У страха глаза велики
Екатерина Николаевна Вильмонт
Сыскное бюро «Квартет» #15
Разбирая вещи для благотворительного фонда, Степанида находит странную записку. По записке видно, что кому-то угрожает опасность! Куда бежать?! Как помочь? И как узнать, кому эта записка адресована?
Степанида уже отчаялась и голову сломала над неразрешимой задачей, пока на помощь не пришли ее настоящие друзья.
А еще расследование удалось совместить с тусовкой с друзьями в Париже – чем не кайф!
Ведь только настоящая дружба способна решить любые задачи!
Екатерина Николаевна Вильмонт
У страха глаза велики
© Вильмонт Е.Н., 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2020
Глава I
Куртка
– Матерь божья! – воскликнула Степанида, входя в прихожую, где стояли три громадные пластиковые сумки, в каких обычно возят товар челноки. – Нешто вы уезжать собрались?
– Ах нет! – рассмеялась Юлия Арсеньевна. – Заходи, Стешенька, я тебе сейчас все объясню.
Вот уже два месяца Степанида после школы приходила к Юлии Арсеньевне. Это была ее работа, за которую она получала пусть небольшие, но свои деньги и страшно этим гордилась. А кроме того, она привязалась к Юлии Арсеньевне как к родной, и та отвечала ей любовью и вниманием. Работа была нетрудная для Степаниды – прибрать в квартире, сбегать в магазин, в сбербанк, в аптеку. А еще Юлия Арсеньевна учила Степаниду говорить без ошибок, вести себя как надо, и Степанида нисколечко на нее не обижалась. От Матильды она пока скрывала, что работает, тем более что они в последнее время очень мало виделись. Матильда возвращалась поздно, когда Степанида уже была дома, так что заметить она ничего не могла. Вот и сегодня сразу после уроков Степанида помчалась на улицу Гиляровского.
– Ах, Стешенька, сейчас мы с тобой этими сумками как раз и займемся.
– Да откуда ж они, Юлия Арсеньевна, и что в них?
– Их привезла Леночка, это… Помнишь, я тебе говорила, что жена знаменитого актера Муравина создала благотворительный фонд помощи нуждающимся артистам?
– Вроде да…
– Ну вот, а Леночка и ее подружка Лора решили собрать кое-какую одежду лишнюю у своих коллег…
– Так там одежда?
– Ну да.
– А нам-то что с ней делать?
– Мы с тобой ее разберем, что-то, может, надо выбросить, что-то постирать или почистить…
– Почистить? – всплеснула руками Степанида. – Да вы знаете, сколько сейчас химчистка стоит?
– Нет-нет, наше дело только разобрать вещи и рассортировать. Леночке просто некогда самой, ты же знаешь, как она занята.
– Сделаем! – пожала плечами Степанида. – Но неужто артисты отдают непостиранное?
– Очень возможно, у них нет времени и денег тоже.
– А кто ж стирать и чистить будет? – допытывалась Степанида.
– Насчет стирки не знаю, а вот сеть итальянских химчисток, вернее, ее хозяйка обещала сделать это бесплатно.
– Тогда они и постирают, наверное.
– Возможно.
– Только вот что, Юлия Арсеньевна, я лучше сама все сделаю, а вы ступайте в комнату и дверь закройте, а то, не дай бог, еще кашлять начнете… От пылищи да вонищи.
– Стеша! Что ты вообразила? Это ж все-таки не от бомжей вещи.
– А кто их, артистов, знает? Вон у нас в доме на втором этаже один артист живет – пьянь пьянью, и от него всегда так воняет.
– Это, конечно, прискорбно, но эти вещи не от него, а скорее для него!
– Тоже верно, – улыбнулась Степанида и открыла первую сумку. Вытащила оттуда полиэтиленовый пакет, заглянула в него и вытряхнула содержимое на пол в прихожей. – Ой, гляньте, какие хорошие вещи!
– Действительно, почти новые! – обрадовалась Юлия Арсеньевна. – И смотри, все чистенькое, что там у нас?
– Две юбки, два джемпера и лифчик, совсем новый, в упаковке еще! Это мы отложим сразу.
Она достала из сумки еще один пакет и тоже вытряхнула на пол. Там оказался вполне приличный шерстяной пиджак. Степанида повела носом.
– Это в чистку, табачищем разит! – определила она.
– Кстати, Стеша, проверь карманы. Мало ли кто что мог забыть, – посоветовала Юлия Арсеньевна.
Действительно, в кармане пиджака Степанида обнаружила полупустую пачку сигарет, три проездных талончика за прошлый квартал и шариковую ручку.
– Ой, и что теперь с этим делать? – спросила она.
– Да ничего! Сигареты отдадим кому-нибудь, кто курит, билетики можно только выбросить, а ручка… Ручка тебе пригодится. Не разыскивать же владельца из-за такой ерунды, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот если кто-то забыл документы вынуть или еще что-то важное, тогда другое дело.
Однако больше ничего не попалось. Юлии Арсеньевне кто-то позвонил, и она ушла в комнату, а Степанида взялась уже за последнюю сумку. Вытащила оттуда теплый шарф, шапку-ушанку и мужскую куртку с множеством карманов и кармашков. Она стала методично их проверять. Во внутреннем, застегнутом на «молнию» кармашке что-то шуршало. Она открыла «молнию» и достала из кармана аккуратно сложенную бумажку. Развернула ее. «Если со мной что-то случится, прошу винить в этом Тимофея Михайловича Холщевникова». Степанида даже рот открыла от изумления. Ни фига себе! Вот это записочка! Но что же делать? Степанида задумалась. Если человек написал такую записку и сунул ее в карман куртки, значит, он чего-то боялся… И если куртка с запиской попала сюда, то, наверное, с ним случилось-таки несчастье, в котором скорее всего виноват этот самый Холщевников. А записку не нашли… Кому, интересно, она предназначалась? Вероятно, милиции…
– Стешенька, ты о чем задумалась? – заставил ее очнуться голос Юлии Арсеньевны.
– Да так, ни о чем… – ей не хотелось пугать впечатлительную пожилую даму. И она решила при первой же возможности позвонить Валерке. Он обязательно что-то умное присоветует. Она спрятала записку в свою сумку, а куртку положила в отдельный пакет. Ее надо тоже сохранить для следствия. Больше ничего интересного ей не попалось.
Покончив с разборкой вещей, она сбегала в магазин и на почту, потом протерла влажной тряпкой полы, попила чайку с Юлией Арсеньевной и помчалась домой, незаметно прихватив с собой пакет с курткой.
Матильды дома не было. И Степанида сразу же позвонила Валерке.
– Степка, привет! – обрадовался он. – Что новенького?
– Валер, надо поговорить!
– Опять что-то случилось? – догадался он по таинственному тону подружки.
– Ага!
– В чем дело-то?
– Слушай, я нынче такую записку нашла… «Если со мной что-то случится, прошу винить Тимофея Михайловича Холщевникова».
– Что? Где ты ее нашла? – взволновался Валерка.
– В куртке!
– В чьей?
– Кабы знать!
– То есть?
– Ну, понимаешь… Я заходила к Юлии Арсеньевне…
Валерка до сих пор не знал, что Степанида работает у нее за деньги.
– И что?
– Ну, там ее дочка привезла сумки с одеждой… для этой, как ее… благотворительности, и я это шмотье разбирала, ну и вот…
– А где куртка?
– У меня, я ее потихесеньку унесла.
– Потихесеньку? – рассмеялся Валерка. – Молодчина! Слушай, это может быть очень интересное дело. Вот только бы узнать, чья куртка. Но, судя по тому, где она оказалась…
– Вот-вот, я то же самое подумала. Если ее вот так отдали незнакомому, значит, хозяина уже нет…
– Ну, необязательно! Знаешь, по-всякому бывает. Например, он спрятал записку в карман, а его жене, допустим, эта куртка не нравится, вот она и отдала ее в отсутствие мужа. И тогда он вполне может написать еще такую же записку. Кстати, очень возможно, что он распихал такие записки по всем своим карманам, и тогда…
– Тогда нам тут делать нечего, да?
