Здесь тоже водится Абсурд
Александр Львович Елисеев
Андрей Юрьевич Крехов
Господа! Это Абсурд! Забавный, веселый, печальный и злой… разный!.. Абсурд неотъемлемая преграда нашей жизни с которой мы сталкиваемся повседневно и повсеместно!
Андрей Крехов, Александр Елисеев
Здесь тоже водится Абсурд
Что тебе не нравится? Или у тебя нет логики!
Да на что нам эта логика? Мы и без нее обходимся.
Тургенев И. С. «Отцы и дети»
Доброе утро! А может, день или вечер, у кого-то даже ночь. Что бы ни было, пусть оно будет добрым! Короче говоря – здравствуйте. Мы вам поведаем о том, с чего началось наше совместное марание бумаги и как это выглядело. Но если честно, наш творческий процесс и сейчас выглядит так же. Закройте глаза. Сейчас совместными усилиями наша гоп-компания вам все обрисует.
Представьте себе приятный летний вечер в маленьком провинциальном городе. Смеркается. За ветхими, пыльными хрущевками в просторном дворе стоит среднеобразовательная школа – не важно, какой у нее номер и какая архитектура, потому что она выглядит как обычное учебное заведение. Железный аргумент! Ну так! Не одному ж Пушкину стебаться над читателями (если кто-то не понимает, о чем мы, то внимательно прочтите до конца рассказ «Барышня-крестьянка»). В этой самой школе справа от входной двери, в маленькой комнате сидит за столом, а точнее, работает молодой человек двадцати трех лет, плотного телосложения, ростом ниже среднего, круглолицый, с темно-русыми волосами и короткой стрижкой. Черты лица у него хмурые, лоб широкий, глаза карие, смотрят в разные стороны, нос орлиный, рот тонкий. Этот субъект – Крехов А. Ю. Не надейтесь, он не учитель, не завхоз, не директор, не электрик, не буфетчик, не техничка, а всего-навсего ночной сторож. Как обычно, А. Ю. трудится, будоража свое воображение разными литературными произведениями. Как известно, песня строить и жить помогает, а ему – чтение. Вот так он несет службу, фантазирует, что-то бубнит себе под нос, кашляет, обитает в иных мирах, сходит тихо с ума, как вдруг пронзительное дребезжание заставляет очнуться от литературной медитации. Какой-то чудило, мужчина двадцати двух лет, упитанного телосложения, низкого роста, с овальным добрым лицом и редкими короткими (3 см) черными волосами, с большим лбом, темно-карими глазами, правильным носом и большими губами, по имени Елисеев А. Л., настойчиво звонит в дверь, словно он прирос к этой проклятой кнопке. Любитель книг нехотя встает из-за стола, поминает чудилу в «своей святой молитве» и отправляется открывать дверь. Отворив ворота, А. Ю. встречает А. Л., с дружелюбно-идиотской улыбкой и пьяным прищуром глаз. Ничего особенного в их встрече нет, во всем наблюдаются стандартные действия, довольно даже скучные… Они проходят в каморку… садятся на стулья… наливают кофе (сразу в холодной некипяченой воде растворяют бодрящие гранулы) … достают пирожки да сушки, и тут начинается самое «не-ин-те-рес-ное». Да-да! Именно так! Да еще в прекрасный летний вечер, когда на часах всего девятнадцать с копейками. Диалог начинает гость…
А. Л. Слушай, давай что-нибудь напишем, сейчас же все пишут… Ну чем мы хуже, так сказать, оставим свой след в черной литературе. Выскажемся от души в печатном формате. Мы же каждый день трындим о разных вещах, растрачивая свою специфическую придурковатость в никуда. Предлагаю резко бросить кислый плод наших размышлений в белое безмолвие бумаги. Она же стерпит все, а если нет, то пусть краснеет или зеленеет в свое «удовольствие». Так даже веселее!
А. Ю. (поставив стакан с кофе на стол). А если почернеет?
А. Л. Тогда развалится на молекулы.
А. Ю. А что… давай!
А. Л. (эмоционально ударив кулаком по столу). Писать будем в неформальном жанре! Только контркультура! Только андеграунд!
А. Ю. (возмущенно бьет в плечо А. Л.). Да как так-то?! А как же слава, деньги, легкомысленные женщины, бесплатный проезд в трамвае и куча других привилегий?
А. Л. Мы будем как Егор Летов, только в литературе! Вне всяких попсовых рамок. «Из Христовой благодати да в андеграунд».
А. Ю. (сложив умоляюще руки). Будь человеком! Хотя бы проездной билет на общественный транспорт оставь в перспективе!
А. Л. (говорит с безразличием, махнув элегантно рукой в сторону). Откинь, на хрен, бренность бытия! Проездной тебе государство подарит, когда ты на пенсию выйдешь.
Друзья смотрят напряженно друг на друга пару секунд, после чего начинают гомерически смеяться, обливаясь слезами и давясь от хохота.
А. Ю. (вытирая глаза от слез). Это уж то?чно!!! Дождешься от них льгот. Посмертно. Ладно! Уговорил! Я же за любой дебош, кроме беспонтовой голодовки!
А. Л. Ну, тады бери бумагу, перо и чернильницу.
А. Ю. Второго и третьего у меня нет, да и с первым напряг. Ну, ничего, сейчас что-нибудь придумаем.
Хозяин положения с харизматичностью Чарли Чаплина роется в закромах, скребет по сусекам, бегает хаотично по школе, переворачивая все вверх дном, и в конце концов приносит пару мятых листов формата А4.
А. Ю. Вот тебе белоснежный лист, слегка поюзанный, и мне такой же. Ловушки для мыслей всем раздал, получите также перо шариковое, во, так что можем начинать издеваться над великим и могучим. Запомним этот момент. Время сейчас – без пяти, как это символично, восемь.
А. Л. Ага! Погнали!!!
А. Ю. С чего начнем?
А. Л. С начала!
А. Ю. Точно? Может, с середины? Нет! Я знаю! Начнем с конца!.. «Это был полный абзац. Аплодисменты стихли. ЗАНАВЕС». А? Каково? Или лучше так: «Никому я на хрен не нужен, натворил все, что смог, и харе оправдываться, ибо пора мне укрыться железной шинелью».
А. Л. (учтиво). Заманчиво! Коллега, лучше будем придерживаться классического повествования и начнем все С НАЧАЛА!
А. Ю. (воодушевленно). Понято. Стоял прекрасный день…
А. Л. Банально!
А. Ю. Лежал прекрасный день…
А. Л. Гротескно!
А. Ю. Был прекрасный день…
А. Л. Слишком ортодоксально.
А. Ю. В уездном городе N…
А. Л. (озабоченно). Нет! Все не то и все не так! Нужно начать оригинально, мы же еще те оригиналы!
А. Ю. (возмущенно). Хорошо! Только для тебя. Итак: «Где-то в далекой жаркой Костроме…»
А. Л. Стопэ, пацанчик! Почему «где-то»?
А. Ю. А где, если не где-то?
А. Л. А на хрена так? И в какой, на фиг, далекой и жаркой? Это же не Африка!
А. Ю. Спокуха! Это проявление оригинальности. Что тебе не нравится?
А. Л. А что тут может нравиться? Ты в Костроме был? Вот именно! Какая она дальняя?! Всего 300 км от Москвы… И какая она жаркая?! Холод там ужасный в лесу, особенно зимой. Я знаю точно. Я ж там служил!
А. Ю. Последнее предложение звучало как «Я ж мать!». Да все я знаю про твое темное прошлое. Не гунди! Перестань бредить, словно больной, измученный холерой в тропических лесах, а то мы так с места и не сдвинемся. Хорошо! Вот только ради тебя! «Вы не сможете поверить, но постарайтесь! ЗА МКАДом!!! В трехстах километрах от Москвы (Сердца Родины), в промерзлой насквозь Костроме…»
А. Л. А почему в Костроме? Почему не на твоем любимом Сахалине?
А. Ю. А почему нет? Вот захотелось – и начал с Костромы, а закончится повествование на Сахалине.
А. Л. У тебя нет логики!
А. Ю. Это уже хамство! Можете получить 15 суток больнично-палатного режима с диагнозом сотрясение. Что тебе не нравится? Предлагай тогда сам, как начнем произведение.
А. Л. Не угрожай мне, я пуган «Темными аллеями» Бунина! Зачеркивай эту хренотень к черту! Чушь какая-то получается. Не заходит мне. Не торкает. Ну кто так начинает произведение?..
А. Ю. Мы!
А. Л. Логично, но логики у тебя нет!
А. Ю. Да как так-то?!
А. Л. Тебе объяснить? Времени на этот Сизифов труд уйдет много, да ты и не поймешь!
А. Ю. О как! Да ты себя умней меня считаешь!
А. Л. В данный момент – ДА! Видно же невооруженным глазом, что во время сочинительства ты склонен к нарушению логики. А в общем плане – нет. Ты сам прекрасно знаешь, что в школе ты учился лучше меня.
А. Ю. Вот и залепи гудок!
А. Л. Протестую!
А. Ю. Протест откланяется судом!
А. Л. Ядрена мать, куда мы скатились…
А. Ю. Что тебе не нравится? Хочу, кстати, заметить: мы никуда и не поднимались! Вот как с тобой писать? Невозможно в такой обстановке создавать шедевры подпольной литературы. Ты невыносим! Тебя фиг откуда вынесешь! Иди ты к Кузинатре!
А. Л. Сейчас будет море крови!!! Где мое перо? Я воткну тебе его в шею, прокручу немного внутрь, а потом резко выдерну. Ярко-алая кровь зальет все в комнате, а в особенности этот муниципальный стол. Именно твоей кровью я и напишу шедевризм андеграунда!
А. Ю. Пойдем лучше покурим?
А. Л. Пошли.
Прокурив мозги окончательно, А. Ю. и А. Л. возвращаются на места согласно купленным билетам, но им уже не до сочинительства. Они занимаются какими-то посторонними делами: то болтают о том и этом, то чайник кипятят по сто раз, то музыку слушают на мобильниках, то дерутся, то поют, а то бегают без конца курить на школьное крыльцо. За это время успел сдохнуть не один табун лошадей и разорвалась на мелкие кусочки пара сотен хомяков. В конце концов, через два часа безделья они снова берутся за перо…
А. Л. Я в сотый раз повторяю: у тебя нет логики!!!
А. Ю. Что тебе опять не нравится?
