Читать онлайн книгу «Энеата. Воин и Солнце» автора Анна Бодарацкая

Энеата. Воин и Солнце
Анна Павловна Бодарацкая
Пока все заняты собственными проблемами: военачальник Идшара жаждет отомстить за убитого побратима, старый знахарь не может разобраться со страшными ошибками прошлого, а юная девушка с колдовским даром стремится спасти друзей. Но над Дарфией сгущаются тучи общей беды – колдунья Зара, выдающая себя за богиню луны, стремится к силе и власти, и одиночкам её не победить. Героям придётся забыть распри и объединить усилия, чтобы не погибнуть.

Анна Бодарацкая
Энеата. Воин и Солнце

Пролог. Храм Тааль
…Чужаками мы здесь будем поодиночке:
По круче один не взойдет, а двое – взберутся,
Втрое скрученный канат не скоро порвется,
Два львенка вместе – льва сильнее!
Эпос о Гильгамеше

Девочка огляделась, испуганно хватаясь за старшего товарища. Священное пламя храма раскрашивало кирпичные стены в мрачные кроваво-красные оттенки, чёрные тени дрожали на резных плитах. Лик доброй богини Тааль, высеченный в колонне над жертвенником, казалось, с отвращением взирал на копошение смертных. Нет, она не собиралась помогать, и дети напрасно искали у её ног спасения. Малышка всхлипнула и крепче вцепилась в руку своего единственного защитника.
– Дар-рий… – испуганно прошептала она, призывая мальчишку.
– Убирайтесь! – это прозвучало грозно, слишком грозно для детского голоска.
– Уходи и будешь жить, – холодно отозвался Ашшара, жрец-воитель, жестом приказывая ученикам окружить детей.
– Уходи и будешь жить! – с вызовом передразнил жреца Дарий, поднимая кинжал.
Он казался гораздо старше своих лет и выглядел даже крепче, чем некоторые из учеников Ашшары, но всё же ему было двенадцать. Одной рукой изо всех сил сжимая кинжал, другой он вцепился в крохотную ладошку четырёхлетней светловолосой девочки, в страхе прижавшейся к нему.
– Она предназначена моему богу!
– Убирайся, жрец, или твоя кровь напоит быка Тааль! – голос подростка становился всё более похожим на рык.
– Он любит только воду, – усмехнулся жрец.
– Ничего, твоя кровь ему тоже понравится!..
– Убей его, Таир, – приказал Ашшара старшему ученику, высокому и широкоплечему молодцу лет шестнадцати.
Тот рванулся вперёд, занося меч, но Дарий оказался куда проворнее, чем ученик жреца-воителя. Оттолкнув девочку в сторону, он уклонился от замаха и поднырнул под руку нападавшего, развернулся и резким ударом воткнул кинжал в спину ученика. С застывшим в глазах ужасом тот рухнул на алтарь Тааль, оскверняя его кровью.
Ашшара смотрел на происходящее скорее с любопытством, чем удивлением, и уж тем более нельзя было увидеть в его взгляде испуга. Он снисходительно улыбнулся, признавая ловкость Дария. Но всё-таки он был мальчишкой, совсем маленьким, способным справиться с учениками, но не со жрецом-воителем. Ашшара, скинув мешавший движениям зелёный жреческий плащ, подался вперёд, одним ловким рывком преодолел расстояние, отделяющее его от Дария.
Черноволосый мальчишка успел увернуться от еле заметного взмаха ножа, дёрнуться и отлететь в сторону, опершись ладонью на подножие жертвенника. «Ловок», – мысленно признал приятно удивлённый Ашшара, прежде чем обманным движением заставил мальчишку рвануться влево, затем сбил его с ног и прижал коленом к полу.
Заломив руки ему за спину и крепко держа их, жрец-воитель приказал ученикам, кивая на застывшую в ужасе малышку:
– Уведите её.
Ученики тут же подхватили ребенка под руки, утаскивая прочь из храма.
– Атаис! – закричал Дарий, отчаянно пытаясь вырваться из цепкой хватки Ашшары.
Когда Атаис выволокли из тёмного храма, Дарий прекратил сопротивляться, и Ашшара отпустил его, держа нож наготове.
– Что с ней будет? – странно взрослым голосом спросил Дарий, переворачиваясь на спину и поднимаясь.
Ярко-зелёные, небывалые для этих краёв, глаза смотрели на жреца-воителя с дикой яростью загнанного зверёныша. Ашшара улыбнулся мирно и даже тепло, но показная доброжелательность ничуть не впечатлила Дария.
– Не важно. А вот ты будешь воином Эллашира, – торжественно объявил жрец.

Глава 1. Побратим великого байру

…Юноша в облачении ученика жрецов вбежал в шатёр, отпихнув удивлённых товарищей. Сидевшие на циновках у огня воины прервали свой разговор и обернулись.
– Байру Асахир! – припав на одно колено, воскликнул ворвавшийся юноша. – Ваш побратим, асу Кангар, он мёртв!..
Повисла тишина, слишком мрачная и невыносимая, чтобы тянуться дольше пары мгновений. Высокий черноволосый воин с ярко-зелёными глазами – военачальник Асахир, которого юноша почтительно именовал «байру» – опустил полный тоски взор к истоптанной земле и приказал:
– Рассказывай.
Юноша принялся взахлёб пересказывать то, что знал. Он хотел привести асу Кангара в лагерь, как и приказал военачальник. Но на пороге комнаты увидел убитого стража и сразу позвал на помощь; ворвавшиеся в спальню воины не нашли никого, кроме мёртвого Кангара – никаких шансов спасти его уже не было. Часть воинов, говорил юноша, отправилась на поиски убийцы, двое обратились за помощью к стражникам градоначальника, а самого юношу отослали предупредить военачальника.
Байру Асахир дослушал, не перебивая, затем сверкнул яростным взглядом и издал хриплый возглас, более напоминавший звериный рык:
– Стражу ко мне!..
До полусмерти напуганный юноша выскочил из шатра, словно им выстрелили из лука. Военачальник теперь молчал, но всякий присутствующий ясно видел: самообладание стоит байру Асахиру тяжёлых усилий.
В лагере началась суматоха; предложивший отправить подмогу воин, отдав необходимые приказы, вернулся к до сих пор неподвижному Асахиру и спросил:
– Думаешь, это градоначальник?..
– Он слишком радушно нас принял, – раздался усталый, хриплый голос Асахира.
– Нам сейчас не хватит сил отомстить. Да и ещё не доказано, что это его вина. Быть может, кто-то хотел отомстить тебе за что-то. Или Кангару.
– У Кангара не было врагов. Не могло быть.
– Но мы не знаем наверняка! Если бы градоначальник хотел убить тебя, разве он принимал бы нас? Он бы не позволил чужим воинам подойти к городу, если хотел убить их предводителя!
– Так или иначе, – выдохнул Асахир, – он обещал охранять моих людей. Он заверял меня в их безопасности. Но Кангар мёртв.
– У нас не хватит сил, – осторожно повторил его соратник. – Все войска Энарана здесь, нас же – три сотни.
– Отправь посыльных в Идшар и Ризайю. Пусть присылают сюда всех воинов, что смогут.
– Но байру!..
Асахир резко развернулся, сверкнув пронзительным взглядом необычных зелёных глаз, выхватил один из ножей, что висели у него на поясе, прижал лезвие к ладони, разрезая кожу и позволяя крови оросить клинок.
– Клянусь именем и кровью, клянусь перед землёй, небом и Великой Рекой, что брат мой будет отомщён. Если в этой смерти повинен правитель Энарана, его город захлебнётся кровью!..

Эсин Луганг, градоправитель и верховный жрец Энарана, всем своим видом выражал глубокую скорбь и сочувствие. Это стремилась подчеркнуть и белоснежная траурная туника, и не смазанные маслом волосы. Колесница примчала его в лагерь идшарцев на рассвете – вскоре после того, как весть о смерти асу Кангара долетела до военачальника Асахира.
– Байру Асахир, – великий эсин, градоначальник богатейшего из городов Дарфии приветствовал военачальника поклоном, но это никого не удивило. – Мне сообщили о твоей потере. Весь Энаран скорбит вместе с тобой.
Тело молодого лекаря-асу Кангара, всегда сопровождавшего Асахира во всех походах, теперь лежало на сложенном из тростника и кедровых досок возвышении у входа в шатер. Воины Идшара, подходившие прощаться с товарищем, бросали у его ног золото, стекло и драгоценные заморские пряности. Так прощались с величайшими из воителей, и так байру Асахир велел прощаться со своим побратимом. А у подножия одра покоились тела стражников, не сумевших уберечь Кангара от клинка наёмника. Эсин Луганг невольно поежился, оглядев раны на трупах убитых.
– Слышу и принимаю, – ритуальной фразой отозвался на соболезнования Асахир.
Военачальник сидел на расшитом ковре, задумавшись о чём-то своём и даже не думая встать и поприветствовать знатного правителя.
– Я отправил два десятка стражей на поиски злодея. Мы найдём его, байру, и погибший будет отомщён.
Асахир поднял взгляд. Ледяная усмешка на губах военачальника заставила эсина Луганга вздрогнуть.
– О, Кангар будет отомщен, можешь не сомневаться, эсин.
Асахир произнёс это очень тихо, но каждое слово отчётливо осело в мыслях энаранского градоправителя. Луганг на мгновение смутился, затем продолжил заготовленную речь:
– Увы, не в моей власти возместить твою потерю, байру. Но я надеюсь, что твоя скорбь не отменит назначенных переговоров.
– Мы покидаем твой город, эсин.
– Но…
– Праху Кангара должно покоиться на родной земле.
– Я понимаю. Это священный долг, байру.
– Но означенную дань мы заберём с собой сейчас.
– Разумеется, байру. Я тотчас пошлю за ней.
Эсин Луганг покинул шатёр под пристальным взглядом Асахира. И почти сразу после ухода высокопоставленного гостя вошёл молодой воин и сообщил, что ещё один энаранец желает видеть идшарского военачальника. На молчаливый вопрос воин ответил:
– Какой-то раб, он говорит, что был ночью во дворце. Говорит, есть что рассказать.
– Приведи.
– Байру Асахир, это может быть опасно. Дай я поговорю с ним, – вмешался один из приближённых, немолодой воин в богатом облачении.
– Нет.
– Что, если его подослали убить тебя?
– Здесь? Сейчас? – снисходительно усмехнулся Асахир. – Среди моих воинов?
Тот потупил взгляд.
В шатёр незнакомца всё-таки втолкнули, словно забыв, что он пришёл по своей воле. Молодой человек, худой, небогато одетый, подпоясанный верёвкой – раб. Пошатнувшись, он устоял на ногах, огляделся и отметил взглядом байру Асахира. Раб нервным движением взъерошил волосы и произнёс, низко кланяясь:
– Да хранят вас все боги, добрый господин.
– Кто ты и с чем пожаловал? – спокойно отозвался Асахир.
В глазах пришедшего сверкал странный, едва заметный огонёк обиды. Раб нервно и затравленно озирался по сторонам, хотя старался казаться гордым, задирая кверху подбородок.
– Меня называют Кимом, рабом эсина Луганга, – губ пришельца коснулась горькая, болезненная усмешка. – Я пришёл рассказать вам, господин, о той ночи, когда погиб ваш побратим. Рассказать, кто повинен в этом.
– Не так сложно узнать правду, – задумчиво проговорил Асахир. – Всегда найдётся предатель.
– Предать можно тех, кому клялся в верности, тех, кого обещал любить, – возразил раб. – Я всегда ненавидел Луганга и не вижу здесь своей вины.
– Стало быть, ты обвиняешь в смерти Кангара своего господина?
– Я видел убийцу. Он шёл по дому, как по улице родного города. Ни один стражник не преградил ему путь. Он ушёл, и, должно быть, слишком далеко, чтобы ваши воины могли догнать его. Но нанял его Луганг – иначе он не прошёл бы внутрь дворца. Пешком, нимало не смущаясь.
По лицу Асахира сложно было сказать, какие чувства вызывает в нём речь раба. Военачальник казался невозмутимым, в зелёных глазах не угадывалось ни интереса, ни равнодушия, ни каких бы то ни было переживаний. Он неподвижно сидел, глядя на пришедшего, и, казалось, думал о чём-то совсем другом.
– Ты хочешь награды? – поинтересовался один из приближённых идшарского военачальника.
– Я хочу, чтобы Луганг умер, господин. И буду счастлив, если смогу увидеть его смерть.
А Асахир произнёс:
– Скажи, ты можешь доказать свои слова?
– Я могу лишь поклясться перед лицом всех богов, что говорю то, что видел собственными глазами, – он на пару мгновений опустил веки, вспоминая слова нерушимой клятвы, и затем медленно проговорил: – Водами Великой Реки, чёрной землёй царства Хеды, светом Аарки-луны, плугом Великого Пахаря и своей душой я клянусь, что видел, как ночной охотник шёл мимо верных Лугангу стражей, и его пропустили без слов и сомнений.
Молчание длилось недолго, Асахир, казалось, ждал, что ещё скажет раб, и тот продолжил:
– Я скажу ещё: о неугодных эсину Лугангу всегда печётся Арнунна, сын Кадара, верховный судья. Я знаю, это он помог эсину воплотить задуманное. И от него ты узнал бы больше… если бы смог вытащить его из дома.
– Ты сможешь вернуться незамеченным? – спросил Асахир.
– Смог же я прийти сюда, никем не увиденный.
– Хорошо. Возвращайся, Ким. Если твои слова правдивы, то скоро ты будешь свободен.
Тот вновь низко поклонился и вышел; один из советников Асахира недовольно произнёс:
– Почему ты его отпустил?
– Если эсин поймёт, что он был здесь, нам уже ничего не узнать. Надо уходить прочь от Энарана, пока не придут остальные отряды. Анутма, разыщи этого судью.
– Только разыскать? – на всякий случай уточнил один из воинов, названный Анутмой.
Асахир кивнул.

Они снялись с места после полудня и шли весь вечер, удаляясь от Энарана и реки, а к темноте остановились в поле возле деревеньки с ячменными полями вокруг. Идшарцы разбили здесь лагерь; кто-то вбивал колья в землю, кто-то ставил шатры, кто-то отправился к прорытому каналу, несущему сюда воды Великой Реки. А сам военачальник Асахир и его ближайшие товарищи окружили повозку с телом умершего лекаря.
Огонь факела, что держал в руке один из воинов, легонько лизнул доски. Пламя взвилось вверх, охватывая погребальное ложе. Асахир смотрел в другую сторону.

***
…Руки раба, распластавшегося на каменном полу, были связаны за спиной. Управляющий стоял позади с кнутом наготове.
– Как ты прошёл в стан идшарцев, Ким? – грозно вопрошал эсин Луганг, сидевший чуть поодаль и наблюдавший за мучениями предателя.
– Пешком, – буркнул Ким.
Свист хлыста и звук удара. Тихий стон истерзанного раба. И снова вопросы.
– Что ты сказал Асахиру?! – требовал эсин.
Следующие слова раб выплюнул вместе с собственной кровью. Прохрипел, глядя в глаза градоначальника:
– То, что восстановит справедливость. Думал, я смирился тогда? Я просто ждал… Вы оба заплатите. За всё, что сделали с моей семьёй. Давай, убивай меня. Байру Асахир узнает об этом и убедится, что я говорил правду. Байру умеет мстить…
– Что ты ему сказал?!
Истязание прервало появление вбежавшего сквозь резную арку слуги, доложившего:
– Повелитель!.. Воины Асахира не ушли в Идшар, они разбили лагерь возле Халета!..
Раб криво усмехнулся, а эсин побледнел.