– Ну, в общем и целом… Да, Степка, в таком случае нам тут делать нечего.
– А если нет, если он только одну записку оставил? Может же такое быть?
– Все бывает…
– Валер, значит, ты считаешь, мы можем просто махнуть на это рукой?
– Думаю, да.
– Но как же, Валерка? – закричала Степанида. – А если его убили? И никто не знает про этого Холщевникова?
– Но что мы можем? Только отнести эту записку в милицию.
– Ну хотя бы!
– Степка, если бы мы хоть отдаленно представляли себе, чья это куртка. А то в милиции нас вообще за трепачей могут принять. И потом, что, если это просто дурацкий розыгрыш?
– Розыгрыш? – ахнула Степанида.
– Да, да, именно розыгрыш! В актерской среде это очень даже принято. Сама подумай, какой-то весельчак решил отдать свою курточку и поглядеть, что из этого получится.
– Дурак он, что ли?
– Почему бы и нет? Розыгрыши бывают умные, а бывают вполне идиотские. Тем более с пьяных глаз.
– Ты серьезно?
– Еще как серьезно! Аськина мама как-то рассказывала, что у них в театре одному артисту позвонили и сказали – вас приглашают в какой-то маленький подмосковный городок выступать в Доме культуры; словом, наговорили ему сорок бочек арестантов, пообещали хорошие деньги заплатить, ну и все такое, он был не избалован и поехал. Его, естественно, никто не встретил, он долго блуждал по этому городку и в результате простудился, заболел воспалением легких. Вот такие розыгрыши тоже бывают.
– Козлы!
– Это точно. Так что история с запиской тоже здорово смахивает на розыгрыш.
– Может быть, – задумчиво проговорила Степанида. – А я уж невесть чего себе навоображала…
– Представляю! – усмехнулся Валерка. – А как вообще дела, Степка? Как Матильда?
– Матильда? Нормально, только я ее почти и не вижу.
– А на лето какие планы?
– Какие планы? Я не знаю. Тетя Саша с Игорьком в деревню поедет, меня с собой зовет.
– Поедешь?
– Неохота. Мы, наверное, компьютер купим, и я буду на нем учиться… А чего там в деревне делать?
– Воздухом дышать. А меня на даче опять запрут. Я там помру с тоски. Раньше еще, когда Аська с Мотькой там жили, было терпимо, у нас всегда дела находились, а теперь… Кстати, ты не в курсе, Аська на лето не приедет?
– Не знаю, Матильда ничего не говорила.
– А у Мотьки летом гастроли будут?
– Вроде да. Валер, а если это все-таки не розыгрыш, тогда как?
– Степка, тебе не терпится опять что-то расследовать?
– Ничего подобного, просто… А вдруг мы сможем спасти этого человека?
– Во-первых, какого человека? А во-вторых, в милицию он и сам мог заявить. Но почему-то этого не делает, а если мы заявим, то можем ему только хуже сделать, понимаешь? Не говоря уж о том, что нас с таким заявлением скорее всего просто пошлют куда подальше. Спасай того, не знаю кого! Конечно, если очень постараться, можно найти хозяина этой куртки…
– Как?
– Спросить у дочки Юлии Арсеньевны, у кого она брала вещи, ну и методом исключения…
– Чего? – не поняла Степанида.
– Объясняю – надо будет составить список этих людей и проверить их всех.
– Это долго. Валер, а вдруг она точно помнит, чья это куртка?
– Возможно и такое. Но тогда тебе придется все ей рассказать. Хотя…
– Что?
– Можно что-нибудь придумать… Допустим, что в куртке нашлись деньги или еще что-то ценное. Правда, если она точно помнит, чья куртка…
– Да, тогда придется это вернуть, а возвращать-то нечего.
– То-то и оно. Вот что, Степка, если ты в ближайшие дни увидишь Елену Александровну, попробуй как-нибудь навести ее на разговор об этих вещах, вдруг что-то сумеешь выведать…
– Попробую.
Они еще поговорили о том о сем и простились. И тут же кто-то позвонил в дверь. Это явилась Алка.
– Привет, до тебя не дозвонишься, ты с кем трепалась? – накинулась она на Степаниду.
– С Валеркой.
– У любви, как у пташки, крылья?
– Да какая там любовь! – отмахнулась Степанида. – Просто сегодня такая история вышла…
Степанида рассказала Алке про записку.
– Ну ни фига себе! А эта куртка у тебя?
– Да.
– Покажи! – потребовала Алка.
– Зачем?
– Надо!
Пожав плечами, Степанида достала куртку.
– На, гляди!
Алка взяла ее в руки, пощупала материал.
– Курточка недешевая! – сказала она.
– Почем ты знаешь?
– «Хьюго Босс», фирма дорогая, будь спок, я-то знаю.
Алка принюхалась:
– Туалетная вода «Дюна», фирма «Кристиан Диор».
– Чего? – вытаращила глаза Степанида.
– Того! Говорю же – мужик этот душился туалетной водой «Дюна»!
– Алка, ты брешешь?
– Почему это я брешу? Даже не собираюсь! Просто я знаю этот запах!
– Папа твой, что ли, этой водой душится? – предположила Степанида.
– Ясное дело.
– Тогда понятно. Ну, что еще скажешь?
– Что мужик этот был не бедный!
– А что нам это дает?
– Не знаю, пока ничего, а там посмотрим. Мы, Степка, должны заняться этим делом.
– Думаешь? А Валерка говорит: это свободно может быть розыгрыш.
– Розыгрыш?
– Ну да!
Степанида пересказала ей Валеркину теорию. Алка сморщила нос.
– Кретин он, что ли, этот дядька? Какой интерес в розыгрыше, если не видишь его результатов? Кому надо неизвестно кого разыгрывать? Ты сама-то подумай! Разыгрывать людей, которые собирают ношеные шмотки для благотворительности? Да они скорее всего и не обратят внимания на какую-то бумажонку в кармане. Выкинут, и все дела.
– Но я же вот обратила внимание!
– Ты – исключение! Нет, Степка, никакой это не розыгрыш, я просто уверена. На все сто!
Степанида задумалась. В словах Алки был резон.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Для начала тебе нужно поговорить с этой артисткой, дочкой Юлии Арсеньевны.
– О чем?
– Степка, ты сдурела, да? Сама, что ли, не понимаешь?
– Не понимаю, если честно.
– Ты должна ей сказать всю правду! А она сообразит, что к чему. Может, вспомнит, чья это куртка. Говорю ж тебе: куртка дорогая, фирменная, она, артистка эта, уж точно обратила на нее внимание. Такие куртки не каждый день выбрасывают. Когда она должна шмотки забрать?
– Вроде бы завтра.
– Степка, у тебя ее телефон домашний есть?
– Есть, а что?
– Как что? Как что? – возмущенно завопила Алка. – Это же самой глупой козе понятно! Позвони ей и спроси!
– У нее, наверное, спектакль…
– А ты позвони и выясни. Вдруг сегодня она дома?
Степанида нашла записную книжку и позвонила дочке Юлии Арсеньевны, артистке Елене Пивоваровой по прозвищу Пивочка. Но у нее никто не брал трубку.
– Нету ее, – мрачно сообщила Степанида.
– Значит, позвонишь ей завтра с утра.
– Утром она спит.
– Ничего, проснется! – сурово ответила Алка. – Такое дело…
– Ал, а если она ничего не знает, не помнит?
– Тогда спросишь у нее про всех, кто давал шмотки! И мы разберемся!
– Ну ты даешь! – покачала головой Степанида.
– В нашем деле только так!
– В каком это нашем деле?
– В детективном! Я, Степка, уже решила. Буду следователем!
– Еще сто раз перерешишь!
– Посмотрим!
– Посмотрим!
Подружки рассмеялись.
– Конечно, лучше бы это случилось через недельку, когда школа кончится, но… Ой, Степка, а меня ведь на дачу законопатят! – сокрушенно воскликнула Алка. – Это уж как пить дать. Мама отпуск даже берет…
– Значит, постараемся все успеть до тех пор! В конце концов, нам надо выяснить только одно – чья это куртка. И отдать записку в милицию.
