Читать онлайн книгу «Двадцать пятая Руна. Хроники Паэтты. Книга VI» автора Александр Федоров

Двадцать пятая Руна. Хроники Паэтты. Книга VI
Александр Николаевич Федоров
Недосказанная история должна быть рассказана. Уход Мэйлинн и Чёрной Башни не решил всех проблем. Паэтта вновь является ареной для противостояний великих сил. Новая Чёрная Герцогиня желает поставить точку в своих незаконченных делах. И Судьба посылает к ней помощника – мастера Теней, перед которым поставлена лишь одна задача: во всём повиноваться своей новой госпоже. Впрочем, он даже не представляет, как далеко ему придётся зайти в своём служении…

Александр Федоров
Двадцать пятая Руна. Хроники Паэтты. Книга VI

Пролог. Страх будущего
Меня зовут мастер Кол, и если вы читаете эти строки, значит со мной случилась беда.
Я пишу это на случай, если я ещё жив, но против меня возводятся какие-то страшные обвинения в измене государству или Гильдии. Вряд ли эта писулька хоть чем-то поможет мне, но, по крайней мере, я смогу, быть может, хоть частично восстановить своё честное имя.
Впрочем, кого я обманываю?.. Если я прав в своих подозрениях, то против меня будут свидетельствовать такие люди, в сравнении с которыми я – лишь жалкое насекомое, которое давят, даже не заметив этого. И вы, читающие эти строки, вряд ли посмеете обнародовать их, а скорее всего просто сожжёте листок от греха подальше. Что ж, не мне вас судить. Я взялся за задание, выполнять которое не хочу всей душой, а отказаться не смею…
И всё же я продолжаю писать… Кажется, мне станет немного легче, если я изложу свои мысли на бумаге, пусть и бумага эта превратится в яд, способный отравить любого, кто к ней прикоснётся. Быть может, я сожгу её тотчас же после того, как закончу… Неважно.
Я в полном смятении. Никогда прежде я не ощущал так ясно, что жизнь моя висит на волоске. Но если вы думаете, что я боюсь смерти – напрасно. Всякий, кто знает меня, подтвердит, что я никогда не бежал от опасности и пару раз уже стоял неподалёку от Белого Моста. Мой наставник, мастер Звон, не раз говаривал, что я хорош не по годам. И если я был толковым учеником, то сделался затем отличным мастером. Я знаю, что в Цеху поговаривают, что мне светит четвёртый круг, и Асс свидетель, что я полностью его заслужил!
Нет, я боюсь не смерти. Я боюсь, что моя собственная Гильдия хочет меня подставить. Что я – пешка в какой-то большой игре, где пешке этой уготован страшный и бесславный конец. Я не могу знать, почему выбор пал именно на меня, ведь до этого времени среди товарищей у меня была слава «любимчика Командора». Может, это чьи-то интриги, или же Командор всё-таки именно таков, как о нём и говорят – бездушный и холодный, словно мраморная статуя.
Когда мы говорили с ним (точнее, когда он говорил со мной) об этом злополучном задании, то казался таким открытым. Впрочем, наивно полагать, что это может хоть что-то значить – его лицо не более чем маска, которую он в любой миг может сменить на другую. Командор делает то, что, по его мнению, принесёт пользу Гильдии, и ему плевать на средства…
Перечитал уже написанное и едва поборол искушение сжечь этот нелепый листок прямо тут же, от свечки, что стоит рядом. Судя по этим строкам, читатель решит, что у меня истерика. Но это не так. Я растерян, но полон решимости выполнить то, что возложила на меня Гильдия. Я здесь уже около десяти лет, и Гильдия для меня – больше, чем дом, семья или служба.
В детстве я был плохим арионнитом, но и хорошим ассианцем, похоже, тоже не стал. Моя религия – Гильдия. Это всё, во что я верю в этом мире, всё, что я исповедую. Во всяком случае, так было до сегодняшнего дня. Однако, даже теперь я не готов отказаться от неё, потому что остаться с пустотой в душе ещё страшнее. И даже если бы я точно знал, что меня сделали разменной фигурой, и что впереди будут пытки и муки, я не отказался бы от этого задания. Да, я, не задумываясь, приму смерть за Гильдию! Но я не хочу, чтобы моё имя произносилось здесь с презрением!
А потому знай, тот, кто прочтёт это письмо, что я не был предателем! Я не переметнулся к Чёрной Герцогине, не сделался её прихвостнем. К ней меня отправил лично Командор. Таково было моё задание.
Несмотря на то, что товарищи по Цеху называли меня «любимчиком Командора», до сего дня я ни разу его не видел. Это нелепое прозвище прицепилось ко мне из-за истории моего попадания в Гильдию. Однако же я честно заслужил право быть в Гильдии, и никогда не требовал, да и не получал никаких поблажек.
Я верой и правдой служил интересам Гильдии, и меньше чем через год сделался подмастерьем, а затем и мастером первого круга. Я выбрал Цех охотников за головами, как и мой наставник, мастер Звон. Говорят, и сам Командор когда-то был охотником. Так или иначе, но это было моим, это было то, что я делал лучше всего. Мне прочили большое будущее в Гильдии, усмехаясь, что в моём лице Командор готовит себе преемника. Пусть так, я нисколько не возражаю против этого!
Но всё же вызов к Командору стал для меня полнейшей неожиданностью. Клянусь, до сего дня я ни разу не встречался с ним и был убеждён, что он давно уж забыл о моём существовании. Кроме того, сколь бы далеко ни распространялось моё самомнение, я вполне осознаю, что в Гильдии есть и куда более способные люди, которые, быть может, подошли бы для этого дела куда лучше меня. Что двигало Командором, когда он принял именно такое решение – для меня загадка. Стоит ли говорить, что спросить об этом я его не решился.
Разговор был коротким. Командор ни словом не дал понять – знал ли он обо мне прежде, или же прислушался к чьим-то рекомендациям. Он сразу же перешёл к делу. «Вы должны отправиться к Чёрной Герцогине, мастер Кол» – вот что он мне сказал.
Признаться, я едва сумел совладать с собой, и это оказалось весьма сложно. Будь передо мной не глава Гильдии, а кто-то другой, пожалуй, я не сумел бы сдержаться – слишком уж услышанное походило на какую-то странную шутку. Но передо мною был Командор, а это значит, что я не мог потерять лицо. И однако же мне понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.
Было видно, что Командор испытующе глядел на меня. Он сидел так, что его лицо почти скрывалось во мраке, но эти глаза светились, словно глаза волка. Полагаю, он остался доволен увиденным. Кажется, он даже слегка кивнул.
Однако же мне было крайне сложно найтись с ответом, поэтому, вернув себе способность немного соображать, я сумел выдавить лишь одно слово: «Зачем?».
«Вы поступите к ней на службу и будете исполнять любой её приказ, как если бы он исходил лично от меня».
Боюсь, на сей раз я не сумел сохранить должного хладнокровия. Слова прозвучали настолько абсурдно, что я решил, слух играет со мной злую шутку, ведь я не мог заподозрить в этом самого Командора. А ещё я постыдно пошатнулся, потому что внезапно почувствовал головокружение. По счастью, рядом стоял большой чёрный стол, и я сумел опереться на него, не то потерял бы последние остатки достоинства.
«Я должен буду шпионить за ней?» – кое-как совладав с голосом, сумел спросить я, надеясь, что Командор не заметит моей слабости. Это предположение было единственным разумным объяснением его слов.
«Ваша миссия целиком и полностью ограничивается тем приказом, что я дал ранее, мастер Кол. Вы станете служить Чёрной Герцогине со всем тщанием, на какое способны. Никакого шпионажа, никаких диверсий, никаких убийств. Считайте, что отныне Герцогиня – наш союзник».
Герцогиня – союзник? Старая карга, десятилетиями натравливающая проклятых северян на цивилизованные земли? Я – сын своего отца, ветерана прославленного Седьмого Коррэйского, с молоком матери впитал ненависть к жирнобородым[1 - Жирнобородые – презрительное определение, которым жители материковой Паэтты окрестили келлийцев. Поговаривают, что в сильные холода жители архипелага обильно смазывают лицо китовым жиром, спасаясь от обморожений, и жир этот попадает на длинные бороды воинов, делая их слипшимися и спутанными. Последний факт, впрочем, больше похож на выдумку, однако же этот миф стал весьма устойчивым и в итоге породил карикатурный образ келлийца как немытого дикаря с сальной спутавшейся бородой.]. И вот теперь я должен служить их королеве?
Впрочем, совершенно очевидно, что ничего из этого я не мог сказать Командору. Став членом Гильдии, более того – став мастером Теней, я принял обязательство безусловного подчинения старшим мастерам. Если мне было поручено подобное задание, значит, на то были основания. Оспаривать решение Командора – самоубийство. Это значит стать изгоем, с позором выброшенным вон.
Я не знал, что сказать, чтобы это не прозвучало как недовольство или возражение, а потому просто молчал. Командор пристально глядел на меня из своего полумрака, словно читал всё, происходящее в моей душе и забавлялся этим. Хотя, быть может, он просто ждал вопросов.
«Я понял», – наконец сумел произнести я, понимая, что молчание затягивается. – «Когда мне отправляться?».
Возможно, лёгкая улыбка тронула губы Командора, а может быть мне лишь показалось. Но, во всяком случае, он, кажется, был доволен.
«Я не ошибся в выборе, мастер Кол», – проговорил Командор. – «Уверен, что вы отлично справитесь с возложенной миссией. Что же касается отправления – отправляйтесь сразу же, как только будете готовы».
Всё ещё плохо соображая, что происходит, я поклонился и уже направился было к выходу, когда оклик Командора вновь остановил меня.
«Ещё одно, мастер Кол. В силу специфики вашего задания, перед вами могут складываться самые различные ситуации, и принципиально важно, чтобы вы имели все возможные ресурсы для успешного их разрешения. И я говорю не о деньгах. Вот».
Он придвинул ко мне предмет, который тяжело скрежетнул металлом по полированной столешнице. Командор убрал руку, и я увидел перстень, тускло блестевший в неверном свете свечи. Это был перстень мастера Теней, почти такой же, какой был и у меня, но с одним существенным отличием. На нём также была выгравирована легавая – символ Цеха охотников за головами, только вот камней было шесть…
Боюсь, что после нашей встречи мнение Командора о моих умственных способностях несколько пошатнулось. Либо же он решил, что я невозмутим словно скала. Так или иначе, но я вновь только и смог, что уставиться на печатку, не в силах родить ни единую мысль. Признаться, я в тот момент даже до конца не понял, что означает этот жест. Сама мысль о том, что я, пусть даже чисто теоретически, могу вдруг стать мастером шестого круга, казалась кощунством.
«Этот перстень отныне ваш», – между тем проговорил Командор будничным тоном. – «Теперь вы сможете задействовать любые ресурсы Гильдии в любой точке Паэтты».
И вот в этот момент мне стало страшно. Нет, разумеется, когда-нибудь лет через десять-пятнадцать я планировал достичь пятого, а может даже и шестого круга, но теперь… Если бы сейчас его величество король Матониус Четвёртый вошёл сюда и передал мне корону Латиона, я вряд ли испугался бы больше.
«Но я мастер третьего круга…» – чувствуя, что пол уходит из-под ног, пролепетал я.
«Полагаете, мне это неизвестно?» – усмехнулся Командор. – «Впрочем, теперь вы – мастер шестого круга. Привыкайте к этому, и чем скорее, тем лучше. Возьмите перстень».
Никогда прежде я ещё не бывал в подобной ситуации, и сейчас оказался совершенно растерян. Тело словно перестало повиноваться мне, и лишь после того, как Командор повторил приглашение, я потянулся, чтобы взять перстень, который отныне должен был стать моим. Пальцы почти не гнулись, и я едва сумел подхватить этот кусочек металла со стола.
«Если у вас больше нет вопросов, вы можете идти, мастер Кол».
Если у меня нет вопросов? Но у меня огромное количество вопросов, задать которые было нельзя по тем или иным причинам! В голове царил полнейший сумбур, словно я только что выбрался из-под горной лавины, которая тащила меня с вершины горы, но всё же я молчал, потому что боялся спросить что-то лишнее.
А может быть, я боялся ответов. Вся эта ситуация куда больше походила на сон, и мозг отказывался воспринимать её адекватно. Имя Чёрной Герцогини всё ещё звучало набатом в моей голове, распугивая все остальные мысли словно ворон. Перстень, который я машинально крутил в руках, казался чем-то ненастоящим, так что я уже почти позабыл о нём. И моего скудного разума явно не хватало, чтобы оценить происходящее более-менее трезво.
Однако же я осознавал, что если сейчас выйду из этой двери, то вряд ли мне представится ещё случай спросить о чём-то Командора. Поэтому я, собрав всю волю в кулак, попытался смирить хаос мыслей. Я не знаю, сколько я так стоял и глупо молчал, однако же Командор продолжал спокойно сидеть и смотреть на меня, не проявляя никаких признаков нетерпения.
Наконец я сумел кристаллизовать вопрос, который, на мой взгляд, был вполне приемлем для того, чтобы задать его Командору. Он позволял вполне сносно перефразировать мысль «Это что – шутка?», и ещё раз убедиться в том, что я не упустил какого-то нюанса этого странного приказа.
«Я должен выполнять любой приказ Герцогини?» – горло пересохло, и я едва выдавил из себя эти слова.
«Любой приказ, который не будет направлен против интересов Гильдии».
Для меня эти слова сами по себе казались абсурдными. Чёрная Герцогиня – враг всего цивилизованного мира, а это значит, что любой её приказ априори противоречит интересам Гильдии. Быть может, старая карга заключила союз с Латионом, или это Командор плетёт какие-то собственные интриги?..
Так или иначе, но, похоже, он оставлял за мною право самому определять эти пресловутые интересы Гильдии, поскольку его ответ ограничился лишь одной этой фразой. Возможно, если бы я продолжал расспрашивать, он понемногу выдал бы мне больше информации, но в тот момент времени каждый вопрос, который приходил в голову, казался недостойным того, чтобы задать его Командору, и потому я лишь кивнул, словно этот ответ исчерпывающе объяснил мне все неясности.
«Вы свободны, мастер Кол», – Командор кивнул в ответ. – «Все инструкции вы получите у Герцогини, когда прибудете к ней. И, полагаю, мне не нужно напоминать о конфиденциальности данного дела?».
«Я всё понимаю, Командор», – а что ещё я должен был сказать? На этом аудиенция моя была закончена, и я, силясь не упасть, ибо ноги были ослабевшими, вышел за дверь.
Довольно быстро, по мере того как спадало оцепенение, подступала паника. Я понимал, что так ничего и не выяснил по поводу своего задания, кроме того, что меня отдали в услужение отвратительной северной колдунье. Уже на выходе из штаб-квартиры ко мне подошёл человек, молча сунувший в руки небольшую кожаную сумку. Судя по бряцанью внутри, там находилась довольно крупная сумма денег, а также какие-то бумаги. Всё так же не говоря ни слова человек отошёл, да и задавать вопросы ему было бы по меньшей мере нелепо.
По пути домой я несколько раз останавливался, потому что к горлу подступала тошнота, а вместе с ней и почти непреодолимое желание бежать обратно, просить повторной встречи с Командором и затем, если паче чаяния эта встреча состоится, пытаться выяснить хоть что-то. Но это желание, в отличие от тошноты, улетучивалось почти сразу. Я понимал, что даже если бы прямо сейчас увидел перед собой Командора, то точно так же проглотил бы язык.
Возможно, меня парализовывала легендарность этого человека – шутка ли получить аудиенцию у самого могущественного человека Паэтты! Возможно, это была какая-то глупая почти мальчишеская гордость – я скорее бы умер, чем ударил в грязь лицом перед Командором. Но то, как у меня непрерывно сосало под ложечкой, свидетельствовало о сильнейшем беспокойстве, которое я испытывал.
Дело в том, что меня не оставляло ощущение того, что меня подставили. Что я – часть какой-то игры, разменная фигура, которая должна появиться на поле лишь для того, чтобы исчезнуть, выполнив какую-то непонятную ей самой роль. Сделаться присным Чёрной Герцогини, добровольно заклеймить себя позором в глазах товарищей по Цеху… Не открестится ли потом от меня Гильдия? Вряд ли Командор будет готов открыто признать, что отправил меня на услужение к этой ведьме…
Именно это отчаяние обречённого и подтолкнуло меня к тому, чтобы написать это письмо. Впрочем, сейчас я понимаю, что это не было хорошей идеей. Что бы ни случилось дальше, как бы не закончилась эта история, без сомнения, она закончится ровно так, как планировалось генералами Гильдии. И если моё имя будет втоптано в грязь – значит, так было нужно. Должен ли я из-за своей истерики испортить план Командора?
Нет, у меня нет такого права! А значит – огонь. Что бы ни было дальше – этого письма никто и никогда не увидит…

Глава 1. Мастер Танисти
– Слыхали новость, мастер Танисти? – ухмыляясь во весь рот, произнёс Сан Дорлин, едва ввалившись в довольно тёмное помещение склада, где отдыхали сейчас несколько грузчиков. – «Бонти» разорвали контракт с Фоглом! Их груз крысы изгрызли!
– Ах ты шельмец! – хохотнул немолодой уже человек с окладистой бородой и длинными, хотя и довольно редкими волосами, порядком припорошёнными сединой. Он легко поднялся с какого-то тюка и направился навстречу юноше. – Ну, признавайся, твоих рук дело?
– Вы думаете, что это я погрыз ящики? – притворно удивился Сан.
– Я думаю, что на складах Фогла отродясь не водилось крыс, – подойдя, тот, кого назвали мастером Танисти, от души хлопнул парня по плечу. – Он хорошо платит крысоловам за это.
– Что тут скажешь? – пожал плечами плут, продолжая довольно улыбаться. – Может, ему стоило лучше договориться с крысами?
– Или Фоглу нужно было быть разборчивее в средствах, и не уводить у нас клиента? – подмигнул мастер Танисти.
– Тогда, глядишь, и боги были бы благосклоннее к нему, – легко согласился Сан.
– Надеюсь, старый козёл не заявится сюда с городской стражей? – уже серьёзнее поинтересовался мастер Танисти.
– А с чего бы? – легкомысленно пожал плечами парень. – Не слыхал, чтобы за вами водилась слава дрессировщика крыс.
– Без шуток, Сан. Ты уверен, что не наследил?
– Вы же меня знаете, мастер Танисти, – молодой человек также вмиг посерьёзнел, при этом и не думая больше отпираться. Впрочем, даже если бы он продолжал, то никого бы не убедил. – Всё чисто, и Фогл скорее заподозрит собственную матушку, чем вас.
– «Вас»… – притворно проворчал пожилой. – Я вообще ни сном, ни духом… Меня-то и не в чем заподозрить!
– Ну вот и я о том же! – подхватил Сан. – Ну а меня ему и подавно не прижать.
– Ладно, я сейчас, пожалуй, наведаюсь к «Бонти», а вечером уж послушаю, как ты всё это провернул. Зайди ко мне после работы, – мастер Танисти нахлобучил на голову слегка засаленную шляпу, не очень-то вяжущуюся с его родом занятий, затем дружески кивнул разом всем присутствующим и вышел.
– Молодчина, парень! – одобрительно прогудел здоровяк, раскинувшийся на причудливо разложенных тюках так, что они образовывали некое подобие кресла, едва ли не трона. – Старик в последние дни места себе не находил. Поделом этому гоблину! Надеюсь, мордовороты из «Бонти» вытрясут из него всё до последнего доррина[2 - Доррин – мелкая медная монета Латиона. Сто дорринов составляют один серебряный дор, а сто доров – золотой латор.]! Будет знать, как бить в спину!
– Какой же в этом урок, если Фогл даже не поймёт, что тут всё не случайно? – возразил ещё один грузчик, лениво пережёвывающий табак.
– Много бы ты понимал! – самодовольно усмехнулся Сан. – Одно дело, когда какой-то прохвост Сан Дорлин тебя проучил, и совсем другое, когда на тебя обрушился гнев богов! Думаю, старому дуралею наука впрок будет!
– Может ты и прав, – не стал спорить грузчик, сплёвывая в специальную миску, ибо плевать на пол мастер Танисти не позволял.
– Ну что, хорош лясы точить! – кряхтя, здоровяк поднялся со своего «трона». – Покуда мастер Танисти вернётся, не худо бы нам угол освободить.
Никто не стал спорить – в этой артели не привыкли перечить старшому. Пересмеиваясь и перешучиваясь между собой, пятеро грузчиков принялись перетаскивать тюки. Сан Дорлин работая наравне со всеми, то и дело усмехался и отпускал шуточки в адрес бедолаги Фогла, от которого так внезапно отвернулись и удача, и крупный деловой партнёр.
Часа через два вернулся довольный мастер Танисти.
– Ну что, парни, «Бонти» теперь наш! – объявил он, глядя при этом на Сана. – Будут арендовать сразу два склада, поставки каждые две недели. Ставка стандартная, плюс доррин на каждые десять стоунов[3 - Стоун – мера весов, равная 14 фунтам или 6,350 кг.].
Условия были вполне неплохими, так что грузчики одобрительно загомонили. Кроме того, все понимали, что это – только начало. «Торговая компания Бонти» – одна из крупнейших к югу от Латиона, была весьма лакомым куском, от которого можно будет откусить и побольше – хватило бы рта. А уж в деловой хватке мастера Танисти, владельца нескольких крупных складов в Складском квартале, сомневаться причин не было ни у кого. За последние годы он показал, что в этом деле у него немного конкурентов.
Подошли ещё грузчики – на Бина Танисти работало больше трёх десятков человек. Сам мастер Танисти, как называли его не только работники, но и жители Складского квартала, где он жил по-прежнему, перебравшись, правда, в квартиру попросторней и подороже, конечно же давным-давно уже не рвал спину перетаскиванием тюков. Какое-то время понаблюдав за работой, он направился по своим делам, которых у него всегда было в предостатке. Перед уходом он ещё раз подошёл к Сану Дорлину и напомнил, чтобы тот заглянул к нему вечерком. Парень, утерев испарину со лба, весело кивнул.

***
Бин Танисти, можно сказать, заменил Сану отца, когда тот внезапно умер от удара несколько лет назад. Да и до того он был близким другом семьи. Более того, старый Плинн Дорлин не уставал повторять, что мастер Танисти – не только друг, но и благодетель. Сан знал эту историю наизусть, но отец неизменно заговаривал об этом, едва лишь опустошал первую кружку вина, то есть едва ли не каждый день.
Любой рассказ старого Плинна начинался с того, как он героически лишился ноги на Западной войне[4 - Западная война, она же Эллорская война – известная нам по роману «Герцогиня Чёрной Башни» война между Эллором и Паэттой в период с 1717 по 1720 годы.]. Об этом он мог рассказывать часами, и детализация и пышность повествования возрастали по мере опустошения кувшина с дешёвым вином. Плинн утверждал, что ему отсекли ногу аккурат в сражении при Даберро, где, как было известно любому мальчишке Латиона, доблестные королевские маги едва не пленили одного из ублюдочных Герцогов Гурра. Причём, добравшись до нужной кондиции, забулдыга-ветеран со всей горячностью заверял, что ногу ему отрубил сам Герцог.
Но данный этап жизни отца Сана мы пока оставим без внимания, хотя он, без сомнения, заслуживает самого пристального изучения. А пока же искалеченный молодой парень, которому не исполнилось и двадцати пяти, провалявшись в полковом госпитале и чудом не померев от гангрены, наконец вернулся в отчий дом.
Несмотря на то, что Плинн Дорлин остался без ноги, он довольно быстро женился. Возможно, этому способствовал ореол ветерана легендарного Седьмого Коррэйского полка, да ещё и участника великой войны, своей грудью укрывшего жителей не только Латиона, а и всей Паэтты от полчищ жутких гомункулов Гурра. Но, скорее всего, этой популярности немало способствовала вполне солидная пенсия, которую король выплачивал всем, кто лишился здоровья, защищая родину.
Однако же вынужденное безделье, помноженное на стабильный доход, привело к закономерному результату. Вскоре Плинн сделался завсегдатаем местных кабачков, где без устали травил солдатские байки о славных и героических деньках. Более этого он любил лишь красное вино.
Было похоже на то, что жизнь Плинна Дорлина катится ко всем чертям. Он дошёл до того, что иной раз и вовсе не возвращался домой даже переночевать, не имея сил пройти несколько сотен ярдов[5 - Ярд – мера длины, равная примерно 91 сантиметру.]. Пользуясь расчётливой добротой ушлых трактирщиков, он засыпал прямо под столом, на заплёванных грязных досках, вдыхая ароматы разлитого вина и собственной рвоты.
И вот когда Плинн погрузился в самые глубокие пучины своего глухого отчаяния, готовясь уже ступить на Белый Мост, в его жизни появился Бин Танисти. Он был лишь самую малость старше самого Плинна, но выглядел так, будто прожил не одну жизнь. Суровый и молчаливый, склонный ко внезапной задумчивости и продолжительной меланхолии, Бин производил впечатление воина из древних былин, явившегося чтобы сразить всё зло на земле.
Теперь нам придётся немного отвлечься от судьбы Плинна. Читатель, конечно же, без труда понимает состояние, в котором находился в тот период Бин. Лишившись в одночасье любви, надежды и даже дружбы, он действительно сильно изменился. К несчастью, в тот момент рядом с ним не было никого, кто мог бы его поддержать. Каладиус находился в Палатие, а где находился Варан – Бин понятия не имел. Возможно, он уже вернулся в Латион, но, как мы помним, у него было слишком много неотложных дел, связанных с Гильдией, и потому из него вышла бы никудышняя нянька для раздавленного судьбой товарища.
Война, к некоторому удивлению Бина, продлилась ещё около двух лет. Ему-то казалось, что вскоре после исчезновения Чёрной Башни Тондрон будет вынужден убраться с Паэтты. Впрочем, теперь Бин не слишком-то интересовался происходящим на западе. Похоже, что весь его мир отныне сосредоточился лишь в его сестре. Он словно намеренно пытался позабыть всё, связанное с Мэйлинн и Колом, а потому для него сейчас существовал лишь Складской квартал Латиона.
Однако Кол, прежде чем… исчезнуть (Бин никогда, даже в мыслях, не употреблял слова «умереть»), дал приятелю несколько завещаний, наказав исполнить их непременно. И одним из таких наказов была просьба отыскать сослуживца по имени Плинн Дорлин, с которым Кол, как мы помним, даже не успел попрощаться, и передать ему последний привет, а также некоторые безделушки на память.
Когда закончилась война, Бин стал время от времени наведываться в штаб Седьмого Коррэйского легиона, чтобы узнать, вернулся ли он из далёких палатийских степей. И когда наконец это случилось, он с огорчением узнал, что легионер Дорлин получил тяжкое ранение под Даберро, то есть около года тому назад, и после лечения был демобилизован. Козыряя именем Кола, Бин сумел раздобыть адрес несчастного калеки и с облегчением узнал, что тот, оказывается, проживал в самом Латионе неподалёку от Весёлого квартала.
И вот, как мы уже говорили выше, как раз в то самое время, когда Плинн Дорлин медленно умирал в кабаках от пьянки, как это лет пять назад делал его закадычный дружок Кол, его и нашёл Бин Танисти, как в своё время он нашёл и самого Кола. Правда, Плинн отыскался не в вонючей клоаке, а в собственном жилище. Однако был он в совершенно непотребном состоянии, а его молодая жена горько плакала в углу, проклиная, должно быть, свою жадность или же свою наивность.
Должно быть, вид этого тела, скрючившегося на засаленной кровати в комнате, провонявшей потом, рвотой и перегаром, пробудил в Бине приятные воспоминания о той судьбоносной ночи, когда они с Мэйлинн так удачно выбрали сточную канаву, чтобы укрыться от стражи. Во всяком случае, что-то шевельнулось в нём, пробудив какую-то странную симпатию к этому человеку, которого он знал лишь по рассказам Кола. Впрочем, уже одного того, что он когда-то являлся другом бывшего центуриона, было вполне достаточно.
Они быстро сдружились. Плинн своим характером весьма напоминал Бину Кола – такой же лёгкий в общении смешливый балабол. Плинн же хотя и помнил, разумеется, бывшего сослуживца, но за минувшее время память о нём порядком истёрлась – на войне товарищи умирают часто, так что определённая толстокожесть была просто необходима любому, кто не желал сойти с ума. Кроме того, конечно, вино также подходило для очистки памяти как нельзя лучше.
Поэтому в Бине этот искалеченный пьяница искал прежде всего твёрдую волю, которой хватит на двоих, а также более изысканного общения, не сводящегося лишь к пьяным пересудам, где говоривший, заканчивая фразу, частенько уже не помнил её начала. И уж подавно не помнили его и сами слушатели.
В любом случае Бин стал спасением для порядком опустившегося Плинна. Также, как и в своё время Кол, последний довольно быстро завязал с вином, и на сей раз для этого не потребовалось даже благодатного влияния Мэйлинн. Молодой ветеран словно вновь обрёл какой-то смысл в своей жизни. Бин даже сумел устроить его на склад господина Вуйе учётчиком. Должность была грошовой, но, как мы помним, стол и дом легионера Дорлина оплачивала корона, так что это не было проблемой. Зато теперь Плинн знал, куда ему девать своё время, и девать его с пользой.
Вскоре он стал щеголять с новенькой деревянной ногой, хотя по возвращении из госпиталя и слышать о ней не желал. Со временем, приноровившись, он довольно ловко ходил по улице с таким гордым видом, будто бы это была не простая деревяшка, притянутая к культе ремнями, а настоящее чудо гномьего инженерного искусства.
Но лучше всего метаморфозы, произошедшие с Плинном, иллюстрировал округлившийся животик его супруги, которая теперь уж больше не плакала тоскливыми ночами, глядя на храпящего благоверного, к щетине которого бледной корочкой присохли рвотные массы.
Именно так на свет и появился наш герой, которого отец назвал в честь Кола, прекрасно зная, что Бину это понравится куда больше, чем если бы он даже назвал сына его именем. Так что в некотором смысле Сан Дорлин своим рождением был обязан сразу трём мужчинам, одного из которых он даже никогда не видел.
К сожалению, спустя девять лет мать Сана умерла, и овдовевший Плинн вновь стал прикладываться к бутылке. Конечно, до былых запоев ему теперь было далеко, но выпивал он каждый день с той же аккуратностью, с какой ходил на работу. Возможно, это и стало причиной его скоропостижной смерти четыре года тому назад, когда Сану исполнилось семнадцать.
За эти годы случилось много чего. Господин Вуйе умер, а Бин не сумел найти общий язык с его сыном, так что был вынужден уйти. Впрочем, это, как выяснилось, было к лучшему, поскольку, немного помыкавшись, он открыл своё дело и, едва ли не к собственному изумлению, весьма в нём преуспел. Так что Сан Дорлин с тех самых пор, как он устроился на работу в возрасте пятнадцати лет, и по сей день работал на Бина. Там же до самой смерти работал и его отец.
К двадцати трём годам Сан всё ещё был неженат. На вполне закономерные вопросы он неизменно отвечал, что это тельцам непременно нужна пара, а волки предпочитают быть одиночками, но всё же добавлял обычно, что намерен жениться к сорока годам, чтобы сын, который у него обязательно родится, не успел покинуть родительского гнезда к его старости и, соответственно, сделал бы её лёгкой и приятной. И едва ли не единственным из всех, кто поддерживал в этом Сана, был Бин. Откровенно говоря, он и сам-то был не особо счастлив в браке…