Когда срочно вызванные советники эсина – молодой энаранский военачальник Радан и верховный судья Арнунна – прибыли во дворец верховного жреца и градоначальника, Луганг метался из угла в угол, то и дело выдавая гневные реплики. Пришедшие, в свою очередь, молча уселись на низких скамьях, хмуро переглядывались и ожидали, когда эсин немного успокоится и будет готов рассуждать и слушать.
– Ну? – наконец резко остановившись, спросил эсин. – И что скажете?
– Время ещё есть – без подкрепления Асахир не станет нападать, а из Идшара до Энарана воины доберутся только через несколько дней… У нас одна возможность спасти город – напасть сейчас, пока у Асахира три сотни воинов, – первым высказал предположение энаранский военачальник, байру Радан. – Подмога от Идшара будет идти дней пять-шесть – в лучшем для них случае. Велите сейчас, и я к вечеру соберу полторы тысячи наших людей. С таким преимуществом мы запросто выиграем битву там, у Халета.
– А что будет потом, когда придут остальные войска? У Идшара, как я слышал, три тысячи воителей. А ведь есть и союзники. Если Ората…
– Союзники есть и у нас, эсин. Отправим гонцов в Рамикан и Даар-Хад. К приходу идшарских войск они успеют прибыть в город. Слава Идшара – это слава Асахира. Узнав, что байру разгромлен, другие города Дарфии не побоятся выступить против зазнавшихся жрецов Эллашира.
– А ты, Арнунна? – эсин повернулся к судье. – Что думаешь ты?
– Что байру Радан, конечно, лучше меня знает, как поступить. Я законник, а не воин… Вот только много ли войн прежде видел байру? Много ли побед одержал?
– Девять раз побеждал врагов мой отец, – хмуро буркнул в ответ Радан. – И кое-чему всё-таки научил меня.
– Это так, – согласился Арнунна. – Отец твой был отличным полководцем. Только он мёртв, а в бой нас поведёшь ты… В бой с Идшаром, чьё величие и в прежние времена было непревзойдённо, а теперь… У скал, в ущельях численное преимущество не покажется столь уж значительным. Наши воины отважны, но идшарцы им не по зубам. Нет, эсин, я бы предпочёл переговоры. Надо найти убийцу Кангара. Оправдать себя перед Асахиром, отдав ему другую жертву.
– Но ведь… – перебил Радан.
– …Ведь кто угодно сознается в чём угодно, если как следует… уговорить. А если нет, – продолжил Арнунна, не обращая внимания, – всё равно есть путь мира. Всё же не байру Асахир – правитель Идшара, а эсин Арсак. К нему надо слать гонцов. Байру Асахир может жаждать мести, но захочет ли войны эсин? Ведь Энаран тоже велик, и воинов у нас немало, и подмога придёт из других городов… К чему рисковать? Отправь гонцов в Идшар, посватай за своего брата дочь Арсака.
Эсин задумался, прикрыв глаза. Арнунна и Радан терпеливо ждали, пока градоправитель примет решение.
– Собирай воинов, Радан, – наконец решил он. – Это точно не помешает. А я пойду в храм, принесу жертву Ирутару и попрошу совета у него.

Глава 2. Милость Эллашира

Священный огонь у алтаря Ирутара взметнулся высоким столбом, обнимая жертвенную птицу. Храмовая провидица узрела в дыму силуэт льва, и жрец-правитель счёл то добрым знамением. Объявив с балкона храма о дарованном благословении, эсин Луганг приказал выступать.
Немалое войско Энарана – две сотни копьеносцев и тысяча мечников – покинуло город в полдень. Деревушка Халет, где, как сообщали разведчики, стоял лагерь идшарцев, была совсем недалеко отсюда, и отряды воителей, не отягощённые повозками и мешками с припасами, устремились к опасным гостям.
Шатры сынов смертоносного Эллашира показались вдали, у подножия скал, где когда-то были медные копи, ныне заброшенные; байру Радан, ехавший в колеснице впереди своего войска, подал знак остановиться. Первым к стану идшарцев, как полагалось освящённым обычаем, был отправлен гонец.
Отряд Асахира вышел навстречу явившимся раньше, чем энаранский полководец закончил свою речь, коей старался вдохновить своих воинов. Хоть идшарцы и впрямь в разы уступали численностью прибывшим энаранцам, байру Радан на несколько мгновений засомневался в своём решении, наблюдая, как приближаются враги.
Доспехи идшарцев, как и их оружие, сильно отличались от одежд воинов других городов. Воители Эллашира были облачены в кожаные штаны и длинные туники, укрепленные кусками кожи и металлическими пластинами; каждый идшарец, помимо меча и нескольких ножей, был вооружен парой-тройкой метательных дротиков.
При этом идшарцы несли тяжёлую и жаркую броню так, будто это были легчайшие туники из шёлка, словно не чувствуя ни жары, ни усталости. Шли ровным строем и размеренным шагом, ничуть не смущаясь огромной армии врага.
Колесница байру Радана вновь устремилась вперёд, влекомая четырьмя впряжёнными онаграми; байру Асахир выступил ему навстречу пешком и, подойдя достаточно близко, нарочито уткнул остриё тяжёлого копья в измученную жарой землю.
– Приветствую тебя, Радан, – спокойно произнёс Асахир, пристально и изучающе глядя на соперника.
– Эсин Луганг удивлён и огорчён полученными известиями, и потому послал меня спросить: отчего воины Идшара не отправились домой, как обещали, а без спроса остались на энаранской земле?
– Вижу, много людей надо, чтобы задать единственный вопрос, – Асахир окинул насмешливым взглядом войско Радана.
– Покиньте пределы энаранских владений, поклянитесь впредь не пересекать их с оружием – и мы разойдёмся, не пролив крови!
– Есть и мне, что сказать. Пусть эсин Луганг прибудет сюда и даст мне ответ за пролитую кровь брата. Если он не трус, пусть расплатится сам. Если же он откажется, твои люди, Радан, погибнут, а от Энарана не останется и камня.
Радан помолчал, не нарушал тишины и Асахир. Но вскоре Радан громко объявил, обращаясь скорее к своим воинам, чем к собеседнику:
– Тогда готовьтесь к бою!..

Военачальники вернулись в строй; ещё некоторое время два войска просто стояли друг напротив друга, пытаясь привлечь милость богов и смутить противника угрожающими выкриками и потрясанием оружием. Наконец Радан первым закричал, поднимая копьё:
– В бой!..
Мечники устремились вперёд; до строя врагов им оставалось чуть больше десятка шагов, когда громкий голос Асахира повелел:
– Поднять щиты!..
Приказ подхватили ещё несколько голосов; в мгновенье ока первые ряды идшарцев-щитоносцев резко опустились на колено, поднимая вверх тяжёлые щиты, обитые кожей и укреплённые медью. Войско Асахира словно обратилось в огромную живую крепость, защищённую надёжными стенами.
Невесть откуда обрушился град из камней, стрел и дротиков. Воины Радана падали, поражённые снарядами; избежавшие гибели метались, нарушая строй. Грохот, свист, лязг и крики. Радан никак не ждал, что идшарцы, славные своей отвагой, проявят подобную трусость и подлость – использовать оружие дальнего боя повелениями богов и сложившимися законами чести разрешалось лишь при защите городов и селений.
– Поднять щиты! Поднять щиты!.. – отчаянно кричал Радан, но лишь немногие из мечников Энарана были вооружены заслонами, да и были они не в пример идшарским – лёгкие и круглые деревянные щитки совсем небольших размеров, что годились для блокирования ударов, но не для спасения от летевших со всех сторон снарядов.
Страшный град закончился почти так же единовременно, как и начался, когда энаранцы всё же добрались до первых рядов противников. Идшарцы отбросили щиты и рванулись вперёд с мечами и копьями. Байру Асахир сражался в первых рядах, и Радан, увидев военачальника в толпе, направился к нему, пробиваясь сквозь союзников и врагов.
Первая сулица, брошенная Раданом в Асахира, пролетела мимо; полёт второго короткого дротика был прерван поднятым вовремя щитом. Военачальник идшарцев отшвырнул в сторону энаранского мечника, которого за мгновение до этого пронзил коротким мечом. Оглянувшись вокруг, Асахир заметил Радана и рванулся к нему навстречу.
Расстояние между ними сокращалось слишком быстро, будто сражавшиеся вокруг расступались, пропуская своих полководцев; Радан знал, что это не так, но прочий мир словно угасал, теряя краски и звуки. Молодой военачальник Энарана слышал достаточно много о своём враге, и сейчас приближение Асахира вызывало в душе страх, отчетливо отразившийся в прищуренных глазах Радана. Он чувствовал, что смерть, облетавшая поле брани, метнулась к нему. Однако сдаваться было ещё рано, и Радан поднял меч и щит, уцепившись за них, как тонущий хватается за тонкую тростинку.
Предводитель энаранцев стоял в окружении своих людей, но они были слишком заняты спасением собственных жизней. Байру Асахир мечом прорубал себе путь к застывшему на месте Радану, кривя уголок губ в еле заметной усмешке.
Эта ухмылка, как ни странно, возвратила Радану решимость. Он схватил висевший на поясе рог, протрубил в него и рванулся вперёд, замахиваясь коротким мечом. Но это было ошибкой – громкий звук привлёк внимание других бойцов, и, когда байру Асахир мощным ударом щита опрокинул Радана на землю, энаранцы потеряли последние капли отваги, а идшарцы, напротив, с новыми силами устремились в наступление.
Пращники и лучники из предавшего обет дружбы с Энараном Арка тем временем покинули склоны скал, обошли войско Радана сбоку и теперь расстреливали задние ряды энаранцев.
Асахир пнул лежащего в песке Радана, скорчившегося от боли, острием меча подтолкнул к нему выпавший из рук энаранца рог и приказал:
– Сдавайтесь. Пощадим.
Ещё пару мгновений Радан упрямо не шевелился, затем поддался слабости и поднёс рог к губам.
Короткие гудки поражения пронеслись над полем битвы, веля сдаваться. Гул подхватили энаранские сотники, и через несколько мгновений энаранцы опустили к земле мечи и копья, пятясь назад. Идшарцы тоже замерли, ожидая приказа байру.
Асахир поднял вверх щит, и его сотники протрубили сигнал не добивать врагов. Военачальник Идшара громко провозгласил:
– Воины Энарана! Возвращайтесь домой. Передайте всем, что длань Эллашира не коснётся вашего города, если эсин Луганг прибудет ко мне сам.
Те понадеялись на честность идшарцев, поворачиваясь, и отправились прочь – кто торопливо, почти бегом, кто неспешно, устало. Аркские пращники и стрелки напрасно ждали сигнала к атаке – Асахир вовсе не собирался расстреливать отступившее войско в спину.
Опустив взгляд и встретившись взором с Раданом, лежавшим на земле у ног байру, без сил подняться, Асахир вытянул руку в сторону, и кто-то из подошедших идшарцев вложил ему в ладонь копьё. Асахир занёс оружие, чтобы добить поверженного военачальника, но тот, собравшись с последними силами, вдруг рванулся и, схватив брошенный рядом дротик, молниеносно подался вверх, мощным тычком пробивая доспех врага.
Удар копья Асахира был смертельным, и Радан меньше мгновения спустя уже лежал неподвижно, не зная, насколько точной была его собственная атака.
Байру Асахир пошатнулся, схватившись за древко вонзившейся в плечо сулицы, и резким движением выдернул её, отбрасывая в сторону. Кровь хлынула из раны, окрашивая укреплённую медными и костяными пластинами кожаную тунику. Воины тут же обступили его, кто-то побежал за лекарями, уже покинувшими лагерь и вышедшими к полю боя; Асахир, оседая на землю, пробормотал похвалы последнему удару Радана, щедро перемешав их с бесстыдной бранью.

Глава 3. Заступница

Нунне было семнадцать лет, и он был воином. Пусть ещё слишком молодым и неопытным, не заставшим ни одного настоящего сражения – слишком мирно жил Энаран уже долгие годы, – но всё же. И потому Нунне было до боли обидно, когда в преддверии войны отец приказал ему покинуть Энаран вместе с младшей сестрой и юной невестой.
Однако ослушаться приказа отца Нунна не посмел. Кое-как юноша убедил себя, что покидает город не из трусости, а чтобы позаботиться об этих двух беззащитных девушках.
Если бы Нунна знал, насколько плохо слова «беззащитная девушка» подходят к его невесте!.. Но с Энеатой он познакомился только на днях, когда она приехала на смотрины из своего города. И пока ничего подозрительного в ней не заметил. Конечно, внешность её показалась странной – никогда раньше Нунна не встречал голубых и таких круглых глаз. Но в целом Энеата выглядела просто милой чужеземкой.
Энеата была сиротой, воспитанницей старого лекаря, давнего друга отца Нунны. Родители ещё давно договорились поженить Энеату и Нунну, и недавно начали готовиться к свадьбе.
Только сначала лекарю Хурсану пришлось уехать в отдалённую деревню по каким-то срочным делам, а потом погиб побратим Асахира, и вместо обручения пришлось бежать прочь.
В городах, раскинувшихся на берегах Великой Реки, ночи были невообразимо хороши; приторно-сладкие, терпкие ароматы лилий и сладких плодов, которыми полнились сады жителей, смешивались с дувшим с воды лёгким, свежим ветерком, насыщаясь прохладой и влагой. В иссиня-черном небе горели россыпи звёзд, во мраке улиц изредка мелькали тени припозднившихся горожан, волны Великой Реки плескались и журчали, тихо шуршали пальмы и тростники. Светлые стены домов таинственными очертаниями виднелись в темноте, раскрашенные пятнами цветущих деревьев, даже в полуночи поражавшие яркостью сочных, выразительных красок.
Нунна смотрел на прекрасный город с высокого холма, прощаясь тоскливым взглядом – надолго или навсегда. Они ушли уже довольно далеко от родного дома: он, его младшая сестра Фазмира и невеста Энеата.
Впереди и по бокам от повозки вышагивали слуги и рабы. Они несли факелы, освещая ими путь в ночи; мощёная дорога с высаженными по обочинам рядами пальм вела беглецов прочь от цветущего города.
Погрузив свои вещи на повозку, Энеата шагала рядом, хотя Нунна предложил ей сесть и ехать.
– Твой вес быки даже не почуют, – хмыкнул он. – Тебя что, давно не кормили?
– Я всегда такой была, – буркнула себе под нос Энеата.
– Не говори глупостей, Нунна, – вмешалась Фазмира, младшая сестра Нунны, совсем не похожая на блёклую Энеату черноволосая красавица.
Нунна, передразнивая скрип колёс телеги, издал звук, похожий не то на смешок, не то на свист, и начал что-то рассказывать, но девушки его, кажется, не слушали – обе думали о своём, хоть и вежливо кивали.
Вдруг порыв ветра донёс тихий отзвук тревожного рога, и все путешественники встрепенулись.
– Призыв, – тихо пояснил Нунна, отвечая на безмолвный вопрос в глазах Энеаты. – Созывают воинов.
Долгое время после высказывания Нунны никто не решался заговорить. До заставы ехали молча; когда к беглецам приблизились четверо воинов – судя по пустующей башенке, только они и остались на страже границ Энарана – Нунна заговорил с ними. Сын судьи сообщил, что они отправляются в Арк попросить у отца Энеаты благословения и обручиться; стражники покивали и пропустили без дальнейших вопросов.
– Должно быть, остальных уже призвали в Энаран, – тихо заметила Фазмира, когда они отъехали от заставы на порядочное расстояние.
– Должно быть, – согласился Нунна. – Отец сказал, гонцов по округе отправили вчерашним днём.
– По-моему, байру Радан слишком молод для военачальника, – решила вдруг высказать своё мнение Энеата.
– Асахир младше байру Радана, – снисходительно глянув на асу, ответил Нунна. – И слава его затмевает венцы многих воителей древности.
– Младше? – удивилась Фазмира. – Подожди-ка, разве байру Радану не двадцать пять?
– Да, – Нунна кивнул.
– Байру Асахиру гораздо больше! – уверенно заявила дочь судьи. – Я видела его издалека, когда они проходили по городу.
– Ему двадцать четыре, как говорят, – возразил Нунна. – Но он ведь найдёныш, никто не знает, сколько ему на самом деле.
– Двадцать четыре? – не поверила Фазмира. – Брось. Он выглядит гораздо старше. Весь в шрамах и такой суровый.
– Байру Асахир повидал много сражений, – сложно было не заметить, что в голосе Нунны звучит уважение с примесью зависти. -Хотел бы я быть таким.
Застава города Арк смутила путешественников такой же немноголюдностью, что и пограничная башня Энарана. Пятеро стражей, хмуро оглядывавшие приближающихся странников, похоже, были единственными обитателями небольшого укрепления у дороги. Ответив на вопросы охранников, беглецы проехали дальше; когда башня и двор остались на достаточном расстоянии, а впереди на холме уже виднелись стены Арка, Нунна вслух произнёс мучившую его мысль:
– А в Арке-то отчего могли собрать воинов?..
– Наверное, эсин уже прислал сюда гонца с просьбой помощи, – беззаботно отозвалась Фазмира.
– Эсин Арка клялся в вечной дружбе отцу Луганга, у них договорённости о поддержке, – подтвердила Эне.
– Но брат сказал, что у идшарцев здесь три сотни, а у нас полторы тысячи… Зачем ещё помощь?.. – растерянный взгляд Нунны передал его тревогу спутницам.
– Ну, может быть, они сами… – неуверенно начала Фазмира.

