Тадж-Махал
Валентина Шабалина
В книге два повествования: первое происходит в Индии 17 века (правление династии Великих Моголов), второе – в России в конце ХХ века. Прослеживаются судьбы главных героев: в Индии – Шах-Джехана и его жены Мумтаз-Махал, в России – Валентина Калинина и Валерии Лесковой. Валерии придётся пройти через многие жизненные испытания, чтобы понять, что картины, которые всплывают в памяти, не из кинофильмов, а из её прошлой жизни. В Индийском повествовании все даты, имена и места действия совпадают с исторической действительностью. "Тадж-Махал" это киносценарий адаптированный для чтения.
Валентина Шабалина
Тадж-Махал
Индия Агра 1611 год
На престоле сын Великого Акбара Джехан-Гир. Каждый год в стране в начале марта пышно и торжественно отмечается праздник Джамшед навароз (День Нового года). Этот праздник восходит к легендарному персидскому царю Джамшеду, составителю солнечного календаря.
После торжественных церемоний во дворце в серале устраивается базар. Это необычный базар, его ждут целый год, к нему готовятся заранее. Это единственный день в году, когда женщина может показаться открыто без покрывала перед мужчинами. Эмиры привозят сюда дочерей, чтобы познакомить с государем и принцессами (бегум), показать всем их красоту, чтобы потом пристроить фрейлиной к одной из бегум, или удачно выдать замуж. Но главное это тот театр, который разыгрывается на этой ярмарке, потому что все роли продавцов играют эмиры, их жены и дочери. Сам султан может на время превратиться в покупателя и торговаться с продавцом (дочерью эмира) из-за парчи и фруктов. Дамы, совершенно не обращая внимания, что имеют дело с государем, упрямо стоят на своём и доходят даже до грубостей. Принцессы и государь покупают всё за наличные деньги и, часто бывает, что они вместо серебряных рупий оставляют прелестной торговке несколько золотых, словно по ошибке, делая вид, что они этого не замечают. Торговки с таким же видом принимают деньги, и всё это сопровождается шутками и прибаутками.
На затененную террасу богатого дома вышел Джелал-хан. Это был тучный стареющий темнокожий евнух, одетый в узорчатый муслиновый халат поверх шальвар-камиза. На чалме красовалась брошь с небольшим рубином, подаренная хозяином Абдулой Хасан Асаф-ханом за выполненную услугу. Он давно занимал должность главного евнуха в доме, знал все его тайны и твёрдой рукой держал слуг в повиновении. Асаф-хан был родным братом императрицы и служил визирем при дворце. А это делало значимым в глазах людей и Джелал-хана.
Он сделал знак рукой, к нему подбежала, низко кланяясь, девушка-служанка.
– Беги в Белую беседку, там отдыхает Ардтуманд Бану Бегум. Скажи, что пришла её матушка Диванджи-бегум и желает её видеть. Живее!
Тенистый сад поражал красотой и обилием распустившихся цветов. По дорожке, выложенной мраморными плитами, ходили павлины, распустив свои великолепные хвосты.
На берегу небольшого водоема под большими могучими деревьями, которые давали живительную тень, стояла искусно сделанная из белого мрамора и оплетенная шпалерными розами беседка. В беседке прятались от солнца две девушки, две подруги лет четырнадцати-пятнадцати. Одна, чуть постарше, черноволосая Нания, лежала на широком покрытом персидским ковром диване среди разноцветных подушек. Другая девушка сидела на таком же диване, по-турецки поджав ноги, с толстой книгой на коленях. Это была Ардтуманд Бану Бегум. У неё была светлая кожа и тёмные с рыжиной волосы, одета она была в дорогое шёлковое платье, как и подобает бегум (принцессе). Рядом с ними на невысоком резном столике стояло огромное серебряное блюдо с фруктами и кувшином лимонада с узким и длинным горлышком. На полу сидели две служанки и, помахивая веерами из павлиньих перьев, отгоняли мух. Под стенами беседки, спрятавшись от солнца, полуголый музыкант негромко играл на флейте, услаждая слух двух принцесс.
Нания лениво повернулась и взяла с блюда кисть тёмного винограда. Она сначала рассматривала её, держа на весу, любуясь бликами света на тёмно-фиолетовой кожице, а потом стала обрывать губами по ягодке, чему-то улыбаясь.
– Завтра праздник Джамшед Навароз, в серале будет ярмарка, – улыбаясь, говорит она и, не дождавшись ответа, мечтательно продолжала, – я надену своё самое красивое платье. Там будут мужчины… много мужчин…и я хочу им понравиться! Отец подарил мне браслеты и серьги с рубинами на праздник, и везёт меня на ярмарку. Он хочет выдать меня замуж… Ардтуманд, а ты хочешь замуж?
Вторая девушка водила пальцем по старинной астрологической книге, разбирая таинственные знаки, не слыша её.
–Ардтуманд Бану Бегум! – громко сказала Нания, оторвала виноградинку и кинула подруге прямо на книгу.
– Нания, что ты делаешь?! Ты испачкаешь книгу, и астролог будет нас ругать. Это старинная рукопись!
– Ардтуманд, ты хочешь замуж?
– Замуж? Фи! Не хочу! – чтобы позлить подругу сказала Ардтуманд и приподняла покрывало, пряча за ним улыбку.
– Как не хочешь?! Ты не хочешь, чтобы тебя целовал мужчина?
– Не хочу!
– Ты не хочешь, чтобы он тебя ласкал и говорил нежные слова? – от удивления Нания даже привстала.
– Не хочу!
– Ты не хочешь, чтобы он дарил тебе подарки: платья, кольца, серьги?!
– Не хочу!
– Чего же ты хочешь, глупая женщина?!
– Я хочу дочитать эту книгу, – засмеялась Ардтуманд и бросила виноградинку обратно.
– Эту книгу подбросил тебе сам шайтан!– спрыгнула с дивана Нания. – Немедленно закрой её, – закричала она, – иначе ты никогда не выйдешь замуж!
Она подбежала к подруге, захлопнула книгу, и обе со смехом упали на диван.
– Я так хочу замуж, – доверительно сказала Нания подруге. – Мне, кажется, что моя жизнь потечёт тогда по другому, мне сейчас так скучно и нечего делать. От книг веет дряхлостью и скукой! – она толкнула ногой книгу, которую только что читала Ардтуманд, и та с грохотом упала на пол. – Вокруг одни и те же лица и интриги. Надоело!
– А разве в том доме, куда ты попадёшь, будет по-другому? Те же самые интриги и лица, которые потом ты не захочешь видеть.
– Ну и пусть! – капризно надула губки Нания. – Зато у меня будут новые наряды! И…и ко мне каждую ночь будет приходить мужчина!
– А за кого тебя хотят выдать замуж?
– Не знаю. Отец завтра повезёт меня в сераль на ярмарку. Там много людей, и много мужчин… Завтра праздник и я могу не закрывать своё лицо! Знаешь, как я пройдусь по ярмарке? Вот так!
Нания спрыгнула с дивана и, заколов длинные чёрные волосы на затылке шпильками из яшмы, грациозной кошкой прошлась по беседке. Ардтуманд, опёршись на локоть, с улыбкой наблюдала за ней.
– Какая ты красивая, Нания!
– Я так хочу, чтобы меня любили! – в глазах Нании появилась мечтательность.
– А сама хочешь любить?
– Женщине это вовсе не обязательно! Главное, чтобы любили меня!
– А я хочу познать это чувство, – сказала Ардтуманд, глядя на гладь водоема, покрытого распустившимися лотосами. – Я хочу сама любить.
– Глупая! Это всё лишнее! За кого нас отцы выдадут, того и будешь любить, даже если он тебе противен. А тебя завтра везут на ярмарку?
– Не знаю…
– Как! Тебя не берут?!
Темнокожая служанка, добежав до беседки и склонившись в низком поклоне, замерла на нижней ступени лестницы, тяжело дыша. Первой её заметила Нания.
– Чего тебе?!
– Старший евнух послал сказать, что пришла матушка Ардуманд Бану Бегум, и она ждёт госпожу в её комнатах.
– Матушка! – Ардтуманд легко соскочила с дивана. – Наверное, меня тоже повезут на ярмарку! Мне надо идти, Нания.
Лёгкое покрывало, зацепившись за столик, соскользнуло с плеча, но Ардтуманд даже не заметила этого. Быстро сбежав по ступенькам, она побежала по дорожкам к дому.