***
Уже поднимаясь на второй этаж по тёмной лестнице, Сан слышал неприятный голос миссис Танисти. Она вновь что-то сварливо кричала, хотя отдельных слов пока было не разобрать. «Моя колотушка» – так мастер Танисти обычно называл свою благоверную в кругу друзей, и это было отнюдь не ласковое прозвище. Разумеется, колотила его жёнушка не в прямом смысле. Бин утверждал, что её голос действует на его мозг подобно тому, как деревянный молоток действует на отбивную. Впрочем, он при этом часто добавлял, что она – мать его дочерей, и уже за одно это ей нужно быть благодарным.
И всё же сам Бин женился «сдуру», как он сам говаривал много раз Сану, всячески предостерегая его от подобной ошибки. Однако всё от того же Плинна парень знал, что таково было ещё одно завещание того самого Кола, чьё имя он теперь носил. И уже одно это, откровенно говоря, сильно снижало мнение Сана о нём. Мастер Танисти неизменно восхвалял своего потерянного друга, превознося его ум, честность и храбрость, но всё же Сан сомневался, что подобные обязательства накладывают на друзей от большого ума.
Подойдя к двери мастера Танисти – самой презентабельной и дорогой из трёх, что выходили на площадку – Сан постучал. Верещание миссис Танисти стихло, но по-прежнему слышалось её глухое ворчание – так ворчит дворняга, которую прохожий палкой загнал под телегу.
Мастер Танисти ждал гостя, поэтому открыл сам. Обе его дочери уже вышли замуж и, возможно, теперь так же пилили своих несчастных мужей. Хотя, может быть, тем бедолагам повезло, и дочки пошли в отца, а не в мать… Так или иначе, но чета Танисти жила теперь одиноко в своей квартире, просто громадной по меркам Сана – в ней было целых три комнаты, не считая прихожей и кухни.
– Хорошо, что ты пришёл, Сан, – устало улыбнулся мастер Танисти. – Я как раз ужинаю. Составишь компанию?
Сан никогда не отказывался от подобных предложений, поэтому благодарно кивнул. Они прошли в комнату Бина (у каждого супруга была своя комната), где был накрыт стол. Теперь, когда дочери разъехались, мистер и миссис Танисти даже ужинали по-отдельности.
– Ты здорово мне помог, сынок, – мастер Танисти иногда величал так Сана, особенно после смерти Плинна, но, разумеется, только наедине. – Фогл здорово порастерял спеси и, похоже, нескоро оправится. Я думаю воспользоваться ситуацией и немного расширить дело. Может получится договориться с тем саррассанцем, Кадоллом, чтобы он стал пользоваться нашими складами. Прикупим ещё помещение, а, Сан? Что скажешь – вытянем?
– Вытянем, мастер Танисти, – самодовольно пережёвывая мясо, кивнул тот. – Ещё пару годиков – и «Склады Танисти» подомнут под себя всех!
– Стар я уже для этого, парень, – усмехнулся Бин. – Груз надо подбирать такой, чтоб спина не сломалась. Да и вообще – устал я… Сплю плохо совсем… Ладно!.. – спохватился он вдруг. – Что-то я раскис тут…
Поскольку из-за закрытой двери всё ещё доносилось брюзжание миссис Танисти, причина этой внезапной хандры была более чем очевидна. Сан понимающе усмехнулся, но промолчал. Яйца курицу не учат.
– Как же тебе снова это удалось? – кисло усмехнувшись в ответ, спросил мастер Танисти, возвращаясь к основной теме. – Как ты смог пробраться на склад Фогла, да ещё и притащить туда крыс?
– Повезло, – уклончиво пожал плечами Сан. – Улучил минутку. Есть там один охранник-недотёпа.
– Ладно, не хочешь – не говори, – легко согласился Бин.
Он знал, что парень всё равно не расскажет, как всё было. Также как и в предыдущие два или три раза, когда он оказывал услуги подобного рода. Казалось, Сан был волшебником, что может проходить сквозь стены и становиться невидимкой. Впрочем, Бин в своё время знавал достаточно волшебников, чтобы знать, что подобное практически невозможно.
Бин Танисти всю жизнь старался быть честным и порядочным, но иногда случались ситуации, когда на одной чаше весов была его порядочность, а на другой – благополучие людей, что на него работали. И тогда он легко заталкивал свою щепетильность подальше, тем более что Сан всякий раз действовал по своему разумению, ни о чём не предупреждая. И всякий раз у него получалось то насолить конкурентам, как сегодня, то найти болевую точку у не в меру распоясавшегося чиновника, то даже совершить небольшую инсценировку, в результате которой клиент станет считать мастера Танисти настоящим благодетелем.
В общем, Сан Дорлин был невероятно талантлив, хотя таланты его лежали в довольно-таки криминальной плоскости. Однако так уж случилось, что Бин знал, где его дар сможет раскрыться ещё больше и заиграть новыми гранями.
– Ты собираешься всю свою жизнь таскать ящики и тюки с шерстью, сынок? – сразу, безо всяких обиняков и предисловий спросил он.
– Я не думал об этом, – признался Сан, чуть замявшись. – Наверное, нет. Мне нравится работать на вас, мастер Танисти, и пока я не собираюсь ничего менять.
– А ты не хотел бы попробовать себя в Гильдии Теней?
Вопрос прозвучал так неожиданно и дико, что Сан подавился. Он надсадно кашлял, задыхаясь и пытаясь протолкнуть злосчастный кусок, а Бин всё пытался сунуть ему ко рту кружку с вином. В какой-то момент стало казаться, что события принимают роковой оборот, и что на этом вот-вот может закончиться история Сана Дорлина, но, по счастью, проклятый кусок наконец выскочил обратно.
Несколько следующих минут Сан, заливаясь слезами, давился кашлем, но постепенно наконец смог отдышаться и немного прийти в себя.
– Старый я дурень! – по чём свет костерил себя Бин. – Чуть не убил тебя!
– Что вы хотели сказать? – едва лишь Сан обрёл способность говорить, он вернулся к главному вопросу.
– Видишь ли, – Бин наконец успокоился и поставил на стол кружку, которую до сих пор сжимал в руках. – В те далёкие времена, когда мы путешествовали с Колом, у меня был ещё один хороший друг, мастер Теней. Сейчас мы почти не видимся с ним, но всё же хотя бы раз в год мы встречаемся, чтобы вспомнить старые деньки и помянуть тех, кого потеряли. Я могу замолвить за тебя словечко, если хочешь. С твоими умениями ты сделаешь головокружительную карьеру в Гильдии, можешь мне поверить!
– Вы можете сделать это для меня? – словно не веря, переспросил Сан.
– Ну не можешь же ты до конца дней таскать грузы!

Глава 2. Мастер Теней
Сан привык доверять мастеру Танисти, но всё же был порядком удивлён, когда тот спустя пару недель велел отправиться ночевать на какой-то скамейке в одном из закоулков близь Воловьего рынка. Сразу отметим, что это была, разумеется, совсем не та же самая скамейка, на которой больше тридцати лет тому назад разлёгся совсем ещё молодой парнишка по имени Бин, мечтавший разбогатеть благодаря членству в Гильдии. Той скамейки, должно быть, уже и не существовало, да и располагалась она в другом районе.
Юноша не задавал лишних вопросов, но он прекрасно знал обычаи и понимал, что означает эта неожиданная ночёвка. Голова кружилась от одной мысли о том, что мастер Танисти упомянул его имя в разговоре с каким-то могущественным членом Гильдии. В себе Сан нисколько не сомневался и был убеждён, что выдержит испытания.
Было начало месяца арионна[6 - Месяц арионн – один из месяцев календаря Паэтты, последний месяц весны, соответствует нашему маю.], и ночи ещё не были по-летнему тёплыми, да и сама скамеечка не слишком-то походила на королевское ложе, однако же молодого человека это нисколько не смутило. Утром он проснулся, порядком продрогший, и тут же сунул руку в небольшую урну, стоящую в тёмной нише, образованной выступом дома. Совершенно очевидно, что урна стояла здесь именно для этих целей, и её, вероятно, касалось уже немало рук. Скольким из них позже улыбнулась удача – этого Сан знать не мог. Но, повторимся, в себе он был абсолютно уверен.
Очевидно, что Варан лично распорядился о подготовке испытания для соискателя, потому что первое задание для юноши оказалось весьма странным – он должен был увести двух колонских лошадей из деревеньки Пыжи, расположенной в нескольких милях от города. Ясно, что это была своеобразная шутка мастера Варана, отсылка к неудачной попытке Бина, которая положила начало череде их удивительных приключений. Тонкость же данной шутки была в том, что сам Бин, вероятней всего, никогда не узнает об этом, ибо соискателям было строжайше запрещено разглашать любые обстоятельства, связанные с Гильдией.
Впрочем, возможно позже, за бокальчиком безбожно разбавленного биррийского (проклятая язва!), Варан и расскажет Бину о своей остроумной выдумке, и тогда они вместе посмеются и ещё раз вспомнят то золотое время, когда они были почти семьёй.
Но, разумеется, Сан ничего этого не знал и знать не мог, а потому был изрядно удивлён такому необычному заданию. Однако же у него не возникло и мысли поставить под сомнение написанное, а потому он, не теряя времени, отправился в те самые Пыжи, чтобы немного осмотреться.
Время было горячее – колоны уже начали пахоту, торопясь закончить сев до тех пор, покуда не просохнет окончательно верхний слой почвы. Разумеется, по этой самой причине общинная конюшня была пуста – все лошади сейчас были в поле.
Стараясь не привлекать внимания, Сан несколько раз прошёлся неподалёку от конюшни, но, впрочем, ничего особенного не углядел. Однако же бездельник, слоняющийся туда-сюда, явно мог бы привлечь ненужное внимание со стороны селян, поэтому Сан, подкрепившись кашей с мясом в местном трактирчике, направился дальше к югу, словно он был одним из тех путников, что двигались по этому оживлённому тракту дальше в сторону Варса.
Отойдя на пару миль от Пыжей, Сан свернул в одну из рощиц, где решил переждать и подумать – благо было уже совсем тепло, но при этом комарьё ещё не повылезало из своих зимних убежищ. Здесь он и скоротал день, дождавшись глубоких сумерек, чтобы отправиться обратно.
Похитить двух лошадей из конюшни оказалось делом настолько простым, что описывать это не имеет никакого смысла. Говоря откровенно, Сан чувствовал себя немного не в своей тарелке, осознавая, что на сей раз его проделка принесёт зло ни в чём не повинным людям. Он грустно окинул взглядом тёмное помещение, где скорее угадывались, чем виднелись силуэты ещё четырёх оставшихся лошадей. Совершенно очевидно, что эта потеря будет дорого стоить несчастным колонам.
И однако же долго размышлять о судьбах мира Сан не мог – ему нужно было убраться отсюда и отвести обеих кляч в условленное место, а затем возвращаться на ту же скамейку, чтобы получить второе задание. В итоге уже через час он привязал лошадок неподалёку от Весёлых ворот и отправился наконец домой. До рассвета было ещё добрых три часа, и он надеялся, что сможет немного выспаться до того, как отправляться на склад мастера Танисти. Выгорит или нет у него с Гильдией – покажет время, но отказываться от работы он покамест не планировал.
Мастер Танисти ни словом, ни полсловом не обмолвился об испытании. Он лишь как-то особенно взглянул на своего подопечного и, видимо, остался удовлетворён тем, что увидел. Сан же старался вести себя максимально естественно, ничем не выдавая себя. Гильдия не любит болтунов, и поэтому нужно было держать свой хорошо подвешенный язык за зубами.
Следующую ночь Сан провёл на той же скамейке. По счастью, на сей раз было заметно теплее, так что, проснувшись, парень хотя бы не стучал зубами.
Заветная записка оказалась там, где он и ожидал. И, прочитав её, Сан обомлел.
«Верни лошадей обратно не позднее полудня. Ты должен передать их лично. Учти, селяне о тебе знают».
В записке не было ничего о том, что он должен молчать о мотивах своего поступка, но юноша не был дураком и прекрасно понимал, что ему не стоит козырять именем Гильдии в своём непростом, очевидно, объяснении с колонами. Вот здесь-то как раз Сану и предстояло продемонстрировать своё мастерство.
Однако же, несмотря на всё своё смятение, он первым делом направился к мастеру Танисти и отпросился у него на день. Старик, понимающе хмыкнув, тут же согласился. Теперь Сану предстояло самое страшное – он должен был предстать перед разгневанными, жаждущими мести селянами…

***
Сан издали увидел угрожающую толпу примерно из двух дюжин мужиков, столпившихся неподалёку от конюшни. Было очевидно, что они ждут именно его. Как же мастера Гильдии сообщили колонам о том, что вчерашний воришка навестит их сегодня? Уж явно речь шла не о благородном порыве, внезапно охватившем этого негодяя! Гильдия никогда не стремилась упростить задачу соискателям, так что было ясно, что уж они-то постараются разогреть праведный гнев этих деревенщин на полную.
Едва заприметив всадника, медленно трусящего к деревне со второй лошадью на поводу, толпа, глухо зароптав, двинулась навстречу. Однако, когда расстояние сократилось, мужики с явной растерянностью вдруг приостановились. Подъезжающий всадник восседал явно не на их лошади, и явно не их лошадь держал за узду. Судя по всему, они обознались и едва не намяли бока случайному проезжему. И тот, похоже, здорово струхнул, потому что на нём буквально не было лица, а сам он взмок так, словно целый день тащил обеих лошадей на себе.
– Здравствуйте, добрые люди, – подъехав, кое-как проговорил всадник.
Он ужасно нервничал, и лошадь под ним, словно чувствуя страх седока, опасливо фыркала и трясла ушами, искоса поглядывая на близкую теперь толпу.
– И тебе не хворать, мил человек, – откликнулись мужики, стараясь говорить как можно приветливее, видя, что пугают юношу своим видом.
– Что это вы собрались тут? – то и дело сглатывая, спросил парень.
– Да вот ждём одного прохвоста, чтобы как следует проучить, – усмехнувшись, ответил немолодой колон.
– И что же он натворил? – побледнев ещё больше и даже будто бы покачнувшись в седле, спросил юноша.
– Увёл, паскуда, двух наших лошадей, – процедил всё тот же колон, а остальные вновь глухо заворчали. – Сейчас самая пахота, минута год кормит, а мы лишились сразу двух лошадок! Но староста наш, хвала Арионну, не пальцем деланый! Обратился куда надо, и поганца-то, видать, мигом отыскали. Так что сообщили нам, что сегодня он пригонит лошадок обратно. Ну а мы хотели бы переговорить с ним по-простому, по-нашенски…
И мужики зловеще засмеялись, потирая свои заскорузлые обветренные кулаки. Сан (а очевидно, что испуганным всадником был именно он) с содроганием подумал, что они, пожалуй, просто прибьют его. Если его станут мутузить такой толпой – шансы выжить совершенно мизерны. Очень велик был соблазн просто проехать дальше, благо что эти дурачины не признали в нём своего обидчика. Но тогда о Гильдии можно было бы позабыть навек…
– А как вам эти лошадки, мужики? – с трудом сглотнув, заговорил Сан, не давая себе больше времени передумать.
– Добрые лошадки, приятель, – селяне одобрительно качали головами, оценивая животных, хотя до знатоков им, конечно, было далековато. – Уж не дорийские ли?
– Дорийские тяжеловозы, – кивнул Сан, продолжая сидеть в седле, чтобы в случае чего дать дёру. – Одна такая двух простых кобылок стоит.
– Так-то оно так, – глубокомысленно пожевал губами один из мужиков. – Но коли ты покупателей ищешь, то здесь, боюсь, тебе их не сыскать. У нас теперь и ломаного гроша за душой не найдётся…
– А что если я скажу, что они теперь ваши? – словно в омут с головой бросился Сан.
– Это с чего бы?.. – пока что лишь непонимание отражалось на обветренных лицах.
– Взамен ваших лошадок… – пролепетал юноша, чувствуя, как по спине стекают струйки холодного пота.
– Э, мужики, да это никак наш байстрюк и есть! – со злобной ухмылкой пропел тот самый, что ранее принял Сана за торговца лошадьми. Видимо, он был самым догадливым из всех.
– А ну слезай с коня, паскуда! – рявкнул другой, подскакивая и хватая Сана за ногу.
Тот невольно натянул поводья, словно собирался заставить лошадь встать на дыбы. Ужас накрыл сердце парня, холодя его затхлым могильным дыханием.
– Погодите! – пискнул он, борясь с желанием расплакаться. – Не бейте! Я ведь привёл вам добрых коней!
Кто-то всё же саданул его по ляжке, и, вероятно, этим дело бы не ограничилось, если бы испуганные кони не стали фыркать и нервно перебирать ногами, а та лошадь, которую Сан держал на привязи, и вовсе принялась лягаться. По счастью, никто из деревенских не попал пока что под её копыта, но, по крайней мере, толпа на время отпрянула от несчастного конокрада.
– Простите, люди добрые! – заблажил Сан, не смея поверить, что он до сих пор не бит. – Не иначе как Асс попутал меня! Сам не знаю, что на меня нашло! Как только морок рассеялся, я тут же решил вернуть вам всё сторицей… Я никогда прежде ничем таким не промышлял! Да у меня хорошая работа в городе! Асс попутал, не иначе!..
Он продолжал молоть какую-то несусветную чушь про помрачение рассудка, про лиходея Асса, про своё искреннее раскаяние. Но главное, он то и дело вплетал в этот поток бессвязных слов напоминание о двух тяжеловозах, что он пригнал вместо заморённых пыжовских кобылок.
Трудно сказать – благодаря ли его уморительному испугу, или же двум добрым коням, которых он привёл, но злость на лицах деревенских мужиков постепенно стала сменяться насмешливой снисходительностью. Через некоторое время они уже откровенно посмеивались над нытьём городского чудака, явно наложившего со страху полные штаны.
– Эх, приложить бы тебя промеж ушей, дура ты пучеглазая! – смеясь, воскликнул один из мужиков. – Ну да только руки об тебя марать!.. Оставляй коней да проваливай подобру-поздорову! И чтоб духу твоего тут больше не было, а не то в другой раз так просто не отделаешься!
Не ожидая повторного предложения, Сан соскочил с седла, которое, естественно, также оставил в дар пыжанам, и дал такого стрекача, что, должно быть, устыдил такой прытью и оставленных дорийских лошадок. Ему до сих пор не верилось, что он так легко отделался и, главное, исполнил задание Гильдии.

***
– Ты не выполнил задание, – холодно сказал человек в неприметном сером плаще, буравя взглядом Сана.
Этим утром молодой человек нашёл-таки вожделенную третью записку, в которой сообщался адрес, куда ему нужно прибыть. Вообще-то это означало, что он прошёл испытания Гильдии, так что Сан едва ли не на крыльях летел к этому небольшому особнячку неподалёку от Старой стены. Но тут его ждал довольно негостеприимный приём…
– Почему? – юноша очень хотел сейчас съёжиться под этим взглядом, стушеваться и сбежать, но он не имел на это права.
Откровенно говоря, он предполагал подобный поворот событий и, как мог, готовился к нему. Главное, что он понимал с самого начала – ни в коем случае нельзя поддаться этому давлению. Нужно выдержать первый удар, выстоять, что бы ни случилось. Потому что всё это вполне могло оказаться продолжением испытаний.
– Тебе было велено вернуть тех же лошадей, что ты увёл.
– Я сымпровизировал, – стараясь говорить как можно увереннее, ответил Сан. – Я рассудил, что Гильдии немного проку будет от моей смерти.
– Будто бы Гильдии есть какое-то дело до этого! – холодно усмехнулся человек.
– Я уверен, что могу быть полезным для Гильдии, – гордо произнёс Сан, вложив в эту фразу все остатки своего мужества.
– Это не тебе решать.
– И всё же я хотел бы отметить, что я выполнил задание Гильдии, – в том же тоне продолжал Сан. – Лошадей я купил на деньги, среди которых были и те, что я выручил за продажу краденных. А это значит, что в некотором смысле я полностью вернул их обратно, коль скоро их стоимость целиком входила в цену купленных мною.
Несколько мучительно долгих секунд человек, не мигая, смотрел на Сана, и тот не мог прочесть в его взгляде ровным счётом ничего. Был ли разгневан этот мастер, или доволен – этого нельзя было понять. Даже грубый подсвечник, стоявший на столе, казался более выразительным, чем он. Сан стоял, ни жив, ни мёртв, стараясь не скукожиться под этим леденящим взглядом.
– Меня зовут мастер Звон, – вдруг произнёс человек в плаще. – И отныне ты станешь выполнять любой мой приказ.

***
Когда Сану предложили выбрать себе имя в Гильдии, он не думал слишком долго. Он знал, что у человека, именем которого его назвали, было прозвище. И поскольку этот человек, очевидно, был весьма важен для господина Танисти (теперь, когда слово «мастер» внезапно приобрело для юноши совсем другой смысл, он называл Бина именно так), для его отца, а также, вероятно, и для кого-то из могущественных мастеров Гильдии, по чьей протекции он здесь очутился, Сан выбрал себе имя Кол. Пока что – просто Кол, ведь он был всего лишь учеником, даже не подмастерьем.
Лишь позднее, когда у него наладятся более-менее близкие отношения с его наставником, мастером Звоном, Сан по прозвищу Кол узнает, что тем самым могущественным мастером, а по совместительству приятелем старого Бина Танисти, был сам Командор. И это, разумеется, произведёт на него должное впечатление.
Кстати, мастер Звон оказался на удивление милым и лёгким в общении человеком. Он любил побалагурить, был не чужд различным удовольствиям вроде хорошей еды и отличного вина, да и вообще напоминал скорее старшого артели грузчиков, нежели высокопоставленного члена зловещей Гильдии Теней (мастер Звон принадлежал уже к третьему кругу и для Кола это казалось в то время недосягаемой высотой). Со временем они неплохо сдружились, что вообще-то не было редкостью в Гильдии.
К немалому удивлению Кола, мастер Звон велел ему продолжать работу на складах. Вообще-то юноше казалось, что теперь он попадёт в какой-то совершенно иной таинственный мир, изнанку великого города, где он навсегда порвёт связь с прежней жизнью. Он полагал, что отныне всё его время будет посвящено учёбе, овладеванию какими-то секретными навыками, которые со временем сделают из него великого мастера Теней.
Однако же, по крайней мере на первых порах, ничего существенно для него не поменялось. Мастер Звон заранее указывал, когда и куда его подопечный должен являться, но встречи эти происходили не чаще двух-трёх раз в неделю. Всё остальное время ученик Кол жил своей обычной жизнью, охотно откликаясь на Сана.
Надо сказать, что это обстоятельство было весьма кстати для незадачливого конокрада, ведь ему ещё предстояло выплатить мастеру Танисти целый дор[7 - Дор – крупная серебряная монета Латиона. Один дор составляет сто дорринов, и, в свою очередь, равняется одной десятой золотого латора.], взятый в долг (хвала богам, старый добряк и не заикнулся о процентах!). У Сана были и кое-какие свои сбережения, благо мастер Танисти был отличным работодателем, а он сам – хорошим работником, но, даже с учётом той ничтожной суммы, вырученной с продажи двух костлявых коняг, их едва хватило бы на покупку только одной из лошадей, да на простенькое седло.
Разумеется, в будущем Сан надеялся здорово разбогатеть на заказах от Гильдии, но пока был вынужден вкалывать вдвойне, чтобы хоть как-то расплатиться с мастером Танисти за его доброту и щедрость.
Естественно, он никому не сообщал о том, что с ним произошло, однако же мастер Танисти, похоже, обо всём догадывался. А может быть он и точно знал, ведь у него был свой осведомитель в Гильдии!
В общем, так Сан Дорлин и превратился со временем в мастера Кола. Ему потребовалось всего несколько месяцев, чтобы мастер Звон произвёл его из учеников в подмастерья, и хотя теперь уже молодой человек знал, кому именно он обязан своей протекцией, но был уверен, что этот карьерный взлёт произошёл не по указке Командора, а по причине его личных талантов.
Мастер Звон принадлежал к Цеху охотников за головами, и Кол видел своё будущее именно в этом направлении. У него были все основания полагать, что из него получится отличный охотник, и, как нам уже известно, это не было пустым самомнением. Прошло около десяти лет, и мастер Кол получил задание, которое круто изменило всю его жизнь.

