брюхо экзотической яичницей, смешавшейся в омлет, и запивая ее пивом.
Дин, в отличие от сверстников, не особо жаловал спиртное. Отхлебывая маленькими глотками из банки, он боялся опьянеть и каждый подобный глоток плотно закусывал.
Не успели они закончить с трапезой, как вдруг со стороны окон раздался стеклянный стук. Хобб обернулся, увидев знакомое лицо, и обрадовано выкрикнул:
– Привет! Зайди!
Сейчас и Дин заметил, как чья-то голова промелькнула на улице.
– Наконец, ты познакомишься с Бриной! – сообщил хозяин. – Только, чур, клинья не подбивать!
Прислушиваясь к звуку открывшейся входной двери, Хобб осторожно поднялся и прижался к стене у полукруглой кухонной арки. Тихие, плавные шаги прошли по коридору и замерли, будто человек, производивший их, не решался войти.
Приставив указательный палец к губам, Хобб подмигнул Дину и вопросительно мотнул головой в сторону прохода. Гость пожал плечами, показывая тем самым, что никого не видит. Хозяин наклонился и в испуге подпрыгнул на месте, перебивая своим криком, неожиданный женский возглас:
– Бу-у!
– Ха-ха-ха! – сразу же засмеялся Хобб. – Как ты догадалась?
– Ты такой предсказуемый, – объяснил женский голос.
– Проходи. Пиво хочешь?
– А кто там у тебя?
– Увидишь, зайди! Ты чего как маленькая?
Девушка повиновалась, и через секунду Дин увидел невысокую, курносую, светловолосую симпатягу, с крупными веснушками на круглом лице. В синих шортах и красной майке без рукавов девушка показалась ему очень привлекательной. Застыв посреди кухни, она улыбалась с какой-то детской непосредственностью, не показывая зубов.
– Когда она так улыбается, то похожа на Селену Гомес[15 - Селена Мари Гомес (род. 1992) – американская актриса кино, телевидения и озвучивания, певица, композитор, автор песен, и посол доброй воли ЮНИСЕФ.], только та брюнетка, а Брина почти блондинка, – прокомментировал Хобб. – Ведь согласись?
– Да, что-то есть… – промямлил Дин, не отрывая взгляда от девушки.
Хобб толкнул гостью к свободному стулу и прошел на свое место.
– Короче, знакомься, это Дин, я тебе о нем рассказывал.
– Тот самый новичок? – спросила Брина.
– Собственной натурой!
– Дин, – представился юноша.
– Брина, – вторила девушка.
– Чего тебе пива или яишки?
– Спасибо, Хобб, я обедала.
– Тогда пива?
– Холодного? – уточнила Брина, не переставая улыбаться. – Ты издеваешься?
– Ой, я все забываю, черт возьми. Кашляешь еще?
– Почти нет, но поберечься надо.
– Фигась, у тебя каникулы! Мы вторую неделю гранит науки пилим, а ты в гамаке почиваешь!
– Я не виновата.
– Ну конечно, святая! Только голой в ночном озере зачем-то купалась. Ха-ха-ха!
– Хобб, не вгоняй меня в краску, пожалуйста, и не ври.
– Как на крыше орать «нигеры прочь из Монтаны», так не стесняешься, а тут в краску тебя вгоняю.
– Прекрати уже, ладно? А то поссоримся.
– Не-не-не, Дин свой! Он понимает, что я дурачусь.
Брина развернулась на стуле, положив руки на стол, и перевела внимание на второго юношу. До этого момента, при разговоре с хозяином дома, она лишь изредка поглядывала на Дина боковым зрением, так, как умеют это делать все женщины.
– Как тебе наш городок? – спросила Брина, вновь вооружившись улыбкой.
– Нормально, но я еще не видел толком ничего, – ответил Дин. – Седьмой день после приезда.
– Скажи ей, – вставил Хобб, с шипением открывая второю банку, – чего юлить, после Портленда дыра дырой!
– Так ты из Портленда?
Юноша кивнул.
– М-да, – причмокнула девушка, – не легкий выбор. Впрочем, многие сейчас хотят быть поближе к природе, меняют мегаполисы на загород. И хоть Портленд не мегаполис, но я к слову.
– В журнале, что ли, вычитала? – снова перебил хозяин дома. – Дин, прикинь, она выписывает «Дискавери»! Кому сейчас нужны эти журнальчики, если все в Интернете есть?
Девушка показала ему язык и ответила:
– Пей вон, пропойца. Это не я выписываю, а Ирме выписывают.
– Не отмазывайся! Ирме нужно выписывать военный альманах, а не про зверушек и путешествия! В июне, помню, расстреливал во дворе пивные банки из духового ружья, Ирма пролезла от вас через дырку в заборе (ты знаешь в какую) и вцепилась в ствол. Еле отбился! Стоит, похныкивает… так и пришлось разрешить ей выстрелить разок.
У Брины отвалилась челюсть и брови подпрыгнули вверх.
– Ты спятил, что ли!? – выпалила она.
– Я же из своих рук, она ружье-то не удержит! Просто на крючок нажала, слово скаута! – заверил юноша, переводя глаза на Дина. – Доел? Бери пиво, идемте наверх. Я Дину еще ничего тут не показывал.
Втроем они совершили по дому небольшую экскурсию и остались в персональной комнате Хобба, чем-то напоминавшую коморку Дина, с похожими плакатами рок-групп и деревянными корабликами вместо поломанных самолетиков. Почти идентичная обстановка, только кровать оказалась шире, и шкаф был встроен в стену для визуальной экономии места. Еще, кроме компьютера, здесь был небольшой телевизор.
Заметив кошку, умывающуюся на постели, Брина сбросила кроссовки и плюхнулась рядом, прижимая пушистое животное к груди.
– Соскучилась? Замучил тебя, наверное, этот противный мальчишка? Такая няшечка, мур-мур…
– Не задуши ее! – фыркнул Хобб, усаживаясь перед компьютером.
Дину оставался свободный стул у стены, и он незамедлительно на нем расположился, стараясь незаметно для хозяина поглазеть на вытянутые женские ножки.
Брина не была худощавой, как Зельда или стройной, как Сондра, скорее плотной, с полными бедрами, но формы эти привлекали внимание даже больше, чем фигуры двух названных. Неожиданно для себя юноша вдруг распределил их по статусу. Сондра – это недосягаемый физический идеал, бесчувственный, виртуальный, быть может. Его получают за деньги или любуются им издали. Зельда – тип женщины с заниженной самооценкой и сложным характером. Ему, как правило, приготовлено место любовницы, пугающей, интригующей, шантажирующей, но каждый раз отходчивой и, при недолгих уговорах, соглашающейся на два свидания в неделю. А вот из Брины получилась бы отличная жена. Какая-то она домашняя, и не потому, что лежит сейчас на кровати в потрепанных шортах и тонкой майке, через которую просвечивает лиф – в одежде, в которой можно сходить лишь в ближайшую булочную или к соседям за сплетнями – а совсем по иной причине. Брина будто производила впечатление теплого, ласкового, заботливого человека, она совсем не притворяется, весьма естественна и полна обаяния. Такая и клизму поставит, и обед приготовит, с такой и на людях приятно, и в постели…
– Ты чего улыбаешься? – прошептал Хобб.
Дин отвлекся от мыслей и тут же встретился с серьезным взглядом, подозрительно сощурившимся.
– Кошка смешная.
– Кошка?
– Ну да.
– Какая кошка, их на кровати две?
– Да перестань ты, черт возьми, или опять подколоть пытаешься?
– На сей раз, нет.
– Мне нравится Зельда, – шепотом признался Дин, большей части для того, чтобы собеседник отстал. – Так что пошел ты со своею ревностью куда подальше…
– Вы о чем ребята? – донесся голос Брины. Она уже перевернулась на спину, то поднимая, то опуская кошку на вытянутых руках.
– Секреты ЦРУ, – ответил Хобб, оборачиваясь. – Ты замучила ее уже! Отпусти, пусть топает на кухню, хавчик ждет.
Брина снова улыбнулась своей запоминаемой улыбкой, поставила кошку на лапы и подтолкнула к прыжку на пол.
– Беги киса, кушай.
– Приходит ко мне только кошку потискать, меня бы лучше потискала, я тоже мягкий и пушистый.
– Ну, ложись рядышком, котик, – ответила девушка, заливаясь хохотом. – За ушками, ха-ха, пощекочу!
Довольный хозяин откинулся в крутящемся стуле, и взгляд его снова приобрел оттенки безмятежности. Он немного поглядел в потолок, будто о чем-то вспоминая.
– Поберечься она вздумала… – вдруг вспомнил Хобб. – А на озеро не поедешь, что ли?
– В эти выходные?
– Нет, снега будем дожидаться! Конечно в эти! Скоро дожди польют, нужно как следует закончить лето, пока не стало холодно. Да и отметить бы не мешало начало учебного года.
– А кто поедет?
– Да все те же… Свен, Рот, Ида, Альф, Зельда, ну и, конечно, Дин.
– Мне Зельда ничего об этом не сказала, – встрепенулся последний из перечисленных. – Когда вы успели договориться?
– Вчера Свена встретил в городе, слово за слово… У них, вроде как, все намазу. Он даже удивился, почему я об этом не знаю.
– Так всегда. Он подумал, что тебе скажет Рот, тот на Иду подумал, что она скажет Зельде, ну и все забыли, – пояснила Брина.
– Логично, – причмокнул Хобб.
