Практическая химия
Владимир Анин
Вторая повесть из цикла «Екатерининский парк».На этот раз Екатерине Андреевне Романовой придётся разгадать тайну взрыва в пруду Екатерининского парка, в результате которого погибла девушка.Повесть «Практическая химия» впервые была опубликована в журнале «Искатель» в 2016 году.
Владимир Анин
Практическая химия
«Бз-з-з! Дон-н-н!» – раздалось из рюкзачка, брошенного на дно лодки.
– Твой телефон, – сказала девушка.
– Пусть, – ответил молодой человек, продолжая плавно погружать весла в воду.
«Бз-з-з! Дон-н-н!» – снова донеслось из рюкзачка.
– Может, посмотришь? – спросила девушка.
– Потом, – отмахнулся молодой человек.
«Бз-з-з! Дон-н-н!»
– Опять!
– Ерунда! Не обращай внимания.
«Бз-з-з! Дон-н-н!»
– А вдруг что-то важное?
– Ну, посмотри сама, если хочешь.
Девушка потянулась к рюкзачку и извлекла из него черный кирпичик мобильника.
«Бз-з-з! Дон-н-н!»
Она едва не выронила телефон.
– Да что же это такое!
Пальцы резво заскользили по сенсорному экрану.
– Ну, что там? – спросил молодой человек и застыл, видя, как побелело лицо девушки.
Она резко встала, чуть не перевернув лодку, взгляд, полный ярости, едва не прожег его насквозь.
– Высади меня!
– Что случилось?
В следующую секунду телефон, глухо булькнув, нырнул в бездну.
– Ты что творишь? – вскричал молодой человек.
– Я сказала, высади меня!
– Ты можешь объяснить? – Он вскочил и схватил ее за руку.
– Отвали!
Девушка с силой отдернула руку и, не удержавшись на ногах, полетела за борт. От неожиданности она даже пикнуть не успела. Только оказавшись под водой, отчаянно закричала, пуская пузыри, и рванулась к поверхности. Едва голова ее показалась над растревоженной гладью пруда, окрестности огласил душераздирающий вопль.
– Света! – крикнул молодой человек, перегнувшись через борт и протягивая руку.
Но девушка оказалась слишком далеко от лодки. Она продолжала голосить, судорожно лупя руками по воде и отплевываясь. Внезапно вода вокруг нее забурлила, словно в кипящем котле, что-то сверкнуло, и оглушительный взрыв потряс округу…
Часы в комнате пробили двенадцать. Чайкин сидел за обеденным столом и отчаянно зевал.
– Гляди, ворону проглотишь, – послышалось над самым ухом.
– Ну теть Кать! Все удовольствие перебила.
– Перебить можно аппетит, а не удовольствие. А ты так всю жизнь прозеваешь, – заметила Екатерина Андреевна, ставя перед внучатым племянником тарелку с дымящейся овсянкой.
– М-м-м! – недовольно промычал Чайкин.
– Даже не начинай!
Екатерина Андреевна положила рядом с тарелкой мельхиоровую ложку.
– Теть Кать!
– В чем дело? Мюсли тебе не нравятся, овсянка не нравится. Чем прикажешь тебя потчевать? Яичницей с колбасой?
– А можно?
– Нет! – отрезала Екатерина Андреевна. – Я не позволю тебе пичкать себя канцерогенами и холестерином. Вот помру – будешь есть, что захочешь… И не надейся, что это случится скоро.
– Я и не надеюсь, – со вздохом произнес Чайкин. – Скорее уж я сам… от всего этого, – добавил он, когда Екатерина Андреевна вышла из комнаты за чаем.
Он взял в рот ложку овсянки и сморщился так, что на лице его отобразилась вся вселенская скорбь. Взгляд его затуманился, брови съехались и застыли в форме интеграла, а разум, рванувшись, покинул тело и отправился за тридевять земель искать ответ на вопрос о том, как эти странные англичане умудряются жрать каждый день такую гадость, под названием овсянка, и при этом оставаться вполне себе счастливыми людьми.