– Правильно! Только ты, Степка, наберись храбрости и позвони утречком артистке…
– Ладно.
Когда Алка ушла, Степанида села за уроки, твердо решив утром связаться с Еленой Александровной. Ей даже во сне не могло присниться, какие события начнут разворачиваться еще сегодня вечером, не имеющие, впрочем, ничего общего с таинственной запиской.
Глава II
Потрясающая новость
Покончив с уроками, Степанида хотела приготовить ужин, но потом вспомнила, что у Матильды сегодня последний спектакль в этом сезоне, а после спектакля будет еще банкет, и вернется она очень поздно. Значит, никакой ужин готовить не надо. А себе она просто сделает два бутерброда с докторской колбасой и чай с лимоном. Так она и поступила. Интересно, что Матильда собирается делать в отпуске? Что-то она ничего об этом не говорила. Правда, они редко виделись в последнее время, а уж поговорить по душам и вовсе не удавалось. Ничего, зато теперь наговорятся. Правда, с Юлией Арсеньевной теперь станет сложнее, если Матильда будет дома сидеть. Она мигом сообразит, что тут что-то не так… А впрочем, Степанида ведь ничего плохого не делает. Попив чаю, она включила телевизор и прилегла на диван. Но фильм был скучный, и она мигом уснула.
– Степка, что за дела? – раздался Мотькин голос. – Почему спишь на диване, одетая?
Степанида открыла глаза.
– Мотя, что?
– Вставай, Степка! Разденься и ляг по-человечески!
– Ой, Мотя! Какая ты!.. – восторженно завопила Степанида.
Матильда стояла над ней в новом, невероятно красивом платье, в туфельках на высоченных каблуках, и ее синие глаза сверкали.
– Мотя! Откуда платье-то? Я его не видела! А цветов-то сколько! Как прошел спектакль?
– Ой, Степка! Такой успех, такой успех! Даже жуть берет! Слышала бы ты, что про меня на банкете говорили! Степка, я тебе тут всяких вкусностей привезла!
– С банкета, что ли, уперла?
– Да ты что! Конечно, нет! Просто мне Яков Леонидович специально для тебя дал с собой… И вообще… Степочка, я такая счастливая! И у меня для тебя есть сюрприз! Потрясающий сюрприз!
– Какой? – загорелась Степанида.
– Я тебе пока не скажу!
– Почему это?
– Ты сперва закончи учиться, а тогда…
– Мотька, это свинство! – возмутилась Степанида. – Зачем тогда говорила? И потом, до конца школы осталось шесть дней! Ну, Мотенька, пожалуйста, скажи!
– Степка, мы с тобой… Одним словом, через день после окончания учебного года мы с тобой уезжаем!
– Уезжаем? Куда? В деревню?
– Нет, не в деревню. В город.
– В Харьков, что ли? – разочарованно протянула Степанида. Ее совсем не тянуло в родной город.
– Нет, Степка, подымай выше! – в голосе Матильды слышалось ликование.
– В Питер?
– А в Париж не хочешь?
– В Париж? – ошалела Степанида. – В Париж?
– В Париж, Степка, в Париж! Мы с тобой! На целых три недели!
– Моть, ты меня разыгрываешь, да?
– Нет, Степка, нет! Это правда! Не хотела я тебе говорить раньше времени, хотела вообще все полным сюрпризом сделать… Но вот… проболталась…
– Нет, ты скажи, это правда? – все не верила Степанида.
– Да! Правда!
– Мы к Аське поедем?
– Конечно, к Аське! Она нас вместе пригласила! Мы будем жить у нее и поездим по Франции. Но главное – Париж… Ах, Степка, что это за город… Знала бы ты…
– Но почему она нас пригласила, вернее, почему она меня пригласила? Я же с ней тогда… так по-хамски… а она…
– Потому что Аська, она… она умная и все понимает. Степка, ты что, не рада?
– Рада, еще как рада… Просто не ожидала… Моть, а ведь на это много денег надо!
– Не волнуйся, все просчитано, – устало улыбнулась Матильда. – Только поговорим про это завтра. У меня что-то силы кончились…
И она ушла в ванную. Степанида осталась сидеть в полном обалдении. Она поедет в Париж? Неужели это правда? Она просто боялась поверить в такое счастье. Но, с другой стороны, Матильда наверняка не врет. Она сказала, что на следующий день после окончания занятий… Ой, а как же Юлия Арсеньевна? Голова у девочки пошла кругом. Когда Матильда вышла из ванной, у Степаниды сжалось сердце. Она была такая хрупкая, почти прозрачная и уже еле передвигала ноги от усталости.
– Степка, все разговоры завтра. А сейчас спать. И утром не буди меня, ладно?
– Ладно, – вздохнула Степанида. Легко сказать спи, разве тут уснешь?
Она и впрямь полночи ворочалась в постели и уснула лишь под утро. Естественно, когда вскочила, ни о каких разговорах с Еленой Александровной не могло быть и речи. Да Степанида о ней и не вспомнила.
В школе Алка сразу же бросилась к Степаниде.
– Ну что?
– Что? – растерялась Степанида.
– Ты ей звонила?
– Кому?
– Артистке!
– Ой, Алка! – хлопнула себя по лбу Степанида. – Я вообще про это забыла!
Алка воззрилась на нее с недоумением. Степанида забывчивостью не страдала.
– Да что с тобой, подруга? Сдурела, да?
– Ага! – расплылась вдруг в блаженной улыбке Степанида. – Алка, поклянись, что никому не скажешь!
– Про что?
– Про то, что я тебе сейчас скажу.
– Клянусь!
– Алка, мы с Матильдой в Париж едем!
– Чего?
– В Париж! К Аське! На три недели!
– Врешь!
– Еще чего! Мне вчера Мотька сказала.
– И ты сразу с глузду съехала? – воспользовалась Алка Степанидиным выражением.
– А ты бы не съехала?
– Съехала бы, наверно, – честно призналась Алка. И вздохнула не без зависти: – Счастливая ты, Степка. В Париж поедешь, это ж надо! Ой, а как же быть с нашим делом, а?
– Но мы же вчера решили, что постараемся успеть до конца занятий. Я сегодня проспала, но зато вспомнила – у Елены Александровны сегодня в театре выходной, постараюсь ее застать.
– Ладно, только держи меня в курсе дела, хорошо?
Тут прозвенел звонок, и они побежали в класс.
После уроков Степанида собралась было бежать сразу к Юлии Арсеньевне, но Алка удержала ее.
– Степка, куртка где?
– Дома, а что?
– Как что? Если ты собираешься про нее говорить, она должна быть при тебе, а то эта артистка может подумать, что ты ее просто присвоила.
– Алка, ты что?
– Ничего. Дело, конечно, твое, только я тебе советую ее взять с собой.
– Черт, Матильда, наверное, дома… Ал, пошли со мной, отвлечешь ее внимание, а заодно скажешь, что мы куда-нибудь вместе собираемся.
– Хорошо, – сразу согласилась Алка.
Однако Матильды дома не было. Степанида быстренько взяла припрятанную куртку и, простившись с Алкой, помчалась к Юлии Арсеньевне. Дверь ей открыла Елена Александровна.
– Степанида, здравствуй! Ты молодчина, помогла маме с этим шмотьем, – негромко проговорила она. – Мама плохо спала и прилегла отдохнуть.
– Елена Александровна, – шепотом сказала Степанида, – мне очень-очень нужно с вами поговорить.
– Очень-очень? – улыбнулась та. – Ну что ж, пойдем на кухню. Слушаю тебя.
– У меня к вам целых два дела! Первое… Елена Александровна, я через неделю уезжаю на три недели и не смогу приходить…
– Уезжаешь? Куда? В Харьков?
– Нет! В Париж!
– Как в Париж? – поразилась Елена Александровна. – Зачем?
– С Матильдой. К Аське.
– А! Понятно! Везет тебе, Степанида! Париж…
– А вы были в Париже?
– Была. Целых две недели! Это сказка, Степанида!
– Но как же будет с Юлией Арсеньевной?