– Только я купаться не буду. Выдастся теплый денек, позагораю, но чтобы в воду лезть, увольте! Предупреждаю заранее! Я итак много пропустила…
– Ничего ты не пропустила! По большему счету продолжение прошлогодних тем. Лишь новый параграф истории, да алгебры раздел с очередными головоломками. Видела бы ты, как Дин сегодня разобрался с Йети! Просто на лопатки уложил!
– Молодец, – похвалила девушка, усаживаясь на край постели и спуская ноги вниз.
– Так на тебя рассчитывать?
– Конечно, Хобб, куда я от вас денусь. А тачки?
– Купе Свена, и Альф у папки кроссовер должен будет выпросить. Если не получится, возьму отцовский пикап.
– У тебя нет прав.
– А мы за руль посадим Дина, а сами в кузове детей будем делать под шум колес.Да и кому они нужны, права эти? В нашем долбаном городишке три копа-землекопа, и тех не досвистеться.
– Я слышала, их штат увеличили после тех случаев. Мэр даже машины им новые выписал.
– Ну и что? Унас половина жителей либо без прав, либо на чужих колесах. Никого не проверяют без повода, увидят знакомое лицо – проезжай! – разобрался Хобб.
– А что за случаи? – спросил Дин.
– Какие случаи?
– Брина сказала – после тех случаев…
– Ах, это. Да тут целая история была… – протянул хозяин дома, таращась в пол, будто без желания ее вспоминать.
– Так мы и не торопимся никуда.
– Попугай его, Хобб, – поддержала девушка.
– Ну ладно, слушай… Наш город два года назад навещал серийный убийца. Все началось, когда нашли его первую жертву – какую-то приезжую девушку с улицы Резолюции. Ну и, сами того не желая, подняли шум. Городок маленький, шесть тысяч жителей, разве чего утаишь? Сначала думали, что это обычная бытовуха, а потом арестовали пару ее друзей, которых даже допросить-то толком не успели, так как через три дня в полицию прибежали Портманы – местная еврейская пара – с криками, что у них дочка малолетняя пропала и тут такое началось! Город забурлил! Сбились добровольческие отряды, полиция слетелась со всей округи, стали лес прочесывать и…
– Нашли, – подсказала Брина.
– Не перебивай! – сделал замечание Хобб. – Не порть мой триллер!
– Ее тоже убили? – спросил Дин.
– Задушили, как и предыдущую жертву. При выезде из города на север есть старая канадская дорога, вот в тех краях, где-то на опушке в ельнике. Сразу поползли слухи о маньяке, и городом овладела паника. Чуть ли не комендантский час ввели!
– Я помню, как родители за мною попятам ходили, – снова вмешалась Брина. – Была ранняя осень, темнело еще поздно, но мало кто, после семи-восьми часов вечера, на улицу решался выходить без особой надобности.
– Да, жутко было, – продолжил Хобб. – Даже детективов из Хелены[16 - Хелена – город в США, столица штата Монтана и административный центр округа Льюис-энд-Кларк.] пригласили. Только не смотря на происходящую полицейскую возню, через неделю совладелицу «Шишки» убили.
– Какой шишки? – спросил Дин.
– Бар у нас один так называется. Женщина лет двадцати пяти, не помню, сколько ей было точно, но почерк тот же – задушена толи струной от пианино, толи проволокой. Правда, в этот раз, убийце чуть не помешала официантка. Прикинь, Дин, чуть! А на кону этого «чуть» жизнь человека!
– Не утрируй, – вставила Брина, погрозив пальцем.
– В общем, началась облава. Понаехали копы с собаками со всего штата, все оцепили, на дорогах выставили засады, даже школу закрыли на неопределенный срок. Какие-то фотороботы расклеивать стали на столбах, ну и так далее… Там еще кто-то что-то видел, то ли машину убийцы, то ли его самого. Пытались за это зацепиться по горячим следам, но не тут-то было! Потому что дней через десять нашли Клэр Томпсон.
– Мы ее отлично знали, – подключилась Брина, – местная красотка.
– Вроде вашей Сондры? – уточнил Дин.
– Типа того. Только она, скорее, похожа была на Николь, тоже рыженькая, – поправил Хобб. – Ее нашли под мостом Стэклинта. Дальнобойщик обнаружил случайно, отлить спустился, а там бац – голая девица с веревкой на шее. Убийца ее даже спрятать не пытался, видно хотел, чтобы быстро нашли. Говорили, что девчонке здорово досталось, только что они имели в виду, никто не знает до сих пор.
– И чем все закончилось? – полюбопытствовал Дин.
– Ничем, как не печально. Так никого и не арестовали, хотя четверть города пропустили через полицейский участок, словно через сито. Во как! Жители потом долго еще тряслись от страха, но убийства прекратились, также внезапно, как и начались.
– Мы и сейчас все еще боимся, если честно, – добавила Брина, поежившись.
– Полиция решила, что маньяк гастролировал, и Махкван стал ему пристанищем не более чем на пару месяцев. В соседнем штате похожие убийства тоже вроде случались, но я уже не помню, что там было. Может его поймали даже, да на электрическом стуле сожгли. Одно радует, он выбирал не случайные жертвы.
– Одна малолетка, другой двадцать пять… – задумчиво проговорил Дин. – Чего меж ними общего?
– Сам прикинь: у Клэр был папашка зажиточный, Портманы – владельцы лесопилки, с хозяйкой бара тоже все понятно, и остается студентка с улицы Резолюции, а всем известно – на Резолюции бедняки не живут!
– Стало быть, этот тип убивал только богатеньких? – предположил Дин. – Или их дочерей?
– Ха! Сообразил! – воскликнул Хобб. – И в этом мой ему респект! У бедных без того проблем выше крыши, не до маньяков.
– Фу, какой ты бессердечный, – оскорбилась Брина, надевая кроссовки. – Коммунист!
– Я анархист! – поправил юноша, наблюдая за действиями соседки. – А куда ты?
– Домой, меня бабушка ждет. А вы сидите тут и смакуйте всякие извращения.
– Да кто смакует? Сама сказала попугать! Я и раньше тебе говорил, что все несчастные случаи должны происходить с теми, у кого слишком праздная жизнь. Это было бы, по крайней мере, справедливо. Разве ты не согласна?
– Нет! Не хотелось бы тебя потерять.
Хобб переглянулся с Дином и засмеялся.
– Понято! – выкрикнул он вслед уходящей девушке.
Глава 9
Оставшись вдвоем, юноши расположились на полу перед телевизором с подключенной игровой приставкой, и час убили на игру в восточные единоборства, после чего решил откланяться и Дин.
Проводив его до порога, Хобб попытался разъяснить кратчайший путь до улицы Осиновой и под занавес этих путеводных истолкований, предложил воспользоваться своим велосипедом, тем самым, который загораживал прихожую.
– Заберу, как будет время, все равно я им редко пользуюсь. Стало не в кайф, когда теперь все на машинах ездят.
– Спасибо, Хобб, – поблагодарил гость, помогая спустить двухколесный транспорт с крыльца.
– Не заблудишься?
– Не должен.
– Тут только на первый взгляд расположение улиц кажется запутанным, но на самом деле все просто. Тебе только нужно чаще устраивать вылазки.
Попрощавшись с Хоббом, Дин положил учебники в корзину, прикрепленную на переднем крыле и, оседлав велосипед, выкатил на дорогу.
Достигнув поворота, он свернул на улицу с почти одинаковыми домиками, принимаясь считать. Третий дом на правой стороне принадлежал семье Мьямба, и Дину очень захотелось посмотреть, где обитала его мулатка. Он даже приостановился на минутку, чтобы внимательнее рассмотреть этот дом, надеясь обнаружить в его окнах знакомое женское лицо. Однако удача не улыбнулась и Дин, оттолкнувшись ногой от асфальта, вернулся обратно, проехав почти до самой лестницы, по которой они спускались от шоссе.
Свернув на проходящую зигзагообразную улицу, курсирующую волнистой линией до самой Осиновой, Дину осталось лишь проехать определенный отрезок и в нужный момент угадать поворот.
Теплый, приятный ветер обдувал юное лицо, Дин ощутил в теле легкость и будто бы стал независим от всего. Дома, заборы, лужайки, автомобили, деревья, столбы – все проносилось мимо, не заслуживая внимания. Юноша словно парил над землей, летел, как птица, вырвавшаяся из клетки. Он словно отпустил свою душу и мысли, и на мгновение ему показалось, что жизнь была без этого пуста. Проблемы, одиночество, тоска – не стоило об этом больше думать, все это мелочи бренного тела, свобода – вот! Лишь нужно тормоз отпустить!
Со страстью накручивая педали и полностью отдавшись скорости, Дин не заметил, когда закончилась относительно прямая дорога, и проскочил повороты на Лесную и Осиновую улицы, продолжая гнать вперед, пока не вылетел прямиком на улицу Нижнюю, чуть успевая накрениться, чтобы не врезаться в бордюр и не улететь в кусты.
«Так-так, – подумал он. – Ничего себе разогнался! И хорошо машины не было, а то бы плакать надо мной моим… Впрочем, некому мне на грудь и слезу уронить. Ну, маме разве что для приличия. Хотя, думается, она больше будет увлечена своим траурным нарядом и мнением гостей о прошедшей церемонии».
Дин затормозил, огляделся и выехал на улицу Трампа. Здесь ему было все знакомо, он мог сориентироваться и без труда добраться до дома, где быстро объяснил матери, откуда у него велосипед.