Глава 3. Попутчики
Сборы были краткими – вещей у Кола было немного, и все они были аккуратно разложены как раз на подобный случай. Он был охотником за головами, а это значило, что всегда нужно быть готовым к тому, чтобы сорваться с места на неопределённый срок. И, тем не менее, он на всякий раз ещё раз открыл и закрыл все ящички стола и шкафчики – вдруг где-то завалялась монета-другая. Много раз уже побывав на заданиях, Кол знал, что деньги никогда не бывают лишними.
Впрочем, на сей раз всё выглядело куда как неопределённее. Мастер даже точно не знал – пользуются ли деньгами эти северные варвары, а если пользуются, то какими. И что он сможет там купить – пару волчьих шкур или, быть может, связку сушёной рыбы?
Очередной тяжкий вздох вырвался из его груди, чего никогда не бывало с ним прежде. До сих пор он с лёгким сердцем отправлялся на любые задания, даже те, к которым наверняка возникли бы претензии у городской стражи и магистрата. Кол всегда гордился тем, что ему поручают сложные и порою щепетильные задания, но сейчас он охотно поменялся бы местами с распоследним учеником.
Кстати об учениках… Кол никак не мог решить, как ему поступить с подмастерьем по имени Кроха, чьим наставником он являлся уже больше года. С одной стороны, мастера частенько брали подопечных на задания, чтобы те набирались опыта пусть даже и на второстепенных ролях. Кроха – здоровенный малый, больше похожий на надевшего кафтан быка, при этом обладал невероятной пластикой движений, которую скорее ожидаешь встретить в танцовщице, а также недюжинным умом. Он, разумеется, мог бы оказаться полезным не раз и не два, но… Стоило ли втягивать парня в это дело?..
– Тебя явно хотят подставить! – прервал его тяжкие размышления брюзжащий голос. – Откажись, мой тебе совет! У тебя же на плечах голова, а не котелок с прокисшей кашей! Придумай что-нибудь!..
Кол с досадой поглядел на старика, скрючившегося в единственном в этой комнате кресле. Старик этот выглядел так, словно он не стирал свою одежду с тех самых пор, как её пошили лет сорок тому назад, а неопрятные клоки седых волос, облепившие лысину, казались паклей, надёрганной из мышиных гнёзд. В руках старик вертел старый потрескавшийся деревянный волчок, когда-то выброшенный, должно быть, каким-то малышом и подобранный этим странным субъектом по совершенно непонятной причине, тем более что Кол ни разу не видал, чтоб он его использовал по прямому назначению. И однако же старик никогда не выпускал его из рук надолго.
Впрочем, это была далеко не самая большая странность, связанная с этим незнакомцем, невесть откуда взявшемся в квартире мастера Теней. Дело в том, что старик этот… умер уже лет пятнадцать тому назад, и Кол знал это совершенно точно, ведь тот приходился ему родным отцом.
Да, это был Плинн Дорлин собственной персоной, и выглядел он на удивление живым и бодрым для человека, который вот уже полтора десятилетия должен был шагать по Белому Пути.
Вообще-то старый Плинн умер не таким уж стариком – ему исполнилось тогда всего-то сорок пять. Возраст, без сомнения, почтенный, и для какого-нибудь восточного прианурского захолустья он действительно был бы весьма порядочным, но по меркам Латиона в нём не было ничего необычного. Тому же мастеру Танисти было уже за шестьдесят, но выглядел он даже сейчас не в пример опрятней и цивильней.
Впрочем, Плинн действительно подопустился после смерти жены, так что в свои сорок пять выглядел самым настоящим стариком. Сану тогда было семнадцать, и он не видел в этом ничего необычного – для юности вообще свойственно полагать, что после тридцати лет жизнь заканчивается. Но теперь, когда мастеру Теней было уже тридцать два, он понимал, что выглядеть таким образом в сорок пять совершенно непростительно.
Однако же, читатель этих строк, должно быть, порядком запутался. Действительно, если Плинн на самом деле умер, то как он может быть здесь? Нужно отметить, что этот факт в своё время поразил и Сана. Причём «поразил» – это ещё мягко сказано.
Впервые он увидел отца примерно через пару месяцев после смерти последнего, и жутко перепугался. По счастью, молодое здоровое сердце справилось с шоком, но вот штаны парень, грешным делом, обмочил. А когда первый приступ ужаса прошёл, его накрыл ещё более леденящий страх – Сан подумал, что сошёл с ума.
Юноша, не зная, куда ещё ему податься, пытался отыскать ответы у арионнитского священника. Но тот, как и двое других святых отцов, опрошенных Саном позднее, убеждённо заверял в невозможности существования неупокоенных духов. Разумеется, сам Сан был не настолько глуп, чтобы доказывать обратное – он как раз ни словом, ни жестом не давал понять, что видит то, чего не может быть.
На самом деле, арионнитство (собственно, как и все прочие религии) действительно отрицало подобную возможность. По религиозным канонам дух умершего незамедлительно ступал на Белый Мост, соединяющий мир живых с миром мёртвых, и Мост этот можно было пройти лишь в одну сторону. Ничто, что умерло, не могло воскреснуть. Никто из тех, что ступил на Белый Мост, не мог вернуться обратно.
Впрочем, в народных легендах и городских страшилках встречалось немало историй о неупокоенных духах, которые по какой-то причине не могли взойти на Белый Мост, не говоря уж о том, чтобы преодолеть его. Причиной тому обычно называли незаконченные покойным дела, которые слишком крепко притягивают его к грешной земле. Однако же официальная церковь, как уже было сказано выше, не терпела подобных вольных трактовок своих основополагающих догм.
Так или иначе, но Сан теперь достаточно регулярно видел своего покойного отца, и это могло означать одно из двух – либо он незаметно для себя сошёл с ума от горя, либо же достопочтенные жрецы знали об окружающем мире куда меньше, чем хотели показать.
Что касается первого предположения, то, хотя внезапная смерть отца действительно глубоко потрясла парня, как и понимание того, что он остался круглым сиротой в свои семнадцать, но всё же горе было не настолько сокрушительным, чтобы повредить ему рассудок. Во всяком случае, никаких иных перемен, кроме способности видеть мёртвого отца, Сан в себе не замечал. И, что гораздо важнее, кажется, ничего подобного не замечали и другие люди.
Значит, оставалось признать, что эти видения имели под собой вполне реальную почву, и как-то научиться с этим жить.
Понадобилось довольно много времени, прежде чем он осмелился заговорить со стариком, который, надо отдать ему должное, сам не приближался к отпрыску, всегда поджидая его где-нибудь на улице поблизости от дома с блаженной и чуть ехидной улыбкой. Обычно он сидел на бочке, которые кое-где стояли у стен именно для подобных целей, невидимый никем, кроме собственного сына.
– Это действительно ты? – осторожно присев на соседнюю бочку, тихонько спросил Сан, стараясь не шевелить губами, как это делают чревовещатели. Ему вовсе не хотелось, чтобы случайные наблюдатели сочли его безумцем.
– А то кто же? – хохотнул Плинн, демонстративно почёсывая свою деревянную ногу, как он, бывало, любил делать, когда ещё был жив.
– Но ты же… – запнулся Сан.
– Я и сам так думал, – дурашливо пожал плечами старик. – Видно, что-то пошло не так…
– У тебя осталось какое-то неоконченное дело?
– Либо так, либо я – плод твоего воображения, – ухмыльнулся Плинн, обнажая не только гнилые зубы, но и дёсны. – А тогда, парень, у тебя серьёзные проблемы.
– И какое же это дело? – не то чтобы Сан так уж торопился поскорее избавиться от своего старика, но всё же понимал, что порядок вещей в Сфере лучше бы не нарушать.
Кроме того, во всех байках говорилось одно и то же – такие неупокоенные духи довольно быстро становятся злобными и мстительными, причиняя немало хлопот окружающим. И потому Сан полагал, что было бы неплохо поскорее разорвать ту связь, что, по-видимому, оставалась у старого Плинна с этим миром.
– Кабы знать… – легкомысленно пожал плечами призрак, видимо, не слишком-то тяготясь своим двусмысленным положением.
– А ты… видел Белый Мост?.. – помолчав немного, спросил вдруг Сан. Ему действительно всегда хотелось узнать – на что же он похож, а главное – что там, за ним.
– Не помню, – Плинн вдруг достал из-за пазухи старый обшарпанный детский волчок и принялся крутить его в руках, словно был очень взволнован. Правда, лицо его сохраняло при этом полнейшую безмятежность.
– Что это за игрушка? – Сан не знал, о чём разговаривать с призраками отцов, и потому этот странный предмет необычайно его заинтересовал.
– Сам не видишь? – усмехнулся Плинн. – Волчок.
– Откуда он у тебя? Никогда раньше не видел, чтобы ты крутил волчок. Может, это и есть твоё неоконченное дело?
– Ты хочешь сказать, балда, что при жизни я не наигрался с волчком, и из-за этого не смог как следует помереть? – фыркнул старик, убирая игрушку обратно за пазуху. – Вот уж не думал, что ты такого невысокого мнения о своём старике! Поверь, если мне и не хватало бы чего-то по ту сторону Белого Моста, так это хорошей выпивки, но никак не этого!
Сан на это лишь пожал плечами – он явно не был специалистом в данной области и опыта в этом у него было всяко меньше, чем у отца. Тот, по крайней мере, не только прожил вдвое дольше него на этом свете, но успел уже не только помереть, но и частично воскреснуть.
Так он молчал какое-то время, разглядывая пыльные носки своих стоптанных, немного не по размеру ботинок, время от времени искоса поглядывая на сидевшего рядом отца, и всякий раз словно удивляясь, что он ещё здесь и никуда не исчез, как полагается обычным видениям. Даже если это лишь галлюцинация, он был рад ей.
– Я скучал по тебе, – буркнул Сан, всё также пялясь на свои ботинки.
Отец промолчал, и юноша вновь взглянул на него. Соседняя бочка была пуста…
И всё же, если это было помешательство, то оно принимало постоянный характер, поскольку Плинн довольно часто теперь навещал сына. Он всегда возникал внезапно и столь же внезапно исчезал. Он редко задерживался надолго, как правило, ограничиваясь несколькими фразами. Надо отметить, что теперь, будучи мёртвым, он стал куда менее словоохотлив, чем в бытность свою среди живых.
Как ни пытался Сан, он так и не мог понять – что же держит здесь отца. Являясь, он никогда не заговаривал о себе, никогда ни о чём не просил, не произносил таинственных и глубокомысленных фраз. Все его разговоры неизменно относились к сыну и носили совершенно сиюминутный характер. Иногда он давал советы, выполняя роль внутреннего голоса, иногда просто комментировал ту или иную ситуацию, в которой оказывался Сан.
И это всё явственнее подтверждало бы мысль о том, что Плинн является лишь плодом расстроенного воображения юноши, если бы не одно обстоятельство.
Мы уже упоминали о том восхищении, которое вызывали ловкие проделки Сана у мастера Танисти. Случай со складом Фогла, который стал поворотным в судьбе будущего мастера Кола, был не единственным. Ловкость юного проныры действительно впечатляла. Казалось, он умел становиться невидимым и мог проникнуть куда угодно.
Сан никогда не распространялся о подробностях своих приключений, и тому была вполне веская причина. Дело в том, что в таких случаях ему обычно помогал отец. Он предупреждал о возможных опасностях, производил разведку, выясняя, где находятся охранники, или какая из досок в стене слабо держится.
И этот факт убеждал парня в реальности призрачного существования Плинна, потому что тот никогда не ошибался. Никакая интуиция, никакие обострённые инстинкты и чувства не могли бы объяснить этого. Если старик – лишь плод воображения, тогда Сан уже сам по себе является чудом, равного которому в мире, пожалуй, ещё не бывало.
Парень однажды осторожно начал разговор об этом с мастером Танисти, но тот лишь сочувственно пошутил в ответ, и Сан больше не возвращался к этой теме. Плинна не видел никто кроме него, а это значило, что никто ему и не поверит. Сан просил отца рассказать нечто такое, что могло быть известно лишь ему и мастеру Танисти, чтобы попытаться убедить последнего в реальности происходящего, но старик в ответ лишь легкомысленно пожимал плечами и сосредотачивал всё внимание на ставшем уже привычным волчке, который он почти всегда вертел в руках.
Увы, но такая замкнутость фантома в данном вопросе при том, что он был вполне словоохотлив во всём, что касалось самого Сана, было довольно тревожным знаком. Если не считать того, что Плинн мог заранее предупредить о человеке, находящемся за углом, или найти потерянную в комнате вещь, он, похоже, не знал ничего такого, чего ни знал бы Сан. А это означало, что парень действительно мог быть всего лишь сумасшедшим с уникальным даром провидчества…
Впрочем, жить ему это никак не мешало, и даже наоборот. Отец стал незаменимым помощником, когда Сан сделался мастером Теней. Он значительно упрощал работу Кола во время заданий, разведывая здания, в которые предстояло проникнуть, отыскивая нужных людей, вовремя предупреждая об опасности.
Мастер Звон не уставал поражаться своему ученику, которого то и дело называл Призраком за его способность проникать повсюду, не оставляя следов. Кол в ответ лишь тонко улыбался, представляя, как удивился бы его наставник, узнав правду.
Вот и сейчас, когда мастер Кол собирал пожитки в дальнюю дорогу, старый Плинн был поблизости, ворча себе под нос обо всём, что он думает по этому поводу. Впрочем, Сан думал примерно то же самое, хотя сварливое дребезжание порядком выводило его из себя.
Одно благодаря Плинну он решил точно – надо брать с собой Кроху, поскольку это надоедливое привидение реже досаждало сыну в присутствии посторонних. В Гильдии было обычным делом, когда ученик или подмастерье делили кров со своим наставником, но, хвала богам, в случае с Крохой всё было иначе. Он был достаточно обеспечен для того, чтобы снимать собственное жильё в трёх минутах ходьбы от квартиры Кола, так что всего-то и нужно было, чтобы отослать к нему мальчишку – сына домовладельца, который частенько оказывал подобные услуги за пару дорринов в месяц.
Кроха явился не позже, чем через четверть часа. Это было одно из многих его замечательных качеств – ему никогда не требовалось много времени на сборы. Другим, в буквальном смысле замечательным качеством был его исполинский рост. Макушка этого двадцатипятилетнего гиганта возвышалась над полом почти на шесть с половиной футов, так что в окрестностях не было, должно быть, ни одной притолоки, ещё не познакомившейся с нею достаточно близко.
Кроме внушительного роста Кроха обладал и внушающими уважение габаритами. Он очень гордился своими мускулами и обычно носил одежду, подчёркивающую рельефность рук и груди. При всём этом он не был неповоротливым увальнем. Кроха был похож на медведя, что водятся в коррэйских лесах – он мог долго казаться неуклюжим и медлительным, но горе тому, кто обманется этой кажущейся неказистостью.
Не был лишён подмастерье Кола и своеобразного юмора, о чём красноречиво свидетельствовало прозвище, что он избрал для себя. Но сам Кол знал, что Кроха весьма умён и даже образован. В отличие от Сана Дорлина, выросшего в Складском квартале на задворках склада мастера Танисти, Кроха, насколько было известно Колу, был родом из далеко не самой бедной купеческой семьи. Судя по всему, его отец ожидал, что отпрыск пойдёт по его стопам, и не жалел средств на воспитание и образование своего чада.
Надо отдать должное незадачливому папаше – его усилия не пропали втуне. И если Кроха не сделался преуспевающим купцом, то охотник за головами из него обещал выйти отменный. С такой начитанностью и такими манерами он легко мог сойти за своего в любом дворянском салоне, хотя при случае он столь же легко втёрся бы в доверие и к бывшим товарищам Кола по складу.
Если что и стояло на пути к блестящей карьере нашего Крохи, так это всё тот же его выдающийся внешний вид. Охотник за головами (равно как и вор, и наёмный убийца) должен обладать неприметной внешностью, и от этого зачастую может целиком зависеть исход дела. Трудно выслеживать жертву, держаться неподалёку от неё, когда сам выглядишь как небольшая гора.
Однако же, похоже, Кроху не пугали трудности, и это было ещё одно его замечательное качество, подкупавшее в нём мастера Кола. Больше года назад он избрал этого уникума себе в ученики, и ни разу с тех пор не пожалел об этом. Если уж и брать с собой кого-то в такое опасное и щекотливое дельце, то о лучшем компаньоне нельзя и мечтать!
– Через два часа мы отплываем на север, – как ни в чём не бывало сообщил Кол здоровяку.
Кажется, идея взять Кроху с собой была действительно здравой. По крайней мере, Кол, украдкой взглянув в кресло, обнаружил, что оно пустует. Несносный старый дух вновь исчез, на время оставив его в покое.
Надо отдать должное ученику – он и бровью не повёл, услыхав о предстоящем путешествии. И уж подавно он не стал ничего расспрашивать и выяснять. Этот малый слепо доверял своему наставнику и никогда не задавал лишних вопросов. Именно сейчас это было не совсем кстати, так как Колу хотелось выговориться. Одно дело написать письмо (да ещё и сжечь его после к тому же), и совсем другое – поговорить с реальным человеком, да к тому же другом.
Но это подождёт. Пускаться в долгие рассуждения Кол считал ниже собственного достоинства. Естественно, он обо всём расскажет Крохе – дорога предстоит долгая, и нужно будет как-то коротать время. Ну а пока довольно и того, что этот безмятежный бугай уже в полной готовности хоть сейчас следовать куда угодно за своим мастером.
– И с этого дня начинай отращивать бороду, – критически оценив внешний облик ученика, добавил Кол.
Действительно, хоть Кроха был несколько смугловат для северянина, но всё же можно было надеяться, что с отросшей бородой он при своих габаритах сойдёт за какого-нибудь северного вождя. Во всяком случае, проклятые варвары действительно частенько вырастали до поистине гигантских размеров, так что, быть может, впервые в своей жизни Кроха получал возможность использовать свои размеры как фактор маскировки.
Кол даже не потрудился выяснить мнение самого Крохи на сей счёт, также как тот не потрудился его озвучить. Оба понимали, что в этом нет никакого смысла. Мастер сказал, что подмастерью нужна борода. Значит, так тому и быть.
Меньше чем через час оба покинули квартиру мастера Кола. Один шёл налегке, задумчиво поигрывая пальцами на рукояти меча, висящего в ножнах. Второй тащил несколько небольших баулов, но, похоже, это не причиняло ему ни малейших неудобств. Они отправлялись в сторону Доков, где их уже ожидало судно, отплывающее в Шинтан.

Глава 4. Путь
Пожалуй, лишь мастер Теней сейчас мог совершенно спокойно и беспрепятственно путешествовать по Труону. Конечно, здесь попадались также и купцы, но их перемещение уже могло быть связано со всевозможными треволнениями. И уж подавно, простому обывателю вряд ли удалось бы без неприятностей добраться из Латиона в Шинтан.
Прошли те времена, когда Латион и Палатий стояли плечом к плечу в Западной войне. Сейчас между двумя соседями если и не было войны, то уж точно не было и мира. Во всяком случае, были обрублены многие связи, даже торговые. Латион готов был мириться лишь с поставкой тех товаров из низовий Труона, которые нельзя было доставить никак иначе. Как правило, речь шла о продовольствии из Пунта, ибо другого пути доставки не осталось.
Надо сказать, что причина разлада между соседними королевствами и причина, по которой исчезла сама возможность доставлять товары из Пунта посуху через Танийский перевал, были на самом деле одной и той же причиной, и имя ей было – Прианурье. Чтобы объяснить читателю, что это такое, потребуется вернуться примерно на три десятилетия назад.
Как известно, исчезновение Чёрной Башни не полностью исправило рельеф возмущения на Паэтте. Образовался феномен, которому учёные мужи Латионской академии дали вполне официальное наименование «вмятина». Эта вмятина не просто перераспределила потоки возмущения, она в определённом смысле изменила их, и даже самые искушённые теоретики не брались предсказать – вернётся ли однажды всё на круги своя.
Именно существованием вмятины можно объяснить то, что отродья Гурра больше двух лет после исчезновения Башни продолжали сопротивляться вполне закономерному желанию жителей Паэтты вышвырнуть их обратно на Эллор.
Но, как известно, была ещё одна древняя сила, воспрявшая благодаря внезапному появлению Чёрной Башни – Симмер. Потерпев неудачу с Соланой и её гоблинской армией[8 - Здесь речь идёт о событиях, описанных в романе «Герцогиня Чёрной Башни».], он, похоже, и не думал отчаиваться (если вообще способна на отчаяние сущность, пребывавшая в мире с начала времён). Теперь, когда потоки возмущения на Паэтте больше походили на штормовое море, он явно становился всё сильнее, а это значило, что возрастало его влияние, распространяясь словно гниль от Симмерских болот.
Симмер не оставлял планов взять под контроль всю Паэтту, как Бараканд безраздельно правил Эллором. Но, так же как и Бараканду, демону-озеру требовался проводник его силы. Солана вырвалась из-под его опеки, а войско гоблинов сгинуло где-то на севере. Симмер сделал из этого выводы.
Ещё не отгремела война на западе, когда у подножия Анурских гор начала зарождаться новая сила. Симмер, чьё влияние ширилось и крепло, стал приманивать к себе искателей славы и авантюристов всех мастей. Он находил ключик к каждому мятущемуся сердцу, обещал то, что не в силах были пообещать другие правители мира.
Вскоре в окрестностях Симмерского озера возникла первая община последователей своенравного демона. Поначалу они больше походили на разбойничье братство, промышляя набегами на окрестные деревни, но вскоре стали превращаться в полноценное поселение, окружённое полями и загонами со скотом.
Проповедники бога-озера, как именовали поселенцы Симмера, разбрелись по прианурским просторам, неся благую весть всем, кто желал слушать. Близится конец этого мира – вещали они. Рушится барьер между Эллором и Паэттой, и вскоре неисчислимые полчища гомункулов заполонят всё от Загадочного океана до Великого. И есть лишь одна сила, способная укротить это зло.
Не то чтобы эта новая квазирелигия находила очень уж большой отклик в сердцах местного населения – как правило, людей очень консервативных и одновременно скорее практичных, чем слишком уж верующих. Но всё же события на западе, эхом доносящиеся и сюда, к подножью гор, заставляли людей более внимательно относиться к этим проповедям.
Так всего за два-три года здесь появилась так называемая Симмерская республика. Помимо громкого названия, она имела в своём активе лишь несколько достаточно крупных поселений, основанных пришельцами. В некотором смысле это был самозахват королевских земель, и, поскольку места были довольно дикие и крупных населённых пунктов здесь не было, вовремя пресечь эту заразу не вышло. Конечно, хватило бы и одного легиона, чтобы сравнять с землёй эти полудеревни-полускиты с алтарями нового бога в центре, но на тот момент Латион был занят куда более насущными делами на побережье Загадочного океана.
Впрочем, наивно было бы считать этих язычников беззащитными поселянами. К Симмеру стекались и тщеславные феодалы, надеющиеся застолбить себе место в новом мире, если он когда-нибудь настанет; и фанатики с горячим сердцем, что всерьёз восприняли разговоры о защите Паэтты от Бараканда; и даже некоторое количество честолюбивых магов, желающих приобщиться к мощи древнего озера. Так что в случае чего эта «кучка отщепенцев» могла бы дать неплохой отпор.
Но это не потребовалось. Увы, Латион попросту проморгал зарождение новообразования в глуши восточных болот, которое и стало чуть позже называться Симмерской республикой.
Это было преинтереснейшее политическое образование, подобного которому на просторах Паэтты не возникало уже около двух тысяч лет, с тех самых пор, как Увилл Великий разбил мятежных баронов и создал королевство Латион. Поскольку возникающее квазигосударство создавалось не волей великого лидера вроде того же Увилла, а исключительно волей Симмера, то здесь не было человека, дерзнувшего примерить на себя корону. Вместо этого существовал так называемый буглан.
Понятие это своей древностью могло поспорить не то что с современными государствами, а даже с самой Древней империей, и многие тысячи лет оно было прочно забыто, покуда сам Симмер не воскресил его. Бугланом древние племена, населяющие окрестности озера во времена Кидуанской империи, именовали межплеменное собрание вождей и шаманов.
Буглан собирался не слишком-то часто, поскольку прианурские племена жили в достаточной степени разрозненно, но всё же во время, когда им нужно было сплотиться перед лицом той или иной угрозы (например, вторжения людей с запада), этот орган становился незаменимым. Уже в те далёкие времена здесь процветал культ бога-озера, хотя сам Симмер тогда ещё был лишь силой, не обладавшей в полной мере собственным сознанием, и подавно не имеющей и толики нынешнего могущества.
Вновь возрождённый буглан состоял из четырёх-пяти магов и примерно стольких же наиболее влиятельных феодалов, и именно эти люди объявляли себя провозвестниками воли Симмера.
Впрочем, исчезновение Чёрной Башни всё же несколько подкосило озёрного демона, так что за минувшие четверть века так называемая Симмерская республика по-прежнему оставалась несколько странным и никем не признанным образованием. Латион по праву считал эти земли своими, а адепты Симмера, как и он сам, вели себя достаточно смирно.
За исключением одного случая, который, собственно, и послужил разладу между Латионом и Палатием. Случился он в 1740 году Руны Кветь, примерно через год после смерти Плинна. Именно тогда стало известно, что адепты Симмера вновь активизировались и занялись самозахватами земли. Какое-то время это оставалось незамеченным из-за малонаселённости восточных территорий, но в конце концов грянул скандал.
Суть его заключалась в том, что на сей раз поселенцы расширяли свои владения на север, то есть зарились на земли восточного Палатия. Непонятно, чего именно желал Симмер, но, похоже, он намеревался вытянуть свои владения этаким тоненьким языком вплоть до самого Серого моря. Быть может, это было как-то связано с нынешней Чёрной Герцогиней, хотя маститые маги мало верили в такой вариант, ведь теперешняя башня была лишь бледной тенью той, что разворошила мир сорок лет тому назад.
Так или иначе, но палатийцы вполне законно возмутились подобным самоуправством, но, по своей извечной традиции, решили разгрести жар чужими руками и обратились к Латиону. Однако там не менее резонно заметили, что, коль уж королевство ничего не сделало, чтобы очистить от сектантов собственные территории, ему тем более нет никакой нужды в том, чтобы защищать от них соседей.
Неизвестно, были ли у короля Латиона какие-то потайные мысли на сей счёт, но палатийцы заподозрили именно это, решив, что коварный южный сосед надеется под шумок умыкнуть часть их законных владений. Наиболее неразумные и вовсе обвинили латионцев в сговоре с озеропоклонниками и заявили, что всё это было не более и не менее, чем заранее разыгранным планом.
Гордые латионцы сочли ниже своего достоинства оправдываться и объясняться, и так, практически на пустом месте, вырос весьма крупный международный скандал. Будь сейчас другие времена, например, когда первым министром Латиона был грозный маг Каладиус, всё это непременно закончилось бы большой войной, тем более разрушительной и бессмысленной, что она бередила незажившие ещё раны, нанесённые Гурром.
Но, по счастью, времена были другими. Латион и Палатий уже столетиями жили в более или менее прочном мире и согласии, и даже при нынешнем обострении обе стороны не прекращали думать об упущенных из-за склоки выгодах и дальнейших перспективах. Так что всё вылилось в перекрытие границ (в достаточной степени формальное), взаимных обвинениях и временных (в чём не приходилось сомневаться) торговых ограничениях.
Именно поэтому будь на месте Кола простой обыватель Латиона, ему вряд ли удалось бы беспрепятственно добраться до Шинтана – с большой долей вероятности его развернули бы на границе палатийские военные, досматривающие теперь все суда, курсирующие по Труону, на предмет контрабанды. Ну а будь на месте Кола торговец, пожалуй, он сумел бы продолжить свой путь, лишившись, правда, части своего товара в качестве своеобразной таможенной пошлины.
Однако же Кол был мастером Теней шестого круга (во что ему до сих пор ещё не верилось до конца), а потому для него не было преград. И ему даже не требовалось демонстрировать перстень, вручённый Командором – хватало и бумаг, которые были переданы ему в канцелярии Гильдии. Разумеется, столь же предупредительны таможенники были и к сопровождавшему его Крохе. Что же касается Плинна Дорлина, то он в силу известных причин мог без труда пересекать любые кордоны.
Погода не слишком-то располагала к путешествиям – в последнее время землю поливали осенние дожди, и с каждым днём становилось ощутимо холоднее. Возможно, это сказывалось так приближение северных морей. Кол с некоторой тоской подумал о возможной зимовке среди продуваемых всеми ветрами скал на этих чёртовых островах. Единственное, что теплилось ещё в нём на этом пронизывающем ветре, так это надежда на то, что служба у чёрной карги окажется недолгой.
Поскольку вокруг Кола почти всегда вертелись какие-то люди, не говоря о здоровяке Крохе, призрак отца редко беспокоил его, так что весь путь по Труону мастер провёл в тяжёлых раздумьях, просиживая дни в маленькой словно гроб каюте. Здесь, по крайней мере, не дул этот пронизывающий до костей ветер, хотя из источников тепла была лишь масляная лампа, так что приходилось поглубже кутаться в меховой плащ.
Прибыв в посеревший от осенних дождей Шинтан, Кол, который собирался задержаться там ровно настолько, сколько времени требовалось разрешение всех его дел, всё же велел снять пару номеров в одной из портовых гостиниц и четыре дня отлёживался под пуховыми одеялами неподалёку от пышущего жаром камина, словно пытался запастись этим теплом впрок.
Впрочем, долго разлёживаться было нельзя. Несмотря на то, что Командор не ставил каких-то чётких сроков, Кол знал, как должен вести себя мастер Гильдии Теней. Поэтому на пятый день, тяжко вздохнув, он выбрался из гостиницы в промозглую сырость утреннего Шинтана и, погрузившись на то же судёнышко, что принесло его сюда из Латиона, двинулся дальше.
Теперь его путь лежал к Таверу, где Колу предстояло самое страшное – пересесть на морское судно, которое, продираясь сквозь ледяные свинцовые волны Серого моря, доставит его на остров Баркхатти – крупнейший из островов Келлийского архипелага. Именно там, у самого побережья вечно неприветливого моря, и громоздилась теперь башня проклятой чёрной колдуньи.
Само путешествие до Тавера прошло без каких-либо проблем, если не считать таковыми вечную сырость и зябкую мглу в каюте. На людях, в том числе и при Крохе, мастер Кол, конечно же, являл собой образец стоицизма и небрежения к превратностям судьбы, хотя и в разной манере. Немногочисленной команде фелуки, лишь смутно догадывающейся о том, какого пассажира они везли, Кол представал отлитым из бронзы монументом, который бесстрастно смотрел в туманную даль, не трудясь даже отереть брызги с казавшегося мраморным лица. При Крохе же он изо всех сил старался выглядеть весёлым и беззаботным, посмеиваясь над предстоящим заданием. И лишь оставаясь наедине с собой, Кол мог позволить себе немного покиснуть, расслабить лицевые мышцы, удерживающие уголки губ приподнятыми, опустить плечи и даже повздыхать.
Кроха, кстати, переносил путешествие весьма неплохо, хотя, вполне вероятно, он тоже играл роль перед своим наставником. Кол ума не мог приложить, как этот великан умудрялся помещаться в своей крошечной каюте на носу судна, которую жадный шкипер, должно быть, специально надстроил ради того, чтобы перевозить побольше пассажиров и получать дополнительные барыши. Там в полный рост не мог бы вытянуться даже сам мастер Теней. Кроха же и вовсе, наверное, складывался пополам, втискиваясь в свою жалкую берлогу.
И всё же этот малый не унывал! Нужно отметить, что он неукоснительно исполнил указание мастера Кола, и вот уж почти две недели не брил свой квадратный подбородок. Выглядело это пока скорее забавно, нежели угрожающе, и уж подавно до окладистых бородищ варваров ему было пока ох как далеко. Но даже здесь Кроха не жаловался, хотя то и дело драл ногтями поросшую щетиной шею, которая, должно быть, изрядно чесалась.
Когда оба посланца Гильдии оказались в порту Тавера, Кол, при всём своём самообладании, не сумел сдержать содрогания при виде этих покрытых белой пеной волн, с глухим рокотом разбивающихся о деревянные причалы. Горизонт терялся в низких тучах, суливших то ли дождь, то ли снег, и скрипящее судно, на которое мастер Теней взошёл по танцующему под ногами трапу, вскоре должно было отправиться за эту пелену к невидимым отсюда скалистым берегам, неприветливым словно старая портовая нищенка.
Морское путешествие, продлившееся без малого неделю, поскольку ветер дул почти всё время с севера, Кол потом старался позабыть как страшный сон. Каюта небольшой шхуны была, конечно, побольше, чем на фелуке, но и здесь из согревающего были лишь мерзкие, кажущиеся влажными на ощупь одеяла и шкуры, а также пунтское вино, которое не лезло в глотку, словно было вовсе не жидкостью, а сухим туумским песком.
Матросы, орудующие на судне, больше походили на разбойников. Впрочем, мастер Кол ничего особенного от них и не ждал – сложно было надеяться, что какое-либо цивилизованное судно из Палатия возьмётся доставить странных пассажиров в самое логово северных варваров. По большому счёту, это было и неважно – Гильдия работала с самыми разными субъектами, нисколько не переживая ни за свою репутацию, ни за личную безопасность своих членов. Однако, последнее проистекало вовсе не из какого-то разгильдяйства данной организации. Просто сложно было представить, что кто-то по какой-либо причине вздумает обзавестись столь могущественным и безжалостным врагом.
В отличие от речного путешествия, на сей раз и Кол, и Кроха проживали в одной каюте, но даже когда мастер Теней оставался один, Плинн редко навещал его теперь, да и то обычно лишь мимолётом, и всё больше молчал, вертя в руках волчок. И Кол был очень благодарен ему за это – сейчас как никогда хотелось быть одному, забиваясь под груду вонючих одеял, и молиться, чтобы очередная волна не перевернула это корыто кверху килем.
Впрочем, ворчун был несправедлив и к судну, и к морю. Корабль, на котором он плыл, был весьма неплох, и многие знатоки морского дела не преминули бы подтвердить это при случае. А Серое море было вполне гостеприимно, разумеется, по собственным меркам и учитывая время года. Так что, кабы не противный ветер, любой из моряков на борту наверняка счёл бы плаванье просто идеальным.
Хвала богам, в конце концов на горизонте из мутной туманной мглы вырисовались очертания скалистого берега. Однако, это был ещё не конец путешествия – то был лишь остров Перакка, тот самый, на котором некогда возвышалась та самая Чёрная Башня, бледной тенью которой теперь было место, куда направлялся Кол.
Остров выглядел абсолютно безжизненно, да и то верно – в этих скалах могли бы жить разве что морские птицы. Кол с тоской взирал на медленно проплывавший мимо остров, впервые полностью осознав, сколь негостеприимный мир его ждёт.
Через какое-то время на севере обозначилась ещё одна серая громада. То был тот самый остров, название которого не мог произнести ни один нормальный человек. Баркхатти – словно медведь чихнул. Проклятые дикари! Можно ли было отыскать место тоскливее и неуютнее этого, да ещё и придумать язык, созданный для того, чтоб ломать кадыки? Впрочем, это хотя бы как-то извиняло дикий и неуживчивый нрав келлийцев – посреди этих скал и не могло уродиться ничего доброго. Ни доброго злака, ни дерева, ни, в конце концов, человека. Только птичий помёт и камни…
Впрочем, огромный остров, к которому причалило судно, выглядел не столь уж безжизненным. Его невысокие скалы были покрыты великолепными хвойными лесами, а от серых причалов вверх убегали ряды вполне приличных изб, которые выглядели неожиданно уютно и уместно, словно выросли тут, подобно окружавшим их соснам.
Несколько драккаров качалось на волнах у причалов, но людей не было видно. Стояла ненастная погода, когда резкий пронизывающий ветер то и дело швырял в лицо ледяные капли дождя, и было столь холодно, что изо рта густыми клубами вырывался пар. А ведь ещё не закончился месяц жатвы[9 - Месяц жатвы – один из месяцев календаря Паэтты. Первый месяц осени, соответствует нашему сентябрю.]!
Судно пристало к одному из причалов. Пара моряков соскочила на скользкие доски, чтобы ухватить конец и привязать корабль к столбу, но затем, как только спустили трап, оба тут же вернулись обратно на палубу. Было видно, что они чувствуют здесь себя не вполне уютно и, скорее всего, отчалят тут же, как только их странные пассажиры сойдут на берег.
Покуда матросы на палубе суетились, Кол не спускал глаз с одной из скал, возвышавшихся над портовым селением (хотя, дьяволы их разберут, этих келлийцев – вдруг у них это считается городом?). Там скорее угадывались, чем виднелись очертания исполинского сооружения, возвышавшегося над скалой на добрую сотню футов[10 - Фут – мера длины, равная 30,5 см.], а то и больше. Это и была та самая Чёрная Башня, к хозяйке которой они направлялись.