– Ничего, как-нибудь справимся, мама все-таки уже окрепла за последнее время. Правда, она скучать по тебе будет.
– Я тоже буду скучать, – призналась Степанида.
Елена Александровна потрепала ее по щеке.
– А какое еще у тебя ко мне дело?
– Ой, да! Елена Александровна, вы случайно не помните, кто вам отдал вот эту куртку?
Она вытащила куртку из пакета.
– Нет, Степанида, не помню, – пожала плечами Елена Александровна. – А какое это имеет значение?
– Понимаете, я нашла в кармане вот такую записку…
Елена Александровна пробежала глазами записку.
– Что за черт! Похоже на розыгрыш… Да скорее всего кто-то решил пошутить. А ты подумала, что это всерьез?
– Да. Валерка, правда, тоже сказал про розыгрыш…
– Ну вот видишь, да не бери ты это в голову! Какой-нибудь дурак решил либо пошутить, либо напакостить какому-то Холщевникову… Только и всего. Можешь спокойно выкинуть записку и забыть об этом раз и навсегда.
– Вы так думаете?
– Уверена. Тем более что выяснить, чья это куртка, очень сложно.
– Почему сложно?
– Видишь ли, эти вещи не я одна собирала, многие мои знакомые тоже собирали их по своим знакомым, понимаешь, какая цепочка? И к тому же, кто именно из моих знакомых получил куртку, тоже выяснить трудно. То есть, в принципе, это возможно, но потребует столько времени, что…
– Понятно, – кивнула Степанида. – Но вы и вправду думаете, что это может быть розыгрыш?
– Да. В театральной среде частенько этим развлекаются. Степа, поможешь мне донести сумки до машины? Надо уж сдать все это!
– И куртку?
– Конечно! А что с ней еще делать?
Степанида задумалась на мгновение, а потом решительно сунула куртку в одну из сумок. Но записку все-таки оставила себе. Так, на всякий случай.
Когда Юлия Арсеньевна вышла на кухню, Степанида как раз мыла газовую плиту.
– Стешенька! Ты давно пришла? Я и не слыхала.
– Да уже больше часа! Как вы чувствуете?
– Стеша, надо говорить – как вы себя чувствуете!
– Ладно, – согласилась Степанида, – как вы себя чувствуете?
– Уже хорошо! А вот что с тобой? У тебя, по-моему, какие-то новости, да? – пригляделась к девочке пожилая дама. – Я права?
– Правы! Юлия Арсеньевна, кабы вы знали, до чего правы!
– Стеша, что случилось?
– Я поеду… в Париж!
– Ты поедешь в Париж?
– Да, нас с Мотькой пригласила Аська!
– Превосходная новость, Стеша! И когда же состоится эта поездка?
– А как уроки кончатся. Через неделю! Я спрашивала Елену Александровну, как вы тут без меня, а она сказала – обойдемся!
– Она что, была с тобой невежлива?
– Боже упаси! Нет, она сказала – как-нибудь справимся.
– Это другое дело, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот так иной раз рождаются недоразумения. Поэтому, Стеша, ты уж когда передаешь кому-то чьи-то слова, старайся быть точной…
– Поняла, – кивнула Степанида.
– Ах, Стеша, я ведь обещала учить тебя французскому, и так ничего не вышло… Какая жалость!
– Да, кабы знать… – вздохнула Степанида. – Но ничего. Мотька училась французскому, уроки брала… И Аська по-французски свободно чешет. Они ж меня там одну не бросят, правда же?
– Не должны! – засмеялась Юлия Арсеньевна.
– А вы в Париже были?
– Увы, нет. Не привелось.
– Еще побываете!
– Ну, это вряд ли… Хотя чем черт не шутит, правда?
– Истинная правда! Я вот даже и не мечтала, а вчера Мотька мне сказала, так я думала: от радости в окошко выпрыгну!
– Нет уж, будь добра, в окошко прыгать не надо!
– А вы небось по книжкам все про Париж знаете?
– Не все, но многое…
– Вы мне напишите, что там надо посмотреть, ладно?
– Зачем? Думаю, все, что следует, тебе и так покажут. Без моих списков. Ты ведь едешь в гости в высшей степени интеллигентную семью.
– Ой, мамыньки! Я ж там чупаха чупахой буду выглядеть!
– Никакая ты не чупаха! – возмутилась Юлия Арсеньевна. – Ты умная девочка, за то время, что ко мне ходишь, ты многому научилась, ты вообще очень восприимчивая, сообразительная, так что тебе там совершенно нечего стесняться.
– Но вы мне все-таки скажите, научите меня, пока время есть, каким-нибудь французским словам… Или нет, бог с ними, со словами, вы скажите лучше, куда меня там поведут, чтобы я совсем уж дурой не выглядела. Мол, сегодня мы поедем туда-то, а завтра туда-то…
– Да, задачку ты мне задала! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Что ж, для начала давай выясним, что ты знаешь про Париж? Какая река там протекает?
– Река? Не знаю.
– Сена. Постарайся запомнить – Се-на.
– Сена. Значит, как увижу в Париже речку, можно кричать: «Ой, Сена!» Да?
– Да. А какой в Париже самый главный музей?
– Музей? Ой, я что-то слышала, Мотька говорила… Сейчас вспомню… Дувр!
– Не Дувр, а Лувр. Дувр – это город в Англии.
– Ага, Лувр! И самая главная там картина – эта… Мона Лиза, да?
– Самая главная? Пожалуй. А кто написал эту картину?
– Я помню… Сейчас… Его тоже звали Леонардо!
– Почему тоже?
– Ну, как Леонардо ди Каприо!
– Боже мой! – схватилась за голову Юлия Арсеньевна. – Его звали Леонардо да Винчи. Запомни – Леонардо да Винчи. И не вздумай там вспоминать про ди Каприо.
– Ладно, запомню.
– А ты читала «Собор Парижской Богоматери»?
– Нет, не читала.
– Я тебе дам, постарайся прочитать до отъезда, и тогда уж ты никогда о нем не забудешь.
– А книжка толстая? – деловито осведомилась Степанида.
– Довольно толстая.
– Не, Юлия Арсеньевна, я не успею. Вы лучше так мне про этот самый собор расскажите. Мотька точно там была.
– Надо полагать… – вздохнула Юлия Арсеньевна.
– В общем, чтобы не опозориться, мне там лучше помалкивать, да?
– Ну почему? Если что-то захочешь узнать, обязательно спрашивай. Думаю, вас по городу будет Ася водить, ее-то ты можешь не стесняться. А вообще, Стеша, чтобы в будущем не попадать в такие ситуации, надо побольше читать. Чем больше человек читает, тем он лучше развивается. Это еще никому не вредило.
– А чего читать-то надо? Книг вон сколько понаписано, все не прочитаешь!
– Все и не надо. Я подумаю и составлю тебе список.
– Только что-нибудь нескучное, ладно?
– Постараюсь. Стеша, но ведь ты же сама мне говорила, что читать любишь.
– Люблю. Детективы и приключения разные.
– Этого мало, детка. Я знаю, в наше время многие вообще ничего не читают, только ты ведь хочешь стать образованным человеком, правда? Кстати, Матильда, насколько я знаю, много читает.
– Это правда, она без книжки вообще не может. И всегда говорит, что это благодаря Аськиной семье она вообще что-то знает.
– Вот и тебе не стоит от нее отставать.
– Но Матильда очень много всяких стихов читает, а я этого не понимаю, по-моему, это неинтересно. Всякие там розы-слезы, кровь-любовь…
– Все ясно, – улыбнулась Юлия Арсеньевна, – просто ты еще не влюблена.
– Не влюблена? А при чем тут это?
– При том, что влюбленному человеку хочется читать стихи. Погоди, ты еще в этом убедишься.
– А вообще-то правда, – задумчиво проговорила Степанида. – Алка, как в Костю втюрилась, тоже какие-то стишки читает. Ну надо же! И это все так?
– Ну, разумеется, не все, только те, у кого в душе что-то звучит…
– У Алки, значит, звучит?
– Если ее в таком возрасте на стихи потянуло, определенно звучит.
– А может быть так, что я никогда не влюблюсь?