Пока до возвращения отца оставался приличный отрезок времени, юноша занялся уроками, ну а после, по традиции молчаливого, ужина, закрылся в комнате, растворившись во власти рассуждений перед современным электронным демоном.
Подсознательно надеясь на письмо от Шона, Дин сначала проверил, известную бывшему другу, почту в «Гугл» и кроме уведомления «нет входящих сообщений» ничего полезного не извлек. А если учитывать поговорку, что отсутствие новостей уже хорошая новость, обижаться на пустоту электронного ящика не было причин. Пустота освобождала! Раз нет задачи, ни стоит искать и решения. И это хорошо. Жизнь и без того захламлена искусственно вымышленными трудностями, так зачем пытаться ее усложнять еще больше? Нет звонков, нет писем, тишина и покой! Даже если бы Шон его простил, все вдруг понял и захотел контакта, о чем он смог бы написать ему, о чем говорил бы по Скайпу, прекрасно зная, что любую придуманную выходку им будет нужно воплощать в реальности порознь, за несколько сот километров друг от друга?
«Шон – перевернутая страница, – рассуждал Дин. – Теперь его место, возможно, останется за Хоббом, а фантазии портлендских девчонок займут: Сондра, Зельда и… Брина? Да-да, Брина! Почему бы и нет! Впрочем, если выбирать из троих, Зельда не такая уж и фантазия. Уж лучше с ней, чем с фотографией очередной шлюхи, обнажившейся на мониторе компьютера. Да, шестнадцать – это возраст! И мне нужно продержаться, совладать с собой, постараться вести себя по-мужски! Однако неудержимое желание может и навредить. Куда лучше оставаться хладнокровным, спокойным, рассудительным, чем после первого же поцелуя, сойти с ума и налажать. Нет, шестнадцать – это возраст! Зачем ждать восемнадцати, когда природа требует сейчас? Для кого себя беречь? Ожидать свою будущую Брину? Только вот будет ли она меня ждать? Эх, как бы хорошо было, если бы при рождении, мы уже знали, с кем нам придется под руку идти по жизни. В одном чудесном сне мы с ней бы друг другу приснились, узнали имена, фамилии и город нашей встречи. Как это было бы классно! Как мудро поступали в старину родители, когда устраивали помолвки. Дети еще в пеленках, а уже практически обвенчаны! И каждый уже заранее знает, что не надо никого искать, что жена – вот она – сопит в соседней люльке, только останется следить за ее поведением, да ухажеров разгонять. И никто тогда не запретит заниматься сексом хоть с двенадцати. Она же моя будущая жена, какие могут быть ограничения? Но здесь ведь может появиться проблема… А если она вырастит и окажется уродиной? Да еще со склочным характером? Собственно говоря, так и было в те старинные времена, а никуда уже не денешься, женись, раз прописали. Гм, везде есть подводные камни, ну и трудная штука жизнь…»
Парень вдруг понял, что глаза его закрыты, и образ обаятельного лица с детской улыбкой от Селены Гомес заслонил собою все остальные картинки. Дин помотал головой, прогоняя наваждение, и посмотрел на черную заставку экрана, перешедшего в режим ожидания.
«Зачем я думаю о Брине? Какое непостоянство! Кого вижу, в ту влюбляюсь… Может я тоже шлюха, как все те девушки с эротического сайта? Но им-то все равно, кто ими озабочен, сегодня один, завтра другой; да и совсем необязательно быть шлюхами, чтобы позировать обнаженными для пускающего слюни фотографа. Сомневаюсь, чтобы они ублажали его после съемок, ведь это только работа. А я? А что я? То борюсь с эрекцией, дрожа всем телом при виде коленки Сондры, то упиваюсь наслаждением при касании ладони Зельды, то облизываюсь при изучении аппетитных бедер Брины. Вот ужас! Стоит еще приплюсовать в эту компанию и Николь, и Иду, и даже Дебору Грейсмит. Уф! С ней бы я согрешил даже с большим удовольствием, чем с перечисленными пятерыми. Не знаю даже, от чего больше я испытал сегодня кайф, от осознания того, что сижу рядом с Сондрой, или оттого, что единственным свидетелем казуса явилась училка? А ведь завтра французский и английский! Два часа я проведу под ее вниманием! Боже! М-да, стыд и удовольствие, наверное, лежат на одной плоскости. Ах, Дебора! Многое бы отдал, чтобы узнать, что она почувствовала, кидая учебник на мой выпирающий член. Что значит опыт! А ведь зрелая женщина может стать лучшим проводником для невинного, боязливого мальчика, в восьмидесяти процентных случаях испортившего первый секс с ровесницей. Женщина не высмеет, успокоит, поймет, подбодрит. Женщина не уйдет, пока не получит и не доставит удовольствие. Женщина не продинамит, делая выбор сама. Женщину не нужно соблазнять, она дает лишь два ответа: «да» или «нет» и никаких «быть может»! Последнее кокетливое сочетание она оставит для мужчин постарше, но с мальчиком такое не пройдет, ведь ему нужен точный ответ! Конечно, зачастую женщины кажутся противными: с суховатой кожей, с морщинками на лице и целлюлитом на бедрах. Правда, я не знаю, что такое целлюлит, но что-то страшное, наверное. А ведь Дебора не такая! Она ведь еще молода даже для меня. Сколько ей?.. Блин, пацаны же говорили… двадцать с чем-то, двадцать пять или около того. А мне шестнадцать – это возраст! И девять лет между нами – небольшая разница. Я даже жениться на ней смогу при случае, если она от меня, к примеру, залетит. Эх, круто было бы! Она живет отдельно, я бы смог к ней переехать, освободившись, наконец, от родительского, хоть и пассивного, надзора. Жаль, что это лишь очередная пища для фантазии…»
Щелкнув мышкой, Дин включил заставку монитора и, будто не осознанно, опять нажал на значок с почтой, снова любуясь сообщением о никем невостребованном Е-мэйле. Все равно, что записная книжка с вырванными страницами адресов.
Вспомнив вдруг о надписи, обнаруженной в кладовке между полок, юноша резко развернулся на крутящемся стуле и, схватив лист бумаги и шариковую ручку, спустился вниз.
Тихо подкравшись, Дин заглянул в гостиную. Родители сидели перед телевизором – отец на диване, мать в кресле – и молча смотрели какое-то кино. Ничто не мешало вновь проникнуть в кладовую под лестницей и, воспользовавшись стремянкой, стоящей в том же положении на прежнем месте, подняться и неторопливо записать ссылку.
Дело было сделано. Дин на цыпочках вернулся в комнату, где его подзывал телефон.
– Кто может звонить в такой час? – удивился юноша, подбирая со стола мобильник: – Алло?
– Дин, ты еще не спишь? – поинтересовались голосом Хобба.
– Нет, смотрю порнушку.
– Я тоже!
– Ну и дурак, – возразил Дин. – Если бы ко мне пришла девушка и так вот запросто развалилась на кровати с голыми ляжками, я бы из кожи вон вылез, но постарался найти способ составить ей компанию. И мы бы, уж конечно, не с кошками бы там забавлялись! Мне до сих пор не верится, что между вами лишь пресная дружба.
– Сладкая дружба, чувак, сладкая! И я просто продляю удовольствие, любуясь этим наипрекраснейшим персиком, который только стоит укусить за бочок и он взорвется потоком сока, – с важностью объяснил Хобб. – А куда спешить-то?
– А ведь действительно, куда?..
– Слушай, Дин, новость есть! Час назад звонил Рот, чего он мне рассказал!..
– Не томи, Хобб, что случилось?
– Когда мы уехали в автобусе, тачка Свена еще оставалась на парковке. Так вот прикинь, Лестер, ну индеец этот обдолбавшийся, при въезде, поцарапал рулем толи дверь ему, толи крыло, точно не знаю, и Свен это увидел. Короче они сцепились, но вмешались какие-то старшеклассники, разняли вовремя. Потом Йети откуда-то взялся, наорал на всех, Лестер ему нахамил, угрожать вроде начал… В общем подробности выяснить не успел, Рот в библиотеке был, сам не видел ничего, передал мне со слов Свена.
– Во дела! – удивился Дин.
– В общем, ждем разборок скоро. Только не хотелось бы в них влезать…
– Их всего двое, я не пойму, чего их терпят? Встретили бы в переулке, да надавали бы как следует и индейцу, и его придурочному корешу.
– А кому это надо? Они потом поодиночке с каждым разберутся. Это ж отморозки, им терять нечего, они в долг живут. Тем более ты забываешь о Сиде.
– А это кто еще?
– Я тебе говорил о третьем участнике банды Коршунов? Вот, это он. Сид, тоже, как и Лестер, индеец шайенн[17 - Шайенны, или чейенны (англ. cheyenne) – североамериканский индейский народ.], абсолютно конченый ублюдок, в колонии для малолеток полгода сидел. Его весь город побаивается. Правда, он в последнее время затаился, только иногда видят, на мотоцикле пронесется и исчезнет. Возможно, тюряги испугался (ему вроде уже восемнадцать исполнилось), а возможно готовит что-нибудь серьезное. Например ограбление.Такой и зарезать может запросто, сам пойми, кто с ним связываться захочет?
– Ну и ну…
– Вот тебе и «ну». Ладно, извини, что отвлек от благородного занятия! До завтра, онанист несчастный!
Дин захохотал и выключил телефон, вновь обратившись к неизвестной записи.