Нания посмотрела вслед подруге, вздохнула, потом томно потянулась и легла на диван.
– Ну, чего расселись? – строго сказала она двум служанкам, которые, после того как Ардтуманд убежала, перестали махать веерами. Они покорно, не вставая, пододвинулись ближе к её дивану и, не отрывая глаз от пола, стали ритмично размахивать перьями на длинных палках. Улыбаясь своим мыслям, Нания погрузилась в мечтания.
Диванджи-бегум Сахита молодящаяся женщина, ещё не потерявшая былой красоты, гордая, и оттого казавшаяся неприступной, ожидала дочь в роскошной большой комнате. Рядом с ней находился главный евнух и несколько слуг, сопровождавших её. Ардтуманд вбежала в покои.
– Матушка! – она кинулась к матери и, низко склонившись, дотронулась до края одежды, поцеловав её в знак особой почтительности.
– Ты стала уже совсем взрослой, Ардтуманд, – строго сказала мать, – и тебе не подобает бегать без покрывала как простолюдинке.
– Да, матушка.
– Ты должна следить, чтобы солнце не касалось твоей кожи, она всегда должна оставаться белой.
– Да, матушка.
– Завтра праздник Джамшед Навароз.
Артуманд затаив дыхание, слушала мать.
– Перед отъездом отец наказал, чтобы тебя отвезли в сераль. Утром ты едешь на ярмарку.
– Спасибо, матушка! – дочь кинулась вперед, чтобы ещё раз поцеловать у матери край одежды, но та остановила её рукой.
– Благодари не меня, – отца! Это ещё не всё. Я дарю тебе на праздник это платье, – мать сделала знак рукой, и две служанки развернули перед Ардтуманд новый жёлто-голубой наряд. – А эти драгоценности – подарок отца, – вперёд вышел молодой евнух с футляром в руках. Он открыл его и показал принцессе диадему на голову, серьги из бирюзы и браслеты.
– Вы так добры ко мне, матушка, – Ардтуманд обняла мать.
– Твой отец в отъезде, поэтому сопровождать тебя будет Джелал-хан, – мать указала на главного евнуха, который поклонился Ардтуманд. – Он позаботится о твоей безопасности. Завтра на ярмарке ты можешь купить всё, что захочешь. Вот деньги, – она подала кожаный мешочек с золотыми и с серебряными рупиями. – А сейчас мне пора идти.
– Побудьте со мной ещё немного, мама.
– У меня много дел, дорогая, надо подготовиться к приезду отца, – мать поцеловала дочь и вышла.
Выйдя из комнаты дочери, женщина повернулась к главному евнуху:
– Смотри внимательно, Джелал-хан, кто обратит на неё внимание. Пора выдавать её замуж. Нам нужна хорошая партия. Потом доложишь мне.
Во внутреннем дворе императорского дворца развернулась ярмарка. По периметру в два ряда стояли муслиновые палатки красного, жёлтого, зелёного цветов, наверху у каждой красовались пышные плюмажи. Внутри они были обтянуты цветными ситцами, расписанными вручную цветами и сказочными птицами. Арки первых этажей зданий, выходящих на дворцовую площадь, были затянуты шелками и парчой, и образовывали множество открытых с одной стороны лавок. Эмиры, хозяева этих небольших магазинчиков, не скупились на их отделку, щеголяя друг перед другом своим богатством.
На прилавках лежали ювелирные украшения из драгоценных и полудрагоценных камней, китайские шелка, расшитые золотыми и серебряными нитями, удивительной работы головные покрывала из Персии, тончайшей выделки арабские ткани, проходящие через небольшое колечко, и всё это смешивалось с ароматами духов и благовоний, разлитыми в хрустальные сосуды, от которых кругом шла голова. В центре площади на невысоком помосте сидели музыканты и несколько девушек, профессиональных танцовщиц, исполняли персидские танцы.
Ардтуманд впервые была на такой ярмарке. Музыка, смех, пестрота нарядов бегум, ради которых и был устроен этот праздник, всё удивляло и радовало.
– Ардтуманд, смотри, какой шёлк! – Нания подняла кусок ткани с прилавка и приложила к лицу. – Правда, чудо как хорош?!
– Бери, красавица, – запел «продавец» эмир, – это ткань была соткана только для тебя! Для такой пери как ты! Я этот шёлк почти даром тебе отдам!
– Почти? – засмеялась Нания.
– Почти, – крутанул рукой эмир. – Ткань бесценна, но такой брильянт как ты, должен иметь достойную оправу!
Девушки засмеялись и перешли к другому продавцу.
Венецианские зеркала отражали солнце и весь базар. Девушки разглядывали себя в одном из зеркал.
– Смотри! – Нания дёрнула подругу за рукав. – Султан Джехан-Гир выбирает себе чалму!
– Где?
– Да вот же! У красной палатки!
Зрелище было просто потрясающее. Султан, как простой горожанин, торговался из-за каждой рупии, и было видно, что это доставляет ему большое удовольствие.
– Пять серебряных рупий за чалму? Почему так дорого? – держа тонкую золотистую ткань, говорил Джехан-Гир. – Ты где взяла такие цены, красавица?
– Где взяла, там уже больше не дают! – засмеялась «продавщица».
– И ткань-то какая-то жидкая! – султан посмотрел ткань на просвет и подёргал на прочность.
– Вы из неё верёвочную лестницу собираетесь плести, что ли? – удивилась «продавщица», и все вокруг, вместе с султаном, засмеялись. – Да этой ткани износу нет! Кто её носит на голове, молодеет лет на двадцать!
– Зачем мне на двадцать лет молодеть? Я тогда был простым принцем, а не султаном! Даю за неё две серебряные рупии!
– Шутите, господин?! За такую ткань две рупии? – округлила глаза красавица. – Да я лучше из неё юбку сошью, чем за такую цену продавать! Четыре рупии!
– Сошьёшь юбку, да помолодеешь лет на двадцать?! Что от тебя тогда останется? Ни один мужчина не посмотрит на грудного сосунка! – не остался в долгу султан. – Три рупии!
Ардтуманд и Нания засмеялись, глядя на эту сцену.
Около помоста, где в такт музыке двигались танцовщицы, остановились двое молодых мужчин. Один высокого роста, стройный, с распущенными до плеч чёрными волнистыми волосами был принц Гурам сын султана Джехан-Гира. Его тёмно-карие глаза были грустны. Другой худощавый с более тёмной кожей, по которой можно угадать в нём выходца из раджпутов был Садулла-хан – преданный друг и визирь принца Гурама.
– Отчего вы грустны сегодня, принц Гурам? Сегодня праздник! Надо веселиться! Столько красивых женщин вокруг! Не каждый день увидишь такие розы!
– Сердце моё грустит, Садулла-хан, сам не знаю отчего. Как будто жду чего-то…
– Уж не влюблены ли вы?
– Нет, друг, сердце моё свободно.
– Посмотрите, как хороша та в зелёном платье, что примеряет серьги!
– Да, хороша, – равнодушно ответил Гурам.
Они шли между рядами палаток, где продавцы на разные голоса расхваливали привозной товар.
– Дыни из Самарканда! Свежие! Сладкие!
– Виноград из Бухары! Нежный, как губы любимой! – зазывали из палаток.
– Шелка и фарфор из Китая!
– А вот пряности из Бенгалии!
– Совсем забыл! Надо найти персики, Садулла-хан. Моя вторая жена Кандхари Бегум беременна, попросила, чтобы я купил ей свежих персиков из Самарканда.
– Я видел, их продавали вон в той лавке! Пойдёмте, принц!
– Нания, посмотри какие персики!– Ардтуманд подошла к лавке.
За ней невдалеке остановились два евнуха из личной охраны бегум. Девушка протянула руку, что бы взять облюбованный ею фрукт. Одновременно с ней к этому же персику протянулась ещё одна рука. Пальцы рук соприкоснулись, словно искра пробежала между ними, и божественный огонь разлился по телу. Артуманд отдёрнула руку и обернулась. Рядом с ней стоял высокий черноволосый мужчина, её голова доставала ему только до плеча. Их глаза встретились. Казалось, весь мир померк и затих, перед той Божественной Любовью, которая иногда вот так неожиданно приходит к людям, и понятна только сердцам, умеющим любить.
Подошёл главный евнух и, поклонившись принцу Гураму, знаком показал охране, чтобы те увели бегум.