– Нет, не может! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Хоть раз в жизни всякий человек влюбляется.
– А вы сколько раз влюблялись?
– Я? О, я очень часто влюблялась, я была очень влюбчивая.
– Да? А первый раз, когда влюбились, вам сколько лет было?
– Лет пять, должно быть, я была влюблена в шофера, который водил персональную машину нашего соседа по площадке. Как сейчас помню, он был молодой, красивый, и его звали Артур.
– А мне вот скоро тринадцать будет, а я еще не влюблялась, – тихо сказала Степанида.
– Стеша, а когда у тебя день рождения?
– Двадцать третьего июня.
– Значит, отмечать его ты будешь в Париже!
– Ой, мамыньки, я и забыла совсем. Ну надо же… Знаете, Юлия Арсеньевна, мне все как-то не верится… И я не знаю, как там будет…
– Там будет хорошо! Там будет просто восхитительно, можешь мне поверить. Лето, Париж… Да я в твоем возрасте даже мечтать ни о чем подобном не могла, так что ничего не бойся, а просто наслаждайся жизнью.
– А на самолете небось страшно летать?
– Страшно? Не знаю. Я всегда любила летать. Это так прекрасно – села в самолет, и через два-три часа ты уже в другом городе или в другой стране. Выходишь из самолета – и сразу ощущение чуда. А когда на поезде тащишься, в тесном купе, иной раз такие попутчики попадутся, что не дай бог… Стеша, ты еще никогда не летала?
– Нет. Только на поезде…
– Вот видишь, сколько интересного тебе предстоит. И первый твой полет будет не куда-нибудь, а в Париж! Ты счастливая, Степанида! Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
Они еще довольно долго беседовали, пока Степанида занималась хозяйством. Потом она понеслась домой. Встретила ее Матильда.
– Где ты была? – сурово спросила она.
– Мы с Алкой… – начала Степанида.
– Не ври! Я Алку встретила!
– И чего?
– Ничего! Степанида, колись!
– Да я…
– Покажи дневник! – неожиданно потребовала Матильда.
Степанида, облегченно вздохнув, полезла в сумку за дневником. Там все было в порядке. Пятерки и четверки. С точными науками она вполне справлялась сама, а с историей и литературой ей здорово помогала Юлия Арсеньевна, так что дневник она могла предъявить сестре вполне спокойно. Матильда пролистала дневник.
– Странно, – пробормотала она.
– Что странно, Мотя? Что я хорошо учусь? Я разве придурочная?
– Ты не придурочная, нет, но сейчас явно придуриваешься! Говори, где тебя носит? Мне тетя Тася сказала, что ты после школы где-то шляешься, домой поздно приходишь. Что это значит? Говори, Степанида, а не то вместо Парижа в Харьков отправишься. Со мной шутки плохи! Я не для того тебя к себе взяла, чтобы ты с дурной компанией спуталась.
Степанида молчала.
– Что молчишь? Придумываешь, как бы половчее соврать?
– Мотя, ты почему орешь?
– Я не ору!
– Ты попросила показать дневник, думала небось – там одни пары да колы?
– Знаешь, я не уверена, что это не поддельный дневник! Я, пожалуй, завтра в школу наведаюсь, с учителями поговорю! А то с тебя станется!
Степанида расхохоталась.
– Ты чего? – насторожилась Матильда.
– Иди, Мотя, иди в школу! Только потом будешь у меня прощения просить!
– Прощения просить? Интересно, за что?
– За ложные обвинения, вот! Потому что я и вправду хорошо учусь. Я, Мотя, способная, а ты и не заметила.
– Я заметила, еще как заметила! Способности у тебя и впрямь редкие, особенно если вспомнить историю с теми несчастными долларами…
– Сколько можно одно и то же вспоминать! И потом, все ведь хорошо кончилось.
– Ладно, пусть, но только ты мне зубы-то не заговаривай. Куда тебя после школы носит? Имей в виду, я ведь все равно узнаю, у меня тоже как-никак детективный опыт есть, поэтому лучше сама признайся.
Степанида смотрела на нее исподлобья и молчала.
– Не скажешь? Жаль. Я так хотела показать тебе Париж…
– Знаешь, как это называется? – разозлилась Степанида. – Шантаж!
– Ах вот что? Шантаж? А как твое поведение называется, вот что я хочу узнать! И, между прочим, если бы в твоем поведении ничего плохого не было, не стала бы ты так таиться!
– Хорошо, – решилась вдруг Степанида. Париж есть Париж! – Так вот, пусть тебе будет стыдно! Если хочешь знать – после школы я работаю.
– Работаешь? – ахнула Матильда. – Кем?
– Ну, этой… помощницей.
– Помощницей? И кому ты, интересно знать, помогаешь?
– Одной пожилой тетеньке.
– Какой еще тетеньке?
– Я ж говорю – пожилой!
– Степка, ты правду говоришь?
– А то!
– И тебе за это платят?
– А как же! Вот! – Она подскочила к письменному столу, вытащила оттуда зеленую кожаную коробку от подаренных Матильде Олегом швейцарских часов и достала голубой конверт. – Вот, это я заработала!
Матильда пересчитала деньги и вздохнула с облегчением. Денег было немного.
– Степа, но зачем? Тебе что, денег не хватало?
– Хватало. Но я хотела иметь свои, заработанные… – Она чуть было не сказала про компьютер, но промолчала, а то Мотька могла ее не так понять.
– И что это за тетенька?
– Одна знакомая. Такая хорошая…
– Но как ты ее нашла?
Эх, говорить так говорить!
– Мне тетя Липа эту работу нашла!
– Тетя Липа? – ахнула Матильда.
– Да, я ее попросила, и она нашла мне эту работу. Между прочим, она меня поняла.
– И кто эта женщина?
– Ты ее дочку знаешь. Артистку Пивоварову.
– Пивочку? – воскликнула Мотька. – Так ты у ее мамы работаешь?
– Ну!
Мотька пребывала в растерянности.
– И что же ты там делаешь?
– Всего понемножку. Убираюсь, в магазин бегаю, в аптеку, в сбербанк за квартиру платить, на почту… А Юлия Арсеньевна меня всему учит, манерам там разным, говорить правильно, вилку и нож правильно держать. Она… Знаешь, Мотя, она такая хорошая, как родная… Если не веришь, можешь ей позвонить хоть сейчас. Она так за меня обрадовалась, что я в Париж еду…
Мотька улыбнулась.
– Еду?
– Едешь, едешь! – успокоила ее Матильда.
Время летело с бешеной скоростью. Оказалось, что до отъезда надо переделать кучу дел, но Матильда со Степанидой спокойно все обдумали, распределили обязанности и в результате все успели. Более того, Матильда познакомилась с Юлией Арсеньевной. И та наговорила ей столько хороших слов про Степаниду, что Матильда ощутила настоящую гордость за свою двоюродную сестренку.
– Ох, у меня просто камень с души свалился, – призналась она пожилой даме. – А то я уж невесть что думала…
– Нет-нет, Матильда, Стеша на редкость способная и хорошая девочка. Очень добрая… Но одинокая, с комплексами. И читает мало, к сожалению.
– Ничего, это мы поправим! – задорно сказала Матильда. – Она у меня начнет читать, никуда не денется. Я ее допеку за этот месяц. А потом… Вы согласитесь ее обратно взять? – не без робости осведомилась Матильда. – Когда она у вас, я спокойна, а то после Парижа у меня сумасшедшая жизнь начнется. Гастроли и еще… Меркулов хочет ставить со мной «Ромео и Джульетту».
– Матильда, поздравляю, это же чудо!
– Это правда чудо, – кивнула Матильда. – Но работа будет еще та… Я ведь пока еще ничего не умею, одно дело играть современную девчонку, хоть и американскую, и другое дело – Шекспир! Так что Степе я мало времени смогу уделять…
– Не волнуйся, я теперь уж не могу долго без Стеши обходиться, мы с ней привязались друг к другу.
– Спасибо, спасибо вам огромное!