Недолго думая он набил трофейный адрес в строку браузера, нажал «поиск» и через секунду увидел на экране незнакомый сайт-файлообменник с восемью видеофайлами формата МП-4. Регистрации не требовалось, можно было нажать на интересующий файл, запустить или скачать его на локальный диск компьютера. Дин нажал и сразу понял, что здесь возможно лишь воспроизведение, но никак не запись. Впрочем, в этом пока не было надобности.
На экране развернулось темное окно, и сразу же вспыхнула спичка, озаряя держащую ее руку в кожаной перчатке. Повисев немного перед камерой, она опустилась вниз, по-видимому, поджигая свечу. И тогда Дин увидел человека с надетой темной маской, напоминавшей физиономию кузнечика или пчелы. Мутные продолговатые стекла скрывали расположение глаз, а хелицеры маскировали подбородок и губы. Ничего большего в этом полумраке рассмотреть не удалось.
Человек, не шелохнувшись, с минуту таращился в объектив, а потом из-под маски раздался его глухой, картонный голос:
– Привет дрожащим пальцам, пустым желудкам и оледеневшим сердцам! Уже соскучились по мне, беснуясь в тщетности попыток разузнать, куда пропал Ваш дикий гений? Но раз Вы на меня сейчас таращитесь, значит все в порядке, я снова вещаю для Вас — моих любимых пожирателей интриг. Так не будем же затягивать вступление! Радость встречи, обнимашки и чмоки — все, все потом!
Итак. После последней нашей встречи прошло прилично времени, и я уже добрался до нового места, перевалив через два штата, и лишь вскользь упомяну об этих днях. Что ж, начну сначала…
Всю последнюю неделю бегства я провел в пути, пользуясь придорожными мотелями для отдыха и сна. Безобразные, дешевые номера, в двух из которых не было работающего кондиционера, а в последнем — даже горячей воды. Простыни с ржавыми, грязными пятнами. Лежать невозможно — жарко, влажно, противно и все чешется. Мысли прогоняли сон, сжигая мозг, да так, что хотелось просверлить черепушку дрелью и самому себе сделать лоботомию, лишь бы ни о чем не думать. Я знал, что это всего лишь напрасное беспокойство, но поделать ничего не мог.
Прижимаясь к канадской границе, я проехал половину Монтаны, давно раздумывая над пристанищем. Газетенка ближайшего городка, купленная на бензоколонке, подсказала мне яркую мысль объявлением о сдаче дома.
Первая спокойная ночь наступила с четверга на пятницу. Интересный городок этот Махкван. Люблю такие. Здесь я как щука в стае карасей под маской радужной форели.
При упоминании Махквана, Дин непроизвольно вздрогнул, проявляя повышенное внимание к словам незнакомца на экране.
– Суббота, третьего сентября, 2011-ого года. Тишина, – продолжал декламатор. – Голова ясная, тело чистое, легкие дышат свежим воздухом. Спал до полудня, а затем совершил довольно продолжительную экскурсию, чтобы оглядеться на местности.
Предчувствую, здесь ждет меня нечто особенное, о чем сейчас даже сложно предположить, и все это дурные предрассудки, остаточные явления после миграции, так что не будем отвлекаться от темы. Считаю, нужно сперва рассказать о городках, подобных Махквану…
В этом маленьком обществе Вы заведомо непризнанный чужак. Здесь все давным-давно примелькались и им все друг о друге известно, вплоть до самых интимных подробностей. Все, от первого попавшего прохожего, до самого последнего соседа по улице знают это новое лицо и начинают подозревать, следить, перешептываться, в надежде выудить больше, выведать, кто Вы, чем живете, кем были и что думаете. И упаси Вас черт, в момент зарождающихся контактов, сказать хоть что-то неуместное, не согласиться с мнением аборигена и уж тем более твердо отстоять собственное мнение! Вы должны слиться с этим городом, раствориться среди его жителей, принять его структуру, законы, обычаи, стать незаметным, всегда приветливым и вечно улыбающимся. Кроме того, Вы просто обязаны стричь газон перед домом в точности по высоте соседского, ни сантиметром выше, ни сантиметром ниже! А также (и это, наверное, самое основное) посещать церковь по воскресеньям, тем более, если горожане очень набожны и большинство из них разделяют Вашу веру, либо снисходительно к ней относятся. Стоит добавить, что в таких захолустьях свято чтят известных или чем-то прославившихся героев (ни в коем случае не говорите о них плохо), а также праздники (как правило, в каждой подобной дыре, кроме принятых конституцией, отмечаются и свои, более важные). Если это не собрание Ку-клукс-клановцев[18 - Ку-клукс-клан, или ККК (от англ. Ku Klux Klan) – ультраправая организация в США, отстаивавшая такие идеи, как превосходство белых, белый национализм.] на заброшенной ферме с распятием чернокожего, и не шабаш на лысой горе с последующим жертвоприношением, то обычно такие события проходят вполне благоразумно. Ярмарки, парады, шествия — все то же самое, все как везде. И Вам необходимо отметить первое же подобное событие на людях, войти в толпу, чтобы показать, что Вы такой же, что Вы надеетесь стать одним из этих достопочтенных граждан, что Вы требуете признания окружающих и хотите их доверия.
Веселитесь искренне, но сдерживайте смех! Бейте в тире из ружья по мишени, прокатитесь на карусели, прибывайте в эйфории от сладкой ваты, расхваливайте сдобные изделия, интересуйтесь овощами и скотом. Особенно аккуратно следует относиться к пожилой части обособленного населенного пункта. Будьте добрым, станьте милым, шутите и пытайтесь заслужить расположения самой вредной и ворчливой старушки, даже если Вы, за притворной улыбкой сжимая зубы, готовы ее задушить. Пожилые и старые люди — это чьи-то родители, бабушки, дедушки, а значит люди пользующиеся авторитетом. Они не только душа упомянутого закрытого общества, но и его глаза, уши, совесть. Не попадайтесь на компромат, обходите интриги, избегайте курьезов, снимите визуально заметное напряжение, примите вид расслабленного человека, но всегда будьте наготове! И знайте, что каждый в этом городе ждет Вашего провала, искренне желает Вам попасть впросак и жаждет Вашего разоблачения. Это не мегаполис, здесь окружающим на Вас не наплевать, они просто хотят Вашей быстрой смерти. Но Вы, назло им, улыбайтесь, показывайте все свои тридцать две бежевые кости, даже находясь на пике раздражения. Улыбка обезоруживает дураков, а в таких городках, уж поверьте, мало приверженцев профессиональной психологии.
Представляя себя новым хозяином унаследованного поместья, я приступил к таксации и за пару часов смог объехать некоторую часть города, не встретив ничего заслуживающего внимания, кроме птичника с возможностью выбора заинтересовавшего вида. Для первого раза достаточно.
Что ж, поглядим, походим, подышим и постепенно подготовим список. Думаю, дня через три я смогу вас порадовать чем-нибудь интригующим.
Вновь перчатка появилась перед маской и, с еле уловимым шипением, погасила горевшую свечку, погружая декламатора в абсолютный мрак. До Дина донесся скрип отодвигаемого стула, тяжелые шаги и щелчок выключения камеры. Запись закончилась.
Пожав плечами, юноша перевел курсор на второй файл, в попытке его запустить, как в тот же миг на экране появилась предупреждающая табличка:
«Нет доступа. Вы можете посмотреть одно видео в сутки».
– Нормально… – обиженно выплюнул Дин, скосив глаза на часы в нижнем углу монитора. – Уже почти одиннадцать часов! Скоро может зайти отец и, с пожеланиями доброго сна, выключить компьютер.
Дин дожидаться не стал.
Глава 10
Четвертый день в школе приготавливал для Дина испытания, не касавшиеся его интеллектуальных способностей, хорошей памяти и хитроумной смекалки. Этот день устраивал ему проверку для состояния физического и требовал смелости, ловкости и реакции. Сегодня новичка ожидало известие, совершенно застигнувшее врасплох, так как он был уверен, что инцидент, произошедший в коридоре перед классом информатики, вполне исчерпан и позабыт второй половиной участников, вдруг неожиданно захотевшей сатисфакции.
Что и говорить, тогда Дин собирался попасть под раздачу, добровольно ожидая соперников. Тогда он был собран и силен духом. Но сегодня, в прошествии первой половины уроков, со сладкими мыслями о скором возвращении домой, о поездке на озеро в компании новых друзей, о возможных поцелуях и ласках Зельды, сегодня, в этот ясный и по-прежнему теплый день, он не мог подготовить себя к угрожающей разборке. А таковая приближалась и с каждой минутой наступала на пятки, дышала в затылок, заставляла ладони потеть.
С другой стороны Дин должен был признать честность Коршунов и, может быть, даже восхититься благородством их, казалось бы, сволочных натур. Его могли встретить на пути домой, где-нибудь на Лесной или улице Трампа, весело попинать в три пары ног и выбросить бесчувственное тело в пыльную канаву. Но нет! После химии к нему подошел сам Лестер Маккорт, сам, собственной неуравновешенной персоной! Высокий и мускулистый индеец, наверняка обладавший десятком рукопашных приемов, мог вышибить из Дина дух всего за несколько секунд, но, не смотря на то, что именно с его уст в тот день сорвался намек на отмщение, намерения физически расправиться с неожиданным дамским заступником он не проявлял. Как и всегда спокойный, по обычаю откалывающий пошлые шуточки в адрес одноклассников, Лестер вразвалочку прошелся мимо и, даже не глядя на оппонента, просто известил его о желании своего друга выбить из новичка потроха. Индеец лишь добавил – когда и где – и так же неторопливо проследовал далее.