…Арк был в разы меньше и беднее Энарана, хотя располагался совсем недалеко. Нунна был здесь впервые, и после родного города Арк казался жалким захолустьем. Все жилые дома Арка свободно умещались внутри невысоких глинобитных городских стен, пригорода не было; беглецы прошли до дома Энеаты, встретив от силы десяток человек.
Дом, где жила Энеата, располагался в самом центре города и по местным меркам считался богатым и просторным. Два этажа, обнесённый крепкой стеной сад с колодцем, пара хозяйственных пристроек и отдельно построенная лавка, в которой старый лекарь Хурсан, опекун и наставник Энеаты, продавал лекарства. Нунна, однако, смотрел на такое богатство несколько свысока – дом верховного судьи был куда роскошнее.
У ворот дома прибывших встретил управитель имения, вольноотпущенник Амар.
– Госпожа! – обрадовался он Энеате, отпирая двери и впуская гостей внутрь. – Хвала всем богам! Мы так боялись, что вы останетесь в Энаране!..
– Здравствуй, Амар! – Эне обняла управителя, словно он был ей родственником, а затем, отодвинувшись, спросила: – Тревожные новости уже дошли до Арка?
– А то как же. Гонцы байру Асахира прибыли ещё вчера утром.
– Гонцы Асахира?.. – встрял Нунна.
– Ну да. Байру требовал дать ему воинов, и эсин отправил пять сотен пращников и полторы сотни стрелков. Мы так боялись, госпожа, что вы не успеете покинуть Энаран!..
– Воины Арка отправились служить Асахиру?! – выкрикнул Нунна.
– Ну да, – косо посмотрел на него Амар.
Фазмира нервным жестом прижала ладонь к губам; Нунна воззрился на управляющего имением, как на своего кровного врага, а Энеата растерянно переводила взгляд с одного на другого.
– Я должен предупредить отца!.. – наконец произнёс Нунна.
– Вас не пропустят обратно через заставу, юный господин, – покачал головой Амар.
Юноша прикусил губу, судорожно размышляя.

***
Второй этаж дома Хурсана и Энеаты скорее напоминал тростниковый шалаш, поставленный на плоской крыше. Здесь старик и его воспитанница сушили лекарственные растения и собранные в саду плоды, здесь же спала Эне, постелив набитое кудельками одеяло на тростниковую циновку. Сегодня ароматы целебных трав ничуть не успокаивали Энеату, и девушка бодрствовала, сидя на этом подобии кровати, поджав и обхватив руками колени.
Близился рассвет, а юная знахарка всё не могла перестать думать. Несмотря на изученное ремесло и заботу о большом доме и саде, воспитанница целителя оставалась в душе маленькой девочкой, живущей одним днём и перекладывающей бремя всех житейских вопросов на плечи своего наставника. Теперь старый лекарь покинул её, оставив безраздельной госпожой над лавкой и хозяйством, и, хотя по сути всеми делами занимался вольноотпущенник Амар, Энеата чувствовала странную тревогу и даже страх из-за свалившейся на хрупкие плечи ответственности.
Прибывших гостей из Энарана кое-как разместили в не слишком большом доме; Нунну поселили в комнате Хурсана, Фазмира пристроилась на втором этаже вместе с Энеатой, служанке и её супругу-слуге пришлось спать в кухне, а двоих рабов и вовсе отправили ночевать в овине.
К утру, когда уже светало, Энеате всё же удалось задремать, но вскоре её разбудила Фазмира.
– Эне! – взволнованно позвала она. – Эне, беда!.. Стражники хотят увести Нунну!..
Энеата с трудом разлепила заспанные глаза, поднимаясь и потирая ладонями веки.
– Чего? – пробормотала она, воззрившись на гостью.
– Нунна! Помоги же нам! Они говорят, что их прислал эсин…
Энеата вскочила, торопливо натянула подобающее дню одеяние и помчалась за Фазмирой вниз, во двор.
Энеата старалась хотя бы казаться спокойной и рассудительной, но волнение всё сильнее охватывало её. Хоть с детьми энаранского судьи она познакомилась совсем недавно, Энеата переживала о них даже сильнее, чем могла бы о ком-то давно известном.
У открытых ворот столпились и слуги, и праздные соседи, наблюдавшие за происходящим. Несколько стражей города уводили прочь Нунну. Энеата попыталась их остановить, но ей удалось лишь ненадолго задержать одного из стражей, своего давнего знакомого, и быстро его расспросить.
Тот сообщил, что чуть раньше некий Нунна пытался покинуть город, но выходы были уже перекрыты. А у стражников был приказ задерживать всех, кто прибыл из Энарана, особенно представителей знатных родов.
– Я могу узнать у эсина, в чем дело? – поинтересовалась Энеата.
– Вы можете попробовать, госпожа асу, но вряд ли вас допустят к эсину.
– Ничего, я поговорю с кем-нибудь, к кому допустят, – Энеата начинала раздражаться, и старалась глубоко и медленно дышать, как учил её Хурсан – чтобы сдерживать растущую ярость.
Стражник развел руками, не найдя возражений.
Уважение жителей Арка к имени Хурсана в очередной раз помогло Энеате. Её без сомнений пропустили к верховному судье, и тот уделил достаточно времени, чтобы объяснить: предавший дружбу с Энараном эсин Арка присягнул на верность Идшару, и отныне выполняет все приказы, идущие оттуда. А среди прочих пожеланий военачальника Асахира было и требование сообщать всё, что станет известно о высокородных горожанах Энарана. О семействах эсина и верховного судьи и вовсе оговорили особо, и потому Нунну решили отправить к стану идшарцев.
К счастью, Энеате верили. Услышав из её уст, что кроме Нунны прибыли только слуги, проверять не стали – Фазмира была в безопасности. Юная асу вернулась домой, чтобы предупредить Фазмиру и собрать кое-какие вещи, а затем устремилась вслед за Нунной.

***
Старик Хурсан никогда не уставал напоминать Энеате об опасностях, таящихся в колдовстве. Он обучал её упорно и требовательно, но все занятия сопровождались запретами на любое проявление силы при свидетелях. Он говорил, что люди не поймут, не примут, отвернутся от неё, если она хоть в чём-то будет отличаться от них; по этой же причине он заставлял чужеземную сиротку с детства красить волосы смесью трав, превращающей её рыже-медовые волосы в чёрные.
И Энеата в этом вопросе слушалась наставника беспрекословно – вероятно, потому, что только в этом старик Хурсан был так настойчив.
Соседи любили молодую асу, всегда доброжелательную, приветливую и заботливую, и охотно доверяли ей лечение близких, несмотря на совсем ещё юный возраст целительницы; однако посплетничать о судьбе «бедняжки» не стеснялись даже в её присутствии. Круглые светлые глаза, не стыдясь, называли «рыбьими», укоряли за слишком бледную кожу и худую, почти тощую фигурку, открыто говорили, что шансов выдать такую замухрышку замуж у Хурсана нет даже при столь щедром приданом и добром имени.
Что бы сказали снисходительные соседки, если бы видели Энеату вместе с красавцем Нунной!.. Эти мысли неустанно лезли в голову Энеаты, пока она старалась незаметно пройти по улицам к воротам, и девушка постоянно встряхивала головой, как будто надеясь, что идеи и мечтания просто упадут с головы вместе с постоянно съезжавшим с волос покрывалом. Она не могла позволить себе просто сидеть и ждать, пока с Нунной что-нибудь случится.
Энеата была уверена: Нунна не может быть в чём-то повинен, власти Арка просто напутали. Но успеют ли разобраться идшарцы, славные пылкостью нрава? Бежать. Укрыть. Дождаться в безопасности, пока идшарцы уйдут домой…
Энеата научилась скрываться от чужих глаз ещё в детстве, до встречи с Хурсаном, когда пряталась от недобрых людей и хищных зверей. И сейчас она вышагивала чуть в стороне от пыльной дороги, скрытая мороком и уверенная, что семеро стражей, ведущих Нунну в сторону Закатных скал, не увидят её, пока она сама того не захочет.
Как же она ненавидела палящее южное солнце! С каким удовольствием Энеата скрылась бы от невыносимого зноя под сенью персикового сада или в тени увитой зеленью стены… Но надо было идти вперёд, не отставая, выжидая удачный случай.
Вскоре стражники остановились на отдых, разместившись возле нескольких чахлых деревьев, дававших какую-никакую, но тень. Подойти близко Эне не решалась, а в отдалении, как на зло, не было ни единой ветки. Солнце нестерпимо жгло, и девушка решила, что ждать больше не может.
Томный морок превратил раскалённый воздух в густой туман, окутавший стражей. Один за другим воины Арка, теряя силы, закрыли глаза, падая на землю. Энеата бегом рванулась вперёд, почти что подлетела к Нунне, единственному здесь оставшемуся в сознании, и резко разрезала опутавшие запястья жениха верёвки вынутым из поясной сумки ножом.
– Бежим быстрее, пока они не очнулись, – оттараторила Энеата, потянув его за руку и нервным жестом указывая направление – прочь от Арка вдоль скал.
– Эне?.. – округлившимися от ужаса глазами пробормотал Нунна, уставившись на чародейку.
– Надо успеть скрыться! – Эне начала сердиться на опешившего от испуга Нунну, а тот никак не мог осознать произошедшего. Через несколько мгновений он наконец немного пришёл в себя и побежал следом за мчащейся Энеатой.
Под сенью скал они остановились, так как Эне без сил рухнула бы на камни, если бы Нунна не успел её подхватить и бережно усадить, поддерживая под руки.
Девушка вытащила из сумки флягу и пригубила, после чего сбивчивым голосом виновато произнесла:
– Не выношу жары.
Нунна молча присел рядом, совсем нерадостно оглядывая спутницу и не решаясь задавать вопросы.
– У нас есть несколько минут на отдых. Не могу идти… Стражники очнутся не слишком скоро…
– Энеата… – неуверенно начал Нунна. Эне подняла голову, ожидая его слов. – Они сначала гонцов послали. Воины Асахира обещали прийти навстречу. Надо бы скрыться понадёжнее…
– Ох… Это очень плохо. Пойдём, я покажу тебе старые копи, через один из туннелей можно пройти насквозь.
Нунна помог ей подняться, и они зашагали дальше, хотя Эне еле волочила ноги, опираясь обеими руками на локоть молодого энаранца.
– И всё же, Эне, что произошло?.. Почему они заснули, и что это за страшный туман?.. – спросил Нунна, когда они уже подошли к подножию и начали карабкаться к одному из наиболее доступно выглядящих мест.
– Колдовство. Да, это я сделала. Больше вопросов не задавай, – строго ответила Эне, но Нунне, похоже, этого и было достаточно.

Эти скалы прозвали в народе Закатными из-за красноватого оттенка каменной породы; в разговоре их всегда называли только этим поэтичным названием, хотя все карты и древние предания величали их горами Хатор. Издалека, если смотреть со стороны Арка, скалы виделись неприступной огромной крепостью с отвесными склонами, но вблизи становилось ясно, что среди песчаниковых стен прорезаны сотни и тысячи ходов, лазеек и мелких расселин. А возле руин двух маленьких домиков-складов, здесь же, недалеко от Арка, начинались Хаторские медные копи, давно заброшенные, но когда-то принесшие Арку немало богатства. Именно сюда и вела Нунну Энеата, надеясь укрыть от посторонних глаз.
– Я не могу отлучиться надолго, Нунна, – с огромным трудом вкарабкавшись, наконец, на выступ над одним из входом, вновь начала говорить Энеата. – Поэтому доведу тебя только до входа в нужный лаз.
Нунна, взбиравшийся по склону позади Энеаты, влетел на уступ без особых усилий, уцепившись обеими руками за край и втянувшись следом. Отряхнув запылившуюся одежду, юноша коротко кивнул.
Энеата подошла к краю, чтобы посмотреть на покинутых стражников. Там, внизу, на месте стоянки, остались только двое; Энеата судорожно вздохнула, испугавшись слишком быстрому пробуждению. Вдруг они успеют позвать подмогу и перехватить по пути…
Но, повернувшись в другую сторону, Энеата тут же застыла, как изваяние. С другой стороны большой расселины по склону быстро спускались воины в боевом идшарском облачении, и их было не меньше десятка. Вместе с ними шагали и двое стражей из сопровождения Нунны. И вот один из стражей поднял голову и посмотрел прямо на Энеату. Тут же раздался возглас, и кто-то показал рукой на склон, призывая других воинов бежать сюда.
– Видели… – обречённо прошептала Энеата, дернувшись назад и прячась за поворотом. – Нунна!..
Судя по выражению лица Нунны, он тоже заметил приближающуюся опасность.
– Нунна! Слушай меня! В Энаран идти нельзя. В Арк тоже! Перехватят на пути. Беги в Карауд – это деревня недалеко от Эрисума, ну знаешь, караудское вино… Ты знаешь, в какую сторону отсюда Эрисум?
Нунна кивнул, затем спросил:
– Думаешь, тебя не разглядели? Лучше бы нам теперь обоим бежать.
– Нет. Мне надо вернуться в Арк и позаботиться о Фазмире. Тут в сумке деньги, немного еды и воды… Ты беги. Не переживай, меня не отыщут.
– Но…
– Сюда! – она схватила его за руку и потащила вперёд, к зияющему чернотой проходу в скале.
Юркнув внутрь, Энеата взметнула ладонь, и яркий свет сорвался с кончиков пальцев и озарил копи.
– Бегом! – поторопила она Нунну.
Юноша, похоже, теперь боялся своей невесты даже сильнее, чем идшарских преследователей, но всё же шагал следом.
Они бежали по извилистому ходу, чудом не переломав ноги среди куч камней и торчащих выступов, пока за следующим поворотом не увидели сияющий дневным светом выход. Огонёк в руке девушки погас, и она остановилась.
– Иди прямо, всегда прямо, пока не кончатся скалы… Там легко скрыться! В Карауде сейчас дедушка Хурсан. Объяснишь ему всё, он поможет. Иди вдоль скал! К реке поворачивай, только когда они кончатся, иначе тебя заметят! На берегу прибьёшься к каким-нибудь торговцам и дойдёшь до Эрисума, а там уже разберешься… Карауд! Ищи старосту Рамзаша, дедушка Хурсан живёт у него. Староста Рамзаш, запомни! Теперь беги.
– Ты точно…
– Да! – почти что рявкнула Энеата.
Опешивший от неожиданности Нунна уже через мгновение пришёл в себя и, в порыве подавшись вперёд, крепко обнял Энеату.
– Я справлюсь, – с улыбкой пообещала девушка, вновь говоря знакомым нежным и кротким голосом. – Это просто. Но ты беги быстрее.
– Да хранят тебя все боги всех миров, асу, – произнёс Нунна.
– Беги в Карауд, пожалуйста!..
Энеата выскользнула из его рук и развернулась. Услышала, как удалялись его шаги и приближались чужие.
Дедушка Хурсан всё же научил её многому, хоть и каждый раз напоминал, что колдовать она должна лишь при самой острой необходимости. Юная целительница сочла, что сейчас именно такой случай – ведь речь шла о судьбе человека, уже ставшего ей близким.
Преследователи вскоре показались из-за поворота, как-то слишком быстро приближаясь. Но асу Энеата успела соткать заклятие.
Густой тёмно-серый туман вмиг поднялся от земли и заполнил пространство, заклубился среди камней, закрывая обзор и нападавшим, и защищавшейся. Откуда-то не то сзади, не то сверху из-под мрачных сводов раздался странный и страшный, пронзительно-высокий дикий вой; взвились и растерянно заметались стаи нетопырей, в страхе рванувших прочь; вихри ветра, слетев с пальцев девушки, ударились мощной волной в непроглядную мглу, сбивая воинов Идшара с ног, но не прогоняя пугающего марева.
Новые и новые потоки ветра врезались в строй врагов – Эне не видела этого, но чувствовала. Вот только силы были уже давно исчерпаны, растрачены на долгий бег и борьбу с жарой. После очередной волны девушка вдруг чересчур ясно услышала стук собственного сердца, как-то спешно и яростно барабанившего ритм. Чары на миг утихли, и Энеата замерла. Девушка пыталась прийти в себя и немного передохнуть, но сделать этого не успела. Острая, нестерпимо сильная боль нежданно пронзила плечо, и девушка, вскрикнув, пошатнулась и открыла глаза. Короткий пернатый дротик торчал из щедро кровоточащей раны; девушка пошатнулась и прислонилась к стене, но не удержалась и сползла к полу, опираясь на камни здоровой рукой.
Ветер стих вместе с воем, и хмарь покинула пещеру, оставив после себя лёгкую дымку, которую почти сразу сдуло сквозняком. В сторону Эне стремительно шагал незнакомый воин, но Эне ещё сопротивлялась растекавшемуся в крови холоду – похоже, острие дротика было пропитано сонным зельем. Нащупав за спиной углубление в стене, девушка юркнула туда. По счастью, выемка оказалась проходом, и Эне скатилась в другой лаз. Вспышка чародейского света озарила шахту на долю мгновения, которого хватило, чтобы примерно прикинуть, в какую сторону бежать. Вот только бежать не удавалось, ноги подкашивались, уступая пожирающему изнутри холоду, и Эне, упав на землю, успела только заползти за большой камень и понадеяться, что её не найдут в темноте.
В оставшейся с ней поясной сумке были некоторые лекарственные припасы, и Энеата, нащупав во мраке листья, похожие на нужные, и тряпку, попыталась выдернуть из раны дротик. Но терпимости к боли никогда не было в списке сильных сторон Энеаты, и девушка пронзительно пискнула, выдавая себя.
Чьи-то сильные руки вытащили её за ворот туники, швыряя на камни. Энеата попыталась подняться, но яд уже вступил в полную силу. Обмякнув и растекшись по полу каменной шахты, она успела почувствовать лишь, как кто-то поднял её и взвалил на плечо, как мешок.
В глазах почернело, и девушка погрузилась в мучительный холодный сон.