– Кто это? – как завороженный стоял Гурам, глядя вслед девушке.
– Ардтуманд Бану Бегум, – ещё раз склонился в поклоне Джелал-хан, – дочь брата вашей матери Нур-Джахан – визиря Абдул Хасан Асаф-хана.
Мать Ардтуманд возлежала на подушках на тахте, а две рабыни полировали мелом ногти. Джелал-хан подошёл к ней, низко склонившись.
– Ну, что? – спросила она.
– Принц Гурам, госпожа.
– Что известно о нём?
– Имеет две жены Бегум Фатехпур и Кандхари Бегум. Образован, обучен искусствам, знает музыку, живопись и стихосложение, тонкий политик и умеет держать власть в руках. Придёт на исходе луны, когда приедет ваш муж, чтобы поговорить о свадьбе.
Женщина кивнула головой.
– Пусть астролог сделает на них гороскопы, – сказала она и закрыла глаза, дав понять, что разговор окончен.
Джелал-хан пятясь, вышел из комнаты.
Асаф-хан и принц Гурам сидели на тонких персидских коврах, постеленных поверх толстых матрасов, облокотившись на большие круглые валики, обтянутые дорогой узорчатой тканью. Рабы размеренно махали опахалами на длинных бамбуковых палках. Несколько музыкантов, сидевших в углу комнаты, услаждали слух двух принцев музыкой.
– Ещё шербету, гость дорогой? – спросил хозяин, опуская пустую чашу на рядом стоящий низкий столик.
– Нет, – ответил принц, – хватит.
– Редкий вы у нас гость принц Гурам, не желаете ещё чего-нибудь? Может кальян?
Гость кивнул головой. По знаку хозяина слуги внесли два кальяна.
– Я по делу к вам пришёл, Асаф-хан, – затянувшись, сказал принц Гурам.
– Так, так…
– Вы, знаете, правоверным разрешено иметь четыре жены.
– Так, так…
– У меня уже есть две жены, я хочу взять в жены третью.
– Так, так…
– Я хочу взять вашу дочь Ардтуманд Бану Бегум.
– Так, так…
Они замолчали, куря кальян.
– Я знал, что вы придёте ко мне, принц Гурам, и заказал астрологу гороскоп, – сказал хозяин и щёлкнул пальцами. Двери открылись и, низко кланяясь, с ларцом в руках вошёл астролог.
Он сел на небольшой коврик и, открыв ларец, вынул из него свёрнутый в трубочку лист. Развернув его, он поводил пальцем по нему и важно произнёс:
– Мной были сделаны астрологические вычисления по поводу бракосочетания принца Гурама и принцессы Ардтуманд. Сейчас звёзды расположены не в пользу этого брака. Брак заключать нельзя, он принесёт много горя. Сахет неблагоприятный.
– Не может быть, – тихо сказал принц Гурам, – впервые Аллах дал мне познать Его Бесконечную Любовь. Разве он может теперь отобрать её у меня?
– Я не сказал, что звезды вообще против этого брака, о, достопочтенный принц, – продолжал астролог. – Звёзды рекомендуют заключить этот брак через пять лет. Только в этом случае он будет удачным и принесёт всем радость и счастье.
– Я буду ждать пять лет, – произнёс Гурам.
Ардтуманд лежала на кровати отрешенная и подавленная. Подошла служанка:
– Пришёл ваш отец, госпожа.
Ардтуманд ничего не ответила, глядя через открытые окна на закат солнца.
Вошёл отец. Девушка даже не пошевелилась. Он подошёл и сел на край кровати:
– Ты всё знаешь, дочка?
– Да, – прошептала та.
– Не печалься, мы выдадим тебя за другого мужчину.
– Нет, отец, я не хочу другого мужчину, я буду ждать принца Гурама пять лет.
– Через год он о тебе не вспомнит, у него будут другие женщины!
– А я буду его ждать и молить Аллаха о нашей встрече.
– Ты всегда была упряма! – отец возвел руки к небу. – Да через пять лет ты уже никакому мужчине не будешь нужна, только Аллаху!
– Тогда я буду вместе с Аллахом, ждать его всю жизнь, – прошептала дочь.
В комнате Ардтуманд всюду лежали большие старинные кожаные фолианты и новые книги со стихами Саади Ширази. Вошла Нания.
– Ардтуманд!
– Нания! – девушка вскочила и обняла подругу. – Где ты была? Я так давно тебя не видела!
– Отец выдает меня замуж! Скоро свадьба! Я упросила отца, чтобы он привёз меня к тебе.
– Нания, как я рада за тебя!
– Я тоже рада! Слышала, к тебе посватался принц Гурам, а ты ему отказала. Это правда?
– Нет, не правда! Свадьба состоится через пять лет.
– Через пять лет?!!
– На все воля Аллаха.
– И ты веришь, что она состоится?!
– Верю.
– Я никогда тебя не понимала, Ардтуманд! – Нания растеряно села на подушки. Заметив вокруг множество книг, она спросила: – Зачем так много книг?
– Надо же мне пять лет чем-то заниматься, – печально улыбнулась бегум.
– Зачем?!
– Чтобы быть достойной женой императора.
– Но принц Гурам может никогда не стать императором!
– Он будет императором! Я в это верю! – и добавила тише, подойдя к окну. – Я это знаю, от Судьбы не уйти.
Прошло пять лет
Бегум Фатехпур сидела в окружении своих фрейлин и примеряла драгоценности. Одна девушка подавала футляры, другая примеряла ювелирные изделия на свою госпожу. Вошел евнух и доложил:
– Вторая жена вашего мужа Кандхари Бегум просит встречи с вами.
– Пусть войдёт.
В комнату вошла взволнованная Кандхари.
– Рада вас видеть, многоуважаемая Бегум Фатехпур. Да продлятся дни ваши, и счастье никогда не покинет этот дом.
– И я рада вас видеть, милая Кандхари, – вставая навстречу гостье, произнесла Фатехпур. Они обнялись. – Вы редко заходите ко мне, а ведь мы одна семья, и нам есть о чем поговорить.
– Болезнь моего ребенка не позволяла чаще бывать у вас, а нам, действительно, есть о чем поговорить, – Кандхари показала глазами на фрейлин, хозяйка сделала знак рукой, и те, поклонившись, вышли на террасу.
– Вы чем-то взволнованы? – спросила Фатехпур, когда она и гостья удобно расселись на подушках.
– Да, многоуважаемая. Знаете ли вы, что наш муж принц Гурам решил взять третью жену?
– Да, я уже знаю об этом, мне доложили раньше вас, – важно произнесла Фатехпур. – И надо радоваться, милая, что наш муж настолько богат, что может взять в дом третью жену.
– По моим данным ей уже девятнадцать! Если её до этого возраста не смогли выдать замуж, то, может быть, у неё какой-нибудь дефект или порча? Знает ли об этом наш муж? Может его обманывают? Вы, как старшая жена, должны предупредить мужа, чтобы не было бесчестия нашему дому!
– Я пошлю своих людей разузнать, – озабочено произнесла Фатехпур. – Если это так, то я предупрежу мужа.
Огромная луна светила в окна, забранные толстым каменным кружевом, отбрасывая на пол причудливые тени. На полу горели несколько плошек с ароматными травами. Принц Гурам в тонкой нательной рубахе лежал на кровати Фатехпур, облокотившись на мягкие подушки, и смотрел в задумчивости на луну. Было тихо. Фатехпур в домашнем платье с распущенными волосами сидела на ковре рядом с низкой кроватью. Она налила в хрустальную чашу из серебряного кувшина, что стоял на резном столике, вино.
– Выпейте, мой господин, – сказала она.
Гурам молча взял чашу, всматриваясь в отблески огня в вине, и отпил глоток.
– Фатехпур, – негромко сказал он, – я хочу ещё раз жениться, взять третью жену.
Фатехпур, приложив руку к груди, молча, в знак согласия, склонила голову.
– Ты, как первая жена, возьмёшь на себя все приготовления к свадьбе. Тебе поможет Кандхари. Свадьба через семь дней. Денег не жалей. Я хочу, чтобы свадьба была богатой. И пригласи самых лучших музыкантов.
– Да, мой повелитель, – сказала жена и, выдержав небольшую паузу, продолжила: – Могу ли я узнать, кто она?
Гурам, погрузившись в свои мысли, не расслышал вопроса. Тогда Фатехпур осторожно заговорила снова:
– Люди говорят, что она в возрасте…
– Уже говорят? – очнувшись от своих мыслей, удивленно спросил муж.