Но самым худшим в этой неприятной для Дина новости оказалась огласка. Предстоящий бой, о каких почему-то всегда становится известно не только одноклассникам, но и всей школе, уже собирал зрителей. Косясь на Дина все оставшиеся уроки и перемены, ученики потянулись к одному из начинающих местных букмекеров и, в который раз оценивая новичка измеряющими и взвешивающими взглядами, ставили, увы, не на него. На время, на количество кровоподтеков, на страх, что новичок сбежит, даже на какое-нибудь потустороннее вмешательство в виде неожиданного приезда полиции, прихода школьного охранника или учителя, но только не на победу. Все были заранее уверенны, что победит не Дин, а значит и ставки на победителя не принимались. Разрешалось, конечно, поставить пару вонючих баксов на самого Дина, но никто на подобную глупость не отважился. Однако новости на этом не заканчивались…
Неожиданным было узнать и то, что сегодняшнее выяснение отношений состояло из нескольких участников. Дина посвятили в это сразу же, как только его маленький славный кружок собрался в столовой, сгруппировавшись за одним столом.
– Обо мне, как я уже понял, Рот сумел еще вчера всем растрепать, – раздосадовано начал Свен. – Так что причина известна и более чем ясна. Но Дин, ты-то, черт побери, когда успел этим мерзавцам перебежать дорогу?
– Так-так, – протянула Ида. – Стало быть, второй участник, о котором все трезвонят, ты?
Дин кивнул, задумчиво ковыряя ложкой в картофельном пюре. После встречи с индейцем аппетит ему сегодня изменял. Он кое-как спустил в желудок две сосиски, залил их соком и на этом остановился.
– Если Коршуны решили опустить кого-то в классе, они делают это осторожно, надавливают понемногу, ломают не спеша, чтобы постепенно накачать жертву страхом, подробно донести, кто здесь хозяин, – вступил Альфред, уплетая гарнир. – Поначалу не знающий человек может даже подумать, что они набиваются в друзья и, естественно, расслабляется. Потом они просят оказать им услугу, одалживают, к примеру, денег, затем прессинг нарастает, и понеслось.
– Как же это произошло? – продолжил Свен.
– Это из-за меня! – призналась Зельда. – Только я не думала, что они серьезно и до этого доведут.
– До чего до этого? – не понял Свен. – Дин, ты Пузыря не слушай, Корши лохов не вызывают.
– Я смотрю, у вас в городе умеют развлечь публику, – пробубнил новичок, подпирая кулаком щеку.
– А как же! – отозвался Рот. – Если уж драчка, так массовая, чего каждый день в ристалище бегать. Корши рисуются, дабы другим неповадно было.
– Что же будет сегодня? – с волнением спросила Зельда
– Им решать, – ответил Свен. – У них всегда в ответчиках другие, они вины не признают, молчи или получи, а промолчал – лох, значит, будешь получать все время.
– Эх, – выдохнула Ида, – хороша позиция.
– Но все же? – настояла Зельда, упрямо глядя на Свена.
– Откуда мне знать? – Парень ухмыльнулся. – Сюрпризом будет.
– А помните махач в позапрошлом году, – ввернул Хобб. – Когда Сид кого-то порезал на школьном дворе?
– Его за это и исключили, – подсказал Альфред.
– А кого он порезал? – встрепенулась Ида.
– Не знаю, какого-то пацана из старших, он, вроде бы, школу уже закончил.
– Хобб, а ты на что намекаешь? – со страхом спросила мулатка. – И на кой черт ты вообще вспомнил? На Дине и без того лица нет.
– Да ладно тебе… – отозвался новичок, угрюмо таращась в тарелку.
– Зельда права, ты бледен, – подтвердила Ида.
– Просто не выспался, – увильнул Дин и, подняв голову, оглядел присутствующих. – Ладно вам ребята, я вообще об этом не думаю. Сымпровизируем чего-нибудь на месте, правда, Свен?
Тот подмигнул и, сложив пустую посуду, понес на кухню.
– А вон и Корши, – объявил Хобб, вскидывая подбородок к выходу.
Все оглянулись, но ни индеец Лестер Маккорт, ни его тень Гарви Джоскин не обратили на их стол абсолютно никакого внимания, сразу отправившись за едой.
– Прости, это из-за меня, это я должна все исправить… – с горечью произнесла Зельда, вскакивая с места и вспыхивая. – Какая же я дура! Надо с ними сразу было поговорить, ведь ты же не причем!
– Если ты хоть сдвинешься в их сторону, можешь обо мне забыть, – процедил Дин сквозь зубы, с силой сжимая в руке вилку.
– Что за подстава, шоколадница? – вмешался Хобб. – Его ж за человека перестанут считать, если баба заступаться станет!
– Сядь, зая! – попросила Ида.
Зельда опустилась на стул, потом с грохотом вскочила опять и побежала к раскрытым дверям.
– Отойдет, не беспокойся, – заверил Рот. – Баба есть баба.
– Так ты о нас думаешь, грубиян кудрявый!? – выпалила Ида и, фыркнув, направилась вслед за мулаткой.
– Ну и ну… – крякнул Альфред. – За один обед все перессорились.
– Ничего, в субботу мировую сделаем на озере, – сказал Рот.
– Только до нее тут некоторым еще надо будет дожить, – с ухмылкой произнес математик.
– Пузырь, ты придурок! – рявкнул Хобб и, махнув рукой Дину, поднялся из-за стола. Дин продублировал его действия.
К концу последнего урока народ уже требовал зрелищ. Нетерпение повисло в воздухе, поднимая фаворитам настроение и давя на аутсайдеров, без того расклеенных и подавленных. Дину начинало казаться, что если он и захочет предаться бегству, ученики быстро его скрутят и сами отволокут к матадору, как убойного теленка на арену для корриды.
Так или иначе, а время неумолимо приближалось к обозначенному Коршунами месту. Оно не было задним двором школы, не было площадкой для игры в теннис, не было автомобильной парковкой. Сопровождающие уводили Дина вдоль дороги, а позже, по натоптанной тропинке, прямо в лес. Его взяли в кольцо еще при выходе. Четверо из команды по футболу, двое из которых Итан Пайп и Макс Хоган, пятым шел сам Свен, чуть поодаль Джон, Рот, Альфред и прыщавый змееныш Лью Карсон, с блокнотиком для записи – так вот кто выполнял здесь роль букмекера! А следом троица зубрил, все те же: Хельга, Труди, Пейдж, только они как-то ехидно улыбались, и в глазах у них стоял животный блеск. Еще здесь присутствовала кучка старшеклассников, практически не знакомых Дину, там дальше бесфамильная Лиза и Ида Ранинг. Все они потихоньку потащились следом за компанией, в центре которой находился Дин.
Заметив, что малолетки направляются к остановке, он облегченно выдохнул.
«Хоть эти не окажутся свидетелем моего распятия».
Продвигаясь за спинами плечистых представителей из общества золотой махкванской молодежи, Дин обернулся назад в поисках Хобба и Зельды. Первый значительно отстал, с трудом поспевая за группой, второй нигде не было.
«Что ж, попробую поискать мордашку Сондры. Может это придаст мне сил и уверенности в бою», – подумал юноша, почувствовав, что земля, в прямом смысле фразы, уходит у него из-под ног и словно с горки его потащило вниз. Дин понял, что смотрит поверх голов, элитных одноклассников, опустившихся ниже, и сразу напрягся, чтобы не обо что не споткнуться. Ветки, хвоя, листья, шишки, камушки, палки – все он преодолел, пока не очутился в просторном зеленом овраге, с обступавшими поверху деревьями, с короткой травой на дне, пнями и мхом на обрывах. Это место в школе называли «ристалищем» и оно, как следовало из названия, частенько превращалось в обыкновенный ринг.
– Какое единение! – с обидой пробурчал Дин, покосившись на Свена.
– Прости, но больше всего мы ненавидим трусов, – ответил один из сопровождавших.
– Я дал повод обо мне так думать? – удивился новичок, нахмурившись.
– Нет, конечно, однако парни настояли.
– И после этого у вас язык повернется позвать меня в команду?
– Чего тушуешься? – подключился Макс. – Ведь ты же сам пришел, мы тебя не тащили, дорогу показали и только.
«Лицемеры… – наряду с уничижительной ухмылкой пронеслось у Дина в голове. – Коршунов я, быть может, и простил, но этого козла никогда! С каким бы удовольствием я бы подрался сейчас лучше с ним за благосклонность Сондры, а тут это быдло Гарви! И на кой черт он мне сдался? Я даже ненависти к нему не испытываю, лишь презрение и ничего больше».
Подходили остальные. Они спускались с обрыва словно падальщики, предвкушавшие свежий труп. Слетались и расползались по оврагу, замирая на поваленном сухом дереве, на корточках, или оставаясь стоять в маленьких обособленных кучках из трех-пяти человек. Вот появилась и ледяная Сондра под руку с огненной Николь. Дин заметил их еще на тропинке, перед спуском вниз, однако спускаться они, по-видимому, не собирались, не проявляя к драке особого интереса. Словно две императрицы с трибуны они со скукой взирали на арену, где четыре рыцаря, в неравной схватке, готовились их развлекать.