Глава 4. Призраки прошлого

…Девушка танцевала легко и изящно, казалось, она вот-вот взлетит над травой и растворится в лучах закатного солнца. Красавица высоко подпрыгивала и приземлялась так ловко и тихо, что шелест листьев в зарослях заглушал звуки ее движений. Тонкие ноги лишь едва касались выжженной солнцем и стоптанной в камень земли; за спиной красавицы развивались волосы цвета хлопка, немыслимо, нестерпимо белые. Девушка запрокинула голову назад, и волосы проехались по иссушенным травинкам, шелестя.
Она была здесь давно, провожающая закат, танцующая с южным ветром. Свет зари отблескивал на сверкающей поверхности канала и на совершенном теле незнакомки, окрашивал траву в красновато-золотой, делал тени от кустов и деревьев резче и чернее. Аромат пряных трав и кошеного сена, возвещающий о приближении ночи приторно-сладкий запах левкоя…
– Это Аарка, Аарка-луна, – выдохнул пастух, замерев, боясь шевельнуться и спугнуть дивное видение.
Незнакомка была хороша, слишком хороша. Гибкое и стройное тело, грациозные, плавные, но исполненные силы и страсти движения. В красноватых лучах и её белоснежная кожа, и волосы, и прозрачная короткая туника из шёлка казались нежно-розовыми, сверкающими переливами перламутрового блеска.
Юноша жадно следил за каждым движением, не отворачиваясь и не моргая. Красота загадочной танцовщицы так увлекла его, что он не заметил всё ярче проявляющийся густой туман, поднимающийся от сухой земли и постепенно окружающий девушку. Серебристая мгла, завихряясь вокруг тонких белых ладоней и ступней, окутывала пространство мерцающей пеленой.
Лишь когда туман коснулся груди очарованного пастуха, юноша очнулся, сбрасывая наваждение и понимая, что становится слишком трудно дышать. Прекрасная незнакомка исчезла. Вокруг него было лишь непроглядное белоснежное марево, ледяное, до боли колкое, а в шелесте ветра упорно слышался чей-то хриплый смех.

Старик Хурсан когда-то был лекарем-асу, но несколько лет назад понял, что целительство становится для него слишком тяжёлой службой. Теперь знахарь жил в пригороде и содержал лавку, где продавал различные снадобья, травы и масла. Дело это было прибыльным и достойным, и Хурсана по-прежнему уважала и знать Арка, и воины аркского правителя.
Родных детей и внуков у Хурсана не было, как и других родственников; найденыш Энеата, давным-давно встретившаяся ему на пути, стала его единственной наследницей. Он обучал девушку своему ремеслу – как тайнам врачевания, заготовления трав и смешивания масел, так и тому, о чём не догадывались соседи – премудростям чародейства. Энеата обладала чудесным природным даром, и Хурсану не составило труда помочь ей раскрыть таланты. Одинокий старик и в самом деле любил Энеату, как родную дочь; и постарался не только обеспечить её неплохим наследством и лекарским ремеслом, но и подобрал ей завидного жениха – сына верховного судьи богатого города.
Вот только скверный призрак прошлого вдруг встал перед стариком, не дав насладиться приятными хлопотами. В один неприятный день пришло письмо из дальней деревеньки, где жил давний друг Хурсана. То ли немилость богов, то ли чьё-то проклятье поразило те края. И кого просить о помощи, как не старого товарища, пусть и отошедшего от колдовских дел?
Деревня Карауд находилась чуть в стороне от Великой Реки. Несмотря на прорытые каналы, приносящие воду для орошения, жара и сухость здесь ощущались куда серьёзнее, нежели в городах на берегу. В Карауде делали финиковое вино, славное по всей Дарфии и даже вывозимое торговыми караванами дальше на запад; уроженцы этого поселения хранили в тайне секреты изготовления напитка, придающие ему особый, отличный от других дарфийских вин вкус. Умельцы, пытавшиеся открыть рецептуру караудского вина, перепробовали все мыслимые и немыслимые добавки – специи, травы, фрукты, цветы, даже порошки камней – но так и не добились подобного оттенка.
Асу Хурсан когда-то жил здесь – ещё в юности, только-только пройдя целительское испытание и получив право лечить. Рамзаш, сейчас ставший деревенским старостой, был его приятелем; они вместе увлекались чародейскими изысканиями, но Рамзаш вскоре оставил это занятие, а Хурсан, устав от косых взглядов жителей, уехал в город.
С тех пор они не виделись. Прошло три с половиной десятка лет, в течение которых друзья лишь изредка разменивались письмами; Рамзаш успел подзабыть приключения молодости, но недавние события заставили его вспомнить о старом товарище. Слишком пугал караудцев таинственный туман, появлявшийся некоторыми ночами на полях. Финиковые пальмы, кормившие всё поселение, иссыхали там, где пролетало это странное марево. Сперва староста велел отправить несколько людей в соседний город Эрисум, где стояло святилище водной богини Тааль; но подношения и задабривания жрецов, по-видимому, не привлекли милости к Карауду. Всё стало только хуже – начал падать скот. А последнее событие было и вовсе жутким – один из жителей припозднился, не успев до заката возвратиться домой, и попал под непонятные чары. Он не погиб, но был до ужаса напуган и, похоже, потерял рассудок вместе со способностью связно разговаривать. Тогда Рамзаш отправил своего раба найти асу Хурсана и привезти его в деревню.
Старый лекарь прибыл в поселение только через шесть дней после того, как получил известие. Ближайший к Карауду город был выше по течению Великой Реки, и доплыть туда по воде было трудно, так что Хурсан и сопровождавший его раб сперва ехали с сухопутным обозом, а затем шли вдоль канала пешком, погрузив вещи на двух вьючных ослов.
В деревню, окруженную невысоким тростниковым забором, они въехали в полдень, когда жар от солнца и земли стал почти невыносимым. Вступив под тень деревьев, высаженных рядами между домов, Хурсан и его спутник вздохнули с облегчением, утирая пот со лбов и сбрасывая с волос ткань накидок.
– Хурсан, брат! – раздалось восклицание.
Рамзаш на удивление легко узнал приятеля после долгих лет разлуки, и дело было вовсе не в том, что рядом шагал раб, посланный за лекарем. Хурсан и вправду мало изменился – он поседел, да старость легким касанием прочертила морщины в углах глаз и рта, но более тридцати лет назад точно такой же была и худощавая сутулая фигура асу, и манера коротко стричь бороду по моде западных земель. И взгляд был точно таким же – хитрым, но доброжелательным.
– Рамзаш? – неуверенно произнёс Хурсан, вглядываясь в лицо вышедшего навстречу старика. – Ты?..
– Что, не узнал? Да, много лет прошло, – Рамзаш грустно улыбнулся, поджимая губы и вышагивая в сторону прибывшего.
Они обнялись, Рамзаш радушно похлопал друга по спине.
– Что ты не договорил в письме? – сразу поинтересовался Хурсан.
– Это скверная история. Но ты устал с дороги, друг мой, пройдём в дом. Отдохнёшь, поешь, тогда поговорим.
Лекарь вздохнул и ссутулился ещё сильнее.

Вскоре старик Хурсан разглядывал молодого пастуха, попавшего под чары загадочного тумана. Юноша к приезду целителя уже начал приходить в себя, но жители деревни на всякий случай продолжали держать его взаперти в сарае.
– Замар? – позвал его по имени Хурсан.
Судя по повернувшейся в сторону асу голове, Замар уже вспомнил, как его звали.
– Замар, ты меня слышишь?
Тот только пристально смотрел ему в глаза, не моргая и не шевелясь. В его взгляде с той ночи и до сих пор застыл ужас, который сложно было передать словами. Хурсан тяжело вздохнул и, подавшись вперёд, положил ладонь на плечо юноши. Несколько мгновений они оба были неподвижны, затем пастух коротко вскрикнул, отшатываясь, а Хурсан отдёрнул руку.
– Ну что? – нетерпеливо спросил староста Рамзаш, приоткрывая дверь и заглядывая внутрь сарая.
– Ничего, – Хурсан осторожно уложил на рассыпанное сено мгновенно заснувшего юношу, затем повернулся к появившемуся другу и добавил: – Отпоим зельями. Через пару седмиц будет в полном порядке.
– Ну, хвала богам.
Хурсан покачал головой, затем поинтересовался:
– Пастух, три овцы, бык… А ещё что попадалось?
– Половина пальм сгнила. И небольшой кусок ячменного поля.
– Пойдём, покажешь места. Зельями я займусь потом. Пусть пока поспит.
Рамзаш замялся.
– Видишь ли… – неуверенно и смущённо начал он. – Совсем недавно был этот туман, позапрошлой ночью, и как-то…
– Рамзаш, – твёрдо произнёс Хурсан, упирая руки в боки. – Идём. Ты что, боишься?
– Хурсан, брат!.. Я не мальчишка, чтобы такое меня зацепило! – ответил Рамзаш, но было видно, что он всё же обижен и задет словами старого друга. – Ладно, пойдём. Но давай издалека глянем.
Ничего таинственного и опасного не виделось в поле, где, по словам Рамзаша, прошлый раз повис холодный белый туман. Пожухлые ветви пальм не смутили бы тех, кто увидел их, не зная предыстории; казалось, их всего лишь поджарило жестокое южное солнце. Но Хурсан, узрев иссохший сад, заметно поник.
– Слушай, Рамзаш, – медленно произнёс он. – Иди сейчас в деревню, вели кому-нибудь взять принести мне сюда мою синюю сумку. И шерстяной плащ, какой не очень жалко.
– Пока туда, пока сюда – темнеть начнёт, не успеешь ничего.
– Я собираюсь ночевать здесь.
– Хурсан!..
Голос старика стал жёстким:
– Иди, делай, что велено!..
Рамзаш застыл на пару мгновений, затем всё же развернулся и зашагал к поселению. Когда он уже отошёл на некоторое расстояние, Хурсан крикнул вслед:
– Рамзаш! Если я не справлюсь, напиши в Энаран, верховному судье Арнунне, пусть увезёт Энеату как можно дальше!..

Марево поднялось ещё раньше, чем солнце скрылось за горизонтом, в предзакатных сумерках. Хурсан кутался в плащ, что принёс ему из деревни мальчишка, и вглядывался в молочно-белый туман.
– Я ждала тебя, – где-то позади прозвенел нежный женский голос.
Старик не шевельнулся, не обернулся на зов. Взяв в руку тонкую палочку, он принялся чертить на земле знаки; на стоптанной, иссохшей и потрескавшейся земле не оставалось и следа от подобного действия, но он продолжал рисовать невидимые узоры.
– Ты думал, что всё прошло само собой? – произнесла незримая незнакомка. Раздался тихий перезвон смеха. – А видишь, я ещё жива. Ты отобрал у меня солнце, но я взрастила свой собственный свет. С твоей помощью.
– Да, – устало выдохнул Хурсан. – Это было моей ошибкой, и я пришёл всё исправить.
– Исправить? Ошибка? О, нет, мой друг, всё вышло на диво удачно. Ты пытался убить меня тем ритуалом? Как глупо. Он дал мне столько сил… Я тянула жизнь из земли, из травы, из животных. Пришёл черёд людей. Ты явился слишком поздно.
Туманные клубы приняли очертания скалящихся призрачных чудовищ, немыслимых форм и размеров; рыча и стуча хищными челюстями, они окружали Хурсана, ожидая приказа своей госпожи. Из марева вышагнула стройная красавица с белыми волосами, и, холодно и равнодушно улыбаясь, подняла руку, намереваясь коснуться старика.
Невидимые прежде руны, вычерченные знахарем, вспыхнули огнём, ограждая его со всех сторон высокой пламенной стеной. Дева тумана отдёрнула руку, обжегшись. С любопытством во взоре она посмотрела, как на белоснежной коже ладони уродливым пятном расползся след ожога.
– Зара… – начал было Хурсан, но Зара перебила его, разозлившись:
– Зарой была беззащитная девочка, которую ты пытался убить лишь потому, что не понимал, не хотел понимать, не мог понять, на что она способна! Теперь меня зовут Ааркой, богиней Луны, и ты будешь звать меня так же! – Зара встряхнула головой, затем уже спокойнее произнесла: – Мне некого бояться. Моя сестра…
– Твоя сестра жива, Зара. Я забрал её тогда. Она жива и полна силы, с которой тебе не сравниться никогда.
– Ты лжёшь!.. Энеата мертва!..
Глаза туманной колдуньи округлились. Она сверкнула взглядом, в котором смешались гнев и испуг. Чудовища бросились из марева, нападая на рунную стену Хурсана, рывок за рывком подтачивая её. Старик что-то бормотал, пытаясь поддержать щит, и тот слабо поблескивал, отвечая на слова заклинаний; Зара вскоре засмеялась, поняв, что её чары сильнее.
– Ты зря пришёл, старик. Ты хотя бы понимаешь, сколько сил ты мне отдашь?..
Рунная защита старого знахаря взорвалась вспышкой нестерпимо яркого золотого света. Туман вокруг рассеялся, тени отступили, Зара растворилась в сверкающих лучах. Вокруг была лишь чёрная, непроглядная южная ночь, почему-то пахнущая гарью. Пошатнувшись, Хурсан рухнул на потрескавшуюся от жары и сухости землю.