– Да, мой господин, – осмелев, заговорила Фатерпух. – Я узнавала! Её никто не хотел взять в жены! Никто не сватался! Не обманывают ли вас, муж мой, чтобы подсунуть порченый товар?
– Женщина! – вскричал Гурам, вскакивая с кровати. – Это мужские дела! Слушай и выполняй только то, что говорю я, а не люди! Как бы потом тебе не пришлось жалеть о своих словах!
Не сумев совладать со своим гневом, Гурам, разбив чашу с вином о стену, быстро вышел из комнаты.
Вино красными слезами стекало со стены на хрустальные осколки. Фатехпур, никогда не видевшая своего мужа в такой ярости, как завороженная сидела и смотрела на стену. Как будто поняв, что ждёт её в дальнейшем, она, упав на пол, горько и безутешно зарыдала.
Принц Гурам в костюме, расшитом драгоценными камнями, с нитью чёрного жемчуга на шее, знАком принадлежности к принцам династии Великих Моголов, вёл свою третью жену, закрытую красным тонким покрывалом, расшитым великолепными золотыми цветами, в свой дом. Дорогие персидские ковры, по которым они шли, были расстелены через весь двор. Множество людей забрасывали их лепестками роз, славя Аллаха и поздравляя молодых. Кругом звучала музыка, радостно кричали люди, но Ардтуманд ничего этого не слышала. Она держала мужа за руку, и её трепет передавался ему.
Они прошли в комнаты, специально приготовленные для них. Полог за ними закрылся, и наступила тишина. Гурам подошёл к жене, снял покрывало. На него смотрели сияющие глаза полные любви и нежности. Он обнял жену:
– О, Аллах! Пять лет изо дня в день я думал о тебе, представляя этот день. Любовь моя, наконец-то ты со мной!
– Душа моя, – нежно сказала Ардтуманд, прильнув к его груди, – наконец-то мы вместе.
Даже на час не могли расстаться влюбленные. Они вместе гуляли в парке, плавали в лодке по озеру, слушали музыку, даже проблемы своего княжества принц Гурам рассматривал в присутствии Ардтуманд. Придворные роптали, осуждая решение принца всегда и всюду появляться с женой, но потом смирились.
Прошло семнадцать лет
1628 год. Убрав со своего пути пять претендентов на престол, страной правит сын Джехан-Гира Гурам, взявший себе новое имя – Шах-Джехан (Царь Мира). Человек высокообразованный, хорошо понимающий поэзию, музыку, живопись, и сам обладающий многими талантами, он начал строить в Индии великолепные храмы, дворцы и новую столицу Индии – Дели. В ту пору предпочтение отдавалось людям искусства. Шах-Джехана называли индийским архитектором.
На женской половине дома на террасе, высоко приподнятой над землей и закрытой от любопытных глаз вьющимися растениями, сидели Кандхари Бегум и Бегум Фатехпур. Служанка налила им в чашки холодный лимонад и удалилась, низко кланяясь.
– О, Фатехпур, за последние несколько лет наш муж Шах-Джехан редко бывал у меня, – с печалью в голосе сказала Кандхари Бегум. – На каждый праздник он дарит мне платья и драгоценности, но сам не приходит. Зачем мне платья, зачем мне серьги, если не перед кем их надеть?
– Ко мне он тоже редко приходит, Кандхари. Я забыла, когда муж последний раз навещал меня. Он даже к наложницам не приходит, забыл туда дорогу. Ардтуманд завладела им полностью! Говорят, он ждал пять лет, чтобы женится на ней! Как же он любит её!
– Ведьма! Она околдовала его! Он никогда не был таким! Он всегда оказывал мне знаки внимания! Он любил меня!
Фатехпур вытерла шёлковым платочком набежавшую слезу:
– Он построил ей загородный дом, где она живёт одна со своими детьми. Она рожает каждый год, а я засыхаю в тоске!
– Эта ведьма присутствует даже там, где собираются мужчины, чтобы поговорить о политике. Она околдовала эмиров! Она советует мужу в государственных делах! Она, а не я! Ненавижу! Ненавижу! Скоро они отправляются в поход. Муж берёт с собой её! Её – Мумтаз Махал, – Кандхари скривилась, – но не меня! Не меня!!
Женщины замолчали, обдумывая свое положение. Бегум Фатехпур вытирала бежавшие слёзы.
– А если её убить? – произнесла шёпотом Кандхари и, испугавшись того, что предложила, закрыла рот ладошкой.
– Тише! – испуганно оглянулась Фатехпур. – Если не хочешь быть замурованной заживо в стену! Тише! – и тихонько добавила: – Всему своё время, милая Кандхари. Терпение – вот что нам сейчас нужно! Аллах видит наши слёзы.
В зале гофле-канэ, где проходило ежевечернее собрание императора и эмиров, Шах-Джехан сидел на троне, который стоял на небольшом возвышении. Внизу на дорогих коврах сидели эмиры.
– Через день мы выступаем в поход, – начал свою речь государь. – В этот поход мы отправляемся для того, чтобы выбрать лучшее место для нашей новой столицы. Агра, построенная моим дедом Великим Акбаром, уже не отвечает требованию главного города страны. К тому же, новая столица будет располагаться намного севернее Агры, и климат там более прохладный. Каждый из вас выберет себе участок земли и начнёт строить свои дома. Строительство столицы дело важное и дорогостоящее. Надеюсь, каждый из вас внесёт необходимую сумму на строительство крепости, дворца и общественных зданий?
Султан с легкой усмешкой наблюдал за подданными. Эмиры молчали, глядя в пол, подсчитывая, во сколько им обойдётся новое строительство.
– Всё ли готово к походу? – спросил Шах-Джехан.
Один из эмиров, ответственный за подготовку похода, встал и, низко поклонившись султану, доложил:
– Всё готово, мой повелитель. Первый лагерь «пейшеканэ» уже вышел из Агры. Для его доставки потребовалось шестьдесят слонов, двести верблюдов, сто мулов и сто двадцать носильщиков для посуды, фарфора и лёгкой мебели. Второй такой же лагерь выйдет ещё до рассвета. Тяжёлая и лёгкая артиллерия в полной боевой готовности, как вы изволили видеть сегодня на утреннем параде, мой повелитель. Ваш походный трон такт-раван готов. Или ваше величество выберет другой способ передвижения?
– Я поеду верхом. Готовы ли слоны и верблюды для приближенных Мумтаз Махал?
– Всё готово, ваше императорское величество. Микдемберы уже привязаны к слонам.
– Мумтаз-Махал беременная и поэтому поедет в закрытом паланкине. Позаботьтесь об охране.
– Слушаюсь, мой повелитель, – эмир опять низко поклонился.
– Выступаем на рассвете.
Эмиры встали и отдали глубокий салам императору.
Рано утром, ещё до того как солнце опалило всё своими горячими лучами, двор выступил в поход. Весь город высыпал на улицы, чтобы посмотреть это зрелище, а посмотреть было на что. Во всех походах Великого Могола сопровождает большое количество эмиров и раджей, которые следуют за ним на лошадях. Вокруг эмиров и среди них едет много всадников; их называют гурзе-бердары, они держат в руках нечто вроде серебряных дубинок. Много таких гурзе-бердаров едут впереди государя справа и слева с несколькими конюхами. Гурзе-бердары – это отборные люди с приятной внешностью и высокого роста; на них лежит обязанность не только охранять государя, но и доставлять приказы. У них у всех в руках большие палки, которыми они издали отстраняют народ, чтобы никто не шёл перед государем.
За раджами следует кур с большим числом музыкантов с кимвалами и трубами. Кур – это фигуры из серебра, изображающих странных животных, руки, весы, и другие вещи, имеющие таинственное значение. Их несут на больших серебряных палках.
Наконец следуют большой толпой манзебдары на хороших лошадях, в хорошем обмундировании, вооружённые саблями.