А. Л. Ну ты сам подумай!!!
А. Ю. Чего тут думать? Тут писать надо! Время-то уже – час ночи, за окном темень непроглядная, а мы все никак не разродимся!
А. Л. Но не так, как предлагаешь ты… Погоди… А про что мы вообще пишем? Вроде мучаемся над началом произведения, а сюжет так и не придумали. Фундамент еще не сделали, но уже пытаемся крыть крышу. Что мы хотим сказать своей литературой?
А. Ю. Блин… А ведь правда…
А. Л. «Но, как сказал один брюнет, уж рельсы кончились, а станции все нет».
А. Ю. Что ты хочешь этим сказать?
А. Л. Три слова с одной почти приличной буквой: у… тебя… нет… логики!!!
А. Ю. (кричит, смеясь, тряся над головой кулаками). А-а-а-а… Я тебя убью!!!
А. Л. (невозмутимо). «Спокойно, Козлодоев. Сядем усе!».
А. Ю. Так, пойдем курить!
А. Л. Пойдем. Хотя нет! Мы так легкие скоро выплюнем. Давай лучше сосредоточимся над нашим проектом. Роман нам не сочинить вот так с разбегу, значит, будем писать небольшие рассказы на разные злободневные темы. У тебя есть какие-нибудь идеи в голове? О чем ты хочешь поведать миру?
А. Ю. (радостно). У меня идея! Давай писать в стиле хоррор?
А. Л. (недовольно смотрит в глаза соавтору). Да что бы мы ни написали – это будет «ужас». Ты слышал, о чем я говорил? Хорошо. Пусть это будет мистическая проза. Согласен. Я не расист. Какой у нее будет сюжет? Предлагай!
А. Ю. Не знаю, что предложить. У меня голяк. В голове пусто.
А. Л. Вот в том-то и беда, что у меня тоже. На ум ничего не приходит. Собрались писать, а не знаем о чем.
А. Ю. Что мы заморачиваемся? Нет у нас пока никаких сюжетов, идей и философских выводов. Давай просто писать что на ум приходит, а там по ходу пьесы разберемся. Как известно, если долго мучиться, что-нибудь получится.
А. Л. Светлая ты голова. Теперь, после наших посиделок, на рассвете я смогу уснуть спокойно.
А. Ю. Это да! А пока пора приниматься за дело. Нас ждут «горы трупов в луже гноя… удивительной любви».
А. Л. (воодушевленно). Итак, это будет ужастик! Я предлагаю написать рассказ, где главный герой – водяной. Вроде как оригинально и ни на кого не похоже. По крайней мере не могу вспомнить ни один ужас, где губит человеческие жизни хозяин мелких водоемов.
А. Ю. Я предлагаю написать новеллу, где главным будет домовой. Создадим забавное бытовое фэнтези. Мне кажется, это будет прикольней. Я просто передумал насчет ужаса. Взвесил, как говорится, все ЗА и ПРОТИВ. Вряд ли мы сможем испугать кого-то художественностью слова, скорее это сделает за нас наша пунктуация.
А. Л. Решено, пишем о водяном.
А. Ю. Ага! О домовом!
А. Л. Нет! Пишем о водяном! И это будет хоррор!
А. Ю. А я говорю – о домовом! Бытовое фэнтези!
А. Л. Пошел ты! Значит, так (пишет на мятом листе бумаги, проговаривая слова вслух): «В одном далеком, заросшем тиной пруду, располагающемся где-то в глубине соснового леса…»
А. Ю. (передразнивая противным голосом). Сам туда иди! Нет! Лучше так (пишет на своем листе, громко с выражением произнося): «В одном старом доме уездного города N…»
А. Л. «…Жил на самом дне…»
А. Ю. «…Маленький чудной домовой…»
А. Л. «…Который очень был недоволен мутной водой…»
А. Ю. «…Висевшей над иконами и печкой…»
А. Л. (с волнением). Сто-о-о-оп!!! Это что такое?
А. Ю. Это искусство!
А. Л. Тут надо покурить!
А. Ю. Как? Опять? Пойдем лучше кино посмотрим – «Игра в четыре руки», с Бельмондо в главной роли.
А. Л. Заманчиво… А как же наше твАрение?
А. Ю. Работа не волк, в лес не убежит.
А. Л. Убедительно! И, я не побоюсь этого слова, ЛОГИЧНО!!! Пойдем наслаждаться шедевром французского кинематографа. Бери ключи от четвертого класса, где висит большая плазма с DVD.
Соавторы берут с собой все необходимое для комфортного просмотра, выходят из своего логова, поворачивают направо и уверенной походкой идут вдоль раздевалки, туалетов, холла к намеченной цели. Открывая заветную дверь, А. Ю. говорит А. Л…
А. Ю. Видел, что в частном секторе на Капиталистической улице появилось?
А. Л. Это там, где в шахматном порядке унылые старые покосившиеся избы смотрят на «замки Викторианской эпохи»?
А. Ю. Ага. Именно там! Я думаю, ее давно нужно переименовать в Контрастную.
А. Л. Что там интересного появилось? Памятник?
А. Ю. Целых два! Памятник «Деньги властвуют миром» и «Богатые управляют судьбами бедных». В начале и в конце улицы, посередине установили выдвижные шлагбаумы с электрогидравлическим приводом.
А. Л. (удивленно). А-а-а-а. Это такие столбики, которые могут под землю уходить?
А. Ю. Да! Нигде в городе такого нет, только на той улице.
А. Л. Офигеть! Получается, на улицу могут заехать только те автомобили, кого богатеи пустят, если захотят.
А. Ю. Да-а-а!!! Настоящая власть денег над нищетой. Даже спецтранспорт без разрешения не проедет.
А. Л. Кошмар какой! Вот об этом и напишем. Пофантазируем на тему вечных отношений сытости и голода. О власти денег…
А. Ю. Заметано! А начнем так, непринужденно, издалека: «Господа, вам доводилось когда-нибудь бывать в провинциальных городах Московской области? Вы, конечно, ответите усталым безразличным голосом: “Да! Доводилось! Бывали! Что мы там не видели? Нас и здесь неплохо кормят! ЗАЧЕМ?” А кто-то ЗАЯВИТ наглым пренебрежительным тоном: “Да на фиг надо! Я лучше пузо буду греть в Египте, Таиланде или В СВОЕЙ РОДНОЙ Турции!” А ЗРЯ! Ведь именно в Подмосковье, ТОЧНЕЕ, в Юго-Восточной части, вы захлебнетесь в потоках гормонов радости, испытав все прелести интоксикации под названием Экстаз…»
А. Л. О загнул! А вроде ничего! Звучит неплохо! Согласен. Вариант годный. Так и начнем.
Соавторы жмут радостно друг другу руки и начинают смотреть фильм с участием великого Бельмондо.
Вот именно так создавались и создаются наши твАрения…
Лайк не ставь! Колокольчик не жми! Не подписывайся на наш канал, которого у нас нет! И вообще, пошел ты по дороге из желтого кирпича к темному будущему!!! Что ты все продолжаешь читать? Переворачивай скорее страницу, там рассказ еще хуже этого. Торопись! Шнеля-шнеля!!!
Столб
Господа, вам доводилось когда-нибудь бывать в провинциальных городах Московской области? Вы, конечно, ответите усталым и безразличным голосом: «Да! Доводилось! Бывали! Что мы там не видели? Нас и здесь неплохо кормят! ЗАЧЕМ?» Кто-то ЗАЯВИТ надменным пренебрежительным тоном: «Да на фиг надо! Я лучше пузо буду греть в Египте, Таиланде или В СВОЕЙ РОДНОЙ Турции!» А ЗРЯ! Ведь именно в Подмосковье, ТОЧНЕЕ, в Юго-Восточной части, вы захлебнетесь в потоках гормонов радости, испытав все прелести интоксикации под названием Экстаз. Скажу лично вам по секрету, только никому не рассказывайте! Хорошо? А то тайна перестанет быть тайной и вконец опопсеет. Готовы принять и осознать секретную информацию с шокирующими фактами невероятной глубины и ширины, которую так долго правительство скрывало от вас? Но я вас еще раз предупреждаю… Ну, раз так, тогда замечательно! Я знал, что на вас можно положиться, а не только положить! Так вот! ВНИМАЙТЕ! И живите с этим!
ВСЕ САМОЕ ЗАБАВНОЕ ПРОИСХОДИТ ТОЛЬКО У НАС НА ЮГО-ВОСТОКЕ!!!
Сейчас вы упрекнете меня: «АГА!!! НУ КОНЕЧНО!!! Только в ваших краях происходит самое смешное и прикольное! В других же местах планеты такого быть не может?!»
НО Я КЛЯНУСЬ ТЕБЕ, дорогой читатель, ЗОЛОТЫМ ТЕЛЕНКОМ и всеми ДВЕНАДЦАТЬЮ СТУЛЬЯМИ, что так оно и есть!!! НУЛЕВОЙ КИЛОМЕТР мирового ТРЕША «в нашей степи»! История, которую я собираюсь вам рассказать, могла произойти ТОЛЬКО У НАС!!! Если мои слова кажутся неубедительными и вы продолжаете утверждать с пеной у рта, что такого быть не может, то спросите у Отца Русской Демократии – он подтвердит подлинность моих слов.
Когда вы посетите наш чудный периферийный мир, а те, кто приезжал, навестят нас снова (ибо вряд ли смогли в полной мере получить эстетическое удовольствие от прогулок в спальных районах из-за променажа преимущественно в исторической части города), вас встретят почти везде покрытые толстым слоем пыли сталинки, хрущевки, брежневки и разнообразные бетонные коробки разной величины. Но не все так однозначно, как кажется на первый взгляд. Нельзя с полной уверенностью сказать, что жилье везде однотипное. Ни-ни! Между многочисленными скоплениями прямоугольных человейников вы можете отыскать «оазисы деревенского типа». На территории подобных экзотических секторов бревенчатые покосившиеся избы соседствуют с каменными замками Викторианской эпохи. От подобного урбанистического контраста захватывает дух, кругом идет голова, и невольно цитируешь Тэффи: «Какова амплитуда! Каков размах!» Ух! Аж передергивает всего! А Семен Горбунков говорил, что Стамбул – город контрастов! Он просто не знал, что в закромах родины, как в Греции, есть все!