Внезапный звонок телефона заставил его подпрыгнуть от неожиданности.
– Пока не поешь, никаких разговоров! – донеслось с кухни.
– А если это по работе? – спросил Чайкин, с трудом проглотив кашу.
– Какая работа? У тебя выходной! – заметила Екатерина Андреевна, показавшись в дверях с чайником в руке.
– Ну ты же знаешь, где я работаю! – возразил Чайкин, потянувшись к лежавшему на столе мобильнику.
– Вот именно! – Екатерина Андреевна поставила перед ним перламутровую чашечку с ангелочками и наполнила ее чаем. – Твой Завадский подождет… Какой настойчивый! Просто до неприличия!.. Ладно, ответь. Лопнешь ведь сейчас от любопытства.
– Алле! – прокричал в трубку Чайкин.
Через мгновение глаза его округлились, губы скривились с застывшим на них вопросом.
– Понял! Уже выдвигаюсь!
Чайкин отключил телефон и несколько секунд пялился на него. И вдруг подскочил как ошпаренный.
– Срочный вызов! Чэ Пэ!
– Похоже, твоя подружка-актриса тебя все же кое-чему научила. Сыграл талантливо, – произнесла Екатерина Андреевна, встав в дверях и сложив руки.
– Ты о чем?
– Я об этом избитом трюке с вызовом. По-моему, ты с ним уже прокалывался.
– Теть Кать, да ты что!
– Понятно! Решил, как вы там выражаетесь, свалить, чтобы отлынуть от уборки. А мы, между прочим, еще неделю назад договорились.
– Как ты могла такое подумать! – Чайкин чуть не задохнулся от нахлынувшего возмущения и обиды, у него даже слезы на глаза навернулись. – Там… там взрыв! Жертвы! В парке!
Лицо Екатерины Андреевны сразу приняло озабоченное выражение.
– Ты не шутишь?
– Да какие шутки!
– Что, прямо взрыв? – встревоженно переспросила Екатерина Андреевна. – А что взорвалось?
– Пока неясно, – ответил Чайкин, натягивая кроссовки.
– Погоди! – решительно произнесла Екатерина Андреевна и, сняв передник, повесила его на вешалку. – Я с тобой!
Екатерининский парк… Как всегда, прекрасен. Особенно в мае. Воздух, насыщенный ароматом сирени, кружит голову и вызывает в памяти самые романтические эпизоды молодости. Погода стояла безветренная, поверхность пруда казалась застывшим желе, лишь утки, рассекая грудью темную воду, оставляли позади себя некое подобие ряби. Щебет бесчисленных птах радовал слух. И все было бы замечательно, если бы посреди всей этой красоты не было того, кто все это портил одним только своим присутствием, – человека. Точнее, людей. Шумных, суетливых, разбрасывающих мусор на каждом шагу. Если бы их не было, это был бы просто райский сад…
Первое, что бросалось в глаза, – толпа зевак. Людям всегда не терпится поглазеть на что-нибудь необычное, особенно если это место трагедии. Территория, прилегающая к пруду со стороны лодочной станции, была оцеплена. Над толпой возвышались мигалки «скорой помощи», чуть в стороне скромно припарковалась полицейская «Лада».
По огороженному лентой участку шныряли полтора десятка полицейских, в форме и без. Чайкин, забыв про тетю, сразу бросился к ним. Екатерина Андреевна огляделась и увидела капитана Завадского, старшего коллегу и напарника Чайкина, которого она упорно называла его начальником. Он стоял возле открытой машины «скорой помощи» и беседовал с сидящим в ней молодым человеком лет двадцати восьми, в мокрой одежде и с перебинтованной головой.
– Значит, вы утверждаете, что никакой ссоры между вами не было?
– Нет, конечно! – с жаром отвечал молодой человек. – Ну… только она за что-то на меня рассердилась.
– Подробнее.
– Как же я могу подробнее, если я понятия не имею, что на нее нашло?
– И вы понятия не имеете, что там, в воде, взорвалось?