Степанида этого разговора не слышала, она в это время бегала в магазин и на почту. А все ее мысли были только о предстоящем путешествии. Сердце сладко и в то же время испуганно замирало, когда она говорила себе: «Послезавтра я буду в Париже! Обалдеть можно!»
Накануне отъезда ей позвонил Валерка.
– Степка, как дела? Собираешься?
– Собралась уже.
– Волнуешься?
– Ни капельки, – соврала Степанида.
– Врешь. Я ж тебя знаю! Да, кстати, я хотел спросить, про куртку никаких новостей нет?
– Откуда?
– Так я и думал. Мне тут пришла в голову одна мысль…
– Какая?
– Да вот хочу на досуге разузнать, кто такой этот Холщевников.
– На каком досуге? Ты ж на дачу едешь!
– Отъезд на три дня откладывается, там трубу прорвало, пока отремонтируют… Как ты на это смотришь?
– Да никак. Охота тебе, узнавай!
– Как, ты сказала, его зовут? Тимофей…
– Михайлович! Валер, ты один, что ли, будешь этим заниматься?
– Пока один. А там посмотрим. Если дело окажется перспективное, может, Костю привлеку.
– Валер, прошу тебя, если привлечешь Костю, привлеки и Алку, ладно?
– Это еще зачем?
– Сам не понимаешь?
– Она в него влюблена, что ли? – догадался Валерка.
– Ну да. Ой, ее ж тоже на дачу увозят…
– Да погоди, Степа, может, этот Холщевников просто какой-нибудь престарелый актер. Скорее всего даже. Везет же тебе, Степка, в Париж едешь!
– Не говори!
– Вас Олег провожать будет?
– Олег, понятное дело.
– А Мотькина мама?
– Она не сможет. У нее Игорек приболел. А ты почему спрашиваешь?
– Просто так. Ну ладно, Степа, желаю тебе удачной поездки. Да, когда будешь гулять по Монмартру, вспомни про меня.
– По чему гулять?
– По Монмартру. Монмартр – это такой район Парижа, где живут художники. Оперетку знаешь «Фиалка Монмартра»?
– Слыхала вроде…
– Наверняка слыхала. Там еще поют: «Карамболина, Карамболетта, ты светлой юности мечта!»
– А, знаю! – обрадовалась Степанида. – «Карамболина, Карамболетта, у ног твоих лежит блистательный Париж!»
– Молодец, а говоришь, не знаешь. Вот все герои этой оперетки жили как раз на Монмартре. Да, Степка, я желаю, чтобы и у твоих ног лежал блистательный Париж!
– Скажешь тоже! – хмыкнула Степанида.
– Ну не у твоих, так у Мотькиных!
– Валер, ты чего так раздухарился?
– Свобода, Степка, со школой до сентября покончено, это ли не радость?
– Вообще-то да. Ну все, Валер, у меня еще дела всякие.
– До свиданья, друг мой, до свиданья, милый мой, ты у меня в груди, предназначенное расставанье означает встречу впереди!
– Ты больной?
– Почему? Наоборот, здоровый. Я тебе прочитал стихи, а ты, как хабалка, отвечаешь: «Ты больной!» Фу, Степанида, я думал, твоя душа уже распахнута для искусства! Ты что, этих стихов не знаешь? Это же Есенин. Сергей Есенин. Это его самое последнее стихотворение, он его кровью написал, вскрыл себе вены и кровью написал эти стихи, а потом повесился.
– Брешешь.
– Степанида, ты хотя бы слышала про такого поэта – Есенин?
– Конечно! Только я ничего такого не знала… про вены…
– Зато теперь узнала. Кстати, Маяковский про это написал: «Может, окажись чернила в “Англетере”, вены резать не было б причины». Ладно, Степка, вот ты вернешься из Парижа с распахнутой душой, и я научу тебя любить стихи.
– Да чего вы заладили: стихи, стихи? – проворчала Степанида.
– Кто это вы? – полюбопытствовал Валерка.
– Ты да Юлия Арсеньевна.
– Потому что мы оба чувствуем за тебя ответственность и не хотим, чтобы ты выросла недоразвитой.
– А по-твоему, кто стихи не читает, тот недоразвитый?
– В известном смысле.
– Валер, а ты давно стихами увлекаешься? – спросила Степанида, припомнив слова Юлии Арсеньевны о том, что стихи читают влюбленные.
– Да как тебе сказать… уже года три. А что?
– Да нет, так… – разочарованно протянула Степанида.
– Ладно, Степка, счастливо тебе!
– И тебе – счастливо оставаться!
… Утром Матильда разбудила ее ни свет ни заря.
– Степка, вставай, а то в Париж опоздаем!
Матильда так и сияла.
– Моть, вон сколько времени еще, а у нас все готово! Могли б еще поспать.
– Ничего, в самолете поспишь!
– Нешто там уснешь?
– А почему бы и нет?
– Страшно.
– Да нет, Степа, можно привыкнуть.
– А ты когда первый раз летела – боялась?
– Боялась, да. Но Аська меня успокаивала. И потом, в самолете было так интересно! Ох, Степка, просто сил уж нет терпеть!
– Ты меня поэтому разбудила?
– Конечно! – счастливо засмеялась Матильда и в ночной рубашке закружилась по комнате.
– А нас кто встречать будет? Аська?
– Конечно! И еще, наверное, Ниночка. Помнишь Ниночку?
– Помню, еще бы не помнить! А у них там чего, дом свой?
– Нет, квартира, но большущая, на целый этаж! А красивая… Ох, как я по Аське соскучилась, мне столько надо ей рассказать…
– Да, так я и знала, вы там целыми днями секретничать будете, а мне что делать?
– Успокойся, все продумано! – засмеялась Мотька. – Днями мы секретничать не будем, только ночами. Когда ты будешь дрыхнуть без задних ног.
– А вы спать не будете?
– Будем, будем! Но немножко меньше.
Когда они позавтракали, Матильда заставила Степаниду одеться и критически ее оглядела.
– Годишься! – сказала она. – Вполне!
На Степаниде были новенькие джинсы и привезенный из Риги модный джемперок красивого золотисто-бежевого цвета, который очень шел к ее карим глазам.
Вскоре позвонил Олег и спросил, готовы ли они.
– Спускайтесь через двадцать минут, – распорядился он, – хотя нет, у вас же чемоданы, я сам зайду. Опять небось соленые огурчики прешь для Игоря Васильевича?
– Пру! – засмеялась Матильда. – С мамой спорить бесполезно!
Игорь Васильевич Потоцкий – Аськин дед, знаменитый оперный певец. В его честь Мотькина мама Александра Георгиевна назвала своего сынишку, которому не было еще и года.
Раздался звонок. Степанида открыла дверь и обомлела. Рядом с Олегом стоял смеющийся Валерка.
– Не ожидала? А я вот решил тебя проводить. А то, думаю, Матильду Олег провожает, а тебя – никто. Ты не против?
– Нет, что ты… – обрадовалась Степанида. – Это клево!
– Ты сегодня нарядная, тебе эта кофточка к лицу.
Степанида вспыхнула. День хорошо начинается, подумала она, и радость ее захлестнула.
– Все, девочки, пора! – напомнил Олег и подхватил их сумки и большой чемодан.
Глава III
Долгожданная встреча
Я проснулась и сразу вспомнила – сегодня прилетает Мотька! Мы не виделись почти полгода, и каких полгода! В ее жизни столько всего произошло за это время. Моя любимая подружка Мотька стала настоящей звездой! Но это там, в России, она звезда, а здесь, в Париже, она будет просто Мотькой, как раньше. Я уверена, что она не зазналась, не изменилась. И все в доме радуются ее приезду – и дед, и Ниночка. Однако с Мотькой приедет Степанида, та еще штучка. Мы с нею, правда, давно помирились, но все-таки неизвестно, чего от нее можно ожидать. Но все же я и ей очень рада.
Зазвонил телефон. Это Ален.
– Стася! Ты готова?
Встречать Матильду мы поедем с Аленом. Дед и Ниночка сейчас в Испании, там в Севилье у деда концерт и два спектакля. Он поет дона Базилио в «Севильском цирюльнике».
– Буду готова через полчаса! – ответила я Алену.