История, которую я вам сейчас расскажу, происходит именно в таком неординарном месте. Ну, я думаю, хватит с меня лирических отступлений и прологов, вы и так уже ко всему готовы, так что погнали галопом по строкам…
В центре небольшого городка располагался частный сектор, окруженный постройками неоригинального совдеповского наследия. По форме он представлял из себя большой квадрат, пронизанный тремя заасфальтированными улицами. На каждой из них стояли друг напротив друга дома абсолютно противоположного достоинства. Древние убогие покосившиеся избушки, бревна которых от прошедших лет и неухоженности стали чернее ночи, соседствовали с необыкновенно красивыми огромными особняками, построенными в самых изысканных архитектурных стилях. К удивлению многих местных жителей, со временем сложилось так, что на этом островке индивидуальных строений богатые хоромы смотрели только на ветхие лачуги, а те в свою очередь исключительно на своих благородных соседей. Это выглядело довольно символично. Некое противостояние богатства и бедности у единой дороги жизни.
В начале Контрастной улицы, которая пролегала посередине, около маленькой обветшалой халупы с тремя «печальными» окнами на скамейке сидел Василий, крепкий мужчина тридцати лет, высокого роста, с русыми короткими волосами. Лицо у него худое, вытянутое, загорелое, с пронзительными зелеными глазами. Одет он был в привычную домашнюю одежду: майку-тельняшку, синие тренировочные штаны и черные кеды с белыми мысами. Он наслаждался лучезарным августовским днем и читал в телефоне разные посты, листая новостную ленту и комментируя прочитанное вслух. Из трехэтажного дворца напротив, построенного в стиле барокко и обнесенного трехметровым кирпичным забором, вышел в сопровождении двух огромных близнецов-охранников, похожих на агентов из к/ф «Люди в черном», солидный мужчина пятидесяти лет, с густыми седыми волосами, красивым мужественным лицом и очаровательными голубыми глазами. На нем был шикарный темно-зеленый костюм-тройка, эксклюзивный галстук рубинового цвета, а на правой кисти блестели золотые часы с изумрудным циферблатом. Этот достопочтенный господин со своими «ручными» молодцами подошел к Василию и спокойным приятным голосом сказал:
– Здравствуй, Василий.
«Обитающий в сети» поднял глаза на незваных гостей, окатил всех безразличным взглядом, после чего опять вернулся к телефону.
– Вы не по адресу! Я за последнее время кредитов не брал, в карты не играл и на бабки не влетал. Так что извините, ничем помочь не могу. Адью!
Ни один мускул не дрогнул на лице приветствующего. Он так же невозмутимо смотрел, как и раньше. Один из охранников пробасил:
– Перед вами стоит Юрий Андреевич. Он ваш сосед из дома напротив и хочет кое-что вам сказать. В ваших же интересах это услышать!!!
Василий выпучил удивленные глаза на благородное трио. Встав резко со скамьи, подошел к Юрию Андреевичу, восхищенно сжал его руку и начал говорить с волнением в голосе:
– Боже мой!!! Неужели это вы? Как я счастлив познакомиться с вами! Вы не поверите, но я думал, что вы не существуете! Ну, говорите, говорите же скорее, что такого интересного вы хотели мне сообщить?..
Только Юрий Андреевич приоткрыл рот, дабы сказать что хотел, как Василий быстро оттолкнул руку соседа и спокойным шагом пошел к входной двери своего дома, громко заявив:
– Да насрать мне, что он мой сосед! Век его не видел, и столько же не видеть! Пошли в жопу! У меня сегодня неприемный день.
Громилы ринулись вперед с целью сделать физическое замечание хаму, но хозяин остановил их заветным словом, словно дрессированных собак.
– Вася, подожди минуту! Я хочу тебе кое-что показать. Посмотри на середину дороги между нашими домами.
– Ну, че я там не видел? – недовольно спросил Василий, лениво посмотрев туда, куда его просили.
После короткого писка из-под асфальта на свет божий вылез столб цилиндрической формы, высотой 800 мм, окрашенный в белый цвет с красными полосами, словно карамельная трость. Верхняя часть светилась маленькими красными огоньками, напоминающими бусины.
– Ни хрена себе! Что это такое??? – завопил будто обезумевший Вася.
– Это боллард!
– Че?
– Восьмое чудо света. А если точнее, то наш с тобой сторож. Блокиратор дорожный! Проще говоря, охранительный столб. Новая технология, предназначенная для того, чтобы не допустить чужие авто на нашу территорию.
– О-на как! Я такое последний раз в Морфлоте видел, когда на Сахалине служил. Тогда часто у наших берегов японская подлодка ошивалась и все свой бо?ллард высовывала. Значит, охренительный столб, говоришь… Полезная штука… Типа шлагбаума, только в вертикальном расположении. Полезная… Ничего тут не скажешь… Полезная штука БЫЛА БЫ, если бы улица имела статус не сквозной! А так что от нее толку? Кто захочет, тот с другой стороны улицы к нам заедет.
– В конце нашей улицы установлен такой же боллард!
– Офигеть! Вот это да! Хоть желание между ними загадывай! Ведь обязательно сбудется. Не, ну, круто! Так облагородили нашу улочку, что даже приятно. Но с каких небес на нас снизошла манна небесная? Как же это все произошло? За чей счет этот банкет?
– Все очень просто. Добросовестные жители улицы скинулись на эти чудеса техники. Та половина улицы – на свой боллард, а наша часть – на свой. Вот так.
– Вот вы молодцы! Для общего блага опустошили свои карманы. Я вами горжусь! А говорят еще, что у богачей нет совести. Люди все-таки злые! Такого наговорят, такого нафантазируют, а в жизни-то все по-другому. И у богачей ИНОГДА обнаруживается человечность и благородство. Как сказал классик: «Ах! злые языки страшнее пистолета…» – разглагольствовал Василий, сопровождая каждое свое предложение причудливым движением рук.
– Спасибо, Василий, за теплые слова. Я, в сущности, навестил тебя, чтоб поздравить с тем, что у нашей улицы появился надежный охранник, и сообщить, что в ближайшее время тебе необходимо выплатить сто пятьдесят тысяч рублей «Хренотдашьбанку».
– Ох уж эти языки… Врут!.. Нагло врут люди!.. Что?.. Что, извините… вы сказали?..
– Альберт, будь добр, – обратился «дрессировщик» к одному из своих телохранителей, – повтори Василию еще раз то, что я сказал, и выдай ему предписание о выплате банку.
Продублировав речь своего хозяина, Альберт всучил Василию документ в шуршащем пластиковом пакете и похлопал дружелюбно по плечу.
– Это розыгрыш? Куда мне улыбаться? В очки твоих верных псов? Или куда? Что за фигню ты сейчас сморозил, толстосум? Ты хочешь сказать, что этот убогий столб стоит сто пятьдесят кусков? У тебя крыша поехала?..
– Ты язык свой прикуси! А то тебе еще на стоматолога придется тратиться, а он нынче недешево стоит, – сказал угрожающе второй охранник, подойдя ближе к Василию.
– Да уж явно дешевле, чем этот столб! Я НИЧЕГО ПЛАТИТЬ НИКОМУ НЕ БУДУ! Я ЭТУ ХРЕНОТЕНЬ НЕ ПОКУПАЛ! СОГЛАСИЯ СВОЕГО НИ НА ЧТО НЕ ДАВАЛ И НИЧТО НЕ ПОДПИСЫВАЛ!!! ТАК ЧТО ПОШЛИ ВЫ ВСЕ В ЖОПУ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕ! И БУМАГУ СВОЮ МОЖЕТЕ ЗАБРАТЬ! ПОДОТРЕТЕСЬ ЕЮ ВТРОЕМ!
Телохранитель, который говорил о перспективах посещения зубного врача, слегка шлепнул ладонью Василия в лоб, от чего возмущенный внезапно замолчал и застыл со злыми удивленными глазами.
– Эдуард, полегче! Не стоит понапрасну распускать руки. Василий, не сходи с ума. Держи себя в руках. Ты все-таки мужчина. Этот столб стоит не сто пятьдесят тысяч, а девятьсот тысяч рублей. С тебя – всего лишь небольшая часть. Абсолютно каждый житель нашей улицы вносит подобную сумму за установленный боллард. Мы – за свой, а люди на другом конце – за свой. Все честно.
– Девятьсот тысяч??? Ты что, там подводную лодку заныкал? А это ИХНИЙ перископ? Там сидит хренова туча японцев, которые высматривают российские секреты, дабы получить Курилы путем шантажа? А мне их рисом и саке обеспечить нужно на неопределенное время? Да у меня столько риса и теплой водки нет, чтобы прокормить целую команду!
– Василий…
– Он сделан из чистой платины с инкрустированными в него драгоценными камнями???
– Василий…
– Я НИЧЕГО НИКОМУ ПЛАТИТЬ НЕ БУДУ!!! ЗАПОМНИ ЭТО!!! ПОШЛИ НА…
– Будешь, Василий. Почитай внимательно постановление. Там черным по белому написано, что ты обязан выплатить энную сумму. Внизу документа возле трех печатей стоит подпись мэра, прокурора и директора «Хренотдашьбанка».
Василий достал документ из файла и стал внимательно читать содержание. Его трясло от злости. Устоять на одном месте он не мог, поэтому беспокойно ходил из стороны в сторону.
– Это БРЕД! Что за дурдом? Почему мне приказывают? Ты мне не хозяин, а я не твой раб! Я в суд на тебя подам! До главного суда дойду! Вы спятили, ребята!!! Я обычный фрезеровщик, а не олигарх! У меня семья! Жена и двое детей! Мне, чтобы половину выплатить, нужно кредит взять да еще на две работы устроиться. А еще не есть и не пить. И жене, и детям тоже! Хорошо, что они сейчас в деревне. А то бы моя супруга выцарапала глаза твои бесстыжие.
– Василий, не драматизируй. Что там выплачивать? За год все отдашь. Ты крепкий мужик. Работяга. Руки-ноги есть. А если к ним голову подключишь, то вообще в плюсе будешь.
– Действительно! При зарплате пятнадцать тысяч в месяц. Не то что за год – за десять месяцев выплачу. АГА!!! У меня даже велосипеда-то нет. На кой черт мне, спрашивается, сдался этот столб? Да пусть у моего дома хоть весь город паркуется, мне все равно!
– Ничего. Выкрутишься. В конце концов, у тебя есть жена. Она, наверное, тоже кем-то работает.
– Она обычный кассир в универмаге. И получает чуть меньше меня!