Молодой человек пожал плечами.
– У нее ничего в руках не было. Мой телефон она за минуту до этого в воду бросила…
– Что за телефон?
– Обыкновенный… Взяла и швырнула в воду. А потом сама… Она была такая злая! Я даже испугался.
– Но не хотите же вы сказать, что ваша девушка от злости сама взорвалась, как бомба?
– Митя! – донеслось их толпы.
Не обращая внимания на пытающихся задержать ее полицейских, к машине «скорой помощи» рвалась высокая брюнетка в красном кожаном пиджаке, короткой черной юбке и красных туфлях на высоком каблуке.
– Лена? – удивленно воскликнул молодой человек.
– Вы кто такая? – проворчал Завадский, повернувшись к девушке.
– Заболоцкая Елена Ивановна.
– Очень приятно, Елена Ивановна! – буркнул Завадский, всем своим видом показывая, насколько ему это неприятно. – Что вам нужно?
– Я хочу знать, что здесь происходит!
– Я, кстати, тоже.
– И по какому праву вы допрашиваете Митю… Дмитрия Федоровича.
– А вы ему, собственно, кто?
– Я ему, собственно, невеста.
– М-да, любопытно! А погибшая девушка, с которой Дмитрий Федорович катался на лодке, и от которой теперь осталось только… Она ему кем приходится?
Завадский посмотрел на молодого человека.
– Какая девушка? – воскликнула Заболоцкая. – Кто погиб? Митя! Митенька!
Она бросилась к молодому человеку и принялась его с жаром обнимать. Сам молодой человек выглядел совершенно растерянным и, похоже, даже не знал, как реагировать.
– Немедленно отпустите его! – потребовала Заболоцкая, повернувшись к Завадскому. – Он ранен!
– Пустяки! – отмахнулся Завадский. – Царапины.
– Он мокрый!
– Высохнет.
– Да как вы можете!
Она бросилась на Завадского с кулаками.
– Ну все, довольно! – рявкнул Завадский и, схватив Заболоцкую, передал ее с рук на руки подоспевшим патрульным.
– Отпустите! – вопила, брыкаясь, Заболоцкая пока полицейские оттаскивали ее за линию оцепления.
– Чайкин! – позвал Завадский, увидев напарника. – Поехали. Тут без нас разберутся. А вам, гражданин Морозов, – обратился он к молодому человеку, – придется проехать с нами. Пройдемте!
– Я так и не понял, что тут произошло, – признался Чайкин, сев в машину.
– А никто не понял, – ответил Завадский. – Даже сам участник происшествия. Да, Морозов?
Он обернулся к сидящему на заднем сидении молодому человеку. Тот молчал.
– И спросить не у кого, – продолжал Завадский, – потому что гражданка Ионова Эс Вэ сейчас находится по дороге в морг. С оторванной головой. А оторванная голова, как известно, хранит молчание. Да, Морозов?
– Ну, что вы все время… – не выдержал Морозов и заплакал.
– Вот, Чайкин, классическая реакция человека, осознавшего, что совершил убийство, – раскаяние. Только гражданке Ионовой это уже не поможет.
– Сан Саныч, а вы уверены? – тихо спросил Чайкин.
– Ты сомневаешься? – отозвался Завадский, вырулив, наконец, на улицу и вдавив педаль газа в пол. – Или у твоей тети есть другие версии?.. Что смотришь? Можно подумать, я не заметил, как она шныряла в толпе. Ты зачем опять притащил ее на место происшествия?
– Я не тащил, – смутился Чайкин. – Она сама.
– Что значит «сама»? Откуда она узнала? В новостях передавали?
– Я потом объясню.
Тем временем Екатерина Андреевна уже обошла всю толпу и со свойственной ей интеллигентной прямотой расспросила зевак о случившемся. Поняв, что больше от них ничего не узнать, Екатерина Андреевна огляделась и приметила маячившие поодаль две фигуры в оранжевых жилетах.