Глава 5. Чёрная Герцогиня
Кол ступил на скользкие доски причала, сохраняя самое спокойное выражение лица, но глубоко внутри у него всё сжималось. Несмотря на весь самоконтроль, тело мелко дрожало, но мастер Теней убеждал себя, что это только от холода. Возвышаясь над ним больше чем на голову, рядом ступал Кроха, навьюченный их пожитками.
– Если тут такая погодка в месяце жатвы, то что будет дальше? – зябко поёживаясь, проговорил он. – И кому вообще однажды взбрела в голову мысль поселиться на этих камнях?
– Надеюсь, он горит в безднах Хаоса, – буркнул в ответ Кол. – А ещё больше я надеюсь, что туда же отправится эта старая стерва, да как можно скорее. Было бы славно, если бы она откинула копыта прямо сейчас, а, друг Кроха? Я готов стерпеть обратный путь по этому грёбаному морю хоть прямо сейчас, лишь бы поскорее убраться отсюда!
– Не выйдет, – коротко обернувшись, проворчал Кроха. – Эти пройдохи уже отчаливают.
Кол не стал оборачиваться – к чему лишний раз травить душу? Выходит, теперь они заперты на этом острове. Вряд ли дикари будут столь любезны, что согласятся отвезти их на материк… А само Серое море скоро станет недоступно для навигации. Похоже, зимовка в этом богами проклятом месте и в самом деле неотвратима…
Впрочем, чего это он распустил здесь нюни? Он ведь и так понимал это. Но где-то глубоко в душе он, похоже, так до конца и не поверил в то, что всё это происходит на самом деле.
– Мы направляемся прямо в башню? – прервал его мрачные мысли Кроха.
– Наверное, – пожал плечами Кол. – Я понятия не имею, что нам делать дальше. Признаться, я ожидал какую-то встречу. Но жирнобородые, похоже, все попрятались по своим хибарам, а я не настолько глуп, чтобы самому искать с ними встречи. Кроме того, я не знаю ни слова на их тарабарском языке, так что у нас куда больше шансов получить топором между глаз, чем помощь от этих ублюдков.
Однако, их, похоже, всё же заметили. Едва они сошли с причала на шуршащую мелким щебнем улицу, ведущую вдоль двух рядов домов, навстречу им выступили два варвара, закутанные в меховые плащи.
– Почему так долго? – вместо приветствия произнёс один из них на вполне сносном имперском, но с характерным горловым выговором, будто перетирая в горле прибрежную гальку.
– Ветер был противным, – буркнул в ответ Кол, понимая, что сейчас не время учить невежу манерам.
– Знаю. Но вы всё равно сильно задержались.
– Мне не были установлены какие-то определённые сроки, – скрипнул зубами мастер Теней, пытаясь проглотить тот факт, что ему приходится оправдываться перед варваром.
– Потому что и так понятно, что нельзя заставлять её величество ждать.
Кол не знал, как ему повести себя дальше. Внутри ярился огонь бешенства, грозя прорваться наружу хотя бы несколькими дерзкими словами, но мастер понимал, что эти слова, скорее всего, окажутся последними в его жизни. Он не просто был окружён врагами, он находился за много десятков миль от ближайшей цивилизованной земли. Здесь же он был целиком во власти этих дикарей и их драной ведьмы.
– Тогда не будем заставлять ждать её ещё дольше, – процедил Кол, решив, что извинений от него этот урод всё-таки не дождётся.
Кроха на протяжении всего диалога выглядел расслабленным и даже чуть глуповатым, но Кол хорошо знал это выражение лица. Кроха был подобен калуянским змеям, что кажутся спящими до самого последнего мгновения, до самого смертоносного броска. Но мастер Теней знал, что его подмастерье ничего не сделает без приказа, а потому не волновался на его счёт. При этом он с удовлетворением отметил, что оба северянина своими габаритами явно уступают его спутнику. Да что там говорить – скинь они сейчас свои громадные одежды из медвежьих шкур, вряд ли выглядели бы заметно крупнее самого Кола.
Келлиец в ответ лишь молча кивнул, хотя Кол и сам понимал, что ведёт себя довольно дерзко. Но, с другой стороны, он был гостем, приглашённым само?й их драной Герцогиней, и дикарь об этом явно знал. Он, как добрый цепной пёс, никогда не рискнёт укусить гостя своих хозяев. И в этом пока была защита для двух пришельцев с материка, оказавшихся на территории врага.
Они пошли вслед за парочкой северян вверх по улице. Кол, признаться, порядком продрог и с некоторой завистью поглядывал на кажущиеся весьма тёплыми одежды варваров. На нём тоже был меховой плащ, но проклятый ветер всё же находил щели и поддувал так, что мастер Теней, как бы ни пытался он это скрыть, уже дрожал от холода.
Было ещё не поздно – даже здесь, на севере, солнце ещё не зашло, хотя его свет был сильно приглушён низкими тучами. Но, несмотря на не слишком поздний час, на улице не было видно ни души. Селение было довольно велико, но при этом казалось вымершим. Впрочем, в щелях оконных ставен виднелся тусклый свет, а это значит, что люди тут всё-таки были.
По большому счёту, в этом не было ничего удивительного. Жители этих суровых островов, разумеется, были подчинены тем неумолимым силам природы, которые уже куда лояльнее к людям южнее, на материке. Наверняка на этих обломках камней, выросших посреди моря, было совсем немного пахотных земель и даже пастбищ, так что кроме рыбной ловли и охоты этим людям, собственно, нечем было и заняться. А коли так – стоит ли выходить из тёплых хат в такую погоду, когда даже зверьё предпочитает забиваться в норы?
Шли молча и довольно долго. С побережья казалось, что до башни – рукой подать. Наверное, в более ясные дни, когда хмарь не съедала краски и образы, эта громада и вовсе доминировала над всей бухтой. Но путь до неё оказался неблизкий. Неширокая дорога петляла, уступчиво огибая то слишком большие валуны, то какие-то овражки, то просто слишком густые заросли кустарника. Она медленно поднималась в гору, словно старуха с вязанкой хвороста на спине.
Сейчас вокруг путников был уже самый настоящий лес. Кряжистые великаны подпирали серое небо над их головами, а подножья их утопали в поросли каких-то колючих кустарников, на которых виднелись красновато-бурые ягоды. Под ногами хрустел гравий, но дальше от дороги земля была покрыта толстым ковром жухлой травы и опавшей хвои.
Кол не ожидал увидеть такого в здешних краях. В его понимании Келлийские острова мало чем отличались от Тайтана, и ему казалось, что здесь должно быть царство камня и льда. Но это было не так. Более того, эти леса, наверное, были весьма впечатляющи летом. Суровая брутальность, свойственная северной природе, смешивалась здесь с какой-то удивительной наивностью и сдержанной красотой. Словно для того, чтобы усилить это ощущение, неподалёку журчал, сбегая с вершины, ручей, чьи воды сейчас были похожи на свинец, но в свете летнего солнца, должно быть, играли истинным серебром.
Наверное, при каких-то иных обстоятельствах он был бы даже рад посетить эти острова в летнюю пору, полюбоваться этой величественной природой. Он разглядел внизу прекрасное озеро, круглое, словно пиршественная чаша Асса, а также небольшой, но весьма живописный водопад, несколькими каскадами низвергавший в него свои воды. Говорят, такие озёра встречались у кряжистых берегов Загадочного океана южнее Кидуи. Как, должно быть, прекрасно вставать утром и, выходя из своей хижины, видеть перед собой такую красоту!
Впрочем, похоже, что нечто подобное предстоит и ему. Наверное, вид с башни Герцогини будет просто потрясающим. Но на данный момент это совсем не радовало мастера Теней. Он в очередной раз мысленно возблагодарил Асса за то, что тот всё же надоумил его взять с собой Кроху. Одному посреди этих просторов и этих варваров ему было бы совсем невмоготу.
Долгий подъём порядком измотал обоих жителей материка. Несмотря на то, что и сам Кол, и Кроха были в отличной физической форме, сейчас оба они уже тяжело дышали. Одно хорошо – теперь им было совсем не холодно. Наоборот, по раскрасневшимся лицам струился пот, перемешиваясь с моросью, сеющей с неба. Сопровождающие же их северяне, казалось, нисколько не устали и продолжали дышать так же ровно, как и на берегу.
И вот наконец их путь подошёл к концу. Реликтовый лес внезапно расступился, открывая большую площадку на вершине скалы. Здесь не было никаких укреплений – ни стен, ни бастионов, ни даже рвов. Единственным рукотворным сооружением была громадная башня, сложенная из тёмно-серого камня.
Отсюда башня казалась ещё выше, чем выглядела снизу. Кол, оценив её высоту, пришёл к выводу, что в ней, скорее всего, было что-то около ста пятидесяти футов. В башне почти не было ни окон, ни бойниц, что и неудивительно – она стояла на таком ветродуе, что поневоле приходилось защищаться от холода.
Кроме того, она была весьма внушительна в обхвате, так что там внутри вполне можно было ожидать большие залы на множестве этажей.
Увы, кроме размеров, башня ничем более не впечатляла. Она не походила на прибежище страшной колдуньи. Никаких гротескных изломов и угрожающих наростов, кои обычно изображали художники на гравюрах, посвящённых циклопической башне Гурра, вздымающейся в центре Офа. Впрочем, то была скорее не башня, а гигантский скалистый пик, на вершине которого свил себе гнездо демон Бараканд.
Что ж, вот они и на месте… Ещё совсем немного, и мастер Кол предстанет пред своей новой хозяйкой, как бы мерзко это не звучало… Коротко переглянувшись с Крохой, Кол шагнул вперёд, тщательно следя, чтобы его лицо не выдало и тени того волнения, что он испытывал.

***
После долгой горной дороги подъём по кажущейся бесконечной винтовой лестнице стал очередным испытанием. Благо, что лестница была обильно освещена каким-то колдовским светом, льющимся из странных светильников, похожих на прозрачные бутыли, которые были развешаны через равные промежутки на всём протяжении. Этот свет был ярок, но холоден, и Кол сразу же невзлюбил его. К чему пользоваться всеми этими колдовскими штучками, когда Асс специально для этих целей создал честный добрый огонь? Разве что здесь, на островах, Герцогиня испытывала недостаток масла или жира, но в это верилось с трудом.
Впрочем, нужно было признать, что никакая лампа и никакой факел не смогли бы осветить пространство столь ярко и ровно. Кол понимал, что ему ко многому придётся привыкать в этом отвратительном месте, и подозревал, что магические светильники вряд ли станут самым неприятным из этого.
– Её величество скоро примут вас. Ожидайте, – проговорил северянин, когда они достигли одной из площадок и наконец прекратили подъём, свернув в смежное помещение.
Кол и Кроха остались вдвоём, оглядываясь вокруг чуть настороженно. Здесь был тот же ровный магический свет и, разумеется, никаких окон. Впрочем, они находились теперь практически в самом центре башни – винтовая лестница пронизывала её, будто ось. Сколько этажей осталось позади, сказать было сложно. Они прошли не меньше пяти или шести площадок, прежде чем свернуть сюда.
Сердце бешено колотилось в груди, и Кол ничего не мог с этим поделать. Оставалось лишь убеждать себя, что это всего лишь следствие тяжёлого подъёма. Мастер Теней поглядел на своего спутника и лишний раз порадовался его видимому спокойствию. Кроха, перехватив взгляд наставника, ободряюще улыбнулся и шумно выдохнул, утирая вспотевший лоб.
– Высоковато, – только и произнёс он, и комок в животе Кола вдруг расслабился. Внезапно стало как-то спокойней.
– Это точно, – хмыкнул он, принявшись расшнуровывать плащ, потому что здесь, внутри башни, было весьма тепло.
Оба они молчали больше четверти часа, пока наконец не появился всё тот же неразговорчивый келлиец.
– Входите, – просто сказал он, не потрудившись дать какие-либо указания и даже просто потребовать оставить оружие здесь.
Увы, как одного слова Крохи хватило, чтобы снять напряжение, так и одно это «входите» вновь схватило Кола своей костистой рукой за кишки. Но отступать было некуда, и оба посланца Гильдии послушно двинулись следом за своим провожатым, который, миновав короткий коридор, ввёл их в довольно большую залу, ярко освещённую магическим огнём.
Здесь находилось несколько человек, но все они явно принадлежали к племени северян, причём, взглянув на них, Кол почувствовал внезапную тоску. Было их человек пять или шесть, и каждый из них и ростом, и дородностью превосходил Кроху. Колу показалось, что в них было не меньше семи футов росту, а их крепкие туловища больше походили на затянутые в шкуры бочки.
Всем известно, что Келлийский архипелаг был богат на великанов, но таких экземпляров мастеру Теней видеть ещё не приходилось. Рядом огорчённо крякнул Кроха – впервые в жизни он почувствовал себя карликом в сравнении с другими людьми.
Но уже через мгновение Кол позабыл про бугаёв, впившись взглядом в нечто вроде трона, стоявшего посередине. На нём восседала женщина, и оторопевший мастер Теней понял, что видит перед собой ту самую Чёрную Герцогиню.
Признаться, он представлял себе её совсем иначе. Было очевидно, что колдунья возрастом должна быть как минимум ровней тому же папаше Плинну или мастеру Танисти, а скорее всего даже старше. Именно поэтому Кол всегда мысленно именовал её старухой, старой каргой или ещё как-то похуже.
Ему неизменно представлялась сгорбленная костлявая старуха с крючковатым носом и кожей, похожей на древесную кору. Также он почему-то вбил себе в голову, что ведьма непременно должна быть хромой и ходить, подволакивая ногу. И волосы, а точнее – их отсутствие. Непонятно почему, но Кол всегда мысленно рисовал себе череп Герцогини как нечто беззубое и почти безволосое – отдельные засаленные пряди седых волос, собранные в кургузый пучок.
Реальность оказалась совсем иной. Перед Колом предстала женщина, которой на вид можно было дать не больше двадцати пяти лет, и которая выглядела просто потрясающе. Густые чёрные волосы были не слишком длинны и уложены в нарочито простую причёску, но это удивительным образом подчёркивало выразительность её бледного лица.
Что уж говорить – Герцогиня, по мнению Кола, была действительно красива. Завораживающий взор её крупных тёмных глаз магнетизировал и не отпускал взгляды, попавшие в эти тенёта. Правильные черты лица, которые возраст сделал лишь точёнее, не посмев дать им расплыться и погрузнеть. В лице Герцогини было нечто, отчего захватывало дух – какое-то почти первобытное могущество и властность. Кол лицезрел её едва ли несколько секунд, но уже готов был пасть на колени, словно видел пред собой богиню.
Но больше всего поражало воображение и волновало её платье. Простое чёрное платье, безо всяких кружев, украшений и шитья, облегающее стройную фигуру Чёрной владычицы, имело одну удивительную особенность – оно было необычайно открытым. У него не было рукавов, а вырез спереди был столь глубок, что при некоторых движениях Герцогини почти полностью открывал её грудь. И, надо сказать, весьма красивую грудь.
Правда, как заметил мастер Теней, который не мог ничего с собой поделать и то и дело опускал глаза ниже, чем то допускали приличия, эта прекрасная грудь была кощунственно обезображена шрамами странной формы, напоминавшими магические письмена. Он видел эти шрамы и на руках, и, кажется, даже на шее Чёрной Герцогини. И в данную минуту он почувствовал жгучую ненависть к тому, кто посмел сотворить подобное с этим чудом женственной красоты…
Это морок – понял вдруг Кол. Его чувства были сейчас столь обострены и воспалены, что хотелось плакать от восторга при виде этой странной женщины на троне. Конечно же, всё дело в ведьмовских чарах! Проклятая колдунья пытается подчинить его разум! Быть может всё, что он сейчас видит перед собой, ненастоящее! Что за существо скрывается под этим восхитительным обликом?..
Страх окатил Кола словно бадьёй ледяной воды. Увы, всё произошедшее случилось столь быстро и столь внезапно, что он не сумел совладать с собой. Он очень побледнел и даже пошатнулся, словно готов был потерять сознание. Капли холодного пота выступили на обсохшем уже было лбу, а зрачки расширились так, что больно стало глазам от обилия яркого света.
К сожалению, ведьма, похоже, поняла, какое впечатление произвела на гостя, а всего скорее она знала это заранее, и это было частью её колдовства. Герцогиня улыбнулась, не разжимая губ, и произнесла низким мелодичным голосом:
– Вижу, Варан откликнулся на мою просьбу. Добро пожаловать, милостивый государь. Я рада приветствовать вас в своих чертогах.
Говоря это, колдунья глядела только на Кола, видимо, сразу поняв, что именно он является тем самым посланцем, а второй – лишь телохранитель. Голос её словно задевал какие-то тайные струны в душе мастера Теней, так что он ощутил, как по затылку пробегают волны сладострастных мурашек. Язык присох к горлу, и Кол смог лишь неловко склониться в ответ на эти слова.
– Не утомило ли вас путешествие? –продолжала Герцогиня всё тем же чарующим голосом, явно забавляясь. В её больших тёмных глазах плясали бесовские искорки.
Кол с какой-то беспомощностью взглянул на громил-северян, стоящих неподалёку от своей госпожи. Неужто они вытесаны из камня? Как они вообще могут существовать рядом с такой женщиной? Как могут говорить, что-то делать, да и просто мыслить? Он искоса взглянул на Кроху, пытаясь оценить, что происходит с напарником. Однако бугай, вроде бы, выглядел как обычно – никакого особенного волнения в его лице не было заметно. Стало быть, все чары сейчас были направлены лишь на него, Кола…
– Не слишком… – плохо соображая, что говорит, просипел мастер Теней.
– Наши края негостеприимны в это время года, – продолжала играть с добычей колдунья. – И Серое море частенько бывает неспокойно.
– Всё в порядке, ваша светлость, – буркнул Кол. – Мы добрались без происшествий.
Он тщетно пытался стряхнуть с себя это наваждение и боролся с детским желанием начать часто моргать, словно это может помочь сбросить морок и увидеть ведьму в её истинном облике. Похоже, она поступала так со всеми своими гостями, и Кол страшился задать себе вопрос – для чего ей это было нужно.
– Вот и хорошо, – кивнула Герцогиня. – А как вас зовут, сударь?
– Меня зовут мастер Кол, ваша светлость, а это – подмастерье Кроха.
– Кол? – на сей раз настоящее, не показное удивление на мгновение показалось на лице женщины, и она даже непроизвольно подалась вперёд. Это движение колыхнуло ткань платья, весьма откровенно приоткрыв левую грудь Герцогини, что не мог не заметить бедный мастер Теней. – Интересно… Это имя вы выбрали себе сами?
– Мастер всегда выбирает себе имя сам, государыня, – судорожно сглотнув, ответил Кол.
Всё, он уже положительно не владел собой. Ещё тогда, на побережье, когда встречающий их северянин титуловал Чёрную Герцогиню «её величеством», Кол хмыкнул про себя и решил, что от него самозванка подобной чести не дождётся. Откровенно говоря, мастер Теней понятия не имел, действительно ли северная ведьма имела права на герцогский титул, но всё же решил, что обращение «ваша светлость» будет вполне уместно. Однако вот – не прошло и четверти часа, как он уже называет её государыней!..
– Позднее мне будет интересно узнать историю вашего имени, сударь, – неизвестно, заметила ли Герцогиня эту его оплошность, но, во всяком случае, виду она не подала. К сожалению Кола, она вновь откинулась на спинку своего трона, приняв расслабленную позу, чем вернула ткань платья на подобающее ей место. – А пока скажите, знаете ли вы, для чего прибыли сюда?
– Мне был дан лишь один приказ, ваша светлость – во всём повиноваться вам. Таким образом, я жду, что вы соблаговолите объяснить мне мои обязанности.
– Что же тут пояснять, мастер Кол? – вновь улыбка Герцогини вышла явно игривой. – Ваш приказ предельно ясен. Повинуйтесь мне во всём и верно служите.
– Хорошо, ваша светлость, – чуть неловко поклонился Кол.
– Не передал ли мне мастер Варан какой-то весточки? – поинтересовалась Герцогиня, и тон её почему-то показался Колу немного странным.
– К сожалению, у меня нет никакого послания для вас, ваша светлость, – покачал головой Кол, понимая, что речь, должно быть, идёт о Командоре.
Кол появился в Гильдии намного позднее того времени, когда Варан сделался Командором, и потому он не знал его истинного имени. Становясь Командором, мастер седьмого круга терял своё прежнее имя, и не в привычках членов Гильдии было копаться в прошлом своего предводителя. Поэтому сам Кол никогда даже и не думал поинтересоваться прошлым Командора. Ходили слухи, что он в прошлом был охотником за головами, но имя его не назвал бы никто. Даже те ветераны Гильдии, что помнили времена, когда Варан был ещё только Вараном, никогда не назвали бы его так в чьём-либо присутствии.
– Что ж, хорошо, – по лицу Герцогини было неясно, огорчена ли она подобным обстоятельством. – Так я и думала. Ну а поскольку вы, господа, несмотря на ваши собственные уверения, должно быть, порядком устали после проделанного пути, то сейчас вы можете ступать в отведённые вам покои. Отдыхайте, мастер Кол. Завтра утром я вновь призову вас к себе. Тогда и начнётся ваша служба.
– Слушаюсь, ваша светлость, – Кол действительно чувствовал себя усталым и потому без возражений принял предложение Чёрной Герцогини.
Всё тот же северянин, сделав знак следовать за ним, повёл обоих латионцев по коридорам и лестницам башни на пару этажей вниз, где для каждого из них уже была приготовлена комната. Похоже, это было сделано уже в последний момент, ведь Герцогиня не могла знать, что посланцев Гильдии будет двое.
Едва ли не рухнув на довольно непритязательную постель, Кол вдруг понял, что не сможет уснуть прямо сейчас. Он никак не мог отогнать от себя образ Чёрной Герцогини, её голос, её глубокие глаза, её грудь, идеальную даже несмотря на исполосовавшие её шрамы…
Ехав сюда, Кол опасался, что ему придётся служить старой сморщенной карге, но реальность, кажется, в некотором смысле оказалась ещё страшнее…

Глава 6. Служба
В Чёрной Башне (её продолжали так называть ещё со времён Западной войны, хотя Кол уже имел возможность убедиться, что это не вполне соответствовало действительности) легко было потерять счёт времени. В комнате мастера Теней не было ни единого окошка, а также не было и тех удивительных часовых механизмов, коими так славятся гномы.
Кол плохо провёл ночь. Он то погружался в какие-то тяжёлые обрывочные сны, больше похожие на наваждения, то вновь выныривал из них, некоторое время силясь понять, где находится. Образ проклятой колдуньи настолько прочно впечатался в его мысли, что все его сновидения так или иначе вращались вокруг него. Почти все эти кошмары моментально выветривались из головы, едва он просыпался, но кое-какие обрывки продолжали терзать его даже во время бодрствования.
В его видениях Герцогиня представала одновременно и прекрасной, и ужасной. Она манила его своими прелестями, зазывала в свои объятия, но лишь для того, чтобы оторвать голову или вырвать сердце. Во сне Кол изнывал одновременно и от желания, и от ужаса, и неизменно слышал этот вожделенный и отталкивающий голос: «Служите мне, мастер Кол!».
В конце концов мастер Теней решил, что с него достаточно. Он встал и зажёг свет – обычную масляную лампаду, что висела у кровати, ибо магического освещения в его комнате, хвала богам, не было. По его ощущениям прошло уже достаточно времени, чтобы считать, что уже утро. Он ужасно сожалел, что не обзавёлся, покуда была возможность, карманным хронометром. Раньше Кол иногда задумывался о необходимости такой покупки, но всякий раз решал, что она не столь уж велика, также как и жалование мастера третьего круга.
Кол не знал – что ему делать дальше. По идее, нужно было сидеть и ждать вызова Герцогини, но кто знает, сколько времени на это потребуется! С другой стороны, ему было страшно представить, что он сейчас в одиночку выйдет и пойдёт бродить по лабиринтам башни. Скорее всего, он просто заблудится. А ещё его ужасно страшила мысль, что там он вдруг может столкнуться с ведьмой. Ему казалось, что она будет поджидать его в каком-нибудь тёмном углу. И что сейчас, в отсутствии иных свидетелей, она будет в своём истинном облике полуистлевшей старухи. И тогда она, пожалуй, просто убьёт его за то, что стал невольным разоблачителем её тайны.
Как назло, Плинн всё не спешил объявляться, хотя раньше от него иной раз не было покоя… Сейчас призрак отца, пожалуй, помог бы вернуть хотя бы часть душевного спокойствия. Во всяком случае, он мог бы предупредить в случае опасности. Да и просто поговорить – уже большое дело! Неужели он не смог пробиться в башню Герцогини? Вдруг она защищена какими-то могущественными заклятиями? А что если она убьёт его, Кола, и душа его не сумеет вырваться из этого проклятого места, сделавшись таким же неприкаянным призраком, каким был его отец?..
В общем, Кол нагнал сам на себя такой жути, что когда раздался стук в дверь, он едва не подпрыгнул на кровати. Должно быть, выражение его лица было достаточно красноречиво, потому что вошедшая женщина с подносом в руках явно смутилась.
– Простите, господин, – на ломаном имперском произнесла она. – Я принесла завтрак.
– Который сейчас час? – хрипло спросил Кол, проведя ладонью по лицу, чтобы успокоиться.
– Я не знаю, господин. Я не умею понимать время. Уже заря.
Здесь, на севере, в это время года солнце вставало не раньше восьми или девяти часов утра. Что ж, похоже, что в башне вставали довольно рано. Судя по всему, Герцогиня была не из тех, кто любил подольше поваляться в постели.
Служанка тем временем поставила поднос на стол.
– Вы можете зажечь свет вот здесь, – она подошла к стене, на которой в полутьме угадывался какой-то металлический диск, и приложила к нему руку. Не прошло и нескольких секунд, как вспыхнули два белых огонька, запертых в такие же стеклянные сосуды, что и повсюду в башне. Кол болезненно зажмурился от внезапного яркого света.
– Погаси немедленно! – рявкнул он, закрывая лицо ладонями.
Испуганная женщина молниеносно приложила руку к диску, и свет погас так же быстро, как и появился. Похоже, обитатели башни настолько свыклись с этим волшебством, что для них было странным, что кому-то захочется сидеть при тусклом свете лампы. Нервно поклонившись, служанка быстро вышла, затворив за собой дверь.
Посидев какое-то время, Кол встал и подошёл к тому самому диску. Даже в скверном, дрожащем неверном свете лампы был заметен фиолетовый отлив. Этот диск был сделан из мангила! Вряд ли целиком, поскольку диск был немаленький, диаметром почти в его ладонь, но сплав, очевидно, весьма богатый. Колу приходилось видеть полумангиловое оружие, и его оттенок был не столь глубоким.
Собравшись с духом, мастер Теней приложил ладонь к кажущемуся тёплым куску металла. Ничего особенного не произошло – он не почувствовал ни покалываний, ни боли – вообще ничего. Однако же, буквально через две-три секунды оба магических сосуда засияли, осветив комнату целиком. Постояв некоторое время с крепко зажмуренными глазами, Кол наконец осторожно приоткрыл их.
Собственно, разглядывать в его комнате было особенно нечего. Само помещение было невелико, и кроме кровати, стола и пары табуретов, а также сундука для вещей здесь ничего не было. Прижав ладонь к мангиловому диску, Кол вновь потушил свет, и лампадка, оставшись в одиночестве, на некоторое время полностью стушевалась от подступившего мрака. Но затем глаза вновь привыкли к этому тусклому освещению, и всё стало выглядеть привычно и правильно – именно так, как и должно.
На подносе стояло блюдо с чем-то вроде паштета и хлебом, но, судя по запаху, паштет этот был сделан из рыбы. Впрочем, Кол не был привередой в еде, а его живот вполне красноречиво урчал, напоминая, что он не ел уже много часов. Так что мастер Теней принялся отламывать куски свежего и достаточно вкусного хлеба, и от души черпать ими паштет, уминая всё это за обе щёки. Время от времени он прямо из кувшина глотал слабый эль, который также принесла служанка.
Ужасы ночи постепенно отступали. Если бы сейчас здесь появился Кроха, Кол почувствовал бы себя почти совершенно успокоившимся. Впрочем, он не пленник здесь, и даже не совсем гость, поэтому мастер Теней твёрдо решил после завтрака самому отправиться к своему подмастерью. Он понимал, что тот будет где-то неподалёку.
Но всё оказалось гораздо проще. Едва он вышел за дверь, как увидел ту самую служанку, стоявшую возле его комнаты – то ли ожидая возможности забрать посуду, то ли ожидая его указаний.
– Где комната моего товарища? – спросил Кол.
Молча поклонившись, служанка сделала ему жест следовать за ней. Однако путь не был долгим. Всего через пару десятков шагов она указала Колу на другую похожую дверь. Тут же забыв о существовании северянки, он, даже не подумав постучать, открыл дверь – настолько ему не терпелось увидеть знакомое лицо.
Кроха также уже прикончил свой завтрак – судя по всему, такой же, как и у мастера Теней, и теперь вновь безмятежно раскинулся на кровати. Увидев наставника, впрочем, он тут же вскочил на ноги.
– Как спалось? – небрежно поинтересовался Кол, хотя ему хотелось броситься к подмастерью и стиснуть его в объятиях, настолько он был счастлив видеть здоровяка.
– Как младенцу в утробе, – улыбнулся Кроха, и, судя по его вполне свежему лицу, это могло быть правдой.
– Хорошо, – Кол не спешил делиться своими проблемами с подчинённым. – С сегодняшнего дня начинается наша служба у Герцогини. Интересно бы знать, в чём она будет заключаться…
Кроха лишь флегматично пожал плечами в ответ, да вновь почесал заросший подбородок.
– Как тебе наша хозяйка? – как бы между прочим поинтересовался Кол, отворачиваясь к стене и словно бы изучая мангиловый диск, запускавший заклятие света. Кстати говоря, комната Крохи была освещена именно им, и бугай, похоже, не ощущал по этому поводу никакого дискомфорта.
– Я думал, она другая, – хмыкнул подмастерье.
Глядя на его простоватое лицо и громадные размеры, легко было поддаться на этот образ недалёкого простофили, который Кроха бережно создавал долгие годы. Иногда даже Кол, забываясь, начинал воспринимать помощника именно так. Но он быстро спохватывался, зная, что перед ним может быть кто угодно, но только не дурак.
– Я хочу знать, что ты о ней думаешь, – теперь Кол говорил уже настойчивее, давая понять Крохе, что и тот должен перестать валять дурака.
Колу действительно было очень важно сравнить свои ощущения с ощущениями подмастерья. Если чары колдуньи были направлены только на него, это может стать заметно, если сравнить их впечатления о Герцогине.
– Она очень опасна, – тут же ответил Кроха. – Мне кажется, она из тех людей, которые могут заставить тебя сделать любую вещь, и для этого им даже не придётся приставлять нож к твоему горлу.
– Ты тоже это почувствовал?
– А как же иначе? – чуть усмехнулся здоровяк. – Да я чуть из штанов не выскакивал, когда она на меня глядела.
Значит, Кроха чувствовал то же, что и он. Кол ощутил укол стыда – он, мастер шестого круга, расклеился вчера больше, чем его подмастерье. Впрочем, хотелось надеяться, что со стороны этого было не заметно. Но значили ли слова Крохи, что ведьма не оказывала на него, Кола, какого-то специального воздействия?
– А ведь ей должно быть не меньше шестидесяти, – проговорил он.
– Говорят, колдуны стареют медленнее обычных людей.
– Но Герцогине на вид не дашь и двадцати пяти!
– Это уж точно, – вновь усмехнулся Кроха.
Так, значит они действительно видели вчера одно и то же. Так что если это был морок, то, во всяком случае, он действовал на обоих.
– Интересно, она так принарядилась специально для нас, или же это её обычный наряд? – между тем продолжил Кроха.
– А ты обратил внимание на её шрамы? – поспешно спросил Кол, чувствуя, что образ обольстительной груди Герцогини вновь начинает занимать слишком много места в его мыслях.
– Похоже на какие-то руны, – кивнул Кроха.
– Кто бы мог сотворить с ней такое?..
– Быть может, она сама, – пожал плечами великан. – Кто их знает, этих колдунов? Я думаю, что это – не просто шрамы, а какие-то магические знаки. Возможно, в них заключена её сила.
– Может и так, – согласился Кол. – Но не понимаю, зачем выставлять их напоказ?
– Мне кажется, что она выставляет напоказ вовсе не их, – хихикнул Кроха.
– Но в чём смысл? – чуть запнулся Кол. – Я хочу сказать, что она живёт здесь несколько десятков лет среди этих жирнобородых варваров. Для чего нужен такой наряд?
– Полагаю, для вас. Я имею в виду, для человека из Гильдии, которого она ждала.
– Если бы она оделась так специально для нас, эти олухи, что её охраняли вчера, сломали бы себе все глаза, – с сомнением покачал головой Кол. – Но они вели себя так, словно всё это было в порядке вещей.
– Стоит ли пытаться постичь мысли великой волшебницы? – философски проговорил Кроха. – По-моему, это совершенно бессмысленно. Командор прислал нас сюда, значит для этого был какой-то резон. Полагаю, нам сейчас стоит больше заботиться о том, какого рода служба нам предстоит, чем о фасоне её платья. Кабы всё ограничилось лишь созерцанием её прелестей, так это была бы удача.
И вновь досада сжала сердце мастера Теней. Эта речь более приличествовала ему, опытному мастеру, а не его подмастерью. Проклятая колдунья словно действительно околдовала его, спутав мысли и превратив едва ли не в прыщавого мальчишку, впервые увидавшего девок, купающихся в ручье. Пожалуй, он как раз предпочёл бы, чтобы Герцогиня отослала его на какое-нибудь опасное задание, лишь бы быть подальше от её… прелестей, как выразился Кроха.