Первым, что увидел старик Хурсан, открыв глаза, было испуганное лицо его друга Рамзаша.
– Живой? Хвала богам! – выдохнул Рамзаш. – Как ты напугал нас. Пить хочешь?
Хурсан кивнул, и друг протянул ему глиняную пиалу. Сделав глоток освежающей холодной воды, старый колдун почувствовал себя лучше и смог приподняться, садясь и оглядываясь.
Он был в доме Рамзаша, в выделенной ему комнате. Его сумки тоже уже принесли сюда, уложив рядом с кроватью; Хурсан тут же попросил подать их ему, чтобы найти подходящее лекарство. Только насыпав в оставшуюся воду какой-то пахучий порошок и выпив получившееся пойло, знахарь начал рассказ.
– Она ушла, но не навсегда, – заявил Хурсан.
– Она?
– Да… Она. Ох, это долгая и постыдная история, Рамзаш! Когда-то я тоже был молод и глуп, тщеславен вне пределов разумного…
– Ну это-то мне известно.
– Не перебивай! Я много изучал, много читал и слушал. Помнишь, после поисков Ахарта я писал, что все легенды о нём оказались выдумками?
– Помню.
– Я соврал, Рамзаш! Ахарт, Двуликий свет. Яростное Солнце и холодная Луна… Он был в Идшаре, у жрецов! Кроме меня, его, конечно, искали и другие колдуны. И одна из колдуний была очень и очень сильна… Она выкрала Ахарт. Вскоре я нашёл её, но… В общем, она была уже мертва. Но обряд уже был проведен, и чары Ахарта, как и её собственная сила, разделились между её дочерями. В одной из них воплотилось Солнце, в другой – Луна. Старшую я нашёл довольно быстро. Она не могла управлять доставшейся ей мощью Луны. Город вокруг неё полыхал, а она сама… – Хурсан покачал головой, морщась от скверных воспоминаний. – Тогда я понял, что обладать Ахартом – не счастье, а наказание. Слишком большая сила. Слишком страшная… Мне удалось на время ослабить маленькую Луну и начать очищающий ритуал. Но что-то пошло не так. Это она, Зара, сейчас творит скверну на этих землях. Это ей повинуется морок. Это она – воплощение Луны Ахарта.
– Но ведь ты справился с ней?
– Ненадолго… Вторую дочь колдуньи, Энеату, я нашёл и забрал себе.
– Твоя воспитанница?..
– Да.
– Она знает об этом?
– Она знает, что у неё есть могучий дар. Но это всё. Я всегда учил её сдерживаться и не прибегать к чарам…
– А она сможет справиться со своей сестрой?
– Нет, Рамзаш, прошу тебя – даже не думай об этом. Эне – очень добрая девочка, она не сможет убить человека. Даже злого. Даже опасного для других. И я не хочу втягивать её в это… Нет, пусть она живёт обычной человеческой жизнью. Это моя вина, и Эне не должна платить мои долги. Не бойся, я справлюсь.
Рамзаш задумчиво уставился в стену, подпирая подбородок ладонью и поджимая сухие губы.
– И что теперь делать? – спросил староста.
– Искать её убежище.
– Убежище?
– Да. Зара – не дух, она девушка во плоти, ей надо есть и спать. Так что наша задача – просто найти, где она это делает.

Глава 5. Беглец Нунна

…Выход к реке был уже совсем рядом. Нунна видел тропу, петлявшую среди утёсов корявым подобием обсыпавшейся лестницы. Но выйти из укрытия, где провёл бессонную ночь в ожидании рассвета, беглец не решался.
Предложенный Энеатой путь сулил спасение. Ещё один небольшой отрезок дороги – и Нунна будет на землях Эрисума, где его не посмеют поймать, даже если догонят. Вот только совесть навязчиво шептала, что молодой воин поступал слишком подло. Позволить невесте платить за его спасение… После внезапных признаний целительницы, после того пугающего тумана и необъяснимого света Нунна был готов поверить, что Энеата справится с отрядом свирепых и закаленных в боях воинов. Если быть честным, саму девушку Нунна тогда начал бояться сильнее, чем истинных врагов. Но сейчас он поддался иному настроению. Хрупкая, беззащитная девочка, так храбро бросившаяся спасать его – чужого, по сути, человека. Энеата осталась где-то там, позади, и не было возможности узнать о её судьбе. Велика ли её сила? И, если Энеата не сможет уйти – знакомо ли милосердие идшарцам, самым отчаянным и суровым воинам Дарфии?
Сидеть под выступающим камнем, в кровь раскусывать губы и заламывать пальцы было уже нестерпимо. Нунна встал, вышагивая на свет. Быстрая перебежка от одной стороны ущелья к другой, остановка в тени скалы, чтобы отдышаться и осмотреться.
Стрела со свистом вонзилась в землю под ногами, когда Нунна высунулся из-под камней в очередной раз. Промах? Недолёт? Предупреждение? Хотелось верить в промах или недолёт, и Нунна резко рванулся в другую сторону, со всех ног помчавшись в сторону тропы, петляя, чтобы не дать стрелку прицелиться.
Вторая стрела просвистела где-то совсем рядом, но вновь не попала. Поскользнувшись на одном из гладких камней, Нунна слишком быстро преодолел спуск – вместо осторожного ковыляния по змеящейся лестнице юноша попросту скатился по склону, пересчитав несчастным телом все острые выступы и торчащие валуны. Приземление на гальку тоже не показалось слишком мягким. Нунна понял, что не только бежать дальше, но и просто встать он уже не сумеет.
Кое-как приподнявшись на руках, Нунна огляделся по сторонам. Небольшой уступ скалы мог бы скрыть его от взгляда сверху, но если преследователь – или преследователи – спустится следом, это уже не будет надёжным убежищем. Впрочем, выбирать не приходилось. Ползком забравшись под торчащую каменную плиту, Нунна стал ждать.
Шагов не было слышно, но спускавшегося выдали осыпавшиеся под ногами мелкие камни. Нунна, пытаясь унять буйный стук сердца и жгущую тело боль, крепко сжал в ладони попавшийся под руку продолговатый камень.
Пролетевшие рядом мелкие камушки и звук легкого приземления после прыжка – враг рядом. Из-под нависшей скалы были видны лишь ноги лучника, делавшего первый шаг на ровной земле, да край лука.
Вполне могло оказаться, что стрелок не один, и тогда рывок будет бессмысленным самоубийством. Но если оставаться здесь, то его заметят в этой тесной конурке, где Нунна даже не сможет шевелиться, где нет никакого простора для драки. И ему придётся просто умереть или сдаться без боя.
Нунна всё-таки рванулся прочь из укрытия. Стремглав бросился вперёд, сбил лучника с ног и как следует приложил спиной о каменную лестницу. Лук треснул, переломленный о край скалы, и отлетел в сторону. Прижав коленом грудь врага и занеся руку с камнем для удара, Нунна осмотрелся. Везло несказанно – лучник был один.
– Идшарец?
– Аркиец, – хрипло выдохнул стрелок.
– Проклятые предатели, – зло прорычал Нунна.
Он махнул рукой, намереваясь ударить камнем, но лучник неожиданно сильно и ловко оттолкнул его, откатился в сторону и протянул было руку к ножу на поясе. Нунна быстро поднялся и успел пнуть стрелка ногой, заставив согнуться. Наклонившись, выхватил нож врага, но резко сел на землю – голова после падения кружилась, и затеянная из последних сил драка только усугубила боль.
Какое-то время оба, не пытаясь подняться, сидели на камнях, сверля друг друга яростными взглядами.
– Ну что? Попробуем ещё раз? – мрачно пошутил стрелок, наконец отдышавшись.
– Ты безоружен, – отозвался Нунна. – Плевать я на тебя хотел.
– Ты знаешь, а твою девочку, – сбитое дыхание превращало голос лучника в невнятный хрип, но Нунна разобрал слова, – поймали.
Нунна промолчал. Сердце было ёкнуло, но юноша подумал, что аркиец мог и соврать.
– Ты один? – поинтересовался Нунна.
– Да… Никто же не предупредил, что сын судьи может быть воином.
– Тогда я пошёл, – с трудом поднимаясь и отряхиваясь, заявил Нунна.
– На ногах еле стоишь. Весь в крови. Далеко уйдёшь, как же.
Нунна не отвечал, вытащил из-под скалы разодранную сумку, кое-как свернул её, чтобы содержимое не высыпалось. Отряхнувшись, он шагнул в сторону блестевшей вдалеке Реки.
– Девчонку, значит, бросаешь? Байру легко обменял бы её на тебя.
– Чем докажешь, что её правда поймали? – нахмурился Нунна, останавливаясь и оборачиваясь.
Щурясь на солнце, лучник хмыкнул:
– Асу Энеата.
Нунна побледнел. Сердце стукнуло слишком громко, а дыхание замерло, но верить всё равно не хотелось.
– Вы с ней сограждане. Может, ты её знал. Это не доказательство.
Стрелок смотрел на него со слишком уверенной усмешкой. Нунна не выдержал и выпалил:
– Она жива?..
– Асахир ищет тебя, асу ему ни на кой не сдалась.
– А зачем я ему?
– Говорят… твой отец виновен в гибели Кангара.
– Что за бредни?! – возмутился Нунна.
Лучник пожал плечами.
– Твоя смерть была бы всем приятнее, чем смерть асу Энеаты. Я знаю её… Если ты не боишься гнева богов и не имеешь стыда, то можешь идти дальше.
Нунна закусил губу и нахмурился.

***
Эрисум был так похож на Арк, будто города строили по указаниям одного и того же зодчего: те же невысокие, но крепкие глинобитные стены с башнями и проходами, покрытые крышами из плетёного тростника; те же персиковые сады вокруг, разделённые низкими заборчиками, те же пастбища вдоль реки, с которых раздавалось неумолкающее блеяние коз и овец; тот же маленький порт с двумя причалами, десятком рыбацких лодок и одним-единственным торговым судном. Когда караван прошёл сквозь ворота, внутри город оказался ещё более предсказуемым – узкие улицы, высокие заборы с калитками, маленькие дома в один этаж. А вот главный храм, к которому Нунна направился сразу, всё же отличался от главного святилища в Арке.
Величественное строение из красноватого камня, добытого в копях Закатных гор, украшенное росписями, с узкими оконцами, с развешанными по стенам ожерельями и венками из свежих цветов, высотой оно превосходило аркский храм раза в два. Три яруса, каждый уже предыдущего, с террасами с горшками цветов и каменными вазами с водой. Стена у главного входа была украшена мозаикой из кусочков лазурита вперемежку с плитками разноцветной глины, как и лестница, ведущая к резным кедровым дверям.
Этот храм был посвящен богине луны, и он был главным её храмом во всей Дарфии. Поток пожертвований и даров Аарке-Луне не иссякал, ведь верования дарфийцев лишь Аарке приписывали способность защитить смертных от воли злого бога Эллашира – её младшего брата. Люди верили, что те, кого из жизни забирала Аарка, проводили вечность в её цветущих садах, а не в мрачных руинах царства Эллашира.
Именно этого искал сейчас Нунна. Кто, как не добрая госпожа ночи Аарка, мог спасти Энеату от того, кого люди считали сыном Эллашира? Поднявшись по высокой каменной лестнице, Нунна вошёл под сень великолепного здания.
Внутреннее убранство впечатляло не меньше – почти все колонны в огромном зале были украшены мозаиками из самоцветов, жертвенник сделан из бесценного тёмного дерева, привезённого торговцами из далёких земель, а ткань, скрывающая днём изваяние Аарки, была расшита яркими узорами.
Нунна быстро прошагал сквозь главное помещение, зайдя в жертвенный зал. Беглец опустил в мозаичную вазу перед жертвенником все оставшиеся у него деньги.
– Осени путь Энеаты, добрая госпожа, – пробормотал он, – и защити мою семью.
Нунна на мгновение преклонил колено, а затем спешно поднялся и вознамерился уже покинуть святилище.
– Энеаты? – тихо переспросил кто-то.
Нунна резко развернулся.
– Это странное имя, – задумчиво повторила девушка в светлом одеянии, с плотным алым платком, покрывавшим голову и плечи.
– Да, – растерянно отозвался Нунна. – Я и сам не встречал его прежде.
Он с подозрением разглядывал заговорившую с ним незнакомку. Слабого света очага было явно мало, чтобы рассмотреть её как следует, но то, что девушка была молода и красива, Нунна заметил. Даже слишком красива, чтобы вообще говорить с ним. Но она была ещё и такая странная, совсем не похожая на прочих дарфиек… И такой мягкий, нежный голос, проникающий глубоко в душу и не дающий возможности в чем-либо отказать.
– Скажи мне, кто эта Энеата? – робко улыбаясь, спросила она.
– Моя невеста.
– Да благословит Астарна ваш союз. А какого цвета глаза у твоей невесты?..
Нунна ответил, не видя причин что-либо скрывать:
– Голубые.
– Цвета неба, – тихо произнесла незнакомка, опуская взгляд и о чём-то призадумавшись.
– А кто вы, госпожа?..
Девушка улыбнулась снисходительно и тепло, подняв руки, откинула полотно, открывая белые волосы, сверкавшие в отсветах пламени серебром. Огонь в очаге взметнулся выше, и удивительно светлые глаза незнакомки блеснули, как вода, отражающая поверхность луны.
– Я – та, чьей помощи ты ждёшь, – нежно прозвучал её голос.
– Аарка… – прошептал Нунна, замирая.
Вчерашний закат был слишком ярким. Красноватые отблески на воде Великой реки пугали жителей Эрисума, перешептывающихся о небывалой красоте вечернего солнца как о дурном знамении. «Будто кровь в реке!» – говаривали одни. «Скверное дело!», – поддакивали другие. Кто-то уверял, что знак этот не для них, а только предвещает грядущую битву между Энараном и Идшаром. Иные же, чересчур напуганные, предрекали, что беда идёт прямо в Эрисум.
Утром храм Аарки был полон молящихся. Густой и тяжёлый запах от курильниц наполнял воздух жертвенного зала, голоса звучали глухо и взволнованно… В тишине и повисшем дыму Нунна покинул святилище, чтобы успеть к вечеру прибыть в Карауд.
Таинственная дева из храма обещала помощь, и Нунна рассказал ей всё, что знал. Она улыбалась так нежно и смотрела так проникновенно, что сомнения ни на мгновение не закрались в мысли юноши. Его не смутило, что богине нужны его слова, чтобы узнать о происходящем, не взволновал пристальный интерес красавицы ко всему, что касалось колдовских способностей его невесты.
Та, кто назвалась Ааркой, не стала противоречить советам Энеаты. Узнав, что Нунна направляется к асу Хурсану, добрая госпожа луны кивнула и велела без страха продолжать путь. «Но скажи Хурсану, что встретил меня!» – лишь добавила она. – «Скажи, что произошло, не скрывай, что она в беде, но не забудь, что я отправлюсь к ней убедиться, что… что всё идёт как надо… И сделаю всё, что смогу! О да… я сделаю!..»
Нунна не знал, что вести о встрече с Ааркой совсем не обрадуют старого лекаря. Стражник, у которого юноша спросил дорогу до Карауда, предупредил об опасностях одинокого путешествия в этих краях и предложил лучше подождать торгового обоза, но Нунна, окрылённый встречей с живой Ааркой, уже не опасался ни разбойников, ни диких зверей.
Узнав, в какую сторону идти, Нунна выдвинулся в путь. Задержался лишь на пару мгновений – увидев в одной из лавок меч, Нунна захотел приобрести его, чтобы не отправляться в путь безоружным. Денег не было, и юноша договорился с торговцем, обменяв на оружие свой драгоценный перстень. В сумке, данной Энеатой, ещё оставалась пшеничная лепешка, пусть и подсохшая, а наполнить флягу в городском колодце было совершенно бесплатным удовольствием, так что о еде Нунна особо не волновался.
По словам стражника, дорога должна была привести в Карауд как раз к закату. Но торопившийся Нунна добрался гораздо быстрее – он то и дело срывался на бег и не останавливался на привал.
До заката оставалось ещё достаточно времени. Солнце лишь начало клониться к земле, а путь уже лежал через обширные караудские поля и сады. Первый встреченный Нунной земледелец в ответ на приветствие Нунны сперва не ответил, испугавшись и, похоже, подумывая лучше убежать от незнакомца с мечом. Однако, услышав, что юноша ищет Рамзаша, земледелец немного успокоился и пообещал, что старосту Нунна сейчас найдёт дома.
Деревенька Карауд была такой же, как и все деревни в этих краях – несколько небольших домов с крохотными дворами, высокий забор – уменьшенное подобие городских стен, да окружающие со всех сторон угодья с возделанной землёй и стройными рядами финиковых пальм и миндальных деревьев, прорезанные сетью узких каналов. Ворота, как и ожидал Нунна, были открыты, и он спокойно прошёл внутрь поселения. Чуть не сбившие его с ног дети, игравшие у стены, охотно согласились довести Нунну до дома старосты.
Тот земледелец оказался почти прав – староста Рамзаш вместе с асу Хурсаном сидели во тенистом дворе, когда Нунна подошёл к калитке. Служанка пропустила юношу, и Нунна, подойдя к старикам, поприветствовал:
– Да осенит ваш дом Аарка, сокрыв от зла Эллашира! Простите, что перебиваю, но мне нужен староста Рамзаш.
– Это я. Доброго дня, молодой человек, – отозвался Рамзаш, поворачиваясь в его сторону. – Чем обязан?
– Меня отправила к вам асу Энеата, сказала, что я могу застать у вас её наставника, асу Хурсана.
– Я – Хурсан, – встрял старый лекарь.
Нунна слегка склонил голову:
– Рад наконец встретить вас. Я – Нунна, сын вашего друга Арнунны.
– Так, – Хурсан уже поджал губы, ожидая неприятных новостей. – И что ты забыл здесь, сын Арнунны? Где ты оставил мою дочь?
– Ну… Видите ли. У нас небольшие… хм, трудности… – Нунна замялся, пытаясь подобрать более подходящие слова, чтобы не слишком напугать старика.
– Добрые боги! – простонал Рамзаш. – Ещё какие-то трудности. Сколько можно?!
– Где Энеата? – резко потребовал ответа Хурсан.
– М… Наверное, в Арке…
– Наверное?..
– Мы расстались в Закатных скалах. Она сказала мне бежать сюда, к вам.
– Значит, из Энарана вы ушли?
– Да, почти сразу. Отец боялся идшарцев.
– А зачем бежать из Арка?
– Понимаете… У моей семьи… видимо, какие-то разногласия с байру Асахиром. И эсин Арка хотел сдать меня им. Но Эне устроила побег.
– Так…
– Я уверен, что с ней всё хорошо, – заявил Нунна без тени сомнений. – Боги на нашей стороне.
Хурсан не отозвался, а Рамзаш нахмурился:
– В каком смысле?
– В Эрисуме я зашёл в святилище Аарки, чтобы просить её о помощи Эне. И госпожа луны ответила мне!
– Та-ак, – протянул Хурсан, крепко сцепив ладони и ссутулившись. – Аарка?..
– Да, – гордо произнёс юноша. – Она обещала помочь.
– Ты видел Аарку?
– Да!
– У неё белые волосы до земли и светлые глаза, как у Энеаты?
– Светлее! Почти белые, по-моему. И очень красивые.
– Что ты ей рассказал?!
– Попросил помочь Энеате. Сказал, что она, возможно, попалась идшарцам… Она сказала, что всё сделает, как надо.
– Рамзаш… – прохрипел Хурсан, белея.
– Шани, воды! – вскакивая, крикнул Рамзаш в сторону окна. – Живее!
– Что такое? – растерянно пробормотал юноша.
– Ты… – Рамзаш бросил на Нунну взгляд, полный ярости. – Недоумок! Тупоголовый осёл… Остолоп несчастный! Ты думать головой не пробовал?! Хурсан?.. Хурсан! Хурсан!..