– Тем более. Не вижу причин для паники. Не стоит утрировать! Все будет нормально. После того как выплатите свою долю.
Василий закричал, как раненый зверь. Порвав постановление, он засунул обрывки себе в рот и начал показательно жевать, быстро двигая челюстями. Насмешливая улыбка засияла на лице жующего.
– Вкусно? – спросил все тем же интеллигентным умиротворенным голосом Юрий Андреевич.
– Угу…
– Ты не переживай. Это была копия.
– Тьфу!!! – выплюнул Василий пережеванный комок мокрой бумаги к ногам своих собеседников.
– Василий, ты можешь и дальше сходить с ума. Все так же кричать да жаловаться на судьбу. Ничего от этого не изменится. Ты в любом случае выплатишь положенную сумму, чего бы тебе это ни стоило. Пришла пора расставаться нам. Через час у меня важная встреча. Время, как говорится, деньги. Прощай, Василий.
Юрий Андреевич со своими молодцами повернулся к родному дому…
– Постойте, – остановил их Василий робким просящим голосом. – Объясните, почему вы самолично пришли сообщить мне о выплатах за столб? Вы же могли прислать кого угодно, чтоб передать постановление. Горничную, охранника или какого-нибудь юриста. Почему вы пришли самолично мне это сказать? Вы же никогда не считали должным знаться со своими нищими ободранными соседями, а тут раз – и самолично пришли поговорить. Ответьте! Будьте добры. Хотя бы сейчас.
За все время беседы лицо Юрия Андреевича было спокойным и умиротворенным, лишенным всяких эмоций. Но после вопросов, заданных обреченным тоном, он заулыбался так нагло и беспардонно, что Василию стало не по себе от внезапных перемен соседа.
– Потому что я хотел увидеть своими глазами, как ты сходишь с ума. Как ты бьешься в судорогах обреченности. Как ты ничего не можешь поделать со своим ничтожеством и пустыми карманами. Я вдоволь насладился твоей дешевой игрой, которая не стоит ломаного гроша. Ты жалок! Ты пустое место! Беспомощный калека! Я счастлив видеть страх в твоих глупых глазах!!!..
– Это все оттого, что я каждый год отказываю твоим юристам в продаже моего дома? Он ведь для тебя как бельмо на глазу, которое ты видишь каждый день из окон своего дворца! НУ И СВОЛОЧЬ ЖЕ ТЫ!!! ТЫ НИКОГДА НЕ ПОЛУЧИШЬ МОЙ ДОМ!!! НИ ЗА КАКИЕ ДЕНЬГИ!!! НИКОГДА!!! ДЕНЬГИ НЕ ВСЕ РЕШАЮТ В ЭТОМ МИРЕ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!!!
Смеясь над криками Василия, Юрий Андреевич ушел со своими амбалами туда, откуда пришел. Василий в гордом одиночестве проклинал своего соседа на всю улицу, возмущаясь несправедливостью жизни.
***
В три часа ночи, когда весь город мирно спал, укутанный в непроглядную тьму, со стороны высотных зданий к болларду подошел высокий мужчина. Он был одет во все черное. Лицо скрывала тканевая медицинская маска того же цвета, что и вся одежда. С собой неизвестный привез тачку, в которой лежала кувалда и лом.
– Сто пятьдесят тысяч, да? Обязан, значит? Жалок я, да? Пустое место? Беспомощный калека? Да как бы не так!!! Чего бы мне это ни стоило… Пустые карманы… Сумасшествие мое увидеть хотел… Маньяк хренов! Сейчас… Подожди, гад!
После серии ловких стахановских ударов кувалдой, громко прозвеневших на всю округу, и выкорчевки с помощью лома вандал победоносно уложил сильно помятый боллард в тачку.
– Фу! Все!!! На!!! Получи-распишись! Посмотрим, как ты меня заставишь платить за то, чего нет. Псих долбаный! Моя родня вечно будет жить в этом месте! И НИКТО НАС ОТСЮДА НЕ ВЫГОНИТ! Так… пойду сдам эту хреновину в пункт приема металла. Может, чего-нибудь и заплатят. Куплю на эту премию жене мороженое, а детям – цветы, когда они вернутся. Тьфу ты! Точнее, наоборот.
12.05.2014
Вечный огонь
А в Вечном огне виден вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты…
В. С. Высоцкий «Братские могилы»
Двадцатое апреля. Ночь. Часы на здании городской администрации показывают без двадцати три. Тепло. Воздух напоен влагой. На улицах ни души. Автомобильные дороги пусты. Нет даже медленно патрулирующей полицейской машины. Светофоры вызывающе настойчиво моргают желтым светом. Здания со своими обитателями мирно спят, укрытые с головой черным одеялом, усыпанным звездами.
В мемориальном парке, который через дорогу от муниципалитета, громко играет тяжелая музыка, раздается веселый смех и бодрые выкрики…
В центре мемориала расположен памятник «Могила Неизвестного Солдата». Это длинная бетонная плита, основание которой венчает суровое гранитное лицо Неизвестного Солдата со штыком. В центре плиты находится пятиконечная звезда с Вечным огнем. От него в разные стороны тянутся асфальтированные дорожки, разделенные островками газона. На них стоят величественные ели с толстыми стволами и пушистыми лапами, усыпанные вверху вытянутыми шишками. Ранее здесь находилось кладбище, на котором хоронили военных, погибших в Великой Отечественной войне…
Сейчас же здесь более двух сотен неонацистов празднуют день рождения фюрера Третьего рейха. Автомобили припаркованы в хаотичном порядке по всему парку. Из открытого багажника черного внедорожника из мощной колонки звучит жесткая музыка. По обе стороны от Вечного огня стоят раскладные столики, соединенные в один длинный стол, заставленные бесчисленным количеством алкогольных напитков разного достоинства и заваленные мясными закусками, жареной картошкой, салатами, шашлыком, который жарят тут же на мангалах, овощами и соусами. За ними шумно пируют последователи гитлеровского нацизма. Это люди разных возрастов, конфессий и социальных статусов, которые пьют крепкий алкоголь, с довольными лицами разжевывают пищу, громко разговаривают, весело смеются, поют хором и выкрикивают нацистские лозунги. Пара человек сидит на складных стульях с подлокотниками возле огня и жарят на нем сосиски, насаженные на шампуры. В нескольких метрах от них на плите стоит праздничный стол, за которым восседает лидер сборища – высокий мускулистый мужчина сорока лет, с бритой наголо головой и окладистой черной бородой, сужающейся книзу. На нем серый китель офицера СС, увешанный крестами и орденами со свастикой. Все его называют Викинг. Рядом с ним возлюбленная – дама тридцати трех лет, с бледной, почти прозрачной кожей, крашеными каштановыми волосами до плеч, ярко-красными тонкими губами и хитрыми глазами. На голове ее красуется серая фуражка офицера вермахта. Она громко, наигранно смеется, сверкая глазами, как кошка в темноте.
Каменный лик Неизвестного Солдата раскрашен аэрозольной белой краской, нос и рот – красной, глаза обведены черной. На каске поверх звезды нарисована свастика. Вокруг разбросаны разноцветные блестящие конфетти.
Музыка стихает. Викинг, встав из-за стола, медленно подходит к пламени. В правой руке он держит квадратный бокал с янтарной жидкостью. Абсолютно все обращают на него внимание. Гул рассеивается, как дым в воздухе. Наступает всеобъемлющая, безграничная, страшная тишина. Главарь бархатным баритоном говорит медленно, красиво и с выражением о сегодняшнем празднике, о его значении, о вкладе великого вождя фашизма в «единственно верное мировоззрение», об инакомыслящих, о гнилом мире, погибающем без сильных идей и великих целей, об избранности всех присутствующих… Говорит оратор негромко, но все отчетливо слышат каждое слово. Людей воодушевляет речь. Все встают. Гордость переполняет их, отчего они слушают как завороженные, приветствуя одобрительными выкриками каждое предложение. Приятная дрожь встряхивает расслабленные от спиртного тела.
Закончив свою яркую речь, Викинг снова поздравляет всех с праздником, желает единомышленникам здоровья, благополучия, единства и достижения общих целей… Он бодро выкрикивает: «За Фюрера!!!» После чего медленно опустошает бокал. Все следуют его примеру. Музыка вновь разрывает на мелкие кусочки спокойствие ночи, заставляя празднующих ликовать и танцевать, подпевая мощной композиции.
Два года назад в городе образовалась подпольная нацистская организация. Она состояла из пары десятков человек. Сперва они активно занимались пропагандой фашистской идеологии. Обклеивали листовками с радикальными лозунгами двери подъездов, остановки общественного транспорта, столбы, доски объявлений, магазины, стены жилых домов… Параллельно этому в социальных сетях в разных сообществах всплывали провокационные посты. Агитация, невольно привлекавшая внимание витиеватой свастикой, призывала коренных жителей открыть глаза, встать с колен и наконец-то сбросить кандалы рабства. Красивый слог приводил убедительные доводы относительно того, что в своем доме народ живет как в плену из-за оккупантов. Повествование сводилось к тому, что главной причиной всех бед являлись ИМЕННО мигранты. ТОЛЬКО мерзкие, грязные, ободранные, тупые МИГРАНТЫ, приехавшие на заработки, с варварским образом жизни и грубыми звериными повадками, воплощали в себе абсолютный ужас и несчастия. Только они, и никто, и ничто! Они обвинялись в подкупе полиции и чиновников, в продаже наркотиков молодежи, в криминальном беспределе и в том, что отнимали работу у местных. Им приписывались все страшные преступления, которые остались нераскрытыми, такие как изнасилования, ограбления, убийства… Текст буквально призывал расправиться с гостями и очистить кровью родную землю, чтобы возродить сытый достойный уклад жизни для ее истинных хозяев.