– Ага! Вас-то мне и надо! – воскликнула Екатерина Андреевна и направилась к стоявшим в обнимку с метлами старому таджику Сархату и его молодому земляку Анзуру.
– Сан Саныч, допросная занята, – сказал Чайкин, заглянув в кабинет.
– Ладно, веди его сюда, – отозвался Завадский, сидя за столом, заваленным бесконечными бумагами. – Кто-нибудь когда-нибудь наведет тут порядок?
– Антонов, веди сюда! – крикнул Чайкин в коридор.
Через несколько секунд помощник дежурного завел в кабинет Морозова.
– Садитесь, – сказал Завадский, кивая на свободный стул.
– Спасибо, – пробормотал Морозов, глядя под ноги, и присел.
– Итак, гражданин Морозов Дмитрий Федорович, – сказал Завадский, сгребая в кучу документы со стола и передавая их Чайкину, – я вижу, вы уже немного обсохли. А то ваша невеста, или кем она вам приходится, так о вас беспокоилась, что не дала нам с вами спокойно поговорить.
– Она мне не невеста, – буркнул Морозов.
– Ну, со своими бабами вы сами будете разбираться, кто вам невеста, а кто просто так, на лодке покататься…
– Мы со Светой собирались пожениться! – вскричал Морозов, вскочив, и тут же снова опустился на стул под пристальным взглядом Завадского.
– Давайте-ка без эмоций. Факт гибели гражданки Ионовой Светланы… – Завадский заглянул в протокол, который извлек из своей потрепанной кожаной папки. – Владимировны вы, я полагаю, отрицать не будете?
Морозов молчал.
– Хорошо. И то, что смерть наступила при весьма необычных обстоятельствах – при взрыве, – вы тоже отрицать не станете, так? Остается выяснить, что послужило причиной взрыва и кто этот взрыв устроил. Полагать, что его устроила сама гражданка Ионова, как минимум, нелогично. Остаются те, кто был поблизости. А это, гражданин Морозов, вы.
– Но я же…
– Да, да, я знаю, вы мне уже все рассказали. – Завадский похлопал ладонью по лежащему на столе протоколу. – Или не все?
– Все, – выдохнул Морозов
– У вас есть последний шанс чистосердечно во всем признаться.
– Но мне не в чем…
– Хорошо, так и запишем. Чайкин, – позвал он, но, не получив ответа, рявкнул: – Чайкин!
Задумавшийся на мгновение Чайкин подпрыгнул от неожиданности.
– Я!
– Иди узнай, привезли свидетелей?
– Ага.
Чайкин выбежал в коридор и нос к носу столкнулся с Екатериной Андреевной.
– Ты?
– А разве не похоже? – сострила Екатерина Андреевна.
– Но мы же договаривались, что ты не будешь сюда приходить!
– Послушай, Андрюша, я обещала, что не буду мешать тебе в работе, но я не говорила, что не буду помогать.
– Помогать? Теть Кать, да чем ты можешь тут помочь? Все же и так ясно! Парень повздорил со своей девушкой и сбросил ее в воду…
– С бомбой на шее?
– Ну… это еще пока не ясно. Но мы над этим работаем.
– Работаете? – усмехнувшись, переспросила Екатерина Андреевна. – Ну-ну! Я бы на вашем месте обратила внимание на эту странную девицу в красном пиджаке, которая заявила, что она его невеста.
– А при чем здесь…
– Вот это и надо выяснить. Уж очень неожиданно она появилась.
– Ладно, теть Кать, я тебя понял. Подумаем. Ты извини, мне надо за свидетелями сходить. А ты пока…
– Я подожду здесь.
– Слушай, может, не надо? Если Завадский тебя увидит…
– Я подожду здесь, – настойчиво повторила Екатерина Андреевна.
Завадский нетерпеливо крутил в руках карандаш, искоса поглядывая на молчаливого, растерянного и якобы ничего не понимающего Морозова. Однако старый сыскарь и не таких артистов встречал на своем веку. Стоит предъявить ему парочку свидетелей да еще каких-нибудь улик, как он сразу сломается и все расскажет. Только на явку с повинной он уже может не рассчитывать. Получит по полной программе.