Для Мумтаз Махал вели большого слона из Пегу, на спине которого был привязан микдембер, сверкавший золотом и лазурью. Но, по причине беременности, её несли впереди слона в прекрасном закрытом паланкине, так же отделанном золотом и драгоценными камнями, окна которого были затянуты вышитыми шёлковыми сетками. Вокруг паланкина своей госпожи ехали на лошадях служанки из Кашмира и Персии. А вокруг всей этой процессии ехали верхом евнухи с палками в руках в сопровождении большого количества пажей или слуг-пешеходов, тоже с большими палками, которые бросались во все стороны, чтобы расталкивать толпу. За слоном императрицы следовали слоны, которые везли в микдемберах приближенных дам. Каждая дама ехала в сопровождении своих приближенных лиц и служанок, которые путешествовали на конях или в открытых паланкинах, с накинутыми поверх них вышитыми шёлковыми сетками. Иногда в одном микдембере сидело четыре дамы. Они следовали за императрицей в соответствии своему рангу, жалованию и занимаемому ими месту. Длинная вереница слонов, число которых достигало пятидесяти-шестидесяти, важно, размеренным шагом шествовала по городу. Приближённые лица и охрана из евнухов в ярких и дорогих восточных одеждах ехали рядом со слонами, и всё это производило величественное и незабываемое зрелище.
Каждый эмир и раджа вёл с собой войско. Все отряды были одеты в куртки своего покроя и цвета, и каждый воин обязан был иметь две лошади. Всего набиралось более двадцати пяти тысяч всадников.
За всадниками тянулся обоз с торговцами провиантом, ремесленниками, кузнецами. Тянулись обозы с пшеницей, овощами, фруктами, водой. И всё это растягивалось на многие десятки километров.
Кандхари стояла у окна и, кусая губы, смотрела на величественное зрелище, которое представляли уходившие в поход войска.
– Я найду способ отомстить тебе, Мумтаз Махал, – прошептала она.
Паланкин, в котором находилась Мумтаз Махал, несли восемь рослых темнокожих носильщиков. Паланкин плавно качался в такт их шагов. Мумтаз смотрела через причудливо вышитую сетку на народ, который радостными криками провожал их в поход. Мимо проплывала мечеть, рядом со стенами которой, сидели нищие. Мумтаз приподняла занавеску и сделала знак рукой. Подъехал евнух и, склонившись к самому окну, произнес:
– Что угодно, госпожа?
Мумтаз Махал подала ему два мешочка с рупиями.
– Раздай нищим, – сказала она и опустила занавес.
Евнух кинул один мешочек другому евнуху и, подъехав к нищим, стал бросать деньги в толпу:
– Милостыня от драгоценной жены императора Мумтаз Махал!
Люди бросились поднимать монеты. Евнухи ехали рядом с эскортом императрицы и всё бросали и бросали рупии.
Один нищий в набедренной повязке, подобрав несколько монет, присел на лестнице у мечети, чтобы спрятать их. Второй, с язвами на ногах, подполз к нему, пристроившись ступенькой ниже; ему досталась только одна монета.
– Везучий ты, Салим, каждый раз успеваешь набрать столько рупий! – проворчал нищий с язвами.
– Надо знать, где в нужное время быть! Если Мумтаз Махал выехала из дворца, она обязательно подаст щедрые милостыни нищим. Она не скупится! Никто не даёт такие щедрые милостыни как Мумтаз Махал! Я, как увидел её паланкин, всю дорогу за ним бежал. И вот… – Салим показал на ладони несколько рупий.
– Куда ж ты спрячешь такое богатство? – жадно глядя на деньги, спросил нищий.
– А вот куда! – Салим стал одну за другой глотать монеты. – Нет лучшего кошелька, чем вот этот, – он погладил рукой свой живот. – Никто никогда не отберёт!
Нищий с язвами, открыв рот, смотрел на него.
– А как же…? – удивленно спросил он.
– Сейчас я оставил одну монету, чтобы поесть, а когда мне понадобится другая монета, она появится в нужном месте и в нужное время, – загоготал Салим.
Шах-Джехан ехал на кауром коне. Поверх нескольких лёгких халатов на нём был надет в жёлто-зелёные полосы с золотым орнаментом дорогой халат. Рядом, на полкорпуса коня позади него, ехал его друг и визирь Садулла-хан.
– Садулла-хан!
– Что, мой государь?
– Я решил строить новую столицу Индии на развалинах старого Дели!
– Вы уже приняли решение, государь?
– Да! Я назову новый город Шахджеханобад.
Блестя на солнце доспехами и оружием, огромной змеёй, растянувшейся на многие десятки километров, колонна, извиваясь, продвигалась по равнинной местности. Голова её вползла на небольшой холм, и взорам впереди идущих, предстал уже разбитый у реки лагерь «пейшеканэ», который гостеприимно ждал уставших и измотанных от палящего солнца и пыли людей. Радостные крики прокатились по колонне, подбадривая едущих в самом конце воинов.
Перед воротами, ведущими в шатры султана, стояла в торжественном карауле лёгкая артиллерия и личная охрана. Мумтаз Махал остановила паланкин, приподняла сетку и выглянула из окна. На небольшом пригорке рядом с войсками, над которыми развивались знамена, спиной к ней на кауром коне сидел Шах-Джехан. Он и ещё четыре эмира вели между собой разговор. Султан, почувствовав на себе взгляд жены, обернулся. И тут же, повернув коня, подъехал к паланкину.
Склонившись к самому окну и взяв жену за руку, он произнёс:
– Как вы перенесли дорогу? Как себя чувствует, любовь моя?
– Всё хорошо, мой повелитель. Я так соскучилась…
– Я приду сразу же, как только вы устроитесь в своём шатре.
Ночь опустила свой полог на лагерь так быстро, словно боялась, что день ещё на пару минут задержится на земле. Кругом зажглись костры. При свете факелов продолжалась бойкая торговля на рынках. Люди покупали овощи, крупы и варили себе на кострах еду.
После собрания эмиров, которое проходило ежевечерне, Шах-Джехан сразу же прошёл в покои жены. Свежая и отдохнувшая, как будто и не было длительного перехода, к нему навстречу вышла улыбающаяся Мумтаз Махал. Их глаза, полные любви и нежности, встретились. Взяв мужа за руку, она повела его за ширмы из тонкого, разрисованного чудесными цветами, ситца. Светильники на высоких треножниках, стоящие за ширмами, подсвечивали их, и, казалось, что цветы буквально плавают в воздухе. Усадив мужа на тахту, Мумтаз Махал поднесла ему чашу с холодным лимонадом.
– Вы устали, мой господин? Отдохните. Выпейте холодного лимонаду.
Шах-Джехан взял чашу, отпил глоток, не отрывая глаз от жены. Мумтаз принесла тазик и кувшин с тёплой водой.
Опустившись на колени перед мужем, она расстегнула драгоценные ножные браслеты на его ногах и положила их на тахту рядом с ним. Они тускло поблескивали золотом в неярком свете. По тёмно-красному эмалевому фону, причудливо извиваясь золотыми стеблями, составляли сложный узор белые лилии с зелеными листочками. Внутри браслета из золотой проволочки был сделан тот же узор, но белые лилии с красными листочками лежали уже на зелёном фоне.
Поставив ноги мужа в тазик, она омыла их от дорожной пыли, поливая из серебряного кувшина водой. Когда служанка унесла тазик, она вновь надела браслеты на его ноги.
– Всю дорогу я мечтал о встрече с вами, – сказал Шах-Джехан и провёл рукой по волосам жены. – Мечтал вновь услышать ваш голос, дотронуться до ваших волос.
Она взяла руку мужа и, прижавшись к ней щекой, положив свою голову к нему на колени, запела о любви. Когда она закончила петь, Шах-Джехан тихо сказал:
– Каждый день я молю Аллаха только об одном, чтобы наша встреча длилась вечно, а если суждено нам умереть, то вместе и в один миг.
Покои Кандхари Бегум
В комнате был полумрак, горело только два светильника, остальные Кондхари приказала потушить. Она нервно ходила из угла в угол, наматывая на палец край покрывала. Вошёл евнух, поклонившись, произнес:
– Госпожа, пришёл тот, кого вы ждёте.
– Пусть войдёт!
В комнату вошёл небольшого роста человек с бегающими глазками. Поклонившись, он замер, не поднимая глаз от пола.
– Долго же тебя приходится ждать, Саид!
Человечек посмотрел на Кандхари. В его тёмных глазах алым дьявольским светом плясали отблески огня светильников.
– Мои дела не терпят спешки, госпожа. Иначе может полететь много голов, в том числе моя и ваша.
Кандхари передёрнуло.
– Нашёл ли ты человека, который исполнит мою волю?
– Вся прислуга Мумтаз Махал предана ей, и найти человека, который бы предал её, трудно.