Глава 6. Маленькая асу

Асахира, военачальника Идшара, считали бесстрашным. Снова и снова бросался он в бой так, будто не грозили ему ни смерть, ни увечья, будто не пугала его нестерпимая боль. Много раз он был ранен, и всякий раз вырвался из хватки злой богини Хеды, госпожи мести и смерти. Давно ведь шёл слух, что Асахир – вовсе и не человек, а сын воинственного бога Эллашира.
Асахир знал, что всё это глупые бредни. В дарфийских богах он давным-давно разочаровался, как, впрочем, и во всех других, и на их защиту не надеялся. И смерти боялся не меньше, чем все остальные.
Но сейчас, едва живой после страшного удара, Асахир думал о другом. Верный друг, его добрый побратим Кангар оставался неотомщённым. Переступить порог миров, оставив неоконченным столь важное дело, Асахир не мог.
– Ну что? – спросил он своего лекаря, осматривавшего рану.
– Простите, байру, – с ужасом пролепетал совсем ещё юный целитель. – Я сделал всё, что мог… Поверьте…
– Сколько?
Молодой лекарь какое-то время молчал, нервно покусывая губу и со страхом глядя на военачальника. Конечно, бедняга боится. Он лекарь, с него спрос. Но что он мог поделать с такой раной?
– Позвольте, я позову другого лекаря… – начал было юноша.
Но байру Асахир едва заметно мотнул головой. На поле много раненых, не хватало ещё их лишать помощи ради всё равно бесполезной возни.
– Сколько? – повторил вопрос Асахир.
– Не знаю, господин байру, – еле слышно выдохнул лекарь. – Может, пару дней…
Значит, времени мало. Асахир прикрыл глаза, словно хотел так сберечь силы. Он успел подумать, что надежды нет, его побратим так и останется неотмщённым, как вдруг примчавшийся посыльный сообщил: в Арке пойман сын верховного судьи. Того самого, которого раб обвинил в убийстве Кангара. Асахир еле заметно улыбнулся хорошей вести.
А ещё некоторое время спустя вместо сбежавшего Нунны в стан идшарцев притащили юную колдунью.

***
…Голос постепенно слышался всё громче и громче, и вскоре Эне смогла разобрать произносимые слова:
– Долго с этой разбирались. Парень скрылся. Там, в скалах, легко прятаться…
– Азмар, вам было дано такое простое поручение!.. – рассерженно отозвался другой голос.
– Приведите её в чувство! – вмешался третий – хрипловатый, властный.
Почти сразу на Эне вылили ковш воды, и она, встрепенувшись, попыталась разомкнуть отяжелевшие веки. Кто-то подхватил девушку и поднял с земли, но затем, схватив за плечи, вжал в пол, заставляя встать на колени.
– Очнись! – сразу после этого рыка ей дали пощечину, и она подняла голову, уставившись вперёд непонимающим и измученным взглядом.
Свет ослепил глаза, жаждавшие темноты, и Эне щурилась, но всё же смотрела на стоявших перед ней людей. Девушка боялась, что её снова ударят, если она хоть на миг прикроет веки, и изо всех сил таращилась на смутные силуэты и блики света – разглядеть что-либо она не смогла. Плечо страшно ныло. Но, скосив глаза, девушка увидела сквозь застилавшую взгляд муть, что дротик уже выдернут, а рана перевязана.
– Кто ты? – вопрос раздался откуда-то сзади, и девушка не видела говорившего.
– Эне… – хрипло начала Эне, кашлянула и постаралась продолжить чётче: – Асу Эне…ата… из Ар… Арка…
Получилось слишком тихо и невнятно, но пересохшее горло не давало говорить нормально.
– Дайте ей воды, – снова прозвучал тот холодный и властный голос, что приказал прежде привести её в чувство. Энеата вздрогнула.
К губам почти сразу прижали глиняную чашку с прохладной водой и заставили выпить. Проглотив жидкость, Энеата произнесла:
– Спасибо.
Это высказывание почему-то вызвало смех у большинства присутствующих. Только властный голос, сохраняя равнодушие, повелел:
– Повтори, кто ты.
– Асу Энеата. Дочь асу Хурсана из Арка.
– Асу Хурсан мне знаком, – произнёс кто-то ещё. – Когда-то давно он спас моего первенца, хотя прочие лекари советовали готовить похороны. Это уважаемый человек, да хранят его добрые боги! Но я не слышал, чтобы он был женат. Ты, стало быть, дочь рабыни?
– Я не знаю, господин. Я его воспитанница. Но он велел мне называться его дочерью.
Свет наконец перестал слепить так жестоко, и Энеата огляделась. Она была в просторном воинском шатре; позади неё стояли двое молодых воинов с короткими мечами наготове, следившие за каждым её движением, спереди находились ещё трое людей значительно старше, но, судя по облачению, тоже воинов; последним Эне отметила человека, сидевшего чуть поодаль, шагах в пяти, на постели из шкур. Он сидел боком к Энеате, устало опираясь спиной на несколько составленных один на другой мешков.
В сторону девушки он даже не поворачивался, и Эне видела лишь край его лица, исчерченный шрамами. Чутьё безошибочно подсказало юной целительнице, что именно этому человеку принадлежал тот пугающий голос, от которого по телу пробегала дрожь, а кожа покрывалась мурашками.
– Асу, значит? – хмыкнул один из немолодых воинов, подходя ближе и опускаясь на корточки перед Эне. – А вот наши ребята склонны считать тебя ведьмой.
– У меня есть дар, – признала Энеата. – Но я стараюсь его сдерживать.
– Сдерживать? – рука воина приблизилась к лицу Энеаты, странный перстень-коготь с заострённым концом коснулся щеки и больно впился в кожу. – Четверо моих людей до сих пор еле дышат.
Энеата постаралась отодвинуться, но воин нажал сильнее, и девушка ойкнула и почувствовала, что по щеке стекает капля крови.
– Это скоро пройдёт. Никто не пострадает, честное слово! Быстро пройдёт, – испуганно уверила Эне.
– Зачем ты нападала?
– Нападала? – Энеата попыталась отодвинуться, но тяжёлая рука стоявшего позади стража опустилась ей на плечо и заставила стоять и не шевелиться. – Я защищалась! Это вы напали на нас!
– Кто был с тобой?
– Мой друг. Сосед.
– Сосед? Он тоже из Арка?
– Да.
Хлёсткий удар оставила не только жаркий след боли, но и тонкую кровоточащую полоску от наконечника перстня. Энеата поджала губы, а рассерженный воин потребовал, сопровождая слова ещё одной пощёчиной:
– Не лги!
– Тэму! – грозно прикрикнул сидевший поодаль воин.
– Простите, байру, – Энеата заметила, что в голосе хлестнувшего её воина звучала и вина, и какой-то почти благоговейный страх перед этим господином с властным голосом.
– Для тебя есть надежда, асу, – спокойно и медленно говорил тот, кого назвали байру. – Честно отвечай, и уйдёшь живой.
– Ясно, – кратко ответила Эне.
Энеата не решалась поднять взгляда, а байру некоторое время молчал, пока не задал совершенно неожиданный вопрос:
– Асу, значит… И ты уже прошла испытание?
– В начале года, господин.
– И что, люди доверяют такой тощей асу?
Девушка обиженно засопела, не отвечая.
– Целительница, значит.
Энеату оскорбило недоверие в голосе воина. Она попыталась гордо вскинуть голову, но та предательски закружилась, всё поплыло перед глазами, и девушка лишь сильнее склонилась к земле. Упасть ей не дала рука стоявшего сзади воина, крепко держащая за плечо.
– Подойди, – приказал военачальник.
Стоявший позади воин отпустил её. Девушка попыталась подняться, но тело отозвалось на это движение резкой болью и головокружением, и Эне тут же рухнула обратно.
– Помоги ей, Тэму, – мрачно велел байру.
Сильные руки обхватили талию Эне. Воин не поднял Эне, не помог встать – грубо, как поклажу, подтащил к ногам военачальника.
Энеата упрямо сверлила взглядом стоптанную землю перед собой, боясь поднять поникшую голову. Краем опущенного в пол взгляда видела украшенные дорогими бусинами кожаные сандалии.
– Ты знаешь, кто я? – спросил суровый незнакомец.
– Байру, – растерянно произнесла Энеата.
– Я Асахир, сын Эллашира. Военачальник Идшара.
Энеате стало ещё страшнее. Слава Асахира заставляла трепетать при звуке этого имени… Как будто ей не хватало голоса.
– С тобой был Нунна, сын энаранского верховного судьи Арнунны.
Байру говорил мягко, но холодно, и звучание его голоса вызывало у Энеаты жуткое желание броситься наутёк.
– Но Нунна не мог никому навредить, господин байру, – Энеата переборола страх и заговорила, мотнув головой. – Он ни с кем не враждовал и никому не мешал.
– Его отец убил моего побратима.
Эне сглотнула.
– Я… я не причастна ни к чему такому, клянусь, господин байру! – прошептала она.
– Тебя я и не обвиняю. Но мне нужен твой спутник.
– Он тоже! Он бы не позволил случиться убийству. Он… добрый!
Против воли блеснула и скатилась по щеке слеза. Асахир наклонился и протянул руку, касаясь лица девушки и осторожно стирая каплю. Легонько щелкнув кончиками пальцев по подбородку Эне, он заставил её поднять голову и посмотреть вперёд.
Перед ней сидел могучий воин с иссиня-чёрными волосами, зачесанными назад и смазанными маслом, как и у всех идшарских воинов, но остриженными короче, чем подобало человеку его положения; облачение его также несколько отличалось от привычных жителям большинства дарфийских городов. Кроме чёрной льняной туники с нашитыми кожаными пластинами, обильно испачканной кровью в области правого плеча, на нём были и широкие кожаные штаны – такое облачение носили лишь жрецы-воители из Идшара. Два меча и множество коротких ножей расположились на широких кожаных поясах, перехватывающие грудь и пояс воина; через плечо был перекинут расшитый серебряными нитями лиственно-зелёный плащ, а на лбу красовалась узкая кожаная полоса со вставками из резного сердолика.
Точный возраст Асахира не был кому-либо известен; на вид ему было что-то около тридцати, но Эне уже знала, что люди считают его всего лишь двадцатитрёхлетним. Он гладко брил лицо, как и было положено воспитаннику жрецов, но отсутствие бороды и усов не очень-то молодило его – кровопролитные сражения отметили воина сильно заметными шрамами. Один из них, тонкий и прямой, как от плети, шёл по правой щеке к глазу, рассекая край брови, другой, совсем свежий и, похоже, оставшийся от тяжёлого удара, алым пятном расположился на подбородке. Россыпь шрамов помельче расчертила всю правую половину лица, шею и руки, а на ладони красовался свежий порез; нос с горбинкой был когда-то сломан и теперь слишком явно доказывал это искривлённой формой. Черты молодого военачальника словно подтверждали легенды о его происхождении: лицо байру Асахира напоминало высеченные из камня храмовые изваяния, изображавшие сурового бога войны и смерти – резкие, исполненные какой-то слишком суровой, диковатой мужественности.
При этом он казался смертельно бледным, что совершенно не шло к образу великого воина; однако все эти подробности не надолго привлекли внимание Энеаты – подняв взгляд, она замерла, смотря в удивительные ярко-зелёные глаза воителя. В этих краях были распространены лишь всевозможные оттенки чёрного и коричневого, и Энеата думала, что она – единственное в мире существо со светлыми радужками. Асахир, судя по всему, был удивлён не меньше Эне, тоже с интересом разглядывая её глаза, блестевшие небесным цветом.
– Асу Энеата? – произнёс Асахир, уточняя, верно ли запомнил имя пленницы.
Девушка кивнула, вновь опуская взгляд.
– Великий свет, – перевёл с древнего языка Асахир. – А как сокращают? Ата?
– Эне… – растерянно пробормотала Энеата.
– Значит, асу, – задумчиво повторил Асахир. – В самом деле?
Энеата, обиженно косясь на него, осторожно подвинула край туники, стараясь не обнажить лишнего, накрыла ладонью ранку на своём плече и зажмурилась, терпя коснувшуюся боль. Стянула повязку, показывая заросшую свежую кожу без малейших следов повреждений.
– Неплохо, маленькая асу, – голос Асахира зазвучал немного дружелюбнее. – Значит, твоё колдовство может и исцелять…
Эне подтвердила это кивком головы. Асахир с любопытством смотрел на девушку, затем спросил:
– Только тебя саму?
– Нет.
– А если я попрошу тебя о помощи?
Энеата промолчала, ожидая дальнейших слов, но байру молчал, видимо, сам ждал ответа. Взор девушки скользнул по телу воина и задержался на кровавом пятне у плеча.
– Вы ранены, господин байру, – устало выдохнула она.
– Я? – зачем-то притворно удивился Асахир, кратко и недовольно взглянув на испачканный плащ.
– Да, я могу помочь.
Асахир усмехнулся, откинул плащ, и Энеата, недовольно качая головой, присмотрелась к перевязям, насквозь мокрым от уже потемневшей крови.
– Можно мне нож? – попросила она.
Асахир прищурился, недоверчиво глядя на неё, и Эне спешно объяснила:
– Повязку снять.
– Свою ты не снимала.
– Свою рану я и так чувствую, байру.
Асахир вытащил из ножен на поясе короткий тонкий нож, но Энеате его не дал – сам резким и быстрым движением перерезал тряпку. От взгляда на пробитое плечо Эне стало не по себе, и в глазах снова потемнело – она уже лечила многие раны, но такую тяжелую и жуткую видела впервые.
– Копьё? – спросила Эне, стараясь собраться с силами.
Военачальник коротко кивнул.
– Байру!.. – возмущённо воскликнул один из воинов, стоявших рядом. – Вы же…
– Помолчи.
Энеата огляделась. Товарищи Асахира смотрели на неё с неприязнью и недоверием, и руки их неспроста замерли у ножен. Воины были готовы убить её в любое мгновение, едва решат, что юная асу может быть опасной.
– Будет больно, – предупредила девушка, поднимая ладонь.
Байру Асахир только рассмеялся:
– Уже было, маленькая асу.
Тёплый свет зажегся на кончиках пальцев, и девушка легонько коснулась края раны, надеясь, что справится. На мгновение отвернулась от раны, посмотрев в лицо воина, и тут же отвела взгляд, увидев, что он усмехается. Если Асахиру и было больно, скрывать это он умел мастерски.
Люди в шатре начали переговариваться, не сдерживая удивлённых возгласов и шепотков. Наконец Энеата остановилась и опустила руку, когда от огромной раны осталось еле заметное синеватое пятно. Все стихли, уставившись на Асахира и юную асу.
– Всё, господин, – осторожно сказала Энеата.
Асахир чуть прикрыл глаза и отодвинулся подальше от Энеаты.
– Я думала, что такие раны смертельны, – почему-то произнесла она вслух.
– Тогда тебе рановато разрешили считаться лекарем, – спокойно отозвался Асахир.
Воин осторожно повёл плечом, словно проверяя. Прикрыл глаза и сгорбился, опираясь руками на постеленные шкуры.
– Не сильно лучше.
– Вы потеряли много крови. Да и боль останется на какое-то время. Я думаю, ваш лекарь сможет помочь. Отвары быстро поставят вас на ноги. И я бы на вашем месте больше не доверяла здоровье незнакомцам.
– Если бы у меня был выбор, асу… Почему тебя поймали, а его – нет? – резко перевёл тему военачальник. – Ты отстала?
– Да.
– И он не стал ждать?
Энеата промолчала.
– Оставил девчонку одну, на растерзание моим воинам, – Асахир пожал плечами.
– Если вы думаете, что я рассержусь на него и выдам, куда он пошёл…
– Вроде того, – не стал спорить Асахир.
– Вы ошибаетесь. Я сама просила его не ждать меня. Я колдунья, а не беззащитный ребёнок.
– Кто он тебе? Жених?
– Да, – голос девушки прозвучал вдруг дерзко, с вызовом.
– Послушай меня, маленькая асу. Твой жених нужен, чтобы выманить его отца. Он сам меня мало интересует, и я могу даже пообещать тебе сохранность его жизни. Твой жених останется жив и здоров.
– Судья Арнунна – добрый человек, он не мог сделать то, о чем вы говорите.
– А у меня есть все основания считать, что он виновен.
– Прошу вас, господин байру! – взмолилась Эне. – Не заставляйте меня предавать друга!
– Не заставляй и ты меня. Мой побратим был убит, я должен отомстить. Ты же знаешь – каждый имеет право на отмщение. Это закон богов. Дух неотомщенных не обретёт покоя.
– Я не верю ни в этих богов, ни в их законы.
Асахир вздохнул, ероша чёрные волосы.
– Ты, видно, никогда не теряла друзей.
– Потеряю, если скажу, где Нунна.
– Да не убью я его! Могу поклясться, если хочешь.
– Он будет меня ненавидеть…
– Он сам уже предал тебя, оставив там. Как ты можешь считать другом такого труса?
– Он не струсил, – закусила губу Энеата. – Он знал, что я могу за себя постоять.
– Значит, он ждёт тебя где-то неподалёку?
– Нет. Я собиралась вернуться в Арк.
Асахир некоторое время пристально изучал девушку холодным взглядом, затем обернулся в сторону и обратился к одному из приближённых:
– Тэму, как думаешь, быстро ты смог бы заставить её говорить?
– Пара мгновений, байру, – отозвался Тэму.
– Ты слышишь, маленькая асу? – голос Асахира звучал на удивление мягко. – Тэму можно верить.
Энеата подняла полный страха взор, глядя в холодные зелёные глаза байру с мольбой. Асу хотела воззвать к его милосердию, но не находила слов.
Военачальник помолчал, затем спросил:
– Кто ещё приехал с ним?
– Прислуга.
– А ты ждала его здесь, в Арке?
– Нет. Дедушка Хурсан отправил меня в Энаран, мы вернулись назад вместе с Нунной.
– Почему так?
– Дедушка уехал, и хотел, чтобы господин Арнунна позаботился обо мне в его отсутствие. Но господин Арнунна сказал, что в Энаране оставаться опасно, и отправил нас в Арк.
– Двоих?
– Да, и слуг.
– Когда это было? Ваш отъезд?
– Да два дня назад.
– И почему он сказал, что в Энаране опасно?
– Стало известно, что убили вашего побратима, байру.
– И?
– Молва славит вас как мстительного и злого человека.
– Приятно слышать, – хмыкнул Асахир.
Застывшую на несколько мгновений тишину нарушило очередное воззвание одного из сотников Асахира.
– Повелитель! – он окинул взглядом Асахира и Эне. – Вам следует отдохнуть.
– Пожалуй. Эрин, проводи асу Энеату к Таллису. Пусть она поможет ему с ранеными.
Когда девушка, опираясь на локоть Эрина, уже подходила к выходу, Асахир окликнул её по имени. Замерев, Энеата обернулась.
– Не бойся, маленькая асу, – миролюбиво произнёс Асахир. – Никто тебя не тронет. Окажи мне ещё одну услугу – моим людям нужна помощь. Ты останешься здесь ненадолго.
– Ваша воля, господин байру.