Завадский кашлянул и, поднявшись из-за стола, подошел к окну. Карандаш в его руке затрепетал и хрустнул пополам. И в это мгновение дверь кабинета отворилась.
– Где тебя черти носят? – воскликнул Завадский, но тут же взял себя в руки, увидев вошедших следом за Чайкиным свидетелей.
Это была пожилая пара: мужчина в поношенном костюме, с пугливым взглядом, и дородная дама, тоже в костюме, только новом, на голове ее сидела совершенно неподходящая к костюму шляпка, из-под которой сквозь толстые очки зыркали два пристальных, как оптический прицел, глаза.
– Прошу садиться, – сказал Завадский.
– Ну, что там? – спросила Екатерина Андреевна выскочившего из кабинета Чайкина.
– Свидетели дают показания, – ответил тот. – Говорят, что видели, как парень с девушкой на лодке дрались.
– Оба говорят?
– Нет, говорит только тетка. Мужик лишь поддакивает.
– А разве свидетелей не по отдельности надо опрашивать?
– Ой, теть Кать, не в этом случае. Короче, похоже, парень влип по полной программе. Он виновен, это бесспорно.
– Андрей, я тебе уже не раз говорила: никогда не делай поспешных выводов.
– Да, да, я помню. И еще ты говорила про ту брюнетку в красном пиджаке…
– А вот и она, – шепнула Екатерина Андреевна. – Легка на помине.
Чайкин резко обернулся. По коридору, слегка покачивая бедрами, плыла та самая брюнетка. Вернее, Чайкину очень хотелось, чтобы она плыла – это было бы действительно красивое зрелище. Но все обстояло иначе. Заболоцкая налетела на него словно ураган.
– Где он?
– Кто? – машинально спросил Чайкин, хотя и так было ясно, о ком спрашивает Заболоцкая.
– Вы за кого меня принимаете?
– Послушайте, – взяв себя в руки, проговорил Чайкин, – вы…
– Нет, это вы послушайте! – перебила его Заболоцкая. – Думаете, это сойдет вам с рук? Хватаете невинного человека, сажаете в тюрьму…
– Его еще никто никуда не сажал.
– Тогда где он?
– Его сейчас допрашивают.
– Допрашивают? – Заболоцкая всплеснула руками. – Как какого-то преступника! Бедный Митенька!.. А ну, ведите меня к нему, немедленно!
На шум в противоположном конце коридора уже собралось несколько полицейских, с интересом наблюдавших за этой сценой.
– Послушайте, милочка, – вмешалась Екатерина Андреевна, – право, не стоит так горячиться. Этим вы Митеньке никак не поможете.
– Вы знаете Митю? – резко обернувшись, спросила Заболоцкая. – Вы кто?
– Я его не знаю. Вы сами только что произнесли его имя. Кстати, а как его полное имя?
– Дмитрий Федорович Морозов.
– Отлично!
– Что значит «отлично»? Вы свидетель?
– Нет, увы, я даже не свидетель. Но я могу вам помочь.
– Каким образом?
– Давайте присядем.
– С какой это стати?
– Поверьте моему большому жизненному опыту, – доверительным тоном произнесла Екатерина Андреевна. – Еще Публилий Сир сказал, что разгневавшийся всегда считает, что может больше, чем может.
– Кто такой Публилий Сир?
– Древнегреческий поэт.
– Но… я только хочу справедливости, – понизив голос, сказала Заболоцкая и опустилась на стул.
– Очень хорошо, – ответила Екатерина Андреевна, усаживаясь рядом. – Только гнев не уживается со справедливостью, как ястреб с голубем.
– Это тоже… Публилий?
– Нет, это Болеслав Прус, – ответила Екатерина Андреевна, незаметно кивнув Чайкину, который поспешил скрыться в кабинете. – Польский писатель девятнадцатого века, – пояснила она в ответ на скривившуюся в вопросительной гримасе физиономию Заболоцкой.