Общество отреагировало на это адекватно. Листовки уничтожались. Посты блокировались. Везде появлялись интернациональные статьи, поддерживающие братство всех народов. Везде говорилось о том, что нет плохих национальностей – есть плохие личности. Голос разума звучал бодро и повсеместно. Против разжигания межнациональной розни и пропаганды фашизма полиция завела несколько уголовных дел. Мэр пообещал населению, что устои интернационального общества не будут сломлены, что они найдут бандитов и разберутся с ними. На этом все и закончилось. Громкие слова остались просто словами. Никого полиция не арестовала, никого не наказала, да и вообще никого не искала. Через некоторое время листовки снова стали появляться на тех же местах. В интернете пестрели все те же посты. Население разделилось на поддерживающих радикальные идеи и на возмущенных наглой пропагандой фашизма. Глава города и администрация успокаивали тем, что это глупая провокация и в скором времени все изменится и будут приняты необходимые меры. Что они наведут порядок! Все изменилось… Только в худшую сторону, и неспроста… Кучке неонацистов стали сочувствовать личности из разных слоев общества. Появились сильные покровители из криминального мира, администрации, полиции, духовенства, бизнесменов… Их спонсировали всем необходимым. У них появились деньги, связи, власть. Со временем их люди стали вхожи во все управленческие организации. Ряды их пополнялись, преимущественно агрессивно настроенной молодежью, готовой на все. Количество единомышленников росла в геометрической прогрессии. Тьма безрассудства подступала со всех сторон. Мир менялся… Жизнь окрасилась в пепельно-серый цвет. То, что раньше считалось недопустимым, становилось приемлемым.
На День города в одном из ночных клубов произошла пьяная драка между молодыми людьми из-за девушки. Конфликт закончился убийством коренного жителя, мужчины двадцати восьми лет, учителя в местной школе. Убийца оказался приезжий из ближнего зарубежья. Он работал в продуктовом магазине охранником. Пострадавший скончался на месте от ножевого ранения в сердце до приезда скорой помощи. На следующий день все СМИ кричали о преступлении, совершенном мигрантом. Новость о роковом инциденте произвела эффект разорвавшейся бомбы. Народ негодовал. Все проклинали убийцу и всех иностранцев, приехавших в город. Общество резко высказалось о радикальных мерах в отношении мигрантов. Все обвиняли в первую очередь национальность убийцы, называя это одной из главных причин преступления, а уж потом его самого. Представители власти поддержали население, обещая депортировать чужеземцев. Тучи сгустились. Небо громыхало. Молнии вспыхивали повсеместно, ослепляя белым резким ужасным светом разум и разжигая между нациями огонь, в котором горела ярким пламенем дружба народов. Кровь закипела. Мозги задымились. Рассудок помутнел. Нацисты получили свой повод для разжигания необыкновенного огромного костра, участь которого – перерасти в безграничный пожар.
Еще через пару дней на главной площади возле администрации огромная толпа, размахивая знаменами со свастикой, требовала выгнать иностранцев из города, отнять у них работу и бизнес и отдать все это местному населению. Митингующие призывали не церемониться с чужаками, а силой дать им понять, кто здесь хозяин. Везде выкрикивали расистские лозунги. Сжигались чучела мигрантов. Скандировали фамилию убитого учителя. Требовали отмщения. Люди призывали к расправе над ничтожными нациями, которые до сих пор живут в каменном веке. Полиция не просто стояла и смотрела на происходящее. Она поддерживала собравшихся, крича им в ответ их же нацистские девизы и зажигая дымовые шашки. Чиновники хитро улыбались, выглядывая из-за жалюзи.
Далее начались бесчинства. Каждый день совершались нападения на мигрантов, которые нередко заканчивались убийствами. На улицах часто слышалась стрельба. Ежедневно в криминальной хронике говорилось о насильственных смертях. Громили и разворовывали магазины, принадлежавшие иностранцам. Их забрасывали бутылками с зажигательными смесями. В беспощадном пламени сгорали автомобили, дома, общежития и, конечно же, люди. Велась настоящая звериная охота. Лилась кровь ни в чем не повинных людей, которые не имели никакого отношения к убийству молодого учителя в ночном клубе, которые жили мирно, занимались своим делом, но были чужими. Обычной жизни пришел конец. Велась настоящая война, в коей радикалы уверенно побеждали по всем фронтам. Нацисты осознавали свою безнаказанность и совершали ужасные поступки. Власть закрыла глаза на преступную деятельность. Массово уезжали как мигранты, так и местные жители, которые не могли мириться с происходящей анархией. Перерожденная коричневая чума поглотила провинциальный городок со всеми его обитателями и медленно издевательски переваривала моральные устои. Нацизм полыхал ярким омерзительным безумием.
Разбив бокал о мемориальную плиту и подняв накачанные руки к небу, вожак радостно кричит возбужденным голосом. Его «спутница жизни», грациозно покачивая бедрами, подходит к нему со спины и нежно обнимает мощный торс. Он резко поворачивается к ней и завлекает ее в свои объятия. Она сообщает ему что-то на ухо, а потом, высвободившись, указывает тонкими длинными пальцами в сторону елей в северо-западной части парка. Прищурив недовольно глаза, Викинг присматривается. Изменившись в лице от удивления, он приказывает всем вырубить колонки и обратить внимание на ели слева от него. Тяжелый рок вновь смолкает, уступив власть тишине. Все встают из-за столов. С одной стороны люди переходят на другую, чтобы лучше разглядеть, что интересного видит их командир.
Свет фонарей лежит оранжево-желтым покрывалом на колючих платьях елей, но не может добраться до мрака, обосновавшегося под колючими ветвями. Между деревьев, посередине темного хвойного царства, стоит силуэт человека. Благодаря дорожному освещению на заднем плане видно по фигуре, что это мужчина среднего роста с атлетическим телосложением. Из одежды вырисовывается головной убор в форме фуражки и широкие в бедрах штаны. Таинственный образ неподвижен, подобно каменному изваянию.
Толпа смотрит на незваного гостя с недоумением. Никому непонятно, кто это и зачем он приперся на чужой праздник, затаившись, как маньяк, между деревьями во тьме. Может, он и вправду какой-нибудь псих? Постепенно люди выходят из оцепенения, и слышится ропот, который переходит в недовольный гул. В адрес незнакомца летят угрозы, оскорбления, насмешки. Кто-то призывает не стесняться приятного общества и выйти познакомиться. Все хохочут… В его сторону летят стеклянные пустые бутылки. Одни со звоном разбиваются об асфальт на многочисленные маленькие осколки, другие с глухим стуком ударяются о ствол деревьев или землю. Человек стоит неподвижно. Даже не пытается спрятаться. Как будто никого рядом нет и ничего особенного не происходит. Некоторые удивлены таким бесстрашием. Кто-то думает, что это не человек, а манекен, и вообще все это обыкновенный розыгрыш. Кому-то просто хорошо, и поэтому он ничего не думает, а просто смеется да попивает ледяной вискарик в свое удовольствие… Из толпы выходит лысый здоровяк и уверенным шагом идет прямо к чужаку. На ходу он достает из-за спины пистолет, передергивает демонстративно затвор и, вытянув правую руку, наводит на незнакомца. Подходит все ближе и ближе, надменно улыбаясь. Громкий хлопок. Все замирают. Страшное гробовое молчание ночи вновь обволакивает мир. Пистолет с металлическим звонким стуком, подобно камню, пущенному по воде, делает пару скачков по асфальту и падает возле низкого белого бордюра. Раздается резкий хруст раздавленного стекла. Смелый здоровяк лежит среди осколков. Руки раскинуты в стороны. Глаза выпучены. Рот слегка приоткрыт. Бледное лицо выражает застывшее изумление. Во лбу зияет маленькая круглая неровная рана, из которой тонкой алой ниткой течет кровь. Толпа громко потрясенно вздыхает. Ужас охватывает людей. Женский оглушительный крик, как острый сверкающий нож в руках психопата, судорожно режет плоть былого спокойствия. Паника колотит общую массу, кидая то в жар, то в холод. Викинг, пробираясь сквозь своих собратьев, яростно орет на них, отвешивает пощечины и призывает всех взять себя в руки. Речь отрезвляет толпу. К нему прислушиваются. Он приказывает вооружиться и нашпиговать свинцом убийцу. Нацисты подбегают к своим автомобилям, достают из багажников пистолеты, автоматы, пулеметы… Абсолютно всем выдается огнестрельное оружие. Все возвращаются в исходное положение и берут на прицел черный силуэт. Впереди стоит Викинг. Его гневный голос сообщает, что стрельбу открывают после того, как он досчитает до трех. Фашисты в полной боевой готовности. Напряженные пальцы греют холодный металл курков. Неморгающие взоры пристально смотрят на цель. Враг у всех под прицелом…
Черный силуэт резко срывается с места и бежит стремительно быстро на вооруженное сборище.
Волнение вновь проходит мелкой дрожью по толпе и ослабляет внимание. Никто не верит своим глазам. Один на всех??? На верную смерть??? Событие не поддается логическому объяснению. Он явно псих!!! Здесь не может быть никаких сомнений. Его нужно мочить. Пора заканчивать этот нелепый кровавый спектакль.
Викинг начинает отсчет.
Раз!
Таинственный незнакомец выпрыгивает из тьмы. Всем отчетливо видно, что он одет в форму офицера Красной армии начала 40-х годов. Синяя фуражка с красным околышем, гимнастерка цвета хаки без погон с кубиками на петлицах, ремень с золотой звездой, в центре которой серп и молот, темно-синие галифе с малиновыми кантами и черные хромовые сапоги. Кожаный планшет слева. В правой руке пистолет ТТ.
Два!
Из-за толстых стволов могучих елей выбегают солдаты Красной армии. В руках сжаты винтовки. Штыки примкнуты! Бойцы появляются один за другим. Им нет конца. Их все больше и больше. Отряд устремляется за офицером. Никто из них не произносит ни слова. Солдаты ускоряются в беге…
Три!
Стреляют… Нацисты открывают огонь из всех боевых стволов… Поднимается оглушительный треск… «Праздничная» ночь наполняется грохотом выстрелов… Пули свистят озорно… Гильзы бесконечно сыпятся на асфальт со звоном, как молниеносные большие капли ливня… В воздухе повис прозрачный, еле заметный дымок…
Столкновение… Кого-то откидывает… Удар штыком… Сдавленный крик… Неразбериха… Кто-то поднят на штыке… Крики ужаса… Удар прикладом… Брызги крови… Хриплые стоны… Возня… Глухой стук… Грубый мат… Пыхтение… Напористый непрекращающийся треск… Все переворачивается вверх дном… Грохот… Удар… Хруст… Выстрел… Выстрел… Выстрел… Ярко-красная кровь льется сильным неудержимым потоком… Взрыв… Кто-то падает бездыханный… Душераздирающий крик… Канонада постепенно стихает… Одиночный выстрел… Болезненный стон густо и протяжно разливается… Земля усеяна трупами… Бессмертная вечная тишина в очередной раз воцаряется над миром…
Повсюду трупы, как разбросанные после воздушного бомбового удара. Серый асфальт местами покрыт кровавыми брызгами и усыпан множеством гильз разного калибра. Викинг лежит ничком на холодном обагренном бетоне возле Вечного огня. Голова повернута в сторону. Он кряхтит, стонет и кричит от боли. Левая щека распорота от рта до уха. Правая рука сломана в нескольких местах. Тело покрыто гематомами и резаными ранами. На левом бедре огнестрельная рана, из которой медленно вытекает темно-красная кровь.