***
Герцогиня встречала гостей в том же чёрном платье, что и вчера. Увидев это, Кол испытал одновременно и какой-то прилив радости, и почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Всё это время он боялся этого момента, но где-то в глубине души, кажется, ждал его. Но вызвали их уже во второй половине дня – видимо, Герцогиня всё же любила вставать попозже.
Лишённый возможности видеть солнце, Кол ещё раньше спросил у всё той же служанки, нет ли возможности поместить в его комнату часы. Отчего-то он не сомневался, что в этой башне, где встречаются чудеса и почище, найдутся эти гномьи поделки. И действительно, довольно скоро ему принесли и повесили на стену громко тикающий механизм с циферблатом, разделённым на двадцать четыре части. Тиканье поначалу казалось просто оглушающим, оно как будто забивало даже мысли, но Колу пришлось с этим смириться. Не имея ощущения времени, он чувствовал себя абсолютно беспомощным, словно помещённым в какую-то пустоту.
Но зато теперь он мог сказать, что Чёрная Герцогиня вызвала их, когда уже минуло два часа пополудни.
– Хорошо ли вы расположились, господа? – словно заправская радушная хозяйка, начала колдунья.
– Благодарю, ваша светлость, – поклонился Кол, пытаясь избавиться от смущения, которое вновь охватило его при виде этой женщины. – Хорошо.
– Вот и славно, – кивнула Герцогиня в ответ на его поклон. – В этой башне довольно давно не было столь важных гостей, и я боялась, что порядком подрастеряла своё гостеприимство. А вы, мастер Кроха, также остались довольны всем?
Кроха и бровью не повёл на то, что его именовали мастером. Он вновь напустил на себя вид простачка, и сейчас, когда хозяйка башни впервые обратилась к нему лично, расплылся в широкой улыбке и низко склонился с нарочитой неловкостью, хотя Кол знал, что его помощник гибок, словно кошка.
– Благодарю, ваша светлость, я всем доволен, – пробасил здоровяк. – Разве что…
– Что же вас смутило? – поинтересовалась Герцогиня, видя, что гость умолк, будто в глубоком смущении.
– Нас уже дважды кормили сегодня, ваша светлость, и оба раза это была рыба. Я ничего не имею против рыбы, ваша светлость, но привык всё же больше к мясу…
– Отныне вам каждый раз станут давать мясо, мастер Кроха, – как будто искренне рассмеялась Герцогиня, и от этого низкого бархатистого смеха сладостно сжалось сердце Кола. – До тех пор, пока вы не станете умолять о пощаде и вновь просить рыбу. Наши леса богаты и кабанами, и оленями, и медведями, так что мы удовлетворим ваш взыскательный вкус.
– Пусть лучше мне дают и рыбу, и мясо, ваша светлость, – глуповато улыбнулся Кроха.
– Так и будет, – вновь рассмеялась Герцогиня. – Полагаю, мастер Кол, вы тоже не откажетесь от жаркого?
– Это было бы чудесно, ваша светлость, – поклонился Кол.
Ох уж этот белобрысый пройдоха! Благодаря этой выходке Крохи, Кол сумел расслабиться и стряхнуть с себя то странное оцепенение, что овладевало им при виде Герцогини. Да и сама она теперь стала выглядеть более живой, а не ледяной статуей на троне, как прежде.
– Что ж, – вновь принимая серьёзный вид, заговорила колдунья. – Если у вас впредь будут возникать какие-то пожелания, не стесняйтесь говорить о них. Каждый слуга в этом доме беспрекословно выполнит любую вашу просьбу. А теперь, пожалуй, пришла пора поговорить о деле, за которым вы были сюда приглашены.
Дыхание мастера Теней участилось, словно стало труднее дышать. Он лишь молча склонился, давая понять, что внимательно слушает.
– Я обратилась за помощью к Гильдии Теней, потому что мне требуются услуги особого рода. То, что Варан прислал сюда именно вас, говорит о том, что по его мнению вы – лучшие в этом деле.
Кол настолько сосредоточился на словах Герцогини, что на какое-то время позабыл даже о вырезе её платья. Её первые слова пока что лишь напускали ещё больше туману, но он терпеливо ожидал, надеясь, что дальше всё прояснится.
– Вы наверняка знаете, господа, о существовании демона по имени Симмер, – продолжила Герцогиня. – Благодаря появлению в нашем мире истинной Чёрной Башни сорок два года тому назад, он стал быстро набирать силу, и теперь он представляет вполне реальную угрозу. Вам это известно не хуже меня, ведь его последователи оккупировали территории Латиона на востоке.
Кол осторожно кивнул, пока не вполне понимая, к чему движется разговор. Он прекрасно знал всё, что сказала Герцогиня, но не мог понять – какое отношение к этому имеют они с Крохой, да и вообще Гильдия. Речь ведь не могла идти об устранении Симмера, поскольку это попросту невозможно!
– Я считаю, что нам необходимо избавиться от угрозы, которую несёт в себе демон-озеро. И у меня есть идея, как это можно сделать. Не так давно мне попался весьма занимательный древний манускрипт времён Древнейшей империи. Но для его расшифровки требуются дополнительные изыскания, которые могут провести лишь учёные мужи, имеющие опыт академической работы. Увы, как вы понимаете, ни Латионская академия, ни Башня Кантакалла, ни Наэлирро не спешат сотрудничать со мной, – с саркастической улыбкой заметила колдунья.
Кол, который, кажется, уже начал понимать, куда клонит Чёрная Герцогиня, продолжал настороженно молчать. Похоже, перспектива вырисовывалась не самая радужная… Неужели их втянут в грызню магов? Неужели ведьма вообразила, что могущество Гильдии столь велико, что она может безнаказанно влезать в дела трёх самых влиятельных сообществ волшебников?..
– Разумеется, я не собираюсь шантажировать или запугивать всё это сборище мессиров, – словно читая его мысли, пренебрежительно усмехнулась Герцогиня. – Ведь есть способ проще. Если я сумею заключить союз с главными государствами Паэтты – Палатием, Латионом, Саррассой и Кидуей – у этих книжных червей не останется выбора. И вот для этого, господа, мне нужны вы.
Кол, едва ли не выпучив глаза, смотрел на эту странную женщину. Она хочет, чтобы он убедил четырёх величайших монархов мира пойти на союз с той, которую они десятилетиями считали своим главным врагом?.. Интересно, Командор знал об этом, когда отправлял их сюда?
– Я не вполне понимаю, ваша светлость, что вы хотите сказать, – проговорил он, поняв, что Герцогиня намеренно выдерживает паузу, ожидая его ответной реакции.
– Я хочу сказать, мастер Кол, что вы станете моим, так сказать, неофициальным послом, в чьи задачи будет входить скорейшее заключение мира с означенными государствами.
– Что вы подразумеваете под словом «неофициальный»? – озадачился Кол. – Мы будем действовать скрытно?
– Ну ведь не думаете же вы, что вас прямо так впустят во дворец императора Саррассы на личную аудиенцию? – скривила губы Герцогиня.
– То есть, нам нужно будет действовать нелегально?
– А разве не для этого существует Гильдия Теней? – резонно заметила волшебница. – Мне нужны Тени, что проникнут в самые недоступные уголки и сделают, быть может, довольно грязные дела ради достижения моей цели.
– Вы предполагаете убийства правителей? – похолодел Кол.
– Полагаю, до этого не дойдёт, – равнодушно дёрнула плечиком Герцогиня. – Уверена, в вашем арсенале найдётся немало способов устроить всё наилучшим образом и без лишней крови. Впрочем, обсуждение деталей мы оставим на потом. Хочу лишь добавить, что дело, которое мы делаем – благое дело. Грядут времена, когда люди должны будут позабыть о междоусобице, ибо им придётся сплотиться перед лицом Симмера. Иначе Паэтта станет новым Эллором. Так что вы скажете на это, мастер Кол?
– Полагаю, вы не испрашиваете моего согласия, ваша светлость? – едва шевеля губами, пробормотал Кол.
– Разумеется, нет, – ответила Герцогиня. – Вы присланы, чтобы служить мне, и не вольны выбирать свою службу. Но я хочу, чтобы вы понимали, что от вас, вполне вероятно, будет зависеть судьба всей Паэтты.
– Я готов служить вам, не взирая ни на что, ваша светлость, – медленно поклонился Кол. – Ибо это – мой долг.

Глава 7. В клетке
Горькое разочарование постигло Кола. После того как он узнал о цели своего задания, то уже крепко приуныл. Но затем выяснилось, что отправляться ему придётся не прямо сейчас, а, скорее всего, только весной, когда выходить в Серое море снова станет относительно безопасно. А это означало, что несколько месяцев ему придётся провести здесь, в этой проклятой башне, рядом с Герцогиней.
Он попытался уговорить колдунью позволить ему отплыть прямо сейчас, пока море не покрылось плавучими льдинами. Он точно знал, что келлийские драккары способны бороздить эти воды и в более позднее время, ведь не было мореходов бесстрашней, чем эти дикари. Но Герцогиня не позволила ему этого. По её словам, необходимо было подготовить тщательный план мероприятия, чтобы не попасть впросак. А кроме того, с улыбкой добавила она, не хотелось бы, чтобы человек, присланный «её добрым другом», как она именовала Командора, безвестно канул бы в пучинах вод.
Разумеется, спорить с Герцогиней было бессмысленно, не говоря уж о том, что она была не простым клиентом, а человеком, которому всё тем же Командором было велено служить как ему самому, то есть слепо и беззаветно. Так что Колу пришлось смириться с мыслью о зимовке в башне Чёрной Герцогини.
Его отношение к самой хозяйке, надо отметить, постепенно менялось. Как свежая рана со временем покрывается струпом и уже не причиняет такой мучительной боли, так и его чувства к обольстительной колдунье сделались не такими болезненными. Он уже не так сильно боялся её и, хвала богам, не так сильно вожделел.
Теперь Герцогиня уже не представлялась ему древним чудовищем, принимающим облик обворожительной женщины, чтобы заманивать мужчин и поедать их сердца, подобно какой-то языческой богине. Она положительно была человеком, и феномен её внешности, похоже, исчерпывающе объяснил Кроха ещё в первое их утро в башне – маги действительно стареют медленнее простых смертных, а уж Чёрная Герцогиня, несомненно, была одной из сильнейших волшебниц мира.
Не было заметно в ней и печати того зла, коим наделяли её обычно жители материка. Она ничем не походила на сказочных ведьм, что варят детские пальчики себе на завтрак и насылают мор просто ради развлечения. Наоборот – Герцогиню действительно можно было бы назвать отстранённой, холодной, величественной или высокомерной, но никак не злобной. Более того, как Кол уже имел случай убедиться, и холодность эта довольно легко поддавалась даже непритязательным шуткам Крохи.
Конечно, Герцогиня могла лишь играть с ними, и Кол даже не претендовал на то, чтобы полагать, что он смог разгадать загадку этой удивительной женщины, но всё же его интуиция подсказывала, что далеко не всё, что говорили о королеве варваров – правда.
Так или иначе, а страх его понемногу отступал. Но беда была в том, что место этого страха, похоже, тут же занимало другое чувство, не менее пугающее Кола. Это был тот интерес, который легко переходит в страсть.
Кол никогда не был особым дамским угодником. В свою бытность Саном Дорлином, он, разумеется, ухлёстывал то за одной, то за другой смазливой обитательницей Складского квартала, но до женитьбы дело не доходило. Как мы помним, у парня было собственное мнение на сей счёт, и он не слишком-то спешил связывать себя брачными узами.
Его отношение к барышням, с которыми он встречался, всегда было достаточно простым. Он, словно шмель, порхал с цветка на цветок, предпочитая то один, то другой, но никогда не привязываясь к ним надолго. Все эти легкодоступные простушки не могли завладеть его мыслями всерьёз, да они, собственно, и не претендовали на это, хотя как минимум две или три из них откровенно рассматривали не по годам успешного юношу в качестве потенциального супруга.
Герцогиня – совсем другое дело. Она словно принадлежала к иному виду, чем все те дурочки, с которыми Кол имел дело прежде. Это была женщина в том самом, истинном смысле этого слова, который подразумевает нечто большее, чем просто самку человека. И она была столь же похожа на всех женщин, которых когда-либо знал мастер Теней, сколь гордая орлица, парящая в небесах, походит на курицу, копошащуюся в навозе.
Да, при взгляде на неё у Кола замирало сердце. Разумеется, он не смел и помыслить о том, чтобы сделаться любовником Герцогини, но ведь ничто не мешает восхищаться и желать себе мангиловый меч императора Саррассы, пусть даже обладать им не суждено.
Кол был реалистом и понимал, что человек вроде него не может представлять хоть сколько-нибудь значимый интерес для столь удивительной женщины. Да и помыслить о близости с ней было страшно – наверное, безопаснее было бы обнять огонь, надеясь, что он не испепелит мастера Теней за подобную дерзость. Так что, конечно же, он и не подумал бы предпринять что-либо для того, чтобы сойтись с Герцогиней. Об этом он даже и не думал. Но вместе с тем о самой Чёрной волшебнице не думать он не мог.
И поводов для этого было предостаточно. Они встречались едва ли не каждый день для обсуждения нюансов будущей операции, и хотя сама Герцогиня при этом всегда сохраняла ледяное хладнокровие и видимую отстранённость, одного её вида было достаточно, чтобы внутри Кола вновь распалялся огонь.
По счастью, обычно встречи эти были довольно скоротечными. Судя по всему, агенты Герцогини уже вели определённую работу на материке, и теперь она корректировала и уточняла планы в зависимости от тех сведений, что получала.
Для Кола, кстати, это стало неприятным сюрпризом. Оказывается, во многих королевствах действовала сеть келлийских шпионов, и это были отнюдь не бородачи в волчьих шкурах. Судя по всему, на довольствии Герцогини находились более или менее крупные сошки из чиновников и купцов. Они снабжали её сведениями достаточно регулярно – едва ли не каждый день в башню прилетал голубь, а то и не один.
Было даже несколько удивительно, что при таком обилии шпионов ей требовалась ещё помощь Гильдии. Впрочем, на самом деле ничего странного в этом не было – не каждый падкий до серебра человечек способен на нечто большее, чем тайком писать записки и отсылать их с голубями.
Кол уже знал, куда ему и Крохе предстоит отправиться по весне. Герцогиня планировала ни много, ни мало, как совершить самый настоящий государственный переворот в Шинтане. И сделать это она собиралась как раз руками своего нового невольного вассала.
Как известно, монархия в Палатие в некотором смысле является номинальной. Короля там избирает всемогущая Палата Гильдий, и новоиспечённый монарх является, по сути, ни чем иным, как просто марионеткой на троне. Формально он обладает довольно широкими полномочиями, но на практике редко кто из этих назначенцев имеет достаточно силы духа, чтобы сделать что-либо наперекор тому кругу, что возвёл его на трон.
Нынешний правитель Палатия был ничем не примечательным соломенным королём, не лучше и не хуже прочих. Но лично у Чёрной Герцогини к нему были весомые претензии – его величество Гарлад Долговолосый был весьма нетерпим к северному соседу. В своё время, ещё до того, как ему водрузили корону лет семь-восемь назад, его бизнес, связанный с доставкой серебра от северных отрогов Анурских гор, терпел весьма ощутимый урон от нападок келлийских драккаров. С тех пор король терпеть не мог этих проклятых пиратов и их правительницу, а потому рассчитывать на какой-либо консенсус с ним не приходилось.
Впрочем, прелесть политической системы Палатия состояла в том, что там имелось великое разнообразие способов не только повлиять на строптивого короля, но и вовсе сменить его на более покладистого. Существовало довольно много формальных причин, позволяющих Гильдии сделать это.
И вот на это был расчёт Герцогини. Судя по всему, она сумела прикормить весьма влиятельного купца, также как и нынешний монарх принадлежащего к Гильдии торговцев серебром. С некоторого времени этому ушлому торговцу неизменно сопутствовала удача – его суда целыми и невредимыми проходили вдоль южного побережья Серого моря от Анурского залива до Тавера. Вот уже несколько лет ни один его корабль не нарвался на вездесущих келлийцев.
Но, кажется, этот человек имел амбиции, идущие куда дальше, чем просто безбедное существование и почётное место в Палате Гильдий. Кол понял, что именно его Герцогиня рассматривает в качестве лояльной замены королю Гарладу. Какое-то время этот купец по имени Сарвон вёл довольно активную политическую жизнь. Он прослыл меценатом, на свои средства отремонтировав один из мостов через Труон и открыв несколько приютов для стариков. Кроме того, он был весьма уважаем среди членов Палаты.
Покамест Сарвон не слишком-то афишировал свою лояльность к Келлийским островам, опасаясь, что это вызовет ненужные подозрения. Однако он прославился в народе как весьма воинственный противник так называемой Симмерской республики, и весьма часто выступал на тему того, сколь неприемлемо терпеть этих сектантов на землях Палатия. Впрочем, учитывая, что последователи Симмера расширяли свои территории преимущественно вдоль среброносного Анурского хребта, озабоченность Сарвона в этом деле не выглядела хоть сколько-нибудь подозрительной.
В общем, у него были связи, деньги и положение в обществе, а это значит, что он был готовым кандидатом на то, чтобы занять палатийский трон. И вот тут как раз требовалась помощь Кола. Подключив свои связи в Гильдии, сильно упроченные его перстнем с шестью камнями, он должен был подготовить почву для смены правителя. Но, хвала богам, в этом случае всё должно было обойтись без крови.
Была надежда на то, что Палатий, повернувшись лицом к Чёрной Герцогине, сумеет убедить Латион в необходимости военного союза с ней, ведь главные территории так называемой Симмерской республики лежали именно на землях королевства. Впрочем, Матониус Четвёртый, нынешний правитель Латиона, был человеком со своеобразным складом ума, так что нельзя было заранее предсказать, как именно он отреагирует. Это был как раз тот случай, когда странная монархия Палатия представлялась более подходящей, нежели наследственная монархия Латиона.
Что же касается Саррассы, то здесь всё пока представлялось весьма мрачным. Огромная южная империя столетиями держалась особняком, не стремясь вступать ни в какие коалиции. Некоторые коррективы в эту стратегию внёс Гурр около сорока лет назад, и тогда Саррасса наравне с другими королевствами Паэтты встала против страшного врага. Но было сложно представить, что нынешний император по какой-то причине решит объединиться с далёкой северной колдуньей.
Все эти разговоры, которые вели Чёрная Герцогиня, трое её приближённых из числа келлийцев, а также Кол с Крохой, обычно длились не больше часа, а чаще – гораздо реже. Всё остальное время мастера проводили по своему усмотрению.
Кстати говоря, Кол буквально в тот же день, когда состоялся памятный диалог Крохи с Герцогиней о мясе, объявил своему помощнику, что провозглашает его мастером первого круга. По уставу Гильдии он имел полное право на это, так что никто не оспорил бы у здоровяка его звание. Единственным недочётом стало отсутствие перстня, который он должен был вручить своему подопечному. Ну и, разумеется, Кроха, не колеблясь, выбрал для себя Цех охотников за головами, пойдя по стопам наставника.
Неожиданно тяжёлым для Кола стало внезапное отсутствие отца. Плинн так и не показался ни разу за все те дни, что они находились в башне. Возможно, стоило бы порадоваться этому факту – если всё же предположить, что призрак был лишь плодом его воображения, то его исчезновение могло быть признаком исцеления.
Однако, даже если и так, Кол предпочёл бы исцелиться чуть позже. Именно сейчас незамысловатые шуточки Плинна, его неуместные обычно комментарии и своеобразное подбадривание были бы как никогда к месту. А может быть Кол боялся, что отец во второй раз исчезнет, а он снова не успел с ним попрощаться.
Спустя всего два дня после приезда, Кол осведомился – дозволено ли им с Крохой покидать башню и гулять в её окрестностях, и получил вполне предсказуемое согласие. Действительно, деваться с этого острова им было некуда, да и вообще – до ближайшего селения (теперь Кол знал, что сами келлийцы считают его городом и называют Копперн) было больше часа пути. Здесь, в окрестностях башни не водились хищники, то ли отпугнутые магией Герцогини, то ли истреблённые неугомонными келлийцами. Так что гостям с материка ничего не угрожало, разве что опасность заболеть в этом сыром холодном климате.
И именно по причине мерзкой погоды Кол нечасто пользовался своим правом. Иногда, когда сидеть в своей комнате становилось невмоготу, он – изредка один, но чаще в сопровождении Крохи – спускался вниз, чтобы побродить среди громадных сосен и кедров. Но вид этого неизменно серого неба, этих хвойных громад, постоянно вынужденных отражать нападки буйного ветра, навевал на него хандру, так что через короткое время они возвращались обратно. Здесь, по крайней мере, не было окон, и можно было представить себе, что находишься в Латионе.
Какое-то время Герцогиня в общении со своими гостями держалась достаточно отстранённо. Она куда чаще обращалась к своим подручным-северянам, которые, разумеется, куда лучше владели необходимой информацией, и лишь сверялась с Колом по кое-каким вопросам. Иногда это было почти унизительно – мастер Теней ощущал себя простым наёмником, которого наниматели считают лишь инструментом для решения своей задачи.
Более того, когда он предложил наладить связь с Гильдией, чтобы подготовить будущие события, Герцогиня безапелляционно запретила ему это.
– План настолько хрупок, что его может разрушить даже бабочка, – проговорила она. – Чем больше людей будет вовлечено в него до срока, тем выше вероятность, что один из них окажется достаточно болтлив, чтобы всё испортить.
Кол хотел было возразить, что в Гильдии не держат болтунов, но, промолчав пару мгновений, в итоге так и не открыл рта. И дело было не только в робости перед Герцогиней. На самом деле, таков был кодекс мастера Теней – если клиент ставит условия, им необходимо следовать.
Так продолжалось больше двух недель – благодаря часовому механизму в комнате, Кол теперь мог вести отсчёт дням, аккуратно помечая в блокноте каждое новое утро. И все эти минувшие дни плохо сказались на мастере Теней. Он сделался более угрюмым и молчаливым, и даже Кроха уже не мог совладать с этим.
То и дело, поддавшись меланхолии, Кол, часами просиживавший в своей комнате, глядя в одну точку, принимался вдруг костерить Командора за то, что выбрал для этого задания именно его. Разумеется, делал он это не вслух, но от этого его слова были ещё более злыми и горькими. Что бы он ни отдал сейчас за то, чтобы навсегда убраться с этого проклятого острова! А ещё лучше было бы вовсе никогда не оказаться здесь! Кол понимал, что Герцогиня так просто не забудется, и, быть может, ему предстоит жить с этим грузом всю жизнь…
Во время подобных приступов жалости к себе Кол раз за разом доставал свой блокнот и считал прожитые на острове дни, пытаясь вычислить, сколько их ещё осталось впереди, но затем, осознавая это число, хандрил ещё больше. Он понимал, что это поведение недостойно мастера Теней, но сейчас, когда он был заперт в этой башне, едва ли не в одиночной камере, ему было плевать на это.
Поддавшись отчаянию, он, как и Кроха, перестал бриться, и теперь, видя иной раз своё отражение в бадьях с водой, лишь криво ухмылялся – в местных одеждах, небритый и с отросшими волосами, он всё больше начинал походить на келлийца. Осталось лишь как-нибудь намазать свою бородёнку медвежьим жиром – и образ будет завершён!
Хотя, говоря откровенно, до сих пор он ни разу не встретил северянина, чья борода была бы действительно смазана жиром. Может быть, для местных погода была ещё не настолько холодной, чтобы прибегать к этому средству, но Кол подозревал, что и это была ещё одна байка, столь популярная на материке и столь же далёкая от реальности, как и небылицы о самой Чёрной Герцогине.
И всё же ощущение того, что он заперт в клетке, не покидало мастера Теней. Он чувствовал себя абсолютно лишним не только во всей этой башне, но и на всём этом чёртовом острове. Одна и та же служанка, чей вид вызывал уже в нём раздражение, больше похожее на ненависть, приносила ему еду, убиралась в его комнате. Она же вечно дежурила где-то поблизости, с готовностью бросаясь навстречу, едва он выходил за дверь. Кроме неё Кол практически не встречал здесь людей. Громадная башня казалась едва ли не вымершей.
Кол никогда не задумывался о том, что чувствуют люди, брошенные в одиночные камеры в казематах его величества, но полагал, что его нынешние ощущения весьма схожи с ними. В своём эгоцентризме он абсолютно серьёзно уже сравнивал себя с самыми несчастными из узников, а переживаемые чувства – с пытками.
Как бы ни прискорбно было это признавать, но, похоже, хвалёный мастер Кол, любимец Командора и один из самых перспективных членов Гильдии по общему мнению, «поплыл» при первой же серьёзной неудаче, случившейся в его жизни и карьере. Привыкнув быть баловнем судьбы, он теперь был раздавлен ударом, что она нанесла ему исподтишка. Похоже, Командор сильно переоценил своего протеже… Сложнейшая операция, казалось, была поставлена под удар…