Некоторое время сидели молча.
– Вас как зовут? – прервала молчание Екатерина Андреевна.
– Лена.
– Очень приятно! Екатерина Андреевна.
– И мне.
– Вы сказали, что вы его невеста.
– Да, – неохотно ответила Заболоцкая. – Бывшая. Мы с Митей встречались три года и уже собирались пожениться, пока не появилась эта…
– Значит, вы на нее были очень рассержены?
– Еще бы! Свалилась как снег на голову со своим пуделем.
– Пуделем?
– Ну да! Митя, он же ветеринар. Мы с ним в лечебнице познакомились. У меня тогда кошка была, старенькая, совсем больная. В общем, я попросила ее усыпить… Когда все произошло, я не выдержала и расплакалась. Почувствовала себя такой одинокой… А Митя меня пожалел. Ну и…
– А почему расстались?
Заболоцкая пожала плечами.
– Я считаю, что это было ошибкой. И это была не моя инициатива.
– Может, ему чего-то не хватало?
– Всего ему хватало. Все у нас было хорошо, пока… Он словно с цепи сорвался. Бросил все и ушел. К ней. Я думала, с ума сойду. Два месяца не могла прийти в себя. Только-только начала понемногу успокаиваться, а тут… Иду по парку, вижу его. А вокруг все шепчут: убил, убил. Да не мог он этого сделать, он же доктор! Хотя и ветеринар.
– Да, непохоже, – проговорила в задумчивости Екатерина Андреевна. – А вы кем работаете?
– Я? – Заболоцкая махнула рукой. – Пытаюсь внести вклад в возрождение отечественной науки. А вы?
– О! Я свой вклад уже внесла.
– А… что вы здесь…
– По семейным делам. Здесь работает мой племянник. Внучатый.
– Это тот молодой человек, с которым вы беседовали?
–Да.
– Он ведь занимается делом Мити?
– Ну, насколько я понимаю, никакого дела еще нет…
– Как же я за него волнуюсь! – воскликнула Заболоцкая. – Ведь они запросто могут осудить невинного человека.
– Милочка, я вряд ли открою вам что-то новое, но человека осуждает суд. Полицейские просто ищут доказательства.
– Ну да, знаю я. Они любые доказательства найдут…
– Нет, нет, вы ошибаетесь, уверяю вас. А по телевизору, на который вы, вероятно, готовы сослаться, не всегда показывают вещи такими, какими они есть на самом деле. Особенно в кино. Поверьте мне, это честные, благородные люди, – сказала Екатерина Андреевна, кивая на кабинет Завадского.
– Если они такие благородные, почему они даже не дали мне поговорить с Митей?
– Всему свое время.
– А я не хочу ждать! Не могу! Мне нужно сейчас с ним поговорить, выяснить, что случилось. Может, ему моя помощь нужна?
Заболоцкая смолкла и потупилась. Глаза ее заблестели, она прикусила нижнюю губу.
– Знаете что? – сказала Екатерина Андреевна, вставая. – Я постараюсь вам помочь. – Она улыбнулась, увидев, как засияло надеждой лицо Заболоцкой. – Обещать ничего не буду, ибо начальник моего племянника – сущий деспот, но во всяком случае попытаюсь.
Она решительно подошла к кабинету и распахнула дверь.
– И почему я не удивлен? – воскликнул Завадский.
– Теть Кать! – зловеще прошептал Чайкин, подскочив к ней.
– Мне надо с вами поговорить, – заявила Екатерина Андреевна.
Мгновение Завадский смотрел на нее прямо в упор, словно прикидывая, пристрелить ли эту старуху прямо сейчас или отложить удовольствие на после обеда.
– Спасибо. Можете быть свободны, – обратился он к свидетелям, которые с интересом разглядывали Екатерину Андреевну. – Чайкин, проводи товарищей.
Пожилая пара поднялась и, оглядываясь, направилась к двери.
– До свидания! – нарочито ласково произнес Завадский и зачем-то эксцентрично, по-чаплински, помахал рукой, когда свидетели, уже стоя в дверях, снова оглянулись.