И вот, на противоположной стороне в соснах, собравшиеся люди увидели Коршунов. Две рослые фигуры торопливо сошли в овраг с видом отягощенных делами наркокурьеров. Они о чем-то быстро переговорили между собой и тот, которого звали Гарви Джоскин, отделился от индейца и вышел на середину оврага.
«Вот сейчас все и начнется, – пронеслось у Дина, и чья-то дерзкая рука уже успела ткнуть в плечо, толкая его вперед. Он обернулся, увидев Макса. – Ну, паразит, придет время, и с тобой я встречусь в этом овраге!»
Неуверенным шагом Дин начал приближаться к сопернику и замер от него в пяти метрах. Гарви стоял, абсолютно расслабившись, слегка покачиваясь на сильных ногах, будто вросшее в землю дерево, колышущееся от кратких порывов ветра. Он стоял и слегка ухмылялся, заведомо готовый побеждать.
«Пах, колени, кадык, глаза, нос, челюсть, – мысленно повторял новичок уязвимые места на теле человека, но смелость его затухала с каждой проплывающей секундой. – Нужно двигаться, двигаться, двигаться! Нужно быть быстрее, чем он! Лишь тогда я смогу надеяться на какой-нибудь положительный исход. Один удар я выдержу, но если он залепит мне еще парочку, пиши – пропало, сил на такое не хватит».
– Чего ты ждешь? – вдруг, как молнией в ясный день, резанул хриплый голос индейца.
Дин вздрогнул и в этот момент увидел надвигающуюся скалу. Гарви был почти на голову выше Дина, гораздо шире, с более массивной грудью, плечами и шеей. Он превосходил этим и Свена. Но если Свен по виду был одинаков с Лестером, Дин был меньше их всех.
«Лучшая защита – нападение!» – подбодрил себя юноша, вспоминая слова потерянного друга Шона, но сдвинуться по-прежнему не мог. Ему необходим был стимул, который он смог бы найти, к примеру, в схватке с Максом Хоганом, но в этой драке не решалось ничего. Он лишь отстаивал собственную личность, подтверждал право на свободу в школе, завоевывал уважение одноклассников, но, вероятно, всего перечисленного Дину не хватало. Тогда он обернулся и быстро поискал среди зевак симпатичную мордашку Зельды. Ее по-прежнему не было, а задирать голову наверх, туда, где стояла Сондра, времени не оставалось.
– Мочи! – выкрикнул из толпы голос Хобба, словно подстегнув к действиям.
Дин застыл в пол-оборота и когда Гарви был на расстоянии вытянутой ноги, чуть подпрыгнул и ударил его прямиком в грудь, от чего противник сразу же повалился назад, хватая руками по воздуху, будто в надежде найти невидимую опору. С глухим шлепком пятой точки о землю, по оврагу разнеслось ликование.
– Ничего себе! А малыш-то не промах! – воскликнул Свен, меняя хмурость на азарт. – С первого удара опрокинул!
– И сразу первая ошибка, – вторил ему Альфред. – Зачем медлит, пока такое преимущество?
Меж тем, застигнутый врасплох неожиданной мощной атакой, Гарви сидел, вытянув свои громоздкие ноги перед собой. Он растерянно огляделся по сторонам и взгляд его, наливавшийся злостью, остановился на Дине.
– Добей его! – не удержался Свен, и в ту же секунду получил по физиономии резким и точным ударом в челюсть. Массивное туловище Альфреда, стоящего сзади, не дало ему упасть. – Толкни меня вперед, – лишь прошептал Свен.
Друг понял и «выстрелил» им в индейца. Завязалась рукопашная. Зеваки обступили дерущихся полукругом, сразу же забывая о первых двух.
– Ну, опарыш, сейчас я так тебя отметелю, мама не узнает! – прорычал Гарви.
Дин, на мгновение отвлеченный новым боем, повернулся и не поверил глазам – противник стоял от него на расстоянии ударов и таковые не заставили себя долго ждать, обрушившись, как молотобойная машина. Дин оказался на коленях, затем на спине и мало что уже мог вспомнить о своих последующих перемещениях. Град ударов сыпался как из рога изобилия, но чтобы уложить новичка Гарви понадобилось всего четыре. Остальные удары, чтобы не портить новичку лицо, а наряду с этим не возбуждать лишние вопросы, он наносил уже в живот и грудь, опустившись возле Дина на одно колено. Так посоветовал ему индеец Лестер, который в этот момент пытался расправиться со Свеном.
Окрики, свист, хлопки и топот – все способствовало боевому духу участников, чье противостояние превратилось в подобие ритуального военного танца. Ожидая ошибок друг друга, они кружили нос к носу, словно глухари на току, поочередно уклоняясь от атак. Уже через минуту Свену первому улыбнулась удача, подставив под кулак смуглую индейскую физиономию. Лестер, наконец, упал, но сразу же вскочил и, сделав выпад, с разворота наградил соперника отпечатком протектора своего осеннего ботинка на толстой подошве. Схватившись за щеку, Свен понял, что лежит на земле, уткнувшись лицом в колючую хвою и на желание подняться, получил болезненный удар индейского локтя в поясницу.
– И это все!? – захрипел надменный голос, в котором пробивался смех. – Вставай, петушило, иначе мне придется тебя поиметь! Ну что ты развалился к верху жопой?
Одарив поверженного пинком, Лестер захохотал. Зеваки смолкли и только переглядывались. Борясь с желанием что-нибудь закричать в поддержку друга, Хобб стиснул зубы. Альфред отстранился назад, Рот и Ида застыли с раскрытыми ртами. Все остальные просто стояли, мысленно желая индейцу семь кар господних, надеясь, что когда-нибудь под ним разразиться земля и Ад заберет его обратно.
Свен напряг мышцы, приподнялся, опираясь на руки и, скосив взгляд, поискал врага, кружащего вокруг словно стервятник.
– Коршун, сука… – выплюнул он вместе с порцией крови.
– Ну! – промычал индеец. – Ну! Девочка! Что ты еще хочешь сказать?
– Это еще не конец…
Лестер остановился, продолжая ухмыляться.
– Ты хочешь конца? Так получай его, гнида! – выпалил он, засаживая ногой в приподнятый над землей живот Свена, который перекатился и замер уже на спине. – Слабак! Вы все тут слабаки! – рявкнул индеец, тыкая пальцами. – Тупое, перекаченное дубье! Футболисты! Что толку от ваших рыхлых мышц, если тело не закалилось в работе и драке!? В сторону, мать вашу! – продолжил он, подступаясь к лежащему.
– Берегись! – не удержался Хобб.
Свен поднял голову, еще раз перекатился через себя и, оттолкнувшись от земли, вскочил на ноги.
– Вижу, мои слова задели за живое! – не унимался Лестер в своем унизительном словоблудии. – Помни, придурок, в следующий раз ты свою ржавую тачку можешь просто не найти.
– А ты рискни! – бросил Свен. – И найдешь вместо мотоцикла кучу лома!
– Язык мой – враг мой, слышал такую пословицу? – спросил индеец, незаметно просунув в карман джинсов два пальца и выудив оттуда металлический кастет, блеснувший в лучах солнца, пробивавшегося в овраг через листву и хвою. – А знаешь кто такой стоматолог-ортопед?
– Тот, кто делает коронки для зубов! – послышался голос сородича.
Лестер увидел подкравшегося к Свену Гарви и кивнул.
– Ему он сейчас понадобится!
Не успели зеваки опомниться, как Свена уже сжимали объятия второго члена банды Коршунов. Лестер быстро просунул пальцы, закрепляя кастет на руке, и замахнулся, чтобы нанести удар.
– Ты забываешься, Лес! – окликнул со стороны чей-то повелительный голос, и между Лестером и Свеном возникла здоровенная фигура старшеклассника – капитана команды. – Надо было сразу объявлять, что драка в паре. А раз у Гарви были свои счеты к тому парню, Гарви не должен принимать участия в разборке между вами двоими. Это не по понятиям!
На лицо индейца вдруг упала тень сомнения. Он замер и, ослабив кулак, сбросил с него оружие, зацепившееся за указательный палец, как за крючок.
– Что же… Вэйн… – с паузами ответил индеец. – Ты прав… Гарви, отпусти этого барана. Концерт окончен, шпана! Валите к мамочкам! – Кивнув сородичу, Лестер направился прочь.
Коршуны быстро преодолели наклон оврага, и пропали среди деревьев, будто их здесь и не было.
Когда Дин открыл глаза, первое, что он увидел, было лицо Хобба, склонившееся над ним. В нескольких метрах, с окровавленным платком в руке, на траве сидел Свен, промокая глубокую ссадину на щеке. Рядом с ним стояли Рот и Ида, издали поглядывая на Дина, сзади которого на корточках сидел Альфред. Из своего неудобного положения, новичок его увидел не сразу.
– Круто тебя отделали… – удивлялся толстяк, раздосадовано причмокивая. – Глаз точно заплывет, тебе нужно компресс поставить дома.
– Нос не болит? – поучаствовал Хобб.
– Нет, – буркнул Дин и откашлялся, проглатывая комок из застоявшейся слюны и крови. – Он не сломан?..
– Нормалек! Герой, блин, ха-ха-ха!
– Тебе ж кричали, чего ты тормознул? – спросил Рот.
Дин склонил вбок голову, чтобы понять, чье любопытство он должен был удовлетворить.
– Лежачего?