– Деньги могут всё! – Кандхари вытащила из шкатулки мешочек с золотыми рупиями и бросила его на столик. – Не скупись!
Саид не пошевелился. Она достала и бросила ему ещё один мешочек. Человечек поклонился:
– Я найду такого человека.
Достав из-за пояса маленький хрустальный пузырёк, он протянул его женщине:
– Это тот яд, который вы просили, госпожа. Никто не заподозрит, что её отравили.
– Пусть он останется у тебя, – сказала Кандхари и бросила на столик третий мешочек. Человечек сгрёб со стола деньги и спрятал их в халате:
– Но убить её сейчас нельзя. Она носит под сердцем ребёнка.
– Да, – зло усмехнулась Кандхари, – это уже четырнадцатый ребёнок, которого она собирается родить!
– А убить невинную душу, – спокойно продолжал Саид, – большой грех. Эти души под покровительством Аллаха. Надо подождать, когда она родит.
– Я подожду. Но не днём больше! Если выполнишь точно в срок, я дам тебе в два раза больше того, что дала сейчас.
Глаза человечка расширились от изумления и алчности, и он склонился в низком поклоне.
Шах-Джехан ехал верхом, за ним несли паланкин с Мумтаз Махал. Два десятка всадников из личной охраны султана ехали поодаль. Мумтаз смотрела на мужа из открытого окна паланкина.
Процессия подошла к подножию небольшого холма. Султан спешился и приказал охране оставаться на месте. Он помог жене выйти из паланкина, и они вдвоём отправились посмотреть окрестности.
Вид, открывшийся с вершины, был великолепен. Внизу, вплоть до самого горизонта, лежала земля в зелёном цветущем убранстве. Справа у излучины реки был разбит их походный лагерь, занимающий огромную площадь и поражающий своими правильными геометрическими формами и яркостью красок. Слева были видны живописные развалины старого Дели.
Мумтаз вздохнула полной грудью и, улыбаясь, сказала:
– О, Аллах! Как же прекрасна жизнь!
Султан обнял жену.
– Я хотел показать вам этот чудесный вид. Здесь, рядом со старым Дели, я построю новую столицу Индии. Тут мы пробудем месяца два. Надо решить, где построить форт, дворец, разбить широкие прямые улицы, чтобы они не петляли как в Агре и не были чересчур узкими. Работы предстоит много. А когда мы всё решим, отправимся домой, ведь нам надо ещё подготовиться к вашим родам.
Они стояли, прижавшись друг к другу и, улыбаясь, смотрели на удивительный мир, который расстилался перед ними.
Агра 1631 год
Саид сидел на тахте, поджав ноги. Бесшумно в комнату проскользнул человек одетый всего в один халат на голое тело.
– Ты нашёл повитуху, которая будет принимать роды?
– Нашёл, мой господин.
Двое стражников ввели в комнату женщину и закрыли за ней дверь. Человек в халате подошёл к хозяину и зашептал ему что-то на ухо.
Поклонившись, женщина спросила:
– Мне сказали, господин, что в доме есть роженица?
Саид захохотал, ему дребезжащим голоском вторил человек в халате.
– Здесь нет рожениц, но у меня есть к тебе вопросы, – перестав смеяться, сказал хозяин дома. – Принимала ли ты роды у жены султана Мумтаз Махал?
– Да, господин, несколько раз.
– Значит и на этот раз тебя должны позвать! Скоро ли будет рожать Мумтаз Махал? – прищурившись, осведомился Саид.
– На днях, – тревожно озираясь и прикрывая лицо покрывалом, прошептала женщина.
– Не бойся, – ласково сказал Саид, видя, как она испугалась, – здесь тебя никто не обидит. Ты даже получишь много денег, если выполнишь то, о чем я тебя попрошу. Очень много денег! – он достал мешочек и высыпал рупии на столик. Они со звоном покатились по столу, упали на пол и подкатились к ногам женщины. – Ты можешь жить безбедно, когда выполнишь мои указания.
Женщина сделала умоляющий жест.
– А если ты откажешься, то больше никогда отсюда не выйдешь. Выбирай! – так же ласково продолжал Саид. – Всего на всего тебе надо подлить, когда Мумтаз Махал родит, вот из этого пузырёчка, – он достал из халата хрустальный маленький флакон, – ей в питьё немного жидкости.
Женщина заплакала.
– А если не сделаешь то, о чем я тебя прошу… У тебя ведь пятеро ребятишек? Верно? И ты их всех любишь? Так вот, всех пятерых живьём на твоих глазах закопаю в землю, а потом также поступлю с тобой. Так что решай! У тебя есть выбор!
Женщина, рыдая, упала на пол. Саид бросил ей небольшой мешочек с рупиями.
– Если сделаешь так, как я прошу, – жёстко, не терпящим возражений голосом, сказал он, – получишь ещё денег, если откажешься, отсюда живой не выйдешь!
Шах-Джехан нервно ходил по террасе. Подошёл евнух.
– Как Мумтаз Махал? Не родила ещё?
– Ещё не родила, государь. Но повитухи говорят, что уже скоро.
– Иди! И докладывай мне постоянно!
Мумтаз Махал лежала с краю на большой кровати. На ней было надето широкое шёлковое платье бежевого цвета, забранное под грудью в большие складки. Две повитухи склонились над ней.
– Все будет хорошо, госпожа, – сказала старшая, – уже совсем скоро родится ребёночек.
Струйки пота текли по лицу Мумтаз, но она улыбнулась.
– Уже скоро, – прошептала она.
Открылась дверь, и две девушки-служанки внесли кувшины с водой и серебряный таз для купания младенца. Поставив всё это на пол, они остановились, глядя на свою госпожу.
– Идите, идите, – замахала на них руками одна из повитух. Девушки выскочили за дверь.
Вскоре послышался плач ребёнка. Султан бросился с террасы в комнаты жены.
Дверь открылась, и показалась старшая повитуха со свёртком на руках.
– Мумтаз Махал родила девочку, государь, – она протянула сверток султану.
Шах-Джехан взял девочку на руки.
– Какие мы красивые родились, – нежно сказал он. – А как себя чувствует моя жена?
Повитуха улыбнулась:
– Она ещё очень слаба, государь, но чувствует себя хорошо.
– Пить, так хочется пить, – сказала Мумтаз.
– Да, да, сейчас, госпожа, – засуетилась вторая повитуха. Она подошла к столику и налила в узорчатую пиалу воды. Незаметно достав из платья хрустальный пузырёк, она вылила всю жидкость в чашку.
– Пить, – опять попросила роженица.
– Иду, иду, госпожа, – женщина подошла к роженице и, зачерпнув серебряной ложечкой жидкость, стала поить Мумтаз Махал.
В комнату, где находился Шах-Джехан вошёл слуга и, склонившись в поклоне, произнёс:
– Государь, госпоже стало плохо.
Вскочив с дивана, султан опрометью бросился в покои жены.
– Что случилось? – спросил он, подходя к кровати. Мумтаз Махал лежала без сознания. Две женщины в растерянности стояли возле роженицы.
– Она хорошо родила, – ответила первая повитуха, – ничто не предвещало беды…
– Врача! – крикнул султан. – Немедленно приведите сюда врача!
Он взял руку жены и сжал её:
– Только не умирайте, только не умирайте, прошу вас, любовь моя!
Дверь открылась, и вошёл высокий худой человек с белой бородой в небольшой чалме и в широком чёрном халате, под которым был надет тёмно-синий халат, расшитый серебром.
– Идите! – приказал он повитухам. Подойдя к роженице, он долго разглядывал её, потом взял за руку, чтобы определить по пульсу болезнь. Подняв голову, врач заметил, что одна из принимавших роды женщин так и осталась стоять рядом с кроватью с чашкой в руке. Словно очнувшись от сна, женщина испуганно произнесла:
– Госпожа пить просила.
– Идите, я сам дам ей пить.
Поставив на столик чашку с ложечкой, повитуха медленно вышла.
– Лечите! Вы должны её вылечить! – сказал султан. – Мне не жить без неё!
Врач молча посмотрел на него, но ничего не сказал.
Вошли две служанки, чтобы поставить на пол плошки с горящими ароматическими маслами.
– Целый день не приходит в сознание, – испуганно глядя на свою госпожу, прошептала одна из девушек.
Мумтаз открыла глаза. Вся комната была в какой-то белой дымке, предметы двоились.
«Зажгли ароматические масла, – догадалась она, – но почему всё двоиться? Что со мной?»