Уверенным неторопливым шагом к покалеченному вожаку приближается офицер Красной армии, убирая на ходу пистолет в кобуру. Крепкими жилистыми руками он ловко поднимает Викинга, как манекен, и ставит на колени перед Вечным огнем. Страшный пронзительный крик вырывается из груди фашиста от нестерпимой сдавливающей боли. Слезы непрерывными тонкими струйками текут по щекам, сливаясь под бородой. Заплаканные красные глаза медленно опускаются на Вечный огонь… Зрачки расширяются до предела и застывают на одной точке, как околдованные гипнозом… Он перестает стонать… В оранжево-желтом пламени он видит, как наяву, будто смотрит в раскрытое окно первого этажа, но не слышит никаких звуков, кроме шипения пламени…
«Сотня фашистских самолетов плывет черными крестами по лазурному небу с застывшими кучевыми облаками. Тысячи бомб они непрерывно сбрасывают на мирную уютную жизнь города. Дома разносит от взрывов на мелкие куски. Поднимаются огромные столбы пыли. Повсюду груды кирпичей и земли. Из-под них торчат мертвенно-бледные части человеческих тел. Асфальт всюду разломан, усеян осколками оконного стекла, камнями и кусками шифера. Вся местность испещрена большими воронками. Черные клубы дыма тянутся вверх. Город сравнивают с землей. Везде лежат изуродованные трупы детей, женщин, стариков и мужчин…
Танки с черными крестами пересекают поле и стремительно приближаются к окопам. За ними следом бегут солдаты, укрываясь за могучей броней от шквального огня. Периодически скрывающиеся отвечают автоматными очередями. Потери с двух сторон. Танк подъезжает близко к траншее. Взрыв. Земля разлетается в разные стороны и сыпется сверху. Боевая техника загорается. Пехота сталкивается в окопах. В вихре рукопашного боя безумная ярость с перекошенным лицом и выпученными глазами вонзается ножом, колет штыком, врезается саперной лопатой, бьет неустанно прикладом, душит голыми руками… Все смешивается. Мертвые падают один за другим. Тяжелые гусеницы давят людей, крутятся на месте и, сравняв размозжённую плоть с землей, продолжают идти вперед, останавливаясь для прицельного выстрела».
Сцены событий Второй мировой войны начинают сменяться быстрее. Ужасные кадры мелькают, как при перемотке фильма на DVD-проигрывателе…
«Артиллерийские орудия стреляют по маху руки. Из дота ведется непрерывный пулеметный огонь. В ночном небе вспыхивают тысячи ракет. Солдаты бегут в атаку под минометным огнем. Осколками разорвавшихся снарядов кому-то отрезает голову, кому-то отрывает конечности, кого-то убивает, перебив крупные сосуды или попав в грудь или живот. Из горящего танка вылезает офицер, охваченный пламенем, и падает, добитый выстрелом винтовки. Огнеметчик заживо сжигает женщину с маленьким ребенком на руках пламенем своего оружия. Массово расстреливают военнопленных. Самолеты ведут воздушный бой над водной гладью океана, вырисовывая кружева из мертвых петель. Истребители сталкиваются лоб в лоб. Подводная лодка выпускает торпеду. Крейсер взрывается. На палубе огонь. Черный густой дым застилает горизонт. Вдоль дорог на сучьях деревьев повешенные тела. Пара здоровенных палачей переламывают кости партизану, отрезают язык, нос, уши и выкалывают глаза. В блокадном городе бледная, сильно исхудалая семья жадно ест жаренное мясо своего умершего родственника. Мужчин, женщин, стариков и детей, раздетых догола, силой загоняют в ямы и расстреливают. Карательные отряды, состоящие из предателей захваченных народов, с беспощадной жестокостью избивают и расстреливают соотечественников. Лагеря смерти. В них проводят ужасные медицинские эксперименты над людьми. Травят ядовитым газом заключенных. Густой черный дым валит день и ночь из большой трубы крематория. Тела мертвых детей, сдавших всю кровь, кидают в грузовик. Миллионы людей, измученные голодом, тяжелым трудом, постоянными избиениями, превращаются в скелеты, обтянутые бледной кожей, с тонкими костлявыми руками и ногами. Пустые мертвые глаза смотрят обреченно в никуда. Огромные ямы, заполненные миллионами трупов замученных узников…»
Картины перестают ускоренно сменяться. В огне отображается одна сцена:
«Черный дым вместо неба. Бревенчатые потемневшие хаты объяты огромным красным пламенем. Перед одной избой лежит расстрелянная молодая семья, состоящая из мужчины, женщины и двоих детей, пятнадцати и трех лет. Перед ними на коленях стоит девочка восьми лет. Из красных глаз непрерывно текут слезы. Она смотрит исподлобья с ненавистью…»
Викинг внимательно приглядывается к ребенку. Ее лицо ему знакомо, но он не может вспомнить почему. Внезапно сквозь тихое шипение пламени проникают новые громкие звуки, словно вода сквозь прорвавшую плотину. Он СЛЫШИТ, как трещат бревна от огня, как шумит само пламя, как завывает тревожно ветер над этой зловещей картиной. Он ЧУВСТВУЕТ сильное жжение и едкий черный дым… но сильнее всего ощущает ненависть, с которой на него смотрит это дитя… Викинг разевает от ужаса рот, глаза расширяются до предела… Это лицо он видел на старых измятых пожелтевших фотографиях… Это лицо он видел наяву… Эта девочка – его бабушка…
В 1941 году в Смоленской области фашисты убили всю ее семью и сожгли дом. Ей удалось спрятаться в лесу до того, как немцы схватили родных. Но потом ее нашли и отправили в Латвию в концентрационный лагерь для малолетних заключенных. Об этом и о дальнейшей своей тяжелой участи она рассказывала ему, когда он был школьником. Она учила внука помнить и чтить уроки истории, но он про все это забыл…
Викинг, не моргая, смотрит ей в глаза. Она кричит громко, надрывно, свирепо. Рев пронзает его, будто стрела, насквозь. Оглушает. Боль вопля впитывается в одежду, в кожу, в мышцы, прямо в кровь и достигает сердца. Он неистово орет от ужаса, который рвет огромными сильными клыками его душу…
Утро. Солнце медленно поднимается. Лучи освещают город. Мемориальный парк усеян трупами. Возле Вечного огня лицом вверх лежит здоровенный лысый мужчина с черной бородой, в кителе немецкого офицера времен Второй мировой войны. Вместо глаз у него выжженные черные провалы…
04.12.2013
Сомнительный бизнес
Никогда не предполагал, что попаду под сокращение по службе, но, увы, это со мной произошло.
Я родился и вырос в обычной рабочей семье. Мать трудилась кладовщиком, а отец – станочником в металлургическом цехе на заводе транспортного машиностроения. После школы сразу же пошел работать на родной завод, а через семь месяцев меня забрали в ряды Российских вооруженных сил. Отслужив год, я вернулся на завод, где проработал последние пять лет.
25 октября всему заводу сообщили, что его закрывают, а всех рабочих сокращают.
За два месяца до увольнения мне выдали уведомление о сокращении и сказали, что после январских праздников, для того чтобы получить пособие, с этой бумагой я должен встать на биржу труда. До Нового года я так и не смог ничего найти для себя подходящее. Не могу сказать, чтобы работы не было. Наоборот. Её хватало с излишком. НО КАКОЙ!!! Повсюду требовались официанты, бармены, продавцы, охранники, менеджеры и т. п. Люди требовались в сферу услуг и торговли. Но я не хотел никому прислуживать или что-то продавать. Я хотел что-нибудь производить своими руками. В простом открытом трудовом коллективе. К сожалению, в моем городе больше заводов тяжелой промышленности не существовало.
В конце декабря мне выдали расчет со всеми документами, и с глубоким прискорбием я попрощался с заводом.
Новый год я отпраздновал весело и шумно вместе с родными и друзьями. Праздники пролетели, будто их и не было. 8 января я специально очнулся в семь утра, чтобы раньше прийти на биржу и занять очередь. К восьми часам, держа в руках уведомление и нужную мне макулатуру, я подошел к воротам центра занятости. Как же я был удивлен, когда увидел неимоверно длинную извилистую очередь, напоминающую по форме отожравшуюся «змейку» из одноименной игры. И это в восемь утра, учитывая, что биржа открывается только в девять.
– Да вы издеваетесь, – недовольно пробубнил под нос я.[1]
Однако, несмотря на это, я все-таки встал в конец. В голове туман, а в мыслях – беспорядок. Фантазия не давала пессимистической реальности сломить меня, даруя надежду на то, что где-то неподалеку есть свободная вакансия для такого работяги, как я.
Через пару часов томления в очереди меня кто-то похлопал по плечу. Я обернулся и увидел перед собой приятного прилично одетого молодого человека приблизительно моих лет, с маленькой пучеглазой собачкой на поводке.
– Привет, – сказал он мне.
– Здравствуйте. За мной будете, я последний.
– Да ты что, с ума сошел? Мне больше делать нечего, как в этой толпе стоять.
– А что вам тогда от меня надо?
– Подойди ко мне, я хочу тебе кое-что предложить. Это тебя очень заинтересует.
Я сообщил стоящему передо мной человеку, что за ним и скоро подойду.
– Ну, так что вы хотели мне предложить?
– Чувак, короче… Тебе деньги нужны?
– Конечно, нет. Я же борец за идею. Именно поэтому и торчу здесь уже с восьми утра.
– Да ты, я гляжу, с юморком. Нам такие нужны. Короче, я хочу предложить тебе непыльную работенку с приличным заработком. И, кстати, давай на «ты».
– Скажи сразу: это криминал?
– Нет.
– А жаль. А ты ко всем пристаешь с предложением работы в девять утра или только ко мне?