Глава 8. Личное
С недавнего времени Кол узнал, что на вершине башни имеется площадка, с которой можно обозревать виды острова и панораму Серого моря. Точнее, он знал это и прежде, но теперь выяснил, что может беспрепятственно подниматься туда в любое время. Он нечасто пользовался этим правом, так как хандра всё больше одолевала его, но иногда, когда начинало казаться, что ему не хватает воздуха в этом замкнутом пространстве, Кол всё же поднимался туда. Их комнаты располагались достаточно высоко, так что для подъёма на вершину башни требовалось преодолеть заметно меньше ступеней, чем для спуска к её подножию.
Кол стоял, опершись на парапет, и глядел на блики, играющие на волнах Серого моря. Был один из немногих дней, которые вполне можно было бы назвать солнечными. Да, по небу бежали неизменные облака, которые жители того же Латиона уже назвали бы тучами, но между ними были достаточные разрывы, чтобы лучи осеннего светила успевали на время осветить этот вечно хмурый мир.
Откровенно говоря, вид с башни действительно был потрясающим. Окрестные скалы, покрытые лесами, не закрывали обзора, и остров Барти, как обычно называли эту землю палатийцы, не умея произнести сразу несколько согласных подряд, проглядывался на несколько миль. И, насколько хватало глаз, повсюду была эта тёмная густая зелень хвойных лесов. Остров был очень велик, и с побережья, разумеется, нельзя было окинуть его взглядом полностью. Где-то там, наверняка, были и свободные от леса земли, и голые камни, и реки с крупными озёрами. Наверное, были даже города, хотя Кол уже имел случай полюбоваться тем, что эти дикари именуют городом.
То и дело взгляд мастера Теней против воли устремлялся на юг, словно пытаясь преодолеть многие десятки миль водного пространства и достичь палатийского берега. Но будь берег Паэтты даже в десяти милях отсюда, его было бы не разглядеть из-за туманной дымки, стелящейся по горизонту. Увы, в ближайшие месяцы ему придётся считать подобное хорошей погодой…
А ещё на этом проклятом острове всегда было ветрено. Кол не мог припомнить ни дня, когда воздух был бы спокоен и неподвижен здесь. Ветры дули постоянно – то чуть более тёплые со стороны Серого моря, то куда более пронизывающие – с севера, с бескрайних ледяных полей Тайтана.
Но надо отдать должное дикарям – живя всю жизнь среди этих ветров, они неплохо научились справляться с ними. Их одежды шились из шкур местных медведей и волков таким образом, что не давали ледяному воздуху проникать к телу. Разумеется, у Кола была теперь такая одежда, и сейчас, стоя на этом ветродуе, он почти не чувствовал холода. Меховая шапка, похожая на большой капюшон, спускающийся на спину, так чтобы не дать ветру ни малейшего шанса, довершала его облик, и сейчас даже близкие друзья с десяти шагов не признали бы его, приняв за келлийца.
– Не думала, что здесь кто-то есть.
От этого голоса, прозвучавшего столь внезапно, Кол едва не подпрыгнул. Он затравленно обернулся. В двух шагах от него стояла Герцогиня, одетая в изящный меховой наряд, который вряд ли мог обеспечить должную защиту от холода. Более того, даже он был распахнут у горла, приоткрывая незащищённую кожу. Ветер трепал волосы Герцогини, не прикрытые шапкой. Судя по всему, от стужи её оберегало какое-то колдовство, потому что никак иначе объяснить столь легкомысленный наряд было нельзя.
– Простите, – пролепетал Кол, непроизвольно пятясь, хотя позади был лишь парапет, в который он и уткнулся. – Я сейчас уйду.
– Нет, зачем же? – произнесла Герцогиня, не делая ни шага вперёд, словно боясь спугнуть робкого гостя. – Оставайтесь, составьте мне компанию.
– Хорошо, ваша светлость, – Кол судорожно кивнул и застыл, не зная, что делать дальше.
– Я иногда прихожу сюда, чтобы полюбоваться видами, – проговорила Герцогиня, подходя к парапету рядом с Колом.
Она изящно опёрлась на него, чуть наклонившись вперёд, и с удивительным, несвойственным ей чуть мечтательным выражением лица стала разглядывать раскинувшееся под ней море. Пряди её волос бились на ветру, то и дело попадая на бледное лицо, и тогда Герцогиня изящным движением убирала их, впрочем, ненадолго.
Кол стоял, ни жив, ни мёртв. Сердце бешено колотилось, дыхание перехватило, а в голове стоял какой-то шум, заглушающий все окружающие звуки, кроме её голоса. У него было странное ощущение, будто бы всё это происходит во сне. Даже волны Серого моря, казалось, вдруг замедлились, словно превратившись в масло.
– Со временем начинаешь понимать и ценить красоту этих мест, – помолчав несколько минут, тихонько заговорила Герцогиня. – Природа здесь сурова, но… честна, – запнувшись, она наконец подобрала нужное слово. – А вы что думаете по этому поводу, мастер Кол?
– По мне здесь слишком мрачно и холодно, ваша светлость, – с некоторым усилием заговорил Кол. – Мне больше по нраву природа моих родных мест.
– А я родилась в глухих лесах неподалёку от Симмерских болот, – внезапно произнесла Герцогиня, и голос её прозвучал как-то совершенно тепло и доверительно, будто они были старыми приятелями.
Кол, не удержавшись, взглянул на прекрасную собеседницу. Впервые он видел её такой. Герцогиня словно скинула свою ледяную броню и казалась сейчас такой естественной, такой… близкой… Впрочем, и это могло быть не более чем игрой. Однако сердце Кола затрепетало от внезапного прилива чувств. Именно сейчас, без своих откровенных нарядов, с этим слегка задумчивым выражением лица, в котором в этот момент не было ничего царственного, она была особенно желанной, потому что внезапно из недосягаемого идола, мифической богини вдруг превратилась в смертную женщину.
И, тем не менее, он не нашёлся с ответом. Кол молчал, опасаясь, что если откроет рот, то из него польются совсем не те слова, которые следовало бы произнести.
– Вы глядите на меня так, будто я удивила вас этим признанием, – рассмеялась Герцогиня. – Могу лишь вообразить, какое представление обо мне бытует в ваших краях! Полагаю, вы были очень удивлены, впервые увидев меня?
– Я был бесконечно удивлён, ваша светлость, – хриплым голосом подтвердил Кол. – Я и представить не мог, что вы… такая…
– Пожалуй, приму это как комплимент, – вновь засмеялась Герцогиня.
Они вновь замолчали. Внезапно покрасневший Кол отвернулся, чтобы скрыть смущение, а Герцогиня словно бы вновь погрузилась в созерцание игры, что вели свет и тень на бушующей поверхности моря. Мастера Теней так и подмывало улизнуть, но он понимал, что это будет совершенно невежливо, а потому он продолжал пялиться вперёд, не видя ничего перед собой и ощущая себя полнейшим болваном.
– Вы, помнится, обещали рассказать, почему избрали себе такое имя, – вдруг прервала молчание Герцогиня.
Кол точно помнил, что ничего такого не обещал, но это не имело значения. Он буквально млел от того, что эта прекрасная женщина, кажется, искала общения с ним и интересовалась им. И он был покорён её неожиданно простой манерой общения, когда она не только не выдерживала дистанцию, как это бывало обычно, а даже напротив – явно стремилась навстречу.
Поэтому он, слегка запинаясь и путаясь в словах, рассказал свою незамысловатую историю, которая, однако же, неожиданно произвела громадное впечатление на Герцогиню.
– Значит, вас назвали в честь Кола? – заметно волнуясь, проговорила она.
Нынешний мастер Кол, немало удивлённый тем, что Чёрной Герцогине известен рядовой легионер, сгинувший десятки лет назад, подтвердил это. Более того, судя по всему, эта странная женщина знавала также и господина Танисти, хотя его имя вызвало у неё куда меньше волнения. Тем не менее, она принялась расспрашивать о нём, чуть улыбаясь тому, что узнавала.
Затем, видимо, уже не в силах остановить бег ностальгических мыслей, она задала вопросы и о Командоре, которого упорно продолжала именовать просто Вараном. Однако здесь Кол мало что мог рассказать Герцогине. Хоть его и называли не иначе как любимцем Командора, на самом деле он видел его лишь раз в жизни и почти ничего о нём не знал, кроме нескольких явно полуправдивых легенд, что ходили о нём.
Сейчас Герцогиня выглядела совсем уж непривычно. Она даже раскраснелась от волнения, хотя, быть может, виной тому был жгучий ветер. Её восхитительные огромные тёмные глаза буквально лучились, и она, слушая незамысловатые рассказы Кола, подалась в его сторону, так что их лица разделяло лишь около фута.
Прежде он ещё не видел её так близко, и теперь имел возможность убедиться, что она столь же прекрасна вблизи. На её коже не было и следа пудры и белил, коими так любят злоупотреблять перезрелые кокетки в Латионе, забивая ими свои морщины. Нет, Герцогиня и вблизи, при солнечном свете, всё также выглядела едва ли на двадцать пять. И в волосах её, чёрных и густых, не было видно ни единой серебряной ниточки. Глядя на неё, так легко было забыть, что возрастом она годится ему, Колу, в матери, а то и бабушки.
Сейчас Кол как никогда сожалел, что не удосужился побольше разузнать о своём, как выяснилось, весьма неординарном тёзке у мастера Танисти, потому что он видел, как живо Герцогиня интересуется его судьбой, но, к сожалению, сведения, коими владел мастер Теней, были весьма скудны. Папаша Плинн чаще вспоминал их совместные армейские будни, а мастер Танисти всегда довольно неохотно говорил на эти темы. Впрочем, говоря откровенно, и сам юный Сан Дорлин не особенно горел желанием разузнать что-либо поподробнее.
– Как удивительны и причудливы хитросплетения Судьбы! – задумчиво произнесла Герцогиня, когда Кол пересказал всё, что знал, едва ли не по второму разу. – Благодарю вас, мастер Кол, что оживили во мне воспоминания о давно минувших днях! Эти имена, которые, как мне казалось, навеки исчезли из моей жизни, внезапно вернулись вновь. Да, теперь я понимаю, почему Варан прислал именно вас…
И внезапно она одарила Кола таким необычным взглядом, что у того ослабели колени.
– Рад служить, ваша светлость, – брякнул он, мгновенно пожалев о сказанном, поскольку это действительно было неимоверно глупо.
– Меня зовут Солана, – неожиданно проговорила Герцогиня, улыбнувшись как-то совершенно открыто и тепло. – В частных беседах вы можете обращаться ко мне по имени.
– Хорошо… ваша светлость… – пробормотал Кол, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног.
Герцогиня легко рассмеялась, и смех этот был подобен музыке, что разливается над владениями Арионна. В этот момент Колу тоже хотелось плакать и смеяться одновременно. Он уже больше не владел собой, осознавая, насколько он сейчас, должно быть, жалок и смешон, но ему было плевать. Ему было плевать на всё, кроме этой женщины. Сейчас он не был мастером Теней, он забыл о существовании Гильдии, Командора и Крохи, и всего мира за пределами этой ветреной площадки. Если это лишь колдовство – плевать! Оно столь восхитительно, что если Герцогиня и впрямь приворожила его, то Кол мечтал лишь о том, чтобы так продолжалось и впредь.
– Как по-вашему, мастер Кол, я привлекательна для своих лет? – томно взглянув ему прямо в глаза, проговорила Герцогиня.
– Вы… прекрасны, моя госпожа… – облизав внезапно пересохшие губы, выдохнул мастер Теней.
– Мне кажется, или вы неравнодушны ко мне? – игриво улыбнулась Солана, подавшись вперёд, так что между их лицами осталось не более нескольких дюймов[11 - Дюйм – мера длины, равная примерно 2,5 см.].
– Я схожу по вам с ума, государыня, – очертя голову, признался Кол.
– Я так и думала, – и её губы прильнули к его губам.
– А что, если я просто околдовала вас, мастер шестого круга? – гипнотизируя его взглядом своих громадных бездонных глаз, прошептала Герцогиня, когда поцелуй наконец прекратился.
– Тогда я прошу лишь об одном – никогда не снимайте своих чар! – пылко, словно незрелый юнец, прошептал он в ответ.
Солана вдруг выскользнула из его объятий, и на мгновение сердце Кола перестало биться – он решил, что всё это было лишь игрой.
– Пойдёмте вниз, мастер Кол, здесь слишком холодно, – она протянула ему руку, а выражение её лица сулило мастеру Теней неземное блаженство.

***
Спальня Герцогини была почти столь же огромна, как её тронная зала. В центре её располагалась гигантских размеров постель, на которой при должной сноровке можно было бы, пожалуй, разместить целый взвод солдат. Но сейчас на ней были лишь два человека.
Герцогиня нисколько не стеснялась своей наготы. Она не пыталась прикрыться от нескромных глаз Кола, который буквально пожирал её взглядом. Томно потянувшись, Солана чуть шевельнула пальцами, и тут же раздался тонкий мелодичный звон, словно где-то легонько потрясли хрустальным колокольчиком. Едва ли не в ту же секунду в спальню вошла служанка. Кол, чертыхнувшись, поспешно натянул на себя одеяло, тогда как Герцогиня даже не сменила позы.
– Сорглит, вина, – тихонько проговорила она, не удостоив служанку и взглядом из-под полуприкрытых век.
Та, склонившись, мгновенно исчезла, словно была лишь фантомом, вызванным чарами Чёрной колдуньи, и вернулась всего через минуту, неся поднос с бутылкой и двумя бокалами весьма тонкой работы. Поставив поднос прямо на необъятную кровать, служанка ловко разлила вино по бокалам, которые протянула своей госпоже и её заметно смущённому гостю, и тут же удалилась.
Герцогиня, сделав пару глотков, поставила бокал на пол и снова откинулась на подушки. Кол же едва ли не залпом осушил свой бокал и почувствовал сильное головокружение, словно выпил уже не одну бутылку.
– При случае передай Варану, что он прислал отличный подарок, – вновь сладко потянувшись, промурлыкала Солана.
– Подарок? – Кол всё ещё плохо соображал после произошедшего. – Что вы имеете в виду?
– Тугодум! – рассмеялась Герцогиня. – Сложно догадаться? Уж во всяком случае, не это вино – его мне доставляют из Пунта.
Кол вспыхнул – намёк Соланы ошарашил его.
– Вы хотите сказать, что Командор послал меня сюда…
– Для того, чтобы ты совратил его бывшую? – фыркнула Герцогиня. – Очень в этом сомневаюсь!
Мастер Теней был настолько смущён, что лишь краем сознания отметил тот факт, что между Командором и Герцогиней, по-видимому, что-то было. Но об этом он подумает в другой раз, а сейчас надо как-то спасать остатки достоинства.
– Я так и не думал, – как можно небрежнее пожал плечами Кол, вновь заваливаясь на спину, но почти сразу же повернул лицо к Солане, не в силах оторваться от созерцания её бесподобного тела. Сейчас даже шрамы, испещрившие её кожу то тут, то там, выглядели весьма соблазнительно и казались неотъемлемой частью образа.
– И тем не менее, всё сложилось весьма удачно. Полагаю, этой зимой скучать мне не придётся.
И вновь Кола слегка покоробило подобное, несколько утилитарное отношение к его персоне, однако же, говоря откровенно, не в его положении было разыгрывать какую-то щепетильность. Он и так внезапно заполучил куда больше, чем смел даже мечтать. Если Герцогиня лишь играет с ним – пусть! Остаётся лишь надеяться, что эта игра не надоест ей как можно дольше.
– У тебя кто-то есть в Латионе, Кол? – чуть помолчав, спросила Солана, видя, что мастер Теней не склонен к разговорам.
– Никого.
– Жаль… – усмехнулась Герцогиня, вновь подхватывая с пола бокал.
– Это ещё почему? – искренне озадачился Кол.
– Любой женщине лестно, что она всё ещё пользуется вниманием мужчин, – пояснила Солана тоном, по которому нельзя было определить, говорит ли она серьёзно, или же вновь потешается над неловким любовником. – Но когда ради тебя изменяют любимой – это лестно вдвойне.
– Что ж, простите меня, государыня, – усмехнулся в ответ Кол, радуясь в душе, что он, несмотря на всё то, что происходило сейчас, ещё сохранил какие-то остатки сарказма. – Обещаю, что в следующий раз я обязательно обзаведусь возлюбленной, и, вернувшись к вам, буду бессовестно ей изменять.
– О, – насмешливо изогнула бровь Герцогиня. – Кто-то становится слишком самоуверен! Ты думаешь, что у нас будет «следующий раз»?
Кол едва не поперхнулся, решив, что зарвался, но, перехватив взгляд Соланы, понял, что вновь попался на её игру. И всё же, говоря откровенно, в глубине души его жила неуверенность. Глядя на бесстыдно раскинувшуюся перед ним прекрасную женщину, которая, к тому же, была ещё и величайшей колдуньей, а также и правительницей свирепого непокорного народа, Кол осознавал, сколь ничтожен он в сравнении с ней.
Да, сейчас она – наверное просто от скуки – приблизила его к себе, по сути, сделав своей игрушкой. Но это ведь не могло продолжаться долго! Может быть, будь он Командором, или каким-нибудь великим магом, то ещё мог бы рассчитывать на что-то, а так… Он всё ещё слишком робел перед Чёрной Герцогиней, и понимал, что с этим надо что-то делать, если он действительно надеется продержаться в её любовниках хотя бы до весны.
И однако же сейчас он не нашёлся с ответом. Единственное, на что его хватило – кривоватая ответная ухмылка. Возможно, Солана ждала чего-то большего, но на данный момент ни на что большее он не был способен.
– Во времена моей молодости мастера Теней были порешительнее, – рассмеялась Герцогиня. – Увы, в этом мире всё мельчает… Ладно, видно придётся мне всерьёз заняться твоим воспитанием. А ну-ка, иди сюда!..
И она, отбросив бокал в сторону, кошкой скользнула к Колу, оказавшись на нём верхом. Если мастера Теней и задели слова Герцогини, через мгновение это перестало быть важным.

Глава 9. Симмер
Кол и сам не знал – счастлив ли он. С одной стороны, он обладал женщиной, просто помыслить о которой ещё недавно показалось бы ему крайней степенью заносчивости. Солана была не просто шикарной женщиной – она была Чёрной Герцогиней, и это добавляло отношениям куда больше вкуса, чем какие бы то ни было специи и приправы могут украсить вкус кушанья. Кол был охотником, который, обычно добывая лишь куропаток и бекасов, внезапно, сам не понимая, как это у него вышло, подстрелил эллорского дракона.
И в этом как раз была обратная сторона этой сверкающей монеты. Досадное, унизительное ощущение собственной неполноценности неотвязно прицепилось к мастеру Теней. Действительно ли он был охотником, заполучившим в качестве трофея дракона, или же он был ещё одной головой волка в череде других таких же голов, висящих в охотничьем зале Соланы?
Ощущение того, что он – лишь игрушка для заскучавшей волшебницы, не отпускало его. С беспощадной самокритичностью Кол понимал, что живи Солана в Латионе, у него не было бы ни малейшего шанса даже на то, чтобы она просто взглянула в его сторону, не говоря уж о чём-то большем. Даже будучи о себе довольно высокого мнения, Кол не мог не понимать со всей очевидностью собственной заурядности в сравнении с Герцогиней. Она – одна, тогда как таких как он – тысячи.
На самом деле, и сама Солана подливала масла в огонь. С циничностью всемогущей женщины, прожившей, к тому же, уже весьма долгую жизнь, она, не таясь и не стыдясь, упоминала о своих предыдущих фаворитах и даже фаворитках, как о чём-то самом собой разумеющемся. Иногда к случаю, а иной раз и безо всякого повода она принималась вдруг вспоминать тех, кто делил с ней ложе прежде.
Колу ничего другого не оставалось, как слушать всё это, делая вид, что его это нисколько не задевает. Однако же, он был порядком удивлён, когда узнал, что Солана большей частью предпочитала женщин мужчинам. Как правило, это были молоденькие дочки местных ярлов, изредка – смазливые служанки. Герцогиня сама признавалась, что все её отношения длились совсем недолго, и были не более чем развлечениями. Причём мужчины задерживались в её фаворитах обычно ещё меньше, так что Кол с тоской загадывал – будут ли они ещё вместе к началу весны?
В общем, выходило так, что он – не более чем экзотическое блюдо для Чёрной Герцогини, что уже пресытилась местной стряпнёй. И это, признаться, весьма ощутимо било по самооценке. Ему не хотелось питать никаких особенных иллюзий по поводу своего положения, но полностью справиться с этим он не мог. Солана целиком завладела его душой, и где-то в глубине этой пленённой души теплилась надежда, что его история может получиться иной, чем у всех тех бедолаг до него.
Кстати говоря, их разговор время от времени столь же легко и непринуждённо мог вдруг переключиться на Командора – Герцогиня, видимо истосковавшаяся по подобному общению, иногда бывала весьма разговорчивой. Так Кол узнал, что совсем короткое время Командор, которого тогда звали Вараном, также был любовником Соланы.
– Он приехал ко мне через год или два после окончания войны, – буднично рассказывала Герцогиня, когда они лежали в её огромной постели, где вообще проводили значительную часть дня. – И пробыл здесь два месяца. В эти два месяца мы не выбирались из спальни, – усмехнулась она. – Ну а затем он уехал, поскольку не мог надолго оставить дела. И до твоего появления он оставался единственным моим любовником с материка.
Прошло уже несколько недель с того памятного дня, когда они встретились на вершине башни, но Кол по-прежнему не мог до конца избавиться от своего благоговения перед этой женщиной. Глядя на её свежее упругое тело, так легко было позабыть, что она была ровесницей его отца. Но даже лёжа обнажённой в смятой постели, Солана не переставала выглядеть царственно. И потому он по-прежнему взирал на неё не только как любовник, но и как подданный.
Вроде бы Герцогиню это раздражало. Во всяком случае, она неоднократно отчитывала Кола за его излишнее раболепие, несвойственное, по её словам, мастеру Теней шестого круга. Сам Кол тогда отшучивался, что не дозрел ещё до шестого круга, и тогда неизменно в разговоре всплывало имя Варана. Солана не упускала случая напомнить, что тот в возрасте Кола был уже «самым настоящим» мастером шестого круга, безо всяких натяжек и допущений.
Естественно, подобные сравнения ранили мастера Теней, но он, конечно, предпочитал держать это в себе. Во-первых, не хотел, чтобы Солана со свойственным ей цинизмом начала бы бередить эти раны, что удавалось ей отлично. А во-вторых, разумеется, была субординация, и Кол никогда не позволил бы себе вслух и в чьём-либо присутствии выказать хоть малейшее неуважение к Командору Гильдии.
Было и ещё одно, пожалуй, даже более болезненное сомнение, что постоянно глодало душу Кола. Солана, несмотря на почтенный возраст, оставалась весьма страстной женщиной, так что иногда казалась просто ненасытной. И Кол в глубине души опасался, что ему не удаётся в полной мере удовлетворить её потребностей. Он старался как мог, но боялся, что этого всё-таки недостаточно, и эти опасения глубоко уязвляли его. Однако в открытую спросить об этом у Герцогини он, разумеется, не мог.
Иной раз Кол с едва ли не ужасом думал о том, что будет, если в один прекрасный день Герцогиня предпочтёт ему более молодого и сильного Кроху, который куда больше него походил на её предыдущих любовников. Иногда эти мысли так терзали его душу, что мастер Теней в почти фанатичном исступлении думал о том, что в тот день он просто прыгнет вниз с вершины башни. В другое время столь экзальтированные мысли порядком насмешили бы Кола, но сейчас ему было не до смеха…
Так он и жил, раздираемый противоречивыми чувствами. Иной раз он не верил собственному счастью, особенно в те моменты, когда нежился в сладостных ласках Соланы. Но в другие моменты он готов был выть от того, что ощущал себя куклой. Когда Чёрная Герцогиня обнимала его, когда её губы страстно прижимались к его губам – кого в этот момент целовала она в своих мыслях? Мастера Варана, что прислал его сюда? А, может быть, того самого погибшего легионера Кола, которым она была так заинтересована?..
– Как забавно, что тебя зовут Саном, и что ты взял себе это прозвище, – однажды сказала ему Герцогиня. – Об этом во всём мире знают лишь несколько человек, но в некотором смысле тот самый Кол, приятель Бина, являлся одним из важнейших людей во всей истории Паэтты. Можно сказать, что именно он в своё время и породил Чёрную Герцогиню. Он накрепко связан со всей историей Башни, и твоё появление здесь и сейчас представляется мне знаком Судьбы. Кажется, боги предначертали тебе нечто особенное, мастер Кол!
Признаться, мастера Теней подобные высказывания несколько настораживали. Нельзя сказать, что он слишком уж верил в Судьбу и её предназначения, но, с другой стороны, в его жизни было немало такого, во что невозможно было бы поверить, не видь он это собственными глазами. И та убеждённость верующей, с какой произносила эти слова сама Герцогиня, внушали определённое беспокойство.
Какое-то время Кол искренне полагал, что все разговоры Соланы о необходимости борьбы с Симмером были лишь красивым прикрытием её истинных желаний, а именно – покорения Паэтты. Мастер Теней подозревал, что план Герцогини по созданию некоего союза, объединённого целью разгрома Симмерской республики – лишь начало чего-то большего. Ему показали лишь заглавие книги и её первую страницу, но Кол не сомневался, что дальше будет ещё много страниц, пока сокрытых от его взора.
Судя по всему, Герцогиня желала мирового господства. Так Кол думал с самого первого дня, когда она только открыла ему свои планы, и так же он думал и теперь. Однако если поначалу подобная перспектива весьма пугала его, и особенно угнетало, что он принуждён участвовать в этом, то теперь мастер Теней относился к данной возможности куда спокойней.
Если Солана хочет захватить мир – пусть. Тем более, что всё это, судя по всему, случится с санкции Командора, ведь трудно поверить, что он не был в курсе её замыслов, когда посылал сюда своего человека. А уж теперь Кол и вовсе не испытывал и тени сомнений, и готов был помогать Чёрной Герцогине настолько, насколько это будет возможно.
Не слишком-то разбираясь во всей этой магической белиберде, Кол довольно быстро позабыл полупонятные рассуждения Соланы о каких-то манускриптах, орденах магов и войне с Симмером. В его понимании не укладывалась сама возможность того, что кто-то из смертных может всерьёз рассчитывать схватиться с силой, пребывавшей в этом мире с зари времён. Даже Чёрной Герцогине такое неподвластно!
А потому он вскоре упростил для себя план Соланы до такого состояния, чтобы он укладывался в понятные и реалистичные схемы. Разумеется, Солана попытается что-либо сделать с Симмерской республикой, а не с той древней сущностью, что обитала в озере! Но, как мы уже сказали выше, Кол полагал, что борьба с безумными фанатиками – не цель, а лишь средство для хитрой Герцогини, решившей сделаться великой императрицей.
И тем удивительнее для него было убедиться, что Солана нисколько не шутит, планируя настоящую войну с таинственным демоном. Они вообще довольно часто говорили о предстоящем деле, оговаривая какие-то нюансы и пытаясь предугадать возможные проблемы, но вот мотивов Герцогини обычно не касались. И вот когда имя Симмера вновь случайно всплыло в разговоре, Кол, надеясь, что теперь-то Солана не станет скрывать своих истинных намерений, спросил:
– Ты хочешь сказать, что действительно намерена бороться с самим Симмером?
– Не просто бороться, – тряхнула волосами Герцогиня, оправляя причёску после недавних любовных утех. – Я намерена уничтожить его.
– Но разве это возможно?.. – не поверил собственным ушам мастер Теней.
– Вот это мне и нужно выяснить, – Солана принялась надевать платье, на что Кол смотрел с явным сожалением.
– Но для чего тебе это?..
– Как ты думаешь, – Солана поднялась с постели, и платье, скользнув, облачило её фигуру. – Почему я ношу столь откровенные наряды?
– Потому что у тебя шикарная грудь? – усмехнулся Кол, с удовольствием разглядывая глубокий вырез.
– Я ношу их из-за этого, – Герцогиня провела своим длинным ногтем по одному из шрамов. – Знаешь, что это?
– Похоже на какие-то руны, – пожал плечами Кол.
На самом деле, его давно интересовал этот вопрос, но он ни разу не задал его Солане, полагая, что она сама расскажет, если захочет. Видимо, этот момент наступил.
– Точно, – губы Герцогини тронула какая-то кривоватая полуулыбка. – Это – весьма могущественные магические руны, и их в своё время нанёс на мою кожу сам Симмер. Он думал, что этими рунами он привязал меня к себе, будто цепную дворнягу. Но он ошибался. И теперь я хочу, чтобы все видели этот символ моей маленькой победы над ним.
– И ты хочешь избавиться от этого контроля?
– Я уже избавилась от него! – довольно резко возразила Солана. – Симмер, сколь бы силён он ни был, пока что не может дотянуться до меня. Но я понимаю, что он продолжает пытаться, и пусть не сейчас, а через полсотни и даже сотню лет, но он сможет стать достаточно силён для этого. Время и законы Сферы работают на него и против меня. Поэтому-то я уже много лет ищу способ избавиться от этой угрозы.
– Но для чего ты ему нужна? – Кол был не на шутку встревожен тем фактом, что находится в непосредственной близости от человека, к которому столь повышенный и явно недобрый интерес проявляет одна из самых могущественных сущностей этого мира. – И как так вышло, что он наложил на тебя эти руны?
– Когда-то давно, когда только-только начиналась война с Эллором, он сотворил из меня, дочки рыбака, могущественную колдунью, и отправил искать встреч с той, которую именовали Чёрной Герцогиней ещё прежде меня. А меня же народ тогда прозвал Симмерской ведьмой…
– Быть не может! – несколько непочтительно фыркнул Кол, безмерно удивлённый последними словами.
Конечно же, как и все дети Латиона, когда-то он также слушал страшные сказки о Симмерской ведьме, которые любила рассказывать бабушка, когда ещё была жива. Но людская память зыбка и своенравна, так что старая колдунья, повелительница гоблинов с востока, целиком оторвалась от своего времени, равно как и от своего реального прототипа. Она превратилась в типичного сказочного персонажа, и Кол ещё недавно готов был биться об заклад, что сказки, которыми его потчевала старая бабка, она сама слыхала ещё маленькой девочкой. Симмерская ведьма в сознании Кола ничем не отличалась от лисички Тэйри и Глоппенхольца[12 - Лисичка Тэйри и Глоппенхольц – герои популярных латионских народных сказок. В сказке о лисичке Тэйри рассказывалось, как она ловко обманывала матёрого волка Крока, держащего в страхе весь лес. Глоппенхольц – мальчик, рождённый из горохового стручка, весьма изобретательно избавился от старой колдуньи, которая похитила его.].
Естественно, что теперь, глядя на соблазнительную и кажущуюся ещё совсем юной Солану, он никак не мог сопоставить её с образом той страшной, поросшей щетиной старухи, что заправляла стаями гоблинов и пожирала младенцев. И особенно не верилось, что те истории, которые в детстве заставляли его со сладостным ужасом забиваться поглубже под одеяло, на самом деле случились всего лишь незадолго до его рождения. Хотя… Случились ли? Он и раньше не воспринимал их иначе чем сказки, а уж теперь, познакомившись с Соланой, целиком осознавал всю их абсурдность.
– Я знаю, что молва сильно преувеличивает мои похождения, – несколько горько, как показалось Колу, усмехнулась Герцогиня. – Судя по твоей реакции, не так ты представлял себе Симмерскую ведьму.
– Ты ведь не разыгрываешь меня? – всё ещё с большим недоверием спросил Кол.
– Да уж! – Солана саркастически изогнула бровь. – Мало мне репутации злобной северной колдуньи, припишу-ка себе ещё и «заслуги» Симмерской ведьмы!
– Но как же это возможно? – недоумевал Кол.
На языке так и вертелся вопрос об истинном возрасте Чёрной Герцогини, но он не рискнул задать его. Из прошлых разговоров он пришёл к выводу, что она – ровесница его отца, но теперь… А вдруг его первые ощущения были верными? Вдруг всё то, что он видит перед собой – ловко наведённый морок, а на самом деле всё это время он делил ложе с древним покрытым коростой чудовищем?..
Однако, слегка отойдя от первого шока, Кол внутренне усмехнулся над собой. С каких пор он, мастер Теней шестого круга, верит в бабкины сказки?..
– Мне было шестнадцать, когда Симмер увлёк меня, сделал волшебницей и поставил во главе своего гоблинского войска. Что бы не рассказывали ваши сказки, на самом деле всё было быстрее и прозаичней. Всего через несколько недель я жестоко заболела и едва не умерла. Меня выходила старая травница, что жила в глуши со своей дочкой, а гоблинов истребила подоспевшая палатийская армия, и это была никакая не битва, а бойня, поскольку без моей воли несчастные животные не были способны ни к какому сопротивлению. Вот и всё. Затем я отправилась в Шинтан, где и встретилась с Вараном, Бином и остальной компанией, что искали Кола и Чёрную Герцогиню.
Эта бесхитростная история была столь же далека от известных ему сказок про Симмерскую ведьму, сколь и образ Соланы был непохож на общепринятое представление Чёрной Герцогини, а потому Кол сразу и безоговорочно в неё поверил. И вновь внутренне не смог удержаться от усмешки при мысли о том, насколько невероятными будут казаться его любовные похождения позже, если он вздумает хвастаться ими перед приятелями за кружкой эля. Быть любовником Чёрной Герцогини – это уже звучит немыслимо, но если к этому прибавить, что он спал ещё и с Симмерской ведьмой… Кол не сдержался и рассмеялся в голос.
Солана, озадаченная подобной реакцией, рассмеялась тоже, когда он, чуть смущаясь, рассказал ей о своих фантазиях.
– Так ты хочешь отомстить Симмеру за то, что он с тобой сделал? – через какое-то время Кол вернулся к прежнему серьёзному разговору.
– За то, что он со мной сделал? – насмешливо переспросила Герцогиня. – Симмеру я обязана всем, мастер Кол! Он избавил меня от незавидной судьбы деревенской девки, гоняющей зайцев по лесам. Если бы не он, мои кости уже давно гнили бы где-нибудь у берегов Алийи. О нет! За то, что сделал для меня Симмер, я должна благословлять его до конца дней, но никак не мстить.
– Но тогда в чём дело?.. – озадаченно спросил растерянный Кол.
– Эти руны – вечное напоминание о том, что я несвободна, – лицо Соланы помрачнело. – Я каждое мгновение чувствую их, даже под одеждой и в кромешной тьме. Симмер многое дал мне, но лишь потому, что творил из меня своё орудие. И если я буду сидеть сложа руки, однажды он придёт за мной, чтобы потребовать долг. А долг за мной накопился немалый…
Кол лишь кивнул в ответ, давая понять, что понял, о чём она говорит. Где-то в животе засосало от мысли о том, чем для Паэтты может обернуться эта война с Симмером. На фоне этого его миссия вдруг стала казаться детской забавой.
– Но самое главное другое, – вновь заговорила Герцогиня всё тем же серьёзным, почти торжественным тоном. – Если у меня получится расправиться с Симмером, или хотя бы сделать так, чтобы он навечно оставался в своём вонючем болоте, то затем можно будет подумать и о Бараканде. Минувшая война с Эллором не станет последней. Я чувствую, что Гурр сейчас копит силы и ищет новые способы прорваться сюда. Рано или поздно он найдёт их. И нужно быть готовыми к этому. Но будет ещё лучше, если мне удастся избавиться от Бараканда. Без его магической подпитки Гурр превратится в ничтожество, с которым справится и маг средней руки. А Эллор, не отравляемый более присутствием пернатого демона, будет заселён и возделан простыми земледельцами, что стонут сейчас под игом сеньоров и чиновников! Представь, какие времена настанут тогда, мастер Кол!
– Боюсь, я не доживу до этих времён, – меланхолично покачал головой Кол, которого перспектива большой магической войны пугала куда больше, чем воодушевляли зыбкие перспективы возможной победы.
– Кто знает, – не согласилась Солана. – Во всяком случае, многое здесь будет зависеть от тебя. От того, как хорошо ты справишься со своим заданием.
– Я постараюсь, – пообещал Кол, и обещание это было вполне искренним.