– Пить, – прошептала Мумтаз.
Врач взял со стола чашку и ложечкой влил ей в рот воду.
– Пошлите к государю! Скажите, что Мумтаз Махал пришла в сознание.
Девушки выскочили за дверь.
Быстрым шагом в комнату вошёл Шах-Джехан. Опустившись на колени перед кроватью, он взял руку жены и прикоснулся к ней губами:
– Любовь моя! Как же я люблю вас! Не покидайте меня!
Мумтаз провела рукой по его щеке и прошептала:
– Душа моя…
Ее рука ослабла и упала на постель. Прижавшись лицом к руке любимой, султан зарыдал.
Каждое утро эмиры и раджи являлись в Ам-каз на обязательный утренний сбор у султана, но и на этот раз султан не вышел к ним. Эмиры ходили по залу и передавали друг другу дворцовые новости.
– Восьмой день султан не приходит в Ам-каз, такого ещё никогда не было! – сказал один из эмиров.
– Он вообще восьмой день не выходит из своей комнаты, как похоронил жену, – рассказывал другой.
– Не ест, не пьет, и ни кого к себе не пускает.
– Да, подкосила нашего султана смерть Мумтаз Махал, – сочувственно качал головой раджа.
– Он ведь её безумно любил!
– Всё в руках Аллаха! Всё!
– Говорят, что он хотел наложить на себя руки, да Аллах уберёг его от этого.
И вдруг среди толпы эмиров послышались голоса:
– Государь!
– Государь идёт!
Все повернулись к дверям, в которые обычно входил султан. Двери отворились, и в зал медленно вошёл постаревший, ссутулившийся, с потухшими глазами Шах-Джехан. Он был абсолютно седой. В зале повисла тишина, все были потрясены увиденным. И, словно по команде, все эмиры и раджи низко поклонились Высокой Любви этого человека.
Индия Агра 1632 год
Солнце быстро уходило за горизонт, золотя последними своими лучами воды реки Джумны. Шах-Джехан стоял у окна и смотрел на заходящее солнце.
– Мумтаз Махал, – прошептал он.
Мир погружался в темноту. Из сада слышались крики павлинов, цветы издавали аромат, привлекая к себе ночных бабочек, слышался смех людей. Всё радовалось ночной прохладе. Только султан оставался печален. Год назад он потерял свою любимую третью жену Мумтаз Махал, которая умерла при родах четырнадцатого ребёнка. Её смерть была большим горем для него, и он до сих пор не мог оправиться от этого, так велика была любовь к ней. И вся страна, вместе с ним, была погружена в траур, который султан ввёл на два года. Мумтаз Махал была не только любимой женой: она была для султана советником и другом. Во дворце, полном завистников и недоброжелателей, это был островок любви и спокойствия. Он взглянул на портрет любимой, который висел в комнате. По законам Шариата людей не разрешалось рисовать, но султан понимал и ценил искусство, и он мог себе позволить то, что не мог ни один из смертных. Последний луч света коснулся портрета, и в обманчивых сумерках Шах-Джехану показалось, что её глаза ожили и посмотрели на него с любовью. Он подошёл ближе, но луч света погас, и всё погрузилось в темноту.
– Вот и всё. Ты ушла также быстро, как и солнце.
В комнату вошёл слуга с горящим светильником и, поклонившись, произнёс:
– О, повелитель, по вашему приказу музыканты и певцы уже собрались в Диван-и-Кхас.
Шах-Джехан молча повернулся и вышел из комнаты.
В коридоре его ждал Садулла-хан.
– Пойдём, Садулла-хан, пойдём, друг мой, в Диван-и-Кхас. Я приказал музыкантам, певцам и поэтам сочинять гимны в честь моей несравненной Мумтаз Махал. Сегодня они должны показать свои творения. Теперь каждый день я буду отбирать лучшие песни о ней, чтобы потом, когда тоска и одиночество одержат верх, через них снова остаться наедине с любимой, хотя бы мысленно. Хочу навеки запечатлеть её образ в этом бренном мире, чтобы люди помнили о ней и о моей Вечной любви.
Султан со свитой вошёл в зал. Все низко поклонились ему. Рядом с троном стояли большие вазы с лилиями. Он остановился, глядя на цветы. По его приказу их теперь каждый день приносили сюда.
«Она любила эти цветы, они как весточка от неё, – подумал он. – О, Ардтуманд, когда же Аллах захочет, чтобы мы встретились? Сколько мне ещё ждать этой встречи?»
В полнейшей тишине все ждали приказа султана. Он сел на трон и закрыл глаза, вдыхая аромат цветов. Подал знак. И полилась тихая нежная музыка. Певец запел о Вечной любви, в центр зала выбежали несколько танцовщиц. Султан равнодушно смотрел на их танец, не понимая, зачем они здесь. Закрыл глаза, и образ любимой сразу появился перед ним:
«– Душа моя, где вы?
Тяжелый полог откинулся, и в комнату вошла Мумтаз Махал.
– Где вы? – удивленно спросила она.
Шах-Джехан тихонько подошёл сзади и закрыл ей глаза рукой.
– Его здесь нет, – на ушко прошептал он ей.
– Я говорю с шайтаном? – притворно испугалась Мумтаз Махал, прижавшись к нему.
– Нет.
– Я говорю с Дэви? – спросила она радостно.
– Нет.
– О, Аллах, с кем же я тогда говорю?
– Со своей Душой.
– Душа моя не хочет взглянуть на своего сына? Он сделал первые шаги.
– Ауренгзеб пошёл ножками? Какой молодец! Пусть принесут его сюда, я хочу на него посмотреть.
Мумтаз Махал хлопнула в ладоши и в комнату вошла няня с малышом. Мумтаз взяла на руки сына и отпустила кормилицу. Поставив на пол, на неокрепшие ещё ножки, она стала придерживать его за ручку. Шах-Джехан сел на ковер на небольшом расстоянии от них и протянул к сыну руки.
– Иди ко мне мой будущий повелитель.
Будущий повелитель оторвался от материнской руки и, улыбаясь, сделал первый шаг к отцу.
– Он действительно будет править государством?
– Так говорят астрологи.
Султан взял ребёнка на руки и стал с ним играть.
– Ауренгзеб, сын мой, – он нежно поцеловал малыша в легкое облачко волос на макушке. – Надо подобрать ему самых лучших учителей. Он должен быть умным и образованным, ведь в его руках будет жизнь целого государства. Даже не верится, что этот беспомощный маленький человечек – будущий император страны.
– Да. Но вы не должны выделять его среди других детей. Этот ребенок может стать императором, но «может быть» ещё не значит «будет». Просто звёзды более благосклонны к нему.
– Как бы мне хотелось увидеть его на троне.
Мумтаз Махал грустно посмотрела на мужа с сыном.
– Когда-нибудь вы это увидите, мой государь.
– Почему такая грусть в словах? – он передал ребёнка вошедшей кормилице и вместе с женой вышел на террасу из белого мрамора, выходящую в сад, где били фонтаны и по мозаичным дорожкам ходили павлины, раскрыв веерами хвосты.
– Аллах не даст мне возможности увидеть это.
– Не говорите так! Ваши занятия астрологией мне не нравятся! Пусть этим занимается придворный астролог и врач Абу-ибн-Загреддин. Я поговорю с ним, чтобы он не учил вас ненужным наукам!
– Простите, я не хотела вас расстроить. И Абу-ибн-Загреддин здесь ни при чем, всё в руках Аллаха, и когда-нибудь наши души соединятся с Его Душой. Мы вчера говорили на эту тему с Абу-ибн-Загреддином…
– Опять?! Он суфий!
– Да, но что же в этом плохого?
– Он смущает умы! Он не должен говорить с вами на такие темы!
– Хорошо, я не буду говорить с ним на эти темы.
– Я не хочу вас потерять! О, Мумтаз Махал! – Шах-Джахан остановился и сжал в объятиях свою жену.
– Мы будем жить вечно и счастливо! И я всегда буду рядом с вами, чтобы не случилось. Я буду в цветах, в луче солнца, в музыке. Но пообещайте мне, если когда-нибудь… без меня… к вам придёт суфий, выслушать его. Он ничего дурного не скажет, ведь во всем надо искать истину.
– Обещаю! Но пообещайте и мне, что больше на такие темы мы говорить не будем.
– Как пожелает, Душа моя!