***

Военачальник Идшара пробудился, как и всегда, раньше, чем утренние дозорные сменил ночных. Он вышел из шатра в слабом свете ещё не показавшегося солнца. Поприветствовав польщённых его вниманием стражей и перекинувшись с ними парой фраз, байру Асахир окинул спящий лагерь внимательным взглядом и заметил вчерашнюю пленницу.
Худая девочка, что представилась асу Энеатой и так удачно помогла ему исцелиться, возилась у входа в лекарскую палатку. Она перебирала свою сумку и раскладывала в разные стороны листья и крохотные глиняные горшочки с деревянными затычками. Когда военачальник подошёл на расстояние нескольких шагов, девушка повернулась в его сторону. Усталые и сонные глаза асу Энеаты сверкали чистой синевой, как небо прохладным ясным утром.
– Доброго утра тебе, маленькая асу, – приветствовал Асахир.
– Да осенит ваш путь Аарка…
– …Сокрыв от зла Эллашира? – перебив, вместо неё закончил Асахир и рассмеялся. – Служителей Эллашира так не приветствуют.
– Простите меня, господин байру. Я не подумала.
Асахир молча рассматривал её, пока Энеата, вовсе не отвлекаясь на его присутствие, копошилась в своих запасах. Вчера военачальника слишком тревожило ранение и почти нестерпимая боль; сегодня, несмотря на всё ещё скверное самочувствие, он охотнее изучал странную девушку.
Синяки проявились на бледной коже юной асу ярче, а кровь на ссадинах застыла тёмными корками. Вкупе с покрасневшими и припухшими не то от усталости, не то от пролитых слёз глазами, всё это не придавало и без того нескладной и блёклой девчушке красоты. Грязная, местами порванная туника и запыленные волосы завершали образ измученной страдалицы, и Асахир ощутил смутное подобие вины.
– Таллис спит? – спросил он, отвлекаясь от неприятных мыслей.
– Только задремал, господин байру. Как ваша рана?
– Твоими стараниями её нет.
Энеата пожала плечами, сгребла листья в кучку и, обернув тонкой тряпкой, засунула обратно в сумку. Подняв, обнаружила, что сумка порвана, и всё содержимое вываливается наружу. С крайней обидой на лице асу резко опустила руки, бросив сумку на землю, ссутулилась, огорчённо глядя на испорченную вещь.
Из палатки вышагнул сонный Таллис – молодой лекарь, ровесник Эне, ученик покойного асу Кангара. Сейчас в небольшом войске Асахира было достаточно работы для целителя, и, хотя ему прислали на помощь Энеату, было похоже, что глаза он и впрямь впервые после битвы сомкнул лишь некоторое время назад.
– Господин байру, – приветствовал он, изо всех сил стараясь казаться бодрым.
– Здравствуй, Таллис. Алтар поправляется?
– Да, господин байру. Скоро снова встанет в строй.
– Маленькая асу помогала тебе?
– Да, господин байру. Она очень помогла. Если вы позволите, я хотел бы просить вас отпустить её.
– Помощь тебе больше не нужна?
– Нужна… Но не очень, – спохватившись, поправился он. – Я и сам справлюсь, лучше бы асу отправилась домой. Ей самой нужен отдых и лечение.
Асахир, не торопясь с ответом, огляделся по сторонам.
– Нет, пожалуй, не сейчас.
Энеата не отвлеклась от заново начатого копания в сумке и не изменилась в лице. Похоже, иного решения она и не ожидала.
– Асу Энеата дождётся здесь появления своего жениха, – добавил он.
– Его нашли?! – тут же оторвалась от разглядывания своих вещей Энеата, резко вскидывая голову.
– Пока нет. Но люди оставляют следы даже на камнях. Как думаешь, асу, хватит у него мужества вернуться за тобой? Или он и ещё раз бросит тебя?
И без того бледная Энеата сейчас стала белее полной луны. Дрожащим голосом, напрасно стараясь казаться спокойной и гордой, ответила:
– В чем больше благородства, байру – в спасении собственной жизни или в игре чужими? Не много отваги надо, чтобы держать в заложниках девушку.
– Не стоит дерзить тем, кто сильнее, маленькая асу.
– Простите, господин байру. Я верю, что Нунне хватит ума не приходить.
– А как же ты?
– Убьёте вы меня или отпустите – зависит только от вас. Нунна ничего не сможет изменить ни своим приходом, ни своим отсутствием.
Энеата посмотрела на воителя холодно, но без неприязни, и Асахир насмешливо хмыкнул в ответ на этот взгляд. От продолжения разговора военачальника отвлёк приход вестника, сообщившего:
– Байру, посланник эсина прибыл.
– Иду, – переводя взгляд, Асахир велел, обращаясь к Таллису и кивая на Энеату: – Накорми её, Таллис. И дай нитки и что там ещё… залатать сумку.
Уже разворачиваясь и уходя следом за позвавшим воином, Асахир дружелюбно добавил:
– Послушай доброго совета, маленькая асу. Впредь никогда не помогай трусам. Трусость – худшее, что может быть в человеке.
– Спасибо, господин байру, – холодно процедила Энеата. – Я запомню.

***
Воины спешно сворачивали шатры и собирали вещи – Асахир повелел покинуть скалы и отправиться на постой к союзникам в Арк. Туда же должны прибыть и остальные идшарские войска. Многие радовались, что наконец уйдут с каменистых склонов к прохладе реки и садов, к городу, где можно отдохнуть от суровых походных условий и разнообразить своё времяпрепровождение. Однако сам Асахир мечтал войти в другой город – в провинившийся Энаран, и остановка у Арка должна была быть краткой, достаточной лишь для того, чтобы немного собраться с силами перед битвой и дождаться подкрепления.
Окинув лагерь внимательным взглядом, Асахир прищурился, остановив взор на лекарской палатке, которую сворачивали двое воинов.
– Таллис! – зычно позвал он, не увидев лекаря среди других людей.
Ответа не последовало. Асахир, остановив пробегавшего мимо сотника, спросил у того:
– Где Таллис?
Сотник только развел руками и сказал, что прошлый раз видел юношу утром, а позже не подходил к его шатру.
– Быстро найдите Таллиса и маленькую асу! – грозно рявкнул военачальник, отталкивая неудачно подвернувшегося на пути воина, торопившегося куда-то по своим делам.
Приказ быстро был подхвачен несколькими воителями, и спустя несколько мгновений стало ясно, что последним Таллиса видел один из стражей.
– Он проходил вместе с девушкой вот тут, – сообщил стражник и показал на место в тени колючих зарослей. – Прямо вот-вот, за пару мгновений, как отдали приказ собраться. Но я только мельком видел, мне же в другую сторону смотреть надо.
Появившееся в глазах идшарского военачальника волнение быстро сменилось яростью, когда раздался возглас:
– Повелитель! Таллис здесь!
Обернувшись в сторону кричавшего, Асахир увидел и плетущегося следом Таллиса, потиравшего сонные глаза. Опасения за юного лекаря уступили место злобе.
– Ну и где девчонка, за которой тебе было велено следить?.. – холодно процедил Асахир.
– Повелитель, – испуганно пробормотал Таллис. – Я следил, следил, а потом… не знаю, что случилось, я…
– Заснул? – подсказал Асахир.
– Нет, я… Нет, она, наверное, заколдовала меня, я не спал, повелитель!..
– Тебе повезло, Таллис, что у меня не слишком много лекарей, – Асахир развернулся и позвал: – Азмар, Хатхор! Прочешите скалы в сторону Эрисума. Тэму! В сторону Арка!
Напоследок бросив сердитый взгляд на побелевшего от страха молодого лекаря, Асахир зашагал в сторону стоявших поодаль сотников.

***
Она уже и сама пожалела, что сбежала.
Обмануть Таллиса, чтобы он проводил её к краю лагеря, было несложно. Как и заставить его поддаться чарам и уснуть. Скрыться от глаз дозорных – тоже. Но Эне корила себя, что не могла подождать с побегом до вечера.
Полуденное солнце пекло непокрытую голову, жар от сухой почвы и раскалённых камней доводили Эне до безумия. Девушка всегда с трудом выносила местную погоду даже в тени садов, а здесь, посреди выжженной земли с редкими чахлыми кустами, теряла рассудок. Кровь стучала так, что Энеата, казалось, слышала её, дыхание сбилось, кожа горела нестерпимым пламенем.
Испытания солнцем и так хватало несчастной девушке. Но чары, призванные ею, добавляли новых терзаний.
Старик Хурсан всегда предупреждал об этом. Хоть молва и людское мнение действительно волновали старого целителя, главной причиной, по которой Энеате запрещалось колдовать, была сама Энеата. Юная и неопытная волшебница, обладавшая слишком могущественным даром, с трудом могла справиться с ним…
Сила переполняла её, требуя выхода. Энеате страстно желалось обрушить скалы, поджечь и без того несчастный сухостой, призвать яростный ветер, что ураганом снёс бы всё на своём пути, или выплеснуть из берегов Великую реку, чтобы покорить эту ужасную жару…
Сдерживаться было всё труднее, как и пытаться думать о другом. Девушка была уверена, что дома будет в безопасности – как бы ни стремился эсин Арка выразить свою дружбу Идшару, выдать свободную горожанку, дочь известного и уважаемого человека, он вряд ли посмеет. Но будет ли в безопасности сам Арк, если Эне придёт туда сейчас, из последних сил сражающаяся с самой собой – девушка сомневалась.
Сады и поля, окружавшие светлые стены города зелёным кольцом, раскинулись впереди. Сверканием и блеском манила синяя лента Великой Реки. Оставалось совсем немного. Ещё небольшое усилие, последний рывок. Но надежда, что Энеата сможет дойти, становилась всё слабее. Сил бежать давно не было.
Девушка еле волочила путавшиеся ноги, пошатывалась, прикрывая голову остатком изорванной сумки, отмахивалась от мерещившихся перед потемневшим взором мух и еле справлялась с одышкой. Увидев рядом более-менее высокий куст, способный дать хоть немного тени, Энеата из последних сил добрела до него и рухнула на горячую, но хотя бы не раскалённую, как везде вокруг, почву.
Асу хотелось прикрыть измученные ярким светом и поднимавшим колючий песок ветром глаза хотя бы на мгновение, но она боялась лишиться сознания и лишь всё шире распахивала веки. Флягу с водой Эне отдала Нунне и сейчас безнадежно пыталась хотя бы облизнуть иссохшие и облезшие губы. Оглядев покрасневшую кожу, Эне в бессильной злобе стукнула ладонью по земле. Надеясь облегчить дыхание, развязала туго затянутый поясок. Оставалось лишь уповать, что кто-нибудь из земледельцев выберется на окраины возделанных угодий и додумается посмотреть в эту сторону…
От невыносимого желания выпустить на свободу колдовскую силу юную целительницу освободил обморок.
…Топот и отрывки разговоров доносились издалека, с трудом пробираясь сквозь марево нездорового сна. Из гулкого невнятного шума голоса вскоре превратились в глухие, еле слышные, но внятные слова.
– Без сознания?
– Солнце?
– Ага. Перегрелась.
– Как она вообще живёт с такой бледной кожей?..
– Разойдитесь, олухи! Воды! Кто-нибудь, дайте скорее воды!
– Не ори, Таллис!
– Да быстрее же!..
Лба коснулась прохладная мокрая тряпка, и Эне шевельнулась с тихим стоном. Кто-то поднял её на руки, но Энеата, едва приоткрыв глаза, поняла, что всё равно ничего не видит. Опустив тяжёлые веки, она вновь провалилась в небытие, напоследок успев услышать:
– Тьма Хеды! Она выглядит гораздо легче, чем на самом деле…