– Нет, конечно. Просто я увидел в тебе своего человека. Знаешь, как в песне Гребенщикова: «…Я увидел тебя и подумал: как редко встречаешь своих».[2] Так вот, это про тебя. Я сразу распознал в тебе перспективного человека и потенциал хорошего работника…
– Короче, друг, харэ по ушам ездить. Что ты предлагаешь?
Он вынул из кармана визитку, протянул мне и сказал:
– Завтра днем приезжай в Токский район, автобусная остановка «1948 год», в ТЦ «Светит не всем», найдешь мой офис на втором этаже, и поговорим. Остальная инфа на визитке. Все, давай, до завтра.
Он ушел, а я снова стал представителем «низшей ступени эволюции». Прошло полдня. Тучная дама в приемном кабинете сказала, что для меня, с моим образованием и знанием литературы битников [3], вакансий пока нет. На первое время мне светит только пособие, на которое даже в кафе-мороженое стыдно сходить. Поэтому остаток дня я провел с друзьями, «заливая горькой непомерную тоску, проклиная паскуд, угробивших страну…».[4]
На следующий день я прибыл в торговый комплекс «Светит не всем». На втором этаже нашел офис, на двери которого висела табличка «Компания “О; нал”».
Так, я на месте. Какое интересное у этой компании название. Надеюсь, они не специализируются на продаже анальных свечей от геморроя или подушек-пердушек. Хотя могут.
Я глубоко вздохнул, тут же выдохнул и решился постучать. По ту сторону двери послышалось заветное «Войдите». Я вошел.
– Здравствуйте.
– Привет! Я тебя уже заждался. Присаживайся.
Удобно усевшись на стул рядом с его столом, я осмотрел помещение офиса. Оно представляло собой маленькую квадратную комнату с большим окном напротив двери, перед которым стоял рабочий стол моего «будущего работодателя». На стене, по правую сторону от меня, были развешаны разного рода дипломы, благодарственные письма и сертификаты. Вдоль стены слева располагался стеклянный шкаф, в котором, судя по всему, были выставлены образцы продукции в упаковке. Все выглядело довольно однообразно и скучно. Деловой вид офиса внушал какое-то чувство дискомфорта. Больше всего меня напрягал хренов стол цвета детской неожиданности, заваленный разноцветными папками, какой-то хреновой макулатурой и прочей канцелярской хренью. Тут же располагался хренов стационарный компьютер, за которым сидел какой-то хрен, который собирается предложить мне какую-то хренову работу.
Посмотрев в глаза своему собеседнику, я спросил:
– Ну так что? Рассказывай. Что за работа, которую ты так рьяно хотел мне предложить?
– Итак, друг, сейчас я расскажу тебе, как заработать деньги. Наша компания «О; нал» является самой надежной и стабильной компанией в мире, которая, несмотря на кризис, продолжает развиваться…
«Самая надежная»?! Ага! Тут государственные заводы закрываются почти каждый месяц, а он мне что-то про надежность втирает.
– …Компания очень легко смогла выйти на международный рынок, и лично для меня это показатель того, что МЫ продаем очень качественные товары…
Лично для меня это показатель того, что ты просто пытаешься вешать мне лапшу на уши.
– …Мы охватываем несколько линеек продаж: продукты для красоты, здоровья, дома и питания. То есть все те продукты, которые можно купить в любых других магазинах…
Купля-продажа. Бизнес. ТОРГОВЛЯ. Ну и хрен ли я здесь делаю? И какого хрена здесь делаете вы, если такие же продукты можно купить в магазинах?
– …Расскажу теперь, почему лично я здесь…
Я не хочу это знать. Мне и так понятно, что тебе просто нужно поднять бабла.
– …У всех из нас есть стереотипы относительно сетевого маркетинга. Многие как огня боятся подобного бизнеса, хотя сами ничего не смыслят в этом…
А я думаю, что твой «сетевой маркетинг» – это чистой воды лохотрон, с которого ты получишь до хрена, кто-то – еще больше, а я – ни с чем и, как всегда, буду доедать последний хрен. И вообще, бизнес – это довольно грязное и рискованное дело, в котором нет ничего святого.
– …Помимо этого, у нас есть отличный маркетинговый план, который позволяет зарабатывать действительно много. Именно это и отличает нас от многих сетевых компаний…
Действительно много здесь можно заработать болячек. Все прелести жизни – от язвы желудка до инфаркта миокарда. И это не отличает вас от остальных сетевых компаний. Наоборот – вы многим похожи.
– …Итак, перейдем к самой сути. Откуда берется заработок?..
Наверное, оттуда же, откуда и дети. Его приносит жирный аист.
– …Для того чтобы заработать в нашей компании деньги, нужно в первую очередь пользоваться данной продукцией. То есть ты должен покупать нашу продукцию, пользоваться ею и рекомендовать ее своим родным, друзьям, знакомым и прочим людям. И когда эти люди приходят к нам покупать наш продукт, ты, в свою очередь, получаешь небольшой кешбэк…
– Чего? Кого я получить должен?
– Специально для тебя, братан, объясняю: кешбэк – это возврат части денег от суммы совершенных покупок.
– Да? И много возвращается?
– Объясню на нашем примере. Допустим, ты покупаешь нашу продукцию на сумму, скажем, пять тысяч рублей. Пользуешься ею какое-то время и рекомендуешь людям. И когда они покупают наш продукт, тебе вернется кешбэк в размере пятисот рублей.
В течение пары световых лет, точнее, пары секунд, мы смотрели друг другу в глаза. Я – своими удивленными, вылезающими из орбит, а он – своими блаженными, с глупой ухмылкой, в которых читалось: «Ну все! Он мой! Он на крючке!» Да. «Чем дальше в лес, тем толще куртизанки»[5].
– Ну-ка подожди, пацан. То есть ты хочешь сказать, что, если я хочу заработать здесь деньги, я должен их сначала потратить?
– Ну да!
– И я должен потратить пять косых, чтобы получить пятихатку?
– Вот именно. Но ты не волнуйся. Все, кто в этом бизнесе, начинают с малого. А если начнешь работать сейчас, то в будущем станешь зарабатывать еще больше. У нас есть люди, которые научат тебя этому.
– Хорошо. Допустим. А если у меня нет этих пяти тысяч, то как быть?
– Все намного проще, чем кажется. Возьми нашу продукцию в долг.
– Не понял. Ты решил меня кинуть, друг? В долги втоптать?
– В смысле?
– В прямом. Это получается так: я беру ваши продукты в долг, а твой хвалебный кешбэк идет вашей компании в карман, и я в итоге остаюсь ни с чем, потому что вынужден погашать долг. То есть вы фактически превращаете меня в лоха и начинаете доить за счет того, что я, погасив один долг, получу другой, а за ним еще, еще и еще… А жить мне на что? Это какой-то бесконечный поход по кругу в газовой камере. Нет уж, друг! Я к этому не готов! Тем более я не готов жить без оплачиваемого больничного и отпуска.
– Подожди! Наша продукция реально полезная. Ты понятия не имеешь, от чего отказываешься. Это же золотая жила. Ее покупают по всему миру около полутора миллиардов человек в неделю. У нас есть диетические продукты, которые дают результат. У нас есть чай, который повышает потенцию, и он тоже дает результат…
– Я вижу. Ты этого чая перепил…
– А еще у нас есть множество других препаратов, которые могут продлить жизнь и сохранить здоровье…
– Да куда еще продлевать? Тут уже в тридцать работать негде…
– Но ты подумай… Я, например, пользуясь этой продукцией, до семидесяти лет не доживу…
– А говорил, жизнь продлевает. Она что, такая вредная?
– Нет. Я проживу долгую счастливую жизнь и буду в добром здравии до девяноста лет.
– Ага! Без мозгов, зубов, печени, потенции и фантазии. А склероз поможет каждый твой день превратить в событие. Мы не покупаем то, что нас не убивает, и от смерти никто не застрахован, особенно той, которая поджидает за углом. Так что пошел ты со своим бизнесом и мегафантастической прибылью.
Я покинул здание торгового центра, встал посреди улицы и закричал:
– Верните людям заводы!!! Я не хочу быть торгашом!!!
07.01.2018
Ребята, человека надо спасать!
Посвящается великому волшебнику Советского кинематографа Якову Сегелю
Толпа, которая собралась так невероятно быстро, так мгновенно,
что была подобна стервятнику, готовому броситься на жертву,
глазеющая, указывающая пальцами,
своим нездоровым любопытством тревожащая…
Рэй Брэдбери «Толпа»
– Сто пятнадцатая бригада, ответе Грифу девятнадцать! – прокричал противный хриплый женский голос по рации.
«О, fuck! Это нас “сумасшедшая птица” вызывает. Снова вызов пришел».
– Серег, остановись где-нибудь. Надо вызов записать, – попросил я вежливо нашего водителя.
Сергей скорчил недовольное лицо и ответил нежным угрожающим тоном:
– Сейчас.
Он проехал пару метров и припарковался недалеко от автобусной остановки. Поставил машину на ручник, посмотрел на меня своим вечно недовольным взглядом и пренебрежительно произнес:
– Пожалуйста.
Серж – высокий, здоровый бугай, похожий на лесного разбойника из сказки. Его огромная лысая голова очень сильно напоминала шар для боулинга, руки – кувалды, ноги – сваи. Черты лица крупные и жесткие. Не водитель скорой помощи, а настоящий серийный убийца.
«Нет… У него ничего не случилось. Никто ему настроение не портил. Просто у него всегда такое настроение. Сережа из разряда тех людей, которые вечно всем недовольны, в первую очередь собой. Мне такие люди не нравятся. Они нагоняют тоску, раздражают не по детски, лучше знакомят тебя с одиночеством и депрессивной комой. Но что мне делать, коль я попал с ним в смену? Правильно! Ничего. Здесь – как на подводной лодке: никуда не деться! Это настоящая подстава, когда попадаешь в одну смену с каким-нибудь упырем, с которым ни по душам поговорить, ни посмеяться».
– Благодарю, – сказал ему я.
Я ответил по рации:
– Сто пятнадцатая бригада слушает.
– Гриф девятнадцать! У вас вызов. Готовы писать?
– Минуту, – сказал я, закрепил в планшете новую карту вызова и достал ручку.
«Так. Это уже шестой вызов. Мы работаем с девяти, а на час только 15 часов хрен знает сколько минут. Ага. Нас имеют, не вынимая. Явно кто-то из нашей бригады вчера грешил, да, видно, неслабо».