– Сидячего! – Рот не выдержал и засмеялся, спародировав Хобба. – Тоже мне, благородный мушкетер! Он-то тебя лежачего увечил!
– Свен, дай ключи! – окликнули откуда-то. – Я подгоню машину к лесу, вам ближе будет выйти к дороге.
– Спасибо, Вэйн! – ответил человек с платком и, вставая на ноги, поинтересовался у Дина о самочувствии.
– Хреново… – процедил тот. С помощью Альфреда и Хобба он начал подниматься.
– Тебя будто из окопа Вьетнамской достали, – улыбаясь, озвучил Рот.
– Так плохо выгляжу?
– Не то слово…
– Не слушай его, умоешься, и все тип-топ, – утешил Хобб, придерживая Дина за плечо.
– У меня ребра болят… – пожаловался Дин. – На мне этот говнюк румбу станцевал что ли?
– Ногами не бил, насколько я смогла заметить, – сказала Ида. – После того, как завертелось между Свеном и Лестером, на вас уже никто не смотрел, кроме меня.
– Супер. А если бы он меня задушил или ножом сунул…
– Гарви трусоват для ножа, – успокоил Свен. – Зря ты ему ногой вмочил, разозлил только. Я еще не видел, чтобы он с таким усердием так кого-то избивал.
– Будет мне сегодня разгон от предков…
– Да уж, – крякнул Хобб. – Прошел боевое крещение. Для рядовой школьной драки ты неподобающе выглядишь.
– Хобб, твоих сейчас дома нет? – поинтересовался Свен.
– Как обычно.
– Давай тогда к тебе сначала, примарафетим пацана, а то как бы полицией дело не закончилось.
– Спасибо вам.
– Благодарности потом, ковыляй быстрее.
– Самое обидное, что драться-то совсем не хотелось, – промямлил Дин, таращась на Альфреда одним глазом. – А Зельда где?
– Ты меня спрашиваешь?
– У нее нервы не выдержали, и она убежала на автобус, как только поняла, что тебя не отпустят, – разъяснил Хобб. – Да и правильно сделала, не обвиняй ее в этом. Не нужна она тут была. Не выдержала, вцепилась бы Джоскину в волосы, крик, визг… фу-фу-фу…
– Тогда правильно.
– Не вешай голову! Сейчас поднимемся наверх, там еще метров сто и дорога, – подбодрил Свен. – Я Лестеру тоже хорошо двинул, если это тебя хоть немного успокоит.
– А где твои учебники, Дин? – спросила Ида.
– Понятия не имею… хотя… погоди… В шкафчике оставил… Да-да, точно, что-то торможу… Плевать, заберу завтра, если смогу подняться с кровати.
Минут десять спустя, после трудного преодоления склона и недолгой прогулке по лесной тропе, компания вышла к дороге и забралась в старенький красно-серый купе. Рядом стоял «Шевроле» выпускника Вэйна, который, видя, что «Бьюик» не выдержит шестерых пассажиров, предложил подбросить Альфреда.
Глава 11
Доставив Дина и Хобба по адресу, Свен отвез влюбленную парочку Рота и Иду, заехал к себе домой, где всласть посмеялся с дедом над своей физиономией, и вернулся лишь к четырем часам, когда второй раненый окончательно исследовал побои перед зеркалом, обработал их перекисью водорода и немного прижег спиртом. Никакие другие антисептики, обнаруженные в ванной комнате Кёллеров, Дин применять не рискнул, побоявшись, что синяки и царапины будут уж слишком выделяться.
– Ну, как успехи? – поинтересовался Свен, зайдя на кухню, где друзья, в ожидании своего частного водителя, поцеживали пиво из банок.
Дин показал «о’кей» и, улыбнувшись, съежился. Треснутые губы тут же сообщили о себе покалывающей болью. Свен приблизился и нагнулся вперед, чтобы лучше рассмотреть лицо пострадавшего – почти заплывший левый глаз, припухший нос и губы, и лиловый кровоподтек под тем же глазом.
– Не хило он тебя все-таки приложил, – прокомментировал водитель. – Эта сторона пострадала значительнее той.
– Все правильно. Когда я вырубился, то лежал на правой щеке, – объяснил Дин, пытаясь снова улыбнуться, и сморщился опять.
– Это хорошо, что ты относишься к этому происшествию с юмором. Не те это подонки, которым можно мстить. Больше они тебя не тронут. Во всяком случае, Джоскин сделал все, что хотел и даже сверх того. А то, что ты первым ему врезал, только повысит твой статус перед Коршами. Значит, ты их не испугался.
– Да если бы я не отвлекся, этот костолом еще побегал бы за мною по оврагу!
Друзья расхохотались. Свен глянул на часы и кивнул в сторону двери.
– Поехали, домчу тебя до дома.
Распрощавшись с Хоббом, юноши погрузились в автомобиль и тронулись с места.
– Зельда звонила? – спросил Свен.
– Да, Хоббу, – ответил Дин. – Мы с ней номерами еще не обменялись.
– Волновалась?
– А как же. Только я отказался разговаривать.
– Правильно сделал, только не перегни. Она девчонка хорошая, хоть и резковата иногда бывает, да обижается по пустякам, но в остальном вполне адекватна, все понимает.
– В каком смысле?
– Дурочку из себя не строит.
– А-а, в этом. Жаль только, что она…
– Цветная? – зацепил водитель, сощурившись. – Ты же не расист?
– Вроде, нет, хотя индейцев уже ненавижу…
– Ты ни на кого не смотри. У нас, как ты понял, черных мало, белые в основном, немного желтых и краснокожих…
– Не говори мне про краснокожих…
Водитель отвлекся от дороги и мельком взглянул на пассажира, буркнув:
– Хорошо.
– А у тебя есть подружка? – спросил Дин.
– На данный момент нет, но я пытаюсь с одной замутить, ты ее не знаешь, из класса Вэйна.
– Выпускница?
– Угу.
– Круто взял.
– Да не взял еще, но собираюсь. – Свен рассмеялся.
– Только не смеши меня, пожалуйста, кровь пойдет.
– А ты смейся, как чувихи после ботекса, губы трубочкой и хо-хо-хо.
– И привет от Санты.
– Точно! Здесь поворачивать?
– Вроде здесь, сам не помню… – Дин напрягся, всматриваясь в окно одним глазом. – А что ты думаешь о Брине?
– А ты где ее видел?
– Вчера, у Хобба. Как я понял, у них не очень быстро продвигается…
– Ты их не трогай, разберутся. Там, видишь ли, дружба, причем настолько давняя, что они уютно себя чувствуют и без секса. Секс в некоторых случаях может лишь испортить отношения. Ну, знаешь, все равно, что в строку красивых стихов вставить бранное слово.
– Ты серьезно так считаешь? Гм, но они живые люди! На черта такая дружба, когда друг на стену лезет от желания сорвать с подружки трусы!?
– Это тебе Хобб сказал? – уточнил Свен.
– Напрямую нет, но я понял.
– Оставь их. Я тебе намекну, чем это закончится, только между нами, о’кей?
Дин жестом показал, что зашивает рот.
– Могут быть два варианта, – продолжал водитель. – Первый – она ему все-таки даст, возможно, не в прямом смысле, а с каким-нибудь отдалением… минет, к примеру, сделает и ее стошнит. Сам понимаешь, с пеленок дружат, а тут перед глазами его член. Скверно это, даже мерзко я бы сказал. После этого они расстанутся надолго, а потом продолжат дружеские отношения, не такие уже теплые, а так-сяк, привет-пока…
– А второй вариант?
– Второй – она встретит в скором времени в школе какого-нибудь кренделя лощеного, возможно выпускника. Девки ведь тащатся по старшикам. Они иной раз однолеток и за мужиков-то не считают, так, пацанчики, – Свен на секунду обернулся и подмигнул. – Объяснятся потом с Хоббом, мол, так и так, влюбилась, прощай навеки!
– Третьего варианта нет? – с сарказмом спросил Дин.
– То, что они притрутся и поженятся, когда закончат колледж? Брат, да ты, видимо, еще веришь в счастливые сказки.
– Нет и, к сожалению, давно!
– Ну, а что тогда спрашиваешь?..
– А тебе Брина как?
– Не знаю, наивная она какая-то. Смазливый пупсик, ребенок и только. Но я бы ей вдул, если ты об этом. Только это не тот случай. Хобб мой друг, а это свято! Да ты, смотрю, сам бы не прочь, а?
– Нет, я, как и ты, самцовые позывы.
– Тогда не связывайся. Нагадишь Хоббу, будешь иметь дело со мной и всеми нами. Не упускай Зельду, не сделай ошибки! Стройная, симпатичная, и на спину сама завалится, как только поймет, что ты серьезно настроен. А кожа… да хрен с ней! Ты же не жениться собираешься. Зато со временем будешь вспоминать, как отжарил мулатку, и негритянки в твоих сексуальных фантазиях выйдут из разряда диковинок. Лучше да, чем нет. – Свен отвлекся, вздергивая подбородком. – Смотри, твоя Осиновая.
– Чуть дальше еще проедем, – попросил Дин.
– Скажешь когда.
Пассажир кивнул.
– Вот тут, – добавил он через несколько секунд и «Бьюик» остановился в паре метров от подъездной дорожки к воротам гаража под домом. – «Скайларк»?
– Ага, – подтвердил водитель. – Старушка, начала двух тысячных.
– А выглядит вполне прилично.
– Хох, так я в нее уйму бабла угрохал, полцены, наверное. Сам-то собираешься обзаводиться колесами?