На восемнадцатилетие ему купили машину. И дед успокоился. Он почему-то просто сходил с ума, когда Ален возил меня на своем мотоцикле.
– А Поль поедет?
– А как же! Он Матильду никак забыть не может!
Поль – товарищ Алена: прошлым летом, когда Мотька гостила у меня в Париже, он ухаживал за нею. Она, правда, осталась к нему равнодушна, но, думаю, все-таки будет рада его видеть.
– Стася, через полчаса спускайся, мы будем внизу.
– Договорились!
Я быстренько привела себя в порядок и выбежала на кухню, где мадам Жюли готовила что-то для торжественного завтрака. Когда дед с Ниночкой в отъезде, мадам Жюли остается ночевать у нас. Раньше мне это доставляло массу неприятностей, поскольку я не умела говорить по-французски, но за полтора года в Париже я стала говорить совершенно свободно, но, как уверяет Ален, только с легким акцентом, и теперь мы с мадам Жюли живем душа в душу. Хотя, конечно, это вам не тетя Липа!
Я выпила стакан сока и съела тост с сыром.
– А кофе? – спросила мадам Жюли.
– Спасибо, не хочется. А чем это так вкусно пахнет? – полюбопытствовала я.
– Это будет соус с базиликом.
– Соус? А к чему?
– К телятине, – невозмутимо отозвалась мадам Жюли.
– Просто слюнки текут! Ну все, мадам Жюли, я побежала!
– Ася, а ты уверена, что хочешь жить в одной комнате с Матильдой?
– Еще бы!
– Но, может, лучше было бы кузин поселить вместе?
– Нет-нет! Они всегда вместе, а мы с Матильдой так редко видимся.
– Боишься, что днем вы не успеете наговориться?
– Вот именно!
Я выскочила на свою любимую авеню Виктора Гюго, и тут же к дому подкатил красный «Пежо» Алена. Я прыгнула на сиденье рядом с ним. Поль сидел сзади.
– Послушай, Стася, а что мы будем делать с этой девчонкой, Матильдиной кузиной? – спросил Поль. – Она же будет под ногами путаться. Например, вечером мы могли бы пойти потанцевать, а как быть с нею?
– Да, это задачка! – засмеялся Ален. – Я как-то об этом не думал.
Сказать по правде, я тоже не думала об этом. Но, зная характер Степаниды, я поняла – это может стать проблемой.
– Значит, мы пойдем сегодня в такое место, куда можно взять и ее.
– Интересно, что это за место? – хмыкнул Поль.
– К примеру, в театр!
– В театр? Но она же по-французски ни в зуб ногой! – напомнил Ален. – Бедняжка просто сдохнет с тоски. Как, впрочем, и мы.
– Ничего, я все придумал! – засмеялся вдруг Поль. – Мы должны до вечера так ее умотать, чтобы часам к десяти она уже с ног валилась. Пусть детка сладко спит под присмотром мадам Жюли, а мы спокойно пойдем танцевать.
– Правильно! – обрадовался Ален. – Дешево и сердито!
– Не уверена, что из этого что-нибудь выйдет, – ответила я, – боюсь, что вы раньше с копыт слетите, чем Степанида!
– А что, такая мощная девица?
– Мощная? Да нет, но… От нее всего можно ждать. И вот еще… Прошу вас, не подшучивайте над ней.
– Почему, юмора не понимает?
– Понимает, но в Москве. А как поведет себя здесь, одному богу известно, – сказала я. – Очень прошу вас…
– Хорошо, – пожал плечами Ален. – Что мы, изверги?
– Вы не изверги, но…
– Все, Стася, можешь не продолжать!
В аэропорту меня охватило жуткое нетерпение. Скорей бы увидеть Матильду. Поль купил ей прелестный букет. Ален тоже подошел к цветочному киоску и выбрал маленький изящный букет.
– Это твоей Степаниде. Чтоб ей не обидно было.
Я взглянула на него с благодарностью.
Но вот объявили, что самолет из Москвы прибыл. Я замерла в ожидании.
– Аська! – раздался вдруг Мотькин вопль. – Аська!
Мы бросились друг другу в объятия. Потом отстранились – посмотреть, насколько мы переменились за это время. Меня поразила Мотькина бледность и худоба. Она была почти прозрачная. А глазищи теперь занимали пол-лица. У меня сжалось сердце.
– Мотька, ты так похудела! Ты здорова?
– Здорова, как корова! Только устала до чертиков. Ой, Аська, мне столько надо тебе рассказать.
И тут я взглядом наткнулась на Степаниду. Она стояла позади Мотьки с довольно-таки хмурым видом.
– Степанида, привет! Дай-ка я тебя поцелую. А ты выросла и похорошела!
Степанида позволила себя поцеловать. И тут к ней шагнул Ален.
– Добрый день, Степанида! Я – Ален! А это тебе, с приездом! – он протянул ей цветы.
Степанида залилась краской.
– Это мне? – пролепетала она. – Какие красивые… Спасибо.
И она взглянула на Алена с такой благодарностью, что я чуть не разревелась. А Матильда тем временем уже обнималась с Полем.
– Ну все, все, – сказал Ален, – нежности потом, сейчас надо ехать. Мадам Жюли ждет нас с завтраком. А ее завтраками пренебрегать не стоит.
– Я опять в Париже! – восторженно вскрикнула Мотька. – Кто бы мог подумать! Степка, ты хоть понимаешь – ты в Париже!
– Понимаю, чего ж тут не понять.
– Вот что значит разница темпераментов, – проворчал Ален.
В машине я с Мотькой и Степанидой села сзади, а Поль рядом с Аленом. Мотька то и дело что-то восклицала, а Степанида молча смотрела в окно.
– Аська, а какие планы на сегодня? – спросила негромко Мотька.
– Сейчас позавтракаем, а потом куда хотите, полная свобода!
– А Игорь Васильевич здесь?
– Нет ни его, ни Ниночки, они в Севилье, вернутся через несколько дней.
– Жаль…
– Ничего, успеешь еще пообщаться с дедом! У вас же целых три недели.
– Ох, не говори! Даже самой не верится. Три недели в Париже, с тобой! – прошептала Мотька.
– Матильда, – сказал Ален, – сегодня у меня свободный день, поэтому надо воспользоваться машиной.
– Что ты имеешь в виду?
– Может, махнем после завтрака в Версаль?
– Можно и в Версаль! В прошлый раз мы так недолго там были…
Я видела, что Степанида напряглась. Наверно, она не знает, что такое Версаль, а спросить стесняется, ну да ничего, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Степка, гляди, ты знаешь, что это такое вон там торчит? – закричала Мотька.
– Знаю! Эйфелева башня, – невозмутимо ответила Степанида.
– Точно! – обрадовалась Матильда.
Когда машина Алена свернула на нашу улицу, Матильда завопила:
– Степка, Степка! Это наша авеню! Авеню Виктора Гюго!
– Только не спрашивай меня, чего он написал, – тихо проговорила Степанида.
– А ты, что ли, знаешь?
– Конечно! «Собор Парижской Богоматери», «Отверженные» и еще много чего, – продемонстрировала свою эрудицию Степанида.
– Ну надо же! – поразилась Мотька.
Мы подъехали к нашему дому. Навстречу нам выскочил Дидье.
– Бонжур, Дидье! – проговорила Матильда.
– О! Мадемуазель, бонжур! – захлопал глазами Дидье, узнав Матильду. – Рюски баришна!
– Это кто? – не выдержала Степанида.
– Консьерж.
– А почему негр?
– В Париже много негров, – не придумала я ничего лучше.
Степанида кивнула, приняв это к сведению.
Мы вошли в дом. При виде отделанного красным деревом лифта Степанида округлила глаза и покачала головой, но ничего не сказала. Она вообще почти все время помалкивала – то ли боялась сказать что-то невпопад, то ли была переполнена впечатлениями. Завтрак мадам Жюли накрыла в столовой, и я подумала, что Степаниду это смутит, но ничуть не бывало. Она вполне спокойно управлялась с приборами, и только незнакомая еда внушала, кажется, ей некоторые опасения – наслышалась, видно, что французы едят лягушек. А Мотька так и сияла! Поль смотрел на нее открыв рот, но я сразу поняла: ему ничего не светит. По всем признакам, Мотька была влюблена. Неужели по-прежнему в Олега? Что-то не верится!