– Гриф девятнадцать, сто пятнадцатая готова писать вызов.
– Хорошо, – пробубнила она, затем продиктовала номер наряда, время принятия вызова и передачи его на бригаду. – Место вызова: платформа Чухлинка, направление из Москвы. Мужчина приблизительно тридцати лет без сознания. Вызывает прохожий. Записали?
– Да. Вызов приняли. Поехали.
– Где получили вызов?
– В Москве.
– Точнее.
– В спальном районе!
Диспетчер, матерясь, послала нас к чьей-то матери и закончила с нами общаться.
«Приятно, когда коллеги морально поддерживают тебя и знают, какими словами и как нужно взбодрить без кофе».
Окно отворилось, разделяющее машину на кабину и салон, и в водительском отсеке появилась голова второго фельдшера – моего напарника Паши.
Паша был высокий худой блондин, коротко стриженный, с умиротворенными чертами лица и полуоткрытыми глазами. Работать с ним было одно удовольствие. Вел он себя всегда спокойно, никогда не суетился и со всеми пациентами в абсолютно любой обстановке был спокоен и прост, как старый знакомый. Его харизма очаровывала пациентов и располагала к искренности.
– Санек, что там дали?
– Говно очередное! Они же ничего нормального дать не могут! Мы ведь врачебная бригада! Ага! Фельдшеров гоняют как врачей, – ворчал водитель, проклиная всех и вся.
– Сейчас всех гоняют, – сказал я Сереге и ответил Паше на его вопрос: – Мужчина тридцати лет потерял сознание на платформе Чухлинка. Надо спасти болезного и найти его сознание.
– Да наркоман это очередной! Позвони лучше этому прохожему и скажи: пусть скинет тело под поезд. Никто даже сожалеть не будет. Передай также, что ему даже премию дадут, – ворчал неугомонно «водятел».
– Серж, успокойся! С тобой хорошо на криминал идти. Не переводи понапрасну воздух. Тебе все равно с нами до 21 часа работать. Так что не напрягайся. Расслабься и получай удовольствие! Мы не врачи! Мы фельдшера! Как говорится, сами с усами! Сейчас приедем, посмотрим, я полечу, а Санек напишет сочинение на тему «Как мы сделали ЭТО». Решим судьбу несчастного и поедем дальше спасать мир.
– Так! Наденьте заранее перчатки, – сказал строго «извозчик». – Пусть волшебная сила ритуала избавит нас от бессознательного и он уйдет с Чухлинки далеко-далеко до нашего приезда. А то я никуда не поеду, пока вы не облачите руки в латекс.
Мы рассмеялись с Пашей и надели перчатки.
Негласный магический ритуал фельдшеров – при вызове с поводом «без сознания» надевать перчатки не по прибытии на вызов, а заранее, так как, по утверждениям многих, из-за этого меняется тяжесть состояния больного. Одним словом, после того как вы укутаете руки, у вас больше шансов на то, что либо пациент не будет в коме, либо он сам уйдет с места вызова.
Через десять минут прибыли на место. Взяв с собой чемодан и мягкие носилки, мы подошли к турникетам и спросили охрану, где больной. Нас вывели на платформу. В двадцати метрах от входа, около лавочек, стояла толпа из пятнадцати человек и беспокойно махала нам руками, призывая нас к себе. Кто-то недовольно кричал, вкладывая всю свою истеричность в слова: «Ну, давайте же быстрее! Что вы едва идете?! Человеку же плохо!»
– Санек, побежали! – сказал мне напарник. – Надо сымитировать скорую помощь, как в сериале, где все бегают и творят чудеса. А то их детская психика, воспитанная мыльной оперой и идеалистическими книгами, не вытерпит нашего обычного подхода к работе.
– Побежали, – согласился я.
«Постоянно кто-то орет: «ВЫ ДОЛЖНЫ…» Люди реально верят, будто они лучше знают, что надо делать, но сами этого не делают. Ко всему прочему очевидцы постоянно мешают и оскорбляют, наивно полагая, что помогают тебе всем этим в твоём «нетрудном деле». Сегодня это обычная реакция БОЛЬНОГО ОБЩЕСТВА на все происходящее. Языком трепать не мешки волочить. Повсюду неустанно трындят болтуны небрежно рассыпая семена неконструктивной критики.»
Наш дуэт добежал до толпы и протиснулся к больному, сквозь людей, хорошо знающих, что надо делать. Страждущий – это был огромный амбал с красным лицом – лежал спиной на скамейке. Под голову у него была подложена борсетка. Он очень громко храпел, причмокивая и присвистывая. Паша наклонился к нему и через секунду сказал мне:
– Абузус.
Какая-то женщина, стоявшая рядом со мной, крикнула мне в самое ухо:
– Сделайте что-нибудь! Не стойте столбом! Вы разве не видите? Состояние его ухудшилось. Он уже хрипит!
– Женщина, не мешайтесь, – отбивался я. – Мы делаем все, что в наших силах. Сейчас мы его оживим! Соблюдайте спокойствие, граждане!
Мой коллега открыл чемодан и достал оттуда салфетку для стимуляции дыхания, пропитанную нашатырем. Не успел он вытащить ее из упаковки и применить по назначению, как из разных частей толпы стали сыпаться на нас приказы:
– Померьте ему давление!
– Снимите ему ЭКГ!
– Измерьте у него сахар!
– Дайте ему кислорода!
– Проводите реанимационные мероприятия – ВЫ ЕГО ТЕРЯЕТЕ!!!
– Померьте температуру!
– СДЕЛАЙТЕ ЕМУ КАКОЙ-НИБУДЬ УКОЛ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Никто не давал нам слова сказать. Все только и делали, что приказывали да оскорбляли нас. Пара человек, поддакивая оскорблявшим, проклиная нас и наш департамент здравоохранения, снимали происходящее на мобильный телефон. Один мужчина среднего возраста, стоявший впереди толпы, демонстративно говорил по своему сотовому нашему департаменту, что мы нарушаем закон и не оказываем помощь. Нас давили со всех фронтов. В глазах темнело, воздуху не хватало, нас никто не хотел слушать, мы буквально тонули.
По Павлу было видно, что он уже закипает и скоро из его ушей послышится пронзительный свист.
Сквозь толпу к нам пробрался молодой человек кавказской внешности, приблизительно тридцати лет, в деловом костюме, с черным дипломатом и сказал нам громко, периодически поглядывая на собравшихся:
– Ребята, человека надо спасать! Здесь дело темное! Поэтому не стоит здесь долго думать. Давайте берите его и везите в больницу. Там во всем разберутся! Не стоит тратить время попусту! Спасать его надо! Это все-таки человек.
Я повернулся к Паше и сказал:
– Давай, стимулируй дыхание этого сонного субъекта и приводи его в чувства, а я пока попытаюсь разрулить ситуацию.
– Саня, я прошу тебя, только не ругайся! Сразу стреляй по ним, и так, чтоб никто не уцелел, а то придется писать объяснительную.
Коллега занялся больным, а я встал посередине толпы и закричал:
– Тихо! Тихо, граждане! Мы уже провели осмотр и поставили предварительный диагноз. Для точной диагностики и назначения эффективного лечения нам необходима ваша помощь…
Толпа замерла и прислушалась.
– А какой предварительный диагноз и какая от нас требуется помощь? – спросила девушка двадцати пяти лет.
– У этого несчастного мужчины сотрясение головного мозга! Об этом нам сообщают общемозговые симптомы, потеря сознания, сильный храп и запах этила! Для ясной картины и последующей тактики мне нужно сделать пациенту МРТ!
– А зачем вы тогда разглагольствуете? Берите и везите его в больницу, – сказал мне мужчина средних лет.
– Для того чтобы сделать МРТ, больше больница не нужна! В наш прогрессивный век нанотехнологий мы возим с собой портативный МРТ со множеством сборных деталей.
– Отнесите мужчину в машину и сделайте там МРТ! – приказным тоном сказала дама бальзаковского возраста.
– Пациента трогать нельзя! Это может плохо сказаться на его состоянии, вплоть до летального исхода.
– А что же тогда делать? – спросили в один голос зеваки.
– Вам всем необходимо подойти к нашему водителю и попросить достать МРТ со множеством сборных деталей и принести сюда, чтобы мы сделали на месте снимок мозга.
– А почему вы не можете сходить в машину и принести МРТ вместе с водителем?
– Потому что по закону я не имею права покидать пациента, пока его жизнь находится в опасности, даже если бы нас было не двое, а шестеро!
Толпа переварила мои слова, что-то пробубнила и спокойным шагом отправилась к машине.
– Граждане, проявите сознательность! – говорил я громко, на всю платформу. – Надо не пешком идти, а бежать! Ведь здесь дорога каждая минута, а вы медлите…
Картина не изменилась. Все так же спокойно шли на выход, только слышались чьи-то недовольные возгласы о том, что медики не хотят работать.
Я повернулся к Павлу.
– Ну что там наш болезный?
– Руками машет и посылает меня, не хочет просыпаться.
Я подергал спящего за мочки ушей и отвесил ему пару слабых оплеух. Амбал открыл глаза, обматерил меня, пригрозил кулаком и опять задремал.
– Ну че? Полицию будем вызывать или продолжим будить эту пьянь? Он сам не хочет уходить, а нам с ним не справиться. Разные весовые категории. Оставить нам его в покое не получится – опять сердобольные вызовут. Не нас – так кого-то другого. Так что надо что-то делать, – сказал я.
Паша подмигнул мне и сказал:
– Сейчас все сделаем. Он сейчас быстрее ракеты побежит отсюда. Ты только отойди от него на пару шагов.
– Ты что удумал?
– Сейчас увидишь. Нечего нам возле него хороводы водить да бред всякий выслушивать.
Паша взял двухкубовый шприц, набрал им миллилитр нашатыря из бутылочки, выпустил воздух, снял иглу с канюли и прыснул содержимое в нос пьяному, отскочив в сторону после процедуры.
Через секунду амбал открыл глаза. У него фонтаном брызнули слезы, и он с диким криком выбежал с платформы через турникеты, которые мы преодолели по пути к нему.
– Ну вот! И МРТ не нужно. Здоров и бодр! – смеялся мой напарник.
– Это он так сдаст норму ГТО, – сказал я.
– Может быть, а может, новую жизнь начнет, а может, как всегда, ни хрена не изменится.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksandr-lvovich-eliseev/zdes-tozhe-voditsya-absurd/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.