Глава 10. Отъезд
Зимовка в башне Чёрной Герцогини оказалась намного приятнее, чем ожидал Кол. Вероятно, дело снова не обошлось без какой-то магии, поскольку ярко пылающие очаги и камины, разумеется, не сумели бы нагреть воздух настолько хорошо. В спальне Герцогини камин топился больше для уюта, но при этом температура в ней не менялась ни днём, ни ночью, что Кол мог засвидетельствовать вполне определённо.
Что же касается лютых северных снежных буранов, метелей, засыпающих дома по самые крыши, то здесь, за этими прочными каменными стенами без окон, о них можно было только догадываться. Никакая, даже самая настойчивая из бурь не могла поколебать спокойствия этих стен, и здесь, внутри, даже в самый ужасный шторм было тихо и покойно.
Иногда Кол и Солана выходили на крышу башни, которую слуги аккуратно очищали от снега и наледи, но теперь, говоря откровенно, смотреть оттуда было особенно не на что. Серое море было заковано в серые же льды, ветви вековых сосен покрывались снежными шапками, а небо чаще всего было довольно пасмурным, отчего казалось почти бесцветным.
Пару раз, когда погода ненадолго баловала островитян погожими солнечными деньками, Солана со своим фаворитом выбиралась к небольшому лесному озеру, находящемуся приблизительно в миле от башни. Там она весьма ловко каталась на коньках, хохоча, словно простая девчонка, когда Кол, никогда прежде не интересовавшийся этой забавой, неуклюже хлопался на пятую точку.
Один раз их сопровождал также и Кроха, о котором мы вынужденно позабыли на время, следя за куда более интересными событиями. К немалой досаде Кола, которую он, впрочем, вполне успешно скрывал, его бывший подмастерье отлично владел этим хитрым искусством, и выписывал круги на льду с той грацией, которая вообще по какой-то странной причине была присуща этому громиле. И так уж получалось, что именно Кроха составлял компанию Солане, когда они стрелой уносились к центру озера, тогда как сам мастер Теней, краснея от усердия, кое-как прокатывался вдоль берега.
В общем, Кол проводил время куда лучше, чем ожидал тогда, когда направлялся на острова по заданию Гильдии. Солана была вполне мила с ним, по собственным меркам, разумеется. Впрочем, иногда бывали моменты, когда её цинизм на время отступал, и тогда она бывала почти нежна. Увы, но чаще всего так случалось, когда речь заходила о былых временах, а именно – о Коле и Мэйлинн, как Солана называла первую Чёрную Герцогиню.
Кроха, упомянутый нами ранее, похоже, тоже не особенно тяготился в башне. Кол виделся с ним теперь нечасто – бывали дни, когда он и вовсе мог ни разу не повстречаться с бывшим подмастерьем. Разумеется, он не чувствовал ни малейших угрызений совести по этому поводу – по сложившимся в Гильдии порядкам наставник всегда и безусловно прав, и даже если бы Кроха вместо удобной постели ночевал бы в снежном сугробе у подножья башни, Кол и тогда, наверное, не ощущал бы своей вины.
Герцогиня сдержала обещание, и здоровяк-подмастерье теперь ежедневно получал добрые порции мяса, которые наверняка озадачили бы человека с меньшей комплекцией и более умеренным аппетитом. Так что жаловаться Крохе и впрямь было не на что – это был самый настоящий отпуск, который стоило особенно ценить, учитывая, что весной их ждало трудное и опасное дело.

***
Весна не спешила в эти суровые края. Баркхатти выбирался из-под снега неторопливо и как бы нехотя, словно медведь, проснувшийся от зимней спячки. И всё же зима, гораздо более суровая здесь, чем на противоположном берегу Серого моря, неизбежно отступала, прячась в расщелины скал и дремучие леса. Однако, со временем солнце, пусть и не такое жаркое, но весьма настойчивое, изгнало её и оттуда, растопив последние снега.
Серое море освободилось ото льдов ещё раньше, и истосковавшиеся по безбрежным просторам келлийцы уже выводили драккары в море. Очевидно, что счёт пребыванию Кола на острове пошёл уже не на недели, но на дни.
Мастер Теней не переставал удивляться тому, что они по-прежнему были с Соланой, и их отношения как будто лишь упрочивались со временем. Более того, в последнее время Герцогиня словно бы относилась к нему со всё большей нежностью. И именно по нарастанию этой самой нежности Кол понял, что ему пора собираться в дорогу.
– Когда мне отплывать? – не желая продолжать это состояние неопределённости, спросил он.
– Послезавтра, – быстро ответила Герцогиня, словно она заранее готовилась к этому вопросу. – Я жду весточки из Шинтана, и она должна прибыть завтра или сегодня вечером.
– Она от Сарвона? – поинтересовался Кол.
– От одного из его людей по имени Кобри. Он будет ждать вас в Тавере.
– Надёжный человек? – нельзя сказать, что Кол слишком уж переживал – всё же за его спиной стояла Гильдия Теней, но боги любят помогать тем, кто сам себе помогает.
– Он любит деньги и боится меня, – усмехнулась Герцогиня. – А ещё надеется на тёплое местечко в случае избрания Сарвона.
Кол кивнул, давая понять, что этого ему вполне достаточно. Ему было спокойнее иметь дело с корыстными пройдохами, нежели с так называемыми «верными людьми», потому что первые, по крайней мере, были более предсказуемыми.
– Как только всё устроится, отправляйся в Латион, – в который уже раз инструктировала его Солана. – Но в любом случае ты должен вернуться до наступления зимы.
– Обязательно, – Кол подошёл и обнял её, а она на мгновение прижалась к нему, но затем осторожно высвободилась.

***
– Наконец-то ты выбрался оттуда! – от этого неожиданного голоса Кол подскочил на месте.
Солана позаботилась о своём фаворите, так что через Серое море его вёз не обычный драккар, а судно, скорее похожее на корабли, что делают жители материка. То есть здесь кроме трюма, занимающего всё пространство под палубой, и который служил и грузовым, и жилым отсеком, были ещё и надстроенные на палубе каюты. И одна такая была отдана в полное распоряжение мастера Теней.
– Отец?.. – ошарашенно проговорил он, как только немного сумел взять себя в руки.
Плинн, ухмыляясь, сидел на рундуке, вертя в руках свой извечный деревянный волчок.
Кол был в полном смятении. Он не видел призрак отца с тех самых пор, как прибыл на остров Баркхатти. Даже когда он, обуреваемый отчаянием первых дней, призывал Плинна, тот не появлялся. В конце концов Кол почти уверовал в то, что все его видения были не более чем галлюцинациями. Он ни разу не обмолвился о них в беседах с Соланой, а в конце концов и вовсе уже стал забывать об этом, подхваченный вихрем отношений с Герцогиней. И вот отец снова здесь.
– Почему ты не появлялся всё это время?.. – в растерянности произнёс Кол.
– Она ведьма, – покачал головой Плинн, и хотя лицо его продолжало оставаться насмешливо-беззаботным, Колу показалось, что в глазах старика промелькнуло что-то похожее на страх. – Плохих подружек ты выбираешь себе, сынок.
– Так ты наблюдал за мной? – Кол невольно покраснел, подумав, что отец мог быть свидетелем их с Соланой любовных утех.
– Кажется, нет, – пожал плечами Плинн. – Я не мог попасть в эту треклятую башню. Вокруг неё будто поставлен барьер.
– Но откуда тогда тебе известно о… нас? – неловко закончил Кол.
– Тоже мне задачка! – фыркнул Плинн. – Да у тебя всё на лице написано!
У Кола в очередной раз промелькнула мысль, что старый призрак вновь ведёт себя подозрительно, как будто он – не более чем галлюцинация. С одной стороны, он утверждает, что не мог попасть в башню, а с другой – ему было известно об их с Соланой отношениях. Как и прежде он, казалось, знал лишь то, что было известно самому Колу. Но сейчас эту тему развивать не хотелось – он действительно был страшно рад видеть старика.
– И где же ты был всё это время? – уводя разговор с зыбкой темы, поинтересовался Кол.
И вот тут Плинн уже не сумел совладать с лицом. Он настолько помрачнел, что на мгновение действительно стал похож на привидение. В его взгляде отразился тоскливый страх и абсолютная растерянность.
– Не знаю, сын, – буркнул он. – Но не хочу вернуться туда ещё раз.
Кол почувствовал укол совести. Видя отца в таком состоянии, он не мог не думать о том, что пусть невольно, но стал причиной этого. А ещё тяжелее было осознавать, что через несколько месяцев он вновь вернётся в объятия Соланы, и тогда отец вновь попадёт в то место, которого он так боялся.
Вообще-то Колу поначалу представилось, что неприкаянный призрак просто бродил всю зиму где-то в окрестностях башни, попугивая белок и конопатых островитянок, не чувствуя ни холода, ни голода. И вот теперь, узнав, что это не так, он испытывал сильные угрызения совести. Впрочем, поделать ничего было нельзя, а до возвращения на Баркхатти было ещё много времени, так что мастер Теней решил, что подумает об этом позже.
– Я рад тебя видеть, отец, – наконец сказал он.
– А я уж думал, что у тебя не было времени скучать по своему старику! – Плинн вновь вернул себе привычное безмятежное выражение лица и привычную язвительность. – И куда же мы отправляемся?
Он спросил это так небрежно, как бы походя, так что у Кола вновь возникло подозрение, что на самом деле отцу прекрасно всё известно. Впрочем, даже если это была всего лишь галлюцинация, мастер Теней всё равно был ей рад. Вместе с Плинном к нему вернулись и его необычные способности, которые наверняка пригодятся в том сложном деле, что ему предстояло.
– Мы направляемся в Тавер, отец. Там встретимся с одним человечком, и затем отправимся в Шинтан. А там нам предстоит ни много, ни мало, как поменять тамошнего короля.
И Кол довольно подробно и обстоятельно рассказал Плинну о сути своей миссии.
– Ты собираешься помочь этой ведьме захватить мир? – в тоне фантома, впрочем, не слышалось особого осуждения; скорее это был именно вопрос.
– Она не собирается захватывать мир, – возразил Кол. – А даже если и так, то поверь, отец, никто от этого точно не проиграет. Солана будет правительницей явно не хуже, чем нынешние короли.
– С каких это пор ты сделался знатоком королей? – саркастически усмехнулся Плинн, перебрасывая волчок из одной ладони в другую. – Запомни, сын, не всякая женщина, что готова раздвинуть перед тобой ноги, достойна стать королевой.
– Не в этом дело! – бросил в ответ смущённый Кол, в глубине души понимая, что дело как раз именно в этом. – Если бы ты знал её, ты бы понял, что я хочу сказать! Келлийцы в ней души не чают! А уж коль она справилась с управлением островами, то подавно справится и с куда более цивилизованными землями.
– Твоя уверенность смешна, сын, – Плинн оторвал взгляд от своего волчка и насмешливо взглянул в лицо Колу. – Однажды ты это поймёшь. Но вот что я тебе скажу: колдуны всегда будут неважнецкими королями, какими бы умными и справедливыми они ни были. Они – иные, не такие как прочие люди. Считается, что существует три расы – люди, лирры и гномы. Но на мой взгляд было бы правильно определить всех колдунов в отдельную расу, не имеющую ничего общего с прочими. И нам, простым смертным, лучше бы держаться от них подальше.
– Так ты не станешь помогать мне? – хмуро спросил Кол, чувствуя, как в нём закипает раздражение на эту внезапную твердолобость отца. У него даже не возникло желания сострить по поводу того, что призрак внезапно причислил себя к «простым смертным».
– Куда ж я денусь? – усмехнулся Плинн, пряча игрушку за пазуху. – Я ведь – всего только брюзжащий призрак старого брюзги. Всё, что я могу – это высказать то, что думаю по этому поводу. Но ты – взрослый малый, Сан, и сам выбираешь свою дорогу. И даже если твой выбор будет мне не по нраву, я всё равно помогу тебе. Быть может, именно для этого я и остался…
– Спасибо, отец, – чуть помолчав, проговорил Кол, но каюта уже была пуста. Плинн исчез так же, как он исчезал всегда – внезапно, без предупреждения.
Обхватив голову руками, Кол крепко задумался. Появление отца, конечно, не могло не радовать, но его внезапное предубеждение к Солане огорчало и даже злило. Старый Плинн никогда не слыл мудрецом и философом, и его нынешние сентенции звучали совершенно несвойственно для него. Старик был бы куда более органичен, если бы рассуждал о достоинствах северного эля или выпытывал скабрёзные подробности их отношений с Герцогиней. Роль Духа предостережения[13 - Дух предостережения – в ассианской мифологии посланец Асса, являющийся в переломные моменты достойным воинам, чтобы предостеречь их от неверного, с точки зрения Чёрного бога, выбора.] абсолютно ему не шла.
Так, быть может, устами этого несуществующего фантома с ним говорил его собственный внутренний голос? Может быть, Плинн озвучил то, о чём сам Кол не решался подумать? Могли ли эти мысли быть его мыслями, глубоко запрятанными в глухие закрома души?
Резко тряхнув головой, Кол будто попытался вытрясти из головы подобные раздумья. Нет, что бы там не наболтал вздорный призрак, но сам он думает совершенно иначе! И он будет верой и правдой служить в первую очередь Гильдии, а во вторую – Солане! И сделает всё для того, чтобы её планы были исполнены!

***
До Тавера пришлось больше часа идти пешком вдоль побережья – келлийский драккар, разумеется, не мог пристать в таверском порту. Уже вечерело, так что в город прибыли незадолго до сумерек.
Тот самый Кобри, о котором говорила Герцогиня, признаться, удивил Кола. Он представлял себе этакого немолодого прощелыгу с хитрым лицом и бегающими глазками, сколотившего небольшое состояние барышничеством. На деле же это оказался молодой малый, лет на пять моложе мастера Теней, с располагающим лицом и открытой улыбкой. Он никак не походил на торгаша.
Однако, если Кобри сумел удивить Кола, то и сам он, в свою очередь, был немало изумлён, встретившись с посланцами Герцогини.
– Так вы не келлиец? – спросил он, едва получше разглядев мастера Теней.
Кол довольно быстро сбрил бородку, которую, было, начал отпускать вначале своего пребывания в башне, потому что Солана то и дело посмеивалась над нею. И, несмотря на то что он был достаточно белобрыс, также как и его отец, всё же внешность его была вполне типичной для уроженца Латиона, и его лицо имело мало общего с широкими плосковатыми лицами северян.
Что же касается Крохи, то распознать в нём жителя материка уже было непросто – за минувшие полгода он обзавёлся замечательной бородой, которая вкупе с его габаритами делала его весьма похожим на варвара. Очевидно, что Кобри решил, что здоровяк – келлиец, и что он приставлен в качестве телохранителя.
– Также как и вы, – холодно ответил Кол, работая скорее на образ, потому что на самом деле уже почувствовал расположение к этому человеку. – Мы с вами оба служим Герцогине, и для этого вовсе необязательно родиться на островах.
– Я служу господину Сарвону, – мягко улыбнувшись, поправил Кобри. – И нахожусь здесь по его просьбе.
Кол не собирался без крайней необходимости афишировать свою принадлежность к Гильдии, так что лишь кивнул в ответ, давая понять, что признаёт данное положение вещей.
– Мы отправляемся в Шинтан прямо сейчас?
– Как вам будет угодно, – отвечал Кобри. – Судно уже ждёт нас, и если у вас больше нет никаких дел…
Кол заметил, что собеседник то и дело бросает озабоченные взгляды на Кроху. Оно было и понятно – путешествовать в обществе келлийца по Палатию было далеко не лучшей идеей. Похоже, Кобри надеялся, что северянин, сопроводив подопечного, всё же отправится восвояси.
– Не беспокойтесь на счёт моего друга, – понимающе усмехнулся Кол. – Он такой же латионец, как и я. При первом же удобном случае он избавится от своей бороды.
Кроха не выказал ни малейшего сожаления по этому поводу, хотя, говоря откровенно, ему нравился его новый облик. Однако оспаривать приказание старшего мастера ему бы и в голову не пришло. Кобри же кивнул с явным облегчением. На город уже опускались сумерки, так что можно было надеяться, что эта громадная бородатая фигура привлечёт не слишком много внимания.
– Тогда пойдёмте, – проговорил он. – Через полчаса мы сможем отплыть.

Глава 11. Под прикрытием бури
На вкус Кола, господ Кобри и Сарвона следовало бы поменять местами. Насколько внешность первого была располагающей и даже в чём-то героической, словно сошедшей с гобеленов или картин, настолько же будущий правитель Палатия выглядел невзрачно и заурядно. Слишком полный и одутловатый, он словно был постоянно покрыт потом, отчего его нездорового цвета кожа лоснилась. Его немолодое уже лицо благодаря опущенным уголкам рта и полузаплывшим глазкам казалось вечно недовольным и каким-то обиженным.
Впрочем, за те несколько дней, что Кол провёл в обществе Кобри, он понял, что внешность того была довольно обманчивой. Это приятное открытое лицо, эта широкая дружелюбная улыбка были лишь образом, удачной прихотью природы. Сам же их обладатель был себе на уме.
Кобри был управляющим Сарвона, отвечая за поставки серебра с рудников. Теперь Кол хорошо понимал, благодаря кому ничем особо не примечательный торговец вдруг свёл знакомство с Чёрной Герцогиней. Насколько мастер Теней разобрался в ситуации (а он всегда считал, что умеет разбираться в людях), Сарвона как политика и влиятельного человека сделал именно Кобри. Не то чтобы сребродобытчик был лишь куклой в руках своего управляющего – нет. У него были и собственные амбиции, и собственные мнения. Но вот собственного таланта, к сожалению, не наблюдалось. Впрочем, история показывала, что палатийским королям это редко мешало.
И уж подавно до этого не было дела самому Колу. Значение имело лишь то, насколько полезным Солане станет занимающий трон Сарвон, или же прячущийся за троном Кобри. А они, по крайней мере на словах, заверяли, что сделают всё возможное, чтобы исполнить просьбу Герцогини. И мастер Теней склонен был им верить – не в силу их природной честности, а видя то опасливое почтение, с каким оба говорили о своей могущественной союзнице.
Солана достаточно подробно посвятила Кола в их с Кобри план по смене палатийского короля, но всё же следовало максимально подробно обговорить все нюансы.
– Значит, вы предлагаете шантаж, верно ли я вас понял? – проговорил он, с удовольствием греясь теплом от жарко горящего камина.
Они находились в каком-то загородном особняке, принадлежащем Сарвону. Несмотря на разгар весны, погода в последние дни была дождливой и пасмурной, так что Кол порядком продрог, покуда добрался сюда. Кроме того, было в этом честном тепле сгорающих дров что-то уютное и родное, так не похожее на магическое тепло, коим согревались недра башни Соланы.
– Не совсем так, господин Северянин, – улыбнулся в ответ Сарвон. – Это не шантаж. Скорее это определённые гарантии. Позвольте объяснить вам, как устроена палатийская политика?
– Я весь внимание, – кивнул Кол, который по определённым причинам решил сохранять инкогнито и предложил называть его просто господином Северянином, а Кроху – господином Бородачом, хотя тот уже лишился своего замечательного украшения.
– Вы, должно быть, знаете, что положение короля в нашем славном государстве является в достаточной степени номинальным, – начал Сарвон. – Реальная власть сосредоточена в руках Палаты Гильдий. Однако же сама Палата – отнюдь не цельный орган. Внутри неё имеется множество фракций, большинство из которых соответствуют тем Гильдиям, что представляют достопочтенные заседатели. В каждой фракции мы легко можем определить лидера, чьё мнение в конечном итоге и становится мнением остальных. Таким образом, обычно бывает важным мнение не более дюжины человек, под которое уже и подстраиваются остальные. Понятно ли я изъясняюсь, сударь?
– Вполне, – заверил Кол, которому действительно было всё совершенно ясно.
– Так вот среди этих важных людей есть те, кто относятся ко мне вполне лояльно и проголосуют за мою кандидатуру, если я как следует попрошу их об этом, – свои слова Сарвон сопроводил жестом, намекающим на то, что просьба эта будет выражена вполне определённым количеством серебра. – Есть и иная категория – те, что недружественно настроены и будут голосовать против. В частности, мои товарищи из Гильдии сребродобытчиков. Они предубеждены ко мне, и это уже не исправить.
Кол понимающе усмехнулся этим словам, вполне понимая, откуда проистекает это предубеждение.
– Говоря откровенно, ни те, ни другие меня не интересуют, – продолжил Сарвон. – Их мнение уже определено, и повлиять на него – себе дороже. Но, по счастью, в Палате весьма распространён и третий сорт людей – те, которые не имеют ещё определённого мнения на мой счёт. И если мне удастся склонить их на свою сторону – успех в голосовании обеспечен! Проще говоря, мне придётся их купить. Но чтобы иметь, так сказать, надёжный тыл, и быть уверенным в том, что о моих интригах не доложат королю, мне нужны средства воздействия.
– Компромат, – закончил его мысль Кол.
– Совершенно верно, господин Северянин, – улыбнулся Сарвон. – Компромат. Есть два человека, чьё влияние в Палате велико, и они могли бы обеспечить мне победу. И вы нужны мне, чтобы отыскать нечто вроде цепи, на которую я смогу посадить этих медведей. Её светлость заверила меня, что вы – мастер в подобных делах.
– Но не проще ли было бы, как вы выразились, купить их? – спросил Кол, никогда не любивший лезть на рожон, не испробовав сперва более простых средств.
– Проще – не всегда дешевле, сударь, – пожал плечами Сарвон. – И в данном случае их лояльность может обойтись мне слишком дорого.
– Но разве трон не стоит любых трат?
– Я всю жизнь был торговцем, господин Северянин. Считать деньги – это единственное, что я умею делать хорошо. И поверьте мне на слово – у каждого трона есть своя цена. И лишь глупцы готовы платить, не считая. Я взвесил все «за» и «против», прежде чем ввязаться в эту авантюру, и точно знаю предел того, что я готов потратить на достижение цели.
Кол на это лишь пожал плечами. Ему, жителю Латиона, государства с наследственной монархией, сакрализованной традициями и менталитетом населения, конечно же было не понять такого торгашеского отношения к короне. В большинстве государств Паэтты корона считалась бы бесценным предметом, ради которого можно не только рассыпа?ть бесчисленные фунты[14 - Фунт – мера измерения массы, равная около 450 грамм.] серебра и золота, но и проливать бесчисленные галлоны[15 - Галлон – мера измерения объёмов жидкости, равная примерно 4,5 литрам.] крови. И лишь здесь, в Палатие, похоже знали истинную цену этому неудобному головному убору, причём, вполне возможно, знали с точностью до стега[16 - Стег – мелкая монета Палатия, равная 1/200 верента, который, в свою очередь, равен 1/200 тоина.].
– Что ж, моя задача ясна, – произнёс он. – Я должен проникнуть в два места и посмотреть, что интересного там можно обнаружить. Полагаю, вам будут интересны бухгалтерские книги или что-то в этом роде?
– Или что-то в этом роде, – кивнул Сарвон. – Хотел бы я отправить с вами Кобри. Уж он-то наверняка отыскал бы что-то важное! Но мы не можем так рисковать. Места, в которые вам придётся проникнуть, могут быть хорошо защищены. Впрочем, неожиданность на нашей стороне. Сомневаюсь, что кто-то станет ожидать подобного сценария. Полагаю, что если вы действительно такой профессионал, как описывала вас Герцогиня, то задание не составит для вас существенных проблем.
– Я именно такой профессионал, каким меня описывали, – сухо сказал задетый за живое Кол. – Назовите адреса. Мне нужно будет около двух дней на подготовку.

***
Ночью разыгралось самое настоящее ненастье. Ветер злобно выл, бросаясь на каменные дома уснувшего города. Множество звуков нарушало ночь – где-то хлопали ставни, где-то скрипели плохо пригнанные доски, судорожно бились на ветру ветви деревьев, теряя совсем недавно распустившуюся листву. Хвала богам, дождя пока не было, но, судя по тяжести закрывших небо туч, долго ждать его не придётся.
Но даже эти тучи сегодня были верными союзниками мастера Теней, ибо не будь их, ночь была бы лунной и ясной. А так темнота была сгущена до предела, так что нельзя было видеть ничего на расстоянии вытянутой руки, разве что сполохи молний иногда на мгновение освещали пустую улицу.
Кол пришёл один. Кроха был ловким малым, но его участие удваивало бы шанс неудачи. Кроме того, Кол очень рассчитывал на помощь Плинна, а тот никогда не показывался при посторонних.
Контора «Пряности Пермолини» находилась неподалёку от порта в первом этаже большого четырёхэтажного особняка. Её владелец, влиятельный член Гильдии бакалейщиков, носивший, как уже понял читатель, экзотическую фамилию Пермолини, был одним из тех двух, о которых говорил Сарвон.
Это был весьма богатый торговец пряностями, тесно связанный с Саррассой и Кидуей, так что он имел весьма внушительный капитал, включавший несколько кораблей, не говоря уж о речных судах, а также множество складов и целую сеть лавок. Разумеется, главная контора также была велика и занимала сразу несколько комнат, чтобы вместить почти два десятка клерков, ведущих дела господина Пермолини.
Кол как следует изучил план помещений и выслушал инструкции Кобри, который, похоже, бывал там не раз. После этого Плинн вызвался оценить обстановку, покуда мастер Теней незаметно слонялся неподалёку. Вернувшись, старый призрак подтвердил, что сейф с документами найден, а контора, совершенно очевидно, охраняется денно и нощно.
Кол считал себя неплохим взломщиком. Более того, этого же мнения придерживался и мастер Звон. Беда была в том, что время от времени эти проклятущие гномы умудрялись изготовить такой замок, что проще было разбить его или разрезать сейф, чем потратить много бесплодных часов на вскрытие. Кабы речь шла о небольшой конторке средней руки, мастер Теней не сомневался бы в собственном успехе. Здесь же всё должен был решить случай. Однако же, выбора не было. Кол не мог взять с собой полдюжины громил вроде Крохи, чтобы вытащить сейф из помещения. Да и он очень хотел бы обойтись без шума.
Было уже далеко заполночь. Кол надеялся, что охранники, успокоенные непогодой, сейчас мирно спят, прижавшись боками поближе к тёплому боку камина. Да и вообще – в Шинтане налёты на конторы конкурентов не были распространённой практикой, а воры, если они не были полными безумцами, не спешили связываться со всемогущими Гильдиями. Если всё пойдёт как надо – ему хватит четверти часа, чтобы убраться из ограбленной конторы.
Выдохнув, Кол почти наощупь двинулся вдоль стены к одному из окон, через которое он намеревался попасть в ту самую комнату, где должен находиться сейф. Окна, разумеется, были закрыты мощными ставнями не только от бушующей непогоды, но и от проходимцев вроде того же Кола, что так любят совать нос в чужие дела. Но, по крайней мере, на окнах не было решёток – здесь обычно не хранились более или менее крупные суммы денег, так что владелец, видимо, не хотел уродовать вид своего заведения.
Снять ставень – дело нехитрое. Но вот если в комнате окажется охранник, он, пожалуй, будет немало удивлён подобной наглостью. Кол, припав ухом к полированному дереву, пытался уловить, что же происходит по ту сторону ставня.
– Я сейчас разведаю, что и как, – шепнул Плинн, который, как и всегда в подобные моменты, неизменно оказывался рядом.
Он исчез на какое-то время, а затем появился вновь – как обычно, вне поля зрения Кола.
– В комнате никого. Четверо играют в кости в караулке.
Кол знал, о какой караулке идёт речь. Небольшая комнатушка, где в рабочее время находились охранники, чтобы не мозолить глаза посетителям и не нервировать клерков. Вероятно сейчас, в промозглую непогожую ночь, они коротали время у огня, вполуха прислушиваясь к тому шуму, что творила буря снаружи. Идеальная ситуация.
Достав инструменты, Кол осторожно принялся отвинчивать ставень от стены. Непростая задача в такой кромешной тьме, но, с другой стороны, это было самым лёгким этапом операции, так что если он не справится здесь – нечего и думать о чём-то большем. Плинн вновь исчез – вероятно, следил, чтобы кому-то из охранников не приспичило отлучиться.
Как назло, хлынул дождь. Резко, словно сверху кто-то окатил мастера Теней из ведра. Втянув воздух сквозь плотно стиснутые зубы, Кол, тем не менее, продолжал работу. Руки стали скользкими и непослушными от холодного дождя, но он старался не обращать на это внимания.
Наконец ставень был снят. Второй, не сдерживаемый более ничем, Кол просто открыл и закрепил крючком за стену, чтобы тот не стукнул в окно и не переполошил охрану. Комната за окном не была освещена ни единой лампадкой, и там была разлита столь же чернильная мгла, что и на улице.
Достав специально для этих целей приобретённый алмазный резец, Кол осторожно вырезал два кусочка стекла сверху и снизу, чтобы достать крючки, запирающие оконные створы. Несмотря ни на что, он благословлял ливень и ветер, потому что они производили столько грохота, что не стоило сильно беспокоиться о необходимости слегка нашуметь.
Откинув крючки, Кол осторожно, но проворно открыл окно и быстро юркнул внутрь. Он тут же постарался как можно бесшумнее закрыть створки за собой, потому что внезапно усилившийся шум бури мог привлечь внимание охранников.
Оказавшись внутри, мастер Теней замер, прислушиваясь.
– Всё в порядке, – шепнул ему невидимый во тьме Плинн. – Они ничего не заподозрили. Осторожней, впереди стол.
Кол, выставив вперёд руки, медленно-медленно двинулся вперёд и вскоре нащупал тот самый стол, о котором говорил отец. На один этот образчик канцелярской мебели, должно быть, ушло столько досок, что их хватило бы построить небольшую хибарку для какой-нибудь нищей семьи.
– Сейф в углу слева от тебя, – продолжал наставлять Плинн. – Будь осторожен, там ещё один стол и несколько стульев.
Кол сосредоточенно пробирался в указанном направлении. Пол был устлан циновкой, а потому вполне неплохо глушил как его шаги, так и стук капель, стекавших с его плаща. Внезапно он замер, похолодев, услыхав какой-то шум. Но вскоре у него отлегло от сердца – это был лишь приглушённый стенами взрыв хохота. Должно быть, охранники неплохо проводили время, позабыв об обязанностях. Что ж, завтра они очень горько пожалеют о своей безалаберности!..
Наконец рука нащупала холодную металлическую поверхность. Кол облегчённо вздохнул – отец снова не подвёл и совершенно точно указал местоположение цели. Вряд ли галлюцинация была бы на это способна! Однако сейчас нужно было думать не об этом. Предстояла самая уязвимая часть операции – вскрытие замка. Здесь уже всё в большей степени зависело от удачи – насколько подозрительным был хозяин конторы, и сколько он готов был заплатить за сохранность своих тайн.
Теперь предстояло ещё одно рискованное дело – нужно было хоть на время запалить свечку, чтобы осмотреть замок. Если в этот момент сюда войдёт кто-то из охранников – ему конец. Но иначе было нельзя. Кол слыхал байки о том, что иные взломщики могли определить устройство замка просто наощупь, но, во всяком случае, сам на это был неспособен. Чтобы подобрать необходимые отмычки, ему нужно было увидеть всё своими глазами.
Небольшой огарок свечи, а также огниво были припасены под плащом, так что дождь не успел причинить им вреда. Вскоре язычок пламени заплясал на фитиле, и Кол непроизвольно прикрыл его ладонями, словно боясь, что охранники увидят свет из своей караулки. Но, разумеется, это был беспочвенный страх – если никто из них не войдёт в комнату, он в безопасности.
Внимательно осмотрев замок, Кол облегчённо вздохнул. Устройство было явно гномьей работы, но всё же не представляло собой один из тех образцов инженерного искусства, перед которым пасуют даже опытные взломщики. Немного повозившись, такой замок вполне можно открыть.
Подобрав отмычки, Кол поспешно затушил свечку. Теперь он вновь оказался в полной темноте, но это не мешало ему приняться за работу.
Прошло не больше пары минут, и мастер Теней услыхал долгожданный щелчок – механизм поддался его манипуляциям. К этому времени пот, смешиваясь с дождевой водой, ручьями стекал по лицу Кола. Самое трудное было позади.
Вновь шум из караулки – кто-то завопил, то ли выиграв, то ли проиграв. Рука Кола дрогнула, и отмычки, звякнув, упали на пол. По счастью, замок был уже вскрыт, так что он даже не стал тратить время на их поиски. Открыв тяжёлую металлическую дверцу, он нащупал довольно много различных бумаг. Вытащив из-за пазухи просторный плотный мешок, который на некоторое время мог защитить содержимое даже от проливного дождя, мастер Теней стал без разбору заталкивать в него документы, среди которых было и несколько гроссбухов. Очевидно, что среди них найдутся такие, которые будут интересны Сарвону и его управляющему.
Ещё через минуту Кол, покряхтывая от тяжести мешка и кривясь от чувствительных уколов, коими награждали его острые твёрдые углы украденных книг, выбрался из окна, уже не заботясь о том, чтобы закрыть его за собой. Сворачивая за угол, он уже видел, как разорённая комната осветилась мечущимися огнями. Олухи-охранники наконец-то заметили неладное. К несчастью для них, слишком поздно…