Глава 7. Порт

Полумрак жертвенного зала храма, наполненный тяжёлыми, приторными дымом от курильниц. Тишина святилища успокаивала Таман, и женщина впервые за последние дни не плакала, оставшись в одиночестве. Но покой вскоре нарушила подошедшая жрица, произнося:
– Вы просили сообщить, если будут новости, госпожа.
Таман поднялась с колен и отвела взор от изваяния божественного пахаря. На вестницу она смотрела с плохо скрываемыми опасениями. Жрица отвернулась и произнесла, теребя пальцами хвостики-кисточки расшитого пояска:
– Прибыл посланник идшарского байру… Вам лучше идти.
– Куда?
– Домой. Эсин Луганг уже отпустил его, и он сказал, что желает ещё поговорить с вашим супругом.
И без того бледное лицо Таман побелело. Она стремительно зашагала к выходу, еле сдерживаясь, чтобы не бежать.
Когда Таман пришла, чужих в доме уже не было. Муж ждал её, прислонившись спиной к стене и бессмысленно глядя вперёд. Таман тихо подошла, но верховный судья Арнунна не изменился в лице и не взглянул на неё.
– Любимый!.. – нежно позвала она.
Арнунна всё так же молча вытянул вперёд руку с крепко сжатыми в ней ножнами. Кожаные ремешки ножен украшали драгоценные бусины, да и узоры Таман узнала мгновенно. Эти ножны подарили Нунне, когда тот избрал путь воина и поступил в обучение. Таман сама вышивала цветы и птиц, добавляя к оберегу силу материнской любви.
– Боги… – выдохнула Таман.
– Я ухожу, Таман. Харат о тебе позаботится, – наконец заговорил Арнунна.
– Что сказал посланник?..
– Что байру ждёт меня.
– И всё?
– А чего тебе ещё надо…
– Он не обещал отпустить Нунну и Миру?!
– Нет.
– Но…
– Прощай, Таман. Я не вернусь. Молись, чтобы Нунна и Мира вернулись.
Как бы ни хотелось Таман остаться в памяти мужа красивой, она не смогла сдержать чувств и разрыдалась, прижимаясь к Арнунне так крепко, как будто пыталась раствориться в нём.
– Я пойду с тобой, – сквозь рыдания судья с трудом разобрал слова. – Я не дам тебя убить… Я упрошу его. В ноги брошусь, именем его матери буду молить… Есть же у него сердце…
Арнунна неожиданно зло и грубо оттолкнул её, широко распахнул глаза и грозно крикнул:
– Не смей позорить меня, женщина! Я приму свою судьбу с честью! Даже не думай позорить наш род унижениями!
– Арнунна! Прости! – закрыв заплаканное лицо ладонями, Таман замотала головой. – Прости меня!
Он вновь притянул жену к себе, виновато произнёс:
– Боги благословили меня, дав такую супругу, – он коснулся её волос губами. – Не бойся, Таман, моя милая. Мы снова будем счастливы в садах Астарны.
Таман лишь громко рыдала, уткнувшись лбом в грудь мужа.

***
Жители Дарфии верили, что всякое время пользуется особым покровительством кого-то из божеств. Прохладное и светлое утро, время земледельческого труда, управлялось божественным пахарем Ирутаром; в полдень, когда жгучий жар не даёт выйти из дома, могла помочь только супруга Ирутара Тааль, хранительница всех источников и рек, дева-вода; вечер, без сомнений, принадлежал богине страсти Астарне; а время с полуночи и до рассвета было временем зла и крови, временем непобедимого бессмертного воителя Эллашира. Аарка-Луна и Адуана-Солнце, по мнению дарфийцев, могли лишь изредка спорить с богами-хранителями. Но вот уже которую ночь многие из энаранцев надеялись, что ссоры Эллашира с его доброй сестрой Ааркой будут особенно жаркими, и небесный покровитель идшарцев отвернётся от них, занявшись своими собственными делами.
И всё же ночь по-прежнему была на стороне Идшара. Аарка-Луна скрылась за чёрными облаками, и непроглядная темнота закрывала дали. Стражники на энаранской заставе, которые должны были зажечь огонь на башне при появлении врага, не успели исполнить свою задачу. Меткие стрелы аркских предателей, нацеленные по светящимся в ночи факелам энаранских стражей, пронзили дозорных на смотровой площадке, а их сменщики, что спали внутри, не успели проснуться прежде, чем в башню вошли воины Идшара.
Энаранский порт был пуст, если не считать нескольких рыбацких лодок, ведь Арк перекрыл реку для кораблей, как и Ризайя, город чуть ниже по течению Великой Реки. Когда первые лучи рассвета коснулись дозорных башен города, громогласно зазвучал рог, предупреждающий об опасности – идшарские воители были на подходе.
Жители пригородов спешно устремились к городским воротам, надеясь укрыться за крепкими стенами. Стражи и воины еле сдерживали людей, чтобы те сами не передавили друг друга в надежде спастись. Эсин Луганг смотрел на город из окна одной из башен, с тоской выслушивая прибежавшего вестника.
Эсин вздохнул, окидывая взглядом раскинувшийся внизу Энаран. Он был так красив, этот цветущий город-сад. Полный зелени и воды, изящный, изысканный, почти совершенный.
Больше всего на свете эсин Луганг хотел бы, чтобы город стоял вечно. И всё же мысль о том, что для этого самому Лугангу стоило умереть, пугала и отталкивала.
И он не вышел на зов Асахира.

***
Слишком поздно прозвучал тревожный рог – не все успели покинуть опасное место. Стрелы и камни осыпали улицы окружавшего порт поселения; рыбаки и рабочие спешно разбегались, надеясь укрыться в домах и подвалах. Те же, кто охранял порт Энарана, выхватывали оружие и мчались к башне, собираясь там принять бой. Гарнизон – лишь чуть больше сотни воинов да пара десятков стражей.
Энаранские дозорные-лучники выстроились в ряд, вложив стрелы, целясь и ожидая приказа командира. Раздался возглас «Залп!», и ливень стрел устремился к врагам; но в ту же долю секунды прозвучал и приказ для мчавшихся вперёд идшарцев, резко замеревших и поднявших тяжёлые щиты. Переждав опасное мгновение, идшарцы так же молниеносно рванулись продолжать свой путь.
– Эллашир!.. – грянул и пронёсся над окрестностями громогласный боевой клич идшарцев.
– Залп! – ещё раз скомандовал предводитель энаранцев, и в этот раз получилось удачнее – несколько человек упали, ещё нескольких зацепило, хотя едва ли серьёзно ранило.
Расстояние сокращалось слишком стремительно, и командир портовой стражи не видел смысла в битве здесь и сейчас – огромное численное преимущество идшарцев не давало никакой надежды на победу в честном бою.
– Отступаем! – закричал он, рукой указывая назад. – Отходим назад!
Воины и стражи бросились врассыпную, надеясь затеряться среди домов и попытаться поймать тех из идшарцев, кто попытается скорее пройти через хитросплетение улиц портового посёлка и отойдёт на какое-то расстояние от товарищей.
Асахир, как и всегда, мчался в первых рядах. Сражаться на улицах незнакомого городка было бы опасно, будь у Энарана хоть немного больше людей. Но Асахир отправил на эту первую вылазку шесть сотен, не считая сотни аркских стрелков, сделавших несколько залпов до боя и теперь стоявших поодаль и прикрывавших подход основной части войска – больше, чем нужно, но излишне рисковать военачальник не хотел.
Лязг оружия, редкие воззвания гулкого рога и крики – привычные и приятные звуки для байру, живущего войной. Отряд защитников порта бросился врассыпную после двух не слишком удачных залпов, но стрелы то и дело свистели мимо, выпущенные высунувшимися откуда-нибудь лучниками.
Асахир краем глаза успевал заметить, что почти все подобные вылазки заканчиваются плачевно для отчаявшихся энаранцев. Показавшего свое местоположение стражника сразу же замечали и окружали, не давая возможности покинуть укрытие. Ещё хуже обстояли дела у мечников и копейщиков – тех, кто пытался высунуться, думая, что застал отбившегося от товарищей одиночку, растерзать могли почти мгновенно. Асахир приказал верным спутникам идти в другом направлении, отдалившись от них и свернув в одну из небольших улиц в надежде наткнуться на прятавшегося энаранца.
Ему повезло почти сразу. Из-за изгороди одного из двориков вынырнул мечник, тут же набросившийся на Асахира, причём довольно ловко – байру едва успел увернуться от удара, уходя в сторону и поднимая щит, с лязгом встретившийся с клинком защитника.
– Идшар! – рявкнул боевой клич Асахир, замахиваясь копьём. Но раненое в прошлое битве плечо, чудесным образом залеченное Энеатой, вдруг подвело воителя. Копьё качнулось, встретив древком мощный удар щита соперника, и чуть не выпало из почти разжавшейся ладони Асахира. Энаранский мечник не дал ему отшагнуть назад в попытке как следует размахнуться – подскочив, энаранец быстрым и точным выпадом заставил Асахира закрыться щитом и отпрыгнуть в сторону.
Боль в плече на месте прежней раны не собиралась отступать, с каждым мгновением становясь всё сильнее, но для Асахира не существовало нестерпимой боли. Куда больше его волновала предательски дрожавшая рука, упорно не желавшая как следует сжать древко. Отбив очередной удар, Асахир резко развернулся боком и швырнул в сторону свой щит, перехватив копьё левой ладонью. Здоровая рука тут же крепко сомкнулась на тёплой древесине, и последовавший мощный удар пронзил бы энаранца насквозь, если б тот не успел пригнуться. Копьё просвистело над головой стража.
– Асахир!.. – раздался возглас Азмара, одного из сотников Асахира, свернувшего в этот же переулок.
Рука Асахира вновь дрогнула, когда он пытался ударить. Из-за невыносимой боли в плече у Асахира на мгновение потемнело в глазах, и он пропустил выпад энаранца – к своему счастью, не слишком точный. Лезвие скользнуло по руке, разодрав наруч и кожу. Сотник Азмар рванулся на помощь, но назвать раной такую царапину байру и не подумал.
Только разъярившись от осознания собственной уязвимости, в порыве бешенства Асахир взмахнул копьём, ударив энаранца древком, а не наконечником. Тяжёлый сокрушающий удар пришёлся по виску, и стражник рухнул на дорогу.
– Тьма Хеды!.. – прорычал Асахир, вновь беря оружие в правую руку.
Военачальник было крепко сжал в руке древко тяжелого копья, но тут же, пошатнувшись, уткнул его в землю. Тяжело опершись на него, как на посох, Асахир одарил бранью память прошлого сражения.
– Хиру?.. – испуганно бросился к нему Азмар.
Асахир раздражённо отмахнулся.
– Отступай, – настойчиво предложил сотник. – Я прикрою. Тебе нужен лекарь.
– Я с ним говорил. Он мне не поможет.
– По крайней мере, рана уже не опасна. Ещё немного времени, и всё наладится, я уверен. Но…
– У меня нет времени, Азмар!.. – Асахир резким движением подхватил копьё, и на этот раз удержал его на весу. Преодолеть боль он бы смог, но рука предательски дрожала, и надеяться на точность ударов воин не смел. Несколько проверочных выпадов – и Асахир снова опустил копьё, бранясь.
– Хиру, брат, – попытался уговорить военачальника Азмар. – Прости, но здесь тебе… не место…
Увидев выражение лица Асахира, Азмар, побледнев, очень торопливо добавил:
– Сейчас… Пока что!
– Мне?! Не место в битве?! А где мне, по-твоему, быть?! Идти пока тут порыбачить?!
– Хиру, прошу тебя! Тебя убьют! Отступай!
– Мои люди пойдут в бой за мной, – Асахир тяжело вздохнул. – После меня.
– Я же говорил, эту колдунью надо брать с собой!
– Не думаю, что она может сделать что-то ещё.
– А если она нарочно сделала так, чтобы ты не мог биться? Не рискуй, прошу тебя!
Асахир молча снова попытался размахивать копьём. Сил хватило ненадолго – слишком широко размахнувшись, он пошатнулся и еле удержал оружие в руке.
– С мечом будет получше… – задумчиво произнёс он, пристально наблюдая за отчаянно дрожавшим в ослабевшей хватке копьём.
– Хиру!..
– Заткнись и подай мне щит.
Азмар нахмурился, но приказ выполнил. Асахир пристегнул копьё к ремням на спине, взял в руки короткий меч. Это оружие удержать на весу было действительно легче, и Асахир, вздохнув, отправился дальше.
Надежды уйти у защитников было мало. От самого города портовый посёлок отделяли поля, пройти по которым незамеченным было невероятно; единственной возможностью были виноградники, расположенные чуть в стороне – арки, оплетённые цепкими ветвями с густой зеленью, были чуть выше человеческого роста, и скрыться там не представляло бы труда.
Большинство идшарцев, вихрем промчавшись сквозь улицы, окружили поселение и перекрыли пути к отступлению. Те, кто остались искать и добивать затерявшихся во дворах энаранских стражей, старались прогнать всех в сторону засад и полей. Асахир присоединился к тем, кто сторожил выходы к виноградникам, сочтя, что большая часть защитников направится именно сюда.
Так оно и случилось. Очень скоро отряд энаранцев во главе с командиром портовой стражи, гонимый занявшими улицы идшарцами, попытался пробить себе выход к винограднику.
Появившись из-за поворотов улочек, стражи порта увидели поджидавших идшарцев. Не видя иного выхода, кроме как прорваться с боем, командир стражи протрубил в рог, приказывая своим людям идти вперёд. Небольшое пустое пространство площади, отделявшей дома порта от забора виноградника, стало местом решающего столкновения.
– Ирутар!.. – воззвали энаранцы, отчаянно бросаясь в наступление.
– Эллашир! Идшар!.. – грянули в ответ идшарцы.
Асахир теперь даже обрадовался, что успел заранее сменить тяжёлое копье на меч. Асахир слишком любил своё копьё – подарок жреца-наставника, огромное оружие с расписанным яркими красками древком из заморского дерева, тяжёлого и крепкого, как камень, и массивным наконечником из небесного железа – ценнейшего и редкого металла. Бросить горячо любимую вещь без присмотра военачальник не мог, а закрепить его за спиной ремешками было довольно сложным и долгим делом, так что на смену оружия пришлось бы потратить время, которого не было.
Оставшихся стражей порта оказалось где-то полсотни. Из них половина – городские стражники, больше привыкшие бегать за воришками на рынках, чем отстаивать право на жизнь в кровавом сражении. Выход к винограднику сторожили четыре десятка идшарцев, и у защитников Энарана была бы возможность победить, будь они хоть немного более опытны и закалены в боях…

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=39285715) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.