Чайкин вышел вслед за ними. В комнате остались Екатерина Андреевна, Завадский и Морозов.
– Ну, и о чем вы хотели поговорить? – с трудом сдерживая негодование, процедил сквозь зубы Завадский.
– О нем. – Екатерина Андреевна кивнула на Морозова.
– Простите? – Завадский сунул в рот сигарету.
– Попрошу вас не курить в помещении! И почему вы до сих пор не предложили даме сесть?
– А вы так торопитесь сесть?
– Только не надо меня подкалывать вашими ментовскими штучками! – неожиданно выдала Екатерина Андреевна.
Завадский, опешив, зажевал сигарету и, почувствовав на языке горечь табака, принялся яростно отплевываться.
– Ну, знаете ли… – только и произнес он.
Таких жаргонизмов от интеллигентной старушки-переводчицы, бывшего сотрудника МИДа и еще неизвестно чего, Завадский никак не ожидал. Даже Морозов будто встрепенулся и с любопытством уставился на Екатерину Андреевну.
– Присаживайтесь, – взяв себя в руки, прохрипел Завадский. – Слушаю вас.
– Так-то лучше. Благодарю. – Екатерина Андреевна опустилась на краешек стула. – Прежде всего, я полагаю, что обвинения, выдвинутые против Дмитрия Федоровича, поспешны и не обоснованы…
– Вы его знаете?
– Не имею чести. Но в коридоре сидит его девушка, по имени Елена, и я считаю, что вы обязаны позволить им поговорить. В особенности если вы намерены задержать его до утра.
– Вообще-то у нас есть сорок восемь часов.
– Тем более.
– Сан Саныч! – сказал Чайкин, заглядывая в кабинет. – Тут…
– Я знаю, – фыркнул Завадский. – Ну, хорошо. – Он повернулся к Екатерине Андреевне.
Ему вдруг пришло в голову, что, может, старуха, права, и Морозов, размякнув от свидания с этой девицей, кем бы она ни была, даст-таки признательные показания.
– Пригласи, – сказал он Чайкину. – Морозов, у вас будет ровно пять минут. И… общаться будете в нашем присутствии.
– Митя! – вскричала Заболоцкая, бросаясь к Морозову. – Митя, что они с тобой сделали?
– Да ничего…
– Ты ранен? Тебе больно?
– Нет, уже нет. Так…
– Говори скорее, что произошло? А то про тебя уже такое судачат! Я чуть с ума не сошла.
– Я… не знаю.
– Как же так, Митя? Все говорят о каком-то взрыве.
Завадский с Чайкиным, отойдя в сторону, с любопытством наблюдали за этой сценой. Екатерина Андреевна тоже не спускала глаз со странной парочки.
Ее все время мучил один вопрос и, не выдержав, она наконец спросила:
– Скажите, Лена, а что вы делали в парке?
– Я? – Заболоцкая обернулась и секунду смотрела на Екатерину Андреевну с недоумением. – Гуляла.
– Сколько с тобой живу, столько не могу понять: почему мы всегда завтракаем в комнате, а чай вечером пьем на кухне? – сказал Чайкин.
– Вот в этом твоя проблема, Андрюша, – ответила Екатерина Андреевна, подавая ему перламутровую чашку с дымящимся крепким чаем. – Ты никогда не задаешь интересующие тебя вопросы вовремя. А это одна из важнейших черт настоящего сыщика.
– Я не сыщик, я полицейский.
– Хороший полицейский должен быть сыщиком.
– Ой, ладно, теть Кать, я уже это слышал. Ты так и не ответила на мой вопрос.
– Про вечерний чай?
– Ну да.
Екатерина Андреевна пожала плечами.
– Привычка.
– Что значит «привычка»?
– Привычка – это сила, которая не дает миру разлететься на тысячу мелких осколков, – процитировала Екатерина Андреевна.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vladimir-anin-26893836/prakticheskaya-himiya-63953102/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.