Глава 12. Политические интриги
Кол вновь встретился с Сарвоном вечером следующего дня. Будущий король был в прекрасном расположении духа. Верный Кобри был поблизости и тоже ухмылялся улыбкой кота, прижавшего лапами мышь.
– По вашему довольному виду можно заключить, что всё прошло хорошо? – поздоровавшись, произнёс мастер Теней.
– Всё прекрасно, господин Северянин! – расплылся в улыбке Сарвон. – Вы заполучили славную добычу! Кобри разве что не мурлыкал от удовольствия, когда просматривал бухгалтерские книги.
– Будь они нашими конкурентами, мы раздавили бы их как муху! – чуть мечтательно хохотнул Кобри. – Я так и полагал, что этот пройдоха Пермолини не брезгует контрабандой. А главный казначей неприятно удивился бы, узнай он, сколько налогов не доходит до государственной казны!
Кол полагал, что для крупных дельцов Палатия это было обычным делом, и готов был биться об заклад, что и у Сарвона рыльце в пушку, даже если позабыть о его шашнях с Чёрной Герцогиней. Но это было не его дело, а потому он смолчал, лишь улыбнувшись в ответ.
– Что ж, можно сказать, что Пермолини уже у нас в кармане! – заключил Сарвон, самодовольно откидываясь на спинку замечательной софы, с продажи которой наверняка можно было бы кормить небольшую семью из трущоб в течение полугода.
– И каковы ваши дальнейшие действия? – поинтересовался Кол.
– Всё просто, – охотно откликнулся Сарвон. – Завтра или самое позднее послезавтра Кобри вернёт Пермолини этот прелестный архив.
– Разумеется, прежде мы самым тщательным образом снимем копии с каждого листочка, – плотоядно ухмыльнулся Кобри, в облике которого сейчас почти не было ничего от того рубахи-парня, каким он предстал перед мастерами Теней в первый день знакомства.
– То есть вы не станете скрывать, чьих рук дело это было? – спросил Кол.
– Это ни к чему, – пожал плечами Сарвон. – Я предпочитаю играть открыто и честно.
И вновь Кол подавил ухмылку, поскольку сребродобытчик, похоже, произнёс эти слова без доли сарказма, а это значило, что можно ненароком обидеть этого прохиндея, усомнившись в чистоте его методов.
– Вы не боитесь последствий?
– Не боюсь, – твёрдо ответил Сарвон. – Пермолини у меня на крючке, и он это прекрасно поймёт. А потом, когда я стану его королём… Поверьте, господин Северянин, когда это нужно, палатийские купцы обладают удивительно короткой памятью.
– Что ж, вам виднее, – кивнул Кол. – Значит, полдела сделано?
– Да, но вторая половина дела может заметно усложниться, – встрял Кобри. – Поднялся большой переполох из-за вашего давешнего похождения. Никто не понимает, что происходит, но все взволнованы. Думаю, что сам Пермолини подозревает кого-то из конкурентов, но, так или иначе, а теперь все будут настороже. Боюсь, так просто уже не будет.
– По-вашему, вчера было просто? – усмехнулся слегка задетый за живое Кол. – Если мне всё удалось, то это прежде всего потому, что я – профессионал, а не потому, что дело было пустячным.
– О, никто так и не считает, господин Северянин! – поспешно всплеснул руками Сарвон, опасаясь, что его управляющий мог ненароком обидеть посланца Герцогини. – Кобри неудачно выразил свою мысль, что довольно странно для него. Но он и не думал умалить ваши заслуги!
– Истинная правда! – тут же подхватил Кобри. – Прошу простить меня, господин Северянин! Поверьте, я восхищён тем, как вы провернули это дело!
– Хорошо, – кивнул Кол, сменив гнев на милость. – И раз уж дело сильно усложняется, не пора ли сменить стратегию?
– Что вы имеете в виду? – слегка забеспокоился Сарвон, очевидно, ожидая, что Северянин вновь заговорит на тему «цель оправдывает средства».
– Я предлагаю переговоры.
– Простите, сударь, но я уже говорил, что цена голоса Бебберса будет для меня непомерной! – обиженно поджал губы Сарвон.
– Лишь в том случае, если у вас не будет козыря, – возразил Кол.
– Который будет дьявольски сложно заполучить, – вновь вмешался Кобри.
– Я говорю не о компромате, а лишь о нашей возможности заполучить его, – терпеливо объяснил Кол. – Когда имеешь верный случай заполучить что-либо, это ведь почти то же самое, что уже иметь его при себе. Так и здесь. Если этот ваш Бебберс будет убеждён в том, что нам под силу завладеть его секретами, он будет вести себя точно так же, как если бы мы уже владели ими.
– Не вполне понимаю, что вы хотите сказать, – озадаченно проговорил Сарвон.
– Договоритесь о встрече с досточтимым Бебберсом, – улыбнулся Кол. – И позвольте вести переговоры мне.

***
Досточтимый Бебберс не слишком-то горел желанием встречаться с незнакомцем, которого ему отрекомендовали как «господина Северянина», и потому Колу пришлось раньше времени козырнуть своим перстнем. Конечно, было бы куда эффектней выложить его в самый драматичный момент беседы, и тем самым припечатать несговорчивого собеседника, но всё это – не более чем театральные эффекты, а Колу нужно было делать дело.
Надо сказать, что и его союзники в этой борьбе были весьма удивлены открывшимся обстоятельством, и особенно, разумеется, поразило их число камней на перстне. Разумеется, никто и не ожидал, что посланец Чёрной Герцогини окажется прост, но всё же участие в операции мастера шестого круга сразу добавляло ей веса.
Был этим неприятно поражён и Бебберс, который теперь, разумеется, уже не мог отказать в присутствии на переговорах столь важной персоне. Он был умным человеком, а потому быстро связал нападение на офис Пермолини с внезапным желанием переговорить, которое было выказано Сарвоном, а главное, с появлением этого таинственного мастера Теней. Впрочем, истинная подоплёка этой встречи была ему ещё неизвестна.
Однако же Сарвон довольно быстро посвятил собеседника в детали, как истинный делец, не желая терять ни своего времени, ни времени Бебберса. И последний явно был возмущён подобной дерзостью.
– Ваш голос станет для меня весьма ценным, господин Бебберс, – медоточивым голосом вещал Сарвон. – Я же, в свою очередь, обещаю, что не наступит тот миг, когда вы пожалеете о своём решении.
– Полагаю, на этого растяпу Пермолини вы надавили с помощью украденных документов? – брезгливо скривился Бебберс.
– Вовсе нет, – улыбнулся Сарвон. – Я вернул ему похищенные документы, и он в знак благодарности пообещал своё содействие.
– Но ведь не всякие документы вот так легко можно выкрасть! – не скрывая раздражения, бросил Бебберс. – Смею вас заверить, господа, что благодаря вам я значительно улучшил свою систему безопасности, и придётся очень постараться, чтобы добраться до моих тайн!
– Полагаю, сударь, вам известно, что в Гильдию Теней попадают люди лишь очень старательные, – веско заговорил Кол, на пальце которого красовался перстень с шестью камнями. – И только самые старательные из них способны достичь шестого круга. Так что можете мне поверить – уж чего-чего, а старания у меня в избытке. Вопрос в ином: действительно ли вы считаете, что будете в состоянии утаить то, за чем охотится Гильдия?
– Я прекрасно осознаю мощь вашей организации, мастер, – чуть задыхаясь, заговорил побледневший Бебберс. – Но не могу лишь понять, когда и как я умудрился заступить ей дорогу…
– Дело вовсе не в этом, сударь. Я лишь выполняю условия заключённого с господином Сарвоном договора.
– Но ведь и я могу заключить выгодный договор с Гильдией Теней! – глаза Бебберса вспыхнули внезапной надеждой.
– Увы, – холодно возразил Кол. – Гильдия не берётся за дела, в которых у неё есть конфликт интересов.
Собственно, это был общеизвестный факт, и Бебберс, который позволил себе на мгновение позабыть об этом, теперь совершенно стушевался. Он понял, что оказался в безвыходном положении. Пусть он и сам был весьма влиятельным человеком, но понимал, что с Гильдией Теней ему не тягаться. Попытайся он заступить ей дорогу, и всё может закончиться не только похищенными гроссбухами.
– Верно ли я понимаю, что Гильдия Теней поддерживает господина Сарвона в качестве наилучшей кандидатуры на трон Палатия? – после некоторых раздумий спросил Бебберс.
В этом вопросе не слышалось особой горечи, хотя, казалось бы, должно быть унизительно осознавать, что иностранная организация так бесцеремонно вмешивается во внутренние дела Палатия. Однако правда была в том, что Гильдия Теней была вполне международной организацией, несмотря даже на то, что штаб-квартира её действительно находилась в Латионе. Однако же здесь, в Палатие, равно как и в Кидуе или Пунте, да даже и в самой Саррассе нашлось бы немного людей, готовых открыто бросить ей вызов. И в каждом из государств Паэтты существовали отдельные представительства Гильдии и целая сеть агентов.
– Гильдия считает, что Палата способна сама избрать себе хорошего короля, – дипломатично ответил Кол. – Но мы высоко ценим качества господина Сарвона и будем приветствовать решение Палаты, если оно окажется в его пользу.
Признаться, у Кола слегка кружилась голова. Впервые он мог говорить от имени всей Гильдии, впервые он принимал поистине судьбоносное решение, не оглядываясь на наставника, главу своего Цеха и даже Командора. От волнения захватывало дух, но Кол чувствовал, что ему это нравится. Никогда прежде он ещё не испытывал такой власти, и осознавал, что теперь всегда станет искать подобных ощущений.
Формально это решение, разумеется, не было его решением. Он лишь выполнял волю Соланы, тем самым выполняя также и волю Командора. Но сам факт того, что он решил столь важный вопрос, не ожидая чьего-то одобрения и разрешения, будоражил его кровь.
– Что ж, я понял вас, мастер, – наконец кивнул Бебберс. – Упаси меня боги от того, чтобы встать на пути Гильдии Теней! И я не премину возблагодарить Арионна за то, что сейчас вы говорите со мною, а не с беднягой Пермолини, и что не мне было суждено послужить примером того, как вы ведёте дела.
– Вы – мудрый человек, сударь, – покровительственно кивнув, Кол поднялся на ноги. – Такие советники потребуются будущему королю.
По скисшей физиономии Сарвона мастер Теней понял, что перегнул палку, но, откровенно говоря, его это мало волновало. Дальнейшая судьба палатийского трона пусть беспокоит того, кто его занимает. Как только Сарвон займёт это место – остальное уже будет неважно. Во всяком случае, до тех пор, покуда он будет соблюдать договор, заключённый с Соланой.

***
Весть о скорых перевыборах короля прозвучала для непосвящённых громом среди ясного неба. И вовсе не потому, что нынешний монарх Гарлад, прозванный Долговолосым, был особенно выдающимся, но всё же для подобных пертурбаций обычно требовался достаточно весомый повод.
Недовольство Палаты Гильдий нынешним королём объясняли его невнятной политикой в отношении Симмерской республики. По Шинтану поползли слухи, что фанатики вновь нападают на восточные земли, прибирая к рукам всё новые территории. Однако Кол точно знал, что это ни на йоту не соответствует действительности. Эти слухи были в том числе и его заслугой, хотя основную роль в них сыграли Кобри и Кроха.
Впрочем, наивно было ожидать каких-то особенных потрясений в обществе из-за внезапного низложения короля. Палатийцы относились к своему монарху скорее как к декорации, нежели к человеку, имеющему реальное влияние на проходящие в государстве процессы. Если объявлены перевыборы – значит, Гильдии в короле что-то не устраивает, и значит, новый государь будет лучше предыдущего.
Вот уж кто был действительно потрясён – так это сам Гарлад. Несмотря на всю свою декоративность, положение короля имело множество замечательных преференций, терять которые не хотелось. Однако вскоре выяснилось, что его сторонники в Палате находятся в явном меньшинстве. Лишь немногим более трети заседателей открыто выразили свою готовность голосовать против неожиданного выскочки, остальные же, как правило, смущённо помалкивали и отделывались туманными фразами. Так что для искушённого политика вроде Гарлада всё уже было ясно.
Когда подошло время голосовать, громче зазвучали те претензии, что предъявлялись нынешнему королю Палатой. Предсказуемо его критиковали за нерешительность во внешнеполитических делах, а также внезапно стала проскальзывать мысль о том, что пора бы уже сесть за стол переговоров с Латионом. И в связи с этим всё громче зазвучало имя Сарвона. Вот где пригодилась его воинственная риторика относительно сектантов! Не говоря уж о том, что люди на площадях то и дело теперь припоминали его былую благотворительность.
В общем, всего через несколько дней после того, как город узнал о готовящихся выборах нового короля, он как-то незаметно для самого себя вдруг проникся глубочайшей любовью к господину Сарвону, и всем казалось, что лучшего правителя просто не придумаешь.
Колу было чудно? наблюдать за этим, ведь он родился в стране, в которой лишь один человек может по праву называть себя королём. Но, по крайней мере, начало миссии он, кажется, исполнил без нареканий. Солана будет довольна.
Он встретился с Сарвоном накануне судьбоносного заседания Палаты, и даже несколько удивился. Этот обрюзгший, кажущийся вечно недовольным человек сейчас излучал энергию и даже, казалось, помолодел. Рядом с ним находился незаменимый Кобри с лицом, расплывшимся от улыбки. Похоже, он уже мысленно примерял на себя ленту государственного канцлера или, на худой конец, секретаря.
– Что ж, сир, похоже, мы победили, – без тени иронии поклонился Кол Сарвону, заранее именуя его королевским титулом.
– Голосование случится лишь завтра, тогда и станет ясно, – осторожно ответил тот, руководствуясь то ли кокетством, то ли суеверным страхом спугнуть удачу.
– Я слышал, что творится на улицах, – усмехнулся Кол. – Победа у вас в руках. Должен сказать, господин Кобри, вы – истинный гений дворцовых переворотов. Всего несколько дней – и Шинтан словно позабыл, что покамест его королём всё ещё является бедолага Гарлад.
– Это обычное дело, мастер, – благодарно улыбнулся Кобри. – Короли в Палатие давно превратились в разменную монету для политических игр. Прошу прощения, милорд… – спохватившись, он смущённо поклонился Сарвону.
– Ничего, друг мой, – кисловато улыбнувшись, отмахнулся тот. – Ты всё верно сказал. И будь добр – напоминай мне об этом время от времени, чтобы в какой-то момент я не стал воспринимать всё это слишком уж всерьёз.
– А может быть, и не будет никакой беды в том, чтобы воспринимать это всерьёз? – тут же подхватил Кол. – Государство может быть сильным только при сильном государе. Может быть, это как раз то, чего недостаёт Палатию?
– У Палатия уже есть сильный государь, – убеждённо возразил Сарвон. – Государь о множестве голов, рук, глаз, и оттого – совершенно неуязвимый. Это – Палата Гильдий, мастер Северянин. И любой, кто посмеет усомниться в таком положении вещей, боюсь, очень скоро об этом пожалеет.
– Что ж, вам виднее, – пожал плечами Кол. – Надеюсь лишь, что вашего влияния достанет, чтобы выполнить договорённости, заключённые с её светлостью Герцогиней.
– На сей счёт можете не волноваться, – заверил его Сарвон. – Если и есть кто-то, перед кем я трепещу не меньше, чем перед Палатой, то это, разумеется, Чёрная Герцогиня. Я приложу все усилия, чтобы выполнить свою часть уговора. В ближайшее же время я внесу предложение о заключении военного союза с Латионом. Разумеется, пока я не смогу и заикнуться о перемирии с Келли, но незамедлительно начну работу в этом направлении. Главное – приучить народ к мысли, что иметь Герцогиню в качестве союзника куда выгодней, чем в качестве врага.
– Получится ли после стольких десятилетий её демонизации? – с сомнением произнёс Кол.
– О, уверен, что это проще, чем вам кажется! – заверил его Сарвон. – Конечно, это вопрос не дней, и даже не месяцев, но всё же это осуществимо.
– Не уверен, что её светлость планировала ждать так долго… – с лёгкой тревогой проговорил Кол.
– Убеждён, что она достаточно умна для того, чтобы строить реалистичные планы. Кроме того, если вам всё же удастся подтолкнуть Латион к диалогу с Герцогиней, то и здесь дела пойдут бодрее.
– Полагаю, я уже продемонстрировал вам свои способности, – высокомерно ответил Кол. – Хвала богам, в Латионе мне не потребуется свергать короля, так что нет причин сомневаться в успехе.
– Что ж, буду ждать хороших новостей из Латиона, – кивнул будущий король.
Вскоре Кол расстался с Сарвоном, понимая, что тому предстоит ещё много дел. Дела же самого мастера Теней в Шинтане были закончены, поэтому спустя два дня он отправился вверх по Труону, в Латион. Он уезжал из города в самый разгар празднеств по случаю избрания нового короля.

Глава 13. Переговоры
Латион встретил Кола и Кроху приветливо, словно вернувшихся после долгой разлуки детей. Весна была ласкова и горяча будто юная дева, непохожая на шинтанскую весну, как красавица-сестра не походит на сестру-уродину. И Кол почувствовал, насколько он соскучился по родному городу, из которого прежде никогда не уезжал так надолго. Впрочем, скучал он и по Солане, так что теперь надеялся поскорее уладить её дела, чтобы вернуться обратно на Баркхатти. Если, конечно, там его ещё кто-нибудь ждёт…
На минуту заскочив в одну из квартир Цеха охотников за головами, Кол отправил первого попавшегося ученика с донесением к Командору, после чего направился к себе.
– Как хорошо вернуться домой… – томно протянул старый Плинн, уже поджидавший сына в его жилище. – Может, ну её, эту ведьму, а, сынок? Она же совсем старуха, ты не гляди, что кожа на лице гладкая! Зачем она тебе? Найдём тебе молодую, хорошую! Родит тебе сына, а там, глядишь, как помрёшь, будешь тоже к нему наведываться!
Кол криво усмехнулся этой незамысловатой шутке, но на душе у него было муторно. Отец уже не раз заводил эту песню, и она порядком раздражала, но одновременно он ощущал всё растущее чувство вины по отношению к старику. Тот, похоже, очень страдал, что не может ничего исправить. Даже крепкий отцовский тумак, который, глядишь, вправил бы мозги этому недотёпе, был ему недоступен.
– Не возвращайся обратно, прошу тебя… – прямо-таки тоска слышалась в голосе старого призрака.
– Ты же знаешь, что я не могу так, отец, – скрипнув зубами, в который раз Кол пытался вталдычить отцу одно и то же. Это было похоже на то, как разговаривать с маленьким капризным ребёнком. – Я ведь не по своей воле отправился на острова! Это приказ Командора. И покуда он не освободит меня от этого приказа, мой долг – повиноваться.
– Так попроси его! – теперь Плинн уже откровенно молил сына. – Ты уже достаточно сделал! Скажи, что не можешь вернуться! Пусть пошлют кого другого, хоть вон Кроху твоего!
– Так в Гильдии дела не делаются, отец, – мотнул опущенной головой Кол. – У нас всё просто: Командор приказывает, мы повинуемся.
– Сгубит она тебя, сын, – от этого замогильного голоса Кол невольно поёжился. – Ежели уедешь снова к своей ведьме – назад уже не воротишься, помяни моё слово!
– Двум смертям не бывать, отец, – угрюмо вздохнул Кол, не имя достаточно духу, чтобы жёстче осадить старика, который, признаться, нагнал на него жути. – А одной не миновать…
Комната вновь была пуста. Плинн, не выдержав, исчез. Интересно, куда он исчезал? Где пребывал в то время, когда не был с ним, Колом? Что чувствовал при этом?.. Каково вообще было ему быть бесплотным духом, застрявшим между мирами? И мог ли он заглядывать в будущее? Стоило ли прислушиваться к его страшным пророчествам, или это были пустые бредни старика? Не говоря уж о том, что всё это и вовсе могло быть лишь плодом его воображения…
Внезапно обессилев от этих мрачных мыслей, Кол мешком повалился на кровать, не скинув даже сапог. Хотелось надеяться, что он сможет уснуть. От хорошего настроения не осталось и следа…

***
Кол, хотя и не имел большого опыта общения с Командором, однако же знал, что между запросом на аудиенцию и собственно встречей обычно проходит не меньше недели, а чаще – двух. Даже с учётом того, что он был мастером шестого круга, а также специфичностью его задания, Кол ожидал, что у него есть хотя бы два-три дня на то, чтобы отоспаться, отдохнуть и хорошенько всё обдумать.
Однако уже на следующее утро его разбудил человек, сообщивший, что Командор будет ожидать его в полдень. Кол не знал, что означает подобная спешка, а потому был весьма озадачен и даже взволнован. Имел ли Командор какие-нибудь сношения с Соланой? Вполне возможно, и даже наверняка. Стало быть, он почти наверняка был в курсе её планов. Понял ли он, что произошедшее в Палатие – дело рук Кола? Предвидел ли какие-то серьёзные события здесь, в Латионе?
А ещё Кол, признаться, переживал по куда более щепетильному поводу. Теперь, когда он знал о прошлом, связывающим Солану и мастера Варана, он, признаться, побаивался, не станет ли Командор интересоваться, какого рода отношения сложились между Герцогиней и его посланцем. О том, чтобы врать Командору, не могло быть и речи. Не исключено, что Солана сама, в свойственной ей циничной манере, сообщила обо всём своему бывшему любовнику. А что, если Командор вдруг приревнует?.. Это казалось немыслимым, однако же, если жизнь и научила Кола чему-то в последнее время, так это тому, что даже самые мифологизированные персонажи при ближайшем рассмотрении оказываются почти совершенно обычными людьми.
Подобные мысли не прибавляли спокойствия, и потому Кол пытался гнать их, но ничего не выходило. Плинн так и не появился сегодня, да и в его нынешнем настроении от него было не много проку. Кое-как подавив нервозность, мастер Теней отправился на встречу с Командором.
Он вновь оказался в том же доме, коридоры которого были оббиты пластинами тёмного дерева, а в холле жарко горел камин. Секретарь – молодой тщедушный паренёк с большими, будто выпученными глазами, тут же проводил его наверх, в уже знакомую комнату. Здесь камин был потушен и настежь открыто окно, впуская внутрь не только свежий воздух, но и шум улицы. Командор стоял у окна, но так, чтобы его нельзя было увидеть снаружи. Когда дверь скрипнула, он немного неловко повернулся, чуть скривившись, словно от внезапной боли.
– Мастер Кол, – проговорил он, делая приглашающий жест. – Проходите и садитесь.
С видимым сожалением Командор плотно прикрыл окно, словно опасаясь, что их могут подслушать. Впрочем, возможно, он просто хотел отдохнуть от уличного гама. Заметно прихрамывая, бывший мастер Варан направился к столу.
– Проклятая сидячая работа, – проворчал он, словно ощущая неловкость из-за того, что подчинённый стал свидетелем его слабости. – Кровь застаивается в ногах, и их начинает крутить так, что хоть вой. Мой вам совет, мастер Кол, никогда не соглашайтесь на генеральские должности.
Кол вежливо усмехнулся этой неожиданной тираде. Командор в этот раз явно решил сократить дистанцию между ними, и держался далеко не так отстранённо и высокомерно, как при прошлой встрече. Была ли это уловка, или же он действительно соскучился по обычному человеческому общению? Или же это мысли о Солане привели его в такое разговорчивое состояние?..
– Я серьёзно, – Командор, кряхтя, опустился в обширное кресло, которое, судя по виду, пережило уже не одного генерала Гильдии. – Не было дня, чтобы я не проклинал себя за то, что согласился принять это звание. Сколько лет уже я не покидал этой комнаты, если бы вы только знали! Я отдал бы все оставшиеся мне годы лишь ради одного славного путешествия вроде тех, какие я совершал в молодости…
И вновь Кол лишь неловко улыбнулся. Ощущение, что Командор заговаривает ему зубы, а быть может и вовсе намекает на что-то (учитывая, что он вдруг вспомнил о молодости), не проходило, а лишь усиливалось всё больше.
– События в Палатие – ваших рук дело? – резко, безо всякого перехода, вдруг поменял тему Командор.
– Да.
– Я так и понял. Цепочка, на самом деле, для посвящённых очень проста. Сперва необъяснимая удача судов этого Сарвона, избегающих нападок келлийцев, затем дерзкая кража документов у одного из самых влиятельных негоциантов Палатия, и наконец – внезапное переизбрание короля. Когда мне обо всём этом сообщили, у меня не было и тени сомнения, что это – ваших рук дело. Весьма ловко сработано, должен сказать. Похоже, я не ошибся, порекомендовав вас Герцогине.
– Спасибо, Командор, – поклонился Кол. – Мне весьма лестна ваша оценка.
– И я ведь не ошибусь, если предположу, что и в Латион вы вернулись не насовсем?
– Это так, Командор. Её светлость велели мне возвратиться обратно до осени.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksandr-nikolaevich-fedorov/dvadcat-pyataya-runa-hroniki-paetty-kniga-vi-66712214/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Жирнобородые – презрительное определение, которым жители материковой Паэтты окрестили келлийцев. Поговаривают, что в сильные холода жители архипелага обильно смазывают лицо китовым жиром, спасаясь от обморожений, и жир этот попадает на длинные бороды воинов, делая их слипшимися и спутанными. Последний факт, впрочем, больше похож на выдумку, однако же этот миф стал весьма устойчивым и в итоге породил карикатурный образ келлийца как немытого дикаря с сальной спутавшейся бородой.

2
Доррин – мелкая медная монета Латиона. Сто дорринов составляют один серебряный дор, а сто доров – золотой латор.

3
Стоун – мера весов, равная 14 фунтам или 6,350 кг.

4
Западная война, она же Эллорская война – известная нам по роману «Герцогиня Чёрной Башни» война между Эллором и Паэттой в период с 1717 по 1720 годы.

5
Ярд – мера длины, равная примерно 91 сантиметру.

6
Месяц арионн – один из месяцев календаря Паэтты, последний месяц весны, соответствует нашему маю.

7
Дор – крупная серебряная монета Латиона. Один дор составляет сто дорринов, и, в свою очередь, равняется одной десятой золотого латора.

8
Здесь речь идёт о событиях, описанных в романе «Герцогиня Чёрной Башни».

9
Месяц жатвы – один из месяцев календаря Паэтты. Первый месяц осени, соответствует нашему сентябрю.

10
Фут – мера длины, равная 30,5 см.

11
Дюйм – мера длины, равная примерно 2,5 см.

12
Лисичка Тэйри и Глоппенхольц – герои популярных латионских народных сказок. В сказке о лисичке Тэйри рассказывалось, как она ловко обманывала матёрого волка Крока, держащего в страхе весь лес. Глоппенхольц – мальчик, рождённый из горохового стручка, весьма изобретательно избавился от старой колдуньи, которая похитила его.

13
Дух предостережения – в ассианской мифологии посланец Асса, являющийся в переломные моменты достойным воинам, чтобы предостеречь их от неверного, с точки зрения Чёрного бога, выбора.

14
Фунт – мера измерения массы, равная около 450 грамм.

15
Галлон – мера измерения объёмов жидкости, равная примерно 4,5 литрам.

16
Стег – мелкая монета Палатия, равная 1/200 верента, который, в свою очередь, равен 1/200 тоина.