После завтрака мы все погрузились в машину и поехали показывать Степаниде Париж и его окрестности. Надо же воспользоваться свободным днем Алена!
А Степаниде было как-то не по себе. Ее поразила роскошная квартира знаменитого певца, где предстояло прожить целых три недели. Там все было как-то не так, даже в уборной она далеко не сразу сообразила, как спустить воду. Она была в панике, даже взмокла с перепугу и уже от отчаяния дотронулась до какой-то металлической пластинки в стене. И вода сразу полилась. Придумают же… А сколько еще подобных ситуаций ее ждет? Хорошо еще, она не успела никого позвать на помощь… то-то позору было бы… Да и вообще… Эта пожилая мадам Жюли, которая подает к столу… Негр, который таскает чемоданы… И эти парни, Ален и Поль… Вроде ничего плохого в них нет, Ален вон даже цветочки ей подарил, а все-таки… Чужие они какие-то… «Ну да ничего… Я еще привыкну. Привыкла же я в Москве, – думала она, – а сначала тоже было страшновато и неловко. Кстати, надо будет попросить у Аси карту Парижа. Хорошо бы дня через три-четыре освоиться немного и начать одной гулять по городу». Она понимала, что Аське и Мотьке охота побыть наедине, а она, вообще-то, прекрасно ориентируется. В Москве уже через три дня передвигалась самостоятельно. Правда, в Москве все говорят по-русски, но зато тут, в Париже, все улыбаются, а в Москве народ больше хмурый… Да, решила Степанида, одной гулять даже интереснее… Надо только, чтобы Аська научила ее пользоваться здешними уличными телефонами – на всякий случай… Хотя вряд ли ее отпустят одну, Матильда побоится… «Ну ничего, я что-нибудь придумаю, уговорю их, или… Или просто уйду потихесеньку, а потом приду как ни в чем не бывало, и они поймут, что меня можно отпускать одну. Завтра же с утра попробую! Встану пораньше и слиняю. Ненадолго, на полчасика всего, пойду прошвырнусь по нашей авеню, никуда даже сворачивать не буду, чтобы не заплутать». И, приняв такое решение, Степанида успокоилась.
Ален целый день возил их на машине, показывал достопримечательности. У Степаниды голова шла кругом от всяческих красот и от старания ничем не выдать своего невежества. Она приказала себе не задавать лишних вопросов и ничему не удивляться. Хотя это было трудно, потому что на самом деле она пребывала в непрерывном удивлении.
Правду люди говорят: Париж – настоящее чудо!
К вечеру я стала замечать, что Степанида уже едва держится на ногах от впечатлений. По дороге из Версаля она попросту задрыхла в машине.
– Степка, ты что! – попыталась ее разбудить Матильда.
– Мотька, пускай спит! – вступилась я за девчонку. – Она ж тут не на три дня, а на целых три недели, еще успеет все посмотреть.
– Твоя правда, – легко согласилась Матильда, – просто мне кажется, что в Париже грешно спать…
– А, между прочим, у тебя самой довольно сонный вид, – усмехнулся Ален, взглянув в зеркальце.
– Ну, вообще-то, я и вправду устала… – призналась Матильда.
– Так что, сегодня танцы отменяются? – поинтересовался Поль.
Мы с Мотькой переглянулись. Нам столько надо рассказать друг другу, а когда еще представится возможность…
– Да, мальчики, сегодня я уже ни на что не гожусь, – сказала я. – Тоже устала, как пес!
– Что это вы какие слабые? – засмеялся Ален. – В прошлый раз готовы были с утра до ночи таскаться, а сейчас еще только начало девятого…
– Ален, ты ничего не понимаешь в женщинах! – весело воскликнул Поль. – Подружки полгода не виделись, им посекретничать надо, а тут Степанида спит…
– Он прав? – спросил Ален.
– Только отчасти, – призналась я. – Но вы не обижайтесь…
– Постараемся!
Они довезли нас до дома, помогли довести до квартиры едва державшуюся на ногах Степаниду, и Ален на всякий случай спросил:
– Ну как, не передумали? Может, отдохнете полчасика, а потом все-таки…
– Нет, – решительно заявила Матильда, – не могу! Просто сил нет!
– Ну, как хотите, – чуть суховато сказал Ален. Кажется, он все-таки обиделся. Глупо!
Мы с Мотькой отвели Степаниду в ванную, помогли умыться, потому что она не справлялась с кранами и душем, а потом уложили спать. Ужинать она отказалась. Нам тоже есть не хотелось. Мы уселись в гостиной в кресла. Мне казалось, стоит нам остаться вдвоем, как разговор польется сам собою, но нет… Мы молча смотрели друг на друга. Эти полгода столько вместили в себя, что мы обе не знали, с чего начать.
– Ну? – не выдержала я. – Чего молчишь?
– А ты? – улыбнулась Мотька.
– Нет, начинай ты…
– Аська, столько всего, что я… Аська, я не знаю, что мне делать…
– Что делать? В каком смысле?
– Понимаешь, Меркулов хочет ставить «Ромео и Джульетту»…
– И ты будешь играть Джульетту?
– Вроде бы…
– Но это же просто здорово! Мотька! Это же… это же…
– Аська, а если я провалюсь?
– Провалишься? Почему?
– Потому что это Шекспир! Мне иногда во сне снится, что меня освистывают! Понимаешь, тут все-таки нужна школа, а я ничего не умею… Это стихи…
– Матильда! Ты сумасшедшая, да?
– Почему? – растерялась она.
– Ты что, сомневаешься?
– Еще как!
– А Меркулову ты про это говорила?
– Говорила.
– А он что?
– А он велел мне выучить одну сцену с Ромео и показать ему.
– Ну и что? Ты выучила?
– Конечно!
– Показала?
– Да. И он сказал…
– Что? Что он сказал?
– Ты смеяться не будешь?
– Нет!
– Он сказал, что я… Джульетта его мечты!
– Как? Джульетта его мечты? – переспросила я.
– Аська, ты же обещала!
– Да я и не думаю смеяться! Это же просто здорово! Поздравляю, Мотька! И ты еще сомневаешься?
– Конечно, сомневаюсь…
– Ну, ты всегда сомневаешься… Хотя это правильно. Сомневаться надо, это полезно, дед тоже всегда так говорит. Подумать только, Мотька, год назад ты была в Париже, даже меньше года, и вовсе не думала, что скоро станешь звездой!
– Аська, прекрати, никакая я не звезда! Просто я везучая, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
И она постучала по деревянному столику.
– Аська, а как ты считаешь… Вот когда Игорь Васильевич вернется, можно мне с ним будет посоветоваться?
– Насчет чего?
– Насчет Джульетты и вообще…
– Конечно, можно, ты же знаешь, как дед к тебе относится!
– Аська, все, давай сейчас больше про это не будем, ладно?
– Как хочешь.
– Ась, а почему ты пригласила со мной Степаниду?
– Как почему? – удивилась я. – Она же живет у тебя, и что же – ты бы ее одну оставила, а сама бы укатила в Париж?
– Ты настоящий друг, Аська!
– А ты сомневалась?
– Вообще-то нет.
– А тебе с ней трудно, со Степкой?
– Нет, она хорошая… Она даже работать устроилась…
– Работать? А школа?
– Она после школы подрабатывает, и знаешь где? У Пивочкиной матери.
– У Юлии Арсеньевны? – ахнула я.
– Да. И устроила ее туда тетя Липа.
– Обалдеть!
– Да, и она все от меня скрывала, я совсем недавно узнала…
– А, теперь понятно, откуда у нее такие хорошие манеры за столом, я даже удивилась…
– Почему? А у меня что, плохие манеры? – всполошилась Мотька.
– Нет, что ты… Просто я знаю, что тебе некогда было заниматься обучением Степаниды, – рассмеялась я.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ekaterina-vilmont/u-straha-glaza-veliki/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.