Шах-Джехан обнял жену и, целуя её прядку волос, прочитал стихи Саади Ширази:
Если в рай после смерти меня поведут без тебя, -
Я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть.
Ведь в раю без тебя мне придется сгорать как в аду.
Нет, Аллах не захочет меня так жестоко обидеть!»
Музыка затихла. Султан открыл глаза. Рядом стоял, нёсший в этот день караульную службу, эмир Дианет-хан.
– Государь, пришёл дервиш. По внешнему виду суфий. Он просит, чтобы вы приняли его.
Шах-Джехан вздрогнул.
– Дервиш? Суфий? Приведите его.
В зал вошёл полуголый, обросший волосами человек, с атрибутами на поясе, по которым можно было догадаться, к какому учению он относится. Дервиши всегда считались посланниками Аллаха, к их речам прислушивались. А этот дервиш был приверженцем суфизма, религиозного мистического учения, утверждавшего, что Аллах – это всеобщая Душа, а всё живое на земле – частицы этой Души, стремящиеся воссоединиться с нею. Суфисты утверждали, что человек живёт на земле не один раз.
– Ты хотел мне что-то сказать, дервиш? Говори, – произнес Шах-Джехан.
– О, повелитель, слышал я, что твоя несравненная Мумтаз Махал умерла, и ты оплакиваешь её.
Султан молчал.
– Известно мне, что ты приказал музыкантам и поэтам слагать гимны о ней, чтобы запечатлеть её образ в веках. Но пройдут годы, умрут те люди, которые знали её. Вновь родившиеся будут сочинять и слушать другую музыку. Листы со стихами сгорят в огне жизни. И никто не вспомнит о Мумтаз Махал, – дервиш замолчал, чтобы султан понял всю суетность этой жизни.
Султан молчал.
– Государь, создайте музыку в камне. Камень вечен. Пройдут сотни лет, и когда-нибудь Мумтаз Махал воплотившись на земле, вспомнит всё. И она поймёт, как вы любили её.
Глаза дервиша и Шах-Джехана встретились. Мудрец понял, что его слова дошли до сердца султана.
– А сейчас разрешите мне уйти, повелитель, – поднявшись с коврика, попросил он.
Султан молча кивнул.
Рано утром, когда солнце только-только поднималось над горизонтом, и все птицы приветствовали его своими трелями, Шах-Джехан и его любимый визирь Садулла-хан стояли на берегу реки Джумны.
– Я плохо спал сегодня ночью, Садулла-хан. Аллах показал мне то, что он хочет видеть на этой земле. С его соизволения я принял решение: я построю на этом берегу реки прекрасный и величественный мавзолей для моей несравненной Мумтаз Махал. В мире не найдётся равного ему. Он будет из белого мрамора с четырьмя минаретами по краям, а на другом берегу построю точно такой же для себя, но из чёрного мрамора. Между двумя этими мавзолеями через реку Джумну перекину мост. Река будет олицетворять время, а мост – это путь через это время. И когда-нибудь мы с ней встретимся на этом мосту. Никто и ничто во Вселенной не сможет разлучить нас!
– На это потребуются большие деньги, мой государь.
– Да, Садулла-хан, затраты будут немаленькие.
Теперь всё время султана было занято постройкой мавзолея для любимой жены. Он сам нарисовал на бумаге то, что хотел видеть на земле, сам выбрал место для него.
Здание возводилось на протяжении двадцати двух лет. На строительстве мавзолея беспрерывно работали более двадцати тысяч мастеровых.
ПРОШЛО ТРИСТА ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ
Россия семидесятые годы ХХ столетия
Валерия сидела в своей комнате и чертила на планшете курсовой проект по архитектуре. Рядом на кровати спала младшая сестра семиклассница Галина. Зазвенел будильник, стрелки показывали 6.30 утра. Валерия хлопнула его по макушке, чтобы не трезвонил на весь дом. Сестра проснулась.
– Ты что, ещё не ложилась?! – удивленно спросила она.
– Нет.
– С ума сошла, каждую ночь не спишь!
– Не каждую.
– Опять что-то сдаёшь?
– Сдаю, – не отрываясь от планшета, ответила Лера.
– А что сдаёшь?
– Курсовой по архитектуре.
Сестра села на кровати.
– Покажи. Это что?
– Автостанция.
– Здорово! А чего она такая?
– Какая надо, такая и есть. Вставай давай, в школу опоздаешь!
– Не опоздаю, мне сегодня к девяти, у нас математичка заболела, – Галя зарылась в подушку и сладко зевнула. – Когда я окончу школу, в институт не буду поступать, там даже поспать не дают.
– Сначала окончи, а там видно будет.
В дверь заглянула мама.
– Девочки!.. Встали?.. Хорошо. Быстро умываться и завтракать… Валерия, опять не спала?!
Мать подошла к дочери и стала рассматривать то, что было нарисовано на планшете.
– Что же за профессию ты себе выбрала, дочка?
– Профессия как профессия. Ну всё, кажется, закончила, – сказала Лера, откладывая рейсфедер в сторону и потягиваясь. – Сегодня в двенадцать просмотр. Думала, не успею доделать.
– Лучше бы в педагогический техникум пошла. Была бы воспитателем как я. А то – архитектор.
– Ты сама всегда говоришь: пути Господни неисповедимы. Значит так надо.
– Надо, так надо. Иди, завтракай, а то на занятия опоздаешь. А эта красавица, почему в постели? Вставай и не забудь сделать зарядку!
– Мам, ну кто в праздник делает зарядку? – заныла Галя.
– А какой сегодня праздник? – удивилась мама.
– Нашу математичку радикулит разбил, – хмыкнула Галина.
– Не смешно! – строго сказала мама.
На маленькой кухоньке, допивая чай, мама быстро что-то писала на листочке. Галина нехотя ковыряла вилкой в тарелке.
– Галя, вот список на продукты и деньги. После школы полы помоешь, отец сегодня из командировки прилетает. Всё, девочки, я побежала, опаздываю в детский сад.
– Нетушки! Полы пусть Лера моет! А я только продукты куплю!
– Я сегодня допоздна в институте, – заталкивая планшет в специальный чехол, из прихожей отозвалась сестра.
– Кажется, придётся все-таки поступать в институт, – вздохнув, произнесла Галина, глядя на ведро с тряпкой, которое стояло под раковиной.
Огромный вестибюль политехнического института с трудом вмещал толпу студентов. Сдав в гардероб пальто, Лера подошла к зеркалу, у которого толпились студентки.
– Привет! – к зеркалу протиснулась Лерина подруга Ольга с таким же планшетом.
– Здравствуй.
– Курсовой доделала?
– Ага. А ты?
– Кое-что не успела. На второй паре доделаю. Пошли быстрее, а то опоздаем.
Подхватив планшеты и сумки, девушки побежали на лекцию. В коридоре их догнал сокурсник Володя.
– Девочки, привет!
– Привет!
– Что у нас по расписанию?
– История искусств.
– Чудненько!
– А чего хорошего? – дернула плечом Ольга. – И кто додумался поставить этот предмет на восемь утра?! Сейчас свет выключат, и все опять спать будут!
– Зато, выспимся. А то сегодня ночь бессонная выдалась. Мы с ребятами всю ночь в соседней общаге просидели.
– Курсовой делали? – поинтересовалась Лера.
– Да сначала начали, а потом в преферанс решили поиграть, так до утра и просидели.
В аудиторию вошёл невысокого роста коренастый мужчина. Студенты встали, приветствуя преподавателя.
– Садитесь, – зайдя на кафедру, сказал Валерий Трофимович, оглядывая всех присутствующих. – Тема сегодняшней лекции «Архитектура Индии». Коля, – обратился он к лаборанту, – аппарат готов? Тогда выключите, пожалуйста, в аудитории свет, начнем лекцию.
Погас свет, и на экране появился белый квадрат от проектора.
– Итак, Индия.
– Ну, вот теперь и поспать можно, – за спиной у девушек начал удобнее устраиваться на парте Володя.
– Индийская архитектура представляет собой уникальное явление, поскольку представлена синтезом многих цивилизаций и религий. За исключением гражданской архитектуры, обнаруженной при раскопках Индской цивилизации (Мохенджодаро и Хараппа), практически вся древняя и средневековая архитектура представлена молельными сооружениями и мавзолеями, – слышался монотонный голос с кафедры. Под жужжание проектора на последних партах тихо посапывали студенты.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/valentina-shabalina/tadzh-mahal-66925238/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.