– Вряд ли. Родители жмутся, а сам я заработаю не скоро.
– Ясненько, – ответил Свен, чуть наклонившись на руль, чтобы рассмотреть дом. – Субботняя поездка в силе! После школы мы с Альфом купим все, что потребуется. Если поедешь, деньги завтра не забудь, а то мы не терпим халявщиков.
– Обязательно! Только с такой рожей я там буду за место Квазимодо[19 - Квазимодо – горбатый звонарь, герой романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери».]. Сыграете на банджо – станцую и спою.
– Не преувеличивай, я сам еще тот красавец, с подбитой-то бровью и шрамом на щеке.
– Так тебе там некого окучивать, а у меня Зельда!
– После того, как она дезертировала с поля боя, сама полезет целоваться. Ты только правильно этим воспользуйся. Обижайся на нее весь завтрашний день, а в субботу сам спросишь, захочет ли она загладить свою вину.
– Спасибо, совет дельный!
Свен подмигнул и добавил:
– Бывай!
Дин вылез, хлопнул дверцей и осторожно приблизился к входной двери, пошарив по карманам в поисках ключей. Отец заказал для него недавно комплект.
– Сынок, это ты? – раздался голос матери, как только Дин вошел.
– Я! – откликнулся он.
Мать была на кухне, и юноша сумел прошмыгнуть наверх незамеченным.
– Голоден?
– Подожду ужина, я перекусил у Хобба! – выпалил он на ходу, взмывая по лестнице.
В комнате юноша торопливо переоделся, снимая выпачканную землей рубашку (которую, пытаясь оттереть у Кёллеров, лишь больше измазал) и отнес ее в ванную, маскируя под грудой белья. Вернувшись, Дин облачился в майку с Микки Маусом, переодел штаны и открыл дверцу шкафа, где было зеркало.
«Эх, ну и рожа… даже Микки симпатичнее, – мысленно возмутился пострадавший, рассматривая себя в зеркало. – Губы и нос ерунда, а вот глаз серьезно. Как бы не загноился чего доброго! Сволочные Коршуны! Вот теперь я на них зол даже больше, чем на кого бы то ни было в этой долбаной деревне! Что мне Макс со своей белокурою шлюхой, и без него врагов нажил. Если маме я не понадоблюсь, просижу тут до приезда папы. Он быстрее все поймет и сразу ее успокоит. Дело-то житейское. С кем не бывало?»
Заиграла музыка. Дин вынул сотовый из брюк и в который раз обрадовался, что не разбил его в драке.
– Алло.
– Как ты, хулиган? – послышался басок Альфреда. – Хобб заверил, что ты уехал огурцом.
– Страдаю физически и морально! – шутливо пожаловался Дин.
– Что, влетело еще и от предков?
– Пока нет, но предстоит. Просто скандал отложил до вечера.
– Понимаю, – буркнул собеседник и просвистел в трубку какую-то очень знакомую мелодию. – Я что позвонил-то… О! Вспомнил! Палатка у тебя есть?
– Какая еще палатка?
– Обычная, туристическая. У нас всего одна, правда, на четыре тесных места. Пацаны в нее все не полезут, а для девчонок жирно получится. Даже если отдать ее им, мы тогда в машины не влезем. Один лишний будет. Хотя, если Рот с Идой займут одну машину…
– Стоп! – прервал Дин. – Так мы с ночевкой?
– А тебе и об этом не сказали? – В трубке послышался хохот. – Ну, блин, мы чего-то вообще…
– Надеюсь, это был последний сюрприз?
– Хех, надейся. Так что?
– Нет у меня палатки. Слушай, а может мне не ехать, раз из-за меня такой перекос? Успею еще, да и болит все тело после взбучки, какие уж тут путешествия…
– Ты не поедешь, Зельда откажется. Она в этот раз и не хотела, передумала только из-за тебя.
– Незадача…
– Дин, а может, ты ее спросишь?
– Чтобы она осталась? – удивился новичок.
– Нет, ты что, я про палатку, – поправил Альфред.
– У нее есть?
– Была у родителей. Они как-то в поход в заповедник ходили года три назад, Зельда сама рассказывала.
Дин глубоко вздохнул.
– Альф, тут такое дело… Короче, я не могу, я обиделся.
– Ну, ты выдал, черт побери! Фыркнет еще и не поедет, девочка с дерьмом!
– Тогда и проблема разрешится.
– Это конечно, но мне бы не хотелось разбивать компанию. Раз уж договорились, надо слово держать. На фига нам откаты в последний момент? Мы и со спиртным уже все прикинули – по тридцатки с носа, а на закусь разведем родителей, у кого что будет. Чего не будет доставать – докупим. В воскресенье, к полудню, назад. Тачку предки дают. Вроде бы все… Что молчишь?
– Жду, пока ты согласишься.
– Ладно, черт с тобой, Зельде сам позвоню…
Положив телефон на стол, Дин сел перед монитором и включил компьютер.
Аккаунт в «Гугл» и снова ничего от Шона, как и от портлендских одноклассниц, якобы тайно его любивших и теперь пытавшихся разыскать для контакта. Опять фантазии! Дин ощутил мигрень, сильно болело и под глазом, а также в боку.
– Чтоб ты подох Гарви Джоскин! Чтоб тебя змея ужалила или поезд переехал!
Вновь запиликал рингтон.
Парень стукнул по столу кулаком и потянулся за телефоном, пытаясь совладать с накопившейся злобой.
– Слушаю! – рявкнул он в трубку.
– Дин… – раздался робкий женский голосок, словно потихонечку проверяющий настроение собеседника.
– Зельда?
– Не узнал?
– Узнал, конечно, просто удивился, ведь ты не знаешь моего номера. Хобб поспособствовал?
– Нет, Альф, но не осуждай его за это. Клещами на силу сейчас вытянула.
– Хобб ему, он тебе, как дырявая шпионская сеть: номера, пароли, явки; все слили и операцию провалили! Ну, ладно уж. Как у тебя?
– У меня-то нормально, мне-то ничего, а как себя чувствуешь ты? Альф сказал, что тебе сильно досталось…
– Есть немного.
– Больно?
– Нет, щикотно.
– Мне так тебя жалко, Дин! И прости, что не пошла в ристалище, я не могу смотреть на подобные мероприятия, это было выше моих чувств. Ты ведь обиделся, правда? Я не поддержала тебя и в нужный момент не оказалась рядом.
Голос девушки звучал так нерешительно и нежно, что Дин сам почувствовал себя виноватым и сразу же сдал позиции. Терпеть до завтра, зная, что Зельда раскаивается и переживает, и тем более в прохладных отношениях выдерживать половину учебного дня, он бы не смог.
– Конечно, это было неприятно, и сначала я действительно обиделся, но потом мне все доступно объяснили, и я сразу тебя простил.
– Ты очень добрый, Дин, – В трубке послышалось чмоканье. – Я тебя целую.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/dmitriy-korovin-18832291/videosklep-66930393/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Махкван (на языке индейцев шайенн – индюк) – вымышленный североамериканский городок в штате Монтана, недалеко от границы с Канадой.
2
Желтая сосна, или орегонская, или тяжелая (лат. P?nus pondersa) – крупное дерево семейства Сосновых.
3
Мадонна (Луиза Вероника Чикконе) (род. 1958) – американская певица, автор песен, продюсер, актриса, режиссер и сценарист.
4
Орест Браунсон (1803-1876) – американский писатель, философ.
5
«Американский пирог» – молодежная кинокомедия 1999 года, режиссеров Пола и Криса Вайц.
6
Робин Рианна Фенти (род. 1988) – барбадосская певица, фотомодель и модный дизайнер, официальный почетный посол культуры от Барбадоса.
7
Скайп (Skype) – бесплатное проприетарное программное обеспечение с закрытым кодом, обеспечивающее шифрованную голосовую связь и видеосвязь через Интернет между компьютерами.
8
Фэйсбук (Facebook) – крупнейшая социальная сеть в мире, основанная в 2004 году Марком Цукербергом.
9
Ю-туб (YouTube) – Интернет-сервис, предоставляющий услуги видеохостинга.
10
Ланист – антрепренер гладиаторов.
11
Ламер (от англ. lamer – хромой) – неумелый пользователь компьютера с завышенной самооценкой.
12
Скрипт – высокоуровневый язык программирования для написания сценариев – кратких описаний действий, выполняемых системой.
13
Уильям Брэдли Питт (род. 1963) – американский актер и продюсер. Лауреат премии «Золотой глобус» (1995). Обладатель премии «Оскар» как один из продюсеров фильма «12 лет рабства».
14
Анджелина Джоли Войт (род. 1975) – американская актриса, режиссер и сценарист, фотомодель. Лауреат премии «Оскар» и трех премий «Золотой глобус». Посол доброй воли ООН.
15
Селена Мари Гомес (род. 1992) – американская актриса кино, телевидения и озвучивания, певица, композитор, автор песен, и посол доброй воли ЮНИСЕФ.
16
Хелена – город в США, столица штата Монтана и административный центр округа Льюис-энд-Кларк.
17
Шайенны, или чейенны (англ. cheyenne) – североамериканский индейский народ.
18
Ку-клукс-клан, или ККК (от англ. Ku Klux Klan) – ультраправая организация в США, отстаивавшая такие идеи, как превосходство белых, белый национализм.
19
Квазимодо – горбатый звонарь, герой романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери».